Джордж Орвелл
"1984" И ЭССЕ РАЗНЫХ ЛЕТ
К оглавлению
Политические воззрения англичан
Англичане не только равнодушны к тонкостям
различных вероучений, но и отличаются значительным политическим невежеством. Лишь
сейчас они начинают осваивать политическую терминологию, уже давно привычную в
странах континентальной Европы. Предложив группе людей, наугад отобранных из любых
слоев общества, дать определение капитализму, социализму, коммунизму, анархизму,
троцкизму, фашизму, вы получите весьма туманные, а иногда и поразительно глупые
ответы.
Но англичане проявляют столь же явное невежество и относительно
своей собственной политической системы. На протяжении последних лет в силу различных
причин наблюдался всплеск политической активности, но в рамках периода более длительного
интерес к политике партий угасал. Очень многие взрослые англичане никогда в жизни
не утруждали себя участием в выборах. Жители больших городов зачастую не знают
ни названия своего избирательного округа, ни имени депутата парламента от него.
На протяжении военных лет невозможность обновить избирательные списки лишает права
голоса молодежь (а было время, когда права голоса не имел никто до двадцати одного
года), нисколько, как кажется, этим не обеспокоенную. Не вызывает особого протеста
и неестественная избирательная система, как правило, обеспечивающая победу консервативной
партии. Интерес вызывают не столько партии, сколько взгляды и личности (Чемберлен,
Черчилль, Криппс[6],
Беверидж[7],
Бевин[8]).
Ощущение, будто парламент действительно контролирует ход событий, а приход к власти
нового правительства сулит сенсационные перемены, постепенно ослабевало со времени
прихода к власти первого лейбористского правительства в 1923 году.
При всех существующих мелких группировках в Британии фактически есть лишь две
политические партии — консервативная и лейбористская, — которые и выражают в широком
смысле слова основные интересы нации. Но за последние двадцать лет обе партии
тяготели к тому, чтобы все больше и больше походить друг на друга. Как заведомо
знает каждый, бывают вещи, которых никоим образом не позволит себе ни одно правительство,
каких бы политических принципов оно ни придерживалось. Так, ни одно консервативное
правительство не вернется к консерватизму, как его понимали в девятнадцатом веке.
Ни одно социалистическое правительство не подвергнет бойне имущие классы и даже
не экспроприирует их без компенсации. Хорошим свежим примером изменяющейся атмосферы
политической жизни послужила реакция на доклад Бевериджа. Тридцать лет назад любой
консерватор назвал бы его государственной благотворительностью, а большинство
социалистов отвергло бы как подачку капиталистов. В 1944 году он вызвал споры
лишь о том, будет ли принят в целом или частично. Подобное размывание различий
между партиями наблюдается почти во всех странах — отчасти потому, что повсеместно,
за исключением, пожалуй, США, наметились сдвиги в сторону плановой экономики,
а отчасти потому, что в эпоху политики силы выживание нации предоставляется более
существенным, чем классовая война. Но в Британии есть и свои особенности: она
и небольшой остров, и центр империи. Прежде всего, в силу существующего экономического
положения благоденствие Британии отчасти зависит от империи, в то время как все
левые партии в теории выступают с антиимпериалистических позиций. Поэтому левые
политики понимают — или начинают понимать, — что, придя к власти, будут вынуждены
либо отказаться от некоторых своих принципов, либо снизить уровень жизни в стране.
Во-вторых, для Британии невозможно пройти сквозь революционный процесс, подобный
тому, сквозь который прошел СССР. Британия слишком мала, слишком хорошо организована,
слишком зависит от импорта продовольствия. Гражданская война в Англии неминуемо
приведет к голоду, либо порабощению иностранной державой, либо к тому и к другому
вместе. В-третьих, что важнее всего, гражданская война в Англии невозможна морально.
