Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.
К оглавлению
Глава 10
ТРАДИЦИОННЫЕ ИНСТИТУТЫ
ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ КОЛОНИАЛЬНЫХ РЕЖИМОВ
В результате колониального раздела Африки социокультур-ный регион побережья Бенинского залива был расчленен и поделен между Англией и Францией. Дагомейское царство и западные йорубские земли вошли в состав французской колонии Дагомея, а большая часть Йорубы и Бенин — в состав британской колонии Нигерия. Колониальное расчленение региона проявилось в культурной сфере, особенностях администрирования (прямое и косвенное управление), предлагаемых эталонах политической культуры (республиканской Франции и монархической Англии в их колониальных вариантах), различиях в системах обучения, языковых различиях и т. п. Преобладающими факторами развития локальной цивилизации в колониальный период были разрушение африканской государственности, жестокая эксплуатация африканских народов, попрание их человеческого достоинства, расовое угнетение, пренебрежение к африканским культурным ценностям и политика удушения местных культур.
Было бы, однако, неверным рассматривать колониальный период лишь как временную остановку в поступательном развитии локальной африканской цивилизации и постулировать существование прямой преемственности между доколониальной и послеколониальной эпохами. Колониальные границы и политика удушения традиционной культуры колонизаторами оказали пагубное влияние на культурную ситуацию в целом, в том числе на условия развития контактов между народами социо-культурного региона. В то же время в колониальный период были созданы предпосылки для распространения информации принципиально новыми путями: посредством письменности, печатного слова, с помощью современных видов коммуникаций.
Ареал обмена культурной информацией расширился для восточной части региона до рамок Британской Западной Африки, а для его западной части — до Французской Западной и Центральной Африки и осуществлялся через такие каналы, как западноафриканская пресса, африканское книгоиздательство, школьные учебники и т. п. Несмотря на колониалистский по преимуществу характер информации и на то, что каналы ее передачи были недоступны большинству народа, было бы неправильным игнорировать ее или оценивать только негативно. Иными словами, сеть современных межафриканских культурных связей возникла не на пустом месте. Некоторые традиции современных Нигерии и Бенина, прежде всего употреблена английского и французского языков как главного средств культурного общения с другими странами Африки и остального мира, уходят корнями в колониальный период.
Колониальное порабощение привело к коренному перелому в судьбах африканской государственности. Данная глава, и замыслу автора, не претендуя на полноту раскрытия темь представляет собой попытку проследить прежде всего воздействие колониальных режимов на традиционных правителей - центральный институт доколониального государства как пол* тической формы зарождения и становления локальной цивилизации в регионе побережья Бешшского залива.
В восточной части региона, на территории образованной ] 1914 г. британской колонии Нигерия, древний институт местны! правителей не был полностью ликвидирован; он стал частьн формирующегося колониального общества. Его социальное : политическое развитие происходило под воздействием многи; факторов: товаризации экономики и зарождения капиталиста ческих отношений, формирования новых социальных слоев I групп, урбанизации, распространения западного образования мусульманства и христианства, реформ колониальной админи страции. ' Основные принципы, определившие роль и место традицией ных правителей в политической структуре Нигерии в первьп период существования колонии, были сформулированы генералу губернатором колонии лордом Лугардом. Главными документами, регламентирующими их статус на территории потерявших независимость йорубских государств и Бенинского царсг ва, был ордонанс № 14 (1916 г.), вводивший понятие «тузем1 ная» власть, и ордонансы о «туземных» судах и «туземных* доходах. Опубликование ордонанса № 14 можно считать офи| циальной датой рождения института вождей. I В своей книге «Двойной мандат» Лугард определил вождя как туземного чиновника колониальной администрации [223| с. 203] и разработал следующую систему ограничений прерога-< тив местных правителей:
1) традиционным правителям не позволялось создавать во оружейные силы и давать разрешение на ношение оружия. От могли лишь иметь эскорт и создавать полицию, которая «но* сит форму, но не оружие»; 2) единоличное право обложения налогами в любой форме резервировалось за метрополией! Местные власти имели право лишь собирать некоторые пошлщ ны с разрешения губернатора; 3) за традиционным правите^ лем сохранялись административно-правовые функции, но по^ контролем министерства колоний; 4) право присваивать зем-1 лю «на справедливых условиях» для общественных целей "
272
ммерческих нужд переходило к губернатору; 5) всем «нетуземцам» и «туземцам», не подчиненным местной юрисдикции,
3бМописывалось жить в городских поселениях, не входящих в сферу деятельности «туземной» администрации; 6) в интересах
орошего управления» право утверждения или выбора наслед-* а вождя или низложения какого-либо правителя из-за пло-н го управления или по другой аналогичной причине переходило к губернатору [223, с. 205-207].
