Михаил Бабкин: Русская Церковь в 1917 году

РОССИЙСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Я с уверенностью говорю, что русскому духовенству предстоит огромная роль в общем освободительном движении.

(Долгоруков П. О значении сельского духовенства в освободительном движении //Вестник народной свободы. СПб., 1907. № 39^0. 11 октября. С. 1729).

В предреволюционное время натиск на Царскую Россию вели не только пиджаки и мундиры, но и смиренные рясы, а этим последним Патриарх был нужен лишь для опоры их революционных замыслов и вожделений.

Н.Д.Жевахов, князь (Жевахов Н.Д. Воспоминания товарища обер-прокурора Св. синода Н.Д.Жевахова. М: Изд. Родник, 1993. Т. 2. С. 278).

1. Православная церковь в начале XX века: структура и социальный состав

В начале XX века Российская православная церковь среди конфессий империи занимала, согласно действовавшему законодательству, «первенствующее и господствую-

щее» положение1. Ее священнослужители являлись духовными пастырями приблизительно 115—125 млн. православных верующих, т.е. около 70 % населения России. Однако ее паства была неравномерно распределена по обширной территории страны. По результатам переписи 1897г., в Европейской России к синодальной церкви относилось 81,71 % населения, на Кавказе — 49,40 %, а более всего в Сибири — 85,79 % от всех жителей. Меньшее число православных среди местного населения жило в Средней Азии (8,28 %) и в польских губерниях (6,47 %)2.

Общее число епархий в границах империи по состоянию на начало 1917 г. равнялось шестидесяти семи, еще одна находилась на территории Северной Америки. Большинство епархий имели викариатства3, общее число которых превышало девять десятков. В Центральной России границы епархий приблизительно соответствовали губерниям. Но на национальных окраинах за счет низкого удельного веса православного населения ситуация была иной. Например, на 10 польских губерний приходилось 2 епархии (Варшавская и Холмская), а на 8 финских — 1 (Финляндская). Несколько среднеазиатских областей объединяла и Туркестанская епархия. Таким образом, гражданское и церковное административные деления в России различались: 97 губерниям и

1 СЗРИ. Т. 1,ч. 1. Свод основных государственных законов. 1912. СПб., С. 18.

2 Население России в XX веке: ист. очерки. Т. 1. 1900—1939 /отв. ред. В.Б.Жиромская. М, 2000. С. 20—21.

3 Викариатство — область, находящаяся в пределах епархии, за ведение церковных дел в которой отвечает викарный архиерей.

Викарий (викарный епископ) — епископ, не имеющий в своем самостоятельном управлении отдельной епархии; играет роль помощника епархиального архипастыря. Круг его деятельности во многом предоставляется определять руководителю епархии РПЦ. В титулатуру викария входит, как правило, название одного из уездных (районных) городов епархии. Зачастую викарии проживают не в городах, обозначенных в их титулах, а рядом со своим епархиальным архиереем. В начале XX в. в некоторых епархиях по штатам было положено 2, 3, а в столичных даже 5 викариев (Полный православный богословский энциклопедический словарь (далее — ППБЭС). СПб., 1992. Репринт, изд. Т. 1. С. 501).

В России в 1914 г. насчитывалось свыше 54 тыс. (без учета военных) церквей, более 23, 5 тыс. часовен и молитвенных домов; общее число духовенства превышало 112 тыс. человек; монастырей (не считая скитов) было 1025, в них проживало около 30 тыс. монашествующих5.

Православная церковь имела 4 высших учебных заведения: Санкт-Петербургскую, Московскую (в Сергиевом Посаде), Киевскую и Казанскую духовные академии. Во время празднования 300-летия дома Романовых, 21 февраля 1913 г., император, подчеркивая важность высшего духовного образования, наименовал эти академии (по аналогии с университетами) „Императорскими"6. РПЦ также располагала широкой сетью средних и начальных духовных школ: 57 семинариями и 187 духовными училищами, находившихся практически во всех епархиях РПЦ. По степени развитости структуры духовного образования епархии делились на 4 группы: 1) не имевшие духовно-учебных заведений; 2) с незавершенной структурой — без семинарии; 3) со среднеразвитой структурой — семинария и 1—3 духовных училища; 4) с разветвленной сетью духовных школ — академия, семинария и 4-7 училищ7. В своих 42 тыс. церковно-приходских школ (треть всех школ империи) обучались сотни тысяч православных, РПЦ служила главным идейным союзником государства8.

Динамика цифр показывает, что в начале XX в. в РПЦ происходил практически неуклонный рост как православного населения империи, так и численности всех слоев духо-

4Энциклопедический словарь. Т. „Россия" /Сост. Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. Л., 1991. Репринт, изд. СПб., 1898. С. 106—115.

5Всеподданнейший отчет обер-прокурора Св. синода по ведомству Православного исповедания за 1914 г. Пг., 1916. С. 117, 132, 139; Прил №№ 1—2, 3, 9, 10. С. 5—7, 24—27.

6 Церковные ведомости (далее — ЦВ). СПб., 1913. № 7—8. С. 34; Всеподданнейший отчет ... за 1914 г. Указ. соч. С. 201.

7Конюченко А.И. Духовное образование ... Указ. соч. С. 17. 8 Всеподданнейший отчет ... за 1914 г. Указ. соч. С. 117, 132, 139.

венства (что видно из таблицы № 1 Статистического приложения).

Высшим органом церковного управления являлся Святейший правительствующий синод — своеобразное сословное представительство при верховной власти. В значительной степени это было государственное учреждение, однако оно пользовалось достаточной степенью самостоятельности, так как внутренними церковными делами управляли почти исключительно духовные лица (на местах — члены Духовных консисторий). Хотя Св. синод и не обладал законодательными полномочиями, но он выполнял функцию исполнительной власти, издавая указы, обязательные для исполнения духовенством РПЦ. Деятельность Синода контролировало назначавшееся императором светское лицо — обер-прокурор Св. синода, являвшийся официальным представителем власти Его Величества. Юридической основой создания института обер-прокуратуры была необходимость доклада верховной власти о течении церковных дел. На обер-прокуроре лежали функции охранения государственных интересов в сфере церковного управления и контроля над высшим органом власти РПЦ. И хотя эти сановники имели практически неограниченные возможности влияния на органы высшего церковного управления, однако этим правом они практически не пользовались, предпочитая не участвовать в деле чисто церковного управления.9

Фактически духовенство тяготилось государственным контролем над своей деятельностью. Однако и император, и обер-прокурор, являясь членами Церкви, имели полное право выражать свое определенное несогласие с какими-либо действиями архиереев.

Заседаниями Св. синода руководил его первенствующий член (председатель). Однако за ним, как и за прочими синодальными членами, не было права решающего в РПЦ голоса. Светский обер-прокурор также не мог считаться хозяином в церкви. Протопресвитер военного и морского духовенства Г.Шавельский сложившееся в РПЦ своеобразное „безвла-

стие» охарактеризовал следующим образом: «Он (оберпрокурор. — М.Б.) мог все разрушить, что бы ни создавал Синод, но не мог ничего создать без Синода, или не прикрываясь авторитетом Синода. Так и жила Церковь без ответственного хозяина, без единой направляющей воли»10.

На протяжении синодального периода РПЦ была интегрирована в государственную систему, представляя собой часть административного аппарата империи. Ни одно важ-ное церковное мероприятие не проходило мимо государственной власти. Даже сами определения Св. синода печатались на бланках, в верхних колонтитулах которых значилось, что они исходят с высоты верховной власти. Начинались они со следующих слов: «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали:...»11

Царь утверждал различные церковные акты: назначения епископов, вызов их для присутствия в Св. синоде и т.д. Например, порядок отбора кандидатов для возведения во епископский сан был следующим. Список с именами кандидатов составлялся Св. синодом. Далее он представлялся императору, который выбирал и утверждал одного кандидата в епископы. В большинстве случаев утверждался тот, чье имя значилось первым. В такой процедуре члены Св. синода представляли собой собор епископов, а монарх — совокупный голос мирян. (Т.е. была создана определенная видимость выборной системы архиереев). Юридически, участие императора в церковных делах повышало статус и церкви, и ее постановлений.

Царская власть использовала РПЦ в своих идеологических, политических и социальных целях. Тесный союз государства и церкви, основанный на православной вере, имел как положительные, так и отрицательные стороны. Положительным было то, что империя, поддерживая Церковь мо-

10 Шавельский Г., протопресвитер. Воспоминания ... Указ. соч. Т. 2. С. 138.

11 Образец бланка определений Св. синода см., например: РГИА. Ф. 796. Оп. 182. Д. 2423. Л. 1; ГАРФ. Ф. Р-4652. Оп. 1. Д. 1. Л. 190, 201.

рально и материально через институт обер-прокуратуры, избавляла епископат от рутинной бюрократически-канцелярской работы (связанной, например, с хозяйственной деятельностью и поисками источников финансирования), поддерживала ее просветительскую и миссионерскую деятельность. Православной церкви в Российской империи были созданы условия наибольшего благоприятствования. В «Основных законах» насчитывалось более тысячи статей, оберегавших имущественные права и привилегии РПЦ12.

Русские цари не видели особого смысла в предоставлении церкви свободы самоуправления, поскольку видели ее главную цель в христианизации народа. Для чего иерархи фактически и освобождались посредством обер-прокуратуры от мирских дел. Однако те, наоборот, стремились расширить свои государственные функции в ущерб церковным13.

Верховная власть рассматривала духовенство как свою социальную, идеологическую и духовную опору в народе, призванную распространять идеи самодержавия и православия. Так, духовенство, выполняя функцию по защите государственного самодержавного строя, располагало для этого определенными религиозными средствами. В первую очередь — оно имело церковную «анафему», направленную против бунтовщиков и изменников царей. Чин анафематствования14, входящий в состав последования «Недели торжества Православия», был утвержден в РПЦ еще с 1766 г.15 Он ежегодно прочитывался в церквах империи в первый воскресный день Великого поста. В нем говорилось, что все, кто не верит в харизматичность царской власти и не почитает императора как помазанника Божьего, а также стремится

12 Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 2. С. 269—270, 279—280; Одинцов М.И. Государство и церковь ... Указ. соч. С. 5.

14 Чин анафемы, возглашаемый на богослужении раз в году, по своему смыслу подкреплял 4-ю статью «Свода законов», гласившую, что «повиноваться власти Его (императора Всероссийского — М.Б.) не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает» (СЗРИ. 1912. С. 11).

15 Кураев Андрей, дьякон. Традиция, догмат, обряд. М.; Клин, 1995. С. 138.

выступить против своего государя — заслуживают анафемы16, т.е. отлучения от церковного общения17.

Второй вид служения духовенства самодержавию заключался в обязательной публичной молитве о государях и членах их семей в ходе богослужений (на ектениях, в многолетствованиях и проч.). Третий — в зачитывании с амвонов в церквах царских указов и манифестов. И, как отмечают современные историки, «нет смысла, как это нередко делается, сокрушаться по поводу того, что указанные обязанности препятствовали выработке и проведению самостоятельной политической линии, что ослабляло якобы его влияние на паству: ни одно сословие в самодержавной России (даже дворянство) не имело права выходить за рамки своих сословных интересов, тем более когда речь шла о государственном строе»18.

Четвертым средством, с помощью которого духовенство осуществляло свои государственно-охранительные функции, была проповедническая деятельность. Кроме пастырско-религиозного аспекта, мотивировавшего выполнение такой обязанности, священнослужители руководствовались и своим гражданским долгом. К тому побуждала 70-я статья «Основных законов», согласно которой всем русским подданным вменялась (в качестве священной) обязанность — защита престола19.

Таким образом, у духовенства РПЦ был целый ряд способов защиты устоев существующего в стране государственного строя.

Отрицательной стороной установившихся на протяжении двухвекового синодального периода государственно-

церковных отношений являлось отсутствие внутренней свободы Церкви и, в первую очередь, — свободы проповеди. Первенствующая конфессия не имела в обществе самостоятельного голоса, в котором (особенно среди инославных) достаточно широко было распространено мнение о православном духовенстве как об агентах правительства и проводнике его программ. Данное отношение служило серьезным препятствием в осуществлении проповеднической деятельности российских священнослужителей. В результате клирики РПЦ несли в народ скорее обрядоверие, чем духовное просвещение.

Помимо этого, с появлением введенного Петром I «Духовного регламента», духовенству вменялось в обязанность выполнение полицейской функции, заключавшейся в необходимости сообщения властям о противоправительственной деятельности своих прихожан, даже ценой нарушения тайны исповеди20. Поскольку формально РПЦ была частью государственного административного аппарата, это давало основание определенным слоям общественности, настроенным против Церкви, считать православных священнослужителей прислужниками самодержавия, а также возлагать на РПЦ долю ответственности буквально за любые ошибки царской администрации, за политические репрессии и даже за социальную несправедливость в обществе.

В своем иерархическом устройстве духовенство РПЦ в зависимости от богослужебных полномочий и благодати священнослужения классифицировалось по трем основным группам: епископат, пресвитеров (или священников) и дья-

16 Дословно в этом чине говорилось: «Помышляющим, яко православнии государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великаго сего звания в них не изливаются, и тако дерзающим противу их на бунт и измену, анафема» (Последование в неделю Православия. СПб., 1904. С. 31).

17 ППБЭС. Т. 1. 1992. С. 155.

18 Иванова Н.А, Желтова В.П. Сословно-классовая структура России в конце XIX — начале XX века. М, 2004. С. 56.

19 СЗРИ. 1912. С. 19.

20 За сто предреволюционных лет известен едва ли не единственный случай доноса священника властям о содержании исповеди каявшегося. О нем повествуется в мемуарной литературе. Инцидент произошел приблизительно в начале XX в., вероятно, в период спада первой российской революции. Кающийся (по профессии учитель) исповедовался даже не в совершенных политических преступлениях или планах, а просто в симпатиях. Тем не менее, по доносу священника он был арестован, осужден и (как это ни парадоксально с точки зрения объективности и суровости судебного приговора) как политический преступник сослан на каторгу (см.: Спиридон, архимандрит. Из виденного и пережитого: (зап. рус. миссионера). СПб., 1998. С. 135—136).

конов. С другой стороны, священнослужители подразделялись на две большие части: черное (монашествующее) и белое (женатое) духовенство. Последние, наряду с не имеющими священного сана церковнослужителями (т.е. с псаломщиками и пономарями), объединялись в приходское духовенство. Епископы иногда назывались высшим духовенством, приходские священники и дьяконы — рядовыми клириками, а церковнослужители составляли низшую степень клира21.

Вплоть до 1917 г. отношения, с одной стороны, между высшим духовенством, а с другой — рядовым и низшим во многом сохраняли корпоративно-крепостнические порядки: в своих епархиях епископы были практически всевластными хозяевами. Однако они, в свою очередь, были подконтрольны коронной администрации. Таким образом, приходское духовенство находилось в двойной зависимости: и от верховной, и от высшей духовной властей22.

Епископат РПЦ состоял в большинстве своем из представителей так называемого «ученого монашества», составлявшего около двух третей его состава, остальные были выходцами из категории женатых (овдовевших и принявших монашеский постриг) священнослужителей. По данным на 1916 г., в РПЦ насчитывалось 143 архиерея23, из которых

21 Булгаков С.В. Настольная книга для священнои церковнослужителей: сб. сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отеч. Духовенства: в 2 т. М, 1993. Т. 1. С.736—737, 747, 752—755.

22 Подробнее об этом см.: Миронов Б.Н. Социальная история ... Указ. соч. Т. 1. С. 362—365, 382—383; 413-14; Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. С. 20—21.

23 Цифра «143» приводится по источнику: Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 87. Она представляет интерес с точки зрения процента вдовых священнослужителей из общего числа епископов. Однако эта цифра вряд ли точна. По официальным данным, в 1915 г. в РПЦ числилось 168 архиереев, из которых 20 находились на покое, в самом начале 1917 г. — 177 (из них 19 — заштатные) (Состав Святейшего Правительствующеего Всероссийского Синода и российской церковной иерархии на 1915 год. Пг., 1915. Указ, именной. С. III—VIII; Состав Святейшего ... на 1917 год. Пг., 1917. Указ, именной. С. III—VIII).

Однако, по оценкам А.Конюченко, к 1917 г. более половины из действующих архиереев в свое время были рукоположены в сан из числа вдо-

48 (33,5 %) были вдовцами. Подавляющее большинство епископов РПЦ происходило из духовной среды — из семей священно- и церковнослужителей. Приблизительно 10— 15 % были выходцами из дворян, мещан и других сословий.

К началу 1917 г. средний возраст архиереев был 51,6 года. При этом средний монашеский стаж равнялся 19,3 годам, а среднее время епископского служения — 9,6 лет. При этом возрастные отличия наблюдались между епархиальными и викариальными архиереями. Так, если средний возраст первых (по данным на тот же период) был 55 лет, то вторых — 48,3 года.

Накануне Февральской революции 86,8 % архиереев имели высшее духовное образование, 5,3 % — среднее духовное, 7,2 % — высшее светское (университетское, специальное и повышенное среднее) и один человек — 0,7 % — начальное среднее. Таким образом, к 1917 г. высшее образование имело 94 % владык (при том, что в 1897 г. — 80 %). Значительная часть епископата являлись магистрами и докторами богословия24. Большинство иерархов обладало опытом административной деятельности, поскольку многие из них в свое время являлись инспекторами и ректорами духовных семинарий и академий25.

Архиереи фактически являлись высшими духовными сановниками государства. По табели о рангах митрополиты, архиепископы и епископы приравнивались к трем первым классам военных и гражданских начальников26. Однако то, что РПЦ находилась под контролем коронной администрации, давало повод общественности считать церковных иерархов лишь исполнителями необходимых треб. В свою очередь, значительная часть епископата считала свое положение

вых священников (Конюченко А.И. Архиерейский корпус ... Указ. соч. С. 13).

24 Конюченко А.И. Архиерейский корпус ... Указ. соч. С. 9—11.

25 Конюченко А.И. Архиерейский корпус ... Указ. соч. С. 12—14; Белоногова Ю.И. Указ. соч. С. 145.

26 Цыпин Владислав, протоиерей. Вопрос о епархиальном ... Указ. соч. С. 158.

в рамках сложившихся государственно-церковных отношений неприятным и оскорбительным27.

Социальный состав рядового духовенства был практически однороден: подавляющее большинство всех приходских клириков составляли выходцы из своего сословия. И хотя он мог теоретически обновляться за счет притока людей из других слоев населения России (и такое явление действительно имело место), однако обновление было крайне незначительно. Например, доля представителей светских социальных групп среди приходских клириков в начале XX в. составляла 1,5 % (по другим оценкам — 3 %). В основном духовное сословие представляло собой практически кастовую среду и намного превышало по замкнутости другие профессионально-социальные группы.

К 1913 г. большая часть (59 %) приходского духовенства состояла из священнослужителей (пресвитеров и дьяконов), а остальная (соответственно, 41 %) — из церковнослужителей (псаломщиков и пономарей). В отличие от последних, священники и дьяконы имели более значимый социальный статус, лучшее образование, более высокие доходы. В начале XX в. происходил процесс ухода детей духовенства с образованием в другие профессии (на гражданскую службу, учителями в школы и т.д.) и буквально бегство способных семинаристов в светские учебные заведения. Например, в духовном ведомстве в 1914 г. осталось лишь 47,1 % половины выпускников семинарий, а священный сан (по данным за 1913 г.) приняло еще меньше — 26,7 % выпускников духов-

ных школ28.

Православное духовенство разделялось и по имущественному положению. Церковные иерархи вели весьма обеспеченный образ жизни, зачастую отрываясь от забот и интересов своей паствы. Приходские же священники были небогаты. Протоиерей Георгий Флоровский отмечал, что в нача-

27 Белоногова Ю.М. Указ. соч. С. 145.

28 Миронов Б.Н. Социальная история ... Указ. соч. Т. 1. С. 98, 107, 109; Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1983. С. 480.

ле XX в. среди рядовых клириков все больше развивалось чувство своего экономического закрепощения, которое постепенно «перерождалось в чувство классовой горечи, обиды, социальной несправедливости». Сельские клирики находились в скудости, бедности, зачастую — в прямой нище-

те29.

