Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: Россия, 1920-е гг.

Владимир Ильиных

ХРОНИКИ ХЛЕБНОГО ФРОНТА

К оглавлению

ГЛАВА I

1921-1927 гг.: ОТ ДЕМОНОПОЛИЗАЦИИ ХЛЕБНОГО РЫНКА К ВОССТАНОВЛЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОЙ МОНОПОЛИИ

1. Март 1921 г. — 1921/22 г.: по усеченной формуле

Процесс монополизации хлебного рынка в Сибири начался в период Первой мировой войны и завершился в 1920 г.1 С июня этого года все произведенное зерно стало рассматриваться как собственность государства и практически безвозмездно в принудительном порядке отчуждаться (за исключением исчисленного по так называемому классовому принципу потребительского и производственного минимума) в соответствии с разверсткой, доведенной до каждого села, а затем и двора. Однако госмонополия на хлебопродукты как способ решения продовольственной проблемы в стране оказалась неэффективной. Перманентный голод в городах, падение аграрного производства, активное сопротивление крестьянства политике продразверстки — от повседневных экономических его форм до массовых вооруженных выступлений — вынудили большевистский режим пойти на ее отмену.

Переход от продразверстки к продналогу был декларирован 15 марта 1921 г. в известной резолюции X съезда РКП(б)2, а затем законодательно оформлен декретом ВЦИК РСФСР от 21 марта «О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом». В соответствии с этим документом государственная монополия на сельскохозяйственную продукцию и разверстка как способ ее осуществления отменялись. Государство становилось собственником не всей произведенной крестьянами продукции, а только ее части, отчуждаемой в форме строго фиксированного натурального налога. Остальное количество продовольствия и сырья оставалось в полном распоряжении крестьянина и могло быть использовано им «для улучшения и укрепления своего хозяйства, для повышения личного потребления и для обмена на продукты фабрично-заводской и кустарной промышленности и сельскохозяйственного производства »3.

28 марта 1921 г. СНК РСФСР принимает декрет «О свободном обмене хлеба, зернофуража, картофеля и сена в губерниях, закончивших разверстку»4. Исходя из его основных положений, Сибревком постановлением от 30 марта разрешил обмен, продажу и покупку хлеба лишь в уездах, выполнивших продразверстку не менее чем на 75 %. Переход к обмену и торговле на остальной территории региона увязывался с результатами сбора продразверстки, который фактически завершился с наступлением весенней распутицы5.

Однако свобода хлебооборота ограничивалась и в тех районах, в которых продразверстка отменялась. Покупка хлебопродуктов в них частным лицам разрешилась лишь в пределах местного оборота и для удовлетворения местных нужд, перевозка по железным дорогам допускалась только с санкции соответствующих государственных органов. Частным лицам разрешалось перевозить хлеб в пределах багажных или пассажирских норм. Монополия на вненалоговый межрайонный оборот сельхозпродукции передавалась в руки потребительской кооперации. Рабочие кооперативы и государственные учреждения, нуждавшиеся в дополнительных, помимо получаемых через систему госснабжения, объемах продовольствия, обязывались заключать договоры на его поставку с Центросоюзом или — с санкции последнего — с областными и губернскими потребительскими обществами. В соответствии с декретом СНК от 25 мая 1921 г. губ-продкомам предоставлялось право в случае непоступления продуктов по продналогу приостанавливать свободное обращение того или иного вида сельскохозяйственной продукции по отдельным уездам или районам6.

Хлебопродуктов по первому продналогу в целом по стране предполагалось собрать в половинном объеме от фактически собранной разверстки. Возместить разницу между потребностями государства и объемами получаемой по натуральному налогу продукции планировалось за счет ее приобретения у крестьян. Вненалоговые заготовки для государственных нужд предполагалось наладить не путем покупки за деньги, а при помощи непосредственного обмена промышленной продукции на сельскохозяйственную.

Отчасти проведение подобного эксперимента было связано с хозяйственной разрухой и расстройством денежной системы. Однако основной причиной попытки введения товарообмена было отрицательное отношение руководителей советского государства к торговле вообще. Торговля, имеющая для них каинову печать, оставлялась частникам. Государственные органы и фактически подчиненная государству кооперация должны были осуществлять оборот товаров исключительно путем их обмена. Развитие товарообмена, по мнению теоретиков большевистской партии, включая В. И. Ленина, в буду

щем должно было привести, минуя стадию торговли, к всеобщему коммунистическому распределению.

С целью налаживания вненалоговых централизованных заготовок путем обмена был создан государственный товарный фонд из предметов ширпотреба и сельхозинвентаря, распоряжение которым передавалось в руки местных органов Наркомата продовольствия. На них же первоначально планировалось возложить и проведение государственных товарообменных операций. Однако затем в связи с неприспособленностью продорганов к подобным функциям, а также естественному недоверию и даже враждебности к ним со стороны крестьянства было решено обязать потребительскую кооперацию проводить заготовку продовольствия и сырья для государства путем товарообмена.

26 мая 1921 г. между Наркомпродом и Центросоюзом был подписан генеральный договор, в соответствии с которым право на централизованные заготовки сельскохозяйственной продукции предоставлялось Центросоюзу, а за Наркоматом продовольствия закреплялись общее руководство и контроль за этими заготовками на всех стадиях. Наркомпрод передавал в распоряжение потребкооперации предназначенные для целей товарообмена товарные фонды. Низовые звенья потребкооперации должны были в первую очередь выполнять спущенное сверху государственное задание, а затем с разрешения губ-союза вести заготовку для других организаций.

Кооперация с первых дней нэпа рассматривалась руководством страны как один из наиболее действенных рычагов недопущения роста частного капитала. Так, в письме ЦК РКП(б) ко всем организациям РКП «О кооперации» от 9 мая 1921 г. заявлялось: «Задачей кооперации является вырвать мелкого производителя из цепких лап спекулянтов, освободить потребителей и производителей от эксплуатации скупщиков, направить главный приток излишков мелкого хозяйства в руки Советской власти, а не в руки возрождающегося мелкого капиталиста»1. Не была свободна потребкооперация и в установлении товарообменных эквивалентов (цен). Эта функция стала прерогативой специальных центральной и губернских комиссий. Последние лишь приспосабливали спущенные сверху эквиваленты к местным условиям.

В целом по стране до нового урожая планировалось в порядке централизованного товарообмена заготовить около 32 млн пудов хлебопродуктов. Сбор более чем третьей части от этого объема — 12 млн пудов — возлагался на Сибцентросоюз и подчиненные ему губернские союзы потребительской кооперации8. Запланированных к заготовке объемов хлеба было достаточно для удовлетворения государственных нужд. Однако против ожиданий монополия потребкооперации

на товарообмен оказалась крайне неэффективной. В РСФСР внена-логовые заготовки хлеба в июне составили всего около 30 тыс. пудов, в июле — 58 тыс., в августе — 548 тыс. пудов. Сибцентросоюз до 1 сентября получил 222 тыс. пудов хлебопродуктов, что составляло 1,9 % от запланированного9.

Причин этого провала было несколько. Принятый заготовительный план был завышен. Имеющиеся в деревне излишки продукции оказались невелики, да и те придерживались в связи с угрозой неурожая. Аппарат потребкооперации, потерявший в годы «военного коммунизма» свою коммерческую направленность и занимающийся исключительно распределением товаров, не был готов к столь быстрой смене функций. Материально-технические возможности кооперации не позволяли ей стать заготовителем-монополистом. Промышленных товаров было недостаточно для ведения товарообменных операций. Ассортимент и качество товаров, предлагаемых потребкооперацией в обмен на продовольствие, не соответствовали крестьянским нуждам. Тех промышленных товаров, в которых сельские жители особенно нуждались, не хватало.

Непосредственные товарообменные операции сопровождались необычайной волокитой. Для того чтобы сдать продукцию и получить за нее товар, крестьянин должен был обойти не менее четырех контор. Нередко подобное «удовольствие» растягивалось на целый день. Не удовлетворяли сельских жителей и обменные эквиваленты, которые для сельскохозяйственной продукции были занижены, а для промтоваров завышены. Государство при их установлении основывалось на необходимости максимального покрытия закупаемого продовольствия имеющимся весьма скудным запасом и ограниченной номенклатурой товаров. В связи с этим было принято решение исходить из средних довоенных цен для продовольственных товаров, а цены на промтовары увеличить против довоенных в три раза. Подобная пропорция не соответствовала реально складывающемуся соотношению цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию. Но главная причина провала товарообмена заключалась в том, что он не смог охватить всю гигантскую совокупность меновых отношений между городом и деревней.

Параллельно с попытками государства организовать непосредственный товарообмен чрезвычайно быстрыми темпами развивалась купля-продажа на вольном рынке. В годы Гражданской войны черный рынок имел исключительно товарообменный характер. Крестьяне предпочитали получать за свою продукцию не бумажки, именуемые деньгами, а товары. Непосредственный обмен был возможен и в силу его преимущественно розничных масштабов. Небольшое количество продуктов питания менялось на конкретную вещь. Угроза конфиска

ции не позволяла вывозить на базар значительные объемы продукции. Однако уже в первые месяцы нэпа ситуация изменилась. Размеры предложения как сельхозпродукции, так и фабрикатов на рынке резко увеличились и стали носить мелкооптовый характер. В этих условиях непосредственный товарообмен становился слишком громоздким и для покупателя, и для продавца. И они тут же восстановили классическую формулу Т-Д-Т. И лишь руководители большевистской партии по-прежнему пытались наладить обмен по усеченной формуле: Т-Т.

Крестьяне предпочитали рынок товарообменному пункту не только в силу его оперативности. Здесь отсутствовал контроль за ценообразованием, и цены формировались в зависимости от спроса и предложения. Спрос же на сельхозпродукцию в этот период значительно превосходил предложение; цены на нее на рынке, в отличие от государственно-кооперативной системы, постоянно росли и существенно превосходили цены на промтовары. Более разнообразным на вольном рынке был и выбор. В этих условиях уже с апреля 1921 г. начинает расти реализация сельскохозяйственной продукции за деньги. Основная ее часть, минуя кооперацию, продавалась на рынках.

В качестве покупателей сельхозпродукции первоначально выступали легализовавшиеся теневики и так называемые мешочники. Однако в новых условиях характер мешочничества постепенно меняется. Если в годы Гражданской войны оно имело преимущественно розничный и мелкооптовый характер, то теперь наряду с горожанами и крестьянами из потребляющих и неурожайных районов, приобретавших хлеб для себя и частично для продажи, на сцену выходят уже оптовые скупщики. Многие из них оперировали на рынке «под крышей» всевозможных кооперативных организаций. Мелким и крупным частным скупщикам удалось приобрести и вывезти из Сибири сотни тысяч пудов хлеба, которые поглотили львиную долю товарных излишков10.

Чтобы ограничить мешочничество, Сибревком 4 июня самовольно ограничил провоз так называемых нормированных грузов двумя пудами на пассажира, а 18 июня запретил свободный въезд во все уезды Алтайской губернии, Омский и Славгородский уезды Омской губернии, Каинский и Новониколаевский уезды Томской губернии, Ачинский, Канский и Минусинский уезды Енисейской губернии. Помимо этого нередкими были случаи полного запрета пассажирского сообщения на отдельных участках железной дороги. На крупных станциях выставлялись заградительные отряды. Подобные меры ослабили волну мешочничества, но полностью остановить этот процесс не смогли. Так, часть относительно крупных скупщиков переориентировалась на гужевой транспорт. В регионе были зарегистрированы обозы из 20-30 подвод, вывозящие хлебопродукты за его пределы11.

Дестабилизировала государственный товарообмен и деятельность рабочей кооперации, организовавшей массовый поход за хлебом. Представители многих рабочих кооперативов, игнорируя местные губсоюзы, вели заготовку продовольствия либо самостоятельно, либо через частных лиц и были готовы заплатить любую цену за столь необходимое им продовольствие (нормы выдачи по карточкам в этот период были уменьшены). В результате возникающей между ними конкуренции цены на сельскохозяйственные продукты росли головокружительными темпами.

Следует назвать еще одно обстоятельство, мешавшее товарообменным заготовительным операциям. Крестьяне, имея излишки продовольствия, образовавшиеся в результате утайки от продразверстки, не желали их сдавать кооперации, опасаясь конфискации. А многие комячейки, сельсоветы и волисполкомы продолжали реквизировать у крестьян зерно, которое они могли вывезти. Подобные действия местных властей приобрели столь широкие масштабы, что Сиббю-ро ЦК РКП(б), Сибревком и Сибпродком в середине июля 1921 г. были вынуждены специально обратиться к губкомам компартии, губ-исполкомам и губпродкомам с требованием добиться прекращения их деятельности по вывозу хлеба12.

Таким образом, в первые месяцы нэпа попытки организации товарообмена закончились неудачей. В связи с провалом товарообменных операций СНК в наказе «О проведении в жизнь начал новой экономической политики» от 9 августа разрешил, «где это возможно и выгодно», переходить к денежной форме обмена13. В то же время товарообмен как одна из форм деятельности кооперации и госторговли сохранялся еще достаточно долго.

В конце лета 1921 г. план товарообменных операций по Сибири был несколько снижен. На Сибцентросоюз в порядке комиссионного поручения была возложена заготовка 9 млн пудов хлеба14. Разрешение на проведение денежных операций несколько улучшило ситуацию с обменом хлеба. С 10 сентября по 1 октября товарообмен в Сибири дал 419 тыс. пудов, а с 1 по 20 октября — 527 тыс. пудов. Однако до выполнения кооперацией своих обязательств было еще далеко. К 1 ноября 1921 г. заготовки Сибцентросоюзом хлеба по товарообмену составили 1657 тыс. пудов, или 18,4 % нового плана15.

На результаты заготовок кооперации осенью 1921 г. повлияла изменившаяся под влиянием катастрофического неурожая в Поволжье рыночная конъюнктура. Рост цен на продовольствие в неурожайном регионе распространился и на другие районы страны, включая Сибирь. Цены вольного рынка оставили заготовительные цены кооперации далеко позади. По-прежнему конкурентную борьбу с кооперацией выигрывали, в отличие от нее, не связанные ценовыми

ограничениями частники. По подсчетам В. И. Дудукалова, неконтролируемый частный вывоз хлеба из Сибири до октября 1921 г. составил 3,5-4 млн пудов, тогда как централизованный товарообмен в крае за тот же период не дал и одного миллиона пудов16. Неудовлетворительный ход продовольственных заготовок потребкооперации был также связан с выжидательной позицией крестьян, которые, имея излишки зерна, задерживали его реализацию, надеясь на дальнейший рост цен.

Не выполняя обязательства перед продорганами, потребкооперация не выполняла и договоры на поставку продовольствия с рабочей кооперацией. Рабкоопы, которые отдали свои товары и деньги Центросоюзу, Сибцентросоюзу и губсоюзам, остались ни с чем перед лицом надвигающегося голода. Монополия потребительской кооперации на продовольственные заготовки себя не оправдала.

Декретом СНК от 4 октября 1921 г. всем государственным учреждениям и кооперативам было дано право в случае невозможности заключения договоров с потребительской кооперацией вести самостоятельные заготовки на вольном рынке (по рыночным ценам в пределах установленных смет расходов) или обращаться к другим контрагентам и даже к частным лицам17. Естественно, что многие из них, стремясь избавиться от навязываемого сверху, но ненадежного партнера, заявили о «невозможности» заключения с ним договоров и о «крайнем случае». Помимо этого 26 октября было отменено обязательное соотношение обменных эквивалентов, и потребкооперация как в центре, так и на местах получила право устанавливать заготовительные цены по соглашению с заказчиками, учитывая при этом среднерыночные цены соответствующих районов18.

Избавив организации, нуждавшиеся в продовольствии, от необходимости заключения договоров с потребкооперацией, власти не освободили последнюю от обязательств перед государством. Постановлением СНК от 5 ноября на Центросоюз было возложено задание «в боевом порядке» заготовить на территории республики 15 млн пудов зерна. В это количество засчитывалась значительная часть хлеба из уже приобретенного в течение лета и осени. Исходя из соглашения Центросоюз дал Сибцентросоюзу «ударное» задание на заготовку для продорганов 7 млн пудов хлебопродуктов19.

Для обеспечения указанного объема заготовок Сибпродком обязывался передать потребкооперации необходимое количество денежных средств и промышленных товаров. Закупочные цены устанавливались особыми соглашениями Наркомпрода и Центросоюза 25-го числа каждого месяца на месяц вперед. Все заключенные Сибцентро-союзом и губсоюзами договоры на поставку хлеба вплоть до выполнения государственного задания приостанавливались. Заключение

новых договоров запрещалось. Весь собранный в порядке кооперативного как межрайонного, так и местного обмена хлеб потребкооперация была обязана немедленно сдать в заготконторы губпродко-мов. Для удовлетворения особо важных потребителей разрешалось использовать до 35 % от общей суммы заготовок того или иного губ-союза. Однако в будущем это количество хлеба должно быть заготовлено в обязательном порядке в счет государственного задания. Сиб-центросоюз к этому времени заключил договоры на поставку 2,5 млн пудов зерна и муки различным государственным и кооперативным учреждениям и организациям. Этот объем был включен в его заготовительное задание, составившее, таким образом, 9,5 млн пудов. Выполнить его следовало до 15 апреля20.

Гарантией выполнения государственного «ударного» задания в условиях падения зернового производства в регионе должно было стать ограничение свободы торговли и бронирование до 1 апреля 1922 г. исключительно для заготовок потребительской кооперации наиболее хлебных губерний Сибири: Алтайской и Омской. Закупки или обмен зерна и муки в этих губерниях иным организациям запрещались. Железнодорожные и водные пути сообщения контролировались заградотрядами. Местным властям разрешалось закрывать рынки и базары21.

Несмотря на принимаемые меры, централизованные вненалого-вые заготовки проходили неудовлетворительно. С 1 сентября 1921 г. по 1 апреля 1922 г. Сибцентросоюз приобрел 4151 тыс. пудов хлеба, реализовав свою заготовительную программу на 44 %. За первые три месяца 1922 г. Сибцентросоюз заготовил еще 1119 тыс. пудов хлебопродуктов, доведя выполнение плана до 55 %22.

На слабые темпы заготовок в первую очередь влияли особенности продналоговой кампании 1921/22 г. По Сибири в целом сумма первого продналога составляла примерно 58 % к фактически выполненной продразверстке 1920/21 г. Несмотря на это, уровень обложения сибирского крестьянства не только не уменьшился, но даже несколько увеличился. Посевные площади зерновых в регионе в 1921 г. сократились на 21 %, что в сочетании с низкой урожайностью привело к 27 %-ному уменьшению валового сбора зерновых (см.: Приложение, табл. II). В итоге среднее обложение десятины посева в целом по региону увеличилось с И условных ржаных единиц по разверстке до 12 единиц по продналогу. В наиболее хлебородных районах норма отчуждения была еще выше. В Алтайской губернии объем натурального хлебного налога лишь на 4 % уступал разверстке. По налогу в губернии изымалось 30 % валового сбора, в среднем по Сибири — 20, по стране в целом — 12-15 %23. Следует также учитывать, что сибирские крестьяне в ходе разверстки сдавали хлеб, накопленный ими за

предыдущие годы. В 1921/22 г. такой возможности они уже не имели. Естественно, что после уплаты налога у производителей оставались лишь минимальные товарные излишки.

Для выполнения завышенного налогового задания во многих районах Сибири вводился распространяемый в том числе и на потребкооперацию запрет на рыночную торговлю сельхозпродукцией — до полного выполнения продналога. Исключение не составляли и районы, забронированные для заготовок потребкооперации. С декабря 1921 г. по январь 1922 г. для всех форм обмена официально закрыли наиболее урожайные районы: Славгородский, Каменский и Калачин-ский уезды, всю Акмолинскую и часть Енисейской губернии24. Кроме того, местные продорганы практиковали самоуправный запрет товарообмена и даже конфискацию закупленного кооперацией хлеба.

Неудовлетворительно проходили вненалоговые заготовки и в районах, в которых они были официально разрешены. Острый недостаток продовольствия на внутреннем рынке предопределил галопирующий рост цен на него. В создавшихся условиях имеющиеся у потребкооперации денежные средства и товары быстро обесценивались. Поскольку выдавались они на месяц вперед, то рост заготовительных цен учитывался не в полной мере. Поскольку уровень закупочных кооперативных цен постоянно отставал от рыночных, крестьяне стремились продать свои небольшие товарные излишки частникам либо задерживали их реализацию в надежде на дальнейший рост цен.

Сибцентросоюз не мог выделять продовольствие и прежде всего хлеб для рабочей кооперации. Последняя в создавшихся условиях стала добиваться разрешения ведения самостоятельных заготовок, причем в наиболее хлебных забронированных районах. В конце января 1922 г. СТО принял решение разбронировать с 15 февраля, т. е. значительно раньше намеченного ранее срока, всю Сибирь для хлебозаготовок крупным государственным и кооперативным организациям из других регионов. 8 февраля было заявлено, что разброни-рование распространяется и на крестьян из неурожайных районов, приобретающих семена для посева25.

В начале февраля 1922 г. Президиум ВСНХ в связи с тяжелым продовольственным положением промышленных предприятий и отсутствием у государства ресурсов, необходимых для их снабжения, принял решение снять большую часть фабрик и заводов (за исключением оборонных) с гособеспечения, предоставив им право стопроцентной реализации произведенной продукции на рынке по свободным ценам с целью ее обмена на продукты питания26. Реализация вышеуказанных решений означала радикальную демонополизацию сельскохозяйственного рынка.

В рамках этого процесса весной 1922 г. началось разгосударствление пищевой и перерабатывающей промышленности, значительная часть ранее национализированных мелких предприятий которой (в том числе мельниц) передавалась кооперации, исполкомам местных Советов и частично возвращалась прежним владельцам. Многие из них сдавались в частную аренду. Предприятия, оставшиеся в ведении государства, а также государственные заготовительные организации переводились на хозрасчет. Была осуществлена децентрализация кооперативной системы, взаимоотношения внутри которой стали строиться не на приказной, а на коммерческой, договорной основе. Воссоздавалась специализированная сельскохозяйственная кооперация, ранее включенная в потребительскую. В мае 1922 г. произошла законодательная легализация частного капитала.

