Валерий Каджая

ДИАКОН БЕССТЫЖИЙ

ИЛИ

КАК ДЕЛАЮТ АНТИСЕМИТОМ

К оглавлению

ПРЕДИСЛОВИЕ 

     Взявшись за труд подготовки к печати настоящей книги известного ещё с советских времен журналиста Валерия Каджая, я обнаружил различие не только наших мировоззрений, но и подходов к ряду событий новейшей как отечественной, так и всеобщей истории. Тем не менее, я искренне полагаю, что выход этой книги крайне необходим, учитывая не только опасность роста фашистских, а то и прямо нацистских тенденций в общественной жизни нынешней России, но и, как это на первый взгляд не покажется странным, с учетом реальных нужд Православной Церкви в нашей стране, учитывая, что к ней принадлежит большинство российских практикующих христиан, и к ней в первую очередь обращаются те, кто находится у нас в стране в состоянии духовного поиска.

     Но что при этом они обнаруживают? К глубокому сожалению, не то, что Церковь Христова призвана своим Основателем возвещать. По сути, они сталкиваются не столько с ней, сколько с некоей политической организацией, точнее с новоявленной идеологической инстанцией. В связи с этим следует привести наблюдение известного социолога религии Сергея Филатова, писавшего в 2002 г. о «нерелигиозном восприятии» христианства в современной России, когда те, кто, казалось бы, по самому своему положению обязаны его проповедовать, по большей части говорят «о необходимости быть верным национальным традициям, о непреходящей ценности национальной православной культуры, о патриотизме и единстве. За всей этой культурно-политической риторикой слова о вере, о спасении, о страдающем, любящем Боге, распятом и воскресшем теряются и не доходят до аудитории (тем более, что услышать их она неподготовлена)»*.

     Диакон Андрей Кураев на сегодняшний день наиболее активный, а в литературном отношении и наиболее плодовитый среди тех, кто позиционирует себя православным миссионером. Но находим ли мы в его выступлениях и сочинениях те самые евангельские слова  «о вере, о спасении, о страдающем, любящем Боге, распятом и воскресшем», о которых говорит Филатов? Увы, мы находим здесь совсем другое, о чем в своей книге пишет Каджая. Сменив в свое время отделение научного атеизма философского факультета МГУ на Московскую духовную семинарию, Кураев не преобразовал в себе внутреннего человека, оставшись, по сути, тем же пропагандистом советской школы, причем не только по стилю, но и по направленности, будучи озабоченным поиском и «разоблачением» всяческих врагов того, что теперь стало выступать для него в качестве единственной «истинной» идеологии, которую он желал бы сделать в нашей стране, по былому навыку, тоталитарной. Таким образом, его миссия стала контр-миссией, хотя точнее было бы сказать контрпродуктивной миссией, поскольку является лжествидетельством о Боге, Который, согласно новозаветному провозвестию, есть любовь (1 Ин 4:8). В этом отношении названием одного из разделов книги «Шулер от богословия» весьма показательно.

     То, что в развернутую полемику с Кураевым вступил именно Каджая для меня весьма симптоматично. Автор книги говорит о себе как об атеисте, при этом обнаруживая свои христианские, православные корни. И то, и другое прослеживается в его книге, при том, что я отнюдь не во всём согласен с ней, особенно с трактовкой суда Синедриона над Иисусом Христом. Но даже эта во многом спорная глава «На ком Кровь Его?» дает немало пищи для размышлений. Благо, что теперь тот, кто заинтересуется этой проблемой, имеет возможность прочитать на русском языке литературу, где представлены альтернативные мнения на сей счет авторитетных ученых, как еврейских, так и христианских**.

     Нынешние идеологи Московской Патриархии, пытаясь отстоять тезис о некоем «православном большинстве» современной России (хотя в качестве реальных богомольцев в храмах РПЦ и социологи религии, и органы внутренних дел, фиксирующие массовые скопления людей, обнаруживают порядка 1-1,5% россиян), оперируют такими понятиями как «православные по рождению» и «православные по культуре». Очевидно, что Каджая как раз и должен подпадать под эти категории. И именно к таким, как он, в первую очередь, должно быть обращено церковной слово. Поэтому то, что мизантроп, воспитанный в  духе лжи, весь пропитанный ложью, вместо любви к людям сеет ненависть к ним, выдаваемую им  за слово «православного миссионера», для меня,  посвятившего жизнь служению слову Божьему, есть очень тревожный знак.

Игумен Иннокентий (Павлов)

1. РАСКОЛОТОЕ СОЗНАНИЕ

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; Так и вы по наружности кажетесь людьми праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония. (Матфей; 23: 27-28).

В 1998 году диакон Андрей Кураев выпустил книгу, - не книгу даже, а брошюрку, - «Как делают антисемитом». Он уже тогда был профессором Свято-Тихоновского Богословского института, но книжонка оказалась столь безграмотна, факты приведенные в ней были столь откровенно высосаны то ли из пальца, то ли откуда-то еще, что на это обратили внимание все рецензенты. Будучи рядовым церковным служителем (диакон - первая, низшая ступень священства), Кураев, однако, находится на достаточно высокой ступени в ученом  мире Русской Православной Церкви.  Он в настоящее время - профессор богословия Московской Духовной академии, автор многих книг, среди которых есть и получившие благословение самого Патриарха Алексия II.  Человек идет в гору, но врать не прекращает, возможно, потому и идет в гору, - выпускает второе издание, расширенное и дополненное, своего, как он его изящно обозначил, «мифологического конструкта». Книга, действительно, стала «ширше» и толще, наверное, раза в два, но настолько же в ней прибавилось лжи и домыслов. И это при том, что все старое вранье полностью осталось на месте.

«У каждого народа вырабатывается свой национальный идеал. Этим может быть идеал благородного рыцаря, мудрого шута, трудолюбивого пахаря, удачливого купца… Идеал Израиля – это Пророк. Пророк обличает пороки и язычников и своего народа. Он бунтует ради поруганной или запыленно-подзабытой Правды. Секулярный вариант Пророка – «оппозиционный журналист». Православно-русский идеал был совершенно иным.  Это был идеал тихого праведника. Добрый человек Древней Руси – это молитвенник, человек, неслышно и нерекламно созидающий добро в себе и раздающий его окружающим. Не пожар, а свечка: огонек, тянущийся к небу и светящий окружающим», - так пишет диакон Андрей Кураев во 2-м издании, видимо, имея в виду себя под добрым человеком нынешней Руси. Однако перед нами предстает не молитвенник, созидающий добро в себе и раздающий его окружающим, но обличитель пороков исключительно избранного им для  своей мизантропии народа – евреев. В результате получился, самый что ни на есть настоящий «секулярный вариант Пророка». По иронии судьбы, диакон, развенчивая, на его взгляд, еврейский идеал, сам же этот «идеал» воплощает в себе в качестве  автора  собственной книги.

 За 8 лет, прошедшие со времени первого издания книги «Как делают антисемитом», д. Андрей стал весьма известной личностью. Он издает одну книгу за другой, печатает статьи в газетах и журналах, раздает интервью, выступает с лекциями, но больше всего предпочитает появляться на экране телевизора. Настолько, что даже готов поступиться принципами. Многие телезрители, наверное, запомнили участие Кураева в передаче Владимира Соловьева «К барьеру», в которой диакон выступил в роли секунданта летчика-космонавта Алексея Леонова в его теледуэли с патологическим антисемитом генералом Альбертом Макашовым. В беседе на радио «Радонеж» Кураев рассказал некоторые подробности той передачи. Оказывается, его немножко обманули. Телефонное приглашение звало его на роль «эксперта», что в формате данной передачи означает выдачу чисто формалистической оценки «стиля» поведения и аргументации поединщиков, не предполагая оценки самой их позиции. И только перед самым началом передачи Кураеву объявили, что он должен быть секундантом Леонова. Диакон не возмутился обманом, не повернулся и не ушел, нет, он с удовольствием принял предложенную роль. Передача посвящалась скандально нашумевшему «Письму пятисот», в котором наши воинствующие антисемиты, в том числе и генерал Макашов, подписавший его, требовали не много, не мало – запретить в России все еврейские общественные и религиозные организации.

Начало передачи изумило как телезрителей, так и ее участников: диакон подошел к барьеру, у которого стоял генерал, пожал ему руку и поблагодарил Альберта Михайловича за его любовь к России и к русскому народу. В чем заключается любовь Макашова к России и к русскому народу знают даже ежики в российских лесах: «Бей жидов, спасай Россию!» Беседу в «Радонеже» Кураев полностью поместил во 2-м издании упоминаемой книги. Есть в ней интересные пассажи. Диакон обвиняет Соловьева в подтасовке итогов телефонного голосования: Макашов набрал на 10 процентов больше голосов, чем космонавт Леонов, который защищал право еврейских организаций на их деятельность в России. «Конечно, я не могу доказать свой вывод математически, у меня нет доступа к компьютерам г-на Соловьева, но мое ощущение – команда Соловьева подтасовала результаты для того, чтобы присудить победу малосимпатичному персонажу». Признание дорогого стоит: не кто-нибудь, а сам же Кураев жал руку этому «малосимпатичному персонажу» и провозглашал его заступником России. Но Кураев тем и отличается, что и сам пребывает, и своих читателей заставляет пребывать в состоянии расколотого сознания или, выражаясь медицинским языком, шизофрении (гр. схизо – разрываю, раскалываю, и френ – мышление).

Для чего же понадобилось команде Соловьева подтасовывать результаты голосования телезрителей? «Для того, - объясняет диакон,- чтобы потом махать этим результатом по всему миру и трубить о том, сколь ужасна и дика эта немытая Россия. Конечно, журналисты, стойко защищающие демократию в столь экстремальных условиях, достойны более высокой оплаты и более обширных грантов… Еврейская пропаганда вообще традиционно заинтересована в преувеличении угрозы – легче управлять испуганными, легче на свою сторону привлекать ранее нейтральных…» При чем тут еврейская пропаганда? - спросите вы, ведь передача шла на русском телеканале, принадлежащем теперь «Газпрому», то есть, российскому государству. Да, но ведущий передачи Владимир Соловьев – еврей, и этим все сказано.

Диакон Андрей Кураев, он же профессор Московской Духовной Академии; старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ, тем не менее богословом называть себя не дерзает, но считает себя церковным журналистом. И, действительно, его книга «Как делают антисемитом» - это сборник журналистских статей. Но Кураева следует отнести к числу «грязных» журналистов, приведенный пример ярко иллюстрирует эту его особенность. И на таких пассажах построена вся книга.

«Хотите лечить антисемитизм? – вопрошает Кураев. – Прекрасно. Но у этой болезни множество истоков. И, по крайней мере, один из них – это то, как еврейская журналистика препарирует русскую историю, культуру, как профанирующе она прикасается к нашим религиозным и национальным святыням. И это происходит на страницах не только своей конфессиональной (иудейской) или национально-общинной прессы, а на страницах изданий, обращенных ко всем жителям России». В этой короткой фразе – квинтэссенция как самой книги, так и отношения Кураева к «еврейскому вопросу». Во-первых, Кураев впарил сюда гнусную ложь. Ни в одной газете или журнале конфессиональной (иудейской) или национально-общинной (еврейской) прессы вы не найдете даже намека на профанацию религиозных (христианских) или национальных (русских) святынь. Ни одного примера! И в книге Кураева вы не найдете на этот счет тоже ни одного примера. Будь хоть один таковой, уж можете не сомневаться, что диакон размазал бы его на целую главу. Зато в изданиях, именующих себя христианскими, грязь на евреев и на иудаизм льется нескончаемым потоком – вот на что стоило бы обратить внимание его боголюбию. Но у диакона своеобразная аберрация (лат. отклонение от нормы) нравственного зрения: к еврейской журналистике он причисляет всех русских журналистов еврейской национальности, работающих в российских СМИ. Потому и попала в разряд «еврейской пропаганды» передача «К барьеру», которую вел Владимир Соловьев. По той же причине называет он Наума Коржавина еврейским поэтом, а также Пастернака, Галича и т.д. Интересно, кем диакон считает лауреата Нобелевской премии академика Виталия Гинзбурга? Еврейским физиком? А доктора Леонида Рошаля – еврейским педиатром? Любопытно было бы узнать также, что думает Кураев о «деле врачей» и о борьбе с безродным космополитизмом эпохи позднего сталинизма. Живи он в то время, ценный из него получился бы «агитатор, горлан, главарь». Впрочем, все эти качества он раскручивает на полную катушку и сейчас, разоблачая «еврейский заговор» против России. «Еврей, живущий среди чужого народа, воспринимает только его язык. И подобно тому, как русский, которому приходится жить во Франции и говорить по-французски, в Италии – по-итальянски, в Китае – по-китайски, не становится от этого французом, итальянцем или китайцем, нельзя назвать еврея, живущего среди нас и пользующегося нашим языком, русским <…> Он воздействует на общественных лидеров, подрывает национальную гордость и силу нации глумлением и бесстыдными клеветническими учениями <…>»

Эти «размышлизмы» принадлежатАдольфу Гитлеру. Я только заменил немцев на русских – и вот вам весь Кураев во всей его антисемитской красе.

«Эту патологическую неспособность сохранить трезвость при обсуждении национальной тематики подметили ещё трезвые эмигрантские публицисты», - пишет Кураев, не понимая, что пишет о себе, и цитирует далее известного антисемита Василия Шульгина: «Я знаю многих людей, которые освободились от политических и социальных предрассудков, коими они были опутаны до революции, но которые до сих пор трепещут при одной мысли, как бы их не причислили к антисемитам. И знал других, которые, зажмурив глаза, перепрыгнули через этот рубикон и, очутившись в непривычной для них обстановке, утеряли всякое чувство меры». Вот к таким именно – утерявшим всякое чувство меры, и относится Кураев.

«Однако, всё же, здесь самое интересное не это. Интересна здесь затасканная идеологема о "духовном стержне русской жизни". Увы, но любой честный историк России, включая и церковных историков, вам этого не подтвердит. Очевидно, что с Владимира – Красное Солнышко и до 1917 г. Православная Церковь в нашей стране не являлась по существу ни социальным, ни даже культурным институтом, оставаясь по преимуществу лишь институтом ритуальным. Так что о каком "духовном стержне" после этого можно говорить? Попытки поправить положение, возложив на неё социально-каритативные и идеологические функции, предпринятые Петром Великим, оказались тщетными. И если в 1917 году, опыт которого более или менее известен образованному слою российского общества, показывает, что никаким "духовным стержнем" в жизни российского народа Церковь явно тогда не была, что и выявила наша национальная катастрофа, то что уж говорить о новоделе советской поры в лице РПЦ-МП. Где он это стержень? Пусть диакон А. Кураев нам покажет. Опять не даёт ответа... Впрочем, пропагандисты советской школы редко когда обращались к живой реальности. Так что не будем судить его строго. Другое дело, если восстановленная на соборных началах Православная Российская Церковь и впрямь станет реальным духовным стержнем нашей страны, или, во всяком случае, социально значимого слоя её общества, понравится ли это д. Андрею? Боюсь, что нет. Ведь тогда ему придётся отвечать за свою ложь перед лицом народа церковного».

Выделенный мною курсивом абзац я взял не из конфессиональной (религиозной) или национально-общинной еврейской прессы и даже не из статьи какого-нибудь журналиста - еврея по национальности, но русского по менталитету, работающего в русской светской газете или журнале. Нет, эти рассуждения принадлежат одному из крупнейших историков Русской православной церкви игумену Иннокентию (Павлову). В своей рецензии на брошюру А.Кураева «Искушение, которое приходит справа» этот маститый ученый дал разгромную оценку как названному произведению, так и ее автору, очень тонко и компетентно раскрыв творческий метод д. Кураева: «Автор нещадно эксплуатирует неведение своих читателей, впрочем, и сам постоянно демонстрируя невежество, как-то не вяжущееся со званием профессора Духовной академии». 

Это свойство в полной мере проявилось уже в первом издании книги «Как делают антисемитом», в которой Кураев дал, например,  потрясающую по глупости и еще более потрясающую по невежеству историю Международного женского дня. Согласно диакону 8 Марта есть не что иное, как замаскированный иудейский праздник Пурим, внедренный в женское рабочее движение еврейкой Кларой Цеткин по заданию еврейского руководства Интернационала. Другой пример не менее махрового невежества – утверждение, что запалом Февральской революции послужил все тот же Пурим, который по календарной случайности пришелся в 1917 году на 8 марта (23 февраля по старому стилю). У нашего диакона Нерон принял иудаизм,  Великий инквизитор Торквемада был крещенным евреем, а Льва Толстого этот жалкий диаконишка называет  – образованцем… И так далее, и тому подобное. К этим перлам мы еще вернемся.  

Казалось бы, во 2-м издании Кураев должен был убрать всю эту чушь, но не тут-то было. Диакон оставил все, как есть, да еще добавил новое вранье. Что это? Раздвоенное сознание или такое сознание? В своих прямо-таки пышущих неприязнью чувствах к евреям, он доходит до абсурда. «Еврейским публицистам в России, - пишет он, - …не мешает твердить: «Русский человек не в силах допустить, что какое-то зло от него, от русского человека, исходит. Потому что внутри (как всякий человек), в душе он хороший. Он не может представить, что в Русском государстве русские люди чувствуют себя плохо по вине таких же русских и по собственной воле. Русский  - это свой (свойский, советский). От своих зла не бывает. Зло - всегда от чужих. Российский антисемитизм – это спихивание собственных пороков на козла отпущения, «на евреев». (Терц А. Литературный процесс в России. «Континент». Лондон, 1974. №1.С.183)».

В рассуждениях, выделенных мной курсивом, заключены очень серьезные и глубокие мысли. Абсурд же со стороны Кураева заключается в том, что принадлежат эти мысли не еврейскому публицисту, а выдающемуся русскому писателю и философу Андрею Донатовичу Синявскому, писавшему под псевдонимом Абрам Терц. Это имя он взял  в знак протеста против антисемитизма, процветавшего в СССР в последние годы жизни Сталина и после его смерти вплоть до перестройки. За публикации на Западе своих произведений Синявский и его друг поэт и переводчик Юлий Даниэль (этот действительно был евреем) в 1965 году получили первый 7 лет, а второй – 5 лет лагерей. Процесс над Синявским и Даниэлем привлек внимание всего мира, он ознаменовал конец хрущевской оттепели, от которой так много ждала советская интеллигенция. Отсидев свой срок в Мордовских лагерях, Синявский эмигрировал во Францию, где стал в парижской Сорбонне профессором русской литературы и редактором диссидентского журнала «Синтаксис». Юлий Даниэль, инвалид Великой Отечественной войны, никуда не уехал, хотя имел приглашение в Израиль, но остался преподавать в сельской школе и писал стихи. Только в начале перестройки ему разрешили вернуться в Москву, где он и умер в 1988 году. Никогда не поверю, что Кураев не знает всей этой нашумевшей истории. Значит, держит за дураков своих читателей. Все-таки прав был Лион Фейхтвангер, сказав, что не всякий подлец – антисемит, но всякий антисемит - подлец 

«Я убежден, что антисемитизма в этой книге нет», - утверждает д.Кураев, а перед моим взором возникает благостное лицо диакона и губы его, сложенные колечком. Да по сравнению с ним, профессором, как верно заметил известный христианский писатель и публицист Александр Нежный, «генерал-сквернослов Макашов кажется всего лишь заурядным хулиганом. Его боголюбие для общественного сознания куда более страшен». Полностью согласен с этим выводом. Кураев представляет огромную опасность тем, что, прикрываясь своим саном священнослужителя и учеными степенями богослова и философа, он сеет недоброе, лживое, вызывающее между людьми ненависть. Его пропаганда, которую он называет миссионерством, тем более опасна, что общество наше и без того болеет и серьезно как ксенофобией в целом, так и антисемитизмом в частности.

«Ненависть приносит радость человеку, разрушительную, леденящую радость. Мы должны заменить ее чем-то более гуманным. Борьба против антисемитизма – это не деструктивная задача, это борьба за создание особо целостного мира человека. Слишком легко использовать ксенофобные, националистические процессы, придав им религиозный оттенок…» Золотые слова. И принадлежат они диакону Кураеву. Правда, написанные где-то лет двадцать назад, когда он примазывался к демократам.  Но читаешь сегодня его книгу «Как делают антисемитом», - а там все с точностью до наоборот. «Этот сборник – скорее исповедь, чем обвинение, - признается он.- Да, антисемитизм – грех, ибо греховна любая ненависть… Я не хочу, чтобы ненависть свила  гнездо в моей душе». Но ненависть давно уже свила гнездо в душе диакона. Причем антисемитизм его пронизан прежде всего именно религиозными мотивами. Об отношении  православного священнослужителя и богослова Кураева к евреям мы поговорим еще и подробно, а пока мне хочется понять, откуда в душе его столько «костей мертвых и всякой нечистоты»? Не порождена ли столь непомерная страсть яростным отрицанием своего же прошлого?

Духовно-политическая эволюция д.Андрея меня мало волнует, в конце концов – это его личное дело. В конце концов, каждый человек с годами изменяется. И взгляды его часто становятся иными: «Меняются времена, а вместе с ними меняемся и мы», - утверждали  древние. Когда-то Кураев закончил философский факультет МГУ по специальности «научный атеизм»(!), когда-то сотрудничал с КГБ. В чем заключалось это сотрудничество, я не знаю, но в одном из своих интервью Кураев пространно расписывает, как упорно его вербовали органы, и как упорно он водил их за нос. Дело дошло до того, что Кураеву стало грозить исключение из семинарии. «В конце концов за меня вступился ректор Духовной академии архиепископ Александр, - объясняет Кураев. – Очевидно, он смог договориться с органами, чтобы меня не выгнали, но просто послали учиться в духовную академию в Румынию».

Я очень хорошо помню то время. Тогда не то что на  учебу, но даже в туристическую поездку за рубеж без ведома органов невозможно было попасть. А тут органы просто так, за красивые глаза дают добро политически малонадежному студенту на учебу в Румынию, - хоть и социалистическую, но все-таки заграницу. Не будем забывать также, что и отношения РПЦ с органами в то время были, мягко говоря, не столь уж целомудренными. Скорее всего, Кураев отправился в Румынию не только в качестве студента Духовной академии, но и сексотом (секретным сотрудником) КГБ. Какие у диакона сейчас отношения с органами – сие есть тайна великая, хотя нет ничего тайного, что бы не стало явным. Когда-нибудь узнаем. Не мы, так новое поколение.

2. Тайна Израиля» и «размышлизмы» Кураева

 Вздумай сегодня кто-нибудь провести подобный диспут, его бы несомненно посчитали или сумасшедшим или религиозным провокатором. Так вот, диспут этот вы можете найти в книге  Кураева «Как делают антисемитом» в главах «Тайна Израиля» и «Людей меньше, чем кажется?».

На десятке страниц диакон пытается доказать, что христианство лучше и выше иудаизма, реанимируя средневековую идею христианских богословов о том, что Ветхий завет – всего лишь несовершенное преддверие Нового завета. «Библейская религия не есть религия Израиля, - утверждает д.Кураев – Это не есть некая система верований, выработанная еврейским народом в древности. Библия навязана Израилю, а не создана им…Закон Израилев не был сделан в соответствии с духом народа, он явно извне навязывается ему, смиряет его жесткой уздой, а не вырастает из него, как плод из древа…Религия Завета навязывается Израилю, а не творится им. Израиль ли сотворил Библию или Библия создала Израиль? После возникновения Каббалы ответ на этот вопрос уже очевиден: Библия создала Израиль, а Израиль создал всего лишь Каббалу». Что можно сказать по этому поводу? Только то, что «эта штука будет посильнее, чем Фауст Гете». 

Так все-таки кем же «навязана» Библия Израилю? Любой мало-мальски грамотный христианин, мусульманин и тем более иудей ответит, не задумываясь, что никем Библия Израилю не навязана, что  сводом религиозных законов она стала для него в результате договора, заключенного Богом с народом Израилевым. Кураев спутал Древнюю Русь с Древним Израилем: это русскому народу Библия была навязана – историю насильственного крещения Киевской Руси Владимиром Красное Солнышко проходят еще в школе. Что же касается Каббалы, то это всего лишь религиозно-мистическое учение, получившее распространение среди приверженцев иудаизма сравнительно недавно, в позднем средневековье, и к иудейской  религии имеющее отношение не больше, чем масонство к христианству.

Библия, точнее, Ветхий завет (Тора) создавался евреями на протяжении веков, благодаря ей они и сумели сохранить себя как народ, будучи изгнанными с родной земли и рассеянными по миру. Но Кураев делает очередное открытие: «Если бы евреи остались одни со своим буквальным пониманием Писания – они были бы окружены ничем не умеряемой  и естественной ненавистью всех народов». Как будто они были окружены ничем не умеряемой и естественной любовью всех народов, среди которых им пришлось селиться и вести нечеловеческую борьбу за выживание. Я по своим убеждениям атеист, но вынужден признать еврейский феномен: только благодаря беззаветной верности своей религии сохранился этот народ, не растворился в окружавшем его глубоко враждебном мире.

Разбирать богословские откровения диакона я не собираюсь, но даже мне, человеку и по образованию, и по роду деятельности чрезвычайно далекому от богословия, бросается в глаза рассуждения, с богословием имеющие мало что общего. Книга «Как делают антисемитом» - это по существу злобный политический памфлет, призванный возбудить к евреям неприязнь: и к их религии, и к их национальности. «Не берусь говорить обо всем иудаизме, но во всяком случае несколько иудаистских текстов, попадавшихся мне в руки, недвусмысленно утверждали, что с точки зрения иудаизма люди – это только евреи», - и это пишет профессор, человек науки: ведь только полнейший дилетант может делать подобные обобщения на основе нескольких иудаистских текстов. С наслаждением копрофага диакон выискивает в средневековых текстах оскорбительные для христиан выпады и экстраполирует их в день сегодняшний. «Клипот и ситра ахара  называется рвота и испражнения… От клипа и ситра ахара происходят души народов мира, делающие добро для самоудовлетворения и говорящие «дай, дай и насыть меня». В каббалистическом трактате «Зохара» эти же идеи звучат так: «Израилиты принадлежат стороне святости, другие народы – к стороне нечистоты… «Живые индивидумы» – это сыны Израиля, которые составляют живую, святую и высшую индивидуальность… «Звери, насекомые и дикие животные» – это все другие народы, идолопоклонники, которые не являются «живыми индивидумами». -  Насколько я понимаю, - заключает диакон, - резюме этих размышлений таково: еврейские души происходят от мысли Бога, а души неевреев – от «испражнений». Мне действительно не нравится, что, с точки зрения иудаизма, я недочеловек, созданный из мира каббалистических «отбросов».

 Из каких отбросов создана душа Кураева, пусть решают читатели, но что его боголюбие не просто недочеловек, но вообще недостойный пес, подтверждает один из иудейских текстов, который д.Андрей несомненно как христианский священнослужитель и ученый богослов должен знать наизусть:

 «И вот, женщина Хананеянка, вышедши из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, Сын Давидов! Дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его приступивши просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она подошедши кланялась Ему и говорила: Господи! Помоги мне. Он же сказал в ответ: не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам». (Евангелие от Матфея;15:22-26).Псами Иисус Христос, правоверный иудей, считал всех неевреев. Что же тогда говорить о книжниках, учивших уму разуму детей дома Израилева? Таковы были времена. Греки считали всех негреков варварами, египтяне, персы, римляне и т.д. вели бесконечные войны, чтобы обратить в рабство соседние народы, которые для них тоже не были людьми и т.д.…

Но, к счастью, еще не все потеряно для евреев. Рецепт вечного спасения дает наш неугомонный диакон: «Христиане, кстати,  видят возможность светлого  и творческого будущего для Израиля как народа. Если Израиль однажды примет своего Христа – он снова станет первенцем Божией любви». Рецепт не новый: в Средние века евреев железной рукой загоняли в «светлое и счастливое будущее», насильно заставляя креститься. А они почему-то отчаянно сопротивлялись, предпочитая смерть измене вере отцов. Но мы-то живем не в Средние века, слава Богу, -  на дворе XXI век! Так зачем тащить в действительно светлое и счастливое будущее средневековые разные там клипоты и ситра ахары?

Увы, средневековье крепко сидит в нашем подсознании. Вовсе не от избытка веры и не от большой любви к русскому народу разжигает  в нем Кураев тлеющую неприязнь к евреям. Россия воспряла ото сна, но пробуждение оказалось тяжелым, как после сильного запоя. Тяжкий груз прошлого тормозит стремление к демократии, к свободе духа, свободе совести. Простейший способ затормозить это движение – найти виновного, врага, будь-то унутренний или унешний.  Помните, в купринском  «Поединке» унтер-офицер проводит «политзанятия» с рядовым составом. «Кто у нас враг унутренний? –спрашивает он солдата. Тот заученно отвечает: «Сицилисты, стюденты и жиды!» Следующий вопрос: «А кто враг унешний?» Солдат также заученно отвечает: «Немцы, вашбродь!»  Кураев недалеко ушел от той пропаганды царских времен. У него внутренние враги – это демократы и евреи, враги внешние – мировая закулиса, то есть, все те же евреи  И демократические преобразования, происходящие в нашей стране есть результат зловредной деятельности евреев.

«Дело в том, что, когда Господь создавал Израиль, он сотворил его таким, чтобы тот смог выжить среди более старших и более мощных (как культурно, так и политически более мощных) народов и империй. Израилю был дан поразительный талант сопротивляемости, талант революционерства (выделено мной. – В.К.) Чтобы Израиль смог выжить в Империях – в египетской и вавилонской, греческой и римской – ему была дана пробивная сила, которой обладает травинка, взламывающая асфальт. Этот дар остался у Израиля и тогда, когда дары пророческие и духовные были у него отняты. Но теперь этот талант начал работать уже против христианских империй и культур», -  глубокомысленно рассуждает Кураев.

 Чушь полная. Несмотря на свой талант сопротивляемости, Израиль постоянно завоевывался этими империями, народ его подвергался массовым угонам в плен, и никакой такой пробивной силы, которой он бы взламывал своих угнетателей, словно травинка асфальт, у него не было, потому и растоптал его Рим в конце концов окончательно. И совершенно не было у Израиля никакого таланта революционерства. Все эти размышлизмы понадобились Кураеву, чтобы подвести нас к одной, но пламенной страсти, владеющей им: «Если в христианском мире свершается революция, направленная на разрушение канонов и традиций, национальных форм  бытия и сознания, слишком часто евреи не могут остаться в стороне, но принимают в ней активнейшее участие – если не прямо ее создавая, то по крайней мере провоцируя постоянным брюзжанием по поводу «этой страны» и «этих догм», или же организуя ей информационно-рекламную, а порой  и финансовую поддержку…». Вам это ничего не напоминает? Так это же речь о сегодняшней политической ситуации в нашей России, какой  видят ее краснокоричневые национал-«патриоты», чьим штаб-маляром является диакон Кураев, профессор Московской духовной академии, бывший ученый атеист, а ныне ученый антисемит.

3. Можно ли не праздновать 8 марта?

или Как еврейский Пурим стал Международным женским днем…

“Порождения ехиднины! как вы можете говорить доброе, будучи злы?... Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое”. Матфей; 12:34, 35

Много лет, точнее, всю свою взрослую жизнь, при приближении 8 марта я начинаю думать о том, какие подарки приготовить для дорогих мне женщин, каким образом поздравить их так, чтобы им было приятно. Потому что это – их день. И они очень трепетно к нему относятся, в чем я убеждаюсь каждый год. Впрочем, и мужчины не меньше стараются всячески украсить этот день. Так 8-е Марта стал праздником, поистине всенародным.

 Но! – любое правило потому и есть правило, что имеет свои исключения. В числе исключенных оказался диакон Андрей Кураев. У него Женский день всегда вызывал здоровое недоверие, ибо, как он сам в том признается, «недоверчивость является одной из христианских добродетелей. Верить без проверки можно только Матери-Церкви! А в остальном  христианин должен быть недоверчив». А вот апостол Петр учил иначе:  «Покажите  в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь» (2Петр.1:5-7).  Как видите, нет среди добродетелей, перечисленных апостолом Петром, одним из ближайших учеников Христа, который был удостоен  Им названием «камня», на котором будет основана церковь (Мф. 16:17-19), такой добродетели, как недоверчивость. Не знаю, откуда диакон это взял, - про недоверчивость, возможно, из своего внеслужебного общения с Комитетом госбезопасности,  но я как-то привык считать христианской добродетелью любовь к ближнему, а как его можно любить, если априори не доверяешь? Ну, а если не доверяешь, то, естественно, проверяешь. Вот и решил диакон проверить. 

« Много лет при приближении 8 марта,  - пишет он в 1-ом издании книги “Как делают антисемитом”, - я начинал спрашивать всех встречных, включая историков и журналистов, изготовившихся писать праздничные очерки: “почему мы  празднуем именно этот день?” И слышал в ответ: “Так сложилось”, “так установилось”. Но поскольку диакона “всегда настораживают безличные обороты”, он решил выяснить личность автора Международного женского дня, выяснить, наконец, “кто же приучил  нас праздновать 8 Марта. Кто и зачем?” А во 2-ом издании добавляет: «Можем ли мы реконструировать и понять мотивы этих людей?»

 И бывший выпускник кафедры истории и теории научного атеизма МГУ, кандидат  философских наук д. Андрей компетентно  объясняет нам, что в религиоведении есть такой жанр работы: мифологическая реконструкция. «Как палеозоолог по позвонку пробует восстановить облик динозавра, так историк религии по жесту, по обрывку, по глухому упоминанию пробует реконструировать то верование, которое некогда было живо и определяло судьбы людей, а затем захирело и ушло…Таким осколочком, позвонком от динозавра дошло до наших дней празднование 8-го Марта». Вот и взялся за реконструкцию диакон, и получился такой динозавр, что впору  новую науку открывать: мифологическую палеозоологию. 

Так вот, Кураев как диакон, конечно, может реализовывать свою недоверчивую пытливость, расспрашивая  всех встречных и поперечных, но как ученый он не может  не знать про низкую репрезентативность (показательность, представительность) такого метода при подобном исследовании. Тут необходимо идти в архив или в библиотеку и поднимать соответствующие документы и  литературу. Однако ученый богослов «пошел  другим  путем», так сказать, умозрительно - гипотетическим.

“Что-то личное ассоциируется у творцов этого праздника с этой датой. Что? Чем мог быть дорог этот день для лидеров европейского революционного движения рубежа веков? Раз мотивы были личными - значит, надо присмотреться к личностям, - и, прищурив глаз, диакон присматривается. - Роднили этих корифеев и героев не только принадлежность к партии революции и преданность идеям Интернационала. Еще у них было этническое родство. Интернационал, как оказалось, был на редкость мононационален... Именно выходцы из еврейского народа подняли мир на борьбу с “миром насилья” и призвали разрушить его “до основанья”.

Вот и сказано слово. Дальше достаточно лишь ловкости рук и немного мошенничества -  и готов динозавр. Если хотите – ихтиозавр. Закажите – пожалуйста, вам будет птерозавр. И так далее. Подчиняясь закону жанра, “мифологический  реконструктор”  начинает  вживаться в “этнический колорит” Интернационала и нас приглашает с собой в это захватывающее путешествие: “Представьте себя на месте, скажем, Клары Цеткин. Вам пришла в голову замечательная идея создать женский  революционный отряд, использовать женскую энергию для борьбы с “эксплуататорами”. И для консолидации и пропаганды этого движения вам нужен символический день, который был бы днем Женщины - Революционерки. Какому дню придать такое значение? ... Немец, француз, англичанин, если бы им предложили вспомнить женщину-воительницу, сразу вспомнили бы Жанну д,Арк. Но Клара Цеткин - еврейка. (выделено мной. – В.К.) И для нее вполне естественны ассоциации с историей ее родного народа. “Жанна д,Арк” еврейской национальной истории носила имя Эсфирь (Эстер в европейском произношении). И поэтому, когда партия поставила задачу придумать женский праздник, Клара Цеткин вспомнила об Эсфири. Много веков назад Эсфирь спасла свой народ от тирана... Эсфири посвящен ежегодный и самый веселый праздник еврейского народа - праздник Пурим... Понимаю, что тут не уйти от вопроса - а с чего это я взял, что Клара Цеткин помнила Пурим? Ведь она, скорее всего, не была практикующей иудейкой... Но дело совсем не в том, ходила ли Клара Цеткин в синагогу в пору своей революционной деятельности. Дело в том, что в ее памяти не могли не остаться детские воспоминания об этом празднике... Для Клары Цеткин Пурим не был просто книжным воспоминанием. Это то, что с детства входит в сознание  иудея. А потому даже для того еврея, который порвал связь со своей национальной   религиозной традицией, детское воспоминание о Пуриме очень живо. Так,  безосновательно ли предположение, (выделено мной. – В.К.) что в сознании еврейских лидеров Интернационала  женское революционное  движение ассоциировалось с именем Эсфири, а 8 марта было избрано ими в силу привычки праздновать в эти дни семейный праздник Пурим?”

Ай да Кураев, ай да сукин сын!  Каково однако доказательство: «Так безосновательно ли предположение?»  А каков полет фантазии!  И полное отсутствие каких-либо фактов. Так реконструировать динозавра  -  большой  талант иметь надо! Но должен огорчить диакона: не за тот позвонок он ухватился. Дело в том, что Клара Цеткин еврейкой никогда не была, и в роду ее нет ни одного еврея до энного колена. Родилась она в живописной деревушке Видерау близ Лейпцига в семье приходского учителя Готфрида Эйснера, который  учил сельских ребятишек, в том числе и Клару, чтению, письму, счету и Закону Божьему. Еще он играл в местной церкви на органе. Играл превосходно, его даже несколько раз приглашали в Лейпциг  в знаменитую Томаскирхе, но он отказывался, считая, что не имеет права бросать общину, которая в нем нуждается. И когда уже на склоне лет Клара Цеткин приехала в родное  Видерау,  она попросила открыть ей кирху и более часа в полном одиночестве просидела в ней у органа, - того самого, играть на котором она помогала отцу в далеком отрочестве. Вот такие были  у нее детские воспоминания…

Если Готфрид Эйснер происходил из совсем незнатного рода, из так называемых, “наследственных батраков”, то дедушкой Клары со стороны матери был Жан Доменик  Виталь, выпускник Сен-Сирской офицерской школы, ставший любимым адъютантом генерала Бонапарта и лично из его рук получивший за отвагу несколько наград. Когда генерал переквалифицировался в императоры, Виталь, непреклонный республиканец по убеждениям, подал в отставку, остался в Лейпциге, где женился на дочери бюргера и стал профессором местного университета. Но любовь к своему бывшему патрону  и  к своим идеалам, видимо, сохранил, потому как единственную дочь назвал Жозефиной  - по имени первой жены Наполеона.

Что же касается фамилии Цеткин, то она принадлежала мужу Клары -  Осипу, еврею- народовольцу из России, бежавшему от преследований царской охранки в Германию и вступившему там в социал-демократическую партию. В студенческом кружке в Берлине познакомился с Кларой Эйснер, и они полюбили друг друга. За активную революционную деятельность Осип был вскоре лишен права на жительство и переехал во Францию. Клара отправилась вслед за ним, и в 1882 году они поженились в Париже. Их брак был счастливым, но недолгим: в 1889 году Осип умер от туберкулеза спинного мозга, оставив Кларе двух сыновей.  До первого Международного женского дня он не дожил всего-навсего ...22 года!

 «Празднуется Пурим как раз на переломе от зимы к весне - просвещает далее читателя профессор-мифотворец -  У иудеев сохраняется лунный календарь, и поэтому время празднования Пурима скользит по отношению к нашему солнечному календарю почти так же, как скользит по отношению к нему время празднования православной Пасхи. Возможно, (выделено мной – В.К.) в тот год, когда было принято решение начать праздновать «Международный женский день», праздник Пурима пришелся на 8 марта. Менять каждый год дату праздника Революционерки было бы и неудобно, и слишком откровенно: слишком уж было бы заметно, что празднуется всего лишь Пурим. И потому празднование Женщины-Разрушительницы было решено отделить от праздника Пурима, зафиксировать, и ежегодно 8 марта, независимо от лунных циклов, призывать все народы земли прославлять Женщину-Воительницу. Прославлять Эсфирь. То есть, поздравлять с Пуримом, пусть даже и не сознавая этого».

Обратите внимание, какими чеканными эпитетами наделяет Эсфирь Кураев, -  так и чувствуется профессиональный научный  атеист: Революционерка, Разрушительница, Воительница. А в библейской  Книге Есфирь перед нами предстает покорная восточная женщина, живущая в царском гареме и не смеющая под страхом смерти явиться пред очи законного супруга без его вызова! Называть Эсфирь Воительницей, да к тому же Революционеркой, - все равно что считать девственника д.Андрея сексгигантом! А разве не настоящая находка сравнение Эсфири с Жанной Д*Арк?  Правда, англичане признавали ее не воительницей, а колдуньей, за что и сожгли на костре, у немцев же легендарной воительницей была Брунгильда, одна из валькирий,  но это все -  мелочи, не влияющие особо на грандиозность реконструкции религии динозавров, а если проще – еврейского замысла 8-го Марта.

 То, что евреи, внедряясь в культуру любого народа, в среде которого они поселяются, всячески стараются подчинить ее своему влиянию, Кураев с научной убедительностью, (а какова цена этой «научности», мы только что имели возможность убедиться),  доказывает на множестве примеров, приведенных в книге. Из чего столь же «научно» делает вывод: антисемитами людей других национальностей делают сами же евреи. Поэтому «у всех народов на земле во все века возникала одна и та же реакция на евреев, когда они поселялись среди них в достаточно большом количестве. Когда народ лучше узнавал склад мировоззрения евреев – он устраивал антиеврейские бунты». То есть, погромы. Или Холокост.

Один из таких бунтов произошел  в Новосибирске, когда книга Кураева поступила там в продажу. Ночью 8 марта неизвестные лица устроили в Новосибирской синагоге погром. Смысл этого «бунта» совершенно понятен и очевиден: вы нам ваш жидовский Пурим, мы вам – по вашей жидовской морде…

Прошло более двадцати лет после смерти Осипа. Клара Цеткин стала к этому времени заметной фигурой в германском рабочем движении. В 1910 году ее избрали делегатом на II Международную конференцию социалисток, которая проходила  в Копенгагене в конце марта (запомните это, пожалуйста) и в которой принимали участие представительницы 17 стран. Они утвердили резолюцию, предложенную Кларой Цеткин: «В полном согласии с классово-сознательными политическими и профсоюзными организациями пролетариата в каждой стране, социалистки всех стран ежегодно проводят женский день, который в первую очередь служит агитации за предоставление женщинам избирательного права. Это требование должно быть выдвинуто как составная часть всего женского вопроса в целом и в полном соответствии с социалистическими взглядами. Женскому дню следует повсеместно придавать международный характер, и он должен быть везде тщательно подготовлен».

Из этой резолюции совершенно очевидно следует, что Международный женский день задумывался отнюдь не как праздник, но как чисто политическое мероприятие. Таковым он был и  остается  во всем мире по сей день, и только в СССР Указом Верховного Совета от 8 мая 1965 года был объявлен нерабочим днем, то есть праздником. Официальное же название 8 Марта в календаре памятных дат ООН таково: «День за права женщин и международный мир». Но Кураев,  как опытный мастер словоблудия, утверждает, что  «в тех странах, где революционная волна начала XX века захлебнулась, празднование революционерки не прижилось». Но празднованием оно никогда и нигде не было, кроме Советского Союза, да и то лишь с 1966 года. А в том далеком 1910-м   датой Международного женского дня Конференция утвердила 19 марта! Поэтому в 1911 году впервые Международный женский день отмечался в Германии, Австрии, Дании и Швейцарии именно в этот день. На следующий год он проходил в тех же странах, но уже 12 мая. А в 1913-м получился и вовсе разнобой: в Германии отмечали 12 марта, в Австрии, Чехии, Венгрии, Швейцарии, Голландии – 9 марта, во Франции и в России – 2 марта. Объяснялось это чисто организационными трудностями, с лунным календарем совершенно не связанными. Повсеместно же  Международный женский день отмечался 8 марта впервые лишь в 1914 году, ибо   пришелся на воскресенье, что облегчало организационные хлопоты, а во-вторых, вспомнили, что именно 8 марта 1857 года в Нью-Йорке женщины впервые заявили о своих правах, когда  работницы текстильных фабрик организовали марш протеста. Они требовали улучшений условий труда, повышения зарплаты и установления 10-ти часового рабочего дня. Полиция грубо, с применением силы разогнала демонстрацию. В 1907 году 8 марта в память о 50-летии этого события нью-йоркские работницы вновь провели марш протеста, и вновь полиция (состоявшая в то время исключительно из мужчин) также грубо, как и  полвека  назад, разогнала их, не погнушавшись применить пожарные машины, и  отнюдь не  по-джентльменски  поливала женщин ледяной, да к тому же грязной  водой.

 Чтобы у диакона не оставалось более никаких сомнений и чтобы остудить его воспалённое воображение, привожу даты празднования Пурима в те же годы: в 1911  – 14 марта, в 1912 – 3 марта, в 1913 – 23 и в 1914 – 12 марта.

Почему же Кураев пошел на такую чудовищную и в то же время такую примитивную и безграмотную ложь? Объяснить это я могу только одним: помрачнением мозгов. Он, несомненно, болен. И болезнь эта, к сожалению, весьма распространенная, известна с древних времен и с тех же времен подробно описана. Называется она ксенофобией. Ведь про Кураева не скажешь, что он не ведает, что творит. Он – не какой-нибудь полуграмотный сельский дьячок вроде чеховского Гыкина из рассказа «Ведьма». Нет, Кураев, как уже отмечалось, – весьма ученый человек. Но пойманный за руку  д.Андрей  не признался во лжи, не изъял книгу из Интернета, а продолжал доказывать, что 8 Марта – это все-таки замаскированный Пурим.

 Единственно только,  во 2-м издании он снял пассаж о еврейском происхождении  Клары Цеткин, но не извинился перед читателями, что вводил их в заблуждение.  Самое же главное -  оставлена без изменения  совершенно идиотская  версия о том, что Международный женский день был задуман еврейскими лидерами Интернационала как тайный Пурим. «Может быть, со временем будут опубликованы записи тех внутрикоминтерновских дискуссий, на которых и определилось рождение и даты революционно-женского праздника. Но пока эта завеса не открыта, нам остается лишь предполагать (выделено мной. – В.К.) о неизвестных мотивах известного решения». Вот так на предположениях и построена вся мифологическая заумь диакона.

Кураев смешивает Социнтерн и Коминтерн, думаю, все-таки не по невежеству, а чтобы запутать читателя: кандидатскую диссертацию по марксизму защищал д.Андрей не где-нибудь, а в Институте философии АН СССР, он не может не знать разницы между этими двумя организациями. Значит должен знать, что записи всех внутрисоцинтерновских дискуссий никогда не были предметом засекречивания в отличие от внутрикоминтерновских.  Но 2-й Интернационал (Социалистический) во времена которого учредили социалистки Международный женский день, был основан в 1889 году в Париже, а 3-й Интернационал (Коммунистический) – в 1919-м в Москве, и до сих пор большая часть его архивов закрыта. 

 «Могли ли у лидеров европейского революционного движения рубежа веков быть свои, личные ассоциации с этим семантическим рядом: женщина – революция – перемещающийся по календарю весенний праздник?– обращается уже к оккультизму профессор научного атеизма. - Если мы ищем личные мотивы – значит, надо присмотреться к личностям. Европейское коммунистическое движение начала XX века в весьма значительной мере было еврейским», - считает Кураев. Ну что ж, присмотримся к личностям. Лидерами европейского  революционного движения рубежа веков (Социнтерна) были: Август Бебель (немец), Жан Жорес (француз), Виктор Адлер (австрийский еврей), Герман Грейлих (швейцарец), Джеймс Кейр Харди (шотландец), Эдуард Мари Вайян (француз).  За перечисленными вождями шел второй ряд лидеров – члены Международного социалистического бюро, возглавлявшие национальные соцпартии. Бюро осуществляло руководство Социнтерном в перерывах между конгрессами Интернационала. В его состав входило 23 человека,  в том числе и наш Владимир Ильич. Из них евреев – четверо. Знал об этом Кураев? Безусловно! Эти данные привел в интервью с ним же в «Московском комсомольце» Марк Дейч за полтора года до выхода в свет 2-го издания «Как делают антисемитом». Кем после этого считать Кураева, если не подлым лжецом?

В том же интервью Кураев так объясняет свой «научно-исторический» метод: «Меня уверяли в том, что Клара Цеткин –  еврейка. Меня могла ввести в заблуждение ее фамилия. Оказалось, что это фамилия ее мужа. Но дело не в нем и не в Кларе Цеткин, а в том, что решение о праздновании 8 Марта принималось коллегиально – верхушкой II Интернационала». Как видите, знает разницу между II и III Интернационалом. Знает и то, что решение об учреждении Международного женского дня, но не о праздновании 8 Марта, принималось коллегиально, однако не верхушкой II Интернационала, а 2-ой  Международной конференцией социалисток, - здесь опять соврал, а Дейч его почему-то не поправил.

Знал диакон также и о том, что вначале датой Международного женского дня было определено 19 марта. Об этом я писал еще несколько лет назад вскоре после выхода в свет первого издания, а все мои статьи Кураев педантично отслеживал, он обильно цитирует их во втором издании, естественно, безбожно перевирая.  И никак, ну никак  не хочет диакон отказаться от существования тайной связи между Пуримом и 8-ым Марта. Поскольку в своей статье я привел даты Пурима в 1911-14 годах, Кураев решил поднять весь иудейский календарь от царя Артаксеркса, когда согласно Библии  зародился Пурим, и до наших дней. И вот, что обнаружил «дотошный», как он сам себя характеризует, профессор: «Решение о том, что такой праздник вообще должен праздноваться, принято  Коминтерном (его тогда еще и в помине не существовало. – В.К.) в 1910 году, а самая свежая память о Пуриме – память о предыдущем, 1909 года, Пуриме, подсказывала именно дату 8 марта: Пурим длится два дня, и в 1909 году на 8 марта приходится как раз Шушан-Пурим (окончание Пурима).

Нелепость этого «убедительного довода» очевидна: съезд-то проходил в 1910, причем тут 1909-ый? Совсем как в том анекдоте: «Все понятно, Петров-то наш еврей!» «Да нет же, русский!» «Зато у него жена еврейка!» «Да нет же, татарка». «Ну, значит, дети евреи». К тому же, повторяю уже в который раз: Международная конференция социалисток определила дату Международного женского дня не 8, а 19 марта! Но, как говорится, не за то отец бил, что играл, а за то, что отыгрывался. И чем дальше в ложь, тем больше лжи.

 Причем,  Кураев лжет исключительно в расчете на неведение  массового читателя. Любой религиовед, занимающийся историей иудейских праздников, прекрасно осведомлен о том, что Пурим — праздник однодневный. Но в Сузах — персидской столице (по-древнееврейски Шушан) иудеи свою победу над сторонниками Амана отмечали 15 Адара, в остальных же городах и весях — 14-го. Поэтому иудеи, жившие в городах, которые во времена Иешуа бен-Нуна (Иисуса Навина) были обнесены крепостной стеной, отмечали Пурим 15 Адара, а вот «иудеи сельские, живущие в селениях открытых, проводят четырнадцатый день месяца Адара в веселии и пиршествах, как день праздничный, посылая подарки друг другу» (Есфирь; 9:19). Поскольку сегодня остался всего только один город, который во времена Иисуса Навина имел крепостную стену — Иерусалим, то только там и отмечают Пурим 15 Адара.

В 1909 году Иерусалим не был не только центром мирового сионизма, он даже не был столицей Израиля, поскольку такового тогда еще и в помине не существовало, и вообще представлял собой заштатный палестинский городишко. В Европе же Пурим в 1909 году повсеместно отмечался 7 марта, а на следующий день доедали остатки праздничного пира, и называется этот второй день Шушан-Пурим. Не Пурим, а Шушан-Пурим. Пустячок, но в кураевский «конструкт», тем не  менее, никак не укладывается.

Вынужденный признать, что Клара Цеткин не еврейка, диакон, однако, вывернулся, как ловкий шулер: оказывается, во всем виноват муж знаменитой революционерки. Если бы Кураев обладал хоть в малой степени чувством юмора, он сам бы первый посмеялся над тем, как атеист-народоволец приобщал свою жену, такую же атеистку, к основам иудаизма. Еще смешнее читать о неких внутрикоминтерновских дисскуссиях по поводу того, на какой день назначить дату женского революционного праздника. Более важных задач у Социнтерна в то время не было! Не могу понять одного: то ли диакон такой дурак, то ли нас за дураков держит? Скорее, все-же второе. Ну что ему стоило позвонить в Большую хоральную синагогу, как это сделал я, и где мне любезно, в течение трех-четырех минут сообщили, что в 1909 году Пурим отмечался не 8-го, а все-таки 7 марта, и столь же любезно разъяснили разницу между Пуримом и Шушан-Пуримом. Ну, прямо, как уж на сковородке, вертится наш диакон. И это православный священнослужитель! Про таких моя бабушка, потомственная кубанская казачка, истинно верующая в Бога, говорила: «Креста на нем нет!» Кураев хоть и носит крест на своей сутане, но  Бога, уверен, в грош не ценит. Диакон – лжец и провокатор, а такие служат не Богу, а сатане. Андрей Кураев – типичный сатанист, которых он так любит разоблачать в своих сочинениях. Но ведь не даром говорится, что самый страшный черт тот, который Богу молится!

Однако самое смешное я расскажу вам сейчас. Будь д.Андрей более любознателен, ему не пришлось бы так выкручиваться с 7 марта. Уж если говорить о самой свежей памяти, то она относится как раз к 1910 году: именно в те дни, когда заседали делегатки, 25 марта копенгагенские евреи, как и все их единоверцы во всем мире, праздновали Пурим. Но вряд ли об этом даже подозревали Клара Цеткин и Елена Грюнберг, такая же, как и Клара, чистокровная немка, руководительница делегации социал-демократок Германиии. Это она предложила дату Международного женского дня, но не 8 марта и даже не 25-го, а именно 19-го, и не в честь Пурима, а в память о победе берлинских рабочих во время революции 1848 года. Привет Вам от Клары и всего еврейского руководства Интернационала, ваше боголюбие. Правда, от такой любви, уверен, Бог только бы с омерзением отвернулся.

Я не знаю, откуда у Кураева такой, вот уж поистине палеозоологический антисемитизм, да и знать не хочу. Я хочу другого: чтобы люди, читающие и слушающие Кураева знали: диакон Андрей Кураев – гнусный лжец и провокатор. Все то вранье, которое он нагромоздил в своей книжонке, понадобилось ему для цели столь же далекой от идеалов христианства, как небо от земли – чтобы возбудить неприязнь и даже ненависть к евреям. Не к какому-нибудь там нехорошему Рабиновичу или Пинхасу Моисеевичу. Нет, в «нехорошие» у него попадает весь народ, все евреи чохом. Как в нацистской Германии. Или, как в нашем родном СССР чеченцы, ингуши, калмыки, крымские татары и другие репрессированные народы.

Книгу Кураева можно разбирать главу за главой, страницу за страницей – везде ложь, передергивания, подтасовки. Она подобно тлетворному анчару. Но ведь кто-то же «тем ядом напоит свои отравленные стрелы»? Самое же печальное заключается в том, что эта книга (как 1-е, так и 2-е издание)  продается только в церквах и церковных лавках. Таким образом, ложь Кураева подкреплена не только авторитетом печатного слова, священнического сана и ученых степеней автора, но также и авторитетом Русской Православной Церкви, и это меня больше всего печалует. Как известно из Евангелия от Иоанна, в начале всегда бывает Слово. К несчастью, Слово иногда попадает к сатане, точнее, к сатанятам. В известном смысле сатанята (сатанисты) даже опаснее для рода человеческого, ибо они расчищают дорогу сатане, заражая вирусом безумия дотоле богобоязненных, добропорядочных людей. И, когда Слово, наконец, оказывается в руках сатаны, начинает литься кровь.

Этих неуемных сатанистов развелось нынче тьма-тьмущая, как навозных мух в доме, где перестали убирать нечистоты. Они (навозные мухи) зудят в ухо, гадят в пищу и распространяют вокруг себя заразу. Так, что, будем ждать, пока начнется эпидемия, или позаботимся о чистоте в родном доме?