Уровень материальной обеспеченности весьма отличался и среди рядовых клириков. Лучше прочих были обеспечены благочинные (или поповские старосты) — обычно священники из белого духовенства, возглавлявшие, соответственно, благочиния (внутриепархиальные церковно-административные единицы). Как правило, благочинные являлись настоятелями больших храмов (соборов) и имели саны (титулы) протоиереев. Благочинные были ответственны перед епархиальной властью за церковный порядок, мир между клиром и паствой, а также между духовенством и местными гражданскими властями.

Царская администрация, желая обеспечить себе твердую опору в лице российского духовенства, стремилась сделать его привилегированной прослойкой общества путем принятия мер по подъему социального престижа, создания условий для получения специального образования, обеспечения личными правами и т.д. Однако меры императорского правительства по поддержке священнослужителей РПЦ были явно недостаточны. Лишь половина православного духовенства получала от казны небольшое жалованье (так называемые «средне-нормальные оклады содержания»). Средний оклад священника в начале XX в. равнялся 294 р., дьякона — 147 и псаломщика — 98 р. в год30. Так, по состоянию на

29 Флоровский Георгий, протоиерей. Указ. соч. С. 479

30 При этом жалованье столичных клириков резко отличалось от других. Так, причту храма Воскресения Христова (Спаса-на-Крови ), состоящему из 3 пресвитеров, дьякона и 3 псаломщиков, в 1908 г. от казны было назначено следующее содержание: настоятелю (протоиерею) — 3000 р., ключарю — 2500, священнику — 2000, дьякону — 850, псаломщикам — по 650 р. в год. Плюс, все получали квартирные деньги: священники — по 1000 р. в месяц, дьякон — 450, псаломщики — по 250 р. (ЦВ. 1908. № 13. С. 62).

1909 г. положение с жалованьем по епархиям было следующее: лишь в 14 епархиях все причты получали казенное жалованье (9 в Западном крае, 3 в Сибирских, а также Олонецкая и Псковская). В окраинных епархиях и Грузинском экзархате (объединявшем четыре кавказские епархии) не получали пособие лишь 5 % имевшихся в наличии епархий. В 18 епархиях, находившихся ближе к центру, не получали жалованье от 5 до 25 % общего числа причтов. Менее всего был обеспечен центральный регион (15 епархий), где более половины не получали никакого казенного жалованья31.

В основном же церковный причт зависел от негарантированного дохода: от оплаты прихожан за требоисполнения и от сдачи церковной земли в аренду крестьянам. В свою очередь, это находилось в непосредственной связи с числом приписанной к приходу паствы, уровнем зажиточности населения, компактности его проживания и близости к храму, с характером отношений с прихожанами, урожайности года и т.д. При общей ежегодной государственной дотации РПЦ на материальную помощь духовенству, составлявшей в 1914 г. чуть более 18 млн. р., для освобождения приходского духовенства от зависимости платы за требоисполнение необходима была сумма более 50 млн. р.32

Впрочем, материальное положение священнои церковнослужителей находилось в зависимости не только от воли руководства страны, но и от ее экономических возможностей.

По имеющимся за 1905—1907 гг. обобщенным сведениям, на 1000 православных жителей России в среднем приходилось 10 браков, 53 крещения, 21 отпевания младенцев до 7 лет и 13 взрослых. С учетом же того, что в среднем по России на один приход приходилось 2500 верующих, то на причт приходилось совершать в среднем в год 25 браков, 133 крещения, 60 случаев отпевания детей и 32 взрослых33.

В предреволюционные годы, в условиях Первой мировой войны постоянно понижались доходы приходских церквей от треб. Нередко семьи призванных на войну почти повсеместно отказывались платить духовенству не только за обязательные требы, но и по остальным обрядам. Миряне не без основания требовали, чтобы для семей, чьи кормильцы были мобилизованы на фронт, церковные требы совершались бесплатно.

Тем не менее, несмотря на постепенное снижение в пореформенный период числа верующих, нельзя не согласиться с оценкой известного историка и социолога Б.Н.Миронова, что среди русского народа «степень религиозности и в начале XX в. была высока и церковь оказывала

огромное влияние на поведение людей»34

Православная церковь испытывала и недостаток государственной поддержки церковно-приходских школ. Финансирование этих школ было гораздо более скудным, чем земских, что влияло на уровень оплаты труда преподавателей и, соответственно, на уровень их квалификации. Существенно ограниченные учебные программы церковно-приходских школ не способствовали развитию у учеников самостоятельного мышления. К тому же государственная политика была направлена не на подготовку просвещенных пастырей («чрезмерно» рассуждающих о вере), а скорее — священников-требоисполнителей. Для достижения этой цели царское правительство предпринимало ряд мер для сокращения количества слушателей духовных академий (например, ограничивала число стипендий, запрещала некоторым категориям студентов жить на частных квартирах)35.

В то же время правительство, стремясь разрешить финансовую проблему, постоянно, вплоть до 1917 г., увеличивало сумму дотаций на жалованье городскому и сельскому духовенству, на содержание церковно-приходских школ и духовных учебных заведений. Причем за десять предрево-

люционных лет размер этой материальной помощи увеличился более чем в два раза, а по сравнению с 90-ми годами XIX в. — в 4 раза36. Так, суммы, предназначенные из государственной казны на Св. синод, в 1900 г. составляли 22,3 млн. р., в 1913 г. — 45,7 млн. р., в 1914 г. — почти 53,1 млн. р. Тем не менее удельный вес расходов Синода в бюджете в целом оставался неизменным, составляя в эти годы около 1,5 %. При этом смета Синода включала расходы по центральному управлению, духовным консисториям, лаврам и монастырям, городскому и сельскому духовенству, духовно-учебным заведениям, православным учреждениям за границей и проч.37

Государственная власть стремилась изолировать православное духовенство от общественно-политической деятельности, запрещая ему (до 1905 г.) избираться и даже принимать участие в выборах в земские уездные и губернские собрания, а также в городские думы. Такое ограничение общественных прав православного духовенства приводило к практически полному упадку его роли и влияния на общественную жизнь страны. Единение верующих было не столько действительным, сколько желаемым. В отношениях между РПЦ и обществом наметился кризис.

Тем не менее определенная часть светской интеллигенции искала контактов с духовенством. В качестве яркого примера этого следует указать на проходившие в столице с ноября 1901 г. религиозно-философские собрания с участием известных религиозных публицистов, представителей русской литературы, культуры, профессуры духовной академии и университета, а также представителей священнослужителей. Среди инициаторов этих собраний, нашедших поддержку у с.-петербургского митрополита Антония (Вадковского), были «богоискатели» Д.С.Мережковский, Д.В.Философов, В.В.Розанов, З.Н.Гиппиус и др. К ним примкнули и

36 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 365.

37 Иванова Н.А, Желтова В.П. Указ. соч. С. 61; Рожков Владимир, протоиерей. Церковные вопросы в Государственной думе. М., 2004. С. 268, 273.

представители популярного художественного журнала «Мир искусства» Л.С.Бакст и А.Н.Бенуа. С церковной стороны на собраниях председательствовал ректор С.-Петербургской духовной академии, викарий столичной митрополии епископ Ямбургский Сергий (Страгородский), а вице-председателем был архимандрит Сергий (Тихомиров) — ректор столичной семинарии. Собрания проходили в форме полемических встреч: зачитывались доклады, а потом следовали обсуждения. Протоколы собраний (все доклады и прения) на протяжении 1903 г. публиковались в периодике, а в 1906 г. вышли отдельной книгой. (Всего с ноября 1901 г. до роспуска собраний в апреле 1903 г. состоялось двадцать два заседания)38. На них обсуждались как некоторые внутрицерковные проблемы, так и вопросы, связанные со взаимодействием православного духовенства и общественности, а также с положением церкви в государстве. Отмечалось, что Православная церковь, несмотря на свое положение и мощь, оказывает малое влияние не только на идейно-нравственное состояние страны, но и на ее общественную жизнь. В качестве меры по возвращению утраченного церковью авторитета предлагалось ввести свободу совести и раскрепостить РПЦ от участия в ее делах светской власти, т.е. изменить сложившиеся за синодальный период отношения церкви и государства, точнее — разрушить их союз39.

И хотя на религиозно-философских собраниях прозвучало больше вопросов, чем ответов на них, но в целом, благодаря происходившему на них диалогу, они способствовали установлению определенного моста между сторонами, принимавшими участие в обсуждениях.

38 Публикация протоколов религиозно-философских собраний проходила на страницах журнала «Новый путь». Однако материалы двух последних заседаний изданы не были. Причиной тому было сделанное в декабре 1903 г. распоряжение Св. синода о прекращении печатания «Записок религиозно-философских собраний в Санкт-Петербурге». Протоколы двадцати собраний увидели свет лишь после объявления в стране свободы слова 17 октября 1905 г.

Подробнее об этих собраниях см.: Флоровский Георгий, протоиерей. Указ. соч. С. 470—476.

39 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 107—121.

Однако в масштабах империи в народе все более распространялись атеистические и религиозно-индифферентные настроения. Современники указывали на неуклонное падение престижа Российской церкви, на отсутствие авторитета у ее епископата, на то, что православные священнослужители находились в духовном застое, были отчуждены от паствы, не выполняли в народе свою пастырскоруководящую роль. Церковная проповедь зачастую была официозно-формальной или вялой, безынтересной и отвлеченной от реальной жизни. Данное положение сложилось из-за многочисленных политических, идеологических, психологических и религиозных обстоятельств40. Однако само духовенство РПЦ видело едва ли не главную причину церковных «неурядиц» в сложившихся государственно-церковных отношениях, в установившемся в империи примате светской (царской) власти над духовной41.

40 Одной из причин было и то, что, по словам офицера Ф.Винберга, до революции «многие наши священники были атеистами», что большая их часть формально и инертно несла свои обязанности, и довольно значи-тельное число священнослужителей сочувствовало революционно-освободительному движению (Винберг Ф. Указ. соч. С. 352—353).

41 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 37.

2. Проблемы взаимоотношений церкви и государства в 1905—1916 гг.

В начале 1904 г. начались боевые действия на Дальнем Востоке. 23 января Япония разорвала дипломатические отношения с Россией и в ночь на 27-е число атаковала русскую эскадру, стоявшую на рейде Порт-Артура. Началась Русско-японская война.

28 января 1904 г. определением Св. синода были установлены особые возглашения на ектениях и молитвах на литургии об укреплении русской армии1. Первоначально общество восприняло войну патриотическим порывом: победа великой России над маленьким островным государством казалась очевидной. Однако постепенно первоначальный патриотический порыв из-за череды военных неудач стал сменяться на разочарование и сомнение в собственной силе. Взоры общественности обратились к поиску причин поражений.

Началась работа в сфере государственного законодательства. Она была подхвачена и церковными кругами. В церковной и светской печати стали все чаще появляться утверждения о неканоничности сложившихся в России церковно-государственных отношений и, как следствие — о необходимости проведения во внутрицерковной жизни реформ и, в частности — восстановления патриаршества. Однако особо актуально вопрос о реформе Православной церкви зазвучал после обнародования с высоты престола 12 декабря 1904 г. указа «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка». В нем объявлялось о планируемых реформах в государстве: в частности, свободы вероис-

1Церковный вестник (далее — ЦВк). СПб., 1905. № 1. С. 3.

поведаний2. Планировалось, например, позволить подданным переход из православия в другие христианские исповедания3.

Сразу после появления высочайшего указа на заседании Комитета министров выступил председатель Св. синода митрополит С.-Петербургский Антоний (Вадковский). Он указал, что в связи с предполагаемым изменением государственной политики, касающейся вероисповеданий, необходимо менять и правовое положение РПЦ в государстве. Митрополит объяснял это тем, что в противном случае Православная церковь может оказаться единственной из всех конфессий, стесненной в своих действиях. Например, если остальные вероисповедания получат свободу проповеди, то «господствующая» вера, связанная административными и идеологическими узами с государственным аппаратом, не сможет воспользоваться предоставленными правами.

Митрополита Антония поддержал председатель Комитета министров С.Ю.Витте4. В феврале 1905 г. он внес на обсуждение правительства записку «О современном положении Православной церкви». В ней говорилось о необхо-

2Флоровский Георгий, протоиерей. Указ. соч. С. 476; Данилушкин М.Б., Никольская Т.К., Шкаровский М.В. и др. Указ. соч. С. 64.

3 ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 192. Л. 1.

Через 8 дней после этого обещания императора дать религиозные свободы, 20 декабря 1904 г., Россия после 11-месячной обороны бесславно потеряла Порт-Артур (см. об обороне крепости подробнее, например: Большая советская энциклопедия (далее — БСЭ). М., 1975. Т. 20. С. 379— 380, Т. 22. 1975. С. 425—428).

На это событие лидер большевиков отозвался так: «Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма. ...Самодержавие ослаблено. В революцию начинают верить самые неверующие. Всеобщая вера в революцию есть уже начало революции» (Ульянов В.И. (Ленин). Падение Порт-Артура/ЯТСС. М., 1960. Т. 9. С. 158—159).

4 О необходимости созыва Поместного собора РПЦ говорилось и раньше: еще 23 сентября 1904 г. император в своем письме К.П.Победоносцеву признавал необходимым созыв Всероссийского цер-ковного собора. На нем, среди прочего, по мысли Николая II, должен был найти разрешение вопрос об отношении РПЦ со старообрядчеством. Мысль о Соборе «давно уже таится в моей душе», — писал оберпрокурору император (Император Николай II и Поместный собор Русской православной церкви ... Указ. соч. С. 69).

димости отмены Петровской реформы церковного (синодального) управления, созыве собора и восстановлении «соборности» во всей жизни РПЦ. В частности, Витте ссылался на слова видного богослова РПЦ, преосвященного Сергия (Страгородского): «Объявить теперь свободу совести для всех — это значило бы всем развязать руки, а деятелей Церкви оставить связанными»5. В записке намечалась предварительная программа преобразований: обновление прихода, материальное обеспечение духовенства, децентрализация церковного управления и преобразование духовных школ. Витте был затронут и вопрос об отчужденности от церкви интеллигенции, которой сама церковь должна была сделать шаг навстречу6.

В то же время, в феврале 1905 г., столичный митрополит Антоний (Вадковский) составил для Витте записку «Вопросы о желательных преобразованиях в постановке у нас Православной церкви». В ней рассматривались вопросы реформы церковного управления, и перед властью ставился принципиальный вопрос: не настало ли время для ослабления контроля государства над церковью? Тем самым речь заходила о необходимости предоставления церкви свободы управления и об уменьшении компетенции обер-прокурора Св. синода. Таким образом, два представителя высших органов светской и церковной власти высказали практически единую позицию о неотложном проведении комплексной церковной реформы.

Однако резко против таких намерений изменить форму установившихся взаимоотношений между церковью и государством высказался обер-прокурор Св. синода К.П.Победоносцев. 2 марта 1905 г. он направил императору специальное письмо, в котором заявил о своем категорическом несогласии с позицией Витте и Антония. В контексте письма о столичном архиерее фактически говорилось как о политическом авантюристе, преследовавшим в деле церковной ре-

5 Цит. по: Флоровский Георгий, протоиерей. Указ. соч. С. 476. 6Там же. С. 476—477; Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 151—152.

формы свои корыстные цели. (В случае установления патриаршества Антоний, как столичный архиерей, имел реальные шансы возглавить РПЦ). 13 марта Победоносцев убедил императора, чтобы вопрос о церковных преобразованиях был передан для рассмотрения из Кабинета министров в Св. синод. Победоносцев мотивировал свою точку зрения тем, что если органы государственной власти займутся вопросами реформирования РПЦ, то тем самым авторитет Св. синода будет умален, вследствие чего могут произойти крупные внутрицерковные осложнения7.

Через несколько дней, 17-го числа, до членов Св. синода было доведено решение Николая II о предоставлении им права рассматривать вопрос о преобразованиях в церковном управлении. На следующий день синодалы подготовили и подписали специальное обращение к государю. В нем они поблагодарили императора за почин церковным преобразованиям, упомянув при этом патриаршество и соборность как древние формы церковного управления. Тем самым был сделан намек, что поскольку инициатива реформ исходит сверху, а члены Синода — лишь исполнители высочайшей воли, то царь должен-де принять их волеизъявление как изошедшее вроде как от него самого8.

На заседании Св. синода 22 марта 1905 г. архиереями было принято решение ходатайствовать перед императором о созыве в Москве всероссийского собора епархиальных епископов для учреждения патриаршества и для обсуждения перемен в церковном управлении. Синод при этом должен был стать совещательным органом при первопрестольном архиерее. Причем мотивировка восстановления патриаршества была следующей: «чести ради Российского государства». На следующий день об этом решении Синода было доложено Николаю II9.

Надежды на скорое восстановление в РПЦ и патриаршества, и соборной формы управления зазвучали со стороны и других иерархов. Например, об этом высказался викарий С.-Петербургской митрополии епископ Нарвский Антонин (Грановский). 24 марта на страницах столичного издания появилась его небольшая статья, написанная витиеватым, отчасти эзоповым языком и в несколько мечтательном духе. В ней говорилось о патриархе как о духовном отце царя и как ходатае перед государственной властью за народ10. О необходимости церковной реформы открыто стали высказываться и другие архиереи. Причем с введением патриаршества они начали связывать освобождение церкви от «стеснений и указаний» светской власти11.

Однако зазвучали и протесты против проведения церковной реформы. Они стали раздаваться не только от обер-прокурора, но и со стороны разных групп духовенства и видных богословов — сторонников восстановления приходского самоуправления в рамках синодальной системы. В частности, звучали мнения о несвоевременности преобразований. Указывалось, что духовенство стремится освободиться от внешнего государственного контроля и надзора за своей деятельностью для того, чтобы делать в церкви все, что ему самому заблагорассудится12.

Тем временем в России все шире разворачивалось пламя революции. Оно заполыхало после событий в столице империи 9 января 1905 г. (Кровавого воскресенья). В тот день правительственными войсками было расстреляно направлявшееся к Зимнему дворцу мирное шествие. Причем в случившихся политических событиях присутствовал и церковный элемент, поскольку едва ли не организатором манифестации, двигавшейся с петицией к царю о нуждах рабочих, был священник Георгий Гапон13 — выпускник С.-Петер-

бургской духовной академии. Помимо разраставшегося пожара революции, цепь неудач на море и на суше в ходе Русско-японской войны, отсутствие единомыслия в духовной и светской среде по вопросам церковного управления не способствовали проведению реформ духовного ведомства. Все это заставило Николая II 31 марта на предложение Св. синода созвать Поместный собор ответить отказом14.

Другой причиной отказа царя в созыве Собора было разногласие, определенное духовное размежевание, между ним и членами Св. синода, возникшее на состоявшейся по традиции после очередной (зимней) сессии Синода в 1905 г. Император высказал желание оставить престол в пользу наследника и принять монашество, предлагая себя синодальным членам в качестве кандидата на патриаршество. Молчанием архиереи дали понять, что на патриаршей кафедре они желали бы видеть кого-либо из своей среды. После принятия Николаем II патриаршего сана и воцарением на престоле его сына Алексея Николаевича в России установилась бы модель государственно-церковных отношений, подобная той, когда страной в XVII в. правил царь Михаил Федорович Романов, а церковью — его отец, патриарх Филарет15. Отрица-

«Георгий Гапон и «тайна» его влияния на рабочих» коллективной монографии: Карелии А.П., Пушкарева И.М., Королева Н.Г., Тютюкин С.В., Христофоров И.А. Указ. соч. С. 154—166.

14 ЦВ. 1905. № 14. С. 99; Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. СПб., 1991. С. 275—276.

15 Профессор Варшавского университета М.Зызыкин говорит, что мысли о принятии монашества у императора Николая II и его супруги возникли по меньшей мере в конце 1904 г. Вскоре после рождения наследника цесаревича Алексея Николаевича царь и царица навестили с.-петербургского митрополита Антония (Вадковского) и попросили того дать благословение на отречение от прародительского трона в пользу своего сына с тем, чтобы самим постричься в монашество. Митрополит отказал в благословении на это решение, указав на недопустимость строить свое личное спасение на оставлении без крайней надобности своего царственного долга, указанного Богом. Он также предупредил, что в период регентства (во время малолетия наследника) страна может подвергнуться непредсказуемым опасностям, обусловленным отсутствием «легитимной» власти. По мнению митрополита, лишь по достижении цесаревичем совершеннолетия государь мог бы оставить свой многотрудный пост.

