Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.
Лариса Борисова
ТРУДОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ: 1918-1924 годы
К оглавлению
Глава 4.
ТРУДОВЫЕ КОНФЛИКТЫ В РОССИИ (1922-1924 гг.)
Завершение Гражданской войны и переход к мирной жизни проходили в очень тяжелой экономической ситуации. Предприятия останавливались из-за отсутствия топлива, сырья, рынка сбыта. Десятки тысяч рабочих оказались без работы. Вслед за неурожаем
1920 г. последовал новый неурожай и как следствие страшный голод
1921 г. С мест поступали тревожные сообщения о вымирании населения из-за крайне скудного продовольственного снабжения. Среди рабочих, переживших тяготы военного времени, воевавших или работавших на заводах по 12-14 часов на полуголодном пайке, стала проявляться физическая и моральная усталость.
Одновременно нарастала социальная напряженность в обществе. Период относительного равенства в бедности сменился резкой имущественной поляризацией. У обнищавшего населения и, прежде всего у рабочих, уже привыкших к своему главенствующему положению, не могли не вызывать раздражения и злобы появление богатых витрин, множества ресторанов и казино, хорошо одетой публики, разъезжающей «на моторах». «В окнах магазинов видятся с тротуаров такие вкусные вещи, которыми мы, бывало, пленялись у Елисеева или у Белова. И черт знает, откуда берутся покупатели! Где они достают те миллионы, которые необходимо иметь, чтобы лакомиться теперь арбузом, балыком, орехами, «чарджуйской» дыней и прочей гастрономией! Теперь стакан подсолнышков стоит 1 тыс. руб., а не токмо что-нибудь такое или прочее!»1 — описывал современник нэповскую Москву. Ощущение того, что жизнь пошла вспять, дополнялось и тем, что снова вошло в обиход, казалось бы навсегда похороненное обращение «господин»2.
Среди рекламы, вновь заполонившей страницы периодических изданий, появились даже предложения, пока не доступные москвичам XXI века: летать аэропланами на дачу. Для популяризации воздушных перевозок рекомендовалось также вручать билеты на «прогулочные полеты» при проведении рекламных кампаний в столичных магазинах. О ярких проявлениях нэпа в повседневной
186
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
жизни советской России сообщалось и корреспондентами зарубежных изданий. Так, восторженный рассказ о Петрограде как «городе контрастов» был опубликован в эмигрантской газете «Последние новости»: «Гостеприимно открылись двери игорных домов. На Невском есть «Монте-Карло», где в пользу правительства поступает 25% «проходящих» сумм. Для взимания этого «налога» введены особые комиссары. Выигрыш достигает 100 млрд. Они сразу же обмениваются на иностранную валюту, для чего всегда имеются под рукой услужливые спекулянты». В корреспонденции «Веселящийся Петербург» описывалась и «другая сторона медали»: «На лиц, прибывших в Петроград после долгого отсутствия, производит впечатление уничтожение многих домов, на месте которых разведены огороды. Масса громадных домов в руинах... Цены поражают своей высотой: первое место в театре стоит 100 млн, штраф на жильцов за не вывоз мусора из дома — 600 млн, проезд на извозчике — несколько десятков миллионов»3.
Социальные катаклизмы предшествующих лет в сочетании с новыми экономическими условиями привели и к заметному изменению социального поведения населения. В результате распада социальных норм поведения и социального контроля получили существенное распространение проявления девиантного поведения: алкоголизм, проституция, наркомания, азартные игры и сопутствующее им шулерство, рост уголовной преступности4.
Процесс нравственной деформации активно развивался и в рядах РКП (б). Он был предопределен прежде всего монопольным положением партии в обществе и присвоенным ею правом управлять всей жизнью страны и ее граждан. По мере укрепления позиций партии в ее ряды потянулись практичные люди, далекие от революционной романтики. Они видели в партийном членстве освобождение от тяжелого труда и хорошие возможности для карьеры партийного чиновника с привилегиями и особым статусом, поднимавшими их над простыми массами. Чтобы остановить развитие этих пагубных тенденций внутри партии любой коммунист мог обратиться с негативной информацией в Контрольную комиссию, «ни на одну минуту не стесняясь постом и ролью обвиняемых лиц», как отмечалось в обращении комиссии5. Ас 1921 г. стали проводиться периодические партийные чистки. О серьезности намерений «выпрямления линии» свидетельствовал тот факт, что Контрольная комиссия, с 1921 г. называвшаяся центральной (ЦКК), получила в области своих действий такой же статус, как ЦК партии, а вопросы партэтики постоянно обсуждались на партийных съездах. ЦКК боролась как с обострившимися хроническими социальными «болезнями» членов
61
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
партии, такими как, пьянство, комчванство, карьеризм, бюрократизм, взяточничество, так и с новыми, появившимися в связи с нэпом. Члены партии, занимавшие ответственные должности, покупали и арендовали дома, участвовали через своих родственников и подставных лиц в торгово-промышленных предприятиях, приобретали конные экипажи, предметы роскоши, посещали рестораны и казино. Партийное руководство видело в подобном образе жизни, называвшемся в партийных документах «онэпиванием» и «хозобра-станием», проявление мелкособственнической идеологии и не без оснований опасалось разложения парторганизаций и подрыва авторитета партии.
Переход к новой экономической системе сопровождался также резким обострением «болезней» государственного аппарата: бюрократизма, волокиты, взяточничества. Нельзя сказать, что они были чем-то новым для советского строя6. Прекрасной почвой для их существования являлась сама централизованная система управления хозяйством в период военного коммунизма — главкизм. Во многом благодаря взятке в этот период функционировал теневой товарообмен, снабжение населения продуктами и товарами через черный рынок. Как показывают судебные материалы, в период Гражданской войны в военных штабах систематически изготавливались фиктивные документы, которые сбывались частным лицам-«спекулянтам» для приобретения и провоза продовольствия. Если эти преступления раскрывались, то виновных ждал расстрел7. Взяточничество процветало в комдезах, судах, органах дознания. Платили и за прекращение дела и за освобождение, причем не только по собственной инициативе, а нередко под давлением вымогателей. В обстановке классового террора, когда для расстрела было достаточно принадлежности к бывшим эксплуататорским классам, взятка подчас была единственным средством спасти свою жизнь и свободу. Так, один из руководителей кадетской партии И.В.Гессен рассказывал, что ему за крупную взятку «новому» чиновнику удалось достать для друга пропуск в Финляндию и тем самым спасти его от ареста. Да и сам он сумел эмигрировать таким же образом.
Однако в переходный период в условиях появления элементов рыночной экономики, с возрождением товарно-денежных отношений, свободной торговли и частной собственности коррумпированность чиновников и масштаб экономического и политического ущерба, наносимого ими, стали представлять серьезную угрозу для существования государства. За определенное вознаграждение, комиссионные, сотрудники советских учреждений выступали посредниками между государственными и частными организациями, способствуя
61
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
заключению экономически невыгодных сделок, а зачастую и хищениям. Это «волшебное средство» открывало широкие возможности, с одной стороны, для быстрого сколачивания немалых капиталов советской буржуазии — совбуров, а с другой, — для обогащения чиновничества. Кроме того, нужно было спасать авторитет партии, так как в этих злоупотреблениях активно участвовали и партноменклатура и рядовые коммунисты. Только в результате чисток 1921 года из партии за взяточничество, вымогательство и другие злоупотребления было исключено около 17 тыс. человек. Информация, поступавшая в ГПУ, свидетельствовала также об укоренении взятки во внутрипартийной жизни, т.е. в соответствии с пропагандистскими клише, среди наиболее сознательной часть населения. Например, в Смоленской губ. члены партии откупались от участия в различных партийных кампаниях8. Партийные оппоненты большевиков называли эти негативные явления ядовитыми цветами нэпа.
Помимо государственного взяточничество процветало и на бытовом уровне, став неотъемлемой частью повседневной жизни советских людей. Например, за 25 «лимонов» можно было, минуя очередь, получить на бирже труда направление на работу9. А на Московской телефонной станции за определенное вознаграждение незаконно устанавливались телефоны в личное пользование граждан. За взятку можно было также получить ордер на жилье, продвинуться на более высокий разряд оплаты труда или повыситься в должности. Мастера брали с рабочих взятки за предоставление возможности работать сдельно, в том числе, на тех участках, где это не предусматривалось колдоговором, и за «хорошо» закрытые наряды. За «вознаграждение» у частников покупали для производства низкокачественные материалы и сырье, которые негативно влияли на качество продукции и на сам производственный процесс10. Не случайно в 1922 г. большим успехом у публики пользовалась сатирическая комедия В.Ардова и Л.Никулина «Статья 114 Уголовного кодекса»11. В ее название была вынесена статья УК РСФСР, предусматривавшая суровые меры наказания, вплоть до расстрела, за дачу взятки, посредничество в ее получении и укрывательство взяточничества. Это была первая советская пьеса, в которой обличалось взяточничество в повседневной жизни.
Но и сюжеты реальной жизни по своей парадоксальности ничуть не уступали литературным произведениям. Жажда наживы облекалась порой в самые невероятные формы, создавая ситуации из серии «нарочно не придумаешь». Так, в ноябре 1922 г. в ГПУ пришло письмо от управляющего домом № 22 по Цветному бульвару в Москве. Он сообщил, что портреты Дзержинского «украшают» разные лавки, пивные, чайные, палатки Центрального трубного рынка и развешены почти во
189
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
всех домах бульвара. Трагикомизм ситуации заключался еще и в том, что Цветной бульвар имел в те годы славу центра разврата и притонов. О том, какое ужасное впечатление производил этот район на современников, свидетельствует также стихотворение В.В.Маяковского «На помощь», начинающееся следующими строками:
«Рабочий!
Проснись,
вставай
и пройди
вверх
и вниз по Цветному.
В тебе
омерзенье
и страх родит
этот
немытый
омут»12.
Проведенное ГПУ расследование причин «популярности» Дзержинского показало, что портреты были «вымогательски за 2 руб. штука золотом навязаны» лавочникам и управляющим домами участковыми милиционерами13. Аналогичные случаи «популярности» представителей руководства были выявлены и в других районах города. «Это доказывает, насколько неблагополучно в Московской милиции, которая занимается непристойным навязыванием портретов советских работников, как источником своего питания»14, — говорилось в письме Дзержинского председателю ЦКК В.В.Куйбышеву. И на самом деле материальное положение милиционеров было тяжелым: низкая заработная плата, которая к тому же постоянно задерживалась, крайне плохое обеспечение пайком и обмундированием. Не хватало даже оружия. Все эти причины не могли не приводить к поборам с населения. Не в лучшем положении находились и другие слои населения, в том числе и объявленная большевиками опора власти — рабочие.
Общая характеристика трудовых конфликтов
В условиях кризиса экономики борьба за улучшение материального положения стала частью повседневной жизни рабочих во всех
62
Общая характеристика трудовых конфликтов
регионах страны. Наибольшее количество забастовок пришлось на 1922-й год. По данным профсоюзов в них принимали участие 197 тыс. человек, в том числе 65,6 тыс. в Москве и Петрограде1". Только в Москве за 1922 г. ГПУ зарегистрировало 906 трудовых конфликтов, в том числе 114 забастовок. В 1923 г. забастовочное движение охватило 165 тыс. рабочих. А в следующие два года число бастующих резко сократилось. В 1924 г. — около 41 тыс. и в 1925 г. — около 38 тыс.16 При этом положение на предприятиях влияло и на настроения других слоев населения. Как отмечалось в госинформсводках ГПУ, оно было барометром устойчивости советской власти в глазах жителей близлежащих деревень. «Бастуют, значит, плохи у коммунистов дела», — говорили крестьяне.
Сведения о забастовочном движении поступали руководству страны по нескольким информационным каналам. Непосредственно в ЦК о забастовках телеграфировали местные партийные органы. Сбором и анализом информации о трудовых конфликтах занимались также отраслевые профсоюзы и ВЦСПС. При этом профсоюзы являлись одной из действующих сторон в разрешении конфликтных ситуаций на производстве. Они несли ответственность за соблюдение трудового законодательства и бесперебойную работу предприятий. Кроме того, это была единственная организация, которая публично анализировала причины, масштабы и последствия забастовок. Эти данные публиковались на страницах журналов и газет и оглашались на профсоюзных съездах. Исключительно в ведение статистических органов профсоюзов были отданы подготовка и публикация статистических справочников и сборников по труду, в которых находило некоторое отражение и протестное движение рабочих17. При этом по замечаниям самих профработников они располагали неполными и неточными сведениями. Претензии по поводу плохого учета конфликтов на предприятиях выдвигали профсоюзному руководству и местные профработники18. Кроме того, в обстановке сверхсекретности, когда, например, госинформсводки ВЧК хранились наравне с шифром, и придаваемого идеологического значения рабочим протестам, все перечисленные обстоятельства не могли не влиять на полноту и достоверность информации, поступавшей в печать по профсоюзному каналу. Так, значительные расхождения между опубликованными и архивными данными профсоюзов обнаруживается при изучении данных о масштабе забастовочного движения, развернувшегося в промышленности в первую половину 1920-х гг. Наглядное представление об этом дает таблица 3.
Сопоставление архивных и опубликованных данных, приведенных в таблице, показывает их совпадение только за 1925 г. Это был
191
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
год значительного падения забастовочного движения по стране и видимо поэтому в официальную публикацию впервые включили суммарные данные о забастовках не только в промышленности, но и на транспорте, в предприятиях связи и торговли. Этой статистической уловкой, скорее всего, и объясняется несовпадение данных за 1922-1924 гг. Отметим, что в информационных документах ВЧК/ГПУ информация о конфликтах в этих отраслях приводилась вместе с данными промышленности. Кроме того, архивные документы Истпрофа свидетельствуют о том, что общий учет забастовочного движения велся и в предыдущие годы. Так, имеются данные о количестве забастовок и их участников за 1919-1920 гг. Однако были обнародованы данные, только начиная с 1922 г., т.е. с момента официального признания профсоюзами возможности забастовок.
Таблица 3
Забастовочная борьба в 1921-1925 гг.
Год
Количество забастовок
Количество участников (в тыс. чел.)
1921
170*
(-Г
86,2*
(-Г
1922
538 (431)
197,0 (197,215)
1923
516 (444)
170,4 (164,846)
1924
267 (223)
49,5 (41,023)
1925
196 (196)
37,6 (37,6)
Таблица результативности проведения забастовок, составленная по тем же источникам, что и таблица о количестве забастовок, содержит также расхождения в данных (см. табл. 4).
"Архивные данные фонда Истпрофа. В документах используется исключительно термин «стачка». Составлено по: Иглицкий А.А., Райхцаум А.Л. Из истории забастовочного движения (1919-1925) // Новые движения трудящихся: опыт России и других стран СНГ. Ч. 1. М., 1992. С. 128-130.
** Опубликованные данные. Приводятся по: Наемный труд в России и на Западе. 1913-1925 гг. Ч. 1. Наемный труд в России. М., 1927. С. 160.
63
Общая характеристика трудовых конфликтов
Таблица 4
Результативность забастовок (в процентах)
Год
1921
1922
1923
1924
1925
Выигранные полностью
59,6*
(-Г
79,9 (44,1)
75А (317)
46,9 (43,4)
54,7 (58,4)
Выигранные частично
Нет данных
(34,7)
(3U)
(27,4)
(24,7)
Проигранные
40,4
20,1
24,5
53,1
45,3
При анализе данных таблицы 4 становится совершенно очевидно, что сведения Истпрофа о соотношении выигранных и проигранных забастовок весьма приблизительны, так как не учитывают забастовки с компромиссными результатами. Тем не менее, они дают представление о тенденции в забастовочном движении, о том, что рабочие проявляли упорство в отстаивании своих требований и не менее, чем в половине забастовок, добивались их полного или частичного выполнения.
Еще одним каналом получения информация о настроениях рабочих, в том числе и о конфликтах на предприятиях, являлись органы ВЧК/ГПУ. К середине 1921 г. ВЧК была создана система государственной информации, охватывавшая всю территорию страны. При этом информации о настроениях на транспорте, от которого зависела работа всех ведомств и жизнь населения, придавалось особое значение, поэтому она выделялась в специальный пункт госинформсводок. Выписки из госинформсводок о работе местной сети направлялись для сведения и принятия мер в партийные органы, отраслевые наркоматы, органы кооперации и профсоюзов, которые начинали свою работу с проверки поступивших данных. А профсоюзная статистика конфликты железнодорожников и водников в начале 1920-х годов не учитывала. Причиной этому были милитаризация и последовавшая фактическая автономии их профсоюзов от ВЦСПС.
Приоритетным потребителем информации, судя по имеющимся рассекреченным документам, являлся ЦК партии. На основе пожеланий высшего руководства определялись задачи и тематика сбора информации. Так, осенью 1921 г. в период становления и апроба
** Опубликованные данные. См.: Наемный труд в России и на Западе. 1913-1925 гг. Ч. 1. Наемный труд в России. М., 1927. С. 162
193
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
ции информационной системы, ВЧК обратилось к секретарю ЦК В.М.Михайлову с просьбой «сообщить, какие вопросы из области партийной работы требуют для Вас более детального освещения и насколько существующая форма госинфсводок удовлетворяет требования Вашего ведомства»19.
В сообщениях ГПУ в отличие от информации профсоюзных органов трудовые конфликты учитывались более объемно, не ограничиваясь только фактами прекращения работы. При этом они подразделялись на несколько форм: недовольство, брожение, «итальянка», забастовка. Слово «стачка» в документах ГПУ не употреблялось. В сообщениях использовались также дополнительные градации настроений: «сильное недовольство», «сильное брожение». Из этих форм протеста наименее опасной для власти являлось недовольство. На практике оно означало, что рабочие, не останавливая работы, собираются небольшими группами и обсуждают свои злободневные проблемы. Под брожением понимался более высокий накал конфликта. Во многих случаях брожение представляло собой предзабастовочную ситуацию, поэтому в количественном исчислении брожения сопоставимы с забастовками и значительно уступают недовольствам, о чем свидетельствует таблица. В состоянии «брожения» рабочие отдельных цехов или всего завода созывали собрание, на котором высказывали претензии администрации предприятия, руководству треста или профсоюза. При этом звучали угрозы: в случае невыполнения требований объявить забастовку. В такой ситуации в сообщениях ГПУ употреблялся термин «сильное брожение». Однако до забастовки дело могло и не дойти, если руководство шло на уступки. Как показывают данные ГПУ, реже всего использовалась такая форма трудового конфликта как замедление работы или «итальянка». Из 906 конфликтов в 1922 г. в Москве было только 9 «итальянок». Что касается забастовок, то их возникновение не было неожиданным ни для администрации предприятий, ни для ГПУ, так как градус социального напряжения повышался постепенно, проходя все стадии, начинаясь с негативных настроений, недовольства, и заканчиваясь активными действиями, забастовкой. В ряде случаев сначала возникало недовольство, в следующем месяце при ухудшении ситуации — брожение, а затем уж, если меры не принимались, то и забастовка.
Задержки заработной платы
Основные причины конфликтных ситуаций на предприятиях были типичными для всей страны. Наиболее острую реакцию ра
63
Задержки заработной платы
бочих вызывала повсеместная хроническая задержка зарплаты. Эта причина доминировала на протяжении 1922-1924 гг. и составляладо 50% всех конфликтов. Зарплата на предприятиях не выплачивалась месяцами, а крестьяне отказывались без оплаты подвозить топливо в города. В результате не отапливались не только цеха заводов, но даже больницы20. Печатный станок не справлялся с выпуском необходимого количества денежной массы. По этим же причинам многие предприятия останавливали на летние месяцы, а рабочие уходили на сельхозработы в деревню. В хлебных губерниях рынки опустошались приезжавшими московскими рабочими.
Профсоюзы регулярно повышали тарифы, но зарплата рассчитывалась еще по старым тарифным ставкам, и только в следующем месяце проводилась доплата. Например, разница между январскими и февральским ставками у печатников в 1922 г. равнялась 1:3. А так как выдача зарплаты и добавочных денег постоянно запаздывали, нередко на нескольких месяцев, а инфляция росла, то фактические доходы рабочих были постоянно ниже прожиточного минимума. Из-за нерегулярной выплаты зарплаты падала производительность труда, доходя до крайне низких показателей. Например, на кожевенных предприятиях в Витебске в июне 1922 г. производительность упала на 70%, так как рабочие массово не выходили на работу21.
Материальная необеспеченность порой приводила к тому, что останавливались предприятия целых городов. Так, например, в июне 1922 г. бастовали рабочие всего г. Кольчугина Томской губ. В это же время в соседней Пермской губ. на Мотовилихинском металлургическом заводе благодаря улучшению продовольственного снабжения был достигнут довоенный уровень производительности труда. По этой же причине на 5% выросла производительность труда на стекольных заводах Лукояновского у. Нижегородской губ. В целом же по губернии производительность труда за июнь, наоборот, уменьшилась на 10%22. Таким образом, несмотря на объявленный курс на монетизацию оплаты труда, решающее влияние на уровень производительности продолжало оказывать продовольственное снабжение. Оно было неравномерным не только в различных губерниях и отраслях промышленности, но даже на соседних предприятиях.
Действия властей в этой ситуации представляли собой судорожное латание тришкиного кафтана. Экстренное выделение денег, как правило, мотивировалось особым политическим значением региона или предприятия. Именно под таким обоснованием, например, были отпущены в июле 1922 г. дополнительные средства на борьбу с безработицей в Петрограде как колыбели революции. Зам.
13
195
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
председателя СТО А.И.Рыков назвал это ассигнование благотворительным нажимом. Являясь противником такого подхода, он писал в Оргбюро ЦК РКП(б): «Но ведь армия безработных везде имеет политическое значение и необходимо вовремя показывать пустой кошелек — платить нам нечем»23. С позиции пустого кошелька Рыков предлагал подходить и к страховой кампании, фактически начавшейся во второй половине 1922 г. По его мнению, наиболее целесообразным было бы отложить ее на более позднее время. Но так как в ЦК не хотели ждать, то Рыков считал необходимым теснейшим образом увязать организацию страховых касс с низкой зарплатой, убыточностью промышленности, невиданным дефицитом бюджета и ни в коем случае не сулить рабочим золотых гор. При этом он прогнозировал возможность появления широкого недовольства среди рабочих.
Социальное страхование являлось одним из средств охраны труда и здоровья рабочих. В годы Гражданской войны оно было заменено уравнительным социальным обеспечением исключительно за счет государства. А охрана труда как обязанность государства в качестве работодателя по признанию руководства Наркомтруда вообще не существовала. В связи с нэпом и появлением частного сектора в экономике потребовался переход к страховому принципу охраны трудоспособности. Несмотря на то, что все расходы по соцстраху возлагались на предприятия, независимо от формы собственности, а не на работающих, в условиях финансового кризиса в наихудшем положении оказался госсектор. У госпредприятий зачастую не было средств на страховые выплаты при утрате трудоспособности и безработице, а пенсионное обеспечение вообще в этот период не существовало. Пособия по безработице были не только мизерными, но чаще всего их просто не выплачивали. К тому же они полагались только зарегистрированным на биржах труда. Поэтому, как сообщалось в информсводках ГПУ, чтобы прокормиться безработные просили милостыню. С точки зрения властей безработные и инвалиды имели достаточные основания для недовольства и как «группа риска» находились под особым контролем ГПУ.
Независимо от производственных успехов и прибыльности, государство оказывало постоянную финансовую поддержку тем отраслям и объединениям предприятий, которые являлись основой социалистической промышленности. К тому же система хозрасчета на государственных предприятиях не получила заметного развития. Даже ударные предприятия постоянно испытывали трудности с выплатой зарплаты и находились на грани забастовок. В частности, в положении хронического конфликта находился Сормовский завод,
64
Задержки заработной платы
насчитывавший 12 тыс. рабочих. Так, в начале мая 1922 г. на заводе была остановлена работа, и рабочие потребовали выплатить 300 млрд руб. задолжности. Затем благодаря обещанию председателя ГОМЗы, погасить долг к 13 мая, забастовка была прекращена. Однако 20 мая, так и не дождавшись денег, рабочие вновь забастовали. В свою очередь, профсоюз металлистов объявил предприятие «на положении конфликта» и предложил забастовщикам полностью восстановить работу. Затем конфликт в порядке третейского разбирательства был передан в Президиум Госплана. Свидетельством тому, насколько большое значение придавалось бесперебойной работе завода, являлось вмешательство в эту ситуацию Политбюро ЦК партии. По его запросу выяснилось, что деньги для зарплаты были выделены своевременно и полностью, но не дошли до завода, так как были перераспределены в одном из вышестоящих органов, ВСНХ, ГОМЗой или губфондом. Таким образом, даже ЦК не удалось точно установить, где и на что были истрачены предназначенные на зарплату деньги. Наконец, 17 июня директор завода отчитался перед руководством, что зарплата за май выплачена полностью. Но уже через два дня поступили сообщения о новом конфликте на заводе из-за того, что за первую половину июня рабочим выплатили только 280 млрд руб. вместо необходимых на зарплату 501 млрд.
Одновременно для сокращения бюджетных расходов и оптимизации производства периодически проводились сокращения штатной численности рабочих и еще в большей степени служащих. Проведенное на протяжении 1922-1923 гг. трестирование промышленности не привело к наделению входивших в тресты предприятий хотя бы минимальной экономической самостоятельностью. Принятые весной и летом 1923 г. декреты о центральных и местных трестах не изменили их бесправного положения. Предприятия не имели прав юридических лиц и возможности самостоятельно выступать на рынке. Они полностью зависели от трестов, которые, не считаясь с интересами производителей, бесконтрольно распоряжались доходами от реализации продукции. Не случайно ответственные работники трестов фигурировали на многих судебных процессах, массово проходивших в первой половине десятилетия24. А по аналогии с злоупотреблениями руководителей и специалистов, проходивших по громкому показательному процессу Орехово-зувского треста, появился термин «Ореховозуевщина». В связи с таким положением рабочие предприятий легкой промышленности совершенно справедливо полагали, что, если они сами займутся сбытом произведенных товаров, минуя тресты как промежуточное звено, то скорее получат деньги на зарплату. С подобным требованием, в частности, выступи
197
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
ли в январе 1922 г. рабочие Речицких фарфоровых заводов треста Мосселикат, не получившие жалования за декабрь и первую половину января. В случае отказа они пригрозили забастовкой25. Не только рабочие, но и руководители трестированных предприятий тщетно пытались освободиться от удушающего диктата трестов26.
К началу 1922 г. образовалась крупная задолженность по зарплате рабочим строительной отрасли за 1921 г. Сумма задолженности равнялась приблизительно 416 млрд руб.27 Такая ситуация была связана с ликвидацией Главного комитета по сооружениям ВСНХ и его органов. В январе 1922 г. постановлением ВЦИК объекты строительства были распределены между различными ведомствами, а для оплаты задолжности образована Центральная ликвидационная комиссия ГКС. Она занималась распределением кредитов, выдававшихся для выплаты задолженности. Однако быстро выяснилось, что выделенных кредитов крайне мало и на местах в установленный срок не успеют получить дензнаки. Тем временем в ЦК профсоюза строительных рабочих поступали тревожные данные о случаях массовых заболеваний рабочих из-за голода и даже голодной смерти и людоедства28. Доведенные до отчаяния рабочие выступали с угрозами распродажи государственного имущества для ликвидации задолженности. Такое положение сложилось на строительстве Троицк-Орской ж.д. (Челябинская губ.), в Петроградской, Самарской губерниях и ряде других мест. Недовольства переходили в забастовки. Рабочие угрожали физической расправой руководству, толпами осаждая управления работ. В ряде случаев, чтобы получить заработанное, они переходили от слов к действиям. Так, например, дорожникам в Ямбургском у. Петроградской губ. жалование не выплачивалось 6 месяцев. Когда терпение закончилось, они приняли решение: «сделать забастовку на всем участке, распродать весь материал и имущество, как совхоза, так и строительства, а вырученные деньги разделить среди рабочих»29.
К концу марта 1922 г. положение на местах стало еще тяжелее. ЦК профсоюза строителей и ЦЛК были засыпаны требованиями о предоставлении дензнаков, о разрешении пустить в продажу часть материалов, продовольствия и инвентаря для покрытия задолженности. В свою очередь все попытки ЦЛК получить кредиты и разрешение на продажу не нашли поддержки в СНК и хозяйственных органах. В течение четырех месяцев велась переписка, проводились безрезультатные совещания с представителями НКФ и ВСНХ, итогом которых были лишь бюрократические разъяснения со ссылками на законы. Добиться выделения кредитов для удовлетворения минимальных требований рабочих так и не удалось. По признанию руководства профсоюза, оплата рабочих по ставкам ноября-декабря 1921 г. летом
65
Задержки заработной платы
1922 г. была более чем скромной компенсацией за их труд и удивительную выдержку и терпение. Не видя другого выхода из сложившейся ситуации, ЦК профсоюза обратился в суд с иском о взыскании с хозяйственных органов причитающегося рабочим вознаграждения.
Попыткой снять остроту дефицита денежных знаков, ощущавшуюся на протяжении 1921-1923 гг., являлась натурализация оплаты. Как в годы военного коммунизма, в счет зарплаты на некоторых предприятиях выдавалась собственная продукция или ордера в заводские лавки ЕПО, а также денежные суррогаты — боны. Иногда продукты просто отпускались в долг. При этом, товары в рабочих кооперативах, как правило, были дороже и худшего качества, чем на рынке, что вызывало справедливое негодование рабочих. Выдавались даже испорченные продукты, которые нельзя было употреблять в пищу. На некоторых предприятиях возмущение работой кооперации доходило до такой степени, что рабочие подавали заявления о выходе из членов рабочего кооператива. Однако наибольшее недовольство вызывала выдача зарплаты продукцией предприятий, которую приходилось продавать ниже себестоимости. Такие замены практиковались, главным образом, в легкой промышленности и были наиболее распространены на текстильных предприятиях. Например, на московской фабрике тонких сукон быв. Носова, на которой работало около 1 тыс. рабочих, в основном женщин, вместо денег за май и июнь 1922 г. выдали собственную продукцию. Однако сукно получили только работницы до 6-го тарифного разряда, а остальным его не хватило. Кроме этого, недовольство работниц усугублялось еще и выдачей в пайке недоброкачественных продуктов и тем, что совсем не выдавали сахара и соли30. А на Волоцких лесопильных заводах Тверской губ. зарплата выдавалась дровами и досками31. Натурализация заработной платы продолжалась и в последующие годы. Даже в 1924 г. на текстильных фабриках Ульяновской обл. зарплата на 70-80% выдавалась сукном, и в результате его реализации рабочие теряли около половины жалования. Естественно, рабочие протестовали против натурализации зарплаты вплоть до объявления забастовок.
