Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы.
Р.С. Бобохонов
Современный ислам по-таджикски
Бобохонов Р.С. Современный ислам по-таджикски // http://expertbaza.blogspot.ru/2014/02/blog-post_8951.html
В постсоветские годы идет процесс исламизации в таджикском обществе. Темпы этого процесса, в отличие от других республик Центральной Азии, оказались самыми высокими. Светское таджикское государство оказалось под угрозой, поскольку принцип отделения религии от государства, который продекларирован в таджикской Конституции, невозможно реализовать в таджикском мусульманском обществе, то есть, если государство ослабит контроль над религиозными процессами, то рано или поздно даже умеренные исламские движения попытаются взять власть в свои руки.
Сегодня в Таджикистане муллы дают ответ на все социально значимые вопросы своих посетителей и в мечетях формируется общественное мнение населения. В мечетях после пятничного намаза многие богословы выступают перед населением на различные темы социального характера, затрагивающие многие стороны жизни современного таджикского общества. Например, мы наблюдали картину, когда мулла высказывался по поводу бедности в таджикском обществе: «Почему большинство таджиков живет в бедности и почему у них столько жизненных трудностей, да потому, что Аллах отвернулся от них, они (таджики) позабыли Аллаха и поэтому бедность, другие проблемы - это наказание за их безбожие. Вы просите, чтобы Аллах помог Вам. А что вы сделали для Аллаха, как вы проявили вашу любовь к нему и как вы доказали, что вы заслуживаете его любви? Начните молиться, покажите и докажите вашу любовь к Аллаху. Полюбите его и тогда он полюбить Вас. Станьте истинными мусульманами, тогда Аллах поможет Вам, и тогда он Вас не оставит». Такие выступления, как правило, объясняют возрастающую роль политического ислама в современном обществе, поскольку исламский богослов, выполняя свои религиозные обязанности, ведет и политическую деятельность. Таким образом, исламское духовенство в лице богослова-политика дает ответ не только на религиозные, но и другие вопросы, которые касаются важных проблем современного таджикского общества. Как мы видим, сегодня мечети стали выполнять роль мужских клубов, которые в советское время активно участвовали в формировании общественного сознания и сильно влияли на выбор социального поведения населения, в особенности, молодежи Таджикистана. Об этом подробнее можете прочесть в работе автора «Мужские клубы» как институт гражданского общества в Таджикистане(ХХ в.)[1]. В отличие от исламского духовенства, таджикская власть не может ответить на вопросы почему молодежь в основном безработная и почему у неё нет возможности для экономической и политической самореализации; почему большинство населения живет бедно и почему такая коррупция в Таджикистане, проникшая во все сферы общественной жизни и т.д.
Сегодня процесс исламизации затрагивает все социальные и возрастные группы современного таджикского общества. Этот процесс набирает обороты, прежде всего, среди молодежи и женщин среднего возраста в городах и районных центрах республики. Например, носить хиджаб, который сильно отличается от традиционного таджикского или узбекского платка, стало для многих городских девочек и женщин повседневным явлением. Девочки и женщины в сельской местности, как и взрослые и старые женщины в городах, по прежнему, надевают традиционный платок. Или другой пример, касающийся употреблению спиртных напитков. Продуктовые магазины, которые перестали продавать алкогольную продукцию, появились именно в городах, когда в сельской местности таких ограничений не наблюдается. В последние годы появились первые статистические данные, которые подтверждают бурный рост процесса исламизации современного таджикского общества. Например, согласно данным социологических исследований «International Foundation for Election Systems», которые проводились в 1996 и 2010 гг. в республике, можно наблюдать следующую картину: если ежедневные молитвы выполняли 27% в 1996 г. опрошенных, то их число росло до 63 % в 2010 году. Более того, в последнем опросе 71 % респондентов заявили, что ислам играет важную роль в их жизни[2].
Не ношение хиджаба или запрета на продажу и потребление спиртных напитков - эта лишь небольшая часть огромного набора запретительных мер, которые сегодня предлагают сторонники исламизации современного таджикского общества. Эти запреты постепенно способствуют формированию религиозной (мусульманской) идентичности населения, которая отличается от национальной идентичности, имеющей светский характер. Растущая религиозность населения имеет идеологический характер и трудно поддается контролю властей, что вызывает некоторые опасения у правительства. В связи с этим таджикские власти в последние годы приняли ряд законов, контролирующих религиозную ситуацию в республике. Эти законы направлены на укрепление светских основ современного таджикского общества. Например, согласно этим новым законам женщинам и несовершеннолетним будет запрещено посещать мечеть, само правительство будет выдавать списки с темами пятничных проповедей, некоторые мечети будут закрыты, будет ограничена деятельность суннитских школ ханафитского мазхаба, будет ограничена политическая деятельность независимых религиозных лидеров и т.д. В 2010 г. согласно новому закону была проведена насильственная репатриация сотен таджикских студентов, которые учились в богословских университетах аль-Азхар и других учебных заведениях Египта, Пакистана, Саудовской Аравии и Ирана[3].
