Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: Россия, 1920-е гг.

Владимир Ильиных

ХРОНИКИ ХЛЕБНОГО ФРОНТА

К оглавлению

ГЛАВА IV

КАМПАНИЯ 1929/30 г.: «БЛИЦКРИГ НА ХЛЕБНОМ ФРОНТЕ

1. Выбор силового сценария

Концепция проведения хлебозаготовительной кампании 1929/30 г. основывалась на интерпретированном И. В. Сталиным и его сторонниками опыте двух предыдущих кампаний. Выступая на апрельском (1929 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), генсек заявил: «Дело состоит в том, что — как видно, как показывает опыт двухлетней нашей работы по заготовкам, - что нам надо взяться вплотную за организацию заготовок, надеяться больше на самотек, на так называемые законы рынка, на так называемую игру цен на рынке нельзя. Двухлетний опыт заготовок показывает, что мы можем заготовить миллионов 300-350 без особого напряжения, а 100-150млн пудов приходится брать организационным порядком»1.

Выводы, сделанные своим патроном, повторил на июньском (1929 г.) пленуме Сибкрайкома ВКП(б) Р. И. Эйхе, сменивший на посту первого секретаря крайкома С. И. Сырцова, отозванного в Москву: «Опыт двух лет должен нас чему-то научить. Что мы имели в течение этих двух лет, в течение этого года и прошедшего? Мы наблюдали такую картину, что примерно половину наших заготовок мы берем в порядке самотека, а вторую половину нам уже приходится выжимать». В связи с этим Эйхе призвал в наступающем году не ориентироваться на самотек, а «готовиться к тому, чтобы своевременно нажать на те слои крестьянства, которые саботируют хлебозаготовки из года в год»2.

3 июля 1929 г. Эйхе направил в адрес окружкомов циркулярное письмо, в котором указал на то, что опыт хлебозаготовительных кампаний 1927/28 и 1928/29 гг. выявил «ряд больших недочетов в подготовке кампаний, что приводило в течение года к необходимости применения иных методов заготовок, переподготовке низовых органов, перестройке заготовительного аппарата. В конечном итоге, таким образом, удавалось добиваться определенных результатов в хлебозаготовках, однако перестройка работы в разгар кампании требовала

значительно большей затраты и сил, и средств». Исходя из этого, секретарь крайкома призвал своих подчиненных, «используя опыт прошлых хлебозаготовок, так подготовиться к кампании, чтобы по возможности, не допуская повторения ошибок»: а) «обеспечить продажу государству всех излишков хлеба всеми слоями деревни»; б) «сломить сопротивление кулака, который, несомненно, и в предстоящую кампанию попытается сорвать план хлебозаготовок, задерживая свои излишки»; в) «обеспечить успешный ход заготовок в начале кампании и окончание хлебозаготовок в возможно ранний срок»2.

В директиве Наркомторга от 4 июля предлагалось «максимальное количество хлеба заготовить в первую половину кампании, во всяком случае, львиную долю годового плана закончить выполнением до весны». Сибкрайком ВКП(б) в начале июля предложил окружкомам добиться завершения заготовок «примерно в феврале - марте» 1930 г., а в конце месяца установил более точный срок — «не позднее 1 марта». В конце июля Политбюро поставило задачу закончить выполнение годового заготовительного задания в южных регионах — до января, в остальных регионах — до февраля. Исходя из данной установки, Сибкрайком перенес искомый срок с 1 марта на 1 февраля4. Красноярский и Каменский окружкомы ВКП(б) решили выполнить годовой план к 1 января5.

В 1929/30 г. планировалось существенно увеличить объемы и удельный вес так называемых организованных заготовок (хлебосдачи совхозов и колхозов, гарнцевого сбора, поступления зерна в порядке контрактационных договоров)6. Кроме того, летом 1929 г. был введен натуральный сбор зерна за уборку и обмолот крестьянского и колхозного хлеба машинами МТС, прокатных пунктов, других государственных, кооперативных и общественных организаций и учреждений (уборочно-обмолотный сбор)7.

Приоритетное значение уделялось контрактации, масштабы которой существенно выросли. В СССР в 1928 г. контрактация яровых посевов охватила 2,6 млн га (4,3 % посевной площади), озимых — 4,9 млн (16,2 %),в 1929 г. яровых — 15,4 млн (25,4 %), озимых 13 млн га (42,8 %). В 1929 г. в Сибирском крае законтрактовали 23,5 % от общей площади посева зерновых (в 1928 г. — 4 %)8.

В конце 1920-х гг. порядок контрактации претерпел существенные изменения. Контрактация — договор, по которому производитель берет на себя обязательство поставить заготовителю оговоренный объем сельхозпродукции, а последний обязывается проавансировать будущие поставки или предоставить в кредит материально-технические ресурсы, необходимые для ее производства (семена, орудия труда, агротехнические услуги и т. п.). В СССР с 1922 г. контрактовались технические культуры. На XV съезде ВКП(б) была поставлена задача

перехода к массовой контрактации всех видов сельскохозяйственной продукции, в том числе зерновых9. Контрактация рассматривалась как более надежный метод централизованных заготовок, нежели рыночные («рассевые») закупки.

В 1928 г. контрактация яровых зерновых имела незначительные размеры и ограничивалась сортовыми посевами основных продовольственных культур, а также ячменя, используемого в качестве сырья для пивоваренной промышленности. Договоры непосредственно с единоличными хозяйствами не заключались. В качестве контрагентов выступали только «организованные посевщики»: колхозы, простейшие производственные кооперативы (машинные, семенные, зерновые и др.), земельные общества, которые в рамках контрактационного договора конституировались как посевные товарищества. Контрактантам выдавались денежные авансы и чистосортные семена в форме натуральной ссуды.

В озимую кампанию 1928 г. большая часть сортовых семян стала выдаваться в обмен на рядовые; контрактовались не только сортовые посевы, наряду с авансовой вводилась безавансовая контрактация. Контрактантам, не получающим авансов, выплачивались надбавки к конвенционной закупочной цене за «срочность» (поставки зерна в оговоренные договором сроки) и «партионность» (доставку на пристанционный приемный пункт крупной партии). Выдаваемые авансы «во всех возможных случаях» должны были использоваться для коллективного приобретения сельхозорудий. Хозяйство, не выполнившее своих обязательств по срокам поставки, которые не должны были превышать двух месяцев с начала уборки, выплачивало неустойку, не освобождавшую его от сдачи хлеба. В договоры включались пункты, обязывающие контрактантов расширить посевную площадь, осуществить рекомендованный для данного района набор агромероприя-тий (агроминимум), ввести «элементы обобществления».

В яровую кампанию 1929 г. масштабы безавансовой и несортовой контрактации существенно расширились. Контрактанты получали преимущественное право на агрообслуживание, получение производственных кредитов и натуральной семенной ссуды, а также льготы по сельхозналогу за выполнение агроминимума. Кредиты должны были погашаться путем зачета стоимости сданного хлеба. Были введены обязательные промежуточные сроки и дифференцированные по имущественному признаку нормы сдачи зерна. Так, например, в Сибири законтрактовавшие без получения аванса посевы ржи бедняцкие хозяйства обязывались сдать с одного гектара 1,6 ц зерна, середняцкие — 2,5, зажиточные — 3,3 ц. Данные нормы рассматривались как минимальные, их выполнение «вовсе не означало, что контрактант свободен в распоряжении остальной частью урожая»10.

В озимую кампанию 1929 г. удельный вес авансовой и безобменной сортовой контрактации еще более сократился. Семенной ссудой без обязательного обмена на рядовые семена обеспечивалось лишь 25 % сортовой контрактации. В Сибири без авансов планировалось законтрактовать 300 тыс. га зерновых, с выдачей таковых — 80 тыс. га11. Семенная ссуда и авансы предназначались только для колхозов, бедноты и середняков. Их выдача зажиточным крестьянам, даже при условии заключения договора с земельным обществом в целом, была запрещена.

«Для облегчения борьбы с кулачеством и преодоления его сопротивления мероприятиям по социалистической реконструкции сельского хозяйства» контрактационные договоры с земобществами должны были утверждаться на общем собрании их членов бедняцко-середняцким большинством. Затем обязательства по производству и сдаче продукции распределялись между всеми дворами, «учитывая мощность их хозяйств». Проведенная раскладка утверждалась сельсоветом, что давало право преследовать не выполняющие ее хозяйства по ст. 61 УК РСФСР. Вводилась коллективная ответственность за невыполнение договорных обязательств. В погашении денежной неустойки за несвоевременную поставку зерна должны были участвовать все члены производственного кооператива или земельного общества. В постановлении ЦК ВКП(б) от 26 августа 1929 г. «Об основных итогах и очередных задачах в области контрактации зерновых посевов»12, в соответствии с которым в практику вводилась круговая порука, ставилась задача сокращения и постепенного устранения денежного авансирования.

21 июня 1929 г. СНК СССР приняло постановление «Об организации хлебозаготовок и хлебоснабжении в 1929/30 г.»13, в котором констатировалось, что «система построения хлебозаготовительного аппарата, установленная на 1928/29 г., в основном себя оправдала» и поэтому существенным изменениям не подлежала. Основными плановыми заготовительными организациями на территории РСФСР оставались АО «Союзхлеб», «Хлебоцентр» и Центросоюз. «Союзхле-бу» следовало заготавливать зерно, главным образом, на своих мельницах, элеваторах и ссыпных пунктах при железнодорожных станциях и пристанях. Вести заготовку через свою агентуру непосредственно в сельской местности ему разрешалось «в определенных районах и в определенные периоды» с «особого» разрешения Наркомторга СССР. На «Союзхлеб» также возлагалась приемка зерна от совхозов и сбор гарнца. Потребкооперация вела сбор хлеба в глубинке (через сельпо), а также рассевые заготовки на принадлежащих ей элеваторах и мельницах и уже имеющихся в ее распоряжении пристанционных и пристанских пунктах. Открытие новых заготовительных пунктов ей

запрещалось. Заготовка хлеба, произведенного колхозами и иными производственными кооперативами, а также сбор законтрактованного хлеба возлагались на хлебную кооперацию, которая не должна была вести рассевых закупок. Заготовленный хлеб кооперативные заготорганизаций обязывались сдавать «Союзхлебу».

В ряде регионов (ЦЧО, Северном Кавказе, Средне-Волжском и Нижне-Волжском краях, Татарии, Башкирии, Украине) основные заготорганизаций должны были формировать не только фонд централизованного снабжения, но и фонды децентрализованного снабжения, который образовывался за счет установленных Наркомторгом СССР процентных отчислений от общего объема их заготовок. Из децентрализованных фондов производилось снабжение «отдельных городов, не вошедших в план централизованного снабжения». Снабжение «мелких городских поселений непромышленного типа» должно было осуществляться из местного рыночного оборота. С этой целью к хлебозаготовкам, помимо основных заготорганизаций, с разрешения региональных торготделов допускались мельничные тресты, инвалидные и кустарно-промысловые кооперативы, имеющие хлебопекарни, а также рабочие и транспортные потребительские кооперативы, не снабжаемые в плановом порядке. Наряду с основными заготовителями к заготовкам бобовых культур на экспорт были допущены Госторг РСФСР (Зерногосторг) и Укргосторг.

СНК СССР также принял решение сохранить на 1929/30 г. заготовительные цены на уровне, установленном в прошлую кампанию, допуская лишь их незначительную корректировку с целью устранения значительной ценовой разницы между соседними регионами.

Директивные органы как в Центре, так и в регионах увязывали успех кампании с мероприятиями по «регулированию» платежеспособного спроса сельского населения. Одним из стимулов активизации хлебосдачи должно было стать увеличение налоговой нагрузки на деревню. В первую очередь это касалось зажиточных крестьян, в порядок обложения которых сельскохозяйственным налогом вносились существенные изменения14. Кулацкие хозяйства стали делить на «явно кулацкие» и «наиболее богатые» из них. Все они без исключения лишались права на налоговые льготы, предоставляемые середнякам и беднякам. Обложению в индивидуальном порядке подлежали только «наиболее богатые кулацкие хозяйства». Их удельный вес следовало довести до 3 % от числа крестьянских дворов в СССР.

Дворы, причисленные в разряд кулацких, обязывались внести всю предъявленную им к уплате сумму единого сельскохозяйственного налога к 1 октября текущего года. Неуплата должна была караться немедленной описью и продажей имущества. На основании законо

дательно установленного лимита местные органы власти получили конкретные задания по выявлению кулаков.

С 1929 г. мужчины призывного возраста из кулацких семей, которые не служили в специально созданных для лиц, лишенных избирательных прав, частях тылового ополчения (будущих стройбатах), привлекались к уплате «специального» военного налога с граждан, зачисленных в тыловое ополчение15.

Существенно увеличивая налоговую нагрузку на хозяйства, относимые в разряд кулацких, власти накануне 1929/30 окладного года публично заявили о намерении заметно снизить размеры обложения сельхозналогом бедноты и середняков. Однако уменьшив размеры единого сельскохозяйственного налога16, большевистский режим компенсировал свои потери за счет других платежей. Предельные размеры самообложения повышались с 35 до 50 % оклада сельхозналога17. Значительно увеличивались членские и целевые взносы в фонды кресткомов, паевые и вступительные взносы в кооперацию. Сельские кооперативы получили «контрольные цифры по сбору паевых капиталов», за невыполнение которых могло последовать достаточно серьезное наказание кооперативных функционеров. Продолжалось усиленное выколачивание из деревни государственных займов, покупать облигации которых была вынуждена и освобожденная от других налогов и сборов беднота.

В итоге сумма основных платежей (сельхозналога, самообложения, обязательного окладного страхования, паевых взносов в кооперацию и госзаймов), предъявленных сельскому населению Сибирского края, выросла в 1929/30 г. по сравнению с предыдущим годом почти на треть. Распространенным явлением стала принудительная мобилизация денежных средств жителей деревни в сберегательные кассы, план сбора которых увеличился в два раза18.

Содействовать успеху хлебозаготовок должно было и улучшение товароснабжения зернопроизводящих регионов. 11 июня СНК СССР предложил Наркомторгу и Центросоюзу СССР «принять меры к максимальному насыщению хлебозаготовительных районов промышленными товарами в первом и втором кварталах 1929/30 сельскохозяйственного года в соответствии с качественным характером крестьянского спроса и хлебозаготовительной мощностью отдельных районов». С этой целью следовало образовать специальный резерв дефицитных промтоваров на сумму в 50 млн руб. Помимо этого в хлебозаготовительных районах осуществлялось бронирование дефицитных товаров на сумму в 45 млн руб. ВСНХ и ЭКОСО союзных республик должны были принять меры к увеличению производства и реализации дефицитных промтоваров крестьянского спроса19.

Президиум Сибкрайисполкома в своем постановлении от 14 августа предложил торгующим организациям: 1) «Учесть необходимость усиления оборотов по продаже в районах с ранним поступлением хлеба». 2) «В плане завоза дефицитных товаров предусмотреть наибольшее обеспечение товарами сельских хлебных районов, допуская в момент развертывания кампании недоснабжение товарами городских рынков (за исключением горняцких и промышленных районов)». 3) «Направлять товары в округа в полном соответствии с ходом хлебозаготовок, производя снабжение товарами отдельных заготовительных районов и кооперативов в строгой зависимости от выполнения порайонных и поселенных планов хлебозаготовок, при этом из дефицитных товаров необходимо на местах выделять фонд для первоочередного снабжения в целях поощрения селений и отдельных сдатчиков хлеба, выдвигающихся на соревнование по хлебозаготовкам». При продаже товаров внутри села товары в первую очередь следовало отпускать тем хозяйствам, «которые аккуратно выполняют свои обязательства по сдаче заготовителям хлеба. При проведении этого порядка товароснабжения должна быть установлена броня товаров для снабжения бедноты»20.

Параллельно с организационной подготовкой кампании велась работа над годовым хлебозаготовительным планом. Площадь посева зерновых культур в СССР в 1929 г. выросла по сравнению с предыдущим годом на 4 %. Однако условия для созревания хлебов в ряде регионов страны оказались не вполне благоприятными. На Украине сильные морозы вызвали гибель посевов озимой пшеницы, которые весной 1929 г. пришлось пересевать. Озимые пострадали также в Среднем Поволжье, Татарии и Башкирии. Продолжительная летняя засуха поразила восточные регионы — Среднее Поволжье, Урал, Казахстан, Юго-Западную Сибирь. В то же время в ЦЧО был собран высокий урожай. Более высокой по сравнению с предыдущим годом оказалась урожайность на Украине, Северном Кавказе, Нижнем Поволжье. Урожай, таким образом, переместился с восточных в южные и центральные районы. Более развитая заготовительная и транспортная инфраструктура в этих районах облегчала общие условия ведения заготовок.