Сразу же после разрешения свободной торговли в ранее закрытых районах туда устремились из потребляющих и неурожайных губерний представители множества государственных и кооперативных организаций и учреждений — главков, трестов, губсовнархозов, губсоюзов потребкооперации, рабочих кооперативов, профсоюзов, земотделов. Все они везли с собой имеющиеся у них запасы товаров и денег с единственной целью — не останавливаясь ни перед какими ценами, приобрести продовольствие для своих работников. В деревне были практически израсходованы излишки сельхозпродукции, падала покупательная способность крестьянства. В этих условиях промышленность с тем, чтобы взять продовольствие, вынуждена была продавать промтовары ниже себестоимости. Естественно, что цены на хлеб при этом росли с головокружительной быстротой.

Потребительская кооперация оказалась неконкурентоспособной, тем более что способная дать оборотные средства рыночная реализация заготовленных продуктов ей была запрещена вплоть до 20 апреля 1922 г. Все закупленное зерно следовало сдавать продорганам в счет выполнения «ударного» задания или рабочим кооперативам по договорам, заключенным до 1 февраля27.

В создавшихся условиях представители губсоюзов, собравшиеся в начале марта 1922 г. на совещание, приняли решение о снижении хлебозаготовительной программы Сибцентросоюза до 7 млн пудов28. Однако и это задание выполнено не было. К 1 августа 1922 г. Сибирское отделение Центросоюза и подчиненные ему губернские союзы довели общий объем приобретенных хлебопродуктов до 5275 тыс. пудов, что составляло около 40 % от всех хлебозаготовок российской потребкооперации29. Из этого количества 4862 тыс. пудов было передано продорганам (70 % «ударного» задания)30. По нашим оценкам, частные, децентрализованные государственные и кооперативные закупки и непосредственное приобретение хлеба населением в

1921/22 г. составили в Сибири не менее 4 млн пудов. Общий объем вненалоговых хлебозаготовок всех видов кооперации и государственных учреждений на территории РСФСР в 1921/22 г. достиг 24 млн пудов. По продналогу в РСФСР собрали 116 млн пудов, в Сибири — 35 млн пудов31.

2. 1922/23-1923/24 гг.: парадоксы конъюнктуры

Ускорившийся зимой — весной 1922 г. процесс демонополизации заготовительного рынка завершен не был. Значительная часть произведенного крестьянами зерна продолжала отчуждаться государством по натуральному налогу. Более того, с лета 1922 г. наметились некоторые тенденции к ремонополизации рынка. На базе торгово-закупочного отдела Наркомпрода была создана крупная государственная заготовительная организация — акционерное общество «Хлебопродукт», призванное удовлетворить нужду в хлебе госучреждений и рабочей кооперации потребляющих районов страны. Помимо «Хлебопродукта» и Центросоюза достаточно крупные закупки зернофуража производили Госбанк, Российский союз сельскохозяйственной кооперации (Сельскосоюз), Украинские союзы потребительской (Вукоспилка) и сельскохозяйственной (Сельгосподарь) кооперации, Московский (МСПО) и Петроградский (ПеПО) потребсоюзы, Мельотдел Наркомпрода РСФСР. Эти заготовительные организации должны были укрепить позиции государства на рынке и ограничить развитие частного хлеботоргового капитала. В то же время бороться с частниками предполагалось преимущественно экономическими методами, административные ограничения их деятельности были сняты.

Для координации работы государственных и кооперативных за-готорганизаций и общего регулирования рынка в мае 1922 г. Совет труда и обороны учреждает Комиссию по внутренней торговле (Комвнутторг СТО). На местах ее функции первоначально возлагаются на областные и губернские экономические совещания. В январе 1923 г. создаются областные и губернские комиссии по внутренней торговле. Вопросами регулирования хлебного рынка должен был заниматься особоуполномоченный СТО по реализации урожая, а с апреля 1923 г. — Особая полномочная комиссия по восстановлению и развитию хлебной торговли (Осполком СТО)32.

Осенью 1922 г. в европейской части страны был собран хороший урожай. По самым минимальным подсчетам, валовой сбор зерновых по СССР в целом был почти на треть больше, чем в 1921 г.33 Ситуация на хлебном рынке стабилизировалась. Рыночные цены начали снижаться.

Накануне заготовительной кампании 1922/23 г. ЦК РКП(б) сформулировал следующие цели государственной политики на хлебном рынке: «Увеличенное производство хлебных продуктов в этом году должно быть использовано в смысле увеличения хлебных ресурсов в первую очередь в руках государства. Развитием государственных хлебных заготовок, успехами государственной закупки хлеба по сравнению с частными скупщиками будут измеряться успехи социалистического строительства и упрочения Советской власти»^. Кроме того, ставилась задача поддержания закупочных цен на низком уровне. 24 августа 1922 г. И. В. Сталин в шифротелеграмме предписал губкомам РКП(б): «Вести политику на понижение цен на хлеб, памятуя, что высокие цены на хлеб грозят сокращением будущего хлебного фонда в руках государства и понижением жизненного уровня рабочего класса»^.

В начале сентября участники совещания при особоуполномоченном СТО по реализации урожая выработали меры воздействия на нежелательное повышение цен. Было принято решение о распределении полномочий между Госбанком, «Хлебопродуктом» и кооперацией заготовительных районов. На местах крупные заготовители должны были договариваться о предельных ценах. В случае достижения данного уровня они обязаны были прекратить покупку зерна, а при достижении 90 % от предельной цены Госбанк должен остановить финансирование хлебозакупа. На рынки потребляющих районов в моменты повышения продажных цен предписывалось выпускать большие партии хлеба, собранного по натуральному налогу, для реализации его по дешевым ценам36.

Таким образом, центральные регулирующие органы приняли решение воздействовать на рынок преимущественно экономическими методами. Местные власти, напротив, предпочитали административные меры регулирования. Примером подобного подхода являлась Сибирь.

Состоявшееся в конце августа 1922 г. в Новониколаевске совещание по вопросу реализации урожая призвало все выступающие на региональном рынке государственные и кооперативные организации к созданию «единого фронта». Для урегулирования и согласования вопросов, связанных с заготовками хлеба, была создана сибирская «пятерка» по реализации урожая, в состав которой вошли председатель Сибревкома и по одному представителю от сибирской конторы Госбанка, Сибцентросоюза, «Сибхлебопродукта» и Сиббюро ВСНХ. Аналогичные «пятерки» учреждались при губернских и уездных исполкомах37.

Во исполнение рекомендаций совещания Сибревком 5 сентября 1922 г. разослал губисполкомам циркуляр, в соответствии с которым

всем государственным и кооперативным организациям и учреждениям, нуждающимся в хлебе, предписывалось приобретать его у «Сиб-хлебопродукта» или потребкооперации, отказавшись от создания своего заготовительного аппарата и тем более не прибегая к услугам частных посредников. Преимущественное право на предоставление вагонов под хлебные грузы получали те организации, которые исполняли указанное предписание38.

Кроме того, президиум Сибревкома принял постановление об обязательной регистрации прибывавших из других районов покупателей зерна и муки. На заседании «сибпятерки» 7 сентября было принято решение о введении на территории региона предельных заготовительных цен на хлебопродукты (лимитов). На местах вводились лимиты не только закупочных, но и продажных цен. Для того чтобы сибконтора «Хлебопродукта» смогла удовлетворить запросы нуждающихся в хлебе организаций, СТО 11 сентября по просьбе Сибревкома разрешил передачу ей 500 тыс. пудов продналогового зерна39.

Решение о запрете самостоятельных заготовок вызвало сопротивление организаций и учреждений, считающих, что закупки через «Сибхлебопродукт» и потребкооперацию обойдутся им значительно дороже и займут более длительное время. Многие из них стали вести заготовки сами, игнорируя директиву об обязательной регистрации. Главным саботажником решений сибирских властных структур выступила областная контора Госбанка. Получив из Центра денежные средства для финансирования заготовок, она в широких масштабах занялась организацией собственного хлебозакупа. Не имея заготовительного аппарата, Госбанк вел закупки хлеба на комиссионных началах, используя при этом услуги частных торговцев. Подобное поведение вызвало крайне отрицательную реакцию властей региона. Ведение самостоятельного хлебозакупа губернским конторам Госбанка было категорически запрещено40.

С целью предотвращения самостоятельного выхода на рынок были ужесточены меры административного воздействия на нарушителей введенных запретов. Право на преимущественное предоставление вагонов под хлебные грузы для «Сибхлебопродукта» и потребкооперации очень часто превращалось в исключительное. В борьбе с частным капиталом местные власти шли даже на нарушение закона, подвергая арестам частных хлеботорговцев41.

Цель, поставленная центральными регулирующими органами накануне заготовительной кампании 1922/23 г., была достигнута. Закупочные цены на зерно и муку стали снижаться. Среднезаготови-тельные цены АО «Хлебопродукт» на основные зерновые культуры в целом по стране в октябре 1922 г. составляли (в золоте) 62 коп., тогда как в сентябре они достигали 1 руб. за пуд42. Падение цен было свя

зано не только с установлением понижающих лимитов и иных мер воздействия на рынок. Прежде всего этому способствовали конъюнктурные особенности года, которые заключались в общем превышении предложения хлебопродуктов над спросом. Экспорт хлеба еще не развернулся. Покупательная способность разоренного многолетней войной городского населения была минимальной. Многие снабжались продовольствием централизованно. К тому же, государство могло вообще не покупать хлеб, необходимый для городского населения и армии. Зерна, изъятого у крестьян по натуральному налогу, для этой цели вполне хватало. Продовольственными органами за 1922/23 г. в счет натурального налога было собрано 361 млн пудов хлебопродуктов43. Государственная вненалоговая, кооперативная и частная заготовительная сеть (ссыпные пункты, складские помещения, мощности по переработке и перевозке) в этот период только разворачивалась и не была готова принять предлагаемые объемы зерна.

Конъюнктурные особенности 1922/23 сельскохозяйственного года в Сибири имели свою специфику по сравнению с районами европейской части страны. Если для последних этот год явился первым годом восстановления аграрного производства, то в Сибири его падение продолжалось. Посевные площади под зерновыми в регионе в 1922 г. снизились по сравнению с предыдущим на 25 %. При этом больше всего пострадали посевы основных товарных культур — пшеницы и овса, соответственно сократившиеся на 39 и 32 %. Осенью 1922 г. в регионе было собрано на 15 % хлеба меньше, чем в предыдущем году44.

В итоге излишки хлеба для свободной продажи у сибирских крестьян после сдачи продналога были сравнительно небольшими. Несмотря на это, начиная с сентября как закупочные цены основных заготорганизаций, так и цены вольного рынка стали резко падать. В Новониколаевской, Омской, Томской, Енисейской и Иркутской губерниях рыночные цены на рожь в ноябре были ниже августовских соответственно в 4,7; 3,6; 3,1; 3,7 и 2,6 раза, на пшеницу — в 3,7; 3,1; 2,6; 2,7 и 1,8 раза45. При этом закупочные цены АО «Хлебопродукт» в Сибири в ноябре были меньше, чем в хлебоизбыточных регионах европейской части СССР46.

Объяснение этого парадокса заключается в следующем. Несмотря на значительное уменьшение валового производства зерна, его вполне хватало для удовлетворения внутренних потребностей региона. Более того, имелись излишки. Необходимости в их вывозе в европейскую часть страны не было. Там не знали, куда деть свой хлеб. Потребности весьма небольшого по численности городского населения Сибири во многом удовлетворялись за счет натурального налога.

Кроме того, зерно и мука отпускались в распоряжение губиспол-комов для покрытия расходов, отнесенных к их компетенции. Подоб

пая форма бюджетного финансирования местных органов власти позволяла несколько уменьшить темп инфляции. Специально для этих целей постановлением СТО от 30 сентября 1922 г. был создан фонд натуральных дотаций. Советские органы Сибири получили из дотационного фонда 2300 тыс. пудов ржаных единиц47.

В силу своих низких технических возможностей сибирские государственные и кооперативные заготовители не могли взять тот минимум хлеба, который мог быть потенциально предложен на рынке. Особенно это касалось сибирской глубинки. Заготовительных пунктов там было мало, а самостоятельный вывоз крестьянином своей продукции в ближайший город затруднен из-за расстояний и состояния дорог.

Наиболее негативно на возможности сибирских заготовителей влияло хроническое отсутствие у них денежных средств для закупки зернофуража. «Хлебопродукт» и Центросоюз, используя выделенные им кредиты в первую очередь для хлебозакупа в европейской части РСФСР, практически не снабжали деньгами свои отделения и конторы в Сибири.

Непосредственное кредитование сибирских заготорганизаций со стороны Госбанка было минимальным в связи с конфликтом между его центральным правлением и Сибревкомом. Как указывалось выше, сибирские власти запретили заготовительную деятельность Госбанка на территории региона. В ответ центральное правление Госбанка существенно сократило снабжение Сибири дензнаками, поставив под угрозу срыва не только проведение хлебозаготовок, но и функционирование финансовой системы региона вообще. Сибревком опротестовал данное решение в СТО. То же по отношению к решению Сибрев-кома сделал и Госбанк. Началась длительная тяжба, закончившаяся победой Сибревкома. Однако на время проведения разбирательства в высших инстанциях закупки хлеба в крае были практически парализованы48.

Таким образом, спрос на хлеб в Сибири осенью 1922 г. был минимальным. И на тот же период пришелся резкий рост его предложения. Понижение цен стимулировало крестьян быстрее реализовывать запасы зерна. Толкала крестьян на рынок и постоянно увеличивающаяся нужда в деньгах, требующихся как для покупки остро необходимых промтоваров, так и для уплаты введенных в 1922/23 г. местных денежных налогов. Да и постоянное удорожание промтоваров вынуждало сельского жителя вывозить на рынок все возрастающие объемы продукции.

Предложение хлеба на рынке не ограничивалось крестьянским зерном. Советские органы, которым хлебопродукты выдавались в качестве бюджетных ассигнований, переводили их в деньги, реализуя

на рынке. При этом острая нужда в деньгах заставляла советские органы с целью ускорения оборота продавать зерно и муку по демпинговым ценам.

Резкое снижение цен на хлеб подрывало стимулы к восстановлению сельскохозяйственного производства и вызывало недовольство крестьянства. С целью изменения конъюнктуры СТО принял решение увеличить финансирование государственно-кооперативной торговли, а также принять меры к налаживанию хлебного экспорта. В ноябре 1922 г. за границу было вывезено 2 тыс. пудов ржи и пшеницы, а в мае 1923 г. — уже 5190 тыс. пудов49.

Кроме того, местные власти лишались права самостоятельно устанавливать предельные закупочные цены, а уже введенные лимиты отменялись. Впредь предельные цены разрешалось применять лишь в крайнем случае («при наличии, — как указывалось в постановлении СТО, — ненормального и не соответствующего объективным условиям данного района роста цен, вызванного усиленной и неорганизованной скупкой хлеба частными, кооперативными и государственными заготовителями») в виде временной меры и только с санкции особоуполномоченного СТО по реализации урожая50.

Однако принятые меры на движение цен в масштабах всей страны существенного влияния не оказали. Объемы экспорта оставались незначительными51. Конъюнктурные особенности кампании действовали на протяжении всего года, и закупочные цены на зерно, хотя и с некоторыми колебаниями, продолжали снижаться52.

Вненалоговая заготовительная кампания 1922/23 г. закончилась в июне. К этому времени наиболее крупные заготорганизации в целом по стране заготовили 85 318 тыс. пудов зерна и муки. 31 % данного объема было получено из государственных натуральных дотаций. Через частных лиц государственные и кооперативные заготовители приобрели от 15 до 19 млн пудов. Удельный вес частного капитала в первичном приобретении хлеба (без учета продналога) составлял от 66 до 73 % его рыночного предложения.

В Сибири государственные и кооперативные заготовители закупили 6448 тыс. пудов хлеба, в том числе 4142 тыс. пудов (включая 1012 тыс. пудов из дотационного фонда) «Сибхлебопродукт», 1982 тыс. пудов — Сибцентросоюз и губернские союзы потребкооперации, 177 тыс. пудов — мельотдел Сибпродкома. В счет натурального налога сибирские крестьяне сдали 31,7 млн пудов хлебопродуктов и маслосемян53. Присутствие частника на сибирском хлебном рынке было минимальным. Председатель Сибревко-ма М. М. Лашевич на страницах газеты «Экономическая жизнь» 26 октября 1922 г. заявил: «Частной оптовой хлебной торговли в Сибири почти нет».

Падение закупочных хлебных цен в течение 1922/23 г., по мнению специалистов, создавало угрозу снижения посевных площадей под зерновыми культурами. Однако эти опасения не оправдались. Восстановительный потенциал крестьянского хозяйства оказался велик. Наиболее мощным стимулом для его развития являлась появившаяся впервые за много лет возможность свободного выхода на рынок с произведенной продукцией. Общая площадь посевов зерновых культур в целом по стране в 1923 г. по сравнению с 1922 г. выросла почти на 19 % (см.: Приложение, табл. I). Несмотря на несколько меньшую урожайность хлебов, их валовой сбор увеличился. Исходя из увеличения производства зерна, осуществлялась подготовка соответствующих органов государственного управления к кампании 1923/24 г.

Основной ее задачей было расширение хлебного рынка и хлебной торговли. Этому должен был способствовать переход к денежно-натуральной форме взимания сельскохозяйственного налога. Таким образом, доля сельхозпродукции, предлагаемой крестьянами на рынке, увеличивалась. Чтобы значительная часть рыночного хлеба попала в руки государства, предполагалось существенно увеличить торгово-закупочную деятельность государственных и кооперативных заготовительных организаций.

Осполком СТО разработал общегосударственный план централизованных закупок зерновых культур, распределенный по территориям, организациям и срокам. Большую часть закупленного основными заготорганизациями хлеба предполагалось вывезти из страны. Внутреннее снабжение страны возлагалось частично на продналог, а также на закупки губсоюзов потребкооперации и частных хлеботорговцев. Каких-либо ограничений в деятельности последних на хлебном рынке не предусматривалось. В то же время основным государственным и кооперативным заготорганизациям рекомендовалось по возможности избегать сотрудничества с частником54.

Накануне кампании было признано нежелательным дальнейшее понижение закупочных цен на зерно. Однако каких-либо чрезвычайных мер, направленных на это, принимать не планировалось. Для увеличения спроса на хлеб было признано достаточным расширить объемы хлебозакупа. При этом повышение цен, по мнению руководителей советской экономики, должно было иметь свои пределы, так как относительная дешевизна хлеба позволяла повысить доходность его экспорта и снизить темпы инфляции55.

Однако ожидаемой стабилизации цен в начале кампании не произошло. Среднемесячные закупочные цены АО «Хлебопродукт» в целом по стране снизились в сентябре по сравнению с июлем за один пуд ржи с 45 до 30 коп., а за один пуд пшеницы — с 68 до 55 коп.56 Предложение зерна в этот период существенно превышало спрос на

него. На осень были назначены обязательные сроки уплаты сельскими жителями денежных налогов. Тогда же в стране появилась новая денежная единица — червонец, заменяющая обесцененный совзнак. Высокая покупательная способность новой валюты определила значительный спрос на нее со стороны крестьян, которые были вынуждены выбросить на рынок львиную долю произведенной продукции осенью. В то же время спрос на хлеб удовлетворялся и продналогом. В самом начале кампании на рынок давили все еще нереализованные остатки натурального налога 1922/23 г. А тут еще и новый налог, собранный, к тому же, в предельно сжатые сроки. Заготовительные организации вновь на справились со своей задачей не в последнюю очередь из-за острой нехватки денежных средств вследствие проведения денежной реформы.

Одновременно с падением сельскохозяйственных цен происходил рост цен на промтовары (в Сибири к октябрю 1923 г. цены на сельхозпродукцию составляли 58 %, а на промтовары — 162 % от довоенного уровня)57. Возникшие «ножницы» цен вызывали существенное падение покупательной способности деревни. Приобретение необходимых промышленных товаров для абсолютного большинства сельского населения стало невозможным. Это повлекло за собой кризис сбыта промышленной продукции. Таким образом, третий год нэпа явил миру два парадокса: кризис сбыта промтоваров при чрезвычайно сокращенном производстве против довоенного и острой в них потребности со стороны населения; «перепроизводство» хлеба в недавно пережившей катастрофический голод и далеко еще не восстановившей довоенный уровень питания стране.

За возникшим кризисом сбыта фабрикатов последовали перебои в выдаче зарплаты рабочим, закрытие некоторых предприятий, усиление безработицы. Все это вызывало недовольство рабочих, порождало острые трудовые конфликты. Резко ухудшилось отношение к советской власти и со стороны крестьянства. В связи с этим необходимо было срочно принимать меры для сближения промышленных и сельскохозяйственных цен.

Если цены на фабрикаты начиная с октября 1923 г. снижались преимущественно директивным образом, то при повышении сельскохозяйственных цен власти сочетали административные и экономические методы воздействия на рынок. С целью увеличения спроса на хлеб со стороны заготорганизаций было увеличено их финансирование. Принимались меры по форсированию экспорта. В районах с крайне низким уровнем хлебных цен практиковалось принудительное увеличение натуральной части сельскохозяйственного налога за счет денежной, что снижало уровень рыночного предложения хлебопродуктов58.

Одновременно с активно проводимой политикой стимулирования заготовительного спроса на хлеб с октября 1923 г. на рынке стали действовать факторы, снижающие его предложение. Потребность крестьян в деньгах уменьшилась, так как большая часть сельхозналога была выплачена. Не стали крестьяне покупать слишком дорогие промтовары. Дешевизна зерна сделала невыгодной его реализацию, оно стало использоваться для откорма скота и птицы. В результате уже в октябре 1923 г. наступило равновесие между спросом и предложением, снижение хлебных цен прекратилось, а затем начался их рост59.

Несколько иной была ситуация в Сибири. В 1923 г. в регионе прекратилось падение сельхозпроизводства и начался его рост. Посев зерновых культур увеличился по сравнению с предыдущим годом на 22 %, а их валовое производство — на 34 %. Тем не менее положение дел в зерновом хозяйстве региона все еще оставалось неблагополучным. Показатели его развития существенно уступали довоенному уровню. Прирост посевной площади обеспечивался в основном за счет имеющей преимущественно потребительский характер ржи (+38 %). Посевы пшеницы выросли всего лишь на 3 % (см.: Приложение, табл. II). Рост производства зерна по Сибири в целом был получен, главным образом, за счет восточной ее части. В ряде же уездов Западной Сибири засуха свела на нет весь годовой труд землепашцев. Доля товарного зерна в крае была низка и составляла всего лишь 2 % от общего его объема в целом по стране60.