В июне 2013 г. в Таджикистане вышел на свободу по амнистии лидер таджикских "салафитов" Сироджиддин Абдурахманов, который в 2009 году был приговорен к 7 годам лишения свободы. Он до 2009 г. был лидером запрещенного религиозно-экстремистского течения "Салафия» и пропагандировал свои религиозные идеи в мечетях г. Душанбе и его окрестности. Тогда была пресечена деятельность его организации и помимо него на скамье подсудимых оказались несколько его ближайших сторонников[4]. Тогда Абдурахманов в своих проповедях резко критиковал традиционный (ханафитский) ислам в республике, считая его не «истинным». Например, он выступал против таких канонов ханафитского мазхаба, как паломничество в Мекку, почитание пророка Мохаммеда, посещение усыпальниц святых, признанных всеми конфессиями, посещения могил предков и т.д. Выход на свободу главного салафита республики, на наш взгляд, способствует активной деятельности течения "Салафия" в республике в обозримом будущем.
По данным правоохранительных структур республики, в настоящее время (в 2013 г.) в Таджикистане насчитывается порядка 5 тысяч "салафитов", возраст которых колеблется в пределах 15-32 лет. Особую активность сторонники этого течения проявляют в Душанбе, Согдийской и Хатлонской области.
По данным спецслужб Таджикистана, "салафиты" регулярно получают крупные денежные средства из-за рубежа, в том числе из США и ряда европейских государств, объясняя при этом свое материальное благополучие успешной предпринимательской деятельностью. Возрастают финансовые потоки в поддержку данного течения влиятельными кругами Саудовской Аравии и ОАЭ. Оттуда же в Таджикистан также поступает религиозная литература на таджикском и арабском языках. Кроме того, "арабские покровители" активно спонсируют обучение в зарубежных клерикальных центрах граждан Таджикистана, для их активного использования после возвращения на родину[5].
Сегодня своей первостепенной задачей таджикские "салафиты" считают привлечение в свои ряды как можно больше сторонников, которые в нужный момент поддержат их идею превращения Таджикистана в исламское государство. Вместе с тем, судя по всему, таджикские власти не осознают серьезность и чреватость последствиями возрастающих масштабов деятельности "салафитов" в стране. В этой связи особое беспокойство вызывает то, что в Душанбе не считают необходимым пересмотреть свое отношение к этому течению, которое, как известно, причастно к террористическим актам в Кыргызстане и Казахстане, а также ряде стран Европы. В данном контексте можно предположить, что "режим наибольшего благоприятствования" деятельности таджикских "салафитов", возможно, объясняется ошибочной линией поведения правящей элиты Таджикистана, усматривающей в них тактического союзника в противодействии ОТО (Объединенной таджикской оппозиции) и рассчитывающей, таким образом, внести раскол в ряды непримиримой исламистской оппозиции[6].
Теперь можно рассуждать о деятельности двух других радикальных исламских организациях, как ХТИ и ПИВТ. Хотя многие члены ПИВТ, в том числе ее лидеры, себя радикальными не считают. Ниже приводим анализ их деятельности, сравнивая их, постараемся понять: действительна ли ПИВТ в последние годы трансформировалась и перестала быть радикальной организацией? Можно ли сегодня ПИВТ назвать настоящей парламентской партией?
ХТИ с 1990 г. начала действовать на территории Таджикистана. В это время она уже активно действовала на территории Узбекистана и Киргизии. Главная задача этой партии, как было отмечено выше, является создание Нового Халифата на территории всей Центральной Азии. В первые дни своей деятельности ХТИ заявила о своих методах политической борьбы для реализации главной задачи. Партия декларировала свою приверженность к мирным, политическим методам борьбы и сосредоточила внимание на пропаганде своих идей и создании разветвленной организационной инфраструктуры. Хотя в годы гражданской войны многие члены ХТИ в Таджикистане активно принимали участие в боевых действиях на стороне ОТО. В первой половине 1990-х ХТИ не пользовалась поддержкой значительной части населения Таджикистана, но постепенно ей удавалось вовлекать в свои ряды новых сторонников.