По предварительным данным, валовой сбор зерновых в СССР в 1929 г. должен был несколько повыситься21. Однако ситуация на востоке продолжала ухудшаться, и зерна в итоге было собрано на 2,2 % меньше, чем 1928 г. При этом производство главной товарной культуры — пшеницы снизилось на 14 % (см.: Приложение, табл. I).

В этих условиях специалисты ЦСУ рекомендовали уменьшить общесоюзное годовое заготовительное задание по сравнению с предыдущим годом. В пользу этого предложения говорило не толь

ко сокращение валового сбора, но и осуществленное в 1928/29 г. изъятие у производителей страховых запасов, а также напряженное положение на потребительском хлебном рынке. Однако их доводам не вняли. Сталинское руководство собиралось взять хлеба столько, сколько оно считало необходимым. Разработанный летом 1929 г. ориентировочный план централизованных заготовок зерновых (без учета осуществляемых по плану Наркомторга СССР отчислений в децентрализованные фонды) был намечен в размере 700 млн пудов, а утвержденный в середине сентября его окончательный вариант был увеличен до 736,5 млн, в том числе основных продовольственных культур (пшеницы и ржи) — до 410 млн пудов. План предыдущей кампании составлял 643 млн пудов, фактическая заготовка зерновых — 506,7 млн, пшеницы и ржи — 323,6 млн пудов. По гарнцевому сбору в 1929/30 г. планировалось собрать 113,1 млн пудов (сбор 1928/29 г. — 87,9 млн пудов)22. В отличие от предыдущей кампании в общесоюзный государственный план хлебозаготовок были включены потребляющая полоса РСФСР, Белоруссия и Закавказье. Комментируя данное решение, член коллегии Наркомторга СССР М. А. Чернов писал: «Этирайоны хотя и нуждаются во ввозе значительного количества хлеба из производящих районов, но в них, наряду с большим количеством бедноты, нуждающейся в хлебе, имеется значительное количество кулацких хозяйств, обладающих значительными хлебными излишками»12. 100 млн пудов из заготовленных в течение года основных продовольственных культур предполагалось использовать для создания государственного «неприкосновенного запаса»24.

В Сибири прирост посевных площадей оказался значительно выше, чем в среднем по стране. За год общая площадь посевов зерновых культур в крае выросла на 10,2 %, площади под пшеницей — на 12,9 % (см.: Приложение, табл. II).

Однако перспективы предстоящей кампании в Сибири осложнялись неурожаем в юго-западных округах. Особенно сложная ситуация сложилась в Рубцовском, Славгородском и Каменском округах, которые были охвачены сильным недородом. Урожайность зерновых в Западной Сибири в целом в 1929 г. составила 4,3 ц/га, что в два раза уступало показателю 1928 г. (8,6 ц/га). В Восточной Сибири урожайность была незначительно выше (10,3 против 10,1 ц/га)25. Однако прирост производства зерна на востоке региона в полной мере компенсировать потери не мог. В течение лета оценки урожая постоянно ухудшались. В середине июля 1929 г. ожидаемый валовой сбор зерновых культур определялся в 380 млн пудов, в конце августа — в 370 млн пудов, а по итоговым данным составил 319 млн пудов, что на 30 % уступало показателям предыдущего года26.

Первоначальный план централизованных хлебозаготовок и гарнцевого сбора, который в начале августа 1929 г. был предложен Нар-комторгом СССР для Сибири, составлял 80 млн пудов27. 15 сентября, исходя из оценки состояния урожайности, бюро Сибкрайкома ВКП(б) решило обратиться в Политбюро ЦК ВКП(б) с просьбой утвердить для Сибири план заготовок хлебопродуктов и маслосемян в размере 53 млн пудов и сбор гарнца — 10 млн пудов28.

В направленном 16 сентября от имени секретаря крайкома и председателя крайисполкома письме в ЦК ВКП(б)29 указывалось, что рассчитанное по более низким, чем обычно, нормам расхода на потребление населения деревни и корм скота положительное сальдо хлебофуражного баланса региона определяется в 57,5 млн пудов. «Однако резко пониженный урожай, большая пестрота его в отдельных округах, районах и отдельных селах создают условия для большого внутри-крестьянского оборота. С другой стороны, резкое сокращение планового снабжения тарифицированного населения, снятие со снабжения ряда городов увеличивает неорганизованный спрос и снижает сальдо села». Несмотря на это, «исходя из необходимости дать напряженный план», сибирское руководство признало возможным принять утвержденный на бюро крайкома 15 сентября план заготовок в размере 63 млн пудов «как максимальный». В данный объем была также включена закупка 3 млн пудов маслосемян.

Авторы письма «со всей ответственностью» заявляли, что данный план является для края максимальным и напряженным. «Выполнение его потребует большей, чем даже в прошлом году, мобилизации всех сил сибирской парторганизации, исключительного внимания к руководству хлебной кампанией. Всякое увеличение указанного нами максимального плана хлебозаготовок будет нереально». Более того, обязательным условием его исполнения является выделение дополнительных объемов хлебопродуктов из централизованных фондов для снабжения населения крупных городов, промышленных, лесозаготовительных, маслодельных, льноводческих районов и северных окраин. Общая потребность Сибирского края в централизованном снабжении составляет 23 млн пудов. «Необходимо утверждение этой заявки полностью, что даст возможность удовлетворить лишь основные потребности. Мелкие города, второстепенные нужды будут удовлетворяться в порядке неорганизованных внеплановых заготовок. Всякое сокращение планового снабжения неизбежно вызовет увеличение спроса, рост рыночных цен и затруднит заготовки».

Успех хлебозаготовок также зависит от «организованности» бедноты. «Для этого надо освободить ее от необходимости пойти за хлебом к кулаку. Потребность бедноты, конечно, не может быть полностью удовлетворена государством, но установленных 10 % отчис

лений гарнцевого сбора на эти нужды явно недостаточно». В связи с этим Сибкрайком и крайисполком предложили увеличить долю этих отчислений до 20 %.

Несмотря на достаточно убедительные аргументы сибирского руководства в пользу радикального сокращения годового плана, Центр уменьшил его всего лишь на 5 млн пудов. При этом парткомам пораженных неурожаем регионов, включая Сибкрайком, было предложено прекратить продолжающееся митингование по поводу размеров хлебофуражного баланса30.

21 сентября бюро Сибкрайкома приняло утвержденное Политбюро ЦК ВКП(б) годовое заготовительное задание в размере 75 млн пудов «круководству и исполнению» и поручило созданной на том же заседании комиссии «срочно разверстать план по округам»31. 22 сентября в адрес окружкомов ВКП(б) «по проводу» ГПУ была направлена директива крайкома, в которой сообщалось об утверждении по-окружной разверстки годового плана хлебозаготовок. В связи с этим заявлялось, что крайком не будет принимать «никаких протестов, ходатайств [и] возражений против установленных планов». Окруж-комам запрещалось «рассмотрение аналогичных вопросов местных органов»32.1 октября крайком потребовал от нижестоящих парткомов исключать из партии и предавать суду коммунистов, «пытающихся продолжать митингование о невозможности выполнения плана»33.

Годовой план централизованных заготовок зерновых культур34 по Сибирскому краю на 1929/30 г. составлял 63 700 тыс. пудов. Сибконтора «Союзхлеба» обязывалась заготовить 3700 тыс. пудов, Сибкрай-союз потребкооперации — 25 000 тыс., Сибполеводсоюз — 35 000 тыс. Годовой план по юго-западным округам составил 26 430 тыс. пудов (фактическая заготовка 1928/29 г. — 70 060 тыс. пудов), по северовосточным округам — 37 270 тыс. пудов (в 1928/29 г. — 34 462 тыс. пудов). Годовое задание по сбору гарнца составляло 11 300 тыс. пудов35. Как указывалось выше, выполнить региональный план централизованных заготовок надлежало к 1 февраля 1930 г. При этом до 1 декабря 1929 г. план должен был быть выполнен на 70 %36. Кроме указанных планов на 1929/30 г. по округам были разверстаны задания по сбору законтрактованного хлеба (34 000 тыс. пудов) и план его сдачи колхозами (10 000 тыс. пудов в первоначальном и 11 600 тыс. пудов в окончательном варианте годового задания)37.

Корректировка метода

Выполнить задачу максимального форсирования темпов кампании можно было только на основе разверстки заготовительных заданий. 27 июня Политбюро, рассмотрев вопрос «Об организации хле

бозаготовок и хлебоснабжения в 1929/30 г.», сочло «целесообразным установление порядка доведения плановых заданий по хлебозаготовкам до отдельных сел и деревень»38. Однако вопрос о конкретных методах, обеспечивающих выполнение поселенных планов, в том числе и о целесообразности подворной разверстки, длительное время оставался открытым.

Данная проблема обсуждалась на пленуме Сибкрайкома еще в начале июня 1929 г. Свою идею на нем вновь высказал секретарь Каменского окружкома ВКП(б) Н. П. Крылов39. Он считал, что заготовительное задание с установлением обязательных сроков сдачи нужно доводить до каждого крестьянского двора, а не только кулацкого. Однако его в очередной раз обвинили в проталкивании идеи разверстки. Кроме того, если довести план до середняцких и бедняцких дворов, то в случае его невыполнения к ним нужно будет применить репрессии. А это, по мнению ряда участников обсуждения, является неприемлемым с политической точки зрения. Более того, большинство выступающих согласилось с тем, что план не следует возлагать даже на зажиточных середняков. Решили ограничиться лишь кулацкими хозяйствами, доводя до них заготовительное задание «в порядке принудительного договора». В отношении же середняков «необходимо создать такую обстановку и так воздействовать на середняка, чтобы он сам и своевременно этот хлеб повез на наши ссыпные пункты»'19.

4 июля нарком торговли СССР А. И. Микоян информировал руководителей регионов о том, что правительством приняты предложения Наркомторга о необходимости доведения годовых заготовительных заданий до районов и отдельных сел. При этом Микоян указал, что вопрос о конкретных методах, «обеспечивающих выполнение этих планов», окончательно не решен, директива об этом будет выработана «на основе изучения практики отдельных районов» и в связи с этим предложил своим корреспондентам представить свои соображения по данной проблеме41.

В свою очередь Сибкрайком провел аналогичный опрос окружко-мов. Большая часть из них сочла необходимым доводить заготовительные задания до кулацкого двора. Красноярский окружком считал, что применять данную меру следует лишь после того, как иные методы («быстрое взыскание всех платежей и задолженностей»') окажутся недостаточными. Рубцовский окружком предложил установить подворные планы всем «держателям хлебных излишков». Минусинский окружком высказался «за применение проводившегося в кампании 28/29 г. метода предъявления твердого обязательства кулаку и кратного обложения путем постановления общих собраний граждан и в 29-30 г. с той только разницей, что не применять

метода самообязателъства к среднякам, применяя к среднякам методы экономического воздействия, вплоть до объявления товарного бойкота»42.

30 июля, обсудив предложения с мест, Сибкрайком ВКП(б) решил отказаться от идеи принудительного договора с кулацкими хозяйствами и принял резолюцию, согласно которой сельсоветы обязывались одновременно с принятием поселенного плана осуществлять разверстку обязательного задания «для каждого отдельного кулацкого хозяйства»43. В то же время крайком не принял конкретного решения о том, как добиться выполнения остальной части поселенного плана.

1 августа первый секретарь Сибкрайкома Р. И. Эйхе направил председателю СНК РСФСР С. И. Сырцову письмо, в котором сообщал о двух сформулированных на бюро крайкома предложениях о порядке заготовок. Одно из них представляло собой достаточно громоздкую комбинацию урало-сибирского метода и кооперативной разверстки. Сначала следовало разверстать часть поселенного плана на кулацкие хозяйства, затем заключить договор низового кооператива с сельским обществом на поставку остальной его части с указанием размеров сдачи по каждому хозяйству. В том случае, если договор будет заключен на меньший объем или часть хозяйств откажется его выполнять, надлежало собрать сельский сход, на котором официально возложить заготовительные задания на отдельных сдатчиков. В случае его невыполнения применить «экономические, общественные, административные или судебные меры воздействия по 61 статье». Второе предложение исходило из необходимости «сохранить весенний метод заготовок» в чистом виде. Сам Эйхе придерживался последнего варианта, «боясь потери времени и темпа»44.

Точка зрения Р. И. Эйхе победила, и через полмесяца в Сибири решили остановиться на урало-сибирском методе. 15 августа бюро крайкома приняло резолюцию45, в которой сельсоветы обязывались, помимо установления обязательных заданий для кулацких хозяйств, проводить «через утверждение общих собраний граждан, пользующихся правом голоса, подворный план хлебозаготовок для всех крестьянских дворов, имеющих хлебные излишки».

В резолюции особо подчеркивалось, что «подворные планы хлебозаготовок подлежат обязательному выполнению в сроки, устанавливаемые сельсоветом». При этом «в отношении кулацких хозяйств, уклоняющихся от выполнения хлебозаготовительных планов, по мере необходимости должны применяться соответствующие меры административно-судебного воздействия (бойкот, 61 ст. УК и т. п.)». Применение подобных мер к бедняцким и середняцким хозяйствам

признавалось недопустимым. «Необходимо в порядке общественного контроля добиться от каждого крестьянина бедняка, середняка, обладающего хлебными излишками, стопроцентного выполнения принятых по самообязательству планов. В этих целях необходимо организовать массовое участие бедноты и середняков в социалистическом соревновании на первоочередную досрочную и полную продажу государству хлебных излишков».

Центральное руководство также не сразу пришло к выводу о необходимости полномасштабного введения урало-сибирского метода. Так, еще в конце июля ЦК ВКП(б) предлагал возлагать заготовительные задания только «на тех кулаков, которые будут отказываться от продажи своего хлеба государству»т. Однако медленный темп хлебозаготовок в конце лета — начале осени (см. ниже) привел к изменению данной позиции. 13 сентября ЦК обязал региональные парткомы в сжатые сроки установить «твердые задания» по хлебосдаче кулацко-зажиточным (а не только кулацким) хозяйствам47.

В то же время Центр предостерег местные органы власти от дачи обязательных заданий иным категориям крестьянства. В директиве Политбюро от 23 сентября содержалось следующее указание: «Ввиду отдельных попыток истолковать решение ЦК о доведении хлебозаготовительных заданий до кулацкого двора в расширительном смысле, а именно в смысле доведения обязательного плана до середняцкого двора, предупредить все партийные организации заготовительных районов о недопустимости такого истолкования решения ЦК»Ай.

Поскольку подобное распоряжение вступало в противоречие с ранее данными установками сибирских властей на тотальную разверстку поселенных планов, Сибкрайком выступил с соответствующим разъяснением. 26 сентября в адрес окружкомов ВКП(б) был направлен циркуляр49, в котором указывалось, что «постановление ЦК от 23 сентября [в]ряде мест неверно понято как запрещение проводить определенные задания середняцким хозяйствам [в] порядке самообязательств. <...> директива ЦК, предупреждающая антисередняцкие перегибы, ни [вJ коем случае не отменяет всей установленной ранее системы доведения планов до села, до двора. Необходимо строго соблюдать директивы [о том], что задания середняцким хозяйствам определяются лишь через общие собрания [в] порядке добровольных самообязательств, не допуская применения [к] середнякам кратности штрафов, 61 статьи и других санкций, определяющих обязательность плана для кулака». Одновременно с этим крайком предложил возложить обязательные заготовительные задания на все кулацкие хозяйства, в том числе и на те, которые не облагаются в индивидуальном порядке, а также на наиболее зажиточные дворы, не относящиеся к категории кулацких. Общее число дворов, получивших

твердые задания, не должно было превышать 7-9 % всех крестьянских хозяйств округа.

Решение о правовом обеспечении подворной разверстки было принято еще на заседании Политбюро 27 июня 1929 г. Данное решение надлежало «оформить в законодательном порядке от имени СНК РСФСР и ВЦИКа»м. На следующий день указанные органы советской власти приняли постановление51, предусматривающее административное (штраф «до пятикратного размера наложенных постановлением общего схода или комиссией сельсовета обязательств с применением в случае отказа продажи с торгов имущества») или уголовное преследование по ст. 61 УК РСФСР крестьян, не выполняющих утвержденных сельским сходом заготовительных заданий или противодействующих их исполнению. В том же нормативном акте оформлялось еще одно решение Политбюро. 25 % из взыскиваемых «в указанном порядке у злостных кулаков штрафов и сумм от продажи» надлежало выделять в фонды помощи бедноте «данного села или района»52.

Следует отметить, что так называемое новое издание урало-сибирского метода имело одно принципиальное отличие от весеннего варианта. В документах центральных и региональных органов власти не упоминалась необходимость выдавать принятие поселенного плана как инициативу общественных организаций деревни. План официально доводился до каждой деревни, а затем подлежал широкому обсуждению на собраниях бедняцко-середняцкого актива и сельских сходах и утверждению последнего. В то же время в рамках кампании 1929/30 г. продолжала действовать норма о необязательности кворума при рассмотрении вопроса о принятии поселенного плана и его распределении на повторном сельском сходе.