В условиях, когда в европейской части страны зерна в руках заготовителей было в избытке, государственно-кооперативные за-готорганизации и частные скупщики проигнорировали сибирский хлебный рынок. Сибирь была исключена из общесоюзного плана хлебозаготовок и их финансирования. Функционирующие в крае за-готоорганизации обратили все свое внимание на закупки пушнины и масла, составив хлебные планы из расчета обеспечения зерном и мукой обменных пушных и масляных операций. Общий хлебозаготовительный план на год наиболее крупных государственных и кооперативных заготорганизаций составил 4,2 млн пудов, в то время как рыночное предложение хлебопродуктов в регионе в 1923/24 г. могло составить не менее 30 млн пудов61.

Сложившаяся на краевом хлебном рынке ситуация была рассмотрена на заседании Сибревкома. Приоритетной задачей органов государственного управления края было названо создание на сибирском рынке нормальных условий для реализации урожая, построенных «на принципе здоровой конкуренции государственных организаций и кооперации с частным капиталом, без применения каких-либо административных мер воздействия, давших в прошлую кампанию в Сибири отрицательные результаты^1.

Для разрешения вопросов, связанных с реализацией урожая, Сибревком создал специальную финансовую комиссию, которая в первую очередь озаботилась изысканием денежных средств для кредитования хлебозакупа, а также своим решением увеличила план централизованных хлебозаготовок в регионе и осуществила его принудительное размещение по основным заготорганизациям. В соответствии с этим планом Сибцентросоюз обязан был закупить 5,25 млн пудов, «Сибхлебопродукт» — 4 млн и Сибсельскосоюз — 1,4 млн пудов зерна63.

Закупочные цены на хлебопродукты в регионе в конце лета — начале осени 1923 г. держались на стабильном и относительно высоком уровне, что было связано с отсутствием прошлогодних запасов и поздней уборкой урожая. В октябре - ноябре предложение зерна на рынке увеличилось. Тем не менее за счет выделенных в октябре кредитов основные государственные и кооперативные заготовители смогли закупить значительную часть вывезенного на рынок хлеба. В октябре ими было приобретено 1070 тыс. пудов (в сентябре — только 600 тыс.). В начале ноября темпы заготовок еще более увеличились. Однако во второй половине месяца они застопорились. В декабре централизованный хлебозакуп в регионе составил 1581 тыс. пудов против 3388 тыс. в ноябре64.

В то же время предложение хлеба со стороны крестьянства в декабре еще более увеличилось, что в первую очередь было связано с установлением стабильного санного пути. Финансирование же хлебных операций со стороны государства, напротив, существенно сократилось. Внутренние кредитные ресурсы в крае были к этому времени практически исчерпаны, а денег под хлебозаготовки из Центра по-прежнему не поступало.

Соответственно с ноября 1923 г. в регионе началось падение хлебных цен. Среднезаготовительные цены «Хлебопродукта» на рожь снизились с 70 коп. в октябре до 54 коп. за пуд в декабре, на пшеницу — с 87 коп. до 75 коп. за пуд. В ноябре по сравнению с октябрем уменьшились и цены на вольном рынке. На наиболее низком уровне они держались в Томской и Енисейской губерниях, что было связано со сбором достаточно высокого урожая, на который не было соответствующего спроса. В начале декабря в Томской губернии пуд пшеницы стоил в среднем 60 коп., пуд ржи — 32 коп. В Енисейской губернии — соответственно 58 и 36 коп. В ряде же районов этих губерний стоимость ржи опускалась до 25 коп. за пуд65.

В начале 1924 г. в СССР произошли принципиальные изменения в организации хлебооборота. Если в предыдущий период часть произведенной продукции отчуждалась у производителей безвозмездно, то с 1 января 1924 г. натуральный налог был отменен, и заготовки хле

ба и других сельхозпродуктов стали осуществляться исключительно коммерческим путем.

С началом 1924 г. было связано и изменение конъюнктуры хлебного рынка в Сибири, которая в ноябре — декабре 1923 г. характеризовалась превышением предложения над спросом и снижением закупочных цен. В январе 1924 г. было возобновлено кредитование заготовительной деятельности. Одновременно уменьшился подвоз крестьянского хлеба на рынок. Сельские жители сдали большую часть налога и удовлетворили свои самые насущные потребности в промтоварах, причем большая часть запасов хлеба в деревне оставалась к этому времени у наиболее зажиточных крестьян, которые имели возможность придерживать его реализацию, твердо надеясь на весеннее повышение цен.

Спрос при уменьшившемся предложении со стороны городского населения оставался стабильным и даже начал расти в связи с постепенным улучшением материального положения. Превышение спроса над предложением вызвало рост хлебных цен. В феврале средние закупочные цены «Хлебопродукта» в целом по региону составляли: на рожь — 69 коп., на пшеницу — 1 руб. 11 коп., средние рыночные цены — соответственно 83 коп. и 1 руб. 23 коп. за пуд. В январе цены были следующими: 63 коп., 79, 70 и 1 руб. 2 коп. соответственно66.

Продолжался рост хлебных цен и в европейской части страны. Среднезаготовительная цена АО «Хлебопродукт» в целом по СССР на рожь в феврале 1924 г. была выше, чем в сентябре 1924 г. в 2,4 раза, на пшеницу — в 2,3. Увеличение рыночных цен на рожь с октября по февраль составило 210 %, на пшеницу — 216 %67. Причины непрерывного пятимесячного роста цен были такими же, как и в Сибири — превышение спроса над предложением.

Вслед за заготовительными ценами росли и продажные цены на хлебопродукты. Кроме того, в конце февраля — начале марта 1924 г. произошло падение курса иностранной валюты по отношению к червонцу. В результате цена вывозимого из страны зерна оказалась фактически равной его реализационной цене за границей. Экспорт зерновых, таким образом, становился убыточным68. Нерентабельность экспорта могла подорвать устойчивость червонца, а высокие продажные цены на хлеб вызывали социальную напряженность в городе. В связи с этим советским руководством был принят курс на снижение закупочных цен. Был сокращен хлебный экспорт. В промышленных центрах вводились предельные цены на печеный хлеб для государственной и кооперативной торговли, которые были ниже рыночных.

Государственным и кооперативным заготовительным организациям на местах были даны директивы о снижении закупочных цен

до уровня, соответствующего установленным предельным ценам на печеный хлеб (ориентировочные лимиты). Выше этих цен вести заготовки не рекомендовалось. На частных торговцев эти цены официально не распространялись, однако частники были предупреждены, что если они «добровольно» не будут следовать установленным ценам, то к ним будут применены принудительные меры. Одновременно в города и потребляющие районы страны форсированным порядком перебрасывались зерно и мука из государственных запасов с целью их массового предложения на рынке69.

В соответствии с рекомендациями Центра мероприятия по снижению хлебных цен стали проводиться и в Сибири. Однако речь здесь шла уже не об ориентировочных лимитах, а о жестких предельных ценах. Для проведения «хлебной интервенции» в Омской губернии, в которой цены были самыми высокими, Сибкомвнутторг рекомендовал заготовителям перебросить туда все свободные излишки зерна. Сибконтора Госбанка, в свою очередь, прекратила кредитование заготовок, а чтобы ускорить реализацию уже заготовленного хлеба, потребовала от финансируемых ею организаций скорейшего погашения кредитов70.

Помимо ограничительных мер административного характера, на снижение цен влияла изменившаяся конъюнктура. В то время как государственные и кооперативные заготорганизации по указанию сверху сокращали объемы хлебозакупа, предложение зерна на рынке увеличивалось. Связано это было с возросшей потребностью в деньгах со стороны крестьян. На март приходился обязательный срок сдачи оставшейся части сельхозналога, который уплачивался теперь только деньгами. Снижение с помощью директивных методов оптовых и розничных цен на промтовары привело их в соответствие с покупательными возможностями сельского населения и усилило спрос на них. Прибавился и сезонный фактор: приближалась распутица, во время которой реализация сельхозпродукции становилась невозможной.

В результате воздействия со стороны государства и благоприятной рыночной конъюнктуры хлебные цены в конце февраля стабилизировались, а с марта началось их постепенное снижение по большинству производящих районов. В Сибири среднезаготовительные цены АО «Хлебопродукт» на пшеницу составляли в марте 98 коп. против 1 руб. 11 коп. за пуд в феврале71.

Однако вместе со снижением закупочных цен уменьшались объемы заготовок как в целом в стране, так и в ее отдельных регионах72. В Сибири централизованный хлебозакуп в апреле составил 433 тыс. пудов против 871 тыс. пудов в феврале73. Для того чтобы в этих условиях полностью удовлетворить городской спрос, приходилось доста

точно широко привлекать зерно и муку из государственных запасов, размеры которых к концу кампании 1923/24 г. оказались ниже оптимальных.

В целом за год централизованный хлебозакуп в Сибири (т. е. закупки трех наиболее крупных заготорганизаций — Сибкрайсоюза, «Сибхлебопродукта» и Сибсельскосоюза) составил 10 081 тыс. пудов, или 94,6 % от годового плана. Кроме того, губсоюзами потребкооперации и другими более мелкими государственными и кооперативными заготорганизациями было закуплено 5,2 млн пудов. На долю юго-западных губерний приходилось 43 % коммерческих хлебозаготовок, северо-восточных — 56 %. Удельный вес частного капитала в хлебной торговле края по-прежнему был невелик. Закупки частников, по различным данным, составляли от 1 до 3 млн пудов. В счет натуральной части сельскохозяйственного налога до 1 января 1924 г. сибирские крестьяне сдали 6371 тыс. пудов зерна74.

В целом по стране за год 16 государственными и кооперативными заготорганизациями, участвующими в централизованном хлебозакупе, было приобретено 325,1 млн пудов хлебопродуктов и маслосемян. Экспорт основных зерновых культур увеличился по сравнению с предыдущим годом в 4,4 раза и составил 27,5 % от уровня 1913 г. Больше всего хлеба было закуплено на Украине — 37 %. Удельный вес производящих районов европейской части РСФСР (ЦЧО и Поволжья) составил 24,3 %, Северного Кавказа — 19,1 %. На зернопроизводящие районы востока страны (Урал, Казахстан и Сибирь) приходилось всего лишь 5,1 % от общего хлебозакупа, доля Сибири равнялась 3,1 %. Из всего закупленного в централизованном порядке хлеба не менее 25 % приходилось на приобретение на комиссионных началах у частных хлеботорговцев. Удельный вес частного капитала в первичном приобретении рыночной продукции составлял в 1923/24 г. от 47 до 54 %75.

3. 1924/25 г.: в условиях ажиотажного спроса

Подготовка к хлебозаготовительной кампании 1924/25 г. началась в условиях продолжающегося восстановления зернового производства. Увеличившиеся размеры посевных площадей и состояние посевов к концу весны 1924 г. позволяли ожидать, что осенью в стране может быть собран неплохой урожай. Однако в середине лета ситуация коренным образом изменилась. Установившаяся со второй декады июня сухая жаркая погода привела к недороду в Нижнем Поволжье, на части территории Северного Кавказа и Среднего Поволжья, в ряде районов Дона, ЦЧО и Восточной Украины. Неурожай создал угрозу непредсказуемого роста сельскохозяйственных цен, способного

поколебать госбюджет, понизить уровень жизни горожан и, прежде всего, рабочих. В связи с этим остро встала проблема выработки соответствующей государственной политики.

Прежде всего, была реорганизована система управления заготовительным рынком. Непосредственное руководство централизованными государственными заготовками было возложено на образованные в мае 1924 г. Наркомат внутренней торговли СССР и наркомвнутторги союзных республик с их местными органами (в Сибири — Сибкрайвнутторг). В функции Наркомвнутторга СССР, в составе которого создавалось хлебофуражное управление, входило регулирование закупочных цен, разработка и распределение общегосударственных заготовительных планов. В подготовке кампании участвовал Осполком СТО. Однако затем существование двух параллельных органов, в ведении которых находилось регулирование хлебного рынка, было признано нецелесообразным, и Осполком СТО 23 ноября 1924 г. был ликвидирован.

Сокращалось число государственных и кооперативных организаций, на которые развёрстывался общегосударственный план закупок. Только организации, получившие статус основных плановых заготовителей, должны были в предстоящую кампанию финансироваться государством. В РСФСР в их число вошли АО «Хлебопродукт», Госбанк, Госторг, Центросоюз и Сельскосоюз. Перед основными за-готорганизациями была поставлена задача закупок максимально возможного количества хлеба, с тем чтобы удовлетворить внутренние потребности страны и предотвратить перебои в снабжении. Регулирующие органы на местах не должны были допустить чрезмерного усиления позиции частного хлеботоргового капитала. В соответствии с принятым в начале августа планом хлебозакупа государство предполагало получить в свои руки в течение года около 400 млн пудов хлебопродуктов76.

Для предотвращения неконтролируемого роста цен решено было применить практику лимитирования закупочных цен, предписываемых к исполнению основным государственным и кооперативным заготовителям. Местным внутторгам давалось право вводить обязательные лимиты и для неосновных государственных и кооперативных заготорганизаций. На частных хлеботорговцев лимиты не распространялись. По мнению руководителей советской экономики, возможности частников были ограничены, и сорвать выполнение плана централизованных хлебозаготовок они не могли.

С точки зрения экспертов, определенной гарантией успеха предстоящей кампании являлся хороший урожай, собранный в Волжско-Камском районе, на Урале, в Казахстане и Сибири, тем более что в этих регионах хлебные цены в 1923/24 г. держались на относительно

низком уровне. В Сибири в 1924 г. площадь посева ржи выросла почти на 22 %, пшеницы — на 21, овса — на 9 %. Значительно выше прошлогодней была и урожайность. В результате валовой сбор зерновых увеличился в регионе на четверть (пшеницы на 61 %) (см.: Приложение, табл. II). Кроме того, в северо-восточных производящих районах края имелись достаточно солидные запасы зерна, нереализованные в прошедшем году.

В связи с этим Центром первоначально был предложен заготовительный план для Сибири в размере 50 млн пудов. Сибревком и Сибкрайвнутторг считали, что этот план значительно превосходит возможности края и предложили свой вариант в 34 млн пудов77. В конечном итоге был принят компромиссный вариант, оценивающий заготовительные возможности региона в 44,3 млн пудов78.

Выполнение государственного плана по Сибири было объявлено ударной задачей. Чтобы иметь возможность закупить планируемое количество хлеба, в регионе началось интенсивное развертывание ссыпных пунктов, укомплектование их штатами. В качестве основных плановых заготовителей на сибирский рынок допускались «Сибхле-бопродукт», Сибкрайсоюз, Сибсельскосоюз, региональные конторы Госторга РСФСР (Сибгосторг), Госбанка и Росмасложирсиндика-та, а также местная организация Сибторг, в задачи которой входило снабжение хлебом потребляющих районов Сибири. Кроме того, на всей территории региона допускались заготовки железнодорожной потребительской кооперации (Сибтпо), призванной удовлетворить потребности в хлебопродуктах рабочих и служащих сибирских железных дорог79.

Хлебозаготовки иных местных и инорайонных организаций и учреждений, частных лиц официально не запрещались. Однако Сибревком 30 июля 1924 г. принял постановление, в соответствии с которым инорайонные государственные и кооперативные заготовители допускались на сибирский хлебный рынок только с разрешения Сибкрайвнутторга, причем последний по возможности должен был передавать их средства и планы хлебозакупа основным заготорганизациям. Кроме того, основным государственным и кооперативным заготовителям запрещалось использование частных контрагентов80.

Как указывалось выше, главным средством предотвращения чрезмерного роста хлебных цен на 1924/25 г. в масштабах всей страны были признаны максимальные лимиты. В начале августа были введены лимиты на рожь и пшеницу. Однако в течение этого месяца они практически не соблюдались, так как необходимо было срочно снабжать семенами озимых зерновых культур районы, пострадавшие от засухи. В распоряжении же государства имелись лишь незначительные запасы семенного зерна, оставшиеся от ликвидированного

Наркомпрода. Следовательно, требовалось срочно закупить большое количество семян и отправить их на места.

Естественно, жесткое ограничение закупочных цен для основных государственных и кооперативных заготовителей могло помешать им взять на рынке необходимые объемы зерна. Государство было вынуждено щедро финансировать эти заготовки и в соответствии с конъюнктурой увеличивать лимиты хлебных цен. Среднемесячные закупочные цены 1 пуда ржи, предлагаемые «Хлебопродуктом», которые составляли в июне в среднем по СССР 67 коп., выросли в августе до 90 коп.81

Таким образом, страна вступала в хлебную кампанию с повышенным уровнем закупочных цен. Стабильное превышение спроса над предложением могло вызвать их дальнейший рост. Исходя из этого было принято решение об их существенном снижении. Распоряжением Наркомвнутторга СССР 29 августа на всей территории страны лимиты на заготовительные цены на пшеницу и рожь резко уменьшились. В Сибири лимиты на пшеницу 29 августа были установлены в размере 80 коп. за пуд, на рожь — 55 коп. 6 сентября их снизили до 65-70 коп. на пшеницу и до 45-50 коп. на рожь82. В результате среднемесячные заготовительные цены основных кооперативных и государственных заготорганизаций на пшеницу снизились в регионе с 1 руб. 10 коп. за пуд в августе до 87 коп. в сентябре и 70 коп. в октябре; на рожь — с 67 коп. до 50 и 47 коп. за пуд83.

Резкое снижение заготовительных цен практически парализовало государственные заготовки в европейской части страны. Большая часть предложенного хлеба закупалась частными хлеботорговцами, которые, избавившись от конкуренции связанных лимитами государственных и кооперативных заготовителей, только выиграли. Предлагая теперь за зерно сравнительно невысокие, но все-таки превосходящие лимитный уровень цены, они приобретали львиную долю его рыночного предложения. В связи с этим планы централизованного хлебозакупа систематически не выполнялись. В условиях недостаточных объемов заготовок не удалось создать резервный фонд, необходимый как для снабжения потребляющих районов весной, так и для регулирования рынка. Весь скупаемый основными заготоргани-зациями хлеб тут же шел в продажу, но он с трудом покрывал предъявляемый на него спрос.

Не имея возможности бороться с частным капиталом экономическими способами, государство переходит к административным методам его ограничения. Уже 26 сентября был введен запрет на выдачу Госбанком СССР кредитов под хлеб частным лицам, а Народный комиссариат путей сообщения (НКПС) получил задание установить такую очередность погрузки хлебопродуктов на железной дороге, ко

торая бы способствовала быстрейшему продвижению государственного и кооперативного хлеба в ущерб частному84.

Важное значение для исправления положения на хлебном рынке страны центральные государственные органы отводили увеличению заготовок на Урале и в Сибири, товарные запасы хлеба в которых были достаточно велики85. В Сибири в начале кампании заготовки проходили достаточно сложно. В сентябре привоз зерна на рынок был незначительным. Октябрь дал некоторое увеличение хлебозакупа, однако месячное задание было выполнено лишь наполовину (табл. 1.1).

Таблица 1.1

Ход централизованных закупок хлебопродуктов и маслосемян в Сибири в 1924/25-1926/27 гг.

Месяц / годы
Объем заготовок, тыс. пудов
Выполнение месячного / годового плана, %

1924/25 г.
1925/26 г.
1926/27 г.
1924/25 г.
1925/26 г.
1926/27 г.

Сентябрь
1699
1529
1524
91
60
293

Октябрь
1824
5621
9918
48
136
234

Ноябрь
3936
5028
14 658
52
77
240

Декабрь
10 644
8184
15 295
97
49
136

Январь
8074
5431
9866
101
52
107

Февраль
6612
5192
11052
74
45
121

Март
5205
5874
6038
104
49
99

Апрель
4191
4239
4372
168
71
74

Май
909
3173
1659
121
123
38

Июнь
1698
4400
2798
131
134
114

Июль
1461
2431
2089
97
82
со

Август
1165
1057
1074
93
57
172

Итого
48 603
52 157
80 244
98
5
130

Источники: ГАНО. Ф. Р-1. On. 1. Д. 1458. Л. 6 об.; Ф. Р-659. On. 1. Д. 174. Л. 280; Д. 78. Л. 90; Д. 33. Л. 162; Д. 246. Л. 140-170; Оп. 2. Д. 26. Л. 90; Ф. Р-12. Оп. 2. Д. 6. Л. 32; Жизнь Сибири. 1926. № 2-3. С. 89; № 4. С. 84; Сибирский торговый бюллетень. 1926. 6 июня; Бюллетень Новосибирской товарной биржи. 1927. 6 нояб.

Примечания: 1) В 1924/25 г. с сентября по май в объемы заготовок не включена часть закупок Сибсельскосоюза. 2) Выполнение годового плана за 1925/26 г. указано от первоначального плана. 3) За 1926/27 г. приведены оперативные данные.

Причины слабого хода заготовок в Сибири были разными. Такого большого количества хлеба, как было запланировано на 1924/25 г., в

регионе в период нэпа еще не закупалось. Сибирские заготовители не имели достаточного опыта работы. В крае (в первую очередь это относится к восточным губерниям) не была до конца развернута заготовительная сеть. Распутица и вековечное сибирское бездорожье мешали равномерному подвозу зерна на рынок.

Но главная причина заключалась в нежелании крестьян продавать свой хлеб основным государственным и кооперативным загот-организациям по низким ценам, тем более что значительная часть из них имела реальную возможность реализовывать произведенный хлеб, минуя основных региональных заготовителей. На Урале и в Казахстане уровень хлебных цен был выше, и жители близлежащих районов (Омской и Алтайской губерний) предпочитали вывозить зерно туда. Председатель Рубцовского уездного исполкома сообщал в письме в Алтайский губисполком, что зажиточные крестьяне вывозят зерно в Семипалатинск и продают его на вольном рынке по цене 1 руб. 30 коп. за пуд, тогда как в Рубцовске пуд стоил 80 коп. Помимо продажи своего хлеба, зажиточные крестьяне сбывали в Казахстане хлеб, скупленный в уезде86.

Дороже реализовать зерно можно было и в самой Сибири. Введение лимитных цен разделило хлебный рынок на два: государственный — с жесткими и строго контролируемыми низкими ценами, и вольный — с более высокими ценами, диктуемыми соотношением спроса и предложения. Естественно, более выгодной была реализация зерна на вольном рынке, на котором оперировали частные и не связанные с лимитами местные и инорайонные государственные хлеботоргующие организации.

Частники особенно интенсивно работали в Алтайской и Омской губерниях, которые, во-первых, являлись наиболее хлебными, во-вторых, находились ближе к основным потребляющим районам. Базой для деятельности частников на омском рынке были сосредоточенные здесь крупные товарные частные мельницы. Их владельцы скупали у крестьян зерно по ценам несколько выше лимитных, перемалывали его и вывозили на Запад, где цены на муку были чрезвычайно велики, получая таким образом значительную прибыль при невысоких затратах. В отдельные периоды осени 1924 г. к частным хлеботорговцам в Омской губернии попадало до половины и более рыночного предложения хлеба. Доля частного капитала в заготовках хлебопродуктов до января 1925 г. составляла в целом по Сибири от 15 до 20 %87.