После 11 сентября 2001 г. началась антитеррористическая борьба во всем мире. ХТИ и другие радикальные исламские партии и организации стали главной мишенью этой борьбы. Это и касалось деятельностью ХТИ на территории Центральной Азии, в том числе в Таджикистане. В этот период ХТИ переживала спад активности. Появились слухи, что авторитет этой партии в народе падает. С другой стороны начались репрессии против членов ХТИ не только в Таджикистане, но и всей Ферганской долины - главный оплот ХТИ во всей Центральной Азии. Многие активные члены ХТИ ушли в глубокое подполье. Люди, озабоченные тяжелыми повседневными проблемами, постепенно перестали реагировать на призывы радикалов - тахрировцев, как прежде. Многие также перестали поддерживать исламистов, поскольку была подорвана вера в то, что под их руководством удастся построить справедливое и процветающее исламское государство, о котором они рассказывают уже более двадцати лет. Тем не менее, симпатии к исламским радикалам, в том числе тахрировцам в Таджикистане и Узбекистане сохраняются, поскольку исламисты остаются единственной силой, бросающей вызов режиму Эмомали Рахмонова и Ислама Каримова. Более того, эти протестные настроения выплескиваются в виде поддержки исламистов даже у тех, кого нельзя назвать набожными мусульманами[7].
Следует отметить, что спад активности ХТИ в республиках Центральной Азии, в том числе в Таджикистане, в последние годы вовсе не означает ее ухода с политической арены. ХТИ наряду с ПИВТ является реальной оппозицией нынешним властям Таджикистана. На наш взгляд, эти две партии и другие салафитские группы охватывают практически вес спектр оппозиционных сил в республике. Другие оппозиционные силы демократической направленности малочисленны и слабы, поэтому вынуждены часто выступать в коалиции с исламистами на выборах и референдумах, проводимых в республике в последние годы. Более того, согласно слухам и неофициальным данным некоторые члены ХТИ внедрились в правительственные органы и помогают другим членам партии в случае возникновении проблем с законами. Сегодня ХТИ, находясь в нелегальном положении, активно распространяет свои религиозные идеи почти во всех крупных и средних населенных пунктах Таджикистана. Ряды этой организации часто пополняются из числа тех, которые раньше бывали членами других исламских организаций, в том числе ПИВТ. Успешно созданная и функционирующая подпольная сеть ХТИ является временным или постоянным прибежищем для многих исламистов, которые рано или поздно подвергаются преследованиям со стороны светских властей республики.
Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) в отличие от ХТИ возникла гораздо позже и в иных исторических условиях. Возникновение этой организации, прежде всего, было связано с именем известного таджикского богослова Саида Абдулло Нури – Саидов Абдулло Нуриддинович(1947 – 2006 гг.). Саид Абдулло Нури в конце 60-х гг. в Душанбе познакомился с Мавлави Хиндустани (Мухаммаджан Рустамов более известный как Мавлави Хиндустани(1892-1989 гг.) являлся крупнейшим богословом ханафитского мазхаба в Центральной Азии и Таджикистане. - автор) и стал посещать его подпольную школу. В дальнейшем сам организовал свою собственную подпольную школу в совхозе «Туркменистан», куда стали прибывать ученики из долины Вахье и Каратегина. Некоторые наши информанты посещали его лекции. В начале 70-х. гг. между ним и Мавлави Хиндустани произошел идейный раскол и он стал придерживаться идей ваххабизма. В 1973 г. советская власть его арестовала за нелегальную пропаганду ислама в Кургантюбе, Душанбе, других городах и селах республики. Через год после освобождения он создал в республике подпольную молодежную организацию исламистов - радикалов – «Нахзати исломи» («Возрождение ислама» в переводе с арабского). Наши информанты, которые входили в эту организацию с первых же дней ее существования, рассказывали следующее: на первых встречах обсуждались реформаторские идеи Ахмади Дониша, Джамолиддина Афгани и других мусульманских реформаторов, далее обозначили главную цель организации, которая заключалась в возрождение ислама в Таджикистане. Затем обсуждались стратегические планы этой организации на будущее. Некоторые активные участники во главе с Саидом Абдулло Нури предложили генеральную стратегию: деятельность этой организации должна быть направлена на изменение существующего строя и создание исламского государства на территории Таджикистана. Для реализации этой генеральной линии нужно было налаживать контакты с исламскими организациями Афганистана, Ирана и других стран Ближнего Востока. Среди членов этой организации были бывшие ученики исламских подпольных школ не только Вахшского района Кургантюбинской области, но и других городов республики. Правоохранительные органы, в особенности КГБ республики, начали внимательно контролировать деятельность этой организации. Сам Саид Абдулло Нури неоднократно бывал на допросе в структурах этой организации в Душанбе и Кургантюбе. КГБ установила контроль над радиосвязью членов этой организации с Афганистаном и Ираном. Позже в 1986 г. он и более 40 членов этой организации после многократных предупреждений КГБ были арестованы на различные сроки. Через несколько месяцев самого Нури освободили, но спустя несколько дней вновь арестовали, подбрасывая к нему в машину наркотики. Таким образом, в 1987 г. его посадили на 1,5 год и отправили отбывать наказания в 11-й исправительно-трудовой колонии в Комсомольске-на-Амуре. На следующий год был досрочно освобожден (по непонятным причинам) и вернулся на Родину, чтобы продолжить свою активную политическую деятельность против советской власти в республике[8].