Непосредственный контроль за реализацией урало-сибирского метода в деревнях возлагался на сельские комиссии по содействию хлебозаготовкам. В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 29 июля «Об организационно-партийной работе в связи с предстоящей новой хлебозаготовительной кампанией»53 предлагалось «в самом начале кампании» создать подобные комиссии при каждом сельсовете «путем выбора на общих бедняцко-середняцких собраниях». «Эти комиссии должны иметь особое наблюдение над сдатчиками хлеба из кулаков, решительно борясь с кулаками и спекулянтами, пытающимися сорвать хлебозаготовки». Комиссии должны были разверстывать индивидуальные заготовительные задания, «организовывать нажим и воздействие сельской общественности» на хозяйства, уклоняющиеся от их выполнения, и применять в отношении таковых «через сельсоветы соответствующие меры воздействия на основе революционных законов».

2. Борьба с «самотеком» (заготовки в I квартале)

В рамках подготовки кампании 1929/30 г. была поставлена задача существенно увеличить объемы заготовок и за счет жесткого внеэкономического нажима на зажиточные слои деревни добиться выполнения годового плана в предельно сжатые сроки. Обеспечить выполнение данной цели должен был урало-сибирский метод хлебозаготовок, под который была подведена законодательная база. В Сибири ситуация осложнялась сильным недородом в основных зернопроизводя-щих районах. Несмотря на это, регион получил завышенное заготовительное задание.

Усилия по форсированию заготовок предпринимались с самого начала кампании. В начале третьей декады июля, еще до окончательного утверждения годового регионального заготовительного задания, Наркомторг СССР установил для Сибири план централизованных заготовок на июль — сентябрь в размере 10,5 млн пудов. Еще 2,5 млн пудов зерна должно было поступить по гарнцевому сбору. За тот же период 1928 г. в регионе в условиях значительно более высокого урожая плановые заготовки составили 8,2 млн пудов (см. табл. 3.1).

А. И. Микоян в телеграмме заведующему Сибкрайторготделом обязал его «принять все меры [к] выполнению данного плана». С этой целью надлежало мобилизовать сельскую общественность, «проводя массовую разъяснительную работу на селе и оказывая мерами общественного и экономического порядка давление на зажиточных крестьян, задерживающих продажу хлеба основным заготовителям»54.

С тем чтобы направить максимально возможные объемы зерна в руки основных заготовителей, предпринимались меры по свертыванию рыночной торговли. 15 августа Политбюро ЦК ВКП(б) решило «дать директиву органам ОГПУ о проведении решительных мер репрессий в отношении городских и связанных с городами спекулянтов хлебных продуктов». Дополнительные мероприятия «по обузданию хлебной спекуляции» должны были предпринять Наркомторг, НКПС, ЦК профсоюза железнодорожников и водников55.

17 августа нарком торговли СССР потребовал от наркомторгов и торготделов хлебопроизводящих районов «принять меры к остановке потока спекулянтов и мешочников в производящие районы»56. 21 августа заместитель председателя ОГПУ М. А. Трилиссер предложил региональным представительствам «в случае необходимости» провести массовые операции «по привлечению к ответственности» спекулянтов хлебом, к которым относились и продающие свое зерно кулаки. Следствие по данным делам надлежало завершать «не более, чем в недельный срок». С целью предотвращения мешочниче

ства требовалось не допускать выдачи низовыми советскими органами рабочим, кустарям, крестьянам и другим категориям населения удостоверений на право покупки хлеба, привлекая к судебной ответственности должностных лиц, выдающих подобные документы57. 28 августа Трилиссер приказал полномочным представителям, начальникам облотделов и окротделов ОГПУ заострить внимание «всей сети информации [в] городе [и] деревне на вопросе выявления городских скупщиков хлеба [в] деревне, их связей с деревенскими спекулянтами, кулаками». «Во всех выявленных сетью случаях скупки хлеба частником» надлежало немедленно принять оперативные меры к прекращению их деятельности58.

В постановлении Политбюро от 15 августа содержалось требование установления жесткого контроля за деятельностью работника

ков заготовительных органов, руководителей колхозов и совхозов . 26 августа Нарком юстиции РСФСР Н. М. Янсон обязал органы прокурорского надзора «немедленно отстранять от работы и привлекать к строжайшей уголовной ответственности тех работников заготовительного аппарата, кои не приняли необходимых мер для подготовки кампании (отсутствие ссыпных пунктов, инвентаря, весов, тары, квалифицированных работников, несвоевременное финансирование заготовок, волокита по приему хлеба на ссыпных пунктах и т. п.), нарушающих дисциплину в применении хлебных цен, заготовителей, ведущих между собой преступную конкуренцию и не применяющих мер решительного понуждения к лицам, уклоняющимся от выполнения договоров контрактации».

«К строжайшей уголовной ответственности как кулаков и хлебных спекулянтов за срыв цен и подрыв работы плановых заготовителей» по требованию Янсона следовало также привлекать «руководителей тех совхозов и колхозов, которые станут сбывать хлеб на сторону или задерживать его в своих амбарах»60. В циркуляре ОГПУ от 28 августа особое внимание предлагалось уделить «вскрытию связей хлебных скупщиков по колхозам, совхозам»61.

30 сентября полпред ОГПУ по Сибири Л. М. Заковский сообщил в Москву, что с начала заготкампании по 30 сентября по линии его ведомства в крае арестовано: «кулаков — 110, спекулянтов города — 47, спекулянтов села — 9, служащихгоскоопорганизаций — 17,руководителей колхозов — 9, прочих — 13, в том числе 11 попов за агитацию против хлебозаготовок»62.

Таким образом, репрессивный механизм был запущен уже в самом начале кампании. Однако масштабы репрессий на местах не удовлетворяли центральное руководство. 29 августа Политбюро отметило «медлительность выполнения, а в некоторых случаях и непроведение на деле» директив «по борьбе с хлебной спекуляцией,

с конкуренцией между хлебозаготовителями и со случаями задержек в сдаче хлеба совхозами и колхозами и продажи ими хлеба на сторону»63. 17 сентября начальник экономического отдела ОГПУ предложил «усилить работу по выявлению элементов, срывающих ход хлебозаготовок и хлебоснабжения, как частника, городского перекупщика, кулака, так и должностных лиц, спекуляций на транспорте и злоупотреблений со сдачей хлеба колхозами и совхозами»64.

Советская Сибирь. 1929. 13 сент.

В большинстве регионов европейской части страны централизованные заготовки в первом квартале 1929/30 г. проходили небывало высокими темпами. В августе 1929 г. зерна было собрано в 1,7 раза больше, чем в рекордном до этого августе 1927 г. В сентябре заготовки в СССР вновь существенно превысили предшествующий максимум и достигли 220,8 млн пудов (см.: Приложение, табл. IV, VI). Главными факторами успеха стало свертывание рыночной торговли и жесткие меры внеэкономического давления на крестьянство.

В Сибири, напротив, хлебозаготовки разворачивались крайне медленно. В августе в регионе удалось заготовить в централизованном порядке всего лишь 393 тыс. пудов зерна. Еще около 300 тыс. пудов поступило по гарнцевому сбору (табл. 4.1). К концу месяца выполнение установленного Наркомторгом СССР для региона квартального плана составило немногим более 20 %65.

Таблица 4.1

Ход плановых заготовок хлебопродуктов в 1929/30 г. в Сибирском крае

(по месяцам)

Месяц
Централизованные заготовки
Гарнцевый сбор
Общие итоги

тыс. пудов
выполнение годового плана на конец месяца, в %
тыс. пудов
выполнение годового плана на конец месяца, в %
тыс. пудов

1929 г.

Июль
1664
2,6
273
2,4
1937

Август
393
3,2
299
5,1
692

Сентябрь
3799
9,2
1065
14,5
4743

Октябрь
27 141
51,8
1329
26,2
28 470

Ноябрь
19 219
82,0
1302
37,8
20 521

Декабрь
10 066
97,8
1389
50,1
11455

1930 г.

Январь — март
1700
100,5
3408
80,2
5114

Апрель — июнь
297
101,0
1119
90,1
1416

Итого
64 280
101,0
10 184
90,1
74 465

Источники: Ежегодник хлебооборота. М., 1932. № 4-5: За 1929/30 и 1930/31 гг. Ч. 2. С. 82, 86; ГАНО. Ф. Р-47. On. 1. Д. 787. Л. 8.

Примечания: 1) В таблице приведены данные НКТ СССР. 2) Ржаная и пшеничная мука учтены в переводе на так называемые зерновые единицы.

Второй секретарь Сибкрайкома ВКП(б) Р. Я. Кисис, объясняя в письме в ЦК ВКП(б) причины провала августовских заготовок, писал: «В Сибири, как районе позднего созревания хлебов, заготовки обычно развертываются только с середины сентября, в августе, в разгар полевых работ, в связи с исчерпанием излишков, заготовки ежегодно замирают, также падают заготовки гарнцевого сбора в связи с остановкой большинства мельниц на ремонт. В текущем году недород в Сибири, а также дождливая погода в августе значительно ухудшили все эти условия»^. Негативно на результатах хлебозакупа сказывался острый дефицит промтоваров крестьянского спроса. Из Слав-городского округа сообщали, что «в большинстве потребительских обществ, кроме спичек и галош, ничего нет». А в Крутинском районе Омского округа потребительская кооперация не могла обеспечить селян солью, табаком, галошами, ведрами67.

Однако никакие ссылки на объективные причины Центр более не принимал. 29 августа Политбюро ЦК ВКП(б) отметило слабый ход хлебозаготовок в ряде регионов страны, включая Сибирь. Несмотря

на небывало высокие темпы заготовок, ЦК ВКП(б) в утвержденной 5 сентября директиве указал, что в целом удовлетворительный ход хлебозаготовок не обеспечивает выполнения годового плана в установленные сроки. В связи с этим партийные организации «хле-бозаготовляющих районов» обязывались «использовать все возможности для усиления темпа хлебозаготовок, мобилизовать все силы, не проявлять слабохарактерности и мягкотелости в проведении решительных мер репрессий в отношении городских и связанных с городом спекулянтов хлебными продуктами и в других мероприятиях по хлебозаготовкам»68.

Согласно установленному Наркомторгом заданию в сентябре в Сибири в централизованном порядке надлежало заготовить 7,5 млн пудов зерна69, что на четверть превышало результаты того же месяца 1928 г. С начала сентября объемы заготовок в регионе стали нарастать. В первой, второй и третьей пятидневке месяца зерна в Сибири заготовили соответственно в 1,9, 1,5 и 2 раза больше, чем в предыдущей70. Однако достигнутые темпы не обеспечивали выполнение календарного задания и вызывали недовольство со стороны центральных органов власти.

13 сентября ЦК ВКП(б) в постановлении «О мероприятиях по усилению хлебозаготовок» признал «темп хлебозаготовок первой и второй пятидневок сентября совершенно неудовлетворительным и не обеспечивающим выполнение сентябрьского плана заготовок». В числе особоенно отстающих регионов, бюро обкомов и крайкомов которых «поставили на вид», была названа Сибирь71. 20 сентября Политбюро, вновь обратившись к ситуации на хлебном фронте, объявило ряду региональных парткомов, включая Сибкрайком, выговор за «неподготовленность и слабый темп хлебозаготовок»'2.

Реагируя на критику Центра, краевые органы, в свою очередь, требовали форсирования заготовок от окружных властных структур. 9 сентября в адрес секретарей окружкомов и председателей окрисполкомов по проводу ГПУ был направлен циркуляр крайкома и крайисполкома73, в котором указывалось, что «на местах не осознана необходимость максимально быстрой реализации урожая». С целью исправления ситуации адресатам следовало в срочном порядке провести следующие мероприятия:

1) «Командировать руководящий окружной актив [в] районы [с] поручением форсировать уборку, обмолот [и] сдачу хлеба, раскачать районный сельский актив, провести жестокую борьбу [с]бездеятельностью хлебозаготовительных аппаратов».

2) Еще до установления годовых планов «добиться проведения обязательных предварительных заданий для кулацких хозяйств в счет будущего товарного годового плана».

3) «Добиться немедленного усиления поступления гарнцевого сбора путем установления твердого контроля [за[работой мельниц [со] стороны РИКов, сельсоветов, бедноты, привлекая [к] суду [за]злостное закрытие мельниц, несдачу гарнца».

4) Потребовать от колхозов сдать в сентябре не менее половины «товарных излишков; строго выполнять директиву ЦК о привлечении колхозов, задерживающих сдачу хлеба или продающих на сторону, [к] ответственности как за вредительство, обман пролетарского государства».

5) «Развернуть широкую кампанию за досрочное выполнение договоров контрактации».

6) «Развернуть энергичную работу [по] мобилизации денежных средств [в]деревне (займы, вклады, паи кооперации, досрочное поступление сельхозналога, страхование, возврат ссуд, прочие)».

7) «Проверить выполнение директив по использованию товарных фондов для усиления заготовок (выделение дефицитных товаров [для] первоочередного снабжения соревнующихся селений, колхозов, отдельных сдатчиков, не допуская индивидуального товарообмена)».

8) «Строго выполнить директивы ЦК [о[жестокой борьбе [с]хлебными спекулянтами, [а] также конкуренцией хлебозаготовителей».

15 сентября Сибкрайком ВКП(б) в своем циркуляре вновь отметил «совершенно неудовлетворительную организацию кампании», указав на то, что ставшие результатом «преступной медлительности» низкие темпы хлебозаготовок в начале сентября совершенно не обеспечивают выполнения месячного плана. «Вместо развертывания массовой работы, мобилизации бедноты [в] районах продолжаются бесчисленные исчисления балансов, вместо практического выполнения сентябрьского плана хлебозаготовок ожидают годовой план и бездействуют, ссылаясь [на] его отсутствие. Кулацкая агитация [о] невозможности заготовки не только не встречает отпора, [но] местами поддерживается некоторыми низовыми организациями». В связи с этим крайком обязал окружкомы «безоговорочно» и «немедленно» выполнить директиву от 9 сентября74. 22 сентября после утверждения на бюро крайкома годового регионального заготовительного задания и его распределения по округам секретарям окружкомов была направлена директива, обязывающая их «в установленный срок» завершить поселенную и подворную разверстку заготовительных заданий75.

24 сентября в решение проблемы активизации заготовок единым фронтом включились руководители правоохранительных и карательных органов Сибири. Председатель крайсуда, крайпрокурор, полпред ОГПУ и начальник крайадмотдела подписали совместный приказ № 176. В нем указывалось, что «в целях создания решительного пе

релома» в ходе хлебозаготовок необходимо «наряду с другими мероприятиями сейчас же широко развернуть судебно-административную репрессию, жестко ударив ею, с одной стороны, по кулаку и спекулянту за скупку и продажу хлеба, с другой — по бездеятельности и бюрократизму заготовительного аппарата, по ажиотажу между заготовителями и пассивности некоторых звеньев местных органов власти в деле содействия хлебозаготовкам».

Окружным адмотделам и отделам ГПУ надлежало в первую очередь: «а) Принять все меры к выявлению указанных выше преступных явлений для постановки через прокуратуру судебных процессов как в отношении кулаков-спекулянтов, так и разгильдяев и бюрократов в советском аппарате, срывающих хлебозаготовки, б) Обеспечить особую срочность (не более трех дней) расследования этих дел и достаточность исследования основных улик для возможности вынесения обвинительного приговора с тем, чтобы не допускать направления в суд неосновательных дел».

Окрпрокурорам было приказано: 1) «В недельный срок через уголовный] розыск и при содействии О [кружного ]0[тдела] ГПУ выявить спекулянтов и кулаков, занимающихся скупкой хлеба для перепродажи, и провести по ним судебные процессы по 107 ст. УК, в том числе пять-шесть из них — обязательно в показательном порядке».

2) «Сейчас же приступить к проведению на местах судебных процессов по 2 иЗ ч.ч. 61 ст. УК в отношении кулаков, не сдавших в срок хлебные излишки по произведенной раскладке».

3) «Немедленно» ознакомиться со всеми материалами о ходе хлебозаготовок и на основе выявленных фактов «ажиотажа между заготовителями, преступной неподготовленности и бездеятельности заготовительного] аппарата (тара, складские помещения, ссыпные пункты, непринятие мер к поступлению хлеба от колхозов и т. д.), а также и местных органов власти в деле доведения плана до двора, использования экономических рычагов (налог, заем и др[угие] сборы) провести в недельный срок несколько судебных процессов.