Хлебный рынок западных губерний региона привлекал также представителей государственных и кооперативных заготорганиза-ций, не входящих в число основных. Большинство из них прибыли в Сибирь из остро нуждающихся в хлебе районов потребляющей по

лосы и имели задачу взять необходимое количество хлебопродуктов во что бы то ни стало. Чаще всего, не располагая возможностями для развертывания собственной заготовительной сети, они пользовались услугами частных хлеботорговцев. Продавать закупленный хлеб по более высоким ценам, минуя основные заготорганизации, предпочитали не только крестьяне, но и низовые кооперативы и их районные объединения, которые не выполняли договоры по поставкам со своими центрами или государственными организациями. Так, Омский райсоюз потребительских обществ, скупив до 1 декабря 600 тыс. пудов хлебопродуктов, передал Сибкрайсоюзу только 10 % от этого объема. Остальное было продано частным и инорайонным заготовителям по коммерческим ценам88.

В тех же районах Сибири, где частников и инорайонных заготовителей было мало, крестьяне вообще воздерживались от продажи зерна. Это во многом объяснялось существующими в условиях рынка закономерностями. Наиболее массовое предложение хлеба со стороны его производителей наблюдалось, как правило, осенью, в момент, когда нужда в деньгах после летнего периода была особенно велика, а время для реализации технических культур и продуктов животноводства еще не наступило. Поэтому осенние цены были наиболее низкими за сезон. По мере уменьшения предложения и возрастания спроса цены начинали расти, достигая максимальных величин к весне. Больший доход от продажи хлебопродуктов мог получить тот производитель, который сумел придержать их до весны. Отказаться от продажи хлеба до весны мог только достаточно состоятельный крестьянин.

В 1924 г. в результате анализа опыта проведения коммерческих хлебозаготовок как в первые годы нэпа, так и в дооктябрьский период была установлена применительно к основным хлебопроизводящим районам европейской части СССР следующая закономерность реализации зерна в зависимости от имущественной категории продавца. Бедняки 3Д произведенного хлеба продавали в августе — октябре и еще l/i — в ноябре — декабре; середняки половину своего зерна вывозили в августе — октябре и оставшуюся половину — в ноябре — январе; зажиточные крестьяне — четверть в августе —- октябре, четверть — в ноябре — декабре и еще половину — после нового года89. В Сибири в связи с более поздней уборкой урожая эти сроки сдвигались — продажа хлеба начиналась в сентябре — октябре.

Сроки реализации хлеба могли сдвигаться в зависимости от экономических, политических и даже погодных условий. Конъюнктурные особенности года могли способствовать тому, чтобы производители хлеба как можно дольше воздерживались от его продажи. Именно такие условия сложились осенью 1924 г. Хотя закупочные цены в этот период были выше средних за предыдущий год, крестьяне тем

не менее не считали их справедливыми. Во-первых, потому что в конце августа — начале сентября они были искусственно и очень резко снижены; во-вторых, такие цены не соответствовали предъявленному спросу. Доказательством этого были более высокие цены вольного рынка. Убеждала крестьян в этом и конкуренция между основными государственными и кооперативными заготорганизациями, представители которых с помощью разъездных агентов убеждали крестьян сдавать хлеб только им, устраивали за пределами отведенных базаров так называемые выдвижные амбары, угощали крестьян чаем, а то и водкой, выплачивали им небольшие надбавки за несуществующую на самом деле партионность поставки, подвозку, погрузку и разгрузку, мешки. Дело иногда едва не доходило до драк между заготовителями за право купить привезенный крестьянином хлеб.

Задержка реализации хлеба его производителями осенью 1924 г. была характерна для всех регионов Союза. Однако в Сибири эта позиция выдерживалась крестьянством наиболее последовательно. Способствовала этому и большая зажиточность местного крестьянства, которая позволяла уплачивать значительную часть сельхозналога без продажи зерна. Фактически подобное поведение являлось формой давления на государство, формой борьбы крестьянства за свои интересы, через два года после этого получившей определение «хлебной стачки». При этом основными ее участниками были середняки. Беднота не могла воздерживаться от продажи хлеба достаточно долго и была вынуждена продавать его по низким ценам. Время для продажи зерна зажиточным крестьянством еще не наступило.

Слабый ход заготовок в Сибири ставил под угрозу снабжение потребляющих районов страны и поэтому как центральными, так и местными органами был признан недопустимым. Главными виновниками подобного состояния дел на хлебном рынке края были названы частные и инорайонные заготовители. Именно на их максимально возможное ограничение и даже вытеснение с рынка были направлены основные организационные меры местных властей.

Применительно к инорайонным государственным и кооперативным заготовителям Сибревкомом была установлена разрешительная система допуска к закупкам. Прежде всего, запрещался выход на рынок тем организациям, для которых хлебная торговля не являлась их основной функцией. Те же организации и учреждения, которые занимались ею официально, должны были получить на это разрешение Сибкрайвнутторга, а затем зарегистрироваться в соответствующем губвнутторге, который устанавливал для них определенный район заготовок. При этом из 53 инорайонных заготовителей, обратившихся в крайвнутторг за соответствующим разрешением, получили отказ 47. Инорайонным организациям, все-таки получившим допуск на регио

нальный рынок, разрешался только партионный хлебозакуп у основных заготовителей. Вагоны для вывоза закупленной ими продукции предоставлялись с разрешения губернского отдела внутренней торговли. При установлении превышения лимитов или других нарушений правил торговли хлеб, закупленный инорайонной организацией, поступал по определению губвнутторга одному из основных заготовителей, который расплачивался за него по лимитным ценам.

Закупка зерна местными торговыми учреждениями разрешалась или для последующей его перепродажи основным заготовителям, или для местного снабжения. Продажа частникам, инорайонным хлебозаготовителям и самостоятельный вывоз хлеба за пределы края местным организациям была запрещена. Низовая кооперация также имела право закупать зерно исключительно для основных заготовителей или кооперативных объединений. Последним в случае невыполнения ими договоров на поставку хлеба основным заготорганизациям не подавались вагоны90.

Каких-либо законных оснований для подобных решений применительно к частным хлеботорговцам не существовало. Однако местных властей это не останавливало. Губернские и уездные внутторги также запрещали им закупки хлеба без соответствующей регистрации, в ходе которой частникам определялись для заготовок наименее хлебные и наиболее удаленные от железной дороги районы. Центральные сибирские органы не только не хотели замечать подобных нарушений закона, но даже провоцировали их. Так, Сибкрайвнутторг в ответ на запрос Бийского уездного отдела внутренней торговли о том, имеет ли он право под видом регистрации отказывать частным лицам проводить в уезде закупки хлеба, отметил, что юридических оснований для этого нет. Однако рекомендовал идти на нарушение закона, так как волокита с рассмотрением принесенного частниками протеста на действия местных властей затянет время и будет одним из способов вытеснения частного капитала с рынка91. Нарушали законы и превышали свои полномочия и сами краевые органы. В ответ на поручение Осполкома СТО от 22 октября ввести в Сибири меры по организации первоочередной погрузки для основных заготовителей Сибревком разослал на места секретный циркуляр, вообще запрещающий подачу вагонов под частные хлебные грузы92.

Поощряемые либо прямыми указаниями, либо попустительством руководящих органов местные власти были неистощимы в своем «законотворчестве». Частник ставился под гласный контроль милиции и негласный ГПУ, которые были призваны отслеживать любые, самые малейшие нарушения правил торговли с его стороны. Применительно к частным хлеботорговцам ужесточались санитарные нормы. В ряде мест закрывались базары, на них до 12 часов дня запрещалась

скупка хлеба частными лицами93. За малейшее нарушение местных «законов» следовали крупные штрафы, а то и аресты.

Кое-где доходило даже до заградотрядов. Иркутский губвнутторг запретил деятельность частных хлебозаготовителей на всей территории губернии94. Не менее жесткие меры воздействия — от штрафов до привлечения к судебной ответственности — применялись к государственным и кооперативным заготовителям, нарушающим лимитные цены или не выполняющим циркуляры органов управления.

Помимо давления на частных и внеплановых государственных и кооперативных заготовителей с целью увеличения предложения зерна, несколько видоизменилась и ценовая политика. Расширилось количество культур, на которые распространялись лимитные цены. Распоряжением Сибревкома от 12 декабря устанавливались ценовые лимиты на ржаную и пшеничную муку. Подобные меры должны были выбить основу для спекуляции на разнице цен между различными культурами, зерном и мукой, а также сделать для крестьян более выгодной продажу основных зерновых культур, тем более что лимиты на последние постоянно повышались. Еще 18 сентября Наркомвнутторг СССР разрешил до 5 коп. за пуд превышать лимитные цены на зерно при его закупке на ссыпных пунктах, удаленных от железных дорог более чем на 50 км. 17 декабря лимиты на пшеницу в Сибири с санкции Центра были увеличены в среднем на 10 %, а 23 декабря в край пришло распоряжение Наркомвнутторга, обязывающее местные органы повысить лимитные закупочные цены на рожь и пшеницу на 25 %95.

Принятые меры позволили увеличить объемы централизованного хлебозакупа. В ноябре его увеличение по сравнению с октябрем составило на западе региона 150 %, на востоке — 180 %. Тем не менее месячное задание на ноябрь в целом по краю было выполнено немногим более чем наполовину. И лишь в декабре практически удалось выполнить достаточно напряженное календарное задание в 11 млн пудов96. Несмотря на успех декабрьских заготовок, календарное задание первых шести месяцев кампании в Сибири выполнить не удалось. На 1 января 1925 г. выполнение годового плана в регионе составило 40,9 %, тогда как к этому времени предполагалось заготовить 55 % от запланированного на год.

По результатам первой половины хлебозаготовительной кампании Сибкрайвнутторг с санкции Сибревкома несколько увеличил годовой региональный заготовительный план (до 44,8 млн пудов), а также скорректировал его по губерниям и культурам97. Увеличение годового плана является свидетельством того, что руководящие органы Сибири смотрели на перспективы кампании вполне оптимистично. Подтверждением подобного оптимизма стали результаты заготовок в январе, месячный план закупок в котором был даже несколько пере

выполнен. В связи с этим сибирские власти оставили неизменными общие принципы регулирования рынка. В циркуляре Сибревкома от 21 января губисполкомы края обязывались продолжать жесткий контроль за соблюдением лимитов и исполнением договоров на поставку хлеба низовыми кооперативами.

В том же циркуляре с целью ускорения вывоза закупленного основными заготорганизациями зерна из Сибири изменялись правила отправки хлебных грузов по железной дороге. Согласно существующим нормам транспортные органы относили все грузы либо к внеочередной, либо к одной из последующих четырех категорий очередности погрузки. Все хлебофуражные грузы, отправляемые мелкими партиями, относились ко второй категории, а все хлебные грузы повагонной отправки — к третьей категории. Существовала также возможность переводить мелкие партии хлеба во внеочередную категорию в случае их отправки так называемой большой или спецскоростью. Но этими видами услуг ввиду их дороговизны практически никто не пользовался. В случае необходимости срочной доставки хлеба в какой-либо остро нуждающийся регион страны НКПС имел право переводить его в более высокую категорию погрузки, причем делалось это для всех групп отправителей, в том числе и для частных фирм. Сибревком собственным решением обязал местные железнодорожные органы перевести из третьей категории погрузки во вторую все хлебные грузы основных заготовителей. Остальные заготор-ганизации оставались в третьей категории. Кроме того, Сибревком в очередной раз подтвердил запрет на подачу вагонов под частные хлебные грузы98.

С целью ограничения частных заготовок, помимо неподачи вагонов, на местах (Томская и Алтайская губернии) вводилась обязательная регистрация частных хлеботорговцев во внутторгах. При этом, обратившись за регистрацией, частники либо получали документально оформленный запрет на хлеботорговые операции, либо обязывались (под расписку) соблюдать лимиты, обязательные лишь для основных заготорганизаций.

Однако оборотистые частники большинство запретов успешно преодолевали. Отказываясь от регистрации, они продолжали работать в «подполье» и тем самым скрывали от планово-регулирующих органов свои доходы, истинные размеры хлебооборота и уровень закупочных цен. Свои хлебные грузы представители частного капитала отправляли под видом инорайонных организаций или через них. Через инорайонных заготовителей они получали и банковские кредиты. Ни к чему не привело и установление первоочередности погрузки для основных заготорганизаций. Вагонов было достаточно для того, чтобы хлеб отправлялся без всякой очередности99.

Чувствуя свое бессилие ограничить частный закуп экономическими методами, сибирские власти пошли на крайние меры. Сибревком дал директиву местным органам О ГПУ под любыми предлогами произвести аресты наиболее крупных хлеботорговцев, что и было сделано, — арестовали 14 человек. Жалобы на незаконность подобных действий в конечном счете дошли до председателя СНК А. И. Рыкова, который 23 января 1925 г. в шифротелеграмме на имя председателя Сибревкома М. М. Лашевича потребовал срочно выслать объяснительную записку «о целесообразности и необходимости этой меры».

В ответной объяснительной записке Сибревкома сообщалось, что «аресты крупных частных хлебозаготовителей действительно имели место в Сибири, хотя формально эти аресты произведены под другими предлогами вне связи с хлебозаготовками. По существу же аресты произведены с целью предупреждения окончательного срыва заготовок хлеба основными хлебозаготовителями»100.

Причины недовольства Центра действиями сибиряков заключались в следующем. Успешный ход заготовок в большинстве зерно-производящих районов страны, включая Сибирь, позволил несколько стабилизировать положение на хлебных рынках СССР. Однако уже в январе ситуация вновь резко ухудшилась: крестьяне практически всех регионов европейской части страны значительно снизили подвоз зерна на рынки. В результате хлеба в целом по СССР было закуплено почти наполовину меньше, чем в декабре 1924 г.101 Столь существенная разница в заготовках не покрывалась оставшимися от декабря запасами. Все это не могло не сказаться на снабжении потребляющих районов, которые стали испытывать острый недостаток в муке. Вместе с тем частник, который мог бы восполнить эту недостачу, из межрайонного оборота изгонялся. Значительное превышение спроса над предложением вызвало повсеместный бурный рост продажных цен на хлеб.

В связи с этим в правящих кругах постепенно созревало мнение о том, что единственным способом спасения центральных районов от продовольственной катастрофы может быть либерализация хлебного рынка, одним из направлений которой стало снятие ограничений с деятельности частного капитала. Помимо этого делалась ставка на повышение или даже отмену (по отдельным регионам и культурам) лимитов закупочных цен.

Эта политика Центра противоречила установкам сибирских властей, считавших единственно правильными административные методы регулирования, и встретила их активное противодействие. Так, в Сибири не было выполнено датированное концом декабря указание Наркомвнутторга о повышении лимитов на 25 %. 15 января Нар-комвнутторг предоставил право низовым ссыпным пунктам само

стоятельно превышать лимиты на 5-10 коп. с тем, чтобы они приобрели свободу маневра и более успешно конкурировали с частником. Хлебное совещание при Сибкрайвнутторге признало это решение не соответствующим линии краевого руководства и ходатайствовало перед Сибревкомом о приостановлении его действия на территории региона, что и было сделано102.

Тем не менее давление на сибирские власти из Центра усилилось. Сибкрайвнутторгу было указано на незаконность решений ряда губ-исполкомов и губвнутторгов об обязательной регистрации частников и распространении на них лимитов. В начале февраля Наркомвнут-торг распространил обязательную для исполнения директиву о повышении в Сибири лимитов на пшеницу с 75-58 коп. до 85-95 коп. В течение февраля на 15 % повысились лимиты на рожь103.

Несмотря на принимаемые регулирующими органами страны меры, падение темпов централизованных хлебозаготовок продолжалось и в феврале104. Почти на 20 % уменьшились закупки в Сибири. Выполнение месячного плана в регионе составило 73,5 %. Основная причина неудовлетворительного хода заготовок была та же, что и осенью. Производители зерна не желали продавать его по низким, не соответствующим конъюнктуре ценам. Доказательством этому стало все увеличивающееся расхождение между закупочными ценами основных заготорганизаций и ценами вольного рынка. Если в январе средняя цена одного пуда пшеницы на вольном рынке в среднем по Сибири была выше, чем на ссыпных пунктах государственных и кооперативных заготовителей, на 0,2 коп., а одного пуда ржи — на 3 коп., то в феврале — уже на 6,2 и 4,8 коп. Самые большие «ножницы» цен держались на западе края, составляя в феврале в Омской, Алтайской и Новониколаевской губерниях соответственно по пшенице 15,3, 8,5 и 8,2 коп., по ржи — 9,0, 16,4 и 5,1 коп. за пуд105. Таким образом, в конце зимы в Сибири фактически начался второй тур крестьянской «хлебной стачки», но на сей раз ее основными участниками стали более состоятельные слои деревни. Беднота и низшие категории середняков к этому времени почти все свое зерно продали.

Снижение объемов централизованного хлебозакупа еще более обострило продовольственное положение в потребляющих районах страны. Чтобы исправить положение, Центр продолжил линию на повышение лимитов. В разговоре по прямому проводу 28 февраля 1925 г. с заведующим Сибкрайвнутторгом начальник хлебофуражного управления Наркомвнутторга заявил, что удерживать стабильный уровень цен в создавшихся условиях нельзя {«преступно из-за цены потерять хоть сколько-нибудь хлеба»). Он был готов тут же дать санкцию на любое требуемое обстоятельствами повышение лимитов106.

В начале марта Наркомвнутторг предоставил Сибкрайвнутторгу право повысить действующие лимиты на 25 %. В Сибревкоме и Сиб-крайвнутторге посчитали столь резкое повышение излишним и, в свою очередь, отправили во все губернии сообщение о том, что там могут «по своему усмотрению» увеличить лимиты на 10 %107. Однако на местах даже это предложение встретили «в штыки». Так, Томский губисполком признавал повышение лимитов «политически» нецелесообразным, поскольку оно являлось выгодным лишь основным держателям хлеба — зажиточным крестьянам и мелким скупщикам, уверенно ожидающим дальнейшего повышения цен. Подобная позиция разделялась партийными и советскими органами других губерний. Более того, губернские руководители настаивали на ужесточении административных методов регулирования. Алтайский губисполком, например, считал необходимым распространить запрет на подачу вагонов под частные грузы для вывоза из Сибири на внутрисибирские перевозки108.

Москва продолжала настаивать на отказе от внеэкономических методов и дальнейшем повышении цен. Рассмотрев 5 марта 1925 г. вопрос о хлебном балансе, ЦК ВКП(б) потребовал усиления заготовок в Сибири, для чего признал необходимым повысить в регионе закупочные цены109. 7 марта в адрес руководителей Сибкрайкома и Сибревкома была направлена шифротелеграмма за подписью В. M. Молото-ва, в которой говорилось: «Необходимость обеспечить бесперебойное снабжение хлебом промышленных центров потребляющих районов и максимально сократить ввоз иностранного хлеба побуждает приложить все усилия к значительному увеличению заготовок и вывоза хлеба с Урала и Сибири. С этой целью должны быть устранены все препятствия, как то: несоответствие цен, транспортные затруднения и прочее»110.

На сей раз сибирские власти были вынуждены выполнить столь жесткую установку Центра. Сибкрайком ВКП(б) в телеграмме губ-комам партии, сообщая о вышеназванном постановлении ЦК, указал на необходимость повышения лимитов и напомнил, что «губкомы возражали против повышения, так как это выгодно крепкому крестьянину. Эти соображения надо отбросить. Задаче заготовить как можно больше, даже сверх плана, подчините все»111.

В итоге ценовые лимиты были увеличены на пшеницу до 100— 120 коп., на рожь — до 60-80 коп. за пуд. Помимо этого в Омской, Новониколаевской и Алтайской губерниях заготконторе Госбанка разрешалась покупка крупных партий хлеба (не менее одного вагона) у частников с надбавкой к лимиту до 10 %. С 12 до 17 % увеличивалась и надбавка за партионную поставку хлеба низовыми кооперативами112. Но далее повышения закупочных цен для основных заготор

ганизаций и вышеуказанных уступок «рыночной стихии» сибирские власти идти не собирались.

В. М. Молотов 25 марта направил в Сибкрайком ВКП(б) очередную телеграмму, в которой указал, что «огульное запрещение заготовок и вывоза инорайонным организациям, частным лицам» противоречит имеющей «исключительное значение» задаче максимального изъятия у крестьянства товарных запасов зерна113. Несмотря на давление из Москвы, сибирское руководство настояло на сохранении запрета на вывоз из Сибири хлебных грузов указанных категорий заготовителей. По инициативе Сибкрайвнутторга Наркомвнутторг принял постановление о полном снятии инорайонных государственных и кооперативных заготовителей с сибирского рынка. Более того, несмотря на решение апрельского (1925 г.) пленума ЦК РКП(б) отказаться от практики лимитирования сельскохозяйственных цен114, Сибревком посчитал целесообразным сохранение на территории края заготовительных лимитов до конца хлебозаготовительной кампании115.

Принятые меры несколько увеличили темпы хлебозакупа в европейской части СССР116. Относительно успешно прошли мартовские заготовки и в Сибири. Здесь месячный план был перевыполнен на 4 %, причем в восточных губерниях края перевыполнение плана составило 12 %. Крестьяне Енисейской, Иркутской и Томской губерний более активно реагировали на повышение цен. На западе Сибири подъем закупочных цен ожидаемых результатов не принес. Месячный план там выполнили всего на 64 %, хотя запасы зерна у крестьян оставались достаточно большими. По-прежнему отрицательно в Новониколаевской, Алтайской и Омской (месячное задание в которой было выполнено всего на 46,5 %) губерниях на темпы централизованных заготовок влияла разница в закупочных ценах с соседними регионами — Уралом и Казахстаном117. Зажиточное западносибирское крестьянство упорно придерживало хлеб в ожидании еще большего роста цен, предпочитая продавать его на вольном рынке, в том числе и мелкими партиями, либо вывозить за пределы края.