Лугард высказывал мысль, что вводимые им ограничения не являются «вмешательством во власть вождей или социальную организацию народа» [223, с. 205]. Позднее в африканистике закрепилась точка зрения, что генерал-губернатор якобы стремился к консервации института традиционных правителей. Это неверно, хотя по целому ряду причин он, как известно, желал, насколько возможно, сохранить доколониальные структуры. Практически замысел Лугарда, являясь составной частью колониальной политики Британии, предполагал ломку института традиционных правителей при сохранении всех внешних атрибутов их власти и изменение большинства их традиционных функций для приспособления к интересам колониального управления.
Созданный им институт вождей отличался от института традиционных правителей и функционально и структурно. В доколониальный период традиционный правитель, являясь, неотъемлемой частью общинной организации, был связан с ней через длинную иерархию должностных лиц. Когда же он стал частью колониальной администрации, то для выполнения его новых функций отпала надобность во многих промежуточных звеньях. Разнообразные и уникальные системы соподчинения были заменены унифицированной колониальной иерархией, которая охватила только часть местных правителей, лишь тех, чей статус был официально признан британской администрацией в качестве «туземных» властей — так называемых «признанных» вождей.
«Признанные» вожди были разделены на пять классов. В первый и второй Лугард включил «главных», или «верховных», вождей [223, с. 206], подчиненных непосредственно колониальной администрации: обу Бенина, алафина Ойо, алаке Абеокуты, авуджале Иджебу-Оде, они Ифе, ошемове Ондо, бале (некоронованного правителя) Ибадана и некоторых других. К третьему классу были отнесены старшины дистриктов, под-чиненные верховным вождям, а «признанные» вожди самого низкого ранга составили четвертый и пятый классы. Провозглашалось, что правило наследования титула вождя определялось в каждом конкретном случае законом и обычаем, однако окончательное назначение на должность делал губернатор или вице-губернатор. Полная зависимость вождей от колониальной администрации подчеркивалась также новым ритуалом возведения в должность: лица, признанные вождями первого класса, получали в качестве символов должности «жезл службы» с серебряным наконечником и письмо о назначении на пергаментном свитке, вожди второго класса — «жезл службы» с медным наконечником. Эти регалии (наряду с традиционными инсигниями) должны были вручаться вождям губернатором или вице-губернатором на параде колониальных войск в присутствии английских чиновников и народа.
Поскольку вожди, как правило, рекрутировались из носителей традиционных титулов, новая иерархия не совершенно отвергала традиционную. Она как бы наложилась на нее. Однако условия борьбы за титул и пост правителя кардинально изменились. Раньше, как уже говорилось в главах 6 и 7, претендент на трон должен был принадлежать к определенной ветви царского рода, обладать определенными личными качествами. Теперь же на первое место все более выдвигался критерий лояльности по отношению к британской администрации. Последняя делала все, чтобы ни один враждебный «принц» не наследовал трон.
Введение «туземных» властей привело к изменению имущественного положения носителей традиционных титулов. Они лишались прежних источников дохода, а «признанные» вожди получили право на пособие от колониального правительства. Размер пособия определялся местом вождя в колониальной иерархии. Немногие верховные вожди получали высокие оклады, вождям же низших рангов в системе туземной администрации выплачивалось нищенское жалованье. Те же, кто в эту систему не вошел, не имели ничего в качестве носителей титулов. После того как часть традиционных правителей образовала «туземные» власти на службе и содержании колониальной администрации, советы знати не могли уже ни править вместе с царем, ни контролировать его; напротив, они должны были теперь добиваться благосклонности «признанного» вождя, чтобы иметь возможность получить хорошо оплачиваемые посты в конкурентной борьбе с младшими вождями и дворцовыми чиновниками [274, с. 218].
