Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы.
В.И.Бушков, Д.В.Микульский
АНАТОМИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ТАДЖИКИСТАНЕ (ЭТНО-СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА, 1992-1995)
К оглавлению
Особенности политической культуры в обществе. Традиционные сословия в политической борьбе
Хотя пик политической активности таджикистанского общества оказался к середине 90-х годов уже пройденным, а политическая борьба общественных сил перешла в чисто военную плоскость, анализ форм и методов реализации политических интересов общества, тесно связанных с его фундаментальными особенностями, несомненно важен для внешнего наблюдателя. Поскольку патриархальные семейно-родовые отношения, как мы постарались продемонстрировать выше, играют исключительную роль в жизни значительной части современного коренного населения республики, то вполне естественно, что они являются социальным фоном, и основой современной партийно-политической и общественной жизни.
В связи с этим одной из ее особенностей в республике была традиция монополизации теми или иными семейно-родственными группами каких-либо общественных структур, как традиционных, так и вполне современных. Исключительно выпукло это проявилось на примере такой структуры, как бывший Казият.
Так, бывший кази-калон Таджикистана, официальный лидер мусульман Таджикистана Акбар Тураджонзода происходит из старинной семьи ишанов-руководителей мусульманского мистического суфийского ордена кадирийя, которая проживала в кишлаке Лифага, расположенном в Ромитском ущелье на востоке Гиссарской долины. В 30-е годы дед Акбара — известный тамошний ишан Абдулкарим был сослан в Сибирь. Отец Тураджонзоды занимал видные посты в системе Казията, и это обстоятельство наряду со знатностью рода позволило Акбару сделать стремительную духовную карьеру и стать, несмотря на молодость, руководителем таджикистанских мусульман. После прихода Тураджонзоды к власти на ведущие посты в Казияте были назначены его близкие родственники.
А.Тураджонзода широко использовал родственные связи для упрочения своего положения в Ленинабадской обл., где его позиции были относительно слабы. Так, известно, что он послал туда нескольких родственников с тем, чтобы те вели пропаганду в его пользу. Когда в Таджикистане началась гражданская война, один из этих родственников-эмиссаров, племянник А.Тураджонзоды, молодой человек, только что окончивший Исламский институт в Душанбе, бежал из Ходжента, где он жил, в кишлак Ворух близ районного центра Исфара, к родственникам тогдашнего настоятеля Ходжентской соборной мечети М.Мукаррамова, с которым А.Тураджонзода поддерживал тесные связи. В системе Казията родственные связи процветали не только на общереспубликанском, но и на местных уровнях, в структурах, группирующихся вокруг областных соборных мечетей. Так, ректором Ходжентского медресе был назначен И.Колонзода, сын бывшего кази-калона, который занимал этот пост до А.Тураджонзоды. Колонзода одновременно является зятем настоятеля Ходжентской соборной мечети М.Мукаррамова. Историю Таджикистана в этом медресе преподавал женатый на сестре И.Колонзоды кандидат исторических наук из Ходжентского университета М.Иномов. По мнению его коллег, в профессиональном отношении М.Иномов слаб, и лишь родственные связи послужили главной причной того, что он получил "теплое местечко" в медресе.
Совершенно очевидно, что семейно-клановые группы монополизируют официальные структуры и в других сферах общественной жизни, в том числе в высших эшелонах государственной власти. Так, значительным влиянием в нынешних политических кругах пользуется бывший премьер-министр Таджикистана Абдумалик Абдуллоджанов, происходящий из старинной семьи, принадлежащей к сословию махсумов/махдумов (ученых людей, служителей мусульманского культа). Дед Адуллоджанова — Абдурахман ибн аш-Шейх Мухаммед Султон аль-Маасуми — окончил одно из бухарских медресе. Он был известным ученым и богословом, опубликовавшим около 200 работ по истории, политике, религии. После установления советской власти этот человек стал активно сотрудничать с коммунистами и даже, оставив семью в Ходженте, поехал в Москву для работы в одном из учреждений, ведавших делами мусульман Средней Азии. В 1922 г., предвидя грозящие ему репрессии, дед будущего премьера уехал в Мекку под предлогом совершения мусульманского паломничества-хаджа, где и остался, обзавелся семьей и разбогател. В настоящее время члены этой ветви семьи Абдуллоджанова активно устанавливают экономические контакты с Ленинабадской областью.