С целью стабилизации ситуации государство в апреле осуществило залповый выброс на рынок в потребляющих и недородных районах больших партий зерна и муки, специально закупленных за границей118. «Хлебная интервенция» внесла заметное улучшение в снабжение потребляющих районов и сняла там ажиотажный спрос. Однако неопределенность видов на урожай не позволила снизить закупочные цены на хлеб. Необходимо было во что бы то ни стало создать как можно большие запасы зерна на случай возможного неурожая. Единственным эффективным способом выкачивания оставшегося у крестьянства хлеба по-прежнему оставался подъем заготовительных цен. Средневзвешенные закупочные цены основных

государственных и кооперативных заготорганизаций в Сибири выросли в апреле на пшеницу с 1 руб. 11 коп. до 1 руб. 20 коп. за пуд, ржи — с 68 коп. до 78 коп. В Омской губернии один пуд пшеницы покупался за 1 руб. 32 коп. Продолжался в апреле и рост цен на вольном рынке. В целом по региону средняя рыночная цена одного пуда пшеницы достигла 1 руб. 36 коп., одного пуда ржи — 88 коп.119

Чтобы снизить цены в целом по стране, Наркомвнутторг провел следующий маневр. Было решено искусственно снизить спрос на хлеб со стороны основных государственных и кооперативных организаций в районах с наиболее высоким уровнем хлебных цен, а потребности в зерне и муке удовлетворять за счет восточных районов, уровень цен в которых был намного ниже, а значит, оставались резервы для их роста.

Особенно большие надежды возлагались на заготовки в Сибири, где по-прежнему приобреталось значительное количество хлеба. Здесь к 1 мая годовой план централизованного хлебозакупа был выполнен на 94 %120. Но в связи с тем, что зерна у сибирских крестьян оставалось еще много, Наркомвнутторгом для Сибири был утвержден план дозаготовок на май — август 1925 г. в размере 5 млн пудов121. Под это количество хлеба из расчета высокого уровня закупочных цен выделялись соответствующие финансовые ресурсы и промышленные товары деревенского спроса. Была продолжена практика увеличения цен. Высокие летние хлебные цены в сочетании с ожидаемым хорошим урожаем заставляли сибирских крестьян избавляться от излишков зерна. В результате план дозаготовок в крае был несколько перевыполнен. За май — август здесь закупили в централизованном порядке 5233,6 тыс. пудов хлебопродуктов122.

За весь заготовительный год в Сибири плановые государственные и кооперативные заготорганизаций приобрели 48 603 тыс. пудов хлебопродуктов и маслосемян. Увеличенное в ходе кампании до 49,8 млн пудов годовое задание было выполнено на 98 %, что можно оценить как несомненный успех. Столь высокий результат был достигнут преимущественно за счет заготовок на востоке региона, где было закуплено 27 617 тыс. пудов хлеба, или 57 % от общесибирского хлебозакупа. Выполнение годового плана в Енисейской губернии составило 132 %, в Иркутской и Томской — 118 %. Перевыполнение планов в северо-восточных губерниях края связано с недооценкой здесь объемов товарных запасов зерна и практическим отсутствием конкуренции со стороны частных скупщиков при сравнительно невысоком непосредственном спросе на хлеб со стороны немногочисленного местного городского населения.

В западных губерниях годовой план был значительно недовыполнен: по Алтайской губернии на 20,8 %, по Новониколаевской гу

бернии на 23,8, по Омской губернии на 29,3 %. Однако годовое задание здесь соответствовало товарным запасам и было вполне реально для выполнения. Основными причинами слабого хода заготовок в указанных губерниях стали выжидательная позиция крестьянства, задерживающего произведенный хлеб до установления на него выгодных закупочных цен, а также возможность его сбыта по более высоким ценам частным торговцам, инорайонным государственным и кооперативным заготорганизациям или непосредственно горожанам на базарах.

Удельный вес «Сибхлебопродукта» в общесибирской централизованной заготовке составлял 33,3 %, Сибкрайсоюза — 32,3, Госбанка — 10,1, Сибгосторга — 7,4, Сибсельскосоюза — 7,2, Сибторга — 6,6%. На долю инорайонных заготорганизаций, частных фирм и непосредственные покупки горожан приходилось 15-20 % от региональных централизованных заготовок (в Омской губернии — до 40 %)123.

В целом по СССР централизованные хлебозаготовки за 1924/25 г. составили 313,6 млн пудов. В общем хлебозакупе существенно выросло значение восточных районов. Их доля увеличилась с 5,1 за 1923/24 г. до 32,2 % за 1924/25 г. Сибирь дала 15,5 % от всей годовой заготовки, по пшенице же доля Сибири достигла почти 20 %. Напротив, с 57,6 до 38,4 % снизился удельный вес юго-западных регионов. Согласно различным экспертным оценкам, в государственный фонд поступило от 50 до 60 % всего товарного хлеба, частниками же было закуплено от 30 до 40 % (остальное приходится на заготовки местных организаций и непосредственные закупки городского населения).

В целом же поступление хлебопродуктов в государственный фонд в 1924/25 г., которое теперь стало осуществляться только через рыночные закупки, уменьшилось по сравнению с предыдущим периодом на 29 %. Резко сократились размеры хлебного экспорта. Всего из страны было вывезено около 54 млн пудов преимущественно второстепенных культур, маслосемян и жмыха. В то же время для относительного удовлетворения внутреннего спроса государство было вынуждено пойти на закупки 30 млн пудов зерна по очень высоким мировым ценам в связи с неурожаем в Западной и Восточной Европе124.

4. 1925/26 г.: кампания несбывшихся надежд

Подготовка к хлебозаготовительной кампании 1925/26 г. разворачивалась в условиях проведения провозглашенного партийным руководством страны курса «Лицом к деревне», важной составляющей которого являлось углубление экономических («нэповских») методов регулирования сельской экономики. В резолюции апрельского (1925 г.) пленума ЦК РКП(б) «Очередные задачи экономической

политики партии в связи с хозяйственными нуждами деревни» было заявлено, что «интересы действительного подъема сельского хозяйства <...> требуют увеличения товарности продукции крестьянских хозяйств и в связи с этим — решительного устранения пережитков "военного коммунизма" в деревне (например, прекращения борьбы административными мерами против частной торговли, кулачества и т. п.), противоречащих допускаемому в условиях нэпа развитию рыночных отношений в стране»125.

Апрельский пленум решил также отказаться от практики лимитирования закупочных цен на хлеб, а взамен ввести так называемые синдицированные цены, устанавливаемые на местах по соглашению между основными и наиболее крупными местными государственными и кооперативными заготорганизациями. Считалось также недопустимым навязывание сельскохозяйственной и потребительской кооперации обязательных заготовительных заданий126. Тем не менее и в условиях осуществления «нового курса» государство не собиралось отказываться от контроля и дальнейшего овладения процессом отчуждения сельскохозяйственной продукции.

Подходы к организации новой заготовительной кампании определялись не только политической линией большевистского режима по отношению к крестьянству, но и предполагаемыми размерами валового сбора зерновых, который обещал быть самым большим за весь постреволюционный период. Высокий урожай, по мнению экспертов, мог привести к падению цен не только на хлеб, но и на другую сельхозпродукцию. Это могло вызвать недовольство крестьянства и вновь обострить его отношения с властью. С целью недопущения подобного развития государство решило увеличить спрос на хлебопродукты.

Первоначально принятый план государственных закупок в 680 млн пудов к середине августа был увеличен до 780 млн пудов. При этом основным государственным и кооперативным заготоргани-зациям, число которых увеличивалось, надлежало до конца декабря в целом по стране заготовить 70 % от годового задания. Излишки собранного хлеба планировалось пустить на значительное увеличение экспорта и создание государственного резервного фонда127. Выполнение (и возможное перевыполнение) плана заготовок должно было иметь важное не только экономическое, но и политическое значение. Недопущение снижения цен было призвано показать крестьянству серьезность намерений государства, принявшего «новый курс» по отношению к деревне, и, таким образом, укрепить его лояльность к советской власти.

В основу регулирования ценообразования в кампанию 1925/26 г. закладывались так называемые директивные цены — средние заку

почные цены, которые определялись Наркомвнутторгом СССР по отдельным районам, культурам и периодам кампании. Они должны были рассматриваться как примерные, вокруг которых государственные и кооперативные заготовители самостоятельно, в зависимости от конъюнктуры местного рынка строили конкретные закупочные цены. Колебания в ту или иную сторону от директивного уровня допускались. Слишком резкие отклонения от него следовало преодолевать исключительно экономическими методами.

Установление ценовых лимитов (в данном случае лимитов-минимумов) было строго запрещено. Так, в циркуляре Наркомата внутренней торговли СССР от 23 июня 1925 г. осуждалась практика установления твердых низших пределов закупочных цен. Данная мера расценивалась как административная и потому в новых условиях неприемлемая. Более того, наркомат на первых порах не рекомендовал даже установление синдицированных цен, которые, по мнению авторов соответствующего циркуляра, могли на местах приобретать характер предельных. Из политических соображений государственным и кооперативным заготовителям в случае падения цен значительно ниже нормального уровня рекомендовалось платить крестьянам за сдаваемый хлеб несколько выше частных скупщиков128.

Были сделаны и другие шаги по либерализации государственной заготовительной политики. Так, Наркомвнутторг СССР 24 июля 1925 г. указывал на необходимость отмены применявшихся в предыдущую кампанию ограничений деятельности инорайонных и местных государственных и кооперативных неосновных заготорганизаций и предоставления им «полной свободы заготовок» за счет собственных средств и местных кредитов. Циркуляром наркомата от 26 июня было признано целесообразным наладить их финансирование на условиях, общих с основными заготовителями129.

Считалось также допустимым в ряде районов привлечение к хлебозаготовкам частного капитала. К таким районам, по мнению планирующих органов, относились восточные регионы страны, в том числе Сибирь. Предполагалось, что (по аналогии с ситуацией 1922-1923 гг.) внимание основных и большинства частных заготовителей будет обращено на основные хлебные районы — Северный Кавказ, Украину, Поволжье — в ущерб вышеуказанным. Наркомвнутторг СССР в связи с этим определил, что стимулами для привлечения частного капитала к заготовкам в неосновных производящих районах могут быть отказ от применения чисто административных мер воздействия, нормализация налогового обложения, а также частичное целевое кредитование.

Однако в целом либерализация рынка была непоследовательной. В основных хлебных районах предполагалось проводить мероприя

тия, главным образом экономического характера, по вытеснению и ослаблению частника (предоставление государственным и кооперативным заготовителям льгот при аренде складских помещений, мель-предприятий, ограничение частных перевозок по железным дорогам и т. п.). «В особо важных случаях, — указывалось в циркуляре Нарком-внутторга от 27 июля, — ив зависимости от конкретной обстановки могут оказаться допустимыми как дополнительные и некоторые административные репрессии». Инорайонным и местным неосновным заготорганизациям, которым якобы предоставлялась «полная свобода заготовок», рекомендовалось не открывать собственные ссыпные пункты, а заготавливать хлеб через основных заготовителей130.

Наркомвнутторг СССР 14 августа, отметив, что низовой аппарат должен быть способен проводить в жизнь выработанную государственную политику, призвал основных заготовителей совместно с партийными и профсоюзными органами провести негласную чистку заготаппарата и его пополнение членами и кандидатами в члены РКП(б)131. Количество основных государственных и кооперативных заготорганизаций, с помощью которых государство предполагало взять с рынка львиную долю хлеба, несмотря на предложения о расширении их числа, оставалось по-прежнему ограниченным.

Ситуация в период подготовки к кампании 1925/26 г. в Сибири практически не отличалась от общесоюзной. Площадь посевов зерновых культур в крае выросла на 13,9 %. При этом посевные площади, занятые пшеницей, увеличились соответственно на 33 %, что являлось свидетельством усиления товарности сибирского зернового производства. Валовой сбор зерновых в регионе вырос по сравнению с предыдущим годом на 31 %. Прирост в первую очередь был получен за счет значительного увеличения сбора пшеницы (на 49 %) (см.: Приложение, табл. II).

Задачи предстоящей кампании, выдвинутые руководящими органами края, вполне соответствовали общесоюзным и заключались в максимальном изъятии зерна из крестьянских хозяйств в связи с ожидаемым значительным увеличением товарной продукции, в сохранении за государственными и кооперативными заготовителями достигнутого в кампанию 1924/25 г. положения на хлебном рынке, в недопущении падения цен и предупреждении их значительного осенне-весеннего разрыва.

Региональный заготовительный план на 1925/26 г. был принят в размере 85 млн пудов (в том числе для Западной Сибири — 51,3 млн пудов, для Восточной — 33,7 млн пудов). Из этого объема 12 млн пудов предназначалось для местного снабжения внутрирегионального рынка, 73 млн пудов — для вывоза из региона и формирования резервного фонда. Было признано необходимым расширить контин

гент плановых общесибирских заготовителей. Основные плановые заготовители («Сибхлебопродукт», Сибкрайсоюз, Сибсельскосоюз, сибконторы Госбанка и Росмасложирсиндиката) должны были закупить основную массу хлеба — 65,6 млн пудов. На долю неосновных плановых заготовителей — Сибторга, Сибгосторга, Приморского госмелькомбината (Примгосмельницы), Читинского транспортного потребительского общества (Читпо), Сибгоспароходства, Лесзага, Сиб-винтреста и АО «Руссот» — приходилось еще 19,4 млн пудов. Кроме них, уже после составления плана на кампанию право на хлебозакупки для экспорта и открытие собственных ссыпных пунктов получили акционерные общества «Ратао» и «Русавтоторг»132.

Таким образом, от хлебозаготовительной кампании 1925/26 г. как в масштабах всей страны, так и в Сибири, ожидалось слишком многое. Удачная закупка урожая должна была ускорить темпы и размах поступательного развития советской экономики, укрепить доверие к власти со стороны крестьянства. Однако столь оптимистичным планам не суждено было сбыться. Неблагоприятные погодные условия на юге страны в конце лета — начале осени снизили урожайность зерновых и затруднили вывоз хлеба на базары133.

В то же время спрос на хлебопродукты в потребляющих районах страны оказался выше прогнозируемого. С ростом доходов рабочих и служащих особенно выросло потребление пшеничной муки. Однако ее запасы были невелики и имели тенденцию к снижению134. Истощение запасов и направление значительной части закупленного продовольственного зерна на форсирование экспорта привели к превышению спроса над предложением. В этих условиях обострилась конкурентная борьба как между основными государственными и кооперативными заготовителями, так и между ними и частными торговцами. Причем основным средством конкурентной борьбы стало увеличение закупочных цен135.

Повышение закупочных цен, вызвав рост розничных цен на хлебопродукты, способствовало развитию инфляционных процессов. Невыполнение планов закупок основными государственными и кооперативными заготовителями ставило под угрозу снабжение ряда важных промышленных центров. На грани потери рентабельности находился и экспорт зерновых. Все это обусловило существенные изменения в государственной политике регулирования хлебного рынка. На повестку дня встала задача снижения цен. Сделать это планировалось путем уменьшения спроса на крестьянский хлеб. Прежде всего, был существенно сокращен план централизованных закупок на октябрь. Сократился экспорт.

В соответствии с запланированным снижением централизованных закупок сокращалось финансирование хлебозаготовок. Креди

тование неосновных местных государственных и кооперативных заготовителей в производящих районах также существенно уменьшалось, а в пунктах с повышенным уровнем цен вообще приостанавливалось. 28 сентября 1925 г. было заявлено о временном (затем так и не отмененном) прекращении финансирования самостоятельных заготовок хлеба местными организациями в потребляющих районах. А еще раньше, 14 сентября, было запрещено авансирование частных скупщиков136. Была откорректирована и ценовая политика. Если в начале кампании введение синдицированных цен не рекомендовалось, то уже в начале октября Наркомвнутторг указал на необходимость скорейшего заключения на местах соглашений по ценам между плановыми заготовительными организациями.

В результате принятия ряда мер, носящих преимущественно экономический характер и направленных на сокращение спроса на крестьянский хлеб, в октябре 1925 г. удалось несколько снизить уровень закупочных цен. Однако несмотря на это, преодолеть в течение октября — ноября трудности, связанные с заготовкой хлеба, не удалось137.

В Сибири сложилась аналогичная ситуация. Сентябрьские заготовки здесь протекали вяло. С одной стороны, плановые заготовители, уверенные в успехе кампании, не спешили развернуть сеть своих ссыпных пунктов. С другой — крестьяне не спешили с реализацией зерна, предпочитая продавать технические культуры. В результате месячный план был выполнен на 48 % (см. табл. 1.1). На небывало высоком для данного времени года уровне держались заготовительные цены на пшеницу. За пуд крестьяне в среднем по краю получали 1 руб. 6 коп., а в ряде районов — 1 руб. 20 коп. при директивной цене в 90 коп. Такая цена в регионе в 1924/25 г. установилась только к весне. Превосходили директивный прошлогодний уровень и цены на рожь (55 коп. за пуд)138.

Данное положение было признано ненормальным. На заседании хлебного комитета при Сибкрайвнутторге 22 сентября 1925 г. было принято решение о необходимости снижения в октябре заготовительных цен на пшеницу до 80-85 коп., на рожь — до 50-55 коп. за пуд. С этой целью предполагалось снизить спрос на зерно со стороны плановых заготорганизаций. По районам с наиболее высоким уровнем цен (в частности, по Омску) им вообще рекомендовалось воздержаться от закупок хлеба в период 1-4 октября. Заготовительный план на октябрь был сокращен на 19 %. С 369 до 210 уменьшалось количество ссыпных пунктов, принадлежавших плановым заготорга-низациям139.

Однако экономическими мерами сбить цены не удалось. В конце сентября — начале октября ситуация на хлебном рынке Сибири рез

ко изменилась. Высокие цены в основных хлебных районах СССР и все более ощущаемый дефицит зерна в потребляющих районах привели к тому, что в Западную Сибирь двинулись со всех концов страны инорайонные организации, а также частные скупщики. Приказы о форсировании заготовок получили из своих центральных контор и плановые заготовители. На хлебном рынке края возник ажиотажный спрос. Цены на зерно стали повышаться.

Особенно острая конкуренция, а следовательно, и самый высокий уровень цен отмечались, как и в прошлом году, в Омском округе, где на хлебном рынке действовали помимо местных плановых заготовителей еще 24 инорайонные государственные и кооперативные организации и 204 частных заготовителя (к последним надо прибавить немалое число скупщиков, работавших без патентов). В отдельных пунктах частные хлеботорговцы скупали до 80 % крестьянского привоза. С начала кампании по 1 января 1926 г. частниками было закуплено и вывезено за пределы Омского округа 950 тыс. пудов хлебопродуктов, или 30,5 % общего объема заготовок140.

Реакция властей не заставила себя долго ждать. На заседании Сиб-ревкома 15 октября 1925 г. было принято решение перейти от экономических методов сдерживания частников к административным. Категорически запрещалось финансирование хлеботорговых операций частных лиц, а также оптовая покупка или продажа им хлеба. Все договоры государственных и кооперативных заготовителей с частными лицами расторгались141. Крайвнутторг в своем циркуляре обязал окрвнутторги создавать по отношению к частникам «затруднения по всем линиям — налоговой, складской и т. п., не останавливаясь в случаях особо злостной конкуренции применять жесткие административные меры»ы2. 20 октября уполномоченный НКПС по Сибири своим приказом запретил прием зерна от частных лиц для отправления за пределы края143.

В ноябре — декабре 1925 г. фактический запрет, названный «экономическим регулированием», на межрайонные перевозки частных хлебных грузов железной дорогой был введен в масштабах всей страны. В постановлении СТО от 9 ноября 1925 г. указывалось на необходимость «в целях упорядочения хлебного рынка, дезорганизуемого усиленной работой частного капитала, достигнуть если не полного прекращения, то, по крайней мере, возможного сокращения перевозок хлебофуражных грузов частныхлиц»1и.

Выполняя директиву СТО, НКПС изменил порядок отправки грузов. Как указывалось выше, транспортные органы относили все грузы либо к внеочередной, либо к одной из последующих четырех категорий очередности погрузки. При этом все хлебофуражные грузы, отправляемые мелкими партиями, были приравнены ко второй

категории очередности, а все хлебные грузы повагонной отправки — к третьей. 16 ноября НКПС своим циркуляром ввел пятую категорию грузов, в которую с момента введения на соответствующей железной дороге «экономического регулирования» переводились все грузы частников и приравненных к ним организаций из третьей и частные грузы из второй категории. «Погрузка грузов, — говорилось в циркуляре, — должна совершаться в порядке очередности категорий, и погрузка грузов пятой категории может иметь место лишь после погрузки всех грузов внеочередных и первых четырех категорий в пределах всей регулируемой железной дорогою. <...> Таким образом, с переводом железной дороги в разряд регулируемых, с открытием пятой категории остается лишь принять меры к тому, чтобы грузы пятой категории фактически не грузились»Ы5.

Первоначально «экономическое регулирование» ввели лишь на ограниченном числе железных дорог. Однако эффект данная мера дала против ожиданий небольшой. Частники находили способы обхода вновь введенных запретов путем подвозки хлебных грузов гужом до станций, не включенных в зону «экономического регулирования», использования государственных или кооперативных организаций для отправки своих грузов146.

В этих условиях «экономическое регулирование» распространялось на все новые железные дороги, а также водные пути сообщения, его режим ужесточался. Вводилось не распространявшееся на основных заготовителей запрещение на отправку хлебных грузов спецскоростью. Органы внутренней торговли на местах получили право обследования списков очередей грузоотправителей «для исключения оттуда с перенесением в пятую категорию всякого рода сомнительных товариществ и организаций». К частным со всеми вытекающими отсюда последствиями следовало приравнивать также те государственные и кооперативные организации, деятельность которых признавалась местными органами Наркомвнутторга «нежелательной»147.

Итоги ограничения частного капитала на хлебном рынке Сибири подвел заведующий Сибкрайторготделом И. И. Рещиков, который в личном послании в Наркомторг СССР148 19 января 1926 г. писал по поводу частников: «Правда, они кое-что делают, но мы их настолько притесняем, что вряд ли работа их может иметь серьезное значение. <...> Нами приняты следующие меры: часть частников арестована. Продолжаем заниматься этим постепенно, изымаем от них мельницы, которые были сданы ими в аренду, таскаем в внутторг и пр.»и9

Не менее жесткие ограничения применялись и к инорайонным за-готорганизациям. Они обязывались пройти регистрацию в местных органах внутренней торговли, после которой либо вообще снимались с рынка (если местные власти считали, что они дезорганизуют хлеб

ный рынок), либо лишались права проведения самостоятельных закупок хлеба и должны были покупать его у плановых заготовителей. Самостоятельные заготовки запрещались помимо неплановых инорайонных организаций еще и части плановых: Сибгоспароходству, Лесзагу, акционерным обществам «Руссот», «Ратао», «Русавтоторг».