В скором времени на базе молодежной организации «Нахзати исломи» был создан «Хизби нахзати исломии Точикистон» («Партия исламского возрождения Таджикистана» в переводе с таджикского), руководителем которой стал сам Саид Абдулло Нури. По поводу времени и место создания этой партии существуют противоречивые мнения. Наш информант Давлат Усмон –один из сподвижников Саид Абдулло Нури утверждал, что он также был соучредителем этой организации и первый съезд(учредительный) ПИВТ состоялся в 1990 г. в г. Астрахан. Другой информант – Мулло Зайналобиддин говорил, что партия была создана в конце 1992 г. на территории Афганистана, куда перебрался в разгар гражданской войны сам Саид Абдулло Нури. Тогда она называлась Движение исламского возрождение Таджикистана(ДИВТ). Некоторые другие члены этой партии создали миф, согласно которым ПИВТ был создан еще в начале 70-х гг. ХХ века в г. Душанбе. Есть и другая точка зрения, которую разделяют многие исследовали в России, Европы, Америки и других странах. Согласно этой точки зрения, Исламская партия возрождения (ПИВ) была основана в июне 1990 г.(на учредительном съезде) в г. Астрахани (Россия) в основном татарскими интеллигентами, которые стремились организовать и объединить мусульман, проживающих в Советском Союзе, для участия в компании за введение шариата. На съезде присутствовали делегаты со всего Советского Союза, среди которых была и таджикская группа из 70 человек. Через некоторое время ПИВ создала независимые филиалы в республиках Центральной Азии, однако оказалось, что ей нелегко расширить свое влияние после распада СССР. Партия была на легальном положении только в Таджикистане и запрещена во всех остальных республиках. В дальнейшем ПИВ в Таджикистане стали называть ПИВТ [9].
ПИВТ активно принимала участие в событиях гражданской войны в Таджикистане(1992-1997 гг.). Главная задача ПИВТ заключалась в координации действий ОТО и ее вооруженных отрядов в ходе гражданской войны. Об этом подробнее можно прочесть в работе автора «Гражданская война Таджикистане(1992-1997 гг.)[10]. В конце войны после заключения мира между ОТО и НФ(Народным фронтом) ПИВТ согласилась отказаться от тактики вооруженной борьбы и перейти к мирным переговорам. Некоторые члены ПИВТ, в том числе Давлат Усмон, тогда заявили, что начался этап глубокой трансформации ПИВТ в сторону парламентской партии. До этого времени генеральная линия партии была обозначена: вооруженным путем захватить власть с целью построения исламского государства в Таджикистане. Таким образом, партия отказалась от вооруженной тактики борьбы и постепенно превращалась в парламентскую партию, ориентированную исключительно на мирные политические действия и принимающую в дальнейшем условия светского государства.
Почему ПИВТ поменяла тактику и стратегию борьбы? Причин, на наш взгляд, несколько.
Во-первых, руководители и многие рядовые члены этой партии осознали, что большинство жителей республики в годы гражданской войны стали противниками идей внедрения исламского порядка - нормы «шариата», видя в них причину, приводящую общество к нестабильности, войне и разрухе. Многие стали скучать по светскому образу жизни советского времени. Более того, таджикские «исламисты» начали понимать, что они становятся изгоями и их воинствующая организация – ПИВТ уже рассматривается как «исламская угроза» во всем постсоветском пространстве.
Во-вторых, главной целью ПИВТ была построение исламского государство в Таджикистане, но в ходе гражданской войны само таджикское общество окончательно разделилось на четыре этно-региональных групп: кулябцы, памирцы, гармцы и ходжентцы. Таким образом исламистам не только не удалось объединить весь таджикский народ вокруг своей главной цели, а наоборот, их борьба в ходе гражданской войны раскололо таджикское общество на годы вперед[11].
В-третьих, руководство ПИВТ пришло к пониманию того, что, даже захватив центральную власть, они не смогли бы удержать ее, поскольку к концу войны их поддерживала лишь гармская этно-региональная группа. Прежняя противоборствующая формула: «кулябцы+ходжентцы против гармцы+памирцы» уже не действовала, поскольку памирцы более не участвовали в военных действиях на стороне ОТО (за исключением нескольких эпизодов в припамирских районах республики в конце войны. - автор).