Значительную роль в жизни Ленинабадской обл. в 50-е—60-е годы играл дядя Абдуллоджанова Абдурауф-махсум. Получив основательное семейное религиозное образование, он стал видным религиозным деятелем, обучал мусульманским наукам кое-кого из нынешних мусульманских авторитетов Ленинабадской обл., среди которых были и руководители местных структур ИПВТ. В начале 1990-х гг. брат А.Абдуллоджанова занимал пост председателя горсовета (мэра) Ходжента. Бывший председатель Ленинабадского обласполкома — его дальний родственник.
Подобные связи, разумеется, играют большую роль и при назначении обычных людей на те или иные должности. Так, известно, что деканом факультета одного из вузов г. Ходжента был избран сын руководительницы торговой мафии г.Гафурова по прозвищу Черная Зебо, которая пользуется в Ходженте и области очень большим влиянием. Местные наблюдатели уверены, что этот факт объясняется не личными и профессиональными качествами декана, а связями его матери.
Семейно-клановые связи нередко являются решающими при вступлении человека в одну из тех политических организаций, которые в конце 80-х—90-х годов возникли в Таджикистане. Известно, что и в основе исламской партии возрождения Таджикистана лежат семейно-клановые группы, главным образом, каратегинского происхождения. Вступление в ИПВТ одного из старших родственников нередко означало, что с этого момента в той же партии состоят и младшие члены семейно-родственной группы (сыновья, младшие братья, племянники и др.). Примером подобного членства в ИПВТ может служить и судьба молодого человека Ш., в настоящее время проживающего в Москве. Он происходит из семьи потомственных служителей мусульманского культа (видимо, махсумов) из Каратегина. Дед Ш. в 30-е годы подвергся репрессиям. В начале 60-х годов семья Ш. была переселена в Курган-Тюбинскую обл., а затем переехала в Яванский р–н. В ИПВТ вступил старший брат Ш., что повлекло за собой вступление в партию и младшего. Судя по всему, старший родственник занимает в ИПВТ видное положение, поскольку после возникновения в Таджикистане неблагоприятной для ИПВТ ситуации Ш. был отправлен в Москву, где и работает сейчас в одном из информационных арабских агенств исламского направления.
Есть данные и о том, что и в ДПТ некоторые вступали не индивидуально, а семейно-родственными группами.
Семейно-клановый принцип преобладает и в организационной структуре военизированных формирований, которые создавались на основе некоторых традиционных институтов. Так, известно, что большая часть формирований в Душанбе, из которых впоследствии была образована Народно-демократическая армия, возглавляемая Д. Буйдоковым, формировались на основе авлодов — семейно-родственных групп, члены которых самостоятельно закупали оружие и боеприпасы.
В судьбе человека, которая в современном Таджикистане нередко решается именно вооруженными формированиями, а не общеправовой ситуацией, большую роль играет именно его семейно-клановая принадлежность, а не личные политические пристрастия, убеждения и даже политически значимые поступки. Так, в ноябре 1992 г. вооруженной группировкой был похищен зять научного сотрудника из Душанбе. Причиной похищения послужило то обстоятельство, что отец молодого человека занимал пост председателя колхоза имени В.В. Куйбышева Ленинского р–на. Хозяйство это всегда считалось образцовым, "придворным": именно этот колхоз посещали именитые гости из-за рубежа и из центра. Видимо, отец похищенного считался одним из столпов "красного" режима, из-за чего сына постигла печальная судьба, хотя сам молодой человек поддерживал исламско-демократическую оппозицию и даже сражался за нее против сил С. Кенджаева, вторгшегося в Душанбе 24-25 октября 1992 г.
Вовлечение семейно-клановых групп в гражданскую войну послужило запускным механизмом для еще одного традиционного метода регулирования межродовых отношений — обычая кровной мести. Гибель части родственников вынуждает оставшихся с оружием в руках выступать на стороне одной из двух противоборствующих партий. Наблюдатели в Душанбе отмечают, что массовые страдания народа в ходе гражданской войны вкупе с обычаем кровной мести делают конфликт, с одной стороны, нескончаемым, а с другой — неуправляемым. Руководители противоборствующих сторон еще могут как-то договориться между собой, рядовые же участники, потерявшие родных и близких, — никогда. Знание этих реалий позволяет понять и непримиримую позицию отдельных руководителей оппозиции. Известно, например, что летом 1992 г. были вырезаны многие родственники первого заместителя председателя ИПВТ Д. Усмона, проживавшие в Курган-Тюбинской обл. Такая же участь постигла и родственников одного из руководителей ДПТ Дустова.