В счет зарплаты выдавались также облигации золотого займа. Кампания по организации якобы добровольной подписки на золотой заем среди всех слоев населения была начата в январе 1923 г. По установившейся практике она сопровождалась проведением общих собраний на предприятиях, ход которых и настроения участников отражались в информсводках ГПУ. Помимо учета настроений агенты ГПУ также фиксировали количество денежных поступлений от подписки на заем. Эти сведения регулярно направлялись в финансовые органы. Специально для покупки установленного количества облигаций рабо
199
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
чим выдавались авансы, а сумма платежа распределялась на несколько взносов. Получив на руки облигацию, рабочие спешили продать ее на черном рынке. Массовое появление облигаций на рынке не прошло незамеченным для агентуры ГПУ. Так, в одном из докладов агент сообщал о продаже рабочим биржевикам четырех 5-рублевых облигаций: «После получения денег он сразу направился к остановке трамвая, где я с ним завел разговор, и в разговоре задал вопрос: «Почему вы продали по 80 руб., когда сами платили дороже?» А он ответил, «что деньги нужны, и вот мы получили на руки по уплате последнего взноса, а деньги позарез нужны, так сегодня прогуливаю полдня для того, чтобы продать свою, да, кстати, и еще трех товарищей»32. По данным ВЦСПС размещение золотого займа снижало зарплату в среднем на 10%. «Рассчитывать на то, что рабочий не поймет, что это будет не снижение — смешно», — говорили лидеры профсоюзов. К тому же они опасались, что снижение зарплаты будет использовано политическими врагами для агитации среди рабочих33.
Недовольство выплатой облигаций в счет зарплаты высказывалось на многих московских предприятиях. При этом в Замоскворецком трамвайном парке собрание, на котором присутствовало 700 человек, приняло настолько бурный характер, что предложение о выплате части зарплаты облигациями не удалось даже поставить на голосование. В Уваровском трамвайном парке резолюцию об обязательной подписке на облигации собрание отклонило, приняв решение о добровольной подписке. Еще один вариант сопротивления продемонстрировали рабочие 3-й типографии Гознак. Они подали коллективное заявление в завком с требованием, выплатить зарплату полностью дензнаками34. Выступления против займа раздавались и на рабочих конференциях. А на Паровозо-ремонтном заводе (Подольский уезд) выдача облигаций вызвала кратковременную остановку работы. Сначала рабочие отказывались брать заем, но им сказали, что, если они не возьмут облигации, то при следующей уплате займом он будет записан на личный счет и каждый получит квитанцию. Такая перспектива заставила рабочих взять заем. Некоторые тут же продавали частным лицам по 300-400 руб., хотя сами получали по курсу 500 руб.35
Однако, зачастую, недовольство рабочих вызывалось не одной, а сразу несколькими причинами. На многих предприятиях не только задерживалась зарплата, но и не выдавался паек. К тому же величина денежных и продовольственных выплат также не устраивала рабочих. Наложение всех этих причин приводило к резкому и повсеместному повышению недовольств. Один из таких пиков рабочего протеста на территории советской России наблюдался в апреле 1922 г. По характеристике ГПУ «это был месяц массовых недовольств всех
65
Задержки заработной платы
групп населения, месяц, отмеченный почти наибольшим развитием голода, месяц, ознаменовавшийся резким падением производительности промышленности»36.
Среди московских рабочих наибольшая активность проявилась в первый весенний месяц. За март 1922 г. Мосгуботдел ГПУ зафиксировал на предприятиях госсектора 99 конфликтов различных форм: недовольства, брожения, забастовки. Забастовки прошли на 11 предприятиях. Лидерами по количеству забастовок в марте-июне являлись металлисты, вторыми с большим отрывом шли печатники. Причем, для забастовок печатников было характерно проявление рабочей солидарности. Так, 8 марта началось брожение в 1-й Образцовой типографии быв. Сытина, насчитывавшей 1300 человек, «на почве предполагающейся разгрузки, которая распространяется на некоторых меньшевиков»37. Хотя рабочие находились в типографии, но к работе не приступали, а вели возбужденные разговоры и информатор даже слышал угрозы провести демонстрацию. В этот же день состоялось общее собрание, на котором «клеймили» профсоюз и компартию и звучали призывы к забастовке, если будет проводиться сокращение штатов. В принятой собранием резолюция завкому поручалось от имени рабочих типографии обратиться в профсоюз и трест печатников с требованием прекратить сокращение штатов. А избранной комиссии было поручено выяснить положение типографии в МГСПС и ВЦСПС. О миролюбивом настроении печатников свидетельствовало также их решение отработать время простоя сверхурочно. Однако вскоре настроения в типографии резко ухудшились и печатники вновь прекратили работу. Забастовка продолжалась 4 дня и была вызвана проводившимся сокращением штатов и задержкой жалования. По официальной версии она проводилась под влиянием меньшевиков. Причем это утверждение появлялось на протяжении всего года, всякий раз, когда возникали конфликтные ситуации. Возможно, в этом была определенная доля правды, так как в профсоюзе печатников действительно наблюдалось влияние меньшевиков, а во многих типографиях меньшевики входили в завкомы и даже по данным ГПУ действовали ячейки РСДРП. Следует отметить, что в феврале в 1-й Образцовой типографии также бастовали из-за задержки зарплаты, но тогда переговоры с центром вело заводоуправление и двухдневная забастовка закончилась выплатой денег. В пользу рабочих закончилась и февральская забастовка в 16-й типографии, длившаяся 5 дней. Из-за нее не выходили «Торговая газета» и «Еврейская правда», печатавшиеся в этой типографии38. Однако на этот раз власти, видимо, посчитали, что причина забастовки в 1-й Образцовой типографии политическая и объявили «перерегистрацию». Затем в их поддержку провели «итальянку»
201
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
в 11-й и 13-й типографиях, также требуя уплаты жалования. Причем сначала администрация совместно с ячейкой РКП обращалась в трест с требованием, немедленно выдать деньги, но в тресте им отказали, сказав, что денег нет. И только тогда рабочие при поддержке завкома, как отмечалось в сводке МГО ГПУ, в большинстве меньшевистского, постановили: не начинать работу до выдачи денег.
Ситуация на предприятиях связи в марте 1922 г., хотя и не вылилась в крупные забастовки, но оставалась очень напряженной. Прежде всего брожения происходили на Центральном телеграфе, Главпочтамте и Центральной телефонной станции. Положение на этих стратегических объектах всегда находилось под особым контролем органов ГПУ и с обстановки на них обычно начинался анализ политического и экономического положения в Москве в обзорах Мосгуботдела ГПУ. Остановимся на этих забастовках подробнее, так как развитие событий и поведение участников забастовки отражали один из типичных вариантов нарастания конфликтной ситуации. Еще в начале марта на Центральном телеграфе наблюдалось «сильное брожение» из-за низкой оплаты труда и плохого снабжения продовольствием. Однако ситуация, грозившая перерасти в забастовку, несколько разрядилась 9 марта, так как выдали аванс. Но уже 13 марта рабочие механических и столярных мастерских и техники аппаратной службы предъявили администрации целый ряд требований: уплатить жалование за февраль и первую половину марта по более высоким мартовским тарифным ставкам; выдать полностью натуроплату и впредь выдавать жалование не позднее 5-го и 20-го числа каждого месяца. Для выяснения этих вопросов администрации были поставлены жесткие временные сроки, а жалование за февраль потребовали выдать к 12 часам 14 марта. Не получив зарплату в установленный срок, техники уже в 12 часов 40 мин. начали забастовку. Естественно, такая организованность и решительность в действиях персонала не оставляла сомнений в том, что забастовщики будут упорно отстаивать свои требования. В результате переговоров выборной делегация с администрацией конфликт был быстро улажен и уже в 3 часа того же дня работники телеграфа приступили к работе. Такое же разрешение получила аналогичная ситуация и на Центральной телефонной станции и Главпочтамте. Причем, общее собрание почтовиков, на котором присутствовало около 1 тыс. человек, имело ярко выраженный политический характер. Прежде всего, обращает на себя внимание тот факт, что председателем собрания был меньшевик. По его предложению собрание началось с того, что присутствующие почтили вставанием память умершего эсера Акимова и спели похоронный марш. Затем с докладом о задачах
65
Задержки заработной платы
профдвижения выступил представитель МГСПС. Зал был настроен недружелюбно, и его речь сопровождалась «антисоветскими выкриками». Напротив, председателя собрания Соколова, критиковавшего компартию, советскую власть и деятельность Моссовета, охотно слушали и щедро наградили аплодисментами. Также положительно было встречено и выступление эсера Измайлова. В итоге, хотя брожение имело экономические причины, собрание приняло резолюцию с политическими требованиями: независимость профсоюзов, свобода слова, печати и собраний. Отдельно была принята резолюция о неудовлетворительной деятельности Моссовета™. К тому же, по сообщению дотошного информатора, собрание закончилось вопреки установившемуся ритуалу без пения Интернационала. Таким образом, все эти факты свидетельствовали об «антисоветском» характере собрания. Однако эта внешняя сторона события не означала, что собравшиеся были идейными сторонниками оппозиционных партий. Примечательно, что требования свободы слова, печати и собраний, столь характерные для весны 1921 г. (к ним тогда еще добавляли требование свободы торговли), в марте 1922 г. потеряли свою актуальность и уже являлись большой редкостью. Скорее всего, они были приняты под влиянием критических выступлений на собрании. Разделяя эмоциональную и фактическую сторону выступлений, которые звучали в унисон их собственным недовольствам, рабочие перенесли свое общее одобрение и на резолютивную часть. О том, что принятие резолюции не было сознательным действием, свидетельствует и сообщение информсводки МГО ГПУ от 17 марта: «В связи с происходившим вчера собранием настроение на Почтамте сегодня неудовлетворительное»40. По всей видимости, на следующий день произошло «отрезвление» и рабочие опасались негативных последствий, прежде всего увольнений. О том, что руководство ОГПУ понимало эту психологическую особенность поведения рабочих, свидетельствует также обзор политэкономиче-ского состояния СССР на 1 ноября 1923 г. Объясняя рост влияния оппозиции на отдельных предприятиях, в нем указывалось, что «их слушают не как меньшевиков или членов рабочей группы, а как своих рабочих того же предприятия, говорящих об их нуждах»41.
Необходимо отметить, что в сообщениях ГПУ о различных конфликтах почти всегда в качестве причины их возникновения указывалось на влияние меньшевиков и эсеров. Одновременно признавалась обоснованность и справедливость многих недовольств рабочих. Даже ГПУ констатировало, что забастовки являлись единственным способом борьбы рабочих с администрацией, не предпринимающей, как указывалось, «местами» энергичных мер по обеспе
203
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
чению рабочих. Таким образом, протестное движение, охватившее в эти годы все регионы и имевшее общие причины, коренившиеся в кризисном состоянии экономики, рассматривалось как отдельные конфликты с отдельными нерадивыми руководителями. Именно в таких ситуациях забастовки поддерживали и профсоюзные органы. Так, июльские забастовки 1922 г. в Мальцевском фабрично-заводском районе были санкционированы подрайкомом союза металлистов42. Примечательно, что такой угол зрения на возникавшие неудобные проблемы использовался и все последующие годы существования советского государства. Более того, задержки зарплаты, пайка, плохие жилищные условия и другие мотивы недовольства рабочих объявлялись не причинами забастовок, а лишь поводами к ним. А причиной объявлялись происки меньшевиков и эсеров, которые используют имеющиеся затруднения и восстанавливают рабочих против советской власти. Таким образом происходила подмена причин следствиями. Искусно обыгрывалось и другое противоречие в официальной мотивировке рабочего протеста первой половины 1920-х гг., которая преподносилась ОГПУ ЦК РКП(б). И те и другие прекрасно знали, что объявленные виновниками забастовочного движения партии доживали свои последние дни и не представляли никакой угрозы для большевиков. Поэтому утверждалось, что в большинстве случаев агитация ведется не партиями, а отдельными меньшевиками и эсерами по собственной инициативе. Скорее всего, эта подмена понятий понадобилась для самообмана власти, которой очень не хотелось смотреть правде в глаза. А правда заключалась в том, что подавляющее большинство рабочих, объявленных официальной пропагандой опорой большевиков и во имя которых якобы проводилась их политика, на самом деле были аполитичны и боролись за свое выживание. Тем не менее, политический выход из этого неловкого для партии положения был найден. В официальных партийных документах стали употреблять вместо выражения «опора на рабочий класс» — «опора на авангард рабочего класса».
Еще один неудобный вопрос, на который пытались найти ответ в этот период официальные лица, главным образом, профсоюзные деятели: чем отличаются советские забастовки от борьбы рабочего класса в странах капитализма, о солидарности с которой не уставали писать советские газеты. Вот как ответил на него, исходя из анализа «наших» забастовок в 1922/23 г., А.Стопани: «Следует признать большинство забастовок по своему существу глубоко отличными от обычного типа забастовок капиталистического мира, они далеки от обычной пролетарской «всеобщности», даже внутри одного и того же предприятия. Они своей кратковременной молниеносностью напоминают недораз
67
Задержки заработной платы
умение типа простого конфликта семейного характера, чем орудие какой-либо формы классовой борьбы и даже при данном затруднительном состоянии промышленности, — не имея сколько-нибудь серьезного характера, — вполне устранимы. Судя по данным об исходе забастовок, они глубоко отличны от забастовок как нашего прошлого, так и настоящего даже таких капиталистических стран-победительниц, где у государственного кормила стоят так называемые «социалисты»4''.
Если говорить о стабильности, то она проявлялась только в том, что из месяца в месяц задерживалась выплата зарплаты и конфликты на этой почве возникали, как правило, на одних и тех же предприятиях. Так, в апреле 1922 г. вновь вспыхнуло недовольство на московской телефонной станции, которое на этот раз закончилось забастовкой. Она была вызвана невыдачей жалования и продовольствия к Пасхе. При этом не только на телефонной станции, но и на многих других предприятиях, наблюдалась парадоксальная ситуация. Большинство рабочих, как в старые времена, продолжали отмечать религиозные праздники. Однако к кампании по изъятию церковных ценностей, проводившейся как раз в это время, за редким исключением, отнеслись безразлично. А в мае снова наблюдалось «сильное брожение» среди монтеров Центрального телеграфа по тем же причинам, что и в марте. Оно было ликвидировано выдачей жалования и пайка.
Протекционистская политика, проводившаяся государством в отношении промышленности, позволила к середине 1922 г. несколько улучшить ситуацию с выплатой задолженности по зарплате и снабжением продовольствием. В связи с этим осенью 1922 г. наметилось общее улучшение настроений в рабочей среде, несмотря на имевшиеся очаги напряженности в ряде регионов (Сибирь, Туркестан, Украина, Тверская губ. и ряд других). Важным для власти показателем того, что высшая точка кризиса осталась позади, являлись также итоги кампаний по перевыборам завкомов и выборов в страховые кассы. В них избрали в подавляющем большинстве коммунистов. Однако, вроде бы достигнутое равновесие оказалось кратковременным. Уже в августе в Московском промышленном районе начался быстрый рост цен на предметы первой необходимости.
С сентября, несмотря на изобилие продуктов на рынке, началось стремительное повышение цен и в Петрограде. И без того невысокий уровень зарплаты на большинстве предприятий фактически значительно понизился. Реакцией явились забастовки с требованием увеличения тарифов. В сентябре бастовали на Подольском литейном заводе, заводе быв. Бромлей, на текстильных фабриках Орехово-зуевского треста и на многих других. А в забастовке на фабрике Госзнак и в ее типографии участвовало более 1 тыс. чел.44 Переживаемый
205
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
финансовый кризис привел к тому, что задержки в выплате зарплаты на предприятиях стали продолжительнее, чем в предыдущие месяцы. Некоторые тресты, не имея средств, отказывались платить рабочим по новым ставкам, выработанным профсоюзами. К тому же, увеличение ставок происходило без учета ресурсов их выплаты.
Анализируя ситуацию, сложившуюся в октябре в связи с падением курса рубля, руководство ГПУ докладывало об окончательно обозначившемся переломе в сторону ухудшения в настроениях всех групп населения и наличии широко развитого недовольства на всей территории страны. Было констатировано, что в основе этого перелома лежат два кризиса. Первый, кризис настроений в деревне, носит временный характер и с окончанием сбора продналога быстро сойдет на нет. Второй кризис, кризис в городе, по мнению ГПУ, хотя и носит менее острый характер и медленнее нарастает, но в его основе лежат более сложные и труднопреодолимые причины и в течение ближайших месяцев он будет неизбежно усиливаться. Особо отмечалась общая особенность двух кризисов, резко отличающая их от критических периодов предыдущих лет: недовольства носят сугубо экономический характер45. Эти выводы, в первую очередь, были основаны на информации о ситуации в Москве.
Таблица 5
Конфликты на государственных предприятиях г. Москвы в 1922 г.4й
Месяцы
Забастовки
Итальянки
Брожения
Недовольства
Всего
Январь
8
—
11
47
66
Февраль
6
—
8
39
53
Март
11
5
27
56
99
Апрель
11
2
7
26
46
Май
8
2
18
42
70
Июнь
5
—
18
45
68
Июль
12
—
21
81
114
Август
13
—
17
51
81
Сентябрь
17
—
18
76
111
Октябрь
11
—
7
56
74
Ноябрь
8
—
6
44
58
Декабрь
4
—
9
53
66
Итого
114
9
167
616
906
67
Задержки заработной платы
Несмотря на то, что Москва в обеспечении зарплатой была более благополучной, чем провинция, ситуация на предприятиях ухудшалась из месяца в месяц. Представление о количестве и формах трудовых конфликтов московских рабочих в течение 1922 г. дают данные МГПО ВЧК (см. табл. 5).
В октябре крупные забастовки на почве низких тарифных ставок были проведены на фабриках Жиро, «Искромет», на Голутвинской мануфактуре, на Алексеевской камвольной фабрике. На последней бастовали в течение 9 дней. Наиболее упорными были выступления московских трамвайщиков. Большинство из них получали зарплату по 6-му и 7-му разрядам, соответственно 14 и 18 млн руб., из которых 6 млн вычиталось за продукты. Забастовки трамвайщиков с требованием повышения тарифов, начавшись в конце сентября, продолжались весь октябрь, перекидываясь с одного парка на другой, а иногда охватывали и все парки одновременно. В октябре среди бастующих были проведены аресты, которые еще больше подогрели недовольство47. В конце концов, власти с трудом удалось предотвратить единую забастовку трамвайщиков, чуть было не начавшуюся 23 октября. В это день в Замоскворецком и Уваровском парках были проведены аресты. В последнем в этот же день было созвано собрание, на котором рабочие потребовали, объяснить причины ареста. При этом трамвайщики говорили, что арестованные пострадали за правду. Волнения трамвайщиков вызвали сочувствие и среди бастовавших в это время рабочих вагонных мастерских станций «Москва» Николаевской, Курской и Казанской ж.д. Несмотря на то, что арестованные трамвайщики к празднику 5-й годовщины Октябрьской революции, как ожидали, освобождены не были, рабочие всех парков приняли активное участие в праздновании48.
В течение октября продолжалось забастовочное движение и среди московских печатников и почтово-телеграфных служащих. В качестве побудительной причины столь массовых и длительных протестов указывалось на влияние антисоветских элементов. Аргументом в пользу такой точки зрения властей, в частности, служил тот факт, что на общем собрании почтово-телеграфных служащих за резолюцию коммунистов голосовало лишь несколько человек из тысячи4". Невиданных за последние годы размеров достигло забастовочное движение в Донбассе. Работа останавливалась на кустовых объединениях предприятий в целом. В донбасских забастовках принимали участие и коммунисты.
Весь октябрь волнения и забастовки проходили также на железных дорогах Украины, в том числе несколько крупных забастовок прошли на Киевском железнодорожном узле. Обстановка на Украине усугублялась еще и высоким уровнем безработицы.
207
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
Следующий подъем протестных выступлений был связан с последствиями курса на достижение максимальной прибыли промышленности. Еще весной 1923 г. авторитетные экономисты Н.Д.Кондратьев и П.И.Попов обращали внимание Госплана на опасность растущего расхождения цен промышленных и сельскохозяйственных товаров, но встретили резкий отпор со стороны защитников индустрии. К середине 1923 г. расхождение цен, получившее название «ножницы цен», оказалось наиболее значительным, вызвав тяжелый кризис сбыта промышленной продукции, а вместе с ним финансовый и сырьевой кризисы. Крестьяне ничего не покупали, а хлеб отдавали за двухгривенный и все равно не находили покупателей Промышленность оказалась перед огромной опасностью потери платежеспособности деревенского рынка. Но даже в этой ситуации основные отрасли промышленности требовали повышения цен и без того в полтора и два раза превысивших довоенные. Создалась парадоксальная ситуация. Увеличение нагрузки на оставшиеся после концентрации предприятия должно было привести к понижению себестоимости их продукции, а между тем по нефти и углю, этим наиболее загруженным отраслям наблюдалось падение производительности труда50. Специалисты считали необходимым взять твердый курс на отклонение подобных домогательств руководителей промышленности и направить все усилия на сокращение издержек производства, исключив направление средств на восстановление основного капитала за счет текущей продукции.
В связи с кризисом в трудном положении оказались, прежде всего, крупные предприятия: ГОМЗА, металлургические и судостроительные заводы Петрограда, металлокомбинат в Татарстане. Недостаток сырья, в свою очередь, повлек за собой закрытие многих предприятий, в первую очередь, текстильных и пищевых. Оставшиеся работали с перебоями. Часть хозрасчетных предприятий были закрыты из-за убыточности. Так, в июне 1923 г. были закрыты в Московской губ. Подгорная фабрика Орехово-Зуевского треста (1 тыс. рабочих) и Ликинская мануфактура (4 тыс. рабочих). Закрытие фабрик сопровождалось волнением рабочих. В Москву были направлены делегации с ходатайством, не останавливать производства51. Все указанные причины, а также проводившийся пересмотр трестов вызвали дальнейший рост безработицы.
Как и в дореволюционное время, рабочим стали выдаваться расчетные книжки, в которых записывался заработок, отмечалось, сколько денег получено на руки, а также различные вычеты. Расчетные книжки выполняли еще одну важную функцию: по действовавшему законодательству администрация предприятия была обязана заранее записывать в них о предстоящем увольнении ра
68
Задержки заработной платы
бочего. Устное сообщение не имело юридической силы. Невыдача книжек также вызывала недовольства, т.к. при постоянных задержках зарплаты и пересмотрах тарифов трудно было запомнить, сколько денег осталось получить, за что сделаны вычеты и т.д.
Рабочие внимательно относились к записям в книжках и бывали случаи, что обнаруживали неточности. «Рабочим кажется, что вместе с нэпом возникает и старая, столь ненавистная система хозяйского обсчета»52, — писала о таких настроениях газета «Правда». О том, что опасения рабочих не были беспочвенны, свидетельствовали, например, события на прядильной фабрике «Пролетарская диктатура» Орехово-зуевского треста. Обнаружив «малый подсчет заработка» в расчетных книжках, в результате которого некоторые рабочие могли получить за полмесяца всего 6-14 руб., рабочие цех за цехом останавливали работу. В итоге 7 апреля 1924 г. бастовал весь 5-тысячный персонал фабрики53.
Прямое воздействие на уровень доходов населения оказывало нестабильное состояние финансового рынка. В конце 1922 г. и в 1923 г. в финансовой системе СССР параллельно обращались две валюты: сравнительно устойчивый червонец и постоянно обесценивающийся совзнак, служивший наличным платежным средством. В октябре 1923 г. между червонцем и совзнаком было установлено официальное соотношение, определявшееся курсом фондового отдела Московской товарной биржи, который ежесуточно менялся. Наряду с официальным существовал также курс черной биржи, влиявший на рыночные цены, в частности, на продовольствие. Кризис финансовой системы являлся объективной причиной массовых недовольств в 1923 г. Получая зарплату совзнаками, рабочие постоянно терпели убытки на курсовой разнице, которые достигали 20-30%54. В Москве, например, зарплата выдавалась 5-го и 20-го числа, но по индексу товарного рубля на Те и 15-е число, поэтому рабочие требовали производить расплату по курсу дня выдачи или перейти на золотое исчисление. Колебания курса рубля были настолько ощутимы, что даже выдача зарплаты поздно вечером, когда рабочие уже не успевали что-либо купить, приводила к существенным потерям дохода и вызывала недовольства. К фактическому уменьшению заработка приводили и многочисленные вычеты, «съедавшие» зарплату.
Благодаря целому ряду экстренных мер, направленных на рост покупательной способности деревни, в начале 1924 г. удалось во многом нормализовать экономическую ситуацию. Так, положение с выплатой заработной платы в Москве и губернии удалось стабилизировать к концу 1923 г., хотя во многих регионах эта проблема продолжала оставаться весьма острой. И как следствие — резкое
14 — 3736
209
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
падение количества недовольств на почве задержки зарплаты. В декабре 1923 г. ГПУ было зафиксировано по Москве в 4 раза меньше недовольств по этой причине, чем в октябре (октябрь — на 95 предприятиях, ноябрь — на 23-х, декабрь — на 24-х55).
В январе 1924 г. наблюдалось значительное снижение общего количества недовольств. Случаи несвоевременной выплаты зарплаты по Москве и губернии стали редки и, как правило, по вине руководства заводов. Но даже единичные конфликты могли закончиться забастовкой. Так, единственная январская забастовка состоялась именно из-за долгов по зарплате: рабочие Лыткаренского карьера (Московский уезд) остановили работу из-за неполной выплаты жалования за вторую половину ноября и весь декабрь. Забастовка продолжалась три дня и закончилась победой рабочих56.
Однако, уже в феврале 1924 г. началось ухудшение ситуации, достигшей своего пика в марте. Очередной виток задержек зарплаты, снижение уровня жизни из-за роста дороговизны были связаны с перестройкой финансовой системы57. Для того, чтобы смягчить денежные потери населения предполагалось заранее выплатить специальные прибавки к зарплате, однако, как часто бывало, такие выплаты были сделаны с опозданием. Все эти причины привели к значительному росту рабочих протестов по всей стране. О размахе протестного движения в Москве дает представление следующая таблица:
Таблица 6
Количество трудовых конфликтов на предприятиях г. Москвы в феврале — мае 1924 г.58
Месяц
Забастовки
Итальянки
Всего конфликтов
Февраль
1
—
307
Март
1
1
203
Апрель
2
—
239
Май
1
2
291
Как показывают данные таблицы, наибольшее количество конфликтов произошло в феврале 1924 г. Однако, исходя из количества рабочих, принимавших в них участие, пик рабочей активности в первой половине года пришелся на март. В марте недовольства рабочих наблюдались, прежде всего, на крупных предприятиях. По данным ГПУ недовольством были охвачены 50287 московских рабочих (в фев-
210
Задержки заработной платы
рале — 17828 чел.). Из наиболее крупных предприятий зарплата была задержана на предприятиях ГОМЗы (9150 чел.), треста Обновленное волокно (3790), Фарфоротреста (2,5 тыс.), Орехово-Зуевского треста (7990), Электротреста (3,5 тыс.), Мосздравотдела (1,5 тыс.). Около 60 тыс. рабочих были охвачены недовольством установленным паритетом. Зарплата должна была выдаваться из расчета: за 1 товарный рубль — 1,5 рубля золотом. Из-за несвоевременной выдачи прибавки на дороговизну наблюдалось недовольство около 44 тыс. рабочих: на предприятиях Машинотреста (заводы быв. Гужон и Бромлей), Краснопресненского хлопчатобумажного треста (Трехгорная мануфактура), Москвошвей и Шелкотреста59. Остроту ситуации удалось снять, во многом, благодаря разъяснению на собраниях значения реформы и линии советской власти по зарплате.
Несвоевременная выплаты зарплаты продолжала оставаться главной среди причин недовольства рабочих на протяжении 1921 — 1924 гг. В Москве она уступила первое место недовольству низкими ставками только в мае 1924 г. В этом месяце недовольство задержкой зарплаты наблюдалось на 34 предприятиях (14 тыс. рабочих), а низкими ставками — на 69 предприятиях (27,5 тыс. рабочих). Недовольства на почве низких тарифов в мае 1924 г. составили четверть всех недовольств60. В провинции вопрос с выдачей зарплаты был почти урегулирован к ноябрю 1924 г., исключая горную, лесную и сахарную отрасли*51. Однако, это не означало, что он был решен полностью.
Недовольства низкими ставками и высокими нормами выработки
В течение 1921 г. был принят ряд законодательных актов, направленных на переход от уравнительного распределения к новой тарифной политике. В ее основе были провозглашена зависимость зарплаты от производственной квалификации и производительности труда работника. Профсоюзы высказывались также за то, чтобы минимальная зарплата соответствовала прожиточному уровню. В декабре 1921 г. ВЦСПС вместо 35-разрядной тарифной сетки, действовавшей в годы гражданской войны, утвердил 17-разрядную сетку. По мере роста инфляции размеры тарифов должны были пересматриваться. На практике рабочие одной профессии и квалификации, но занятые в разных трестах, получали разные зарплаты в соответствии со своими ведомственными сетками. Например, рабо-
14*
211
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
чие Арматурного треста получали в 1924 г. от 16,41 руб. до 31,92 руб. и имели приработок до 50%. В Главвоенпроме квалифицированные рабочие (также союза металлистов) получали от 19,8 руб. до 39,6, но приработок был не всегда. Большинство коммунальщиков имели зарплату всего лишь 7-8 руб., но зато 100% приработка62. Поэтому не случайно из 300 забастовок, происшедших в 1924 г. в СССР, 100 было объявлено из-за низких тарифов и высоких норм выработки. По Москве недовольством низкими ставками наблюдалось в марте 1924 г. среди 21,8 тыс. рабочих, в апреле среди 13,8 тыс. рабочих, в мае количество недовольных на этой почве удвоилось63.