4) «Особо тщательно совместно с окрторгом проверить, как идет сдача хлеба колхозами, коммунами и совхозами, и при выявлении злоупотреблений (продажа хлеба на вольный рынок), неосновательной задержки хлеба, разгильдяйства и халатности в организации своевременной сдачи хлеба (поздний обмолот и др.) возбудить уголовное преследование против руководителей этих организаций с немедленным снятием в нужных случаях с работы и провести ряд судебных процессов».

5) «Немедленно проверить поступление хлеба по контрактации и в целях стимулирования сдачи хлеба по договорам предложить соответствующим контрактующим организациям немедленно начать

предъявление к контрактантам (сначала к кулакам и зажиточной части ) судебных исков».

Окружные суды, в свою очередь, должны были «обеспечить внеочередное рассмотрение возбуждаемых по данной директиве дел с тем. чтобы дела разрешались в суде в срок не более трех дней».

Однако начавшийся усиливаться в третьей декаде сентября силовой нажим на деревню на итогах заготовок сказаться не успел. Месячный план централизованных заготовок был выполнен на 51 %. Сибирь значительно отставала от остальных хлебопроизводящих регионов страны, включая Урал и Казахстан, как по абсолютным, так и по относительным показателям.

1 октября бюро Сибкрайкома констатировало существенное невыполнение календарного плана, назвав основной причиной допущенного отставания «потерю для развертывания кампании 2-3-х недель сентября вследствие сосредоточения внимания как партийных организаций, так и исполкомов на разговорах о хлебофуражном балансе. Эти разговоры оказались орудием в руках враждебных нам элементов, пытающихся защитить кулацкий хлеб от пролетарского государства»'1.

Несмотря на значительное недовыполнение календарных заготовительных планов в августе и сентябре, Наркомторг СССР предъявлял региону завышенные требования по вывозу хлеба. Подобный подход привел к возникновению в регионе продовольственного кризиса. 15 августа А. И. Микоян потребовал от крайторготдела отгрузить на Дальний Восток 600 вагонов муки. К 1 сентября край мог располагать всего лишь 600 вагонами «подвижного хлеба». При этом потребность в хлебе крупных сибирских городов, шахтерских поселков, транспортников и золотодобытчиков составляла 557 вагонов. Полпред ОГПУ Л. M. Заковский в письме в Центр в связи с этим заявил: «Если со стороны Наркомторга требования на вывоз не будут ограничены в рамках фактического наличия, то Сибирь в ближайшее время может стать перед необходимостью ввоза хлеба со всеми вытекающими отсюда последствиями по снабжению армии, а также рабочих районов, в каковых в связи с продовольственными затруднениями положение в данное время весьма напряженное»191.

В письме секретаря Сибкрайкома Р. И. Эйхе и председателя крайисполкома С. M. Кузнецова в ЦК ВКП(б) от 10 октября сообщалось79, что в условиях дефицита хлеба в региональном централизованном фонде плановое снабжение «могло производиться только в ограниченных размерах и только ограниченного количества пунктов городских и рабочих районов, причем даже и удовлетворение этих потребительских пунктов могло быть в очень ограниченных размерах. Целый ряд мелких городов был снят со снабжения полностью, в ряде других горо

дов была принята на плановое снабжение лишь очень небольшая часть потребителей. Наконец с 1-го октября введены заборные книжки».

Недород в основных хлебопроизводящих округах и меры по ограничению частной торговли хлеба привели к минимизации рыночного предложения хлеба. Спрос на хлеб в условиях сокращения контингента населения, снабжаемого в плановом порядке, напротив, вырос. Базарные цены на зерно в этих условиях резко повысились. 1 октября на барнаульском рынке центнер пшеницы стоил 25 руб. 95 коп., пшеничной муки — 38 руб. 16 коп., ржи — 18 руб. 31 коп., овса — 17 руб. 9 коп., в шахтерской Анжерке — 21 руб. 35 коп., 28 руб., 15 руб. 25 коп. и 15 руб. соответственно. Центнер пшеничной муки на базарах Новосибирска продавался за 56 руб. 25 коп., Омска — за 70 руб. 30 коп., Иркутска — за 73 руб. 30 коп. Государственные заготовительные цены на пшеницу, рожь и овес в регионе составляли 6 руб. 4 коп., 4 руб. 15 коп. и 3 руб. 54 коп.

Проблема хлебоснабжения в сельской местности стояла не менее остро, чем в городах. Секретарь Коловынского райкома ВКП(б) и председатель райисполкома 27 сентября в письме в окружком и окр-исполком, в частности, сообщали: «Подвоз муки на базаре ничтожный и ниже 8 руб. [за пуд[ не спускается. По базару каждую субботу толпы женщин с мешочками ждут, пока крестьянин привезет воз. Чтобы его разделить. РИК осаждают часто. <...> Вопрос о снабжении служащих, кустарей (работающих в общих мастерских) стоит остро. Пример: служащие д[...] городка (нисшие) получают 16 р[уб.] в м[еся]ц, а мука на рынке 8 р[уб.], да и нет ее. Учитель на селе не находит хлеба. Врач (Вьюнской больницы) заявил, что если хлеба давать не будут — уйду с работы. Как быть и что предпринимать?!»80

Бюро Сибкрайкома ВКП(б), 8 октября рассмотрев вопрос о рабочем снабжении, наряду с решением о сокращении контингента тарифицированного населения и категорического запрета внепланового расходования хлеба, решило в очередной раз (см. выше) обратиться в ЦК ВКП(б) с просьбой об увеличении объемов рабочего снабжения для региона. Кроме того, перед Центром вновь был поставлен вопрос о повышении нормы отчисления от гарнцевого сбора на нужды бедноты с 10 до 20 %81. С просьбами об увеличении норм отчисления из гарнцевого сбора обращались руководители других регионов СССР. Однако все они были отклонены82.

Несмотря на то, что объемы хлебозаготовок в октябре и ноябре резко выросли, продовольственная ситуация в Сибири оставалась напряженной. В сводке крайкома от 12 декабря сообщалось о связанных с недостатком хлеба акциях протеста сельских служащих. «В Минусинском округе 25 учителей Курагинского р[айонаJ подали заявление в РИК с требованием хлеба, т. к. на базаре нет, иначе просят увольнения». «В Ачинском округе в Березовском р[айоне] служащие

РИКа на собрании постановили: требовать хлеба, в противном случае оставить работу. В Бирилюсском р[айоне]милиционеры подали заявление об уходе со службы». В той же сводке содержалась информация о фактах заболеваний на почве голода переселенцев, прибывших в Ачинский округ83.

3. Механизм ускорения

Хлебозаготовки в Сибири в I квартале 1929/30 г. проходили с существенным отставанием от разверстанных на регион Центром завышенных плановых заданий. Основной причиной низких темпов поступления хлеба являлся сильный недород зерна в основных производящих районах края и связанное с неблагоприятными погодными условиями затягивание уборки.

Следует также отметить, что местные власти в августе не могли в полной мере использовать потенциал урало-сибирского метода, который должен был стать базовым методом хлебозаготовок. В соответствии с указаниями Сибкрайкома ВКП(б) доводить план до села и двора следовало только после утверждения окончательного варианта годового регионального заготовительного задания и его разверстки по округам и районам. Действия же тех окружкомов ВКП(б) (Ачинского, Каменского и Бийского), которые, не дожидаясь этого, дали во второй половине августа директиву о подворной разверстке, были признаны «политически ошибочным мероприятием, потому что установление твердого окончательного окружного плана может вызвать пересмотр подворных планов »84.

Однако уже в начале сентября директивные органы региона изменили свою позицию. Как указывалось выше, 9 сентября крайком и крайисполком обязали секретарей окружкомов и председателей окрисполкомов добиться доведения предварительных заготовительных заданий до хозяйств, относимых к категории кулацких, еще до установления годовых планов. Эти задания должны были равняться «всем хлебным излишкам» подобных хозяйств85. 13 сентября Сибкрайком получил предписание ЦК ВКП(б) к 1 октября завершить установление «твердых заданий» «по продаже хлеба кулацко-зажиточными хозяйствами основным заготовителям»86.

15 сентября во исполнение директивы ЦК Сибкрайком ВКП(б) направил в адрес окружкомов циркуляр, в котором содержалось требование «независимо [от] времени получения годового плана хлебозаготовок, закончить не позднее первого октября установление обязательных заданий для кулацких хозяйств, установив для них жесткие краткие календарные сроки сдачи основным заготовителям излишков хлеба»87.

22 сентября после утверждения крайкомом годового регионального заготовительного задания и его поокружной разверстки, секретарям окружкомов была направлена директива88, включающая механизм урало-сибирского метода. Окружные комитеты компартии обязывались: 1) «Томно [и] в установленный срок довести до села план хлебозаготовок, установив личную ответственность секретарей райкомов [и] председателей райисполкомов за срочность доведения планов до села, принятие его сельскими сходами, командировать для этой цели [в] деревню необходимое количество работников окружного [и] районного актива [с] конкретными заданиями, точными сроками исполнения».

2) «Обратить основное внимание на правильность распределения заданий [по] плану хлебозаготовок между кулацкими [и] зажиточными хозяйствами, с одной стороны, и остальной частью села. Кулацким и зажиточным хозяйствам должны быть установлены объявленные обязательные задания [в] полном размере их товарных излишков. Остальная часть плана распределяется непосредственно [на] сельском сходе [в] порядке самообязательств [на] остальные группы крестьянских хозяйств. Как [по]обязательным заданиям кулацким и зажиточным хозяйствам, так [и по] самообязательствам должно быть указано количество продовольственных культур, сроки выполнения планов».

3) «Немедленно после принятия плана хлебозаготовок сельским сходом установить через комиссии содействия [и] основных заготовителей строгое наблюдение за продажей хлеба селом основным заготовителям [в] установленные сроки, обязать в первую очередь проследить выполнение заданий кулацкими и зажиточными хозяйствами, применяя [к] кулакам за всякое отступление от выполнения заданий установленные, репрессии».

1 октября бюро Сибкрайкома обязало низовые органы власти закончить предъявление «твердых» обязательных заданий кулацким и зажиточным хозяйствам «во всех без исключения случаях» не позднее 5-го октября. Изъятие хлеба надлежало начать «немедленно со дня предъявления» и завершить в течение 10 дней, но не позднее 15-го октября89.

8 октября Сибкрайком ВКП(б) в переданной по проводу ГПУ директиве предложил окружкомам в тех случаях, когда сельский сход отказывается от принятия поселенного плана, не дожидаясь повторного собрания, давать кулацким и зажиточным хозяйствам обязательное задание по хлебосдаче «немедленно приказом сельсовета через комиссию содействия»90.

В начале октября была произведена поокружная разверстка плана по сбору хлеба от кулаков в размере 15 млн пудов (23,5 % от общего

объема централизованных заготовок), в том числе по юго-западным округам — 6,8 млн (25,7 %), по северо-восточным — 8,2 млн пудов (22,0 %). Наиболее высокое задание (в относительных величинах) получили Новосибирский (30,2 %), Омский (27,0 %) и Славгород-ский (26,7 %) округа91.

Большинство округов рапортовало о принятии поселенных планов и их подворной разверстке в сроки, близкие к определенным крайкомом. В ряде районов этот процесс затянулся. Так, по данным крайпро-куратуры, в части селений Славгородского, Каменского, Томского, Минусинского и Ачинского округов «дворовые задания кулацким хозяйствам не были даны и к 15 октября»92. Ряд округов сообщал, что им удалось избежать отказов сельских сходов от принятия подворной разверстки. В других округах зафиксировано лишь незначительное число отказов. Так: в Томском округе их было 16, в Иркутском — 14, Каменском — 12, в Красноярском — 10. Возможно, что это были заниженные данные. Но и там, где подобные инциденты имели место, «во всех этих случаях при вторичных собраниях планы приняты»93.

Мониторинг кампании по проведению подворной разверстки выявил достаточно большое количество допущенных на местах недочетов. С одной стороны, они заключались в существенно превосходящем рекомендуемый уровень удельном весе дворов с обязательными заданиями или в даче хозяйствам нереальных заданий. Так, в Бащелакском районе Бийского округа на 5,25 % дворов, отнесенных к зажиточно-кулацким, возложили выполнение 45 % районного плана. В Новосибирском округе были отмечены случаи, когда 80 % поселенной разверстки получали 7-8 хозяйств. Причем установление завышенных заданий иногда инициировались не уполномоченными, а самими крестьянами: «Остальным легче будет»94. Подобные ошибки исправлялись.

Однако основные усилия директивных органов были направлены на борьбу с иного рода «извращениями»: заниженными размерами заданий или недостаточным, по их мнению, числом дворов, таковые получивших. Так, в ряде сел они не устанавливались так называемым зажиточным хозяйствам, а ограничивались лишь отнесенными к категории кулацких. Данные действия местных властей определялись как проявления «правого уклона» со всеми вытекающими для уличенных в нем сельских функционеров последствиями. Задание исправить ошибки получили округа, в которых «твердые задания» были даны до окончательного утверждения годового плана, а удельный вес хозяйств, их получивших, признавался недостаточным. Подобное предписание получил Славгородский округ, в котором удельный вес «твердозаданцев» первоначально составлял 5 % от общего числа крестьянских хозяйств95.

Результатом постоянно проводимой работы над ошибками стало увеличение общего объема твердых заданий и числа хозяйств, их получивших. Так, в Минусинском округе на 11 октября, 1 ноября и 10 декабря они были разверстаны соответственно на 3162, 3581 и 5094 дворов, а их размер составлял 682,970 и 1056 тыс. пудов. В Славгородском округе удельный вес обязательных заданий в годовом плане хлебосдачи вырос с 15 до 37 % при краевом задании в 26,7 %. Своего рода «рекорд» был поставлен в Барабинском округе, где «твердозаданцев» обязали сдать 345 тыс. пудов при краевом задании в 100 тыс. пудов96. По данным на середину декабря, в целом по Сибирскому краю обязательные задания общим объемом в 20 021 тыс. пудов получили 111 532 крестьянских хозяйств (7,3 % от их общего количества). Максимальный удельный вес «твердозаданцев» имел Славгородский округ (10,1 % дворов), минимальный — Барабинский округ (3,6 %) (табл. 4.2). Сумма фактически разверстанных заданий на треть превышала краевой план97. На одно хозяйство в среднем приходилось 152 пуда98.

Сопротивление крестьянства хлебозаготовительной политике осуществлялось теми же методами, что и весной 1929 г. Однако их соотношение изменилось. Количество массовых волнений сократилось. В сводке центрального аппарата ОГПУ с начала кампании по 4 ноября ОГПУ в Сибири зафиксировано 12 подобных выступлений99. Основной их формой оставалось противодействие вывозу зерна из деревни. Активное участие в продовольственных беспорядках принимала беднота, наиболее остро ощущавшая нехватку хлеба. Так, в с. Нижний Кучук Благовещенского района Славгородского округа беднота «с криком "Не дадим государству ни фунта, сами голодаем" разобрала привезенные кулаками в потребобщество 70 пудов хлеба». «После проведения разъяснительной работы беднота осознала сделанную ею ошибку»100.

Таблица 4.2

Обложение крестьянских хозяйств Сибирского края твердыми заданиями в кампанию 1929/30 г.

Округ / регион
Хозяйства, получившие твердые задания
Твердые задания

всего
от общего числа дворов, в%
в т. ч.

подвергнутых «пяти-кратке»
разверстано, тыс. пуд.
выполнено, тыс. пуд.
от объема централизованных заготовок, в%

Омский
16 677
9Д
944
1314
1314
32,1

Славгородский
8500
10,1
989
1107
782
26,5

Барабинский
3772
3,6
449
345
290
33,6

Окончание табл. 4.2

Хозяйства, получившие твердые задания
Твердые задания

Округ / регион
всего
от общего числа дворов, в%
в т. ч.

подвергнутых
разверстано,
выполнено,
от объема централизованных заготовок, в%

«пяти-кратке»
тыс. пуд.
тыс. пуд.

Новосибирский
10 302
7,4
908
1071
1030
32,3

Каменский
5416
6,5
1101
550
319
17,1

Барнаульский
9980
8,0
987
1300
936
22,7

Бийский
12 045
9,0
1254
1775
1775
33,3

Рубцовский
5000
6,1
2210
1521
946
24,8

Юго-запад края
71 692
7,7
8877
8983
7392
28,2

Томский
5667
4,9
494
1380
1320
26,4

Кузнецкий
3801
4,9
855
890
632
17,6

Ачинский
5832
7,9
922
1994
1378
23,2

Красноярский
4852
8,0
353
1417
1372
33,4

Минусинский
5094
8,4
715
1056
960
33,1

Хакасский
1734
9,1
113
140
128
32,4

Канский
6000
7,5
1040
2191
1976
21,6

Иркутский
6860
8,0
958
1970
1685
27,4

Северо-восток
39 840
7,0
5482
11038
9451
25,4

края

Сибирский край
111532
7,3
14 359
20 021
16843
26,5

Источники: ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3566. Л. 363; Д. 3509. Л. 211об.; Оп. 2. Д. 385. Л. 98; Сибирский край: Стат. справочник. Новосибирск, 1930. С. 272-273.