Что же касается вопроса, который диакон столь интригующе вынес в заголовок своей статьи, а я позаимствовал у него тоже для пущей интриги, то, как говорится, вольному воля. Можно ведь не праздновать и Пасху, которая вот уж действительно иудейского происхождения,  или  Первое мая, уходящее корнями в язычество, а не в Чикаго, как это принято думать. Отказались же праздновать 8 марта прибалты, грузины, отколовшиеся от СССР  среднеазиатские республики. Но я почему-то уверен, что в России никогда уже от этого праздника не откажутся. Здесь уже давно забыли его революционное происхождение, и давно уже он наполнен совсем другим смыслом. И смысл его, как мне кажется, во-первых, в том, что женщину надо любить и  ценить  прежде всего потому, что она женщина, а во-вторых, в том, что мы, российские мужчины, в громадной вине перед нашими российскими женщинами. За то, что им так тяжело живется. И потому хоть раз в году мы так стараемся перед ними!

4. «Мифологический реконструктор»

Я уже упоминал о том, что диакон Кураев – человек, в науке познавший толк. Помимо религиозного образования (кандидат богословия), он еще имеет и чисто светское – защитил кандидатскую по марксистской философии, а до этого с отличием завершил философский факультет МГУ на кафедре научного атеизма. С тех пор осталась у него тяга к «мифологическим реконструкциям». Сие означает следующее, как объясняет сам «реконструктор»: «Как археолог по обломку колонны пытается восстановить вид храма, как палеозоолог по позвонку пробует восстановить облик динозавра, так историк религии по жесту, по обрывку, по глухому упоминанию пробует реконструировать то верование, которое некогда было живо и определяло судьбы людей, а затем захирело  и ушло… В религии и в культуре нет бессмысленных вещей – а потому при знакомстве с любой религией и культурой надо понять или реконструировать смысл встретившейся детали».

О том, как «реконструировал» наш научный атеист историю Международного женского дня 8 Марта, мы уже подробно рассмотрели. Тот же метод мифологической фантазии, густо сдобренной исторической фальсификацией, применил диакон и при «реконструкции» иудейского праздника Пурим.

Есфирь – спасительница евреев

Библейская история Пурима описана в Книге Есфири. Это типичная восточная сказка, которая в пересказе Кураева стала былью. Только вот сказочник уж больно недобрый или, как сейчас принято говорить, ангажированный. То, что это сказка, говорят сами события, о которых рассказывается в Ветхом Завете. «И было во дни Артаксеркса», - так начинается Книга Есфири. И ни слова о том, о каком все-таки Артаксерксе идет речь: Первом (Лонгимане или Долгоруком – 465-424), Втором (Мнемоне – 404 – 358) или же Третьем (Охе – 358 – 338). Получается некий абстрактный Артаксеркс, в котором реального только то, что он – царь персидский. И вот,  «в третий год своего царствования он сделал пир для всех князей своих и для служащих при нем, для главных начальников войска Персидского и Мидийского и для правителей областей своих». И продолжался сей пир ни много, ни мало – 180 (сто восемьдесят!) дней, то есть ровно полгода! История Древнего мира знает немало роскошных пиров, но чтобы полгода! И чтобы все это время пировали руководители огромного государства, окруженного враждебными странами, оставив на произвол судьбы свои народы? Все это возможно, естественно, только в сказке.

«В седьмой день, когда развеселилось сердце царя от вина», он велел  привести царицу Астинь, «чтобы показать народам и князьям красоту ее, потому что она была очень красива». Царица выполнить требование супруга отказалась, обидевшись, что приглашение было объявлено ей через евнухов, что не сам царь вывел бы ее к гостям. «И разгневался царь сильно, и ярость его загорелась в нем». И решил передать Артаксеркс царское достоинство Астинь другой, «которая лучше ее». С этой целью со всех персидских областей «собраны были многие девицы в престольный город Сузы, тогда взята была и Есфирь в царский дом под надзор Гегая, стража жен», то есть, главного евнуха.

Есфирь была еврейкой, но она скрыла это по совету своего воспитателя, двоюродного брата Мардохея, заменившего ей родителей, которых она потеряла еще в детстве. Кураев считает сей факт доказательством того, что «в Персии тогда не было узкого национализма и ксенофобии». Но тогда с какой стати было скрывать Есфири свое происхождение? И разве незадолго до этого не доказывал диакон, ссылаясь на С.Лурье, что антисемитизм имел место быть во всем Древнем мире? А в самом начале главы «Веселый праздник Пурим» сам же диакон и утверждает: «Тысячи еврейских семей остались жить в городах Персидской империи. (После того, как персидский царь Кир, разгромивший Вавилон, освободил евреев от плена и разрешил им вернуться в Израиль. – В.К.) Оглядываясь вокруг, персы переставали понимать: кто же кого завоевал. Персы покорили Иерусалим или евреи захватили Вавилон?». Вообще-то персы не покоряли Иерусалим, они получили его в наследство от Вавилона, в Сузах же поселилась, перебравшись из Вавилона, небольшая часть диаспоры. Но Кураев упорно гнет везде свою линию: еврейская диаспора подчиняет себе народ, среди которого она поселяется. Увы, был в Персии антисемитизм, потому и скрыла свою национальность Есфирь.

  Каждую девицу готовили в течение 12 месяцев, прежде чем входила она к царю: шесть месяцев натирали ее мирровым маслом и шесть месяцев - ароматами и другими притираниями женскими. Такое бывает тоже только в сказке. Лишь на четвертый(!) год наступила очередь первой брачной ночи Есфири. «И полюбил царь Есфирь более всех жен, и она приобрела его благоволение и благорасположение более всех девиц, и он возложил царский венец на голову ее, и сделал ее царицею на место Астинь». По просьбе новой царицы привратником во дворец назначили Мардохея, он даже дежурил у порога царской опочивальни, благодаря чему раскрыл заговор двух других привратников, которые вознамерились убить царя. Почему они решили это сделать, в Библии не объясняется, но сказка на то и сказка, что логикой себя не утруждает. Тут важно другое: Артаксеркс проникся к Мардохею таким доверием, что по влиянию он сравнялся с Аманом, главным военноначальником, по-нашему, министром обороны. Это так обозлило последнего, что он задумал  уничтожить соперника. «И показалось ему ничтожным наложить руку на одного Мардохея, но так как сказали ему, из какого народа Мардохей, то задумал Аман истребить всех Иудеев, которые были во всем царстве Артаксеркса, как народ Мардохеев… - (вот вам самый убедительный пример ксенофобии в Персидской империи: зачем уничтожать весь народ иудейский, если насолил один Мардохей? – В.К) - И сказал Аман царю Артаксерксу: есть один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям царства твоего, и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют, и царю не следует так оставлять их. Если царю благоугодно, то пусть будет предписано истребить их, и десять тысяч талантов серебра я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую. И посланы были письма через гонцов во все области царя, чтобы убить, погубить и истребить всех Иудеев, малого и старого, детей и женщин, в один день, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца Адара, и имения их разграбить… Гонцы отправились быстро с царским повелением. Объявлен был указ и в Сузах, престольном городе, и царь и Аман сидели и пили, а город Сузы был в смятении».

Точнее, в смятении были евреи, проживавшие в Сузах, и в первую очередь Мардохей как лидер диаспоры. Он немедленно передал Есфири, чтобы она добилась отмены указа. Царица, наконец, призналась мужу, что родом происходит из евреев, «и пала к ногам его, и плакала и умоляла его отвратить злобу Амана Вугеянина и замысел его, который он замыслил против Иудеев». Так в Библии. Но вот как описывает эту сцену Кураев: «В минуту восторгов и обещаний, Эсфирь вытягивает из супруга признания и обещания: ты любишь меня? значит, ты любишь тех, кого я люблю? значит, ты любишь мой народ? значит, ты ненавидишь тех, кто ненавидит меня? значит, ты ненавидишь ненавистников моего народа? Так дай волю своей ненависти! Уничтожь моих врагов, которых ты считаешь и своими врагами!» Таким вот образом прочитывает православный диакон и всю Книгу Есфири. Как известно, тон делает музыку. А тон у Кураева режет слух нескрываемой юдофобией. Есфирь он называет не иначе, как  Женщиной-Разрушительницей, Женщиной-Воительницей и даже Женщиной-Революционеркой. И вот эта «революционерка» добивается от царя полной отмены его указа об уничтожении «народа Мардохеев». Более того, Артаксеркс издает указ прямо противоположный, который гласил: «Царь позволяет Иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить». Окрыленные царским указом «в Сузах, городе престольном, умертвили  Иудеи и погубили пятьсот человек». Но этого им показалось мало, и на следующий день они умертвили в Сузах еще триста человек! «И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях.., умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч».

 Вот тут Кураев и дает себе разгуляться всласть: «Кто эти 75 000 уничтоженных персов? Вряд ли это были крестьяне… Если евреям было в Персидской империи лучше, чем в Палестине, - значит, они проникли в имперские государственные и торговые элиты. Значит, там у них были конкуренты и недруги. А значит, и вырезанию подверглась элита страны. Участь Персидской империи была предрешена – всего через сто лет она окажется бессильна перед лицом Александра Македонского».

Перед фактами истории

Почему через сто лет? Разве Кураеву известно, в каком году было избиение, учиненное кровожадными евреями персам? И было ли вообще избиение? Нигде, ни в одном историческом документе нет об этом событии ни малейшего упоминания, даже намека. Царствования всех трех Артаксерксов из династии Ахеменидов достаточно подробно описаны современными им историками. Известно, что все они, особенно Артаксеркс III, были энергичными и дальновидными правителями. Они успешно воевали с греками и расширяли свою империю. Только в сказке возможно, чтобы подобный государь позволил бы перебить цвет своего народа ни за что, ни про что, да еще чужакам, в угоду любовной прихоти. Но даже если на минуту представить, что Артаксеркс сошел с ума и издал указ, позволяющий евреям по всей империи избивать своих врагов из числа персов, то совершенно невозможно даже представить, чтобы персы, как покорные овцы, позволили уничтожать себя и свои семьи малочисленным и малоподготовленным к подобным акциям евреям. Поэтому можно смело утверждать, что никакого избиения персов евреями, как это описано в Книге Есфири, не было и быть не могло по определению. Книга эта случайно попала в Библию только по одной причине – дабы древний языческий праздник освятить неким религиозным чудом.

Плохо читал Кураев Соломона Лурье, вернее выхватил у него из контекста несколько строчек, отвечающие его версии, а на остальное закрыл глаза. В книге же маститого ученого, на которую ссылается диакон, говорится совсем о другом: «Всецело вдохновлена жаждой мести Книга Эсфири. Здесь персидский царь сперва приказывает повсеместно устраивать еврейские погромы (перенесение на эпоху Артаксеркса палестинских и египетских обстоятельств двух веков до Р.Х.), но затем, убедившись в невинности евреев, разрешает последним безнаказанно перебить погромщиков…Необходимо отметить, что ноты мести начинают звучать в еврейской литературе только в эпоху особенно тяжелых притеснений, при этом евреи всегда остаются в царстве фантазии, в области самоутешения и самоубаюкивания, никогда евреи не проявляли своей жажды мести на деле, в каких-нибудь действиях. Объясняется это не «всепрощением», не «апостольской природой» евреев,  а исключительно естественным подбором, своеобразно развившимся инстинктом самосохранения. Евреи на протяжении почти всей своей истории жили разбросанными среди иностранцев, составляя ничтожное меньшинство не только количественно, но и качественно, так как им всегда противостояли «хозяева страны», государственные организмы с выработанной военной, административной и полицейской системой, в которую они входили как иностранцы, т.е. как граждане II сорта, пользующиеся лишь отчасти покровительством закона. Если бы евреи стали предаваться жажде мести по поводу каждой ежедневно испытываемой ими обиды, если бы они стали хотя бы в случае самых тяжелых гонений претворять эту жажду мести в дело, то они несомненно были бы истреблены или принуждены утратить национальность уже на заре своей истории. Действительно, все произведения литературы, проникнутые жаждой мести (Книга Эсфири, Книга Юдифи) относятся большей частью ученых к Маккавейской и после Маккавейской эпохе, т.е. считаются написанными под свежим впечатлением самых жестоких преследований»

Особо невыносимым стало положение евреев при последних Селевкидах – Антиохе III Великом (242-187 до н.э.) и его сыне Эпифане (175-164), которые с невероятной жестокостью проводили насильственную  эллинизацию иудеев. Сохранилось предание о том, как заточили в темницу женщину и семерых ее сыновей за то, что они не хотели отступиться от своей веры. Когда Эпифан потребовал, чтобы они съели свинного мяса, старший из сыновей заявил: «Мы скорее удавимся, чем нарушим закон своих предков». Разгневанный царь велел вырвать смелому юноше язык, четвертовать и еще живого бросить в кипящий котел на глазах матери и остальных братьев. Один за другим такой же мучительной казни подверглись еще пятеро непокорных братьев. Наступила очередь седьмого, самого младшего. Тогда царь сказал матери, чтобы она уговорила сына покориться и тем спасла ему жизнь. Но гордая женщина сказала совсем другие слова: «Не бойся этого злодея и умри, как твои братья, за Бога и нашу веру!». Мальчика казнили, а вслед за ним и его героическую мать.

Почти 80 лет продолжался этот невыносимый гнет, пока копившаяся ненависть к угнетателям не взорвалась освободительной войной под предводительством братьев Маккавеев. Таким образом книга Есфири писалась не в эпоху Ахеменидов, а почти двести лет спустя, когда Персидская империя была уже давно разгромлена Александром Македонским, а Израиль находился под жестоким владычеством греков. Вот почему так смутно прописаны в Книге Есфири и сама Персия, и нравы эпохи Ахеменидов. «В эти времена Книга Эсфири, благодаря своему содержанию, служила источником утешения и надежды на новое чудесное спасение», - так объясняет историю Есфири мудрый Соломон Лурье.

«В этом и состоит чудовищность этого «веселого праздника»: из поколения в поколение он воспроизводит модель обращения с теми, кого евреи однажды сочтут своим врагом… Ветхозаветная кровожадность не преобразилась», - так понял праздник Пурим злобный и не очень  умный диакон. Для чего вообще понадобилось ему вся эта мерзопакость? Он в ней признается совершенно откровенно: «Эту мою статью можно считать ответом на «последнее искушение» НТВ. Я счел допустимым посмотреть на историю Пурима взглядом, не сглаживающим острые углы, после того, как Российский еврейский конгресс и НТВ (у них же был один глава – Гусинский) позволили себе недобрым оком взирать на наше Евангелие». В общем, око за око, зуб за зуб: очень по-христиански. Тем более, что ни РЕК, ни НТВ на Евангелие и не думали смотреть «недобрым оком»: книгу «Последнее искушение Христа» написал православный грек, одноименный фильм снял итальянец-католик, и до демонстрации на НТВ фильм успел посмотреть весь христианский мир.

От Шумера до Израиля

Не знаю, какие оценки имел студент Кураев по религиоведению, постигая научный атеизм, но за свою «рекострукцию» Пурима ничего больше двойки он бы не получил. Тем более что история этого иудейского праздника давно и досконально изучена историками, этнологами и религиоведами. Она уходит своими корнями в Древний Вавилон. Там главным праздником был Новый год, который отмечали двенадцать дней во время весеннего равноденствия. Все обряды, которые мы знаем из европейских традиций Карнавала и Масленицы, а также святого 12-дневья (Святок), легко узнаются в вавилонских мистериях: это и гаданья, и хождения ряженных, и избрание короля шутов – в Вавилоне на время празднеств царя заменяли рабом, ДОЗВОЛЯЛОСЬ ВСЕ, в эти дни нельзя было наказывать детей, вершить суд, и т.д. Это были дни «необузданной свободы».

Порядок церемоний был четко прописан по всем дням: от первого до двенадцатого. Начинались празднования с мистерий, который разыгрывались на площадях, а в храмах проходили службы, посвященные Мардуку, верховному божеству, олицетворявшему мировой порядок. Это он победил чудовище Тиамат, проткнул копьем и рассек ее тело пополам и создал из этих двух частей небо и землю.

На четвертый день совершалась ритуальная процессия: гигантские статуи Мардука и его жены Сарпанитум перевозили из храма Э-Зида в храм Э-Сагил, в Вавилон. Статуи помещали на огромных размеров корабль. Сначала он плыл по Евфрату, затем по рукотворному каналу, после чего корабль ставили на колеса и далее его тащили на канатах участники процессии. Считалось, что Мардук переплывает мировой океан и по праздничной дороге направляется в святилище «небесного мира», которым и был Э-Сагил, храмовый город в предместье Вавилона.

Шестой день считался покаянным: правители каялись перед богом за все недоброе, что сделали они в прошедшем году. Вот откуда родом наше русское Прощенное воскресенье, которым завершается Масленица а также «пепельная среда» у католиков – тоже накануне Великого Поста, когда верующие посыпают голову пеплом и каются в совершенных грехах. Пепел делают из ветвей, сохраненных с прошедшего год назад Вербного воскресенья, и во время литургии его освящают и посыпают головы со словами из Священного Писания: «Помни, человек, что ты прах и в прах возвращаешься». (Бытие; 3:19) Обряд этот тоже идет из Древнего Вавилона: посыпать голову пеплом означало там покаяние и сокрушение. От вавилонян (халдеев) обычай этот перешел к иудеям, от них – к христианам.

Обряды древнего Вавилона берут свое начало в еще более древнем Шумере. Со временем трансформируясь, но, сохраняя основные черты, они распространились по всему Средиземноморью. От греков, у которых эти празднества назывались дионисиями или вакханалиями (в честь бога земледелия и урожая Дионисия (Вакха), от римских сатурналий перешли традиции безудержного веселья к германским и славянским народам, органически слившись с их культами.

Персы назвали тот праздник Новруз-байрам. От них его переняли арабы, азербайджанцы, туркмены, таджики и другие сопредельные народы. Они отмечают его, как и в древнем Вавилоне, в день весеннего равноденствия, которое по григорианскому календарю приходится на 21 марта.

Древние евреи заимствовали праздник тоже от шумерцев еще в те времена, когда жили они в Месопотамии (Междуречье). Во время своего  вавилонского плена (586-539 гг. до н.э.), когда  их насильственно  переселили туда после взятия Иерусалима царем Навуходоносором II, эта традиция еще более окрепла. Иудейское  духовенство упорно пыталось изжить языческий обычай, но тщетно. И тогда Пурим был включен в религиозный культ, однако пережитки древних обрядов легко узнаются даже сегодня.  Главная особенность Пурима – разгульное веселье.  В этот день  правоверным  иудеям  предписывается напиться  до такой степени, чтобы невозможно было  отличить  «благословен Мордехай» от «будь  проклят Гаман». Очень странная заповедь иудейского права, совершенно  для евреев не характерная, ибо согласно  Торе (Ветхому Завету) злоупотребление вином есть большой грех.  С народным обычаем напиваться на Пурим раввины поделать ничего не могли, и тогда  сделали его обычаем религиозным. А сам новогодний праздник был  трансформирован в легенду о спасении Мардохеем, визирем персидского царя Артаксеркса, еврейского народа, который замыслил погубить главный царский военачальник Гаман (Аман). Легенда эта и легла в основу Книги Есфири, с большим трудом канонизированной сначала иудейской, а затем и христианской церквами.

Исследователи уже давно установили прямую связь между библейским Мардохеем и вавилонским Мардуком, царицей Есфирь (Эстер) и богиней любви Иштар (Астар). Но более всего говорят за себя обычаи Пурима. В этот день  евреям не только дозволено нарушать Моисеевы законы, упиваясь, как говорится, «в усмерть». В этот день они могут приходить в синагогу не в парадных костюмах, как принято обычно, но в маскарадных одеждах и даже в масках. Служба в синагоге при каждом  произнесении имени Гамана  (фактически поминутно), прерывается шумом, криком, треском грогеров (особых трещоток). Ещё лет 150-200 тому назад в гетто –  еврейских кварталах европейских городов, по улицам ходили ряженые. За службой в синагоге следует трапеза, тоже «от пуза» – обильная и разнообразная. Во время праздника готовятся особые сладости, так называемые хоманташен (уши Гамана): маленькие пирожки треугольной формы, начиненные черносливом, абрикосом, маком или ещё чем-нибудь «вкусненьким», по поводу чего Кураев ехидно иронизирует: «Такая милая семейная сцена: родитель, не отличающий уже имени Амана от имени Мардохея, предлагает сынишке: «Милый, не хочешь ли еще покушать плоти нашего врага?» А что в таком случае должен говорить православный родитель ребенку во время Причащения? «Выпей, мальчик, вина - это кровь нашего Христа. Съешь хлеба – это плоть нашего Христа». В действительности и уши Амана, и плоть Христова – это древний обычай поедать мясо и пить кровь жертвенного животного.

Такова действительная история Пурима, ничего общего не имеющая с «мифологической реконструкцией» научного атеиста, профессора Московской духовной академии диакона Кураева. Его «реконструкция» очень напоминает анекдот первых перестроечных лет, когда наша оборонная промышленность переживала конверсию. На одном из заводов, производившем оружие, решили перейти на выпуск компьютеров. Все было прекрасно, но почему-то на выходе с конвейера, вместо компьютеров выскакивали автоматы Калашникова. Так и у Кураева: что бы он не писал о евреях, все у него кончается калашами, сиречь, «бей жидов, спасай Россию».

5. Единожды солгавший…

Разрисовав Пурим как праздник   кровожадных евреев, Кураев ерничает: «Я удивлен тем, какое внимание мои критики придали этой, в общем-то весьма частной теме. Предположим, что и в самом деле 8 Марта — это светский и международный вариант Пурима. Что в этом факте унизительного для евреев? Вместо того, чтобы бросаться в опровержения, казалось бы, естественно было воскликнуть: «Да, именно евреи приучили мир праздновать женский день! Мы подарили миру праздник!» Ну лицемер, ну фарисей! Сам Тартюф снял бы шляпу перед Кураевым и признал бы себя по отношению к нему жалким приготовишкой. Ведь все «размышлизмы» вокруг связи Пурима с 8 Марта сводятся к тому, что евреи в этот день отмечают свою победу над врагами,  кровавую причем победу.

Не мытьем, так катаньем

Красочно расписав еврейскую кровожадность, Кураев делает далеко идущий вывод: «К женскому революционному дню были приурочены беспорядки, якобы голодовавших (выделено мной. — В.К.) жительниц Петрограда. 23 февраля (8 марта по новому стилю. — В.К.) 1917 в России запахло погромом — погромом русской культуры…»

Эврика! Вот ради чего, собственно, занялся диакон «мифологической реконструкцией», а точнее тем, что в науке именуется обычно без обиняков фальсификацией истории. Одного не могу понять:   Кураев – идиот  или прикидывается, давая столь легковесное объяснение  Февральской революции. До какой же степени надо не знать собственной истории и не уважать свой народ, чтобы величайшую трагедию, постигшую Россию, от которой она до сих пор не может оправиться, но погружается в нее все больше, приписать злой воле кучки евреев.

Один единственный раз в ХХ веке Пурим действительно совпал с 8 марта — в 1917 году. И вот тут Кураев гуляет во всю. «Факт таков: — пишет он, — Международный Женский день, начало русской революции  и иудейский Пурим в 1917 году совпали. Все три события пришлись на 23 февраля по календарю Российской империи (т.н. старый стиль)…падение Российской империи совпало (или его «совпали») с разгромом империи Персидской» . Это же надо так  ловко перевернуть все с ног на голову! Ведь никакого разгрома Персидской империи не было и в помине во времена, описанные в Книге Есфирь.. И ни одного события, рассказанного в ней, в реальной жизни никогда не происходило.

Что же касается погрома русской культуры, то им запахло не в феврале  1917 года, не в иудейский праздник Пурим, а в октябре того же года, 25 по старому стилю или 7 ноября по новому. Вот, что пишет об этом А.Солженицын, посвятивший разгрому русской культуры целое исследование «Двести лет вместе» – о совместном проживании в российской империи русских и евреев: «По многолетней и подробостной моей работе мне досталось осмыслять суть Февральской революции, заодно и еврейскую в ней роль. Я вывел для себя и могу теперь повторить: нет, Февральскую революцию - не евреи сделали русским, она была совершена, несомненно, самими русскими… Мы сами совершили это крушение: наш миропомазанный царь, придворные круги, высшие бесталанные генералы, задубевшие администраторы, с ними заодно их противники – избранная интеллигенция, октябристы, земцы, кадеты, революционные демократы, социалисты и революционеры, - и сними же заодно разбойная часть запасников, издевательски содержимых в петербургских казармах. И именно в этом шла к нам гибель. Среди-то интеллигенции уже было много  евреев – но это никак не дает основания назвать революцию еврейской». 

На философском факультете  Кураев должен был проходить дисциплину, которая называется «логика». В логике существует правило, гласящее: «после того не означает вследствие того». Забыл это правило марксист-расстрига.

«Независимо от того, связывал или нет Женский день с Пуримом учредивший женский праздник Интернационал, но в сознании иудеев, например, Парвуса, 23 февраля 1917 года — это  несомненно Пурим»,- утверждает д.Андрей. Сначала, как помните, Пурим  был в сознании «иудейки» Клары Цеткин. Обжегшись на Кларе, Кураев достает из нафталина Парвуса (Александра Львовича Гельфанда, он же Израиль Лазаревич Москович). Точнее, не совсем из нафталина, а из сочинения А.Солженицына «Ленин в Цюрихе». Но чтобы не совсем уж отставать от Нобелевского лауреата, диакон к биографии Парвуса добавляет и свою лепту: он, видите ли, был сионистом и «оказывал влияние не то что на американское правительство, а даже на ход заокеанской для них русской революции». Весь «цимис» этого очередного исторического «открытия» Кураева заключается в том, что Парвус не только никогда не был сионистом, но, напротив, активно выступал против него. С самого начала своей общественной и политической деятельности Парвус – участник российского и германского социал-демократического движения, с 1903 года – меньшевик, в 1-ю Мировую войну – социал-шовинист, жил в Германии и в Америке никогда не бывал. И, тем не менее, согласно Солженицыну и примкнувшему к нему диакону, Парвус «считается учителем и духовным наставником Ленина и Троцкого, их личным другом». (Очень было бы интересно узнать, кем именно считается? - В.К.) И вообще, как мог меньшевик и социал-шовинист быть личным другом Ленина? Но это еще не все. Парвусу, оказывается,  первому пришла идея мировой революции, которую он передал Ленину и Троцкому. Солженицын, даже глазом не моргнув, называет Парвуса «отцом Первой революции». А сам опус «Ленин в Цюрихе» - это, как сказал бы незабвенный Паниковский, «Кармен, опера!». Там повествуется о том, как  Парвус весной 1915 года приезжает в Цюрих уговаривать Ленина …возглавить революцию в России. Владимир Ильич показан суетливым, растерянным и полуголодным эмигрантом. «Да вы план - понимаете мой? Вы – План мой принимаете?» – наседает на Ленина Парвус: в шикарном костюме, в бриллиантах, весь из себя такой уверенный и преуспевающий. План же – всего лишь пересказ тех событий, которые вскоре действительно произойдут в России. Но предсказания Парвуса связаны с ними не больше, чем Нострадамуса -  с нападением Гитлера на СССР.

Несмотря на свой талант учёного и публициста, Парвус оказался крайне нечистоплотным человеком. Дело дошло до того, что в 1909 году высший партийный суд СДПГ в составе К.Каутского, А.Бебеля и К.Цеткин и при участии от РСДРП Л.Дейча запретил ему всякое участие в русском и германском социал-демократическом движении.

Отлично понимая, что в Европе для него закрыты все двери порядочных домов, Парвус перебирается в Турцию. Там ничего не знали о его аферах, но знали как крупного экономиста и видного деятеля социал-демократического движения. И Парвус становится консультантом в правительстве младотурок. На этой должности он крупно обогатился, но долг в партийную кассу так и не вернул. В Константинополе он завёл тесные связи  в Германском консульстве, и как только началась 

Мировая война предложил консулу свой меморандум поражения России. Парвуса немедленно вызвали в Берлин, где ему вручили германский паспорт и 2 миллиона марок на поддержку российской революционной пропаганды. И если бы не поражение Германии в 1918 году, сидеть бы Парвусу в немецкой тюрьме, так как его махинации в конце концов всё-таки вскрылись.

Ленин окончательно и навсегда разошелся с Парвусом в годы Первой мировой войны. В статье "У последней черты" он писал: "Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь в издаваемом им журнальчике "Die Glocke" ("Колокол" ) до... последней черты… С развязностью уверенного в одобрении буржуазии фельетониста хлопает он по плечу Маркса, "поправляя" его без тени добросовестной и внимательной критики. А какого-то там Энгельса он третирует прямо с презрением… Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что "немецкий генеральный штаб выступил за революцию в России"... ".  Публикации парвусовского журнала Ленин назвал "сплошной клоакой немецкого шовинизма", а сам журнал - "органом ренегатства и лакейства в Германии".

 И после этого Ленин стал бы сотрудничать с Парвусом?  Им брезговали не только революционеры. Альфред Розенберг, главный идеолог нацистской партии и патологический антисемит, любил порассуждать о разрушительной роли евреев в мировой политике на примере Парвуса. Будущий висельник, видимо не знал крылатой фразы основателя сионизма Теодора Герцля: «Каждый народ имеет своих негодяев. Почему вы хотите  лишить этой привилегии евреев?».

А как блестяще начинал свою революционную карьеру Парвус! Он стоял у истоков российской социал-демократии и даже принимал участие в организации издания «Искры»: первые 2- 8 номера газеты были напечатаны в Мюнхене в его квартире. Тогда и познакомился с Лениным. Но в 1903 году Парвус взялся за издание в Германии новой пьесы М.Горького «На дне». Вот как описывает эти события сам Алексей Максимович: К немецкой партии у меня было "щекотливое" дело: видный ее член, впоследствии весьма известный Парвус, имел от "Знания" (издательства. - И. Фроянов) доверенность на сбор гонорара с театров за пьесу "На дне". Он получил эту доверенность в 902 году в Севастополе, на вокзале, приехав туда нелегально. Собранные им деньги распределялись так: 20% со всей суммы получал он, остальное делилось так: четверть-мне, три четверти в кассу с.-д. партии. Парвус это условие, конечно, знал и оно даже восхищало его. За четыре года пьеса обошла все театры Германии, в одном только Берлине была поставлена свыше 500 раз, у Парвуса собралось, кажется, 100 тысяч марок. Но вместо денег он прислал в "Знание" К. П. Пятницкому письмо, в котором добродушно сообщил, что все эти деньги он потратил на путешествие с одной барышней по Италии. Так как это, наверно, очень приятное путешествие, лично меня касалось только на четверть, то счел себе вправе указать ЦК немецкой партии на остальные три четверти его. Указал через И. П. Ладыжникова. ЦК отнесся к путешествию Парвуса равнодушно. Позднее я слышал, что Парвуса лишили каких-то партийных чинов,-говоря по совести, я предпочел бы, чтоб ему надрали уши. Еще позднее мне в Париже показали весьма красивую девицу или даму, сообщив, что это с нею путешествовал Парвус. "Дорогая моя, - подумалось мне,-дорогая".

Естественно, об этой истории был подробно осведомлён Ленин, которого связывала с Горьким тесная дружба. Естественно и то, что Ильич порвал всякие отношения с Парвусом. В последний раз они виделись в мае 1915-го, когда по заданию германского Генштаба в Цюрих явился Парвус, чтобы уговорить Ленина ехать в Россию. Однако миссия Парвуса потерпела полное фиаско. Он сам признался немцам, что «не договорился с Лениным». К переезду Ленина и группы социал-демократов в запломбированном вагоне через территорию Германии Парвус не имел ни малейшего отношения, его организовали совсем другие люди, и переговоры вели они не с Генштабом, а с германским МИДом. Кстати, Ленин очень противился этой затее, понимая, какие инсинуации они вызовут по прибытии в Россию. Но другого выхода не было.

 Негативное отношение Владимира Ильича   к Парвусу венчает ленинская телефонограмма от 4 февраля 1922 года на имя В. М. Молотова и других членов Политбюро: "Предлагаю назначить следствие по поводу того, кто поместил на днях в газетах телеграмму с изложением писаний Парвуса. По выяснении виновного, предлагаю заведующим этим отделом Роста объявить строгий выговор, непосредственно виновного журналиста прогнать со службы, ибо только круглый дурак или белогвардеец мог превратить наши газеты в орудие рекламы для такого негодяя, как Парвус"(выделено мной. - В.К.)

 Любопытная деталь: у Солженицына в повести «Ленин в Цюрихе» Владимир Ильич всё время обращается к Парвусу– Израиль Лазаревич. Да, таково  действительно было метрическое  имя-отчество Парвуса, а настоящая фамилия - Гельфанд, однако все звали его Александром Львовичем. И Ленин, и всё окружение Парвуса отлично знали о его еврейском происхождении, но это  их совершенно не волновало. В отличие от Солженицына и Кураева  После Октября Ленин этого «отца Первой революции» в Россию даже на порог не допустил. Парвус не стал огорчаться, купил себе виллу на острове Шванценвердер в Германии и кайфовал там припеваючи до 1924 года, пережив всего на несколько месяцев своего «личного друга» В.И.Ульянова (Ленина). Какое место в сознании этого афериста занимал Пурим 1917 года - решайте сами. Кстати, 23 февраля 1917-го Парвус находился в Германии и был больше занят переговорами с немецким Генштабом, чем празднованием Пурима. Уверен, что он даже не заметил его, ибо, как и второй его «личный друг» Давид Троцкий, был абсолютным атеистом, ничего общего не имевшим ни с российской, ни с германской еврейскими общинами. Кстати, интересна и характеристика, данная Троцким Парвусу: «Помимо всего прочего этот революционер был одержим совершенно неожиданной мечтой: разбогатеть. И эту мечту он в те годы тоже связывал со своей социально-революционной концепцией». По поводу участия Парвуса в революции 1905 г. Троцкий замечает: "Несмотря на инициативность и изобретательность его мысли, он совершенно не обнаружил качеств вождя". По мнению Троцкого, "после поражения революции 1905 года для него (Парвуса) начинается период упадка. Из Германии он переселяется в Вену, оттуда в Константинополь, где и застигла его мировая война. Она сразу обогатила Парвуса на каких-то военно-торговых операциях. Одновременно он выступает публично, как защитник прогрессивной миссии германского милитаризма, рвет окончательно с левыми и становится одним из вдохновителей крайнего правого крыла немецкой социал-демократии. Незачем говорить, что со времени войны я порвал с ним не только политические, но и личные отношения". (Троцкий Лев. Моя жизнь. Опыт автобиографии. С. 168 )

В последний год Российской империи начало революции совпало с Пуримом – продолжает свои «фэнтэзи» д.Кураев. -  А поскольку революции без революционеров все же не бывает (вспомним суждение Ленина, который именно в области организации переворота был все же неплохим специалистом: для превращения революционной ситуации в революции необходимо наличие «субъективного фактора», то есть партии, планирующей и организующей революцию), и партией революции в феврале 1917 были отнюдь не большевики, а либералы,  при этом почти поголовно состоявшие в масонских ложах (выделено мной. — В.К.), то вопрос о том, кто выбирал дату начала революции, кто «совпадал» беспорядки и Пурим, как минимум имеет право на существование и спокойное обсуждение», — предлагает диакон. Ну что, обсудим спокойно.

Сначала о масонах и либералах. В понимании Кураева, как, впрочем, любого российского антисемита (от Шафаревича с Прохановым до Макашова с Баркашовым) евреи и масоны — это одно и то же, отсюда и термин «жидомасоны». Миф столь же старый, сколь и безграмотный, об этом уже мильон раз писалось. Чтобы много не распространяться, приведу короткую справку из Энциклопедического словаря: «Масонство (франкомасонство) — от франц. franc macon — вольный каменщик. Религиозно-этическое движение, возникло в начале 18 века в Великобритании, распространилось (в буржуазных и дворянских кругах) во многих странах, в т.ч. России… Масоны стремились создать тайную всемирную организацию с утопической целью мирного объединения человечества в религиозном братском союзе». Масонами, к сведению профессора Кураева, были такие «крутые евреи» как император Александр I и великий русский полководец Михаил Кутузов, а также многие другие славные представители российской элиты. В 1917 году в масонские ложи входили: П. Барк, министр финансов, Н. Покровский, министр иностранных дел, Н. Поливанов, военный министр, К. Джумковский, шеф жандармов, генералы В. Гурко, А. Крымов, Н. Рузский, и т.д. — «евреи, евреи, кругом одни евреи».

Что касается либералов, то у Кураева это слово, как и «демократы» стало синонимом, но чаще, эвфемизмом, которым он  заменяет слово «еврей», когда это уж слишком неприлично. Например, «демократы» предреволюционной поры требовали поражения России и прекращения войны на любых  условиях — в том числе условиях капитуляции — так и сегодня те же лозунги встречаются в радикально-демократической печати». Поясняю: прекращения войны требовали не столько «демократы» в кавычках и  без, сколько миллионы солдат-окопников, что же до капитуляции — это все те же «фэнтэзи».

История оперирует не домыслами  и предположениями, а точными фактами и датами. Общепринятая дата Февральской революции — это 27 февраля, когда всеобщая забастовка переросла в вооруженное восстание, и части Петроградского гарнизона стали переходить на сторону восставших. Что же касается 23 февраля, то это был один из многих дней «беспорядков», сотрясавших столицу с 9 января — годовщины Кровавого воскресенья. Именно тогда впервые начальник охранного отделения в Петрограде докладывал министру внутренних дел Протопопову о «тревожном настроении революционного подполья и общей распропагандированности пролетариата». Вслед шли все новые рапорты.

28 января: «События чрезвычайной важности, чреватые исключительными последствиями для русской государственности, не за горами».

5 февраля: «Озлобление растет… Стихийные выступления народных масс явятся первым и последним этапом на пути к началу бессмысленных и беспощадных эксцессов самой ужасной из всех анархической революции».

Однако Протопопов складывал эти доклады в стол. Он не хотел терять своего министерского кресла, ведь императрица, которая фактически снимала и назначала и министров, и премьер-министров, указала достаточно недвусмысленно: «Революции в России нет и быть не может. Бог не допустит».

24 февраля Аликс писала в Ставку своему венценосному супругу: «Бесценный мой! Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочную. Они вдребезги разнесли булочную Филиппова, и против них вызвали казаков…»

Приступом брали булочные не просто бедняки, но женщины-работницы. Им нечем было кормить голодных  детей, а мужья находились или на фронте, или в плену, или же гнили в могилах, разбросанных по полям войны. 23 февраля (8 марта по н.с.) женщины вышли на улицы не случайно — поводом послужил, разумеется, Международный женский день. Взбунтовавшие женщины не были иудейками, они были исключительно православными. Если бы Женский день в 1917 году пришелся не на 23 февраля, то есть на Пурим, а на любой другой день, хоть на православную Пасху, эти женщины все равно бы взбунтовались.

Из письма императрицы Александры мужу 26 февраля: «Рассказывают много о беспорядках в городе… Необходимо ввести просто карточную систему на хлеб (как это теперь в каждой стране, ведь так устроили уже с сахаром и все спокойны и получают достаточно), у нас же идиоты… (с голоду станешь не только идиотом, но даже каннибалом, что доказала потом Советская власть. — В.К.). Вся беда от этой зевающей публики, хорошо одетых людей, раненых солдат и т.д., курсисток и прочее, которые подстрекают других… Они (извозчики. — В.К.) говорили, что к нам приехали студенты и объявили, что если они выйдут утром, то в них будут стрелять. Какие испорченные типы! Конечно, извозчики и вагоновожатые бастуют. Но они говорят, это непохоже на 1905 год, потому что все обожают тебя (sic! — В.К.) и только хотят хлеба…»

После всего этого надо быть вот уж действительно или  идиотом, или провокатором, чтобы приписывать Февральскую революцию мировому жидо-масонскому заговору. Но дочитаем письмо до конца: «Какая теплая погода. Досадно, что дети не могут покататься даже в закрытом автомобиле. Но мне кажется, все будет хорошо. Солнце светит ярко — я ощущаю такое спокойствие на Его дорогой могиле. Он умер, чтобы спасти нас…» Он — это Распутин, и местоимение «Его» Аликс пишет с большой буквы, словно речь идет не о проходимце и шарлатане, а о Боге-отце или Иисусе Христе. Интересно, что думает о Распутине наш диакон: не еврей ли он? Распутин, конечно. А впрочем, может и диакон тоже, чем черт не шутит. Известно же, что самыми ярыми антисемитами, самыми ярыми гонителями евреев были… тайные евреи. Почему бы не  предположить, что в жилах Кураева  течет еврейская кровь? Международный женский день послужил всего лишь поводом для отчаянного бунта петроградских работниц. Причина, повторяю, заключалась в том, что голодали их дети, а мужья кормили вшей на фронте, в плену или госпиталях или червей во фронтовых могилах. Страна же находилась в разрухе. Это все надо объяснять? Увы, надо ибо, как сказал великий Гете, всем известные истины приходится повторять постоянно, ибо постоянно находятся люди, которые забывают их. Или делают вид, что забывают — это о  таких,  как бывший аспирант и   научный атеист, а ныне диакон и ненаучный антисемит.

Освящен саном и чрезвычайно опасен

По существу вся книга «Как делают антисемитом» (и первое  ее издание, и в особенности второе) — не что иное, как клеветнический донос на целый народ. Но это вполне в духе того времени и той среды, в которых формировалось мироощущение ныне оч-чень православного шулера от богословия, — когда целые народы подвергались репрессиям только за то, что объявлялись «нехорошими». И это отнюдь не было связано с их конфессиональной принадлежностью: ими были и православные казаки, и мусульмане-чеченцы, и буддисты-калмыки, и евреи-иудеи… Так осуществлялась на деле «интернациональная» политика ВКП(б)-КПСС, хотя на словах партия всегда декларировала и провозглашала дружбу народов. На словах Кураев тоже открещивается от антисемитизма, как черт от ладана, а фактически делает все, чтобы опровергнуть своего же Патриарха.

Официальную позицию Русской Православной Церкви в отношении евреев и, следовательно, антисемитов тоже, однозначно высказал Алексий II еще в конце 1991 года в Нью-Йорке на встрече с американскими раввинами: «Единение иудейства и христианства имеет реальную почву духовного и естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы едины с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и в силу христианства, а иудеи едины с нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства... — И далее Патриарх процитировал обращение к евреям, сделанное в начале нашего века архиепископом Николаем (Зиоровым): Еврейский народ близок нам по вере. Ваш закон — это наш закон, ваши пророки — это наши пророки. Десять заповедей Моисея обязывают христиан, как и евреев. Мы желаем жить с вами всегда в мире и согласии, чтобы никаких недоразумений, вражды и ненависти не было между нами».

 Жалкий и ничтожный диакон становится страшным и чрезвычайно опасным, ибо пускает в ход оружие массового манипулирования человеческим сознанием — печатное слово, к тому же освященное авторитетом Церкви. Он делает все, чтобы как раз-то разрушить мир и согласие между русскими и евреями, а теперь даже пытается подключить к своей богомерзкой задумке и мусульман. Внимательно прочитайте следующий текст: «Патриарх не менее пяти раз выступал с призывом остановить чеченскую войну. Он делал такие заявления и от себя, и вместе с Синодом, и вместе с лидерами мусульман России. Но эти его заявления почему-то оказались замолчаны прессой. Поэтому тут вопрос не в Патриархе. Вопрос в том — почему столь странный информационный тромб образовался на нашем телевидении? Не связано ли это с тем, что телевизионные каналы находятся на содержании у так называемых «олигархов», а эти олигархи — евреи? Может, им кажется выгодным, чтобы Россия рассорилась с мусульманским миром и тем самым стала объективным союзником Израиля? Может, поэтому в средствах массовой информации желают придать этой нефтяной, мафиозной войне видимость войны религиозной, войны христианско-исламской?» (выделено мной. - В.К.).

Общий замысел, надеюсь, прост и ясен, как вареная картошка, и не требует объяснений. Коснемся деталей. Что значит «не менее пяти раз»: это шесть, семь или двадцать? Что это за такие заявления: они сделаны официально, публично или в частной беседе? Обычно диакон, до занудности скрупулезный, помечающий ссылками на источники любую свою гадость, на этот раз почему-то не цитирует Патриарха: вот это он сказал, а телевизионные каналы, находящиеся на содержании евреев-олигархов, именно это замолчали.

Время от времени Кураева заносит, и тогда он проговаривается. В этом отношении весьма характерно его заявление в газете «Радонеж»: «Раз уж мои критики откликнулись на мой прежний призыв и проявили решимость ходить по библиотекам, (сопоставляя даты Пурима и Женского дня), то я готов их спровоцировать (выделено мной. — В.К.) на еще один научный подвиг…»

Вот и слово сказано. Кураев очень верно обозначил то, чем он занимается – провокаторство!

В своем ослеплении антисемитизмом д.Андрей порой не замечает, что льет воду на мельницу «жидо-масонов». А может снова придуривается, что скорее всего. Такая уж у него натура. В своей книге Кураев, по существу, согласился с тем, что Алексий I, Предстоятель РПЦ в сталинские годы, вел себя безнравственно, восхваляя Вождя и Учителя. Но как он оправдывает осанну товарищу Сталину, вдохновенно провозглашавшуюся Патриархом и архиреями? А тем, что и Пастернак тоже не менее вдохновенно прославлял Отца народов. Ну, совсем по Ильфу и Петрову: «Сам дурак!» Да как вообще можно сравнивать в данной ситуации Патриарха и поэта, пусть даже такого гениального, как ПастАернак? Лишь только потому, что Пастернак - еврей по национальности? Мол, наш Патриарх лизоблюдничал, но и ваши евреи не лучше. 

Есть притча про то, как скорпион упал с ветки прибрежного дерева в реку и стал тонуть. Рядом плыла лягушка. Скорпион взмолился: «Спаси меня!» «Как? — спрашивает лягушка. «Ну, залезу на тебя», — объясняет скорпион. «А если ты меня ужалишь?» «Да что я, сумасшедший, что ли? Мы же тогда оба утонем». «Резонно», — подумала лягушка и подставила спину. Залез на нее  скорпион и поплыли они к берегу. И тут он возьми да и ужаль спасительницу. Стала лягушка уходить под воду, только успела спросить: «Что ж ты наделал, мудак несчастный?» Скорпион, тоже уходя под воду, в сердцах воскликнул: «Ну вот такое я говно!»

Везде подтасовки. «Лжедимитрий II (тушинский вор) был евреем, - читаем мы у Кураева – За упоминание этого факта Р.Скрынникова обвинили в антисемитизме». Скрынников – известный историк и писатель, крупнейший исследователь Смутного времени. Вот, что читаем мы в его книге «Минин и Пожарский»: «По словам иезуитов, писца звали Богданом, и в его жилах текла иудейская кровь. Русские власти со временем официально подтвердили версию о  еврейском происхождении Лжедмитрия II. Любопытные подробности сообщили о воре его советники. Князь Дмитрий Мосальский под пыткой показал: «Который де  вор называется царем Дмитрием и тот де вор с Москвы с Арбату от Знамения Пречистые из-за  конюшен попов сын Митка». Московские летописцы придерживаются того же мнения, что самозванец происходил из духовного чина. Они называли «вора» поповским сыном на том основании, что он «круг церковный весь знал». Сохранился рассказ белорусского священника, жившего в окрестностях Могилева и наблюдавшего первые шаги будущего самозванца: «Дмитрий  наперед учил грамоте детей в доме у попа в Шклове, затем перешел под Могилев в село к попу Федору». Как можно из этого текста сделать вывод, что Лжедмитрий II был евреем? Просто, этого очень хочется Кураеву.

 А вот как стал у Кураева евреем великий инквизитор Торквемада. Сначала читаем в его книге: «Для еврея почти невозможно не считать себя мерилом истины и Православия. Все, что отличается хоть на йоту, — это непременно угроза демократии, или угроза человечеству, или угроза Православию. Рано или поздно еврей, поначалу робко-смиренный, все же ощутит себя цензором. «Великий Инквизитор» всех времен и народов — Торквемада — был крещеным евреем…»

А сейчас почитаем, что написано на сей счет в энциклопедии «Христианство» (гл. редактор академик С. Аверинцев): «Торквемада Томас (1420-1498), великий инквизитор Испании. Получив богословское образование и отличаясь аскетическими наклонностями, Т. поступил в доминиканский орден, в 1459 сделался приором одного из важнейших монастырей в Сеговии, а потом — духовником принцессы Изабеллы. Он способствовал возведению ее на трон и заключению ее брака с Фердинандом Арагонским, на которого также оказывал огромное влияние благодаря суровому и непреклонному характеру, религиозному энтузиазму и богословской начитанности. Главной задачей Т. было религиозное и политическое объединение Испании. Для достижения этой цели он реорганизовал и расширил деятельность инквизиции, причем проявил чудовищную жестокость и фанатизм. В 1483 Т. был назначен «великим инквизитором» Кастилии, а затем и Арагонии. Изгнание мавров и евреев из Испании, конфискация имущества осужденных инквизицией, сожжение еретиков на кострах — таковы были результаты деятельности Т….»

Мавров и евреев, действительно, изгнали полностью, но еще долго оставались в Испании мараны и мориски. Первые — это иудеи, принявшие христианство, вторые — крестившиеся мусульмане, но и те, и другие втайне так и продолжавшие оставаться в лоне родной религии. Так вот маранов и морисков преследовали с особой жестокостью, прослеживая их родословную до энного колена. Особенно люто ненавидела выкрестов Изабелла, поэтому стать ее духовником маран не мог даже теоретически.

Но ведь Кураев, как уже было сказано, настоящий шулер от богословия, передергивать факты — его любимое занятие, его стихия. Он цитирует: «В петиции, поданной толедскими маранами в 1449 году Лопе де Бариситосу, епископу Куэнки, и перечислявшей аристократические и влиятельные испанские фамилии, в жилах которых течет еврейская кровь, упоминается, между прочим, и имя Хуана Торквемады, кардинала Сан-Систо. Если это так, то первый Великий Инквизитор, с именем которого связано столько горьких для евреев воспоминаний, был еврейского происхождения…»

 Но известный историк инквизиции С. Лозинский ведет речь о Хуане Торквемаде, а великого инквизитора звали Томасом — прошу обратить внимание на эту «мелочь» (вот уж поистине дьявол прячется в мелочах). Совершенно разные люди, и петиция была подана в 1449 году, когда будущий всемогущий цензор был никому не известным и никому не интересным монахом. По поводу этой самой петиции существуют разные версии. По одной из них — это позднейшая фальсификация, по другой — провокация самих же маранов, спасающих собственные шкуры.

  Но Бог с ними  с маранами. В конце концов это было давно и далеко от России. Но вот ровно десять лет назад средней руки писатель, бывший наш соотечественник Эдуард Тополь, ныне проживающий в Америке, опубликовал  в «АиФе» скандальное «открытое письмо» соплеменникам-олигархам, с призывом «Евреи, не жидитесь!» О, как за неё ухватились все российские антисемиты и, конечно же, Кураев. Вот уж поистине, пошли дурака Богу молиться, так он себе лоб расшибёт. Ослеплённый антисемитизмом, диакон даже не почувствовал всё то презрение, которым насквозь пронизана статья Тополя. Вот, что пишет наш бывший соотечественник, воспитанный  в русской культуре: «Есть русское правительство – Ельцин, Кириенко, Фёдоров, Степашин. Но главный кукловод имеет длинную еврейскую фамилию Березовско-Гусинско-Смоленско-Ходорковского. То есть впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили реальную власть в этой стране. Я хочу спросить вас в упор: как вы собираетесь употребить её? Что вы собираетесь сделать с этой страной? Уронить её в хаос нищеты и войн или поднять из грязи?.. Да, мы избранники Божьи и мы действительно избранный Им народ, но мы избранны не для личного обогащения, а токмо для того, чтобы вывести народы мира из  язычества и варварства… Всевышний не станет спрашивать, что плохого или хорошего мы совершили на земле. Он задаст нам только один вопрос, Он скажет: «Я дал тебе такой-то талант, а на что ты употребил его? Ты употребил его на приобщение к цивилизации народа, к которому Я тебя послал?...».  Вот так облил грязью жалкий сочинитель жалких детективов народ, воспитавший его, а Кураев и рад: вот видите, сами евреи признают, что нас, русских надо вытаскивать из варварства и грязи Богоизбранному народу.

Мало того, что статья оскорбительна для русских, она провокационна прежде всего по отношению к евреям. Так, между прочим, рассуждали гитлеровские нацисты, и Тополь по простоте душевной оправдывает Холокост, ибо, согласно ему, сами же евреи и стали причиной постигшей их Катастрофы: «Когда в Германии все немецкие деньги оказались в руках еврейских банкиров, думавших лишь о приумножении своих богатств и власти, там появился Гитлер, и кончилось это Холокостом». Откуда этот провокатор взял, что все немецкие деньги оказались в руках еврейских банкиров, хорошо известно – из «Майн кампф», из сочинений Геббельса, Розенберга и подобных им борцам за чистоту арийской расы. Но Кураева  и Макашова даже хлебом не корми, дай только пососать что-либо ксенофобское. Да, были среди немецких банкиров и евреи, но несравненно больше их было среди учёных, деятелей культуры, искусства, литературы – ну всё, как у нас.  Так вот, чтобы не повторить страшный опыт, «Мы старались выдвинуть во власть сильного финансового олигарха русской национальности,- объясняет Тополю Березовский. – Но из этого ничего не вышло. Евреи умеют проигрывать и подниматься снова… Но даже самые талантливые новые русские – нет, они не держат удар, они после первого проигрыша выпадают из игры навсегда». Ну, прямо картинка из Дрюмона: сидят за круглым столом сионские мудрецы, облепившие Россию и  думку гадают - кого бы из русских выдвинуть в олигархи? А Ельцын ждёт команды кукловодов, каких бы ещё кровопролитиев пустить. Как это Тополь не причислил самого Бориса Николаевича к сионским мудрецам? Ведь наши черносотенцы талдычили на каждом углу, что его настоящая фамилия Эльцын. Таким же образом их средневековые собратья посчитали мараном самого Великого инквизитора.

Но если даже допустить, что в жилах Томаса Торквемады текла какая-то толика еврейской крови, то что из того? До Реконкисты евреи жили бок о бок с испанцами в мире и дружбе и сплошь и рядом женились друг на друге или выходили замуж друг за друга. Поэтому, перефразируя Чехова, можно смело сказать: «Поскреби любого испанца и под ним найдешь еврея». И, тем не менее, также смело можно утверждать, что «толика» еврейской крови в жилах Торквемады была меньше 25-ти и даже 50-ти процентов. Это я к тому, что даже в нацистской Германии евреем уже не считался тот, у кого норма «нехорошей крови» не превышала 25-ти процентов, а вот у Кураева Томас Торквемада, духовник Изабеллы, несомненно  христианин далеко не во втором и даже не в третьем поколении, иначе его бы тут же разоблачили и немедленно сожгли на костре за столь дерзкий обман, у Кураева он — «крещеный еврей», то есть иудей, перешедший из иудейства в христианство. И после этого диакон обижается, что его называют расистом, — ведь он переплюнул даже гитлеровских блюстителей чистоты арийской расы!

Но и это не самое главное. Причисляя Томаса Торквемаду к «крещеным евреям», считая таковыми Пастернака, а также своих оппонентов – «еврейских журналистов» Кураев опосредованно отказывает в праве быть русскими и — что еще важнее — православными всем, в ком «чистота крови» не является стопроцентной. Это значит, что Карамзин — татарин, «крещеный басурманин», Пушкин — эфиоп, Фет — еврей, Лермонтов — шотландец и т.д. и т.п.

Да что далеко ходить: наш нынешний Патриарх Алексий II — в миру Алексей Михайлович Ридигер. Согласитесь, фамилия ну никак не славянская. И то, что бытует среди обывателей мнение, что Патриарх – еврейских корней, подтверждает, кто бы вы думали? Да, Кураев!  Я глазам своим не поверил, когда прочел во 2-м издании: «В Шпейере епископ Рюдигер, основатель еврейского квартала, с самого начала окружил его прочными стенами. Полагаю, что здесь имеет место не сходство фамилий, а упоминается родственник нашего Патриарха Алексия (Ридигера) Мне было бы приятно знать, что епископ Рюдигер, живший в XI веке, - родственник нашего Патриарха. Во-первых, потому что защищать людей – дело достойное. Во-вторых, русские фашики любят намекать на то, Патриарх носит еврейскую фамилию, а потому, мол, в патриархийные храмы и ногой ступить нельзя». Но, во-первых, то, что в XI веке в Германии жил епископ Рюдигер, вовсе не означает, что наш Патриарх Ридигер его родственник: разве диакон исследовал генеалогическое древо Алексия II? Есть множество фамилий совершенно одинаковых что у немцев, что у евреев – идиш, язык европейских евреев, относится к северогерманской группе языков. Например, фамилию Блок, также как и Бланк, можно встретить и у немцев, и у голландцев, и у евреев. Так предок нашего великого поэта лейб-медик императора Павла I носил фамилию Блок и был крещенным евреем.  Фамилию Бланк носил дед Ленина по матери – чистокровный еврей, и Карл Иванович Бланк, выдающийся русский архитектор – чистокровный немец. Но обратите внимание, как ласково называет русских фашистов Кураев: «фашики» – то ли потому, что они считают Патриарха евреем, то ли потому, что так считает сам диакон.