тельная реакция иерархов свидетельствовала об их стремлении иметь в институте патриаршества собственные выгоды, а не пользу для страны. После состоявшегося разговора Николай II перестал доверять синодальным владыкам как духовным пастырям. «Между ними и его сердцем, — отмечал С.А.Нилус, — утвердилась непроходимая стена». Внешне же император не проявлял своих чувств и продолжал общаться с архиереями по служебным делам, по мере надобности принимая их, награждая чинами и знаками отличия16.

Если Николай II не представлял осуществления в стране принципа разделения духовного от светского и видел идеал православной империи в слиянии государства и Православной церкви17, то архиереи стремились разграничить одно и другое, добиться собственной самостоятельности и определенной независимости от коронной администрации. В условиях начала XX в. идея российского духовенства о патриаршестве провоцировала разрыв единства церкви с государством. В схеме церковно-государственных отношений, которую отстаивала иерархия, патриарх мыслился как фактически неподконтрольное императору лицо, которое находится в некотором смысле не «при» царе (в качестве одного из наиболее приближенных советников), а «напротив» царя, в качестве определенного «противовеса» ему. Политическая

Зызыкин, повествуя об обоих случаях высказывания Николаем II желания принять монашество, говорит: «Оба раза государь склонился перед духовным авторитетом, но вопрос остается вопросом, было ли побуждение государя вопросом лишь личного спасения, а не выражением понятого им блага России» (Зызыкин М.В. Царская власть в России. М., 2004. С.590).

16 Нилус С. На берегу Божьей реки. Ч. 2. М., 1992. С. 145—147.

См. также: Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 2. С. 270; Зызыкин М.В. Указ, соч. С. 590.

Петербургский историк С.Фирсов данное повествование о желании Николая II принять монашеский постриг и бремя патриаршеского служения относит к разряду апокрифических сказаний. Однако, основываясь на нем же, а также на ряде других «легенд», Фирсов делает вывод об отсутствии духовной близости императора с церковной иерархией, которую Николай II воспринимал по большей части как «духовных чиновников» (см.: Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 61—64).

17 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 41.

подоплека патриаршества была такова, что в лице первопрестольного архиерея император мог получить центр оппозиционно настроенных сил клерикализма. Тем более, что в непростой политической обстановке, которая была в стране в 1905 г., в духовной среде наблюдалось охлаждение верноподданнических чувств. Понятно, что при возникновении каких-либо (пусть даже незначительных) разногласий между церковной и государственной властями патриарх мог перейти в открытую оппозицию царю. При этом он был бы фактически «недосягаем» для императора: в случае, например, суда над патриархом для рассмотрения его дела следовало бы приглашать «равночестных» тому по сану восточных первосвятителей (как в случае с патриархом Никоном в 1666 г.). При этом государству грозила бы вероятность церковно-политического раскола, аналогичного расколу XVII в., что в условиях нарастания революционного движения могло послужить катализатором революции. По сути патриарх нужен был революционному движению как сила, с помощью которой можно было бы ускорить падение (или свержение) са-

модержавнои власти помазанника Божьего .

Помимо обнаружившегося взаимного непонимания императора и влиятельных представителей высшей церковной иерархии, налицо было расхождение синодального обер-прокурора К.П.Победоносцева с большинством архиереев РПЦ. Известно нелицеприятное высказывание Победоносцева о современных ему епископах: «Где уж там толковать о высоких добродетелях. Хоть бы с ума не сходил, хоть бы дурака не валял: и на том слава Богу». Эти слова, приведенные в письме митрополита Антония (Храповицкого) к Ю.П.Граббе (впоследствии известному как протопресвитер Георгий, а позже — епископ Григорий), названы автором хотя и «циничными, но близкими к печальной правде» . Фактор наметившегося размежевания царя и обер-прокурора с церковными иерархами сыграл не последнюю роль в ре-

18 Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 2. С. 278.

19 Письма блаженнейшего митрополита Антония ... Указ. соч. С. 229.

шении отложить созыв Поместного собора.

Одной из главных причин задержки созыва Собора и проведения церковной реформы было отсутствие в России особого законодательства по церковным делам20. Устоявшиеся за два столетия отношения государства и церкви были закреплены рядом законодательных актов, пересмотр которых являлся чрезвычайно сложной задачей. Разрушение синодальной системы и проведение радикальных преобразований в церковном управлении грозили разорвать союз империи и Православной церкви и даже привести к отделению последней от государства. Перестройка религиозного фундамента монархии грозила обрушением всего здания православного государства. Тем более, что в глазах простого народа представить Церковь и Царство существующими отдельно и независимо друг от друга психологически было невозможно. Поэтому Николай II, следуя советам К.П.Победоносцева, не только не торопился с проведением церковных реформ, но и осуществлял политику «подмораживания», оставляя государственно-церковные отношения в неизменном виде21.

Государственная вероисповедная политика претерпела серьезные изменения после 17 апреля 1905 г. В тот день, в условиях нарастания массового леворадикального движения22, император издал указ «Об укреплении начал веротер-

20 Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 508.

21 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 42, 47—51.

В течение всего 1905 г. революционные беспорядки принимали все более и более широкий размах. Страну охватили мощные стачки. К весне—лету расширилась социальная база революции: к рабочим присоединились крестьянские массы (бунты охватили 1/6 часть уездов страны), а также отдельные части армии и флота (вспомнить, например, начавшееся 14 июня восстание на броненосце «Князь Потемкин-Таврический»).

Перед правительством Николая II встала дилемма: или продолжать крайне непопулярную войну с Японией до «победного конца», или заключением мира попытаться погасить социальный кризис. Выбран был второй вариант. И вскоре, 23 августа (5 сентября) 1905 г., Русско-японская война завершилась подписанием в г. Портсмуте в США (штат НьюГемпшир) мирного договора. Согласно этому документу — выгодному в целом для потерпевшей поражение страны — Россия потеряла сферы влияния в Китае и Корее, а также часть своих территорий: Южный Саха-

пимости» . Согласно ему, всем русским подданным предоставлялось право исповедовать любое вероучение, а все религии России уравнивались в правах (т.е. православие фактически встало в разряд с иноверными исповеданиями). При этом доминирующее (господствующее) положение РПЦ в государстве ослабло, ухудшилось по сравнению с тем, которое она имела до выхода этого царского указа: православная вера оказалась единственной среди всех конфессий, сохранившей неразрывную связь с государственным аппаратом. Во внутренние же дела остальных исповеданий государство не вмешивалось. Ситуация сложилась абсурдная: инославные и иноверные конфессии, наделенные правами свободы совести, оказались в более выгодном положении, чем господствующая Церковь, не имевшая структурной самостоятельности. С целью же ограждения своей паствы от влияния иноверия РПЦ должна была опираться уже не на коронную администрацию, а на свои внутренние силы.

Царский указ «о веротерпимости» имел не только политическое, но и психологическое значение: после его выхода у консервативной части общества пошатнулась вера в царское правительство, которое во время роста революционных выступлений фактически отказалось от политического покровительства православию.

Возможность решения наболевших вопросов церковной

лин (ниже 50-й параллели) и острова Курильской гряды.

Российская общественность всю вину за военные неудачи возложила на царское правительство. Поражение в войне лишь усилило революционное движение. К осени его волна охватила буквально всю страну. Число участников забастовок постоянно увеличивалось, их требования становились все более радикальными. Причем до 75 % выступлений носило политический характер. В октябре разрозненные забастовки переросли во всероссийскую политическую стачку, охватив крупнейшие предприятия столицы, практически все промышленные центры и транспортные узлы страны. В стачке участвовало до двух миллионов человек.

При этом в стране установилось определенное политическое равновесие: революционные силы не могли устранить от власти царское правительство, которое, в свою очередь, не имело сил подавить революцию. Политические реформы были неизбежны.

23 Правительств, вести. СПб., 1905. № 86. С. 1—2; ЦВк. 1905 № 17 С. 532—534.

жизни стала связываться со скорейшим созывом Поместного собора РПЦ. Подготовка к нему привлекла внимание высших органов власти. В конце июля 1905 г. обер-прокурор К.П.Победоносцев обратился ко всему российскому епископату с просьбой прислать в Синод свои предложения о преобразованиях в церкви24. Отзывы архиереев поступали в духовное ведомство с конца октября 1905 г. по начало весны следующего года. Их систематизация завершилась в 1906 г. и оформилась в виде трехтомного сборника25. Выяснилось, что почти весь епископат (за исключением трех епископов: Туркестанского Паисия (Виноградова)26, Подольского Пар-

24 Незадолго до этого, 14—15 (27—28) мая 1905 г. Россия пережила крупное военное поражение: в Корейском проливе у о-ва Цусима была разбита Тихоокеанская эскадра. Ее гибель послужила поводом для заключения мира между воюющими странами: без флота Россия уже не могла победить Японию. Мирный договор между воюющими сторонами был подписан 23 августа 1905 г. (см. подробнее: БСЭ. 1978. Т. 28. С. 606).

25 Отзывы епархиальных архиереев ... Указ. соч.

26 Епископ Паисий (Виноградов) приводил следующие доводы против восстановления патриаршества: 1) патриарх без получения какой-то особенной власти не сделает для блага Церкви более того, что может сделать Св. синод; 2) патриарх с особенной властью легко может допустить много злоупотреблений; 3) патриарх должен своими благоразумием, святостью и благочестием превосходить всех архипастырей, без чего он может унизить свой великий сан и потерять всякое уважение; 4) история Русской церкви показывает, что без патриарха Церковь может управляться не хуже, чем при патриархе; 5) та же история убеждает, что патриархи ничего особенно полезного для Отечества не могут сделать; 6) история церковная показывает, что в нашей Церкви и всех других церквах проис-ходили распри и весьма печальные события при патриархах, которые были почти главной причиной разделения церквей и введения разных злоупотреблений; 7) патриаршеский сан, возвышая патриарха пред всеми другими епископами, способствует ложному и крайне вредному самомнению; 8) говорят, что обер-прокурор стесняет Св. синод. Но и волю патриарха еще легче стеснить. Если ныне обер-прокурор стесняет членов Св. синода, то в этом виноваты сами члены Св. синода, потому что при их полном единомыслии не только обер-прокурор, но и сам император не может стеснить Св. синод в его деятельности. Патриарха сместить весьма удобно, а всех епископов Св. синода — весьма трудно и даже невозмож-но; 9) наконец, учреждение патриаршества, иначе — особенное возвыше-ние одного епископа, несогласно с примером святых апостолов, из которых ни один не позволял придавать себе особенное значение, несмотря на выдающиеся качества. «Итак, — делал вывод владыка Паисий, — в учре-

фения (Левицкого) и Тульского Лаврентия (Некрасова)) требовал реформ, касающихся канонического устройства РПЦ и направленных на освобождение Церкви от государственной зависимости27. О неканоничности синодального строя говорили почти все. В «Отзывах ...» проводился тезис о необходимости реформирования центральных органов церковного управления и устройства епархиальной и приходской жизни.

Архиереи считали, что для осуществления этого замысла необходим созыв Поместного собора (соборы Русской церкви не собирались со времен упразднения императором Петром I патриаршества). К тому же иерархи настаивали на регулярности соборов. Большинство считало, что для Российской церкви насущно необходимым является восстановление патриаршества.

В целом епископат желал, чтобы правящая структура Российской церкви состояла из высшей инстанции — Поместного собора, его председателя — патриарха и действующего в промежутках между соборами Священного синода, руководителем (председателем) которого должен быть патриарх. (Предполагалось изменить и титулования: Синод вместо Святейшего называть Священным, а его прежнее наименование должно перейти патриарху). В ведении Поместного собора должны были находиться вопросы, касающиеся вероучения, выборов патриарха, открытия новых епархий, церковного суда, лишения епископов за проступки священного сана и проч. В ведении Св. синода должны были бы оставаться текущие дела, при решении которых он являлся

бы высшей административной и судебной инстанцией28 .

По вопросу государственно-церковных отношений епископат также был практически единодушен. По его мнению, государству надлежало покровительствовать церкви, но та должна быть автономна. Звучали высказывания, что органам царской и церковной власти необходимо иметь равную силу

ждении патриаршества нет ни нужды, ни пользы» (ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 196. Л. 12).

27 Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 135— 136; ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 196. Л. 13—16.

28 ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 196. Л. 17—23.

и значение: первым — в государстве, а вторым — в церкви. С одной стороны — Государственная дума и Государственный совет, а с другой — Поместный собор и Священный синод29. Иначе, предлагалось «параллельное» устройство властей и разграничение областей их ведения. Архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский)30 полагал, что если постановления Собора и Св. синода будут касаться церковно-государственных отношений, то этим решениям необходимо придавать статус государственных законов. Причем порядок их принятия должен быть следующим: после соответствующего рассмотрения Государственной думой они должны утверждаться императором31.

Характерно, что во всех схемах церковногосударственных отношений, предложенных российскими архиереями, не находилось места помазаннику Божьему — императору32. И это несмотря на то, что в исторической практике Восточно-Православной церкви (в первую очередь в Византии) цари имели несомненные церковные полномочия. Императоры обеспечивали согласованность государственного и церковного законодательств. Они созывали Все-

29 ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 196. Л. 11, 28—30.

30 См. о нем подробнее: Состав Святейшего ... на 1917 год. Пг., 1917. С. 36—37; Всеподданнейший отчет ... за 1905-1907 гг. СПб., 1910. С. 68; Одинцов М.И. Русские патриархи ... Указ. соч. С. 150—153, 201, 204— 205.

31 Панков А. Об исправлении перевода богослужебных книг и о преобразованиях в наших богослужебных чинопоследованиях /ЛДВ. 1907. Прибавл. к № 38. С. 1635; Поспеловский Д.В. Указ. соч. С. 27; Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 193—215.

32 Буквально сегодня на страницах современного научно-богословского журнала о смысле таинства миропомазания царей говорится, что в «традиционном церковном понимании» помазание царей означает ограничение функций верховного правителя нормами христианского закона, а не предоставление светской власти права вмешиваться в церковную жизнь (см.: Соловьев Илия, дьякон. Собор и патриарх. Указ. соч. С. 168). Очевидно, что «отказ» со стороны духовенства царям в обладании «права вмешиваться в церковную жизнь» фактически означает отказ им в обладании церковной властью. Т.е. среди современных богословов, носящих церковный сан («священства»), идет — в определенном смысле — противостояние «царству».

ленские соборы, следили за их деятельностью, утверждали их постановления и председательствовали на них. Православные самодержцы издавали постановления об открытии новых епархий, назначали епископов на вакантные церковные кафедры, награждали архиереев высшими церковными наградами, осуществляли внешний контроль за духовенством (в частности, следя за его благочестием). К ним, как к высшим судебным инстанциям, обращались осужденные по церковным делам. Императоры иногда вносили радикальные изменения в существующее церковное устройство, возводя отдельные области в положение автокефальных епархий33 (то есть независимых от центральной церковной власти) и проч. В области вероучения императоры издавали, помимо соборов, церковные законы и наблюдали за исполнением церковных норм, издавали указы о повсеместном употреблении на богослужениях некоторых православных гимнов (например, «Единородный Сыне и Слове Божий», «Трисвятое»).

Кроме этого, в практике Восточной церкви само царское звание считалось особым чином церковной иерархии: цари зачастую назывались «внешними епископами» церкви34. Помазанники Божьи (так именовались цари в Священном Писании: например, в I книге Царств) принимали определенное участие при церковном богослужении. Таинство миропомазания, совершаемое над императорами и уподоблявшее их Христу, открывало перед ними определенные церковные преимущества. В дни венчания на царство они входили в алтарь через открытые «царские врата», называемые так (согласно русской традиции) потому, что во время богослуже-

ния через них исходит Царь Славы, то есть Христос. (Кроме царей, в определенные моменты богослужения «царскими вратами» могли входить архиереи и священники. Даже дьяконы не могли пересекать их). Во время литургии цари причащались в алтаре, в одно время со священнослужителями и, как и те, непосредственно из св. Чаши. Следовательно, по церковным полномочиям цари занимали особое место: выше низшего клира и даже монашества, и почти в одном ряду со священнослужителями35. В византийской традиции участие императоров в службах было еще более широким, что давало основание говорить о них как о священниках.

Таким образом, церковная власть царя распространялась на область церковно-правительственного управления (юрисдикции), на охрану вероучения и соблюдение церковного благочиния. Она также давала право самодержцу, как помазаннику Божьему, принимать определенное участие в православном богослужении. О церковной власти православного самодержца говорилось в богослужебных книгах и обрядах Православной церкви, а также в «Основных законах» Российской империи.

В богослужебном чине коронования и миропомазания на царство император благословлялся Богом не только как глава государства, но — главным образом — как носитель теократического, церковного служения. В молитвах этого чина говорилось, что император стоит главой не над нацией, не над государством, но над народом Божьим, то есть над церковью36.

В «Своде законов» империи церковные полномочия царя формулировались следующим образом:

«Ст. 64: Император, яко Христианский Государь, есть

33 Автокефальная церковь — (в буквальном переводе с греческого) — самоглавенствующая. Образование такой церкви, называемой иначе поместной, совершается с согласия государственной власти, и самостоятельность ее канонически устанавливается признанием со стороны той церкви, из которой она выделилась (см. подробнее: ППБЭС. Т. 1. С.44— 45).

34 Суворов Н.С. Учебник церковного права. М, 1913. С. 40—42, 76— 77, 210—211; 216 и др.; Асмус Валентин, протоиер. Седьмой Вселенский собор ... Указ. соч. С. 47—68.

35 См. подробнее: Успенский Б.А. Литургический статус царя ... Указ. соч. С. 130—170.

36 В частности, в молитве «Господи Боже наш, Царю царствующих» говорилось, что император поставлен 2над языком (по-русски — над народом) Твоим, притяжанным честною Кровию Единородного Твоего Сына» (Чин действия, каким образом совершилось Всевысочайшее Его Императорского Величества коронование по церковному чиноположению //RA. 1996. № 1. С. 164—186).

верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния.

Ст. 65: В управлении Церковном Самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного»37.

Вышеперечисленные факты позволяли рассматривать царскую власть как институт не только государственный, но и церковный. В результате чего большинством населения империи царствующий монарх воспринимался скорее не как «хозяин земли Русской», а как религиозный лидер страны38.

Однако, несмотря на вышеперечисленное, практически все архиереи РПЦ при обсуждении церковной реформы высказывали пожелания, чтобы, во-первых, изъять область церковных дел из ведения царской власти и, во-вторых, передать управление церковью исключительно органам выс-шей духовной власти, неподконтрольным фактически никому, кроме церковных инстанций: Собора, патриарха и Синода. То есть епископат РПЦ выступал если не за «отделение», то за некоторое «отдаление» церкви от государства.

Такую точку зрения высказывали некоторые архиереи, предлагавшие изменить церковное поминовение императора и царствующего дома. Так, архиепископ Варшавский и Привислинский Иероним (Экземплярский) и епископ Самарский и Ставропольский Константин (Булычев) считали, что в чине архиерейского служения литургии необходимо отменить поминовение государя на великом входе, а также его многолетствование в так называемой «великой похвале» на малом входе и в конце богослужения39. Кроме того, епископ Кон-

37СЗРИ. 1912. С. 18.

38 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 40.

39Литургия — название главнейшего из христианских богослуже-ний. Совершается практически ежедневно (кроме дней, установленных церковными правилами).

Великий вход — прохождение служителей церкви вокруг алтарного престола в предшествии свещеносца и при открытых царских вратах. Бывает только на литургии, во время пения Херувимской песни, когда церковные священные сосуды переносятся с жертвенника на престол.

Малый вход — прохождение служителей церкви вокруг алтарного

стантин из чина литургии, совершаемой священником, предлагал исключить воззвание дьякона «Господи, спаси благочестивыя»40, что также свидетельствовало об определенном нежелании молиться за императора, поскольку определение «благочестивые» по византийской традиции относилось именно к императору («Благочестивейшему, Самодержавнейшему») и царствующему дому41.