Хлебозакупки неплановыми инорайонными организациями непосредственно на рынке допускались только с разрешения Сибкрай-внутторга. Зарегистрированные организации подчинялись местным внутторгам и обязывались выполнять все их указания. Кроме того, через два дня после запрещения вывоза частных хлебных грузов из края (22 октября 1925 г.) такая же участь постигла и инорайонные организации. Теперь вывозить хлебопродукты из Сибири могли только плановые заготовители.

Контроль за соблюдением указанных мер, помимо органов внутренней торговли, как и в случае с частниками, возлагался на экономические отделы ОГПУ. Последние должны были вести наблюдение и за деятельностью основных заготовителей, привлекая виновных в нарушении установленных правил к уголовной ответственности. Следственные и судебные органы, в свою очередь, получали задание ускорить рассмотрение и производство дел по подобным преступлениям. Принимались меры и к централизации кооперативной системы. Нарушения договоров низовых кооперативов с кооперативными союзами или государственными заготорганизациями должны были также преследоваться не только в административном, но и в судебном порядке130.

С целью снижения и стабилизации закупочных цен Сибкрай-внутторг обязал плановые заготовительные организации заключить соглашение о введении синдицированных закупочных цен151. Заключение конвенции, жесткий контроль за ее соблюдением в сочетании с комплексом мер экономического и административного порядка позволили добиться в крае существенного снижения закупочных цен на пшеницу. Если, как указывалось выше, средние заготовительные цены на нее составляли в Сибири в сентябре 1925 г. 1 руб. 6 коп. за пуд, то в октябре — уже 99 коп., в ноябре — 91, а в декабре — 88 коп. при директивной цене 90 коп.152

Эффективность вышеуказанных мероприятий оказалась кратковременной. Сокращенное заготовительное задание на октябрь удалось перевыполнить на 36 %. Однако в ноябре темпы заготовок в регионе начали отставать от плановых предположений. Месячный план был выполнен на 77 %. В декабре 1925 г. централизованные заготовки хлеба в Сибири составили 8184 тыс. пудов (49 % месячного задания), или на 23 % меньше, чем в декабре не столь урожайного 1924 г. (см. табл. 1.1). К 1 января 1926 г. выполнение годового плана, по опера

тивным данным, составило 26 %, тогда как к этому времени предполагалось закупить 40 % от задания на год153.

Если в ноябре невыполнение месячного задания в значительной степени было связано с осенней распутицей, то в декабре среди причин заготовительных трудностей в регионе на первый план выходит задержка средним и зажиточным крестьянством (беднота к этому времени свой хлеб в основном уже продала) реализации зерна, фактически вновь принявшая характер массовой «хлебной стачки». Заведующий Сибкрайторготделом И. И. Рещиков в уже упомянутом выше письме в Наркомторг СССР от 19 января 1926 г. в этой связи писал: «Мужики упорно не желают сдавать хлеб. Зажиточные крестьяне, имеющие по две-три тысячи пудов, хлеб еще не вывозили»ш.

Отчасти это было связано со стремлением производителей зерна к созданию его страховых запасов на случай неурожая. Для досоветского периода наличие подобных запасов в крестьянских хозяйствах, особенно в острозасушливых районах, было обычным. Однако в годы Гражданской войны все излишки хлеба у крестьян изымались. В первые годы нэпа крестьяне, нуждаясь в деньгах для уплаты весьма значительных сумм налогов и покупки остро необходимых, но чрезвычайно дорогих промышленных товаров, также вынуждены были реализовывать почти все излишки зерна. И лишь с 1925 г. для них стало возможным вновь оставлять страховые запасы. Исчезла необходимость в продаже всех хлебопродуктов без остатка, уменьшились и стимулы к их реализации. Этому способствовало значительное сокращение налоговых и иных платежей, насыщение деревни денежными средствами, получаемыми за счет повышения цен на сельскохозяйственную продукцию и снижения цен на промтовары.

Перенос первого обязательного срока уплаты налога на месяц позволил сельским жителям не торопиться с реализацией зерна, а, закончив обмолот, приступить к сбору и продаже технических культур, а также к реализации продуктов животноводства. Именно за счет продажи указанных видов сельхозпродукции крестьяне все больше и больше стали покрывать свою нужду в денежных средствах. Зерно же как продукт длительного хранения оставлялось в хозяйстве в надежде значительного, по примеру прошлого заготовительного года, весеннего повышения цен на него. Кроме того, заметно за счет улучшения питания и увеличения использования хлеба для прокорма животных выросло внутреннее потребление зерна в крестьянских хозяйствах. И наконец, по-прежнему значительное количество хлеба использовалось на производство самогона.

В этих условиях способствовать повышению предложения крестьянского хлеба на рынке могло лишь увеличение поставок в деревню промышленных товаров. Однако начиная с 1924 г. кризис

сбыта сменился прямо противоположной ситуацией товарного голода. В целом по стране общие доходы деревни в первой половине 1925/26 хозяйственного года выросли на 640 млн руб. За тот же период рост общего фонда заработной платы рабочих и служащих составил 600 млн руб. Производство же предметов потребления увеличилось всего на 750 млн руб., и задержанный спрос, таким образом, сразу же увеличился на 0,5 млрд руб.155 Особенно острый товарный голод испытывала деревня, так как большая доля промтоваров оседала в городе.

Не стимулировало увеличение предложения зерна и несоответствие закупочных цен на него рыночной конъюнктуре. Удержание государственными и кооперативными заготорганизациями низкого уровня цен воспринималось крестьянами весьма болезненно. Так, в бюллетене ЭКО ПП ОГПУ приводится мнение крестьянина Шишкова, высказанное им на базаре в г. Камне: «Вот как сорганизовались, все как один. Всех вас надо подушить. Привыкли с крестьян шкуру драть. Да и то сказать, крестьянин проспал свободу, и все выиграли рабочие. Когда крестьянину нужно продать хлеб, цена падает, а когда нужно ему купить, цена подымается». Другой сельский житель, обращаясь к госзаготовителю, сказал: «Не думайте, что только вы умеете организоваться. И мы это сумеем сделать. Вот как не повезем на рынок пшеницу, будете нам платить по 1 рублю 70 копеек за пуд»15е.

Состоятельное сибирское крестьянство, твердо рассчитывая на повышение цен весной, не только задерживало продажу произведенных им хлебопродуктов, но расширяло свои запасы, обращая на их закупку часть выручки от реализации продуктов животноводства и технических культур. Хлеб воспринимался ими как наиболее надежный и выгодный объект вложения капитала. Скупка зерна зажиточным крестьянством осуществлялась по всем округам Сибири и достигала порой значительных размеров. Так, на Барнаульском рынке в некоторые дни января они приобретали до 90 % всего подвоза. 28 декабря 1925 г. из 300 возов пшеницы 12 закупили государственные заготовители, остальное — приехавшие на рынок крестьяне157. Как и в прошлом году, дестабилизирующее влияние на ход заготовок в Сибири оказали более высокие хлебные цены в смежных регионах — в Туве, Забайкалье, Казахстане, на Урале, причем от месяца к месяцу эта разница увеличивалась. В связи с этим крестьяне-скупщики пытались сами наладить межрайонную торговлю хлебом. Они самостоятельно гужевым транспортом вывозили в соседние регионы зерно и муку.

Полем притяжения для крестьянского хлеба становились также работающие на удовлетворение внутрирайонного спроса мелкие товарные и полутоварные мельницы, которые в большинстве своем принадлежали частным лицам или были арендованы ими. Пользуясь

так называемыми «зерно-мучными ножницами», т. е. высокими ценами на муку по сравнению с зерном (в течение года разница между среднерыночными ценами на муку и пшеницу колебалась в пределах от 30 до 55 %), зажиточные крестьяне перемалывали скупленное зерно и продавали муку по высоким ценам на городском рынке или сдавали ее большими партиями государственным заготовителям, получая комиссионные за партионность158.

Ситуация, сложившаяся на хлебном рынке Сибири, привлекла внимание руководящих партийных органов края. Бюро Сибкрай-кома компартии на заседании 29 декабря 1925 г. заслушало доклад о ходе заготовок. Констатировав большой недобор хлеба по сравнению с планом, бюро как положительный результат первой половины кампании назвало достижение относительно низкого и стабильного уровня закупочных цен. Было признано необходимым и впредь не допустить их повышения. Тем самым, по мнению членов крайкома, показав крестьянам твердость намерений государства, можно было поколебать их выжидательную позицию. Не проигрывала в этом случае и беднота, реализовывавшая свой хлеб осенью159. В составленной на основе решения бюро крайкома директиве Сибкрайиспол-кома всем окружным исполкомам в связи с этим недвусмысленно заявлялось: «Сломить сопротивление (выделено мною. — В. И.) крестьянства, понудить его продавать хлеб по приемлемым для государства ценам составляет основную задачу всех исполкомов и самих заготовителей»™'.

Крайком и крайисполком поставили перед местными партийными и советскими органами задачу жесткого контроля за низовым государственным и кооперативным заготовительным аппаратом по поводу соблюдения синдицированных цен. Было также предусмотрено «продолжать и в дальнейшем с применением всех предусмотренных ранее мер решительную борьбу с работой частного капитала на хлебном рынке». К «особо злостным спекулянтам» по-прежнему предполагалось применять административные меры, «обставляя эти меры соответствующими формальностями »161.

Кроме того, принимались меры по улучшению товароснабжения деревни. Увеличивался план завоза потребительских товаров, был разнообразен их ассортимент. Извлечению у крестьян максимально возможного количества денег должна была содействовать и возобновленная с 1 октября 1925 г. продажа в сельской местности водки, прекращенная в связи с принятием «сухого закона» еще в годы Первой мировой войны. До 70 % произведенного «очищенного сорокаградусного хлебного вина» (нареченного народом в честь председателя союзного Совнаркома, подписавшего соответствующее постановление правительства, «рыковкой») предполагалось продать в

деревне162. Тем самым государство без соответствующего увеличения выпуска промтоваров могло дополнительно получить значительные суммы денег. Кроме того, предполагалось, что крестьяне в связи с продажей дешевой и качественной водки сократят производство самогона, уменьшив использование для этой цели зерна. В качестве действенной меры стимулирования предложения зерна предлагалось также усилить взыскание с сельских жителей как старых, так и новых задолженностей по налогам, страховым платежам и т. п.

Такого рода задолженности подрывали финансовое положение государства, и, естественно, власти стремились к их скорейшему погашению. Предполагалось также, что «ударная» кампания по взысканию всевозможных недоимок создаст у крестьян срочную нужду в деньгах и заставит их вывезти на рынок свой хлеб. Побуждая крестьян в целях погашения задолженности реализовывать сельхозпродукцию, а не использовать какие-либо иные средства, финансово-кредитные органы, изыскивая всевозможные предлоги, воздерживались от дальнейшего кредитования сельского населения вплоть до окончания хлебозаготовительной кампании. Кредитование допускалось исключительно для бедноты, которая не имеет продукции для сбыта. С той же целью прекращалась продажа сельскохозяйственных машин в кредит и, напротив, расширялась практика сбора у крестьян задатков за продажу таковых в будущем. Кроме того, заготорганизаций получили директиву сократить закупки сельскохозяйственного сырья и мясопродуктов у жителей деревни.

Чтобы сократить крестьянские хлебозакупки, местные органы власти обязывались принять меры к налогообложению зажиточных крестьян, производящих закупку зерна как у своих односельчан, так и на базарах. За беспатентную торговлю их следовало привлекать к административной и уголовной ответственности. В циркуляре крайфин-отдела указывалось, что крестьяне-скупщики, с тем чтобы не брать патенты на право торговли, доставали в сельских советах фиктивные справки о том, что они в связи со стихийным бедствием нуждаются в покупке хлеба. При обнаружении подобных операций низовым финансовым органам надлежало возбуждать уголовные дела не только против скупщиков, но и против должностных лиц, содействующих им. С тем, чтобы крестьяне, перемалывающие скупленный хлеб, не наживались на разнице цен между зерном и мукой, для основных заготорганизаций вводился запрет на закупку муки163.

Однако эффект от большинства вышеперечисленных мер был небольшим. На практике скупка зерна зажиточным крестьянством практически не поддавалась финансовому контролю. Мука, принадлежавшая состоятельным селянам, продавалась деревенской бедноте, нуждающейся в хлебе. Несмотря на прекращение кредитования де

ревни, деньги в деревне были. Покупательная способность сельских жителей региона в 1925/26 г. по сравнению с предыдущим периодом возросла за счет увеличения доходов от продажи сельскохозяйственной продукции и иных видов заработков, а также уменьшения налоговых сборов на 32 %ш.

Наиболее последовательно и успешно в крае проводилась политика сдерживания закупочных цен. Эта проблема находилась в центре внимания не только краевого и окружных торговых отделов. К контролю за соблюдением установленных цен привлекались советы всех уровней, милиция, финансовые органы, суды и прокуратура, экономические отделы ОГПУ. Сохранение стабильных заготовительных цен рассматривалось как важная задача сибирской партийной организации, что было подчеркнуто, в частности, в резолюции мартовского (1926 г.) пленума Сибкрайкома ВКП(б) «О торговле и заготовках»165. С помощью столь многочисленных контролеров выявлялось любое нарушение синдицированных цен, вслед за чем следовало строгое административное, партийное взыскание или даже привлечение к уголовной ответственности.

Политика сохранения стабильного уровня хлебных цен как способ преодоления выжидательной позиции крестьянства дала эффект далеко не сразу. В январе - феврале 1926 г. заготовки уменьшались от декады к декаде. За январь 1926 г. хлеба было закуплено на 33 % меньше, чем за январь 1925 г., а за февраль 1926 г. — на 21 % меньше, чем за февраль минувшего года. И только в марте подвоз хлеба стал увеличиваться. Мартовские заготовки превзошли февральские на 13 % и январские на 8 %. Это было связано «до известной степени», как отмечалось в конъюнктурном обзоре народного хозяйства Сибири за март 1926 г., «с твердой политикой заготовительных цен, не оправдавшей ожидания более зажиточного крестьянства на резкий подъем весенних цен на хлеб, как это было в прошлом году»166.

Держатели хлеба — зажиточные крестьяне — везли свою продукцию на рынок не только потому, что убедились в стабильности закупочных цен. В этом важную роль сыграли не только чисто объективные факторы, но и серия мероприятий, осуществлявшихся властями. В условиях бездорожья выезд на рынок из большинства сибирских сел был затруднен. Затем наступал период весенне-полевых работ, когда крестьяне также не имели возможности покинуть село. Для того чтобы накопить на это время денег, следовало заранее продать достаточно большой объем хлеба. В условиях исчерпания запасов животноводческой и иной продукции крестьяне вывозили на рынок преимущественно хлеб. Свою стимулирующую роль сыграло и срочное направление в основные хлебозаготовительные районы края больших партий дефицитных товаров.

В апреле в связи с распутицей произошло снижение заготовок. Однако хлеба приобрели все равно больше, чем в апреле прошлого года. План закупок на май - август в размере 10 млн пудов, утвержденный в конце апреля, удалось перевыполнить на 11%. Успех летней кампании в первую очередь был связан со все более обнадеживающими видами на урожай, что позволяло не делать больших страховых запасов и в то же время, опасаясь вероятного понижения хлебных цен, избавляться от излишков.

Стабильно низкий и соответствующий директивному уровень закупочных цен государственных и кооперативных заготорганизаций в течение второй половины кампании 1925/26 г. оставался специфической чертой хлебного рынка Сибири. В других заготовительных районах страны цены превышали директивный уровень и колебались от месяца к месяцу. Так, в январе 1926 г. заготовительные цены превосходили директивные на Северном Кавказе на 12 %, на Урале — на 16-22, в ЦЧО — на 36-42, в Поволжье — на 48-62, в Южно-Степной Украине — на 48-55, в Левобережной Украине — на 79-88 и в Правобережной Украине — на 209-219 %16/. Повышение цен в этих регионах, испытывавших в хлебе гораздо большую нужду, чем Сибирь, вынужденно использовалось как один из основных методов стимулирования предложения.

Растущие цены в сочетании с отсутствием конкуренции со стороны частников позволили плановым государственным и кооперативным заготорганизациям в европейской части страны начиная с января 1926 г. форсировать заготовки. Месячные планы хлебозакупок не только выполнялись, но и перевыполнялись168. Связанная с этим стабилизация продовольственного положения потребляющих районов позволила Центру поставить вопрос о некоторой либерализации политики регулирования хлебного рынка.

Однако подобная позиция вновь встретила сопротивление сибирских властей. В середине мая Наркомат торговли СССР «в связи с указаниями высших правительственных органов, а также учитывая, что хлебозаготовительная кампания 1925/26 г. на исходе», рекомендовал подведомственным органам «ввести ряд изменений в сторону смягчения приемов экономического регулирования». Местные торготделы должны были сообщить, где и на какие культуры «экономическое регулирование» можно отменить. Сибкрайторготдел обратился за консультацией к основным сибирским заготорганизациям. Реакция последних на подобное предложение была единодушно отрицательной. В конце мая крайторготдел опротестовал решение НКПС о снятии запрета на перевозку по сибирским железным дорогам ржи, принадлежащей частникам. Проигнорировали сибирские власти и отмену Наркомторгом в начале июля «экономического регулирования» на

водном транспорте. Перевозка частных хлебных грузов по водным путям сообщения разрешалась только для снабжения крупных сибирских городов — Новосибирска и Томска. Аналогичное решение было принято и относительно перевозок частных хлебопродуктов по железным дорогам. Более того, Сибкрайторготдел в начале мая вновь запретил основным заготорганизациям партионную закупку зерна у частных торговцев169.

Успешный ход централизованных хлебозакупок в европейской части страны во время второй половины кампании позволил практически выполнить окончательное задание годового государственного плана. Недовыполнение составило всего 2,6 %. Однако за внешним благополучием скрывались серьезные проблемы и противоречия. Последний вариант государственного плана централизованных хлебозакупок приняли практически уже в конце кампании, по существу, подогнав к ожидаемому результату. Что же касается первоначального плана, то его выполнение составило всего 75 %. А именно под планируемое в начале кампании количество хлеба были рассчитаны и многие другие государственные планы и программы (финансовый, экспортный, импортный, капитального строительства и т. п.).

Из-за невыполнения заготовительного плана оказался сорванным план экспорта хлебопродуктов. Соответственно сократились размеры импорта. Пришлось отказаться от ввоза в страну большого количества машин и оборудования. Их недопоставка привела к существенному снижению плана капитального строительства в промышленности170.

Конечно, принятый в начале кампании заготовительный план был завышен. Однако и окончательный план не отражал реального положения на рынке. Товарного хлеба у крестьян было гораздо больше, чем его удалось собрать государственным и кооперативным заготовителям. Производители попросту не желали продавать выращенное зерно государству по низким, по их мнению, ценам. И лишь повышение закупочных цен в январе — феврале 1926 г. позволило увеличить заготовки. Таким образом, крестьяне большинства производящих районов в своей борьбе за повышение хлебных цен опять выиграли.

Лишь крестьяне Сибири в 1925/26 г. не смогли повторить своего прошлогоднего успеха. Закупочные цены в крае оставались стабильно низкими на протяжении всей кампании. Сибирские власти восприняли это как свою крупную победу, о чем, в частности, говорилось в постановлении бюро Сибкрайкома ВКП(б) по итогам хлебозаготовок171.

Однако победа оказалась пирровой. Несмотря на то, что валовой сбор зерновых вырос в крае в 1925 г. по сравнению с 1924 г. на 36 %, централизованные закупки хлеба увеличились всего на 7 %. На 13 %

не был выполнен сокращенный в начале 1926 г. до 60 млн пудов окончательный план хлебозакупок. Выполнение же первоначального заготовительного задания составило лишь 61 %. Это был самый низкий результат в стране.

Всего плановые государственные и кооперативные заготовительные организации закупили в крае 52 157 тыс. пудов хлебопродуктов и маслосемян. Доля кооперации в хлебозакупках несколько увеличилась и составила 53 % (в 1924/25 г. — 42 %). Существенно (с 43 до 54 %) вырос удельный вес юго-западных округов в общесибирской заготовке, а северо-восточных — понизился (Приложение, табл. III).

В целом по СССР централизованные хлебозаготовки за 1925/26 г. составили 584,4 млн пудов, что превышало показатели предыдущей кампании на 86 %. В хлебозаготовках существенно вырос удельный вес традиционных зернопроизводящих регионов — Северного Кавказа и Украины. Доля восточных регионов, напротив, снизилась (с 32,2 до 16,5 %, в том числе Сибири — с 15,5 до 8,9 %) (см.: Приложение, табл. VIII). На хлебном рынке существенно уменьшилось значение частного капитала, который в ходе кампании был практически вытеснен из межрайонного хлебооборота. Если в августе — декабре 1925 г. на его долю приходилось 20,1 % ввезенных по железной дороге в потребляющую полосу хлебных грузов, то в январе — мае 1926 г. — уже 6,3 %. В целом же доля закупок частных лиц, включая розничные покупки городского населения, составляла за год около четверти от общего объема рыночного хлеба172.

5. 1926/27 г.: под знаком монополизации

Хлебозаготовительный кризис 1925/26 г., которого никто не ожидал, породил острую дискуссию внутри партийно-государственной элиты. Лидеры оппозиции (Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, Г. Я. Сокольников) расценивали задержку реализации хлеба, которая привела к кризису, как акт вполне осознанного сопротивления политике пролетарского государства со стороны численно выросшей и материально окрепшей сельской буржуазии. Лидеры партийного большинства (И. В. Сталин, Н. И. Бухарин, А. И. Рыков) с данной точкой зрения категорически не соглашались. Задержка реализации хлеба, по их мнению, была естественной позицией большинства крестьянства. Среди спровоцировавших ее причин они называли ошибки в планировании, неблагоприятную конъюнктуру, слабый налоговый нажим на деревню, отсутствие в руках государства достаточного количества хлеба, с помощью которого можно было осуществить рыночный маневр, конкуренцию со стороны частного капитала, несовершенство государственно-кооперативного заготаппарата.

Оппозиция в 1925-1926 гг. потерпела поражение, и соответствующие планирующие и хозяйственные органы в разработке концепции кампании 1926/27 г. руководствовались точкой зрения лидеров партийного большинства. Эта концепция была окончательно оформлена постановлением апрельского (1926 г.) пленума ЦК ВКП(б) «Об организации хлебозаготовительного аппарата в кампании 1926/27 г.»173 и одноименным постановлением СТО174. В них был принят курс на полную централизацию государственно-кооперативного торгово-закупочного аппарата и монополизацию хлебной торговли. В резолюции пленума ЦК откровенно заявлялось: «Интересы снабжения внутреннего хлебного рынка, а также интересы экспорта и проведения политики цен, соответствующих интересам народного хозяйства Союза, требуют сохранения в руках государства централизованного хлебозаготовительного аппарата, который объемом своих заготовок и массой сосредотачиваемого в его руках хлеба мог бы фактически господствовать как на заготовительном, так и на потребительском рынках»'115.