В четвертых, страх породить огромные массы беженцев, которые могли оказаться в вечном изгнании, заставил лидеров ПИВТ отказаться от риска решать таджикский конфликт в дальнейшем чисто военными методами.
По мере развития начавшихся в 1994 году переговоров враждующие стороны демонстрировали все большую гибкость, отказываясь от тактики военного нажима в пользу политического регулирования споров. Ход переговорного процесса отличался неровностью, резкими остановками и неожиданными продвижениями вперед. Во многом это объяснялось неуверенностью и неопытностью его участников. Сложности продолжались вплоть до декабря 1996 года, когда с началом Хосдехских соглашений в ходе переговоров наступил перелом. Значительные уступки, сделанные Саидом Абдулло Нури ради продвижения переговорного процесса, вызвали серьезные разногласия в руководстве таджикской оппозиции и глубокое недовольство его рядовых членов.
По мнению известного российского исламоведа Наумкина В.В. в этот период ПИВТ продемонстрировала немалую политическую зрелость, фактически пожертвовав своими узкопартийными интересами во имя восстановления мира и стабильности в Таджикистане. Ее руководство в полной мере осознавало и то, что она проиграла гражданскую войну, у нее не было шансов на победу, а социальная база исламистов постепенно сужалась, так как именно на них значительная часть населения возлагала вину за происшедшее кровопролитие. Блок светских сил, стоявший у власти, также проявил смелость, пойдя на соглашение с исламистами и демократами [12].
К 2000 году ПИВТ стала одной из самых влиятельных партий Таджикистана. Большинство должностей из 30% квоты, выделенной объединенной оппозиции во властных структурах, заняли представители этой партии. ПИВТ накопила значительный опыт, ее влияние стремительно возрастало. Она вновь стала партией парламентского типа, тяготеющей к мирным и законным методам политической борьбы. Партия целенаправленно уходила от регионализма, ее первичные организации стали работать практически во всех областях и районах Таджикистана. Тогда некоторые исследователи заговорили об удачном светско – религиозном диалоге, приводя в пример ПИВТ. Следует отметить, что тогда многие признавали опыт ПИВТ уникальным случаем мирного участия исламской партии в политической жизни светского государства[13].
Тем не менее, в постконфликтном периоде у ПИВТ постепенно накопилось множество нерешенных проблем. Например «просветительская и политическая деятельность некоторых членов партии в медресе и мечетях республики стала противоречить светскому закону о политических партиях»[14]. После события 11 сентября 2001 года в США и террористических актов в других регионах мира отношение к ПИВТ стало резко меняться, хотя руководители этой организации тогда резко осудили терроризм, считая его чуждым исламу. Более того, руководители ПИВТ тогда отмежевались от Исламского движения Узбекистана (ИДУ) и «Хизб ат-тахрир ал-Ислами» (ХТИ) и заявили, что ПИВТ в дальнейшем будет действовать только в рамках существующих законов, находясь в конструктивной оппозиции к правительству республики.
Бывший лидер партии С.А. Нури много раз говорил о том, что ПИВТ поможет государству в тех программах, которые направлены на развитие экономики, повышение уровня жизни граждан и процветание страны. В начале 2000 х гг. отношение ПИВТ с правительством основывалось на взаимопонимании и сотрудничестве, несмотря на некоторые препятствия и недопонимание со стороны отдельных представителей органов государственной власти в центре и на местах. Партия действовала согласно своей Программе, где было указано: «ПИВТ поддерживает многопартийную систему в республике, призывает их к сотрудничеству и будет вести борьбу за справедливость, со всеми демократическими силами и прогрессивными партиями мира и исламскими организациями будет восстанавливать связи и сотрудничество»[15].
Руководители ПИВТ подчеркивают, что в отличие от ИДУ и ХТИ, рядовые члены ПИВТ имеют довольно высокую степень образованности как в теологических, так и в светских дисциплинах (предметах). Проводя сравнительный анализ, они также отмечают, что в отличие от ПИВТ «руководство и рядовые члены ХТИ и ИДУ с подчеркнутым безразличием относятся к таким понятиям, как интересы Родины, национальные интересы, экономическая, социальная и культурная жизнь общества. Хотя в выступлениях активистов партий и в пропагандистских материалах имеются множество призывов улучшить жизнь населения в Исламском халифате»[16]. Далее в своем сравнительном анализе они приходят к выводу, что экономические платформы ИДУ и ХТИ остаются размытыми не только для населения, но и для самих членов партии. Не установлены источники финансирования ХТИ, хотя они очевидно весьма солидны, о чем свидетельствуют широкая международная сеть партии, большой тираж издаваемой легальной и нелегальной литературы. После террористических актов в США и начала военных операций в Афганистане, пропагандистская активность ХТИ в Таджикистане уменьшилась, ввиду деструкции международной финансовой системы партии, проведенной спецслужбами США и ряда европейских стран. Однако активность ХТИ приобрела размах в Кыргызстане. «Политические цели и задачи партии ХТИ и ИДУ носят односторонний, радикальный и террористический характер, партии отрицают возможность любого рода компромисса и переговоров со светской властью и конструктивной оппозицией»[17].