Ридигер, Красникер, Пружинер, Хоннекер, — поди, разберись, кто из них православный немец, кто лютеранин, кто «крещеный еврей», а кто просто атеист. А надо ли вообще разбираться? Тогда спрашивается, зачем все это диакону Кураеву? А затем только, зачем тот самый скорпион ужалил спасавшую его лягушку…

6. МАЙ, МИР, ТРУД И ... ЛЮБОВЬ!

Раздувая в своей книжонке антисемитские мифы, Кураев, походя, лягнул и католиков. Зачем ему это понадобилось, трудно сказать, думаю, просто из любви к искусству. Отношение у него к католикам почти, как к евреям, вот и не удержался. «По католическому календарю 1 мая – это день воспоминания Нагорной проповеди Спасителя, - вводит нас в курс дела д.Андрей. – Так не является ли наложение Дня пролетарской борьбы на 1 мая сознательным вызовом  Евангелию? Не есть ли Первое мая в сознании революционеров некая альтернатива Нагорной проповеди? Вместо любви – призыв к классовой ненависти. Вместо единения в духе – солидарность в борьбе за зарплату (SIC! – В.К.) Демонстрация Первого мая не есть ли антитеза крестному ходу? Ясного ответа здесь, конечно, нет. (А откуда ему быть, если наводить тень на ясный день? – В.К.) Но ситуация становится еще более неоднозначной, если вспомним, что, как ни молодо празднование Первомая в качестве революционного праздника, однако и католическое празднование его в качестве Нагорной проповеди также является относительно недавней новацией. В Средние века 1 мая праздновалась память св. Вальпургии. Это и есть та самая «вальпургиева ночь», которая, согласно «теневым» фольклорным представлениям германцев, собирала на шабаши ведьм. Чтобы противостоять этим антихристианским шабашам и верованиям, католическая церковь решила увязать дату «1мая» с другими воспоминаниями – с евангельскими. По поводу Первого мая была официальная советская версия, поясняющая, почему именно рабочие день своей революционной солидарности празднуют именно первого мая, а не второго. О том, что это еще и «вальпургиева ночь», предпочитали не упоминать. А чуть позже Интернационал по сути вновь наделил 1 мая ассоциациями нехристианскими и разрушительно-демоническими». Учитывая, что Интернационал в понимании Кураева есть организация еврейская, созданная для разрушения христианских основ и завоевания мира, то становится ясно, почему притянул д.Андрей Международный день солидарности трудящихся к его концепции « Как делают антисемитов». И недоверчивый диакон, который привык верить только Церкви, подозрительно присматривается к 1-му мая. «Но поставим вопрос: а кроме чикагских событий, не был ли еще чем-нибудь заметен день 1мая для христианских народов? - спрашивает он вконец замороченного читателя. – И поскольку мы интересуемся не светской историей, а религиозной, уточним вопрос: а были ли какие-то смыслы уже связаны, ассоциированы с первым мая и были ли они религиозными? И мы заметим, как уже здесь начинается игра теней».  

Опять тени! Очень любит диакон театр теней.  Но он, как всегда, слышал звон и, как всегда,  по-своему истолковывает, откуда он. Дело в том, что никакому воспоминанию Нагорной проповеди католики 1 мая не посвящают. Нагорную проповедь можно читать в любой день, хоть дважды в день, хоть трижды и не только католикам, но любому христианину. Что же касаемо  католических святцев, то 1 мая  в них посвящается  Иосифу-труженнику, супругу Марии Богородицы. По поводу же  «советской версии», то никакая она не версия и никакая не советская. А вот какая.

Как и почему древний языческий праздник стал Международным днем солидарности трудящихся

Это произошло в Чикаго 1 мая 1886 года: полиция разогнала демонстрацию трудящихся, требующих установления 8-часового рабочего дня и улучшения условий труда. Спустя три дня объединенный стачком - в городе проходила всеобщая забастовка - организовал многотысячный митинг протеста. В самый разгар его какой-то негодяй или провокатор бросил в толпу бомбу. Несколько человек погибло, десятки были ранены. Полиция произвела массовые аресты. Суд приговорил главных организаторов митинга к смертной казни, а многих его участников - к длительному тюремному заключению.

Жестокая расправа вызвала возмущение во всем мире. В июле 1889 года Первый (Парижский) конгресс II Интернационала принял решение ежегодно отмечать 1 мая как Международный день солидарности трудящихся. Уже на следующий год манифестации и шествия рабочих прошли по всем крупным городам Европы. Еще через год первая подобная акция состоялась в Санкт-Петербурге. С тех пор маевки в России стали постоянными, ну а в СССР 1 мая и вовсе было объявлено государственным праздником.

С Россией и СССР все понятно. Но почему в том далеком 1886-м в США рабочие избрали именно 1 мая для своего массового политического выступления? Чтобы ответить на этот вопрос следует перенестись как минимум на три тысячи лет назад... в древнюю Италию. В те времена жители  Апеннин   среди   многих  своих  богов и богинь  особо  поклонялись  Майе - покровительнице земледелия и плодородия. Май в этих краях - это уже начало лета, когда ячменные  поля покрываются колосками, а деревья в садах и лозы в виноградниках - завязью плодов. Вот почему назван был месяц по имени богини земли, вот почему в первый день его по всей Италии устраивались народные гулянья в честь Майи, дабы умилостивить ее, вымолить плодородный, урожайный год. В ночь на 1 мая парни и девушки уходили в лес и наутро приносили в деревню деревцо - обычно ель, сосну или бук. Его устанавливали на главной площади и весь день вокруг него веселились.

Из Италии обряды и традиции первомайского дня (и что не менее важно - и ночи тоже) распространились по всей Европе. В Сицилии с утра (этот обычай до сих пор соблюдается) все от мала до велика идут на луга и собирают желтые ромашки, которые по местным поверьям приносят счастье. Затем весь день народ веселится, из цветов делают венки, гирлянды, букеты, украшаются сами и украшают дома. Во Франции же сакральным (священным) цветком этого дня считается ландыш. Еще галлы устраивали в ночь на 1 мая массовые выходы в лес за ним. Вместе с цветами молодежь приносила из леса дерево: обычно березу, ель или итальянский тополь, - и вокруг него тоже устраивали танцы, развлечения, разные игры. И до сих пор 1 мая французы стараются дарить ландыши другу. Они считают, что именно этот цветок, подаренный именно в этот день приносит счастье. Впрочем, во Франции, существует поверье, что 1 мая все цветы и растения, а также роса на них приобретают целебные свойства. Утренней росой на рассвете 1 мая умываются девушки, чтобы быть красивыми, хозяйки омывают вымя коров и коз, чтобы больше молока давали, а пастухи выгоняют скот на пастбище даже в ненастную погоду.

В Испании 1 мая считается праздником цветов и влюбленных. Непременной его атрибут - майское дерево, а также "королева", избранная из числа самых красивых девушек. И в наше время все испанки в этот день ходят украшенные розами и гвоздиками. Ну и, конечно, как и повсюду, "танцы и музыка", то есть, всеобщее веселье.

Очень торжественно праздновалось 1 мая на туманном Альбионе. Валлийцы (потомки кельтов, древнего населения Англии) приурочивали к этому дню выгон скота на летние пастбища. Задолго до рассвета выходили крестьяне из сел, гоня перед собой скотину. На вершинах близлежащих гор были уже заранее приготовлены костры. Шествие возглавляли друиды (жрецы) в белых плащах. С появлением первых лучей костры зажигались. Саксы, вторгшиеся сюда с континента, к обычаю разжигать костры добавили майское дерево и поклонение цветам. Ими украшались жилища, улицы, заборы и т.д. Цветы, а также майское дерево приносили из окрестных рощ и полей, куда молодежь отправлялась в ночь "собирать май" (to go a maying).

С утверждением пуританства - с середины XVII века, почти на сто лет этот древний обычай находился под запретом, ибо, как отмечал пуританский писатель Филипп Стейбс, "на 40 или 60 или 100 девушек, которые ночью ходят в лес, едва ли третья часть возвращается домой, не потеряв невинности". Но нет силы сильнее народных традиций. С XVIII века майские гуляния вновь возродились. Обязательным было в Англии и Шотландии избрание "королевы мая". Оно сопровождалось пышными процессиями, а после «коронации», самой красивой, естественно, девушки - начинались гуляния: все те же игры и танцы вокруг майского дерева, а также представления любимых народных мистерий "Робин Гуд и его зеленые охотники".

Точно также - с гуляньями и весельем вокруг свежесрубленного дерева проводили 1 мая немцы, с обязательными многолюдными шествиями в честь "королевы" или "короля". Но в отличие от англичан, французов, итальянцев и т.д., в ночь на 1 мая немцы сидели по домам, не смея высунуть наружу носа, ибо в отличие от пуританских священников немецкие пошли не путем запретов, а сочинением нового мифа по правилу "подобное лечится подобным". Они внедряли несколько веков в сознание верующих, что в ночь на 1 мая в Гарце (горный лесной массив в центре Германии), на самой высокой его вершине Броккен (1142 м) собираются ведьмы и под руководством лично Сатаны устраивают свой бесовский шабаш. Поскольку 1 мая в Германии (и только в Германии) почитается как день св.Вальпургии (так звали игуменью, якобы, успешно боровшуюся с нечистой силой, почему и считается она охранительницей от колдовства), то и ночь получила название Вальпургиевой. Благодаря Гете и особенно композитору Гуно, про Вальпургиеву ночь узнали во всем мире. А до этого как сам миф о шабаше на Броккене, так и святая игуменья оставались сугубо германской достопримечательностью. У итальянцев 1 мая посвящено св.Эфизии, у испанцев - св.Зеленому Яго (Сант-Яго), у англичан - святым Филиппу и Якову, у православных - пророку Иеремии...

У восточных славян ни первомайского культа в честь какого-либо бога или богини, ни соответствующих обрядов этого дня не существовало, они отодвинулись на Ивана Купала, то есть, на 24 июня, когда в наших широтах тоже устанавливается, наконец, лето. В начале же мая россиян волновали совсем другие заботы - наступала посевная. И, чтобы прошла она успешно, 1 мая служили молебен святому Иеремии. Этот ветхозаветный пророк высоко почитаем всеми христианами, ибо признается одним из предтечей самого Иисуса Христа (Мф.16:14).

В то же время предки наши не были особыми догматиками, и сев не обязательно начинался именно 1 мая - все зависело от того, насколько прогрелась земля. Страда продолжалась обычно около двух недель, отсюда и пословица:   "Сей   неделю   после   Егория,  да другую   сей   после   Иеремия" (Георгий вешний отмечается 6 мая).

Восточной границей распространения первомайского культа стала Польша. Здесь народные гулянья этого дня так и назывались "маевкой" (maiowka) или "майским отдыхом" (recreacie maiowe). Обычай народных гуляний 1 мая принесли поляки на Украину, когда входила она в состав Речи Посполитой. В Киеве, на горе Скавыке студенты - семинаристы разыгрывали комедии, сочинявшиеся специально к этому дню на потеху простому народу. В Москве же первомайские гуляния сначала проводились только в Немецкой слободе, а со времен Петра излюбленным местом маевок стала Сокольницкая роща (нынешние Сокольники). Петербуржцы же для этой цели предпочитали Екатерингоф. Постепенно обычай распространился и на другие крупные города. В России, как и в Европе, маевки в городах стали праздником преимущественно людей "низшего звания": мастеровых, торговцев, всякого рода обслуги,  рабочих, - и представляли собой гуляния на природе, а проще говоря, пикник.

Выходцы из Англии, Шотландии, Франции, Италии и прочих европейских стран, сохранили в Америке обряды и обычаи Первомая. Они испокон веков привыкли в этот день к массовым гуляньям, шествиям и сборищам. Чикаго в этом отношении представлял настоящий Вавилон, здесь обосновались крупнейшие в Штатах итальянская и польская колонии. И то, что социальные катаклизмы придали 1-му мая ярко выраженную политическую окраску - всего лишь отражение тех социальных противоречий, которыми отмечены конец XIX- начало XX века. Какое-то время Первомай даже стал символом революции, символом непримиримой классовой борьбы.

Цивилизованный миp, слава Богу, переболел этой "красной корью". И в США, и практически во всех европейских странах 1   мая отмечается ныне как праздник Труда - совершенно мирный, вернувший свой древний облик веселого, жизнерадостного и жизнеутверждающего карнавала.

Конечно, трудно призывать людей к веселью, когда есть нечего и зарплаты несколько месяцев не получали. Будет в стране достаток - будет и Первомай днем радости и любви, нет, - так снова закипит наш разум возмущенный. А когда он кипит, то лишь в смертный бой вести готов. Ни на что другое он в этом состоянии не способен.

7. СВОБОДА ОТ СОВЕСТИ

"Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью».

Адольф Гитлер.

Почти весь 1997 год – от ранней весны до поздней осени - не утихали в российских СМИ яростные споры по поводу фильма «Последнее искушение Христа», который собиралось показать НТВ, в то время безусловно ведущая телекомпания страны. Против демонстрации богохульного фильма решительно выступила Московская патриархия, демократическая печать же  яростно обрушилась за это на нее, мол, прежде нам разрешала или запрещала, что читать, что смотреть  и что писать родная КПСС, сейчас эту роль пытается играть родная РПЦ.

Между параноей и провокацией

Кураев же в этом противостоянии увидел своим извращенным оком дорогую для себя тему – еврейский заговор. Логика его была, как всегда проста и незамысловата, кактабуретка: поскольку владелец НТВ Владимир Гусинский не просто еврей, но к тому же еще и президент Российского еврейского конгресса (РЕК), то демонстрация фильма, осужденного самим Патриахом Аликсием II, - это специально задуманный удар по православию, что согласно  Кураеву обязательно ударит бумерангом по евреям всплеском антисемитизма.  «Именно телеканал г-на Гусинского, телеканал, прямо ассоцируемый с Еврейским национальным конгрессом, должен был бы взять себе за железное правило: никакой критики Православия,- грозно машет пальчиком диакон. И как-то забыл он или сделал вид, что забыл, что НТВ – это это совершенно светский телеканал, который, во-первых, к РЕКу никакого отношения не имел, а во-вторых Православие как религию никогда не критиковал, как, впрочем, и другие религии. Что же до Гусинского, то, как умный хозяин, он никогда в редакционные дела не вмешивался, это знал весь телевизионный мир. Редакционной политикой заправлял полностью квартет в составе Игоря Малашенко, Олега Добродеева, Евгения Киселева и Владилена Арсеньева. Последний отвечал за кинопрокат на телеканале, ему россияне, в первую очередь, и обязаны тем, что увидели скандальный фильм.

Кураеву показалось мало, что «Последнее искушение Христа» демонстрирует телеканал, принадлежащий президенту РЕКа, там  еще и главный режиссер – Александр Файфман. Но тут осечку  дал диакон: Файфман вообще никогда в штате НТВ не состоял. Но так хочется погуще заварить еврейского бульону! И далее Кураев превращает бульон в настоящую кашу, увидев в том, что премьера состоялась 9 ноября особый смысл. Вам что-нибудь говорит эта дата, уважаемые читатели? Для знающих историю Холокоста – это страшный день, точнее, ночь: именно в ночь с 9 на 10 ноября прокатилась по всей Германии первая погромная волна. Ровно за два дня до этого 7 ноября в Париже 17-летний беженец из Польши Гершль Грюшпан убил советника германского посольства Э.Рата. Тем самым еврейский юноша хоть и нелепо, неумно, но выразил свой протест против гонений, которым все сильнее и сильнее подвергались евреи в Германии и польских землях, заселенных преимущественно немцами. Ярости Гитлера не было предела. По его приказу и был организован в ночь с 9 на 10 ноября всегерманский погром. Прошу обратить внимание на такую мелочь: не 9 ноября, а в ночь с 9-го на 10-е.  В «Энциклопедии Третьего рейха» указано именно 10 ноября как официальная, историческая дата «Хрустальной ночи». В эту ночь штурмовики и члены Гитлерюгенд разгромили и сожгли 267 синагог, 815 магазинов и предприятий, принадлежавших евреям. Общий ущерб составил 25 миллионов рейхсмарок, из них 5 миллионов пришлось на витрины и стекла, поэтому и назвали ту ночь «Хрустальной». Погибло 36 человек, но в последующие несколько недель нацисты арестовали и бросили в концлагеря 20 тысяч евреев, которые почти все и нашли там свой конец. Но вот как интерпретирует наш многомудрый диакон это злодеяние: «Понятно, - пишет он, - что тогдашние главный режиссер НТВ Александр Файфман (опять двадцать пять!) и фактический хозяин НТВ г-н Гусинский хранят заслуженно недобрую память об этой ночи. Но почему же за преступление нацистов они решили отомстить православным гражданам России?»

 Где тут имение, а где наводнение? Связать эти два события: «Хрустальную ночь»  в фашистской Германии 1938 года и демонстрацию «Искушения» в демократической России 1997 года, - можно только  вследствие глубоко зашедшей паранойи на почве шизоидального антисемитизма. Но с явно подстрекательским душком: « Как же можно в годовщину «Хрустальной ночи» совершать жест, явственно приближающий и даже провоцирующий аналогичную ночь в России?» Слава Богу, Россию населяют не параноики и шизофреники: никаких эксцессов демонстрация фильма не вызвала. Через несколько дней о премьере перестали писать даже газеты, а сегодня об "«Искушении"» вообще мало кто даже помнит. «Последнее искушение Христа», как и предполагалось, не потрясло основ российского общества. Русская Православная Церковь, пытавшаяся помешать показу фильма, лишь продемонстрировала скромные рамки своего реального авторитета. Сила ее влияния оказалась куда меньше, чем сила влияния какой-то отдельной компании. Что и бесит больше всего Кураева. Он не может признать главного: что все разговоры о возрождении Церкви в России не имеют под собой никакой реальной почвы. И что вина в том лежит прежде всего на самой Церкви. Но вместо того, чтобы поразмыслить над этим феноменом, Кураев выбирает простейший выход - он находит козла отпущения в лице евреев и перекладывает вину с больной головы на здоровую. 

Кураев сожалеет, что после демонстрации фильма «Последнее искушение Христа»  в «ответ НТВ с Гусинским не взлетело на воздух. В любой порядочной стране это бы произошло – в мусульманской, католической, протестантской». Специально что ли путает диакон Божий дар с яичницей? В любой порядочной, сиречь, цивилизованной стране и фильм этот демонстрируется, и книга, по которой он снят, издается и читается. Будь Кураев не диаконом, а Патриархом всея Руси и будь Россия страной фундаменталистского Православия, НТВ с Гусинским уж  точно бы взлетело на воздух. Но, слава Богу, мы все-таки порядочная страна. Что же касается Кураева, то не случайно бодливой корове Бог рог не дает.  

Но любопытна оговорка почти по Фрейду, что с Кураевым случается довольно часто: «Реакция НТВ на просьбу Патриарха (отменить демонстрацию фильма. – В.К.), лишает возможности утверждать, будто православие в России является чем-то государственно-обязательным». Вот она, лазоревая  мечта Кураева и иже с ним: чтобы православие вновь стало  государственно-обязательной религией. К сожалению, за минувшие девять лет мечта эта все больше становится явью. И забывают иерархи РПЦ, что чем больше будет Православие становиться в России государственно-обязательным, тем дальше будет отходить от него православный народ. Разве не доказали это Октябрьская революция и в особенности Гражданская война? Но недаром сказано, что история учит тому, что она не учит ничему …

Что же касается «Последнего искушения Христа», то еще в ноябре 1997 года я написал большую статью, в которой попытался разобраться в природе явления. С тех пор суть явления не только не изменилась, но приняла еще большие размеры - я имею в виду все более равнодушное отношение христиан почти всех конфессий, за исключением разве что Свидетелей Иеговы, к религии – и не только в России, но и во всем Западном мире. А также  мне очень хотелось разделить мир фильма как произведения искусства и мир рынка, в котором этот фильм (как, впрочем, и все искусство) стало объектом коммерции.

"Искушение" искусили. Забудем?

Итак, страсти позади.  Россияне, наконец, увидели всемирно знаменитый фильм "Последнее искушение Христа". Увидели своими глазами, и теперь могут сами, без чьих-либо подсказок, разъяснений, толкований и т. д. судить: нравственно или нет было вкушать "запретный плод" с широкого экрана? Или прав Ларошфуко, большой острослов и насмешник, утверждавший, что лучший способ победить искушение — это отдаться ему...

Фильм голливудского режиссера Мартина Скорсезе действительно всемирно знаменит, однако не в силу своих художественных достоинств, но исключительно благодаря скандальной славе: повсюду, где только не пытались его показывать, он вызывал одинаково негативную реакцию христиан,   будь   то   католики,   православные,   лютеране, пресвитериане, баптисты, адвентисты и прочая, и прочая! Все! Без исключения! Наверное, стоит задуматься над этим отнюдь не показным единодушием. Ну, хорошо, ну, допустим, наша родная РПЦ одержима обскурантизмом, как ее изобразили российские, точнее, московские СМИ. Но просвещенные братья наши — православные греки или превыше всего ценящие права человека американские евангелисты, — они что, тоже сплошь религиозные фанатики и мракобесы? А может причина все-таки в другом? Буду исходить из своих личных ощущений, потому что фильм этот оценивать одним только разумом нельзя, как и все, что связано с верой, с религией, — здесь необходимо в не меньшей, а возможно даже в большей степени прислушиваться также и к голосу сердца. Особенно, если учесть, что споры вокруг "Искушения" сгустили в себе целую гамму общественных противоречий: социальных, экономических, идеологических, политических, но в первую очередь — этических.

Так вот, я   человек неверующий, но тем не менее после просмотра фильма почувствовал себя гадко и противно. Потому что хоть     и неверующий, но у меня есть мои святыни и я дорожу ими, как зеницей ока, а потому чту и чужие. Для меня святыней является Чехов и его творчество. Собственно, Чехов, по-моему, есть воплощенный в реальном человеке Христос, и произведения его я читаю с тем же чувством, с каким верующий христианин читает евангелия. У Чехова я ищу и всегда нахожу ответы на вопросы, которые волнуют меня, в них же я нахожу и нравственную опору для себя.

Самым чистым и самым возвышенным женским образом во всей мировой литературе мне представляется образ Анны Сергеевны фон Дидериц, более известной как "дама с собачкой». Вспомните, как целомудренно, как деликатно и в то же время как поэтично описана сцена грехопадения Анны Сергеевны. А сейчас представим себе, что какой-нибудь кино-"новатор" снимает фильм "Дама с собачкой", и в этой сцене все, что Чехов оставил за кадром, здесь, наоборот, расписано в деталях, показан во всем грубом натурализме половой акт между Гуровым и Анной Сергеевной. Что, кроме омерзения и возмущения может вызвать такой фильм у почитателя Чехова, да и вообще у каждого истинного любителя литературы?

А ведь точно так поступил с евангельским повествованием, не еврей, нет, а глубоко верующий католик Скорсезе: он показал в натуре половой акт между Христом и Марией Магдалиной. Мало того, что сцены эти богохульны, они еще и лживы. Если в чеховском рассказе любовные отношения между Анной Сергеевной и Гуровым прописаны хотя бы в контексте, то ни в одном из четырех канонических евангелий: ни от Матфея, ни от Марка, ни от Луки или Иоанна, — нет даже намека на земную любовь Христа и Марии. Могут возразить: но ведь фильм — художественное произведение, и режиссер имеет право на творческую свободу. Ради Бога, твори на здоровье, твори - но не ври, твори — но не глумись. А то завтра очередной Скорсезе (но из голубых) снимет очередное "Искушение", где Христос будет изображен гомосексуалистом, а также в деталях половой акт между ним и Иудой. Дико? А почему? Уж если свобода творчества, то какие могут быть ограничения? Никаких, кроме тех, что диктует Совесть. Не чувствуя этих ограничений, Скорсезе свой фильм начинает со сцены, в которой... Иуда избивает Христа. И после этого кто-то станет утверждать, что там нет ничего оскорбительного для христиан! (Не так уж много воды утекло с тех пор, как Скорсезе снял свой фильм, и вот в 2004 году в Лондоне был поставлен мюзикл, где Христос разгуливает по сцене в памперсах, неприлично ругается и утверждает, что он «голубой». Не уверен, что рано или поздно этот мюзикл не появится в Москве. Как будет тогда реагировать Московскаая Патриархия и ее штабс-маляр диакон Кураев?)

И рецензенты, и сами продюсеры НТВ сошлись во мнении, что фильм сам по себе ничего из себя не представляет. Впрочем, те, кто его видел, думаю, согласятся, что он очень заурядный и очень скучный. Привлек же к себе внимание только потому, что режиссер показал Христа в полупорнографических сценах, которые защитники фильма упорно называют эротическими. Да называйте хоть горшком, но зачем кощунствовать?  Для подобной "эротики есть Чиччолина, «скромно» взявшая себе псевдоним «Мадонна», есть прочие порнозвезды, которые потому так и зовутся, что отсутствие таланта восполняют самой что ни на есть откровенной порнухой. И чем откровеннее, тем круче, а чем круче, тем выше рейтинг, или по-русски "числовая оценка значимости какого-либо лица или явления". Выше рейтинг — больше денег.

Росту рейтинга в нашем перевернутом мире больше всего способствуют скандалы. Здесь и зарыта собака. Скандал поднял на Западе рейтинг Скорсезе. В свою очередь Скорсезе поднял рейтинг российской телекомпании. В связи со скандалом "числовая значимость явления", именуемого в просторечии прибылью, у телекомпании безусловно возросла. Надо отдать должное ее руководителям — это очень способные люди. На все способные.

Сначала они поставили "Последнее искушение Христа" на Святую ночь, то есть на Пасху, отлично сознавая, как болезненно отреагирует на это Русская Православная Церковь. По требованию Алексия II премьера фильма откладывается, а в СМИ оживленно обсуждается вопрос: "А что потом, а что потом?" Хотя возмутиться должен был не только, а возможно  и не столько Патриарх, сколько все общество, те же самые СМИ, потому что уже сам факт того, что НТВ вознамерилось показать кощунственный фильм именно на Святую ночь — это был вызов прежде всего обществу, провозгласившему своим императивом общечеловеческие ценности, и в первую очередь — уважение к своим ближним, любовь к ним...

Хочу напомнить "молодым волкам" из НТВ, что в конце 20-х —          начале 30-х годов очень популярны были различные "шоу", которые назывались тогда балаганами и которые в Святую ночь любили устраивать комсомольцы. В храмах верующие славили светлое Христово  Воскресение,  а непосредственно  перед храмами большевистские «молодые   волки" изображали пьяного Христа   в   обнимку   с пьяной   же   Магдалиной,   нарочито наряженной под проститутку, -  чем не творческая находка? Столь же подлая, сколь и омерзительная. И к тому же, чисто по-житейски, в высшей степени непорядочная, бессовестная. Это все равно, нет, гораздо хуже и гаже, чем, если во время свадьбы или крестин у соседей вы оригинальности ради, назло или просто по недомыслию вдруг запустите на полную мощность похоронный марш Шопена. Готов биться об заклад, что если бы фильм показали в любой другой день, его бы никто и не заметил, разве что телекритики. А теперь, после такого скандала, все заговорили о "Последнем искушении Христа".

В прошлом году (1996-м. – В.К.) на НТВ очень больно "прокололись" только потому, что не сумели "раскрутить" скандал. Тогда "молодые волки" сами себя перехитрили. Четыре вечера подряд до самой Пасхи по каналу НТВ демонстрировался великолепный фильм Франко Дзифирелли "Иисус из Назарета" — талантливейшая, надо сказать, экранизация земного жития Христа. Но в Святую ночь в сериал вдруг вклинился совершенно другой фильм — рок-опера "Иисус — суперзвезда", не менее скандальный, чем творение Мартина Скорсезе: там тоже Евангелие выворачивается наизнанку и тоже под соусом новаторства. Московская Патриархия, точнее, ее служба по связям с общественностью, скорее всего просто-напросто проворонила рок-оперу, иначе, конечно же, РПЦ воспротивилось бы ее демонстрации.

Не знаю, как отразилось сие упущение на работниках церковной пресс-службы, не знаю также, каких поваров кидали в ощип на НТВ, но думаю, оргвыводы состоялись, так как практически не замеченная массовым зрителем рок-опера

рейтинг не подняла ни на йоту, а тем самым ухнули и дивиденды, на которые рассчитывали "молодые волки", покупая одиозный фильм и всовывая его в программу именно на Святую ночь. Я писал тогда, что подобное поведение говорит о недостаточной культуре тех, кто формирует телевизионную политику на НТВ. Теперь я понимаю, что это вовсе не отсутствие или недостаток культуры. Это такая культура. Но вернемся к Скорсезе.

Если реклама — двигатель торговли, то скандалы — двигатель рекламы. Пасхальные праздники еще продолжаются, а НТВ вторично пытается показать фильм. Расчет прост, как гладильная доска: Патриархия, конечно же, вновь протестует, и фильм вновь вылетает из программы. Вы думаете, потому, что на руководство НТВ подействовал протест церковного священноначалия? Или они убрали фильм из уважения к чувствам верующих? Да полноте, друзья, если бы это было так, то куда проще было быотказаться от самой идеи показывать  фильм. А так скандал становился все громче, а рейтинг фильма

— все выше: в этом и вся немудреная суть рекламной технологии, давно и хорошо отработанной во всем мире. Только нигде в мире подобную технологию не применяют в отношении религиозных святынь. Тот же нашумевший фильм Скорсезе даже в архикатолической Италии официально не запрещен, но ни в одной стране, даже в архидемократических США, в широком прокате он не шел. Нигде его не показывали на общедоступных каналах, но только в отдельных, сомнительной репутации кинотеатрах. Для желающих, — пожалуйста, — видеозаписи, камерные салоны и т.д. Но ведь мы же, как всегда, впереди планеты всей! Разве Эллочка-Людоедочка хоть в чем-то может отставать от дочери Вандербильда?

— Мы же не темный Иран! — возмущались сторонники демонстрации фильма на общедоступном канале. Да, мы не темный Иран. Но и не светлый, то есть, цивилизованный, демократический Запад. В Иране поэта Рушди за его богохульные "Сатанинские стихи" духовный лидер аятолла Хомейни приговорил к смерти, защищая таким образом «чистоту веры». А в России руководство НТВ приговорило нас к просмотру фильма, защищая таким образом свое право на сверхприбыль. В цивилизованном же мире никто не приговаривал к смерти ни православного грека Н. Казандзакиса, автора одноименного романа, по которому и поставлен фильм, ни католика М. Скорсезе, режиссера фильма. Но и ни одному владельцу общедоступного телеканала даже в голову не пришло запускать "Последнее искушение Христа" в большой эфир. Потому что в цивилизованном мире имеет место быть не только свобода культуры, но еще и культура свободы.

Это две стороны одной медали. Культура без свободы мертва, свобода без культуры разрушительна. Культура свободы предполагает прежде всего самоограничение, умение подчинять любые свои интересы этическим нормам, даже если нормы юридические и не возбраняют осуществлять этот самый интерес. То есть, когда правила поведения диктует совесть или, по определению великого философа Иммануила Канта, "нравственный закон во мне". Мы же в России оказались в положении "полу-". Помните, у Пушкина: "полумилорд, полукупец,  полуподлец..." Сегодня решается вопрос вопросов: кем мы станем, когда, наконец, станем полными? Милордами, купцами или?

Иосиф Дицген, рабочий-кожевник, ставший философом, современник Маркса, самостоятельно пришедший к материалистической диалектике, очень тонко подметил, что «всякую  истину, если ее преувеличить, если ее распространить

за пределы ее действительной применяемости, можно довести до абсурда, и она неизбежно, при указанных условиях, превратится в абсурд».

Мы превратили  в абсурд такое понятие,  как свобода, увлекшись погоней за абсолютной свободой. Абсолютной же

свободы не бывает,  как не бывает и абсолютной  истины.

Абсолютная свобода превращается в беспредел, во вседозволенность, абсолютная истина — в мертвую и мертвящую  все вокруг себя догму. Что означает наша нынешняя абсолютная свобода? Это прежде всего свобода жить в роскоши и свобода умирать в нищете, свобода культуры и разгул бескультурья, свобода совести и в столь же равной степени свобода от совести, то есть свобода исповедовать любую религию или не исповедовать ее вовсе, свободно поклоняться святыням и столь же свободно осквернять их...

От такой свободы мы попросту обалдели. Как Тарзан, с младенчества выросший в африканских джунглях и вдруг оказавшийся в Нью-Йорке. Был такой фильм "Тарзан в Нью-Йорке", он шел на наших экранах в послевоенные годы. Мужественный, смелый и находчивый на лоне дикой природы, наш герой постоянно попадал впросак, оказавшись в каменных  джунглях "города желтого дьявола". Не так ли и мы, с младенчества выросшие в несвободе, то и дело попадаем впросак, путая свободу со вседозволенностью? В этом отношении "страсти по Скорсезе" стали своеобразной лакмусовой бумажкой, тестом на гражданскую зрелость нашего общества.

Хватит всхлипывать об этических нормах

Итак, рекламная   кампания  эффектно завершилась   "судом присяжных", который и вынес вердикт в пользу демонстрации "Последнего искушения Христа" на канале. Что представлял собой  "суд» и судьи были кто, в прессе писалось достаточно, повторяться не буду. Напомню только одну единственную умную и честную мысль, которая прозвучала на том липовом "суде". Ее высказал М. Хазин, блестящий юрист и публицист, и смысл ее в том, что если раньше в нашей стране у верующих отнимали храмы, иногда за приверженность к вере отнимали даже жизнь, но Бога отнять не сумели, то сейчас и храмы возвращают верующим и даже восстанавливают разрушенные, но зато отнимают Бога, исподволь разрушая веру в Него.

Фильм "Последнее искушение Христа" — всего лишь частный случай. Но вот настырность, с какой НТВ, не считаясь ни с кем и ни с чем, запихнуло-таки его в сознание миллионов зрителей, — это уже явление. Посмотрим еще шире: какой духовной пищей вообще потчует нас наше нынешнее, ставшее «самым важным из всех искусств"? В основном отбросами западной масс-культуры. Телевидение перестало быть посредником между искусством и обществом, перестало и само быть искусством. Оно стало источником прибыли и сверхприбыли, сплошным шоу-бизнесом. И безусловным лидером по этой части является НТВ. Впрочем, там и сами не скрывают, что прибыль для них — самое главное, ее они добиваются  по принципу «Все средства хороши». В интервью "Новой газете" руководитель кинопрограмм НТВ и НТВ+ В. Арсеньев с поразительным цинизмом откровенничал: "Когда мы приобретали эту картину ("Последнее искушение Христа" -В. К.) мы, естественно, знали, какой шум вызывает это произведение... С точки зрения интеллигентного человека нехорошо показывать эротику или ужасы с кишками. Но мы показываем это, потому что понимаем, что рейтинг определяет рекламу... Это чистый бизнес. Надо добывать деньги... римский император Веспасиан говорил: "Деньги не пахнут", — и собирал плату за туалеты… Телевидение – это циничная штука, и мы занимаемся циничным делом».

Лукавит Арсеньев. Само по себе телевидение не есть «циничная штука». Штукой, а точнее продажной  шлюхой, она становится в руках сутенеров от искусства. В том же интервью Арсеньев сказал, ехидно намекая на тех, кто выступает против тлетворного духа, которым все больше и больше пропитывается наше телевидение: «Чем меньше денег, тем больше думаешь о Родине». Отсюда логически следует, что чем больше денег, тем меньше думаешь о Родине. Или вовсе не думаешь о ней.

Откровенничая в том же духе, Арсеньев на вопрос: «Кошмаром на улице Вязов» мы тоже обязаны вам? – отвечал по-наполеоновски гордо: «Да, я сам отобрал и поставил его. Вообще все, что киношное на НТВ, - это мое, и я принимаю всю хвалу и всю хулу… Этот сериал лучше, наверное, показывать попозже. Но когда идет конкурентная борьба, то и такие приемы годятся» (выделено мной. – В.К.). Другими словами, нравственно все, что способствует победе в конкурентной борьбе. У Ленина это звучало так: «Нравственно все, что способствует победе социализма». А в принципе, и то, и другое – освобождение от химеры, именуемой совестью.

Новое телевидение воспитывает новое поколение, для которого понятие «совесть» исподволь подменяется понятием «химера». То, что не смогли сделать ни ГУЛАГ, ни Агитпроп, легко и беспрепятственно совершает сейчас "ящик", взращивая манкуртов. Ивесь ужас насилия, которое совершается над душами молодых людей в том, что они этого насилия даже не чувствуют: "ящик" обладает наркотическим свойством -  наркотики ведь тоже насильно никто никого не заставляет принимать…

Про автомобиль принято говорить, что он заключает в себе повышенную опасность, поэтому к владельцам его предъявляются тоже повышенные требования: водительские права не выдаются людям с плохим зрением, психически больным, алкоголикам и т. д. А какими качествами должны обладать владельцы телеканалов? Прежде всего высокой нравственностью и чувством ответственности. К сожалению, наше общество еще не в состоянии воздействовать на телевидение. Получилось так, что телевидение воздействует на общество "по своему желанию и по своему хотению". И это опять-таки связано с той стремительностью, с какой мы перескочили из несвободы в абсолютную свободу. Поэтому столь легко навязало нам НТВ "Последнее искушение Христа" и прочие кошмары - от вязов до мистера Стича и далее без остановок.

Как ловко и умело "молодые волки" завлекали нас в ловушку, в общем-то довольно нехитрую. Разогревая страсти вокруг злополучного_фильма, они все время апеллировали к нашему новому демократическому мышлению, к защите свободы слова, сравнивая нынешнюю ситуацию с тем, как запрещали "доктора Живаго" Пастернака или "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына. Тогда "представители широкой общественности", следуя дирижерской палочке агитпропа ЦК КПСС, дружным хором пели:  «Роман не читали, но считаем его вредным и вам читать не советуем".

— А чем отличается поведение архиреев РПЦ от методов агитпропа? — вопрошали сторонники показа на общедоступном телевидении "Последнего искушения" — Ведь точно такая же позиция: «Фильм не смотрели, потому что и смотреть его нельзя, и вы не должны..."

Так, да не так. И "Доктор Живаго", и "Архипелаг ГУЛАГ» были запрещены абсолютно. Если находили эти произведения у кого-либо, то владельца сажали в тюрьму по пресловутой 58-й — за антисоветскую пропаганду. Фильм же Скорсезе никто не запрещал и не запрещает. Кому очень хочется — покупайте видеозапись и смотрите на здоровье. Речь шла совсем о другом: о недопустимости его показа на общенациональном канале. Ибо, как говорили еще древние, не все пристойно, что дозволено.

Не случайно против демонстрации "Последнего искушения Христа" на НТВ выступили не только христианские священнослужители, но также иудейские и мусульманские. И это не корпоративная солидарность мракобесов, отнюдь. Это позиция людей, уважающих святыни, чьими бы они ни были…

( Кураев в своей книге «забыл» упомянуть, что иудейские священнослужители поддержали своих православных коллег: «И католики, и протестанты, и даже мусульмане предупреждали, что фильм – недопустимо кощунственный». Иудеи из списка, как видите, выпали. Пустячок,  но приятно).

То духовное растление, которому коммунистический режим подвергал наше общество целых 70 лет, ныне успешно продолжают охотники за сверхприбылью. Если безбожие раньше  прививалось  насильно, то теперь  им  отравляют

незаметно, исподволь пропитывая ядом масс-культуры. И более других в этой деятельности преуспело телевидение. Именно на голубых экранах больше всего грубого секса, садизма, убийств, насилия, извращенства, — всего того, что воздействует прежде всего на низменные инстинкты человека. Тогда в чем разница между теми и этими? Только в том, что ТЕ ходили в черных кожанках с маузерами на боку, а ЭТИ — в черных фраках и с кредитными карточками в карманах. А по сути, что те растлители, что эти такие же.

Забавно, что для "окончательного решения" судьбы фильма руководство НТВ выбрало именно этот день: 9 ноября, завершение празднования 80-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции, которая была еще и Великой богоборческой. Получилось тоже очень символично!

(Вот откуда, оказывается, растут ноги: 7 и 8 ноября были праздничными днями, а 9-е пришлось на воскресенье, третий выходной день – самый удобный для демонстрации скандального фильма. От политики устали, пить тоже устали, - самое время для «ящика». Как же должен кипеть разум поврежденный, чтобы завязать в один узелок советский праздник, нацистскую «Хрустальную ночь» и  еврейскую  месть русскому Православию! Действительно, «все смешалось в голове д.Андрея.

Но вернемся к нашим баранам: как ловко передергивает аргументы и факты Леонид Парфенов, главный продюсер НТВ. Накануне демонстрации "Последнего искушения" он сделал прямо-таки судь-бо-нос-ное заявление: "Решение компании — окончательное. Фильм стоит в программе. Выполнить требование РПЦ, снова отменить его показ — значит создать опасный прецедент, который возможно очень скоро отразится и на будущем телевидения, и на взаимоотношениях РПЦ с обществом и СМИ. Не надо превращать церковь в новый ЦК КПСС, в коллективного Суслова, а телевидение — в монстра. Надо раз и навсегда решить, что телевидение штука чрезвычайно мирская. Не божеское это дело. Богу — богово, кесарю — кесарево, телевидению — телевидениево".

Оставим на совести Парфенова эту стилистическую "находку": "телевидению — телевидениево". Хуже, что он кривит совестью по всему тексту заявления. Опасный прецедент, увы, создан, и он обязательно очень скоро отразится и на будущем телевидения, и на взаимоотношениях СМИ с обществом, если общество и дальше будет вести себя по принципу "их ядять, а они глядять". Не надо превращать финансовую олигархию в новый ЦК КПСС, Парфенова, Арсеньева и т.д. — в коллективного Суслова, а телевидение - в наперсника разврата и духовного растлителя. Надо раз и навсегда решить, что телевидение — чрезвычайно влиятельная сила, воздействующая на общественное сознание и находящаяся на службе обществу. Не частное это дело. Служить обществу и быть свободным от общества не дано никому. Даже телевидению. Богу — богово, кесарю — кесарево, но ни в коем случае телевидение не должно подменять одного или другого, а тем более — их обоих.

Правая, левая – где сторона?

Как роман, так и поставленный по нему одноименный фильм "Последнее искушение Христа" вызывал и вызывает активное неприятие у всех верующих не только потому, что там есть оскорбительные для их  религиозного чувства кадры. В конце концов их можно было бы вырезать и тем самым достигнуть "консенсуса".  Но дело в том, что фильм весь:  и по содержанию и по духу своему  - оскорбительно атеистичен. Весь. Квинтэссенция его циничного атеизма ярче всего проявляется в сцене явления Христу Павла. Согласно историко-атеистической концепции не Христос породил христианство, а христианство породило Его. То есть, грубо говоря, все это поповская выдумка.

Согласно той же концепции, первым попом был Павел, благодаря подвижнической деятельности которого христианство оформилось в стройное здание Церкви. И вот, когда Павел приходит (и в романе, и в фильме) к Христу, который давно покончил с "заблуждениями" молодости и живет жизнью мирного семьянина, плотничает, а не пророчествует, и даже думать об этом забыл, Павел напоминает Ему, кто Он есть на самом деле. Христос же в ответ отрекается от Самого Себя. И тогда Павел высказывает свое кредо: "Мне наплевать, правда это или ложь, видел я Его или нет, распят Он был или не распят. Я создаю Истину, создаю из веры, упований и упрямства... И, если для спасения мира потребуется распять тебя, я распну тебя, хочешь ты этого или нет. Если для спасения мира потребуется воскресить тебя, я тебя воскрешу! А ты можешь сидеть здесь в этой разнесчастной деревне и делать корыта, колыбели и детей. Я заставлю воздух принять твой облик, если хочешь знать. Он станет твоей плотью, терновым венцом, гвоздями, кровью... Все это стало теперь необходимо. Во всех уголках Земли бесчисленные взоры будут устремлены вверх, и люди будут видеть тебя распятым у себя над головами... Ты мне даже не нужен больше. Колесо, которое ты толкнул, завертелось, — кто его теперь остановит? По правде говоря, пока ты здесь болтал, я даже подумал, а не придушить ли тебя, чтобы ты не кинулся доказывать бедному человечеству, что не был распят. Но я тут же одумался. А почему бы тебе и не покричать? Верующие схватят тебя и бросят в костер, как святотатца!"

Так стал Иисус Христос "опиумом для народа", а Павел — главным "наркобароном". На этом тезисе строилась вся система коммунистической антихристианской пропаганды. Вот почему в Греции даже собирались отлучить Н. Казандзакиса от Церкви, но потом справедливо решили не делать из него знамени. На дворе стоял все-таки 1954 год, а не 1901-й, когда Святейший Синод принял решение об "отпадении графа Толстого от Церкви".

"Я начну оттуда, где остановился Толстой", — есть в дневнике молодого Казандзакиса такая многообъясняющая запись. Но для того, чтобы продолжить дело графа, ему не хватило совсем малого — толстовской гениальности. Средней руки писатель, он мечтал создать новую религию. Эти мечты привели его к коммунистам, в 25 - 28-х годах он подолгу живет в СССР, под воздействием Горького даже пишет сценарий "Ленин".

Создать новую религию или новое учение дано лишь богоизбранным. Казандзакис в их число не попал. Не поняв этого, он...написал роман  - очень скучный, нудный и путанный, как и фильм, снятый по нему. Кстати, роман был внесен папой Римским в "индекс запрещенных книг". Это отнюдь не означает, что роман сжигали публично, не средние же века! Нет, верующей публике лишь не рекомендуется читать его.

Какими же после этого фарисейскими представляются ссылки на М. Булгакова, который в "Мастере и Маргарите" тоже обратился к образу Христа. Один только пример с Левием Матфеем лучше всего показывает разницу между тем, как понимал Христа Казандзакис и как — Булгаков. У Булгакова бродячий проповедник Иешуа Га-Ноцри, заглянув однажды в пергамент, на котором Матфей записывал проповеди неожиданно обретенного им учителя, ужаснулся. "Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты, Бога ради, свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал, — говорит Иешуа Понтию Пилату.

У Казандзакиса же Иисус - не бродячий проповедник, а именно Богочеловек, тоже уличает Матфея в фальсификации. Бывший сборщик податей сознательно перевирает биографию Учителя. Когда же тот указывает горе–агиографу на несоответствие того, что написано им с тем, что есть на самом деле, Матфей парирует так: "Но иначе твоя жизнь не будет соответствовать пророчествам Писания". На что Иисус, вяло махнув рукой, отвечает: "Пиши, как знаешь".

У Булгакова, таким образом, Христос  решительно выступает против лжи, и ему совершенно неважно, что Матфей лжет с благими намерениями. У Казандзакиса же Христос становится соучастником лжи. Христос — лжец, Христос — идеолог лжи! По-моему, не надо быть ни большим богословом, ни даже простым верующим, чтобы понять всю кощунственность такой извращенной трактовки Казандзакисом личности Христа. Кстати, с точки зрения научной критики евангелий, Казандзакис совершенно прав. Действительно, в них масса противоречий связана именно с тем, что канонические четыре автора жизнеописаний Христа многие факты его биографии достаточно топорно подгоняли под пророчества Ветхого Завета с тем, чтобы Новый Завет был более убедительным для неофитов, а таковыми первоначально были исключительно иудеи, воспитанные на их священной книге, — на Ветхом Завете, Торе. Поэтому приписывать Казандзакису и экранизировавшему его роман Скорсезе какой-то новый подход, новое философское осмысление личности Христа — это просто не знать самого предмета обсуждения.

Но меня и это тоже мало волнует. Речь о другом: имеем ли мы право вот так грубо, нахрапом, по-хамски оскорблять наших соседей по дому — верующих людей, для которых Новый Завет есть Истина. Имеем ли мы право плевать им в душу с благими намерениями открыть правду о Христе? Это отнюдь не означает, что следует немедленно отказаться в угоду религии от науки - я сам профессионально занимаюсь атеистическими изысканиями. Только делать это, наверное, надо все-таки деликатно, не в оскорбительных формах. Повторяю: можно любить траурную музыку Шопена, Моцарта, Бетховена и наслаждаться ею. Но нельзя врубать ее на полную мощность, когда у соседей свадьба, день рождения, крестины или какой-либо другой радостный семейный праздник. Это прежде всего неэтично, безнравственно.

Вот как раз про это, про самое главное — этическую некорректность, точнее, полное игнорирование всех и всяческих норм морали "молодыми волками" из НТВ, — в пылу споров все позабыли. Нравственность оказалась оттесненной на второй план политической целесообразностью. И потому чуть ли не главными защитниками чувств верующих стали... коммунисты. А главными сторонниками показа кощунственного фильма на широком экране оказались... демократы. Поистине, «все смешалось в доме Облонских». И хотя коммунистам Христос, как сами понимаете, совершенно "до лампочки", но зато есть удобный случай выступить против НТВ, этого жидо-масонского гнезда, в защиту православных сестер и братьев. Бедный Владимир Ильич. Да он бы сам, не дожидаясь пока его похоронят, сбежал бы из Мавзолея от ужаса, доведись ему узнать, что его верные ученики и последователи стали поборниками православия и к тому же антисемитами.  Хотя с другой стороны, как помните, Ленин же, а не кто-нибудь другой, и учил, что "нравственно все, что способствует победе социализма". И тем самым освобождал борцов за социализм от химеры, именуемой совестью. Если для победы социализма надо уничтожать священников, преследовать верующих, значит, будем это делать. Если надо наоборот — будем наоборот. Это у ленинцев в генах, поэтому не стоит удивляться.

Удивление вызывают демократы, для которых совесть

тоже стала химерой. Они горой поднялись на защиту НТВ только потому, что там, видите ли, идейный оплот свободомыслия. Ну, пусть оплот, ну, пусть надежный, но в данном конкретном случае оплот-то дал маху! Так несмотря ни на что будем защищать сукина сына только потому, что это наш сукин сын? Или, как говорят на Руси, "свое говно сметана"?

Не допустить демонстрации "Последнего искушения» могли не те липовые присяжные заседатели (так и хочется сказать "пристяжные"), о которых мы уже говорили, но лишь тот Высший Судия, что "не подвластен звону злата и мысли и дела Он знает наперед". Поэт Лермонтов называл этот суд Божьим, философ Кант, как мы уже говорили, -«нравственным законом во мне", иначе Совестью. В воскресный вечер 9 ноября мы все получили возможность убедиться в том, что в душе у господ из НТВ вместо совести — банковский счет. Простая констатация этого печального факта мало что даст. Но и смотреть, сложа руки на то, как неуклонно раскручивается маховик беспредела, — это же самоубийственно! Кто нас может защитить от него? Ну, прежде всего мы сами. Однако мы, и в этом следует честно признаться, пока еще слабы и к тому же падки до всяких искушений. Защиту гражданских свобод может гарантировать только развитое гражданское общество, до которого нам еще топать и топать. В той же Америке основная масса верующих твердо заявила свой протест против демонстрации фильма Скорсезе на общедоступных каналах, и основная масса неверующих этот протест с пониманием приняла и уважила. У нас же по существу верующие остались один на один с НТВ. Последнее же навязало и верующим, и всем остальным свои правила игры, чего в гражданском обществе не могло быть просто потому, что не могло быть никогда.

Искусство и коммерция

Так писал я в 1997 году. А вот, что написал Кураев в 2006-м: «На встрече Патриарха с руководством НТВ главе Русской Православной Церкви были все же принесены надлежащие извинения. Гусинский уже в эмиграции. Хозяином НТВ стало государство (через «Газпром»).

Однако для Кураева этого мало. «Можем ли мы в России требовать для себя таких же возможностей и прав, которыми обладают евреи? Например, - если есть свой телеканал у Российского еврейского конгресса (НТВ), то почему бы один телеканал (со столь же легко, бесплатно и обширно принимаемой частотой вещания) не сделать русским и православным?).  Действительно, почему? Почему тот же НТВ не сделать русским и православным? Но, во-первых, НТВ и так русский (впрочем, он всегда был русским, даже когда принадлежал Гусинскому, но с 2003 года он уже принадлежит не ему, а «Газпрому», государственной организации, контроль над которым осуществляет Кремль, но тогда причем РЕК?), а, во-вторых, как  представляет себе диакон «православный телеканал»? Мне было бы чрезвычайно интересно узнать концепцию «православного телеканала». Думаю, и Сенкевич, человек абсолютно русский и православный, возглавляющий «Газпром-Медиа» тоже с интересом ознакомился бы с ней. Однако все дело в том, что никакой такой концепции у Кураева нет и быть не может. Массовое телевидение во всем мире имеет коммерческий характер. Православный телеканал сегодня  -  это все равно, что коммунистическое телевидение вчера.

Кураев, как всегда, передергивает факты: НТВ, повторяю, никогда не был телеканалом РЕКа, он был независимым коммерческим вещанием и потому так активно внедрял в свою практику коммерческие принципы. Но вот стал он государственным – «через Газпром», как совершенно справедливо отметил диакон. Что изменилось в характере его вещания? И чем отличается от него по большому счету Первый канал? А тем, что, как считает Кураев,  «теперь главный телехулитель Православия – это Познер. Лицо Первого и опять же государственного телеканала».

Ну кто теперь будет спорить, что перед нами не клинический случай? Как, каким образом стал Познер «лицом Первого и опять же государственного канала?» Он ведет там одну-единственную программу по воскресеньям - «Времена», пользующуюся наибольшим авторитетом среди политиков, политологов и всей образованной публики. Как-то принял участие в этой программе и Кураев, самолично его лицезрел и слушал. Антисемитских заявлений он тогда не делал, он вообще ведет себя на экране благообразно, как Тартюф. Но меня поразило другое: как мог диакон принять приглашение Познера, который «слил в одну лохань две разные истории (точнее, два разных газетных мифа) и представил стране итоговый продукт: вот она, изначальная жизнь Русской Православной Церкви. Вот ее имидж. Таким ее и воспринимайте. Спасибо Познеру за эту передачу. По крайней мере, в ней была предельно обнажена технология современной антицерковной пропаганды. Реальность будет такой, какой «мы» ее сконструируем, какой имидж (маску) «мы» на нее повесим. Даже странно, что сам Познер не спрятался за маской».

Кого имел в виду Кураев под местоимением «мы», объяснять, думаю, не надо. А вот, что касается «маски», напомню. Речь идет не о «Временах», а о старой передаче Познера конца 90-х годов «Человек в маске», в которой эта самая «маска» - анонимные герои передачи, рассказывали о разных случаях из своей жизни. В одной из таких передач рассказывалось, как пишет Кураев, «о безобразиях, творящихся в Православной Церкви. Оказывается, там есть некое боевое братство, которое, с одной стороны, помогает иерархам торговать водкой и сигаретами, а в свободное от разгрузки вагонов время сжигает книги еретиков и всяких там богословов-модернистов». Напрасно диакон обрушивает свой гнев на Познера: о скандале, в котором оказались замешанными митрополит Кирилл (Гундяев) и епископ Никон (Миронов) писали многие газеты, говорили на телевидении. Достоянием гласности стал постыдный факт, как Церковь беспошлинно приобретала алкогольные напитки и табачные изделия  и реализовывала их через те самые «боевые братства» – то есть темные, скорее всего криминальные структуры, а Правительство полностью освободило Церковь от всякого вида налогов с тем, чтобы полученные деньги РПЦ использовала на восстановление храмов. Руководил всей этой духовно-торговой деятельностью митрополит Кирилл. Поскольку РПЦ - наглухо закрытая организация, то общественность так до сих пор и не знает, сколько было выручено денег от продажи алкоголя и табаку и сколько потрачено на восстановление храмов. Храмы, безусловно, надо восстанавливать – дело святое, но не путем же спаивания народа! Так, тов. Сталин, отменяя в 1926 году сухой закон, введенный царским правительством еще в 1914-м в связи с началом войны с Германией, ничтоже сумняшеся заявил: «Мы не можем строить социализм в белых перчатках», имея в виду алкогольные деньги для индустриализации страны. «Не доверяет народ (нецерковный) нашей, как пишут некоторые СМИ, «высшей иерархии», и есть за что. Тут и стукаческое прошлое, помноженное на беспринципный сервилизм перед богоборческим коммунистическим режимом и коррупционное настоящее… Где обещанный отчет о расходах на церковные нужды средств, вырученных от продажи полученных структурами Московской Патриархии на льготных условиях подакцизных импортных товаров, включая табачные и алкагольные изделия?» – это пишет не «еврейский журналист», а наш крупный историк Церкви игумен Иннокентий (Павлов).