Примечания: 1) Данные о числе хозяйств, получивших твердые задания, объеме их разверстки и выполнении по Красноярскому округу — на 25 декабря, Омскому, Бара-бинскому, Новосибирскому, Каменскому, Рубцовскому, Томскому, Ачинскому, Иркутскому округам — на 20 декабря, Славгородскому, Барнаульскому, Бийскому, Кузнецкому и Минусинскому округам — на 10 декабря, по Хакасскому и Канскому округам — на 5 декабря 1929 г. По Рубцовскому и Канскому округам в источнике даны ориентировочные сведения. 2) Данные о числе хозяйств, подвергнутых «пятикратке», по Томскому округу — на 21 января, по остальным округам — на 26 января 1930 г. 3) Данные об объеме централизованных заготовок — на 20 января 1930 г. 4) Без учета сведений по Ойротии и Киренскому округу.

Массовым явлением стало сокрытие хлеба в ямах. Выросли масштабы бегства зажиточных крестьян из деревни. Увеличилось число террористических актов. По данным той же сводки ОГПУ, в связи

с хлебозаготовками в регионе произошло 100 терактов, в том числе 11 убийств, 7 ранений, 15 покушений, 23 поджога, 40 избиений, 4 случая имущественного вредительства101. Всего во втором полугодии 1929 г., согласно официальным данным, в Сибирском крае было зарегистрировано 606 кулацких террористических актов102.

В оперативной сводке полномочного представительства ОГПУ по Сибирскому краю от 7 ноября сообщалось: «Террор, убийства, поджоги, сопротивление со стороны кулацко-зажиточной части села фиксируются всеми округами: в Омском округе, Тарском районе, д. Мартюшово убита активистка — учительница Разгуляева. В Пав-лоградском районе, с. Неверовка, группой кулаков тяжело избит член хлебозаготовительной комиссии бедняк Любченко, в Новоомском районе, ст. Степной кулак Дмитриев пытался застрелить председателя сельсовета, будучи замеченным, бежал из квартиры, оказал вооруженное сопротивление, отстреливаясь до утра. В Барнаульском округе, Та.чъменском районе, пос. Новояловке призывниками убит секретарь ячейки РКП(б). В Томском округе, Поломошинском районе, с. Сосновом остроге сожжен нардом, в том же районе, с. Иткарь председателем ККОВ сожжено два зарода хлеба. В Красноярском округе, Но-воселовском районе, с. Яшущево было облито керосином, и подожжено здание сельсовета, в Муртинском районе, с. Михайловке [у] бедняка-активиста, члена комиссии по хлебозаготовкам, сожжен хлеб в количестве 7000 снопов»103.

Действия, квалифицируемые как саботаж хлебозаготовок, фиксировались властями и со стороны руководителей ряда колхозов, которые пытались скрыть реальные размеры посевных площадей и валового сбора, затягивали обмолот и продажу зерна, стремились реализовать его на вольном рынке, распределяли большую часть урожая среди колхозников. Так, например, «Коммуна "Заря свободы" Новосибирского округа включила в баланс несуществующих 50 чел. и такое же количество скота и увеличила нормы потребления, вывела нормы свободного хлеба в 30 пуд., имея фактически товарного хлеба 1000 пуд.». «Трудовая артель того же округа сокрыла 20 десятин посева, обнаруженного при проверке составленного с дефицитом хлебного баланса». «Балаганский куст колхозов Иркутского округа, "торгуясь" с колхозсоюзом, предлагал 1000, 3000, 5000, 8000 пуд., а когда на него нажали и поставили вопрос о роспуске, дал обещание сдать 15 ООО пуд.». Краевой прокурор объяснял подобные факты «засоренностью» колхозов «классово чуждыми элементами,«предпринимательскими стремлениями» ш.

Ответом большевистского режима на крестьянский протест являлись репрессии, которые приобрели беспрецедентный размах. В первую очередь они обрушились на жителей деревни, относимых властя

ми к категории кулаков и зажиточных. «Антикулацкие» репрессии должны были обеспечить выполнение заготовительных заданий в возможно более короткие сроки.

С тем, чтобы не допустить разбазаривания зерна до завершения кампании по подворной разверстке, в конце сентября — начале октября в Сибири было проведено около 200 процессов по ст. 107 УК РСФСР, «приостановивших выброску хлеба из деревни на вольный рынок». Всего в Сибири до конца декабря по ст. 107 осудили 422 человека105.

Следует отметить, что в кампанию 1929/30 г. уголовному преследованию по данной статье Уголовного кодекса подлежали не только спекулянты. Ее разрешалось применять «и в отношении тех кулаков, у которых хлеб в значительном размере будет найден запрятанным в землю или вообще будет установлена особо злостная форма укрытия хлеба»106. Найденное в яме зерно, которое принадлежало хозяйствам, получившим твердое задание, подлежало конфискации вне зависимости от того, выполнено оно или нет. Если владельцами спрятанного являлись хозяйства, относимые к категории середняцких или бедняцких, то по отношению к ним местным органам власти следовало руководствоваться следующими указаниями Сибкрайкома107. У середняков, не исполнивших взятое самообязательство, надлежало «забирать [в] счет задания соответственное количество хлеба, [в] тех случаях, когда спрятанные запасы превышают размеры самообязательств, [в] качестве меры воздействия применять через постанов -ленив комиссий содействия увеличение самообязательства не более как на пятнадцать процентов». У бедняков, не выполнивших самообязательства, зерно отбиралось только в том случае, если будет доказано, что «спрятанный ими хлеб принадлежит кулацко-зажиточным слоям». Кроме того, в отношении бедняков и середняков, спрятавших хлеб в ямы и не выполнивших самообязательств, следовало «принимать меры общественного воздействия, доказывая необходимость выполнения обязательств перед государством». Если середняцкое или бедняцкое хозяйство полностью рассчиталось с государством, то обнаруженное зерно не отбиралось, а его владельцам разъяснялся «вред порчи хлеба при зарывании [в] ямы».

Основным инструментом наказания крестьян, не выполняющих твердые задания, являлась ст. 61 УК РСФСР. 5 октября Р. И. Эйхе по проводу ГПУ потребовал от секретарей окружкомов «сломить кулацкое сопротивление», предложив для этого «немедленно организовать в основных хлебозаготовительных районах 2-3 открытых процесса над кулаками, злостно не выполняющими обязательных заданий. <...>Привлечь [к] суду необходимо наиболее ярких представителей кулачества, имеющих значительные излишки хлеба, ведущих контрреволюционную агитацию, замешанных [в] кулацком терро

ре, лишенных прав, обложенных индивидуально, с тем чтобы была применена максимально возможная мера репрессий — конфискация имущества и высылка, [в] отдельных случаях — расстрел. Процессы должны быть обеспечены широкой массовой работой среди бедноты [и] середняков, [с] тем чтобы [с] их стороны была безусловная поддержка этих репрессий. Показательные процессы должны широко, умело освещаться [в] печати, создавая общественное мнение [о] неизбежности поражения кулака»108.

Сельская правда. 1929. 29 авг.

Председатель крайсуда отдал своим подчиненным приказ «немедленно» приступить к проведению показательных процессов по ст. 61 УК РСФСР, рассматривая таковые «в день их поступления». Остальные дела, связанные с хлебозаготовками, надлежало завершать в трехдневный срок. В середине октября в деревне находилось более половины работников суда и прокуратуры. К 20 октября в их активе уже насчитывалось около тысячи дел по ст. 61, а к концу месяца — 1933 109.

В начале декабря, по сведениям крайпрокуратуры110, число осужденных составляло 4536 чел.; 584 из них было подвергнуто судебному штрафу, 1013 приговорено к принудительным работам, 2939 — к лишению свободы (в том числе 1501 — на срок свыше 1 года). Высылка в качестве меры наказания была применена к 1715 осужденным к лишению свободы. В 1773 случаях имущество привлеченных к судебной и административной ответственности подлежало конфискации. Штраф в качестве дополнительной меры социальной защиты наложили на 584 осужденных. Административный штраф должны были уплатить 9090 дворохозяев.

К концу декабря на территории Сибирского края по ст. 61 УК РСФСР (по неполным сведениям) в связи с хлебозаготовками было подвергнуто судебному преследованию 4976 чел., 1995 из них приговорено к высылке111. По данным на 26 января 1930 г., пятикратное обложение применили к 14 359 хозяйствам, что составляло 13 % от числа дворов, получивших обязательное заготовительное задание. В Каменском округе удельный вес подобных дворов достигал 20 %, в Кузнецком — 22,5, в Рубцовском округе — 44 %112.

Пятикратка еще до официального провозглашения лозунга ликвидации кулачества как класса стала инструментом раскулачивания. По сведениям Сибкрайкома, разорение 24,8 % хозяйств из общего числа раскулаченных в регионе к середине 1930 г. стало следствием применения пятикратного обложения. В некоторых округах мероприятия, проводимые в рамках исполнения постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», являлись лишь дополнением к пятикратке и конфискации имущества по судебным решениям по 61-й и другим статьям УК РСФСР113.

От конфискации имущества не освобождало и самораскулачивание. 19 ноября на страницах «Советской Сибири» краевой прокурор на основании ст. 17 общесоюзного Положения о взимании налогов и ст. 271 Гражданского процессуального кодекса РСФСР114 разоблачил новый маневр зажиточно-кулацкой части деревни, представители которой, «чтобы не продавать государству хлебные излишки по доведенному до их двора плану, уклониться от уплаты сельскохозяйственного налога и др. видов недоимок, после окончания полевых работ распродали или раздали на сохранение родственникам и соседям свое имущество, оставив в наличии то, что не подлежит продаже». В связи с этим крайпрокурор разъяснил, что данные законодательные акты «по отношению к кулацко-зажиточной части, распродавшей свое имущество», соблюдаться не будут115. «Кулаки, допустившие такие мошеннические действия, будут привлекаться по 2 ч. 169 ст. УК 116, карающей лишением свободы до 5 лет с конфискацией имущества». Крестьяне, «взявшие на сохранение имущество кулаков, не уплативших недоимку», обязывались в суточный срок сообщить об этом в сельсовет. В противном случае они подлежали преследованию по той же статье УК «как соучастники в мошенничестве».

Соответствующие меры были приняты для предотвращения срыва распродажи конфискуемого имущества. Согласно указаниям крайпрокуратуры и крайфинуправления в том случае, если таковое не удалось продать на первых торгах, оно подлежало реализации хозяйственным порядком. При этом допускалась продажа недвижимого имущества ККОВ, коммунам и сельхозартелям в рассроч

ку на шесть месяцев, а Сложные сельхозмашины, племенной скот и сельхозпродукты передавались государственным и кооперативным учреждениям117.

Осенью 1929 г. существенно увеличились масштабы применения ст. 58 УК РСФСР. 3 октября Политбюро ЦК ВКП(б) потребовало от ОГПУ и наркоматов юстиции РСФСР и УССР «принять решительные и быстрые меры, вплоть до расстрелов, против кулаков, организующих террористические нападения против совпартработ-ников и другие контрреволюционные выступления». По распоряжению ОГПУ к открытым антисоветским выступлением в деревне относились не только «групповые и массовые выступления», но и «срывы кампаний и собраний». 5 октября Наркомюст РСФСР разрешил «в отдельных случаях, когда действительно требуется немедленная реакция», проводить репрессии против контрреволюционных элементов не в судебным порядке, а через органы ОГПУ. На внесудебное рассмотрение продолжали направляться «все дела по предупреждению антисоветских выступлений в деревне и дела по контрреволюционным организациям»118.

По сведениям центрального аппарата ОГПУ на 4 ноября, в Сибири за контрреволюционные выступления в связи с хлебозаготовками арестовали 845 человек. К концу декабря, по неполным данным, в крае по ст. 58 УК РСФСР в рамках заготовительной кампании был осужден 401 житель деревни. Из них к высшей мере приговорили 145 чел.

В значительной степени репрессии применялись и в период организованных хлебозаготовок. 16 октября бюро Сибкрайкома ВКП(б) предложило «в течение двухдневного срока предъявить иски [в] судебном порядке, по крайней мере, [к] нескольким контрактантам на район [из]числа не выполнивших своих обязательств». Возбужденные дела надлежало рассматривать в течение 24 часов. К началу декабря в крае по факту невыполнения договоров контрактации было рассмотрено 1577 исков и 429 уголовных дел119. По отношению к контрактантам, «виновным в злостном невыполнении договора», уголовные дела возбуждались по ст. 131120 и 2-й части ст. 169 УК РСФСР. В директивах крайпрокуратуры по данному вопросу подчеркивалось, что безавансовость контрактации не может служить основанием для освобождения от ответственности, сдача законтрактованного хлеба не освобождает «от сдачи остального товарного хлеба (кулацкими хозяйствами в порядке выполнения обязательного задания, а середняцкими — в порядке самообязательства)». Гражданские иски к нарушителям контрактационных договоров надлежало рассматривать в двухдневный, а дела, возбужденные по ст. 131 УК, — в трехдневный срок. К уголовной ответственности по ст. 111 и 2-й части ст. 112 УК

РСФСР121 следовало также привлекать «должностныхлиц, проявивших бездеятельность в сборе законтрактованного хлеба»1'1"1.

16 октября бюро Сибкрайкома потребовало принятия решительных мер к колхозам, отказывающимся от сдачи хлеба. Таковые подлежали роспуску, лишению государственного кредитования, привлечению к налогообложению по нормам, предусмотренным для единоличных хозяйств123. Крайпрокуратура, в свою очередь, предложила местным прокурорам в случае роспуска колхозов «ставить вопрос об уголовной ответственности как официальных, так и неофициальных руководителей (членов — кулаков, влиявших на дела коллектива), инкриминируя им организацию лжекооперативов или использование кооперативной формы в целях личной наживы». К 1 декабря в крае было распущено 56 колхозов, 124 руководителя хозяйств привлечены к дисциплинарной и 139 — к уголовной ответственности124 (по ст. 111 или 112 УК РСФСР как должностных лиц или по ст. 169 «при установлении признаков обмана»). Параллельно проводилась кампания по чистке колхозов от «кулацких и других антисоветских элементов»115.

В конце октября усилилось репрессивное обеспечение сдачи гарнцевого сбора. 22 октября краевой суд и крайпрокуратура потребовали от торготделов и райисполкомов наложения на нарушителей законодательства в данной сфере «максимальных» штрафов и принудительного взыскания. К концу декабря в крае в административном порядке наказали 1008 владельцев частных и 176 работников «общественных» мельниц, в судебном — 655 и 86 чел. соответственно. 13 мельников приговорили к высылке. По неполным данным, 269 частных мельниц было конфисковано. При этом конфискованные мельницы передавались в общественный сектор126.

В качестве меры, обеспечивающей выполнение календарных заготовительных планов, местные функционеры по-прежнему достаточно широко прибегали к несанкционированным вышестоящими инстанциями противозаконным действиям. При этом перегибы касались не только не выполняющих твердые задания зажиточных крестьян, но и менее состоятельных держателей хлеба, поскольку иных, более эффективных, средств заставить их сдать хлеб в счет самообязательств у сельских функционеров не было.

В сводках крайкома и крайпрокуратуры сообщалось о многочисленных случаях грубого произвола. Так, в с. Ая Алтайского района Бийского округа «уполномоченный округа Луконин и местный [уполномоченный] арестовали кулаков и 2-х середняков, избивали их, устраивали инсценированные расстрелы, загоняли в речку, обливали холодной водой, садили в темный холодный подвал и таким "методом" добивались подписки о сдаче излишков»127.

В Фунтиковском сельсовете Чистюньского района Барнаульского округа, несмотря на распродажу 18 хозяйств, «кулацкий» план остался невыполненным на 10 тыс. пуд. «Эта часть была переложена на середняков и бедноту, в связи с чем последовал нажим:

а) середняков Гутова и Кузьмина вызвали ночью в сельсовет на допрос. При допросе наставляли наган и делали искусственный выстрел ударом пружины, они падали, а участники этого дела кричали: "промах" и становили еще... До этого раздели, собираясь вырезывать из спины ремни, колоть шилом живот и т. д.

Дальше приказывали: "Если не сдадите хлеба, то будем ставить на горячую плиту".

Проданных кулаков и выгнанных из дома приказывали не пускать на квартиру, если кто пустит, тот будет продан.

При ночном допросе кулакам закладывали в рот наган и поворачивали.

Кулаков и средняков заставляли ходить гусиным шагом вокруг сельсовета.

Выводили кулаков и середняков на кладбище ночью для расстрела, а когда вели, в это время чокали затвором. Приведши на кладбище, приказывали им стоять ночь до утра.