Взаимоотношение ПИВТ и ИДУ начали охлаждаться после подписания мирного Соглашения между Объединенной таджикской оппозицией (ОТО) и официальным Душанбе. Следует отметить, что в годы гражданской войны многие члены ИДУ, которые подвергались преследованием у себя в Узбекистане, часто переходили границу и участвовали в боевых действиях на стороне ОТО. Во время и после войны некоторые другие активисты этой организации уходили в Афганистан, пополняя ряды Талибан. По мнению руководителей узбекских моджахедов Соглашение между ОТО и НФ противоречило идеям джихада и именно по этой причине они отказались переходить в мирную жизнь в Таджикистане. В свою очередь лидеры ПИВТ осудили вооруженное вторжение боевиков ИДУ в 1999 – 2000 годы на территорию Баткенской области Кыргызстана.
Анализируя ситуацию, связанную с деятельностью религиозных партий в регионе в те годы некоторые авторы, в том числе таджикский ученый И. Усманов, считают, что понятие партии, опирающейся на религию, на Востоке в корне отличается от западных представлений. И поэтому они не видят различий между ПИВТ, ИДУ и ХТИ, называя их теократическими. И. Усманов пишет, что «на западе все партии, в том числе и религиозно-социальные (например, Христианско-демократический союз в Германии) носят гражданский характер, но в Центрально-азиатском регионе им свойственен истинно теократический характер». Соглашаясь с ним, можно расширить список этих партий, двигаясь в сторону Афганистана. Помимо ПИВТ, ИДУ и ХТИ в Афганистане, начиная с 1979 г. существуют 12 исламских партии и движений, которые также носят теократический характер, т.е. в структурах этих организаций религия и партия не отделены друг от друга. Таким образом, партии выступают не как политическая сила, а как сама религия. Населению они представляются защитниками ислама. Это подтверждает идею о том, что исламский фактор одновременно может служить как целям объединения, так и целям разъединения. Например, в годы гражданской войны в Таджикистане, те мусульмане, которые не поддерживали исламские организации, по мнению исламистов, превращались в неверующих.
В уставе ПИВТ есть положение, согласно которой партия является политической организацией, основанной на предписаниях ислама, но сама программа партии в целом допускает действии этой организации в рамках другого мировоззрения. Касаясь данной темы, лидер партии Мухиддин Кабири подчеркивает: «ПИВТ готова к сотрудничеству с другой стороной в области дальнейшего формирования и укрепления национального государства, если она этого тоже хочет. В случае победы на выборах исламские политические партии, как и все иные, должны управлять государством согласно секулярной конституции, причем они должны ставить политические интересы государства выше интересов своей партии и не могут отводить своей идеологии господствующее положение. То есть, им нельзя нарушать плюрализм и секулярную форму государственного управления»[18].
Когда же сама ПИВТ определила свои позиции по отношению к ХТИ и ИДУ? После окончании гражданской войны постепенно была выработана конкретная и четкая позиция руководства ПИВТ в отношении ХТИ. Бывший председатель ПИВТ С.А.Нури в своем интервью газете «Наджот» так излагал свою позицию в отношении ХТИ: «Я считаю, что эта группировка не имеет права действовать в Таджикистане как с точки зрения шариата, так и закона. В Таджикистане уже действует партия, имеющая религиозный характер, и поэтому нет необходимости в создании и деятельности другой подобной партии. Если они хотят, они могут осуществлять политическую деятельность через нашу партию, если только их действия не противоречат законодательству и уставу нашей партии. С юридической же точки зрения эта группировка не зарегистрирована и не имеет права действовать в Таджикистане. Мы относимся к ним как к незаконной партии»[19].
Новый лидер партии Мухиддин Кабири далее правел подробный сравнительный анализ, согласно которому были определены основные различий между ПИВТ и ХТИ, касающиеся всех вопросов, в том числе степени их соперничества или возможного партнерства. По мнению Кабири, первое различие касается стратегической цели этих партий. Стратегическая цель ХТИ заключается в создание Всемирного Халифата, где нет границ между государствами, входящих в этот халифат. В этом халифате будут действовать только законы шариата. ПИВТ выступает за светское и унитарного государство и в своей программе заявляет о формировании гуманного, демократического и правового общество. В отличие от ХТИ, ПИВТ не является транснациональной партией, а связывает свою деятельность только с Таджикистаном и в рамках действующей Конституции.