Не меньший скандал вызвало и «аутодафе», состоявшееся в Екатеринбурге по указанию главы местной епархии епископа Никона (Миронова), когда во дворе семинарии студенты сжигали книги таких выдающихся православных богословов, как Сергий Булгаков, Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф и Александр Мень. Самое поразительное, что команда на это варварство исходила от 39-летнего бывшего бухгалтера, непонятно как ставшего иерархом и, уверен, не прочитавшего ни одной из  сожженных книг. К тому же епископ оказался замешан еще в одном скандале - в сексуальном, он принуждал семинаристов к сожительству. И что? Скандал замяли, от кафедры епископа-гомосексуалиста отстранили, но сана не лишили, не сослали на покаяние в дальний монастырь, а тихо перевели в Москву. Конечно, подобные факты не только не украшают РПЦ, но лишь покрывают позором. Так вместо того, чтобы очиститься от скверны, Патриархия устами «верного Руслана» Кураева обвиняет Познера и других журналистов в неуважении к Православию. «Никакой критики Православия», - грозно требует от СМИ Кураев. Но диакон путает две совершенно разные вещи: Православие как религию и РПЦ как общественный институт. Но кто сказал, то нельзя критически осмысливать религию? А уж тем более Церковь.

 Вот, что писал «с гневом и пристрастием» выдающийся русский историк Василий Осипович Ключевский: «Как вербуется наша высшая иерархия? Люди духовного, а в последнее время зачастую и светского звания, обездоленные природой или спалившие свою совесть поведением, не находя себе пристойного сбыта, проституируют на толкучку русской Церкви, в монашество, и черным клобуком, как могильной насыпью, прикрывают невзрачную летопись своей жизни, какую физиология вырезает на их невысоких лбах. …В оперном облачении с трикирием и дикирием в храме, в карете четверней, с благословляющем кукишем на улице, простоволосая с грозой и руганью между дьячками и просвирнями на приемах, с грязными сплетнями за бутылкой лиссабонского или тенерифа в интимной компании, со смиренно-наглым и внутрь смеющимся подобострастием перед светской властью, она, эта клобучная иерархия, всегда была тунеядной молью всякой тряпичной совести русского православного слюнтяя». Как будто сегодня написано и про диакона Кураева: ведь это его творчество, словно тунеядная моль, обращена к тряпичной совести русского православного слюнтяя. Серьезные богословы и образованные миряне с твердыми христианскими воззрениями стыдятся Кураева и относятся к нему именно как к тунеядной моли. Напомню, что В.Ключевский был не только академиком Петербургской академии наук, но также профессором Московской духовной академии, где возглавлял более четверти века кафедру русской истории, то есть, знал, о чем писал.

 К сожалению, доведись Василию Осиповичу жить в наше время, он бы вынес Русской Православной Церкви еще более суровый приговор. Осудил бы он и сегодняшнюю позицию руководства РПЦ, не захотевшего отменить позорный акт столетней давности об «отпадении графа Толстого» от православной церкви, хотя жизнь доказала абсолютную правоту гениального писателя. В этом отношении руководству РПЦ следовало бы поучиться у своих коллег-католиков: покойный папа Иоанн Павел II признал ошибкой осуждение Галилео Галилея и в 1992 году реабилитировал посмертно великого ученого. Но для Кураева великий русский писатель Лев Толстой – образованец. Вот, как пишет эта моська о слоне: «Наиболее яркое  и на советском культурном пространстве авторитетное лицо – это Лев Толстой. В 30-е годы  с каждым годом его авторитет все возрастал среди образованцев: советская власть простила Льву Николаевичу его графство, объявила классиком и начала издавать 90-томное полное собрание сочинений. Конечно, в это собрание входили и «богословские» труды Льва Толстого, отрицающие Божественность Христа. Себя Лев Николаевич назначил в почетные и безапелляционные цензоры Евангелия: «Читатель должен помнить, что не только не предосудительно откидывать из Евангелий ненужные места, но, напротив того, предосудительно и безбожно не делать этого, а считать известное число стихов и букв священными». Только вот «забыл» упомянуть Кураев, что, издавая 90-томное Полное собрание сочинений Льва Николаевича, Советская власть беспощаднейшим образом преследовала толстовцев, как и ортодоксальных верующих христиан, мусульман, иудеев…

Итак, великий Толстой «назначил» себя в почетные и безапелляционные цензоры Евангелия (опять цензоры!), а Кураев вот уж действительно назначил себя в малопочетные и безапелляционные хулители Толстого. А все потому, что  диакон, как уже говорилось, в лучших традициях КПСС считает любую критику партии, простите, Церкви, недопустимой. Как он разъярился на меня, за то, что в одной из своих статей я, на взгляд Кураева, непочтительно отозвался о православной Пасхе. «Каджая, - пишет он, - попробовал описать дореволюционные пасхальные торжества (сославшись на неких анонимных «иностранцев»): «По утрам то и дело попадались на улицах убитые и догола ограбленные»… Да ведь в наши дни в пасхальную ночь практически не совершается тяжких преступлений, и она (как и Рождественская) оказывается самой мирной ночью года». Но Каджая ничего не описывал, Каджая лишь процитировал Адама Олеария, - не анонимного «иностранца», а крупнейшего знатока средневековой Руси, оставившего после себя книгу, не потерявшую научную ценность по сей день «Описание путешествия в Московию». Вот как он описывает – не пасхальную ночь, нет, а разговление после Великого поста, предшествующего Пасхе: «Во время Святой Пасхи Русские не только ходят в гости к друзьям своими по домам, но все, как духовные, так и светские люди, мужчины и женщины, ревностно посещают питейные дома (Kabaken) и другие лавочки с продажею пив, мёда и водки. При чём они так напиваются, что валяются по улицам, и уж тут родственники таких напившихся хлопочут, чтобы свезти их на телеге или санях домой, потому что на другой день находят на улицах много убитых и ограбленных до нага…»

Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 годах, составленное секретарём посольства Адамом Олеарием.

Отпечатано в придворной типографии Иоганном Хольвейном в году 1656, Шлезвиг.

Перевод с немецкого Павла Барсова, С-П., 1906, с 93.

Адам Олеарий  «Описание путешествия в Московию», М. 1996, с.149

  Довольно забавно читать, как объясняет диакон то позорное «аутодафе». Оказывается, епископ Никон не при чем. «Инициатором этого «аутодафе» был епархиальный цензор игумен Авраам (Рейдман).  И в Троице-Сергиевой Лавре, время от времени запрещающей продажу моих антисектантских (!) книг, также официально цензорами являются выкресты. Эх, казачки палестинские!», - восклицает в сердцах Кураев. Моя бабушка, потомственная кубанская казачка говорила в таких случаях: «Хто всрався? Нывистка». Но каков, однако, наш христианнейший диакон: оказывается, выкресты- священослужители даже в самой Троице-Сергиевой Лавре – «казачки палестинские». Вот вам и братья во Христе! Что уж тогда говорить о Гусинском.

 Кураев замял и запутал в книге «Как делают антисемитом» скандал с епископом Никоном не только согласно своему основополагающему принципу «Никакой критики РПЦ». Здесь, скорее всего, примешивается еще и сугубо личный аспект. Будучи в Магадане во время одной из своих пропагандистских (или, как он их называет, миссионерских) поездок, диакон посвятил свою лекцию достижениям в области гигиены, которые, благодаря эффективным прокладкам, позволяют женщинам в «критические дни» посещать церковные службы. По окончании лекции пошли из зала записочки с вопросами и среди них такой: «Может ли гомосексуалист быть православным священником?» На что диакон ответил буквально следующее: «Да, может. При условии, если он, как и человек нормальной сексуальной ориентации, умеет контролировать свое влечение». Не относится ли сей тезис к самому Кураеву? И не потому ли он был отстранен в свое время от высокой должности референта самого Патриарха, что был замечен в «слабости»? И по той же причине не был возведен в священнический сан? Если это так, то становится понятным его ответ на вопрос из зала. Диакона немедленно поставил на место присутствовавший на лекции епископ Феофан, глава местной епархии: «Не может гомосексуалист по канонам церкви стать священником… А если таковой будет уличен и его вина будет доказана, он подлежит извержению из сана». На том в дискуссии была поставлена точка, ибо, действительно, по канонам Православной церкви гомосексуализм есть тяжкий грех, а коль скоро ты находишься в лоне Ее, то уж будь добр, подчиняйся  Ее канонам, или покинь Ее. А тут не просто православный человек, но к тому же еще и священнослужитель, не только оправдывает тяжкий грех как таковой, но вдобавок активно пропагандирует его. 

К сведению Кураева: Первый канал возглавляет не Познер, а Константин Эрнст. Фамилия не русская, но Кураев может спать спокойно –  не еврей.  Во главе канала СТС  находится Александр Роднянский, Олег Добродеев сейчас руководит каналом «Россия», а на НТВ командует Владимир Кулистиков – все трое русские. Любопытно, как отразился пресловутый «пятый пункт» на рейтинге названных телеканалов. Согласно экспертному исследованию, проведенному компанией «ПРОФИ_ГРУП», телеканал СТС наиболее полно отвечает культурным запросам зрителей. А вот НТВ по этим же данным – «маргинальный канал для маргинальной аудитории. Программа «Максимум» – за гранью профессии. Мы видим, как НТВ теряет аудентичность. Сейчас они утонули в криминале. Это дешевый и примитивный способ гарантированно получить зрителя».

Не менее резкой критике подвергся канал «Россия»: «Показ сериала «Бригада» был бы невозможен в прайм-тайм ни на одном из общедоступных каналов ни в одной из развитых стран мира». В эту пятерку не попал канал «Культура» – на сегодня наиболее чистый от грязи коммерциализации. Но вот как отзывается о нем Кураев: «Руки, которые и по сю пору управляют телеканалом «Культура» (а до недавнего времени и вторым каналом – РТР), также трудно назвать русскими. Ведь речь идет о Михаиле Ефимовиче Швыдком». Михаил Ефимович, между прочим, РТР никогда не возглавлял. Но это уже мелочи, хотя, как говорится в известной христианской пословице, «дьявол прячется в мелочах». Вопрос ставится серьезнее: раз Швыдкой – еврей по национальности, он уже по определению (кураевскому) противопоказан русской культуре. А то, что канал, созданный им, сегодня в наибольшей степени отвечает интересам русской культуры, это уже не в счет. Пусть канал будет плохой, антирусский по духу, но, главное, чтобы им руководил русский по национальности.

Что же касается демонстрации в 1997 году фильма «Последнее искушение Христа», то она была не плевком еврея Гусинского в Православие, но проявлением общего упадка уважения к Церкви, к религии вообще и не только в России, но в целом в христианском мире. С годами христианство все более теряло это уважение, свою сакральную сущность. Особенно наглядно проявилось это в ажиотаже вокруг фильма «Код да Винчи», поставленному по одноименному роману американского католика Дэна Брауна. Книга эта, как в свое время роман Н.Казандзакиса, была подвергнута единодушному осуждению всеми христианскими церквами, но тем не менее стала бестселлером, побив все мыслимые рекорды тиражей, в том числе и в России. Экранизация не заставила себя долго ждать. С чисто американским размахом премьера фильма прошла в один и тот же день во всех христианских столицах, и в Москве тоже. В Италии Ватикан призвал бойкотировать богохульный фильм. В ответ в Риме в день премьеры у касс кинотеатров скопились очереди, о которых здесь давно уже забыли. Та же самая история повторилась и в Москве: и здесь Патриархия призывала верующих не ходить на фильм, и здесь кинотеатры были переполнены до отказа. Опять виноваты евреи? Или это естественная плата за прогресс, за свободу мысли, за право иметь собственный выбор?

8. ОХЛОС В ОБЪЯТИЯХ ОХЛОСА

или  Как еврейский журналист Израиль Ройтман и русский диакон Андрей Кураев записали Марину Цветаеву в «омерзительные» антисемиты.

Поздней осенью 1918 года Марина Ивановна Цветаева, уже известная поэтесса, отправилась из голодающей Москвы в Тамбовскую губернию, чтобы выменять товары, как сейчас говорят, ширпотреба (спички, мыло и ситец) на кой-какие продукты. Об этой своей поездке она написала необыкновенно яркий  и глубокий очерк, который опубликовала лишь шесть лет спустя в журнале «Современные записки», издававшемся в Париже.

Крайности сходятся

Прошло 74 года, и в русскоязычном еврейском журнале «Лехаим» появился очерк Израиля Ройтмана «Современные вариации», в котором автор обвинил Цветаеву в «омерзительном» антисемитизме. Это обвинение он строит на пересказе того, «что, как сгусток грязи, собрано  в очерке Марины Цветаевой относительно евреев». Что же так возмутило И.Ройтмана?

«Она остановилась в доме, где жили красноармейцы-продотрядовцы. Идут реквизиции. Продотрядовцы разбойничают. Реквизиторы – командир продотряда Иосиф Каплан («еврей, хам, коммунист с золотым слитком на шее»).

С чего взял Ройтман, что Каплан – командир продотряда, не знаю, как сказал бы дед Щукарь, - «для скусу», у Цветаевой об этом ничего не сказано, скорее это грузин в красной черкеске, но про грузина Ройтман умалчивает, тоже, видимо, «для скусу». В очерке лишь говорится о том, что в избе Каплана столовались продотрядовцы.

«Его жена: «И им удобно, и нам с Иосей полезно». Жена -  «наичернющая евреечка, обожающая золотые вещи и шелковые материи», сотоварищи («опричники») Левит, Рузман.., излагаются разговоры, о том, что ЧК возглавляет (наверное, все-таки возглавлял. – В.К.) жид Урицкий, что убил его другой жид Каннегиссер: «…два жида поссорились»», что жиды Христа распяли…».

 Не умея объяснить философский смысл очерка Цветаевой, увидев в нем только неприязненное описание нескольких персонажей из евреев, Ройтман благоразумно уходит от главного: «Не будем вдаваться в выяснение вопроса, что же все-таки послужило поводом для появления такого антисемитского опуса…» Зато для Кураева опус послужил благодатным материалом для развития его идефикс «хамосемитства». Диакон приводит (видимо, для объективности) оценку, данную ему Александром Нежным: «Порядочный человек тем и отличается от шпаны, что всегда найдет в себе нравственные силы провести непроходимую грань между хамами, политическими авантюристами и палачами – и народом, которому по крови они принадлежат», и тут же, словно не понимая, о чем идет речь, переворачивает все с ног на голову: «Слишком многое станет странным, непонятным и в мировой истории, и в истории евреев, и в русской культуре, если подмечать лишь неприятные реплики в адрес евреев и не задумываться над тем, что же именно порождает эти реплики и жесты».

 И задумался диакон, глубоко и с печалью. Как говорила в таких случаях моя бабушка, дурень думкой богатеет. «Вот очень показательный текст, из которого станет ясно, зачем именно я взялся за написание этого сборничка», - объясняет диакон и цитирует…нет, не Цветаеву, а пересказ того самого «опуса» в изложении Ройтмана: «Так почему же не стоит «вдаваться в выяснение вопроса» о том, почему совестливейшая, интеллигентнейшая русская женщина вдруг написала «антисемитский опус?» Неужто это ее действие ну никак ничем не спровоцировано? Неужто она все придумала – и не было ни Урицких, ни «Капланов»? Неужто на пустом месте родились горькие протесты против еврейских кощунств у Розанова, Блока, Бунина, Шульгина?

И Кураев, и Ройтман – два сапога пара: они уцепились за еврейскую тему в очерке Цветаевой, хотя главное в нем не национальный мотив, а социальный. Цветаева описывает разгул черни, охлоса – как еврейского, так и русского, грузинского и т.д. и т.п. Пересказывать очерк нельзя, тогда теряется его художественная яркость и вся философская глубина. Я постарался максимально сохранить авторский текст Марины Ивановны. Кто захочет прочесть его полностью – милости просим, он опубликован в ее семитомнике, изданном в 1997 году издательством «ТЕРРА» – «TERRA», том четвертый, книга вторая, с. 15.

ВОЛЬНЫЙ ПРОЕЗД

Дорога на станцию Усмань, Тамбовской губернии.

Посадка в Москве. В последнюю минуту – точно  ад разверзся: лязг, визг. Я: «Что это?» Мужик, грубо: «Молчите! Молчите! Видно, еще не ездили!» Баба: «Помилуй нас, Господи!» Страх, как перед опричниками, весь вагон – как  гроб. И, действительно, минуту спустя нас всех, несмотря на билеты и разрешения, выбрасывают. Оказывается, вагон понадобился красноармейцам.

В последнюю секунду N, его друг, теща и я, благодаря моей командировке, все-таки попадаем обратно.

Трагически начинаю уяснять себе, что едем мы на реквизиционный пункт и... почти что в роли реквизирующих. У тещи сын-красноармеец в реквизиционном отряде. Сулят всякие блага (до свиного сала включительно). Грозят всякими бедами (до смертоубийства включительно). Мужики озлоблены, бывает, что поджигают вагоны. Теща утешает:

- Уж три раза ездила, - Бог  миловал. И белой пуда-ами! А что мужики злобятся – понятное  дело... Кто же своему добру враг? Ведь грабят, грабят вчистую! Я и то уж своему Кольке говорю: «Да побойся ты Бога! Ты сам-то, хотя и не из дворянской семьи, а все ж и достаток был, и почтенность. Как же это так - человека по миру пускать? Ну, захватил такую великую власть - ничего не говорю - пользуйся, владей на здоровье! Такая уж твоя звезда счастливая. Потому что, барышня, у каждого своя планида. Ах, Вы и не барышня? Ну, пропало мое дело! Я ведь и сватовством промышляю. Такого бы женишка просватала! А муж-то где? Без вести? И детей двое? Плохо, плохо!

Так я сыну-то: «Бери за полцены, чтоб и тебе не досадно, и ему не обидно. А то что ж это, вроде разбоя на большой дороге. Пра-аво! Оно, барышня, понятно... (что это я все «барышня», - положение-то ваше хуже вдовьего! Ни мужу не жена, ни другу не княжна!)... оно, барынька, понятно: парень молодой, время малиновое, когда и тешиться, коли не сейчас? Не возьмет он этого в толк, что в лоск обирать - себя разорять! И корову доить - разум надо. Жми да не выжимай.

А уж почет-то мне там у него на пункте ей-Богу, что вдовствующей Императрице какой! Один того несет, другой того гребет. Колька-то мой с начальником отряда хорош, одноклассники, оба из реалки из четвертого классу вышли: Колька— в контору, а тот просто загулял. Товарищи, значит. А вот перемена-то эта сделалась, со дна всплыл, пузырек вверх пошел. И Кольку моего к себе вытребовал. Сахару-то! Сала-то! Яиц! В молоке - только что не купаются! Четвертый раз езжу».

Станция Усманъ. 12-й час ночи.

Приезд. Чайная. Ломящиеся столы. Наганы, пулеметные ленты, сплошная кожаная упряжь. Веселы, угощают. Мы, чествуемые, все без сапог, — идя со станции чуть не потонули. Для тещи, впрочем, нашлись хозяйкины полусапожки.

Хозяйки: две ехидных перепуганных старухи. Раболепство и ненависть. Одна из них—мне: «Вы что же—ихняя знакомка будете?» (Подмигивая на тещина сына). Сын: чичиковское лицо, васильковые свиные прорези глаз. Кожу под волосами чувствуешь ярко-розовой. Смесь голландского сыра и ветчины. Напившись-наевшись, наши два спутника, вместе с другими, уходят спать в вагон. Мы с тещей (тещей она приходится приятелю N, собственно и сбившего меня на эту поездку)—мы с тещей укладываемся на полу: она на хозяйкиных подушках и перинах, я просто.

В то же утро съезжаем.

Опричники: еврей со слитком золота на шее, еврей—семьянин («если есть Бог, он мне не мешает, если нет—тоже не мешает»), «грузин» с Триумфальной площади, в красной черкеске, за гривенник зарежет мать.

Мои два спутника уехали в бывшее имение кн. Вяземского: пруды, сады... (Знаменитая, по зверскости, расправа).

Уехали—не взяли. Остаюсь одна с тещей и с собственной душой. Не помогут ни та, ни другая. Первая уже остывает ко мне, вторая (во мне) уже закипает.

Хозяйка (жена того опричника со слитком)—маленькая (мизгирь!) наичернющая евреечка, «обожающая» золотые вещи и шелковые материи.

—А позвольте узнать, ваши золотые вещи с вами? Может быть, уступите что-нибудь? О, вы не волнуйтесь, я Иосе не передам, это будет маленькое женское дело между нами! Наш маленький секрет! (Блудливо хихикает—Ведь у меня хорошенькие запасы... Я Иосе тоже не всегда говорю!.. Если вам нужно свиное сало, например,—можно свиное сало, если совсем белую муку—можно совсем белую муку.

- Но что же вы здесь делаете, когда дождь, когда все ваши на реквизиции? Читаете?

- Да-а...

- А что вы читаете?

- «Капитал» Маркса, мне муж романов не дает.

Крестьяне.

Шестьдесят изб—одна порубка: «Нет, нет, ничего нету, и продавать—не продаем и менять—не меняем. Что было—то товарищи отобрали. Дай Бог самим живу остаться».

— Да я же не даром беру и не советскими платить буду. У меня спички, мыло, ситец...

Ситец! Магическое слово! Первая (после змея!) страсть праматери Евы! Загорание глаз, прояснение лбов, тяготение рук. Даже прабабки не отстают, брызги беззубых уст: «ситчику бы! на саван!»

И вот я, в удушающем кольце: бабок, прабабок, девок, молодок, подружек, внучек, на коленях перед корзинкой—роюсь. Корзинка крохотная,—я вся налицо.

—А мыло духовитое? А простого не будет? А спички почем? А ситец-то ноский будет? Манька, а Манька, тебе бы на кофту! А сколько аршин говоришь? Де-сять! И восьми-то нету!

Щупанье, нюханье, дерганье, глаженье, того и гляди—на зуб возьмут.

1. Чего ж тебе надо-то?
2.  
3. Пшена, сала.
4.  

- Са-ала? Нет, сала у нас не будет. Какое у нас сало! Сами все всухомятку жрем.

 ...Подари-ка нам коробок спиц, чтобы чем тебя, пришлую помянуть было.

И даю, конечно. Из высокомерия, из брезгливости, так, как Христос не велел давать: прямой дорогой в ад—даю!

За возглас: «курочки ня нясутся!» готова передушить не толь­ко всех их кур, но их самих-всех!—до десятого колена. (Другого ответа не слышу).

Мытье пола у хамки.

— Еще лужу подотрите! Повесьте шляпку! Да вы не так! По половицам надо! Разве в Москве у вас другая манера? А я, знаете, совсем не могу мыть пола,-знаете: поясница болит! Вы, наверное, с детства привыкли?

Молча глотаю слезы.

Хозяйка за чем-то наклоняется. Из-за пазухи выпадает стопка золота, золотые со звоном раскатываются по комнате.

Присутствующие,  было—опустив,  быстро  отводят  глаза.

С утра—на разбой.

«Ты, жена, сиди дома, вари кашу, я к ней маслица привезу!..»—Как в сказке. —Часа в четыре сходятся. У наших Капланов нечто вроде столовой. (Хозяйка: «И им удобно, и нам с Иосей полезно». «Продукты»—вольные, обеды—платные.) Вина что-то незаметно. Сало, золото, сукно, сукно, сало, золото. Приходят усталые: красные, бледные, потные, злые. Мы с хозяйкой мигом бросаемся накрывать. Суп с петухом, каша, блины, яичница. Едят сначала молча.

От сала и масла лбы разглаживаются, глаза увлажняются. После грабежа—дележ:  впечатлениями.  (Вещественный дележ производится на месте.)  Купцы,  попы, деревенские  кулаки...У того столько-то холста... У того кадушка топленого...

Зовут на реквизицию. (Так герцоги, в былые времена, приглашали на охоту!)

—Бросьте вы свои спички!.. (Сколько у вас осталось коробочек? Как—целых три даром отдали? Ах, ах, ах, какая непрактичная!) Едемте с нами, без спичек целый вагон муки привезете. Вам своими руками ничего делать не придется—даю вам честное слово коммуниста: даже самым маленьким пальчиком не пошевельнете!

 У меня пока: 18 фунтов пшена, 10 фунтов муки, 3 фунта свиного сала, янтарь и три куклы для Али. Грозят заградительными отрядами.

Теща:

—Ну что ж, что из столицы? Вы думаете, у нас в Москве все нехристи,  что ль? Да у нас в Москве церквей  одних сорок сороков, да монастырей, да...

Левит:

—Это пережитки буржуазного строя. Ваши колокола мы перельем на памятники.

Я:—Марксу.

Острый взгляд: — Вот именно.

Я:-И убиенному Урицкому. Я, кстати, знала его убийцу.

(Подскок. —Выдерживаю паузу).

...Как же,—вместе в песок играли: Каннегиссер Леонид.

—Поздравляю вас, товарищ, с такими играми!

Я, досказывая:—Еврей.

Левит, вскипая: — Ну, это к делу не относится!

Теща, не поняв:—Кого жиды убили?

Я:—Урицкого, начальника петербургской Чрезвычайки.

Теща:—И-ишь. А что, он тоже из жидов был?

Я:-Еврей. Из хорошей семьи.

Теща: —Ну, значит свои повздорили. Впрочем, это между жидами редкость, у них это наоборот, один другого покрывает. Кум обжегся-сват дует, ей-Богу!

Левит, ко мне: — Ну и что же, товарищ, дальше?

Я:—А дальше покушение на Ленина. Тоже еврейка. Ваша однофамилица: Каплан,

Левит, перехватывая ответ Каплана: —И что же вы этим хотите доказать?

Я:-Что евреи, как русские, разные бывают.

Левит, вскакивая:—Я, товарищ, не понимаю: или я не своими ушами слышу, или ваш язык не то произносит. Вы сейчас находитесь на реквизиционном пункте, станция Усмань, у действительного члена Р. К. П., товарища Каплана.

Я: —Под портретом Маркса...

Левит:—И тем не менее вы...

Я:—И тем не менее я. Отчего же не обменяться мнениями?

Кто-то из солдат: - А это правильно товарищ говорит. Какая ж свобода слова, если ты и икнуть по-своему не смеешь! И ничего товарищ особенного не заявляли: только, что жид жида уложил, это мы и без того знаем.

Левит:—Товарищ Кузнецов, прошу вас взять свое оскорбление обратно!

Кузнецов:—Какое такое оскорбление?

Левит:—Вы изволили выразиться про идейную жертву—жид?!

Кузнецов:—Да вы, товарищ, потише, я сам член Коммунистической партии, а что я жид сказал—у меня привычка такая!

Теща—Левиту:—Да что ж это вы, голубчик, всхорохорились? Подумаешь—«жид». Да у нас вся Москва жидом выражается,—и никакие ваши декреты запретные не помогут! Потому и жид, что Христа распял!

—Хрисс—та—а?!!

Как хлыст полоснул. Как хлыстом полоснул. Как хлыстом полоснули. Вскакивает. Ноздри горбатого носа пляшут.

1. Так вы вот каких убеждений, Мадам? Так вы вот за какими продуктами по губерниям ездите!—Это и к вам, товарищ, относится! — Пропаганду  вести?  Погромы  подстраивать?  Советскую власть раскачивать? Да я вас!.. Да я вас в одну сотую долю секунды...
2.  И не испугалась! А сын-то у меня на что ж? Самый что ни на есть большевик, почище вас будет. Ишь—расходился! Вот только змеем шипеть!  

Хозяйка: —Мадам! Мадам! Успокойтесь! Товарищ Левит пошутил, товарищ всегда так шутит! Да вы сами посудите...

Сваха, отмахиваясь: — И судить не хочу, и шутить не хочу.

Вернулись N и зять.

Привезли муки, веселые. И на мою долю полпуда. Завтра едем. Едем, если сядем.

Стенька Разин. Два Георгия. Лицо круглое, лукавое, веснушчатое: Есенин, но без мелкости. Только что, вместе с другими молодцами, вернулся с реквизиции. Вижу его в первый раз.

Говорим что-то о церквах, о монастырях.

1. Вы вот, товарищ, обижаетесь, когда на попов ругаются, монашескую жизнь восхваляете. Я против того ничего не говорю: не можешь с людьми—иди в леса. На миру души не спасешь, сорок сороков чужих загубишь. Только, по совести, разве в попы да в монахи затем идут? За брюхом своим идут, за жизнью сладкой. Вроде как мы, к примеру, на реквизицию,—ей-Богу! А Бог-то при чем? Бога-то, на святость ту глядя, с души воротит. Изничтожил бы он свой мир, кабы мог! Нет, ты мне Богом не заслоняйся! Бог—свет: всю твою черноту пропущает. Ни он от тебя черней, ни ты от него не белей. И не против Бога я, товарищ, восстаю, а против слуг его: рук неверных! Сколько через эти руки от него народу отпало! Да разве у всех рассудок есть? Вот, хотя бы отец мой, к примеру,—как началось это гонение, он сразу рассудил: с больной головы да на здоровую валят. Поп, крысий хвост, нашкодил—Бога вешать ведут. Не ответствен Бог за по повский зоб! И сами, говорит, премного виноваты: попа не чтили, вот он и сам себя чтить перестал. А как его чтить-то? Я, барышня, ихнего брата в точности превзошел. Кто первый вор?—Поп. Обжора?—Поп. Гулена?—Поп. А напьется,— только вот разве— барышни вы, объяснить-то вам неприлично...
2.  
3. Ну а монахи, отшельники?
4.  
5. А про монахов и говорить нечего, чай, сами знаете. Слова постные, а языком с губ скоромную мысль облизывают. Раскрои ему черепушку: ничего, окромя копченых там да соленых, да девок, да наливок-вишневок не удостоверишь. Вот и вера вся! Монашеское житие! Души спасение!
6.  
7. А в Библии, помните? Из-за одного праведника Содом спасу? Или не читали?
8.  
9. Да сам, признаться, не читал,—все больше я в младости голубей гонял, с ребятами озоровал. А вот отец у меня—великий церковник. (Вдохновляясь): Где эту самую Библию ни открой -так тебе десять страниц подряд слепыми глазами и шпарит...
10.  

А я вот еще вам хотел, товарищ, про монахов досказать. Монашки, к примеру. Почему на меня каждая монашка глазами завидует?—Жмется,  мнется,  глаза,  как  колодцы.  Да  куда  ж  ты меня этими глазами тянешь-то? Да какая ж ты после этого моленная?   Кровь   озорная—в   монастырь   не   иди,   а   моленная—глаза вниз держи!

1. Что вы чувствовали, когда спасали знамя?
2.  
3. А ничего не чувствовал! Есть знамя—есть полк, нет знамени - нет полка!
4.  

Купил с аукциона дом в Климачах за 400 рублей. Грабил  в Одессе,—полные карманы золота!

Рожа из вдохновенной делается грабительской.- Я—да попасться? Нерожён еще пропад тот, через который я пропасть должен! Нерожён—непроложен! Да у меня, барышня, золотых часов четверо (Руки по карманам!) Хотите—сверяйтесь! И все по разному времени ходят: одни по московскому, другие по питерскому, третьи по рязанскому, а эти вот (ударяя кулаком в грудь)—по разинскому!

Завтра едем.

 Едем, если сядем. Грозят заградительными отрядами. Впрочем, Каплан (из уважения к теще) обещает дать знать по путям, что едут свои.

Утреннее посещение N (ночевал в вагоне).

— Марина Ивановна, сматывайтесь—и айда! Что вы здесь с тещей натворили? Этот, в красной черкеске, в бешенстве! Полночи его работал. Наврал, что вы и с Лениным и с Троцким, что вы им всем очки втирали, что вы тайно командированы, черт знает чего наплел! Да иначе не вывез бы! Контрреволюция, орет, юдофобство, в одной люльке с убийцами Урицкого, орет, качалась! Это теща, говорю, качалась (тещу-то Колька вывезет!). Обе, обе, орет,—одного поля ягодки! Ну потом, когда я и про Троцкого и про Ленина, немножечко осел. А Каплан мне-так уж безо всяких: — «Убирайтесь сегодня же, наши посадят. За завтрашний день не ручаюсь».—Такие дела!

А еще знаете, другое удовольствие: ночью проснулся - разговор. Черт этот—еще с каким-то. Крестьяне поезд взорвать хотят, слежка идет... Три деревни точно... Ну и гнездо, Марина Ивановна! Да ведь это ж—Хитровка! Тут ревизии ждут. Левит на Каплана донес, а на Левита – Каплан донес. И вот, кто кого. Такая пойдет разборка! Ведь здесь главный ссыпной пункт – понимаете?

Сматываюсь. Две корзинки: одна кроткая, круглая, другая квадратная, злостная, с железными углами и железкой сверху. В первую—сало, пшено, кукол (янтарь, как надела, так не сняла), в квадратную—полпуда N и свои 10 фунтов. В общем, около 2 пудов. Беру на вес - вытяну!

Посадка.

Поезд.—Одновременно, как из-под земли: двенадцать с винтовками. Наши! В последнюю секунду пришли посадить. Сердце падает: Разин!

—Что, товарищ, небось сробели? Ничего! Ся—адем!

Безнадежно, я даже не двигаюсь. Не вагоны—завалы. А навстречу завалам вагонным—ревуще, вопиюще, взывающе и глаголюще—завалы платформенные.

—Ребенка задавили! Ре—бенка!

Лежачая волна—дыбом. Горизонталь—в стремительную и обезумевшую вертикаль. Лезут. Втаскивают. Вваливают. Вваливаются.

Я-через всех—Разину:

1. Ну? Ну?
2.  
3. Ус—пеем, барышня! Не волнуйтесь! Вот мы их сейчас!
4.  
5. Ребята, осади, стрелять будем!
6.  

Ответный рев толпы, щелк в воздух, удар в спину, не знаю, где, не знаю что, глаза из ям, взлет...

Поняла, что села и едем.

Станция Усмань, Тамбовской губернии—последний привет!

Нет, никогда не была Марина Ивановна Цветаева, великая поэтесса и действительно совестливейшая, интеллигентнейшая русская женщина ни антисемиткой, ни вообще ксенофобкой. Ее первой любовью стал юноша из интеллигентной еврейской семьи Сергей Эфрон, за которого она вышла замуж и оставалась ему верной до последнего, несмотря на свои многочисленные увлечения, не отреклась, когда его забрали чекисты и расстреляли в 1938-м в Лубянском подвале. Кстати, в том сентябре 1918-го, когда Марина Ивановна ездила в Усмань выменивать продукты, Сергей Яковлевич воевал в Белой армии. Уже во Франции, где в среде русской  эмиграции густо расцвел антисемитизм, Цветаева жестко выступала против него: «Там, где говорят еврей, а подразумевают: жид – мне, собрату Генриха Гейне – не место. Больше скажу: то место меня – я на него еще и не встану – само не вместит: то место меня чует, как пороховой склад – спичку!»

Революция взбаламутила Россию, и поперла со дна ее всякая нечисть независимо от национальности. И точно также, независимо от национальности, ей противостояла нравственно зрелая часть народа. Принадлежавшие к этой части евреи остро переживали наплыв еврейского охлоса. Именно по этой причине еврей Леонид Каннегиссер застрелил председателя петроградской ЧК еврея Урицкого. Леонид действительно происходил из очень культурной семьи. О его отце Иоакиме Самуиловиче Цветаева вспоминала с огромной душевной теплотой: «Известный строитель знаменитого броненосца – высокий, важный, иронический, ласковый, неотразимый, - которого про себя зову – лорд». Нравственное кредо Цветаевой -  «Евреи, как и русские, разные бывают».

Точно также, как и Марину Ивановну, оболгал Кураев  Розанова, Блока, Бунина, Куприна. Поминая в своих дневниках нелицеприятных «жидов», (а еще чаще русских),  но опять же маргиналов или явных охломонов, они никогда не опускались до сознательного, идейного антисемитизма. Один из лучших рассказов Куприна «Гамбринус» посвящен благороднейшей души еврею Яшке-музыканту. Так написать о еврее антисемит никогда бы не смог. А читал ли диакон другой рассказ Александра Ивановича «Свадьба»? Главный герой там подпрапорщик Слезкин. Создай этот образ какокой –нибудь еврей или другой инородец, и  прослыл бы самым ярым русофобом. «Он был из семинаристов, но семинарии не окончил, и так как ему не удалось занять псаломщичьей вакансии в большом городе, то он поступил вольноопределяющимся в полк и, с трудом окончив юнкерское училище, сделался подпрапорщиком. Теперь ему было двадцать шесть лет. Он был высокого роста, лыс, голубоглаз, прыщав и носил длинные светлые прямые усы». Слезкин – типичный мизантроп: он ненавидит своих успешных коллег офицеров, вымещает злобу на все человечество, избивая беспричинно в кровь своего денщика. «Он презирал все, что не входило в обиход его узкой жизни или чего он не понимал», - какая родственная натура нашему диакону!

На рождественские каникулы офицеры батальона, расквартированного в еврейском местечке, разъезжаются кто куда. Слезкин томится от скуки, пьет в одиночку и с похмельной головой выходит прогуляться по свежему воздуху. Гуляет и мечтает: «А то бы еще  хорошо взять прийти в роту и скомандовать: «В ружье! Братцы, вашего подпрапорщика обидели жиды. Те жиды, которые распяли Христа и причащаются на Пасху кровью христианских мальчиков… За мной! Не оставим камня на камне от проклятого жидовского кагала!» И тут он попадает в веселящуюся толпу евреев, танцующих под музыку клейзмеров –народных оркестрантов. Это гуляет свадьба. «Ишь чертова жидова!» – думает с ненавистью подпрапорщик. Но «чертова жидова»  приглашает на свое веселье Слезкина. С какой любовью и душевной теплотой описывает Куприн еврейскую свадьбу. Но радость простых людей наполняет душу подпрапорщика черной желчью. «Слепое бешенство накипало в мозгу Слезкина. Его бессознательно раздражало это чуждое для него, дружное, согласное веселье, которому умеют предаваться только евреи на своих праздниках…Каким-то завистливым, враждебным инстинктом он чуял вокруг себя многовековую, освященную обычаем и религией спайку, ненавистную его расхлябанной, изломанной, мелочной натуре попа-неудачника». В конце концов подпрапорщик напивается в стельку, устраивает скандал, его скручивают, отнимают и разламывают пополам шашку, которой он нелепо размахивал, и бесчувственного отвозят домой. «Денщик, раздев своего подпрапорщика с искаженным от давнишней злобы лицом, пристально глядел на Слезкина и несколько раз с наслаждением замахивался кулаком, но ударить не решался».

 Да, как-то не вяжется творчество Куприна с антисемитизмом, который пытается приписать ему наш диакон-мизантроп. И не только творчество, но и общественная позиция Александра Ивановича хорошо известна. Куприн, Блок и еще несколько сотен человек, составлявших и до сих пор составляющие славу и гордость русской культуры, искусства и науки, подписали в 1911 году воззвание «К русскому обществу. По поводу кровавого навета на евреев»  в защиту еврея Менделя Бейлиса, ложно обвиненного в ритуальном убийстве христианского мальчика Андрюши Ющинского.

Что же касается Василия Розанова, то он действительно запятнал себя в том «деле  Бейлиса» и различными поклепами на евреев. Но его человеческая совесть заставила пересмотреть свои юдофобские взгляды, и в конце жизни он написал вещие строки:

- Да будет благословен еврей.

- Да будет благословен и русский.

К такому радикальному пересмотру своего отношения к евреям  Василий Васильевич пришел отнюдь не умозрительно. Всеми покинутый, больной, оказавшийся после революции в нищете, он последние два года своей жизни сумел протянуть лишь благодаря известному литературоведу Михаилу  Осиповичу Гершензону, который делился с ним своим скудным продовольственным пайком.

Возвращаясь к Марине Цветаеве. Очерк «Вольный проезд»  она предварила стихами, посвященными евреям.

Кто не топтал тебя и кто не плавил,  

О, купина неопалимых роз!

Единое, что по себе оставил

Незыблемого на земле Христос.

Израиль! Приближается второе

Владычество твое. За все гроши

Вы кровью заплатили нам. Герои

Предатели, Пророки, Торгаши.

В любом из вас – хоть в том, что при огарке

Считает золотые в узелке, -

Христос слышнее говорит, чем в Марке,

 Матвее, Иоанне и Луке.

По всей земле – от края и до края

Распятие и снятие с креста.

С последним из сынов твоих, Израиль,

Воистину мы погребем Христа.

9. ОХЛОС НА ВОЛЕ

При чтении даже 2-го издания «Как делают антисемитом», не говоря уже о первом, невольно  чувствуется, что книга состряпана на скорую руку: это заметно по неряшливости, не свойственной научному стилю. Сам автор признался во вступлении, что «тексты, вошедшие в книгу, - не плод систематического и всестороннего анализа проблемы. Все они возникли довольно-таки реактивно – в качестве реакции на те выпады против Церкви и России, которые имели место со стороны еврейских журналистов». Под «еврейскими журналистами», как уже отмечалось, диакон подразумевает не журналистов, живущих в Израиле, и не тех, которые печатаются в еврейских изданиях в России. Нет, «еврейские журналисты», на которых обрушивает свой праведный гнев диакон, - это все русские журналисты, но евреи по национальности и даже полукровки, и даже православные по вероисповеданию.

Полное озверение

Статьи все - полемические и лишь одна носит богословский характер – «Тайна Израиля», из которой видно, что не так уж реактивно родилась брошюрка – «еврейский вопрос» давно уже мучает диакона. Это пристрастное отношение к теме совершенно отчетливо проявилось во втором издании "Как делают антисемитом". Сильно ощущается влияние книги А.Солженицына «Двести лет вместе», особенно в том, что касается участия евреев в Октябрьской революции и Гражданской войне. «Вглядывание в лики современной власти (даже не столько банковской или политической сколько журналистской) порождает недоумение: ну почему каждый раз, когда России ломают хребет – в этом событии принимают активнейшее участие и более всего им восторгаются именно евреи?», - исторгает вопль из глубины души своей диакон.

Плохо знает историю родной страны Кураев. Как ей ломали хребет, в сжатом виде описал Иван Бунин: «История повторяется, но нигде, кажется, не повторяется она так, как у нас, и не Бог весть сколько оснований давала ее азбука для розовых надежд. Но мы эту азбуку сознательно и бессознательно запамятовали… Вот наше начало, а дальше что? А дальше «великие российские революции»: удельные вековые смуты, московские вековые смуты, лже-вожди, лже-цари из последних ярыг и бродяг… Вот невольно, только что пережив и еще не изжив все то, что творилось вчера и творится еще и нынче на Украине, в колыбели славянской души, невольно вспоминаешь Хмельницкого и его сподвижников: что это было? А вот прочтите по складам: «Холопы собирались в шайки, дотла разрушали гнезда и богатых, и бедных, уничтожали целые селения, грабили, жгли, резали, надругались над убитыми и посаженными на кол, сдирали с живых кожу, распиливали их пополам, жарили на углях, обливали кипятком, самое же ужасное остервенение выказывали к иудеям: на свитках Торы плясали и пили водку, вырывали у младенцев внутренности и, показывая кишки родителям, с хохотом спрашивали: «Жид, это трефное?» – Вот, что было.

Вот Емелька и Стенька, мятежи которых, слава Богу, даже уже начали ставить в параллель с тем, что совершается, все еще не осмеливаясь, однако, делать из этого должных выводов… По всему Московскому государству, вплоть до Белого моря, шли «прелестные письма» Стеньки, в которых он заявил, что «идет истреблять бояр, дворян и приказных разных, всякое чиноначалие и власть, учинить полное равенство»… Все взятые Стенькой города обращались в «казачество», все имущество этих городов «дуванилось» между казаками Стеньки, а сам Стенька каждый день был пьян и обрекал на смерть всякого, кто имел несчастие не угодить «народу»: «тех резали, тех топили, иным рубили руки и ноги, пуская потом ползти и истекать кровью, неистовствовали над девственницами, ели, подражая Стеньке, мясо в постные дни и силою принуждая к тому всех прочих…" Бог мой, какое разительное сходство с теперешним разбоем.»

В войсках Разина не было ни одного еврея, да и сам Стенька происходил из потомственной православной семьи донских казаков. Не участвовали евреи и в братоубийственных войнах Смутного времени, а уж тогда ломали России хребет так, что еще немного и переломили бы вконец. Зато, когда ломали хребет России в годы Великой Отечественной войны, из полумиллиона воевавших евреев (в процентном отношении столько же, сколько и русских и других народов СССР) на фронтах полегло около двухсот тысяч, более ста тысяч вернулись домой инвалидами. Более 150-и евреев стали Героями Советского Союза – в процентном отношении на число воевавших это даже больше, чем у русских.

Что же касается Гражданской войны, то Кураев с воодушевлением подхватывает миф, рожденный еще в те далекие годы и вновь повторенный нобелевским лауреатом: «Во множестве расстреливаемые и топимые целыми баржами, заложники и пленные: офицеры – были русские, дворяне – большей частью русские, священники – русские, земцы – русские, и пойманные в лесу крестьяне, не идущие в Красную армию, - русские. И та высоко духовная, анти-антисемитская русская интеллигенция -–теперь и она нашла свои подвалы и смертную судьбу. И если бы можно было сейчас восставить, начиная с сентября 1918, именные списки расстрелянных и утопленных в первые годы советской власти и свести их в статистические таблицы – мы были бы поражены, насколько в этих таблицах Революция не проявила бы своего интернационального характера – но антиславянский. Вот это-то и вдавило жестокую печать в лик революции – в то, что больше  всего и определяет революцию: кого она уничтожала», - цитирует А.Солженицына диакон. Под «интернациональным характером» имеется в виду «еврейский характер» - палачами Революции, по Солженицыну и вторящему ему Кураеву были евреи. Но если именных списков всех жертв Революции составить действительно невозможно, то статистические таблицы составлены давно, еще по горячим следам той страшной бойни, и, согласно этой статистике, евреев в годы Гражданской войны было уничтожено в процентном отношении ничуть не меньше русских. Сам же Солженицын приводит данные погромов, не уступавших по ожесточению Холокосту времен Богдана Хмельницкого.

«Полным озверением» назвал великий писатель-демократ Владимир Галактионович Короленко события, последовавшие вслед за Октябрьской революцией и во время Гражданской войны. Но полное озверение характерно для всех революций, где бы они ни происходили, – в этом их суть, их природа. Так было в древние времена, так было и в новейшие – в ходе Английской буржуазной революции XVII века под предводительством Оливера Кромвеля и, особенно во Франции в 1789–94 годах. Французские якобинцы и стали главными учителями русских большевиков – в первую очередь в области террора.

Доктор Живаго и генерал Брусилов

Среди сериалов-экранизаций отечественной классики, осуществленных телевидением за последнее время, «Доктор Живаго» занимает особое место. И не только благодаря своим художественным достоинствам: прекрасному сценарию и столь же прекрасной режиссуре, блистательной игре актеров, особенно В. Меньшикова в заглавной роли. Но все-таки, на мой взгляд, не в этом основная заслуга создателей фильма. Его можно считать, как мне кажется, знаковым в истории нашего кинематографа – впервые так откровенно, почти натуралистически, показан наш родной охлос: как он рвался к власти, заливая Россию океаном крови, и как, дорвавшись до власти, подмял Россию под себя.

Мне могут возразить: а «Хождение по мукам», а «Бег», а «Тихий Дон», а «Собачье сердце»? Да, в этих фильмах показана страшная правда революции, Гражданской войны и первых лет Советской власти, но во всех этих фильмах простой народ, а не охлос борется не на живот, а на смерть со старой властью. И вот сейчас впервые мы увидели охлос во всей его красе. Вообще-то, если быть совершенно справедливым, первенство принадлежит Горькому, описавшему, как матросня и солдатня, по-хозяйски расположившись в Зимнем дворце, испражнялись в античные и севрские вазы, хотя все туалеты работали вполне исправно. Сам Дворец был взят без боя, никакого штурма не было. Когда хмельная толпа матросов, успевших разграбить винные погреба, стала заполнять Дворцовую площадь, «первым, боязнью одолен, снялся женский батальон»: побросав ружья дамочки разбежались по комнатам Дворца, которых насчитывалось более тысячи. Начальник обороны Зимнего А.Пальчинский самолично проводил вооруженную толпу в зал, где заседало Временное правительство. Остальная масса предалась грабежу. В дневнике чиновника особых поручений при министерстве финансов С.Бельгарда читаем: «В 2 часа ночи с 25 на 26 октября Зимний дворец был занят большевиками, разграблен и изгажен. Дворцовая церковь превращена в отхожее место, а церковная завеса украдена (в скобках отметим – православными матросами. – В.К.)… Над беззащитными юнкерами творят зверства… Кладовые Зимнего дворца разгромлены, серебро расхищено, ценный фарфор перебит. Женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован…» Джон Рид, воспевший Октябрьский переворот, тем не менее вынужден отметить в своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир», что матросы и солдаты, находившиеся в Зимнем дворце, «крали и уносили с собой столовое серебро, часы, постельные принадлежности, зеркала, фарфоровые вазы и камни средней величины». Однако ни в одном фильме, посвященном взятию Зимнего, мы этого не видели. Как не видели партизанского отряда, представлявшего сброд мародеров. Поэтому многие сцены в фильме «Доктор Живаго» показались утрированными, а застолье в честь дня рождения бывшего дворника Маркела, занявшего покои их хозяина Юрия Живаго, которого переселили в каморку дворника – этакая социальная  «рокировочка», – многие посчитали надуманными, тем более что в романе такого эпизода нет. Но фильм, о котором идет речь, все-таки не буквальная экранизация романа, как, например, «Мастер и Маргарита», а самостоятельное произведение, созданное по мотивам книги Б. Пастернака.

В жизни было даже покруче. Вот реальный факт, произшедший с выдающимся полководцем Первой мировой войны Алексеем Алексеевичем Брусиловым. Вскоре после установления советской власти в Москве прославленного военачальника, несмотря на проявленную им лояльность к большевикам, «уплотнили»: в восьмикомнатной квартире, в которой он жил с семьей, ему оставили три, а в других пяти поселили «гегемонов», причем в одном из них генерал узнал своего солдата, которого военно-полевой суд приговорил в 1916-м к расстрелу за подстрекательство к дезертирству, а Брусилов, командовавший тогда Юго-Западным фронтом, великодушно  его помиловал, заменив смерть на каторгу. При новой власти прежний каторжанин стал комиссаром и занял с сожительницей две комнаты в генеральской квартире. Почти каждый вечер он устраивал пьянки, разговаривал через слово матом, свинячил на кухне, в ванной, в туалете, в общем, типичный Шариков. «Вот уж отменил ему расстрел на свою голову», – грустно сожалел Брусилов в своих «Воспоминаниях».

Великую Октябрьскую социалистическую революцию А. Солженицын, не мудрствуя лукаво, назвал «ленинско-еврейской». Не было бы Ленина, не было бы евреев – и никакой бы революции в России не произошло. Кураев нашёл родную душу и охотно цитируетнобелевского лауреата: «Власть была интернациональная. По составу изрядно и русская. Но при всей пестроте своего состава она действовала соединенно, отчетливо антирусски, на разрушение русского государства и русской традиции… Евреи приняли непомерное участие в создании государства – не только нечувствительного к русскому народу, не только не слиянного с русской историей, но и несущего все крайности террора своему населению

Слава богу, среди исследователей новейшей русской истории есть действительно крупнейшие мыслители, и среди них один из наиболее значительных – Николай Бердяев. Насколько можно считать советскую власть «не слиянной с русской историей» и насколько она означала «разрушение русского государства», выдающийся русский философ XX века дал ответ в своей знаменитой работе «Истоки и смысл русского коммунизма»:

«Большевизм оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 году, и наиболее верным некоторым исконным русским традициям и русским исканиям универсальной социальной правды, понятой максималистически, и русским методам управления и властвования насилием. Ленин соединил в себе две традиции – традицию русской революционной интеллигенции в ее наиболее максималистических тенденциях и традицию русской исторической власти в ее наиболее деспотических проявлениях… Большевики создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Марксизм-ленинизм впитал в себя все необходимые элементы народнического социализма, но отбросил его большую человечность, его моральную щепетильность как помеху для завоевания власти. Он оказался ближе к морали старой деспотической власти».

Да, как это ни парадоксально, большевики, прожужжавшие уши о своей исторической прогрессивности, на самом деле в политическом, социальном и культурном плане отбросили Россию лет на 100–150 назад. Несмотря на всю свою замшелость, самодержавие медленно, со скрипом, но все-таки двигалось в сторону демократизации общества. Реформы Александра II, хоть и были половинчатыми и даже, если так можно выразиться, четвертичными, тем не менее заложили основу для развития гражданского общества.

Великая Октябрьская социалистическая революция не была ни социалистической, ни еврейской, ни русской, ни грузинской и т. д., как ни была она ни рабочей, ни крестьянской: она была Великой охлократической революцией (гр. ochlos – ‘чернь’ + kratos – ‘власть’). К власти пришла чернь, быдло. Не народ, а именно чернь. Народ есть совокупность всех социальных слоев, составляющих его и находящихся в экологическом равновесии. В российском обществе чернь составляла подавляющее большинство – это было прежде всего в абсолютной массе своей неграмотное, полунищее крестьянство. Оно же составляло и основу царской армии в Первой мировой войне. А катализатором Октябрьской революции стало русское правительство, так называемое Временное, во главе с Керенским, точно так же, как за полгода до этого царское правительство стало катализатором Февральской. Три года войны высосали все соки из русской деревни. Она не хотела воевать, а ее заставляли. И тогда вооруженный охлос (армия) повернул винтовки против правительства войны, доверив власть большевикам, которые единственные выступали против бессмысленной бойни...

Идеология террора вытекала из самой природы диктатуры пролетариата, которая, как ее определил В.И. Ленин, «означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть». Ленин рассылал по всей России грозные указания типа: «Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты…», «Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города» и т. д. и т. п. Вождю вторил его любимчик и правая рука, теоретик партии Николай Бухарин: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов… является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи».

Опираясь на столь основополагающие идеи, чекист из верхушки М. Лацис учил своих подручных: «Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого». Вот вам и вся советская Фемида в обнаженном виде, и презумпция виновности, настолько понятная любому рядовому чекисту, что даже мозгами шевелить не надо.

Забытый отчет сестер милосердия

Еще в 1923 году обнародовал свою ставшую хрестоматийной книгу «Красный террор» Сергей Петрович Мельгунов. С. Мельгунов не просто обличитель зверств, творимых советской властью, но и свидетель, и участник тех трагических для России событий, крупный историк и публицист или, как назвал его А. Даниэль, «историк быстрого реагирования». В 1917–1922 годах Мельгунов активно участвует в политической жизни, занимая пост заместителя председателя ЦК Народно-социалистической партии, лозунгом которой было: «Никакого политического соглашения с партией большевиков, никакого участия в административной власти». Платить приходилось дорогой ценой: 23 обыска, 5 арестов, постоянные длительные отсидки, в которых он близко познакомился с чекистами и их методами, на свободе – жизнь на нелегальном положении. По делу «Тактического центра» Мельгунов был приговорен к расстрелу, который заменили сначала на десятилетнее заключение, а затем осенью 1922-го по указанию Ленина - высылкой из страны.