На многих предприятиях прекращение работ то в одном, то в другом цехе, было явлением постоянным. Состояние хронического конфликта, например, было характерно для московского завода «Серп и молот», ГОМЗы, Дулевского фарфорового завода и многих других. Из-за низких зарплат наблюдалось такое явление как уход с госзаводов высококвалифицированных рабочих, что отрицательного сказывалось на выполнении производственных заданий. Так, 19 мая 1924 г. состоялась забастовка в котельном цехе Подольского паро-ремонтного завода. Причиной послужило снижение расценок от 15 до 30%. После разъяснений директора и завкома рабочие приступили к работе, так что остановка работы длилась всего 1 час. Однако 25 котельщиков (из 96-ти работавших в цехе) подали коллективное заявление об увольнении64.
Недовольство низкими ставками носило затяжной и довольно острый характер, в первую очередь, среди текстильщиков, находившихся на одном из последних мест по уровню оплаты. Так, по московским трестам даже в начале 1924 г. они получали от 12 до 20 руб. плюс 15% приработка. Недовольства на этой почве периодически возникали на всех крупных предприятиях отрасли: на фабрике быв. Циндель, на фабрике имени 5-й годовщины Красной армии, на фабриках Орехово-зуевского треста, Кардолентного треста, Мострикоба и др. Причем, текстильщики всегда выражали поддержку своим бастующим товарищам. Особо тесные связи существовали между Прохоровской мануфактурой и фабрикой быв. Циндель, которые были среди лидеров по забастовкам. Так, крупные забастовки из-за низких тарифов прошли на этих фабриках в августе — сентябре 1923 г. Сначала бастовали на фабрике быв. Циндель. Началось все на общем собрании 27 августа, в котором участвовало 1400 человек. Оно прошло очень бурно. Сначала представитель профсоюза зачитал резолюцию ЦК текстильщиков. В ней указывалось, что из-за критического финансового положения фабрики и низкой покупательной способности крестьян, увеличить ставки невозможно. Затем начались бурные прения, в которых вы
212
Недовольства низкими ставками и высокими нормами выработки
ступили 10 человек. В результате решили, начать забастовку. 28 августа рабочие собрались около фабрики и потребовали от завкома собрать собрание. Хотя разрешение на собрание было дано, но ни завком, ни комъячейка, ни заводоуправление на него не явились, поэтому рабочие избрали группу из 6 человек для ведения переговоров с советскими и хозяйственными органами. Тут же заводоуправление вывесило объявление о локауте. В итоге, ничего не добившись, рабочие после полуто-радневного простоя возобновили работу.
По этой же причине 11 сентября началась забастовка на Прохоровской мануфактуре. А14 сентября на собрание к рабочим прибыли Калинин и Богуславский. После вступительного слова Калинина от имени рабочих выступил Лазарев. Он выставил следующие требования: 1) приравнять тарифную сетку текстильщиков к тарифам других союзов, 2) выдавать жалование в товарных рублях по курсу дня выдачи, 3) освободить арестованных рабочих, 4) уволить члена расчетно-кассового центра Алексеева за нетактичное обращение с рабочими, 5) никого не увольнять и не арестовывать после забастовки, 6) выдать деньги за время забастовки. В своем ответном выступлении Калинин остановился на каждом пункте требований. Первый пункт он предложил выкинуть, так как иначе в худшем положении окажутся другие рабочие, например, железнодорожники. Вместо этого он предложил рабочим, добиваться через профсоюз и Моссовет повышения зарплаты. Формально со вторым пунктом Калинин согласился, поставив условием укрепление рубля. По поводу арестованных он обещал принять меры к освобождению, если те не замешаны в антисоветских организациях, а также не преследовать забастовщиков. Убыток же от забастовки было предложено разделить между рабочими и фабрикой. В итоге рабочие остались довольны, и после собрания обступили коммунистов, спрашивая, будет ли в ближайшее время повышена зарплата. Забастовка на Прохоровской мануфактуре продолжалась 4 дня, в ней участвовало 7 тыс. человек65. В это время на фабрике Циндель не только сочувствовали бастующим, но даже хотели присоединиться к забастовке, как только получат жалование. На фабрике также говорили, что если прохоровцы добьются увеличения жалования, то и они будут добиваться повышения, вплоть до забастовки66.
Зачастую, вспышка недовольств инициировалась принятием нового колдоговора, закреплявшего величину оплаты на весь срок своего действия. О росте недовольства рабочих на этой почве свидетельствовали следующие цифры: за 4-й квартал 1924 г. из-за задержки зарплаты на предприятиях СССР прошло 7 забастовок, из-за повышения норм и расценок — 16, за два с половиной месяца 1925 г. соответственно 4 и 2667.
70
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
С осени 1924 г. в промышленности была начата кампания по повышению производительности труда и внедрению передовых методов работы, вызвавшая повышение норм выработки и снижение расценок. Наиболее негативная реакция на эти нововведения была отмечена у текстильщиков, которые выступали против введения трех- и че-тырехсторонки (работы на 3-4 станках). Недовольство было связано с тем, что новые повышенные нормы не позволяли им выработать даже прожиточный минимум. К тому же рационализация работы приводила к сокращению «лишних» рабочих. Протест выражался в разных формах. Например, на текстильной фабрике «Рольма» (Ярославль) рабочие пускали станки вхолостую и когда их спрашивали, зачем они это делают, отвечали: «Поднимаем производительность». А на Ликинской фабрике Орехово-Зуевского треста было сорвано собрание, посвященное годовщине смерти Ленина, раздавались призывы к избиению докладчиков и фабкома68. Отказываясь от работы по новой системе, рабочие заявляли, что фабричный режим в настоящее время хуже капиталистического, что на шею рабочих надет хомут. Таким образом, недовольство на экономической почве приобретало политическую окраску. Наращивание производства поставило для предприятий, работавших с наибольшей нагрузкой, и техническую проблему настоятельной необходимости обновлении оборудования и паросиловых установок. К концу 1924 г. действие восстановительного эффекта закончилось. Промышленность уже не могла значительно расширять производство, используя дореволюционный основной капитал; а кампания по повышению производительности труда натолкнулась не только на сопротивление рабочих, но и на затруднения, связанные с устарелостью и изношенностью оборудования.
Конфликты с руководящим составом предприятий
Массовое недовольство рабочих было связано с поведением администрации и специалистов на предприятиях. Обобщая причины конфликтов между подчиненными и руководителями, их можно разделить на три группы: этические, материальные и профессиональные. Это деление очень условно, так как конфликтов, возникавших только по одному из этих направлений, почти не было. Первая группа— конфликты этического характера. Они возникали, главным образом, из-за грубого и заносчивого или, как говорили рабочие, гордого, отношения руководителей, по большей части директоров предприятий, к рабочим. Зачастую малограмотный и не сведущий в
70
Конфликты с руководящим составом предприятий
производстве, но с партийным билетом в кармане, такой руководитель свысока смотрел на серую массу. Рабочие, нередко, называли их барами, а в печати и партийных документах такое поведение коммунистов получило определение — комчванство69.
Партийное руководство прекрасно осознавало опасность отрыва руководящего слоя от трудящихся масс. Не случайно, именно комчванство Ленин назвал на II Всероссийском съезде политпросветов в октябре 1921 г. первым врагом партии70. В подобных случаях ответственность за конфликт возлагалась на администрацию и профсоюз. При этом роль арбитра выполнял не хозяйственный орган, в чьем подчинении находилось предприятие и директор как административное лицо и не профсоюз, а партийные органы. Так, разбирая конфликт на 5-й парусиновой фабрике в Петрограде, райком РКП(б) Петроградского района пришел к выводу, что волынка произошла «благодаря нетактичному подходу к новым тарифным ставкам и не осведомления рабочих заведующего фабрикой». Было принято постановление, привлечь завфабрикой к партийному суду и просить губком обратить внимание на деятельность фракции союза швейников, дискредитирующую деятельность райкома71.
Рабочие выражали недовольство и грубостью милиции, которую администрация привлекала для проведения обысков на проходной. Причем, в ряде случаев эти инциденты доходили до суда. Так, в марте 1922 г. дело о грубости милиционеров разбиралось в нарсуде Наро-Фоминского уезда. Решение суда, оштрафовать обвиняемых на 500 руб., в свою очередь, вызвало недовольство в городской милиции, которая выполняла приказ начальства72.
Еще одним проявлением бюрократизации партии в начале 1920-х гг. явилась малочисленность коммунистов в производстве. По данным партийной переписи 1922 г. только 21% членов партии был занят физическим трудом в промышленности или в сельском хозяйстве, остальные 79% занимали чиновничьи должности. Примерно такое же соотношение приходилось на партийных и непартийных директоров предприятий. По данным, приведенным И.В.Сталиным на XII съезде РКП(б) весной 1923 г., только 29% директоров были коммунистами. На 1 января 1924 г. их насчитывалось 48%, а на 1 сентября 1929 г. уже 93% директоров были членами партии73. Тем не менее, их поведение всегда находилось под особо пристальным вниманием рабочих, а в документах ГПУ, независимо от направленности информации, обязательно отмечалась партийность руководителей.
Резкая нехватка партийных кадров среди руководителей и специалистов возмещалась за счет привлечения в производство и управление старых спецов. Таким образом, в заводоуправлениях оказались
215
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
бывшие владельцы предприятий, члены правлений и управляющие крупными предприятиями. Особенно много их было в легкой промышленности. Например, быв. директор Богородско-Глуховской мануфактуры стал председателем Серпуховского текстильного треста. А директором Богородского управления кожзаводов был назначен бывший владелец товарищества «Равкинд и К°» и таких примеров можно привести немало. В ряде случаев занятие руководящих должностей было связано с заслугами перед новой властью в годы Гражданской войны74. Возвращение на предприятия бывших владельцев рабочие воспринимали по-разному. Отношение к ним, во многом, зависело от того, как шли дела на предприятии. При этом было немало случаев, когда рабочие защищали бывших владельцев от увольнения. Так, например, на заводе «Металлотехник» в Москве рабочие протестовали против решения ревизионной комиссии треста о снятии с должности директора, бывшего владельца завода Иванова. «Рабочие находят в Иванове хорошего специалиста и с уходом его с завода опасаются, как бы не закрылся завод»75, — сообщал в декабре 1924 г. уполномоченный ОГПУ Бауманского района. Однако, как только Иванов приобрел автомобиль за заводские деньги, стал раздаваться ропот недовольства.
На негативное восприятие бывших капиталистов рабочих нацеливала, прежде всего, активная пропагандистская кампания, проводившаяся агитаторами и печатью. Определенную роль играли также старые обиды. К тому же в связи с переходом к нэпу рабочие стали опасаться, что капиталисты снова возьмут власть в свои руки. Поэтому на ряде предприятий отмечалось недовольство тем, что капиталисты «заправляют» в правлениях трестов.
К группе конфликтов материального характера можно отнести проявления недовольств из-за значительного разрыва в материальном обеспечении администрации и рабочих. Негативный настрой особенно обострялся во время задержек зарплаты. Формировавшийся разрыв между руководителями и подчиненными был отражением в новых условиях того явления, которое в эпоху военного коммунизма называлось конфликтом между «верхами» и «низами». В период нэпа он только усилился. Привилегированное положение руководства выражалось в получении тантьем, обеспечении их улучшенными пайками через спецраспределители, в предоставлении дополнительных отпусков.
Большое раздражение вызывал жилищный вопрос, остро стоявший на протяжении 1920-х гг. Не имея никакого жилья, рабочие ночевали на вокзалах, кочевали по знакомым. Число бездомных, нередко, превышало половину рабочих кадров предприятия. Даже
71
Конфликты с руководящим составом предприятий
в докладах районных уполномоченных МПО ОГПУ за 1924 г. отмечалось, что в связи с плохими жилищными условиями рабочие приходят на работу измученными и по этой причине не участвуют в общественной работе. В то же время руководящие работники жили совершенно в других условиях, имея право даже на дополнительную площадь. Хорошо усвоив пропагандистские клише о приоритете рабочих в советском государстве и идеологию равенства, которая на низовом уровне воспринималась исключительно как имущественное равенство, рабочие относились к этим различиям, как к вопиющей несправедливости и ущемлению своих прав. Укоренение эгалитаризма в их сознании приводило, в том числе, и к недовольству лучшим положением техников, инженеров и других специалистов. Это недовольство проявлялось по самым разным поводам. Например, сильное недовольство среди рабочих наблюдалось в связи с кампанией 1924 г. по реализации жилищно-строительного займа. Таким путем предполагалось снизить остроту жилищного кризиса. По поводу займа велись такие разговоры: «что советское правительство втягивает рабочих, чтобы они из своего скудного заработка строили себе жилища, а спецам, которые были даже против Октябрьской революции предоставляется возможность, жить широко (с добавочной площадью) в готовых домах, не затрачивая на жилстроительство ни одной копейки из своего более высокого заработка; и что когда РКП бывает трудно, то прибегают за помощью к рабочим, а как улучшить материальное положение, то в первую очередь улучшается спецам»76.
Однако эти представления не соответствовали действительному положению большинства спецов, уровень жизни которых существенно понизился после революции. Как раз в первой половине 1920-х годов в ходе развернувшейся кампании по борьбе со взяточничеством в судебные органы поступали многочисленные дела по фактам взяточничества среди специалистов. Они свидетельствовали о назревшей необходимости реального повышения оплаты их труда и отхода от принципа уравнительности. Приведем лишь два примера, характеризующих материальную сторону жизни высококвалифицированных инженеров до революции и в советское время. Так, Н.М.Путинцев, арестованный по делу Ленинградского военного порта, до революции получал в должности старшего инженера-строителя в Кронштадте около 500 рублей. Плюс к этому заработку он имел еще частную практику по составлению проектов, экспертиз и т.п. После революции его материальное положение катастрофически ухудшилось. До 1 ноября 1924 г. он, занимая должность начальника строительной части, получал всего лишь 70 руб. 50 коп. в
217
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
то время как ставка рабочего-строителя равнялась 2,73 в день или 56 руб. в месяц. При этом рабочий довольно часто получал дополнительно за сверхсрочную и сдельную работу. А инженеры стройчасти были вынуждены выполнять всю главную работу, составление смет, инженерные расчеты, дома, в основном по ночам и без дополнительной оплаты. При этом еще необходимо учитывать и разницу в расходах на одежду и культурные запросы.
Корабельный инженер С.В.Животов, арестованный также по делу ЛВП, указал в анкете, что до революции его доход составлял около 300 руб. «Хватало на жизнь с избытком. Жил с семьей в Гельсингфорсе, имел возможность держать квартиру из четырех комнат с полной обстановкой. Никаких посторонних доходов не имел77». В 1917-1920 гг. он находился на Волжско-Камском фронте, кочевал вместе с семьей, жил за счет своего пайка и за счет того, что удавалось обменять в деревне. В 1921-1922 гг. получал мизерное жалование, работая в порту. Но главным средством существования в эти годы был паек, который Животов получал в качестве консультанта в Стройсвири и Судоподъеме. Когда же началась кампания по борьбе со взяточничеством и было запрещено совместительство, у него остался единственный источник дохода — работа в порту. В 1924 г. его жалование увеличилось до 110 руб., причем, «в начале 1924 г. получал жалование совзнаками и не по курсу дня». При этом семья Животова насчитывала 5 человек, да еще в Одессе жили старые родители. Его отец, не смотря на возраст, работал на железной дороге, получая всего 40 руб., а к 70 годам его уволили, назначив пенсию в 12 руб. 50 коп. «Как будет жить дальше, не знаю», — завершал свой ответ о материальном положении на момент ареста Животов. Примечательно, что С.А.Мессинг, комментируя в личном письме Дзержинскому эти данные и, в частности, о повышении зарплаты в 1924 г., привел известный ему факт, когда повышение зарплаты, наоборот, могло ухудшить материальное положение: «В Севзаплесе есть крупный спец, наш осведомитель, который отказался от оклада в 200 руб., а получает 189 руб., так как это ему выгоднее. Оклад в 200 руб. требует большого отчисления налогов, квартплаты и т.п.»78
Причиной недовольств могли послужить и нарушения администрацией законодательства: прием на работу без направления биржи труда, прием ближайших родственников. Рабочие остро реагировали и на проявления протекционизма по национальному признаку, когда директор, еврей, армянин или латыш, отбирал на руководящие должности людей той же национальности. В то же время, если руководитель предприятия пользовался авторитетом у
71
Конфликты с руководящим составом предприятий
рабочих, для них не имело значения беспартийный он или коммунист, а его замена вызывала недовольство, которое могло вылиться в остановку работы.
Угрожая прекращением работы, рабочие категорически возражали против перевода на их предприятия работников с плохой репутацией. Так, в Пресненский трамвайный парк должны были перевести мастера, уволенного за халатность и не пользовавшегося авторитетом среди рабочих. К тому же в газете «Рабочая Москва» о нем была напечатана критическая заметка. Поэтому, когда о готовящемся переводе стало известно в Пресненском парке, рабочие пригрозили забастовкой, если к их мнению не прислушаются79. А на заводе им. Ильича (быв. Михельсон) недовольство было вызвано тем, что директор принял на работу «спеца по коммерческой части», которого на прежней работе за грубость вывезли на тачке80. Также активно рабочие отстаивали своих товарищей, если считали их увольнение несправедливым. К авторитету рабочей общественности прибегали и заводские служащие. Например, технический персонал Кабельно-прокатного завода быв. Алексеева-Шамшина выступил против увольнения одного из механиков. Свой конфликт с заводоуправлением техники вынесли на делегатское собрание рабочих, на котором заводоуправление разъяснило свои действия, и конфликт был улажен81. А на заводе минеральных вод быв. Калинкина к рабочим за помощью обратилась кассир. Ее должны были уволить как родственницу директора в соответствии с декретом, запрещавшим совместную службу родственников. Рассчитывая на особый социальный статус рабочих, она составила к ним обращение с просьбой, оставить на заводе, и собрала 50 подписей под ним. Затем рабочие, поддержавшие просьбу, потребовали созыва общего собрания, но профсоюз им отказал. Тогда они обратились в завком. И даже после разъяснений завкома о незаконности оставления кассира на заводе, рабочие остались недовольны82.
Протесты против принятия на работу новых людей имели и политический аспект. Немалое количество рабочих в 1918-1920-е гг. были уволены за «политику», в том числе и в результате локаутов. Часть из них через определенное время возвращались на свои заводы, многие устраивались и на другие предприятия. Большое значение при приеме имела позиция партъячеек. Однако и беспартийные рабочие далеко не всегда приветствовали такое пополнение своих рядов. На некоторых предприятиях высказывались недовольства, если заводоуправление принимало на работу тех, кто ранее увольнялся за антисоветские выступления на собраниях. Однако подобные настроения могли противоречить политической направленности последующих
219
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
действий на предприятии. Например, на кондитерской фабрике быв. Абрикосова в начале марта 1922 г. было зафиксировано недовольство по этой причине83. Однако вскоре на фабрике состоялась забастовка из-за снятия иконы, которая там находилась еще с дореволюционных времен. Дело в том, что иконы различных святых висели в производственных помещениях всех фабрик и заводов, в зависимости от того, покровителями каких ремесел они считались. А во время проведения кампании по изъятию церковных ценностей произошло массовое изъятие, в том числе, и заводских икон. Причем, оно проходило в большинстве случаев без серьезных конфликтов с рабочими. И только на фабрике быв. Абрикосова, как отмечалось ГПУ, прошла единственная забастовка, связанная с проведением кампании84. Она расценивалась как политическая, а значит, антисоветская. В итоге рабочие добились, что икона осталась на фабрике.
Таким образом, в первом случае рабочие выступили как сторонники политики советской власти, а во втором — как противники. В действительности, истину следует искать где-то посередине. Прежде всего, ни первый, ни второй факты не являются безусловным свидетельством наличия выраженной политической позиции рабочих. Вполне возможно, что в данном случае негативное отношение к принимаемому на фабрику быв. Абрикосова сложилось под влиянием нескольких причин. Среди них могли быть и личная неприязнь, и опасение конкуренции с более квалифицированным работником, и стремление застраховаться от грядущих сокращений, продемонстрировав «просоветскую» позицию, и другие причины. При этом истинные мотивы маскировались под принятые в те годы политические клише. Как показывают исследования последних лет, население очень быстро усвоило и пользовалось в своих целях политической риторикой власти85. В пользу этой версии говорит также существовавшая практика приема рабочих, при которой нежелательные элементы сразу же отсекались комъячейкой, и рабочему коллективу уже не о чем было спорить. Что же касается прорелигиозной забастовки, то здесь вполне вероятна недоработка фабричной администрации, которая, скорее всего, не учла настроения рабочих. Возможно, забастовок на этой почве могло быть больше, если бы не осторожное поведение конкретных руководителей. Так, в информсводке о политическом и хозяйственном состоянии г. Москвы и губернии за 13 января 1923 г. сообщалось о таком случае: «В Сокольническом районе. На фабрике тонких сукон быв. Гинзбурга во всех отделениях до сих пор имеются иконы. Директором фабрики (коммунист) попыток к снятию икон не делалось. Рабочие фабрики настроены религиозно. Рабочих 147 человек»86.
72
Конфликты с руководящим составом предприятий
К третьей группе можно отнести конфликты на почве непрофессионализма руководителей и их действий по производственным вопросам. Сюда относятся недовольства, связанные с некомпетентностью руководства, проявлением бесхозяйственности. Рабочие также ставили им в вину неэффективную организацию производства, приводившую к убыточности, а, нередко, и к закрытию предприятия. Так, например, только один завод «Красный луч» Селикаттреста (Псковская губ.) за весенние месяцы 1922 г. понес убыток в 60 млрд руб.87
Немало конфликтов возникало из-за усиления трудовой дисциплины, введения без согласования с профсоюзом повышенных норм выработки, предпринимавшихся рядом директоров. Так, на мельнице № 1 в Сокольниках рабочие выражали недовольство слишком суровым режимом, введенным директором. По его распоряжению малейшие проступки карались штрафами и выговорами. При этом особое недовольство рабочих вызывалось тем, что информация о наказаниях вывешивалась не только на территории мельницы, но и снаружи. И каждый прохожий мог читать фамилии нарушителей88. В подобных случаях рабочие, как правило, выражали свой гнев старым способом, применявшимся еще в дореволюционное время, — вывозили директора на тачке за пределы завода. Однако, чаще всего они ограничивались угрозами. Например, на Государственном красильном заводе Фарбверке из-за строгостей, введенных директором Муриным (быв. членом РКП), рабочие пригрозили вывезти его на тачке. Такое же настроение весной 1923 г. отмечалось и на ткацко-отде-лочной фабрике быв. Бутикова из-за грубого обращения красного директора с рабочими89. Применялся и другой способ укрощения начальников-грубиянов, с помощью общественности. Рабочие обращались в завком с требованием, сместить директора, созывали общезаводские собрания.
В случаях самовольного повышения заводоуправлением норм на стороне протестующих, как правило, выступали местные органы профсоюзов, так как установка норм выработки находилась исключительно в их компетенции. В такой ситуации расценочно-кон-фликтная комиссия отменяла распоряжение директора90. Однако, довольно часто профорганы не поддерживали требований рабочих. В связи с этим рабочие высказывали недовольства и говорили, что профсоюзы не защищают их интересы. В свою очередь и профработников низового звена зачастую неодобрительно отзывались о деятельности ВЦСПС. Нередко, их разногласия выплескивались на съездах профсоюзов. Вот что, например, сообщало ГПУ о съезде профсоюзов Череповецкой губ. (июнь 1922 г.): «Состоялся губерн-
221
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
ский съезд профсоюзов, который прошел при ненормальных условиях, замечено болезненное течение среди коммунистов-профессионалистов. В прениях последние нападали на президиум губпроф-совета за проведение последним постановления ВЦИКа и ВЦСПС, что было очень на руку беспартийным. Под давлением губкома в порядке партийной дисциплины указанная группа голосовала за резолюцию бюро фракции, но огласила декларацию, что подчиняется насилию91. В Белозерске по этой же причине чуть не сорвалась конференция профсоюза работников водного транспорта, но фракция РКП не допустила этого.
Отношение к коммунистам
Недовольство властью рабочие зачастую переносили на рядовых коммунистов, а администрация в отношениях с рабочими проводила тактику обмана и обещаний, тянувшихся из месяца в месяц. О том, как в реальной жизни происходила выдача долгожданной зарплаты, правдиво показано в одном из газетных очерков: «Кое-где зашумели машины. Остальные молчат. Сидят работницы и не начинают работу. Не хотят работать — нет получки. «В чем дело, товарищи? Будет получка». «Врете вы все, врете». Коммунистов удалось убедить. Начали работать. Но не надолго. Снова шум, гам. «Кончай работу!» — несется по мастерской. Все больше и больше волнуются работницы. «Кончай работу!» — несется сзади и докатывается до дверей. «Если денег не будет — мы вас растерзаем!» — кричат коммунисткам. — «Кончай работу!» Работа всюду прекращается. Приходит управляющий и спокойно говорит, что деньги сегодня будут. «Врешь, вы всегда и все врете, — кричат ему со всех сторон. — Подавай заведующего». Коммунистки говорят, что он за деньгами поехал. «Врете, он по двору пошел. Растерзаем, в Москву-реку бросим!» — кричат работницы. Только после нескольких часов скандала и когда половина работающих покинула мастерские, была выдана часть денег за давние времена, потому что не платят уже давно»92.
Однако настроение рабочих быстро менялось. Достаточно было выплатить хотя бы часть многомесячной задолжности по зарплате или выдать подарки к юбилею Октября, чтобы восстановить положительное отношение к власти. «Отношение рабочих зависит всецело от материального и продовольственного положения и пока рабочие снабжаются удовлетворительно, отношение их более или менее хорошее... Отношение рабочих недружелюбное благодаря тому, что многие рабочие видят, что партийные более или менее
72
Отношение к коммунистам
ответственные работники живут в более или менее лучших условиях, чем они. Рабочие винят в своем положении коммунистов, чем и создают атмосферу невозможности работать среди таковых для рядовых членов РКП ... Рабочие в новой экономической политике видят провал и отход от коммунистической линии и говорят, что мы идем к старому», — сообщалось руководству ГПУ9'.
Еще весной 1921 г. во многом под влиянием психологического удара, нанесенного Кронштадскими событиями, было принято постановление ЦК РКП(б) о регистрации всех коммунистов, совершивших преступление или арестовывавшихся. О том, в каком направлении предполагалось вести эту работу в ВЧК, свидетельствует записка Дзержинского начальнику юридического отдела Филлеру от 24 марта 1921 г. В ней, в частности, говорилось: «Необходимо у нас не только централизовать эти сведения, но и изучать и делать выводы и вносить в ЦК предложения. Подумайте об этом — выработайте проект для внесения в ЦК на утверждение. Кронштадские события показали, какая измена гнездиться у нас же в партии. Это дело серьезное и надо над этим подумать и принять меры»9'1. Вскоре негласное наблюдение было установлено и над коммунистами, исключенными по разным причинам, в том числе и во время партийных чисток, и выбывшими из членов партии. Информация об их поведении периодически докладывалась по запросам партийных органов. Так, один из таких запросов поступил в МГО ГПУ 28 июля 1922 г. из Московского комитета партии (№ 8016). В ответ на него был составлен список на 21 бывшего коммуниста, в котором содержались биографические данные, место жительства и работы и компрометирующие факты. Рассмотрим информацию списка с точки зрения характера тех поступков, которые ставились в вину объектам наблюдения. Прежде всего, отмечалось отрицательное отношение к кампаниям по изъятию церковных ценностей и помощи голодающим, к процессу над правыми эсерами, отрицательное отношение к нэпу и связи с меньшевиками и эсерами. Например, в списке приведена подробная характеристика на рабочего Мастерской противогазов — секретаря завкома Е.Н.Алексеева, который вступил в РКП (б) в 1921 г., а через два месяца вышел. В беседе с одним из товарищей, по всей видимости с информатором ГПУ, о процессе над правыми эсерами он говорил, что партию эсеров в целом не считает виновной, а если что-то и сделано, то ее отдельными членами, которые и должны ответить за себя. Со слов Алексеева также сообщалось, что большинство членов эсеровского ЦК он знал лично, в том числе А.Р.Гоца с 1903 г. Однако, несмотря на личные связи с видными эсерами, в списке было указано, что Алексеев — меньшевистских взгля
223
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
дов, ведет себя очень тонко, на собраниях осторожен, ведет беседы с сотрудниками и пользуется у них популярностью.
Примечательно, что в список попали сразу трое рабочих завода «Мотор». Один из них — рабочий Г.Ф.Эрист работал на заводе с 1914 г. Вступив в партию в 1917 г., он выбыл затем из-за неуплаты членских взносов и невыполнения партийных поручений. В вину ему ставилась поддержка председателя завкома завода, как сообщалось, меньшевика. Последний якобы использовал Эриста для проведения агитации среди рабочих; также сообщалось, что «при всякой ошибке, допущенной членами РКП (б), старается раздуть и доказать, что вся партия ни к черту не годится»95. Слесарь Ф.С.Котов работал на «Моторе» с 1920 г. Будучи коммунистом он воевал военкомом на Южном фронте, а затем по неизвестным причинам вышел из партии. На заводском собрании, на котором была отклонена резолюция комъячейки по процессу правых эсеров, Котов выступал против ее принятия. Третий представитель завода «Мотор», работавший на нем с 1915 г., попал в «черный» список совсем по другим причинам. Он был «выброшен из партии» за пьянство и кражу лампочек. А затем в мае 1922 г. был уволен за кражу и отдан под суд. При этом, как отмечалось, — хороший оратор на собраниях и горлопан.