Второе различие, согласно Кабири, касается вопросу совместимости демократии и ислама. В программе ХТИ изложена отношение ХТИ к демократии и капитализму(об этом подробнее выше), которое противоречит позиции ПИВТ по этому вопросу. ПИВТ в отличие от ХТИ считает, что демократия и ислам могут быть совместимы и будущее Таджикистана нельзя представить без демократического развития. Многие нормы ислама демократичны по своей сути и приведении норм европейской демократии в согласие с исламом также является нетрудной задачей, с которой могут справиться ученые, политики, правоведы и богословы. Возможно, следует разработать «демократическо-исламский проект» для всего прогрессивного исламского движения. Демократия не может быть «западной» или «восточной», она или есть или ее нет. «В связи с этим, ПИВТ считает, что демократия может быть связанной с исламом, а сам по себе ислам, с точки зрения его идеологии и практического опыта, способствует достижению подлинной демократии»[20].
Третье различие определяет отношение этих двух партии к свободе и правам человека. ХТИ в этом вопросе имеет четкую негативную позицию. С точки зрения ПИВТ, основополагающие принципы свободы, признанные сегодня международным сообществом, согласуются с идеями и нормами ислама и не вступают с ними в противоречие.
Четвертое различие обнаруживается в структуре и деятельности этих партий. ХТИ как было отмечено выше, является транснациональной организацией, ее структура и методы работы формируются за рубежом, поэтому они практически не учитывают особенности страны или региона, в которой действуют ее отделения. ХТИ, в отличие от ПИВТ, находится в подполье, ее внутренняя жизнь не афишируется и до сих пор точно неизвестно, какова ее вертикальная структура.
Пятое, разные подходы ПИВТ и ХТИ к правительствам и государствам, особенно в исламском мире. Для руководства ХТИ любая страна является всего лишь одной из провинций будущего халифата, но не независимым государством. Это совершенно противоречит политике и программе ПИВТ, которая считает защиту независимости и целостности Таджикистана одной из важнейших задач партии. «Отношения Таджикистана с другими странами, в том числе и мусульманскими, должны также осуществляться на основе взаимопонимания и равенства, с учетом национальных интересов»[21].
Согласно анализу М. Кабири, серьезные различия, существующие между двумя партиями, показывают, что кроме сходства в названиях, между обеими партиями нет ничего общего. Одна из партий является подпольной и нелегальной, а другая – официальной и законной. Одна партия является транснациональной, тогда как другая – национальной (таджикской). Одна является консервативной и традиционалистской, в то время как другая готова к переменам и преобразованиям. Следует вывод, что между ПИВТ и ХТИ невозможно не только стратегическое, но и тактическое партнерство ни на международном, ни на национальном уровнях.
М. Кабири также утверждает, что деятельность ИДУ и ХТИ координируется и финансируется из-за рубежа и направлена на осуществление враждебных интересов, противоречащих безопасности собственной страны. «ПИВТ является самостоятельной политической организацией, и ее программная деятельность ориентирована на обеспечение безопасности и защиты Родины»[22].
Несмотря на транснациональный характер деятельности, ИДУ и ХТИ, все-таки они имеют региональное влияние на территории Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана. ПИВТ, в отличие от ИДУ и ХТИ, удалось перерасти от региональной в общенациональную партию. Например, на парламентских выборах 2004 года ПИВТ больше голосов набрала на севере страны, в особенности в Исфаринском и Матчинском районах Согдийской области, нежели на юге, где была создана сама партия и успешно функционировала многие годы.
Тема анализа различий между ПИВТ, ИДУ и ХТИ, особенностей совместимости демократии и ислама остается предметом дискуссий между исламскими группировками и экспертами (исламоведами). Конечно, не следует ограничиваться только этими тремя исламскими политическими организациями. Несомненно, предметом сравнительного исследования должна стать и деятельность недавно созданных религиозных организаций, прежде всего, салафитского толка на территории всей Центральной Азии. Сравнительные исследования крупных религиозных политических организаций Центрально-азиатского региона: ПИВТ, ХТИ и ИДУ стали предметом изучения экспертов после Баткенских событий 1999-2000 годы и 11-сентября 2001 года, но пока научный анализ их классификации отсутствует. Именно Баткенские события 1999- 2000 годы и 11-сентября 2001 года подтолкнули заинтересованные страны считать одних религиозных политических организаций террористическими, других умеренными, с учетом их деятельности. Исследуя вышеназванные события, многие эксперты, в особенности западные, стали предлагать для стран Центральной Азии модель «светско-исламского компромисса», которая была успешно реализована в ходе и после гражданской войны в Таджикистане.