Продавшие ранее кулацкие хозяйства, и они находятся арестованными в РИКе — двух кулацких жен, более красивых, посадили в каталажку, а грудные ребята были дома, их приносили кормить в каталажку.

Арестованным писали письма комиссии с принуждением на половое сношение, если согласны будете, то вас освободим.

Бедняка Шумова при допросе избили и принудили вывезти весь хлеб.

2 середняков — семей красноармейцев Мартюковых подвергли аресту, заставили насильно вывезти хлеб.

Кулака Стугина приказывали беднякам бить, они били, а потом повели уполномоченные в гумно и заставили копать яму, после поставили в яму, сделав холостой выстрел»128.

Несмотря на публичное осуждение факта организации летом 1929 г. в Шипуновском районе «ударников» и «боевых штабов» по проведению хлебозаготовок (см. гл. III, § 6), аналогичные формы давления на крестьян продолжали практиковаться в ходе кампании 1929/30 г.

В начале ноября в Тогульском районе Бийского округа после получения райкомом ВКП(б) и районными уполномоченными по хлебозаготовкам выговора от окружкома за невыполнение календарных планов секретарь райкома дал установку: «Довольно разговаривать, надо работать». После этого сельские комиссии содействия хлебо

заготовкам были объявлены «штабами». Штабы проводили массовые аресты и конфискацию хлеба.

В с. Топтушка работа главного штаба при сельсовете и районных штабов на участках «была переведена на беспрерывку и нажим на держателя хлеба был направлен, главным образом, в ночное время. В течение 2 дней и ночей крестьянам совершенно не давали спать, например, одного крестьянина-середняка в течение одной ночи вызвали по очереди из одного штаба в другой несколько десятков раз.

Несмотря на проведение такого "нажима" на держателя хлеба, все же хлеб поступал слабо. Тогда главным штабом была дана директива о производстве массовых обысков с выгребанием хлеба, в результате чего был выгребен хлеб середняцких и бедняцких хозяйств.

Ко времени введения "военного положения" по распоряжению райкома в Топтушку была переброшена "особая ударная бригада" из 20 чел. коммунаров коммуны "Большевик", бывшей главной силой штабов.

Из главного штаба окружные уполномоченные давали следующие распоряжения: "Штабу 5-го района. Тем гражданам, которые отказываются выполнять (читай: сдавать хлеб), оказывать личную помощь: открыть амбар, нагрести мешки и отправлять мешки на [заготовительный] пункт без разговоров. Асеев, Сухих"»129.

Борьба с перегибами фактически началась только после того, как судьба кампании была предопределена. До этого все ограничивалось лишь предупреждением о недопустимости доведения обязательного плана до середняцкого двора. И лишь 5 ноября в решении Политбюро ЦК ВКП(б) было записано поручение секретарю ЦК Л. М. Кагановичу и председателю СНК РСФСР С. И. Сырцову «по вопросу о перегибах местных организаций при хлебозаготовках составить проекты писем отдельным районам по отдельным конкретным случаям»130.

Нам не известно, было ли направлено подобное письмо в адрес Сибкрайкома. Но касающееся перегибов циркулярное письмо от имени последнего было отправлено в адрес окружкомов Сибирского края лишь 8 декабря131. В нем указывалось, что партийные организации в ходе кампании должны были, «проводя решительный и жесткий нажим на кулака, срывающего заготовки, одновременно <...> столь же решительно бороться с антисередняцкими перегибами и извращениями нашей линии, когда массовая работа и революционная законность заменяется по отношению к середняку административным командованием». Тем не менее «отдельные случаи» антисередняцких перегибов в практической деятельности местных органов власти зафиксированы. Далее в письме перечислялись «факты вопиющего нарушения элементарных основ революционной законности», которые были «недавно вскрыты Бийским окружко

мом», включая информацию о приведенных выше примерах действий штабов в Тогульском районе и уполномоченных по хлебозаготовкам в с. Ая Алтайского района.

В заключительной части циркулярного письма крайком предупредил, «что за невнимательное отношение к извращениям партийной линии в отношении середняка, нарушений революционной законности будут приниматься самые решительные меры воздействия», и обязал их «по каждому конкретному факту перегибов проводить немедленно соответствующие меры исправления».

Выколачиванию хлеба из деревни способствовали и экономические рычаги, как то: сельскохозяйственный налог, самообложение, иные платежи. 3 октября ЦК ВКП(б) потребовал от региональных парткомов «принять меры к усиленному сбору всех причитающихся платежей по единому с [ель ]х[оз [налогу, страхованию, ссудам и по выполнению контрольных цифр по распределению на селе займа индустриализации. В октябре — ноябре провести самообложение и собрать причитающиеся по самообложению суммы»132.

Как указывалось выше, законодательно установленный максимальный лимит самообложения на 1929/30 г. устанавливался в размере 50 % оклада сельхозналога. В ряде округов данный лимит был превышен. В Ойротской автономной области, Хакасском, Канском, Барнаульском и Каменском округах он составлял соответственно 85, 62, 61, 53 и 51 % от суммы налога133.

Летом 1929 г. в Сибири началась кампания по выявлению хозяйств, которые относятся к категории кулацких, для последующего обложения «наиболее богатых» из них в индивидуальном порядке (см. выше). «Ориентировочный контингент» хозяйств, облагаемых в индивидуальном порядке, в Сибирском крае должен был составить 3,5 % от общего числа крестьянских дворов, а всех «явно кулацких» дворов — 4 %134. К началу октября финансовые органы края обнаружили 61,9 тыс. хозяйств, отнесенных к кулацким (4 % от общего числа хозяйств), 43,6 тыс. (2,8 %) из них обложили индивидуально. Подобные результаты учета не удовлетворяли ни краевое, ни центральное руководство. По мнению ревизовавшего Сибкрайфин-управление старшего инспектора Наркомата финансов РСФСР М. В. Яковлева, число хозяйств, облагаемых в индивидуальном порядке в крае, можно было довести до 50 тыс. При этом он считал, что в Сибири насчитывается до 150 тыс. кулацких хозяйств135.

Поиск кулаков продолжился. К 15 декабря в крае обнаружили 68,1 тыс. кулацких хозяйств (4,4 %), провели индивидуальное обложение 51,5 тыс. из них (3,3 %)136. Налог на одно индивидуально облагаемое хозяйство в 1929/30 г. (в территориальных рамках будущего Западно-Сибирского края) составил 239,5 руб., а на одно трудовое

хозяйство — 16,4 руб. На 1 февраля 1930 г. кулаки уплатили 41 % собранной в Сибирском крае суммы сельскохозяйственного налога137.

13 сентября ЦК ВКП(б) предложило местным органам власти «развернуть кампанию по досрочной уплате с[елъ]х[оз[налога»138. Реагируя на указание Центра, бюро Сибкрайкома в своей директиве 22 сентября предложило местным партийным и советским органам добиваться того, чтобы сельский сход, принимающий поселенный план, одновременно выносил постановление, «обязывающее кулацкие хозяйства досрочно, немедленно, не позднее первых: чисел октября, уплатить полностью все налоги, сборы (сельхозналог, страхплатежи, самообложение 50 процентов, военный налог, налог [на]лишенцев взамен сельисполнителей, все недоимки [по]разным платежам). [В] случае неуплаты применять репрессии за неисполнение решений сходов». На этих же собраниях надлежало выносить решения о досрочной уплате всех налогов и сборов остальными хозяйствами «[в[ порядке самообязательств, увязывая эту работу [с] необходимостью финансирования дела индустриализации, размещения третьего займа»139.

3 октября в округа был направлен циркуляр краевого суда и край-прокуратуры, в котором указывалось, что «неисполнение кулацкими хозяйствами постановлений общих собраний о досрочном внесении ими всех налогов и сборов служит основанием для применения к данной категории плательщиков тех же мер, каким они подвергались бы при уклонении от внесения налогов и сборов в сроки, установленные законом, т. е. принудительного взыскания и ответственности по 60 и 61, § 1, ст. УК». В то же время «невыполнение постановлений общих собраний о досрочном внесении налогов и сборов остальными плательщиками в порядке самообязателъства не должно служить основанием для применения принудительного взыскания и др[угих[ репрессивных мер. В случае отказа от выполнения постановлений общих собраний этой категорией плательщиков к ним могут быть применены только меры общественного воздействия»140.

16 октября президиум Сибкрайисполкома отдал распоряжение «о досрочном взыскании ссуд, выданных с[ельско[хозяйственной] кредитной кооперацией лицам, лишенным избирательных прав, кулакам, лжекооперативам, а также и ссуд, используемых не по назначению». Согласно требованиям крайсуда и крайпрокуратуры дела о досрочном взыскании ссуд надлежало рассматривать в трехдневный срок141.

4. Досрочное завершение кампании

Основной целью хлебозаготовительной кампании было ее завершение в предельно сжатые сроки. Для этого надлежало преодолеть

психологию самотека и форсировать заготовки уже в I квартале. Однако собранные основными заготорганизациями в конце лета — начале осени в Сибири объемы зерна не обеспечивали достижение поставленной цели. Выполнение регионального годового плана централизованных заготовок к концу сентября составляло 9,2 %. Ситуацию коренным образом должно было исправить полномасштабное включение механизма урало-сибирского метода и усиление репрессий в отношении саботажников хлебосдачи, острие которых должно было быть направлено на зажиточные слои деревни.

План централизованных заготовок для Сибирского края на октябрь был принят в размере 30 млн пудов. Колхозы Сибири должны были в течение месяца завершить выполнение годового задания по хлебосдаче. При этом колхозы юго-западных округов должны были рассчитаться с государством до 15 октября, а северо-восточных округов — до 1 ноября. На хозяйства, отнесенные к категории зажиточно-кулацких, удельный вес которых следовало довести до 7-9 % от общего числа крестьянских дворов, развёрстывалась половина регионального месячного задания — 15 млн пудов. Собрать твердые задания надлежало до 15 октября142. Утвердив региональное плановое заготовительное задание на октябрь, крайком потребовал выполнить его «полностью и безоговорочно». «Бездеятельности и разгильдяйству должен быть положен конец»143.

В октябре темпы хлебосдачи стали нарастать. За первую пятидневку месяца в крае заготовили 1729 тыс. пудов (140 % от предыдущей), за вторую — 2877 тыс. пудов (166 %), за третью — 3580 тыс. пудов (124 %)144. Однако выйти на плановые объемы сбора хлеба в течение первой половины октября не удалось. Месячное задание на 15 октября было выполнено на 27 %.

Руководство Сибирского края контролировало положение на хлебном фронте и постоянно подстегивало темпы заготовок. 8 октября бюро крайкома заявило, что «первая пятидневка октября не дала необходимого перелома». 11 октября президиум Сибкрайисполко-ма поставил на вид Славгородскому, Барнаульскому, Рубцовскому, Ачинскому и Минусинскому окрисполкомам за «слабое развертывание кампании». 12 октября бюро Сибкрайкома, рассмотрев вопрос «Об итогах 2-й пятидневки октября» объявило выговоры бюро Каменскому, Минусинскому, Рубцовскому и Славгородскому окружко-мам и поставило на вид Иркутскому окружкому ВКП(б)145.

На заседании бюро Сибкрайкома 16 октября 1929 г. результаты хлебозаготовок были признаны «совершенно неудовлетворительными». Ни в одном округе края не удалось добиться завершения сдачи твердых заданий. Не выполнялись договоры о поставках законтрактованного зерна. Сбор гарнца составил менее трети от плана на

октябрь. От колхозов поступило всего лишь 16 % от запланированного на месяц объема хлебосдачи. Виновными были названы окружные парткомы и окрисполкомы, которые «не организовали работу, обеспечивающую выполнение октябрьского задания, [и] продолжают свою неорганизованность, неповоротливость, пассивность прикрывать объективными условиями, ссылаясь [на] плохую погоду». В связи с этим бюро крайкома предупредило секретарей окружкомов и председателей окрисполкомов Барнаульского, Славгородского, Каменского, Рубцовского, Минусинского и Канского округов, «что [в] случае, если [в] четвертую пятидневку ими не будет достигнуто резкое увеличение поступления хлеба, они будут привлечены [к] партийной ответственности». Руководители остальных округов предупреждались, «что они также будут привлечены [к[ партийной ответственности при рассмотрении четвертой пятидневки [в] случае, если результаты следующей пятидневки не будут доведены [до] таких размеров, которые бы обеспечивали выполнение полностью октябрьского плана». Кузнецкий и Бийский окружкомы получали выговор «[за] снижение результатов хлебозаготовок [в] третью пятидневку, что явилось вследствие благодушия результатами первых двух пятидневок».

Советская Сибирь. 1929. 10 окт.

В направленной после заседания бюро крайкома в адрес секретарей окружкомов директиве, наряду с установками об ускорении сбора кулацкого, колхозного и законтрактованного зерна, особо подчеркивалась необходимость проведения массовой работы со средним и бедным крестьянством. Предлагалось «провести широкие собра

ния [под] лозунгом "Эту пятидневку каждый середняцкий, бедняцкий двор должен быть сдатчиком хлеба [в] счет самообязательств", организовать давление [на] крестьян-бедняков, середняков, [не] продавших весь причитающийся [с] них хлеб государству, на отдельных крестьян». Кроме директивы на места командировались ответственные краевые работники. Р. И. Эйхе отправился в Омский, председатель СибКК-РКИ Ф. Ф. Ляксуткин — в Кузнецкий, его заместитель А. И. Бочков — в Красноярский и Канский округа146.

Во второй половине октября рост объемов заготовок в регионе продолжился. Четвертая пятидневка дала 5331 тыс. пудов (+49 %), пятая — 6286 тыс. пудов (+18 %), шестая — 6945 тыс. пудов (+10,5 %)147. В целом за месяц в Сибири в централизованном порядке, по данным Наркомторга СССР, было заготовлено 27 141 тыс. пудов зерна. Этот показатель на 12 % превосходил предыдущий максимум для данного месяца, который был достигнут в октябре гораздо более урожайного 1928 г. (см.: Приложение, табл. V). По оперативным сведениям Сибкрайторготдела, к 1 ноября выполнение годового плана по краю в целом составило 50,4 %, по юго-западным округам — 57,5 % (табл. 4.3). Фактические объемы хлебосдачи были еще больше, так как в 1929/30 г. в зачет выполнения государственного плана шел лишь тот хлеб, который кооперативные заготовители сдавали «Со-юзхлебу». Соответственно находящееся на глубинных ссыпных пунктах зерно формально заготовленным не считалось.

Таблица 43

Ход плановых заготовок хлебопродуктов в 1929/30 г. в Сибирском крае

(по округам)

Округ / регион
На 1.11. 1929 г.
На 1.01. 1930 г.

централизованные заготовки
гарнцевый сбор
централизованные заготовки
в том числе контрактация

I. Заготовки хлебопродуктов (тыс. пудов)

Омский
2958
733
4082
1958

Славгородский
1550
412
2896
1738

Барабинский
721
449
859
359

Новосибирский
2260
491
3166
1374

Каменский
1100
379
1840
976

Барнаульский
2315
481
4065
1179

Бийский
2571
446
5295
2574

Рубцовский
1749
417
3734
2013

Юго-запад края
15 224
3807
25 939
12 171

Томский
3063
385
4995
2173

Окончание табл. 4.3

Округ / регион
На 1.11. 1929 г.
На 1.01. 1930 г.

централизованные заготовки
гарнцевый сбор
централизованные заготовки
в том числе контрактация

Кузнецкий
1803
202
3536
1748

Ачинский
3102
256
5897
3648

Красноярский
1489
211
4113
2541

Минусинский
724
159
2676
1013

Канский
1853
335
9106
6129

Иркутский
3055
329
6140
3374

Северо-восток края
16 959
1877
36 847
20 810

Сибирский край
32 183
5684
62 786
32 980

II. Выполнение годового плана (%)

Омский
79,8
56,3
110,3
75,2

Славгородский
51,6
54,9
96,5
64,3

Барабинский
144,0
64,1
171,6
105,6

Новосибирский
85,2
42,6
119,4
65,4

Каменский
47,1
56,5
78,9
65,4

Барнаульский
51,4
41,8
90,3
45,3

Бийский
51,3
44,6
105,8
98,9

Рубцовский
36,8
55,3
78,6
74,5

Юго-запад края
57,5
50,9
98,1
71,0

Томский
63,7
55,0
104,0
88,3

Кузнецкий
51,4
44,9
101,0
80,5

Ачинский
50,8
51,1
96,6
123,6

Красноярский
40,7
60,1
112,6
125,7

Минусинский
20,5
41,8
76,0
101,2

Канский
40,9
51,5
101,1
194,4

Иркутский
49,2
41,2
99,0
119,5

Северо-восток края
45,4
49,0
98,8
123,2

Сибирский край
50,4
50,3
98,5
96,9

Источники: ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3511. Л. 34; Оп. 2. Д. 432. Л. 23, 24; Жизнь Сибири. 1929. № 11-12. С. 26.