Однако характеристика прегрешений большинства лиц, включенных в данный список, содержала не конкретные факты, а оценки, за которыми, скорее всего, скрывались пристрастность или случайно оброненное слово: «старается подорвать линию РКП», «ведет антисоветскую агитацию среди рабочей массы», «во время выступления коммунистов старался будировать массу криками: «Долой!» и т.п.96 Единственным в списке, кто получил положительную характеристику, являлся председатель Химосновы Н.Ф.Карцев. О нем было написано, что он всюду проводит коммунистическую линию, несмотря на то, что не является членом партии по неизвестной причине. Таким образом, собрания рабочих, являвшиеся важной частью трудового процесса, поведение рабочих, их разговоры и публичные выступления любого характера, прежде всего критического, находились под постоянным наблюдением. В своем подавляющем большинстве рабочие, по различным причинам оказавшиеся вне партии, не были ее идейными врагами, но, попав однажды по формальным признакам в поле зрения ГПУ, они уже не могли отделаться от его контроля.
Активность рабочих на общих собраниях, в том числе и в связи с колдоговорами, оценивалась весьма негативно не только органами ГПУ, но и администрацией предприятия и партячекой, т.к. могла привести к принятию нежелательных поправок в проекте колдого-вора или к конфликту вплоть до забастовки. От таких рабочих избав
72
Отношение к коммунистам
лялись в первую очередь в ходе кампаний по сокращению штатов. Отстаивание своих требований в колдоговорах также приводили к конфликтам с администрацией и профсоюзами. Не редкостью были протесты рабочих и в связи с затягиванием заключения новых договоров. Только за 1923/24 г. при их заключении было зафиксировано 1973 конфликта, 83,2% которых были связаны с зарплатой. В последующие годы рост конфликтов на почве колодоговоров только возрастал, увеличившись к 1926 г. в 3 раза97.
Дальнейшее развитие забастовочной борьбы, в том числе и под влиянием новых партийных группировок не могли не беспокоить большевистское руководство. К тому же ряды бывших коммунистов продолжали увеличиваться. Реагируя на эти угрозы, 8 мая 1923 г. ЦК был утвержден секретный циркуляр губкомам и обкомам партии «Об отношении к исключенным и добровольно вышедшим из партии» за подписью секретаря ЦК В.М.Молотова. В его преамбуле говорилось, что в ЦК имеются материалы о группах из бывших членов партии, проявляющих враждебность к партии и советской власти. «Нередко сохраняют старые связи, выдвигают «левые» лозунги и т.п., прямо или косвенно борются против политики РКП, блокируются с меньшевиками и эсерами и являются в большинстве случаев зачинщиками и организаторами разных волынок на фабриках и заводах»98, — констатировалось в циркуляре. Местным парторганам предписывалось внимательно следить за их выступлениями, разоблачать и дискредитировать их в глазах рабочих масс.
Одновременно были предприняты новые гонения против единственной существовавшей антибольшевистской партии, которая еще имела нелегальные региональные организации и сохранила кое-где связи с рабочими. В отличие от эсеров, которые после процесса над правыми эсерами стали публично открещиваться от своей партии и вступать в РКП (б), меньшевики в это время еще входили в завкомы и на некоторых предприятиях, преимущественно полиграфической промышленности, существовали их партийные ячейки. Еще в 1919 г. было принято решение об удалении членов меньшевистской партии из аппарата управления. В ответ в ЦК РКП(б) было направлено коллективное письмо ответственных работников-членов РСДРП с протестом против недоверия к ним. Письмо было подписано, в том числе, и видным экономистом С.Г.Струмилиным. Массовые аресты среди членов обеих партий были санкционированы и в связи с Кронштадскими событиями. Они проводились в соответствии с «совершенно секретным приказом» ВЧК № 52 от 28 февраля 1921 г. Приказом предлагалось «изъять активных эсеров, меньшевиков и анархистов, работающих на заводах и призывающих к забастовкам,
15 — 3736
225
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
выступлениям и демонстрациям»99. При этом в отношении рабочих предписывалось принимать репрессивные меры только при наличии конкретных данных. Массовые аресты проводились и в январе 1922 г. В результате 44 меньшевика оказались в Бутырской тюрьме, а по московским предприятиям были разбросаны воззвания ЦК и МК РСДРП с призывом требовать их освобождения.
Новое наступление на партию меньшевиков, предпринятое в середине 1923 г., было связано также с поддержкой последними оппозиционных группировок внутри большевистской партии, группы Г.И.Мясникова и «Рабочей Правды». В специальных материалах для агитаторов предписывалось характеризовать меньшевиков в устной и печатной пропаганде как «ничтожную группу интеллигентствую-щих политиканов», совершенно оторванных от рабочего класса» и как «партию прямой капиталистической реставрации». Секретным циркуляром ЦК «о мерах борьбы с меньшевиками» от 4 июня 1923 г. указывалось на необходимость срочного удаления меньшевиков не только из всех органов управления, но, в первую очередь, из трестов, охватывавших крупные предприятия, профсоюзов, страховых органов и потребительской кооперации. В качестве характерных моментов внутренней политики РСДРП отмечалось стремление превратить профсоюзы в организацию борьбы рабочих с советской властью и госпромышленностью, провоцирование рабочих на предъявление неисполнимых требований, натравливание их на администрацию и комъячейки. В связи с этим парткомам предписывалось обратить особое внимание на состав комъячеек фабрик, заводов и на транспорте. Специальным пунктом инструкции в очередной раз обращалось внимание на обязанность членов партии под угрозой строжайшей партийной ответственности сотрудничать с органами ГПУ100.
Таким образом, именно в этот период начала формироваться практика, ставшая нормой в последующие десятилетия: когда одновременно с увольнением с работы коммуниста исключали из партии и наоборот101. Это было средством борьбы за единство партийных рядов и авторитет в массах. В тоже время страх расстаться с партбилетом и тем самым потерять свой особый социальный статус, а вместе с ним и различные привилегии, являлся мощным трудовым стимулом для многих коммунистов в различных эшелонах власти и управления. Героизированное воплощение этой дилеммы — сдать объект, построить плотину, засеять и убрать урожай и т.п. в немыслимые сроки, без техники, без необходимого количества людей или «положить партбилет на стол» — неоднократно и убедительно показано в советском кинематографе, служившем эффективным орудием идеологической обработки населения. При этом «за кадром» под грифом «совершенно
226
Отношение к коммунистам
секретно» оставался другой вариант поведения коммунистов, как правило, исполнителей, занимавших скромные должности, которые в борьбе между партийным долгом и собственной совестью не видели для себя иного выхода из подобных ситуаций, кроме смерти. Так, самоубийствами местных партработников сопровождалось проведение хлебозаготовок и коллективизации102.
Некоторая часть конфликтов была связана с изменением традиционного для рабочих уклада жизни. Как и в дореволюционное время, они отмечали религиозные праздники Пасху, Рождество и др. и не работали в эти дни целыми цехами. В большинстве случаев невыход в эти дни подлежал отработке. Однако, на некоторых предприятиях администрация не соглашалась останавливать производство, что приводило к конфликтам с рабочими. Как правило, накануне религиозных праздников на заводах, несмотря на проведение официальной антицерковной кампании, как и в предшествующие годы, выдавались авансы и праздничные продукты. Нарушение такого порядка также влекло за собой негативную реакцию рабочих. В ряде случаев в основе конфликта с администрацией могло быть и нежелание отмечать новый год по новому стилю.
Недовольство части рабочих, носившее политический характер, было связано с проводившейся в 1922 г. кампанией по изъятию церковных ценностей. Хотя по сообщениям ГПУ рабочие в целом относились к этой кампании безразлично, но на ряде предприятий были протесты вплоть до объявления забастовок в связи с изъятием икон, находившихся в цехах.
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
Главная роль в разрешении конфликтных ситуаций, роль посредника между рабочими и государством была возложена на профсоюзы. Они должны были в условиях нэпа заслонить собой большевистскую власть от критики и взрывов отчаяния трудящихся. Нарастание забастовочной борьбы, в первую очередь, в госсекторе промышленности, заставляло профсоюзы задумываться о стратегии поведения в этих условиях. Не отрицая значения убеждения и воспитания, они как участники госмеханизма, не могли отказаться от методов нажима и принуждения.
Впервые задачи профсоюзов в связи с забастовочной борьбой были обсуждены на 5 Всероссийском съезде металлистов в марте 1922 г. Выступая на съезде, председатель ЦК союза Лепсе заявил,
15*
72
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
что надо вести работу так, «чтобы стачек на госпредприятиях не было... Это можно достигнуть только, если поближе подойдем к массам, будем учитывать их повседневные нужды и сумеем принять все меры, чтобы этого не было»10''. Он также говорил о принципиальной разнице между стачкой на частном предприятии и на государственном. Если первая является проявлением классовой борьбы, то на госпредприятии профсоюз ведет борьбу против ставленника госвласти, который своими действиями вызвал конфликт с рабочими. Таким образом наряду с борьбой рабочего класса в целом была провозглашена возможность и необходимость экономической борьбы отдельных групп рабочих. В этом же направлении отношение профсоюзов к стачечной борьбе было зафиксировано чуть позже в резолюции XI съезда партии «Роль и задачи профсоюзов в условиях новой экономической политики».
В реальной жизни, как показывают данные ГПУ, подавляющее большинство забастовок проходили, во-первых, на госпредприятиях и, во-вторых, без согласия профсоюзов. Так, например, все забастовки, объявленные в госсекторе СССР в январе 1924 г., прошли без поддержки профсоюзов. Среди них 22 были объявлены из-за задержки зарплаты и 6 — из-за низких ставок. В то же время под руководством профсоюза прошли двухнедельные забастовки на концессионном лесозаводе в Архангельской губ. и на сданном в аренду Чудновском цементном заводе. В первом случае причиной забастовки было недовольство низкими ставками, а во втором — задержка зарплаты104.
В ходе забастовок параллельно с переговорным процессом всегда шло выявление зачинщиков, инициаторов, которые, как правило, арестовывались органами ГПУ. На них навешивались политические ярлыки антисоветских, находящихся под влиянием меньшевиков или эсеров элементов. Тем самым конфликтам исключительно социально-трудового характера придавалась политическая окраска. Так, в течение октября 1922 г. продолжались забастовки среди московских печатников и почтово-телеграфных служащих. В качестве побудительной причины столь массовых и длительных протестов указывалось на влияние антисоветских элементов105. При этом аргументом в пользу такой точки зрения ГПУ служил всего лишь тот факт, что на общем собрании почтово-телеграфных служащих за резолюцию коммунистов голосовало только несколько человек из тысячи.
Проявляя солидарность, рабочие в ряде случаев пытались освободить своих арестованных товарищей. Одним из многочисленных примеров подобной ситуации явилась забастовка в октябре 1923 г. горнорабочих Парамоновского рудника в Донбассе. Объединившись с рабочими других рудников, по которым также
72
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
прокатилась волна забастовок экономического характера (из-за несвоевременной выдачи зарплаты, выдачи облигаций золотого займа, высоких цен в кооперативах и по ряду других причин), они двинулись 2 ноября 1923 г. в г. Шахты. Там пятитысячная толпа рабочих потребовала освобождения арестованного зачинщика забастовки, как указано в сообщении ГПУ, быв. члена РКП. Напуганные власти привлекли для дополнительной охраны места заключения ЧОН и милицию106. В ряде случаев местные власти пытались остановить забастовки, угрожая применить оружие. Так, осенью 1923 г. в связи с забастовкой трех тысяч рабочих рудника «Мировая коммуна» Донской обл., требовавших всего на всего полностью выплатить жалование, предрайкома выступил с угрозой выставить против бастующих пулемет. Такое заявление еще больше озлобило рабочих107.
Развитие конфликтных ситуаций проходило далеко не всегда только путем переговоров. Распространенным способом ликвидации забастовок в начале 1920-х гг. являлось объявление локаута, хотя это слово по идеологическим причинам, чтобы не давать повода к аналогиям с действиями капиталистов, не употреблялось ни в документах этого периода, ни в советской историографии. Однако в дореволюционных работах Ленина и других деятелей социал-демократии тема локаутов звучала неоднократно, прежде всего, в связи с тактикой партии в стачечном движении в периоды революционного подъема. Впервые значение локаутов как катализаторов рабочего движения было признано на Краковском совещании ЦК РСДРП с партийными работниками в конце 1912 — начале 1913 г. Большевики рассматривали их как неизбежное явление капиталистического общества, которое порождается стачечной борьбой рабочих и, в свою очередь, обостряет ее. И только благодаря отпору рабочих нажиму капиталистов им удается отстоять сколько-нибудь сносный уровень жизни. Анализируя марксистскую тактику рабочего движения, Ленин писал о необходимости умелого соединения наступательных и оборонительных действий масс, которые вместе приведут к обострению классового конфликта. Обращаясь к российской специфике стачечной борьбы, он отмечал, что в отличие от Европы в России отсутствует такой важное условие забастовочной борьбы как политическая свобода. При этом в статье «О формах рабочего движения (Локаут и марксистская тактика)», опубликованной в апреле 1914 г. в легальной печати, он особо акцентировал роль профсоюзов, которые, привлекая все большие массы к организованной борьбе, делают отпор рабочих более планомерным и систематическим108. Деятели профсоюз
229
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
ного движения также анализировали тактику ответных действий на локауты109.
Словесной маскировкой локаута в период нэпа стал эвфемизм перерегистрация. Однако изменения коснулись не только самого названия. Став во главе нового государства, большевики перестали признавать за рабочими право на отстаивание своих экономических интересов путем забастовок. Резко изменилась и позиция профсоюзов, которые из многопартийной общественной организации превратились в часть государственной машины. В их лице рабочие потеряли организующее начало и возможность консолидировано отстаивать свои интересы. А оппозиционные политические партии уже не имели организационных возможностей, доживая свои последние дни. Видимо, поэтому забастовки стали носить локальный характер, так как, несмотря на общность целей, не стало механизма организации рабочей солидарности. В связи с этим изменились и масштабы локаутов. Например, в марте 1914 г., в Петербурге под руководством РКП(б) прошли многочисленные стачки протеста в связи с массовым отравлением работниц фабрики «Треугольник». В ответ владельцы фабрик и заводов объявили локаут и за один день были уволены 70 тыс. человек. Считая, что в условиях локаута объявлять массовую политическую стачку нецелесообразно, «Правда» призвала рабочих к другим формам борьбы — к массовым митингам и демонстрациям. В результате 4 апреля 1914 г. прошла массовая демонстрация, приуроченная ко второй годовщине Ленского расстрела.
Локауты по-советски не достигали и не могли достичь столь крупных масштабов, так как забастовки проходили на отдельных предприятиях. У рабочих не было объединяющих организаций, таких как дореволюционные профсоюзы или противостоящие режиму партии, которые бы возглавили и скоординировали акции протеста. А механизм локаута-перерегистрации остался прежним. Во время перерегистрации все рабочие объявлялись уволенными, а специальная комиссия с участием сотрудников ГПУ производила набор заново, отсеивая «неблагонадежных». При этом увольнялись не только организаторы и активные участники забастовок, но и те из рабочих, кто выступал на собраниях с критикой организации производства или высказывал претензии к работе заводоуправления. Любое высказывание рассматривалось исключительно в политическом аспекте. А голосование против резолюций комъячейки на общих собраниях воспринималось властью как наиболее очевидный показатель антисоветской настроенности рабочих в целом. Хотя в действительности за подобными фактами зачастую стояли не по
75
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
литические взгляды, а протест против тяжелого материального положения.
В 1921-1923 гг. локауты применялись довольно часто. Решения об увольнении забастовщиков в первое время принимали комъячейки, а затем, все чаще, низовые органы отраслевого профсоюза — фабзавкомы, а тресты и губотделы соответствующего профсоюза его утверждали. Иногда было достаточно пригрозить локаутом, чтобы рабочие возобновили работу. Таким образом, например, была прекращена забастовка на суконной фабрике быв. Каштанова Серпуховского района. Она началась 8 февраля 1922 г. и рабочие упорно отстаивали свои требования. Однако, когда было принято постановление об увольнениях, то рабочие, не дожидаясь его исполнения, возобновили 13 февраля работу110. Такое поведение было вполне закономерно. Рабочие боялись потерять работу в условиях безработицы, быть высланными, оказаться под контролем ГПУ и в «черных списках». В качестве наказания за участие в забастовке мог последовать также перевод на нижеоплачиваемую должность и потеря в заработке. К тому же немалая их часть вовлекалась в трудовые конфликты помимо своей воли, не имея возможности идти против течения. И оказавшись перед угрозой наказания, они не только охотно возвращались к работе, но и выражали недовольство забастовщиками. Такие настроения рабочих не только фиксировались информаторами ГПУ, но и находили отражение в печати. В частности, довольно точное представление о разговорах на эту тему дает одна из зарисовок заводской жизни, опубликованная в «Петроградской правде»: «Наделали мы себе канители; вот идет перерегистрация; работал несколько лет, а теперь изволь идти, куда тебя назначат. Но это все еще ничего, а вдруг в шахты отправят, в такую даль очень бы не хотелось. Работали бы без волынок, так этого и не случилось, не слушали провокаторов, то и работали бы на месте. А то они накричали, а мы должны за них страдать из-за своей неосторожности»111. Конечно, эта публикация появилась не случайно и служила одним из средств антизабастовочной пропаганды.
При этом определенная часть рабочих, как показывают источники, все же не испытывала деморализации после увольнений на своем предприятии и даже пыталась повлиять на судьбу уволенных. Формой их действий являлось обращение в вышестоящие профсоюзные органы за разъяснением причин увольнения. Маловероятно, чтобы рабочие не понимали, за что увольняют их товарищей, но таким образом соблюдался определенный ритуал демонстрации зако-нопослушания. Распространенным способом самозащиты рабочих,
231
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
в том числе, и в связи с увольнениями, было также их обращение к председателю ВЦИК М.И.Калинину. Это был единственный член правительства, к которому неизменно апеллировали в конфликтных ситуациях и соглашались с его решениями. В качестве примера приведем действия рабочих мастерских депо станции Москва Киево-Воронежской железной дороги. В депо наблюдались «повышенные настроения» из-за увольнения 10 рабочих, как отмечалось в сводке МГО ГПУ, «будирующего элемента». В этой связи 16 ноября 1922 г. состоялось общее собрание в депо, на котором был пущен подписной лист, адресованный учкпрофсожу. В листе, под которым подписались 40 чел., рабочие требовали разъяснить причины увольнения своих товарищей. Затем, по всей видимости, последовал ответ, не удовлетворивший рабочих. Поэтому 18 ноября они решили, направить делегацию к Калинину с жалобой на свою администрацию, дор- и учкпрофсож, допустивших незаконные, по мнению рабочих, увольнения112.
Очень большое значение придавалось также участию рабочих в санкционированных сверху митингах и демонстрациях протеста, которые проводились по самым разным поводам. Особенно подробно ГПУ сообщало об участии рабочих в демонстрациях 1 мая и 7 ноября и на этой основе делались выводы об отношении к компартии и советской власти.
Осенью 1922 г. в рамках кампании по борьбе со взяточничеством активизировалась работа по пересмотру кадрового состава учреждений и чистке госаппарата. Механизм этой работы был определен в секретной инструкции, утвержденной 24 ноября СТО113. В ней впервые было узаконено составление «черных списков». Попавший в такой секретный список, уже не мог быть принят на работу в госсекторе. Таким образом, был создан удобный инструмент для чистки аппарата не только от тех лиц, против которых не было достаточных оснований для возбуждения гласного расследования, но и нежелательных элементов с точки зрения социальной или политической принадлежности.
Освобождение от неугодных элементов происходило и в ходе проведения сокращения штатов. Процедура сокращения являлась своеобразной лотереей для всех рабочих и служащих, создавая нервозную обстановку, не способствовавшую производительному труду. При этом сокращали не только по политическим причинам, но и лиц, подозреваемых во взяточничестве и хозяйственных преступлениях. Зачастую оно приводило не к официально декларируемому результату — уменьшению численности рабочих и служащих, а служило удобным инструментом для сведения личных счетов,
76
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
протекционизма и кумовства. Реальная атмосфера проведения сокращения штатов хорошо передана в одной из информсводок «о политическом и хозяйственном положении г. Москвы»:
«В Сокольническом районе. На телефонной станции наблюдается недовольство работников администрацией на почве производимой переброски работников из одного отдела в другой, а также приеме взамен сокращенных новых работников. Причем, темой для разговоров антисоветского содержания служит следующий факт: за последнее время в Управление делами на должность старшего делопроизводителя была принята хорошо знакомая политкомиссара сети. Эта личность (персонально известная) является членом РКП, но ведет себя весьма подозрительно. На службу является в бриллиантах, золоте, шикарной одежде, причем, ежедневно рассказывает сотрудникам о том, как она проводила и проводит время с ответственными работниками-коммунистами. По ее словам, у нее огромное знакомство, вплоть до Совнаркома. Администрация, пользуясь этим фактом, своей тактикой усиливает недоброжелательное отношение к коммунистам.
Среди работников Округа связи настроение подавленное в связи с работой Чрезвычайной комиссии по борьбе со взяточничеством, в результате коей происходит сокращение по службе...»114
В 1922 г. стачечное движение уже стало частью повседневной жизни предприятий, и было необходимо внедрить в сознание его участников «правила игры»: решение всех конфликтов — только через профорганы. Основной задачей последних являлось предотвращение остановки работы. Только при этом условии профсоюзы брали на себя ведение переговоров. Как правило, конфликтная ситуация проходила несколько ступеней развития. Сначала среди рабочих отмечалось «брожение», которое могло продолжаться несколько недель, затем при неразрешенности ситуации наступало «недовольство» или «сильное недовольство». Если же требования рабочих и на этой стадии не получали удовлетворения либо убедительного объяснения со стороны администрации или профор-гана, то наступала кульминация в виде забастовки. Только угроза объявления забастовки в большинстве случаев заставляла администрацию принимать меры к выплате постоянных задолжностей по зарплате. При этом партийный директор, комьячейки и профорганы несли ответственность за то, что не предотвратили объявление забастовки.
Пропаганда «правильного» поведения рабочих велась и со страниц партийной печати. Так, в «Правде» под броским заголовком «Сами себя высекли» было рассказано о забастовке на машиностро
233
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
ительном заводе быв. Г.Лист в Москве. Причиной недовольства стали новые тарифные расценки и расценки на паек, почти в два раза превышавшие жалование рабочего по 1-му разряду. Завком провел собрание заводских организаций и послал протесты в союз металлистов и в Моссовет. Оставалось дождаться ответа, но вместо этого рабочие объявили забастовку. Дальше события развивались по типовой схеме: трест Мосмет объявил о закрытии завода и новом наборе рабочих. Рабочие же, сначала требовавшие расчета, одумались и постановили выйти на работу, чтобы не быть уволенными. Но их предложение было отклонено и в тот же день был объявлен список уволенных. Только тогда рабочие вспомнили о профсоюзе и пришли с жалобой, да поздно. «Завод работает, громадное большинство рабочих принято обратно. Зачинщики поплатились. Мораль: не нужно идти мимо союза»115, — так назидательно заканчивалась заметка. Следует отметить, что в заметке было показано не только типичное поведение рабочих, но и распространенные действия власти по ликвидации забастовок — объявление локаута.
Однако данные о масштабе увольнений в заметке, по понятным причинам, не указывались, но их можно почерпнуть из сводок МГО ГПУ. В сводке за 19 мая 1922 г., в частности, сообщалось: «На 4-м государственном машиностроительном заводе быв. Г.Лист сегодня с утра объявлен набор рабочих, желающих приступить к работе. К увольнению намечено профсоюзом 50 чел. из общего числа около 400 чел.» В сводке за 20 мая эти данные были уточнены: «Набор рабочих закончен. Приняты прежние рабочие за исключением 30 чел., будировавших массу. Работа возобновится в понедельник 22 мая»116. Примечательно, что именно профсоюз взял на себя карательную функцию за забастовку, вызванную его же непродуманной тарифной политикой. Причем, аналогичная реакция на объявленные новые ставки наблюдалась и на других предприятиях Москвы. Так, на Кожуховской электроподстанции в Рогожско-Симоновском районе максимальный оклад по этим ставкам равнялся 25 млн руб., тогда как вычет за получаемый паек составлял 17 млн. Неудивительно, что в связи с этим среди рабочих электростанции, насчитывавших около тысячи человек, наблюдалось недовольство, грозившее перерасти в забастовку117.
На базе профсоюзов была создана система органов, занимавшихся урегулированием трудовых конфликтов на производстве. В них, прежде всего, большая роль отводилась местным профор-ганам: завкомам, месткомам, постройкомам и т.д. Они, как правило, служили посредниками между администрацией и рабочими в конфликтных ситуациях. Если вопрос сразу не разрешался, то завком мог вынести его на заседание расценочно-контрольной
76
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
комиссии118, а по более крупным вопросам — в правление своего отраслевого союза. В РКК входили на паритетных началах представители завкома и администрации, а срок ее полномочий совпадал со сроком полномочий завкома. К компетенции РКК относились вопросы внутризаводской жизни: утверждение разбивок работ и должностей по тарифным разрядам, норм производительности и расценок на сдельные работы, установление испытательных сроков для отдельных профессий, установление порядка очередных отпусков, рассмотрение заявлений о неправильных расчетах зарплаты. Ее решения принимались вне непосредственного наблюдения не только органов НКТруда, но даже вышестоящих над завкомом профорганов, и не подлежали обжалованию. На практике рабочие далеко не всегда доверяли этим органам. Приведем лишь один пример подобного отношения. Так, на московском заводе «Серп и молот» 3 апреля 1924 г. была объявлена забастовка в гвоздильном цехе. Рабочие требовали понижения норм выработки и повышения расценок. В связи с этим забастовщики созвали цеховое собрание, но представителей администрации, завкома и комъ-ячейки на него не допустили. Однако забастовочный пыл начал быстро остывать. Уже на второй день забастовки к работе приступили 14 комсомольцев, а еще через день — и все остальные, решив все-таки ожидать пересмотра норм профсоюзом. Тем не менее, по заводу продолжали ходить толки о необходимости общезаводской забастовки. В таком случае в забастовку были бы вовлечены 2300 человек, работавших в это время на заводе. В результате напряженной обстановки 9 апреля прошло бурное собрание рабочих уже другого, тянульного цеха, созванного также без ведома завкома. В итоге на собрании была избрана комиссия для составления новых расценок. Судя по дальнейшим событиям, рабочим так и не удалось добиться их пересмотра, так как 6 мая в гвоздильном цехе опять вспыхнуло «сильное недовольство». На этот раз рабочие потребовали, предоставить им возможность работать без установления нормы выработки и создать экспертную комиссию для пересмотра норм и расценок. Однако комиссия при райкоме профсоюза металлистов, куда обратились рабочие, отклонила эти требования. В ответ 12 мая началась общезаводская «итальянка»119.
Конфликты более крупного характера, между профсоюзом в целом и нанимателем, при добровольном согласии сторон решались в Примирительных камерах, состоявших при отделах труда под председательством его представителя. Председатель Примирительной камеры являлся только посредником между конфликтующими сторонами и не имел права голоса. Принятое решение проводилось
235
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
в жизнь самими сторонами. На принципе согласия действовали и Третейские суды120. Разница состояла в том, что председатель (суперарбитр) выбирался самими участниками и имел решающий голос. А решения Третейского суда передавались из органов Наркомтруда в суд и проводились как бесспорное решение суда. В любом случае активной стороной в конфликте выступал завком. По требованию органа профсоюза в спорах с местными госорганами мог быть назначен и принудительный третейский суд.
Организацией всех этих органов помимо множества других функций занимались местные отделы труда НКТруда. В их компетенцию входила также проверка на соответствие законодательству и регистрация колдоговоров, без которых договор не вступал в законную силу. Особое значение придавалось заключению колдоговоров на частных предприятиях, где им отводилась роль главного инструмента защиты рабочих от капитала. Не в пример госпредприятиям, профсоюзы внимательно следили за их соблюдением в частном секторе. За отказ от заключения или выполнения коллективного договора хозяина предприятия привлекали к суду. В такой ситуации профсоюз мог также снять рабочих с предприятия.
Еще одним органом, принимавшим участие в разрешении конфликтов в производственной сфере, являлись инспекции труда. Они контролировали исполнение законодательства в области организации и охраны труда. В частности, в их компетенцию входило ведение дознания по делам о нарушении КЗоТ и выступление в судах в качестве обвинителей. Подобные дела рассматривались специальным судом — Особой сессией по трудовым делам. В Особую сессию мог, например, обратиться завком с просьбой привести решение РКК в принудительном порядке, если наниматель отказывался исполнить решение комиссии.
Доминирование примирительного принципа в работе органов разрешения трудовых конфликтов объяснялось особенностями текущего момента, когда все только еще учились строить хозяйство на новых началах. «Когда хозяйственник у нас рабочий, он, стремясь к улучшению положения рабочих, зачастую дает согласие на удовлетворение таких требований, которые потом вскоре оказывается невозможным выполнить», — писал о сложившейся ситуации судья Московской трудовой сессии Э.Андерсон121. Еще одним доводом в пользу действия примирительного принципа, по его мнению, являлось то, что в этих органах рассматривались конфликты на почве столкновения интересов. Их отличительным признаком являлось то обстоятельство, что они не регламентировались законом или коллективным договором, а поэтому могли решаться
77
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
только путем соглашения. Однако такое объяснение было односторонним. При доминировании классового принципа власть стремилась не допустить дискредитации новых управленцев и вывести их за рамки судебной ответственности. В то же время по отношению к «старым» специалистам применялась политика двойных стандартов. Их промахи, мнимые и настоящие, рассматривались в рамках нового понятия, применявшегося в годы нэпа, — экономической контрреволюции. После окончания Гражданской войны было провозглашено, что враг, разгромленный на фронтах, в мирной жизни стал еще опаснее. Считалось, что наводнив государственные органы, благодаря своей массе, своей верности хищническим навыкам, даже действуя без всякого сговора или плана, «буржуазные элементы» просто силой инерции могут погубить все попытки коммунистов восстановить производство. В связи с этим в Уголовном кодексе 1922 г. специальной статьей предусматривалось суровое наказание не только за шпионаж, но и за экономическую контрреволюцию. С присущим ему чувством юмора Л.Б.Красин следующим образом описал затруднительность практического применения этой статьи: «Несчастные следователи совершенно не знают, что это такое и как одно от другого отделить. «Совещались инженеры.» «По поводу турбогенераторов.» «На частной квартире?» — Вот такая картина»122.
