ПОЧЕМУ ДЕНЬ ПОБЕДЫ - 9 МАЯ:
Кен О. Превентивная коррекция памяти. Почему День Победы — 9 мая? // Дело. - 24 апр. 2004 г.; http://www.idelo.ru/416/17.html.
См. библиографию.
"Акт о военной капитуляции", положивший конец войне в Европе, был подписан в ночь с 6 на 7 мая 1945 г. в здании политехнического лицея Реймса, где размещалась штаб-квартира Союзных экспедиционных сил. Почему же мы празднуем День Победы 9 мая?
От "Красной капеллы" до принятия капитуляции
В апреле 1945 г. дезинтеграция нацистского режима становилась реальностью. Одновременно нарастало напряжение в отношениях СССР с западными державами. Сталин обвинил "англо-американцев" в намерении "облегчить для немцев условия перемирия" в обмен на обещание продолжать войну на Востоке. В ответ Эйзенхауэр предложил советскому генштабу назначить представителя при штабе Союзных экспедиционных сил для участия в возможных переговорах о капитуляции. Москва поручила эту роль генерал-майору Ивану Алексеевичу Суслопарову — боевому артиллеристу и военному дипломату. В начале мировой войны, будучи военным атташе при правительстве Виши, Суслопаров руководил советской разведывательной сетью в Западной Европе, включая знаменитую "Красную капеллу".
Казалось, конфликт между союзниками был преодолен. 4 мая Эйзенхауэр сообщил, что намерен потребовать от германского командования немедленной капитуляции с тем, чтобы "капитуляция немцев на русском фронте и капитуляция их на нашем фронте были точно согласованы по времени". Эйзенхауэр заверял, что Суслопаров "будет приглашен присутствовать на этих переговорах" и предлагал договориться о "едином и общем плане военной капитуляции". Вскоре после полуночи 5 мая начальник генштаба Антонов сообщил американцам, что "принимает план Эйзенхауэра" и Суслопарову даны необходимые полномочия. Вслед за этим Сталин выразил Трумэну и Черчиллю свое согласие на одновременное объявление о Дне Победы в Вашингтоне, Лондоне и Москве. Определение даты (7, 8 или 9 мая) союзники предложили поставить в зависимость от рекомендации Эйзенхауэра. Сталин не возражал.
Вечером 6 мая Эйзенхауэр пригласил Суслопарова и с улыбкой рассказал ему о последней попытке Йодля вбить клин между союзниками, а также о предъявленном немцам ультиматуме: либо немедленная капитуляция, либо англо-американское командование закроет фронт для беженцев с востока. По просьбе Эйзенхауэра, руководитель советской миссии сообщил в Москву текст капитуляции и время его подписания. 6 мая документ был также передан Антонову союзными миссиями в Москве. Германские уполномоченные прибыли в Реймс, но ответ из Москвы задерживался. Суслопаров читал и перечитывал текст капитуляции, но не нашел в нем какого-либо скрытого злого умысла. Не получив в указанный срок ответа из Москвы и сознавая ответственность, ложившуюся на его плечи, Иван Суслопаров сделал свой выбор. В 2 часа 41 минуту 7 мая 1945 г. акт о капитуляции подписали: От имени Германского Верховного командования ЙОДЛЬ В присутствии: От имени Главнокомандующего Союзных экспедиционных сил У.Б. СМИТ От имени Советского Верховного командования СУСЛОПАРОВ.
Мы хорошо знаем текст этого документа. Сорока шестью часами позже он был повторно подписан в Берлине с незначительными отступлениями от оригинала. Подписан за 16 минут до наступления момента, когда вступал в силу подлинный Акт о капитуляции — 8 мая, 23 часа 01 минута по среднеевропейскому времени. Как только немцы были уведены, сообщала газета Союзных сил, "Суслопаров вместе с русскими офицерами вошел в кабинет Верховного командующего и крепко сжал руку Эйзенхауэра. Верховный командующий светился от радости, он сказал: "Это великий момент для всех нас". Затем говорил Суслопаров, и когда его слова были переведены, Эйзенхауэр ответил: "You said it". Все присутствующие офицеры обменивались поздравлениями".
Начинало светать. Офицеры отправились спать: впереди у них было много работы. Суслопаров доложил в Москву о капитуляции Германии. "А оттуда между тем шла уже встречная депеша, где указывалось: никаких документов не подписывать!"