На страницах «Красного террора» приведены сотни фамилий чекистов-палачей. Вот что читаем мы у Мельгунова: «И все-таки психика палача не всегда выдерживала. В отчете сестер милосердия Киевского Красного Креста рассказывается, как иногда комендант ЧК Авдохин исповедовался сестрам: «Сестры, мне дурно, голова горит… Я не могу спать… меня всю ночь мучают мертвецы…» «Когда я вспоминаю лица членов Чека: Авдохина, Терехова, Асмолова, Никифорова, Угарова, Абнавера или Гусига, я уверена, что это были люди ненормальные, садисты, кокаинисты – люди, лишенные образа человеческого…» – пишет одна из сестер. «Когда тот или иной начинал расстреливать, это сразу накладывало печать… появлялась какая-то тяжесть во взгляде, – свидетельствуют сестры милосердия. – Помощник коменданта Терехов – высокий, стройный, красивый молодой человек – был главным палачом. Когда изящный и спокойный, в безукоризненно сшитом офицерском френче, он шел по коридору, заключенные с тоской прислушивались к мелодичному звону его серебряных шпор…» «Расстрелы поручались и караульным… Их принуждали, поили спиртом, соблазняли добычей, разделом имущества казненных. Прибежал раз к сестре караульный, почти мальчик – еврей. Весь содрогаясь от отвращения, он заявил, что не пойдет расстреливать. И не пошел». «Помощник коменданта Извощиков – молодой еврей, по природе мягкотелый, быть может сентиментальный, этот мальчик, вероятно движимый чувством жадности, взялся за ремесло тюремщика и палача. Порой трясся от страха, а все-таки убивал. Потом получал золотые часы, или новый костюм, или какую-нибудь добычу и был доволен…» «Комендант Авдохин – пьяница и кокаинист. Окруженный женщинами, нарядными, в перьях, с браслетами и цепочками, катался по городу, устраивал с другими комиссарами буйные празднества. Ангел Смерти – называли его заключенные, и жутко, холодно делалось при его приближении…»

Какая гамма человеческих характеров, какой богатейший материал для психоанализа! Но Кураев вообще не упоминает ни словом о том, что в тюрьме киевской ЧК работали сестры милосердия русского Красного Креста, которые ухаживали за заключенными и подготовили отчет, опубликованный затем в Англии. Кураеву он неинтересен. Он предпочитает цитировать В.Шульгина. Почему В. Шульгин так любим Кураевым, а С. Мельгунов оказался фактически персоной нон грата? Да потому что Шульгин, как и Солженицын, ищет объяснение и Революции, и ее кровавому мечу ВЧК – в еврейской мести России, а Мельгунов вскрывает социальные корни террора – как красного, так и белого. Поэтому он дает отрицательную оценку книге К.Нилостовского, белого офицера «Похмелье большевиков», потому что, как отмечает Сергей Петрович, упомянутая книга «принимает в своих заключительных строках определенный антисемитский характер, что дает возможность говорить о ее тенденциозности. Мы как-то уже привыкли не доверять литературным произведениям, выходящим из-под пера лиц, неспособных возвыситься даже при изложении жизненной трагедии над шаблонным зоологическим чувством узкого шовинизма». Ну как будто по поводу Кураева написано!

«Большой народ» и «малый»

Но если для Солженицына и Кураева Мельгунов никакого интереса не представляет, то для нас – наоборот. Освобождение крестьян от крепостной зависимости вовсе не сделало их равноправными людьми. В глазах вчерашних своих господ они как были скотами, быдлом, так ими и остались. И те, и другие говорили на одном языке – русском, исповедовали одну и ту же религию – православие, жили в одной стране – России, но это были два совершенно разных народа. Однако, если «малый» свысока презирал и всячески третировал «большой народ», то «большой» люто ненавидел «малый народ» и только ждал случая, чтобы эту свою ненависть обрушить на него в очередной раз. Задолго до революции Глеб Успенский в повести «Теперь и прежде» описал возвращающихся домой после порки крестьян. «Дранье на волостных судах проходит без малейшего внимания, а дранье – непомерное. Я сам был свидетелем летом 1881 года, когда драли по тридцать человек в день. Я просто глазам своим не верил, видя, как «артелью» возвращаются домой тридцать человек взрослых крестьян после дранья – возвращаются, разговаривая о посторонних предметах… Осенью самое обыкновенное – появление в деревне станового, старшины и волостного суда. Драть без волостного суда нельзя – нужно, чтобы постановление о телесном наказании было сделано волостными судьями, – и вот становой таскает с собой суд на обывательских. Суд постановляет решения тут же, на улице, словесно, а «писать» будут после. Писарь тут же. Вы представьте себе эту картину. Вдруг в полдень влетают в село три тройки с колокольчиками: на одной – становой, на другой – старшина с писарем, на третьей – шесть человек судей… Въезжает эта кавалькада, и начинается немедленно ругань, слышатся крики: «Розог!» «Деньги подавай, каналья!» «Я тебе поговорю, замажу рот!..» Не раз я становился в тупик перед этим явлением. Я никак не мог понять, каким образом можно положить на пол, раздеть и хлестать смородиной вот этого умного, серьезного мужика, отца семейства – человека, у которого дочь невеста». И тут же писатель приводит ответ старосты на вопрос о том, силой ли кладут на землю приговоренных к экзекуции, или они ложатся добровольно: «Коё – силом валят, коё – сами ложатся». И Успенский делает пророческое предвидение: « Этот посев ежедневной и ежегодной жестокости, как и всякий посев, должен, непременно должен, дать всходы, плоды. Но едва ли они будут похожи на смородину».

Плоды созрели очень скоро – не прошло и двух поколений. И они действительно не были похожи на смородину – то была кровавая жатва, которую собирала Революция. Знаменитое выражение: «Революция поедает своих детей» – мне кажется, следует понимать шире. Не только вожди, о которых сказаны были эти слова, но абсолютно все: и Николай со своей женой и детьми, и белые офицеры, и красноармейцы, и «ленинская гвардия», которую потом под корень вырубит Сталин со своими подручными, – все они дети Революции. Точнее, дети России, охваченной безумием Революции. И вот как выглядело это безумие в жизни, как описал его Мельгунов – всего один эпизод.

«В Евпатории красные войска появились 14 января. Начались массовые аресты офицеров, лиц зажиточного класса и тех, на кого указывали как на контрреволюционеров. За 3–4 дня было в маленьком городе арестовано свыше 800 человек. Казни происходили так: лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там после издевательств пристреливали, а затем бросали за борт в воду. (Казни происходили на судне «Румыния».) Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и у кистей, помимо этого связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались колосники». «Все арестованные офицеры (всего 46) со связанными руками были выстроены на борту транспорта, – добавляет другой повествователь, – один из матросов ногой сбрасывал их в море, где они тонули. Эта зверская расправа была видна с берега, там стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись. Ужаснее всех погиб шт. ротм. Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта».

Казни происходили и на транспорте «Трувор», причем, по словам очевидца, следующим образом: перед казнью по распоряжению судебной комиссии к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооруженных красноармейцев и вели на так называемое «лобное место» (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооруженные матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали веревками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде жертву бросали в воду. После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови. Казни продолжались целую ночь, и на каждую казнь уходило 15–20 минут. Во время казни с палубы в трюм доносились неистовые крики, и для того, чтобы их заглушить, транспорт «Трувор» пускал в ход машины и уходил от берегов Евпатории в море. За три дня –15, 16 и 17 января – на транспорте «Трувор» и на гидрокрейсере «Румыния» было убито и утоплено не менее 300 человек».

Наши красно-коричневые националисты эту трагедию приписывают двум евреям – Бела Куну и Розалии Землячке (Залкинд). Да, первый был председателем Крымского ревкома после эвакуации армии генерала Врангеля, а вторая – секретарем Крымского обкома. Но начальствовал над ними Михаил Фрунзе, командующий Южным фронтом. Это он в обращениях по радио и в листовках, разбрасываемых с аэропланов, обещал врангелевцам, пожелавшим сдаться, полную амнистию с последующим правом свободного выезда за границу для всех желающих. Но белые офицеры и казаки поверили не столько красному главкому, сколько бывшему царскому генералу А. Брусилову. Алексей Алексеевич в 1920 году, после нападения Польши на Советскую республику, предложил свои услуги родине. Политбюро ЦК одобрило его идею создать «совещание из людей боевого и жизненного опыта для подробного обсуждения настоящего положения России и наиболее целесообразных мер для избавления от иностранного нашествия». Было образовано так называемое Особое совещание из семи бывших царских генералов во главе с Брусиловым. Оно обратилось с воззванием ко всем бывшим царским офицерам, призывая их поступать на службу в Красную армию, дабы остановить успешное наступление поляков. На это обращение откликнулись почти 14 тысяч офицеров! Полностью доверяя народной власти, Брусилов подписал через несколько месяцев другое обращение – уже к врангелевцам. Когда же он узнал о той кровавой бойне, которую учинили поверившим ему людям победители-охломоны, он пришел в ужас. «Суди меня Бог и Россия! – пишет он в упомянутых уже «Воспоминаниях». – Первый раз в жизни столкнулся с такой изуверской подлостью и хитростью. Если бы я не был глубоко верующим человеком, я смог бы покончить жизнь самоубийством».

Брусилов стал жертвой заблуждения, которым страдала большая часть русской интеллигенции: верил в народ, в его благородство, честность, широту души и христианское отношение к ближним своим. Но они не видели, не понимали, что большую часть народа составлял охлос. Его умело науськивали на лучшую часть народа большевистские правители, и  крымская бойня не была каким-то исключением – подобное творилось большевиками повсюду, где они приходили к власти. Смешно думать, что Фрунзе, Бела Кун и Землячка своей волей осуществили карательную операцию. На следующий же день после обращения Фрунзе к врангелевцам Ленин дал телеграфную выволочку своему полководцу, «наделённому полномочиями центральной Советской власти»:

После этого и началась беспощадная расправа. Кстати, оперативное руководство избиением врангелевцев, оставшихся в Крыму, осуществлял начальник особого отдела Южного фронта Ефим Евдокимов. За уничтожение 75 тысяч человек он был представлен лично Михаилом Фрунзе к высшей советской награде того времени – ордену Красного Знамени.

Почему они мстили?

Зверства совершали не мстительные евреи, а опьяненные кровью и ненавистью к своим недавним господам русские матросы – еще вчера богобоязненные православные крестьяне. Солдаты тоже не жаловали своих офицеров, но особо жестокими были почему-то расправы матросов. Впрочем, это так понятно: именно в замкнутом пространстве военных кораблей матросы подвергались постоянным издевательствам и унижению – и вот прорвалось. Особая жестокость матросни объясняется еще одной причиной. После того, как на смену парусному флоту пришел паровой, на морскую службу стали призывать городской плебс, знакомый с металлом, машинами. Это были те же вчерашние крестьяне, но маргинализированные городской средой. Пьянство, распущенность, грубость, переходящая в дикую жестокость, - все это в них превалировало, поэтому так садистски расправлялись они с офицерами, оказавшимися в их безраздельной власти. Русский охлос уничтожал русскую же элиту. Таких примеров, как приведенный выше, можно набрать несметное количество, книга Мельгунова изобилует ими, а сколько примеров она не вместила!

Ф. Родичев, депутат Думы всех созывов, уже в эмиграции написал брошюру «Большевики и евреи». Пожалуй, более глубокого и точного объяснения той исторической эпохи я не встречал: «Большевики – это власть жидов, говорят нам. Откуда это? Большевиков вознесла к власти разлагающаяся армия, а не евреи. Не евреи убивали в Петрограде защищавших Временное правительство юнкеров. Не евреи бомбардировали Москву. Матросы-убийцы, плававшие не по морю, а по крови офицеров, – не евреи… Те, кто по призыву Ленина бросился на грабеж усадеб и убивал по системе и с наслаждением… – не евреи, а подлинные русские крестьяне… Люди возвращаются к прежней ненависти так же, как возвращаются к прежней любви. Чего искать виновников всех бед, когда старые под рукой? Русский мужик никогда не повинен в своем грехе. Он не сам виноват – его «лукавый попутал».

Другой депутат Думы, В. Маклаков, дополняет эти размышления еще шире: «Я убежден, что если вычеркнуть даже всех евреев, то в главных чертах революция совершилась бы точно таким же способом, как она совершилась… Для объяснений событий в России еврейский вопрос мне вовсе не нужен… Это вовсе не значит, что он никакой роли в событиях не играл, и притом роли отрицательной, а просто, что сравнительно с общими причинами катастрофы эта причина была поистине «квантите неглижабль» (пренебрежимо малая величина)…»

Ф. Родичев и В. Маклаков – далеко не рядовые депутаты, оба – лидеры партии Народной свободы (кадетской). Федор Измайлович – потомственный дворянин, крупный землевладелец, предводитель дворянства Весьегонского уезда в течение 12 лет. Летом 1917-го поддерживал генерала Л. Корнилова. Василий Алексеевич происходил из профессорской семьи, считался одним из лучших адвокатов России: принимал в качестве защитника участие в процессах Бейлиса и большевика Н. Баумана. Славился как один из самых блестящих ораторов Думы. Был поставлен в известность Ф. Юсуповым о предстоящем убийстве Распутина: заговор одобрил, но участвовать в нем отказался. Любопытно, что родной брат В. Маклакова Николай Алексеевич был черниговским губернатором, а затем министром внутренних дел, а дед их по матери – богатейшим помещиком.

«Несомненно, большевистские подстрекательства первые породили зверства дикой толпы над «буржуазной». Но зверства хотя бы ответные, – все-таки зверства… – писал В. Короленко. – Полное озверение…»

                               10. Как уничтожали «опиум для народа»

В  апреле 1918 года состоялось заседание комиссии Собора о гонениях. Кураев почти полностью цитирует выступление председателя комиссии протоиерея П. Лахостского:

«Кто гонители? Вопрос важен и не так прост, как это может показаться с первого взгляда.

Большевики гонят Церковь — так принято теперь говорить. Но в этом заявлении очень мало ясности. Факты дают нам ее гораздо больше, чем теоретические рассуждения. Из рассмотрения фактов оказывается, что около большевиков и под их руководством сплотились и объединились и давнишние враги Церкви, которые давно хотели обрушиться на нее. Факты свидетельствуют, что нападения на церковное достояние и на лиц, служащих Церкви, особенно священнослужителей, производятся солдатами, красногвардейцами, матросами и, к сожалению, крестьянами — жителями окружающих монастыри и монастырские угодья селений, (выделено мной. – В.К.)... Все эти расхитители Божьего достояния, эти истязатели и убийцы священнослужителей действуют если не от имени власти в каждом данном случае, то под несомненным ее покровительством и укрывательством, с вполне верным расчетом на полную безнаказанность, какое бы гнусное преступление они ни совершили.

Но вот, здесь-то и встает грозный и страшно трудный вопрос: а народ-то наш православный, верующий, богоносец, как этот народ очутился во многих местах среди самых ярых гонителей? Верим ли мы, имеем ли право и теперь, после того, что произошло и происходит, верить и утверждать, что православный народ наш верит в Бога? (выделено мной. – В.К.).

Да, мы верим в народ и имеем право так утверждать. Народ наш во многих местах, начиная с Петроградской Александро-Невской Лавры, отстоял и отстаивает свои святыни, притом отстаивает против разбойников, вооруженных с ног до головы, отстаивает без всякого оружия, с голыми руками, принося из своей среды кровавые жертвы и выражая готовность и впредь приносить их.

Значит, народ является по местам грабителем потому, что он действует не сам по себе. Он действует в насильно напяленной на него духовной маске, которую нужно помочь ему с себя сорвать и бросить с отвращением в сторону. Нужно всеми силами и способами разоблачать эту постыдную, скрывающую подлинный народный лик маску. Кем же напялена эта маска на наш народ? Ответ требует величайшей мудрости и осторожности. Здесь, боюсь, наши взгляды разойдутся. В столицах, да и в других городах уже ходил по рукам подлинный список (даже печатный) наших высших правителей, из коего видно было, что громадное большинство их — евреи. По официальным донесениям с мест видно, что в некоторых местах комиссары по духовным делам — евреи, а среди их помощников и сотрудников вы почти везде непременно усмотрите евреев. Правда не должна бояться света, ее не нужно скрывать. У нас принято стыдиться произносить ее, а мы должны бы стыдиться скрывать ее. Произнести нужно без злобы, но с любовью и скорбью о своем бедном народе, который сбит с толку руководителями гонений на Церковь. Ее нужно произнести и для предотвращения кровопролития самого страшного, но неизбежного тогда, когда народ сам станет защищать свои святыни, что по местам уже начинается… Замечательно при этом, что нет известий о гонениях на другие религии и исповедания, кроме православной; ни еврейские раввины, ни татарские муфтии не преследуются…(выделено мной. – В.К.) Я здесь свидетельствую, что ни у меня, ни у кого из других членов Собора, единомысленных со мною, не было и мысли о каком-нибудь гонении на евреев. Беда в том, что мы боимся сказать народу правду. А правда в том, что если мы ищем пружин гонений, то мы должны признать, что много важных пружин находится в руках евреев. Я имею об этом самые верные сведения и убежден в этом.

Очень красноречивое признание. Евреи, составляющие ничтожную часть населения, возглавили крестовый поход русского народа против родной православной церкви. Не дико ли это звучит? А не валит ли в данном случае протоиерей с больной головы на здоровую? Каковы пастыри, такова и паства. Об этом писал ещё Белинский в своём знаменитом послании к Гоголю:

 «Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением Церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение.

А вместо этого она представляет собой ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр — не человек; страна, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей.

Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение, по возможности, строгого выполнения хотя бы тех законов, которые уже есть <...> ...

Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете? Что подобное учение опирается на Православную Церковь — это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма, но Христа-то зачем Вы примешали тут? Что Вы нашли общего между ним и какою-нибудь, а тем более Православною Церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в Церковь и не приняло за основание принципа ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть, поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, — чем и продолжает быть до сих пор…

А потому, неужели Вы, автор «Ревизора» и «Мертвых душ», неужели Вы искренно, от души пропели гимн гнусному русскому духовенству, поставив его неизмеримо выше духовенства католического? Положим, Вы не знаете, что второе когда-то было чем-то, между тем как первое никогда ничем не было, кроме как слугою и рабом светской власти; но неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? — Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-вашему, русский народ — самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиэтизм, благоговение, страх Божий. А русский человек произносит имя Божие, почесывая себе задницу. Он говорит об образе: годится — молиться, не годится — горшки покрывать. Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности… Русский народ не таков: мистическая экзальтация вовсе не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: и вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исторических судеб его в будущем. Религиозность не привилась в нем даже к духовенству; ибо несколько отдельных, исключительных личностей, отличавшихся тихою, холодною, аскетическою созерцательностью, — ничего не доказывают. Большинство же нашего духовенства всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством. Его грех обвинить в религиозной нетерпимости и фанатизме; его скорее можно похвалить за образцовый индифферентизм».

 Написаны были эти горькие и неистовые строки ровно за 70 лет до заседания соборного Комитета! Вот, где корни погрома православной церкви православным же народом! Винить в этом евреев, по меньшей мере, глупо. Что же касается того, что другие религии не преследовались большевиками, то здесь протоиерей явно преувеличил. Большевики объявили войну не одному только Православию, но вообще религии как таковой - как «опиуму для народа». Об этом подробно описано в книге «Комиссар дьявола» Александра Нежного, с которым постоянно полемизирует диакон. Лучше бы удосужился почитать книгу. Вот небольшой отрывок из неё, посвященный заседанию Антирелигиозной комиссии. Её секретарём был  Евгений Александрович Тучков, по основной должности — начальник церковного отдела ГПУ.

« Летом 1923 года нарком просвещения А.Луначарский, бывший частым гостем на заседаниях Антирелигиозной комиссии — еще бы, новое просвещение ставило во главу угла атеистическое воспитание, —бывший богоискатель ставший богоборцем, писалчлену Политбюро Каменеву: «Многоуважаемый Лев Борисович!.. Под прозвищем “Игумен” разумеется работник ГПУ под фамилией Тучков, который действительно является своеобразным Победоносцевым при церковном управлении…»

Заседания Антирелигиозной комиссии проходили, как правило, раз в две недели, а повестку дня к ним готовил Тучков. Символична одна из них, от 21 июля 1928 года: пунктом вторым там стоит «О закрытии церквей», а пунктом четвертым — «О закрытии хоральной синагоги в Москве». На заседаниях Комиссии можно было встретить как уже упоминавшегося Луначарского, так и Надежду Константиновну («принять проект постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) о мерах по усилению борьбы с религией с поправками т. Крупской»), прокурора РСФСР Н. Крыленко (особенно в период подготовки несостоявшегося процесса над патриархом Тихоном) и т.д., и т.п. Молотили с одинаковым остервенением и православных, и баптистов, и католиков, и лютеран,и мусульман, и всех остальных верующих, в том числе иудеев тож. Не касаясь всех, приведу лишь несколько примеров по иудеям, чтобы успокоить душу д.Андрея

«Протокол No 90. 25 июня 1927 г.

 Слушали:

<...>

3. О еврейском религиозном съезде.

 Постановили:

<...>

3. Поручить т.Тучкову принять меры к проведению съезда в желательном для нас направлении. (Нетрудно представить, как Тучков обеспечил это «желательное направление»).

Протокол No 102. 27 июня 1928 г.

 Слушали:

<...>

4. О борьбе с еврейским клерикализмом.

Протокол No 103. 21 июля 1928 г.

 Слушали:

<...>

3. О передаче Московской хоральной синагоги в Армянском переулке под рабочий клуб.

Протокол No 104. 25 сентября 1928 г.

Постановили:

<...>

5. Закрытие Смоленской хоральной синагоги считать целесообразным».

 Я выбрал только протоколы (и то не все), связанные с иудаизмом.  Но точно также решали в Комиссии судьбу мусульман, католиков, протестантов, буддистов и т.д. Насколько мне известно, полностью протоколы опубликованы только в книге Нежного. Александр Иосифович рассказал мне историю того, как их удалось ему добыть – историю почти детективную и даже комедийную. Дело происходило вскоре после августовского путча 1991 года. Партия пребывала в нетях: её одним росчерком пера на глазах всей страны «закрыл» Борис Николаевич Ельцин. В чём-то КПСС повторила судьбу РПЦ. Ещё вчера  народ и партия были едины, как то провозглашалось в лозунгах. Но, как ни в чём не бывало, сказал Ельцин, : «Я закрываю партию», - и никто (!) из 18 миллионов коммунистов, в том числе партработников, армии, КГБ, милиции, – никто(!) не бросился на защиту родной и любимой, так она всем обрыдла. Итак, партии нет, и работники партархивов в полной растерянности. Ею умело воспользовался Нежный и получил доступ к святая святых. В спецзале в служебную тетрадку он записывал незначительные детали, а в тайный блокнот – те самые протоколы. В советские времена в архивах существовало правило: на выходе тетрадку проверял архивный работник и всё, что считал неподходящим для разглашения, вырезывал ножницами (sic!). Партии уже не было, но старое правило ещё действовало. Нежный на выходе из спецзала тетрадку подсунул дежурной архивиссе, а тайный блокнот засунул в потайный задний карман штанины и благополучно вынес на свет Божий, а вскоре и опубликовал. А ещё вскоре новая «демократическая» власть снова закрыла архивы на железный замок.

Но вернемся к иудаизму. В декабре 1920-го закрыли хедеры — начальные еврейские школы, типа православных церковных, где дети постигали основы грамоты и религиозного мировоззрения, затем иешивы — нечто среднее между духовной семинарией и академией. К середине 20-х были закрыты по всей стране сотни синагог и молитвенных домов. В 1925 году красивейшую на всем юге Бродскую синагогу в Одессе переоборудовали в клуб имени Розы Люксембург. Еще раньше, в 1923-м руководители Еврейской секции (была такая при ЦК партии) приняли решение превратить Московскую хоральную синагогу в еврейский коммунистический клуб, но раввин Москвы Яаков Мазе обратился с протестом к самому Феликсу Эдмундовичу, добился приема у него, и синагогу удалось отстоять. На Украине в 1914 году насчитывалось 1400 синагог, в 1927-м их осталось 1034, то есть уменьшилось на 23 процента. Ровно на столько же процентов уменьшилось на Украине и количество православных храмов. Из 1059 раввинов осталось 830.

Куда делись 219 — нетрудно догадаться: были отправлены туда же, куда и их православные коллеги, — за колючую лагерную проволоку. Или в Царствие Божие.

Фундаментальное исследование о том, кто и как громил религию в СССР, принадлежит видному историку Церкви, доктору исторических наук Михаилу Витальевичу Шкаровскому. Его книга «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве» была издана Крутицким Патриаршим подворьем в 2000 году, но многое, собранное в ней в единый труд, публиковалось и ранее. То, что Кураев так внимательно изучает еврейских авторов, это, конечно, очень важно, хотя вся «важность» заключается в откровенной выборочности. И тем не менее стоило бы обратиться шире и к русским авторам, причем, не ангажированным публицистам, а серьезным ученым, как Михаил Шкаровский.

Из его книги мы документально узнаем, что громила православие, действительно, целая шайка «воинствующих безбожников», но не во главе с Губельманом-Ярославским, а во главе с Джугашвили-Сталиным. После его смерти шайку возглавил «наш дорогой Никита Сергеевич». Но даже сводить все беды РПЦ к злой воле Сталина и Хрущева тоже было бы неверно. Шкаровский вскрывает корни преследования Церкви, а они заключались в новой атеистической идеологии, которую внедряли большевики огнем и мечом взамен традиционным религиям. Отношение новой власти к религии основывалось на двух кардинальных предпосылках: мировоззренческой несовместимости учения марксизма с религиозной верой и отношением к Церкви как союзнице царизма, а после свержения самодержавия — представительнице бывших эксплуататорских классов.

То была государственная политика, начатая задолго до создания Советского государства. Еще до революции большевики разоблачали религию (теоретически) как «опиум для народа», после революции, получив власть, они стали уничтожать «опиум» физически, уничтожать в буквальном смысле этого слова.

Ярославский-Губельман, председатель Союза безбожников, являлся по существу всего лишь пешкой на той большой шахматной доске, где главную игру делали такие «тяжелые фигуры», как Бухарин, Рыков, Томский, Калинин, Молотов, Ежов, Киров, Ворошилов, Маленков, Куйбышев и т.д. — все русские, все рождённые и крещённые в православии. Русскими были и главари «шайки» — Ленин и Хрущев, а Сталин, хоть и грузин, но, подобно всем вышеперечисленным, — православный и даже, как известно, учился в юности в Тифлисской духовной семинарии.

«Репрессии привели почти к полному истреблению легального духовенства всех конфессий (выделено мной. —В.К..)», — читаем мы у Шкаровского.

Там же говорится о том, что «решение ключевых проблем государственной религиозной политики И.Сталин оставил за собой. Менее важными вопросами в правительстве занимался В.Молотов, а с 1946 года — К.Ворошилов, в ЦК ВКП(б) — поочередно Маленков, Жданов».

Н.С.Хрущев поставил задачу полностью ликвидировать Церковь.

Важнейшим актом атаки на религию стало секретное постановление ЦК КПСС от 4 октября 1958 года «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам “О недостатках научно-атеистической пропаганды”». В нем всем партийным, общественным организациям и государственным органам предписывалось развернуть наступление на «религиозные пережитки» советских людей. «По тотальности намеченных мер, эта акция не имела прецедента, — пишет Шкаровский. — В соответствии с указаниями ЦК и лично Хрущева 16 октября Совет Министров СССР принял первое антицерковное постановление: «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархальных управлений, а также доходов монастырей».

В первом из них монастырям запрещалось применять наемный труд, предусматривалось значительное уменьшение земельных наделов, а

также сокращение самого количества обителей. Кроме того, вновь

вводились налог со строений и земельная рента, резко повышались

ставки налогов с земельных участков. Прошу обратить внимание: идет

конец 1958 года. В Президиуме ЦК КПСС, определявшем все стороны

жизни советских людей, в том числе и религиозной, нет ни одного (!)

еврея, более того раскручивается всё сильнее маховик государственного антисемитизма, а гонения на Церковь принимают катастрофические размеры.

В январе 1960 года выходит постановление ЦК КПСС «О мерах по

ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о

культах». В результате, если в 1959 году было закрыто 364 церкви, то в

1960-м — уже 1398. Более чем вдвое сократилось количество духовных

школ. С юношами, подавшими прошение в семинарии о приеме на учебу,

проводили работу сотрудники КГБ. Доходило вплоть до того, что

у абитуриентов отбирали паспорта. В результате все острее в Церкви

стала ощущаться нехватка священнослужителей. Умирали последние

представители дореволюционного духовенства. Известно скандально знаменитое обещание Хрущева показать по телевидению как музейную

редкость последнего советского попа. Особенное неистовство в

борьбе с религией проявлял академик-философ секретарь ЦК КПСС

Л.Ильичев, но отнюдь не по идейным соображениям, а, как ехидно заметил

сам Никита Сергеевич, «ему был нужен пропуск в Политбюро».

В борьбе с религией не гнушались даже благоглупостями: в 1962 году

выходной день с Пасхального воскресенья 29 апреля перенесли на понедельник.

«Особенно сильный удар по Церкви был нанесен введением к лету

1962 года жесткого контроля над совершением треб — крещений,

венчаний, отпеваний, — отмечает Шкаровский. — Все они заносились

в специальные книги с указанием фамилии, паспортных данных,

адресов участников…» Информация об участии в церковных обрядах,

естественно, через «органы», контролирующие, как свою вотчину,

Церковь, поступала по месту работы — с соответствующими затем

оргвыводами. О творившейся вакханалии, об антирелигиозной истерии, захлестнувшей страну, Кураев не мог не знать, она происходила

у него на глазах.

Как в свое время христианство, став государственной религией в

Древнеримской империи, раздавило и разгромило язычество, так и в

Советской России атеизм, став государственной идеологией, обрушился

всей мощью государственной карательной машины на религию. Как известно, успешной борьба с опиумом бывает только тогда, когда плантации его уничтожаются на корню, а вместе с ними и возделывающие их плантаторы, а также торговцы и производители опиума.

Упомянутый декрет «Об отделении церкви от государства и школы

от церкви», принятый ленинским Совнаркомом ровно через две

недели после разгона Учредительного собрания, для нормальной демократической страны был бы вполне нормальным законодательным

актом, обеспечивающим свободу совести, равные права верующим

всех конфессий, но и невмешательство церкви в дела государства,

а также отсутствие какой-либо господствующей религии. Короче,

богу — богово, а кесарю — кесарево. Но в тоталитарном государстве,

которым стал СССР, отделение религии от государства

означало не свободу совести, а тотальную войну против религии вообще.

Любой религии.

Для подкрепления своей версии еврейского нашествия на Православие Кураев призывает на помощь православного философа Сергия Булгакова:

"Чувство исторической правды заставляет признать, что количественно доля этого участия (еврейства в Российской революции - А.К.) в личном составе правящего меньшинства ужасающа. Россия сделалась жертвой "комиссаров", которые проникли во все поры и щупальцами своими охватили все отрасли жизни... Еврейская доля участия в русском большевизме - увы - непомерно и несоразмерно велика... Еврейство в своём низшем вырождении, хищничестве, властолюбии, самомнении и всяческом самоутверждении совершило... значительнейшее в своих последствиях насилие над Россией и особенно над св. Русью, которое было попыткой её духовного и физического удушения. По своему объективному смыслу это была попытка духовного убийства России...".

 Но если Булгаков находился во власти эмигрантских мифов о еврейском разгуле, то Кураев, претендующий на роль историка, был обязан с высоты прошедших лет обратить внимание и на разгром большевиками не

только православия, но и в такой же мере иудаизма и мусульманства.

В начале января 1921 года в Витебске прокатилась антирелигиозная волна, в результате которых из 77 синагог больше половины были закрыты или переоборудованы в склады, клубы, мастерские и т.д., а к

концу 30-х годов их и вовсе осталось всего шесть. А ведь в Витебске больше

половины населения составляли тогда верующие евреи. Их попытки сохранить

свои храмы подавлялись силой. При поддержке кавалерии (!) красноармейцы

врывались в синагоги, изымали свитки Торы, молитвенники,

ритуальные принадлежности. Этот погром главная партийная

еврейская газета «Дер Эмес» — что на идиш означает «Правда» — одобрительно назвала «военной операцией», не понимая всей двусмысленности

идиотской формулировки. Тогда же в Витебске были закрыты

и почти все хедеры. В том же 1921-м в Одессе во время пасхальной

службы комсомольцы ворвались в Бродскую синагогу, разогнали молящихся

и учинили погром. Вскоре эту красивейшую в России синагогу,

как уже говорилось, переоборудовали в Дом культуры. Закрыты были

хоральные синагоги в Харькове, Минске и во всех других крупных

городах.

Ничуть не слаще, чем православным коллегам, приходилось иудейским

священнослужителям. В 1927 году в Ленинграде был арестован

духовный лидер Любавического движения «Хабад» ребе Йосеф-Ицхак

Шнеерсон. В его допросах участвовал некий Лулов — еврей, состоящий

на службе в органах. Ребе был приговорен к высшей мере. Жизнь

ему спасла бывшая жена Горького Екатерина Павловна Пешкова. Она

возглавляла российский комитет Красного Креста, но главное — была

близко знакома с тогдашним председателем ОГПУ Менжинским. Главным

же гонителем главы любавических хасидов оказался руководитель

Ленинградского ГПУ еврей Мессинг. Говоря об этих славных чекистах, нельзя не упомянуть о Давиде Борисовиче Рязанове. Участник революционного

движения с 1889 года, крупнейший теоретик партии,

он в 1921–31 годах возглавлял Институт К.Маркса и Ф.Энгельса. В

1922 году во время печально знаменитого Шуйского дела Рязанов

был единственный, кто мужественно выступил на Московской конференции

РКП(б) против ленинского плана физического истребления

православных священнослужителей. Настоящая фамилия Рязанова,

этого одесского еврея, была Гольденбах. В 1938 году его расстреляли,

спустя двадцать лет реабилитировали.

Адский ленинский замысел получил публичную известность лишь в 1990 году, когда в четвертом номере журнала «Известия ЦК КПСС» было опубликовано письмо Ильича, которое прятали в партархиве почти 70 лет. Кураев не

может не знать о нем, ибо публикация секретного письма произвела

оглушительный эффект: даже самым ярым ленинцам открылось истинное

лицо этого «самого человечного человека».

В Поволжье сотни тысяч людей умирали мучительной смертью

от голода, а Ленин отказался от международной помощи. Вместо

того, чтобы спасать соотечественников, он воспользовался голодом,

который разразился в первую очередь в результате преступной

ленинской политики в отношении крестьянства, чтобы обрушиться

с репрессиями на духовенство. «Для нас именно данный момент

представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и

вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов

на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за нами

особо необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно

теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах

валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому

должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной

(выделено мной. — В.К.) и беспощадной энергией, не останавливаясь

перед подавлением какого угодно сопротивления… Все соображения

указывают на то, что позже сделать этого нам не удастся, ибо никакой

другой момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения

широких крестьянских масс в том смысле, что победа с изъятием

церковных ценностей останется безусловно и полностью на нашей

стороне…

Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей

и церквей должно быть проведено с беспощадной решительностью,

безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый

кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного

духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу

расстрелять, тем лучше…»

 Это каким же надо быть взбесившимся

человеком, чтобы требовать такое: «чем больше нам удастся расстрелять,

тем лучше…» В этом письме — весь Ленин: циничный, лживый,

думающий только о своих сиюминутных политических целях. Ведь руководство Русской Православной Церкви само предлагало ценности, чтобы на вырученные деньги закупить продовольствие для голодающих. Но,

согласно директиве из Москвы, было велено изымать и предметы

культа, например, оклады икон, что, конечно, же, не могло не возмутить

верующих. В Шуе, маленьком городке близ Иванова, жители

грудью встали на защиту реликвий, которым поклонялись их отцы,

деды, прадеды. Это только и нужно было Владимиру Ильичу. И он пишет

обстоятельное письмо-инструкцию Молотову, который тогда, в

1922 году, был секретарем ЦК ВКП(б). Характерно указание, которым

сопроводил письмо Ленин: «Товарищу Молотову для членов Полит-

бюро. Строго секретно. Просьба ни в коем случае копий не снимать,

а каждому члену Политбюро (Калинину тоже) делать свои заметки на

самом документе. Ленин».

Как и все преступники, Ленин, понимая, какое уголовно наказуемое

дело затевает, старается оставить минимум следов. Поэтому

заканчивает письмо вновь напоминанием о секретности: «Прошу т.

Молотова постараться разослать это письмо членам Политбюро вкруговую

сегодня же вечером (не снимая копий) и просить их вернуть

Секретарю тотчас по прочтении с краткой заметкой относительно

того, согласен ли с основою каждый член Политбюро, или письмо

возбуждает какие-либо разночтения. Ленин».

Не могу не процитировать еще один отрывок из этого поистине

дьявольского документа: «В Шую послать одного из самых энергичных,

толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей

центральной власти (лучше одного, чем нескольких),

причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро.

Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе

арестовал как можно больше, не меньше, чем несколько десятков

представителей местной буржуазии по подозрению в прямом или

косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету

ВЦИК об изъятии церковных ценностей. Тотчас по окончании этой

работы он должен приехать в Москву и лично сделать доклад на полном

собрании Политбюро или перед двумя уполномоченными на это

членами Политбюро. На основании этого доклада Политбюро даст

директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против

Шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был

проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом

очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев

г. Шуи, а по возможности также и не только этого города, а и

Москвы и нескольких других духовных центров…»

Волосы дыбом встают, когда читаешь этот бесовский сценарий.

Все расписал Ильич по пунктам. О каком правосудии, даже революционном,

здесь речь? Дать судебным властям директиву, чтобы они

приговорили к расстрелу очень большое число людей! Следствие еще

даже не начиналось, а приговор уже вынесен. Только за одно это Ленина

не то что из Мавзолея надо вынести, а вообще сжечь его мумию и

пепел выстрелить из пушки, как это сделали москвичи с трупом Гришки

Отрепьева.

Свой бешенный (от слова «бес») сценарий Ленин, он

же и режиссер-постановщик, с неумолимой последовательностью претворил

в жизнь. По стране прокатились волной показательные процессы. Расстреляли: белого духовенства 2691 человек, монашествующих мужчин 1962, монахинь и послушниц — 1447. Без суда же погибло еще около 15 тысяч белого и черного духовенства. А направляющей и организующей силой этого страшного избиения были православные (по рождению)

члены Политбюро. Впрочем, с таким же усердием вели они войну с иудейскими и мусульманскими священнослужителями. Если ребе Шнеерсону, благодаря Пешковой, удалось не только спастись от смерти, но и вырваться за границу, то судьба его московского преемника Шмарьяху Медалье оказалась трагической. Его арестовали в январе 1938 года на пике Большого террора. Дело вел капитан Госбезопасности Аронов, судя по фамилии — еврей. Вот что сказано в обвинительном заключении капитана: «Рав. Медалье вступил в противозаконные отношения с рав. Шнеерсоном, который был членом нелегального центра советских хасидов». Следствие длилось недолго. Уже

26 апреля Военная коллегия Верховного Суда под председательством

военного (!) судьи Матулевича (тоже еврея) вынесла приговор:

«Именем Союза Советских Социалистических Республик Военная

коллегия Верховного Суда Союза ССР… на закрытом судебном заседании

в городе Москве 26-го апреля 1938 года рассмотрела дело Медалье

Шмера-Лейба Янкелевича…

Предварительное и судебное расследование установило, что Медалье

был активным членом антисоветского еврейского религиозного

центра, который имел целью свержение Советской власти. В рамках

своей контрреволюционной деятельности Медалье был связан с директором

американского общества «Агро-Джойнт» Розеном, которого

он снабжал клеветническими материалами о ситуации в Советском

Союзе…

Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила Медалье

Шмера-Лейба Янкелевича к высшей мере уголовного наказания —

расстрелу, с конфискацией всего его личного имущества. Настоящий

приговор… должен быть приведен в исполнение немедленно».

«ДОПОЛНЕНИЕ

Приговор о расстреле Медалье Шмера-Лейба Янкелевича приведен

в исполнение в городе Москве 26-го апреля 1938 года…

…Лейтенант госбезопасности (Шевелев)» — судя по фамилии, скорее

всего, еврей.

Прошло ровно 20 лет, и семья ребе Медалье получила ответ, которого

добивалась все это время: «Военная коллегия Верховного Суда

СССР постановила: отменить приговор Военного Суда … от 26 апреля

1938 года в отношении Медалье Шмера Лейба Янкелевича в связи с

открывшимися новыми обстоятельствами и закрыть уголовное дело

против него за отсутствием состава преступления».

10. ЕВРЕИ И РЕВОЛЮЦИИ

А разве не то же самое было во Франции в 1793 году? Чем лучше Евдокимова Жозеф Фуше, будущий министр сначала Наполеона I, а затем христианнейшего короля Людовика XVIII? Направленный Конвентом в Лион на подавление восстания, он приказал выстроить на берегу Роны 200 юношей, принявших участие в уличных беспорядках. Их связали веревками и с 10-метрового расстояния стали в упор расстреливать… из пушек. «До тех пор мы будем непрестанно убивать наших врагов, пока не истребим их всех самым совершенным, самым ужасным и самым быстрым способом», – докладывал Фуше об исполнении задания непосредственно Робеспьеру. Между прочим, пресловутая инструкция Лациса была почти дословно списана с одного из выступлений вождя якобинцев по поводу прериальского закона о массовом терроре: «Чтобы казнить врагов отечества, достаточно установлять их личность. Требуется не наказание, а уничтожение их».

Даже года хватило французской черни, чтобы показать себя во всей красе: аристократов (т. е. дворян) и духовенство, объявленных врагами отечества, подвергли массовому террору, их имущество конфисковывалось, но чаще просто растаскивалось, и т. д. и т. п. Но опять же и само французское крестьянство было несравненно культурней и, следовательно, человечней, чем русское, и противоречия между ним и дворянством были куда слабее, но главное все-таки – революцию возглавила мощная, сильная буржуазия. А в России в октябре 1917-го, по образному выражению Ленина, власть валялась на земле. Да и сам Ленин как личность, как диктатор не идет ни в какое сравнение с Робеспьером, позволившим себя казнить. Кстати, в еврейском вопросе они абсолютно сходились: оба были сторонниками равноправия евреев.

И тем не менее французские евреи не пошли за Робеспьером, как русские – за Лениным. Одна из главных причин была в том, что во Франции во время революции не было еврейских погромов, поэтому французским евреям незачем было искать защиты у якобинцев. В России же единственно большевики и стали гарантом безопасности еврейского населения.

Но и эта причина – хоть и одна из главных, но не самая главная. К 1917 году в Российской империи проживало более шести миллионов евреев. Подавляющая часть их состояла из беднейшего населения. Прослойка же еврейской интеллигенции была настолько тонкой и маргинальной, что влияния на остальное еврейство почти не имела. Да в сущности она оторвалась от отчих корней, сильно ассимилировалась и была гораздо ближе по менталитету к русской.

В ходе революции прежде всего еврейский охлос бросился в объятия русского охлоса – и получился поразительный симбиоз: для революционного матроса или красноармейца (русского по происхождению) еврей-большевик был родней и ближе русского дворянина, а тем более офицера или помещика. В большевистской среде – и на самом верху, и на самом низу – евреи были свои среди своих. А вот как относились к евреям, искренне стремившимся послужить Белому движению, в Добровольческой армии, читаем у В.Шульгина. Несмотря на весь свой антисемитизм, он был человеком, воспитанным в традициях дворянской чести, в отличие от Кураева – сына видного партийного функционера, служившего референтом у академика П.Федосеева, ведущего идеолога КПСС. Я не стал бы тут поминать родословную диакона, если бы он сам не поднял этот вопрос в своей книге, приписывая происхождению человека его мировоззрение: «Это – еврейский взгляд на Россию и ее историю, а это русский». И для вящей убедительности цитирует Шопенгауэра: «Не обращать внимания на то, кто чей сын – смешно и служит признаком ограниченного ума».

Потомственный дворянин Василий Шульгин был честен даже в своем антисемитизме: «Разве мы не знаем горькой трагедии отдельных евреев, поступивших в Добровольческую армию? Над жизнью этих евреев-добровольцев висела такая же опасность от неприятельской пули, как и со стороны «тыловых героев», по-своему решавших еврейский вопрос».

В Белой армии евреи выглядели белыми воронами, их откровенно третировали. И таковым было положение не только евреев. Вспомним судьбу Григория Мелихова. Не важно, что это литературный персонаж, – он воплотил в себе типический образ человека из народа, натолкнувшегося на глухую стену дворянского высокомерия. Блестящий военачальник, командовавший дивизией (что соответствовало званию генерала), он был чужаком в компании таких же высокопоставленных офицеров старой царской армии. Для них чуждо было в нем все: его мужицкий язык, запах пота, чавканье во время еды и т. д. И они не скрывали своего брезгливого к нему отношения, и Григорий хорошо это чувствовал и в конце концов переметнулся к красным.

Но охлос имеет особое, присущее только ему свойство: не помнить добра, но помнить только о своем благополучии. Как только русские охломоны чуточку образовались, они стали антисемитами похлеще парней из «Союза русского народа» и начали всячески вытеснять из структур власти еврейских охломонов. Об этом с детской непосредственностью рассказал Хрущев в мае 1956-го делегации французских социалистов, приехавших в Москву во главе со своим генсеком Коммэном. «В начале революции, – объяснял им Никита Сергеевич, – у нас было много евреев в руководящих органах партии и правительства. Евреи были образованнее, может быть, революционнее, чем средний русский. После этого мы создали новые кадры, нашу собственную интеллигенцию (выделено мной, то есть русскую, а евреи – это не наши, чужие. – В.К.). Если бы теперь евреи захотели бы занимать первые места в наших республиках, это, конечно, вызвало бы недовольство среди коренных жителей…»

Вот вам и весь салям, то есть дружба народов и советский интернационализм. Его-то и впитал в себя «под крышей дома своего» Андрюша Кураев, будущий диакон всея Руси. Потому и вспомнил я его папочку. У сыночка, воспитанного в духе развитого (или, как шутили в те времена, «а разве того?») социализма, вызывает не просто недовольство, но сущую аллергию, когда он видит еврея, занимающего место впереди него,- «коренного жителя». 

11. Диакон чистосердечный

А знаете ли вы, драгоценные мои, как и почему случаются на земле революции? Только не говорите мне, пожалуйста, про борьбу классов и прибавочную стоимость, а также про то, как производительные силы вступают в противоречия с производственными отношениями. Оставим Богу богово, а Марксу – марксово. Не все так просто, как считал отец-основатель научного коммунизма, а по совместительству и основатель научного атеизма. На самом деле все... гораздо проще. Насколько проще, - доходчиво объясняет диакон Кураев, порвавший с марксизмом, но как-то странно разбавивший его православием.

— «В любой революции, — пишет он в своей книге «Как делают антисемитом», – направленной на разрушение канонов и традиций, национальных форм бытия и сознания, евреи принимают активнейшее участие. — Согласно Кураеву, в евреях изначально, на генетическом уровне заложено нечто такое — «неосязаемое и неуловимое в целом, — в основе своей враждебное нравственному и социальному порядку, сложившемуся в любом народе, среди которого поселялись сыны Израилевы». Как считает Кураев, «только евреи обладают чутьем, безошибочностью инстинкта и абсолютной безоглядностью в логике отрицания». А что есть революция по Марксу, который, как известно, тоже был евреем? «Отрицание отрицания!».

Для наглядности диакон полностью приводит в своей книге, как он отмечает, «очень узнаваемую притчу» Владимира Солоухина, в которой тот в метафорической форме и весьма доходчиво нарисовал природу революции. «Вот живет в крепком и светлом доме большая и благополучная семья («большой народ», т.е. русские — В.К.) Отец еще в силе, пятеро сыновей, у каждого сына по жене, свекровь, как полагается, дети. Попросился прохожий человек («малый народ», т.е. евреи — В.К.) приютить его на несколько дней. Скромно попросился, где-нибудь у порога, чтобы его приютили. Лишь бы тепло и сухо. Сидит он около порога и за всем наблюдает. Как работают, как едят, как друг с другом разговаривают. Вот идет мимо него один из сыновей. «Иван, а Иван, - говорит ему странник. – Это твоя жена Марья-то? - «Моя». – «А что это на нее старик -то поглядывает? Отец твой? Он на нее поглядит, а она сразу и покраснеет. И улыбается как-то странно». – «Ты смотри у меня, - замахивается Иван в сердцах. Расшибу». – «Да я что? Я ведь ничего. Я только так. И нет ничего у них, сам знаю.  Сдуру это я сболтнул, сдуру». «Степан, а Степан!» – «Ну что?» – «Отец-то твой Ивана-то больше любит, я замечаю. Разговор слышал. Сперва, говорит, Ивана отделю и лучшее поле ему отдам, а Степан подождет».  Тут мимо странника проходит жена Ивана. «Марья! Степанова-то жена поглядывает на твоего Ивана».

 И так далее в таком же духе. Противно и примитивно. Но ксенофобия тем и отличается, что противна и примитивна… « Ну, короче, схема ясна, — заканчивает притчу Солоухин. –  Через неделю в доме ни мира, ни семьи. Драки, кровопролития, убийства. Кого в больницу везут, кого на каторгу. После убитого мужа осталась Марья одна. Странник женился на ней и стал в доме хозяином. А может, и ее прогнал, беззащитную. А себе со стороны другую бабу привел. А, между прочим, по этой простенькой схеме происходили на земле все революции» (выделено мною — В.К.). Вот так, простенько, но со вкусом. Теперь будем знать, что Английскую буржуазную и Великую французскую революции, а также Реформацию в Германии, бунт Пугачева, войну английских колоний за независимость в Северной Америке,  восстание тайпинов в Китае и т.д.  и т.п. – все их устроили евреи. По простенькой схеме..

Лавры Солоухина подвигли диакона на сочинение собственной притчи. «Верно, не произошел бы обвал России, если бы не была больна она сама, - справедливо отмечает Кураев, а дальше уже его несет любимая волна. – Но представьте, что больной, неуравновешенный человек решил совершить самоубийство. Он стоит на подоконнике, раздумывая, прыгнуть ему или еще подождать. И тут входит в комнату его приятель и начинает его подзуживать: «Ты знаешь, все великие люди кончали жизнь самоубийством. Не позволяй себе жалости к себе и своим близким! Покажи им, что ты способен на поступок! Буревестник просит бури! Распахни окно, ощути романтику Революции!..» И несчастный сигает вниз».

 И эта пошлятина выдается за главную причину Революции, поразившей Россию. Надеюсь, не надо объяснять, кто тот приятель, который подзуживал больного, неуравновешенного человека сигануть вниз с подоконника? Понимал ли Солоухин и понимает  ли Кураев своим куцым умишком, как оскорбляют  они русский народ, рисуя его этакой психически неуравновешенной нацией. Вот, оказывается, почему произошла в России революция: зловредные евреи все подзуживали- подзуживали русских недоумков, пока не довели до красной горячки. Поистине про таких, как Кураев, сказано, что патриотизм – последнее прибежище негодяев, потому что только негодяй способен так облить зловонной грязью свою Родину. На кого все-таки рассчитана книга д.Андрея? Он сам же с полной определенностью и отвечает – и тут я с ним полностью соглашусь: «Во всем цивилизованном мире шовинисты вербуют себе сторонников среди недоучек».

К сожалению, в число  «недоучек» порой попадают и вполне достойные люди, и тогда Кураев тут как тут. Вслед за Солоухиным он цитирует талантливого композитора Георгия Васильевича Свиридова: "Все убытки и потери в области искусства списаны на Сталина и Жданова, на Государство. Но дело в миллион раз сложнее. Государство давало лишь сигнал к атаке: "Можно травить! Ату их!" Травлю же и все злодейства по истреблению культуры творила, главным образом, сама творческая среда, критики, философы, хранители марксистских заветов, окололитературные, околомузыкальные, околохудожественные деятели и т. д. Вот эти "полуобразованные" держат в своих руках всю художественную, всю интеллектуальную жизнь, всю культуру и, что самое страшное, всю машину ежедневного, ежечасного воздействия на совершенно беззащитные головы подданных, обитателей государства.(Выделено мной.- В.К.) Нет ничего, что можно было бы противопоставить ежедневному присутствию в каждой семье, в каждом доме всех этих пропагандистов, использующих эту пропагандную машину для ломки, оболванивания человека, для систематического внушения ему чувства полного своего ничтожества, невежества, тупости, извечной бездарности России и нашего народа… Мысль, лежащая в основе этого искусства, такова: с Христианством как идеей покончено навсегда, оно изжило себя, не питает более душу и т. д.» В этих словах так и звенит боль за родной народ, родную страну. О евреях ни слова, речь идет о партийном чиновничестве, очишенном от сынов Израилевых еще в годы пресловутой борьбы с «космополитами». НО! А кто же держал в своих руках всю художественную, всю интеллектуальную жизнь, всю культуру и т.д.? Что касается музыки, то в течение нескольких десятилетий Союз композиторов возглавлял Тихон Хренников, Секртарями Союза были Дмитрий Кабалевский, Арам Хачатурян, Вано Мурадели, Дмитрий Шостакович, Александра Пахмутова и... сам Георгий Свиридов - Народный артист СССР, Герой Социалистического труда, Первый секретарь Союза Композиторов России, лауреат Сталинской, Ленинской и Государственной премий.  Как говорят в таких случаях англичане, ноу комментс – без комментариев…

12.Шулер от богословия

Точно так же творчески переосмыслил Кураев и марксисткую теорию борьбы классов, заменив ее на борьбу наций. У того – много «плохих» классов –эксплуататоров и один «хороший» -– эксплуатируемых; у этого – много хороших народов и один плохой, который пытается эксплуатировать все остальные.

Зачислив, таким образом, весь народ скопом в «нехорошие», Кураев, естественно, считает «нехорошим» и каждого еврея в отдельности. Но особое раздражение, прямо-таки болезненную неприязнь вызывает у него еврей, которого очень многие православные люди считают своим духовным учителем -- Александра Меня.

Те, кто читал книгу Кураева «Оккультизм в православии» помнят, наверное, что она открывается главой с красноречивым названием «Александр Мень: потерявшийся миссионер». В ней диакон, вот уж действительно потерявшийся в своих многочисленных фобиях, дает волю обуревающему его антисемитизму. И какой-то на уровне почти подсознательного — неприятия личности свободно-мыслящего, не зашоренного догматизмом проповедника, православного не только формально, но прежде всего по духу. Эту незашоренность и духовную раскрепощенность Александра Меня наш новоявленный блюститель Православия объявляет... диссидентством, а причины «отступничества» от истинной веры он, ничтоже сумняшеся, находит в его «нехорошем» происхождении.

«Инстинкт диссидентства у отца Александра заложен, похоже, уже на уровне национального характера, — утверждает Кураев, тем самым откровенно раскрывая свою расистскую сущность, ибо расизм — это и есть прежде всего приписывание тех или иных черт, заложенных в характере индивидуума, не самому характеру, а так называемому «голосу крови». — Быть иным и ощущать свою инаковость и подчеркивать, культивировать ее, — продолжает он, — одна из характерных черт еврейского мироощущения (точнее, самоощущения), и в отце Александре она присутствовала вполне...» И для Кураева совершенно неважно, что Мень с самого своего рождения воспитывался в православной среде, что крещен он был в младенчестве родной матерью, – еврейкой по происхождению, но христианкой но вероисповедованию, и не просто христианкой, а прихожанкой катакомбной Церкви, то есть наиболее гонимой большевиками, ибо так  и не признала их власть. Важно, что еврей по происхождению.

Для Кураева Александр Мень — «крещеный еврей», то есть неполноценный христианин. Он очень умело пользуется такого рода уловками, нагнетая в своей книге антисемитский дух от страницы к странице. Вот, например, как д.Андрей выворачивает наизнанку совершенно однозначно понимаемые вещи: «Александр Галич, справедливо вступаясь за Пастернака, имел право пригрозить: «Мы поименно вспомним тех, кто поднял руку...» – Ну  а за Россию, за Бунина, за Гумилева, за Ахматову и Есенина – можно вступиться? Однако едва только  начинаешь «поименно» вспоминать тех,  кто крушил русскую империю, Русскую Церковь и русскую культуру, так  скоро становится скучно: уж очень  однообразная картина... В погроме русской православной жизни, растянувшейся на большую часть ХХ века чрезвычайно активное участие приняли евреи...   Этот еврейский идеал  удачнее всего выражен в призыве Галича: «Сможешь  выйти на площадь в тот  назначенный час?»  На какую площадь и в какой такой час? Да на Красную! И было это в 1968 году, когда пятеро бесстрашных диссидентов во главе с Ларисой Богораз вышли на Красную площадь и успели только развернуть плакаты в поддержку оккупированной советскими войсками Чехословакии, как их тут же скрутили сотрудники КГБ, которые всегда здесь дежурили – на всякий случай.  Но каким же надо быть негодяем, чтобы вот так интерпретировать слова русского поэта Галича,  сказанные им по поводу смерти другого русского поэта Пастернака, затравленного тоталитарной властью антинародного, антирусского –  в первую очередь – режима. Боль за Россию, тоже затравленную,  была у Галича такой же острой, как у любого другого русского поэта, от Пушкина и до наших дней. Но для Кураева и Галич, и  Пастернак, а также все им подобные, есть не выдающиеся деятели русской литературы, науки, культуры и т.д., но прежде всего – «этнические евреи». Также, как для бесноватого фюрера великие немцы Гейне, Мендельсон, Эйнштейн, Маркс и многие-многие другие были ничтожными «этническими евреями».