В отношении трудовых конфликтов на негосударственных предприятиях (частных, арендных и концессионных) власть в лице профсоюзов всегда занимала очень жесткую позицию по отношению к владельцам, расценивая любое отклонение от КЗоТ как преднамеренное усиление эксплуатации. Профсоюзы, которые в отличие от забастовок на государственных предприятиях, всегда поддерживали и возглавляли забастовочное движение в негосударственном секторе, старались даже правонарушения на мелких предприятиях передавать в суд. Так, в начале июля 1921 г. в нарсуд было передано дело арендатора фабрики искусственного волокна в Москве, который не выплатил зарплату за вторую половину июня, а зарплату за первую половину месяца выплатил по более низким майским ставкам. При этом на фабрике работало всего 28 человек123. О пристрастном отношении к негосударственным предприятиям свидетельствуют также данные о привлечении к судебной ответственности предприятий различных форм собственности. В 1922 г. частные предприятия составляли 61% привлеченных к суду, государственные— 28,4%, кооперативные — 10,6%124. Если на государственных предприятиях зарплата могла без санкций со стороны профсоюза задерживаться по несколько месяцев, то судебное преследование частника, неред
237
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
ко, инициировалось за опоздание с выдачей зарплаты всего лишь в несколько дней.
Изучение конфликтных ситуаций первой половины 1920-х гг. показывает, что подавляющее большинство рабочих были озабочены исключительно поисками средств существования. Возникавшие недовольства и забастовки в этот период носили, как правило, сугубо экономический характер. Однако, грань между экономикой и политикой была настолько зыбкой, что критика конкретной ситуации в ряде случаев сопровождалась политическими высказываниями. В свою очередь партийное руководство страной любое выступление рабочих расценивало с идеологической и политической точек зрения, видя в них «политическую подкладку» и обвиняя в подстрекательстве оппозиционные партии. Оно стремилось перевести конфликтные ситуации из области общих недостатков системы в плоскость ошибок отдельных руководителей, переключить недовольство рабочих на конкретных хозяйственников, директоров, секретарей завкомов, инженеров и специалистов, выведя тем самым из зоны критики компартию и ее политику.
Различные формы трудовых конфликтов носили массовый, но краткосрочный характер. Их массовость объяснялась еще и тем, что только угроза объявления забастовки заставляла администрацию принимать меры к урегулированию давно назревших проблем, многие из которых выходили за пределы их компетенции и коренились в экономической системе. Поэтому меры по их устранению носили экстренный и паллиативный характер и не могли кардинально изменить ситуацию. Круг проблем, порождавших конфликты, был очень широк и отражал весь спектр особенностей жизни страны в условиях нэпа, в том числе сохранение военно-коммунистических рудиментов. Однако наибольшее напряжение было связано с задержками зарплаты и недовольством рабочих низкими тарифами. Из тяжелого материального положения рабочих вытекали и все другие мотивы конфликтов. При этом рабочие жили сиюминутными проблемами, не заглядывая на шаг вперед. Не случайно, враждебное отношение к мерам администрации по повышению производительности труда сочеталось с критикой руководства за бесхозяйственность и неумение наладить прибыльное производство.
Забастовки возникали стихийно, без явных лидеров и участия рабочих организаций. В случаях остановки производства в госсекторе профсоюзы неизменно занимали сторону государства и не защищали интересы рабочих. При этом свою главную задачу они видели в том, чтобы, не останавливая работу предприятия, ввести неорганизованные проявления недовольства в рамки установленной про
77
Механизмы ликвидации трудовых конфликтов
цедуры разрешения конфликта. И, наоборот, на негосударственных предприятиях профсоюзы вели наступательную и непримиримую борьбу, защищая интересы рабочих. Признание в 1922 г. забастовок как средства борьбы рабочих за свои экономические права также было вызвано появлением частного сектора и необходимостью борьбы против эксплуатации на негосударственных предприятиях. Такая же политическая направленность была характерна и для деятельности системы примирительных органов, созданных под эгидой профсоюзов. На практике главными методами власти по урегулированию острых трудовых конфликтов — забастовок являлись карательные меры: локауты и аресты зачинщиков.
Рабочим был присущ конформизм, стремление договориться с властью на производственном уровне. Они легко шли навстречу обещаниям и, будучи в очередной раз обмануты, снова и снова возвращались к своим требованиям.
Примечания
1 Окунев Н.П. Дневник москвича 1917-1924. Кн. 2. 1920-1924. М., 1997. С. 171.
2 Последнее обстоятельство особо раздражало рабочих. Свидетельством тому является письмо рабочего Юлина, опубликованное под «говорящим» заголовком «Нэнь, да неперенэпивай!»
''Веселящийся Петроград // Последние новости. Париж. 1922. 7 июля. № 681.
Наиболее активно и продуктивно этой проблематикой занимаются санкт-петербургские исследователи. См.: Левина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-е—1930-е гг. СПб, 1999. Мусаев В.И. Преступность в Петрограде в 1917-1921 гг. и борьба с ней. СПб, 2001 и др.
5Известия ЦКРКП(б). 1920. 11 ноября. № 25.
6 Уже 8 мая 1918 г. советским правительством был принят первый законодательный акт, направленный на борьбу с взяточничеством. Декрет СНК РСФСР «О взяточничестве» определил широкий круг лиц, несущих ответственность за получение взятки. Это были лица, состоящие на государственной или общественной службе: должностные лица советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, домовых комитетов, правлений кооперативов и профсоюзов и т.п. Наказанию подлежали также лица, виновные в даче взятки, подстрекатели, пособники и все причастные к даче взятки служащие. При этом декретировалось одинаковое наказание: лишение свободы на срок не ниже пяти лет, соединенное с принудительными работами на тот же срок. Декрет имел выраженный
239
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
классовый характер: если преступление совершало лицо, принадлежащее к имущему классу, то оно приговаривалось «к наиболее тяжелым, неприятным и принудительным работам», а его имущество подлежало конфискации, т.е. наказание усиливалось за счет унижения.
'Например, в сентябре 1920 г. за такие действия к расстрелу был приговорен ряд должностных лиц штаба 17-й дивизии. (РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. ПО. Л. 5).
8ЦА ФСБ. Ф. 2. On. 1. Д. 439. Л. 298.
" Тимошков. Власть взятки // Красная газета. 1922. 26 июля.
10 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 607. Л. 26.
" Утесов Л. Спасибо, сердце! М., 1999. С. 159.
12 Маяковский В.В. Собр. соч. в 8-ми томах. Т. 4. М., 1968. С. 96.
13 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 263. Л. 19.
14 Там же. Л. 17.
15 Иглицкий А.А., Райхцаум А.Л. Из истории забастовочного движения (1919-1925) // Новые движения трудящихся: опыт России и других стран СНГ. Ч. 1. М., 1992. С. 128. А.Стопани, изучавший забастовочное движение «по горячим следам», группировал данные по хозяйственным годам. (Как известно, хозяйственный год длился с октября по сентябрь). Он приводил следующие данные о динамике забастовок: в 1921/22 г. в забастовках участвовало 183680 рабочих, было потеряно 624704 рабочих дней. В 1922/23 г. - 506 забастовок, 154278 участников, 322036 потерянных дней. В 1921 /22 г. в среднем ежемесячно было 37,3 забастовок, и бастовали 15306 рабочих. В 1922/23 г. соответственно — 42,1 забастовок и 12856 забастовщиков. (Стопани А. Еще об особенностях наших забастовок // Вопросы труда. 1924. № 7-8. С. 38).
16 Наемный труд в России и на Западе. 1913— 1925 гг. Ч. 1. Наемный труд в России. М., 1927. С. 160.
"Обзор профсоюзной периодики и изданий, в том числе и статистических сборников, о трудовых конфликтах см.: Кирьянов Ю.И. Литература о трудовых конфликтах // Трудовые конфликты в советской России 1918-1929. М., 1998. С. 18-34.
18 Так, представитель завода «Феникс» выступая на V съезде профсоюза металлистов с критикой ЦК металлистов, заметил: «Дальше — по поводу конфликта с заводоуправлением. У нас в Рыбинске был крупный конфликт — почему он не зафиксирован? Опять-таки здесь с местами не считаются». (ГАРФ. Ф. 5469. Оп. 6. Д. 3. Л. 40).
10 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 227. Л. 69.
2П Например, в январе 1922 г. в течение 6 дней не отапливались помещения Басманной больницы в Москве, и существовала угроза заморозить систему парового отопления. (ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 15).
21 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 481. Л. 178.
22 Там же. Д. 481. Л. 205, 215, 64. Конкретные данные об уровне производительности труда, указывавшиеся в информсводках ГПУ в 1922 г. в отличие от сводок 1921 г., свидетельствовали, в том числе и о совершенствовании информационной работы в целом. В данном случае, очевидно,
78
Примечания
что местных органы извлекли уроки из критических замечаний руководителей ГПУ, которые неоднократно звучали в их адрес по поводу методики отбора сообщаемых фактов и их некритичной оценки. Как правило, основные требования по сбору и анализу информации на местах содержались в секретных циркулярных письмах, посылавшихся из Центра и из региональных полномочных представительств. Так, например, только за первую половину 1921 г. полномочным представителем ВЧК/ГПУ по Сибири И.П.Павлуновским было направлено четыре циркулярных письма о роли и значении информационной работы в условиях нэпа. В циркулярном письме № 4 «О характере информации» от 21 июня 1921 г. сводки критиковались в том числе и за то, что в них «преобладают общие туманные, качественные характеристики событий, явлений, а фактов и цифр крайне мало». В качестве примера неправильного освещения в циркуляре была приведена как раз типичная характеристика производительности труда в сводках этого периода: «понижение производительности труда катастрофическое». Такая характеристика, как отмечалось в циркуляре, но существу не содержит информации, а в худшем случае приводит к «вредным преувеличениям». В качестве альтернативы предлагалось приводить сравнительные данные о норме и фактическом уровне производительности труда или тщательно проверенный процент ее падения. Таким образом перед исполнителями ставилась задача отражать объективную картину событий, приводя проверенные и конкретные факты. «При этом следует избегать вредных обобщений, единичных фактов и случаев, обнаруживающих лишь известную тенденцию в том или ином направлении, чтобы таким путем не сгустить красок и не создать совершенно ложное представление о действительном положении вещей», — говорилось в циркуляре. (Там же. Д. 626. Л. 261). В свете этого и других подобных документов ГПУ, в том числе и обнародованных в фундаментальных научных публикациях, не представляется репрезентативной и обоснованной оценка рядом отечественных и зарубежных историков документального комплекса ГПУ в целом как «сгущенного негатива».
23РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 386. Л. 45. Выделено Рыковым.
24 Подробнее см.: Борисова Л.В. «Третий враг революции». Борьба со взяточничеством и хозяйственными преступлениями в начале нэпа // The Soviet and Post-Soviet Review. California, USA, 2003. Vol. 30, No. 3. Она же. Нэп в зеркале показательных судебных процессов // Отечественная история. 2006. № 1.
25 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 18. 2йПодробнее см.: Россия нэповская. М., 2003. С. 135. 27 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 376. Л. 36.
28Там же.
29 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 607. Л. 6 об. В итоге 5 чел. были арестованы.
30ЦАФСБ РФ. Ф. l.On. 6. Д. 592. Л. 172.
31 Там же. Д. 489. Л. 95.
32Там же. Ф. 2. On. 1. Д. 835. Л. 32.
"РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 468. Л. 152.
16 — 3736
241
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
34ЦАФСБ РФ. Ф. 2. On. 1. Д. 840. Л. 104.
мТам же. Д. 835. Л. 262.
:,"Тамже. Д. 794. Л. 28.
"Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 57 об.
38 Перебои в издании газет случались не только из-за забастовок полиграфистов, но и в связи с неплатежами их редакций. Так, в мае 1922 г. дирекция 7-й московской типографии была вынуждена запретить печатание 4 номеров газеты «Беднота», являвшейся к тому же органом ЦК РКП(б). Причиной такого решения руководства являлась задолженность газеты в 11 млрд руб., которая послужила причиной задержки зарплаты рабочим типографии. (ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 136 об.).
:,ЧЦАФСБ РФ.Ф. l.On. 6. Д. 592. Л. 447.
'"Там же. Л. 65.
41 «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). Т. 1. Ч. 2. М., 2001. С. 936. «Там же. Т. 1. Ч. 1. М., 2001. С. 205. 41 Вопросы труда. 1924. № 7-8. С. 38.
44 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 447.
45 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. On. 1. Д. 794. Л. 54.
«Составлено по: ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 446, 450, 473. Ф. 2. On. 1. Д. 838. Л. 1.
47ЦАФСБ РФ.Ф. l.On. 6. Д. 593. Л. 298.
48 Там же. Ф. 2. On. 1 Д. 839. Л. 35. Через несколько месяцев в ночь с 9 на 10 февраля 1923 г. в Замоскворецком районе будут обнаружены 20 листовок, подписанные московской группой меньшевиков. В них сообщалось о голодовке трамвайщиков, арестованных в конце октября 1922 г.
'Там же. Ф. 2. On. 1. Д. 794. Л. 59.
" По данным Госплана производительность труда в нефтяной промышленности упала с 14,72 руб. в день в 1 квартале 1922 г. до 10,88 во II квартале 1923 г.; в угольной — с 1,67 руб. до 1,53 руб., тогда как по всем другим отраслям наблюдалось повышение с 3,83 руб. до 5,08 руб. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 470. Л. 42).
МЦАФСБ РФ.Ф. 2. Оп. 1.Д. 794. Л. 116.
г'2 Правда. 1922.14 июня.
53 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 801. Л. 53.
г'4 В связи с этим в информсводках Мосгуботдела ГПУ ежедневно сообщались оба курса рубля, а также курсы иностранных валют и дореволюционных дензнаков на черной бирже.
Г,ЛЦАФСБ РФ. Ф. 2. On. 1. Д. 794. Л. 213.
•''Там же. Оп. 2. Д. 801. Л. 3.
г'7 В ходе денежной реформы, проведенной в феврале-июне 1924 г., был осуществлен переход к единому средству платежа — червонцам (казначейскими билетами, имевшими золотое обеспечение) Была также выпущена в оборот серебряная и медная монеты.
™ Составлено по: ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 799. Л. 20.
40' 50 1
79
Примечания
г'9Там же.
еоТам же. Д. 751. Л. 55-55 об.
111 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 922. Л. 57.
62 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 799. Л. 2, 3, 4.
"Там же. Л. 20, 29.
04Там же. Л. 28.
'"Там же. On. 1. Д. 839. Л. 216.
""Там же. Л. 215.
"'РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 922. Л. 57. ""Там же. Ф. 2. Оп. 3. Д. 1047. Л. 1.
м'Как в царское время, от рабочих требовали вставать и снимать шапки при появлении членов заводской дирекции. За неисполнение этого требования рабочего охраны завода «Красный богатырь» понизили в должности. А за дерзкий ответ директору могло последовать увольнение.
70Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 173-174.
71 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 607. Л. 4 об., 8.
72Там же. Д. 592. Л. 60.
73 Эти данные были приведены Л.М.Кагановичем на XVI съезде ВКП(б). См.: XVI съезд ВКП(б). Стеногр. отчет. М.; Л., 1931. С. 79.
74 Многие из бывших владельцев предприятий, перешедших на службу новой власти, фигурировали в хозяйственных процессах первой половины 1920-х гг. Подробнее см.: БорисоваЛ.В. Нэп в зеркале показательных процессов по хозяйственным делам // Отечественная история. 2006. № 1.
7Г,ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 623. Л. 112 об. 76 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 623. Л. 117 об. "РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 290. Л. 33. 78Там же. Л. 27.
70ЦАФСБ РФ.Ф. l.On. 6. Д. 607. Л. 11 об.
80 Там же. Л. 7 об.
81 Там же. Д. 592. Л. 46.
82Там же. Ф. 2. On. 1. Д. 839. Л. 46. 81 Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 53 об.
84 Уже после завершения кампании в ноябре 1922 г. забастовка, вызванная снятием икон, состоялась на одном из заводов Киева. Это была единственная забастовка на советской территории за этот месяц по политическим мотивам. (См.: Там же. Д. 21. Л. 168).
85 Ярое СВ. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917-1923 гг. СПб, 1999. Лиешин А.Я. Гражданское конституционное сознание: обладало ли им советское общество в годы Гражданской войны и нэпа? // Отечеств, история. 2001. № 4.
8"ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. On. 1. Д. 839. Л. 9.
87Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д. 607. Л. 22. Ф. 2. Оп. 2. Д. 801. Л. 70.
88Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 172.
юТам же. Ф. 2. Оп. 2. Д. 801. Л. 23. On. 1. Д. 839. Л. 35.
""Тамже. Ф. l.On. 6. Д. 592. Л. 167.
01 Там же. Д. 607. Л. 21.
16» 243
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
П2 Заметка была напечатана в «Рабочей Москве», а затем перепечатана 7 мая 1922 г. эмигрантской газетой «Последние новости» под рубрикой «В советской России».
03 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 607. Л. 5.
94 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 182. Л. 1.
чг>Там же. Ф. 2. On. 1. Д. 835. Л. 230 об.
явТам же. Ф. 2. On. 1. Д. 835. Л. 230-231.
07 Авдеев П.Н, Трудовые конфликты в СССР. М., 1928. С. 44.
0ЯРГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 467. Л. 18.
тоЦит. по: Яров СВ. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917-1923 гг. СПб, 1999. С. 156.
1П0 «6. Самым решительным образом подтвердить обязанность всех партийных товарищей, сталкивающихся с работой меньшевиков, в порядке партийной дисциплины немедленно давать все сведения об этой работе органам ГПУ. За всякое содействие или ручательство за меньшевиков, а также прямое или косвенное укрывательство их коммунисты должны привлекаться к строжайшей партийной ответственности. Партийные комитеты на местах должны обязать органы ГПУ давать им сведения о всех таких случаях», — говорилось в инструкции. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 467. Л. 44).
101 Свидетельством тому, что подобные меры в явочном порядке использовались в 1923 г. является, в частности, записка зам. председателя ГПУ В.М.Менжинского: «Тов. Дзержинский [!] Прошу ответить, подлежат ли увольнению все рабочие и служащие, исключенные из партии по тем или другим причинам. Некоторые ячейки уже начинают их увольнять. Полагаю, что это поголовно делать не нужно. Нужно за ними следить». (РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 296. Л. 114).
102 Одно из таких трагических событий произошло в январе 1932 г. в Славгородском районе Западно-Сибирского края. Секретарю парткома МТС А.П.Овчинникову, как и другим руководителям, поступило указание, сократить до минимума паек колхозников, чтобы засыпать семенной хлеб в установленном объеме. Так как колхозники уже и так голодали, Овчинников обошел местных руководителей с предложением, перераспределить имеющийся в районе хлеб, но не нашел поддержки ни у агронома, ни у директора Табунской МТС, ни у председателя РИКа, ни в райкоме ВКП(б). Не видя для себя другого выхода, 15 января бывший батрак, член партии с 1920 г., бывший красный партизан 35-летний Овчинников выстрелил в себя из нагана, но рана оказалась не смертельной. В этот же день к нему в больницу явились прокурор и уполномоченный ОГПУ. По их записи, сделанной в казенной форме, на вопрос о причинах самоубийства Овчинников ответил: «Самоубийством решил покончить благодаря тому, что много ошибок, в частности, в вопросе хлебозаготовок, колхозы имеют по 30 кг на едока в среднем. Я нашел, что если никто ничего не дает в качестве установок, то что же мне делать?» А в его портфеле была найдена предсмертная записка, в которой он пофамильно винил в своей смерти всех тех, у кого не нашел поддержки. И красным карандашом по
80
Примечания
верх текста — последняя фраза — крик души: «Выполнял все честно». По всей видимости этот визит не добавил раненому оптимизма и в ночь на 16 января Овчинников довел свое решение до конца, повесившись в больнице. «Совсекретное» спецсообщение о самоубийстве было направлено в Москву высшему руководству, в том числе Сталину, Молотову, Кагановичу, Постышеву Рудзутаку. (ЦАФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 513. Л. 152-154).
Ш:,ГАРФ. Ф. 5469. Оп. 6. Д. 3. Л. 140.
104ЦАФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 751. Л. 55 об.
105Там же. On. 1. Д. 794. Л. 59.
106Там же. Л. 162.
,07Там же. Л. 189.
108Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 25. С. 56-57.
ш Например, несколько изданий до революции выдержала брошюра одного из руководителей профсоюзного движения печатников, члена Центрального Бюро профсоюзов Петрограда меньшевика Н.Гарви (П.Бронштейна), эмигрировавшего в начале 1920-х гг. за границу. См.: Гарей Н. Капитал против труда. (Что такое локауты?) Пг., 1917.
110ЦАФСБ РФ. Ф. 2. On. 1. Д. 794. Л. 34.
111 Ломаченкова. На Обуховском заводе. Картинки с натуры // Петроградская правда. 1921. 27 марта. 112Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 330.
"''Подробнее см.: Борисова Л.В. «Третий враг революции». Борьба со взяточничеством и хозяйственными преступлениями в начале нэпа // The Soviet and Post-Soviet Review. California, USA, 2003. Vol. 30, No. 3.
1,4ЦАФСБ РФ.Ф. 2. On. 1.Д. 839. Л. 5.
"'Правда. 1922. 2 июня.
"°ЦАФСБ РФ. Ф. 1. On. 6. Д. 592. Л. 128, 129.
117 Там же. Л. 135.
118 В соответствии с Положением о Расценочно-конфликтной комиссии от 3 ноября 1922 г. в ее состав входили представители завкома и нанимателя на паритетных началах (имеется в виду паритет решающих голосов, а не равное число участников). Подробнее см.: Сборник задач по трудовому праву. С. 87.
"°ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 801. Л. 65, 67.
120 Положение о примирительных камерах и третейских судах было утверждено СНК 23 марта 1923 г. инструкцией НКТруда СССР № 38 от 14 августа 1923 г. «По применению положения о примирительных камерах и третейских судах» было установлено, что постановление третейского суда без надлежащей третейской записи не имеет силы. См.: Сборник задач по трудовому праву. С. 81.
121 Андерсон Э. Трудовые конфликты. М., 1925. С. 53.
122 РГАСПИ Ф. 76. Оп. 3. Д. 283. Л. 36.
123ЦАФСБ РФ. Ф. l.On. 5.Д. 426. Л. 164.
124 Лютое Л.Н. Промышленность России в эпоху нэпа. Ульяновск, 2002. С. 172. Интересные данные об итогах деятельности судебных учреждений Москвы и губернии в январе — августе 1922 г. приведены в докладе пред
245
Глава 4. Трудовые конфликты в России (1922-1924 гг.)
седателя Совнарсуда Смирнова. Так, среди гражданских дел наибольшее количество составили иски частных лиц, в основном контрагентов, к госучреждениям (47%) и госучреждений к частным лицам (36%). Хотя неизвестна статистика принятых решений, обращает на себя внимание тот факт, что предприниматели считали возможным отстаивать свои интересы в суде. (Еженедельник советской юстиции. 1922. № 36. С. 22).
Глава 5.
РЕАКЦИЯ РОССИЙСКИХ РАБОЧИХ НА ПРОЦЕСС ПРАВЫХ ЭСЕРОВ
(Механизм формирования общественного мнения)
l\)dd-Pi год был не только годом наивысшего подъема забастовочной борьбы рабочих, но к тому же, был насыщен крупными политическими событиями. Все они сопровождались бурными акциями (общезаводскими собраниями, митингами, демонстрациями рабочих), которые по замыслу властей должны были демонстрировать общественную поддержку. Первой, если следовать хронологии, началась кампания по изъятию церковных ценностей. Она была проведена в Москве и в Петрограде в течение апреля и завершилась в целом по стране в конце августа. «Внешне жизнь в Москве кипит, но большинство населения нищенствует, голодает. Злоба дня— конфискация церковных ценностей, которая невероятно озлобляет население. Однако крупных беспорядков на этой почве не было»1, — рассказывал финский промышленник, вернувшийся в мае из России. Впечатления иностранца подтверждаются и данными ГПУ. Так, например, хроника только одного дня в Москве, 5 апреля 1922 г., зафиксировала 3 случая, когда члены Комиссии по изъятию церковных ценностей могли «работать» только под прикрытием красноармейцев. Наиболее ожесточенное сопротивление в этот день было оказано у одной из церквей в Дорогомилово. Здесь собралась толпа около 5 тысяч человек. «Толпа все время увеличивается, настроение возбужденное, — сообщалось в информсводке Мосгуботдела ГПУ. — Из толпы бросают камнями в красноармейцев, задерживают проезжающих в автомобилях, проверяют документы, был избит один коммунист и несколько красноармейцев, убит один курсант. Толпа вогнала комиссию вместе с красноармейцами в церковь. Из собравшейся толпы слышатся выкрики, что они винтовок и револьверов не боятся, и что лишь при помощи пулеметов с ними можно справиться. Приняты меры к срочной высылке на место кавалерии»2. При этом по утверждению МГПО ГПУ «в немногочисленных эксцессах рабочая масса как таковая отсутствовала»3.
Если же говорить о настроениях в рабочей среде, то по данным ГПУ антицерковная кампания была встречена, в основном, спокой-
81
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
но. Барометром настроений являлись общие собрания, которые специально созывались комъячейками для принятия официальных резолюций. К тому, же для оказания психологического воздействия на них обязательно выступали представители голодающих губерний. В большинстве случаев, не высказываясь против изъятия в принципе, рабочие предлагали: «в первую очередь изъять золото у коммунистов, их жен, торговцев, а затем уже из церквей»4. Важная роль в формировании заданного отношения к кампании отводилась также пропагандистской работе в самых разных формах. При этом активно использовалась наглядная агитация. Так, по всей Москве были густо расклеены плакаты художника В.Н.Дени. В них в художественной форме проводилась главная пропагандистская идея кампании: церковь не хочет поступиться своими богатствами для спасения голодающих, поэтому их нужно отобрать. Красочный плакат был разделен на две половины. На левой была изображена часть церковного иконостаса и священные сосуды, богато украшенные драгоценными камнями. Среди этого церковного богатства стоял Патриарх. Его облачение и все атрибуты сана также были унизаны всевозможными драгоценностями. Даже на всех пальцах обеих рук в провокационных целях были изображены перстни. А в руках Патриарха — свиток с той частью его воззвания, в которой говорилось о том, что по канонам церкви сдавать священные сосуды дело святотатственное и караемое отлучением мирян и лишением сана духовных. На правой же половине плаката была изображена семья голодных, простирающих костлявые руки к драгоценностям. Кроме того, московские стены были испещрены различными воззваниями на эту же тему.
Вслед за кампанией по изъятию церковных ценностей в мае 1922 г. началась обработка общественного мнения в связи с Генуэзской конференцией. Она также сопровождалась активной агиткампанией среди населения со всеми ее атрибутами: статьи в газетах, митинги и собрания с вынесением соответствующих резолюций. Однако в связи с приближавшимся судом над правыми эсерами эту кампанию пришлось свернуть.
Кульминационной точкой политической жизни года не только внутри страны, но и во всем мире стал процесс правых эсеров. Официально он назывался процессом по делу «Центрального комитета и отдельных членов иных организаций партии социалистов-революционеров по обвинению их в вооруженной борьбе против советской власти, организации убийств, вооруженных ограблений и изменнических сношениях с иностранными государствами». Он проходил в Москве с 8 июня по 7 августа. Это был первый публичный
248
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
политический процесс столь крупного масштаба, организованный в большевистской России и по многим обстоятельствам имевший уникальный характер. Западная социал-демократия сравнивала его по значению с делом Дрейфуса. Уже одно это обстоятельство придает особое значение всему, что связано с его организацией, течением, итогами и последствиями. В советской историографии его изучение проходило в рамках тех же идеологических установок, что и проведение самого судебного процесса, главным образом, для подтверждения неминуемого краха всех политических оппонентов большевиков. При этом полная и безоговорочная поддержка действий власти рабочими считалась очевидной и не подвергалась сомнению, как современниками событий, так и советскими историками. Такое обманчивое впечатление создавалось огромным потоком гневных резолюций из разных уголков страны, заполонивших с весны 1922 г. страницы центральной и местной печати. И не предпринималось ни малейших попыток объективно проанализировать даже те факты, которые просочились в советскую печать. В тоже время зарубежные издания и, в первую очередь, эмигрантская печать с публикациями критического характера были доступны лишь узкому кругу партийно-чекистского руководства, а позже как «антисоветские» осели в спецхранах. И только сравнительно недавно благодаря деиделогизиции общественной жизни и происшедшей «архивной революции» в нашей стране эта монохромная картина событий начала разрушаться5. Благодаря рассекреченным документам ЦК РКП(б) и ВЧК/ГПУ впервые появилась возможность рассмотреть механизм целенаправленного воздействия большевистского руководства на общественное мнение как внутри страны, так и на международное рабочее движение6. Каким образом была организована эта агитационная кампания, как она влияла на отношение рабочих к судебному процессу и действительно ли это «общественное мнение» единодушно поддерживало организованный политический спектакль? Что сообщало ГПУ о ходе кампании ее заказчику? Благодаря информационным документам ГПУ и, прежде всего, ежедневным информационным сводкам Московского губполитотдела ГПУ и его ежемесячным обзорам у нас есть уникальная возможность оказаться в гуще реальных событий.