Ни при каких предвидимых обстоятельствах пролетариат Хэммерсмита не восстанет,
чтобы вырезать буржуазию Кенсингтона: для этого они недостаточно отличаются друг
от друга. Даже самые коренные перемены возможны лишь мирным путем, с демонстративным
соблюдением законности, и это понимают все, за исключением «сумасшедших экстремистов»
на перифериях различных политических партий.
Этими факторами и определяются политические воззрения англичан. Народные массы
хотят глубоких перемен, но не хотят насилия. Хотят сохранить жизненный уровень,
но вместе с тем не хотят ощущать себя угнетателями менее счастливых народов. Если
бы распространить по всей стране анкету с вопросом: «Чего вы хотите от политики?»
— подавляющее большинство опрошенных дали бы один и тот же ответ: «Экономической
безопасности, гарантирующей мир внешней политики, расширения социального равенства
и решения индийского вопроса». Здесь самое важное — первое, поскольку безработица
страшнее войны. Но мало кому покажется существенным упоминать капитализм или социализм.
Ни то, ни другое слово не обладает эмоциональной притягательностью. Ни у кого
не заставляет чаще биться сердце мысль о национализации Английского банка; с другой
же стороны, массы больше не клюют на старые песни о здоровом индивидуализме и
священном праве собственности. Никто не верит, что «наверху всем хватит места»,
да в любом случае большинство и не хочет наверх: оно хочет постоянной работы и
честных шансов для своих детей.
В последние годы в силу порожденных войной социальных трений,
недовольства наглядной неэффективностью капитализма старого образца и восхищения
Советской Россией общественное мнение значительно качнулось влево, не впав при
этом ни в доктринерство, ни в заметное озлобление. Ни одна из партий, именующих
себя революционными, не умножила численности своих приверженцев. Существует с
полдюжины подобных партий, но все они, вместе взятые, даже с остатками чернорубашечников
Мосли[9],
не наберут и 150 000 членов. Важнейшей среди них является коммунистическая,
но и она и за четверть века существования практически не увеличилась. Хотя и обретая
значительное влияние в благоприятные периоды, она так и не смогла вырасти в массовую
партию того типа, что существует во Франции или существовала в догитлеровской
Германии.
На протяжении многих лет членство в коммунистической партии росло или падало
в зависимости от перемен во внешней политике России. Пока СССР в хороших отношениях
с Британией, британские коммунисты придерживаются «умеренной линии», мало отличающейся
от курса лейбористской партии, и ее ряды увеличиваются на десятки тысяч членов.
Когда между Россией и Британией возникают политические разногласия, коммунисты
переходят к «революционной» линии и ряды партии редеют. На деле они способны повлечь
за собой широкие массы, только отказавшись от основных своих целей. Различные
другие марксистские группы, все без исключения претендующие на роль истинных и
верных наследников Ленина, находятся в положении еще более безнадежном. Платформы
их рядовому англичанину непонятны, а горести неинтересны. Огромным препятствием
для них служит отсутствие у англичан заговорщицкого склада ума, присущего жителям
полицейских государств континентальной Европы. Англичане в большинстве своем не
воспринимают учений, в которых доминируют ненависть и беззаконие. Безжалостные
идеологии континента — и не только коммунизм или фашизм, но и анархизм, троцкизм
и даже крайний католицизм — воспринимаются в их чистом виде одной лишь интеллигенцией,
образующей своего рода островок ханжества посреди всеобщего безразличия. Показательно,
что авторам английских революционных трудов приходится прибегать к искусственному
словарю, ключевая лексика которого заимствована из других языков.
Английских слов для большинства излагаемых ими концепций просто не существует.
Даже, например, слово «пролетарий» неанглийское, и подавляющее большинство англичан
просто не понимают его значения. Если им и пользуются, то лишь как синонимом слова
«бедняк». Но и в этом смысле ему придают оттенок скорее социальный, нежели экономический.
Большинство спрошенных ответят вам, что кузнец или сапожник — пролетарий, а банковский
клерк — нет. Что же до слова «буржуазный», то его чуть ли не исключительно употребляют
люди именно буржуазного происхождения.