В соответствии с указанными постановлениями и подзаконными актами Наркомторга СССР была принята следующая схема организации хлебной торговли в стране. Количество государственных заготорганизаций, которым разрешалась закупка зерна, сокращалось до одного-двух на район. Общегосударственный план централизованных хлебозакупок развёрстывался на АО «Хлебопродукт», Центросоюз, Хлебоцентр176 и украинские аналоги двух последних, получавшие статус основных плановых заготовителей. Хлебное дело Госторга РСФСР ликвидировалось и передавалось «Хлебопродукту». Инорайонным и неплановым организациям самостоятельная заготовка запрещалась. Между основными и местными плановыми госзаготовителями и кооперацией производился функционально-территориальный раздел хлебного рынка страны. Госорганизации могли осуществлять заготовку хлеба, скупая его непосредственно у крестьян в местах массового предложения (на железнодорожных станциях, пристанях и т. п.), а также заключая договоры на оптовую поставку с кооперативными объединениями.

Непосредственный хлебозакуп у крестьян на селе должны были осуществлять только низовые потребительские и сельскохозяйственные кооперативы. Кооперативным центрам, объединениям и даже райсоюзам открытие собственных ссыпных пунктов не разрешалось. Любому звену кооперации запрещалась заготовка у частных торговцев и для частников. Заключать договоры о поставке хлеба государственным организациям низовая кооперативная сеть имела право только с разрешения вышестоящих коопобъединений. Они отвечали за соответствие этих договоров директивам центральных ор

ганов в области хлебозаготовок и особенно в области политики цен. Аналогичная система воспроизводилась и на последующих ступенях кооперативной иерархии. Наркомторг СССР, наркоматы торговли союзных республик и их местные органы обязывались вести наблюдение за тем, чтобы вся низовая сеть и первичные коопобъединения были загружены обязательствами по поставке с вышестоящими объединениями и центрами либо договорами с государственными организациями. Кооперативные центры также были лишены самостоятельности в сфере заготовок и были обязаны исполнять директивы Наркомторга, других руководящих государственных и партийных органов.

Специфические функции в кампанию 1926/27 г. возлагались на Госбанк. Прежде всего, он получал монопольное право финансировать заготовки, все остальные кредитные и финансовые учреждения этого права были лишены. Кредитование и финансирование хлебозакупок проводилось Госбанком не самостоятельно, а в соответствии с директивами Наркомата торговли СССР и по плану, разработанному вместе с ним. Кроме того, на Госбанк возлагалась задача воздействовать на частный хлебооборот путем заключения договоров на партионную поставку хлеба частными торговцами (работа с частниками была разрешена только Госбанку). В договорах с частниками обязательно оговаривался уровень закупочных и сдаточных цен, соответствующих директивным ценам. Приобретенную таким образом продукцию Госбанк поставлял по договорам нуждающимся государственным и кооперативным организациям потребляющих районов и тем самым предотвращал их самостоятельный выход на рынок. Условия, сроки и размеры договорных и комиссионных операций Госбанка также должны были соответствовать директивам Наркомторга и контролироваться последним. Прием хлеба Госбанк мог вести только на принадлежавших ему элеваторах. Ссыпные пункты, предназначенные для непосредственной скупки зерна у крестьян, передавались другим заготорганизациям.

Для удовлетворения собственных потребностей производящих районов и с целью недопущения работы частников и инорайонных организаций с отдельными нецентрализованными мельницами предусматривалось создание в масштабах губерний и округов мельничных трестов, подчиненных местным органам Наркомторга. Хлебозакупки мельтресты могли вести только на своих мельницах. Если количество купленного зерна превышало местные потребности, то излишки должны были реализовываться через основных хлебозаготовителей или Госбанк. Все регулирование мукомолья и управление им сосредоточивалось в Наркомторге СССР и его местных органах. Кроме окружных и губернских был организован и ряд более крупных региональных трестов.

Плановые основные и неосновные государственные и кооперативные заготовительные организации объединялись в Центральную конвенцию. Аналогичные конвенции, в которые включались и местные заготовительные организации, создавались в масштабах округов, губерний, областей и краев. В задачи конвенций входило разрешение вопросов, связанных с уровнем закупочных и продажных цен, определением размеров, районов и условий заготовок, проведением мероприятий по снижению накладных расходов, порядком удовлетворения местного потребительского рынка, а также потребностей внеплановых, в частности, инорайонных организаций. Конвенционные бюро получали право наказывать нарушителей соглашения, прибегая к объявлению выговора, наложению денежного штрафа, закрытию ссыпного пункта. Особенно строго наказывалось превышение согласительных цен.

Конвенции утверждались Наркомторгом СССР и его органами. Местные органы внутренней торговли утверждали количество и месторасположение ссыпных пунктов плановых и местных заготорганизаций, их максимальную нагрузку. В рамках заготовительного района каждый заготовитель мог иметь только по одному пункту. Не допускалось открытие помимо основных вспомогательных ссыпных пунктов (так называемых выдвижных амбаров).

Программа монополизации и централизации хлебной торговли была принята под влиянием заготовительных трудностей 1925/26 г. и в условиях неопределенности перспектив на следующий год. Хороших урожаев два года подряд могло и не быть. Летом 1926 г. ситуация несколько прояснилась. Сбор зерновых ожидался даже более высоким, чем в 1925 г.177 Повторность урожая сулила будущей кампании неплохие перспективы. Несмотря на это, подход у высших органов страны к организации хлебозаготовок 1926/27 г. остался практически неизменным. Корректировались лишь задачи ценовой политики. Значительный рост валового сбора зерновых в ряде районов, накопление в 1925/26 г. запасов хлеба у крестьян, существенное увеличение общей товарной массы зерна в сочетании с увеличением сельскохозяйственного налога могло в отдельных регионах и в отдельные периоды кампании привести и к нецелесообразному падению цен. В связи с этим регулирующие органы, государственные и кооперативные заготорганизаций обязывались бороться не только с чрезмерным ростом, но и с падением закупочных цен, не допускать их сколько-нибудь существенного межрайонного и межсезонного разрыва. Кроме того, в качестве одной из главных задач кампании стало рассматриваться создание в ее ходе резервного государственного фонда в размере не менее 50 млн пудов178.

Подготовка к заготовкам 1926/27 г. в Сибири проходила на основе руководящих указаний ЦК ВКП(б), СТО и Наркомторга СССР. В соответствии с постановлением президиума крайисполкома от 2 июня 1926 г.179 на сибирский хлебный рынок в качестве основных плановых заготовителей допускались «Сибхлебопродукт», Сибкрайсоюз, Сибсельскосоюз и Сибторг, а в качестве неосновных плановых — местные мельтресты и Масложирсиндикат. Госбанк лишался права хлебозакупок на территории региона, в том числе и у частных торговцев. За внеплановыми хлеботоргующими организациями (среди них назывался Московский союз потребительских обществ) оставался только партионный хлебозакуп у основных заготовителей. Работа частного капитала ограничивалась удовлетворением местного спроса на хлебопродукты. Его кредитование полностью прекращалось. Всем государственным и кооперативным хлеботоргующим организациям запрещалась партионная покупка продукции у частных лиц. Сибкрайсоюз и Сибсельскосоюз обязывались заключить соглашение, исключающее конкуренцию двух систем.

В области ценовой политики следовало закрепить успех предыдущей кампании, не допустив превышения закупочных цен над их директивным уровнем и их межсезонного разрыва, а также устранить разрыв цен на зерно и муку. Повышалась ответственность руководящих работников заготорганизаций за нарушение конвенционного соглашения. Чтобы создать условия для достаточного предложения хлеба со стороны крестьянства, планировалось совместить заготовительные мероприятия с взиманием сельхозналога, обеспечить основные хлебные районы промтоварами и сократить в первую половину кампании отпуск денежных средств в деревню на нужды производственного характера по всем линиям и формам (за исключением кредитования бедноты) с одновременным прекращением льгот по всякого рода платежам.

Региональный план централизованного хлебозакупа на 1926/27 г. первоначально был утвержден крайисполкомом в размере 60 млн пудов. Однако некоторое ухудшение состояния посевов в конце лета привело к его немедленному снижению до 50 млн пудов180. Урожай в крае осенью 1926 г. тем не менее был собран хороший. Хотя урожайность хлебного поля по сравнению с 1925 г. несколько понизилась, общий валовой сбор зерновых за счет 15 %-ного прироста посевных площадей повысился на 18 % (см.: Приложение, табл. II). Несмотря на это, годовое заготовительное задание не увеличили. Сибирские власти по опыту знали, что превышение плана над возможной заготовкой может привести к излишнему форсированию спроса и соответствующему росту цен. В то же время возможности у местных государственных и кооперативных заготовителей для перевыполнения

полученного задания имелись, и к вопросу об увеличении регионального плана решено было вернуться в ходе кампании.

В первые два месяца кампании темпы заготовок в целом по стране были ниже предполагаемых. Суховеи конца лета в южных регионах снизили там валовой сбор, а прохладная погода в ЦЧО и Поволжье задержала созревание зерна. В результате в конце лета — начале осени 1926 г. положение на потребительском хлебном рынке страны было весьма напряженным181.

В сентябре ситуация изменилась. Интенсивные закупки начались в ЦЧО и Поволжье, где сбор зерновых по сравнению с прошедшим годом значительно вырос. Большой объем закупленного в сентябре хлеба и сдерживание экспорта позволили уже в октябре стабилизировать положение на внутреннем потребительском рынке. Во втором квартале рост централизованных закупок продолжался182. Увеличение их объема достигалось за счет включения в заготовки северовосточных районов страны, в которых был собран очень высокий урожай.

Значительные объемы зерна закупались на сибирском рынке. Выполнение месячного плана в сентябре составило 293 %, в октябре — 234, в ноябре — 240, в декабре — 136 % (см. табл. 1.1). Отличительной чертой первой половины кампании в крае было отсутствие периодов падения хлебозаготовок, что было связано с благоприятными погодными условиями осени и начала зимы и почти полным отсутствием распутицы. Успешный ход хлебозакупа позволил повысить региональный план до 61,6 млн пудов. Всего за первые четыре месяца кампании в Сибири было заготовлено 41,4 млн пудов (67 % годового плана)183.

Таким образом, централизованные хлебозаготовки прошли в сентябре — декабре 1926 г. более чем успешно. В чем же были причины успеха? Во-первых, нужно иметь в виду хороший урожай, во-вторых, его повторность и, следовательно, отсутствие у крестьян нужды в пополнении страховых запасов. Кроме собранного в крестьянских хозяйствах имелись значительные запасы нереализованного зерна урожая 1925 г. А в условиях, когда на рынок потенциально могло быть вывезено большое количество продукта, вполне вероятно падение цен на него. Задержка реализации при этом могла обернуться против производителя, особенно если его финансовое положение недостаточно устойчиво.

В связи с этим осенью 1926 г. в высокоурожайных районах могли рискнуть придержать хлеб до весны только наиболее зажиточные слои деревни, имеющие достаточные финансовые накопления. Середняки и беднота, напротив, от своего зерна стремились побыстрее избавиться. Именно поэтому осенью и в начале зимы 1926 г. в ряде

районов возникло ажиотажное предложение хлебопродуктов. Так, в Рубцовском округе в октябре — декабре заготовители едва справлялись с приемкой хлеба, занимаясь ею с раннего утра до позднего вечера. Случалось, что приемка продолжалась даже ночью при свете керосиновой лампы. Тем не менее крестьяне, приехавшие продать зерно, иногда вынуждены были стоять в очередях сутки и более184.

Говоря о стремлении бедного и среднего крестьянства ускорить реализацию хлеба, следует отметить, что они в 1926/27 г., как и все сельское население, испытали гораздо большую нужду в деньгах, чем в 1925/26 г. Прежде всего, в 1926/27 г. весьма существенно увеличился сельхозналог. В Сибири его рост составил 43,7 %. Еще больше выросли размеры налога, взимаемые в первом полугодии сельскохозяйственного года. На 1 января 1926 г. сельские жители в Сибири выплатили по сельхозналогу 5,9 млн руб., а на 1 января 1927 г. — 16 млн руб.185

Повысились траты сельских жителей и на приобретение промышленных товаров, поставки которых в деревню несколько увеличились. За октябрь — декабрь 1926 г. завоз мануфактуры в сибирскую деревню по сравнению с тем же периодом 1925 г. вырос на 8 %, металлоизделий — на 28,5 %. Прирост стоимости приобретенного сель-хозинвентаря в Сибири в 1926/27 г. составил 12,6 %186. Повышение затрат сибирского крестьянства на приобретение промтоваров было также следствием изменения в соотношении промышленных и сельскохозяйственных цен. Несмотря на провозглашенную руководством страны политику их снижения, розничные цены на промтовары росли. Напротив, цены на сельскохозяйственную продукцию в 1926/27 г. снизились187.

Снижение закупочных цен в Сибири и других регионах осенью 1926 г. отчасти стало следствием увеличения объемов заготовок, но главной причиной этого была целенаправленная политика государственных регулирующих органов. Директивный уровень хлебных цен был принят на более низком по сравнению с 1925/26 г. уровне. В строгом соответствии с директивными были установлены конвенционные цены. Любое их превышение отслеживалось органами Наркомторга и РКИ и строго пресекалось. При первом нарушении согласительных цен виновным объявлялся выговор, а на заготор-ганизацию накладывался штраф. В случае повторного нарушения могло последовать привлечение к уголовной ответственности и закрытие ссыпного пункта. Усилился контроль за хлебными ценами со стороны партийных и советских органов. Негласное наблюдение за рынком вело ОГПУ, представители которого присутствовали на заседаниях местных заготовительных комиссий.

Падение закупочных цен привело к тому, что крестьяне были вынуждены продавать бблыиие объемы хлеба для получения той же

суммы денег. Продать свое зерно по более высоким ценам, чем директивные, крестьянин не мог, так как все внеплановые государственные и кооперативные заготовители с рынка были изгнаны. Весьма существенно сократились объемы заготовительной работы частного капитала. В конце августа было восстановлено временно отмененное «экономическое регулирование» на железнодорожном транспорте, вскоре распространенное на водные и смешанные водно-железнодорожные перевозки188. Стал осуществляться более строгий контроль за его соблюдением. В Сибири нормы «экономического регулирования» толковались еще более расширительно. Право беспрепятственного вывоза указанных видов продукции за пределы края получали только основные сибирские заготорганизаций, а также райсоюзы потребительской и сельскохозяйственной кооперации по доверенности своих коопцентров189.

В ноябре 1926 г. были введены особые повышенные тарифы для частных грузов. Теперь перевозка зерна для частных лиц обходилась в 1,5, а муки — в 2 раза дороже. Для государственных и кооперативных организаций тарифы были повышены лишь на 10-20 %. Был также увеличен подоходный налог на частника, который теперь достигал 45 %, а с учетом всевозможных местных надбавок — около 66 % полученного дохода. В 1923/24 г. по налогу отчуждалось 25-30 % дохода190. Таким образом, уже в начале осени 1926 г. частник из межрайонного хлебного оборота был вытеснен.

Деятельность частного хлеботоргового капитала ограничивалась лишь местным, внутрирайонным снабжением. Однако и здесь его роль существенно снизилась. Основой вытеснения частников с местного рынка стала кампания по ограничению частного мукомолья. В постановлении ЦК ВКП(б) и СТО «Об организации хлебозаготовительного аппарата в кампании 1926/27 г.» была поставлена задача максимального изъятия из частной аренды товарных и полутоварных мельниц с последующей их передачей мельтрестам, кооперации или « Хлебопродукту».

Были также ужесточены условия аренды. В соответствии с указаниями Наркомторга191 государственные и кооперативные организации обязывались пересмотреть все договоры на сданные ими в аренду частным лицам мельничные предприятия товарного или полутоварного типа. В новых договорах предусматривалось повышение арендной платы, увеличение амортизационных отчислений и страховых взносов, проведение капитального ремонта предприятия за счет арендатора. Включались в договоры и специальные положения ограничительного характера: определение района, в котором предписывалось производить закупки зерна; установление сортности и стандарта перемола; переход исключительно на крестьянский помол; закупка

зерна и реализация произведенной муки только по директивным ценам. В случае нарушения в дальнейшем какого-либо из положений нового арендного договора арендодатель обязывался немедленно предъявить иск на его расторжение.

Местным советам впредь запрещалась передача принадлежащих им мельниц в частную аренду. Если местный совет сам не мог их эксплуатировать, а государственного или кооперативного арендатора не находилось, то эти мельницы предписывалось ставить на консервацию.

Исходя из того, что ужесточение условий аренды могло стимулировать частников к созданию новых мельпредприятий, была введена разрешительная система их постройки. Соответствующие ведомства должны были согласовывать планы производства мельничного оборудования с органами Наркомторга, а также в первую очередь исполнять государственные и кооперативные заказы на его производство и в последнюю — частные заказы.

Помимо этого местные торготделы получали право по своему усмотрению ограничивать или полностью воспрещать отпуск для частных мельпредприятий топлива, технических средств, строительных материалов и т. п. Было также увеличено налоговое обложение частного мукомолья. Мельпредприятия, находившиеся в частной собственности, принуждались местными органами к заключению договоров с плановыми заготовителями на поставку им произведенной продукции. Вводилась и разрешительная система на перемол частного зерна на государственных и кооперативных мельницах. Теперь принятие зерна от частников производилось только в случае наличия у них разрешений местных торготделов с указанием количества зерна. При этом разрешения на перемол выдавались лишь при наличии у частника соглашения с плановыми заготовителями о реализации продукции, причем продажные цены должны были строиться только на основе директивных цен.

Таким образом, конъюнктурные и общехозяйственные условия 1926/27 г. способствовали ускоренной реализации хлеба со стороны крестьянства. В силу вытеснения с рынка внеплановых и частных заготовителей большая доля хлебопродуктов попала в руки плановых государственных и кооперативных заготорганизаций. В связи с этим первая половина кампании прошла для государства более чем успешно. Централизованный хлебозакуп первых четырех месяцев кампании в Сибири превышал аналогичный показатель 1925/26 г. в два раза (см. табл. 1.1). Успешно проходили заготовки и в целом по стране. Выполнение полугодового задания составило 116 %, а превышение над итогами первых шести месяцев кампании 1925/26 г. - 37,5 %т.

Однако наряду с несомненными успехами централизованных закупок государство в сфере хлебооборота испытывало и некоторые трудности. В связи с изгнанием с рынка частников и внеплановых государственных и кооперативных заготовителей их функции по снабжению потребляющих районов взяли на себя основные заготовительные организации. В результате государство вынуждено было наращивать поставки на внутренний рынок, вместо того чтобы, используя благоприятную конъюнктуру на внешнем рынке (неурожай в Западной Европе), форсировать экспорт. Не были основные заготорганизаций и столь разворотливы, как частники, не всегда успевая вовремя и в достаточном количестве снабжать некоторые потребляющие районы. Во втором квартале 1926/27 г. наряду с образованием в крупных промышленных центрах хлебных фондов, существенно превышающих их потребности, соседние с ними губернии снабжались слабо и даже с перебоями193.

Вторая половина 1926/27 заготовительного года развивалась со значительными трудностями. Хлеб, закупаемый на юге страны, отправлялся в основном на экспорт. Снабжение внутреннего рынка было возложено на северо-восточные районы страны (преимущественно на Сибирь), где были сконцентрированы большие запасы хлебопродуктов. Однако железнодорожный транспорт не справлялся со значительно возросшим объемом перевозок.

Ситуация еще более осложнилась в связи с неблагоприятной погодой. В Сибири начались сильные морозы, перемежаемые не менее сильными буранами. Вследствие этого на железнодорожных станциях края скопились огромные залежи зерна. Для хранения хлеба не хватало оборудованных складских помещений. Закупаемое у крестьян зерно хранилось в банях, погребах, колодцах, в буртах под открытым небом. Большая влажность сибирского хлеба и нехватка сушильных мощностей приводила к порче значительной массы зер-нопродуктов. Ограниченная мощность мельпредприятий края не позволяла перерабатывать собранное количество хлеба, поэтому он вывозился в зерне, а не в муке, что требовало значительно большего количества вагонов194. В результате уже в конце III квартала заготовительного года начали возникать перебои со снабжением отдельных промышленных районов европейской части страны. Однако главные трудности кампании были еще впереди.

В конце зимы — начале весны 1927 г. произошло осложнение международного положения СССР, вызванное ухудшением англосоветских и советско-китайских отношений. Ситуация обострилась после налета в начале апреля китайской полиции на здание советского полпредства в Пекине, а затем аналогичной акции лондонской полиции по отношению к советскому торговому представительству

12 мая 1927 г. 27 мая 1927 г. Англия разорвала дипломатические отношения с СССР. 7 июня 1927 г. в Варшаве был убит полпред СССР П. Л. Войков. Все эти факты были восприняты советским руководством как зарождение единого антисоветского фронта и подготовка к войне с Советским Союзом. В стране была развернута широкая пропагандистская кампания, призванная показать единство советского народа и его готовность противостоять империалистической агрессии. Рядовой советский обыватель, напуганный возможной войной, начал делать срочные и массовые закупки муки, чтобы обеспечить себя на случай голода.

В результате во многих городах страны перед хлебными лабазами выстроились длинные очереди195. Стали увеличивать свои страховые запасы и крестьяне производящих районов, в том числе и в Сибири. Кроме того, большое количество зерна в регионе в связи с повышением цен на водку вновь стало расходоваться на производство самогона, и не только для собственного употребления, но и на продажу. На изготовление одного ведра этого зелья, которое можно было продать за 4 руб., требовалось полпуда ржи. Цена 1 пуда ржи у государственных и кооперативных заготовителей составляла в среднем 60 коп.196 В результате объемы централизованного хлебозакупа в СССР в марте — июне резко упали197.

В Сибири в марте 1927 г. заготовки по сравнению с февралем уменьшились на 45,4 %, в апреле по сравнению с мартом — на 29,2 %, в мае по сравнению с апрелем — на 61,2 %. Государственный заготовительный план в регионе в апреле был выполнен на 74 %, а в мае — всего на 38 % (см. табл. 1.1).