 Для Кураева Мень есть  разрушитель русского православия, ибо «нехорошая кровь»  гуляет в нем, толкает в инакомыслие, в разрушительную стихию критики закостеневших догматов. Но именно эту черту характера Александра Меня высоко оценил не кто-нибудь, а сам глава Русской Православной Церкви Алексий II: “Отец Александр был талантливым проповедником Слова Божия, добрым пастырем Церкви, он обладал щедрою душою и преданным Господу сердцем. Убийцы сотворили свое черное дело в момент, когда он смог бы еще так много сделать для духовного просвещения и окормления  чад  Церкви. Не все его суждения разделялись православными богословами, но ни одно из них не противоречило сути Священного Писания. Где как раз и подчеркивается, что «надлежит быть разномыслиям между вами, дабы  явились искуснейшие» (1Кор.11:19)».

Искуснейшим явился Александр Мень, но именно это вызывает глухую злобу (а может, глухую зависть?) у Кураева и его единомышленников, почему-то возомнившими себя этакими столпами Православия, обладателями истины в конечной инстанции. Поэтому Кураев больше всего боится того, кто ищет Истину, и, противореча Патриарху, как тот католик, который святее папы Римского,  пытается под видом защиты Православия очернить Александра Меня, используя прием, совершенно в стиле карточных шулеров. Вот типичный пример такого передергивания.

«Спрашивают отца Александра о Кашпировском — и тот, оказывается, тоже не вызывает у «миссионера для племени интеллигенции» желания возразить и предостеречь, — начинает метать карты Кураев. — «Что Вы можете сказать о феномене Кашпировского? Известно, что у нас некоторые служители культа называют его сатаной» — «Подобные вещи требуют серьезного, комплексного подхода, это надо изучать. А  назвать сатаной — это ведь дело плевое. Почему не назвать так то, что тебе не нравится или что-то необычное? Это пережиток зоопсихологии в человеке...(выделено мной – В.К.) Я считаю, что гипнотические способности есть у каждого психотерапевта. Вероятно, у Кашпировского хорошие способности, прекрасные. Но можно ли всем подряд смотреть его по телевизору и полезно ли — для меня большой вопрос. Потому что могут быть совершенно неожиданные и негативные результаты. Короче, к этому нельзя подходить легкомысленно. И я прошу каждого из вас, кто почувствовал при сеансе какой-то дискомфорт: немедленно прекратите и больше не делайте этого. Кашпировский за это не отвечает» (сс. 168-169).

Аудитория настаивает: «В «Журнале Московской Патриархии» (1989, № 12) опубликована статья, призывающая не верить экстрасенсам, парапсихологам и психотерапевтам. Существуют ли среди духовенства различные точки зрения на Чумака и Кашпировского?» – «Понимаете, я не спрашивал, но считаю, что должно быть различие. И потом, те, кто пишут эти статьи, — я не уверен, что они изучают этот вопрос тщательно. Просто отмахнулся, и все. Так было» (с. 170). И «так» удобно демонстрировать свою «открытость на фоне «зоопсихологических пережитков» православного духовенства. (выделено мной – В.К.) Опыт тысяч людей, обращавшихся к сотням священников, отклоняется как проанализированный недостаточно «тщательно».

Прошу обратить внимание на выделенные мною строки – как же ловко подменил понятия Кураев. Мень говорит о пережитках зоопсихологии в человеке, диакон же приписывает протоиерею обвинение в этом всего православного духовенства! И далее, уже как доказанный факт, Кураев во всю использует эту крапленую карту в своих рассуждениях о Мене. Ну скажите после этого, чем не шулер? С той только существенной разницей, что в картах идет игра на деньги, а здесь оболган, можно сказать, святой человек, принявший мученическую смерть за веру.

Точно также Кураев не истолковывает даже по-своему А.Меня, а просто переиначивает и перевирает его, делая это на всем протяжении упомянутой мною главы и приписывая А.Меню склонность к оккультизму, астрологии, парапсихологии и даже... униатству. Да, да, он прямо так и заявляет: «Если мы захотим определить конфессиональную  позицию писателя Александра Меня, то вывод будет определенный: униат, то есть католик, исповедующий католическую доктрину и при этом ценящий православный обряд», иными словами, Мень – православный лишь внешне, лишь с точки зрения обрядовой приверженности, а внутренне, но духу — он истинный католик. Замечу в скобках, что для Кураева католик даже хуже еврея, хотя уж дальше вроде бы некуда. Таким образом, Мень — «нехороший человек в кубе»: еврей, католик, да к тому же тайный.

Все-таки прав кое в чем, но по-своему, Кураев, утверждая, что «недоверчивость является одной из христианских добродетелей», и что «верить без проверки можно только Матери-Церкви, а в остальном христианин должен   быть  недоверчив». Действительно, как можно верить искренности человека, который публично воспевает Россию, а в приватном письме ближайшему другу откровенно признается в обратном: «Я, конечно  же, призираю отечество мое с головы до ног...» Истинно русский патриот, как, например Кураев, так оскорбительно о своем отечестве никогда не посмел бы даже подумать. Это позволил себе русскоязычный эфиопский поэт Александр Пушкин. Другой русскоязычный,  но шотландский поэт Михаил Лермонт(ов) обозвал Россию «немытой». Помните  его знаменитое «Прощай, немытая Россия,  страна рабов, страна господ...» А Михаил  Евграфович Салтыков-Щедрин и вовсе вывалял Россию в дегте и пухе, изобразив ее этакой страной дураков, одним большим городом Глуповым. А каков Петр Яковлевич Чаадаев? «...Все в России носит печать рабства - нравы, стремления, образование и вплоть до самой свободы, - поскольку о ней может идти речь в этой стране <...>  Россия, не довольствуясь тем, что она как государство входит в состав европейской системы, посягает еще в этой семье цивилизованных народов на звание народа с высшей против других цивилизацией...  В противоположность всем законам человеческого общежития Россия шествует только в направлении своего собственного порабощения и порабощения всех соседних народов».  Или, например, Козьма Прутков:

            Нет ничего слюнявее и плюгавее

            Русского безбожия и православия.  

 Но крепче всех выразился Бунин, назвав Русь «нелепой сволочью». Как тут не проявить христианскую «добродетель» и не проверить  диакона: а такой ли уж он сам патриот или прикидывается, потому как считает англичан и немцев умнее русских.

Выступая в Шуе, в Педагогическом университете на вопрос, поступивший из аудитории, «должен ли христианин быть патриотом?», диакон отвечал так: «Что  значит сегодня быть патриотом? Мне кажется, это прежде всего означает быть профессионалом».  Именно так и не иначе! Не таких ли «профессионалов» имел в виду Лев Николаевич, когда на весь мир высказывал свое резко критическое, негативное отношение к высшему духовенству Русской Православной Церкви,  которое он обвинял в лицемерии и пресмыкательстве перед властями, за что и был в 1901 году решением Святейшего Синода предан анафеме. И опять возникает вопрос: откуда у этого представителя древнего аристократического рода, русского до мозга костей, свойственный, если верить Кураеву, только евреям «инстинкт диссидентства»? Какие такие «кровя» бродили в жилах графа?

Что же до «русскоязычного эфиопского поэта», то сей термин, простите,  не есть плод моего воспаленного остроумия. Авторство и здесь принадлежит нашему ученому диакону. В своей книге «Как делают антисемитом» он с надрывом вопрошает: «Как мне сохранять спокойствие, если я вижу, что «демократы» уподобляют мою Родину свинье? А именно этим изящным сравнением завершила свои размышления об отставке правительства Кириенко член президентского совета Мариэтта Чудакова в либеральнейших «Известиях»: «Так  и слопала Россия еще одного. Только о дерево потерлась». Чтобы лучше  понять эту фразу  из книги, надо обратиться к стенограмме выступления Кураева в Шуе, где он был более откровенен. «Это известная петербургская русскоязычная еврейская поэтесса – Мариэтта Чудакова. У нее, конечно же, есть свое право высказывать свой взгляд на отставку правительства Кириенко. Она, конечно, сожалеет, что господин Израитель был отправлен в отставку. Есть повод для сожаления».

Повод прост и очевиден:  еврейка Чудакова сожалеет по еврею Кириенко (Израителю). Но, во-первых,  Кириенко равно настолько же  еврей, насколько и русский – это если судить по происхождению. Во-вторых,  с отцом его (Израителем) мать его (Кириенко) рассталась, когда Сережа еще под стол пешком ходил, и воспитывался он в сугубо русской среде.  Фамилию же Израитель будущий премьер-министр России вообще никогда не носил, он с рождения, с обоюдного  согласия родителей, был на фамилии матери. Как назвать после этого Кураева? Что это? Помрачение мозгов или такие мозги?

 Что же касается Мариэтты Чудаковой, то она никакая не поэтесса, а литературовед, крупнейшая исследовательница творчества Булгакова, живет не в Петербурге, а в Москве, и в жилах ее  нет ни капли еврейской крови. И еще, к сведению Кураева: цитата,  которую он приводит из статьи Чудаковой, на самом деле есть широко известные перефразированные слова Александра Блока о себе из его предсмертного письма Корнею Чуковскому: «Слопала-таки поганая, гугнивая, родимая матушка Россия, как чушка своего поросенка».

Боюсь, что теперь и Блок попадет у Кураева в число русскоязычных еврейских поэтов. Ибо фамилия более, чем сомнительна. Например, Марк Блок, известный французский историк и герой антифашистского сопротивления, так писал о себе: «Я еврей,  но не вижу в этом причины ни для гордыни, ни для стыда и отстаиваю свое происхождение лишь в одном случае: перед лицом антисемита». Хотя, справедливости ради, следует отметить, что и наш Александр Александрович тоже был еврейских корней – его прадед принял крещение и стал лейб-медиком (личным доктором) императора Павла. Но все той же справедливости ради следует отметить и то, что правнуку сие обстоятельство не помешало вписать свое имя золотыми буквами в летопись русской поэзии. Умрет Кураев и тут же забудут о нем и даже в историю РПЦ не попадет, а вот Блока нет уже с нами почти сто лет, но память о нем не только не меркнет, но сияет все ярче и ярче и не померкнет, пока жив будет на Руси хоть один пиит! То же самое можно сказать о Фете, Мандельштаме, Пастернаке, Бродском и многих других русских поэтах – «этнических евреях»…

Фарисей на амвоне

В своем вот уж поистине зоопсихологическом антисемитизме и нравственной нечистоплотности Кураев доходит до прямого кощунства. Вот, что он пишет о Мене: «В свое время отец Александр Мень сделал много. В свое. Но сейчас — иное время. Он ушел вовремя. Вовремя означает: в то время, когда кончилась та эпоха, в которой он был своим. И еще он ушел вовремя – чтобы не быть втянутым в политику, чтобы не стать «партийным батюшкой», «духовником «Демроссии», чтобы не быть разменянным и оскверненным партийными и межпартийными разборками. Представьте, если бы он был жив в 1991-1996 годах... Его объявили бы «новым Сахаровым», «совестью эпохи», его растаскали бы по митингам, «коллективным письмам» и предвыборным кампаниям. Лозунг: «Голосуй или проиграешь! Голосуй сердцем!» был бы озвучен голосом отца Александра. Из него постоянно вытаскивали бы негативные оценки деятельности Патриарха и «официального Православия». Его превратили бы в защитника сект. Ему, человеку бесконечно более умному, чем нынешние московские «неообновленцы», пришлось бы из чувства партийной солидарности защищать их не слишком продуманные эксперименты и просто пошлости...»

Помимо откровенной непорядочности Кураев, как это не смешно, проявляет, сам того не замечая, склонность к мистике, или по другому, к оккультизму, со всеми проявлениями которого он везде и постоянно борется, даже целую книгу сочинил. Ведь что делает диакон: он  приписывает мертвому Меню то, что тот, якобы, мог бы совершить, оставшись в живых.

А как по-фарисейски, как цинично и в то же время зловеще звучит кураевское «Он ушел во время». Как будто диакон не знает отлично, что Мень не ушел. Но что его ушли! «Ушли», то есть, злодейски убили, вернее, вложили в руки убийцы преступный топор те, кто на дух не переносили в Мене именно то, что так исступленно, не брезгуя самыми подлыми средствами, осуждает диакон, — раскованности мысли, тот самый высший дар, которым отличается человек Божий, то есть, человек разумный, от одержимого человеконенавистничеством прислужника сатаны. 

И при всем при этом Кураев с чистой совестью (хотя очень сомнительно, есть ли она у него) утверждает «В Церкви (за исключением горстки маргиналов) нет религиозно мотивированного антисемитизма». Но эта «горстка» – самая что ни на есть «могучая кучка».  К «горстке маргиналов» безусловно относится и сам Кураев, более того, он стал ее идеологическим рупором. А как понимать выражение «религиозно мотивированный антисемитизм»? Выходит, нерелигиозно мотивированный антисемитизм в Церкви все-таки есть? И как он проявляется? Я думаю точно так же, как «неидеологически мотивированнй национализм» в органах КПСС: райкомах, горкомах, обкомах, крайкомах, наконец, республиканских ЦК. Согласно официальной идеологии, в партии все были пламенными интернационалистами. Но я-то как журналист центральных газет общался с партийными боссами неофициально! И, как перед Богом клянусь, хоть и атеист: самыми зловонными рассадниками национализма были партийные органы! Партайгенносе говорили публично одно, а между собой - прямо противоположное. Оговорка Кураева объяснила мне, наконец, загадку, которая так долго меня мучила: почему почти ни в одной церкви и церковной лавке не продаются произведения протоиерея Александра Меня, хотя пользуются огромным спросом и в обычных магазинах идут нарасхват, зато книги диакона Андрея Кураева можно купить только в церквах и церковных лавках? Не горстка ли маргиналов стоит за этим феноменом? И не горстка ли маргиналов формулировала вопрос №9 «Подтверждение или опровержение ритуального характера убийства».

На первой же странице 2-го издания своей книги Кураев приводит цитату из информационно-аналитического бюллетеня «Антисемитизм и  ксенофобия в Российской Федерации», приводит полностью, чтобы его потом не вздумали уличать в мухлевании: «При переносе и захоронении «екатеринбургских останков» одним из вопросов, заданных Синодом РПЦ к специальной экспертной комиссии, был вопрос о том, носило ли убийство царя Николая II и его семьи ритуальный характер. В силу разработанности в околоцерковной литературе вопроса о цареубийстве, не возникает сомнений, что под «ритуальным» характером имеется в виду именно иудейский». И как же выглядит комментарий «объективного» диакона? «Официальный ответ Московской Духовной академии Синоду был отрицательный: оснований видеть в расстреле Императорской семьи ритуальное убийство нет. Но законы информационной войны ведь не разрешают говорить о том, чем завершаются «скандальные истории»: важна первоначальная смута». Полностью согласен с этим выводом: «Важна первоначальная смута». Но прежде, чем перейти к ней, прошу читателей обратить внимание на «незначительный» нюанс: в бюллетене речь идет о вопросе, заданном Синодом РПЦ  специальной экспертной комиссии, а Кураев говорит об ответе МДА Синоду. Это все равно, если вас спрашивают: «Который час», а вы отвечаете: «Спасибо, я уже пообедал». Синод задавал сакраментальный вопрос правительственной Комиссии, но не Духовной академии. Спрашивать ее об это не имело ровно никакого смысла, ибо ответ был известен Синоду еще с 1913 года. В широко известной речи, произнесенной 13 ноября 1991 года в Нью-Йорке на встрече с американскими раввинами Алексий II сказал: «Во время печальнознаменитого суда над Бейлисом эксперты нашей Церкви – профессор Киевской духовной академии протоиерей Александр Глаголев и профессор Петерурбургской духовной академии Иван Троицкий – твердо защищали Бейлиса и решительно выказались против обвинений евреев в ритуальных убийствах. – (выделено мной. - В.К.)

Выступая на заседании Священного Синода 10 октября 1996 года, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, он же председатель Синодальной Комиссии по канонизации святых, подробно коснувшись темы «ритуального убийства», сказал буквально следующее: «Современный экспертный богословский анализ вопроса о так называемом «ритуальном убийстве» подтверждает отрицательную экспертизу группы русских православных богословов…, выступивших в 1913 год на процессе Бейлиса. И анализ обстоятельств того, как произошло убийство Царской Семьи, не позволяет сделать вывод о его ритуальном характере».

Как будто, все ясно? И, тем не менее, Священный Синод задает сакраментальный вопрос девятый по пункту пятому, сформулировав его с предельной лапидарностью: «Подтверждение или опровержение ритуального характера убийства». Заведующий сектором общественных связей Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата Всеволод Чаплин дал разъяснения на страницах «Международной еврейской газеты»: «Комиссия Священного Синода по канонизации святых в своем докладе Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви, состоявшемся в феврале 1997 года, высказалась отрицательно в отношении этой версии, в частности, указав на то, что все попытки в истории связать иудеев с ритуальными убийствами заканчивались ничем. И все-таки нужно, чтобы все вопросы, касающиеся этой проблемы, были сняты окончательно. Поэтому перед правительственной комиссией поставлен вопрос о ритуальном убийстве царской семьи. Тема ритуального убийства звучит и на страницах печати, и в среде верующих, и речь идет о весьма широком круге вопросов — в частности, о сатанизме... Еще раз повторю: в вопросе о ритуальном убийстве царской семьи должна быть поставлена точка или будут продолжаться бесконечные инсинуации на эту тему. Церковь же свою позицию ясно высказала, во-первых, в докладе Синодальной комиссии, где версия ритуального убийства отметается; во-вторых, предложив правительственной комиссии высказать свое авторитетное мнение по этому вопросу».

Но если Синодальная комиссия отметает версию ритуального убийства, зачем Священному Синоду тогда вообще было поднимать этот ставший одиозным вопрос? Сделайте об этом заявление для общественности и в первую очередь для паствы. Наверное, не надо даже гадать, кому больше поверили бы верующие: правительственной комиссии или Священному Синоду? Поэтому отрицательный ответ Правительственной комиссии основная масса людей просто-напросто пропустила мимо ушей, ибо, во-первых, он потонул в обстоятельном докладе, во-вторых, в России не принято доверять ни правительству, ни правительственным комиссиям. Зато короткий и жесткий, как пистолетный выстрел, как 25-й кадр в кинофильме, вопрос Священного Синода остался в глубине подкорки, подобно карамазовскому «не знаю».

Напомню, что у Достоевского Лиза Хохрякова обратилась к Алеше Карамазову с вопросом,  убивают ли евреи христиан в ритуальных целях,  и тот пожал плечами: «Не знаю…».  Лиза прочла в явно юдофобской книге жуткую историю про жида, отрезавшего четырехлетнему христианскому мальчику «все пальчики на обеих ручках», затем распявшего малютку на стене и любовавшегося его мучениями. Алеша Карамазов, которого Федор Михайлович наделил несомненными чертами святости, даже не пытается объяснить впечатлительной девушке, что прочитанная ею книжка — злобный и подлый навет. И только один человек из многих миллионов прочитавших «Братьев Карамазовых» обратил внимание на этот «25-й кадр» - Александр Нежный в своей книге «Допрос патриарха».

 И точно так же, как Лиза Хохрякова, миллионы россиян остались в смутном сомнении, в этакой полууверенности,  что убийство в подвале Ипатьевского дома было все-таки ритуальным. Увы, скорбит диакон: «Филосемитские авторы предпочитают отрицать даже очевидное». И цитирует вашего покорного слугу: «Я (то есть,Валерий Каджая. – В.К.) опубликовал в журнале «Новое время» статью «Кровавый навет», где подробно рассказал об истории вопроса, о непричастности российского еврейства к злодейской расправе над царской семьей и так далее». И тут же диакон очень оригинально меня опровергает, но не фактами, а цитатой из А.Солженицына: «В убийстве царской семьи – при составе охраны (и убийц) из латышей, русских и мадьяр две из  роковых ролей сыграли Шая-Филипп Голощекин и Яков Юровский (крещенный)». Вести дискуссию, притягивая цитаты под свою концепцию – это и есть интеллектуальное шулерство, в чем  постоянно проявляется д.Андрей. Шулером проявил себя в еврейском вопросе и Солженицын. О том, насколько лжива и непорядочна его книга «Двести лет вместе» – о совместном проживании в течение двух веков русских и евреев в Российской империи, написано уже не мало. Даже эти несколько строк, приведенных Кураевым в качестве истины в последней инстанции, насквозь лживы и непорядочны. Лживы, потому что отнюдь не Голощеков и Юровский сыграли две из роковых ролей в убийстве царской семьи. Непорядочно, потому что Солженицын ни словом не обмолвился о работе правительственной Комиссии по изучению этой проблемы. На основе ее работы была издана летом 1998 года книга «Покаяние», где очень подробно и исторически научно, с документальным подтверждением рассказана трагедия царской семьи и кто сыграл роковую роль в их трагической гибели. Характерно, что сразу после обнародования материалов правительственной Комиссии вышел очередной номер газеты «Русский вестник», целиком посвященный гибели царской семьи. И в нем, как ни в чем не бывало, расстрел Романовых вновь подавался как «ритуальное убийство». Та же редакция и в те же дни выпускает сборник статей под претенциозным названием «Правда о Екатеринбургской трагедии», где по существу подвергнута ревизии работа правительственной Комиссии, а тем самым и сотрудничество с оной Священного Синода. Книга была издана по благословению протоиерея Александра Шаргунова, то есть формально освящена Церковью. А сама Церковь при всем при том хранила гордое молчание. Кто, как не «могучая  кучка» стояла за спиной протоиерея?

Но что поделаешь? Церковь ведь тоже поражена всеми теми недугами, которыми болеет сегодня наше общество. Если генерал-юдофоб Макашов объявляет свою партию «Движением против жидов» (созданную, по иронии судьбы, генералом-евреем Львом Рохлиным, но совсем с другой целью, и названную им «Движением в защиту армии»), если руководитель фракции в Госдуме коммунист-интернационалист Зюганов заявляет, что в России «интеллигенция разделилась на две части, которые я условно называю для себя «Иван Иванычи» и «Абрам Абрамычи», то почему бы и православному священнику не иметь свое «частное мнение»? А «могучей кучке» не культивировать нерелигиозно мотивированный антисемитизм? В конце концов, крайности всегда сходятся...

Александр Мень был злодейски убит на рассвете 9 сентября 1990 года, но преступление до сих пор не раскрыто и убийца, видимо, все еще бродит по земле. Каких только версий не выдвигали за эти годы многочисленные следователи, сменявшие друг друга, и сколько домыслов родилось в пылком воображении журналистов и политиков всех цветов и оттенков.

И я строил собственные предположения, пока не прочитал кураевских измышлений о Мене. И сейчас глубоко убежден: убил протоиерея фанатик, начитавшийся авторов, подобных Кураеву, наслушавшийся речей и лекций таких, как он, мракобесов. Этот фанатик и стал той отравленной стрелой, что поразила одного из самых ярких властителей дум эпохи перестройки.  Но если об убийце Александра Меня можно строить предположения, то покушение на директора еврейского детского культурного центра  Леопольда Каймовского является, как говорится, юридическим фактом. Средь бела дня прямо в помещении Московской хоральной синагоги на Каймовского набросился с охотничьим ножом и нанес ему несколько ударов студент юридического (sic!) факультета Академии труда и социальных отношений Никита Кривчун. Парень никогда до этого не встречался с Каймовским и вообще не имел представления о его существовании. Врачи чудом вытащили Каймовского с того света. Горе-студенту было совершенно безразлично кого убивать: Каймовского или кого другого – главное, чтобы это был еврей, потому и выбрал синагогу. Как и почему пришла в голову этого молодого человека столь чудовищная идея? Ведь он не профессиональный убийца, не наемный киллер. Но когда следователи прокуратуры произвели обыск в доме Кривчуна, они поразились обилию у него антисемитской литературы. В принципе вполне нормальный человек, он был тяжело болен ксенофобией. Его, образно говоря, отравили те человеконенавистнические книги, начитавшись которых он решился на убийство человека, лично ему не причинившего ни малейшего зла. Но в его больном сознании Каймовский предствлял Вселенское Еврейское зло. Не лично Леопольд Яковлевич Каймовский, педагог и музыкант, обаятельнейший, добрейшей души человек,  кто его знает, - нет, Кривчун наносил ножом удар за ударом в тело еврея, для него безымянного. Просто еврея!

Реакция на это чудовищное преступление, как ни странно, была отнюдь не однозначной. Подавляющее большиство людей единодушно осудили поступок Кривчуна, особенно его мотивы. Но я уже отмечал, что у Кривчуна есть духовные отравители. Один из них – не кто-нибудь, а писатель, именующий себя “угрюмым патриотом”, небезизвестный Александр Проханов. Вот что, а главное, как  писал он по поводу нашумевшего покушения: “Тогда  в синагоге появился субъект, вооруженный десятью кухонными ножами, двенадцатью вилками и семью ложками, с флаконами соли и перца, с бутылкой кетчупа и начал резать раввина, используя при этом весь суповой набор. Это страшное деяние приближало расправу над Макашовым и запрет ДПА, в которой генерал играет ключевую роль”. Так ерничал писатель, столь любящий поговорить о духовности и прочих высоких материях. Что удивляться после этого, откуда у нас берутся подонки, подобные Кривчуну, - разумеется, от подонков, подобных Проханову.

Один самых точных тестов на нравственную порядочность человека – это его отношение к несчастью, к горю другого человека, к беде, постигшей других людей. Проханов ерничает над тем, как негодяй колол ножом ни в чем не повинного человека. Кураев ерничает над Катастрофой, постигшей целый народ. «Холокост» слово греческое и буквально означает «жертва всесожжения»,- пишет диакон. – Странно, что нацистские мерзости, не имевшие никакого библейско-христианского обоснования, обозначены чисто религиозным термином. Если катастрофа европейского еврейства в годы нацизма – это жертва всесожжения, то кто же был жрецом? И какому богу эта жертва была приносима? В Библии-то холокост – это жертва, приносимая Богу самими евреями. А в Третьем рейхе евреи сами были жертвой, которую немцы приносили в жертву своим кровавым утопиям. Значит – эта жертва максимально нечиста: жертвы Холокоста становятся «идоложертвенными».

 Понимаете, диакона волнуют не муки, не уничтожение, которому подвергли нацисты миллионы мирных, ни в чем не повинных, людей, в том числе миллионы  детей. Он занимается пошлым словоблудием, уводя в сторону своими псевдобогословскими рассуждениями о некой «идоложертвенности», когда вопрос на самом деле касается изуверства, к которому приводит ксенофобия, если ее во время не остановить. И уж полным паскудством выглядит толкование Кураева термина «Холокост».  В современном понимании он отражает самое главное в происшедшем – то, что в муках погибли невинные люди. Кураев считает иначе: «Для религиозно чутких людей здесь вопрос в уместности слова «невинный». Естественно, при этом речь идет не о «вине» евреев перед немцами, а о вине перед Богом (и опять же не о  вине тех, кто жил тысячелетия назад, а тех, кто жил на пороге Катастрофы)».

Для религиозно чутких людей даже стихийное бедствие есть кара, посылаемая Богом. Но я не чуткий в религиозном отношении человек. Для меня вина евреев, живших на пороге Катастрофы, заключается исключительно в том, что они были евреями. И если позволять кураевым и прохановым толковать на свой лад, по их ксенофобскому пониманию национальный вопрос, не избежать России Катастрофы, постигшей евреев по вине немецких нацистов. И не обязательно Катастрофа повторится с евреями: Россия многонациональная страна, и самые страшные ее враги – это угрюмые патриоты.

     Можно быть «этническим евреем», но истинным христианином. Так же, как и быть «этническим русским» и даже принять православие, но по-прежнему оставаться в душе большевиком, как диакон Кураев или угрюмый патриот Проханов. Апостол Павел тоже был еврей, более того, он даже вначале исповедовал и весьма рьяно иудейство! Но пришел ко Христу и сказал свое сакраментальное: «Во Христе нет ни эллина, ни иудея». И если христианин начинает делить тех, кто во Христе, на эллинов и иудеев, сие означает только одно: что делящий не только не пришел ко Христу, но уходит от него прямо в противоположном направлении. Когда же «хомо сапиенс» начинает делить всех людей на «хороших по крови» и «по крови плохих» — это означает тоже только одно: что делящий так и не стал человеком разумным, но пребывает в человеконенавистническом безумии.

Ладно уж диакон-професор уходил бы только сам от Христа, но ведь он уводит от Него и своих читателей, и своих студентов. Чему  может научить незрелую еще молодежь бывший научный атеист, а ныне «научный» антисемит? Лжи и порождаемой ею духовной деградации?  Но, как говорил чеховский герой маляр Редька, «тля ест траву, ржа железо, а лжа душу»

Уберечь бы от диакона людей, чьи души отравляет он ядом своих книг, статей, лекций...

12. Почему не любят евреев?

А также грузин, русских, армян, цыган, китайцев, янки и прочая, и прочая

27 января в Швеции в 2000-м году было официально объявлено государственным днем Памяти жертв Холокоста. Cлово это древнегреческое, означает «всесожжение». Так назвали евреи постигшую их во время Второй мировой войны национальную катастрофу. Из более чем двенадцати миллионов евреев, проживавших в Европе, нацисты уничтожили около шести. Миллион двести  тысяч из них нашли свой конец в самом страшном гитлеровском лагере смерти — Освенциме. Он был освобожден советскими солдатами 27 января 1945-го. С 2006 года этот день внесен в календарь памятных дат ООН как «Международный день памяти жертв Холокоста». И разве не верхом подлости являются рассуждения о Холокосте известного антисемита С.Кара-Мурзы, которые приводит в подтверждение своей позиции диакон: «Почему же христиане Европы виновны, что не пошли на смерть, защищая евреев, если сами евреи не стали защищать ни друг друга, ни даже свои семьи? Ведь нацистам не стоило ни капли крови собрать и уничтожить, как говорят, (выделено мной. – В.К.) 6 миллионов евреев. Это было бы невозможно, если бы среди них возникла хоть какая-то воля к сопротивлению». Какая низость, ведь речь идет о совершенно мирных людях. Что же тогда говорить о трех с половиной миллионах советских военнопленных, захваченных немцами в первые два месяца войны и компактно сосредоточенных в многотысячных лагерях? А это все были здоровые мужчины, обученные военному делу. Уж если у них была подавлена полностью воля к сопротивлению, то как можно упрекать в этом растерянных и обманутых обывателей?

В Швеции, благодаря тому,  что она не участвовала в войне, не погиб ни один еврей. А вот в России-СССР — почти два миллиона. Тогда почему именно Швеция воззвала к совести народов? Из большой любви к евреям? Не думаю: евреи в этой небольшой скандинавской стране, как и в остальной Европе, традиционно находились в «полосе отчуждения». Правда, здесь их не преследовали даже в Средние века. Скорее всего, в Швеции острее других почувствовали,  что совесть народов стала постепенно успокаиваться. Но — в большей степени — еще и потому, как мне кажется, воззвали шведы, почему в свое время американец Хемингуэй  пошел на войну с фашизмом в далекую для него Испанию и написал об этой войне свою лучшую книгу. Напомню, что эпиграфом  к ней он взял стихи английского поэта Джона Донна, жившего в конце XVI — в начале XVII века: «Нет человека, который был бы, как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если  смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому и  не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».  

Роман «По ком звонит колокол» был издан в 1940 году, когда чудовищный замысел Холокоста нацисты только-только начинали претворять в жизнь, а сам план «окончательного решения» еврейского вопроса держали в глубочайшей тайне. Когда же злодеяния гитлеровцев стали достоянием гласности, мир содрогнулся. Холокост перевернул нравственные основы европейской цивилизации. Но недаром же сказано, что время — лучший лекарь. Скорчившиеся от боли европейцы постепенно пришли в себя.  Такие явления, как геноцид, расизм, этнические чистки, ксенофобия, казалось бы, выкорчеванные из сознания, из жизни европейцев, вдруг поперли, словно сорная трава на чистом поле. Но дело в том, что поле может оставаться окультуренным только тогда, когда его постоянно очищают от сорняков.

Холокост как миф

К разновидности этих сорняков, причем наиболее зловредной, следует отнести книгу Кураева «Как делают антисемитом». Даже Холокост Кураев считает мифом. «Когда я говорю «миф о Холокосте» – то не собираюсь этим отрицать факт массового уничтожения евреев в Третьем рейхе, - объясняет диакон. – Тем более я не собираюсь оправдывать это преступление. Но есть еврейская трагедия, а есть миф о ней». В чем трагедия – это общеизвестно: 6 миллионов зверски уничтоженных нацистами евреев. А вот в чем миф, Кураев так и не объясняет. Но он исподволь подводит читателя к тому, что в Холокосте, в постигшей евреев величайшей трагедии, они сами же и виноваты: то была реакция немцев на еврейское засилье. А вот как объясняет Кураев массовое сотрудничество прибалтов с СС в годы Второй мировой войны: «То, что десятки тысяч латышей и эстонцев шли в легионы СС и активно участвовали в «ликвидации» евреев, было следствием того, что карательный лик советской власти, пришедшей к ним за два года до немцев, был столь же жесток, сколь и семитичен». Во-первых, обратите внимание, что слово «ликвидация» диакон взял в кавычки, как будто не было в Эстонии и Латвии жесточайшего уничтожения евреев. И христианин-священнослужитель находит для этого чудовищного  злодеяния столь же чудовищное оправдание: якобы, карательный лик советской власти был семитичен. Как будто не известно д.Андрею, что к 40-у году в органах НКВД, осуществлявших репрессии в Прибалтике,  после сталинских чисток конца 30-х годов евреев почти не осталось. Но даже если бы евреи и были в этих самих органах, разве это может служить оправданием уничтожению в качестве мести невинных стариков, женщин, детей, мирных мужчин. Холокост в Эстонии и Латвии немцы осуществляли руками латышей и эстонцев, отравив их ядом нацизма. Точно так же, как репрессии и массовые депортации в Сибирь нелояльных Советской власти людей органы НКВД осуществляли при активном участии местных коммунистов, отравленных коммунистической идеологией. Лик и тех, и этих был не семитичен, а идеологичен: нацистская идеология, как и большевистская были прежде всего человеконенавистническими. «Человек так устроен, что не может убить человека. Поэтому сначала расчеловечение врага должно произойти на уровне слова: можно убить черносотенца, жида, негра, фашиста, коммуняку, беляка, армяшку, еретика…» О ком пишете, господин диакон? Ведь о себе же: столько-то надо понимать!

Д.Андрей же пытается свалить вину за зверства нацистов и большевиков на евреев. Для доказательства сей подлой идейки, Кураев пытается опереться на авторитет Соломона Лурье – крупного исследователя древней истории, автора широко известного труда «Антисемитизм в древнем мире». И,как всегда, диакон, передергивает: «С.Лурье полагает, что нет ни одного народа, который был бы сам по себе антисемитски настроен. Сначала на его земле поселялись евреи – а затем вспыхивала национальная рознь». Совершенно бесспорная мысль: в государстве майя евреи не жили, потому  не было в государстве майя и антисемитизма. Но вслед за этой бесспорной парадигмой следуют рассуждения самого Кураева, поданные так, как будто они тоже принадлежат Соломону Лурье: «Показательно, что каждый раз погромы следуют за волной ассимиляции евреев к местной культуре. Значит не само по себе ощущение отчужденности евреев было причиной антисемитизма. Скорее напротив, когда народ лучше узнавал склад мировоззрения евреев – он устраивал антиеврейские бунты». Как вам нравится это в высшей степени изящное выражение «антиеврейские бунты»? В переводе на простой русский язык оно означает всего лишь «еврейские погромы».

Проходили века чередой, менялся мир – неизменным оставался только еврейский характер: «Партия воинствующей культуры еврейская – и этим все сказано. Иудаизм направляет преподавание в университетах и гимназиях, царствует на бирже, подкупает и вдохновляет большую часть журналов – само собой разумеется, дело здесь не в Ветхом Завете и не в национальности. Это нечто неосязаемое и неуловимое в целом, это экстракт из всех элементов, в основе своей враждебных нравственному и социальному порядку, сложившемуся на христианских началах. Элементы эти встречаются всюду. Но для того, чтобы отгадать их присутствие, извлечь их из грязи и выучить их не краснеть от стыда, чтобы сгруппировать их в доктрину, сложить в политическую партию, необходимо было чутье, безошибочность инстинкта и абсолютная безоглядность в логике отрицания, которыми обладали только евреи».  Это цитата из письма Юрия Самарина, философа-славянофила которое он писал из Берлина в 1876 году своему единомышленнику Ивану Аксакову, тоже видному славянофилу и не менее видному юдофобу. Цитату приводит в своей книге Кураев, для подтверждения зловредности евреев.

Самарин не случайно пишет именно из Берлина. Последняя четверть 19-го века ознаменовалась невиданным ростом антисемитизма в Германии и во Франции. Как будто возвратились Средние века. Не было только погромов, да не изгоняли из страны детей Израилевых. Объясняется это тем, что, получив гражданские права, евреи стали активно участвовать на равных в общественно-политической, культурной и экономической жизни. За долгие века гонений они выработали способность выживать в самых неблагоприятных условиях, поэтому сейчас, когда вериги с них были сняты, они оказались более конкурентноспособными. Это вызывало откровенную ярость ультра-националистов, считавших, что Франция – для французов, Германия – для немцев, как считают сейчас наши доморощенные ультра, что Россия – для русских. И Франция, и Германия были наводнены юдофобской литературой. Бешенным успехом пользовалась книга Эдуарда Дрюмона «Еврейская Франция», вышедшая в 1886 году и за короткое время выдержавшая более ста изданий! Она была переведена почти на все европейские языки, вышла и в России. «Распоряжаясь судьбами Франции, - писал Дрюмон,- евреи, естественно, являются ответственными и за франко-прусскую войну, и за потерю Эльзаса и части Лотарингии, и за коммуну, и за упадок общественной нравственности». Комментировать этот бред, думаю, нет смысла. Это похоже на ельцинское «во всём виноват Чубайс», над чем хохотала вся Россия. Кроме угрюмых патриотов.

Точно также, как Дрюмона приводили в ярость успехи евреев во Франции, так и Кураева выводит из себя активность евреев в современной России. И подобно Дрюмону он высказывает свое кредо: «Вот это неумение просто «жить рядом» и порождает в самых разных обществах антисемитские настроения, порождает рано или поздно крик души (или – что хуже – толпы): да оставьте же вы нас в покое, не учите жить, не контролируйте нашу жизнь ни финансово, ни идеологически, не навязывайте нам ваше толкование нашей истории, нашей культуры и наших святынь». Но, простите, а кто мешает вам давать достойный отпор? Не лживые инсинуации, а именно отпор? Разве русская история, русская культура и русские святыни приватизированы евреями? Но если это так, то грош цена русскому народу и его элите. Но так считает Кураев и такие с позволения сказать «защитники» русского народа, как, например, генерал Альберт Макашов, которому признательный диакон душевно пожимал руку. Академики Лихачев или Сахаров, уверен, не стали бы пожимать рук ни Кураеву, ни Макашову: они бы просто не подали им своей.

Не прерывается связь времен

Читая антисемитские опусы Кураева, я не мог не вспомнить Леона Оникова, скончавшегося несколько лет назад, если не ошибаюсь, в 2004-м. Он три десятилетия проработал в аппарате ЦК, пережил там, как он сам отмечал, «всех генсеков — от Сталина до Горбачева, будучи ответственным партийным работником». Очень ответственным — добавим мы: Оников входил в группу так называемых советников, готовил для генсеков речи, доклады, аналитические записки и т.д. Потом советовать стало некому, все генсеки вместе с родным ЦК КПСС благополучно пребывают, образно говоря, на «свалке истории». Но и на свалке жизнь не замирает. В одной из последних своих статей Леон Аршакович пожурил евреев за их, так сказать, излишнюю активность. И высказал такую мысль: «Если бы я был евреем, я бы непременно написал книгу “Почему нас, евреев, не любят”. Доминантной идеей книги было бы — нас не любят за то, что мы, евреи, в наибольшей степени лишены чувства меры. В моем представлении в этом ключ к негативному отношению к евреям. Но это тема другого разговора».

А почему, собственно, другого? Ведь разговор, затеянный Ониковым, был посвящен именно этой теме, а процитированный мною абзац — его квинтэссенция. В нем, как море в капле воды, отразилась та самая приснопамятная философия государственного антисемитизма, который на протяжении именно тех самых трех десятилетий, «случайно» совпавших с ответпребыванием Леона Аршаковича в партии, проводил в жизнь железной рукою ЦК КПСС, а также приданный и преданный ему аппарат. Вслух, конечно, об этом никто не говорил. Вслух, то есть официально, мы все в партии, особенно в ЦК КПСС, были пламенно последовательными интернационалистами.

Но а если не вслух, а всерьез, то и в ЦК КПСС, и во всех  ЦК республиканского масштаба, а также крайкомах, обкомах, горкомах и даже райкомах партии евреи (неофициально, конечно,) считались персонами нон грата, то есть лицами совершенно нежелательными. По причине именно того, что они «в наибольшей степени лишены чувства меры». Вообще, для национальной политики ЦК КПСС во второй период истории СССР (конец 40-х — конец 80-х) характерен именно этот первородный грех национализма: приписывание тому или иному народу чего-то наибольшего. По этой логике евреи в наибольшей степени считались лишенными чувства меры, поэтому их следовало убрать из всех государственных институтов, где это самое «чувство меры» требовалось в первую очередь. И убрали. По этой же логике чеченцы, ингуши, калмыки, крымские татары и еще некоторые народы в наибольшей степени были лишены чувства меры в отстаивании своей самобытности, поэтому их следовало примерно научить уму-разуму. И научили: выселили с родных мест, где они проживали со времени оно, в среднеазиатские и казахстанские степи — на верную погибель.

В реестре ЦК КПСС наряду с перечисленными «плохими народами» были также и народы хорошие и даже очень хорошие. «Наиболее великодушны в моем представлении в национальном вопросе, — искренне признался Оников, — русские и белорусы. Подавляющее большинство нации в целом здорово в этом отношении». Ну, как тут не умилиться за здоровье нации! Правда, с точки зрения цивилизованных понятий это, конечно, ни в какие ворота не лезет, но удивляться не стоит: таково было отношение к национальному вопросу в партии. Точнее, у ответпартработников. И они сделали свое дело — погубили страну. А затем, оправившись от испуга, вновь радостно зачирикали, как тот самый воробей, оказавшийся в коровьей лепешке.

Но вернемся к евреям. Если бы я был, как Оников, армянином, я бы непременно написал книгу «Почему нас, армян, не любят». Доминантной идеей книги было бы... — далее читай уже цитированный текст Оникова… Так почему все-таки не любят армян? На Кубани я слышал даже поговорку на сей счет: «Там, где один армянин, двум евреям делать нечего». Не любят армян на юге России, не любят в Грузии, в Азербайджане (в этом я готов поклясться хоть на Библии, хоть на Коране, хоть на Уставе КПСС, хоть даже на «Протоколах сионских мудрецов»), но особенно не любят в Турции. В последней — и Оникову это как армянину должно было быть известно лучше многих — «окончательное решение» армянского вопроса осуществили почти за тридцать лет до «окончательного решения» еврейского вопроса в гитлеровской Германии, когда в 1915 году за несколько месяцев на территории Османской империи были зверски истреблены около полутора миллионов армян — от грудных младенцев до немощных стариков. Так свершилось одно из величайших преступлений в истории человечества — «армянский Холокост».

Много лет я все собирался написать статью под условным названием «Сравнительные жизнеописания» и рассказать  в ней о столь близких судьбах еврейского и армянского народов. Пока собирался, узнал про другие народы с похожими судьбами. Узнал, например, что в Индонезии «в наибольшей степени лишены чувства меры» китайцы, там их тоже за это очень не любят, и время от времени устраивают такие кровавые погромы, что сам гетьман Хмельницкий и его сечевики позавидовали бы. За то же самое не любят персов в Индии и т.д. и т.п. «Малые народы» всегда и везде были нелюбимы «большими народами», на территории которых сии малые поселялись. Зачем ходить далеко? Русские, в одночасье ставшие в «ближнем зарубежье» из большого народа малым, испытывают сегодня на себе все «прелести» этого статуса. И неважно, что турки поселились на территории исторического проживания армян. За несколько веков они фактически из народа пришлого стали народом коренным. Армяне же после очередного турецкого нашествия рассеивались по всей Османской империи, но больше всего концентрировались собственно в Турции: самая крупная их диаспора находилась в Константинополе (Стамбуле)  И здесь они играли ту же роль, что евреи в Европе.

Как я стал «черножопиком»

В Западной Сибири, куда меня в начале 70-х забросила журналистская судьба, столкнулся я со стойкой нелюбовью... к грузинам. В Москве я привык к положению привилегированного нацмена, только и слышал, какая Грузия прекрасная страна, какие сами грузины прекрасные люди и вообще «ах-ах, высокий класс!». А тут их (то есть нас) иначе как «черножопиками» не называли и своей неприязни не скрывали.

Вначале такое отношение к грузинам меня, чего скрывать, и огорчало, и возмущало, пока не понял, в чем дело. А дело заключалось в том, что мои земляки монопольно торговали по всей Западной Сибири вином в розлив, цитрусами и цветами. Никогда не забуду, как 8 марта 1972 года в Омске в 20-градусный мороз сухумские мегрелы продавали на центральной площади мимозы. Мужики средних лет стояли у мешков с цветами и представляли, честно признаюсь, весьма непрезентабельное зрелище: легко одетые, они,  стараясь согреться, пританцовывали, поверх фуражек типа «аэродром» намотали кто кашне, кто женские шали, все, естественно, усатые, и у всех на усах висели примерзшие сопли, — ну прямо как будто сошли с карикатуры Кукрыниксов «Разгром немцев под Сталинградом».

Торговля шла бойко, в Омске, как и в других сибирских городах, достать в это время года не то что мимозу, вообще какой-нибудь цветочек было невозможно. Но надо было видеть, как брезгливо, не торгуясь, покупали омичи кто веточку, кто две, но не более, потому что цены действительно «кусались». Запомнилась мне еще одна «картинка с выставки»: в Новосибирске, где я тогда постоянно жил, однажды наблюдал я на рынке, как немолодая уже женщина долго стояла перед продавцом мандаринов, потом все-таки решилась и купила две штучки, наверное, внукам. Но как она смотрела на зазывно улыбающегося продавца! Даже мне стало не по себе. Для нее этот грузин был олицетворением вселенского спекулянства и мироедства, хотя рядом свои же сибиряки продавали мясо по четыре, по пять, а бывало и по шесть рублей, тогда как государственная цена его составляла тогда всего два двадцать. Но за те четыре года, которые проработал я в Западной Сибири, ни в одном магазине, ни в одном из больших или малых городов мне ни разу не пришлось увидеть мяса в открытой продаже. Как, впрочем, и мандаринов, фруктов, сухого вина — хоть в розлив, хоть в бутылках. И, тем не менее: то, что свой сибиряк драл шкуру (хотя на самом деле совершал благо, иначе мясо вообще бы исчезло из домашнего меню), воспринималось как недостатки госторговли, тогда как «черножопики»  вызывали глухую злобу, ибо они были чужаки. Чужаки — и этим все сказано...

Одним из наиболее существенных завоеваний демократической России можно считать отказ от государственного антисемитизма. Такового, слава Богу, больше у нас нет. Но, к сожалению, нет и, если так можно выразиться, и анти-антисемитизма. По мне, так уж лучше пусть будет госантисемитизм. Он хотя бы управляем, да и морально несравненно более уязвим. В советский период евреев из страны не выпущали, но и в стране, как мы хорошо знали тогда и еще лучше знаем теперь, их по негласным указаниям не пущали во все те вузы, НИИ, КБ и т.д., которые имели какое-либо отношение к ВПК, а также в партийные и правительственные структуры: в ЦК, обкомы и крайкомы даже инструкторами не брали с «нечистым» пятым пунктом. Но зато в те времена даже в пьяном угаре никакому партийному боссу, а уж тем более Генеральному секретарю и в голову не пришло бы публично высказываться в антисемитском духе, что Г. Зюганов позволяет себе на каждом шагу. Судя по всему, Геннадий Андреевич вполне созрел для издания в собственной редакции основополагающего философского труда «Марксизм и национальный вопрос». Уж очень это сегодня актуально для наших неосталинистов, совершенно справедливо считающих себя прямыми наследниками и правопреемниками «отца народов» и вслух мечтающих о том, что он делал молча.

Антиантисемитизм — это предусмотренное законом преследование за разжигание межнациональной розни в любой форме. Но можете ли вы вспомнить хоть один пример, чтобы закрыли хоть одну юдофобствующую газету или привлекли к судебной ответственности национал-поджигателей любой масти? Куда уж дальше: в книжном киоске в Госдуме(!) открыто продается антисемитская литература всех оттенков, я самолично купил там книгу скандально известного юдофоба конца 19 – начала 20 веков Ипполита Лютостанского «Криминальная история иудаизма».  Перефразируя известное ленинское выражение, я бы так сказал: «Всякая демократия только тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защитить себя». Пока наша демократия будет изображать из себя этакую фигуру умолчания во всем, что касается пропаганды и разжигания межнациональной розни, грош ей цена. Более того, своим молчанием она обрекает себя на неминуемую гибель, ибо национализм, если демократия не задушит его в колыбели, обязательно задушит ее сам, выросши из своих колыбельных пеленок, ибо эти двое — антиподы, взаимно исключающие друг друга. Между ними — абсолютная, на биологическом уровне несовместимость. Замечено также, что чем больше национализма, тем меньше демократии, и наоборот. Третьего не дано.

Корни и ветви

Возвращаясь к нашим евреям. То, что их «держали», вызывало сочувствие, то, что «не пущали», — возмущало. Сейчас никто никого не держит: хочешь в Америку — езжай в Америку, хочешь в Израиль — катись колбаской... Ну а если еврей не хочет никуда ни ехать, ни катиться, а хочет по-прежнему жить в России, потому что прикипел к ней и только она для него Родина-мать, но каждый день читает и слышит, что он — агент Моссада или ЦРУ, что жиды Христа распяли, а царя с семьей расстреляли и что Союз нерушимый республик свободных пал  жертвой мирового сионистского заговора, и так далее в том же духе, — каково чувствовать себя в такой атмосфере?

Моя мать прожила в Грузии практически всю свою жизнь, с той жуткой зимы 34-го, когда на Кубани разразился голодомор как последствие тотальной коллективизации. Ей было всего 10 лет. Спасая от голодной смерти семью, мой дед Алексей Сердюк бежал с женой и четырьмя детьми с Кубани за Кавказский хребет. Там мать выросла, вышла замуж за грузина, научилась говорить по-грузински и готовить грузинские блюда — это открыло ей сердца ее грузинской родни. Впрочем, никакой другой родни у нее и не осталось: коллективизация, раскулачивание (оно же второе расказачивание) и голод, организованный Советской властью, унесли в могилу почти всех ее станичников. Грузия стала ей Родиной, а грузины — родными. И никакой другой жизни вне Грузии она даже не мыслила. Но вот пришел к власти бесноватый Гамсахурдиа и провозгласил «новую» политику: «Сакартвело картвелебисатвис!» (Грузия для грузин!) — так перекликавшуюся с кошмарно памятным «Дойчланд ден дойче!» (Германия для немцев!) — песней песен гитлеровских нацистов.

Звиадовский великодержавный шовинизм привел к тому, что из многонациональной Грузии начался панический исход всех негрузин: евреи, которые благополучно проживали здесь более двух с половиной тысяч лет, хлынули в Израиль, греки — в Грецию, русские — в Россию, армяне — куда глаза глядят... Переехала ко мне в Москву и моя мать, благо было к кому. Переехала вопреки самой себе. Но на лбу не напишешь, что муж был грузин, что вся родня — грузинская, что в душе она грузинка, а вступать с каждым встречным-поперечным в споры, ловить на себе косые взгляды в магазине, на рынке, в трамвае, выслушивать от молокососов из Мхедриони грязные оскорбления — на все это и многое другое сил не хватало. Но удивительное дело: почти тринадцать лет прожила она в Москве, но до самой своей смерти не только не привыкла к ней, но все больше тосковала по Тбилиси. И когда иной раз она вдруг говорила в сердцах: «Какие все-таки эти ваши русские», — я просто не знал, плакать мне или смеяться.

Это я все к тому, что евреи — тоже люди... Как, впрочем, и всякие-разные «чурки», «хачики», «черножопики» и т.д.

Социальный психоз: возможно ли  его лечить?

Евреев преследовали и притесняли во все времена все народы, среди которых они поселялись, — это действительно правда, но далеко не полная. А полная правда заключается в том, что любая пришлая этническая группа подвергается преследованиям и притеснениям со стороны коренного населения. Явление это получило название ксенофобии. Философский словарь объясняет его как «неприязнь, нетерпимость, ненависть, презрение к лицам иной веры, культуры, национальности...». Антисемитизм — такое же проявление ксенофобии, как антирусизм (русофобия), антигерманизм, антиармянизм и т. д. и т. п.

Ксенофобия родилась не вчера и даже не позавчера. Она появилась еще тогда, когда человек действительно жил в пещере и прыгал по деревьям. Но, даже став «хомо сапиенсом», люди сохранили в своем подсознании страх к чужакам. Природа ксенофобии имеет такие же биологические корни, как, например, ревность или любовь. Но тем и отличается «хомо сапиенс» от своего прапращура неразумного, что умеет подавлять в себе животные инстинкты, а слепые эмоции подчинять холодному рассудку. Россия не потому переживает сейчас тяжелейшие времена, что, как считает тот же Зюганов, евреи и прочие инородцы захватили финансовую, а с ней информационную власть. Согласен, евреев среди «новых русских» немало, но грабят Россию в подавляющем большинстве свои же русские, и депутатский корпус состоит в основном из русских же, и милиция, и ФСБ, и правительство.  В то же время в Америке среди финансовых воротил евреев действительно гораздо больше, чем лиц кавказской или любой другой национальности, и в редакциях газет и журналов и прочих СМИ тоже полно евреев. Ну и что?! Америка процветает, а Россия деградирует. Так, может, виновны в наших российских бедах все-таки не евреи, а кто-то другой? Или что-то другое? Вот это «что-то другое» и стоило бы поискать диакону Кураеву.

Ксенофобия как общественное явление относится к сфере отношений межнациональных и в определенной степени — межгосударственных. Однако само название ее говорит о связи с медициной. В буквальном переводе с греческого ксенофобия  означает xenos (чужой) + phobos (страх, боязнь). В психиатрии же под этим термином подразумевается «навязчивый страх перед незнакомыми людьми, боязнь чужих». Все фобии имеют в основе своей навязчивую идею, навязчивое состояние, рождаемое страхом, манию преследования.

Это, конечно же, болезнь, и применительно к обществу ее можно назвать неким социальным психозом. Поскольку, повторяю, ксенофобия имеет биологическую природу, то изжить ее полностью никогда не удастся, она, подобно вирусу, будет постоянно находиться в общественном организме. Пока организм здоров, пока его иммунная (защитная) система в полном порядке, вирус не страшен, он пребывает в латентном (дремлющем) состоянии. Но стоит организму оказаться в неблагоприятных условиях, стоит ослабеть иммунной системе, и вирус тут же просыпается и начинает свою разрушительную работу.

История красноречиво свидетельствует о том, что ксенофобия и национализм как ее крайнее проявление обостряются каждый раз тогда, когда общество оказывается в кризисе: политическом, социальном или экономическом. Сегодня в жесточайшем кризисе находится Россия, и потому национализм набирает в ней обороты. Вспомним: распад СССР начался с погрома армян в Сумгаите и кровавого избиения турок-месхетинцев в Фергане. Или наоборот: подспудное ощущение распада СССР спровоцировало те погромы. А потом пошло-поехало: война в Карабахе, война в Северной Осетии, война в Абхазии, война в Приднестровье, война в Таджикистане и, наконец, нескончаемая война в Чечне.

Последняя, между прочим, началась с «выдавливания» русского населения. Если в 1990 году в Чечне проживало более пятисот тысяч русских, то к концу 94-го их осталось менее 50 тысяч, да и то в основном стариков. И в то время как  в  Прибалтике русских «выдавливали» цивилизованно, но, тем не менее, выдавливали, в Чечне этот процесс принял прямо-таки дикие формы: девушек насиловали, а парней избивали прямо на улице, грабили квартиры и выкидывали из них хозяев или заставляли уезжать под угрозой убийства и т.д. На фоне всех этих событий московские антисемитские выходки выглядят сегодня, да простят меня родные и близкие пострадавших, этакими  детскими  забавами. Но сие пусть никого не обольщает. Герпес, этот двоюродный братец СПИДа, порой тоже выскакивает невинным прыщиком на губе, но, исподволь расшатывая организм, он разрушает его иммунную систему и делает беззащитным перед другими болезнями, вызывающими смертельный исход.