Подготовка общественного мнения
Подготовка процесса осуществлялась по нескольким направлениям, главными из которых являлись: 1) выявление, нейтрализация
81
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
и изоляция политических противников внутри страны; 2) массированная идеологическая обработка населения, прежде всего, рабочих столиц и 3) контрпропаганда в зарубежной печати.
Еще в 1921 г. было принято решение о взятии на учет меньшевиков и эсеров в связи с ликвидацией Кронштадского мятежа. В марте 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) принял постановление о механизме чистки органов Наркомата труда, хозяйственных, профсоюзных и кооперативных органов от меньшевиков и эсеров7. Эта задача была возложена на специальные органы — Бюро содействия ГПУ, создаваемые в центре и на местах при всех названных учреждениях. В соответствии с постановлением, утвержденном Политбюро 22 марта, они должны были организовываться исключительно из коммунистов — руководителей и членов партбюро данного учреждения в составе трех человек. При этом их партийный стаж должен был быть не менее двух лет и еще одно условие: членами Бюро не могли быть коммунисты, состоявшие после 1917 г. в партии эсеров или меньшевиков. В задачи Бюро входило изучение политической благонадежности и профессиональных качеств всех категорий сотрудников данного учреждения, выявление антисоветских элементов, наблюдение за притоком и распределением внутри учреждения эсеровских и меньшевистских элементов, а также информирование органов ГПУ по всем интересующим их вопросам, в том числе предоставление систематической информации «об эсеро-меньшевистких проявлениях» в данном учреждении, составление к определенным срокам списков эсеров и меньшевиков с точным указанием структурного подразделения, где они «засели». Кроме информирования органов ГПУ, Бюро содействия были обязаны помогать поступлению на службу в данное учреждение или предприятие секретных сотрудников ГПУ, организовывать по указаниям и под контролем органов ГПУ наблюдение за подозрительными «эсерствующими и меньшевистствующими элементами». А чтобы не пострадала работа учреждений и предприятий, Бюро должны были заблаговременно подготовить из коммунистов и благонадежных лиц заместителей на должности, занимаемые меньшевиками и эсерами. Отстраненные же по политическим мотивам лица переходили в распоряжение отделов учета и распределения Наркомтруда для дальнейшего использования. Наркомтруду, Центросоюзу и центральным хозяйственным органам предписывалось в недельный срок разработать совместно с ГПУ инструкции по проведению в жизнь постановления о Бюро содействия, а ЦК РКП(б) должен был издать специальный секретный циркуляр по существу постановления8. Такой циркуляр за подписью секретаря ЦК В.М.Молотова был направлен по телеграфу всем губ
250
Подготовка общественного мнения
комам и обкомам РКП (б) уже в день утверждения постановления 22 марта 1922 г.9
Вся информация о проведении мероприятий, связанных с процессом эсеров, сосредотачивалась в центре, персонально у Ф.Э.Дзержинского. По постановлению пленума ЦК РКП(б) от 16 мая 1922 г. местные власти были обязаны представлять ему все свои предложения и списки на предварительное утверждение10. Для информирования губкомов РКП(б) было принято решение об их снабжении эмигрантскими изданиями: эсеровской газетой «Голос России» и меньшевистским журналом «Социалистический вестник»11.
Представители меньшевистской партии, пожалуй, не в меньшей степени, чем эсеры, находились в зоне внимания ГПУ. В июне шла подготовка к массовым арестам в меньшевистской среде, составлялись и проверялись списки арестуемых, которые затем представлялись на утверждение Политбюро ЦК. По его заданию, в частности, в конце июня в ГПУ велась работа по составлению списка наиболее активных меньшевиков, действовавших в рабочих районах (Сормово, Брянск и др.)12. На заседании Политбюро 20 июля было вновь подтверждено ранее принятое постановление о необходимости энергичной чистки всех меньшевистских элементов, в том числе и рабочих. «Что касается последних, — указывалось в протоколе заседания, — то применить удвоенную осторожность»11. Видимо, об одном из практических результатов этого решения было сообщено в газете «Последние новости», издававшейся в Париже под редакцией П.Н.Милюкова. Из Риги 22 июля поступила информация об аресте в Москве около 100 меньшевиков. «Репрессии вызваны растущим влиянием меньшевиков среди рабочих в России», — говорилось в заметке14.
Политбюро неоднократно возвращалось к вопросу о сроке окончания процесса. Последний раз этот вопрос был поднят на заседании 22 июня Было принято решение о необходимости по политическим соображениям закончить процесс правых эсеров с максимальной быстротой. А Верховному трибуналу было предложено «проводить гораздо большую жесткость и строгость в ведении самого процесса, чем это было до сих пор»15. Главной причиной такой торопливости являлись приближавшиеся сроки перевыборов областных советов. В Сибири и на севере России, пока там не испортились дороги, они должны были пройти в течение августа, а в остальных районах — в октябре, ноябре и декабре. Выборная кампания в советы всегда являлась политическим барометром отношения к большевистской власти и легальной возможностью, хотя далеко небезопасной, для оппозиционных партий побороться за власть1". Учитывая сложную
82
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
политическую обстановку, большевики стремились разгромить своих оппонентов и их сторонников до начала избирательной кампании. Была и другая причина, по которой надо было как можно скорее закончить процесс: его очевидный провал. Вот что писал по этому поводу замнаркома финансов Сокольников советскому послу в Берлине Н.Н.Крестинскому: «Процесс эсеров провалился. Обвинение настолько скомпрометировано, что теперь Крыленко сам стремится уже хоть как-нибудь создать компромисс, чтобы найти выход из того тупика, куда он загнал партию и правительство своими легкомысленными обвинениями, шитыми, притом, белыми нитками»17. Сокольников явно преувеличивает роль Крыленко на процессе. Как показывают рассекреченные документы ЦК РКП(б), в том числе и использованные в данной главе, сценарий процесса и его воплощение утверждались ЦК партии и Крыленко не принадлежала столь решающая роль.
Задолго до окончания процесса был разработан механизм рассмотрения ходатайств по приговору. На заседании Политбюро 13 июля была принята следующая последовательность их рассмотрения. Сначала ходатайство обсуждается в ЦК РКП (б). Его решение немедленно сообщается в коммунистическую фракцию Президиума ВЦИК и доводится до сведения Исполкома Коминтерна, где русская делегация должна поддержать его своим авторитетом перед общественным мнением мирового пролетариата18. Таким образом, начиная с подготовительного периода и кончая утверждением будущего приговора на процессе, единственным органом, принимавшим все решения, попирая не только международные правовые нормы, но и советское законодательство, являлся ЦК РКП(б).
Очередная пропагандистская акция была организована и в связи с протестами М.Горького и А.Франса против процесса. На заседании Политбюро 20 июля по предложению Л.Д.Троцкого было принято следующее постановление: «а) Поручить тройке по делу эсеров заказать и проследить за напечатанием ряда статей в том смысле, что ходатайства Горького и А.Франса никакого значения для Советской России иметь не будут»19. Специальная тройка об эсерах решала также вопрос о высылке семей обвиняемых на процессе20.
Особо важное место в подготовительной работе, предшествовавшей процессу над правыми эсерами, отводилось мощной агитационно-пропагандистской обработке населения. Тон ей был задан в тезисах ЦК РКП(б) «К процессу правых эсеров», написанных обвинителями на процессе А.В.Луначарским, Н.В.Крыленко и Н.И.Бухариным. Вместе с объяснительной запиской агитпропотде-ла ЦК они были разосланы всем губкомам партии, а также изданы в
82
Подготовка общественного мнения
виде брошюры. В записке было указано, что предстоящий процесс надо использовать для окончательной дискредитации партии, претендующей на представительство широких рабоче-крестьянских масс. Было рекомендовано особо подчеркивать прошлую связь эсеров с империалистами Антанты и их нынешнюю политику, также идущую в русле империалистов. Ключевые моменты пропагандистской работы по разоблачению эсеровской контрреволюции содержались и в циркулярном письме ЦК РКП(б), разосланном губкомам партии вскоре после тезисов21.
В помощь агитаторам в соответствии с постановлениями Оргбюро ЦК, принятыми еще в декабре 1921 г., было издано большое количество разоблачительной литературы об эсерах, причем значительными тиражами — 10-25 тыс.22 Печатались листовки, агитплакаты и другие агитматериалы. Для распространения всей этой продукции агитпропом было создано специальное бюро. Центральная и местная печать изо дня в день публиковала всевозможные материалы, статьи видных деятелей партии, письма рабочих, резолюции общих собраний и митингов, клеймившие позором контрреволюционную деятельность эсеров и демонстрировавшие всенародное возмущение.
Периодически проводились лекции-инструктажи для агитаторов. На одном из таких собраний, состоявшемся 11 мая в МК РКП(б), выступал Н.В.Крыленко. В течение двух часов он громил партию эсеров и инструктировал агитаторов, как нужно готовить столичные рабочие массы к предстоящему процессу. Крыленко подчеркивал необходимость выставить эсеров изменниками пролетариата, союзниками белогвардейских генералов и наемниками иностранного капитала. Он заявил, что необходимо вызвать озлобление рабочих к вождям эсеров, чтобы не возбудить у них сочувствия к подсудимым. Таким образом, формировалось особая агрессивная атмосфера, в которой не должно было быть места сомнениям: «Кто не с нами, тот против нас».
Использовался любой повод для давления на общественное мнение. Причем, по прямым указаниям партии в пропагандистских акциях участвовали, в первую очередь, официальные лица, от которых зависел исход процесса. Так, в связи с приближавшейся годовщиной июльских событий 1917 г. ЦК партии поручил участникам процесса со стороны обвинения Н.В.Крыленко, А.В.Луначарскому и М.Н.Покровскому особо выделить и подготовить материал «о преступлениях эсеров» в эти дни. Редакциям всех газет было предложено выпустить к 3 июля специальные тематические номера, особо осветив роль эсеров и меньшевиков. Причем, интересная деталь,
253
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
предлагалось использовать для этого среди прочих и материалы, опубликованные П.Н.Милюковым во второй книге «Истории русской революции». Редакциям газет также были предоставлены выдержки из показаний эсеров и меньшевиков в связи с обвинением большевиков в германском шпионаже23.
Публикация еще одной серии статей явилась результатом партийного заказа, обелить в общественном мнении предательскую роль Г.И.Семенова и Л.В.Коноплевой в процессе правых эсеров. По отношению же к меньшевикам и эсерам Политбюро требовало «самой беспощадной борьбы с ними и самого максимального недоверия к ним (как к опаснейшим фактическим пособникам бе-логвардейщины)»24. Противоположную позицию большевистское руководство занимало по отношению к тем членам этих партий, которые не только вышли из членства в них и примкнули к большевикам, но и компрометировали своих недавних товарищей и охотно сотрудничали в формировании обвинения на процессе. Отношение рядовых членов РКП(б) и членов оппозиционных партий к этим предателям было одинаково отрицательным.
Обнародование брошюры Семенова еще более усугубило напряженную обстановку вокруг него и тех, кто имел с ним общее прошлое и настоящее. Закономерно, что именно ГПУ выступило на их защиту. «Для мещанской психологии они являются авантюристами, убийцами, взломщиками, «темными личностями». Для психологии связанных с эсеровской работой людей и для самих эсеров они к тому же ренегаты, предатели и провокаторы. Для ГПУ моральная чистота побуждений этих товарищей вне сомнения»25, — отмечалось в письме И.С.Уншлихта в ЦК РКП(б). ГПУ обратилось в ЦК с просьбой, принять решительные меры по пресечению враждебности членов партии к бывшим эсерам и издать специальный циркуляр, разъясняющий обязанности членов партии-выходцев из других партий в борьбе с контрреволюцией и дающий общие указания об отношении партии к роли Семенова, Коноплевой и др. На заседании Политбюро 23 марта это предложение было поддержано. А для того, чтобы «моральная чистота побуждений» Семенова была видна не только ГПУ, Е.Преображенскому и Е.Ярославскому было поручено написать о нем статьи, причем, «о характере и тоне статей переговорить с тов. Троцким»26. Сам Троцкий активно выступал в защиту Семенова и Коноплевой, в том числе и в зарубежной печати. Так, одна из его статей была опубликована в газете немецких коммунистов «Rote Fane» под заглавием «Кто предатель?» и была названа эмигрантской печатью открытой апологией предательства и предателей27.
83
Подготовка общественного мнения
Подготовка процесса эсеров получила большой международный резонанс. Печать самых разных политических направлений, прежде всего социал-демократическая, активно публиковала вести из России. Большевистское руководство стремилось развернуть контрпропаганду и повлиять на негативную оценку своих действий западной общественностью. С этой целью в Берлине находился Л.С.Сосновский, задержавшийся там по решению Политбюро на три месяца после Генуэзской конференции. Аналогичное поручение было возложено и на Ю.Ларина, совмещавшего в Германии лечение с выступлениями в печати28.
Своя «сольная партия» была у члена ЦК РКП(б) К.Б.Радека. Постановлением Политбюро от 12 июня 1922 г. ему было поручено вести кампанию по поводу фактического срыва Берлинского соглашения и о том, что при вынесении приговора Верховный трибунал не будет связывать себя никакими соглашениями. Используя обращение меньшевистского ЦК в Верховный трибунал, он должен был также, обнародовать политический вывод о блоке меньшевиков и эсеров, чтобы, таким образом, возложить на меньшевиков ответственность за деяния эсеров29. О большом значении, придававшемся контрпропаганде, свидетельствовал и тот факт, что о своих действиях по дискредитации эсеров Радек в соответствии с постановлением Политбюро от 27 июля должен был ежедневно информировать Секретариат ЦК телефонограммами30.
Помимо традиционных форм агитации (газеты, брошюры, собрания, митинги) в Москве устраивались яркие и зрелищные агит-представления, собиравшие толпы зевак. По улицам в разукрашенных автомобилях разъезжали размалеванные клоуны с балаганами Петрушек и в куплетах выкладывали зрителям факты злодеяний эсеров и их защитников. По свидетельству очевидца, на Тверском бульваре возле памятника Пушкину Петрушка сообщал «самые достоверные факты» о преступлениях эсеров, причем заодно, не делая различий, поминались меньшевики, кадеты, черносотенцы и все прочие враги, в том числе и иностранные защитники на процессе. В конце представления под одобрительные крики толпы Петрушка убивал всех преступников здоровенной дубиной31.
Еще одной особенностью агиткампании являлось то, что на процессе велась киносъемка, а затем киновыпуски показывались в кинотеатрах Москвы на завершающей стадии процесса. Вот как описывал очевидец технологию съемки Луначарского после его 5-часовой речи на процессе: «Анатолий Васильевич уходит в кулуары, но сейчас же вновь появляется и начинает кривляться перед аппаратом: размахивает руками, усиленно смеется и т.д. Киносъемщик
255
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
запечатлевает «речь». Производит это отвратительное впечатление»32. Как эта агитационная кампания влияла на отношение рабочих к процессу правых эсеров и действительно ли «общественное мнение» поддерживало организованный политический спектакль? Ответы на эти вопросы интересовали и партийное руководство.
Во второй половине мая партийными органами была организована агиткампания по фабрикам и заводам для выявления отношения к суду над правыми эсерами. Она проводилась по всей стране, но наиболее интенсивный характер это мероприятие получило, по понятным причинам, в столице. По данным Московского губотдела ГПУ в течение последних полутора недель мая общие собрания были проведены на 31 предприятии. На них присутствовали 10-11 тысяч человек. Данные о распределении их мнений относительно процесса показывает следующая таблица33:
Таблица 7
Отношение рабочих Москвы к процессу правых эсеров
Отношение к процессу
Число предприятий
Число рабочих
% из общего числа высказавшихся предприятий
% из общего числа высказавшихся рабочих
Положительное активное
20
ок. 6400
64,5
ок. 60,3
Определенное отрицательное
5
ок. 1400
16
ок. 13
Сомнительное
4
ок. 2300
13
ок. 21,7
Пассивное
2
ок. 500
6,5
ок. 5
Итак, на большинстве предприятий (20 из 31) рабочие положительно отнеслись к процессу над эсерами. Сюда вошли крупные предприятия: Газовый завод, Центральная электрическая трамвайная станция, заводы быв. Гужон, быв. Бромлей, «Мостострой», «Фосген № 4», быв. Алексеева-Шамшина, Фарма-завод № 12, паровозные мастерские Казанской ж.д., Бухаринский трамвайный парк и др. Рабочие, высказавшиеся положительно по поводу процесса, по профессиональному принципу распределились следующим образом: металлисты — 66,5%, химики — 11,7%, рабочие коммунального
84
Подготовка общественного мнения
хозяйства — 9,5%, печатники — 4%. На долю текстильщиков, кожевников, пищевиков и др. пришлось 8,3%34. Последующие пояснения в отчете показывают, какое значение вкладывалось в эту характеристику. Так, «положительное отношение» означало единогласное принятие резолюции, требующей суровой кары, и отсутствие выступлений, либо прямо защищающих эсеров, либо «сеющих сомнение и смущение по этому вопросу». А на некоторых предприятиях были не только приняты резолюции с требованием высшей меры наказания для эсеров, но и избраны делегации, как правило, из одних беспартийных, для заявления Трибуналу мнения рабочих. Например, по такому сценарию было проведено собрание на заводе быв. Гужон. Докладчиком на этом собрании (присутствовало около 1800 человек) выступал Л.Троцкий. Ему были заданы вопросы: «Арестован ли Савинков? Почему так долго не возвращается делегация с Генуэзской конференции»?35 От каждого цеха завода было выбрано по 2 человека в особую делегацию для внесения в Московский совет заявления от имени рабочих. Заявление содержало требование: применить к обвиняемым высшую меру наказания.
На собраниях и митингах в качестве докладчиков выступали лидеры большевистской партии, Л.Д.Троцкий, Л.Б.Каменев, М.И.Калинин, И.В.Сталин. Среди выступавших были и те, кому предстояло принимать участие в процессе в качестве обвинителей (А.В.Луначарский, М.Н.Покровский, К.Цеткин) и в качестве «защитников» (Н.И.Бухарин, А.А.Биценко, Ж.Садуль). В действительности это разделение не имело места, так как и те и другие выступали с резкими обвинениями против подсудимых-членов ЦК эсеровской партии (так называемой первой группы обвиняемых)313.
Парадоксальная ситуация сложилась на общем собрании рабочих Курских главных вагоноремонтных мастерских, которые по информации ГПУ находились под влиянием эсеров. Основанием для такого утверждения являлся тот факт, что в состав завкома, недавно здесь избранного, входил один эсер (наряду с одним коммунистом и тремя беспартийными) Кроме того, по данным ГПУ в мастерских имелась эсеровская ячейка. Тем не менее, выступление здесь 26 апреля левоэсеровского лидера Штейнберга о Генуэзской конференции не встретило поддержки общего собрания37. А вот доклад о процессе редактора «Известий ВЦИК» Ю.М.Стеклова вызвал совершенно другую реакцию рабочих мастерских. «Местные эсеры выступить не осмелились, кроме одного, который задал два вопроса: «Как будут судить эсеров, как уголовных преступников или политических и будут ли их судить в целом как партию или как ее отдельных членов?» — сообщалось в сводке Мосгуботдела ГПУ. В итоге эсеры проголосовали
17 — 3736
257
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
за резолюцию Стеклова. При голосовании из 700 присутствовавших было только 2 воздержавшихся. Как ни странно, это были не эсеры, а «просто бессознательные рабочие (что установлено)»38.
В ходе обсуждения резолюций о процессе высказывались интересные доводы, отражавшие отношение определенной части населения к недавнему прошлому. Например, на фабрике быв. Михайлова единственный человек, высказавшийся против резолюции комъячейки, аргументировал свое мнение тем, что иначе большевикам опять придется вести гражданскую войну и что коммунистам нужно прийти к соглашению с эсерами, и не нужно их судить и клеймить позором39. А на заводе Бертц — Мак Гиль один из рабочих, объясняя, почему он воздержался при голосовании, сказал: «Почему мы судим эсеров, а не тех, кто стрелял, бил и грабил нас, когда мы ехали за картошкой и хлебом? Вынося резолюцию, мы одновременно этим самым выносим смертный приговор людям, которые не так виновны, как о них говорят»40.
Отрицательное отношение рабочих к процессу было ясно высказано на 5 московских предприятиях. В их числе были 20-я типография быв. Кушнерева, завод быв. Калинкина, Русаковский трамвайный парк, Сокольнические вагоноремонтные мастерские. Отрицательное отношение выражалось в выступлениях меньшевиков или эсеров и сочувствующих им против процесса, в отклонении резолюции, предлагавшейся комъячейкой. И только в единственном случае, в Русаковском трамвайном парке 30 мая была принята меньшевистская резолюция с протестом против процесса, как особо подчеркивалось, незначительным большинством. Ее инициатором был меньшевик Малкин, которого активно поддерживали еще 11 человек. В итоге за резолюцию, внесенную Малкиным, проголосовало 89 человек, против — 16 и воздержалось 303 человека. За резолюцию комъячейки было подано 59 голосов, против — 48 и 300 воздержались41. Как видно из этих результатов, подавляющее большинство рабочих не решилось определенно высказать свое мнение, потому что оно не совпадало с официальной линией. На этом собрании обсуждался также доклад члена ЦК РКП(б) Я.Э.Рудзутака о Генуэзской конференции, оппонентом которого также выступил Малкин. Однако, по этому вопросу абсолютным большинством голосов была принята резолюция комъячейки. Собрание в Русаковском трамвайном парке свидетельствовало о том, что формирование мнений в рабочей среде, в большинстве аполитичной, очевидно, не имело прямой зависимости от политических симпатий. По всей видимости, здесь действовал более сложный механизм. Возможно, играла роль и не равноценность этих проблем в восприятии рядового че
84
Подготовка общественного мнения
ловека. Можно было поддержать власть в далеких от повседневной жизни вопросах, но совесть не позволяла так запросто губить живых людей.
На заводе быв. Калинкина, наоборот, незначительным большинством была принята резолюция комъячейки: из 80 присутствовавших 25 человек проголосовали за, 1 — против и остальные воздержались. Единственным проголосовавшим против, очевидно, был выступивший после доклада «меньшевик (фамилия установлена), который указал, что партия меньшевиков к этому делу не причаст-на»42. Хотя формально резолюция была принята, но обстоятельства ее принятия свидетельствовали об отрицательном мнении собравшихся и только опасения последствий, скорее всего, не позволили воздержавшимся проголосовать против.
На собрании рабочих 20-й типографии тон нежелательному настроению также был задан выступлением меньшевика. В итоге резолюция, предложенная докладчиком, была отклонена, «мотивируя тем, что сделается после суда, когда станет ясен весь процесс»43.
Как правило, против резолюций комъячеек в сводках зафиксированы единичные выступления, 1-2 человека. Исключение — уже упоминавшийся Русаковский трамвайный парк. При этом, несогласные всегда причисляются к одной из двух партий: к меньшевикам или к эсерам. В этой связи заслуживает внимания информация сводки МГПО ГПУ о собрании на фабрике Вознесенской мануфактуры быв. Константинова, в которой обрисована нетипичная ситуация: «Настроение собравшихся (большинство — женщины) — антисоветское. Резолюция, предложенная комъячейкой была отвергнута. Многие выступали против суда над эсерами и разошлись без вынесения какой-либо резолюции. На фабрике большинство работниц и рабочих пожилого возраста, приверженцы старого порядка (монархисты по темноте и мало сознательности, а прочие до революции, определенно, состояли в черносотенных монархических организациях— союзе Михаила Архангела и Зубатовской)»44. Вместо дежурной ссылки на влияние меньшевиков или эсеров информатор объясняет отклонение резолюции пожилым возрастом и прошлым участием в черносотенных организациях.
Ярким примером неопределенного («сомнительного») отношения к процессу являлось общее собрание на фабрике Прохоровской Трехгорной мануфактуры, состоявшееся 25 мая. На нем присутствовало 2 тыс. человек. После доклада А.В.Луначарского на собрании в защиту эсеров выступили двое рабочих. Как сообщается в сводке, это были бывшие эсеры Шамбуров и Иванов. Причем, первый из них примыкал к партии эсеров еще в 1905 г., в последние годы именовал
17:
259
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
себя беспартийным и ни разу не был замечен в чем-либо предосудительном. Второй же во время последних выборов в Моссовет голосовал за коммунистов45. Стоило же этим рабочим высказать собственное мнение, отличающееся от политической директивы, как они сразу получили клеймо бывших эсеров и оказались на заметке ГПУ.
Собрание на Трехгорке интересно еще и тем, что большинство присутствовавших на нем, по всей видимости, не придавало серьезного значения происходящему. Так, против предложенной резолюции по докладу Луначарского (причем, инициаторами якобы опять были беспартийные) никто не голосовал. Однако во время выдвижения резолюции в зале был шум. Аплодировали как ораторам, защищавшим эсеров, так и Луначарскому, а его заключительное слово было встречено «шумными аплодисментами».
Неизвестно, что происходило на Трехгорке в последующие дни. Возможно, кто-то из рабочих критически высказывался о предстоящем процессе. Однако, утром 4 июня были арестованы 6 рабочих ткацкого отделения по подозрению в эсеровской агитации по поводу процесса. 6 июня была объявлена забастовка в ткацком отделении, насчитывавшем 600 человек, как сообщалось в сводке МПО ГПУ, в знак протеста. Однако забастовщики выдвинули два требования: освободить арестованных и повысить тариф. Последнее было расценено как попытка маскировки политического требования, так как новый тариф был якобы уже вывешен для сведения рабочих. Тем не менее, для ликвидации забастовки потребовалось пригрозить локаутом и уже в 6 час. вечера этого же дня ночная смена приступила к работе. Несомненно, влияние на решение рабочих вернуться к работе сыграло и объявление о повышении тарифа. А на следующий день среди рабочих даже раздавался ропот против инициаторов забастовки46. Это была единственная политическая забастовка в Москве на протяжение июня, одного из самых спокойных месяцев года в отношении забастовочного движения.
Таким образом, агитационной кампанией было спровоцировано возрождение забастовок политического характера, что уже было редкостью среди перманентных «недовольств», «брожений», «итальянок» и забастовок, в подавляющем большинстве случаев, вызывавшихся экономическими факторами. В качестве причины органы ГПУ отмечали влияние на настроение рабочих возросшей активности антисоветских партий. Тем не менее, когда начались собрания и митинги по поводу демонстрации, идти или не идти, на Трехгорке этот вопрос был единогласно решен положительно. Причем, на фабричном митинге выступали петроградские рабочие, которых собравшиеся приветствовали аплодисментами. Здесь же подобно
85
Подготовка общественного мнения
Ниловне из книги Горького присутствовала мать арестованного эсера Иванова. Она призывала рабочих, которые совсем недавно бастовали в поддержку своих товарищей, выступить за освобождение своего сына, но поддержки ей никто не оказал47.
В ряде случаев коммунисты, зная настроения рабочих на своих предприятиях и не надеясь на благополучный исход собрания, старались оттянуть его проведение и вели индивидуальную агитработу. Так, комъячейка 39-й типографии так и не решилась созвать собрание, учитывая сильное меньшевистское влияние. В свою очередь, по нелепой причине трижды откладывалось собрание на фабрике быв. Бостонжогло: из-за неявки докладчиков48.
Как показывают информационные документы ГПУ, настроение подавляющего большинства рабочих, во многом, зависело от их материального обеспечения: своевременной выплаты жалования и получения продовольствия. Так, информируя об отношении к процессу эсеров среди рабочих-полиграфистов, МГПО ГПУ сообщал, что во 2-й Образцовой типографии злободневным вопросом является выдача жалования и исход собрания будет зависеть от того, будет оно выдано или нет49. Такая же ситуация сложилась и в 7-й типографии, рабочие которой не получили 11 млрд руб. от газеты «Беднота». Заводоуправление типографии было даже вынуждено приостановить печатание газеты. Объясняя, почему до конца мая здесь не было проведено собрание, в сводке сообщалось: «К политической жизни масса относится пассивно и ни один вопрос рабочими не затрагивался»- .
Нередко, одновременно с обсуждением вопроса об эсерах на собраниях поднимались вопросы экономического характера, куда больше волновавшие рабочих. Так, собрание на Газовом заводе приобрело бурный характер из-за обсуждения весьма болезненных вопросов: недоброкачественность получаемого пайка, невыдача обмундирования, волокита с заключением коллективного договора. В связи с этим рабочие выказывали недовольство бездеятельностью завкома. По главному вопросу повестки, тем не менее, была принята резолюция, предложенная коммунистами51.
Характерной особенностью голосования резолюций, выносившихся комъячейками, являлось то, что они принимались, зачастую, при огромном количестве воздержавшихся. Счет проголосовавших «за» шел на десятки, а воздержавшихся — на сотни52. Рабочие, не без оснований, опасались голосовать «против», боясь репрессий: ареста или увольнения с завода. Последнее в условиях нараставшей безработицы являлось не менее устрашающей мерой воздействия53. Еще одна деталь, свидетельствующая о том, что факт принятия
261
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
резолюции не всегда адекватно отражал мнение рабочих, также зафиксирована в сводках МГПО ГПУ. По существовавшим правилам, участники собрания должны были расписываться под резолюцией. И секретари собраний сетовали, что делалось это очень неохотно. А на фабрике «Октябрь», быв. Хишина, на которой резолюция была принята единогласно, при сборе подписей 6 чел. подписать отказались, заявив, «что они расстреливать не желают»54.
«Кухня, фабрикующая в России «волеизъявления революционного пролетариата» всем известна, — отмечал Л.Мартов в статье «Кровавый фарс», — а о подлинных настроениях московских и петербургских рабочих масс большевики осведомлены ничуть не менее нас, хорошо зная, что без вооруженного эскорта и без безмолвно висящей угрозы расчета ни один большевистский оратор не мог бы выступить на заводе, не рискуя быть освистанным»55.