Важным фактором структурных изменений была также практическая деятельность колониальных чиновников на местах. Исследования африканских ученых говорят о том, что англичане грубо попирали традиции и обычаи местных народов. В рамках единого принципа — использования института вождей в интересах колониальной политики — они в зависимости от ситуации произвольно ломали династические линии наследования, нарушали обычаи выбора традиционных правителей, перекраивали границы доколониальных государств, бесцеремонно обращались с почитаемыми местным населением, но недостаточно покорными правителями и, наоборот, возводили угодных им кандидатов на местные престолы.
Туземные власти в Иорубе были учреждены в 1916 г. Ф. Лугард писал, что это решение было продиктовано стремлением заменить существовавшие к тому времени системы договоров и соглашений между английскими колониальными властями и местными йорубскими правителями, с тем чтобы унифицировать управление: ведь к началу XX в. отношения с местными правителями регулировались более чем восемьюдесятью договорами, заключенными в разное время. Второй причиной введения системы «туземных» властей в Иорубе, по объяснению колониальной администрации, было ее желание оградить от распада местные традиционные институты и укрепить йорубское самосознание, якобы подорванное эрой работорговли и междоусобных войн [199, с. 144].
Англичане действительно оставили йорубские «королевства» как единицы туземной администрации и этим самым протянули нить преемственности между институтом доколониальных правителей и институтом вождей. Однако на практике границы «королевств» произвольно нарушались колониальными чиновниками.
Например, вопреки соотношению политических сил, сложившемуся во второй половине XIX в. (верховенство Ибадана над средней и северной Йорубой), англичане в 1906—1931 гг. увеличили территорию, находившуюся под юрисдикцией алафина, за счет других традиционных правителей, создав практически «новую империю Ойо» в рамках колонии, а в 30-х годах столь же произвольно урезали ее границы. При неизменном покровительстве английского резидента политическая власть алафина над местным населением в лугардовский период, говоря словами нигерийского исследователя Дж. А. Атанды, «достигла беспрецедентной высоты», так что алафин «мог почти "превратить мужчину в женщину" или наоборот» [144, с. 227].
Изменения границ происходили не только по воле английских властей, но и в результате стихийных процессов колониального развития. Вследствие строительства коммуникаций, внедрения экспортного земледелия, развития товарно-денежных и капиталистических отношений, появления и роста колониальных городов менялось соотношение между йорубскими городами-государствами. Некоторые некогда могущественные «королевства» утеряли значение военных и экономических центров в пользу бывших окраин. Следствием этих глубинных процессов было стихийное изменение традиционной политической структуры соподчинения. Многие подчиненные города в колониальный период в нарушение древних традиций объявили свою независимость от столичных городов. Некоторые правители возвысившихся городов вразрез с обычаем присвоили себе право носить короны. Хранители древних йорубских традиций рассматривали это как беззаконие. Дело дошло до того, что в 1947 г. они г. Ифе внес предложение в палату представителей парламента (!) Западного района Нигерии о том, чтобы правительство законодательным путем прекратило процесс распада традиционной иерархии, оформив «табель о рангах» йорубских правителей. Однако его предложение не прошло.
Англичане добились того, чего не могли сделать ни два с половиной века трансатлантической работорговли, ни нашествие фульбе и распад державы Ойо, ни почти столетие междоусобных войн: они создали условия для ломки необычайно устойчивой и древней структуры управления у йоруба.
В западных йорубских землях, вошедших в состав французской колонии Дагомея, институт традиционных правителей подвергся гораздо более жестокой ломке, чем на территории Нигерии. Эти процессы были исследованы на широком материале французского колониального господства в Африке В. А. Субботиным [104, с. 301—331]. В то время как англичане стремились использовать традиционных правителей в системе колониальной администрации, сохранив за ними некоторые традиционные функции и политическое влияние, французы в йорубских дистриктах Дагомеи, пользуясь выражением современного африканского историка, «намеренно и непоправимо наносили ущерб престижу и достоинству, которые были присущи положению и титулу об» [142, с. 105]. Французы еще чаще, чем англичане, наказывали и низлагали вождей, бесцеремонно нарушали правила наследования традиционных титулов, позволяли себе назначать вождями лиц, которые не могли стать ими согласно местным обычаям и нормам, например чужаков, простолюдинов и женщин. В конце колониального периода институт вождей на территории Дагомеи находился в состоянии упадка [142, с. 106].