Да, национализм сегодня образно можно сравнить с герпесом. Вирусом последнего, между прочим, заражено более 90 процентов населения планеты, в том числе, естественно, и России. Не ошибусь, если скажу, что 90 процентов населения России носит в себе и вирус национализма, только у одних он проявляется в виде легкой простуды, а у других, как у Кураева или расплодившихся скинхедов, принимает агрессивные, угрожающие уже самому существованию организма формы.

Общество, зараженное национализмом, становится опасным для всех народов, его составляющих, в том числе — в конечном итоге — и для основной, коренной нации или, как сейчас говорят, титульной. Так что, будем смотреть, как пожар набирает силу, да еще подливать керосину в огонь? Пока не сгорит весь дом? Или все-таки возьмемся за ум и займемся радикальным лечением поехавшей крыши нашего общественного сознания — для своего же собственного блага?

13.НА КОМ КРОВЬ ЕГО?

или Почему не мог в день Песаха приговорить к смерти Иисуса Христа

иудейский Синедрион

Вот уже без малого две тысячи лет сначала единицы, потом тысячи, за ними сотни тысяч, миллионы, и, наконец, сотни миллионов людей читают в Евангелиях от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна историю жизни Иисуса Христа, историю его мученической смерти и счастливого воскресения. Но уже на самой заре христианства пытливые чита­тели заметили в рассказах евангелистов всякого рода нестыковки, а порой и просто несу­разности. Особенно критически стали читать Новый завет христиане после Холокоста. Естественно, не мог обойти эту тему и д.Андрей. «Чего на самом деле ждет «новый мировой порядок» от христианства, видно из западных публикаций на модную тему «Богословие после Освенцима», –пишет он. – Из них мы узнаем, что «Евангелие от Луки пропитано мягким вежливым антисеитизмом». Если мы хотим преодолеть «юдофобский потенциал Нового завета»,  мы должны перейти к пересмотру «смыслового, догматического центра христианства». Последняя цитата взята из широко известного труда одного из наиболее глубоких современных религиозных мыслителей Сергея Лезова «Христианство после Освенцима». Надеюсь, вы чувствуете разницу между «Богословием после Освенцима» и «Христианством после Освенцима»? Кураева волнуют задачи богословия, Лезова – судьба христианства. Под «новым мировым порядком» же наш диакон подразумевает власть мирового еврейства. Лезов, к сведению читателей, - чистокровный русский человек. Прошу прощения, что вынужден опускаться до уровня д.Андрея, но, если шулеров не бить подсвечником по голове, они оберут вас до нитки.

И стал праздник Любви и Добра днем Ненависти и Зла

«Настал же день опресноков, в который надлежало закалать пасхального агнца, - чи­таем мы у Луки в главе 22-й. - И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху».

Расшифруем эти строки. День опресноков – это по-другому, Песах, самый главный иу­дейский праздник, опресноки же – русское название пресного хлеба, более известного как маца. Считается, что Песах был заповедован иудеям самим Богом Иеговой в память о спа­сении еврейского народа от египетского плена. В Библии в главе 12-й книги Исход подробно описан весь ритуал праздника.

«И сказал Господь Моисею и Аарону в земле Египетской, говоря: месяц сей (Нисан –В.К.) да будет у вас началом месяцев; первым да будет он у вас между месяцами года. Скажите всему обществу израильтян: в десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый одного агнца по семействам... И пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского (т.е. каждая еврейская семья - В.К.). И пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испеченное на огне; с пресным хлебом и с горькими травами...; это Пасха Господня. И да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу, во все роды ваши; как установление вечное празднуйте его... И в первый день да будет у вас священное собрание, и в седьмой день священное собрание: никакой работы не должно делать в них...» (выделено мной – В.К.).

Израиль - страна небольшая, по территории почти в два раза меньше Московской области. Поэтому на Песах считалось хорошим тоном придти в Иерусалим и вознести молитву Богу в самом священном для иудеев месте – Храме, построенном в центральной части города на Сионском холме, и потому Иисус как правоверный иудей явился в Иерусалим со своими учениками, такими же правоверными иудеями, за не­сколько дней до Песаха. А 14 Нисана, как оно и положено по Моисееву закону, они приготовили пасху, то есть, зажарили забитого и освященного в Храме ягненка, купили там же кошерного вина и мацы.

«И когда настал час, Он возлег, и двенадцать Апостолов с Ним. И сказал им: очень же­лал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания...» (Лука, 22: 14-15).

«Когда настал час» – то есть, когда наступило 15 Нисана. У древних евреев сутки на­чинались не с полуночи, а с вечера, когда на небе появлялась первая звезда. Эта традиция перешла затем к христианам, и в православной церкви до сих пор отсчет суток ведется с первой вечерней звезды, как, впрочем, и в государстве Израиль. Как оно и положено истинным иудеям, Иисус с апостолами вкушали барашка, заедая его мацой и горькими травами и за­пивая вином. Завершив праздничную трапезу, они пошли в Гефсиманский сад, «и Он сказал ученикам своим: посидите здесь, пока я помолюсь». (Марк, 14:32). Вскоре с толпой воору­женных стражников появляется Иуда. «И пришед тот час, подошел к Нему и говорит: «Равви! Равви!». И поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его». (Марк, 15:45-46).

А далее начинается, как выразился бы чеховский доктор Чебутыкин, полная «реникса», то есть чепуха. «Взявшие Иисуса отвели его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова, и вошед внутрь, сел со служителями... Первосвященники и старейшины и весь Синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти» (Матфей; 57-59, выделено все мной – В.К.).

Хотя всего за два – три дня до этого, согласно тому же Матфею (26:3-5),«собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущение в народе» (выделено мной – В.К.) Что же произошло такого экстраординарного, что весь Синедрон – а это ни много, ни мало 71 чело­век, да плюс старейшины и книжники, вдруг передумали и взяли-таки Иисуса в Святую ночь и, не дожидаясь рассвета, затеяли над ним суд. Синедрион был высшим органом религиоз­ной, юридической и политической власти в Иудее в период Римского владычества. Понимае­те: вся церковная верхушка собралась судить Христа и когда? В самый разгар пасхальной службы, которая шла в это время в Храме. В дни Песаха вообще никаких судебных дел не велось, как и никакой другой работы – вспомните заповедь самого Бога, цитированную выше. Кстати, эту заповедь свято соблюдали в дореволюционной России, а во всех христианских странах и по сию пору в пасхальную неделю, ту, что следует за Светлым Христовым Воскре­сением, судопроизводство приостанавливается, тем более ни о каких смертных приговорах даже и речи не может быть. Эта древняя иудейская традиция, как и многие другие, перешла в христианство. А тут: «Они же сказали в ответ: повинен в смерти. Тогда плевали Ему в лицо и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам...» (Мтф. 26: 66-67).

Это полнейшая дичь, ибо вести себя подобным образом в Песах было великим грехом: любому иудею это понятно само собой. Точно так же, как греховно для христианина в Пасху оскорблять, бить, плевать в лицо и всячески выказывать ненависть к другому человеку, даже к преступнику. В Пасху в древней Руси царь даже посещал с утра тюрьмы и христосовался с заключенными. Также нелепо и утверждение евангелистов, что первосвященник Каиафа и весь Синедрон собрались в ночь на Песах вершить суд над Иисусом. Это все равно, как если бы в пасхальную ночь Папа Римский или Патриарх всея Руси покинули бы храм, прервали богослужение и стали бы заниматься судебным расследованием. Крупнейшие авторитеты в области истории иудейского права утверждают, что заседание Синедриона ни в канун Песаха, ни во все последующие семь дней, когда священники заняты подготовкой к великому празднику, а затем богослужениями, ни при каких условиях не могло состояться.

Да и сам процесс, описанный евангелистами, изобилует вопиющими неточностями. Начнем с того, что помимо Каиафы там фигурируют и другие, не названные по имени, первосвященники. Но их не могло быть одновременно несколько, как не может быть сразу нескольких пап Римских или патриархов всея Руси. Крупнейший протестантский библеист, гетингенский профессор Э. Лозе нашел в коротеньком сказании евангелистов о суде над Христом ни много, ни мало.... 27 нарушений судебной процедуры Синедриона. Исходя из этого, исследователи Библии пришли к выводу, что суда Синедриона над Иисусом вообще не было.

И действительно, если бы Христа судили и распяли в Песах, это явилось бы святотатством в тысячу крат более страшным, чем известный поступок Пилата, который «приказал однажды принести в Иерусалим ночью изображение императора... Когда наступило утро, иудеи пришли в страшное волнение, усматривая в нем нарушение Закона (так как иудеям воспрещена постановка изображений в городе); ожесточение городских жителей привлекло в Иерусалим многочисленные толпы сельских обывателей», – так описывает этот инцидент, едва не приведший к восстанию, Иосиф Флавий. Правителю Иу­деи пришло указание от самого императора не перебарщивать в усердии. А тут казнь в Пе­сах, да ещё по требованию самих же иудеев. Помните: «Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? говорят ему все: да будет распят! Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они ещё сильнее кричали: да будет распят! Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: не­виновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших (выделено мной - В.К.). Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса бив предал на распятие». (Матфей; 27: 22-26).

Здесь, что ни строчка, то несуразица. Ну, во-первых, в Песах иудеи, как уже говорилось, не могли так кипеть ненавистью и так исступленно требовать смерти ближнего своего, это уже было само по себе великим грехом. Во-вторых, Пилат не мог называть Иисуса праведником: для него, что Христос, что первосвященник, что толпа иудейская – все были одинаково варварами, дикарями, которых он презирал до глубины души. В-третьих, не мог Пилат совершить симво­лическое умывание рук после вынесения приговора – это был чисто еврейский обычай, для римского наместника столь же чуждый, как и все еврейское. По библейскому Закону, «если в земле, которую Господь Бог твой даст тебе во владение, найден будет убитый, лежащий на поле, и не известно, кто убил его, то пусть старейшины омоют руки свои и скажут: «Руки наши не пролили крови сей, и глаза наши не видели; Очисти народ Твой, Израиля... и не вмени народу твоему, Израилю, невинной крови» (Второзаконие; 21:1-8). Существенная деталь: символическое омовение рук и клятва в невиновности, произносимая при этом, происходили после того, как тело было найдено, но не перед убийством. Даже и здесь перепутали авторы евангелий. Так, что Пилат никогда не стал бы умывать руки перед презираемыми им еврея­ми. Но допустим. И что потом? Продемонстрировав свою непричастность, Пилат тут же от­правил Иисуса на распятие. Будь он уверен в невиновности последнего, то никогда не стал бы идти на поводу толпы распоясавшейся черни, что для римского правителя было свер­хунизительно, тем более для упрямого и свирепого Понтия, уж он-то скорее всего велел бы своим легионерам разогнать эту толпу ко всем чертям. Наконец, не было в иудейских традициях амнистировать на Песах осужденного на казнь: история с Вараввой - опять-таки плод фантазии евангели­стов.

«На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, кото­рого хотели» (Матфей; 27:15).

«На всякий же праздник отпускал он (Пилат - В.К.) им одного узника, о котором проси­ли» (Марк; 15:61).

«А ему (Пилату - В.К.) и нужно было для праздника отпустить им одного узника» (Лука; 23:17).

Есть же у вас обычай (сказал Пилат иудеям - В.К.), чтобы я одного отпускал вам на Пасху» (Иоанн; 18:39).

На первый взгляд все четыре цитаты, взятые из четырех Евангелий, - об одном и том же, но если внимательно вчитаться, то мы заметим явный разнобой. Матфей и Иоанн пишут, что был обычай отпускать одного узника на Пасху, Марк и Лука же утверждают, что - на всякий праздник, подразумевая иудейский. Следующее противоречие в том, что Матфей, Марк и Лука считают, что обычай этот имел правитель, в данном случае - Пилат, а Иоанн относит помилование в Песах к иудейской традиции. На самом же деле, ни одно из этих утверждений не соответствует истине, но в то же время не совсем так уж и взяты с потолка. Просто в данном случае евангелисты вновь слышали звон, не зная, откуда он.

Начнем с того, что обычая отпускать одного узника: хоть на Пасху, хоть на любой иной праздник - у иудеев никогда не было. А вот у римлян, действительно, во времена Пилата и позже император - но только он один - мог позволить себе широкий жест: помиловать пре­ступника. Делалось это обычно или в честь победы римской армии или в честь триумфа са­мого императора. Присвоение этого права (закона Lex julia) провинциальным правителем было равносильно государственной измене, поэтому Понтию Пилату даже в кошмарном сне не могла бы прийти в голову мысль амнистировать разбойника, да к тому же обвиняемому в мятеже против римлян: «Варавва был посажен в темницу за произведенное им в городе возмущение и убийство» (Лука; 23:19).

Но в четвертом веке, когда христианство стало государственной религией в Римской империи, старое, еще языческое право императора казнить или миловать трансформирова­лось в так называемую Пасхальную амнистию. Первый декрет на этот счет (indulgentia criminum) был издан в 367 году, когда по случаю Пасхи были освобождены все заключенные, но опять же, кроме «кощунствовавших против императорского величества». Затем аналогич­ный декрет был издан в 370 году, а с 385-го стало законом помилование, которое император давал преступникам в связи с «приходом Пасхи». Так евангелисты экстраполировали в Иу­дею середины первого века обычай, закрепленный законодательством Римской империи лишь в конце четвертого века. Отсюда следует, что Пилат ни в коем разе не мог торговаться с толпой иудеев, кого ему отпустить: Иисуса или Варавву. Более того, сам торг вообще не мог иметь места: это было бы неслыханным унижением римского наместника, а значит, и самого им­ператора, которого он представлял. Таким образом, вся сцена, столь красочно описанная евангелистами, все эти истерические требования: «Распни Его», «Отпусти нам Варавву», - всего лишь плоды творческой фантазии Матфея, Марка, Луки, Иоанна и многих прочих без­вестных переписчиков Евангелий.

Иудеи – иудео-христиане – христиане

Как и почему в коротком рассказе о суде над Христом могло появиться столько неле­пиц? Все объясняется довольно просто. Евангелия писались не в Иудее, а в еврейской диас­поре: в Египте, в Сирии и в Малой Азии. Там пышным цветом расцвела иудейская ересь, ставшая затем новой религией – христианством. Первыми христианами, естественно, стали сами евреи, они так и назывались: иудео-христиане. Это были евреи не просто отколовшиеся от религии отцов, но и от Отчизны вообще: они относились к эмигрантам второго, третьего и далее поколения, говорили на «койне» – вульгарном диалекте греческого языка, никогда не бывали на исторической родине и потому смутно представляли себе как ее географию, так и ее обычаи. Например, эпизод с изгнанием менял торговцев из Храма: любой житель Иерусалима середины первого века отлично знал, что торговцы и менялы располагались на прилегавших к Храму улицах, а в самом Храме проходили лишь богослужения. И заседание Синедриона совершенно незачем было проводить в доме Каиафы, точнее даже во дворе, что даже запрещалось законом, для этого имелось специальное помещение в храмовом комплексе, так называемый Зал каменных плит. Или, например, у Марка в главе пятой рассказывается о том, что в земле Гадаринской на берегу Генисаретского озера паслось стадо свиней. Но Гадара находится далеко от Генисаретского озера, совсем в другой стороне.

В Евангелии от Иоанна (19:13) говорится, что Понтий Пилат перед тем, как огласить приговор Иисусу, «сел на судилище, на место, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гав-вафа». В древнегреческом, действительно, есть такое слово «лифостротон», что в переводе означает «каменный помост», но никакой «гаввафы» ни в древнееврейском, ни в арамейском нет и в помине. Нигде, кроме как у Иоанна, не упоминается также, что где-либо в Римской империи судьи вели заседание, сидя на «лифостротоне». Но не мог же присниться Иоанну сей «каменный помост»? Нет же, конечно: «На шестой день Пилат сел на судейское кресло в большом ристалище и приказал призвать к себе народ для того будто, чтобы объявить ему свое решение...» Однако произошло это не во время суда над Иисусом, а за несколько лет раньше, в том самом памятном инциденте, когда евреи требовали от прокуратора убрать из Иерусалима статуи императора. Все это подробно описано Иосифом Флавием в его «Иудей­ской войне» (2: 9.2-3). Вот откуда черпал свое вдохновение любимый ученик Иисуса.

Но особенно ярко выделяется в этом ряду пример с Назаретом - городом, откуда, яко­бы, был родом Иисус Христос. Приведу наиболее характерную цитату: «И пришед посели­лись в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророка, что Он Назореем наречется» (Матфей; 2:23). В Ветхом Завете, действительно, упоминаются - и не раз - назо­реи: так назывались проповедники-аскеты, а затем и все их последователи (от древнееврей­ского «назар» - отказываться, воздерживаться). Во времена Христа это была уже довольно многочисленная секта, противостоявшая фарисеям своей особой праведностью. К назореям принадлежали все братья Иисусовы и сам он тоже, поэтому столь яростно обличал фарисе­ев в лицемерии. Таким образом, Иисус Христос был назореем, но не назаретянином, но эти два понятия перепутали все до одного авторы евангелий. Что же касается Назарета, то тако­го города во времена Христа вообще не существовало, и  не только в Галилее, но и во всей Палестине: он не упоминается ни в известном списке Иисуса Навина, ни в каком-либо из сочинений Иосифа Флавия среди 45 фигурирующих в них городов. Нынешний же Назарет, как показали археологические раскоп­ки, появился на рубеже второго-третьего веков, но уже нашей эры.

Не случайно также, что в Евангелиях так много места уделено фарисеям, которых об­личал столь яростно Христос, но ничего не сказано о назореях и близких к ним эбионитах, зелотах и ессеях (эссенах). В отличие от первых, которые предпочли жизнь в изгнании гибе­ли в борьбе с римскими завоевателями, последние не подчинились требованию покинуть Иудею и были физически уничтожены римлянами. Поэтому в диаспоре фарисеи оказались главными оппонентами иудео-христиан, а о зелотах, эбионитах, назореях и ессеях остались лишь смутные воспоминания, размытые временем, но покрытые розовым флером, ибо именно назореи и ессеи и особенно эбиониты («нищие») и были протохристианами, именно их учение и отношение к жизни легли в основу христианского мировоззрения, а отголоски проскальзывают в евангелиях.

В самой Иудее сектантам-раскольникам ничего не светило, там поколебать основы иу­действа было практически невозможно, настолько сильными были его позиции. Зато в диас­поре между еретиками и ортодоксами шла все более ожесточавшаяся борьба, но это харак­терно для всех религий: самое острое противостояние наблюдается не между конфессиями, а между различными течениями внутри каждой из них. Христиане в целом были всегда го­раздо терпимее к мусульманам, чем к самим себе: католики к протестантам, православные к староверам и т.д. Отсюда понятно, почему антисемитизм пустил такие глубокие корни имен­но в христианском мире, - это все последствия той внутриконфессиональной борьбы, которая велась на заре христианства между иудеями и отколовшимися от них иудео-христианами. Борьба резко обострилась после 70 года, когда римляне подавили национально-освободительную войну в Иудее и разрушили Храм в Иерусалиме. А после отчаянного восстания иудеев в 138 году под предводительством Бар-Кохбы римляне вообще сравняли древнюю столицу евреев с землей, а всех жителей изгнали из родной страны. На месте разрушенного Иерусалима был построен новый город, названный Элия Капитолина в честь императора Элия-Адриана. Там могли жить только римские поселенцы, выслужившие свой срок солдаты, греки, сирийцы – все, кроме евреев. А на холме Сион, где некогда стоял Храм, завоеватели пропахали символическую борозду плугом, чтобы уничтожить даже память о бывшей святыне евреев.

Новые сотни тысяч беженцев хлынули в соседние Сирию, Малую Азию и Египет, но вместо того, чтобы помочь несчастным соплеменникам, местные иудео-христиане приняли их в штыки, ведь беженцы – сплошь правоверные иудеи, объективно укрепляли ортодок­сальную часть диаспоры. Дело доходило до прямых столкновений, взаимная неприязнь дос­тигла такого накала, что иудеи запретили христианам проводить свои богослужения в синаго­гах, после чего те стали строить для себя свои церкви. В евангелиях, которых тогда было множество, все сильнее утверждались антисемитские идеи, и главная заключалась в том, что в смерти Христа повинны иудеи: отсюда и суд Синедриона в иудейскую Пасху, и сакра­ментальное «кровь Его на нас и на детях наших!». Этот кровавый навет, вложенный Матфе­ем в уста «всего народа», укоренился в христианском сознании, как ни одно другое обвине­ние против евреев, стал идеологическим обоснованием тех жутких гонений и преследований, которым подвергался ни в чем не повинный народ.

Страшное проклятие несли на себе почти две тысячи лет потомки евреев, рассеянные рим­скими завоевателями по всей империи, ставшей с четвертого века христианской. И только в год двухтысячелетия Рождества Христова, Папа Римский Иоанн Павел II признал обвине­ние ложным и принес покаянное извинение евреям. В расщелине иерусалимской Стены Пла­ча - единственной сохранившейся стены Храма, разрушенного римлянами - он оставил за­писку: «Боже отцов наших, избравший Авраама и его потомков, чтобы они несли имя Твое всем народам: Мы глубоко опечалены поведением тех, кто в ходе истории причинил страда­ния этим Твоим чадам, и, испрашивая у Тебя прощения, желаем установить поистине брат­ские отношения с народом Завета. Иоанн Павел II».

Извинение или подслащенная пилюля?

Но что толку в этом извинении? Миллионы простых католиков, не говоря уже о право­славных и протестантах, которым Папа Римский вообще не указ, по-прежнему читают Еван­гелие от Матфея, где черным по белому написано про кровь Христа, которая на евреях и на детях еврейских! И в этом отношении особенно показателен фильм Мела Гибсона «Стра­сти Христовы». Уж кто-кто, но создатель нашумевшей киноверсии жития Христова, католик-традиционалист, отлично знал об извинении Папы. Но Гибсон принадлежит к числу тех орто­доксов, которые, помимо всего прочего, отказываются подчиниться даже решению второго Вати­канского собора, снявшего с евреев обвинение в смерти Христа. Поэтому центральным мо­ментом в фильме, его главной несущей конструкцией, оказался именно суд над Иисусом в Синедрионе. И что же Папа? Посмотрев фильм, он сказал: «Все так и было...» (It is as it was). Об этом сообщил прессе сопродюсер Гибсона некий Тив Мак-Эвити, судя по фамилии, шот­ландец, то есть католик. Он привез картину в Рим и сумел добиться ее просмотра самим Па­пой. Разразился вселенский шум, но лишь в Ватикане царили тишь да гладь, и только после почти двухнедельного тягостного молчания архиепископ Станислав Дзивич, самый прибли­женный к Папе человек, дезавуировал «благую весть»: «Святой Отец никому не высказывал свое мнение об этом фильме». Маловероятно, скорее, просто невероятно, чтобы Мак-Эвити мог позволить такую отсебятину и в отношении кого? Самого Папы. Поэтому в опровержение Дзивича никто не поверил, мировая медиа восприняла его как хорошую мину при плохой иг­ре. А собственно, почему плохой? Если самый первый Папа Римский Петр (настоящее его еврейское имя Симон), будучи еще апо­столом, в течение одной ночи трижды отрекся от своего «равви» – Иисуса Христа, то почему не отречься от собственных слов прямому наследнику Петра Иоанну Павлу II?

Не знаю, показывали ли фильм Папе в прокатном варианте, где самопроклятие евреев Гибсон вырезал под давлением американской общественности и в силу господствующей в США «политкорректности», или Папа дал столь лестную и положительную оценку первона­чальному варианту – это не меняет суть проблемы. Иоанн Павел II, по существу, подтвердил своим авторитетом, что суд Синедриона в действительности состоялся, и что именно евреи обрекли Христа на смерть. Хотя Папа при своей энциклопедической образованности не мог не знать, что все было НЕ ТАК, ибо этого не было НИКАК!

Что же касается извинения Папы перед евреями, трактуемого как историческое собы­тие, то ему грош цена, пока в Евангелии от Матфея остается это ядовитое жало: «Кровь Его на нас и на детях наших». Лишь после того, как этот навет будет убран из Нового Заве­та, станет возможным говорить о восстановлении исторической справедливости. Кому-то такое заявление может показаться ни больше, ни меньше как утопическим: это что же, редак­тировать само Евангелие?!! Но ничего невероятного в этой идее нет. Любой богослов, не говоря уже об ученых-библеистах, отлично знает, что все четыре канонических Евангелия явились миру не в готовом виде по божественному вдохновению, а писались долго и мучи­тельно. Вначале они вообще носили устный характер, историю жизни Иисуса передавали из уст в уста бродячие проповедники, сиречь народные христианские сказители. Только в конце первого – начале второго веков эти сказания стали фиксироваться письменно, и число их насчитывало несколько десятков! Наконец, в 363 году на Лаодикийском соборе известные нам четыре Евангелия были включены в церковный канон, а все остальные объявлены апок­рифическими. Но и эти четыре продолжали проходить редактуру вплоть до 381 года, когда их окончательный текст был утвержден II Константинопольским собором. Фраза о Крови доста­точно поздняя, она фигурирует у Матфея и только у него: «И отвечая весь народ сказал...» (27: 24-25). Но как мог сказать «весь народ», когда у дворца перед Пилатом собралась всего лишь толпа иерусалимцев, если только она вообще собиралась, – этот факт тоже не выдерживает ника­кой критики. Но если даже допустить, что толпа все-таки собралась, как могла она так дружно скандировать: «Кровь его на нас и на детях наших»? Фраза эта – типично сакральная, как, скажем, «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – пророк его», или: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», или: «Возлюби ближнего своего, как самого себя», – это знает любой этнолог, но не знал безвестный редактор Евангелия от Матфея, вписав туда фразу о Крови.

Появление в тексте у Матфея одиозной фразы досконально объясняет крупнейший на сегодня знаток этой проблемы Хаим Коэн в своей книге «Иисус: суд и распятие». В Древнем Израиле восклицание: «Кровь его на нас» – было ни чем иным как обычной формулой, требуемой от свидетелей на суде по уголовному делу, аналогичное англосаксонскому «Клянусь говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды». По иудейскому закону, прежде, чем свидетель давал показание, его предупреждали: знай, что уголовная процедура отличается от гражданской тем, что в гражданском иске человек может деньгами восстановить убыток, им причиненный, в то время как в уголовном деле кровь осужденного по твоему показанию будет на тебе и на твоих детях во веки веков.

Итак, клятву дает конкретный свидетель, но трудно, просто невозможно представить, чтобы толпа свидетелей хором вопила: «Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды!» Очень интересно, как вышел из этого положения Гибсон, как у него ведет себя массовка: скандирует хором сакральную фразу или ее произносит от имени евреев пер­восвященник? И в том, и в другом случае это выглядит совершенно нелепо. Скорее всего, именно поэтому, а не по причине «политкорректности», и вырезал Гибсон скандальную сце­ну, ибо по поводу «политкорректности» он выразился более чем откровенно: «Я думал об этом. И, честно говоря, хотите услышать правду? Е**ть я все это хотел. Вот вся правда. Мне наплевать. И я вам говорю именно то, что думаю».

Тогда получается, что и распятия не было? И жертвенная смерть Христа – всего лишь миф, одна из еврейских народных сказок, ставшая основой религиозного учения многих других народов? Нет, было распятие, и суд был! Только суд тот вершил не Синедрион, а правитель Иудеи Понтий Пилат.

Необъяснимая метаморфоза

Вот уже по меньшей мере три столетия как библеисты (ученые, занимающиеся изуче­нием Библии), так и простые верующие, но думающие, пытаются понять, как же могла произойти столь резкая, и по существу мгновенная, перемена в настроении жителей Иерусалима и многочисленных паломников по отношению к Иисусу Христу? Вспомните, каким триумфальным был вход его в Иерусалим! Толпы народа встречали прославленного проповедника с ликованием, «многие же постилали одежды свои по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге. И предшествовавшие, и сопровождавшие восклицали: осанна! Благо­словен грядущий во имя Господне! Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! Осанна в вышних!» (Марк; 11:8-10). И все дни, предшествовавшие аресту, Христос был с народом, «уча в Храме» (Матфей; 26: 57). И вдруг тот же самый народ, якобы по наущению старейшин и книжников, мгновенно и диаметрально меняет свое настроение и яростно требует от Пилата: «Распни, распни Его!».

Подобная метаморфоза совершенно исключена. Пилата евреи ненавидели со страш­ной силой, как, впрочем, и он их. Но не пользовались любовью народной, да что там любо­вью, - простым уважением, и первосвященник, и все остальные семьдесят членов Синед­риона. Почти все они принадлежали к саддукеям - аристократическому сословию, сосредо­точившему в своих руках огромные богатства и сотрудничавшему с римскими оккупантами, то есть коллаборационисты, как назвали бы их сейчас. Завоеватели осквернили сам инсти­тут первосвященства: если прежде первосвященник избирался пожизненно, то при римля­нах его стал назначать прокуратор. И если прежде первосвященник был символом еврейской национальной и религиозной гордости, то теперь он стал олицетворением нацио­нального предательства и унижения. Прокураторы меняли первоиерархов, как перчатки, ибо брали за назначение большие деньги. И только каденция Каиафы оказалась на редкость продолжительной – с 18 по 36 год, много дольше правления самого Пилата (25 - 36 г.г.). Уже одно это говорит об особой лояльности Каиафы к римлянам, что само по себе служило источником неприязни к нему простого народа.

В противоположность саддукеям особой симпатией масс пользовались назореи и особенно зелоты – наиболее радикальные противники римского владычества. К партии зе­лотов принадлежали сикарии  (кинжальщики), нечто вроде боевой дружины. Из страха перед ними члены Синедриона никогда бы не посмели провести суд над проповедником-назореем, каковым был Иисус – в ответ немедленно последовала бы месть сикариев, тем более, что один из апостолов, а именно Петр (Симон), скорее всего, был из их числа – это он отрубил мечом ухо рабу первосвященникову во время ареста Иисуса в Гефсиманском саду, а у Луки упоминается про «Симона, прозываемого Зилотом» (6: 13,15). Известно также, что сикарии убили за чрезмерное усердие перед римлянами первосвященника Ионатана. Таким образом, никакой перемены в отношении к Иисусу у простых иудеев произойти не могло, это все позднейшие фантазии евангелистов диаспоры, совершенно не знавших исторических реалий Иудеи начала первого века. Косвенное подтверждение того, что симпатии иудеев к Иисусу не переменились, мы находим в Евангелии от Луки. Когда Христа вели на казнь, то «шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем» (23: 27). Великое множество! Иоанн, творивший свое Евангелие гораздо позже, чем Лука, приписывает им уже вовсе несусветное – они, якобы, даже шантажировали Пилата: «Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий делающий себя царем, противник кесарю» (19: 12). После чего Пилату ничего не оставалось, как подчиниться требованию толпы, ибо Иисус обвинялся уже не просто в богохульстве, но, что для римского прокуратора было гораздо важнее, «в преступном оскорблении его Величества» (crimen lease maiestatis), то есть деянии, относившемся к тягчайшим преступлениям против императора. «Тогда, наконец, он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели... И неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа; Там распяли Его...» (Иоанн, 19:17). Этот текст имеет совершенно однозначный смысл, который невозможно трактовать в другую сто­рону: распяли Христа евреи. Но этого не могло быть, «потому что не могло быть никогда!» Не могли простые евреи провоцировать Пилата на казнь Иисуса обвинением в недостатке любви к кесарю – для них «кесарь», то есть император римлян, олицетворял всё то зло, которое обрушилось на Иудею, о каком верноподданичестве евреев к кесарю может идти речь, если они ненавидели его всеми фибрами души и восставали против его власти при любом удобном случае! Далее у того же Иоанна мы читаем, что на казни «присутство­вал Пилат, первосвященники и многие из иудеев, потому что место, где был распят Ии­сус, было недалеко от города» (Иоанн; 19:20). Здесь так и просятся строки из песни Владимира Высоцкого: «Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!». Прежде сего присутствовать  на казни никогда бы не стал Пилат, ибо это было настолько ниже его достоинства, что даже объяснять не приходится. По той же причине не мог находиться на Голгофе и первосвященник. Что же касается простых иудеев, то вряд ли и они пришли бы глазеть на казнь, так как распятие согласно иудейской религии считалось кощунством. Кто же тогда был свидетелем последних минут Спасителя? Об этом сооб­щает Иоанн: «Воины же, когда распяли Иисуса...» (19:23), и далее: «Один из воинов копьем прон­зил Ему ребра...» (19:34). «Воины» – и есть римляне, ибо у покоренных евреев воинов не было, так как не было армии, как у всякого покоренного народа. А после смерти Иисуса уче­ник его Иосиф из Аримафеи «просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил» (Иоанн; 19:38). Если бы Иисуса казнили евреи, то никакого разрешения у прокуратора выпрашивать Иосифу не пришлось бы, он бы обратился к первосвященнику. Но в том-то и дело, что в иудейском законодательстве смертная казнь через распятие вообще отсутствова­ла, более того, она считалась богомерзкой. Еврейский закон предписывал четыре способа казни преступника: побиение камнями, удушение, вливание расплавленного металла в горло и убиение мечом - такую казнь применил Ирод Антиппа, когда по его приказу Иоанну Предтече отрубили голову. Вот почему не могли евреи требовать: «Распни его!».

Не менее красноречива и другая деталь, которая подтверждает тот факт, что евреи не осуждали Христа и не считали его преступником. Иисуса после снятия с креста похоронили по иудейскому обряду «в гробе, высеченном в скале, где ещё никто не был положен» (Лука; 23:53). У  Иоанна описание погребения ещё красочнее: «Они взяли Тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи» (19:40).  Преступников же, осужденных на смерть Синедрионом, закапывали в земле за чертой города.

Кстати, не знал Иоанн и того, что Синедрион имел право казнить, если преступление иудея входило в его компетенцию. Иисусу, согласно евангелиям, инкриминировалось богохульство, а за это как раз и карал Синедрион, а не римляне. «Пилат сказал им: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого». (18:31). Да нет же, вполне позволено, если не противоречит иудейскому закону.

Вот, как это было, скорее всего

Но если «все не так», то тогда как? Распятие, несомненно, имело место быть, так же, как и суд: народное творчество при всем богатстве воображения, тем не менее, всегда опиралось на жизненные реалии. «Что-то» несомненно было, но что именно, а главное –как? На это обстоятельство обратил внимание еще Жан Жак Руссо: «Такие вещи не выду­мываются просто так».

Мы можем реконструировать события только умозрительным путем: при помощи логи­ки и элементарного знания истории. Понтий Пилат был шестым по счету правителем Иу­деи, то есть римским наместником и главным военным начальником этой провинции. Он происходил из самнитов и своей должности достиг верной и преданной службой Риму. Видимо, Пилат показал себя хорошим воином, о чем говорит его фамилия (pilus - дротик, копье). Но в остальном он отличался солдафонской тупостью и жестокостью, высокомерием по отноше­нию к подвластным ему иудеям и полным непониманием их традиций и мировоззрения, что часто приводило к волнениям вплоть до массовых выступлений, которые Пилат топил в крови. Он настолько ожесточил против себя подвластный ему народ, что, в конце концов, император Калигула лишил его должности и отправил в ссылку в Галлию, где, по преданию, он и умер.

Волнения и беспорядки обычно провоцировались подстрекательскими речами бродя­чих проповедников. С ними Пилат расправлялся решительно и быстро, без долгих разгово­ров, приговаривая к распятию.  За годы правления Пилата таких «пророков» объявилось около тридцати, и все они прошли свой крестный путь. Сведения о них Пилат получал от своей широко разветвленной агентуры. Иосиф Флавий пишет, что доносчики были повсюду, доно­сительство приняло характер своего рода эпидемии. Отсюда и предательство Иуды. Не ис­ключено, что об Иисусе сообщил Пилату сам Каиафа, он в не меньшей степени, чем проку­ратор был заинтересован в порядке и стабильности. И не только по причине личного благо­получия. Так или иначе, но он нес ответственность за свой народ, как и остальные члены Синедриона, отлично понимавшие, что если позволить Иисусу проповедовать и возмущать людей и дальше, «то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом... Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Иоанн; 11:48-50).

Постоянной резиденцией прокуратора был город Кесария, порт на Средиземномор­ском побережье, который отстроил Ирод Великий  и назвал так в честь императора (кесаря) Тиберия и сделал фактической столицей Иудеи. Здесь с 6 года н.э. находилась резиденция прокура­торов и стоял сильный гарнизон. Но на Песах, когда в Иерусалим стекалось множество па­ломников со всей Иудеи, Пилат со своей когортой преторианцев тоже перемещался сюда, чтобы держать ситуацию под контролем.

Логично предположить, что из боязни вызвать еще большее ожесточение народа, чле­ны Синедриона не стали сами чинить расправу над Иисусом, а сообщили о нем Пилату. О том, что Христа арестовали люди Пилата, говорит тот факт, что им понадобился кто-то из местных, кто знал бы в лицо Иисуса. Вспомним его ответ Каиафе: «Я говорил явно миру; я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего» (Иоанн; 18:20).

Правда, у Иоанна, у которого постоянно концы с концами не сходятся, несколько раньше сказано так: «... Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фа­рисеев, приходит туда с фонарями и светильниками и оружием. Иисус же, зная все, что с ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему ответили: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял с ними и Иуда, предатель Его... Тогда воины и тысяченачальник и служи­тели Иудейские взяли Иисуса и связали Его» (18: 3-5,12).

Уже теплее. Эта версия ближе к правде. Здесь действуют римляне во главе со своим центурионом и помогающие им служители Храмовой стражи, своего рода местная полиция, которые хорошо знали Иисуса, поэтому никакого поцелуя Иуды не понадобилось: Иисус сам пре­дает себя в руки пришедших за ним римлян. Далее следует предположить, что его прямо из Гефсиманского сада препроводили в преторий, а оттуда – на Голгофу, и никакого суда Си­недриона и сцен с участием Пилата просто не требовалось. Распятие смутьянов было ру­тинной процедурой, участие прокуратора в вынесении приговора да еще с обсуждением его с толпой евреев абсолютно исключено: Пилат никогда бы не унизился до такого: суд его был сугубо личным, скор и несложен – он про­сто передал свой вердикт центуриону, и тот исполнил его. Я не поверил своим ушам, когда в передаче «Особое мнение» радио «Эхо Москвы» 3 января 2007 года услышал из уст «угрюмого патриота», как он сам обозвал себя, Александра Проханова новое прочтение евангелиий: «Пилат умыл руки и отдал Христа в руки Синедриона». В евангелиях сказано прямо наоборот – что Синедрион передал Иисуса в руки Пилата. Ему простительно: Проханов столь же невежественен, сколь и амбициозен. Но как понять рафинированного и высокообразованного дворянина Ивана Аксакова: «Не могу выкинуть из головы мысли, что каждый Еврей продолжает распинать Христа!» Что тогда говорить о евангелистах и простых верующих, которые слепо верили в Новый завет.

Иоанн, например, договаривается до полного абсурда, когда приписывает Пилату участие в са­мом распятии: «Пилат же написал и надпись и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский» (19:19). А потом прокуратор стал препираться с «первосвященниками» – имеются в виду, видимо, Каиафа и члены Синедриона. Для последних само присутствие при распятии римлянами хоть и еретика, но, тем не менее, своего, иудея – уже было бы святотатством, для Пилата же - унижением личного достоинства, как и пререкание с иудея­ми, даже самыми высокопоставленными.

Маловероятно и распятие в священный день Песаха, да еще в Иерусалиме. Флавий, оставивший полный биографический и психологический портрет Понтия Пилата, об этом факте, из ряда вон выходящим, нигде не упоминает. Подобное могло произойти где-нибудь в диаспоре, где евреи находились в абсолютном меньшинстве и с ними никто не стал бы считаться,  в Иудее же - никогда, ибо немедленно вызвало бы восстание возмущенных евреев. Не слу­чайно Иоанн, в отличие от синоптиков: Матфея, Марка и Луки, – передвинул суд и распятие Иисуса на день раньше. В его Евангелии эти трагические события происходят накануне Песаха, но скорее всего казнь состоялась за несколько дней до праздника.

Вот почему, когда я читаю Декларацию II Ватиканского собора «Об отношении к не­христианским религиям» или извинение Папы, произнесенное им у стены Плача в Иеруса­лиме, а потом беру Новый Завет и читаю в нем про «кровь Его», мне очень хочется напом­нить Папе слова Иисуса Христа: «Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?» (Лу­ка; 11:35).

Цензура или « нравственный закон во мне» ?

Почти две тысячи лет Новый завет учил последователей Христа соблюдать его глав­ную заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Но эти же две тысячи лет он внушал христианам ненависть к евреям, якобы распявшим Христа. Как остроумно заметил Семен Резник, один из крупнейших исследователей Кровавого навета, « религия любви находила объект оправданной ненависти. Так создавалась атмосфера, в которой станови­лись возможными погромы, изгнания, казни, всевозможные запреты и ограничения, черта оседлости и гетто, бесчисленные издевательства и - наветы, наветы, наветы. И - Холо-кост».

Сегодня говорить о некой новой редакции сказаний евангелистов, наверное, преждевременно и даже бессмысленно: вряд ли пойдут на это и католики, и православные, и протестанты, ибо для них Новый завет был и остается священной книгой. Но в то же время нельзя закрывать глаза на те противоречия, которыми полны Евангелия, тут, как говорится, надо отделять зерно от плевел. Сделать это можно только одним способом - просвещая людей, помогая им читать Новый завет в историческом контексте. Это ни в малейшей степени не будет выглядеть как оскорбление верующих, это лишь укрепит их  веру в те высокие нравственные ценности, которые проповедовал и заповедовал Христос.

А что касается фильма «Страсти Христовы», то он так же далек от Христа, как небо от земли. Фильм этот - сгусток ненависти и зла, а Христос, повторяю, учил любви и добру. Причем, зло у Гибсона олицетворено в евреях: эти исступленные, изуродованные ненави­стью лица, эта кипящая злоба, которую изрыгает толпа иудеев. Гибсон закладывает такой эмоциональный заряд, что невольно проникаешься омерзением к гонителям и хулителям Христа. «Если я, правоверный еврей, могу после просмотра фильма испытывать нена­висть к евреям, то как он должен воздействовать на правоверного христианина»? – такое заключение сделал видный американский психиатр Марк Комрад. Я не считаю себя право­верным христианином, ибо придерживаюсь атеистических убеждений, но  покидал зал с тяжелым осадком на душе, подавляющая же масса воцерковленных зрителей после про­смотра фильма еще больше утверждалась в том, что действительно « жиды Христа распя­ли».

Известный американский критик Чарльз Краутхаммер озаглавил свою статью в «Ва­шингтон пост» предельно точно:  «Кровавый навет Гибсона». Но Гибсон, без всякой иро­нии, вот уж поистине, все это « е...ть» хотел: он свои 30 сребрянников, выразившихся в сверхкруглой сумме в 350 миллионов долларов чистой прибыли, получил. И вряд ли он бу­дет раскаиваться подобно Иуде, уж больно деньги большие – за такие и не на такое пойдешь. Можно сколько угодно доказывать, что «Страсти Христовы» – не антисемитский фильм, как доказывать, что черное – это белое и наоборот. Вот почему так встревожились еврейские общины в США, вот почему почувствовали себя оскорбленными евреи и в России. Покажи такими нелюдями грузин – будут возмущаться и грузины, вспомните скандал с нашумевшим в конце 80-х годов прошлого века рассказом Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии».

Фильм Гибсона вызвал вполне понятную и оправданную озабоченность прежде всего в США. Группа адвокатов «Messiah Truth Project» обратилась к Генеральному прокурору США Джону Эшкрафту с требованием судебного преследования Мела Гибсона. Выступили с заявлением и российские правозащитники, решившие подать в суд на создателя фильма «Страсти Христовы» и его прокатчиков, справедливо усмотрев, что «фильм разжигает неприязнь к евреям, воскрешая старый миф о виновности всего иу­дейского народа в казни Иисуса Христа».

На это заявление немедленно отреагировал - нет, не Мел Гибсон и не российские прокатчики фильма, а диакон Андрей Кураев. Он организовал пресс-конференцию, на которой заявил, что «попытка ини­циировать судебное разбирательство по поводу фильма Мела Гибсона - это косвенная попытка суда над Евангелием». Диакон напомнил, как в 20-30-е годы комсомольцы любили устраивать показательные «суды над Христом». Кроме того, д.Андрей отметил, что инициа­тива правозащитников является «попыткой создать прецедент введения цензуры на клас­сические произведения мировой культуры».

Диакон Кураев, как всегда  передергивает факты. Ни о каком суде над Евангелием и тем более над Христом в заявлении Москов­ского Бюро по правам человека нет даже и намека, это исключительно инсинуации диакона. Речь идет о судебном иске к Гибсону, который вроде бы строго придерживается евангельского повествования, но на деле извратил и дух Евангелия и само учение Христа. То есть, формально у него вроде бы все и правильно, а по существу получилось издевательство.

Дьякона Кураева целиком и полностью поддержал протоиерей Валентин Асмус, пользующийся репутацией фундаменталиста и консерватора. Он считает, что фильм «с полнейшей исторической, даже археологической точностью воспроизводит евангельские события». Да побойтесь Бога, госпо­дин протоиерей! В фильме есть просто прямые искажения евангельского текста, а что ка­сается тона, который, как известно, делает музыку, то он полностью противоречит Евангелию, ибо пропагандирует жестокость как норму, и в этом его отличительная особенность, что отмети­ли почти все рецензенты, а прессу фильм получил богатейшую.

 Суд над Гибсоном – дело, конечно, дохлое. Однако объяснять ядовитую суть его фильма, по моему мнению, – долг  как правозащитников, так и священнослужителей. Тем более, что среди последних немало высокопоставленных, чего стоит один только покойный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. «С того момента, как иудеи распяли Мессию, (выделено мной – В.К.), Иисуса Христа, сына Божия, которого они должны были принять с благоговением и любовью, ибо именно им Бог доверил знание о том, что Христос придет спасти человеков от греха, - с этого момента основой иудаизма стало воинствующее антихристианство», - так утверждал их высокопреосвященство, чье юдофобие стало притчей во языцех, переворачивая все с ног на голову, ибо именно основой христианства с момента его зарождения стал воинствующий антисемитизм. А ведь точки зрения митрополита Иоанна придерживается – и порой даже с куда большим рвением, - весьма значительная часть православного клира.

Что же касается цензуры, то снимать или не снимать такой фильм, запускать или не запускать его в прокат – это не её вопрос. Это вопрос общей культуры или, как сказал бы великий Кант, «нравственного закона во мне». Его отсутствие или игнорирование превращает цивилизованное общество в зверинец, где распахнуты клетки с хищниками. Вспомним нацистскую Германию.

14. ПРОВОКАТОР В РЯСЕ

Каждый раз после очередного теракта в средствах массовой информации начинаются разгогольствования об Исламе как религии воинствующей и человеконенавистнической, ибо терроризмом  (во всяком случае у нас в стране) занимаются большей частью, да и то на Кавказе, мусульмане. В результате такого однобокого освещения событий, без глубокого анализа происходящих  в мире и в нашей стране процессов, у немусульманских граждан России складывается определенный стереотип мусульманина, о чем с болью отметил муфтий Равиль Гайнутдинов, председатель Духовного управления мусульман Европейской части России, председатель совета муфтиев России: «Как сегодня представляют мусульман в кино и на телевидении? Чаще всего их представляют бандитами, с оружием в руках, с зеленой повязкой на лбу, невоспитанными и злыми. Такие мусульмане в кино убивают русских, они террористы, а русский парень, хорошо одетый, едет на БТРе и убивает этого мусульманина. Нельзя на таких примерах воспитывать будущее поколение, разделяя общество на хорошие и плохие народы».

Но чем дальше, тем страшнее, тем более изуверскими становятся теракты. Кульминацией стал захват школы в Беслане и массовое убийство детей, взятых в заложники. То, что произошло в Беслане, заставило содрогнуться весь цивилизованный мир. Но то, как объясняет это злодеяние диакон Кураев, заставляет содрогнуться любого здравомыслящего человека: «Происшедшее в Беслане, – утверждает диакон, - не просто преступление. Это религиозное преступление. Ритуальное убийство. Убийство детей, совершённое с молитвой и во имя веры террориста. С криком «Аллах Акбар!» террорист убивает людей, принося их в жертву своей религиозной идее» (выделено мной – В.К.).

Божий дар и яичница

Говорить о том, что террористы убивали заложников в Беслане, принося их в жертву своей религиозной идее, может только человек, требующий немедленного психиатрического лечения. Вину за пролитую кровь, за смерть и мучения детей Кураев переносит с конкретных преступников на Ислам в целом, и далее на протяжении всей статьи пытается доказать, что человеконенавистничество заложено в самой идеологии  мусульманства, что люди, исповедующие эту религию - уже потенциальные террористы, готовые на преступление во имя своей веры.

Статья «Как относиться к Исламу после Беслана?» была написана по горячим следам, сразу же после трагедии в Северной Осетии и вызвала волну протестов не только среди мусульманских религиозных и общественных деятелей, но и видных православных богословов. Однако Кураеву все эти протесты – как с гуся вода, ибо действует диакон по испытанному методу геббельсовской пропаганды: «Клевещите, клевещите, что-нибудь всё равно да останется!»  И пусть никого не смущают научные титулы д.Андрея:  приобщение к науке отнюдь не означает ниспослание благодати. Сколько мракобесов и мизантропов вышло из различных академий, будь то христианских, мусульманских, партийных и даже совершенно светских, ни на гран не идеологизированных. Поэтому кураевский коллега из мусульман, такой же осатаневший, мог бы с тем же успехом написать статью «Как относиться к христианству после Бабьего Яра и Освенцима?» - ведь и в Киеве еврейских детей расстреливали, а в Освенциме сжигали не мусульмане, а вполне добропорядочные христиане. А в это время Святой престол молча наблюдал за фашистским шабашем, охватившим всю Европу. И только спустя полвека после этих событий, когда весь мир осудил геноцид евреев, папа Иоанн Павел II признал вину католической церкви, которая своим молчанием как бы одобряла то, что творили нацисты.

Но не только католики и лютеране Германии, одурманенные нацистской идеологией, совершали кровавую оргию. Отнюдь с не меньшим, если даже не с большим рвением уничтожали евреев и православные румыны, и протестанты стран Балтии, и униаты на Украине. А вот что касается мусульман, то терроризм своих единоверцев публично осудил шейх Аль-Азхар, лидер суннитов, обвинив их в том, что «они используют ислам в качестве прикрытия», – это вынужден признать и сам Кураев, но тут же ссылается на малозначительных мусульманских религиозных деятелей, которые благословляют террористов. Но ведь не станем же мы обвинять все Православие в антисемитизме на основании книжки «Как делают антисемитом», написанной малозначительным православным публицистом. Подчеркну, что Аль-Азхар в мусульманском мире имеет вес намного больший, чем имели в мире христианском папы Пий XI и Пий XII, которые хоть и не подстрекали фашистов, но и не осуждали публично их деятельность. В отличие от католиков среди христиан, сунниты среди последователей ислама составляют подавляющее большинство. Ну, а если вспомнить времена крестовых походов, то именно папы благословляли войну против «неверных», то есть мусульман, а многие епископы даже возглавляли войска. Но к этому периоду мы обратимся позже.

Христианство как религия так же далеко от преступлений нацизма, как мусульманство от терроризма, развязанного сейчас по всему миру Бен Ладеном и его приспешниками. Кураев недаром учился философии в те времена, когда она  у нас  была исключительно марксистской, то есть классовой. Всё зло в мире она сводила к неравенству классов, порождавшее борьбу угнетённых с угнетателями, и в этой борьбе все средства считались хороши для достижения цели. Основы научного коммунизма, видимо, прочно засели в сознании православного профессора Духовной академии А. Кураева, и поиск врага он продолжил на ниве христианского богословия, да так углубленно, что прослыл не просто ксенофобом, но расистом и провокатором. Ибо иначе, как провокацией не назовешь утверждения  профессора-теолога, священнослужителя, что преступление, совершённое в Беслане террористами – это ритуальное убийство. И как тут не поверить неискушённому читателю, даже имеющему высшее образование! Зато любой этнолог даже на уровне студента-второкурсника, прочтя этот бред, воскликнет в сердцах: «Ну и даёт профессор!»

Однако этнологов среди читателей – раз, два и обчёлся, а остальные, уверен, не побегут в библиотеку выяснять, что такое ритуальное убийство. Ибо всё дело в том, что если бы даже заложники, погибшие в Беслане, были бы все до одного христианами, и тогда совершённое там преступление не может считаться ни религиозным, ни тем более ритуальным. Что такое ритуал, что такое ритуальное убийство, и какова его природа и история – эта тема для отдельной статьи. Но если у вас дома есть хотя бы простой энциклопедический словарь, то, чтобы не идти специально для этого в библиотеку, откройте его на слове «ритуал» - вот как оно объясняется: «вид обряда, исторически сложившаяся форма сложного символического поведения…» Какой обряд, да ещё «исторически сложившийся», выполняли террористы, когда взрывали небоскрёбы в Нью-Йорке или в хаосе убивали заложников в Беслане? Хочу напомнить ещё об одном «ритуальном» убийстве – расстреле царской семьи в Екатеринбурге в июле 1918 года. Тогда многие (а такие, как Кураев, и до сих пор) обвиняли в религиозном фанатизме евреев, хотя из двенадцати расстрельщиков еврей там был только один. Но даже если бы все двенадцать оказались евреями, всё равно убийство царской семьи не было ни ритуальным, ни тем более религиозным. Его природа и причины, породившие злодеяние, носят исключительно социальный и политический характер, известны  детально и хорошо изучены.

Но таким, как Кураев, хоть кол на голове теши, они всё равно будут подсовывать свои гнилые идейки. Ну разве не кощунственно и разве не  провокационно звучит утверждение: «Когда речь идёт о павших без оружия в руках, религиозные последствия более ясны. Особенно, когда в роли убийц выступают не бандиты и воры, а люди чужой веры, убивающие христиан именно во имя этой веры?» Неужели Кураев не знает или не понимает, что никакой религиозной подоплёки под действиями террористов в Беслане не было, но исключительно политические мотивы. И убивали эти нелюди не только христианских, но и мусульманских детей: всех без разбора. Другое дело, что цели своей террористы  пытались добиться настолько страшным  способом, что весь мир повергли в шок.

В мечтах о «черной энергии»

Кураев же, подобно опытному шулеру, тут же передёргивает карты, приписывая исламу политический бандитизм только по той причине, что преступники были мусульманами, хотя любому непредвзятому и мало-мальски образованному человеку совершенно очевидно, что в Беслане орудовали не религиозные фанатики, а политические экстремисты типа большевиков, которым годятся любые средства для достижения своей цели. И убивали бандиты, повторяю, как детей-христиан, так и детей-мусульман. Убивали не во имя своей веры, то есть ислама, а выполняя долгосрочную программу, провозглашённую Джохаром Дудаевым ещё в 1993 году, когда о Бен Ладене никто и слыхом не слыхивал. Вот что сказал в Сухуми на съезде Конгресса кавказских народов бывший советский генерал, бывший коммунист и командир бомбардировщика дальней авиации, ставший вдруг правоверным мусульманином и забывший в одночасье, как он совсем ещё недавно хладнокровно и беспощадно покрывал ковровыми бомбардировками своих же  братьев-мусульман в Афганистане: «Сотни тысяч чеченцев, которые живут в России, должны стать сотней тысяч солдат в защиту интересов чеченской нации. И объявить газават. Каждый чеченец должен быть смертником. А уязвимых мест – тысячи человек достаточно, чтобы Россию перевернуть и на этом стереть в ядерной катастрофе». Вот и нашли его «нукеры» одно из таких уязвимых мест – школу в Беслане. А до этого была больница в Будёновске и много других терактов, которые мы все отлично знаем, как знаем и то, что наши спецслужбы действуют по принципу: «Их ядять, а они глядять».

Дудаев, будучи  прирождённым политиком, обратился к религиозным чувствам чеченцев, призвав их к газавату, то есть к «джихаду» (по-арабски – «священной войне») мусульман против «неверных», то есть всех не мусульман. Но политики всегда использовали религиозные чувства простых людей в своих интересах – высоких или низменных. Русские воины шли на смерть в Куликовской битве за веру Христову, осеняя себя крестным знамением и воодушевляясь призывом «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» (аналог мусульманского Аллах Акбар – Всевышний велик!). На самом же деле они бились за независимость России от Золотой Орды, и их идейным вдохновителем был выдающийся деятель Русской Православной Церкви святой Сергий Радонежский. Юридически Дмитрий Донской сегодня должен быть признан сепаратистом, а его борьба с Мамаем – подрывом территориальной целостности Золотой Орды. И все последующие после 8 сентября 1380 года сто лет до «Стояния на Угре» в 1480 году, положившему конец ордынскому игу, можно назвать газаватом, «священной войной» русских за национальную независимость против «неверных» (мусульман). Но ни одному здравомыслящему русскому историку от Карамзина и до наших дней не пришло бы в голову назвать национально-освободительную борьбу русского народа «джихадом», придать ей религиозную подоплеку.