Встреча иностранных защитников
Ярким показателем накала политических страстей перед приближающимся началом процесса правых эсеров явилась организованная в Москве встреча иностранных защитников. Договоренность об участии в процессе защитников — представителей социалистических партий была достигнута в апреле 1922 г. в Берлине на конференции трех Интернационалов56. В ней участвовали представители II Интернационала, возрожденного после Первой мировой войны, III или Коминтерна и представители Международного объединения рабочих и социалистических партий («Венское объединение»). Последних коминтерновцы насмешливо именовали «Интернационал Второй с половиной». В него, в частности, входила партия меньшевиков. АII Интернационал открыто поддерживал партию эсеров.
Опасаясь расправы над эсерами, представители II и Венского Интернационалов добились от представителей Коминтерна Н.И.Бухарина и К.Радека письменного обязательства в том, что в отношении обвиняемых не будет применена смертная казнь57. Однако уже через несколько дней после этого соглашения в «Правде» была опубликована статья Ленина «Мы заплатили слишком дорого»58. В ней Ленин подверг резкой критике данное обещание. А вскоре оно было, по сути, дезавуировано заявлением, что Бухарин и Радек превысили свои полномочия.
Еще до прибытия иностранных защитников в советской прессе началась их разнузданная травля как «защитников убийц». В связи с
262
Встреча иностранных защитников
этим ими был вручен протест советскому представителю в Берлине Н.Н.Крестинскому. Однако, следуя в Россию, защитники столкнулись с еще более враждебным отношением «разагитированных» масс. На первой же станции после пересечения границы, а затем и на всех последующих, совершенно пустой поезд, предоставленный трем адвокатам, встречали группы демонстрантов. По поезду даже стреляли: в результате револьверного выстрела, раздавшегося из толпы, было пробито окно в купе Теодора Либкнехта.
25 мая иностранные защитники Эмиль Вандервельде, Теодор Либкнехт (брат Карла Либкнехта) и Курт Розенфельд прибыли в Москву. Здесь им была организована встреча с подношением крапивы, калош и т.п. Из толпы, организованной чекистами, бросали соленые огурцы, свистели, гоготали. По утверждению Вандервельде он даже заметил в толпе лицо Бухарина. На вокзале, по данным ГПУ, собралось до 2 тыс. человек. «Настроение массы в большинстве было очень враждебное по отношению к приехавшим. Свердловцы по-немецки кричали по адресу приехавших и правых эсеров нелестные [слова]. В автомобиль, в котором ехали защитники эсеров, сыпались камни, рабочие грозили кулаками. Группа в несколько человек сочувственно приветствовала иностранных защитников, махали шапками, аплодировали и т.п. Один из этих лиц был задержан. На пути дальнейшего следования скопления публики не ожидалось»59. По понятным причинам задержаны были не хулиганы, а сторонники подсудимых. Позже Вандервельде даже выразил благодарность сопровождавшим их чекистам за защиту от толпы, поведение которой ими же и было срежиссировано.
Яркими красками, с оскорбительными подробностями и очевидным удовольствием от происходящего сцена встречи была описана в «Правде». «Организованные группы народа» стекались к вокзалу со знаменами, оркестрами и пением. Держали плакаты. На огромном полотне нарисован бельгийский король и рядом с ним Вандервельде. Под портретом «аршинными буквами» — надпись: «Господин королевский министр Вандервельде. Когда вы предстанете перед судом революционного трибунала?». На другом плакате, посвященном Т.Либкнехту, красовался вопрос: «Каин, Каин, где брат твой Карл?». В толпе виднелись и другие плакаты с оскорбительными лозунгами: «Долой защиту тех, чьи руки обагрены кровью!», «Позор Теодору Либкнехту, защитнику убийц своего брата!» и т.п. «Когда защитники появились на крыльце вокзала, вся площадь мгновенно превратилась в сплошное море свиста, угрожающих жестов и гневных выкриков! На лицах Вандервельде и его друзей можно прочитать не только смущение, но и тревогу. Из тысяч грудей вырвался единодушный
86
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
крик: «Предатели, канальи». Милиции с трудом удалось сохранить порядок»60, — сообщала газета.
Оскорбления в адрес иностранных защитников не переставали раздаваться со страниц газет и в последующие дни. К тому же вопиющий случай произошел на заседании Моссовета 6 июня в Колонном зале Дома союзов. В качестве гостей на него были приглашены Вандервельде и другие иностранные защитники. Существуют две версии дальнейшего развития событий. По версии Каменева адвокаты испугались большого количества присутствовавших рабочих и удалились до начала доклада К.Радека о процессе эсеров. По сообщению же «Голоса России», это был демонстративный уход после начала доклада и прозвучавших в нем оскорблений. Радек, в частности, сказал: «Защитник эсеров г. Вандервельде не имел мужества приехать на суд в качестве обвиняемого и будет играть роль защитника. Но приговор ревтрибунала по делу эсеров будет также приговором и над их защитниками»61. Но все же, вероятнее всего, третий вариант развития событий. Адвокаты, приняв приглашение, могли не знать о повестке заседания. Узнав же о докладе, они как профессионалы-юристы не могли присутствовать на обсуждении процесса.
После приезда иностранных защитников в постоянной рубрике инфсводок МГПО ГПУ «настроение рабочих и прочего населения к вопросу о процессе эсеров» стали приводиться и высказывания об иностранным защитниках. Так, рабочие Алексеевской водокачки не одобрили встречу, устроенную защитникам. При этом они отметили, что такое поведение недостойно коммунистов. А в связи с процессом эсеров на водокачке говорили: «Если эсеры заслуживают, то должны нести ответственность за свои деяния»62. Рабочие 11-й типографии МСНХ также осудили встречу иностранных защитников63. А в Уваровском трамвайном парке подавляющим большинством голосов была принята резолюция нейтрального характера. В ней, в частности, говорилось, что Верховный Трибунал должен разобраться в обвинительном материале и наказать виновных по заслугам, зачтя заслуги тем, кто искренне и честно боролся за революцию64.
Наряду с заводскими собраниями во всех районах Москвы были организованы беспартийные конференции, на которых принимались резолюции об отношении к процессу в нужном власти ключе. Такое единодушие не было случайным и объяснялось тем, что делегаты этих конференций отбирались завкомами и комъячейками65. В это же время вопрос о суде над правыми эсерами был вынесен и на пленумы районных советов депутатов. Наличие в их составе немногочисленных депутатов от меньшевиков и левых эсеров, хотя и не препятствовало принятию официальной резолюции, но вызывало, нередко, бурные
86
Встреча иностранных защитников
прения. В качестве примера приведем пленум Краснопресненского райсовета, состоявшийся 1 июня. Здесь возмутителем спокойствия явился левый эсер Прокопович. Выступив в защиту эсеров, он сказал, «что тов. Ленин разрывной пулей не ранен и порицал тов. Бухарина, говоря, что он потворствовал рабочим в выявлении злонамеренного отношения к приехавшим защитникам и проч.»66. За это выступление Прокопович был немедленно исключен из состава райсовета.
В течение лета, когда дважды в день шли заседания Верховного трибунала, по республике все еще перекатывались волны собраний и митингов, на которых продолжали приниматься резолюции с требованием смертной казни подсудимым. Не было ни одного учреждения, вуза, фабрики, завода, больницы, тюрьмы, хладобойни, кооперативного или профсоюзного органа, где бы ни обсуждались резолюции о процессе эсеров. На фоне требований «сурового наказания предателям революции», продолжавших приниматься на собраниях московских рабочих, были отдельные случаи, когда официальная резолюция отклонялась. Таким итогом завершились собрания на государственной табачной фабрике (быв. Майкапар), на фабрике Цустран (быв. Продпуть) и на Мытищенском вагоностроительном заводе67. А на фабрике быв. Гантер против предложенной резолюции на собрании 10 июня выступил член Моссовета и председатель завкома Тягунов. Он заявил, «что требование для подсудимых высшей меры наказания это есть требование расстрела, тогда как де и среди коммунистов есть люди, заслуживающие подобной оценки»68. В результате резолюция была отклонена.
Сочувственное отношение к подсудимым высказывалось и в других городах. Так, в «Петроградской правде» было сообщено о противодействии кампании против правых эсеров на Металлическом и Обуховском заводах. На общем собрании Металлического завода 19 мая один из рабочих («бывший меньшевик») сказал о суде: «Это борются партии меж собою. Не нам их судить». Такое же мнение было высказано рабочим Капустиным на общем собрании Обуховского завода 26 мая. В итоге собрание отклонило «незначительным большинством голосов при огромном большинстве воздержавшихся» официальную резолюцию. Капустин же, как и следовало ожидать, был арестован69. О том, что подобные настроения имели определенное распространение в городе, подтверждает и сообщение «Голоса России». В нем говорилось, что Зиновьеву пришлось защищаться в Петросовете от нападок рабочих, которые называли процесс актом запоздалой мести70.
Если советские газеты захлебывались от публикации бесчисленных резолюций в поддержку смертной казни, звучавших не только
265
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
от имени крупных заводов, но и всевозможных артелей, боен и т.п. заведений, то эмигрантская печать информировала и о существовании других настроений на заводских собраниях. Так, например, корреспондент «Голоса России» сообщал из Петербурга: «Настроение запуганных рабочих выражается в записках с вопросами к ораторам, в которых фигурирует один кардинальный вопрос: «Неужели вы их расстреляете?» На что ораторы-коммунисты отвечают: «Не знаем, ведь их будет судить народ»71. По всей видимости, корреспондент, укрывшийся за псевдонимом «политработник», был хорошо информирован о «кухне» подготовки процесса. Он также сообщил, что во всех городах формируются делегации из коммунистов или их агентов под видом беспартийных, которые получат билеты на суд. Для них составлена инструкция, как вести себя на суде. Эти делегации и будут тем народом, который будет судить эсеров.
Не смотря на все усилия власти, отсутствие всеобщего единства в осуждении эсеров наблюдалось не только в столицах. Так, по данным ГПУ не допустить вынесения высшей меры наказания правым эсерам требовали также рабочие писчебумажной фабрики Добруш Гомельской губ. На общем собрании рабочих Глуховской мануфактуры (Гомельская губ.) также была вынесена резолюция о смягчении приговора. В защиту эсеров высказались и рабочие депо Гомель. Примечательно, что на полях госинформсводки против этого сообщения сотрудник ГПУ приписал: «возможна работа Савинковцев». Отказались принять резолюцию с требованием высшей меры наказания и рабочие Харьковского паровозостроительного завода. Судя по косвенным данным, не поддерживали официальную линию некоторые профобъединения и рабочие организации Калужской губ.72
Реакция власти на подобное неповиновение была довольно прямолинейной. Вслед за собраниями взятые на заметку рабочие увольнялись под видом сокращения штатов. Так, в Литографии картографического отдела в Москве увольнения были проведены даже, не смотря на принятие официальной резолюции. Поводом для них послужило выступление на собрании «группы меньшевиков». Хотя против резолюции голосовали всего лишь 7 человек, но сократить было решено 5б73. А на Харьковском паровозостроительном заводе, как сообщал «Голос России», по спискам, составленным комъячейкой, бригадиры цехов были назначены к увольнению по предельному возрасту, а молодые — по сокращению штатов74.
После завершения процесса, когда информация о вынесенном приговоре достигла самых отдаленных регионов, из ряда губерний
87
Встреча иностранных защитников
даже поступали сведения о неудовлетворенности рабочих «столь слабым приговором над эсерами», т.е. тем, что смертная казнь не была приведена в исполнение75.
Демонстрация 20 июня
В качестве главного политического мероприятия, призванного продемонстрировать всему миру всенародную поддержку действий большевиков, были запланированы общегородские демонстрации. Они должны были пройти по всей стране в годовщину убийства В.Володарского, 20 июня, и показать противникам процесса твердую волю пролетариата заклеймить позором «подлых убийц, шпионов и диверсантов».
Главная роль отводилась демонстрации в Москве. О том, какое значение ей придавалось, определенно высказался Бухарин в речи на процессе: «И когда я с такой уверенностью защищаю дело, которое мне поручили, то я здесь это с особенной уверенностью делаю потому, что я, хотя и не формальный, но имею мандат от имени рабочих организованных масс, потому что та самая демонстрация, которая была 20-го числа и перед которой я лично выступал от имени нашей группы защитников, она этот мандат подтвердила»70.
Для подготовки демонстрации, как показывает информация сводок МГПО ГПУ, с середины июня по предприятиям были проведены собрания. На них в качестве единственного вопроса или вместе с выявлением отношения к процессу эсеров принимались резолюции об участии в демонстрации. Обсуждение вновь и вновь порождало споры о роли различных партий. Так, на собрании рабочих Алексеевской водокачки была предложена резолюция следующего содержания: «Выйдя на улицу 20 июня, в день убийства тов. Володарского, мы требуем сурового наказания пособникам и единомышленникам Колчака, Деникина и проч.». Против резолюции выступили 4 человека. Объясняя свою позицию, они заявили, что эсеры не заслуживают такого наказания; что эсеры боролись с монархистами за социализм и убивали министров и сановников, а не большевики, что большевики отбирали у крестьян хлеб. В результате голосования резолюция была отклонена77.
Как показывают проведенные собрания, отношение к демонстрации на многих предприятиях было прохладным. Часть рабочих надеялась увильнуть от демонстрации, воспользовавшись свободным днем, другая часть считала, что, пусть партии дерутся между собой, а их это не касается. На фабрике Цустран, на лентоткацкой фабрике
267
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
Груздкова, на Алексеевской водокачке было принято решение: на демонстрацию не выходить. В 31-й типографии участвовать в демонстрации собирались 50-60% рабочих. В Миусском трамвайном парке за участие в демонстрации из 600 человек выступило не более 80. Бурные споры шли на Алексеевской камвольно-прядильной фабрике: собрание закончилось только в 2 часа ночи. В итоге единогласно проголосовали против резолюции комъячейки, а присутствовало около 700 человек (70%— женщины). На заводе «1еофизика», быв. Швабе вопрос об отношении к процессу и к демонстрации «из-за слабости комъячейки» был вынесен на обсуждение лишь в день демонстрации. В обеденный перерыв здесь прошел летучий митинг, на котором за демонстрацию проголосовало только 15 человек из 100, остальные воздержались. Наоборот, на фабрике Бутикова и в 27-й типографии рабочие приняли единогласное решение: участвовать. А в Бухаринском трамвайном парке водители трамваев были недовольны тем, что не смогут принять участие в демонстрации из-за работы на линии78.
Задолго до дня демонстрации началась массированная агиткампания. 15 июня на первой странице «Правды» было опубликовано обращение МК РКП и МГСПС «Все на демонстрацию 20 июня!» «Все на улицу, все на демонстрацию!» 17 июня под «аршинным» заголовком «Все на демонстрацию 20 июня» были публикованы обращения к рабочим различных отраслей: печатникам, строительным рабочим, транспортникам. 18 июня — обращение к рабочим частновладельческих предприятий с призывом выйти на демонстрацию. С призывом выйти на улицу обратилась «к красным москвичам» группа петроградских рабочих, присутствовавших на процессе. Были опубликованы маршруты движения и объявлено, что на Красную площадь будут пропускаться рабочие только в составе районных колонн, а члены ЦИК, Совнаркома и других органов — по служебным удостоверениям. Рекомендованы были лозунги на злобу дня: «Смерть предателям!», «Беспощадный приговор Гоцу и К°!» и т.п.
Свою агитацию, несмотря на большую опасность, пытались вести и антибольшевистские силы. В сводках зафиксирован единственный случай открытой агитации, когда на общее собрание на заводе АМО приехали два меньшевика с мандатом от МК РСДРП. Они призывали не выходить на демонстрацию 20 июня. В итоге за их резолюцию проголосовало приблизительно 15 человек из около 400 присутствующих, а за коммунистическую — все остальные70.
В адрес завкомов по почте направлялись письма ЦК РСДРП, листовки, номера меньшевистских и эсеровских изданий. По поводу одного такого письма завком завода «Динамо» обратился с открытым письмом через «Правду», которое заканчивалось словами:
88
Демонстрация 20 июня
«Покорнейшая просьба к ЦК меньшевиков не загромождать завком письмами»80.
Утром 19 июня в Замоскворецком, Краснопресненском, Рогожско-Симоновском районах у входа на ряд предприятий были расклеены меньшевистские прокламации, призывавшие рабочих не выходить на демонстрацию. Они заканчивались лозунгами: «Долой террор, долой смертную казнь!» «Да здравствует международный рабочий фронт!». На некоторых предприятиях распространялся эсеровский бюллетень «Труд» (№ 2 от 19 июня), который призывал рабочих «демонстрировать» ко всем тюрьмам, в том числе и к тюрьме ГПУ, и требовать освобождения политарестантов.
Среди рабочих поползли зловещие слухи, что якобы на Красной площади будут производиться расстрелы и что идти туда рискованно81. Настроение рабочих все время колебалось, но там, где были приняты резолюции об отказе от участия, на демонстрацию не пошли. В день демонстрации, начиная с 15 час. 30 мин., МГПО ГПУ каждые полчаса как, сводки военных действий, передавал специальные сообщения «О демонстрации 20 июня». В них говорилось о настроении рабочих, какие предприятия вышли на демонстрацию и сколько человек. В начале 4-го часа дня во всех районах началось движение колонн демонстрантов со сборных пунктов в центр. От Городского района общее число участников доходило до 25 тыс. Не участвовали ЗТя, 32-я и 39-я типографии. С Главпочтамта, Телеграфа и от Телефонной станции — вместе не более 40 человек. По пути следования этой колонны с Трубной площади появилась группа анархистов в 15-20 человек с плакатами. Плакаты тотчас были разорваны, как сообщалось, демонстрантами, а анархисты — разогнаны.
От Замоскворецкого района на демонстрацию вышли все предприятия, некоторые с малым числом участников. Например, от фабрики Циндель— 50 человек из 700 работающих, видимо, только коммунисты. От Рогожско-Симоновского района участвовало около 15 тыс. человек: все заводы вышли почти в полном составе, за исключением завода быв. Алексеева-Шамшина (100 из 400). От Хамовнического района — около 4тыс. и 1 тыс. госзнаковцев. Особенно незначительно были представлены типографии (от 7-й типографии — только комъячейка, «меньшевики остались работать»), Уваровский трамвайный парк (всего 60 человек), от остальных предприятий района участвовало около половины состава. Всего в Москве по данным ГПУ в демонстрации приняло участие около 200 тыс. человек82.
Вечером этого же дня в Трибунал явились представители московских и петроградских рабочих с тем, чтобы огласить резолюции,
269
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
принятые на фабриках и заводах в связи с процессом. При появлении рабочих председатель трибунала Г.Л.Пятаков лицемерно заявил, так как трибунал «является органом Рабоче-крестьянской республики, и мнение трудящихся масс имеет чрезвычайно существенное значение, хотя в своих суждениях Верховный трибунал и независим от мнения какой бы то ни было группы товарищей»83, он разрешает огласить резолюции. Это вопиющее нарушение правовых норм вызвало резкий протест со стороны адвокатов первой группы Н.К.Муравьева, А.С.Тагера и др. Они потребовали персональной смены членов трибунала. Получив отказ, защитники в полном составе заявили о невозможности дальнейшего участия в процессе. Это решение поддержали и их подзащитные. После долгих пререканий и новых оскорблений со стороны суда и государственного обвинителя отставка защиты была принята, но ее поведение Н.В.Крыленко назвал преступным84.
20 июня прошла также массовая демонстрация в другом крупном политическом центре страны — Петрограде. По сообщению, присланному 24 июня в информотдел ГПУ из Петрограда, на демонстрации «отмечалось бодрость и воодушевление. Присутствовали почти все рабочие крупных предприятий, более 75 тыс. человек. Контрреволюционных агитаций и листовок среди масс не замечалось. Демонстрация 20 июня [в] Кронштадте прошла оживленно. [В] сравнении [с] 1 Мая подтверждается устойчивое положение и сочувствие Советской власти всех слоев»85. По сообщениям большевистской печати 20 июня состоялись также демонстрации в Харькове (150 тыс. участников), Самаре (15 тыс.), в Саратове, в Туле и в ряде других городов86.
Не смотря на огромные обороты, набранные пропагандистской машиной большевиков, истинные цели проведения демонстрации и мотивы участия в ней были очевидны для здравомыслящей части населения. Вот что, например, записал в эти дни в дневнике москвич Н.П.Окунев: «И до и после Стеклов и прочие писатели земли советской старались кого-то уверить, что трехсоттысячная громада манифестантов, вышедшая 20-го числа «на улицу», шла сознательно, по своей инициативе, будучи обуреваема презрением к обвиняемым эсерам и их защитникам. Я не был в числе таких демонстрантов и не берусь за подсчет их. Во всяком случае, большинство их своею прогулкой на Красную площадь на некоторое время забронировало себя от «сокращения». А это теперь такой бич, который с каждым днем все увеличивает число голодающих и преступников»8'. А очевидцем демонстрации 20 июня в Петрограде был известный экономист Питирим Сорокин. Он описал в дневнике, изданном в эмиграции,
88
Демонстрация 20 июня
как наблюдал колонну демонстрантов, примерно, 50 тыс. человек. В толпе Сорокин видел много знакомых студентов и рабочих, о которых знал, что они не согласны с требованием смертной казни подсудимым. Они, как и многие москвичи, и жители других городов, участвовали в демонстрации, чтобы не потерять работу и не оказаться тем самым на пороге голодной смерти88.
Контроль общественных настроений и, в первую очередь, в рабочей среде, осуществлялся в течение всего процесса. Так, анализируя политические настроения в июле, органы ГПУ отмечали: «Из политических вопросов боевым в отчетном месяце был процесс над эсерами, однако, в рабочей среде он потерял тот интерес, который имел в прошлом месяце, что объясняется его затяжкой»89. Даже из обычно беспокойного Петрограда приходили сообщения о безразличии рабочих90. Не смотря на этот общий вывод, МГПО ГПУ продолжал пристально следить за поведением меньшевиков и эсеров, контролировать положение на предприятиях. В зоне повышенного внимания ГПУ находились те предприятия, которые продемонстрировали свою неблагонадежность в период кампании принятия резолюций и те, кто не вышел на демонстрацию 20 июня. Причем отказ от участия в демонстрации отмечался, как правило, именно там, где меньшевики традиционно пользовались влиянием (например, в ряде типографий). Усиление этой работы в начале августа было связано с ожиданием реакции на вынесение приговора на процессе. Под этим углом зрения и шел сбор информации. Так, например, в сводке за 7 августа содержалась информация «о настроениях в связи с процессом эсеров» на 6 московских предприятиях. В том числе, о положении на Телеграфе сообщалось: «На Телеграфе имеется группировка антисоветских элементов во главе с Лаврентьевым, Уваровым и др., которые в свое время на собрании работников Телеграфа внесли поправку в резолюцию, предложенную докладчиком, чтобы высшую меру наказания к эсерам не применять. В данное время к этой группировке примкнул Иконников и К". Возможно, что в связи с вынесением приговора над эсерами они выявят свой протест, тем более что вовлечь работников Почтамта в подобного рода антисоветский выпад возможно, т.к. экономическое состояние работников Почтамта плохое»91.
Первый открытый политический процесс в советской России закончился вынесением высшей меры наказания 12 подсудимым-эсерам. На следующий день после окончания процесса, 8 августа, ВЦИК, считая своей задачей «дать трудящимся наглядный урок революционного действия», утвердил приговор Верховного трибунала с добавлением, «но исполнением приостановить»92. Этот
271
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
вердикт был предопределен с самого начала, в том числе и хорошо продуманной и организованной агитационной кампанией. Рабочие столичных предприятий по замыслу властей сыграли в ней главную обвинительную роль. Таким образом, был создан прецедент, сценарная заготовка для последующего использования пролетарского гнева в показательных процессах сталинского периода. Но означал ли успех кампании массовую поддержку самого режима? Скорее всего, для самих рабочих вопрос так не стоял. Попытки активной борьбы уже ушли в прошлое, свои результаты принесла и «отрицательная селекция», в результате которой изымались лучшие элементы общества. Все большое число коммунистов считали своим партийным долгом, совпадавшим с их внутренним убеждением, информировать об «антисоветских проявлениях». Основная же масса была вне политики и воспринимала власть как данность, к которой нужно приспосабливаться.
О том, как проходила идеологическая обработка населения, и формировалось отрицательное отношение к подсудимым и партии эсеров в целом, свидетельствуют до недавнего времени секретные документы ГПУ. Информационные документы ГПУ позволяют проанализировать механизм и мотивы принимавшихся резолюций, влияние на сознание рабочих их личного опыта, вынесенного из совсем еще близкого времени военного коммунизма и Гражданской войны. Несмотря на то, что на подавляющем большинстве предприятий были приняты резолюции, инициированные сверху, поведение участников собраний, ход голосования говорят о неоднозначном отношении к процессу даже на этих собраниях. Помимо рабочих, разделявших политические убеждения большевиков, были и те, кто, имея противоположное мнение, скрывали его. Они уже усвоили «правила игры», установленные властью, и либо голосовали за, а потом старались уклониться от фиксирования результатов голосования, либо воздерживались при голосовании.
Оценки, высказывания в форме «живой речи», зафиксированные в сводках, свидетельствуют о том, что среди рабочих были немногочисленные группы, которые, несмотря на тяжелое материальное положение, думали не только «о хлебе насущном». Они имели свои убеждения, нравственную позицию и смелость их высказывать, не боясь ареста или увольнения. На основе этих документов складывается и определенное представление о работе ГПУ, сотрудники которого не только «слушали», «смотрели», выявляли несогласных, но и пытались прогнозировать развитие ситуации, исходя из настроений населения. Текст сводок фиксирует также использование устойчивых политических штампов, появившихся еще
89
Демонстрация 20 июня
в первые послереволюционные годы, и зарождение новых клише. Как, например, маскировка партийных директив под инициативу беспартийных масс.
Свои особенности имело и волеизъявление в удаленных от центра уголках страны. Для их жителей центральная власть с ее инструкциями и кампаниями, судя по поступавшим сообщениям, существовала отдельно от местной жизни с ее заботами и невзгодами, ответственность за которые несли местные коммунисты. Поэтому только на первый взгляд может показаться абсурдом соседство в одной и той же сводке таких, казалось бы, взаимоисключающих сообщений, как, например, из Омской губернии. Так, по данным на 25 июля 1922 г. сообщалось: «В Бобринской волости Омского уезда крестьяне не дают хоронить коммунистов на общем кладбище». А ниже, отвечая на 7-й пункт сводки об отношении к процессу: «Кампания по освещению процесса эсеров и итогов Генуэзской конференции приняла широкие размеры. Благодаря проведенной кампании выяснилось, что рабоче-крестьянские массы, не смотря на частичное недовольство голодом и материальной необеспеченности, находятся на стороне Советов и РКП»Я3.
Примечания
' В дни нэпа // Последние новости. № 651. Париж. 1922. 2Там же. Л. 72. Там же. Л. 450.
4ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 65.
'Долгое время единственной специальной работой на эту тему являлась монография шведского историка М.Янсена «Суд без суда», русский перевод которой вышел в 1993 г. В последние годы в связи с возможностью объективно подойти к изучению истории небольшевистских партий появились исследования, в которых с разной степенью подробности затрагиваются отдельные аспекты судебного процесса. См.: Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы: 1917-1923 гг. М., 1995. Яров СВ. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих. СПб, 1998.
'' Борисова Л.В. Рабочие Москвы и процесс правых эсеров (по документам ГПУ) // Ежегодник историко-антропологических исследований 2001/2002. М., 2002.
Большое значение для дальнейшего углубления исследований имеет первая научная публикация значительного комплекса архивных документов о подготовке и проведении судебного процесса в документальной серии «Архивы Кремля». См.: Судебный процесс над социалистами-ре
18 — 3736
273
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
волюционерами (июнь-август 1922 г.). Подготовка. Проведение. Итоги. Сборник документов. М., 2002. Первым итогом этой работы явилась фундаментальная монография одного из участников проекта. См.: Морозов К. Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922-1926): этика и тактика противоборства. М., 2005.
'РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 284. Л. 4. 8Там же. Л. 10.
9 Там же. Л. 11.
10 Там же. Д. 294. Л. 4.
1' На заседании Политбюро 20 апреля 1922 г. была утверждена смета на 20 экземпляров каждого издания. См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 289. Л. 5. 12Там же. Д. 299. Л. 4. |3Тамже.Д. 304. Л. 3.
|4Последние новости. № 694 Париж. 1922. 23 июля.
15 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 299. Л. 5. Уже находясь на скамье подсудимых, А.Р.Гоц заявил: «Мы готовы примириться с советским строем, но при условии свободных выборов в советы и при соблюдении гражданских свобод». Цит. по: Перевыборы советов? // Последние новости. Париж. 8 августа 1922 г. № 707.
"На советском Олимпе // Последние новости. Париж. 17 мая 1922 г. № 639.
18РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 303. Л. 5. 19 Там же. Д. 304. Л. 4. 20Тамже.Д. 304. Л. 3.
21 Там же. Л. 102.
22 Вардин И. Эсеровские убийцы и социал-демократические адвокаты. М., 1922. Луначарский А.В. Бывшие люди. Очерк истории партии эсеров. М., 1922. Мещеряков В. Партия социалистов-революционеров. Ч. 1-2. М., 1922. Платонов А. Работа эсеров за границей. М., 1922. Попов Н. Что должен знать каждый рабочий о процессе социалистов-революционеров. М., 1922. Стеклов Ю. Партия социалистов-революционеров. М., 1922. Шмераль Б. Чехословаки и эсеры. М., 1922.
23РГАСПИ.Ф. 17. Оп. З.Д.301.Л. 1.
24Там же. Д. 283. Л. 1. Здесь и далее текст выделен мной. — Л.Б. 2Г,Там же. Д. 285. Л. 3.