Напомним, что одним из основополагающих принципов таджикского семейного быта является культ старших, в особенности лиц пожилого возраста. Поскольку эта традиция сохраняется, она оказывает определенное влияние на поведение индивида в современных условиях военно-политического противостояния. Так, участие в деятельности той или иной политической организации или политической акции как правило происходит с одобрения лиц старшего поколения. По собственному признанию работника культуры Матчинского р–на Ленинбадской обл., сторонника исламско-демократических сил, он не принял участия в общенациональном митинге в Душанбе весной 1992 г. лишь потому, что не получил на это разрешение отца. Последний же, судя по всему, является сторонником коммунистической идеологии и постоянно упрекает сына за его симпатии к демократам и исламистам и за то, что сын ходит на их собрания. Посему посещать собрания оппозиционных властям организаций этому уже взрослому и вполне самостоятельному человеку приходилось втайне от отца.
Желая контролировать общественно-политическую обстановку, различные силы стремятся прежде всего заручиться поддержкой лиц старшего возраста, мнение которых для многих является решающим. Судя по всему, лучше это получается у сторонников коммунистических сил. Тем не менее, некоторые молодые люди все же совершают политически значимые поступки вопреки воле старших по возрасту и даже воле своих непосредственных старших родственников. Так, на третьем участке Матчинского р-на часть местных молодых людей организовала ячейки ИПВТ и ДПТ, большинство членов которых вступило в эти организации вопреки воле родителей и дедов. Старшие в своем кругу выражали недовольство существованием такого рода организаций у них в селении.
Противоборствующие стороны стремятся к тому, чтобы лица старшего возраста принимали, пусть даже формальное, участие в тех или иных массовых акциях политического характера, что, по замыслу их устроителей, должно придать происходящему солидный легитимный статус.
Такого рода ритуальные действия произошли в крупном кишлаке Пангазе Ленинабадской обл., на родине убитого исламистами генерального прокурора Таджикистана Нарулло Хувайдуллоева после гибели последнего 24 августа 1992 г. Во время похорон возникли стихийные митинги протеста, на которых молодежь селения требовала сжечь мечети, поскольку, по общему мнению, организатором убийства был кази-калон А.Тураджонзода. Старики же объявили, что готовы отказаться от посещения мечетей, но все же сумели вместе с представителями властей уговорить молодых людей не трогать культовых сооружений. Спустя некоторое время при стечении народа, в присутствии местных властей и стариков-родителей начали вызывать местных членов ИПВТ, "Растохеза" и ДПТ, требуя от них клятвы в том, что они не будут выступать против местных властей и земляков. Один из местных руководителей организации "Растохез" отказался принести подобную клятву, после чего его родной отец объявил, что такой сын ему не нужен, и молодого человека публично обрили наголо.
Политически значимые заявления, касающиеся общественной роли лиц пожилого возраста, приходилось слышать и с общереспубликанской трибуны. Так, 16 ноября 1992 г. в день открытия XVI, так называемой примирительной сессии Верховного Совета Таджикистана, выступивший на ней депутат от Совета ветеранов войны и труда заявил, что одним из симптомов глубокого общественно-политического кризиса, охватившего Таджикистан, является утрата уважительного отношения к старикам.
Несмотря на враждебность между различными этническими группами таджиков, ярко проявившуюся в условиях гражданской войны, значительная часть населения Таджикистана переносит свои представления о семье на общетаджикскую обстановку в целом.
В общественном мнении широко распространен тезис, будто виновники гражданской войны опозорили Таджикистан на весь мир. Даже С. Сафаров заявил об этом на XVI сессии ВС республики. Родители стремятся навязать присущую им самим политическую ориентацию своим детям уже с дошкольного возраста. Так, в семье бывшего шофера Ленинабадского обкома партии Таджикистана довелось наблюдать, как родитель, сторонник "красных", заставлял детей повторять имена руководителей кулябских ополчений, утверждая, что это настоящие герои Таджикистана. По словам родственницы одного из руководителей ИПВТ в Ленинабадской обл. Курайшихона Ибрагимова, которая поддерживает "красных", он воспитывает своих детей лицемерно: в своем кругу заставляет их положительно отзываться о руководителях исламистов, а на людях — восхвалять вождей кулябских формирований.