Таким образом, в 1905 г. обнаружилось стремление епископата РПЦ не только увеличить свою роль в государственном управлении, вплоть до участия в законодательной деятельности, но и осуществить это за счет ограничения власти императора в церкви. Об организации и усилении в России «воинствующего клерикализма» указывал очевидец событий В.Ульянов (Ленин). Он отмечал, что в период первой революции этот процесс существовал, хотя и имел скрытую форму42. Рассмотрение же процесса клерикализации является областью известной историко-богословской проблемы «священства-царства».

***

Высшее духовенство не было единственной прослойкой в РПЦ, которая в 1905 г. выступила за проведение преобразований в духовной сфере. Еще раньше них возвысили свой голос приходские пастыри столицы империи. В феврале—

престола в предшествии свещеносца и при открытых царских вратах. В данном случае речь идет о входе с Евангелием, осуществляемом во время литургии и символизирующем явление Иисуса Христа на проповедь (см. подробнее: ППБЭС. Т. 1. С. 580, Т. 2. С. 1529—1530).

«Великая похвала» осуществляется при архиерейском служении литургии в конце чинопоследования малого входа, перед пением «Трисвятого». До 1917 г. во время нее последовательно возглашались многолетия Синоду, императору, церковным иерархам, государственным чиновникам, военачальникам и всем православным (см. подробнее: Булгаков С.В. Указ, соч. Т. 1.С. 928).

40 Отзывы епархиальных архиереев ... Указ. соч. Ч. 1. С. 442, Ч. 2. С. 287.

41 См. об этом: Дмитриевский А.А. Служебник — книга таинственная. Киев, 1903. С. 13—14.

42 Ульянов В.И. (Ленин). Классы и партии ... Указ. соч. С. 429—438.

марте 1905 г.43 в С.-Петербурге с разрешения митрополита Антония (Вадковского) для обсуждения вопросов церковной жизни сформировалась инициативная группа приблизительно из тридцати священнослужителей (публиковавшая статьи с подписью «группа 32 священников»)44. Несколько месяцев спустя эта группа, расширив свой состав до 60 человек, стала называться «Союзом церковного обновления», неофициально — «Союзом ревнителей церковного обновления», а летом 1906 г., зарегистрировавшись, — «Братством церковного обновления»45. Входившие в них клирики проводили активную общественную деятельность, выступая за проведение церковных реформ, в частности, на страницах печатных изданий. Они, помимо прочего, ратовали за широкое участие духовенства в общественной жизни, за то, чтобы церковь перестала выполнять государственную функцию «охранения основ'« монархического строя, не связывала себя ни с какой формой политического устройства страны. Последнее свидетельствовало о том, что отдельные столичные пастыри фактически отрицали Богопомазанность монарха, считая, что необходимо разделение властей — светской и духовной.

Новый этап деятельности «обновленцев» начался после появления 17 октября 1905 г. высочайшего манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка»46. В нем

говорилось о даровании российским подданным «незыблемых основ гражданской свободы»: свободы совести, слова, собраний, о разрешении создания политических союзов и партий, объявлялось о созыве Государственной думы и проч.47 Следующий после выхода манифеста день в истории РПЦ был отмечен отставкой К.П.Победоносцева, бессменно занимавшего пост обер-прокурора Св. синода четверть века: с 24 апреля 1880 г.48 В отставку он подал по той причине, что основные положения вышедшего накануне государственного акта находились в противоречии с его «охранительными» воззрениями.

19 октября на собрании Союза ревнителей церковного обновления был принят «Проект церковных реформ». В нем, в качестве ненормальных явлений, «препятствующих созиданию Царства Божия на земле», среди прочего, назывались: синодальная форма церковного управления, зависимость церкви от государства, чрезмерная власть епископата. Главной задачей Союза провозглашалось всемерное содействие созыву церковного собора с участием архиереев, приходских клириков и мирян49. В программе Союза сама Российская империя характеризовалась как «преходящее учреждение»50, что в условиях революции воспринималось как подрыв устоев и традиций православного государства51. Таким обра-

По словам одного из участников «32-х», профессора-протоиерея М.И.Горчакова, формальным поводом к созданию группы послужили события 9 января 1905 г. и последовавшее за ними послание Св. синода от 14 января «По поводу беспорядков рабочих» (Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 92).

Об их персональном составе см.: К ранней истории обновленчества. Список членов братства «Ревнители церковного обновления» ... Указ, соч. С. 222—224.

45 Изменение названия было обусловлено тем, что слово «союз» несло в некоем роде политическую нагрузку: несколько партий и общественных объединений в своих названиях имели это слово. Слово же «братство» ассоциировалось с названием православных братств, т.е. имело церковный характер. Названное Братство в 1907 г. прекратило свое существование (Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 336—337, 340).

46 О различных оценках Манифеста 17 октября 1905 г. в дореволюционной и советской исторической, а также юридической литературе см.:

Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 году. Реформы и революция. СПб., 1991. С. 216—217.

47 Правительств. вести. СПб., 1905. № 222. С. 1; ЦВк. 1905. № 42. С.1313—1314.

48 После отставки Победоносцева К.П. обязанности синодального обер-прокурора исполняли: Оболенский А.Д., князь (20.10.1905 — 24.04.1906); Ширинский-Шихматов А.А., князь (26.04.1906 — 09.07.1906); Извольский П.П. (27.07.1906 — 05.02.1909); Лукьянов С.М. (05.02.1909 — 02.05.1911); Саблер В.К. (02.05.1911 — 05.07.1915); Самарин А.Д. (05.07.1915 — 26.09.1915); Волжин А.Н. (30.09.1915 — 07.08.1916); Раев Н.П. (30.08.1916 — 28.02.1917); Львов В.Н. (02.03.1917 — 24.07.1917); Карташев А.В. (24.07.1917 — 05.08.1917) (Высшие и центральные госу-дарственные учреждения ... Указ. соч. Т. 1. С. 135—136).

49 ЦВк. 1906. № 3. С. 81—83.

50 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 334; ПоспеловскийД.В. Указ. соч. С. 27—28.

51 По мнению священника Г.Ореханова, члены группы «32-х» (а они

зом, «обновленцы» , открыто заявив о своем полном несогласии с существовавшей в стране формой церковногосударственных отношений, впервые в русской церковной истории в столь резкой форме поставили вопрос об отношениях Церкви и Царства. Впрочем, стремление обновленцев к проведению реформ было вызвано скорее не политической, а внутрицерковной ситуацией. Тем не менее появление в прессе статей «32-х» ознаменовало собой начало коллективных выступлений рядовых священнослужителей по вопросам церковной реформы (до того позволить себе это могли лишь государственные деятели, иерархи РПЦ и профессора духовных академий)53.

Индикатором заметного роста интереса общества к проблемам взаимоотношений церкви и государства является обилие публикаций в прессе. Начиная с 17 марта 1905 г. (с первой публикации «32 священников») проправительственное «Новое время», консервативные «Московские ведомости», орган С.-Петербургской духовной академии «Церковный вестник» и другие издания практически ежедневно на своих страницах помещали материалы на данную тематику. Всего за месяц (до 17 апреля) в отечественной прессе появилось 417 статей, а до июня — еще 573 статьи, в которых рассматривались вопросы церковно-государственных отношений . Писалось о «ненормальности» положения РПЦ, о ее

составляли большинство Союза церковного обновления) были «респектабельные и преуспевающие люди» и в своем политическом спектре они «не дотягивали до требований Конституционно-демократической партии» (Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 95—96).

Чтобы не отождествлять обновленчество (или реформаторство), возникшее в период первой российской революции, с более поздним обновленчеством 1920-30-х гг., священник Г.Ореханов предлагает для первого использовать термин «прото-обновленчество» (Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 100). Однако, начиная с 1905 г., в газетных и журнальных публикациях использовался термин «обновленчество».

53 См. о Союзе церковного обновления подробнее: Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 319, 333—336, 339—340; Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 41, 90—118.

54 Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 322.

«порабощении» светскими чиновниками (обер-прокуратурой), о необходимости освободить церковь от «засилья» монашествующего духовенства, духовную печать — от цензуры, предоставить во внутрицерковной жизни и на предполагавшемся Поместном соборе широкие права мирянам и проч. Причем проводилась параллель между успехом церковных преобразований и политическими процессами, которые проходили в российском обществе. Более того, в либеральной прессе подчеркивалось, что эффективность церковных реформ зависит от того, насколько успешно будет освободительное движение в целом. Т.е. церковные задачи во многом отождествлялись с политическими55.

'На волне объявленных свобод в С.-Петербурге, Москве и Киеве начали образовываться религиозно-философские общества56. Например, в середине ноября 1905 г. в Москве представителями приходских священников и профессуры духовной академии была организована Комиссия Общества любителей духовного просвещения. На ее заседаниях читались доклады, связанные с проблемами переустройства церковно-общественной жизни. Комиссия самораспустилась в мае 1906 г. в связи с отказом царя созвать Поместный собор57. В 1905 г. В.Эрном и В.Свенцицким (к которым позже примкнули П.Флоренский и А.Ельчанинов) было создано «Христианское братство борьбы». Тогда же возникли «Религиозно-философское общество памяти Вл.С.Соловьева», в 1906—1908 гг. издававшее журнал «Вопросы религии», «Петербургское религиозно-философское общество», в которое входили видные представители интеллигенции, традиционно именуемые богоискателями: А.Карташев, В.Розанов, Н.Бердяев, Д.Мережковский, С.Булгаков и другие. Заметным явлением жизни того периода явилось и появление ежене-

55 См. подробнее: Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С, 80—89.

56 О ярких представителях религиозной философии, составлявших костяк этих обществ см.: Флоровский Георгий, протоиерей. Указ. соч. С. 484-498.

57Голубцов Сергий, протодьякон. Московское духовенство ... Указ, соч. С. 6—7.

дельника «Век», выходившего в столице с ноября 1906 г по июль 1907 г. На страницах этого издания происходил диалог интеллектуальной элиты и петербургских священников. С «Веком» сотрудничали известные философы, историки, богословы и священнослужители (соответственно, члены религиозно-философских обществ и Союза церковного обновления). На его страницах едва ли не красной нитью проходила мысль о глубокой связи и зависимости политических и церковных преобразований в России58.

В целом Православная церковь достаточно широко воспользовалась гражданскими свободами, данными российскому обществу императорским Манифестом 17 октября 1905 г. Следствием «свободы печати» стало появление многочисленных светских и церковных периодических изданий, изобилующих дискуссиями на религиозно-общественные и религиозно-философские темы. Отмена цензуры59 и «свобода слова» стимулировала подъем не только нравственнорелигиозного, но и социально-религиозного проповедничества. В ряды духовенства устремились представители образованных слоев общества — интеллигенции и дворянства. Активизировалась церковная благотворительность, расширилось строительство храмов, богаделен и проч. Все эти процессы обусловили широкое участие церкви в общественной деятельности. Часть православного духовенства примкнула к право-монархическим союзам и партиям, а часть поддержала общественные движения и партии либеральной и даже социалистической направленности. Целями последних, как известно, были не только получение определенных социальных преобразований в стране, но и ликвидация монархической формы правления. Отход церковных пастырей от

59Федоров В.А. Русская православная церковь ... Указ. соч. С. 266— 267; Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 121.

59 Цензура была отменена 24 ноября 1905 г. высочайшим указом Правительствующему сенату. Хотя вопрос об отмене духовной цензуры высшим органом церковной власти не рассматривался, но большинство членов Св. синода, по словам обер-прокурора А.Д.Оболенского, считали вопрос об этом уже предрешенным содержанием высочайшего Манифеста 17 октября (ЦВк. 1905. № 48. С. 1505—1507).

традиционно монархических установок православной идеологии свидетельствовал об определенном идеологическом расслоении в РПЦ.

В тот период к духовенству возрос интерес партий и общественных организаций. Так, председатель ЦК кадетской партии князь Павел Долгоруков (возглавлявший также партийную комиссию об отношении церкви к государству) писал в 1907г.: «Либеральные политические партии ... могут получить в сельском духовенстве могучее средство к проведению вглубь населения своих политических верований. ...Для влияния на широкие слои населения священники находятся в более благоприятных условиях, чем третий элемент (врачи, учителя, служащие земств. — М.Б.). ...Русскому духовенству предстоит огромная роль в общем освободительном движении»60. Цитируя эти слова видного деятеля кадетской партии, в редакционной статье столичного церковного журнала (без всякой иронии) подчеркивалось: «Таким образом, духовенство из класса игнорируемого превратилось в класс общественно нужный и почетный. Его теперь окружают вниманием и любезностью, и уже не в передних принимают, как прежде, а охотно вводят в разукрашенные апартаменты, на которые оно ранее только издали могло любоваться, и охотно сажают его, как почетных гостей, на высоких местах за роскошными столами. Пред духовенством открыли простор для широкой общественной деятельности, — более того, — его со всех сторон зовут к общественной деятельности»61.

Однако со стороны радикальной общественности усилились обвинения духовенства в его раболепстве пред знатью и потворстве социальным неправдам — своего рода в «духовной продажности» пастырей62.

На волне общественно-политического подъема Св. синод РПЦ 18 ноября 1905 г. вынес определение, касающееся

60 Цит. по: ЦВк. 1907. № 48. С. 1531; Вестник народной свободы. СПб., 1907. № 39-40. С. 1729.

61 ЦВк. 1907. №48. С. 1531.

62 ЦВк. 1908. №9. С. 277.

организации на местах церковно-приходской жизни и проведения пастырских собраний. Его целью было обеспечение широкого участия духовенства в духовной и общественной жизни паствы. В нем настоятелям церквей предоставлялось право проводить приходские собрания, которые должны были состоять из клириков и прихожан, достигших совершеннолетнего возраста. Предлагалось избирать церковноприходские советы под председательством настоятелей. В этом же определении Синод разрешал созывать епархиальные, уездные и благочиннические съезды духовенства. Причем благословлялось и присутствие на этих съездах и мирян, являвшихся членами приходских советов и православных братств. Однако Синод указывал, что постановления этих собраний могли иметь официальный статус лишь после утверждения их местными архиереями63. Члены Синода приняли такое определение из понимания, что вопрос об изменении высшего церковного управления невозможно решить без проведения и реформы православного прихода.

Во исполнение этого распоряжения высшего органа церковной власти в 1906 г., в условиях спада революционного движения, почти повсеместно прошли пастырские собрания и епархиальные съезды: зачастую — с участием мирян, а в некоторых местах и под председательством архиереев. На этих собраниях, с одной стороны, указывались недочеты установившегося строя церковной жизни, с другой — планировались мероприятия по их устранению. Духовенство, в частности, говорило об упадке своего авторитета, о недоверии к себе прихожан, об охлаждении мирян к церкви. С прямотой говорилось о тех условиях, которые делали пастырей приспособляющимися, безыдейными, выполняющими свое служение «не ради Иисуса, а ради хлеба куса». На съездах говорилось о высокомерии и деспотизме епархиальных архиереев и вообще епархиальной власти. Приводились факты взяточничества секретарей консисторий. Почти всюду слышались жалобы на назначаемых благочинных, злоупотребляющих своим положением. Духовенство выражало скорбь

и по поводу своего несения охранительных политических и вообще государственных функций, которые возложены на него сверху и которые морально роняли пастырей в глазах паствы. Особенно часто слышались жалобы на унизительность установившегося способа своего материального обеспечения — «доброхотными даяниями». Участвовавшие в работе пастырских собраний и съездов миряне высказывали, что церковь стала буквально классовым учреждением, что особенно проявилось в установившейся практике расходовать церковные деньги не на общие и местные церковные нужды, а на само духовенство. Этот упрек раздавался повсеместно: не только на съездах духовенства, но и в приходах.Однако все эти пожелания, фиксируясь в виде резолюций, не имели практических результатов. Решение же церковных вопросов требовало проведения крупных внутрицерковных реформ. Последние же, в свою очередь, разрабатывались в специально созданной Св. синодом церковной комиссии (Предсоборном присутствии, о котором будет сказано ниже) и должны были разрешиться на Поместном соборе64.

***

Между тем в начале 1906 г. в России начался спад революционного движения (хотя до успокоения страны в то время в целом было еще далеко). Появились условия для проведения крупных преобразований в сфере государственного устройства. Был реформирован Государственный совет, приняты новые Основные законы империи и созвана I Государственная дума.

Реформы фактически начались с 12 февраля 1906 г., когда указом императора на 27 апреля был назначен созыв Государственной думы65. Через неделю, 20 февраля, вышел высочайший манифест, в котором говорилось о преобразовании Государственного совета. Из законосовещательного органа он фактически становился верхней законодательной палатой, полномочной утверждать или отклонять законы,

принятые нижней палатой — Государственной думой. Из 190 членов Совета половина назначалась царем, а другая избиралась. Их должны были составлять выборные от некоторых социальных групп населения: от духовенства господствующей (именно так было указано положение РПЦ в тексте манифеста) в стране Православной церкви, от дворянства, земства, представителей науки, торговли и промышленности. В порядке, указанном императором, от РПЦ предстояло избрать в Совет 6 своих представителей: по три от черного и белого духовенства66.

Вскоре, 23 апреля 1906 г. (всего за четыре дня до открытия I Государственной думы), была принята новая редакция Основных законов Российской империи67. В их 4-й статье, в частности, провозглашалось: «Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная власть. Повиноваться власти Его не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает». В старой же формулировке говорилось, что «император Российский есть монарх самодержавный и неограниченный». Таким образом, из текста Основных государственных законов был исключен термин «неограниченный», но сохранен другой — «самодержавная власть»68. (Однако с XVII в., согласно юридической практике, эти понятия можно было считать тождественными). Последующие статьи подтверждали священность и неприкосновенность особы импе-

В 1906 г. в члены Государственного совета были избраны митрополит С.-Петербургский Антоний (Вадковский), архиепископы Херсонский Димитрий (Ковальницкий), Волынский Антоний (Храповицкий) и три протоиерея-профессора (ЦВк. 1907. № 2. С. 39).

67 Новые, 1906 г., Основные законы империи по своему содержанию и юридической силе были подобны — по западным меркам — конститу-ции страны (см. подробнее: Миронов Б.Н. Социальная история ... Указ, соч. Т. 2. С. 154—158).

О различных мнениях историков относительно данного предмета см.: Карелин А.П., Пушкарева И.М., Королева Н.Г., Тютюкин С.В., Христофоров И.А. Указ. соч. С. 406—413.

68 Об обсуждении в Совете министров вопроса об определении в Основных законах императорской власти см. подробнее: Карелии А.П., Пушкарева И.М., Королева Н.Г., Тютюкин С.В., Христофоров И.А. Указ. соч. С. 407—408.

ратора, его право окончательного утверждения законов, руководства внешней политикой, вооруженными силами, назначения высших чиновников, управления финансами и проч. 7-я статья гласила, что император осуществляет законодательную власть «в единении с Государственным советом и Государственной думой». Другая, 86-я статья устанавливала, что «никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и воспринять силу без утверждения Государя императора». А в следующей 87-й статье, в случае прекращения деятельности Думы, «если чрезвычайные обстоятельства вызовут необходимость», правительству и императору давалась возможность проводить законы в форме указов без санкции палат69.

Названные статьи не могли не затронуть порядка управления Православной церкви. Новые законы ставили церковь в подчиненное положение к Государственному совету и Государственной думе, в которых были представители не только православных исповеданий, но и нехристианских религий. Даже Поместный собор РПЦ, в случае своего созыва, лишенный полномочий проводить изменения в государственном законодательстве (касающихся церковных дел), был бы поставлен в зависимость от названных учреждений. Он не смог бы самостоятельно провести реформу церковного управления: в частности, даже выборы патриарха так или иначе находились бы под контролем членов палат, обладающих законодательными инициативами.

Таким образом, в 1905—1906 гг. со всей актуальностью встал вопрос о назревшей церковной реформе. Программы абсолютного большинства появившихся после выхода Манифеста 17 октября политических партий содержали пункты о необходимости изменения государственной церковной по-

См. также: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1997. С. 234—235; Боханов А.Н. Манифест 17 октября 1905 г. Социальная ситуация в стране, политика правительства. Законодательные акты конца 1905 — начала 1906 годов //Россия в начале XX века /под ред. А.Н.Сахарова. М., 2002. С. 446—449.