В Бенине ломка традиционных институтов была начата с самого момента установления там колониального режима. После" варварской бомбардировки столицы царства в 1897 г. обу отправили в ссылку. До 1914 г. в Бенине в качестве местного административного органа действовал под руководством англичан созданный ими Туземный совет Бенина, сформированный из наиболее лояльных по отношению к англичанам вождей, получивших титулы «верховных». Им дали власть над районами, на которые англичане разделили Бенинское царство. Новое деление не совпадало с традиционным, вожди не имели связей с традиционной управленческой иерархией. В период 1897— 1914 гг. политическая нестабильность в Бенине во многом определялась злоупотреблениями, чинимыми «верховными» вождями [274, с. 278].
В 1916 г. оба (сын низложенного Овонрамвена) был возвращен из ссылки и водворен англичанами на бенинский престол, но характер его власти совершенно изменился. Он был лишен прерогатив и низведен до уровня британской марионетки.
Установление косвенного управления в Бенине означало лишь формальное возвращение престола традиционному правителю. Фактическим правителем оставался представитель колониальной администрации — районный чиновник-англичанин. До конца 30-х годов он сохранял общий контроль над судопроизводством благодаря своему праву пересмотра решений туземных судов. Он также полностью контролировал туземную казну, что давало ему преобладающее положение в решении местных дел [274, с. 282].
В функциональном отношении традиционный правитель и вождь — также две различные категории. Зачаточные судебно-полицейские органы местных предклассовых государств были усилены, когда традиционных правителей превратили в звенья колониальной администрации. Почти во всех провинциях той части колонии Нигерия, где жили йоруба и бини, «туземные» власти содержали собственные полицейские силы и тюрьмы, работали в «туземных» судах. Их законодательная деятельность в 20—30-е годы была сведена к обязательному одобрению всех декретов и постановлений колониальной администрации. Позднее некоторые «туземные» власти стали проявлять инициативу касательно местных дел. О пределах этой инициативы можно судить по перечню постановлений, принятых в 30-х годах: о надзоре за местными танцами, о необходимости запирать свиней, о ношении тюрбанов местными торговками, о времени работы рынков и поджога кустарников, о регистрации рождений и смертей, об охране пальмовых деревьев, о сохранении древностей Ифе [199, с. 129].
С институтом «туземных» властей связана организация принудительного труда, имевшего широкое распространение в первые годы колониального режима и применявшегося при прокладке дорог, на строительстве и т. п. Хотя со временем он все более вытеснялся наемным, стимулируемым налогообложением населения, есть данные о значительном использовании принудительного труда до 40-х годов XX в.
Налоги собирали и «туземные» власти. (Прямое регулируемое налогообложение было неизвестно народам социокуль-турного региона побережья Бенинского залива в доколониальный период.) Нередко «туземные» власти пытались сопротивляться мероприятиям колониальных чиновников. Однако независимо от своих субъективных намерений в качестве основных сборщиков налогов они участвовали в колониальной эксплуатации местных народов.
В теории вожди должны были также принимать участие в составлении бюджетов для своих округов или районов, однако на деле местные бюджеты, как правило, вырабатывались английскими чиновниками; вожди же, по большей части неграмотные, не могли вникнуть в суть дела, и сфера их деятельности ограничивалась составлением списков платежеспособных [144, с. 191].
В начале 30-х годов институт вождей подвергся новой перестройке. Это было связано с упрочением позиций колониального режима в целом, а также со стремлением англичан усилить контроль над африканской администрацией в условиях роста экономического кризиса и депрессии. Необходимость известной модернизации «туземных» властей была связана также с политико-экономическим развитием колонии и с давлением со стороны формирующейся прослойки образованных африканцев, требовавших участия в управлении на местах.
Реформа Д. Камерона, названная так по имени ее автора, генерал-губернатора Нигерии, и изложенная в декрете № 43 и «Меморандуме», уточнила состав «туземной» администрации, выделив два новых момента: наличие при местном правителе совета старейшин или подчиненных вождей и генетическую связь вождя с традиционными институтами.