Раскол внутри семейно-родственных групп по политическим убеждениям происходит не столько между прямыми родственниками, сколько между свойственниками. Подобные отношения нам довелось наблюдать среди родственного окружения уже упомянутого Ибрагимова. Его родная тетка, отданная замуж в другой авлод, несмотря на свое знатное происхождение, поддерживает "красных", как и ее муж, поэтому оба супруга всячески чернят и ругают Курайшихона. По их словам, противоположных политических взглядов, нежели Курайшихон, придерживается и младший брат Ибрагимова, и его приемная мать, и племянник — молодой человек, который, тем не менее, готовится поступать в медресе. Одновременно ярыми сторонницами исламистского движения являются и сестры Курайшихона, которым, по свидетельству его тетки, за общественную деятельность и пропаганду исламистских идей в женской среде ежемесячно выплачивал определенные суммы сам бывший кази-калон А.Тураджонзода. Тетка Курайшихона и ее муж обвиняли племянника также в том, что он преднамеренно искажает смысл событий, которые происходили в Ходженте в мае 1992 г., когда сторонники исламистов пытались установить контроль над городом. Тогда они-де потерпели поражение, а Курайшихону и его идейным соратникам пришлось скрываться от народного гнева в мечети. Сам Ибрагимов, по словам тетки, пытается представить дело таким образом, будто исламисты одержали победу, а она публично позорит своего племянника. В семейном окружении других сторонников ИПВТ тоже наблюдаются различные трения по политическим мотивам.
Порой таджикские политические деятели самых разных направлений пытаются распространить на сферу современной общественно-политической жизни те обычаи, при помощи которых традиционно регулировались семейно-клановые отношения. Примером данного традиционалистского политического акта является организация обряда оши-ошти ("еда примирения"), прошедшего в рамках XVI сессии Верховного Совета Таджикистана 26 ноября 1992 г. Перед телевизионными камерами в присутствии местных авторитетных духовных лиц одетые в традиционные халаты и тюбетейки руководители враждующих вооруженных формирований вместе вкушали плов, а затем дружески обнялись. Совместная трапеза должна была, по мнению ее устроителей, символизировать наступление мира в Таджикистане. Как известно, мероприятие это, равным образом как и сама XVI сессия, не оказало какого-либо положительного влияния на развитие обстановки в республике, ибо сразу же после проведения оши-ошти и окончания сессии боевые действия возобновились, а Душанбе был вскоре взят формированиями Народного фронта.
Интересно, что внутренний смысл политизированного оши-ошти оказался неясен и чужд большинству населения Ленинабадской обл., абсолютно убежденному, что подобного обычая прежде не существовало. Лишь один из наблюдателей — профессиональный историк — рассказал, что в старину такие оши-ошти устраивались для примирения семейно-родственных групп или отдельных членов клана, поссорившихся в ходе кровной мести, или из-за отказа одной из сторон установить с другой брачные отношения (выдать девушку за молодого человека из другой семейно-родственной группы). Это свидетельствует о сравнительной узкой сфере бытования данного обычая даже в старину, что и сделало его не вполне понятным для большинства наблюдателей и уж тем более не способным повлиять на ситуацию. Тем не менее нынешние правящие круги Таджикистана продолжают активно использовать оши-ошти в целях "замирения" регионов, поддерживающих исламско-демократическую оппозицию.
Помимо собственно родственных связей в общественно-политической жизни Таджикистана большую роль играют и отношения свойства, возникающие при породнении между собою тех или иных общественно-политических деятелей, связанных общими интересами. Например, заключаются браки между их детьми. Таджикистанское общество воспринимает такого рода явления как вполне естественные, усматривая в них проявление обычая ошноги. Так, бывший председатель Совета Министров Таджикистана Абдумалик Абдуллоджанов выдал свою дочь за сына тогдашнего председателя Ленинабадского облисполкома Хамидова, подкрепив свойственными связями уже существующий союз, основанный на политических и экономических интересах.
Долгое время советская пропаганда отрицала или замалчивала факт существования в восточных обществах бывшего СССР традиционных сословий, что затрудняло возможность их изучения. Тем не менее, этнографам и религиоведам достаточно хорошо известны сами эти сословия: это прежде всего сейиды, считающиеся потомками основателя ислама пророка Мухаммеда; ходжи, отнесенные к потомкам первых четырех праведных халифов; тура — потомки тюркских военачальников; махсумы (махдумы) — потомственные служители мусульманского культа; мирзо — потомственные писцы. Часть сейидов и ходжей, традиционно вовлеченных в мусульманскую мистическую суфийскую практику и возглавляющих суфийские общины, образуют еще одно сословие — ишанов. В целом все элитарные знатные сословия составляют единую привилегированную общественную группу — аксуяков ("людей белой кости"), в определенной степени противополагаемую остальному народу — омихо, фукаро.