литики70. В них указывалось на открытость религиозного вопроса, на «несвободу» в делах веры, на «стеснение» Православной церкви со стороны коронной администрации, предлагались различные пути разрешения проблемы. Вопрос о вероисповедных реформах широко обсуждался на публичных собраниях и митингах, на страницах светской и церковной прессы. Если правые и либеральные партии в своих программах отстаивали необходимость корректировки церковной политики в виде предоставления РПЦ возможности самоустроения и свободы в управлении (с сохранением первенствующего положения среди других вер и исповеданий), то социалистическим объединениям оздоровленная Православная церковь была просто невыгодна: они выступали за отделение церкви от государства71.

***

Рассмотрение вопроса о церковной реформе началось в конце 1905 г. В то время в стране шли революционные волнения: вспыхивали локальные военные бунты в Кронштадте (24—28 октября), Севастополе (11—15 ноября; под руководством лейтенанта П.П.Шмидта) и других местах. Ноябрь— декабрь были отмечены кульминацией числа крестьянских выступлений, охвативших половину уездов европейской части России. Начавшаяся в Москве 10 декабря политическая стачка через два дня переросла в вооруженное восстание, продолжавшееся до 19-го числа72. Вслед за Москвой поднялись рабочие Ростова-на-Дону, Харькова, Нижнего Новгорода, Тифлиса, Красноярска и др. В тот период по стране бастовало 435 тыс. человек (в начале революции, в январе, в забастовках принимало участие 444 тыс. рабочих, в

70 См.: Иванович В. Российские партии, союзы и лиги: сб. программ, уставов и справ, сведений о рос. полит, партиях. СПб., 1906.

71 Одинцов М.И. Государство и церковь ... Указ. соч. С. 15—17. 72 См. о восстаниях подробнее: БСЭ. Т. 8. 1972. С. 39—41, Т. 13. 1973. С. 479, Т. 23. 1976. С. 109—110. О Декабрьском 1905 г. вооруженном восстании в Москве см.: Тютюкин С.В. У порога гражданской войны Корелин А.П., Пушкарева И.М., Королева Н.Г., Тютюкин С.В., Христофоров И.А. Указ. соч. С. 351—392.

100

октябре 1905 г. — 519). При этом 85 % выступлений проводились под политическими лозунгами73.

17 декабря 1905 г. Николай II, с целью обсуждения церковной реформы, встретился с митрополитами С.-Петербургским Антонием (Вадковским), Московским Владимиром (Богоявленским) и Киевским Флавианом (Городецким). При этом государь император «соизволил высказать, что в настоящее время, при обнаружившейся расшатанности в области религиозных верований и нравственных начал, благо-устроение Православной российской церкви — хранительницы вечной христианской истины и благочестия — представляется делом неотложной необходимости». Вскоре, 27 декабря, император обратился к председателю Св. синода митрополиту Антонию с рескриптом о необходимости проведения преобразований в строе отечественной церкви. Владыке Антонию, совместно с митрополитами Московским и Киевским, предлагалось определить сроки созыва Собора74.

Для предварительного рассмотрения намеченных к обсуждению на планирующемся Соборе вопросов церковной реформы 14 января 1906 г. Синод принял решение о создании особой комиссии — Предсоборного присутствия. В его состав вошли представители епископата, священники и известные богословы. Всего для участия в работе Присутствия было приглашено 49 человек. Среди них были как сторонники либерализации церковного управления (в основном из числа белого духовенства и светской профессуры), так и «консерваторы» (из числа епископата). Первые готовы были отстаивать идеи церковной соборности, то есть усиление роли приходских клириков и мирян в жизни Церкви. Вторые — защищать интересы своей социальной группы, отстаивать принципы епископского единовластия.

Предсоборное присутствие начало проводить заседания с 6 марта 1906 г.75 С учетом продолжительного перерыва на

73 Тютюкин С.В. У порога гражданской войны. Указ. соч. С. 377.

74 ЦВ. 1906. № 1.С. 1—2.

75 Перед началом своей работы члены Присутствия послали императору приветственную телеграмму. Николай II, поблагодарив за выраженные верноподданнические чувства, в частности, написал в ответ: «С глу-

101

летние каникулы (с 14 июня по 1 ноября), оно действовало четыре с половиной месяца, прекратив работу 15 декабря того же года (буквально перед началом заседаний II Государственной думы). Работы в Присутствии проходили как в общем собрании, так и в семи отделах. Обсуждались вопросы о составе Собора, о преобразовании центрального управления РПЦ, об объединении епархий в митрополичьи округа, об организации церковного суда, о преобразовании местного церковного управления, духовных учебных заведений и церковно-приходских школ, об участии священнослужителей в общественных и сословных учреждениях, о единоверии, старообрядчестве и проч. В целом Присутствию предстояло выработать общие положения к составлению церковно-административно-судебного кодекса.

Реформы высших органов церковной власти (т.е. модель церковно-государственных отношений) предстояло разработать Первому отделу Присутствия, руководимому архиепископом Херсонским и Одесским Димитрием (Ковальницким). Поскольку вопрос касался рассмотрения отношений светской и духовной властей, то, соответственно, подлежали рассмотрению церковные права и обязанности верховного ктитора (попечителя, в определенном смысле — «старосты») Православной церкви — императора. Относительно его власти в церкви отдел принял решение, суть которого сводилась к следующему: император обязан защищать и покровительствовать церкви, быть политическим инициатором церковных начинаний, однако та должна управляться самостоятельно. При обсуждении вопроса о статусе епископа столичной кафедры Первый отдел принял решение, что таковому надлежит именоваться патриархом76.

Общим собранием Предсоборного присутствия была выработана рекомендация Поместному собору, чтобы постоянным органом церковного управления сделать Св. синод, а

боким вниманием слежу я за подготовительными работами к предстоящему Поместному собору Русской православной церкви. Да благословит Господь ваши труды к обновлению нашей церковной жизни» (ЦВ. 1906. № 10. С. 127).

76 ЦВк. 1906. № 4. С. 97—98, 1907. № 1. С. 6.

102

также ввести упраздненное Петром I патриаршество. Это историческое решение большинством голосов общего собрания было принято 1 июня 1906 г. («за» — 33 члена Присутствия, из которых 8 были в архиерейском сане; а «против» — 9 человек, из них — 1 епископ)77.

После подведения итогов голосования, член Присутствия архиепископ Житомирский и Волынский Антоний (Храповицкий) обратился к собранию со словами: «Сегодняшний день есть день знаменательный в истории Церкви Российской, день, ожидавшийся добрыми ее сынами более двухсот лет. Приближается конец печальному вдовству нашей Церк

ви, лишенной своей главы с кончиной патриарха Адриана. ...Наше собрание не вольно поставить патриарха, но уже то, что оно громко высказалось за него вслед за прошлогодним заявлением о том Святейшего Синода, вселяет в нас светлую надежду, что скоро «нощи прешедшей воссияет день»78 . ...Как лишение Церкви ее главы положило начало отступлению от благочестия, так восстановление главы ее положит возвращению общественной жизни к истинно христианским началам. И да будет это возвращение еще более славно, чем в Древней Руси!»79.

Через день, 3-го числа, Предсоборное присутствие (по представлению материалов Первого отдела) приняло документ «Об отношении высшего Правительства Православной Российской церкви к Верховной Государственной власти». В нем были очерчены права будущего патриарха. Патриарху, как первоиерарху РПЦ, предполагалось, в частности, «иметь высшее наблюдение за порядком и благоустройством в русской Церкви», давалось право ко всей пастве Русской церкви посылать учительные послания и пастырские воззвания, «с ведома Синода и с соизволения Государя Императора со-

77 Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного присутствия. СПб., 1906. Т. 2. С. 590; Прибавл. к ЦВ. 1906. № 25. С. 1908.

78 По-русски — «вместо прекратившейся ночи воссияет день».

79 Журналы и протоколы ... Указ. соч. Т. 2. С. 590—591; Прибавл. к

ЦВ. 1906. №25. С. 1908—1910.

103

зывать Всероссийские Соборы и председательствовать на них»80. Он должен был являться председателем Св. синода, вести его заседания, наблюдать как за исполнением его решений, так и за работой всех синодальных учреждений. Патриарху планировалось передать права обер-прокурора: личного ходатайства о неотложных и важнейших церковных нуждах перед императором (который определялся при этом как «покровитель церкви»), представления тому ежегодного отчета о внутреннем состоянии РПЦ, сношения с государственными учреждениями и с иными поместными Церквами по вопросам как частного, так общего значения. (Полномочия же синодального обер-прокурора предлагалось свести до уровня юрисконсульта императора по церковным делам, а его деятельность ограничить лишь внешним наблюдением за работой высших органов церковной власти81). Кроме того, патриарх должен был следить за распределением епископских должностей (назначением на кафедры) и быть арбитром при решении архиерейских дел. В случае каких-либо серьезных правонарушений патриарх подлежал суду архиерейского собора, созываемого «по благоусмотрению» императора82. 7 июня 1906 г. Первым отделом Присутствия был выработан проект, в котором содержались конкретные предложения для обособления Церкви от государственных учреждений. Во-первых, фактически предлагалось изменить статьи действующих Основных законов, формулирующих церковную власть царя. Новая редакция 42-й статьи (или 64-й по СЗРИ) формулировала желательный для духовенства ста-

80 Журналы и протоколы ... Указ. соч. Т. 1. С. 279-280, Т. 2. С. 595608; Всеподданнейший отчет ... за 1905—1907 гг. Указ. соч. С. 56-57.

81 ЦВк. 1907. № 1. С. 7; ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 192. Л. 5—боб.; Журналы и протоколы ... Указ. соч. Т. 2. С. 657—658.

82 ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 192. Л. 5; Журналы и протоколы ... Указ, соч. Т. 2. С. 602, 606, 608; Прибавл. к ЦВ. 1906. № 25. С. 1920-1925; Всеподданнейший отчет ... за 1905—1907 гг. Указ. соч. С. 58-59.

Знаменательны слова архиепископа Сергия (Страгородского), сказанные на заседании 3 июня 1906 г. при обсуждении вопроса о правах будущего патриарха: «Если патриарх неправо учит, то епископы могут не подчиняться ему» (Прибавл. к ЦВ. 1906. № 25. С. 1925).

104

туе помазанника Божьего: «Император, как православный Государь, есть верховный защитник господствующей Церкви и охранитель ее благоустройства''. (В действующей же статье говорилось, что император — «верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия»). Новая, предложенная Первым отделом редакция 43-й статьи (или 65-й по СЗРИ) гласила: «В отношении православной Церкви Самодержавная Власть действует в согласии с признанными ею Всероссийским Церковным Собором, постоянным Священным Синодом и предстоятелем православной российской Церкви — Патриархом». (В действующем же законодательстве говорилось: «В управлении Церковном Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода»83). Во-вторых, право доклада императору о церковных делах переходило от обер-прокурора к патриарху. В третьих, высшим органом церковной власти предполагалось сделать периодически со-

зываемыи церковный Собор84 .

На основе материалов Первого отдела, 13 и 14 июня общее собрание Присутствия после небольших обсуждений приняло положение «Об отношении высшего правительства Православной Церкви к Верховной государственной власти»85. В нем предлагалось уменьшить императорское влияние в жизни церкви. С одной стороны, — чтобы государство по-прежнему выполняло перед РПЦ все политические, финансовые, охранительные и другие функции (для царской России эти функции скорее можно назвать обязанностями самодержцев). С другой, — чтобы права церкви не только существенно расширились, но чтобы она получила самоуправление. При этом в постановлениях Присутствия красной нитью в качестве принципа церковного устроения про-

83 Журналы и протоколы ... Указ. соч. Т. 1. С. 379; СЗРИ. 1912. С. 18. (Выделено курсивом мной. — М.Б.).

84 ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 192. Л. 2, 5; Всеподданнейший отчет ... за 1905-1907 гг. Указ. соч. С. 55.

85 Журналы и протоколы ... Указ. соч. Т. 2. С. 624—644; Всеподдан-нейший отчет ... за 1905—1907 гг. Указ. соч. С. 58—59.

105

ходил не принцип соборности (то есть участия в управлении РПЦ, помимо иерархов, белого духовенства и мирян), а полновластия епископата. С учетом планов по введению патриаршества, налицо было стремление усилить власть архиереев86. Характерно было и то, что Присутствие рассматривало православного царя не как верховного ктитора Православия, а как высшую государственную инстанцию, с которой должны согласовываться некоторые решения высших органов церковного управления87. (Касательно предложения Первого отдела о внесении изменений в Основные законы, заключения Присутствия не последовало, т.к. этот вопрос — как бы-

86 Впрочем, среди членов Предсоборного присутствия не было единства во мнениях относительно принципов управления церковью. Так, шесть человек (из которых два священника) выразили свою точку зрения о составе предполагавшегося Поместного собора в виде докладной записки. В ней, помимо прочего, говорилось: «Предоставлением епископам решающего голоса, а прочим членам Собора — совещательного или резким различением между ними устанавливается порядок церковного управления и взгляд на Церковь, которые не оправдываются догматическим учением о Церкви, как Теле Христовом, свидетельством Св. Писания, каноническим правом, церковной историей и потребностью совре-менного исторического момента в нашей русской Церкви, — потребностью в действительной, а не мнимой церковной реформе» (ЦВк. 1907. №1.С. 9—10).

Вместе с тем на страницах церковной печати звучали мнения против исключительного права епископов на участие в Поместном соборе. Одним из основных доводов был следующий. Если в древнее время епископы могли брать на себя представительство своих епархий на соборах и считаться выразителями мнений своих церквей, то современные епископы такими выразителями не могут быть: древние епископы избирались самой их паствой, были ей хорошо известны, жили с ней в близком и непрерывном общении. Современные же епископы назначаются на кафедры сверху и своей пастве практически не известны. Соответственно, в деле внутрицерковного управления определенную роль надо отводить представителям приходского духовенства и мирян. На страницах церковной печати звучало и такое мнение, что тенденция умалить в пользу епископата права клира и мирян носит римско-католический характер и не соответствует духу православия (Там же. С. 10).

ло сказано при обсуждении на общем собрании — выходил за пределы компетенции данной церковной комиссии).88

В целом, в схеме, предложенной духовенством, император рассматривался не в качестве помазанника Божьего, «внешнего епископа» церкви, а в качестве простого мирянина — светского главы государства. Николай II же, сознавая себя верховным защитником православной веры89, не мог принять рекомендации Предсоборного присутствия и согласиться на разграничение церковных и государственных дел. Он всячески оттягивал с созывом Поместного собора, хотя и понимал его необходимость.

Через несколько месяцев вопрос о соборе вновь был поднят. 25 апреля 1907 г. были высочайше утверждены «Положения о составе предстоящего чрезвычайного Собора русской Церкви и о порядке производства дел в оном». Состав собора планировался из епископов, клириков и мирян (от каждой епархии — по одному представителю каждой из названных категорий, плюс, по усмотрению Св. синода — викарии и иерархи, находящиеся на покое). Также предполагалось на правах членов собора пригласить представителей единоверия, монастырей, духовных академий и других церковных учреждений, а также известных богословов-мирян. Рядовым клирикам и мирянам предоставлялось лишь право совещательного голоса (решающий предполагалось дать лишь отдельным лицам, в порядке исключения). Председательствовать на соборе должен был первенствующий член Св. синода. Работать собору было определено в Москве90.

Тем не менее вплоть до Февральской революции собор созван так и не был. По поводу его власть воздерживалась

88 Журналы и протоколы ... Указ. соч. Т. 2. С. 644—645. Однако само содержание проекта Первого отдела Предсоборного присутствия по изменению статей Основных законов с предложением официально понизить церковный статус царя весьма симптоматично.

Подробнее о религиозных взглядах и религиозных восприятиях самодержца см. главу «Император Николай II как православный государь» монографии: Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 54—65. 90 ЦВк. 1907. № 19. С. 601—602.

говорить что-либо определенное91. Не последнюю роль в фактическом отказе Николая II пойти на созыв собора сыграла позиция двух первых, откровенно нелояльных к царскому правительству Государственных дум.

В составе I Думы (заседавшей 72 дня с 27 апреля по 8 июля 1906 г.)92 работало шесть депутатов-священников, из которых сторонников правой фракции были лишь двое, а остальные — центристы и левые. Ввиду своего быстрого роспуска, состоявшегося 9 июля 1906 г., Дума не успела рассмотреть вопрос о свободе совести, внесенный в нее 50 депутатами 12 мая 1906 г. (Основные положения законопроекта предполагали юридическое закрепление свобод , объявленных 17 октября 1905 г.). В высочайшем манифесте, объявившем о роспуске первого народного представительства, говорилось, что члены Государственной думы «вместо работы строительства законодательного ...обратились к расследованию действий поставленных от нас местных властей, к

указаниям нам на несовершенства законов основных

91 В 1912 г., вспоминая о появлении «Положения» от 25 апреля 1907 г., экс-председатель Совета министров граф С.Ю.Витте высказал мнение, что этот документ был проведен правительством П.А.Столыпина лишь в качестве меры для отвода глаз (Фирсов С.Л. Русская церковь ...Указ. соч. С, 409).

92 Среди историков существует точка зрения, что день начала работы на базе новых Основных законов I Государственной думы — 27 апреля 1906 г. — является датой перехода России от самодержавного строя к конституционному (см. подробнее: Миронов Б.Н. Социальная история ... Указ. соч. Т. 2. С. 157—158).

Однако есть и сторонники другого мнения, что реформирование Государственного совета (с предоставленным ему правом законодательной инициативы) и появление Государственной думы не означало установления в России парламентского строя. Хотя законопроекты, не принятые обеими палатами, и считались отклоненными, но у Думы были ограниченные возможности влияния на власть. Избирательные права населения были во многом условны и далеко не всеобщи. Состав же Кабинета министров назначался императором, и правительство несло ответственность только перед царем (см., например: Боханов А.Н. Манифест ... Указ. соч. С. 448).

93 Об основных положениях названного законопроекта см. подроб-нее: Рожков Владимир, протоиерей. Указ. соч. С. 46—47.

94 ЦВк. 1906. № 28. С. 901—903.

108

На следующий день после роспуска I Думы, 9 июля 1906 г., более 200 ее членов съехались в Выборг. Большинство из них (около 120 человек) были кадетами, остальные — трудовиками и социал-демократами. В знак протеста против разгона представительства 10 июля ими было принято воззвание к населению, в котором содержался призыв оказывать пассивное сопротивление государственной власти. Народ призывался не поставлять правительству рекрутов, не платить налогов и не признавать займов. В числе подписавших «выборгское воззвание» были и два священника, входивших в кадетскую фракцию — К.И.Афанасьев и Н.В.Огнев 95. То есть антиправительственный акт был поддержан духовным авторитетом пастырей.

В-целом в 1905—1906 гг. устройство РПЦ осталось неизменным. В ней по-прежнему сохранялась форма синодального управления. Тем не менее в тот период в нее проник «дух свободы»: у духовенства появилось определенное ощущение, что синодальная система — теперь уже только временное явление, что вскоре положение церкви в государстве должно измениться96. В тот период в РПЦ сложилась своеобразная «революционная ситуация»: «низы» (епископат и приходское духовенство) высказывали недовольство сложившимися церковно-государственными отношениями, а «верхи» (царь и обер-прокуратура) не спешили с назревшими реформами.

95См. подробнее: Сидельников С.М. Образование и деятельность первой Государственной думы. М., 1962. С. 364—376; Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905—1907 гг. М., 1984. С. 159; Государственная дума первого призыва: портреты, краткие биографии и характеристики депутатов. М., 1906. С. 21, 24.

Размышляя об этом эпизоде, историк А.Боханов пишет: «После Выборга кадетская партия потеряла всякое моральное право критиковать «нарушение закона», с которым она сама считалась лишь тогда, когда это отвечало ее тактическим и стратегическим интересам. Подобный антигосударственный «селективный подход» к праву подчеркивал идейное родство кадетской партии с радикально-левыми течениями вообще и с социал-демократией в частности, а не с либеральной партией европейского образца» (Боханов А.Н. Манифест ... Указ. соч. С. 459). Поспеловский Д.В. Указ. соч. С. 30.