«Светско-исламский компромисс» в Таджикистане положил конец междоусобице, но не привел к установлению стабильного баланса региональных сил в государственно-политической системе страны. Их соперничество было введено в русло скрытого противоборства в рамках существующей системы, которая в целом продемонстрировала свою устойчивость и способность к обновлению.
Недоверие между прежними противниками по гражданской войне, а ныне фактическими партнерами по коалиции медленно смягчалось, но не может быть окончательно преодолено. ПИВТ, с одной стороны, активно использовало шанс на превращение в партию парламентского типа, но, с другой, в результате этого она стала терять симпатии исламски ориентированного электората, часть которого стала поворачиваться к местной ХТИ, набиравшей на этом очки, несмотря на сильные преследования со стороны властей и мощную кампанию по ее дискредитации, в которой участвует и ПИВТ. В господствующем в стране блоке светских сил есть группа, стремящаяся к окончательному вытеснению ПИВТ из властных структур, хотя ее присутствие и так значительно меньше первоначальных квот, а в результате выборов в парламент республики она получила там незначительное количество мест. Именно эта группа предпринимала попытки ввести в конституцию статью, которая бы запрещала регистрацию любых партий, образованных на религиозной основе. Сотрудничество пока продолжается, и новые импульсы ему дает активное участие ПИВТ в действиях по противоборству с религиозно-экстремистскими группировками.
В процессе трансформации общества в Таджикистане власти встают перед необходимостью определения места религии в обществе и сталкиваются с серьезными вызовами со стороны радикального ислама. Каковы примерные действия властей в республике?
Сегодня в Таджикистане власти подавляют радикальные группы и сотрудничают с умеренными исламскими политическими организациями, вплоть до их включения во властные структуры. Власти также пытаются контролировать религиозную жизнь граждан. Поощряют традиционный, умеренный ислам и стремятся использовать его для борьбы с импортированными, радикальными его формами. Развивают секуляризм, препятствуют финансированию местных исламских общин международными благотворительными организациями. Определяют выезд на учебу в зарубежные исламские учебные заведения местной молодежи. Запрещают или ограничивают деятельность зарубежных благотворительных исламских организаций в республике.
Слабостью властей и лояльного им исламского духовенства является их нежелание или неспособность вести диалог с той частью исламистов, которая отвергает насилие и в перспективе способна на позитивную эволюцию. В сложных социально-экономических и политических условиях, порождающих настроения протеста среди населения, радикальный ислам остается главной, если не единственно привлекательной формой выражения этих настроений[23].
Источники и литература
1. Бобохонов Р.С. «Мужские клубы» как институт гражданского общества в Таджикистане (ХХ в.)//Политика и общество. 2012.№5.
2. Бобохонов Р.С. Ислам и политическая борьба в Центральной Азии// http://www.central-eurasia.com/?uid=2466.
3. BBC.14.12.2010.
4. http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1373319840.
5. Там же.
6. Бобохонов Р.С. Ислам и политическая борьба в Центральной Азии// http://www.central-eurasia.com/?uid=2466.
7. Там же.
8. Там же.
9. Марта Брил Олкот. Второй шанс Центральной Азии. Москва – Вашингтон, 2005, С. 358.
10. Бобохонов Р.С. Гражданская война в Таджикистане(1992-1997 гг.). Причины, ход, последствия и уроки//Общественные науки и современность. 2012, №4.
11. Там же.
12. Наумкин В.В. Ислам и мусульмане культура и политика. М. - Нижний Новгород, 2008, с. 534-550.
13. Хасанов К. Как это было: Истина о регистрации устава Исламской партии возрождения // Нар. газ. - 1993. - 27 апр.
14. Хасанов Р. "Подпольный обком"... под знаменем ислама // Правда. - 1991. - 16 мая.
15. Гусаров В. И. Ислам и современные международные отношения. - М., 2010. С. 160.
71. Жаринов К.В. Факторы распространения исламского экстремизма на территории государств Средней Азии и в Казахстане //http://www.polit.susu.ac.ru/articles/middle_asia.shtml.
17. Там же.
18. Былов М. Эхо исламской революции. М., 2011. С. 4.
19. Олимова С. Политический ислам и конфликт в Таджикистане.// Центральная Азия и Кавказ. № 4 (5). 1999 г.
20. Там же.
21. Малашенко А. В. Мусульманский мир СНГ. – М., 1996. - С. 41.
22. Гусаров В. И. Ислам и современные международные отношения. - М., 2010. С. 162.
23. Наумкин В.В. Ислам и мусульмане культура и политика. М. - Нижний Новгород, 2008, с. 534-550.