В декрете № 43 подчеркивалось, что носитель местного титула вождя является либо наследственным правителем, либо вождем, избираемым народом в соответствии с туземными обычаями, а англичане лишь утверждают выбор народа [253, с. 208]. «Должность вождя, — писал Камерон, — не обусловливается назначением, производимым губернатором, хотя в исключительных случаях губернатор может воспользоваться своим неоспоримым правом отказа от признания лица, которое он не считает подходящим по личным качествам; в таком случае племя должно выставить другую кандидатуру» [253, с. 209].
Колониальная историография единодушно утверждала, что кардинальным принципом реформ Камерона и их главным отличием от политики Лугарда по отношению к вождям было признание волеизъявления народа в качестве главного критерия при назначении туземной власти [249, с. 334; 253, с. 26]. Но при этом почти всегда замалчивалось, что его административные нововведения отнюдь не означали расширения участия африканцев в управлении, а волеизъявление народа не принималось в расчет, если оно вступало в противоречие с планами английских чиновников. Так, по декрету № 43 английский губернатор имел право: а) создавать «туземные» власти в любой части колонии; б) назначать в качестве таких властей любого вождя или любой «туземный» совет; в) регулировать систему соподчинения «туземных» властей; г) отменять назначение в качестве «туземной» власти тех или иных лиц. Созданная таким образом «туземная» администрация обладала лишь той властью, границы которой определил английский губернатор.
Меморандум, разъясняя декрет № 43, подчеркивал, что «туземные» власти по-прежнему лишь представляли власть английского губернатора, чьим уполномоченным на местах выступал английский резидент. Как и до реформы, губернатор сохранял за собой право обложения налогами, издания законов, контроля над деятельностью подчиненных «туземной» администрации органов, формирования и контроля над вооруженными силами. Распоряжение годовым доходом «туземной» администрации, дела о назначении и отставке ее чиновников и вся ее исполнительная деятельность находились под контролем английских резидентов. Так же как и ранее, административными полномочиями облекался лишь тот вождь, который официально был признан колониальными властями. «Мысль о том, что какой-нибудь вождь может законно отдавать распоряжения под прикрытием туземного права и обычая, если он не занимает должности в качестве туземной власти, является поэтому ошибочной»,— подчеркивал Камерон [253, с. 209].
Реформы Камерона усилили надзор английских чиновников над вождями. Если в лугардовский период резиденты были советниками при местных правителях, направляя политику в целом, то по декрету № 43 под их контроль была взята повседневная деятельность туземных властей и влияние резидента на ход местных дел резко возросло. Камерон сам признавал, что он не просто продолжил дело Лугарда, но был поставлен перед необходимостью пойти дальше него в ломке традиционной структуры. Сохранился любопытный документ — письмо Камерона бенинскому обе от 13 июля 1934 г. в связи с назначением последнего главой «туземной» администрации. Письмо как нельзя лучше раскрывает взгляды губернатора на сущность его реформ: «Одно из моих самых горячих желаний в Нигерии, — писал он, — добиться успеха в политике управления народом через их собственных вождей, но мой опыт здесь и в других местах заставляет меня сомневаться в том, возможно ли будет достигнуть этого, если мы будем действовать как в прошлом... Я предлагаю поэтому, чтобы в будущем резидент открыто выполнял в Нигерии функции советника туземной администрации и проявлял непосредственный интерес к ее повседневным делам. Он должен присутствовать на заседаниях вождя и его совета и давать указания относительно повседневных действий администрации. Совет должен собираться через регулярные промежутки времени, как будет условлено с резидентом, и вождь должен получить одобрение резидента перед изданием указов, которые выходят за рамки принятого курса, т. е. курса, утвержденного резидентом. Все приказы должны издаваться от имени вождя, чтобы его власть не была никоим образом ослаблена в глазах его народа; нельзя, чтобы приказы народу отдавались непосредственно резидентом или штатом английской администрации, и резиденту будет дано указание проявлять большую заботу о том, чтобы уважались религиозные и расовые чувства вождя и его народа» [253, с. 202—203].