Но существует некий абстрактный политический термин, используемый весьма широко,
которому придается расплывчатый, но хорошо понимаемый смысл. Это слово — демократия.
В известном смысле англичане действительно считают, что живут в демократической
стране. И не то чтобы все были достаточно глупы, чтобы думать так в буквальном
смысле слова. Если демократия означает власть народа или социальное равенство,
то ясно, что Британия не демократическая страна. Однако. она демократична во вторичном
значении этого слова, привязавшегося к нему со времен взлета Гитлера. Прежде всего,
меньшинства обладают достаточными возможностями, чтобы быть выслушанными. Более
того, возжелай общественное мнение высказаться, его невозможно было бы игнорировать.
Оно может выражаться косвенными путями — через забастовки, демонстрации и письма
в газеты, но оно способно влиять на политику правительства, и влияние это весьма
ощутимо. Британское правительство может проявлять несправедливость, но не может
проявить абсолютный произвол. Не может делать то, что в порядке вещей для правительства
тоталитарного государства. Один пример из тысячи возможных — нападение Германии
на СССР. Не то примечательно, что нападение произошло без объявления войны — это-то
как раз естественно, — а то, что ему не предшествовало никаких пропагандистских
кампаний. Проснувшись, немцы обнаружили себя в состоянии войны со страной, с которой,
ложась вчера спать, вроде бы были в хороших отношениях. Наше правительство не
осмелилось бы ни на какой подобный шаг, и англичане достаточно хорошо это знают.
Политическое мышление англичан во многом руководствуется словом «они». «Они» —
это вышестоящие классы, таинственные силы, определяющие вашу жизнь помимо вашей
воли. Но широко распространено ощущение, что хоть «они» и тираны, но не всемогущи.
Если потребуется на «них» нажать, «они» поддадутся. «Их» можно даже сместить.
И при всем своем политическом невежестве англичане часто проявляют удивительную
чувствительность, стоит какой-то незначительной детали показать им, что «они»
перешли черту. Потому-то кажущаяся апатия и взрывается то и дело неожиданной бурей
из-за фальсифицированных выборов или чересчур жестким, «под Кромвеля», обращением
с парламентом.
Обстоятельством, о котором чрезвычайно трудно судить с
уверенностью, является стойкость монархического чувства в Англии. Нет никаких
сомнений, что по крайней мере на юге Англии оно оставалось сильным и искренним
вплоть до смерти Георга V[10].
Волна народного энтузиазма, вызванная Серебряным юбилеем 1935 года[11],
захватила власти врасплох, и празднества пришлось продлить еще на неделю. В обычные
времена откровенные роялистские настроения свойственны лишь богатым классам: в
лондонском Уэст-энде, например, зрители по окончании киносеанса вытягиваются в
струнку при звуках «Боже, храни короля», а в бедных кварталах просто выходят из
зала. Но чувства, проявленные по отношению к Георгу V в дни Серебряного юбилея,
были явно неподдельными, в них даже можно было заметить живучесть или бурный рецидив
идеи, существующей чуть ли не с первых дней истории, идеи о своего рода союзе
монарха и простолюдинов против аристократии. Так, например, кое-где в лондонских
трущобах во время юбилея выставлялся весьма раболепный лозунг: «Беден, но верен».
Правда, другие лозунги сочетали верность королю с неприязнью
к домовладельцу: «Да здравствует король, долой домовладельца», или — еще чаще
— «Домовладельцы не требуются», или «Домовладельцам вход запрещен». Пока еще рано
судить, убило ли Отречение[12]
роялистские чувства, но оно, несомненно, нанесло им суровый удар. На протяжении
последних четырех веков это чувство то вспыхивало, то угасало в зависимости от
обстоятельств. Королева Виктория, например, решительно была непопулярна в некоторые
годы своего правления, и в первой четверти XIX века общество не проявило такого
значительного интереса к королевской семье, как сто лет спустя. На сегодняшний
день большинство англичан, видимо, придерживается умеренных республиканских настроений.