"Нехороший сговор"
Вечером 7 мая начальник генштаба Антонов и его заместитель Штеменко были вызваны к Сталину. Штеменко вспоминал впоследствии: "Весь вид его выражал крайнее неудовольствие […] Он заметил, что союзники организовали одностороннее соглашение с правительством Деница. Такое соглашение больше похоже на нехороший сговор. Кроме генерала И.А. Суслопарова, никто из государственных лиц СССР в Реймсе не присутствовал. Выходит, что перед нашей страной капитуляции не происходит, и это тогда, когда именно мы больше всего потерпели от гитлеровского нашествия и вложили наибольший вклад в дело победы, сломав хребет фашистскому зверю. От такой капитуляции можно ожидать плохих последствий". Никаких претензий к условиям капитуляции Сталин не предъявлял, его значение для окончания военных действий игнорировал. В безупречном выполнении союзнических обязательств в отношении СССР он усмотрел "сговор". В ультиматуме — "соглашение". В чисто военном акте, продиктованном германскому командованию, — договоренность с "правительством". Столь же абсурдны сетования на отсутствие в Реймсе "государственных лиц СССР". В общем, Сталин считал, что его обвели вокруг пальца. Но почему?
На Ялтинской конференции в феврале 1945 г. Сталин реанимировал идею расчленения Германии. Заручившись согласием Рузвельта, он принялся затем настаивать, чтобы решение расчленить Германию должно быть непременно "зафиксировано в условиях безоговорочной капитуляции" и объявлено "той группе лиц, которой будут предъявлены условия безоговорочной капитуляции". Тогда-де "население легче примирится с расчленением". Вынудив западные страны внести это устрашающее постановление в генеральный политический акт о капитуляции, Москва через два месяца совершила поворот на 180 градусов, заявив, что "понимает решения Крымской конференции" "не как обязательный план расчленения Германии, а как возможную перспективу для нажима на Германию". В итоге советским вождям удалось связать западные правительства "политикой расчленения" при капитуляции Германии и при этом снять с СССР ответственность за проведение в будущем этой политики.
Акт о военной капитуляции, подготовленный в штабе Эйзенхауэра, вовсе не касался политических проблем. Старания Сталина пошли прахом. Американцы и англичане высвободились из политического капкана и добились от немцев полной и всеобщей капитуляции — без выдвижения условия о расчленении Германии и в строгом соответствии с союзными обязательствами. Поздним вечером 7 мая Сталин и Антонов подписали директиву действующим фронтам, в которой извещали о вступлении в силу акта о капитуляции Германии с 23 часов следующего дня. Война в Европе окончилась.
Хороший сговор
Утром 8 мая улицы Парижа, Нью-Йорка, Глазго стали заполняться ликующими толпами. "Народу победителю" о капитуляции Германии знать не следовало. И он не узнал. Сталин разорвал договоренность с Вашингтоном и Лондоном об одновременном провозглашении окончания войны. На сообщение о капитуляции 7 мая был наложен запрет. Возможность общего празднования Дня Победы была утрачена.
На Реймскую капитуляцию Сталин ответил масштабной театрализованной постановкой, на скромную процедуру в городе Жанны д'Арк — пышной церемонией с речами Вышинского и пьяными плясками в "логове врага". Конструирование вымышленной реальности позволяло провести превентивную чистку сознания участников событий и заложить основы державной мифологии для будущих поколений. "Для России, — с грустью заметил Джордж Кеннан, — мир, как и все остальное, мог прийти исключительно по указу, и окончание военных действий должно было быть определено не ходом событий, а решением Кремля".
Союзники не возражали — лишь бы берлинский текст капитуляции не расходился с настоящим. Через четверть часа после завершения официальной церемонии в Берлине, когда гостеприимные хозяева накрывали столы для западных гостей, генерал-полковник Иван Серов обедал с фельдмаршалом Кейтелем, адмиралом Фридебургом и генералом Штумпфом. Будущий председатель КГБ СССР рекомендовал главе государства — гросс-адмиралу Деницу — вместе со своим штабом легализоваться, для чего им следует перебраться в центр Германии под опеку советских войск. Согласно немецкой записи этой беседы, "по мнению генерал-полковника Серова, гросс-адмирал вместе со своим штабом должен был бы, наряду с чисто военными задачами, выполнять также и гражданские задачи с тем, чтобы могли быть решены все проблемы, которые возникли в результате подписанной теперь безоговорочной капитуляции". Кейтель в ответ настаивал, что Германия должна оставаться единым и централизованным государством.
Вечером 9 мая Сталин откликнулся на это пожелание. Советский Союз, заявил он в обращении к советскому народу, "не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию". Объявление об отказе от расчленения Германии нарушало решение Ялтинской конференции (принятое по советской инициативе) и делало невозможным немедленное подписание политической Декларации о поражении Германии. Акт о прекращении существования третьего рейха и переходе всей власти в Германии в руки оккупационных держав, по меньшей мере, откладывался, а СССР оказывался защитником германских национальных интересов. Однако с немцами у Сталина что-то не заладилось.
С русскими оказалось проще. В последней — политтехнологической — операции Отечественной войны Сталин одержал великую победу над советскими людьми. Он подчинил народную душу выдумке, которая помогала превратить патриотическую гордость в рабское любование державой и разрушала антифашистскую солидарность между народами Востока и Запада.