26 Там же. На заседании Политбюро 6 июля 1922 г. постановление об издании названного циркуляра было отменено. См.: Там же. Д. 302. Л. 1.
27 Апология предателя // Последние новости. Париж. 2 июня 1922 г. № 980.
28 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 289. Л. 5. 20Там же. Д. 297. Л. 2.
30 Там же. Д. 305. Л. 4.
31 Письмо из Москвы // Голос России. 1922. 27 июня.
32 Обвинители // Последние новости. № 719. 1922. Судя по этому описанию, на кинопленке фиксировались не только документальные кадры, но и
90
Примечания
постановочные сюжеты. Не исключена вероятность, что «киносъемщиком» мог быть известный кинорежиссер Дзига Вертов, снявший документальный фильм «Процесс правых эсеров». См.:ЯнсенМ. Суд без суда. М., 1993. С. 166.
33ЦАФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 454.
34Там же. Л. 455.
35Там же. Л. 133.
36См.: Процесс эсеров. Вып. 1. Речи обвинителей. Вып. 2. Речи защитников и обвиняемых. М., 1922.
37 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 450.
38Там же. Л. 141. Д. 481. Л. 12.
39Там же. Д. 592. Л. 141 об.
4(|Там же. Л. 142 об.
41 Там же. Л. 139 об., 464.
42Там же. Л. 135.
43 Там же. Л. 135 об.
44Там же. Л. 139.
45Там же. Л. 133.
4('Там же. Л. 145. Слухи об аресте якобы 10 участников этой забастовки, в свою очередь, распространились на фабрике быв. Бутникова. Возможно, с процессом эсеров был связан и инцидент с членом Исполкома Коминтерна Кларой Цеткин, являвшейся одним из обвинителей на процессе. По сообщению «Последних новостей» 25 июля ее освистали собравшиеся рабочие при въезде на территорию Прохоровской мануфактуры, а автомобиль забросали грязной ветошью. Притом, что приезд Цеткин преследовал благую цель: осмотреть приют-ясли для детей работников фабрики. (Последние новости. № 709. Париж. 1922).
"ЦАФСБ РФ. Ф. l.On. 6.Д. 592. Л. 160 об.
48 Там же. Л 157.
49 Там же. Л. 135 об. 50Там же. Л. 136 об.
51 Там же. Л. 141 об.
52 Например, на общем собрании, состоявшемся 14 июня в 11-й типографии, за резолюцию комъячейки из 900 чел. проголосовало только 25, остальные воздержались. (Там же. Л. 155).
53 По статистическим данным в 1922 г. был самый высокий уровень безработицы за период нэпа. Например, в Москве было зарегистрирован 316181 безработный (в 1921 г. - 171657 чел., в 1923 г. - 299858 чел.). См.: Алещенко Н.М. Московский совет в 1917 - 1941 гг. М., 1976. С. 309.
ГА ЦАФСБ. РФ. Ф. l.On. 6. Д. 592. Л. 141 об.
"Голос России. № 996. 1922. 22 июня. В «Голосе России» под рубрикой «К процессу с.-р.» опубликованы многочисленные сообщения о фальсификации общественного мнения. В частности, о принятии резолюции в одном из военных госпиталей московский корреспондент газеты писал: «И хотя с резолюцией никто, кроме вносившего ее на голосование коммуниста, не был согласен, оказалось, что она «была принята подавляющим большинством». (№ 985. 1922. 9 июня).
18*
275
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
ГЛДо начала мая предполагалось участие в процессе 10 защитников: Эмиль Вандервельде, Артур Вотерс и Хаген Гест (от II Инт.); Поль Бонкур, Теодор Либкнехт и Курт Розенфельд (от Венского Инт.); Модильяни (от Итальянской социалистической партии); Сухомлин, Кобяков и Гуревич (от ПСР). Затем представители эсеровской партии отказались, чтобы не создавать впечатления о политической пристрастности. Позднее выяснилось нежелание участвовать в процессе еще ряда названных адвокатов. В итоге в Москву приехали трое.
57 Подробнее см.: Янсен М. Указ. соч.
™См.: Правда. 1922. 11 апреля.
Г'ЧЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 133 об. В сводке МГПО ГПУ за 3 июня сообщалось об изменении настроений среди курсантов Коммунистического университета им. Свердлова, что они начинают с некоторым осуждением высказываться о своем участии во «встрече» иностранных защитников и критически относиться к кампании, ведущейся в прессе по поводу процесса эсеров. (Там же. Л. 144).
1,0 Правда. 1922. 27 мая. О встрече см. так же: Известия. Труд. 1922. 27 мая.
28 мая в «Известиях» была опубликована декларация иностранных защитников, в которой выражалась благодарность правительству России «за в высшей степени любезный прием и за решительные меры, позволившие предупредить насилия над личностями иностранных защитников, к которым могла бы привести демонстрация на Виндавском вокзале». В ней также объяснялось, что целью защитников является беспристрастное установление истины и выполнение долга перед международным пролетариатом.
111 Голос России. № 986. 1922. 10 июня.
ИЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 138 об.
113 Там же. Л. 141 об.
"4Тамже.Л. 139 об.
'"'Там же. Л. 141 об., 142; и др.
'''' Там же. Л. 142. О присутствии на вокзале Бухарина говорил и Вандервельде.
"Там же. Л. 154, 155, 155 об. На Мытищенском вагоностроительном заводе, несмотря на отклонение официальной резолюции, рабочие избрали трех делегатов для присутствия на процессе. Видимо, обстановка на собрании была бурной, так как в сводке при этом указано: «в том числе один крикун».
«"Там же. Л. 152.
1,0Яров СВ. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих. СПб, 1998. С. 149-150.
70 Волнения среди рабочих Петербурга // Голос России. № 998. 1922. 24 июня.
71 Голос России. 1922. 8 июня.
72 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 481. Л. 178, 209. Д. 488. Л. 91, 263.
91
Примечания
7:1 Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922 г.). Подготовка. Проведение. Итоги. Сб. док. М., 2002. С. 68.
74 Последствия неудавшегося антиэсеровского митинга // Голос России. № 998. 1922. 24 июня.
ь Такие сообщения были получены в конце августа из Саратовской, Красноярской и Челябинской губерний. (Там же. Д. 489. Л. 204, 291, 312).
'''Процесс эсеров. Вып. 2. Речи защитников и обвиняемых. М., 1922. С. 144.
77ЦАФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 158. 78Там же Л. 158-159. 74Там же. Л. 160 об.
80 Правда. № 137. 1922. 21 июня.
81 В связи с процессом имел широкое хождение еще один слух: будто Чичерин не вернулся с Генуэзской конференции, т.к. взят в заложники на случай вынесения смертного приговора правым эсерам. В действительности он получил отпуск от ЦК и, не возвращаясь в Москву, остался за границей на отдых. Вообще же эти слухи интересны с точки зрения отражения в массовом сознании типичных вариантов развития событий. Формирование этих «прогнозов» (расстрелы, заложники), несомненно, связано с памятью о реалиях военного коммунизма и с усилением с началом нэпа практики подавления инакомыслия.
82ЦАФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 159 об. Скорее всего, это наиболее достоверные данные. По всей видимости, эта цифра показалась недостаточной, поэтому в советской печати сообщалось, что в демонстрации 20 июня в Москве участвовало 300 тыс. Есть и другие сведения о численности демонстрантов. По западным оценкам эти данные колеблются от 150 тыс. до 400-500 тыс., а по утверждению меньшевика Бориса Двинова — десятки тысяч. (См.: Янсен М. Суд без суда. 1922 год. М., 1993. С. 241).
83 Цит. по: Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. 2. Изд. 3-е, дои. М., 1980. С. 213.
8414 июня от участия в процессе отказались иностранные защитники. Трибунал весьма характерно оценил их позицию: «Иностранная защита, с самого начала усвоившая себе неправильный тон по отношению к Трибуналу, пытавшаяся заподозрить его объективизм и беспристрастие, осмелившаяся сопоставлять его с антипролетарскими буржуазными судами капиталистических государств, убедившаяся наделе в том, что процесс ведется со всеми гарантиями действительной защиты подсудимых и действительного выяснения индивидуальной виновности каждого... что перед лицом фактов политической манифестации остается все меньше и меньше места, — эта защита искала только предлога, чтобы покинуть процесс, участие на котором для нее становилось явно политически невыгодным». (Цит. по: Голинков Д.Л. Указ. соч. С. 213).
85 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 608. Л. 15. Официальные данные значительно превышают эту цифру. В печати было сообщено о 200 тыс. участников.
277
Глава 5. Реакция российских рабочих на процесс правых эсеров
тЯнсенМ. Суд без суда. С. 166, 168. К.В.Гусев сообщает о 120 тыс. участников демонстрации в Харькове, «в том числе 90% работников промышленных предприятий». (Указ. соч. С. 365).
87 Окунев Н.П. Дневник москвича. С. 231.
**Янсен М. Суд без суда. С. 170.
8ЯЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 459. Л. 5 об.
00 По всей видимости, на настроения в городе повлияли и превентивные меры, предпринятые против оппозиции. По сообщению эмигрантской печати, чтобы на время процесса изолировать меньшевиков и эсеров, в Петрограде проводились повальные обыски. Под видом розыска воров и грабителей мобилизованные для этого рядовые коммунисты совместно с агентами угро проверяли трудовые книжки, осматривали квартиры и сверяли с количеством живущих. Подозрительных, а им мог оказаться любой, арестовывали. (См.: Голос России. 1922. 8 июня).
91 ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 592. Л. 207.
92Процесс эсеров. Вып. 1. Речи обвинителей. М., 1922. С. 243-244. м ЦАФСБ РФ.Ф. l.On. 6. Д. 488. Л. 276.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Заявленные накануне Октябрьской революции меры выхода из экономического кризиса на практике из временных превратились в основополагающие. А ликвидация частной собственности и физическое уничтожение эксплуататорских классов привели к тому, что якобы рабоче-крестьянское государство стало единственным собственником, прикрывавшимся демагогическими утверждениями о диктатуре большинства над меньшинством. При этом задачи организации труда и повышения его производительности были главными для новой власти.
Первоначальные расчеты на сознательность и попытки убедить рабочих в том, что теперь они — новые хозяева фабрик и заводов, очень быстро показали свою несостоятельность. Старая система мотивации труда, державшаяся на штрафах и страхе увольнения, рухнула, а вместе с ней и развалилась дисциплина на производстве. К тому же, критическое состояние предприятий, останавливавшихся из-за отсутствия топлива и сырья, оказывало дезорганизующее влияние на рабочих. Выходом из этого положения, отчасти, являлась милитаризация наиболее важных с точки зрения обороны отраслей, начавшаяся с 1918 г. Именно на милитаризированных предприятиях, чтобы хоть как-то удержать разбегающихся рабочих, были предприняты самые жесткие дисциплинарные меры, оправдывавшиеся военным временем. Некоторой компенсацией этого ужесточения служило снабжение рабочих красноармейскими пайками. Действенным стимулом к труду в годы Гражданской войны являлся страх перед отправкой на фронт, которая применялась как наказание.
С 1919 г. стали осуществляться принудительные переброски рабочих с одного предприятия на другое, при этом расстояние между старым и новым местом работы могло исчисляться тысячами километров. Кроме того, по отношению к индустриальным рабочим применялся еще один вид принудительного труда. Они направлялись на сезонные принудительные повинности. Например, на уборку урожая.
91
Заключение
Уничтожив экономические стимулы к труду и почти задушив рыночные отношения, большевистское государство не могло заменить их ни энтузиазмом, ни трудовым героизмом, как категориями не экономическими. Кредит доверия, полученный накануне Октября 1917 г., быстро закончился, и начались постоянные, то разраставшиеся, то затухавшие протестные выступления, как в городе, так и в деревне. Стихийным ответом рабочих на материальные трудности в этот период были волынки и забастовки, которые в редких случаях принимали форму вооруженных столкновений и городских бунтов. При этом проявления рабочего протеста имели свои особенности в разных регионах страны. Так, для рабочих Петрограда были характерны массовые стачки и стремление к организованной борьбе в рамках движения Чрезвычайных уполномоченных фабрик и заводов. Формы протестного движения обуславливались и способностью институтов власти уловить и откликнуться на импульс, идущий от рабочих. В частности, таким откликом на стихийный поход горожан в деревню за хлебом являлась организация продотрядов.
После выступлений весной — летом 1918 г. следующий всплеск рабочего протеста пришелся на весну 1919 г. Крупнейшие выступления в этот период произошли в Астрахани, Гомеле и Туле. События в Туле, в частности, показали, что уже в этот период руководство профсоюзами не имело реальных возможностей отстаивать свою точку зрения и было вынуждено подчиняться партийному диктату.
Социальный взрыв весны 1921 г. стал последней каплей, переполнившей чашу военного коммунизма. При этом выступления рабочих в Петрограде и Москве отличались не только по своему масштабу, но и по реакции на них власти. Московские события, хотя и уступали по массовости принявших в них участие, но напугали своей близостью власть больше, чем питерские. Эти выступления стали последним сигналом для большевиков о необходимости срочных и кардинальных перемен.
Следующий период подъема протестного движения рабочих пришелся на начало нэпа, когда уже был обозначен переход к новой системе мотивации труда, при которой размер заработной платы зависел от производительности труда. Одновременно был взят курс на переход к денежной оплате труда. Все эти меры противоречили тому порядку, к которому на протяжении предшествовавших лет успели привыкнуть рабочие, когда зарплата не соотносилась с производительностью труда, а главное значение имела величина продовольственного пайка. Уравнительность оплаты труда уже прочно укоренилась в сознании рабочих. Слом устоявшихся отношений, введение условий рыночной конкуренции были восприняты с яв
92
Заключение
ным раздражением. Рабочие также успели поверить в пропаганду своего исключительного положения в обществе и демонстрировали превосходство над другими слоями населения, прежде всего, над образованной его частью — спецами. В это время в условиях чудовищного жилищного кризиса вновь, как в первое время после революции, начинают звучать настойчивые предложения рабочих, выселять из квартир не только «буржуев», но и спецов.
Переход к рыночным отношениям сопровождался для рабочих многомесячными задержками выплаты зарплаты, ростом дороговизны, безработицей, конфликтами с администрацией. Все эти неурядицы служили питательной почвой для многочисленных трудовых конфликтов, нередко, заканчивавшихся остановкой работы. При этом массовость конфликтов, существенно превышавших количество рабочих выступлений предыдущих лет, компенсировалась их скоротечностью, что, однако, не исключало и многодневных забастовок. А многочисленные причины конфликтов отражали все особенности трудовых отношений. При этом забастовки, зачастую, заканчивались объявлением «перерегистрации», под которой маскировался дореволюционный локаут. Уволенные таким образом рабочие могли оказаться в «черном списке» или быть сосланными. В свою очередь, и рабочие, выражая свое недовольство материальным положением, использовали чувствительную для власти форму — отказывались участвовать в демонстрациях, в том числе и по случаю революционных праздников.
В условиях нэпа и частичного восстановления капиталистических отношений значительно расширилось участие профсоюзов в трудовой жизни. Они окончательно превратились в часть государственной системы, взяв на себя и некоторые функции Наркомтруда. Прежде всего, на профсоюзные органы была возложена большая работа по разработке и принятию коллективных договоров, фиксировавших все нюансы трудовых отношений. Примечательно, что до середины 1920-х гг. в коллективных договорах сохранялись такие пережитки военного коммунизма как предоставление бесплатных талонов на обувь, на дрова, на проезд. При этом рабочие настойчиво отстаивали свои интересы. Так что трения на почве коллдоговоров в ряде случаев заканчивались забастовкой. Профсоюзные органы регулировали также конфликтные ситуации через систему своих органов, работавших по принципу примирения. В задачи профсоюзов входило также ведение переговоров для улаживания забастовок, при условии, что рабочие не прекращают работу. И, наоборот, на частных предприятиях профорганы возглавляли забастовочную борьбу.
281
Заключение
Одновременно с выполнением производственных задач предприятия являлись центром политической агитации. Не было ни одного события, будь то изъятие церковных ценностей, Генуэзская конференция или судебный процесс над правыми эсерами, которое бы не сопровождалось собраниями и митингами на предприятиях. На них принимались резолюции, призванные демонстрировать одобрение рабочими действий власти. Не смотря на стремление рабочих всякий раз использовать эти собрания для улучшения своего материального положения, власть придавала им большое значение, рассматривая их как своеобразный мандат на ведение борьбы с классовыми и политическими врагами. Как показало изучение кампании в связи с процессом партии правых эсеров, в ходе ее проведения впервые была успешно апробирована технология формирования резко негативного отношения к политическим оппонентам. Таким образом, было положено начало действию политического театра, «расцвет» которого пришелся на вторую половину 1930-х годов.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Бухревком быв. ВНУС ВОХР
ВСНХ, Вышсовнархоз ВЦСПС
ВЧК
Главвод
Главкомтруд
Главполитпуть
Главцветмет
Госплан
горпродком
губвоенком
губисполком
губком
губкомиссар
губкомтруд
гублеском
губпродком
губрабисправдом
губчека
желеском
ЖЧК
земотдел
информбюллетень
информсводка
Иртур
Кавфронт
коммунхоз
комтруд
Москвотоп
МЧК
Бухарский революционный комитет бывший
войска внутренней службы
войска внутренней охраны Республики
Высший совет народного хозяйства
Всероссийский центральный совет профессиональных
союзов
Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности
Главное управление водного транспорта ВСНХ Главный комитет по трудовой повинности Главное политическое управление железнодорожного транспорта
Главное управление предприятиями цветной металлургии
Государственный плановый комитет
городской продовольственный комитет
губернский военный комиссар
губернский исполнительный комитет
губернский комитет
губернский комиссар
губернский комитет по трудовой повинности комитет лесной промышленности при губернском совнархозе
губернский продовольственный комитет губернский рабочий исправительный дом губернская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности комитет лесозаготовок и оборудования для железных дорог железнодорожная чрезвычайная комиссия земельный отдел информационный бюллетень информационная сводка Управление по ирригации Туркестана Кавказский фронт отдел коммунального хозяйства комитет по трудовой повинности Московский топливный комитет Московская чрезвычайная комиссия
93
Список сокращений
Нарбанк
нарком
наркомат
Наркомвоен
Наркомзем, НКЗем
Наркоминдел, НКИД
Наркомпуть, НКПС
Наркомюст, НКЮст
НКВД
особотдел
Пгчека
Предреввоенсовет ПУР
Пятокрчека
РВС, Реввоенсовет
ревсовет
ревсовтрудармия
ревтрибунал
РГАСПИ
РГАЭ
РКП(б)
Сибтрудбат
трамот
Туркфронт
Турккомиссия
Турчека
ЦА ФСБ РФ
Цекпрофсож
Центротекстиль
Цупрезком
Чрезкомтопгуж Чусоснабарм
Народный банк
народный комиссар
народный комиссариат
Народный комиссариат по военным делам
Народный комиссариат земледелия
Народный комиссариат иностранных дел
Наркомат путей сообщения
Наркомат юстиции
Наркомат внутренних дел
особый отдел ВЧК
Петроградская чрезвычайная комиссия Председатель Реввоенсовета Политическое управление
Пятигорская окружная чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности
Революционный военный совет революционный совет революционный совет трудовой армии революционный трибунал
Российский государственный архив социально-политической истории
Российский государственный архив экономики Российская коммунистическая партия (большевиков) Сибирский трудовой батальон транспортно-материальный отдел ВСНХ Туркестанский фронт Туркестанская комиссия ВЦИК и СНК Туркестанская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности Центральный архив Федеральной службы безопасности Российской Федерации
Центральный комитет профсоюза железнодорожного транспорта
Центральное управление текстильной промышленности ВСНХ
Центральное управление чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности на Украине
Чрезвычайная комиссия по проведению топливно-гуже-вой повинности
Чрезвычайный уполномоченный Совета Обороны по снабжению Красной армии и Красного флота
Южфронт
— Южный фронт
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абрамович Р. (Рейн Р.А.) 96 Агранов Я.С. 121 Александрова Е.В. 14 Алексеев Е.Н. 224 Алексеева Г.М. 13 Алуф Ф. 13
Андерсон Э.Ф. 236, 245 Аникст A.M. 55, 76, 77, 81,181 Антонов И. 114,115 Ардов В. 189 Аристов Н. 106,185 Артем (Сергеев Ф.А.) 129 Артузов А.Х. 130 Атарбеков Г.А. 104-106 Ауэрбах-Подгорный 109
Балабанова А.И. 43 БасманН. 126,150 Беглецов Н. 95 Белкин Г. 13 Белобородое А.Г. 43 Берг Е.С. 98 Билецкий Н.С. 109 Биценко А.А. 257 Бокий Г.И. 43 Бонкур П. 276
Борисова Л.В. 83,84,145,151,183, 241,
243, 245, 273 БошЕ.Б. 109,110,112,149 Брюханов Н.П. 121,132 Булдаков В.П. 86,145 Бумажный Е.0.129
Бухарин Н.И. 17, 43, 55, 67-70, 73, 75-76, 83, 252, 257, 262, 263, 265, 267, 276
Вандервельде Э. 263, 264, 276
Бардин Ил. (Мгеладзе И.В) 135, 274
Васильев Н.В. 290
Вегер Е.И. 129
Вецкалн А.А. 146
Волков И.Г. 90
Волобуев П.В. 11
Володарский В. (Гольдштейн М.М.) 267 Вороничев М.А. 96, 97,148
Вотерс (Уотерс) А. 276 Вышинский А.Я. 124,150
Гарви Н. (Бронштейн П.А.) 147, 245 Гастев А.К. 24,171,172,184 Гертер Э.И. 103,104 Гессен И.В. 188 Гест X. 276
Гимпелъсон Е.Г. 8,13, 82, 273 Глебов Н. 114-116,139 Голинков Д.Л. 147-149, 277 Гольцман А.З. 29,30, 49, 78,144,163,182 Горшков В. 117
Горький М. (Пешков A.M.) 252, 261 Гоц А.Р. 223, 268, 274 Гриневич М.Г. 13,147 Гулло 109
Гуревич А. 92,182, 276 Гусев СИ. (Драбкин Я.Д.) 72, 73, 76, 84, 278
Дан (Гурвич) Ф.И. 113 Дени (Денисов) В.Н. 248 Деникин А.И. 34, 45, 53,146, 267 Дзержинский Ф.Э. 42, 46, 52, 55, 58, 66,
76,102,114,127, 128,152, 168, 170,
189,190, 218, 223, 244, 251
Егоров К. 80 ЕлизароваА.И. 68
Животов М.Н. 137 Животов СВ. 218
Закс СМ. 20 Захаров Д.В. 96 Зеленский И.А. 130 Зиновьев (Радомысльский) Г.Е. 48, 53, 89,119,132,133,141, 265,283
ИзмозшВ.С. 13 Ильинский А.И. 108,110-112 Ильинский В. 111,180,182,185 ИлъюховА.А. 8,13,182
94
Именной указатель
Иозефович С. 80 Иконников 271
КабоЕ.О. 180,185
Калинин М.И. 63,114,128,131, 213, 232, 257
Каменев (Розенфельд) Л.Б. 42,131,182,
257,264 Каминский Г.Н. 115 Карахан Л.М. 66 Карцев Н.Ф. 224 КацВ.П. 97 Кацнельсон З.Б. 168 Качалов В.И. 21 Кедров М.С. 123
Киров (Костриков) СМ. 102,105,106
Кирьянов Ю.И. 13, 240
Киселев А.Ф. 7,12
Кобяков С.А. 276
Козелев Б.Г. 13,36
Колчак А.В. 44, 50, 79,138-140,145
Комиссаров С. 109
Кондратьев Н.Д. 208
Кондурушкин И.С. 183
КоноплеваЛ.В. 254
Косиор В.В. 49
Косиор СВ. 53,142
Котов Ф.С. 224
Красин Л.Б. 44, 45, 237
Краус Т. 13, 81
Крестинский Н.Н. 46, 252, 263 Крыленко Н.В. 129, 252, 253, 270 Куйбышев В.В. 129,167,190
Ланге И. 109
Ларин Ю. (Лурье М.А.) 29, 69, 84,122,
169,170, 255 Лацис М.Я. (Судрабс Я.Ф.) 129 Лейкин Ю.С. 97
Ленин В.И. 17-22, 34, 37, 38, 46, 48, 54, 64, 66-72, 74, 76, 77, 80-82, 84,108, 118,119,132,133,135, 138-140,144, 146,149,151,152,154,177,181,182, 214, 215, 229, 243, 245, 262, 265
Либкнехт К. 263
Либкнехт Т. 263, 276
Лисовский М.И. 88
Литвин А.Л. 13
Лозовский (Дридзо) С.А. 49,131,139
Ломов А. (Оппоков Г.И.) 34 Ломоносов Ю.В. 42
Луначарский А.В. 252, 253, 255, 257, 259,
260, 274 Лютое ЛЛ. 185, 245
Маркс К. 28, 68, 77
Мартов Л. (Цедербаум Ю.0.) 42,113,135,
146, 262 May В Л. 7,13,77 Матюгин А.А. 150,151,182 Мачигин 108,110 Маяковский В.В. 61,190, 240 Медведев (Медведь) Ф.Д. 114 Мелъгунов СП. 105 Менжинский В.Р. 123 МессингСА. 130,218 Мехоношин К.А. 123 Милюков П.Н. 251, 254 Милютин В.П. 17,19, 20 Михайлов В.М. 194 Молотов В.М. 225, 245, 250 Морозов К.Н. 274 Муравьев Н.К. 270 Муралов Н.И. 123,129 Мясников Г.И. 226
Невский В.И. 117 Ненароков А.П. 13,146 Никулин Л. 189 Ногин В.П. 25, 70
Окунев Н.П. 82,159,151,182, 239, 270, 278 Ольминский М.С 67, 68,134,135 Орлов 35
Осинский Н. (Оболенский В.В.) 20, 21, 42,75
Павлов Д.Б. 13,146 Павлюченков С.А. 8,13,150 Панкратова A.M. 13 Петере Я.Х. 43 Подвойский Н.И. 122 Покровский М.Н. 253, 257 Полонский 35, 36 Полукаров СИ. 97 Попов П.И. 24, 208 Преображенский Е.А. 74, 84,183, 254 Путинцев Н.М. 217
94
Именной указатель
Пятаков Г.Л. 53,157, 270
Радек К.Б. 43, 255, 262, 264 Радус-Зенкович В.А. 53 Раскольников Ф.Ф. 106 Рассказов Л.П. 13 Рейхелъ М. 82 Розенгольц А.П. 44, 45 РозентальЯ. 114,116 Розенфельд К. 263, 276 Романов А.Б. 139,140 Рудзутак Я.Э. 37, 38, 245, 258 Рыков А.И. 32-34, 39,43, 69, 70, 75,
78-80, 83, 84,143,196, 241 Рязанов (Гольдендах) Д.Б. 23, 36, 98,129,
147,151,182
Савельев А. 104
Садуль Ж. 257
Самсонов Т.П. 130
Свидерский А.И. 129
Селиванов 109
Семенов (Васильев) Г.И. 254
Серебряков Л.П. 55,119
Склянский Э.М. 43
Скотников Д.Н. 100,101
СмидовичП. 134,135
Смирнов А.Н. 96,147
Соколов А.К. 12,13,77
Сокольников (Бриллиант) Г.Я. 183, 252
Сорокин П. 270,271
Сосновский Л.С. 255
Сталин (Джугашвили) И.В. 53,106, 215,
242, 245, 247 Стеклов (Нахамкес) Ю.М. 98,147, 257, 258,
270, 274 Степин 108
Стопани A.M. 13, 204, 240 Стрекопытов 108
Струмилин (Струмилло-Петрашкевич) С.Г.
25, 28,48, 78,84,169,182, 225 Сундуков 108
Тагер А.С. 270 Тейлор Ф. 22, 32 Тилли К. 6 Тилли Ч. 6
Томский М.П. 43, 48, 62, 69, 70, 75,114, 116,140, 142,153, 154
Троцкий (Бронштейн) Л.Д. 38, 45-48, 52-55, 67, 69, 70, 73-76, 79, 80, 83,119, 122,149,150,179,180, 252, 254, 257
Туляков 131
Тягунов П. 44
Уншлихт ИХ. 254 Уповалов И.Г. 93, 94 Уханов П.И. 97
ФедулинА.А. 14 Филлер 223 Фин Я. 13 Франс А. 252 Фрид 109 Фрунзе М.В. 43 Фунин В.А. 104
Ходоровский И. 82
Цеткин К. 257, 275
Чаянов А.В. 68 Чиркин В.Г. 90 Чичерин Г.В. 43, 277 Чураков Д.0. 14,146,147
Швейцер 64 Шишкин В.А. 8,13,150 Шляпников А.Г. 23, 43, 65 Шмераль Б. 274 Шмидт В.В. 129,152 Штульман 139
Щупак Б. 42
Энгельс Ф. 177 Эрист Г.В. 224 Этин Р.И. 96
Югов А. 113 Юзефович 139
Ягода Г.Г. 123
Яковлева В.Н. 11,129,130
ЯнсенМ. 273, 275-278
Яров СВ. 11,14,145,150, 243, 244, 273, 276
Ярославский (Губельман) Е. 254
Научное издание
Лариса Владимировна Борисова
Трудовые отношения в советской России (1918-1924 гг.)
Утверждено к печати Ученым Советом Института российской истории РАН
Монография издается в авторской редакции
Компьютерная верстка Л.П.Андриановой
Подписано в печать 01.06.2006 г. Гарнитура NewBaskerville. Формат 60x90/16 Усл. печ. л. 18,00. Уч.-изд. л. 17,37. Тираж 500 экз. Заказ №373(5
Издательский центр Института российской истории РАН 117036, Москва, ул. Дм. Ульянова, 19
ООО «Издательство "Собрание"» 109559, Москва, Тихорецкий бульвар, 1, стр. 5 Тел. (495) 389 68 88
Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных материалов в ППП «Типография "Наука"» АИЦ РАН 121099, Москва, Шубинский пер., 6