109

В состав II Думы (работавшей 102 дня с 20 февраля по 3 июня 1907 г.) входило уже тринадцать делегатов от духовенства, из которых двое были в архиерейском сане — Евлогий (Георгиевский) и Платон (Рождественский), а одиннадцать — священники. По своим политическим убеждениям они делились следующим образом: четверо (в том числе оба епископа) относились к правому крылу, двое — к фракции прогрессистов и октябристов, трое разделяли взгляды кадетов и остальные четверо числились во фракции социалреволюционеров. Впоследствии об этом духовенстве С.Е.Крыжановский (Государственный секретарь Российской империи) вспоминал, что по преданности государственному строю оно «являлось элементом весьма ненадежным»97.

Во II Думе работало две комиссии по церковным вопросам: «для рассмотрения законопроектов, направленных к осуществлению свободы совести» (сформированная 20 марта) и «по церковному «законодательству» (или вероисповедная, действовавшая с 15 мая). В первой работало 33 человека, из которых было лишь два священника98, а во второй — 16 человек, в числе которых был епископ Холмский Евлогий (Георгиевский) и семь православных священников99. По причине того, что 3 июня Дума была распущена, она не приняла никаких законопроектов, направленных на реформирование государственно-церковных отношений.

Крупным событием среди второ-думского духовенства был день 7 мая 1907 г. На него было назначено обсуждение по поводу запроса правительству о слухах про покушение на Николая П. Однако члены левых партий и трудовики демонстративно отсутствовали при объяснениях правительства. Не явились на заседание и некоторые священники: Антоний Гриневич, Александр Бриллиантов, Александр Архипов, Константин Колокольников и Феодор Тихвинский (предста-

97 Цит. по: Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Указ. соч. С. 192.

98 Подробнее о деятельности названной комиссии см.: Рожков Вла-димир, протоиерей. Указ. соч. С. 47—54.

99 Государственная дума. Второй созыв. Обзор деятельности комиссий и отделов. СПб., 1907. С. 111, 145.

110

вители Подольской, Енисейской, Оренбургской, Пермской и Вятской епархий, соответственно). 12 мая Св. синод100 рассматривал вопрос об их «непонятном» отсутствии. В результате было вынесено специальное определение «О священниках, состоящих членами Государственной думы и принадлежащих к крайним революционным партиям». В нем говорилось, что упомянутые клирики «явно уклонились от порицания замыслов цареубийства» и тем самым поставили себя в противоречивое отношение к обязанностям своего пастырского служения и священному сану. Синод постановил, что священники должны: 1) дать объяснение своему отсутствию на упомянутом заседании Думы и немедленно оставить те партии, к которым они себя причисляют (при этом выход из партий надлежало осуществить публично); 2) в случае нежелания исполнить первое требование им предлагалось добровольно сложить с себя священный сан, «как решительно несовместный с революционными взглядами и разрушительной деятельностью тех партий». В случае нежелания испол-

100 В отличие от священников-думцев, руководящее звено РПЦ заняло иную позицию. 9 мая в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры митрополит Антоний (Вадковский) в сослужении тринадцати архиереев в честь спасения царя провел торжественный благодарственный молебен. Перед ним он сказал краткую речь, в которой, в частности, резко осудил революционеров. Митрополит сказал: «...После целого ряда убийств, жертвою которых пали один за другим лучшие русские люди, верные слуги Царя и Отечества, злодеи-крамольники собирались поднять святотатственные руки свои на священную особу Самого Царя нашего. К счастью и беспредельной радости Русской земли, адский сей замысел был вовремя открыт и предотвращен. Ужас объемлет сердце при одной мысли о том, что было бы с дорогим отечеством нашим и со всеми нами, если бы замысел приведен был в исполнение. Заколебались бы тогда все устои Царства Российского, великими и многовековыми трудами царей православных и народа русского созданного, возвеличенного и утвержденного» (ЦВ. 1907. № 19. С. 777—778; ЦВк. 1907. № 20. С. 633).

На следующий день, 10-го числа, Св. синод вынес определение «О совершении в церквах Российской империи благодарственных молебствий по случаю избавления государя императора от грозившей ему опасности». Исполнять решение высшего органа церковной власти духовенству надлежало везде, за исключением тех храмов, в которых такие молебны уже были совершены по инициативе местных пастырей (Кандидов Б.П. Церковь и 1905 год: (очерки и материалы). М, 1930. С. 50).

111

нить и второе предложение высшего органа церковной власти столичному митрополиту предлагалось передать рассмотрение поступка священников-думцев на места — епархиальным архиереям, во власти которых те юридически продолжали оставаться101.

Почти все обвиненные в уклонении от своего пастырского долга дали ответы Св. синоду. Священник Гриневич заявил, что он еще до 7 мая вышел из трудовой группы, причем в тот день на заседании он присутствовал. Бриллиантов вообще уклонился от дачи каких-либо объяснений. Архипов, Колокольников и Тихвинский пояснили, что они не пришли в Думу 7 мая не для того, чтобы уклониться от осуждения замысла цареубийства, а по причине господствовавшей среди левых групп уверенности, что никакого заговора не существовало и что запрос правительству вносился с провокационной целью ускорить «разгон» Думы. По поводу своего якобы сочувствия покушению они писали, что их убеждениям противно всякое пролитие крови. При этом выйти из партии трудовиков они отказались, как не стали и слагать с себя сан. Первое они объясняли тем, что не могут изменить своим убеждениям, а второе — что это им тяжело102.

19 мая, при вторичном суждении о названных пастырях, Св. синод нашел их объяснения (кроме о. Гриневича) неудовлетворительными. Ввиду того, что те отказались подчиниться предъявленным 12-го числа требованиям церковной власти, их дела были переданы архиерейскому суду по месту

их постоянного проживания. При этом епархиальным преосвященным указывалось, что действия названных священников-думцев «несовместимы с священным саном и нетерпимы для всякого верноподданного»103. Вскоре Бриллиантов, Архипов, Колокольников и Тихвинский были лишены сана104.

С учетом того, что 25 апреля 1907 г. были утверждены упомянутые «Положения» о составе Поместного собора РПЦ и проведении дел в нем, но он так и не был созван, можно позволить себе сделать предположение. После случившегося 7 мая демарша священников II Думы и возникшего в связи с этим общественного резонанса (а также с учетом поддержки двух священников-перводумцев упомянутого «выборгского воззвания», выпущенного 10 июля 1906 г.) власть вынесла определенный урок: духовенство, вставшее в оппозицию, может служить союзником и опорой революционному движению и способно представлять реальную идеологическую опасность трону. А стремление высшей иерархии к установлению патриаршества являлось определенным показателем того, что церковь (в лице большинства епископата) стремилась стать своего рода отдельной и самостоятельной «духовной ветвью власти», фактически независимой от государственной и практически неподконтрольной ей.

Поскольку в целом «левый» состав народного представительства не позволял правительству совместно с депутатами вести конструктивную работу, то манифестом императора 3 июня 1907 г. II Дума была распущена105. При этом был опубликован и новый закон, изменивший порядок вы-

101 ЦВ. 1907. № 20. С. 200—201; ЦВк. 1908. № 2. С. 48.

102 Считая, что Св. синод покушается на свободу суждений священ-ников как членов Думы, 14 мая от имени народного представительства председателю Совета министров и обер-прокурору Св. синода был послан запрос о правомочности определения высшего органа церковной власти от 12-го числа. Думцы ссылались на статью 14 закона об учреждении Думы. Она гласила: «Члены Государственной Думы пользуются полной свобо-дой суждений и мнений по делам, подлежащим ведению Думы, и не обя-заны отчетом пред своими избирателями». О различных мнениях по вопросу о полномочиях Св. синода контролировать и влиять на политические взгляды клириков-думцев см. мнение церковного юриста: Прибавл. к ЦВ. СПб., 1907. № 21. С. 837—839. Однако по причине скорого роспуска Думы (3 июня) упомянутый запрос никаких последствий не имел.

112

103 По случаю неудавшегося покушения, в мае Николай II получил от духовенства многих мест империи телеграммы с выражением верноподданнических чувств, поддержки и радости о спасении Его Императорского Величества от угрожавшей ему опасности (см., например: ЦВ. 1907. № 24. С. 267, № 26. С. 275—276).

Верноподданнические и религиозно-патриотические чувства по этому случаю во многих местах были выражены прихожанами и клириками в виде изготовления и помещения в храмах хоругвей, икон, киотов и т. д. (ЦВ. 1908. № 13. С. 63—64).

104 ЦВк. 1908. № 2. С. 48-49.

105 ЦВ. 1907. № 23. С. 225—227; ЦВк. 1907. № 23. С. 729—732.

113

боров в Государственную думу106. Синод в тот же день распорядился объявить манифест по всем церквам империи в ближайший праздник — день Св. Троицы107. «Третьеиюньский переворот» ознаменовал окончание первой российской революции. После стабилизации в стране политической обстановки вопрос с созывом Поместного собора вновь был отложен на неопределенный срок.

Ни I, ни II Государственным думам не удалось обсудить вопросы, касавшиеся церковно-государственных отношений: в первую очередь, законопроект о свободе совести. Для достижения свободы совести подразумевалось обеспечить возможность добровольного избрания исповедания и свободы выхода из него; свободу отправления культа; свободу проповеди с целью обращения в свою веру; отсутствие какихлибо ограничений в связи с принадлежностью к какой-либо религии. Кроме того, дополнительно ставились вопросы о праве граждан не принадлежать ни к какому вероисповеданию, о светской форме государственной присяги, о разрешении гражданских форм регистрации брака, погребения и проч. Принятие этого законопроекта затруднялось тем, что в нем затрагивались интересы не только различных министерств и ведомств, но и Православной церкви — официальной государственной конфессии108. В результате введения

Поскольку такое изменение законодательства могло осуществляться, согласно Основным законам, только с санкции Думы, то 3 июня 1907 г. принято считать днем государственного переворота.

108 Социальные и имущественные права Православной церкви хотели ущемить и определенные политические силы. Так, на II съезде РСДРП, проходившем 17 июля — 10 августа 1903 г. в Брюсселе и Лондоне, была принята программа партии. В ней, среди прочего, было записано, что РСДРП ставит своей политической задачей низвержение царского само-державия и замену его демократической республикой, достижение свобо-ды совести, равноправия всех граждан, отделение церкви от государства и школы от церкви (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М, 1983. Т. 1. 1898—1917 гг. С. 58, 62). В период первой российской революции выяснилась неотложная необходимость решения вопроса о малоземелье крестьян. Со стороны социалистов, уловивших настроения деревни, начали раздаваться призывы к конфискации как ка-

свободы совести, во-первых, практически полностью уничтожалось бы первенство в стране Православной церкви; во-вторых, подчеркивалось бы, что православная империя не нуждается в религиозном освящении; в-третьих, Церковь ставилась бы перед необходимостью втягиваться в политический водоворот, отстаивая свои различные права. Понятно, что с принятием данного законопроекта происходил бы полный слом установившихся государственно-церковных

К тому же вопрос о свободе совести был неразрывно связан с двумя другими актуальными вопросами: аграрным и национальным. Первый затрагивал интересы церкви как богатого землевладельца. Второй вопрос также не мог быть решен без учета интересов РПЦ, поскольку при проведении государственной политики в отношении народов, находящихся на окраинах империи и стремящихся к автономии (например, в Польше, Прибалтике, Закавказье) необходим был учет религиозного фактора.

Государственная дума третьего созыва начала работу в условиях спада революционного движения (заседала 5 лет: с 1 ноября 1907 г. по 9 июля 1912 г.). По сравнению со своими предшественниками, священники-депутаты III Думы отличались более правыми взглядами. Кроме того, они отличались и своей численностью: в состав Думы входило 48 представителей православного духовенства (десятая часть членов всей Думы), в том числе два епископа — Гомельский Митрофан (Краснопольский) и Холмский Евлогий (Георгиевский). Их голоса делились следующим образом: 6 депутатов были прогрессистами, 5 — октябристами, 4 — правыми ок-

зенных и помещичьих, так и церковных и монастырских земель. На IV (Объединительном) съезде РСДРП, состоявшемся 10—25 апреля 1906 г. в Стокгольме, были внесены изменения в программу партии по аграрному вопросу. Среди целей, которые ставили перед собой социал-демократы, были и непосредственно затрагивающие интересы РПЦ: планировалось проведение конфискации церковных и монастырских земель и лесов с передачей их органам местного самоуправления (Там же. С. 169, 194).

109См. подробнее: Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч.

тябристами, 12 — националистами, 19 принадлежали к фракции правых, а 2 были беспартийными. При этом епископ Митрофан был товарищем (заместителем) фракции правых, а владыка Евлогий — товарищем председателя русской национальной фракции110.

Дума сформировала комиссию по делам Православной церкви, председательствовал в которой депутат от Самарской губернии, будущий обер-прокурор Временного правительства В.Н.Львов (октябрист, после второй сессии Думы перешедший в группу независимых националистов и, по воспоминаниям современников — «страдающий манией величия»)111. Депутаты обсуждали законопроекты о свободе совести, выделении средств на различные церковные нужды, об отношениях со старообрядцами и о расширении прав лиц, лишенных духовного сана или добровольно снявших его112.

В работе следующей IV Думы (действовавшей неполных 5 лет: с 15 октября-1912 г. по 6 октября 1917 г.), православное духовенство также приняло широкое участие. Среди его делегатов были два епископа — Елизаветградский Анатолий (Каменский) и Кременецкий Никон (Бессонов) (викарии, соответственно, Херсонской и Волынской епархий)113 и сорок восемь приходских священников. Их политические взгляды различались незначительно: по состоянию на конец ноября 1912 г. 40 делегатов (включая архиереев) занимали места среди правых и националистов (распределяясь приблизительно поровну среди этих фракций), трое относились к центристам, по двое — к беспартийным и к октябристам, по одному располагалось на скамьях белорусско-литовско-

110 Кадсон И.З. Депутаты из духовенства в III Государственной думе //Ист. зап. М., 1981. Т. 106. С. 302.

111 Рожков Владимир, протоиерей. Указ. соч. С. 61.

О работе комиссии III Государственной думы по вероисповедным вопросам и о фактическом отклонении Государственным советом ее основных законопроектов см.: Рожков Владимир, протоиерей. Указ. соч. С. 68—77, 81—86, 105—112, 257—261.

Епископ Никон (Бессонов) 26 января 1913 г. был переведен на Красноярскую кафедру, а Анатолий (Каменский) 30 июля 1914 г. — на Томскую. В 1917 г. Февральская революция была ими встречена на этих архиерейских местах.

116

польской группы и прогрессистов114 .

В IV Думе обсуждался относительно небольшой круг церковных проблем: таких, как реформа прихода, материальное обеспечение духовенства, утверждение ежегодных бюджетов и некоторых других (в частности — возникший при обсуждении сметы Св. синода весной 1914 г. вопрос о так называемых «имяславцах», или «имябожниках») 115.

Принадлежность к правым фракциям депутатов от духовенства в III и IV Думах, традиционно поддерживавших правительство, дала основание для либеральной общественности обвинять православных священнослужителей в «реакционности» и в раболепном послушании царизму. Однако профессор Д.Поспеловский отмечает, что это «поправение» можно считать весьма условным, поскольку во время Первой мировой войны большинство из них присоединилось к

114 ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 572. Л. 1—25, 57—58; Справ, листок Гос. думы. СПб., 1912. № 7. С. 2—6; № 8. С. 4—13.

Точный подсчет партийного состава всего состава Думы был произведен 28 ноября 1912 г. и оформлен на следующий день. В общем списке депутатов IV Государственной думы состояло 442 человека. По 437 депутатам имеются сведения о Принадлежности их к различным фракциям. Так, во фракции правых состояло 65 человек (около трети из них — представители духовенства), во фракции русских националистов и примкнувших к ним умеренно правых — 89 депутатов (духовенства — около четверти). Партия центра состояла из 31 человека (среди них священники составляли практически десятую часть). Фракция Союза 17 октября была сформирована из 96 человек и 2 примкнувших к ним; фракция прогрессистов — из 34 человек и 12 примкнувших (т. е. священников в названных группах было приблизительно по 2 %). Белорусско-литовско-польская группа состояла из 6 человек: духовенства, соответственно — шестая часть). Группа беспартийных была образована из 8 человек, двое из которых, т.е. четвертая часть, являлись представителями духовенства. Православные священнослужители не состояли во фракции кадетской партии (в которой всего состояло 52 депутата и 7 было примкнувших), в трудовой группе (насчитывавшей 9 человек), в социал-демократической фракции (сформированной из 15 депутатов), в польском коло (из 9 человек) и в мусульманской группе (из 2 представителей этого вероисповедания) (ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 572. Л. 26—27).

115 О законодательных предложениях членов IV Государственной думы см.: Рожков Владимир, протоиерей. Указ. соч. С. 261—266, 268— 273, 276—279, 287—308.

117

думскому оппозиционному Прогрессивному блоку116. Этот блок представлял собой межпартийное объединение, образовавшееся в августе 1915 г. в IV Государственной думе117. В него вошли кадеты, прогрессисты, земцы-октябристы, фракция 2Союз 17 октября», группа центра, а также часть националистов, которые стали именовать себя «прогрессивными националистами» — всего около 3/4 думского состава. Кроме того, в Прогрессивный блок фактически входили (в смысле полного сочувствия этому блоку) половина членов Государственного совета, а также — по словам советского историка

А.Авреха — и Св. синод с высшим духовенством118 . Внутри этого блока, уже начиная с середины августа 1915 г. и вплоть до начала Февральской революции, шло обсуждение списка кандидатур членов правительства «общественного доверия», которое должно было сменить царский Кабинет министров119. В итоге, в конце февраля 1917 г. членами Про-

116 Поспеловский Д.В. Указ. соч. С. 32.

117 Предпосылки создания Прогрессивного блока были следующими. В апреле—июне 1915 г. в Галиции армия России потерпела сокрушительное поражение. Ее отступление шло все лето. Театр военных действий перемес-тился непосредственно во внутренние губернии России. К октябрю немецкие войска захватили Польшу, Литву, часть Белоруссии и Прибалтики. Впе-чатление, произведенное на российское общество огромными людскими, материальными и территориальными потерями, было исключительным. Патриотический порыв населения сменился разочарованием и недовольст-вом курсом царского правительства. В печати звучала резкая критика политики коронной администрации. С трибуны Государственной думы стало выдвигаться требование создания «ответственного министерства». Эти об-стоятельства побудили членов IV Государственной думы заняться составле-нием нового правительства из представителей парламентского большинст-ва. Однако поскольку в Думе не существовало однопартийного большинст-ва, то это обстоятельство побудило думские фракции к определенному взаимодействию, в результате которых был создан межфракционный блок. В результате сформировавшееся парламентское большинство заявило о своей способности подготовить новое правительство.

118 Аврех А.Я. Распад третье-июньской системы. М, 1985. С. 53.

119 Списки кандидатур этого правительства см.: Гайда Ф.А. Либе-ральная оппозиция ... Указ. соч. С. 109—110.

Таким образом, ситуация свелась к тому, что — по выражению Н.Тальберга — «лица, приносившие верноподданническую присягу, заготовляли списки революционного правительства» (Тальберг Н.Д. Перед

118

грессивного блока был создан Временный исполнительный комитет Государственной думы, оформилась идея добиться отречения Николая II от престола и — на базе обсуждавшегося списка — создано Временное правительство120.

Ни одна из Дум не разрешила назревших церковных проблем, актуальность проведения которых год от года лишь возрастала. Проведение реформ как в церкви, так и в государстве усложнялось и тем, что проблемы были взаимосвязаны, взаимообусловлены и буквально завязаны в единый большой узел, развязать который было практически невозможно. Положение усугублялось и тем, что установившиеся в России церковно-государственные отношения не могли быть существенно изменены без коренных преобразований во всем государственном организме121.

Вопрос о созыве церковного Собора вновь был поднят в конце февраля 1912 г. С разрешения императора Синод учредил особый орган — Предсоборное совещание (фактически оно работало с 28 февраля 1912 г. по 3 апреля 1913 г.). Состав его был немногочислен: в него входило семь человек, в том числе три архиерея: архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) и епископ Холмский Евлогий (Георгиевский). Задачей Совещания являлось продолжение работы над материалами Предсоборного присутствия по вопросам церковной реформы. В апреле 1913г. состоялось заседание, на котором рассматривался проект высшего церковного управления. Было решено сохранить модель церковно-государственных отношений, предложенную ранее Предсоборным присутствием. Однако власть председателя Св. синода (патриарха) предлагалось увеличить, предоставив ему право «начальст-

судом правды. Третий Рим: возвышение и крушение. Чаемая монархия. Русская смута. М., 2004. С. 381).