Но весьма вероятно, что еще одно долгое правление, схожее с правлением Георга
V, возродит роялистские настроения и сделает их — примерно так же, как и в период
между 1880 и 1936 годами, — весомым фактором в политике.
________
[6] Криппс Стаффорд (1889-1952) — английский государственный деятель, в
1940-1942 гг. посол Англии в СССР, во время войны входил в правительство консерваторов;
в правительстве лейбористов (с 1945) — министр труда; в апреле 1951 г. подал в
отставку в знак протеста против сокращения расходов на социальные нужды.
Криппс был активным проводником курса на антифашистский альянс
СССР и Англии: в ночь с 12 на 13 апреля 1941 г. он передал Советскому правительству
предупреждение о возможности нападения Германии; 8 июля 1941 г. — послание о помощи
Англии СССР; энергично добивался открытия второго фронта, что отмечено английскими
и советскими историками (Churchill W. The second World War, v. 3, p. 409-410; Трухановский В. Г. Внешняя политика Англии в период второй
мировой войны. М., 1965, с. 172-175). По мнению биографа, "прорусская ориентация"
Криппса заставила Черчилля отозвать его в январе 1942 г. из СССР (Estorick
E. Stafford Cripps. Master Statesman. N. Y., 1949, p. 231). [обратно]
[7] Биверидж Уильям (1879-1963) — видный английский
государственный деятель либерального направления; автор проекта социального страхования
1941-1942 гг., получившего широкую общественную поддержку. [обратно]
[8] Бевин Эрнест (1881-1951) — лидер английских лейбористов;
в консервативном правительстве 1940-1945 гг. — министр труда; после победы лейбористов
(26.VII.1945) — министр иностранных дел в правительстве Эттли; участник Потсдамской
конференции, за свою позицию в переговорах оцененной левой прессой как "лейбористский
Черчилль". [обратно]
[9] Мосли Освальд (род. 1896) — лидер английских фашистов.
Начинал политическую карьеру как один из авторов "праволейбористской" (т. е. консервативно-популистской)
программы "Лейборизм и нация", в 1929 г. — министр без портфеля в правительстве
Макдональда. После неудачных попыток прийти к власти в лейбористской партии в
1930 г. создал левацко-популистскую Новую партию, с 1931 г. поддерживавшую немецких
фашистов. Инициатор штурмовых отрядов (1932) и "казарм чернорубашечников" (1933).
В 1933 г. Мосли возглавил "Второй британский союз фашистов" (первый "Британский
союз фашистов" организовали в 1923 г. генералы Блэкени и Уинтер под лозунгом "Корона
и контрреволюция").
В 1934 г. британские фашисты устроили ряд погромов, 7 июня
1934 г. — кровавое избиение "врагов фюрера Мосли", которое собирались повторить
на митинге в Гайд-парке 2 сентября 1934 г., но были сметены грандиозной антифашистской
демонстрацией. После этого английский фашизм практически сходит с исторической
сцены. В начале войны Англии с гитлеровской Германией Освальд Мосли был интернирован,
но в ноябре 1943 г. выпущен на свободу по инициативе министра-лейбориста Г. Моррисона,
что вызвало массовое возмущение (см.: Мэхлали Ф. фашизм
в Англии. М., 1947). [обратно]
[10] ...до смерти Георга Пятого... – т. е. до 20 января
1936 г. Георг V род. в 1865 г., правил с 6 мая 1910 г. [обратно]
[11] ...серебряным юбилеем 1935 года... — празднование
25-летия правления Георга Пятого. [обратно]
[12] Отречение — в 1936 г. король Эдуард VIII (1894-1972)
отрекся от престола из-за брака с дважды разведенной американкой. Правление Эдуарда
VIII продолжалось с 20 января по 11 декабря 1936 г. Коронован он не был. [обратно]
|