Примечания: 1) В таблице приведены оперативные данные Сибкрайторготдела. 2) Ржаная и пшеничная мука учтены в чистом виде.

Несмотря на беспрецедентно высокие объемы заготовок, месячное задание осталось недовыполненным на 8 %. Это вызвало недовольство бюро Сибкрайкома, рассмотревшего 1 ноября вопрос «О вы

полнении октябрьского хлебозаготовительного плана»148. В качестве отрицательных результатов месяца на заседании бюро были названы: отставание в выполнении заготовительных планов Минусинского, Рубцовского, Славгородского и Каменского округов; «относительно крупный недобор хлеба по кулацко-зажиточному сектору»; «значительное невыполнение плана заготовок по колхозам»; «слабое выполнение договоров по контрактации»; «крайне недостаточное поступление гарнцевого сбора».

План сбора гарнца за октябрь был выполнен на 65 %. Выполнение контрактационных договоров на поставку хлеба на 1 ноября составляло 54 %. Колхозы сдали за октябрь 2,8 млн пудов зерна (46,7 % месячного плана). Недобор по «твердым заданиям» определялся в 30-35 %. Минусинский округ выполнил годовой план централизованных хлебозаготовок на 20,5 %, Рубцовский округ — на 36,8, Каменский округ — на 47,1 %, Славгородский округ — на 51,6 %. В Славгород-ском округе были самые низкие в Сибири показатели выполнения твердых заданий (28 % на 20 октября)149.

Указание крайкома на отрицательные моменты в хлебозакупках в крае в значительной степени были связаны с тем, что Центр, «исходя из фактического хода хлебозаготовок», перенес завершение кампании на более ранние сроки. Централизованные заготовки за октябрь в целом по стране достигли рекордного уровня в 291,3 млн пудов. В связи с этим 26 октября Политбюро ЦК ВКП(б) обязало парторганизации Украины, ЦЧО, Средне- и Нижне-Волжского краев, Крыма, Татарской и Башкирской АССР, Урала, Закавказья и Средней Азии «закончить выполнение годового плана хлебозаготовок к 1 декабря». 29 октября директиву о форсировании заготовок получили Северо-Кавказский, Казахстанский и Сибирский крайкомы. На Северном Кавказе план по сбору продовольственных культур надлежало выполнить не позднее 1 декабря, а по всем зерновым — не позднее 1 января. Конечный срок выполнения годового задания для Казахстана и Сибири был установлен на 1 января 1930 г.150 Как указывалось выше, ранее было принято решение завершить кампанию в южных регионах до января, в остальных регионах — до февраля.

В решении Политбюро от 5 ноября разъяснялось, что «выполнение в срок хлебозаготовительного плана не включает в себя гарнцевого сбора», который должен был осуществляться в течение всего заготовительного года. После выполнения годового плана централизованной хлебосдачи заготовки предлагалось продолжать «в порядке самотека». Региональные парткомы предупреждались «о недопущении ликвидационных настроений и самоуспокоения в связи с успешным ходом хлебозаготовок в ряде районов и о необходимости добиться выполнения плана хлебозаготовок в установленные ЦК сроки»151.

Руководство Сибирского края решило завершить кампанию в еще более сжатые сроки, нежели этого требовало Политбюро. Очередной пленум Сибкрайкома 1 ноября принял постановление о выполнении годового плана централизованных хлебозаготовок «не позднее 15 декабря». При этом абсолютно большую часть объема зерна, оставшегося до его выполнения, — 29,4 млн пудов — планировалось собрать в ноябре152. В утвержденном в тот же день постановлении бюро крайкома указывалось на необходимость «в кратчайшие сроки» добиться выполнения твердых заданий и обеспечить «немедленную» сдачу колхозами «товарных излишков». Однако главным резервом, который должен был обеспечить завершение кампании к указанному сроку, в постановлении было названо выполнение «обязательств (контрактация) и самообязательств, принятых бедняцко-середняцкой частью крестьянства. Правильная организация работы комиссий содействия в этом направлении, создание местного деревенского актива из числа бедняков и середняков, полностью выполнивших свои контрактационные договора и самообязательства, общественная проверка выполнения договоров и самообязательств должны приковать исключительное внимание партийных и советских организаций на селе»153.

Несмотря на призывы крайкома сохранить «достигнутый в конце октября напряженный темп хлебозаготовок», объемы хлебосдачи в ноябре стали уменьшаться. За первую пятидневку собрали 6008 тыс. пудов (86,5 % от предыдущей), за вторую — 4185 тыс. пудов (70 %), за третью — 3084 тыс. пудов (74 %). К 15 ноября месячное задание по централизованным заготовкам было выполнено на 43 %, по сдаче законтрактованного зерна — на 47, сбору гарнца — на 24 %154.

16 ноября в округа по проводу ГПУ направлена директива крайкома и крайисполкома, в которой указывалось, что «третья пятидневка ноября дает провал [в] темпе хлебозаготовок, [в] большинстве округов [в] первую половину ноября не обеспечено выполнение месячного плана. Особенно преступно снижают [в] течение трех последних пятидневок округа, не выполнившие своего годового плана, что показывает — [в] этих округах успокоились достигнутыми результатами [и] считают, [чтоJ дальше работа пойдет самотеком. Такому разгильдяйству должен быть положен конец». В связи с этим окруж-комы и окрисполкомы обязывались: а) «добиться восстановления темпа, обеспечивающего выполнение полностью ноябрьского плана»; б) «ни на один день не прекращать нажим на кулака, в большинстве районов не выполнившего твердого задания»; в) в округах, выполнивших годовое задание, «не устанавливая новых планов», проверить, разверстаны ли твердые задания на все кулацкие и зажиточные хозяйства, «не допуская ни одного случая, чтобы кулак ускользнул от

обязательного задания»; г) «на деле проверить выполнение договоров контрактации, обязав контрактанта немедленно выполнить заключенный договор»155.

17 ноября Президиум Сибкрайисполкома в связи с невыполнением месячного задания по сбору гарнца обязал сибконтору «Союзхлеба» «немедленно» взыскать с владельцев мельниц всю задолженность по нему за предыдущие годы. Окрисполкомы должны были «через райисполкомы и сельсоветы проверить выполнение обязательств по гарнцевому сбору, применяя все меры воздействия на уклоняющихся владельцев мельпредприятий». Кроме того, крайторготделу предлагалось лишить округа, слабо выполняющие план хлебозаготовок и гарнцевого сбора, «права использования 10 процентов] отчислений от гарнцевого сбора на местные нужды до выполнения календарного плана»156.

Несмотря на грозные окрики и усиление репрессий (в ноябре общее число осужденных в связи с хлебозаготовками увеличилось по сравнению с октябрем почти на треть157), объемы поступления зерна в счет централизованной хлебосдачи во второй половине ноября продолжали снижаться. Четвертая пятидневка дала 2756 тыс. пудов (-11 %), пятая — 2341 тыс. пудов (-15 %), шестая — 1898 тыс. пудов (-19 %)158.

В целом за месяц в Сибири в централизованном порядке, по данным Наркомторга СССР, было заготовлено 19 219 тыс. пудов зерна. Этот показатель на 31 % превосходил предыдущий максимум для данного месяца (см.: Приложение, табл. V). При этом завышенное месячное задание, по оперативным данным крайторготдела, было выполнено лишь на 69 %. Невыполнение плана объяснялось тем, что большую часть хлеба из деревни уже «выкачали», а бездорожье препятствовало подвозу уже заготовленного зерна на базовые ссыпные пункты. План по более урожайным северо-восточным округам, в которых санный путь установился раньше, был выполнен на 77,5 %, а по юго-западным — только на 53 %. Выполнение ноябрьского плана по сбору гарнца составляло в целом по краю 49 %, по юго-западным округам — 41 %159.

Несмотря на исчерпание ресурсов, давление на местных функционеров, а соответственно и нажим на деревню не ослабевали. 27 ноября Сибкрайком обязал парткомы округов, не выполнивших годовое заготовительное задание: а) «не допускать демобилизацию работников, командированных на хлебозаготовки, перебросить их в отставшие районы для развертывания широчайшей массовой работы»; б) «решительно усилить судебные репрессии по отношению [к] кулаку, исходя из того, что не сдавшие до сих пор хлеба кулаки являются самыми злостными»; в) «закончить не позднее 5 декабря проверку выполнения договоров контрактации [и] продажи хлеба колхозами»;

г) «обеспечить полное поступление гарнцевого сбора, организовав с привлечением батраков проверку всех мельниц, предав суду злостных несдатчиков гарнца, также укрывателей действительной производительности мельниц»160.

8 декабря Сибкрайком, осудив в своем циркулярном письме антисередняцкие перегибы» в Бийском округе (см. выше), одновременно потребовал от окружкомов «максимально усилить массовую работу среди бедняцко-середняцких масс за немедленное выполнение ими 100 % самообязательств и по контрактации». Они также обязывались, «не ослабляя общественного и репрессивного нажима на кулака», добиться «(независимо от 100% выполнения плана селом или районом) полного выполнения твердых обязательств кулаками и зажиточными »161.

В начале декабря темпы заготовок в Сибири за счет вывоза хлеба из глубинных пунктов увеличились. Первая пятидневка декабря принесла 3002 тыс. пудов, или в 1,6 раза больше, чем завершающая пятидневка ноября. На территории региона установился стабильный санный путь. В отстающих округах была введена обязательная трудгужповинность. В Бийском округе это привело к 13-кратному приросту объемов хлебосдачи. За вторую пятидневку месяца в счет централизованных заготовок поступило 2479 тыс. пудов, что также существенно превышало показатели последних пяти дней ноября162.

К середине декабря годовой план централизованных заготовок в регионе был практически выполнен. По оперативным данным, на 15 декабря его выполнение составляло 94,6 %, а с учетом зерна, находящегося на глубинных пунктах, — 101,1 %163. После этого в соответствии с указаниями Политбюро от 5 ноября (см. выше) централизованные заготовки в большинстве округов края перешли в режим так называемого самотека. Тем не менее до конца года в Сибири шла «зачистка» невыполненных обязательств по отдельным округам и районам, твердым заданиям, контрактации, колхозам. Особое внимание руководство края уделяло вывозу зерна из глубинки. 17 декабря президиум крайисполкома обязал окрисполкомы привлекать к судебной ответственности виновных в его задержке164. Продолжался нажим на мельпредприятия по линии гарнцевого сбора.

По оперативным данным на 31 декабря 1929 г., на территории Сибирского края без учета гарнцевого сбора заготовили 62,8 млн пудов хлеба, что составляло 98,5 % годового задания. План по сдаче законтрактованного зерна был выполнен на 97 %, по сбору гарнца — на 50,3, по твердым заданиям — на 84 %165. Кулацкие и зажиточные хозяйства на 20 января 1930 г. сдали в счет выполнения «твердых заданий» 16 843 тыс. пудов (26,5 % от общего объема централизованной заготовки) (см. табл. 4.2).

В январе 1930 г. в СССР началась кампания, многократно более значимая для правящего режима, — массовая коллективизация. Централизованные хлебозаготовки свелись к минимуму. В январе — марте в Сибирском крае они составили 1700 тыс. пудов (2,6 % от годового итога), в апреле — июне — 297 тыс. пудов (0,5 %). В начале года в счет заготовок в основном шел хлеб, который продолжал вывозиться из глубинки, весной и в начале лета заготорганизаций приобретали оставшиеся в колхозах и у единоличников весьма незначительные товарные запасы. В счет сбора гарнца за вторую половину заготовительного года в регионе поступило 4527 тыс. пудов (44,5 % годового итога) (см. табл. 4.1).

В итоге с июля 1929 г. по июнь 1930 г. включительно в Сибирском крае, по сведениям Наркомторга СССР, в централизованном порядке было заготовлено 64 280 тыс. пудов хлебопродуктов (в 1,6 раза меньше, чем в 1928/29 г.). Выполнение годового плана составило 100,9 %. По контрактационным договорам от объединенных в простейшие производственные кооперативы единоличных хозяйств поступило 33 993 тыс. пудов (53 % централизованных заготовок). Хлебосдача колхозов составила 9436 тыс. пудов (14,7%), совхозов — 238 тыс. пудов (0,4 %). Удельный вес кооперативных заготорганизаций в заготовках зерна вырос с 86,5 % в 1928/29 г. до 95 % в 1929/30 г. При этом доля Сибкрайсоюза сократилась с 50,6 до 29 %, а Сибполевод-союза — выросла с 36 до 66 %. Удельный вес юго-западных округов в централизованных заготовках за I и II кварталы составил 41 % (в 1928/29 г. по данным на конец года 67 %). Гарнца по краю за год собрали 10 184 тыс. пудов (90,1 % годового плана) (см.: Приложение, табл. VII; табл. 4.3).

В целом по СССР объем государственных плановых заготовок зерновых культур в 1929/30 г. составил 981,8 млн пудов, в том числе централизованные хлебозаготовки, включая осуществляемые по плану Наркомторга СССР отчисления в децентрализованные фонды, — 841,3 млн пудов (без отчислений — 804 млн), гарнцевый сбор — 140,4 млн пудов. От совхозов поступило 23,9 млн пудов (2,8 % общего объема централизованных заготовок), от колхозов — 92,2 млн пудов (11,0%), по контрактационным договорам от объединенных в простейшие производственные кооперативы единоличных хозяйств — 180,9 млн пудов (21,5%).

Годовой план централизованных хлебозаготовок был перевыполнен на 9,2 %. Перевыполнение было достигнуто за счет высоких результатов Украины (118,7 % годового плана), ЦЧО (ПО %) и Урала (ИЗ %). Доля Сибири в централизованных заготовках составила 7,6 % (снижение по сравнению с предыдущим годом на 12,2 п. п.), Урала — 4,1 (-5,1 п. п.), Казахстана — 4,3 (-6,6 п. п.), Нижнего и Сред

него Поволжья — 12,2 (-7,9 п. п.), ЦЧО — 11,6 (+5,7 п. п.), Северного Кавказа — 11,1 (+1,5 п. п.), Украины — 33,1 % (+16,7 п. п.). Удельный вес восточных регионов (Урала, Сибири и Казахстана) снизился с 40 до 16 %, юго-западных — вырос (в основном за счет Украины) с 32 до 56 %166. Осенью 1929 г. фактически возобновился экспорт хлебопродуктов, который в два предыдущих года был сведен к минимуму. За 1929/30 г. из СССР было вывезено 81 429 тыс. пудов зерновых и зернобобовых, что превышало показатели 1927/28 и 1928/29 г. соответственно в 2,5 и 16,7 раз, но почти в 2 раза уступало показателям 1926/27 г. (см.: Приложение, табл. X).

Осуществленный осенью 1929 г. широкомасштабный политический, административный и экономический нажим на деревню позволил государству форсировать хлебозаготовки и добиться не только выполнения годового плана в беспрецедентно короткие сроки, но и его перевыполнения. Несмотря на некоторое снижение валового сбора зерновых, плановые заготовки хлеба, включая гарнцевый сбор, в СССР в 1929/30 г. выросли по сравнению с 1928/29 г. почти в 1,7 раза. Данный прирост был достигнут за счет существенного увеличения доли отчуждаемого у производителей хлеба167. При этом изымался не только товарный хлеб, но и часть необходимого продукта. Развязанные в ходе кампании репрессии против зажиточного крестьянства стали своеобразным прологом раскулачивания. Достижение большевистским режимом в ходе кампании поставленных перед ее началом целей создало у Сталина и его окружения, а также региональной партийной элиты уверенность в возможности успешного решения задач форсированной коллективизации.

Примечания

1 Как ломали нэп: Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б). 1928-1929 гг. М., 2000. Т. 4: Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 16-23 апреля 1929 г. С. 672-673. При правке стенограммы своей речи Сталин уточнил: «Остальные 150млн пудов приходится брать в порядке организованного давления на кулацкие и зажиточные слои деревни». В правленый вариант текста он также включил следующий призыв: «Нужно, прежде всего, ликвидировать психологию самотека как вредную и опасную вещь. Нужно организовать хлебозаготовки. Нужно мобилизовать бедняцко-середняцкие массы против кулачества и организовать их общественную поддержку мероприятиям советской власти по усилению хлебозаготовок» // Там же. С. 491.

2 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 344. Л. 203.

3 Там же. Д. 374. Л. 101.

4 Там же. Ф. Р-47. On. 1. Д. 697. Л. 111; Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 101; Оп. 4. Д. 37. Л. 57; Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 665; Советская Сибирь. 1929. 20 авг.

5 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 59.