Вместе с тем — и это одна из особенностей среднеазиатского и, в том числе таджикистанского общества — как в старину, так и теперь, по образу жизни эти сословия мало отличались от основной массы населения. Они так же, как и все прочие, занимались ремеслом, торговлей и земледелием. Правда, окружающие оказывали знатным людям особое уважение, например: первыми приветствовали их при встречах на улице, делали регулярные подношения — садака. Разумеется, имелись и некоторые различия в жизни и быту простонародья и знатных. Последние почти поголовно получали добротное мусульманское образование и благодаря этому, а также знатному происхождению назначались на государственные должности или выполняли религиозные и другие общественные функции.
Традиционно географическое распределение представителей знатных сословий было неравномерным. Иногда они составляли часть населения какого-либо кишлака, городка или квартала, иногда знатные проживали вперемежку с простыми людьми. Правда, последнее обстоятельство наблюдалось реже, так как по причине эндогамности этих групп, их члены стремились к определенной территориальной изоляции.
После революции, когда в результате проводимых советской властью преобразований в среднеазиатских обществах стали возникать социальные группы современного типа — главным образом, чиновничество и интеллигенция, — основу их состаляли не столько "выходцы из рабочих и крестьян", как в этом убеждала нас советская пропаганда, а представители традиционных привилегированных сословий (табакаи сохибимтиез), которые обладали большей мобильностью и более высоким образовательным уровнем, а потому оказались в большей степени приспособлены к требованиям современной жизни.
Исторически наиболее мобильным и активным в пределах Таджикистана было и остается сословие ходжей. Значительную социальную активность это сословие проявляло в Ходженте, центре Северного Таджикистана, где его представители традиционно занимали ведущие политические и экономические позиции. Когда образовалась Таджикская ССР, северный регион республики как наиболее развитый в экономическом отношении стал играть ведущую политическую роль в жизни страны, а среди выходцев с Севера, в свою очередь, доминировали представители местной элиты — ходжей. Ходжент — это древний среднеазиатский торгово-транзитный центр, и вполне возможно, именно поэтому, как полагают некоторые наблюдатели, выходцы из ходжентских ходжей образуют ядро таджикского торгово-бюрократического слоя, имеющего широкие международные контакты. В то же время известно, что правящая элита северян состоит из выходцев из различных "благородных" сословий. О принадлежности бывшего председателя Совета Министров Таджикистана Абдумалика Абдуллоджанова к сословию махсумов уже говорилось. Потомки сейидов служат в Комитете национальной безопасности Таджикистана и в других государственных структурах.
К этому же сословию принадлежит и видный деятель Демократической партии Таджикистана, председатель Матчинской районной организации ДПТ, европейски образованный представитель национальной интеллигенции Саидшо Акрамов, до недавнего времени работавший заведующим хирургическим отделением Матчинской районной больницы и арестованный в конце января 1993 г. как один из руководителей исламско-демократической оппозиции на Севере. Свой род С.Акрамов возводит к одному из наместников (беков) Шахрисябса, который, попав в немилость к бухарскому эмиру и страшась его гнева бежал в Матчу — на север современного Таджикистана, где и поселился вместе со своей семьей в кишлаке Виткун. Род (авлод) С.Акрамова сейчас довольно значителен, к нему принадлежит много видных деятелей современной таджикской культуры и науки. В этой семье наблюдается причудливое сочетание восточных и европейских традиций. Дом поставлен на европейскую ногу, но наряду с этим С. Акрамов является обладателем обширной персидской библиотеки, знатоком классической иранской поэзии, современных мусульманских религиозных доктрин и суфизма. Видимо, определенная традиционная элитарность С. Акрамова предопределила его изначальную оппозиционность по отношению к партийным и советским властям, которые, несмотря на многие бунтарские его поступки, долгое время вынуждены были, считаясь с общественным мнением, отказываться от открытого преследования Акрамова.
Если стержнем северных элитарных групп является сословие ходжей, то на Юге, в особенности в Каратегине, ведущую роль среди тамошних знатных сословий традиционно играли ишаны, нередко происходившие из сословия сейидов. Именно эти люди составляют современный руководящий слой ИПВТ, о чем подробно говорилось выше.