В создавшихся условиях для покрытия ажиотажного спроса государство было вынуждено израсходовать весь накопленный к тому времени резервный фонд, а начиная с марта существенно сократить отгрузку зерновых на экспорт. Несмотря на это, в IV квартале заготовительного года в большинстве губерний потребляющей полосы ощущались перебои в снабжении мукой. Для того чтобы хоть как-то стимулировать реализацию зерна, плановым заготорганизациям пришлось пойти на некоторое повышение закупочных цен198. Таким образом, зажиточное крестьянство, придержавшее хлеб до весны — лета, снова оказалось в выигрыше.

В связи с заготовительными затруднениями второй половины кампании общегосударственный план хлебозакупа был недовыполнен на 5,3 %199. Напротив, в Сибирском крае годовое задание перевыполнили на 30,3 %. По сравнению с 1925/26 г. закупки хлеба в регионе увеличились в 1,5 раза (на 53,9 %) и составили 80 244 тыс. пудов. В западных округах Сибири было заготовлено около 80 % всего хлеба (в 1925/26 г. — 54 %). В 1926/27 г. в регионе существенно увеличилась

роль кооперации в плановых заготовках. На долю потребительской кооперации приходилось 32 % хлебозакупа, на долю сельскохозяйственной кооперации — 28 %. «Сибхлебопродуктом» было закуплено 31 % хлеба (см.: Приложение, табл. III).

В целом по СССР объем централизованного хлебозакупа в 1926/27 г. составил 687 млн пудов. С 16,5 до 22,9 % увеличилась доля хлеба, заготовленного в восточных районах страны (в том числе в Сибири — с 8,9 до 11,7 %). Удельный вес юго-западных регионов, напротив, сократился. На 16,5 % вырос составивший 187,4 млн пудов вывоз хлебопродуктов из страны (Приложение, табл. VIII, X).

Государственно-кооперативный заготаппарат приобрел 76-81 % всего товарного хлеба. На долю частника (включая сюда и мелкие покупки хлеба непосредственно потребителями) приходилось не более 19 % от всех вывезенных на рынок хлебопродуктов. В Сибири плановые заготовители в 1926/27 г. сняли около 90 % всего вывезенного на рынок зерна. Удельный вес плановых заготорганизаций в снабжении основных потребляющих районов страны составлял, по мнению экспертов Наркомторга, от 60 до 75 %, а в снабжении крупных городов — до 80 и даже, по ряду оценок, до 90 %. Частникам принадлежало всего лишь 3 % хлебных грузов, проследовавших из производящих районов в потребляющую полосу200.

Оценивая ситуацию на региональном заготовительном рынке в целом, заведующий Сибкрайторготделом А. Н. Злобин в выступлении на Втором краевом съезде Советов в апреле 1927 г. заявил: «По основным продуктам сельского хозяйства мы (государственные и кооперативные заготорганизаций. — В. И.) охватываем рынок почти полностью. Та небольшая часть, которая остается для частного скупщика, частного торговца, незначительна. <...> мы забираем почти все продукты, которые крестьянин вывозит на рынок»201.

Аналогичный вывод был сделан на XV съезде ВКП(б). В резолюции говорилось: «В области сбыта сельскохозяйственной продукции государственные органы и кооперация заняли решающее, а в ряде отраслей сбыта (хлеб, хлопок, сахарная свекла и т. д.) почти монопольное положение. Это положение выражается: 1) в том, что подавляющая масса продуктов сельского хозяйства заготовляется без посредства частного капитала, вытесненного уже со своих прежних позиций; 2) в том, что эта продукция реализуется по ценам, устанавливаемым органами государства и определяемым с точки зрения всего народного хозяйства, причем за последнее время удалось достигнуть устойчивости хлебных цен весной и осенью; 3) в том, что благодаря определенной политике цен государство имеет возможность влиять на условия самого сельскохозяйственного производства в направлении наиболее целесообразного перераспределения производительных сил»202.

Процесс монополизации сибирского заготовительного рынка начался в период Первой мировой войны и завершился в 1920 г. Переход большевистского режима к новой экономической политике начался с отмены госмонополии на сельхозпродукцию. С весны 1921 г. по конец 1923 г. хлебооборот в СССР строился на принципах «двухэтажной экономики». С одной стороны, сохранялись остатки мобилизационной системы — часть продуктов отчуждалась у производителей безвозмездно и распределялась в централизованном порядке. С другой — значительные и все более возрастающие (из-за сокращения как абсолютных, так и относительных размеров натурального налога) объемы хлеба закупались у крестьян на рынке.

В период с весны по осень 1921г. государство осуществило неудавшуюся попытку передать монополию на межрегиональный вненало-говый оборот хлебопродуктов потребительской кооперации, которой диктовались как способы заготовок (товарообмен), так и уровень цен (обменных эквивалентов). С осени 1921 по лето 1922 г. была проведена либерализация цен и демонополизация рынка.

В 1922/23-1923/24 гг. регулирование заготовительного рынка в европейской части страны осуществлялось в основном экономическими методами. Закупочные цены формировались по рыночным законам. Административные ограничения деятельности частного капитала практически отсутствовали. Все государственные и кооперативные заготовители были достаточно самостоятельны и вступали в конкурентную борьбу как с частными скупщиками, так и между собой. Столь либеральное отношение к хлебному рынку со стороны советского руководства было следствием выгодного для государства низкого уровня закупочных цен, которые установились в связи с относительно высокими в эти годы урожаями, неразвитым в силу обнищания населения спросом и давлением на рынок значительных объемов бесплатной для государства продналоговой продукцией.

Специфической чертой заготовительного рынка в Сибири в данный период была попытка местных властей осенью 1922 г. ремоно-полизировать хлебный рынок и установить директивные закупочные цены. Но и в масштабах всей страны процесс монополизации рынка завершен не был. В руках государства оставались элеваторы, портовое и складское хозяйство, железные дороги, регулярные водные пути сообщения. Отвергались попытки поставить под сомнение незыблемость государственной монополии внешней торговли. Были созданы крупные государственные и кооперативные заготорганизаций, которые пользовались преимущественным правом получения

госредитов. Взамен на них возлагалась обязанность ведения хлебозакупа для государственных нужд.

Отмена в начале 1924 г. натурального налога привела к расширению сферы товарно-денежных отношений и увеличению объемов реализации крестьянской продукции. Однако в условиях изменения рыночной конъюнктуры (увеличение спроса на сельхозпродукцию при товарном голоде и, как следствие этого, рост сельскохозяйственных цен) государственные органы переходят к административным методам регулирования рынка.

Предельные закупочные цены были введены уже осенью 1924 г. В связи с тем, что они распространялись лишь на государственных и кооперативных заготовителей, последние теряли всякую конкурентоспособность по сравнению с частными торговцами. Для ее повышения было решено серией административных мер вытеснить частника из межрайонного хлебооборота. Однако устранение частника привело к оголению внутреннего рынка потребляющих районов страны. Для того чтобы улучшить их снабжение, весной 1925 г. большинство ограничений с деятельности частных скупщиков было снято. Отменялись лимиты закупочных цен для государственных и кооперативных заготорганизаций.

Либерализация рынка была кратковременной. И уже осенью 1925 г. начался новый тур наступления на частный капитал. К 1927 г. завершилось вытеснение частника из межрегионального сектора, рыночный механизм ценообразования был окончательно заменен директивным, монополия на закупки хлеба фактически перешла в руки жестко централизованного государственно-кооперативного заготап-парата. Сибирские властные структуры шли по пути ремонополиза-ции рынка более последовательно, постоянно инициируя мероприятия по утверждению директивных методов и торпедируя попытки либерализации рынка со стороны Центра.

Примечания

1 См.: Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка в Сибири в условиях нэпа (1921-1928 гг.). Новосибирск, 2005. С. 23-26.

2 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд. Т. 2. М., 1983. С. 370-371.

3 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 1. М., 1967. С. 213.

4 СУ РСФСР. 1921. № 26. Ст. 149.

''Шишкин В. И. Социалистическое строительство в сибирской деревне (ноябрь 1919 - март 1921 г.). Новосибирск, 1985. С. 220-221, 223-224.

6 СУ РСФСР. 1921. № 40. Ст. 212.

7 Решения партии и правительства... Т. 1. С. 226.

8 Союз потребителей. 1921. № 25-26. С. 12.

9 Там же. № 22. С. 9.

10 Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск, 1983. С. 98.

11 Там же; Дудукалов В. И. Развитие советской торговли в Сибири в годы социалистического строительства (1921-1928 гг.). Томск, 1978. С. 34-35.

12 Крестьянство Сибири в период строительства социализма. С. 99.

13 СУ РСФСР. 1921. № 59. Ст. 403.

14 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 71.

15 Дудукалов В. И. Деятельность партийных организаций но развитию советской торговли в первые годы нэпа (1921-1923 гг.). Томск, 1976. С. 43.

16 Дудукалов В. И. Развитие советской торговли... С. 35.

17 СУ РСФСР. 1921. № 68. Ст. 527.

18 Там же. №72. Ст. 576.

19 Продовольственная газета. 1921.17 нояб.; Союз потребителей. 1921. № 25-26. С. 13.

20 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 55.

21 СУ РСФСР. 1921. № 72. Ст. 574.

22 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 71, 72; № 4-6. Ст. 52.

23Хенкин Е. М. Первая продналоговая кампания в Сибири // Вопросы истории Сибири. Томск, 1964. Вып. 1. С. 116; Годовые итоги на хозяйственно-политическом фронте Сибири. 1922-1923 гг. Ново-николаевск, 1923. С. 362.

24 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 53.

25 Экономическая жизнь. 1922. 23 июня; Продовольственная газета. 1922. 7 февр., 4 марта.

26 СУ РСФСР. 1922. № 16. Ст. 155.

27 Советская Сибирь. 1922. 12 апр.

28 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 4-6. Ст. 47.

29 Экономическое обозрение. 1923. № 3. С. 29. Кроме того, Сибцентросоюз приобрел 608 тыс. пудов маслосемян.

30 Бюллетень Сибирского отделения Центросоюза. 1923. 23 янв.

31 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте (Государственное регулирование хлебного рынка в условиях нэпа. 1921-1927 гг.). Новосибирск, 1992. С. 28.

32 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 43, 53.

33 Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1918-1923 гг. М., 1924. С. 131.

34 Известия ЦК РКП(б). 1922. № 7. С. 2.

35 Цит. по: Павлова И. В. Становление партийно-аппаратной системы в СССР //Актуальные проблемы истории советской Сибири. Новосибирск, 1990. С. 87.

36 Экономическая жизнь. 1922. 16 сент.

37 ГАНО. Ф. Р-1. Он. 1. Д. 754. Л. 1.

38 Жизнь Сибири. 1922. № 2. С. 31.

39 Там же. С. 32; ГАНО. Ф. Р-1. Он. 1. Д. 754. Л. 2, 3.

40 Жизнь Сибири. 1922. № 2. С. 153.

41 ГАНО. Ф. Р-1. On. 1. Д. 839. Л. 52.

42 Продовольственная газета. 1923. 7 нояб.

43 История советского крестьянства. М., 1986. Т. 1: Крестьянство в первое десятилетие Советской власти. 1917-1927. С. 233.

44 См.: Приложение, табл. II.

45 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 49.

46 Хлебное дело СССР: Справочник по хлебной торговле. М.; Л., 1924. С. 126.

47 СУ РСФСР. 1922. № 63. Ст. 818.

48 Жизнь Сибири. 1923. № 1. С. 124; Продовольственная газета. 1922. 2 нояб.

49 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 47.

50 Экономическая жизнь. 1922. 23 нояб.; СУ РСФСР. 1922. № 77. Ст. 966.

51 В 1922/23 г. экспорт основных зерновых культур (пшеницы, ржи, овса и ячменя) из СССР составил 33 108 тыс. пудов, или 6,2 % от уровня 1913 г. // Приложение, табл. X.

52 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 41, 45.

53 Там же. С. 47-48; Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 52.

54 Хлебный рынок. 1924. № 2-3. С. 36.

55 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 51.

56 Ежегодник хлебной торговли. № 1: 1925/26 и 1926/27 гг. М., 1928. Ч. 1.С. 62.

57 Жизнь Сибири. 1924. № 1. С. 41.

5& Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 58-59.

59 Там же. С. 60-61.

60 Вайнштейн А. Л. Хлебный рынок и условия ценообразования хлебов до войны и в 1922-24 гг. // Хлебные цены и хлебный рынок. М., 1925. С. 29.

61 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 20. Л. 144.

62 Жизнь Сибири. 1924. № 3-4. С. 63.

63 Там же. С. 64.

64 Там же. С. 65.

65 Хлебные цены и хлебный рынок. С. 205; Сибирь в 1923-1924 гг. Но-вониколаевск, 1925. С. 71.

66 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 56, 61.

67 Там же.

68 Вайнштейн А. Л. Хлебный рынок и условия ценообразования... С. 47.

69 Экономическая жизнь. 1924. 22 февр.; 1 марта.

70 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 136. Л. 5; Жизнь Сибири. 1924. № 7-9. С. 81.

71 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 56.

72 См.: там же. С. 55.

73 Хлебный рынок. 1925. № 15. С. 29.

74 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 68.

75 Там же. С. 67, 68; Приложение, табл. VIII, X.

76 Плановое хозяйство. 1925. № 9. С. 297.

77 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 287. Л. 100; Хлебный рынок. 1924. № 11. С. 38.

78 ГАНО. Ф. Р-288. On. 1. Д. 219. Л. 43.

79 Там же. Ф. Р-659. On. 1. Д. 287. Л. 199; Хлебный рынок. 1924. № 10. С. 38.

80 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 136. Л. 15.

81 Ежегодник хлебной торговли. № 1. С. 62; Акционерное общество торговли хлебными и другими сельскохозяйственными продуктами «Хлебопродукт»: Стат. отчет за 1924/25 операционный год: третий год работы. М, 1925. С. 57.

82 Хлебный рынок. 1925. № 11. С. 13; ГАНО. Ф. Р-659. Он. 1. Д. 313. Л. 5.

83 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 102.

84 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 4. Д. 23 а. Л. 79.

85РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 467. Л. 5; РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 4. Д. 23 а. Л. 80, 82 об.; ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 130. Л. 36.

86 ЦХАФАК. Ф. Р-16. On. 1. Д. 131. Л. 69.

87 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 106-107.

88 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 174. Л. 150.

89 Социалистическое хозяйство. 1924. № 4. С. 376.

90 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 288. Л. 58, 72.

91 Там же. Л. 31.

92 Там же. Д. 287. Л. 196, 265.

93 Торговые известия. 1925. 26 мая.

94 Хлебный рынок. 1924. № 5-6. С. 53.

95 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 313. Л. 5. 96Там же. Д. 78. Л. 90; табл. 1.1.

97 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 112.

98 ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 2 а. Д. 53. Л. 7 об. "Там же. Л. 13.

100 Ильиных В. А. Хлебозаготовительная кампания 1924/25 г.: ОГПУ как инструмент регулирования рынка // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 2. С. 67-69, 71-72.

101 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 78-79.

102 ГАНО. Ф. Р-1. On. 1. Д. 1457. Л. 5, 6.

103 Там же. Оп. 2 а. Д. 53. Л. 6; Жизнь Сибири. 1925. № 7-8. С. 134.

104 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 79.

105 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 102, 116.

i°6 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 287. Л. 130; РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 4. Д. 23 а. Л. 83.

i°7 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 243. Л. 118; Ф. Р-1. Оп. 2 а. Л. 85.

108 Там же. Ф. Р-1. Оп. 2 а. Д. 53. Л. 84, 65 об., 89; Ф. П-2. Оп. 2. Д. 21. Л. 143; ЦХИДНИКК. Ф. 1. On. 1. Д. 846. Л. 109.

109 ГАНО. Ф. П-2. Оп.2.Д.21.Л. 144.

110 Там же. Л. 153.

111 Там же. Л. 143.

112 Там же. Л. 93; Ф. Р-659. On. 1. Д. 287. Л. 106; Д. 313. Л. 87. 113Там же. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 21. Л. 165.

114 КПСС в резолюциях... М., 1984. Т. 3. С. 347.

115 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 4. Д. 58. Л. 40; ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 21. Л. 170, 171, 174; Ф. Р-659. On. 1. Д. 313. Л. 82, 84.

116 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 91-92.

117 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 119.

118 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 92.

119 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 102, 116.

120 Там же. С. 112.

121 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 157. Л. 169.

122 Там же.

123 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 121.

124 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 94-95.

125 КПСС в резолюциях... Т. 3. С. 341.

126 Там же. С. 343, 347.

127 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 4. Д. 36. Л. 59, 69.

128 ГА рф. ф. А-410. On. 1. Д. 1. Л. 206-207; Д. 2. Л. 54.

129Там же. Д. 1. Л. 121-122; ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 243. Л. 170-171.

130 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 288. Л. 491; Основы и перспективы хлебозаготовительной кампании 1925/26 хозяйственного года (обзор правительственных мероприятий). М.; Л., 1925. С. 34; ГА РФ. Ф. А-410. On. 1. Д. 1. Л. 122.

131 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 288. Л. 864.

132 Там же. Д. 287. Л. 297; Д. 288. Л. 516; Жизнь Сибири. 1926. № 5-6. С. 4.

133 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 104-106.

134 Там же. С. 108.

135 Там же. С. 110-111.

136 ГА РФ. Ф. А-410. On. 1. Д. 2. Л. 177, 339; Д. 3. Л. 29-30, 62. 131 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 115-116.

138 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 135; ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 246. Л. 120; Д. 314. Л. 92.

139 Там же. Д. 246. Л. 124, 140; Д. 259. Л. 41.

140Там же. Д. 286. Л. 235; Ф. П-2. On. 1. Д. 1137. Л. 17; Оп. 2. Д. 21. Л. 232, 236.

141 Там же. Ф. Р-659. On. 1. Д. 285. Л. 2-3.

142 Там же. Д. 288. Л. 647.

143 Там же. Д. 285. Л. 5; Д. 288. Л. 735.

144 Там же. Д. 286. Л. 192.

145 Там же. Л. 147.

146 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 4. Д. 75. Л. 102.

147 Там же. Л. 194.

148 В начале 1926 г. произошло объединение союзных наркоматов внутренней и внешней торговли в единый Наркомторг СССР. Вслед за этим местные внутторги были преобразованы в отделы торговли краевых, губернских и окружных советов.

149 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 314. Л. 125.

150 Там же. Д. 259. Л. 41; Д. 285. Л. 3; Д. 288. Л. 652, 884; Д. 314. Л. 36.

151 Там же. Д. 246. Л. 174; Д. 314. Л. 165.

152 Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка... С. 135.

153 ГАНО. Ф. Р-659. Оп. 2. Д. 26. Л. 89 об.-90 об.

154 Там же. On. 1. Д. 314. Л. 162.

155 Экономическое обозрение. 1926. № 7. С. 6.

156 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 21. Л. 239.

157 Там же. Д. 28. Л. 499.

158 Советская Сибирь. 1926. 3 нояб.

159 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 62. Л. 15.

160 Там же. Ф. Р-1. Оп. 2 а. Д. 53. Л. 142.

161 Там же. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 62. Л. 15; Ф. Р-1073. On. 1 а. Д. 11. Л. 50. 100

162 ГА РФ. Ф. А-410. On. 1. Д. 3. Л. 237.

163 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 314. Л. 47; Ф. Р-1073. On. 1 а. Д. 11. Л. 146; ГАИО. Ф. Р-145. On. 1. Д. 781. Л. 96 об.

164 Ботвинник Е. Г. Итоги и перспективы хлебозаготовок в Сибири // Жизнь Сибири. 1925. № 7-8. С. 125.

165 Известия Сибкрайкома ВКП(б). 1926. № 3. С. 35.

166 Жизнь Сибири. 1926. № 2-3. С. 84.

167 РГАЭ. Ф. 8151. On. 1. Д. 40. Л. 5, 24, 123.

168 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 133, 135.

169 ГАНО. Ф. Р-1073. On. 1 а. Д. 11. Л. 406, 411-416, 443, 451.

170 Бокарев Ю. П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е гг. М., 1989. С. 261-262; Экономическое обозрение. 1926. № 7. С. 5-10.

171 ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 1137. Л. 1.

172 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 137.

173 Известия ЦК ВКП(б). 1926. № 15. С. 4-6.

174 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 286. Л. 307-312.

175 Известия ЦК ВКП(б). 1926. № 15. С. 4.

176 В мае 1926 г. из Всероссийского союза сельскохозяйственной кооперации (Сельскосоюза) был выделен самостоятельный Всероссийский союз сельскохозяйственной кооперации по производству и сбыту зерновых и масличных культур — Хлебоцентр.

хп Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 153.

178 Известия ЦК ВКП(б). 1926. № 29-30. С. 13.

179 ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 285. Л. 26-31.

180 Известия Сибкрайкома ВКП(б). 1926. № 10. С. 89; Советская Сибирь. 1926. 21 авг.

181 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 156.

182 Там же. С. 156-158.

183 Жизнь Сибири. 1927. № 1. С. 35; № 7. С. 67.

184 ГАНО. Ф. Р-1073. On. 1а. Д. 26. Л. 113.

183 Финансы и народное хозяйство Сибирского края в 1925-26 и 1926-27 гг. (основные показатели). Новосибирск, 1928. С. 18.

186 Жизнь Сибири. 1927. № 1. С. 37; Боженко Л. И. Сибирская деревня в восстановительный период. 1921-1925 гг. (Социально-экономические процессы и их регулирование в сибирской деревне). Томск, 1978. С. 51.

187 Бокарев Ю. П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство... С. 280.

188 ГА рф ф А-410. On. 1. Д. 17. Л. 82; Д. 36. Л. 2-3.

189 ГАНО. Ф. Р-1073. On. 1а. Д. И. Л. 497,511.

190 Хлебный рынок и хлебный экспорт. 1927. № 1-2. С. 39.

191ГА РФ. ф. А-410. On. 1. Д. 12. Л. 85-87; Д. 20. Л. 79; ГАНО. Ф. Р-659. On. 1. Д. 286. Л. 379-382; Д. 320. Л. 25.

192 Экономическое обозрение. 1927. № 1. С. 125.

193 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 167-168.

194 Жизнь Сибири. 1927. № 2. С. 137; № 7. С. 70; Хлебный рынок и хлебный экспорт. 1927. № 23. С. 57.

195 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 170.

196 ГАНО. Ф. Р-1073. On. 1 а. Д. 26. Л. 34.

197 Ильиных В. А. Коммерция на хлебном фронте... С. 170.

198 Там же. С. 171-172.

199 Там же. С. 173.

200 Там же. С. 172-173; Советская Сибирь. 1927. 7 апр.

201 Советская Сибирь. 1927. 6 апр.

202 КПСС в резолюциях... М, 1984. Т. 4. С. 293.