6 В соответствии с окончательным вариантом годового плана (см. ниже) от совхозов предполагалось получить 30 млн пудов зерна (3,5 %), от колхозов — 100 млн (11,8 %), по контрактационным договорам с объединенными в простейшие производственные объединения единоличными хозяйствами — 190 млн (22,4 %), по гарнцевому сбору — 113 млн пудов (13,3%). В 1928/29 г. цифры по сдаче зерна были соответственно 5,1 млн, 25,4 млн, 8,8 млн и 87,9 млн пудов, что составляло 0,9, 4,3, 1,5 и 14,8 % от общего объема плановых заготовок // Ежегодник хлебооборота. № 4-5: За 1929/30 и 1930/31 гг. М., 1932. Ч. 1. С. 25; № 3: За 1928/1929 г. М., 1931. С. 15.

7 СЗ СССР. 1929. № 47. Ст. 411; СУ РСФСР. 1929. № 55. Ст. 544.

8 Экономическое обозрение. 1930. № 1. С. 111; Социалистическое строительство СССР: Стат. ежегодник. М., 1935. С. 332; Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму (Социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической реконструкции народного хозяйства. 1926-1937 гг.). Новосибирск, 1973. С. 177.

9 КПСС в резолюциях... Т. 4. С. 301.

10 Хлебоцентр. 1929. № 20. С. 12; Информационный бюллетень «Со-юзхлеба». 1929. № 107. С. 3.

11 Хлебоцентр. 1929. № 18. С. 3, 4.

12 Правда. 1929. № 18. С. 3, 4.

13 СЗ СССР. 1929. № 44. Ст. 385.

14 Там же. № 12. Ст. 102; СУ РСФСР. 1929. № 29. Ст. 302.

15 СЗ СССР. 1929. № 28. Ст. 252.

16 В Сибирском крае общая сумма платежей по сельхозналогу в 1929/30 г. снизилась по сравнению с предыдущим годом на четверть и составила 26,2 млн руб. // ГАНО. Ф. Р-6. On. 1. Д. 1517. Л. 63.

17 СУ РСФСР. 1929. № 68. Ст. 665.

18 ГАНО. Ф. Р-6. Оп. 1.Д. 1517. Л. 2, 64.

19 Там же. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 103 об.

20 Советская Сибирь. 1929. 20 авг.

21 Экономическое обозрение. 1930. № 1. С. 28.

22 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 678, 659, 694; Ежегодник хлебооборота. № 4-5. Ч. 1. С. 25; Приложение, табл. IX.

23 Экономическое обозрение. 1930. № 1. С. 29.

24 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 659.

25 Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму. С. 458.

26 ГАНО. Ф. Р-47. On. 1. Д. 613. Л. 96; Д. 697. Л. 121; Приложение, табл. II.

27 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 7. Д. 450. Л. 56.

28 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 37. Л. 106. 8 сентября бюро крайкома «признало возможным» установить региональный план хлебозаготовок в размере 62 900 тыс. пудов // Там же. Л. 104.

29 Там же. Ф. Р-47. On. 1. Д. 697. Л. 121-123 об.

30 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 697.

31 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 37. Л. 111.

32 Там же. On. 1. Д. 3560. Л. 43.

33 Там же. Оп. 4. Д. 38. Л. 363.

34 В отличие от предыдущих лет в региональные и общегосударственный годовой план централизованных хлебозаготовок на 1929/30 г. задание по закупке маслосемян не включалось.

35 ГАНО. Протоколы заседания президиума Сибкрайисполкома. 1928. Протокол № 1-178.

36 Бюллетень новосибирской товарной биржи. 1929. 10 окт.

37 Жизнь Сибири. 1929. № 11-12. С. 25; ГАНО. Ф. Р-294. On. 1. Д. 507. Л. 20.

38 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 658.

39 27 февраля 1929 г. Крылов в своем выступлении на IV Сибирской краевой партийной конференции предложил в качестве нового метода хлебозаготовок так называемую демократическую разверстку. См. выше.

40 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 351. Л. 158, 173, 203-204, 240.

41 Там же. Ф. Р-47. On. 1. Д. 697. Л. 111.

42 Там же. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 59-60. 43Там же. Оп. 4. Д. 37. Л. 56.

44 Там же. Оп. 2. Д. 374. Л. 92.

45 Там же. Оп.4.Д. 37. Л. 71.

46 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 666.

47 Там же. С. 695.

48 Там же. С. 808.

49 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 39.

50 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 658.

51 СУ РСФСР. 1929. № 60. Ст. 589.

52 См.: Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 806.

53 Там же. С. 664-667.

54 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 432. Л. 181.

55 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 679.

56 Там же. С. 680.

57 Там же. С. 680-681.

58 Там же. С. 691.

59 Там же. С. 679.

60 Там же. С. 686.

61 Там же. С. 691. 62Тамже. С. 711.

63 Там же. С. 693.

64 Там же. С. 697.

65 Заготовки, проведенные в июле в ходе кампании 1928/29 г., учитывались в рамках кампании 1929/30 г.

66 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 80.

67 Там же. On. 1. Д. 3508. Л. 3.

68 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 692.

69 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 37. Л. 96.

70 Там же. Оп. 2. Д. 374. Л. 68.

71 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 695.

72 Там же. С. 697.

73 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 77-78.

74 Там же. Л. 74.

75 Там же. On. 1. Д. 3560. Л. 43.

76 Там же. Ф. Р-1061. On. 1. Д. 8. Л. 97-98.

77 Там же. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 38. Л. 363.

78 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 693-694.

79 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 18-20.

80 Там же. Ф. Р-1228. Д. 846. Л. 32.

81 Там же. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 39. Л. 4-5.

82 См.: Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 744.

83 ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3509. Л. 149 об.

84 Там же. Оп. 2. Д. 374. Л. 60. 8о Там же. Л. 77.

86 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 695.

87 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 74.

88 Там же. On. 1. Д. 3560. Л. 44.

89 Советская Сибирь. 1929. 2 окт.

90 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 374. Л. 28.

91 Там же. On. 1. Д. 3566. Л. 363.

92 Там же. Д. 3509. Л. 74.

93 Там же. Л. 43, 27 об.

94 Там же. Л. 27 об.

95 Там же. Л. 41, 46; Оп. 2. Д. 39. Л. 35.

96 Там же. On. 1. Д. 3509. Л. 72; Д. 3566. Л. 363; Оп. 2. Д. 39. Л. 35.

97 Объем твердых заданий превышал краевой план их разверстки в Омском округе на 31 %, в Славгородском округе — на 38, в Бара-бинском округе — на 245, в Новосибирском округе — на 34, в Каменском округе — на 10, в Барнаульском округе — на 8, в Бийском округе — на 48, в Рубцовском округе — на 27, в Томском — на 25, в Кузнецком — на 27, в Ачинском — на 66, в Красноярском — на 136, в Минусинском — на 6, в Хакасском — на 40, в Канском — на 10, в Иркутском - на 31 % // Там же. On. 1. Д. 3566. Л. 363.

98 Там же.

"Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 744.

100 ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3509. Л. 28.

101 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 743.

102 Гущин Н. Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне (1926-1933 гг.). Новосибирск, 1971. С. 184.

103 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 746.

104 ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 10.

105 Там же. Л. 6 об.; Ф. П-2. On. 1. Д. 3509. Л. 212 об. 106Там же. Ф. Р-1061. On. 1. Д. 8. Л. 97.

107 Там же. Ф. П-2. On. 1. Д. 3560. Л. 94.

108 Там же. Л. 53.

109 Там же. Ф. Р-1063. On. 1. Д.4. Л. 101; Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 6 об.; Ф. П-2. On. 1. Д. 2571. Л. 252.

110 Там же. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 7 об.

111 Требование о расширении практики высылок «как средства борьбы со злостными спекулянтскими элементами» содержалось в директиве ЦК ВКП(б) «О мерах по усилению хлебозаготовок» от 20 сентября 1929 г. // Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 697.

112 ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3566. Л. 364 об.; Оп. 2. Д. 385. Л. 98.

113 Гущин Н. Я., Ильиных В. А. Классовая борьба в сибирской деревне (1920-е - середина 1930-х гг.). Новосибирск, 1987. С. 227. В Рубцовском округе по пятикратному обложению было раскулачено 2645 хозяйств, по судебным решениям — 185, по постановлению ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. — 2103; в Кузнецком округе — 1483, 197 и 569 хозяйств соответственно.

114 Ст. 17 общесоюзного Положения о взимании налогов и ст. 271 ГПК РСФСР содержали перечень видов имущества, которое не разрешалось отчуждать в счет погашения налоговых недоимок.

115 14 ноября 1929 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление об изменении ст. 17 Положения о взимании налогов, в соответствии с которым ряд пунктов перечня имущества, не подлежащего взысканию, не распространялся на кулацкие хозяйства. У подобных хозяйств в счет погашения недоимок с момента принятия данного законодательного акта разрешалось распродавать с торгов: а) «запас топлива и продуктов продовольствия, необходимый для членов семьи недоимщика и проживающих вместе с ним лиц, находящихся на его иждивении, на три месяца»; б) «продукты продовольствия для плательщиков единого сельскохозяйственного налога в количестве, необходимом до нового урожая»; в) «сельскохозяйственный живой и мертвый инвентарь в количестве на одно хозяйство: 1) одной сохи, 2) одного плуга, 3) одной бороны, 4) одной коровы, 5) одной лошади <...>; на корм скоту в количестве, потребном до сбора новых кормов»; г) «быков-производителей, если они обслуживают общественное стадо, и необходимое количество корма для каждой головы на срок, указанный в предыдущем пункте, а равно на молодняк рабочего скота в возрасте до 3 лет и телят до полутора лет в количестве не более одной головы на хозяйство»; д) «составляющие неотъемлемую принадлежность сельского хозяйства жилые и хозяйственные постройки»; е) «не снятый урожай»; ж) «семена в количестве, необходимом для посева на обрабатываемой недоимщиком земле в текущем сельскохозяйственном году, и в скотоводческих хозяйствах — на количество скота, необходимое для

сохранения хозяйства». Фактически в перечне имущества, которое не подлежало взысканию в счет недоимок у хозяйств, относимых к категории кулацких, оставалось только «необходимое для. недоимщика и лиц, состоящих на его иждивении, носильное зимнее и летнее платье, белье, обувь и другие необходимые предметы домашнего обихода» // СЗ СССР. 1929. № 71. Ст. 672.

116 Ст. 169 УК в части 1 предусматривала лишение свободы на срок до двух лет за «злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или иных личных выгод (мошенничество)», в части 2 — лишение свободы на срок до пяти лет с конфискацией всего или части имущества за «мошенничество, имевшее своим последствием причинение убытка государственному или общественному учреждению» // Уголовный кодекс РСФСР. М., 1929. С. 88.

117 ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 9-9 об. 118Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 714, 716, 702.

119 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 39. Л. 35; Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 10.

120 Ст. 131 УК РСФСР предусматривала лишение свободы на срок не менее 6 месяцев с конфискацией всего или части имущества за «неисполнение обязательств по договору, заключенному с государственным и общественным учреждением или предприятием, если при рассмотрении дела в порядке гражданского судопроизводства обнаружен злонамеренный характер неисполнения» // Уголовный кодекс РСФСР. С. 75.

121 Статья 112 УК РСФСР гласила: «[Ч. 1.]Злоупотребление властью, превышение или бездействие власти и халатное отношение к служебным обязанностям, если в результате их последовал развал руководимого должностным лицом центрального аппарата управления или таких же государственных аппаратов производства, торговли, кредита и транспорта, [влечет] лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже двух лет.

[Ч. 2.] Во всех остальных случаях злоупотребления властью или служебным положением, превышения власти или служебных полномочий, бездействия власти и халатного отношения к обязанностям, не подпадающих под признаки настоящей и предыдущих (109-111) статей, — принудительные работы на срок до одного месяца, или увольнение от должности, или лишение на срок до двух лет права занятия руководящей или ответственной должности, или возложение обязанности возместить причиненный вред, или общественное порицание» // СУ РСФСР. 1928. № 139. Ст. 907.

122 ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 10; Ф. Р-1061. On. 1. Д. 8. Л. 98.

123 Положением о едином сельскохозяйственном налоге на 1929/30 г. предусматривался более льготный порядок обложения коллективных хозяйств по сравнению с индивидуальными. Коммуны с облагаемым доходом на едока, не превышающим среднего по району, получали скидку в 60 % исчисленной налоговой суммы, сельхозартели — 40, товарищества по совместной обработке земли — 20 %. Колхозам с превышением среднего уровня облагаемый доход устанавливался путем вычитания из среднерайонного 30 % для коммун, 25 % — для артелей и 20 % — для тозов // СЗ СССР. 1929. № 12. Ст. 102.

124 ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 11-11 об.; Ф. П-2. Оп. 4. Д. 39. Л. 34.

125 См.: Коллективизация сибирской деревни. Январь — май 1930 г. Новосибирск, 2009. С. 406.

126 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 44 а. Л. 64; Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 12-12 об.

127 Там же. Ф. П-19. On. 1. Д. 310. Л. 179.

128 Там же. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 20 об.

129 Там же. Ф. П-19. On. 1. Д. 310. Л. 179; Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 20.

130 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 744.

131 ГАНО. Ф. П-19. On. 1. Д. 310. Л. 179.

132 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 713.

133 ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 14 об. В целом по краю по состоянию на 1 декабря 1929 г. самообложение было принято в размере 41,6 % оклада сельхозналога.

134 Там же. On. 1. Д. 940. Л. 38.

135 Политика раскрестьянивания в Сибири. Новосибирск, 2000. Вып. 1: Этапы и методы ликвидации крестьянского хозяйства. 1930-1940. С. 52.

136 Там же. С. 12. На этом выявление кулаков не завершилось. К 15 марта число выявленных и облагаемых в индивидуальном порядке кулацких хозяйств увеличилось до 75,4 тыс. (4,9 % от общего числа крестьянских дворов в крае) и 63,3 тыс. (4,1 %) соответственно.

137 Гущин Н. Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества... С. 151.

138 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 696.

139 ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3560. Л. 45.

140 Там же. Ф. Р-1027. Оп. 6. Д. 10. Л. 209-209 об.

141 Там же. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 44 а. Л. 63.

142 Там же. On. 1. Д. 3509. Л. 26; Советская Сибирь. 1929. 28 сент.

143 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 38. Л. 363.

144 Там же. Оп.1. Д. 3509. Л. 47.

145 Там же. Оп. 2. Д. 374. Л. 28; Оп. 2. Д. 374. Л. 28; Ф. Р-47. On. 1. Д. 787. Л. 47; Ф. П-2. Оп. 4. Д. 40. Л. 77.

146 Там же. Ф. П-2. Оп. 4. Д. 39. Л. 34-35, 30.

147 Там же. On. 1. Д. 3509. Л. 47.

148 Там же. Оп.4.Д. 40. Л. 190-192.

149 Там же. Л. 192; Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 97. Л. 6, 9; Герман Е. Н. Хлебозаготовки в Сибири накануне коллективизации (кампании 1928/29 и 1929/30 г.) // Налоги и заготовки в сибирской деревне (1890-1920-е гг.). Новосибирск, 2004. С. 228; (табл. 4.3).

ьо Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 737, 740; Приложение, табл. VI.

151 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 744. В том же решении Политбюро отменило постановление Средне-Волжского крайкома «о забронировании 600 тыс. ц пшеницы для семссуд» и отклонило его же предложение «о дополнительном отчислении из заготовок для бедноты, ограничившись отчислением установленных 10 % от гарнцевого сбора».

152 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 352 а. Л. 689; On. 1. Д. 3509. Л. 68.

153 Там же. Оп. 4. Д. 40. Л. 191.

154 Там же. Оп.1. Д. 3509. Л. 68. Протоколы заседаний президиума Сибкрайисполкома. 1929. Протокол № 10-258.

155 Там же. Д. 3560. Л. 93.

1й6Там же. Протоколы заседаний президиума Сибкрайисполкома. 1929. Протокол № 10-258.

157 Там же. Д. 2571. Л. 252.

158 Там же. Д. 3509. Л.68, 148.

159 Там же. Л. 148.

160 Там же. Оп. 2. Д. 374. Л. 2.

161 Там же. Ф. П-19. On. 1. Д. 310. Л. 180.

162 Там же. On. 1. Д. 3509. Л. 148.

163 Там же. Протоколы заседаний президиума Сибкрайисполкома. 1929. Протокол № 14-262.

164 Там же.

Табл. 4.3; ГАНО. Ф. П-2. On. 1. Д. 3566. Л. 363; Д. 3509. Л. 211 об. Ежегодник хлебооборота. № 4-5. Ч. 1. С. 17,90; Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929-1932 гг.). М., 1966. С. 70; Приложение, табл. VIII, IX.

Если в 1928/29 г. в рамках государственных плановых заготовок у них изымалось около 15 %, то в 1929/30 г. — около 23 % выращенного зерна // Ежегодник хлебооборота. № 4-5. Ч. 1. С. 25.