Очевидно, что в современной общественно-политической жизни Таджикистана значительна также роль традиционной социально-профессиональной группы мирабов — распределителей воды. Сегодня, как и столетия тому назад, распределение воды в условиях поливного земледелия считается важнейшей социальной функцией, которую выполняет всеми уважаемый человек. Совершенно неслучайно по этой причине недавний глава мусульман (Муфтията) Таджикистана Фатхуллохон Шарифзода (кстати, судя по приставке "хон" в его имени, принадлежащий к сословию ишон-тура) в молодости работал в системе водного хозяйства Гиссарского р–на. Обстоятельство это отнюдь не является свидетельством "необразованности" бывшего муфтия, но, наоборот, означает его благородство и высокий общественный статус. Судя по имени — Джумахон — к тому же сословию принадлежал и бывший руководитель Народно-демократической армии Буйдоков. Заведующим водонапорной башней в центре Матчинского р-на Ленинабадской обл. в поселке Бустон работал, по крайней мере еще в 1991-1992 гг., некто Хасанов, один из авторитетных деятелей тамошней организации ИПВТ, которому, кстати, по служебной линии подчинялся руководитель Матчинской районной организации ИПВТ Абдурашид Фозил. Этот факт может свидетельствовать о том, что Хасанов является потомственным мирабом, что и определяет его высокий общественный статус.
По всей видимости, к сословию мирабов принадлежит и один из бизнесменов в районном центре Ленинабадской обл. Ура-Тюбе — некто Р.Б. Отец его занимал видный пост в системе водхоза, а жена — бибиотун (биотун) — женщина, функции которой аналогичны функциям муллы, собиралась открыть свою школу для обучения девочек. Как правило, бибиотун происходят из традиционно знатных сословий. Так, получив неофициальное религиозное образование, сестры уже упоминавшегося Курайшихона Ибрагимова тоже стали бибиотун.
Разумеется, в общественном положении традиционных привилегированных сословий за последние годы происходят и определенные изменения, свидетельствующие о трансформациях в социальной жизни, хотя и достаточно медленных. По общему мнению, разделяемому и представителями самих элитарных сословий, в последнее время менее строго соблюдается внутрисословная эндогамия (запрет на внесословные браки). Наметились и процессы, связанные со знаково-символической переориентацией общества. Если раньше к имени всякого мужчины из сословия мирзо обязательно добавлялась приставка "мирзо", то теперь это правило выполняется далеко не всегда. Например, один из представителей этого сословия, житель г. Ура-Тюбе, при рождении старшего сына дал ему нетрадиционное имя, что вызвало сильную обиду его собственного престарелого отца, обвинившего сына в намерении отказаться от своего сословия. К именам мужчин из сословия сейидов традиционно добавлялась приставка "саид" (таджикская транскрипция арабского слова "сейид", т.е. "господин"). Так вот, уже упоминавшийся нами Саидшо Акрамов хотел назвать своего сына Икбалом (в честь индийского поэта Мухаммада Икбала, писавшего главным образом на фарси), но при этом без традиционной для сословия сейидов приставки. Пожилой отец Саидшо воспротивился этому, и ребенка пришлось назвать в соответствии с обычаем. Когда же дед умер, Саидшо поменял сыну метрику, и мальчик стал именоваться просто Икбалом, как и хотел отец.
Часть представителей таджикской интеллигенции, начиная с 70-х годов, стали давать своим детям старинные иранские имена вместо ставших привычными для большинства таджиков мусульманских имен арабского происхождения. Так, по свидетельству преподавателя из Ходжента М.Ф., когда он назвал своего старшего сына Манучехром в честь легендарного древнеиранского героя, многие родственники и соседи восприняли это отрицательно, заявив, что такого имени у таджиков нет. Тем не менее трое из пятерых детей Саидшо Акрамова носят древнеиранские имена — Манучехр, Парвиз и Паричехра.
С.Акрамов, как мы уже сказали, — видный деятель ДПТ; преподаватель М.Ф., хотя и не занимается активно политикой, однако по своим воззрениям близок к позициям ДПТ и "Растохеза". Возможно, что переориентация личных имен, которые зачастую носили сословно-знаковый характер, с арабских на древнеиранские, происходившая в среде таджикской интеллигенции с 70-х годов, свидетельствовала о выработке новых политико-социальных и культурных ценностей, которые впоследствии легли и в основу идеологии ДПТ, и движения "Растохез" в том числе (79).