120Белошапка Н.В. Временное правительство в 1917 г.: механизм формирования и функционирования. М., 1998. С. 5.

121 Верховской П.В. Учреждение Духовной коллегии и Духовный регламент: к вопросу об отношении церкви и государства в России: исслед. в области рус. церков. права: в 2 т. Ростов-на-Дону, 1916. Т. 1. С. CXLVIII—CXLIX.

119

венно» контролировать работу всех центральных церковных учреждений. После длительных перерывов в работе, в 1914г., в условиях начавшейся I Мировой войны Предсоборное совещание было распущено122. Николай II вновь отложил созыв Собора на неопределенный срок. Соответственно, отложилось и проведение церковных реформ123.

Профессор М.Зызыкин, размышляя о причинах оттягивания императора с созывом Поместного собора, говорит: «Что оказалось причиной такого промедления? Трудно определенно сказать: быть может, самая неопределенность кандидатуры в Патриархи, которая обнаружилась в разговоре Государя с депутацией от высших иерархов; быть может, опасения созыва Поместного собора, который мог стать в эпоху революционного шатания ареной оппозиционных течений, тем более что ратовали тогда за восстановление патриаршества люди, выдвигавшие лиц, примкнувших впоследствии к живоцерковникам и обновленцам — Антонинов и Евдокимов124; быть может, неудачная, слишком поспешная редакция Основных законов графом Витте в пылу революции 1905 г., Основных законов, не различавших достаточно ясно учредительной власти государя, смешавших обычные правительственные функции подчиненного характера с функциями верховного управления; может быть, поглощение правительства борьбой с революцией, в том числе и с

В Предсоборном присутствии и Предсоборном совещании звучала жесткая критика сложившейся в России в синодальный период формы церковно-государственных отношений. По характеристике А.Карташева, этой критикой «все дефекты существовавшего церковного строя были вскрыты, как при добросовестном диагнозе, с безжалостной обнаженностью» (Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. СПб., 2004. Т. 2. С. 324).

123 Осецкий А.А. Поместный собор: опыт свободной организации. Пг., 1917. С. 6—7; Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С.414—425.

124 Имеются в виду Антонин (Грановский) (с 1903 по 1908 гг. — епископ Нарвский, с 1913 по 1917 гг. — епископ Владикавказский и Моздокский) и Евдоким (Мещерский) (в 1904—1909 гг. — епископ Волоколамский, после — епископ Каширский, с 1914 по 1919 гг. — архиепископ Алеутский и Северо-Американский) (см. о них: Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы (включительно) /сост. Мануил (Лемешевский), митрополит. Куйбышев, 1966. Т. 1. С. 331—332, Т. 3. С. 112—113).

первыми двумя Государственными думами; быть может, опасения внешних осложнений, начавшихся в 1912 г. с Балканских войн125, и, наконец, сама война. Быть может, все это

После роспуска Предсоборного совещания и вплоть до Февраля 1917 г. Российская церковь оказалась в некотором двусмысленном положении: с одной стороны, она готовилась к созыву Поместного собора, а с другой — перспективы его созыва были неопределенны. Поскольку церковь, несмотря на неоднократные попытки, не смогла самостоятельно добиться от царского правительства необходимых и долгожданных церковных реформ, то ожидаемое падение (свержение) монархии в глазах духовенства стало отождествляться с возможностью освобождения РПЦ от государственной зависимости. Об этом в марте — июне 1917 г. откровенно заявляло само духовенство. Говорилось, например, что самодержавие «порабощало Церковь, наложив руку на ее каноническое устройство, внутреннюю жизнь, богослужение, почему падение его и есть раскрепощение Церкви»127.

Параллельно с выше рассмотренными процессами, сопровождавшими разработку церковной реформы, в РПЦ с 1905 г. (и особенно после роспуска упомянутых предсоборных комиссий) активизировалось внутрицерковное течение, ставившее перед собой задачу бороться с т. н. «цезарепапизмом». Этим термином среди как духовенства, так и образованной общественности стали характеризоваться церковногосударственные отношения в России: т.е. с якобы узурпацией императором верховной епископской власти128. (Впрочем, это было не как таковое организованное течение, а ско-

125 Речь идет о войнах 1912—1913 гг., в результате которых завершился процесс освобождения славян Балканского полуострова от многовекового османского ига. Первая война велась между странами «Балканской Антанты» (Сербия, Болгария и Греция) против Турции. Вторая — между странами-победительницами, бывшими союзницами: Болгарии против Греции, Сербии и Румынии.

127 Всероссийский церковно-общественный вестник (далее — ВЦОВ). Пг., 1917. № 42. С. 2.

128 См. о цезарепапизме подробнее: ППБЭС. Т. 2. 1992. С. 2319.

рее направление движения богословской мысли). В духовно-академических изданиях того времени появились буквально десятки богословских статей, в которых говорилось о необходимости едва ли не анафематствования цезарепапизма. В частности, в них доказывался тезис епископа Нарвского Антонина (Грановского) о том, что православие и самодержавие не только не связаны-де между собой, но и, напротив, взаимно исключают друг друга. В этих статьях, зачастую вторивших публикациям в светской и партийной прессе, монархия оценивалась лишь как определенный политический принцип организации государственной власти и церковь изображалась буквально как жертва царизма. Исследование же императорской власти с богословской стороны церковными учеными практически не проводилось (хотя само наименование царя — «помазанник Божий» — побуждало к такому исследованию),

Вместе с тем в публикациях духовных и светских авторов систематически начала проповедоваться заимствованная из западной церкви богословская система, что церковь состоит из двух неравных частей — иерархии и мирян. Иерархии принадлежит внутрицерковная власть управлять, учить и освящать, а миряне должны лишь повиноваться воле духовенства. Причем в такой модели православный монарх причислялся к мирянам (без приведения, однако, необходимых для этого доказательств). Из числа мирян глава государства мог выделяться лишь в том случае, если ему некоторые церковные полномочия предоставит духовенство (первосвященник). Т.е. в церковной среде появилась тенденция к ли-

шению императора его церковных полномочии129 , исподволь возник процесс «десакрализации» царской власти.

Одним из вдохновителей борьбы с цезарепапизмом130

129 Суворов Н.С. Указ. соч. С. 211—214.

130 Другой стороной борьбы с «цезарепапизмом», является борьба за «папоцезаризм», точнее, борьба за примат Церкви в общественной и государственной жизни, цель которого в конечном итоге — главенство в государстве священства. Одной из идеологических основ «папоцезаризма» является совокупность мнений отдельных авторитетных представителей духовной иерархии, которые не только противопоставляли священство

122

был епископ Андрей (князь Ухтомский), рукоположенный в епископский сан в 1907 г. и развернувший широкую деятельность после своего назначения на Уфимскую кафедру в 1913 г. Он жестко критиковал православную иерархию за подчинение государственной власти и открыто утверждал, что обер-прокурор Св. синода никакого отношения к истинной церковности не имеет. К «ведомству православного исповедания» (т.е. к синодальной форме управления, а в более широком смысле — к положению церкви в стране на правах государственного учреждения) епископ Андрей питал «неистребимое чувство отвращения», утверждая, что это ведомство «по существу своему антицерковно»131.

Характерными чертами единомышленников уфимского архипастыря были критика самодержавного строя и стремление к полному отмежеванию от политики, а точнее — от проповеднической деятельности по поддержке монархии. Логика их рассуждений сводилась к следующему. Есть государству есть церковь, есть народ. Церковь связана с государством административными узами. Их надо разорвать, чтобы обеспечить свободу церкви, которая есть надмирное образование, божественное учреждение. Церковь чужда политике и должна заниматься исключительно нравственным совершенствованием собственных пастырей и своей православной паствы. Народ же, участвующий в политической жизни страны, волен выбирать себе любую из понравившихся ему форм государственной власти. А церковь не вправе препятствовать ему в этом. Главное — чтобы власть и политически, и материально покровительствовала православию.

Эта теория по сути провозглашала отделение церкви не только от государства, но и от народа. Вследствие чего паства, ввергаясь в пучину политических страстей, вынуждена была искать себе новые, отличные от православных, ориентиры и идти за новыми «пастырями», которыми зачастую

императорской власти, но и ставили его выше, сравнивая превосходство первого над последней с превосходством духа над материей, души над телом, небесного над земным.

131 Зеленогорский М. Указ. соч. С. 27.

123

оказывались лидеры различных радикальных партий.

Со временем «ревнитель веры православной» епископ Андрей с многочисленными своими единомышленниками из духовного сословия фактически оказался в одном лагере с революционерами, желавшими свергнуть в России самодержавие, которое со стороны тех и других подвергалось жес-

точайшей критике132 . Т.е. и радикальные революционеры, и «революционеры справа» (представители монархических партий, фактически не признававшие высочайшего Манифеста 17 октября 1905 г. и критиковавшие за него царя), а также ряд церковных сановников с разных сторон одновременно раскачивали царский трон.

Постепенно недовольство духовенства государственноцерковными отношениями шло по нарастающей. Очевидец событий начала века князь Н.Жевахов отмечал, что накануне свержения монархии практически весь епископат РПЦ (за немногими исключениями) находился в оппозиции ж престолу. Многие иерархи церковно-государственные принципы по охранению устоев империи разделяли не по причине своей «реакционности», а потому, что церковь и государство до 1917 г. представляли собой единое, по существу, нераздельное целое. Аналогичную позицию занимал и Св. синод: в предреволюционный период он, по словам Жевахова, нередко действовал как фактически враждебное государству учреждение133. Причем в некоторых случаях (например, при

Едва ли не открыто причисляя себя к церковной оппозиции трону, епископ Андрей (Ухтомский) в период 1906—1907 гг., в частности, говорил: «С падением патриаршества и учреждением Св. синода появился в Церкви цезарепапизм, который тем более давал себя чувствовать, чем более государственная власть старалась подчинить Церковь государственной политике... Глухая оппозиция, и общая, и частная, долгое время ни к чему не могла привести, пока не созрело в настоящее время сознание ненормальности такого положения дел и необходимости его изменения» (ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 196. Л. 22).

133 Известный историк Православной церкви, эмигрант Н.Тальберг говорил об установившейся между первой и второй российскими революциями связи отдельных представителей священнослужителей РПЦ с масонскими организациями. Он писал, что в тот период «даже в среду православного духовенства, к счастью, в небольшой доле, проникли темные и

124

переводе митрополита Владимира в конце ноября 1915 г. с Петроградской на Киевскую кафедру134, осуществленном по распоряжению Николая II) Синод оказывался «чуть ли не в авангарде оппозиции к престолу»135. Эту же точку зрения разделял и член Государственного совета (в 1908—1915 гг. — министр земледелия) А.В.Кривошеин136. В 1916 г. он писал: «Делаются и готовятся вещи отвратительные. Никогда не падал Синод так низко... Что вскоре останется от Церкви? Когда царизм, почуяв опасность, захочет на нее опереться, вместо Церкви окажется пустое место»137. И события конца февраля 1917 г. показали, что слова Кривошеина были буквально пророческими.

После Октябрьской революции последний царский министр внутренних дел А.Д.Протопопов воспоминал, что оппозиционность духовенства императору в предреволюционные годы приняла столь явную форму, что в 1916 г. правительство специально пыталось предпринять ряд мер для привлечения на свою сторону священнослужителей РПЦ. Так, в феврале 1916 г. Николай II, с целью приблизить к себе председателя (первенствующего члена) Св. синода, предоставил ему право лично делать себе доклады по важнейшим церковно-государственным делам. (Ранее же право доклада императору являлось исключительно прерогативой обер-прокурора). Тем не менее, по словам одного из членов Синода, «митрополит Владимир [(Богоявленский)], как первенствующий, по-прежнему остался далеким от царя и, кажется, ни разу не воспользовался предоставленным ему правом»138. Еще один шаг навстречу церкви был сделан императором

тлетворные влияния иудо-масонства», что под черными рясами «скрывались иногда явные безбожники, свободомыслящие отвергатели Святых Таинств и Святого Православия» (Тальберг Н.Д. Перед судом правды. Указ. соч. С. 356).

134 Акты Святейшего ... С. 852, 967.

135 Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 2. С. 254, 275—276.

136 См. о нем: Шилов Д.Н. Указ. соч. С. 369—371, 871—872.

137 Цит. по: Никольский Н.М. История Русской церкви. М., 1983. С. 434—435.

138 Шавельский Г., протопресвитер. Воспоминания ... Указ. соч. Т. 2. С. 138.

125

1 марта 1916 г. Все доклады ему по делам, касающимся внутрицерковной жизни и существа ее управления, должны были делаться в присутствии первоприсутствующего члена Св. синода139. Сведений о том, воспользовался ли хоть раз последний и этим правом, в источниках не обнаружено.

Кроме того, в 1916 г. обер-прокуратурой совместно с Св. синодом был выработан проект закона, обеспечивающий духовенству финансовую независимость от паствы. Согласно ему, клирики должны были получать от казны определенное жалованье, духовные должности становились выборными, при этом священнослужителям запрещалось взимать с прихожан плату за требы. Законопроект, уже одобренный Св. синодом, должен был слушаться в Совете министров в феврале 1917 г. Однако начавшаяся революция помешала

Таким образом, в период, предшествовавший 1917 г. (начиная с времен первой революции), в России резко обозначился до конца неразрешенный ранее вопрос многовекового спора духовной и светской властей, кто харизматически выше и, следовательно, главнее: «священство» или «царство», духовная или светская власть141. Возможность же окончательного разрешения этой проблемы в свою пользу духовенство начало связывать с возможностью исчезновения царской власти как таковой и с заменой ее народовластием.

3. Изменения богослужебных чинов РПЦ в начале XX в.

Начало XX в. ознаменовалось в жизни Православной российской церкви изменением двух чинопоследований архиерейских присяг. В отличие от более поздних изменений церковных книг142 (произведенных, например, в марте 1917г. и апреле 1918 г.), нововведения не были напрямую вызваны происходящими в стране политическими событиями. Однако прежде необходимо пояснить следующее:

Все православное духовенство, как и остальные подданные Российской империи, согласно статьям 55 и 56 (гл. 4, разд. 1) «Свода законов», по достижении 12-летнего возраста приносили императору так называемую «всенародную присягу на верность подданства». Присяга была достаточно пространной и имела религиозный характер, что отражалось, например, в содержащемся в ней молитвенном обращении к Богу; ее текст произносился перед Евангелием и крестом. Подданные обещали верно и нелицемерно служить императору, оказывать ему во всем повиновение, защищать властные права и полномочия самодержца. В присяге также были слова с обещанием предупреждать любые попытки тайных врагов государства причинить какой-либо ущерб и вред Его Величеству.

139 Рожков Владимир, протоиерей. Указ. соч. С. 278.

140 Искендеров А.А. Указ. соч. С. 558.

141 Ранее, в пореформенный период России, обер-прокурор Св. синода граф Д.А.Толстой (1865—1880), занимавший одновременно и пост министра народного просвещения, нередко высказывал о иерархах РПЦ следующее мнение: «Всякий архиерей в глубине души своей лелеет мечту о том, чтобы сделаться папой (т.е. стать обладателем не только церковной, но и светской власти, аналогично папе Римскому. — М.Б.); создайте для архиереев более самостоятельное положение, и они употребят все усилия, чтобы подчинить государство Церкви» (цит. по: Римский С.В. Российская церковь в эпоху Великих реформ. М., 1999. С. 262).

126

142 Мы будем говорить только о тех богослужебных нововведениях, в которых так или иначе затрагивались церковно-государственные отношения. Помимо этого, с 1907 по 1917 гг. при Св. синоде РПЦ под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) работала Комиссия по исправлению богослужебных книг. В ее задачу входило создание единого русского варианта церковно-славянского языка для всего корпуса богослужебных книг (см. подробнее: Плетнева А.А. Исправление богослужебных книг ... Указ. соч. С. 110—116; Кравецкий А.Г., Плетнева А.А. История церковно-славянского ... Указ. соч. С. 79—124).

127

Практически дословно всенародная присяга повторялась в содержании дополнительных присяг, последовательно приносимых духовенством при посвящении в стихарь псаломщика, при рукоположении в дьяконский, в иерейский, в архиерейский чины, а также при вызове отдельных представителей священнослужителей для участия в заседаниях Св. синода143. В соответствии с текстом присяг, духовенство обязано было поддерживать российский самодержавный строй. Такой порядок сохранялся в Российской церкви вплоть до февраля 1901 г., когда Синодом в присяги были внесены определенные сокращения, касающиеся, в первую очередь, политического аспекта: отношения епископата к власти самодержца.

На своем заседании 7 февраля 1901 г. члены Св. синода рассматривали два вопроса: об исправлении богослужебного «Чина исповедания и обещания архиерейского» и об отмене формы присяги, приносимой архиереями при вызове их в Святейший синод для присутствования144. Первый «чин» содержал архиерейскую присягу, состоящую из нескольких пунктов, где упоминалось об обязанностях учительских, святительских, а также касающихся должности руководителя епархии РПЦ и обязанностей епископа как члена государства. В качестве последнеупомянутой, поставляемый во епископа и повторял присягу «на верноподданство»145. Архиерейская присяга давалась при хиротонии (рукоположении, или посвящении) в епископскую степень священства. Оставаясь неизменной в главном, она со временем подвергалась незначительным изменениям146. Другая присяга (для членов

143 СЗРИ. 1912. С. 16; СЗРИ. Т. 1. Ч. 1. Прил. V. 1857. С. 56; Чин из-брания и рукоположения архиерейского. М., 1816. Л. 17—19; Духовный регламент ... Указ. соч. С. 6—8; РГИА. Ф. 796. Оп. 182. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 34—34 об.; Оп. 204. 1917.1 отд. V стол. Д. 54. Л. 87—89 об.

144 РГИА. Ф. 796. Оп. 182. 1901. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 1-45.

145 Сперанский Петр, протоиерей. Об архиерейской присяге //Странник. СПб., 1868. Т. II. (Апрель—июнь). Отд. II. С. 91—113.

146 Так, первый славянский памятник Архиерейской присяги в Русской церкви относится к 1051 г. и приписывается летописями произведению митрополита Киевского Илариона. Принятие последующих относится к 1456 г., 1539 г., к 22 января 1716 г. и к 31 августа — 5 сентября 1856 г.

128

Синода) была введена императором Петром I 25 января 1721 г. практически одновременно с аналогичными присяга-

ми для членов министерских коллегии 147 .

На том заседании члены Св. синода пришли к выводу, что некоторые обещания, произносимые архиереем перед рукоположением, утратили свое значение. Поэтому было признано необходимым исправить текст епископской присяги «применительно к условиям прохождения архипастырского служения в настоящее время». Аналогичное заключение было сделано и о форме присяги архиереев, вызываемых в Св. синод. Она была охарактеризована как «не соответствующая современным условиям жизни». Ее было решено отменить. В современной церковной учебной литературе данная присяга названа «противоканонической и оскорб-

ляющеи архиерейскую совесть»148 .

В результате Синод принял определение, согласно которому, во-первых, утверждался и вводился в церковное употребление новый, исправленный «Чин исповедания и обещания архиерейского». Исправленная архиерейская присяга в части, касающейся гражданских обязанностей епископа, свелась к обещанию быть верным подданным императора согласно необходимости следования словам Священного Писания [Матф. 22, 21], требующего такого отношения к верховной власти149. Таким образом, прежняя пространная

(РГИА. Ф. 796. Оп. 182. 1901. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 2—10).

Клятвенное обещание возводимых в епископский сан содержало в себе многие аспекты. Так, поставляемый обещал соблюдать церковные предания, священные каноны, управлять паствой в духе евангельской кротости, оказывать послушание высшей церковной власти и проч.

147 Духовный регламент ... Указ. соч. С. 5; Верховской П.В. Указ, соч. Т. 1.С. 188.