Кураев же, как историк совершенно безграмотный или делающий вид, что безграмотный, в своей пропагандистской деятельности (миссионерской я её назвать ну никак не могу) всё время пытается разжечь в православных религиозный фанатизм, возбудить в русских людях – его же словами - «всплеск злой разрушительной энергии». В другой своей статье он был ещё более откровенен: «Меня печалит отсутствие православного терроризма. Терроризм – это плохо, это зло. Но терроризм – это выплеск чёрной энергии. Пусть чёрной, но всё-таки энергии. А если тебя бьют в самые болезненные места, а ты никак не реагируешь, то одно из двух: или ты свят, или ты мёртв».

Был уже этот всплеск «чёрной энергии» в русской истории – и не раз: вспомним Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачёва, Владимира Ленина. Тогда «всплеск злой разрушительной энергии» носил исключительно социальный характер, русская чернь («большой народ») расправлялась с помещиками и дворянами («малым народом»). Сейчас Кураев хочет натравить народы друг на друга, но столкнув их по религиозному принципу – и это в многоконфессиональной стране!!! «Черная энергия» переполняет прежде всего самого Кураева. Книга «Как делают антисемитом» как раз и есть типичный ее выплеск. К сожалению, приходится наблюдать опасное явление – от слов носители «черной энергии» переходят к делу: события в Кондопоге, разгул фашистских молодчиков в Петербурге и Воронеже, появление на политической арене откровенно националистических сил. За кем пойдет Россия, от этого зависит будущее русского народа.

Диакон, видите ли, согласился бы с «политкорректным» тезисом, что у терроризма нет национальности и религии, «если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей… То даосы (даосизм – одна из господствующих религий в Китае – В.К.) взорвут самолёт… То христиане подорвут кинотеатр… Но ведь всё очевидно не так».

Жирным шрифтом этот текст выделил сам Кураев, подчёркивая тем самым его значимость. Да, очень точно выделил диакон свою главную идею, своё кредо. Но он забыл, что ещё каких-то 30 лет назад «Красные бригады» наводили ужас  (по латыни «terror» – политика устрашения, подавление политических – подчёркиваю: политических – противников насильственными мерами) в Италии и в ФРГ, партия баскских сепаратистов «ЭТА»  терроризировала Испанию, ИРА –  Северную Ирландию, мафия –  Сицилию. Терроризм бушевал на буддийском Цейлоне, сикхи (отколовшиеся в XVI веке от индуизма и образовавшие самостоятельную религию) жертвами политических убийств сделали даже двух премьер-министров, двух национальных лидеров Индии  – Индиру Ганди, а затем  её сына Раджива. Но чем кумушек считать, трудиться, не лучше ли вспомнить собственную и не столь уж далекую российскую историю? В конце XIX – начале XX века терроризм сотрясал Россию, но среди тех, кто стрелял в людей, метал в них бомбы, взрывал поезда и дома, убивая в том числе и находившихся там детей, не было ни одного (!) мусульманина, но исключительно – православные, да примкнувшая к ним горстка евреев. Но опять-таки: политических противников они физически устраняли исключительно в политических целях, но отнюдь не «принося в жертву своей религиозной идее».

Библия, Коран и их толкователи

Сейчас модно приписывать мусульманам некую особую кровожадность. Вот и после событий в Нальчике во всем виноватым оказался ваххабизм (одно из направлений в мусульманстве). Кураев вот так прямо, в лоб, как оно принято в обывательской среде, не утверждает этого, но приводит читателя к совершенно ложному выводу, используя снова излюбленный им шулерский приём. Он где-то достал книжку «О свободе научных исследований в Коране», и хотя отнёс её в разряд «пропагандистских», тем не менее, раскручивает на полную катушку, словно это некий основополагающий документ. «В решающей битве арабов с персами, – цитирует книжонку профессор, – тысячи персов были захвачены в плен. На военном совете решался вопрос, что с ними делать. Одни предлагали пленных казнить, другие – продать в рабство или потребовать у их родни выкуп. Победила точка зрения, что их надо продать. Через пару дней один из генералов (Омар) увидел пророка Магомета плачущим. На вопрос, почему он плачет, пророк ответил, что Всевышний ниспослал откровение: «Ни одному пророку не годилось иметь пленных, пока он не производил избиения неверных на земле» (Коран, 8, 67).

Видимо, книжку эту писал такой же «профессор кислых щей», как и Кураев, ибо при жизни Мухаммада не было ни одного сражения арабов с персами (sic!). Но простим христианскому богослову плохое знание истории ислама. Напомним ему пример из истории христианства, которую он уж обязан-то знать. В 1099 году крестоносцы взяли штурмом Иерусалим. В плену у них оказалось 70 тысяч мусульман. Понимая, что охрана такой массы пленников потребует непомерных усилий, ибо армия самих крестоносцев составляла чуть более 40 тысяч человек, они, не мудрствуя лукаво, решили перебить всех пленных, большую часть которых составляли женщины и дети. Избиение, точнее, бойня, продолжалась целую неделю. Заодно перебили и 30 тысяч евреев, проживавших окрест и в боевых действиях участия не принимавших ни с той, ни с другой стороны.

Должен знать Кураев и то, как поступили крестоносцы с жителями Константинополя, со своими же братьями во Христе, когда захватили его 12 апреля 1204 года. Город был разграблен и разрушен, жители подверглись резне, не уступавшей иерусалимской. После этого разгрома Византия уже так и не смогла оправиться и была легко завоёвана турками-мусульманами. Вспомним также религиозные войны, бушевавшие во Франции почти сорок лет между христианами-католиками и христианами-гугенотами и кульминацию их  - Варфоломеевскую ночь, когда католики вчистую вырезали всех гугенотов в Париже. Вот тогда-то как раз и происходило убийство детей во имя веры. Их, невинных, приносили в жертву и кому? Иисусу Христу, который у католиков, видите ли, был правильным, а у протестантов, оказывается, – неправильным. Так во имя религиозной идеи одни христиане расправлялись с другими, проливая при этом реки крови.

Как же после этого хватает у Кураева совести заявлять, что «фанатизм и нечувствие к чужой беде – болезнь исламского мира, мусульман». Но совесть и Кураев – понятия несовместные. Поэтому с присущей ему лёгкостью мысли Кураев скачет дальше. Он объясняет природу терроризма как «следствие искажённого понимания Корана. Но ведь именно Корана, а не книги о Винни-Пухе!» – восклицает в экстазе диакон. Но в таком случае и Варфоломеевская ночь, и «святая инквизиция», и жестокие гонения староверов в России – это тоже всё следствие искажённого понимания не книги о Винни-Пухе, а Библии – священной книги  всех христиан: и католиков, и гугенотов, и православных и прочая, и прочая.

К теме противопоставления христианства и мусульманства Кураев обращается уже не в первый раз. В статье «Как бороться с терроризмом без спецназа» он так объяснил теракты, происшедшие в Нью-Йорке и в Москве: «Прорвался наружу один из её (мировой истории. - В.К.) главных конфликтов. Конфликт скотоводов и земледельцев». А далее идёт обоснование этого открытия, достойного Игнобелевской премии: «По понятиям земледельцев для бесконфликтного соседства достаточно соседей оставить в покое. По понятиям скотоводов-кочевников успокоенные соседи есть беззащитная, законная и вкусная добыча».

Ну, дьячок Гыкин, понятно, в своей церковно-приходской школе ничего не учил, кроме псалмов, которые читал над покойниками. Кураев же всё-таки проходил в МГУ курс всеобщей истории. Но тогда почему так прёт из него махровое невежество? Каким же таким, позвольте спросить, местом он учился, если в скотоводах-кочевниках у него оказались древние Египет, Вавилон, Греция, Рим, Персия, Индия, Китай? Ведь все эти страны постоянно воевали со своими соседями, в том числе и скотоводами, считая их «законной и вкусной добычей». Точно так же к скотоводам-кочевникам следует отнести англичан, испанцев, немцев, французов, русских и всех прочих европейцев, потому что вся история этих народов есть череда сплошных, беспрерывных войн между собой и завоевание колоний, то есть подчинение более слабых в военном и экономическом отношении стран и народов. Нет, никогда не поверю, что настолько дремуч диакон. Просто он плохо выполняет социальный заказ. Ведь в чём по Кураеву смысл его «закона исторического развития» как конфликта скотоводов и земледельцев? Только в том, чтобы научно обосновать завоевание Российской империей Чечни:  «Диких разбойников, кочевников-скотоводов, - пишет диакон, - было решено взять под контроль, насаждая там уже свою систему ценностей. Политика более затратная, более тяжёлая. А самое главное, эта модель даёт результат только в далёкой перспективе – если в течение столетий проводить жёсткую линию, подкупая и устраняя местных национальных лидеров, контролируя школьное и религиозное (выделено мной – В.К.) образование и т.д. Военные операции уместны хотя бы потому, что только их успех может придать России в глазах чеченцев статус уважаемого государства. Для переговоров надо создать условия (то есть, сравнять немирные аулы с землёй – В.К.). Истеричное требование мира во что бы то ни стало есть худшая подготовка к ним».

Умри, диакон, откровеннее не скажешь! Вот оно истинное имперское лицо  национал-большевика. Но ведь недаром учил дедушка Крылов, что «услужливый дурак опаснее врага». Чеченцы никогда не были кочевниками-скотоводами, они испокон веков жили осёдло там, где живут сейчас, это автохтонный кавказский народ. На Россию они не нападали, напротив, это Россия, завоёвывая Кавказ, обрушилась на Чечню. Но, как говорится, что было, то было, все империи во все времена занимались завоевательной политикой, собственно, в этом смысл жизнедеятельности любой империи. Но времена империй прошли, а вот имперское мышление осталось. И это характерно не только для России. Просто, поскольку чеченская трагедия происходит исключительно по вине России, мы не должны забывать, точнее обязаны помнить: то, что переживает вот уже двести лет Чечня, Россия переживала в своё время триста лет. Хочу напомнить также православному богослову-профессору и священнослужителю одну очень мудрую и вечную заповедь: «Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки». Это сказал Иисус Христос (Матфей; 7: 12).

Во всем виноваты евреи

Излив душу в рассуждениях о непосредственной связи мусульманства и терроризма и о том, что мусульманство порождает терроризм, Кураев вдруг делает, как говорят моряки, оверштаг – крутой поворот против ветра. «Я убеждён, что стратегическое планирование терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире, – заявляет диакон, выделяя эти слова жирным шрифтом, – Силы, равно ненавидящие и мусульман, и христиан, пробуют стравить нас друг с другом. Но не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях, – предупреждает Кураев, – Речь идёт об архитекторах «нового мирового порядка».

 Нет, не случайно диакон помянул евреев: тем, кто знаком с его творчеством, не надо объяснять, кого имеет в виду профессор под архитекторами «нового мирового порядка». Но откровенно выражать свой совершенно патологический антисемитизм на сей раз диакон не стал, сейчас у него направление главного удара – ислам. Более того,  Кураев делает даже этакий реверанс в сторону евреев: «говорить о том, что Израиль контролирует исламский терроризм, допустимо только в сумасшедшем доме». А зачем вообще упомянут в статье Израиль? Не всуе же? Конечно, нет, но с потаённой целью – чтобы направить мысль читателя в нужном направлении, оставить след в подсознании.

Название главки, в которой Кураев «раскрывает» процесс разрушения канонов и традиций, национальных форм бытия и сознания западных народов, звучит пространно, но весьма красноречиво: «Этим тараном были снесены основы христианского общества». Каким тараном? Как выясняется, - идеологией просвещения и либерализма. «Поэтапность действий нам хорошо знакома: «Весь мир насилья мы разрушим, а затем мы наш, мы новый мир построим».

Это известные строки из «Интернационала». Они означают только то, что означают: пролетарии всех стран свергнут угнетателей и построят новый мир, свой мир – без насилия, без социального неравенства. Но поскольку, согласно Кураеву, революции готовят и разжигают евреи, то и новый мир они строят для себя. «После замены прежних конструкций наступает пора подумать о фиксировании и увековечении новых… Люди, которые пришли к власти под лозунгами прав человека, сегодня осуществляют поворот в другую сторону: свою, наконец-то обретённую власть надо «зацементировать», увековечить. А чтобы увековечить власть новых «ценностей» и элит, надо выбить из людей тот дух диссидентства, который прежде эти самые новые элиты и насаждали в массах. Как же убедить западного обывателя отказаться от столь возлюбленной им личной свободы? Надо среди его прав выделить самое главное право – «право на жизнь». И пояснить, что именно этот «король» оказался под вечным шахом. А значит, пришла пора приносить жертвы. Чтобы человек почувствовал угрозу своей жизни – эта угроза должна подышать ему в лицо. Для этого надо её создать и предъявить миру (выделено мной – В.К.).

И когда страх начинает пронизывать все поры общества, тогда можно сказать: «Люди, мы можем вас спасти! Но для этого позвольте надеть на всех вас ошейники» (выделено Кураевым – В.К.) Вывод из этой «философии» диакон делает настолько сногсшибательный, что даже для сумасшедшего дома это чересчур:  «Так что среди грехов мусульманских террористов есть ещё и грех слепоты: они не заметили, в чьих руках они стали марионетками» (выделено Кураевым – В.К.).

Если перевести весь этот бред на нормальный язык, то речь идёт о том, что международный терроризм породили и раскрутили те, кто «под лозунгом борьбы за индивидуальную свободу разрушали всё сверхиндивидуальное». Но, сказав слово, Кураев тут же признаётся: «Доказательства этому тезису у меня нет. Кроме, пожалуй, одного: отсутствия терактов в США после 11 сентября 2001 года (выделено мной – В.К.). Именно США более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны были быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет – за морем всё спокойно».

Да, это «доказательство» тоже стоит Игнобелевской премии… для сумасшедших. Или провокаторов. Надо ли напоминать, что после 11 сентября спецслужбы США находятся в состоянии постоянной и повышенной боевой готовности. Проблема безопасности не ограничивается там болтовнёй политиков при полном бездействии силовых структур, но обеспечивается каждодневной напряжённой работой и тех, и других. Потому и не могут террористы в США повторить ничего и отдалённо похожего на 11 сентября.

«А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира», – делает далеко идущий вывод диакон. Оказывается виноваты не наши спецслужбы, милиция, да и вся система государственной безопасности, которые, собственно, и  хлопают ушами и наступают раз за разом на одни и те же грабли, причём каждый раз всё с большим остервенением. Виноваты в этом, оказывается, некие анонимные архитекторы «нового порядка». Вот уж, поистине, где имение, а где наводнение!

Некоторые заявления Кураева с первого взгляда могут показаться то ли ерничаньем, то ли мистификацией. Действительно, как может православный священнослужитель, да к тому же профессор богословия всерьез сожалеть о том, что «в России нет православного терроризма, нет  русского националистического терроризма». Это надо же такое учудить: «православный терроризм!» Чем в таком случае диакон отличается от скандально известных наших ультра-националистов Макашова, Баркашова, Миронова, Рогозина и т.д.? Увы, дьякон отнюдь не шутит. Вся его агитационно-миссионерская деятельность направлена на то, чтобы возбудить в русских людях «всплеск злой разрушительной энергии». В своей ксенофобской деятельности Кураев постоянно использует прием полуправды, что гораздо эффективнее действует на малоискушенного человека, чем откровенная ложь. Вот он благочестиво сожалеет, что в СЩА «тот, кто попробует поставить вопрос о преимуществах христианства перед иудаизмом или займется критикой иудаистской мистики сразу лишится работы». Это действительно так, истинная правда. Но не полная. Полная же заключается в том, что в США, как впрочем, во всех цивилизованных странах, никому вообще не разрешается ставить вопрос о преимуществах христианства  не только перед иудаизмом, но и перед буддизмом, мусульманством, индуизмом и прочими религиями. Так же, как никому не дозволяется в какой-либо форме ущемлять или унижать христианство. Собственно, в этом и заключается один из важнейших принципов демократии: свободы совести.

А теперь послушаем, что вещает диакон: «Даосизм и буддизм ведь трудно назвать религией. Во многом китайское сознание – религиозная целина». И это о народе, который сформировал свое  религиозное сознание задолго даже до иудеев, давших миру христианство. Буддизм же и даосизм, как минимум, на  полтысячелетия старше христианства. Вот как раз за такой пренебрежительный отзыв о других религиях диакон в США уж точно лишился бы работы: его бы за километр не подпустили к преподавательской деятельности, а верующие перестали бы ходить в ту церковь, где он служит. К великому сожалению, это в нашей стране можно слыть патриотом ( в определенной среде, разумеется,) будучи антисемитом, антикатоликом, антибуддистом, да просто расистом, каковым является д.Андрей, для которого только православие является истинной религией, все остальные же годятся в лучшем случае на удобрение.

А как скажите понимать идею Кураева о том, что православие для него важнее, чем народ? Это же совершенно людоедское, чисто большевистское мировоззрение. Когда в Поволжье разразился голод по вине Советской власти, Ленин отказался от международной помощи, ибо сохранение большевизма для него было важнее жизни двух с половиной миллионов людей. В 1932-34 годах вдвое больше людей умерло от голода на Украине, Кубани и на Дону в результате коллективизации, зато восторжествовала Советская власть. В 1946-47 годах на Украине вновь разразился Великий голодомор: самим есть было нечего, а хлеб гнали в страны Восточной Европы, чтобы там победили братские коммунистические партии и создали могучий лагерь социализма.  Народ - ничто, идея – все! Так считает господин-товарищ православный большевик от РПЦ диакон Кураев.  

Мы живём сегодня, как на пороховой бочке. И позволять всякого рода сатанистам вроде Кураева ходить рядом с огнём, якобы в поисках Истины, – значит, заведомо обрекать наши народы на неизбежную гибель…

15. СВЯТОТАТЦЫ СРАМУ НЕ ИМУТ

27 января 2005 года мир отмечал скорбную дату: память 65-летия освобождения советскими войсками самого страшного немецкого лагеря смерти Освенцима. По этому поводу в Кракове состоялась международная конференция «In memorium». На нее съехались виднейшие представители всех цивилизованных стран: ученые, писатели, деятели культуры и религии, государственные руководители. Был среди них и президент России. Он, правда, немного запоздал к началу конференции: задержала нелетная погода, в Москве разыгралась пурга. Но едва Владимир Владимирович появился в зале, его встретили дружными аплодисментами и тут же предоставили слово. В своей речи Путин вспомнил, как на днях канцлер Герхардт Шредер признавался ему в том, что ему стыдно за прошлое. Президент России заявил, что понимает его.  «Но – это прошлое, – добавил он, – а многим должно быть стыдно за сегодняшний день. Споры этой болезни не уничтожены. Даже в нашей стране, которая больше всех сделала для победы над фашизмом, для освобождения евреев, мы видим проявления этой болезни. И мне тоже стыдно за это!»

Через пару часов после окончания конференции участники ее отправились в Освенцим, где прошла поминальная церемония. По необъяснимой случайности  именно в эти же самые часы, когда президент России выступал в Кракове, а затем возлагал венок к подножию памятника жертвам Освенцима, в подмосковном городке Власиха на базе ракетных войск стратегического назначения проходили Всероссийские сборы армейских священников. Их открыл и выступил с большой речью председатель отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами протоиерей Дмитрий Смирнов. «Церковь – это душа народа, а армия – его хребет», – вещал он с трибуны. Правда, согласно отчету в газете «Коммерсант», политрук-протоиерей несколько раз назвал пьянью и сбродом тот самый народ, хребет которого – армия, а душа которого – церковь. В лучших партийных традициях «протоиерук» подчеркнул, что только те пять миллионов военных, которым посчастливилось окормляться армейскими священниками, есть единственная часть народа, сохранившая физическое и психическое здоровье.

Далее Смирнов стал сокрушаться, что наш народ вымирает. «Нам надо совершить маленький переворот в сознании, – призвал он собравшихся и внемлющих. – Достаточно не делать абортов, чтобы демография улучшилась. Достаточно выключить телевизор – и вот уже Швыдкой с его Одессой-мамой вещает в пустоту».

Партийный священник немножко перестарался. В телевизоре куда как чаще Швыдкого выступает наш президент, он же Верховный главнокомандующий – значит что, пусть и он вещает в пустоту? Вот уж поистине, пошли политрука Богу молиться, он о броню лоб расшибет. Но товарищ-господин Смирнов не даром упомянул Швыдкого. У шоуменов это называется «разогреть аудиторию». Вслед за политруком на трибуну плавно вплыл диакон всея Руси Андрей Кураев.

– 27 января 2005 года – это день 60-летия освобождения узников Освенцима Советской армией (диакон, как это ему обычно свойственно, путается в мелочах – освобождала Освенцим Красная армия, Советской она была переименована ровно год спустя. – В.К.) Поэтому сегодня было бы странно, встречаясь с военным духовенством, не вспомнить эту дату, в которой горечь о погибших совмещается с радостью об освобожденных…

Золотые слова! Но, начав за здравие, диакон понес дальше такую заупокойную ересь, что хоть мертвецов выноси. Но я же не даром отметил, что аудитория уже была соответственно разогрета. И д.Андрей не разочаровал ее. Много нового узнали для себя армейские священники: оказывается: евреи-сионисты, сговорившись с нацистской верхушкой, отправляли в Освенцим на смерть евреев-христиан, а сионистов готовили к отъезду в Палестину, где собирались создать еврейское государство. Легенда эта не новая, она активно раскручивалась советской пропагандой еще в 70-е годы минувшего века. Главным козырем крапленой колоды под названием «Сионизм – правда и вымыслы» (сборник статей, М. Прогресс, 1978) стала статья некого И. Богатки «В подручных у нацистских душегубов» – о жизни евреев в городке Терезине,  что в 40 километрах от Праги, этаком «подарке фюрера евреям», как напыщенно называл его Адольф Эйхман, истинный автор этой идеи транзитного концлагеря.

«Среди евреев, чья жизнь была оборвана в Освенциме, – утверждает Кураев, – были тысячи христиан (имеются в виду евреи, исповедующие христианство. – В.К.). Если бы они были сионистами, а не христианами, самоуправление Терезинского гетто попробовало бы их отстоять и не заменяло бы ими своих «хаверим» (ивр.- друзья, товарищи, хавер – товарищ, - обращение между сионистами. – В.К.). Значит, именно их христианская вера была причиной того, что смерть пришла к ним раньше, чем к их соседям».

Статья И. Богатки готовилась по материалам дневника Эгона (Гонды) Редлиха, который он вел с 1 января 1942 года по 22 сентября 1944-го. Эти дневники, написанные на иврите и частично по-чешски, тогда, в 70-х, на русский язык еще не были переведены, поэтому проверить точность цитат, а в особенности их трактовку, вырванных из контекста, было невозможно. Однако Кураев-то выступал на Рождественских чтениях 27 января 2005 года, когда весь текст был давно переведен на русский язык, и сказать правду о Терезине диакон должен был как по долгу православного священнослужителя, так и по долгу просто честного человека.

 Однако, Кураев, как всегда, предпочел лгать. Но на сей раз его лживое и провокационное выступление перед армейскими священниками не осталось не замеченным, и в СМИ сразу же откомментировали очередной антисемистский пирует ученого диакона, точнее ученого антисемита. Квинтэссенцию выступления Кураева во Власихе журнал «Новое время» определил гораздо шире, чем этого могли ожидать организаторы совещания: «Антисемитизм становится одной из идейно-политических – пусть пока и неофициальных – основ симбиоза армии и РПЦ». Кураев на это очень серьезное обвинение никак не ответил, как, впрочем, молча проглотил и прочие выпады в свой адрес других СМИ. Он вообще не любит светиться публично со своими ксенофобскими взглядами, но обожает выступать на телевидении этаким апостолом мира и братства между народами, посланником любви и взаимопонимания между религиями. А потому охотно принимает приглашения и В.Познера, и М. Швыдкого в качестве эксперта на их публицистических передачах. А на все издевки и насмешки по поводу своего опуса  «Как делают антисемитом» д.Андрей молчал, как кур во щах. Так и сейчас по поводу сговора сионистов с нацистами. Молчал, но в то же время точил нож за пазухой – готовил второе издание, расширенное и дополненное, своей книжонки, куда включил новую главу «Забытые мученики Освенцима», которая, судя по всему, и есть тот самый доклад на совещании армейских священников.

«Имя автора дневника Эгон (Гонда) Редлих, – пишет диакон. – До нацистской оккупации Чехословакии он был членом сионистской организации «Макаби хакаир» и работал в качестве инструктора курсов переквалификации, которые были организованы для желающих переселиться в Палестину. Эту деятельность он продолжил и после оккупации Чехословакии, когда нацисты, следуя своим соглашениями со Всемирной сионистской организацией (ВСО)  еще допускали переселение видных сионистов за море (например, из Франции в Америку в 1941 выехал отец ныне знаменитого журналиста Познера)».

Насколько мне известно (если я ошибаюсь, пусть меня Владимир Владимирович великодушно простит) Познер-старший выехал в США не по сговору с ВСО, а по заданию НКВД. Но откуда вообще взялись эти соглашения нацистов с сионистами? Да все из того же И. Богатки. Он таким вот образом вывернул наизнанку цитату из дневника Редлиха: «Интересная беседа с Якобом  (Эдельштейном). Он рассказал нам об истории переговоров между евреями и немцами весной 1940 года. Немцы потребовали от евреев, чтобы те выступили в Америке в качестве посредников. Цель: сделать так, чтобы Соединенные Штаты не вступали в войну на стороне Англии. Переговоры были приостановлены летом 1940 года, после успешных действий немцев во Франции. В Соединенных Штатах возникло мощное движение за неучастие в войне, и немцы решили, что еврейское посредничество им уже не нужно». Спустя полтора года, в декабре 41-го, Гитлер, воодушевленный сокрушительным ударом японцев по Перл-Харбору, сам объявил войну Штатам.

.Я уже неоднократно писал, что Кураев настолько же лжив, насколько изворотлив. Истолковав на свой лад цитату Редлиха, он словно ничего не знает, что переговоры велись самим Эйхманом в Берлине с Я. Эдельштейном - главой пражской еврейской общины, а также с главами берлинской и венской общин не столько о неучастии американцев в войне, сколько о плане «Мадагаскар». Генрих Гиммлер тогда носился с мыслью, одобренной самим фюрером, выселить всех европейских евреев на этот остров в Индийском океане и даже поручил через Рейдлиха Эдельштейну подготовить план создания «еврейской колонии». Гитлер видел в американских  евреях главную препону на его пути к мировому господству. Но в своей паталогической ненависти к евреям, он, безусловно, преувеличивал их могущество. После нападения на Польшу Германии 1 сентября 1939 года и Великобритания, и Франция объявили ей войну, совершенно не волнуясь о судьбе «народа-заложника». Но даже после разгрома Франции летом 1940-го Гитлер еще не ставил вопрос об «окончательном решении». Его больше привлекала идея депортации всех евреев, оказавшихся в зоне оккупации, на остров Мадагаскар: как бывшая колония побежденной Франции, остров теперь принадлежал Германии. Планировалось переселить 4 миллиона евреев – в год по миллиону.   Гитлер оценил предложения шефа СС как «очень хорошие и правильные». Дело оставалось за «малым»: надо было сломить Великобританию и переправить европейских евреев на Мадагаскар, используя ее гигантский торговый флот,. В течение лета 1940-го Гейдрих и его «еврейский эксперт» Эйхман разрабатывали этот совершенно безумный план. О нем даже поставили в известность Муссолини. Но Германия не смогла выиграть битву за Англию, в результате отпал сам собой и план «Мадагаскар». К тому же 18 декабря 1940 года Гитлер резко изменил «направление главного удара» - в декабре он утвердил план «Барбаросса» о войне с СССР, где о евреях, в частности, было сказано, что они будут переселены «в страну, которая будет определена позднее». Имелся в виду Советский Союз

Нацисты, несмотря на свою совершенно патологическую ненависть к евреям, еще не созрели до идеи их полного физического уничтожения. Лишь в 1942 году 20 января в пригороде Берлина Гроссен - Ванзее ("Ванзейское совещание") гитлеровским руководством было принято итоговое, так называемое "окончательное решение вопроса" о тотальном истреблении всех евреев, оказавшихся в зоне оккупации. Впрочем, к этому времени их и так уже уничтожали полным ходом. Независимо от того, сионисты они или ассимилированные, иудеи, христиане или коммунисты, чистокровные или полукровки...

Кураев все это отлично знает, и дневники Редлиха внимательно читал, однако в интервью обозревателю "Московского комсомольца" Марку Дейчу утверждает на голубом глазу: "В дневниках у него мелькает: в первую очередь старались отправить не сионистов, а евреев, принявших христианство". Поразительно наглая ложь! Наглая, потому что дневники на русском языке изданы, вот они, каждый может взять и проверить. Но Кураев - хороший психолог: он понимает, что никто не побежит покупать эти дневники и проверять, правду ли утверждает диакон или лжет. А ведь на самом деле Редлих упоминает об отправке христиан всего два (!) раза - и в совершенно ином контексте.

"27.I. 42. Вторник. Узнал, что готовят списки христиан, которые покинут Терезин".

17.II.42. Вторник. Явился "Иш Алон" (так Редлих назвал Эйхмана, буквально переведя его фамилию с немецкого на иврит: Эйхе-дуб, Ман-человек. - В.К.) Ждем важных решений. Любопытно, что будет дальше, уйдут ли христиане из Терезина?"

В обоих случаях речь идет не о евреях, исповедующих христианство и которых сионистская администрация якобы старалась отправить в первую очередь в концлагеря уничтожения с очередным транспортом. В процитированных  записях из дневника Редлиха речь идет о местных жителях, о коренных терезинцах. К началу 1942 года таковых проживало здесь 1377 чехов и 37 немцев - их всех Редлих обобщенно называет христианами. К середине 42-го все христианское население Терезина было полностью эвакуировано в различные города Чехии и Моравии. Что же касается отношения сионистов к евреям-христианам, то вот, что читаем мы у Редлиха:

"Богослужения здесь и впрямь явление странное. Наверное, Терезин - единственное гетто, где католические и протестантские службы проводятся совместно. Протестанты и католики молятся на одном чердаке. Здесь произошло примирение обеих церквей. Протестанты молятся там перед иконой Богородицы, которая установлена там для католиков (22.3.1943). (Напомню, что речь идет о католиках и протестантах по вере, но евреях по происхождению. – В.К.)

"24.12.42. Четверг

Новый спор по поводу празднования дня рождения Иисуса Христа. Мое отношение весьма неоднозначно. Я стыжусь справлять христианские праздники, и не только потому, что сионист. С моей точки зрения - позорно справлять какой-либо праздник, не испытывая священного трепета, лежащего в основе праздника".

Но под этими строками подпишется любой истинно верующий человек, уважающий свою веру и, естественно, в такой же степени чужую. Беда объединила всех терезинских узников, независимо от их веры, независимо от их политических убеждений. "С самого начала представители разных христианских конфессий завели правило приглашать друг друга на лекции и беседы, - вспоминает Г. Хиршберг. - Приглашали и иудеев, в том числе почтенного Лео Бека, который прочитал протестантско-католической аудитории ряд философских докладов".

Сам Ганс Хиршберг, один из крупнейших берлинских адвокатов, постоянно выступал с проповедями: "Общался со всеми: с иудеями, христианами, с богобоязненными и неверующими. Томление духа было сильнее голода. Я часто слышал слова о том, что Господь должен покарать Гитлера или что вот сейчас, дескать, мучают невинных евреев - а что потом, после победы, евреи сделают с невинными немцами?! Я пытался убедить слушателей в том, что месть никогда не может пасть не невинных и что вообще возмездие - орудие Господне, а не людское. Но понимание встречал редко... Но как иначе я мог ответить на самый мучительный вопрос: "Сколько еще терпеть?"

Еврейка - католичка Анна Ауредничкова, писательница и переводчица, была депортирована из Праги в Терезин 3 августа 1942 года и пробыла в нем до освобождения города советскими войсками 8 мая 1945 года. В том же году по горячим следам она опубликовала книгу "Три года в Терезине". Как пишет Ауредничкова, католическая община возникла 15 октября 1942 года, первая служба прошла 29 ноября на чердаке в Банном переулке, присутствовало на ней человек 15, в январе уже около 50, а на Пасху 43-го - уже 300 прихожан. "Наша община росла, мы стали устраивать вечера, на которых выступали интересные личности. Я выступила четыре раза", - вспоминает Ауредничкова.

Из книги Г. Хиршберга известно также, что главой протестантской общины был доктор юридических наук Артур Гольдшмидт, его заместителем -  д-р Отто Штаргард из Берлина, как правило, он вел собрания и отвечал за музыкальную часть. "В своих страстных миссионерских выступлениях Штаргард никогда не забывал упомянуть Мартина Нимоллера, - что в пределах рейха было абсолютно немыслимо, - особо отмечает Хиршберг, ибо на имя этого человека нацистами было наложено полное табу. Известный теолог и пастор, основатель Исповедальной церкви Мартин Нимоллер в Первую мировую войну командовал подводной лодкой. Будучи антикоммунистом, вначале поддерживал нацистов, но лишь до тех пор, пока не понял их античеловеческую, антихристианскую сущность. За антинацистские проповеди Нимоллер был помещен в концлагерь, откуда его в конце войны освободили союзники. Затем он занимал высокие посты в протестантской иерархии Германии, был долгое время президентом Всемирного совета церквей. Нимоллеру принадлежит широко известное высказывание: "Когда пришли за коммунистами, я не поднял голос, потому что я не коммунист. Когда пришли за евреями, я не поднял голос, потому что я не еврей.  Когда пришли за католиками, я не поднял голос, потому что я - протестант. А потом пришли за мной - но не было уже никого, кто бы поднял голос".

Как перекликается это высказывание с поэтическими строками Булата Окуджавы: "Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке". В Терезине евреи взялись за руки, чтоб не пропасть поодиночке. И не их вина, а роковая беда в том, что почти все они погибли, ибо были обречены, но благодаря пониманию того, что надо держаться друг друга, они смогли организовать в пределах возможного достойную людей жизнь, несмотря на все издевательства и унижения, которым их подвергали нацисты. И главная заслуга сионистов была в том, что люди, низведенные до положения скота, сохранили человеческий образ жизни. Именно сионисты отвечали за организацию жизнедеятельности этого городка, превращенного немцами в пересыльный концлагерь.

Помимо дневников Эгона Редлиха о Терезине написано много книг и воспоминаний оставшихся в живых его узников, в том числе видных христиан. Но нигде, ни в одной строчке не сказано у них о том, что сионисты, спасая себя, отправляли на смерть христиан. Наш диакон Мюнхгаузен мог убедиться в этом, читая трехтомник "Крепость над бездной", выпущенный совместным российско-израильским издательством "Гешарим - Мосты культуры". Он его часто цитирует, но отнюдь не для того, чтобы рассказать правду.  Кураеву это совершенно не надо, у него другая цель: нагадить под дверью соседу по коммуналке и испытать от этого прямо-таки чувственное удовольствие.

Что же касается дневников Редлиха, то они переполнены болью глубоко честного человека, которому выпала тяжкая участь решать судьбы других людей. Терезинцы, которых регулярно отправляли транспортами в лагеря уничтожения, наивно думали, что их ждет худшая жизнь, но все-таки жизнь. Они не знали ничего об "окончательном решении вопроса". Даже сам Редлих, когда его с женой и младенцем-сыном отправили в Освенцим, надеялся на лучшее, так как немцы разрешили взять с собой детскую коляску.

Вот что написал в своих воспоминаниях друг Редлиха, один из немногих оставшихся в живых узников Терезина Вилли Гроаг:

"Последний раз я встретил Гонду в тот день, когда он получил повестку на транспорт. Он искал меня и обрадовался, что нашел. Он сказал, что им обещали место в пассажирском вагоне и разрешили взять детскую коляску. Не может быть, чтобы их ждало что-то дурное, если разрешили взять детскую коляску, правда?

Зачем он меня искал? Все годы пребывания в гетто он писал дневник и теперь спрятал его в дамской сумке на чердаке. По окончании войны один из нас заберет дневник из тайника. И еще один наказ - навещать Редлиха-отца в доме для стариков.

Вскоре после войны я уехал в Израиль, не сдержав обещания, данного Гонде. Сумочку с дневником обнаружили чешские строители в 1967 году».

Вот, что читаем мы в дневниках этого молодого сиониста, сожженного с семьей в печах Освенцима:

13.4.42. Понедельник.

Если спросят меня, кого спасти от транспорта: здоровых сионистов или больных или детей, у которых умерли родители, - отвечу, что не такое уж это несчастье, если поедут здоровые сионисты. Но - задаю себе вопрос - если бы выбор пал на меня, не стал бы и я просить поощрения за свою деятельность? Очень трудная проблема. Трудная, поскольку речь идет не о теории, а о делах практических - жизни и смерти.

5.4.42. Воскресенье

Хоть сам я стал здесь настоящим сионистом, я понимаю сомнения других - при этом у меня нет никакого желания убеждать их в своей правоте, - я считаю, что каждый сам должен бороться за то, чтобы постичь смысл и цель работы, во имя которой он был рожден евреем.

28.3.42. Суббота

Протекция... Конечно, она существует всюду, мне она пока не нужна, у меня никого тут нет (то есть, родственников, сионистов, так сказать, братьев по партии, он не считает за своих близких. - В.К.) Здесь так трудно быть порядочным человеком, хавером, так трудно не превратиться в корыстолюбца, завидующему всему и вся.

13.3.42. Пятница.

Протекция везде. Любой чиновник, даже самый мелкий, пытается вытянуть из транспорта всех своих знакомых, в большинстве случаев это ему удается.

14.3.42 Суббота

Протекция, протекция... Этого не должно быть в таком ответственном деле, как рекламация... Отправляются старики и дети - случаев протекции столько, что каждый список приходится пересоставлять по нескольку раз. Рекламация хаверим тоже страшно тяжелое и ответственное дело. Есть у нас на это право или нет? Разница лишь в том, что здесь не идет дело о друзьях и родственниках. И при всем при этом имеем ли мы право "рекламировать" (то есть, освобождать от «транспорта», от отправки в концлагерь – В.К.) хаверим? Молодых людей..."

Чтобы у читателя не сложилось превратного представления о контингенте терезинских узников, сразу отмечу, что сионисты составляли в нем такую же незначительную часть, как и христиане: и те, и другие – по десять процентов. Основная же масса принадлежала к так называемым ассимилированным евреям, то есть евреям, для которых родным языком был чешский или немецкий, воспитаны они были в чешской или немецкой культуре и т. д., и от чехов и немцев они отличались только вероисповеданием, да и то в вопросах веры в большинстве своем не являлись иудеями-ортодоксами, а многие и вовсе относились к атеистам.  Терезинские узники, хотя и происходили все из евреев, но представляли собой довольно разношерстную массу: ассимилированные высмеивали националистов-сионистов, обзывая их "шаломниками", немецкоговорящих обвиняли в провоцировании чешского антисемитизма, коммунисты же обвиняли и тех, и других в обоих мировых войнах, была группа пропагандировавшая социалистический сионизм и т. д.

Эва Штихова - Бельдова вспоминает: "По ночам я переписывала "Капитал", сталинские "Заметки по национальному вопросу" и радионовости. Где был радиоприемник, никто не знал - где-то в лагере. С коммунистом Франтой Краусом, связным, я была знакома еще по пражскому подполью». А вот что вспоминал Иржи Деймл,  руководитель группы социалистических сионистов: "Я говорил о сочетании сионизма с новым обликом Европы и, возможно, всего мира... В 1944 году Сталин для нас был гением всех времен и вождем всех народов, мы полностью отрицали капиталистическую систему..." Деймла депортировали в Освенцим в конце сентября 1944 года, но он сумел выжить, вернулся в Прагу, в 1968-м эмигрировал в Израиль.

Все это диакон Кураев знает, почему же тогда он так выпятил и так переврал ситуацию с евреями-христианами -  узниками Терезина? Нормальному человеку этого не понять. Но все объясняется, увы,  очень просто: Кураев пропитан юдофобией до мозга костей, поэтому не гнушается самой подлой лжи, чтобы очернить евреев.

Восемь лет книга диакона Кураева "Как делают антисемитом" была притчей во языцех для всех, кого волнуют межконфессиональные и межнациональные вопросы. Клейма на ней негде было ставить, но Кураеву вся эта критика была, что божья роса. Теперь я понимаю, почему он не решался на открытую полемику со своими критиками: действительно, как докажешь, что Клара Цеткин была еврейкой, как объяснишь всю ту чепуху, которую нагородил он по поводу 8 Марта или  демонстрации фильма "Последнее искушение Христа"? Пока критики критиковали, книга бойко продавалась, да к тому же Кураев поместил ее на своем сайте в Интернете. Но если доступ в Интернет открыт для всех (другое дело, что далеко не у каждого есть возможность воспользоваться этим доступом), то книга продавалась, если так можно выразиться, в "закрытой сети" - только в церквах и церковных лавках. Конечно, вход туда тоже никому не возбраняется, но все же публика там собирается исключительно воцерковленная. Эти люди видят в Кураеве прежде всего священнослужителя, то есть человека по определению не способного ко лжи, во-вторых, сам факт того, что книга продается в церкви или в церковной лавке априори располагает к полному доверию.

А вчитайтесь внимательно, как ловко передергивает д.Андрей карты в своем выступлении перед армейскими священниками: "Говоря о жертвах Освенцима, недостаточно упоминать их национальность (тем не менее напомню: в этом лагере смерти было уничтожено немцами более 1 миллиона 120 тысяч человек, из них евреев свыше миллиона, поляков - 75 тысяч, цыган 20 тысяч и 15 тысяч советских военнопленных. - В.К.) Среди евреев, чья жизнь была оборвана в Освенциме, были тысячи христиан… Именно их христианская вера была причиной того, что смерть пришла к ним раньше, чем к их соседям. И значит Освенцим - еще и земля христианских мучеников..." А в интервью с Дейчем уточняет: "Это были наши единоверцы. Мученики. Потому что мученик - это христианин, который мог бы удержаться в жизни, если бы не его вера. Все мы смертны. Но если человек переступил границу жизни раньше из-за того, что он - христианин, для нас это мученик".

Как будто не ведает Кураев, что евреев-христиан уничтожали не за их веру, а за их происхождение. Разве нацисты ставили вопрос так: смени веру - получишь жизнь. Нет, они уничтожали всех евреев подряд, независимо от вероисповедания только за то, что они были евреи. А сами терезинские сионисты, тот же Редлих с женой и младенцем-сыном, разве не были они все сожжены в печах Освенцима? Какое же кощунственное сердце надо иметь, чтобы вот так лихо спекулировать самым святым! Освенцим действительно земля христианских мучеников, этого никто не отрицает, но мучениками там были и все остальные узники. Это вообще земля мучеников.

А все эти всхлипывания по поводу евреев - христиан, замученных по вине евреев-сионистов, не только ложь, но и гнусное лицемерие. Напомню, что писал диакон в своей книге "Оккультизм в православии": "И так силен в евреях революционной пафос", что даже в крещенных евреях (выделено мной. - В.К.), принявших священство и более того - монашество, он продолжает вспыхивать. Весьма часто приходится замечать, что этнический еврей, ставший православным священником, превращается в человека "партии" и крайности". Так что еврей, даже крещенный, для Кураева – христианин под подозрением: ему нельзя доверять до конца, потому что его все время тянет в крайности, как волка в лес, сколько его не корми христианскими истинами. Кстати, все это диакон пишет об Александре Мене. В оба издания книги «Как делают антисемитом» диакон перенес этот пассаж слово в слово, но уже без упоминания имени Александра Меня, распространив, таким образом, оценку, данную протоиерею, на всех евреев христианского вероисповедания, то есть своих, как он утверждает, единоверцев. На самом же деле отношение к ним Кураева полностью соответствует известной поговорке: "Жид крещенный, что вор прощенный".

15. Занимательная религия

или Как диакон Кураев просвещал неразумную сибирскую паству

Кураев – типичный Тартюф, чье имя стало нарицательным. Будь Мольер жив, он бы написал римейк своей бессмертной комедии и главным героем ее  сделал бы нашего диакона. Свой имидж благопристойного священнослужителя д.Андрей тщательно лепит на телевидении, куда его охотно приглашают. Ему «больше, чем кому другому известно, как можно расплываться в моральных сентенциях, поминутно восхвалять добродетель, - и в то же время быть фарисеем, Тартюфом, клеветником  и пр.» Эти слова принадлежат В.Белинскому, но словно о Кураеве сказаны. «Расплываясь в моральных сентенциях» на телевидении, он распоясывается вдали от Москвы. Энергии диакона можно только позавидовать: не реже одного раза в неделю он летает во все концы России и выступает там с лекциями. Одну из таких миссионерских поездок блистательно описала журналистка Наталья Сойнова и поместила свой памфлет на «Портале-Credo-Ru». Здесь перед нами предстает истинный Кураев: ханжа и лицемер, высокомерный и беспардонный  столичный гость.

Ликбез

В Красноярск прибыл диакон Андрей Кураев. В нынешнем году это уже второй его визит на берега Енисея. Кураев вообще много ездит по стране, за год он посещает с полсотни городов и читает лекции по всем актуальным вопросам, начиная с введения ИНН и заканчивая "Кодом да Винчи". В Красноярске диакон оставил неоднозначные впечатления. В аудитории Красноярского педуниверситета "переаншлаг": студенты, преподаватели, городская интеллигенция, священнослужители. Те, кому не хватило мест за партами, сидят на приставных стульях в проходах. Те, кому не хватило стульев, стоят в дверях. Все внемлют. Лектор Кураев замечательный: то интонацию повысит, то с вопросом к собравшимся обратится или пошутит, чтобы аудитория не заскучала. К примеру, говорит: "В России две беды, и если с одной можно справиться при помощи асфальтоукладчика, то с дорогами придется повозиться". Аудитория смеется. Лектор, произведя нужный эффект, переходит от смешного к серьезному: объясняет религиозные термины. Рассуждает о взаимосвязи "Фауста" Гете с библейскими сюжетами. Не упускает возможности заметить, что актеры, снимавшиеся в сериале "Мастер и Маргарита", читали его книгу о романе, и значительную часть лекции уделяет анализу этого романа. Всем интересно. Все довольны. И если в тот момент, когда монолог диакона закончен, встать и уйти, то впечатление останется самое наилучшее.

Печаль в том, что никто не уходит, и после монолога начинается диалог.

Девушка спрашивает:

- Почему Иисуса Христа называют свинопасом? Разве он мог пасти свиней? Ведь для иудеев свинья –- нечистое животное.

Диакону нравится вопрос. Можно в очередной раз блеснуть эрудицией и остроумием.

- Даже в современном Израиле разводят свиней, - говорит он. -– Разумеется, на экспорт. Фермы устроены так, что свиньи находятся на деревянных помостах –- ни одно нечистое животное не ступает на священную землю. Я, кстати, жалею, что я не еврей. Иначе похвастал бы: "Мы, евреи, даже из говна делаем деньги!"

Я тоже ни на каплю крови не еврейка. Но кураевская ирония и нарочито близкое упоминание слов "евреи" и "говно" меня коробит.

После лекции к Кураеву выстраивается очередь за автографами. Женщина с тихим ликованием на лице от того, что стоит рядом с самим отцом Андреем, протягивает листочек:

- Батюшка, напишите благословение.

- Я бумажки не подписываю! – отвечает Кураев. - Книгу свою, если угодно, подпишу. Вон там, возле аудитории, ее продают.

Возле аудитории действительно продают его книгу. По сто рублей. В самом дорогом книжном магазине города кураевскую книжку можно купить за шестьдесят.

Журналисты – собаки

- Отец Андрей, можно ли просить вас об интервью? – обращаюсь к Кураеву после лекции.

- Ничего не знаю, - говорит он. – Договаривайтесь с моим куратором.

Машет дланью в сторону: куратора ищи там - и теряет ко мне интерес.

Тут нужно заметить, что журналистов Кураев как-то того, не очень. Недаром он однажды сострил: "С журналистами нужно общаться как с собаками. Собакам можно говорить самые гадкие слова, но если интонация добрая, то они реагируют положительно. Так и журналисты реагируют не на содержание, а на красоту речи. Им важно, чтобы речь была динамичная. Они готовы за это и Жириновского терпеть, и меня".

Спору нет: никто не червонец, чтобы всем нравиться. Но я, если уж на то пошло, добросовестно готовилась к интервью. Накануне до трех ночи читала материалы с кураевского сайта. Все, конечно, не прочла. Все прочесть в принципе невозможно. Одна только беседа с диаконом, вывешенная на сайте, занимает объем в пятьдесят печатных страниц. Это ж как серьезно нужно к себе относиться, чтобы вот так, на пятидесяти страницах, с занудливой дотошностью рассказывать о каждом своем шаге!

С куратором Кураева мы договариваемся, что я позвоню позже. Звоню. И куратор – мне в телефонную трубку это хорошо слышно – спрашивает у диакона: "Дадите сейчас интервью?" А диакон отвечает: "Лучше потом. В вечернем ресторанчике... "

Религия под пиво

До трапезы в ресторанчике отец Андрей читает еще одну лекцию во дворце культуры. Переполненный зал рукоплещет, пока он идет к сцене. На сцене Кураев садится за специально приготовленный столик. Чья-то заботливая рука поставила на него пакет яблочного сока – кураевского любимого. Сам диакон ставит на стол ноутбук и, заглядывая в него, рассказывает любопытные факты из истории Церкви.

Говорит, что малиновый колокольный звон не имеет отношения ни к малиновкам, ни к малине, а называется так по названию бельгийского города Малин. Просвещает несведущих насчет того, как появились религиозные посты и что означают предметы церковного облачения. В итоге получается эдакая занимательная религия. И неспроста получается! С умыслом!

- То, что я вам рассказываю, - обращается Кураев к залу, - это именно то, что можно рассказывать в рамках курса "Основы православной культуры". А то подняли хай, что в школы тигра запускают! Нет никакого тигра! Нет никакой пропагандистской подоплеки!

Воистину, какая пропаганда? В одной из школ Белгородской области, где ОПК уже ввели как обязательный предмет, клирики не пропагандировали, они просто собрали всех учеников, включая мусульман и атеистов, и вывезли на монастырские поля - картошку копать. Но Кураев об этом не говорит. Кураев переходит в открытое наступление:

- Говорят: "Не надо ОПК! Надо историю религий!" Но головы у школьников не резиновые! И потом, о чем рассказывать в курсе истории религий? О сути веры или об истории конфессий? И если о втором, то есть ли хоть одно пособие по истории религий, где в главе "Христианство" не пишется о крестовых походах, инквизиции и расколе? Это норма! Об этих кровавых деяниях почему-то обязательно надо говорить! Но! История какой конфессии не кровава? Что вы знаете о войнах за обладание зубом Будды?!

Мы, люди, сидящие в зале, о войнах за обладание зубом Будды не знаем ничего. Мы о них и не будем знать! И именно потому, что в наших школах не собираются преподавать историю религий! В наших светских школах насаждают основы единственно православия!

Отец Андрей, дав волю крутому нраву, уже не останавливается. С той же горячностью он отстаивает другую значимую для себя идею.

- Да, я проповедую на рок-концертах! –- бросает он вызов залу. –- И что? Я ведь с проповедью туда иду, а не с бутылкой пива! А надо будет –- пойду с бутылкой! Масса храмов на Руси на пиве построена. Нашел батюшка спонсора –- и где им, русским мужикам, разговаривать? В бане! А какая баня без пива? Так что выходит батюшка из той бани походкой не твердой, зато с обещанным вагоном кирпичей. А то, видите ли, идеалистические представления: помолились –- легион ангелов слетел и храм поставил. Нет!

Вот и поговорили

В вечернем ресторанчике становится ясно, что от идеалистических представлений и впрямь пора отказаться. По указанию куратора я прихожу отнюдь не к началу застолья: отцу Андрею надо дать время поужинать. Я это понимаю. Однако ни через час, ни через два отец Андрей до меня не снисходит. Мне неловко на чужом пиру. К тому же вечерний ресторанчик вот-вот превратится в ночной, и как добираться ночью до дома -– Бог весть. Улучаю момент:

- Отец Андрей, простите мою докучливость, но не уделите ли вы мне несколько минут?

Кураев явно недоволен. Раздумывает. Но в конце концов делает одолжение:

- Пойдемте в сторонку...

Ни как меня зовут, ни из какой я газеты, он не спрашивает - без разницы! Я для него не человек. Я – журналист.

По пути в сторонку он берет со стола гроздь винограда, и, пока он этот виноград вкушает, формулирую первый вопрос:

- Я встречалась с руководителями атеистического общества Москвы. Они не невежественные воинствующие безбожники – образованные люди, научные сотрудники. И они аргументировано доказывают, что, если свобода вероисповедания в России еще есть, то свободы от вероисповедания уже нет. Почему сегодня быть атеистом считается постыдным?

Таких "почему?" у меня много. Почему РПЦ освящает больницы, школы, казармы? Ведь они содержатся на налоги, а их платят не одни лишь православные и не одни верующие, да и лечатся, учатся, в армии служат не одни они. Почему дискутируется вопрос: что преподавать в школах, ОПК или историю религий, – но даже не упоминается возможность преподавания основ атеистического мировоззрения? Почему Рождество и Пасха возведены в ранг государственных праздников? И почему, наконец, РПЦ стремится к сращению с властью, нарушая тем самым 14-ю статью Конституции, гласящую: "Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.."

Но Кураев не дает мне договорить. Сам дипломированный атеист, он клеймит тех, кто от атеизма не отрекся:

- У атеистов пусто за душой. У них нет своих символов, своих святынь, в их сознании нет границы между профанным и сакральным. Поэтому не может идти речи об оскорблении атеистических чувств. Далее. Я не вижу ограничений для атеистической деятельности. У того же атеистического общества нет проблем с изданием литературы...

- Извините, но как раз у атеистического общества проблемы есть! Их альманах выходит мизерным тиражом и печатается на личные деньги членов организации. Кстати, один из этих членов - физик Виталий Гинзбург – часть своей Нобелевской премии передал на издание атеистической литературы...

- Не перебивайте! У меня мало времени! – вскипает Кураев.

Вот тут мне, если честно, хочется выключить диктофон и распрощаться. Не потому, что обиделась. Просто отец Андрей к разговору не расположен, а значит, и правда, не стоит тратить время. Ни его, ни мое. Но я не отступаю.

Кураев немногословен. "Да". "Нет". "Без комментариев". Мало-мальская заинтересованность у него появляется, лишь когда я касаюсь приятной ему рокерской темы.

- Почему вы сотрудничаете именно с Кинчевым и Шевчуком? Есть ведь и другие рок-музыканты, которые исповедуют православие, но не кричат об этом и не навязывают свои взгляды поклонникам. Вадим и Глеб Самойловы, например.

- Я не листал справочник рок-музыки, думая, кому позвонить. Кинчев и Шевчук сами на меня вышли.

- Правда ли, что Кинчева хотят представить к церковной награде за миссионерство среди молодежи?

- Не знаю. Но, если это так, я буду рад. Кстати, о наградах. Шевчуку решили присвоить звание народного артиста Башкортостана. Он позвонил мне и спросил: "Соглашаться ли?" Понятные сомнения: рокер должен быть неформальным, рокеру ни к чему ордена и почетные советские звания... Но я сказал: "Соглашайся! Чтоб было что бросить к ступеням Мавзолея!"

Говоря о рокерах, Кураев даже слегка улыбается. Я всматриваюсь в его лицо и вижу, что лицо-то у него не злое. Наверное, просто устал. Но не успеваю я мысленно оправдатьотца Андрея, как подходит некая женщина. Склоняется в полупоклоне:

- Отец Андрей, мы хотим статью написать о сектантах. Вы не дадите нам комментарий?

От улыбки не остается и следа. Отец Андрей в ярости.

- Блин! –- срывается он на крик. - Какой комментарий?! У меня самолет утром!

- Отец Андрей, - спрашиваю я напоследок, - если вас так утомляет общение с людьми, зачем вы ездите по стране? Что дают эти встречи?

- Не мне судить, - ответствует батюшка. - Пусть люди решают, что им дают встречи со мной. Мне они дают непреходящее чувство усталости.

Засим прощаемся. Кураев возвращается к столу. Я ухожу в ночь. Уповаю не на Господа, а на то, что автобусы еще ходят.