148 Цыпин Владислав, протоиерей. Учебное пособие для 4-го класса духовной семинарии по истории Русской церкви. Синодальный период. Загорск, 1988. С. 16.

Новый, дословный текст этой части присяги: «Еще же, по заповеди Господней «Воздадите кесарева кесареви, а Божия Богови», обещаваюся быти верным, добрым и послушным подданным Его Императорского Величества». Далее упоминались по имени и отчеству император и наследник престола (РГИА. Ф. 796. Оп. 182. 1901. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 40; Чин избрания и рукоположения архиерейского. СПб., 1910. Л. 19).

129

присяга заменялась новой — краткой и достаточно формальной. Во-вторых, в этом определении присяга для присутствующих в Св. синоде архиереев объявлялась упраздненной. Однако здесь же оговаривалось, что прежде, чем принять намеченные меры к исполнению, о них через обер-прокурора необходимо было известить императора150. (Но несмотря на эту оговорку, на сохранившейся в архивных фондах копии рассматриваемого определения стоит расписка чиновников канцелярии синодального ведомства о том, что оно было «пропущено к исполнению» и «исполнено» 20-го числа151 того же месяца)152.

Доклад обер-прокурора К.П.Победоносцева о предложениях Св. синода был представлен императору 23 февраля 1901 г. После чего на документе Николаем II синим карандашом была поставлена пометка «рассмотрения».

Постановление Синода о тиражном издании исправленного «Чина исповедания и обещания архиерейского» и об отмене присяги архиереев, вызываемых для присутствования в Синоде153, было принято 27 февраля154. Профессор П.В.Верховской, являвшийся современником событий, отметил незаконность отмены присяги «для присутствования в Синоде»: она была установлена повелением Петра Великого,

150 РГИА. Ф. 796. Оп. 182. 1901. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 1—1 об.

151 В те же дни состоялось знаменитое отлучение от церкви писателя Л.Н. Толстого. Оно было предпринято за критику Толстым основопола-гающих догматов и богослужебных установлений христианской церкви. Отлучение содержалось в синодальном определении № 557 от 20— 22 февраля 1901 г., которое было оформлено в виде послания «Верным чадам Православныя Кафолическия Грекороссийския Церкви» (ЦВ. 1901. № 8. С. 45—47).

152 РГИА. Ф. 796. Оп. 182. 1901. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 1об. Следующий этап по сокращению и внесению некоторых смысловых изменений в другие церковные присяги (принимаемых при посвящении в стихарь псаломщика, в дьяконский, иерейский и в архиерейский чины) наступил в марте 1917 г. Его начало было связано с революционнополитическими событиями.

154 РГИА. Ф. 796. Оп. 182. 1901. III отд. II стол. Д. 2423. Л. 35-41, 43—45; Чин исповедания и обещания архиерейского СПб., 1901; Карташев А.В. Очерки ... Указ. соч. Т. 2. С. 362—363; Верховской П.В. Указ, соч. Т. 2. С. ПО.

130

а отменена самим Св. синодом155. После чего была лишь доведена до сведения Николая II. Логичен вопрос Верховского: «Чем объяснить такой образ действий в столь щекотливом в течение целых двух столетий вопросе — неизвестно»156.

По словам одной из современниц событий, епископат пошел на сокращение своих присяг, «чтобы не служить царю и не учить этому народ»157. Причиной послужило то, что высшее духовенство РПЦ, будучи недовольным сложившимися на протяжении синодального периода церковногосударственными отношениями и чувствуя себя «угнетенным» императорской обер-прокуратурой, считало для себя «унизительным» выполнять в государстве охранительную функцию. Надежды на «освобождение», «раскрепощение» Церкви духовенство связывало с ожидаемой сменой формы государственной власти в России, с окончательным решени-

155 С рассмотренными определениями Св. синода связаны имена двух видных иерархов, сыгравших в церковно-государственных отношениях в феврале—марте 1917 г. одну из ключевых ролей. Первый из них — митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский; в марте 1917 г. — первоприсутствующий член Св. синода, митрополит Ки-евский и Галицкий). Он принимал участие в принятии решения о сокра-щении и отмене названных присяг. Вторым был Сергий (Страгородский). С 24 января 1901 г. он являлся ректором С.-Петербургской духовной ака-демии, весной 1917 г. в ранге члена Св. синода и будучи архиепископом Финляндским и Выборгским, Сергий был председателем синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг.

Сергий Страгородский был первым, чье наречение во епископы прошло по новому чинопоследованию с сокращенной архиерейской присягой: оно состоялось 22 февраля 1901 г. А через три дня, 25-го числа, в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры Сергий был хиротонисан (рукоположен) во епископа Ямбургского, третьего викария С.-Петербургской епархии (ЦВ. 1901. № 5. С. 30; Там же. Прибавл. к № 9. С. 311—313).

В мартовские дни 1917 г. под непосредственным руководством Владимира Киевского и Сергия Финляндского проходило изменение богослужебных чинов и молитвословий. О смысле, значении и последствиях серии соответствующих деяний Св. синода, произведенных в первые дни и недели после Февральской революции, будет рассмотрено подробно ниже.

156 Верховской П.В. Указ. соч. Т. 1. С. 189—190.

157 К.В.П. Угодница Божия Пелагея Рязанская //Жизнь вечная. М, 1996. №18 (март). С. 2—3.

131

Еще одно изменение богослужебных книг РПЦ, касающееся церковно-государственных отношений, было произведено в период после первой российской революции: не ранее рубежа 1905—1906 гг. и не позднее 1913 г.158 Сокращению подверглось молитвенное поминовение царя. Так, до 1913 г. на проскомидии — начальной, исполненной сакрального смысла, стадии литургии (центрального христианского богослужения) — особым образом из четвертой просфоры159 вынимались, в частности, две частички с соответствующими молитвами «здравии» императора и отдельно — Синода и восточных патриархов160. Эти частички ведущим службу священником размещались на священном сосуде — дискосе161. Их расположение должно было полностью соответствовать воспроизводимой в богослужебной книге («Служебнике») схеме162. В «Служебнике», изданном в С.-Петербурге в 1913 г., тот же проскомидийный рисунок, неизменный с XVIII в., уже не содержал изображения двух частиц, вынимаемых за императора, Синод и восточных патриархов (хотя форма их устного молитвенного поминовения осталась неизменной163)164. С тех пор он полностью тождественен изо-

158 Когда точно и с какой официальной мотивацией было произведено изменение формы проскомидийного поминовения, нам (М.Б.) пока установить не удалось.

159 Просфора — особо испеченный хлеб, употребляемый при совер-шении литургии. Имеет форму сплюснутого кружка с оттиснутым сверху, как правило, изображением креста (см. подробнее: ППБЭС. Т. 2. С. 1926).

160 Восточные патриархи — Константинопольский (он же Вселенский), Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский.

161 Дискос — небольшое священное блюдо, утвержденное на особенным образом устроенном подножии с вырезанными на его окружности определенными евангельскими словами (см. подробнее: ППБЭС. Т. 1. С. 738).

162 Божественная литургия ... Указ. соч. 1889. Л. боб; То же. ... 1900. Л. 6 об.; Служебник. Киев, 1902. Л. 80; Божественная литургия ... Указ. соч. М, 1905. Л. 9.

163 На проскомидии имело место определенное чередование «по чести» Св. синода и императора. С одной стороны, духовные чины, начиная со Св. синода, молитвенно поминались в первую очередь, а после них — император и лица царствующего дома. С другой, «царская» частица на

бражениям в более поздних изданиях «Служебников»165 —

петроградском 1916 г., всех советских и вплоть до послед .

них.166 Вышеупомянутые исправления литургических книг, произведенные незадолго до 1917 г., свидетельствуют о нежелании высшего духовенства РПЦ поддерживать самодержавный строй, об определенном настрое церковной иерархии, которую не устраивали ни император, ни Синод: епископату не нужен был ни тот, ни другой, а нужен был патриарх167 — первопрестольный архиерей («первосвященник»), возвышающийся своим высоким саном над земным, светским, лишенным сакрального смысла царством168.

дискосе (на проскомидийном рисунке) полагалась выше «синодальной».

165 «Служебник», напечатанный в Московской синодальной типографии в 1914 г., отличался от петроградского: он содержал прежний проскомидийный рисунок с поминовением императора, Синода и восточных патриархов.

По причине того, что нам (М.Б.) удалось найти лишь достаточно ограниченное число «Служебников» начала XX в., изданных в Санкт-Петербурге (Петрограде), Москве и Киеве, то пока затруднительно делать выводы о масштабах проскомидийных сокращений в период между двумя первыми российскими революциями. Возможно, измененные богослужебные книги тиражировались лишь в столице империи, непосредственно в ведомстве Св. синода.

166 См., например: Служебник. Пг., 1916. Л. 81; Служебник. М., 1984. С. 82; Служебник. М., 2003. С. 82.

167 В частности, член Св. синода архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский) не скрывал свою точку зрения о том, что Синод по своей сути является неканоничным органом церковной власти, неспособным заменить собой патриарха (Верховской П.В. Указ. соч. Т. 1. С. CXXXIV— CXXXVI).

В среде столичной интеллигенции в 1905 г. о митрополите С.-Петербургском Антонии отзывались, что он хочет стать «патриархом республики» (Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. С. 301).

168Так же, как и с текстами епископской присяги и молитвенного поминовения царя, высшее духовенство поступило и со своим анафематизмом, направленном на «дерзающих на бунт и измену» против православных государей. В начале 1918 г., на Поместном соборе РПЦ, этот анафематизм был отменен по причине «явной неактуальности текста». Тогда же церковная «анафема» была переадресована. Ею стали угрожать всем покушающимся на достояние Церкви и на само духовенство (Кравец-

***

Деятельность духовенства в большой степени была направлена не только на «десакрализацию» царя, но и на создание в определенной степени «богословского обоснования» революции. Процессы эти происходили исподволь: духовенство широко обсуждало новые модели церковногосударственных отношений, в которых не находилось места для императора как для помазанника Божьего. Рассматривая эти модели и понимая, что они могут реализоваться скорее всего лишь при смене в стране формы государственной власти, духовенство вполне допускало саму возможность такой смены.

Рассуждения на эту тему велись как на страницах церковной и светской периодической печати, так и на самом верху — в Св. синоде169. Причем в некоторых академических изданиях едва ли не напрямую утверждалось, что вопрос о смене формы власти со своей теоретическо-богословской стороны уже решен170. Например, ректор С.-Петербургской духовной академии епископ Ямбургский Сергий (Страгородский) (с 6 октября 1905 г. — архиепископ Финляндский и

кий А.Г. Проблема богослужебного языка на Соборе 1917—1918 гг. и в последующие десятилетия //ЖМП. 1994. № 2. С. 73—74); Российское духовенство и свержение монархии в 1917 г. Указ. соч. С. 379—380.

169 У читателей того времени от массы обширных и серьезных публикаций на тему о сложившихся в России взаимоотношениях Православной церкви и государства вполне могло сложиться впечатление о синодальном периоде как, по выражению А.Карташева, «о периоде генерально-дефективном, стоящем ниже уровня пережитых более благочестивых пе-риодов в истории Русской церкви» (Карташев А.В. Очерки ... Указ. соч. Т. 2. С. 324). Однако позже, в среде русской православной эмиграции едва ли не общепринятой стала точка зрения, что синодальный период Русской церкви — «период ее восхождения на значительно большую высоту почти по всем сторонам ее жизни в сравнении с ее древним теократическим периодом» (Там же). Т.е. как в среде общественности, так и у историков произошла значительная переориентация в оценках церковногосударственных отношений синодального периода.

170 Подробнее об этом говорится в монографии профессора Н.Суворова в историческом экскурсе, выделенном петитом (Суворов Н.С. Указ. соч. С. 212—216).

134

Выборгский) 15 августа 1905 г. в кафедральном соборе г. Гельсингфорса говорил, что он не имеет никаких пристрастий относительно форм политического устройства страны. Главное, по его словам, чтобы вера в государстве стояла превыше всего и играла руководящую роль в жизни народа, чтобы целью и частной, и общественной жизни было исполнение воли Божией и велений Священного Писания. «А это, — проповедовал Сергий, — возможно при всяком государственном устройстве»171. Кроме того, «теория неотделимости православия от самодержавия» на страницах академического журнала едва ли не официально именовалась «рискованной» по своему смыслу172.

Комментируя такую точку зрения, профессор церковного права Московского университета Н.С.Суворов отмечал: «Утверждать, что Св. синод санкционировал принцип изменяемости форм государственного устройства в России, значит приписывать ему и право отказывать в санкции, то есть усвоить ему такую власть, которую он ниоткуда и ни от кого не получал»173.

Н.Суворова поддерживал известный богослов священник Павел Флоренский. Предмет вышеупомянутых рассуждений духовенства о введении в РПЦ патриаршества и «корректировке» в стране формы правления он характеризовал в 1916 г. следующим образом: «...Имеется в виду мысль о канонической якобы необходимости монархичности духовной власти Церкви Православной, тогда как власть светская может и даже, пожалуй, должна быть коллективной. Иначе говоря, в церковных кругах, считающих себя правилами благочестия и столпами канонической корректности, с некоторых пор, стараниями главным образом архиепископа Антония (Храповицкого), стала культивироваться мысль о безусловной необходимости неограниченной церковной власти и склонность к светской власти, так или иначе коллективной, например, ограниченной коллективно выработанной консти-

171 ЦВк. 1905. №34. С. 1061.

172 ЦВк. 1906. № 1.С. 6.

173 Суворов Н.С. Указ. соч. С. 214.

135

туцией или решениями того или другого представительного органа»174.

Таким образом, и Н.Суворов, и о. Павел Флоренский указали на наличие в церковной среде определенных желаний изменить в России государственное управление: чтобы власть — вместо царского самодержавия — приняла какую-либо форму представительства (стала «коллективной»). При этом чтобы во главе РПЦ стал патриарх175. Иными словами, Суворов и о. Павел указали на существование буквального (если не фактического, то — в определенном смысле — теоретического, вроде «декларации о намерениях») противостояния в России священства царству.

По словам протоиерея Валентина Асмуса, о. Павел Флоренский, «проповедуя свои воззрения как профессор Императорской Московской духовной академии, ... явился исповедником монархизма в годы всеобщего от него отречения»176. Так, о. Павел буквально за полгода до Февральской революции писал: «В сознании русского народа самодержавие не есть юридическое право, а есть явленный самим Богом факт — милость Божия, а не человеческая условность, так что самодержавие царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не

174 Флоренский Павел, священник. Параграфы 34, 35, 36 из «Философии Культа» //RA. 1996. № 1. С. 191.

175 Говоря о значительных разногласиях во взглядах духовенства на церковно-государственные отношения, можно привести цитату профессора Киевской духовной академии В.Завитневича. Весной 1905 г. он писал: «Потребуйте от нас положительного определения нашего православия ... и увидите, что даже наши специалисты в области богословской науки разойдутся во мнениях по самым основным вопросам учения нашей Церкви» (ЦВк. 1905. № 14. С. 422).

176 Флоренский Павел, священник. Параграфы ... Указ. соч. Коммент. С. 201—202.

Ректор Московской духовной академии епископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), покровительствовавший о. Павлу, называл его, по словам философа А.Ф.Лосева, «единственным верующим профессором» МДА (Там же. С. 202).

Подробнее об о. Павле Флоренском см.: Голубцов Сергий, протодьякон. Московская духовная академия в начале XX века. ... Указ. соч. С. 104—107.

136

выводится из внерелигиозных посылок, имеющих в виду общественную или государственную пользу»177.

Деятельность высшего духовенства с начала XX в., направленная на получение «освобождения» церкви от влияния государства, шла по сути вразрез с существующим законодательством, противореча по меньшей мере трем статьям «Свода законов» (4-й, 64-й и 65-й). В них утверждалось о правах императора в Церкви и говорилось о приоритете монарха в государстве: о его самодержавной власти, повиноваться которой «не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает»178.

Обособление от государства, с точки зрения духовенства, означало освобождение от императорского влияния на церковь. Поэтому оно по сути приравняло царя к мирянам, сделав его так называемым «первым мирянином», «первым чадом Церкви». Духовенству, с одной стороны, мешал «внешний», царский, надзор, а с другой, нужны были широкие права на самоуправление179. Если же смотреть глубже — священноначалие видело в царе харизматического конкурента — помазанника Божия (в определенном смысле — «проводника воли Божией»), который «незаконно» восхитилде эту «функцию» у духовенства. Соответственно, свержение монархии высшему духовенству давало определенный шанс: при устранении своего «конкурента» оно имело возможность самому стать «помазанным», приобщенным к познанию пу-

177Флоренский Павел, священник. Критика книги В.В.Завитневича «А.С.Хомяков. Т. 1, Т. 2. Киев, 1913» //Богосл. вести. 1916. Июль—август. Сергиев Посад, С. 539.

178 СЗРИ. 1912. С. 11, 18.

179 Среди современных богословов существует точка зрения о правомочности и преемственности из Византии традиции участия российских самодержцев в церковных делах. Она основана на сравнении церковных полномочий византийских и русских императоров. Так, оценивая права царей во внутренних делах Русской православной церкви, о. Валентин Асмус констатирует: «Российские государи вовсе не брали на себя власти, не свойственной их константинопольским предшественникам, но, напротив, смиренно уклонялись от полноты [церковных] полномочий, усвоенных византийскими самодержцами» (Асмус Валентин, протоиерей. Учение св. царя Юстиниана ... Указ. соч. С. 40).

137

тей «промысла Божьего».

По словам Д.Каннингема, в 1905—1907 гг. «вся Церковь [была] заражена революционным духом». Этот зарубежный историк утверждает, что в тот период «церковное движение за независимость выглядело как вызов Церкви государству, да такой серьезный, как вызов [патриарха] Никона царю Алексею Михайловичу в 17-м веке»180.

В целом накануне 1917 г. в России сложилась такая ситуация, что сама официальная церковь была заинтересована

в «отдалении» от государства181, в отделении от его чиновнического аппарата. Однако при этом церковь желала сохранить свои финансово-политические привилегии: первенствующее и господствующее положение по сравнению с другими конфессиями, а также во многом — государственное обеспечение. Она рассчитывала на сохранение денежного содержания духовных учебных заведений, церковноприходских школ, лавр, монастырей, жалований и пенсий клиру и т.п. Иными словами, в исторической перспективе духовенство видело такой порядок, при котором соборная, епископская, а может быть, и патриаршая церковь обрела бы независимость от государства, но при этом пользовалась экономической, политической и другой поддержкой с его стороны, а также занимала бы в стране среди всех конфессий первенствующее, центральное положение. Такое состояние церковно-государственных отношений было для духовенства гораздо предпочтительнее, чем при царизме, когда церковь фактически находилась под контролем самодержца.

В начале XX в. российское общество в борьбе с самодержавием добилось созыва Государственной думы и получило определенные гражданские свободы. Но при этом не были учтены интересы Православной церкви, которая осталась практически в одиночестве со своими нерешенными проблемами. Духовенство (в силу своего социального по-

180 Каннингем Джемс В. С надеждой на собор. Русское религиозное пробуждение начала века /пер. с англ. протоиерея Георгия Сидоренко. Лондон, 1990. С. 293, 299.

181 Карташев А.В. Революция и Собор ... Указ. соч. С. 75—101.

138

ложения) не могло принять те методы борьбы за реформы, которые использовались обществом: участие в забастовочном движении и применение методов вооруженной борьбы. Оно не могло напрямую требовать у царской власти проведения церковных преобразований и не стремилось встать в открытую оппозицию к царю. Однако священнослужители РПЦ могли оказывать идеологическое воздействие на православную паству: в первую очередь, на политическое сознание многомиллионного российского крестьянства. И в период Февральской революции духовенство широко воспользовалось этой возможностью с целью узаконить в сознании паствы свержение монархии: ради достижения своих целей по получению независимости от государства.

Михаил Бабкин

ДУХОВЕНСТВО РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И СВЕРЖЕНИЕ МОНАРХИИ (НАЧАЛО XX в. — КОНЕЦ 1917 г.)

ДУХОВЕНСТВО РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И СВЕРЖЕНИЕ МОНАРХИИ
(НАЧАЛО XX в. — КОНЕЦ 1917 г.)