Реформа Камерона стала переломным этапом на пути превращения института традиционных правителей в институт вождей. Если предыдущий, «лугардовский», период был временем установления и закрепления колониального режима, то теперь для его нормального функционирования требовалось создать штат «туземной» администрации, способной проводить в жизнь планы колониальных властей. Резидент учил вождей не только послушанию. В его задачу входило также воспитание у вождя нового мышления, выходящего за рамки жизни традиционной общины. В социально-экономических условиях Нигерии начала 30-х годов вождь оставался необходимым связующим звеном между общиной и колонизаторами, но при большей интеграции туземных властей в систему косвенного управления. Он должен был, по мысли Камерона, служить проводником английских планов колониального развития Нигерии. В вождях англичане видели прослойку, которая, сохраняя теснейшие связи с общиной, могла бы облегчить превращение общинника в товаропроизводителя.
Декрет о «туземных» властях, изданный в 1943 г. (№ 17 от 1943 г.), завершал административную перестройку института вождей и знаменовал собой начало нового этапа их политической эволюции, проявившейся в полной мере в преддверии независимости Нигерии в 50-е годы. Он провозглашал, что отныне «туземная» власть создается исключительно путем назначения губернатором. Последний получал право назначать «туземной» властью «любого вождя, или совет вождей, или любую группу лиц по своему усмотрению» [199, с. 11].
В течение нескольких лет после вступления в силу декрета № 17 система «туземных» властей была полностью реорганизована. Число «туземных» властей было резко сокращено, а прерогативы тех вождей, что остались, — урезаны. Во-первых, часть их полномочий перешла к новым органам местного управления — к так называемым подчиненным «туземным» властям. Во-вторых, что более важно, принципиально изменилась роль советов при вождях. Основу «туземной» власти составлял теперь не вождь, а «вождь в совете»; созданная в свое время Лугардом для наиболее влиятельных традиционных правителей должность «единственная туземная власть» была к концу 40-х годов ликвидирована.
Все «туземные» власти стали «вождями в совете» [199, с. 114]. Начиная с 40-х годов стал также принципиально меняться состав советов: они были расширены за счет введения «простолюдинов» и образованных людей, получавших свои посты не по традиции, а в результате выборов.
Вследствие социально-экономических сдвигов в колониальном мире после второй мировой войны и под влиянием национально-освободительного движения в Нигерии англичане были вынуждены изменить систему управления колонией. Три колониальные конституции (Ричардса в 1946 г., Макферсона в 1951 г. и Федеральная в 1954 г.) явились тремя последовательными этапами введения в стране избирательного права, парламентской системы и внутреннего самоуправления. Внедрение выборного и представительного принципа в управление Южной Нигерией по самой своей сущности означало отрицание системы туземных властей, а вместе с этим и лишение вождей их главных административных функций.
В Западной Нигерии первое выборное правительство Западной области издало закон о местном управлении (1952 г.), отменявший «туземные» власти и учреждавший новую трехступенчатую систему местного управления (районные, окружные и местные советы). Традиционные вожди входили в эти советы, но их число не должно было превышать одной четверти выборных членов. Закон передавал фактическое руководство местными делами выборным представителям советов, сохраняя, однако, за некоторыми вождями почетные посты президентов.
Все это не означало полного отказа колониальной администрации от использования института вождей в качестве политических агентов колониального режима. Конституционные реформы 50-х годов предусматривали участие вождей в законодательных органах страны, в частности, создавались палаты вождей в составе региональных парламентов. В палатах вождей определенное число мест было отведено для вождей по должности (ех-оfficio). Все эти посты должны были получить утверждение губернатора [251, с. 87].
Создание палат вождей было признанием их сохраняющегося политического значения. Одновременно этот акт усилил влияние и контроль регионального правительства над вождями, так как именно последнее регулировало механизм их избрания в палату. «Членство в палате вождей стало дополнительной приманкой для поддержки вождями правительственной партии» [274, с. 284].
Разделение Нигерии на области и предоставление им внутреннего самоуправления положило конец общенигерийской политике по отношению к вождям. С середины 50-х годов на политическую эволюцию института вождей возрастающее влияние стала оказывать региональная политика.
Конституция Западного района (т. е. территории доколониальных государств Йоруба и Бенинского царства) бфициально провозгласила вождей в качестве особой общественной группы, учредив пост министра по делам вождей. Закон о вождях 1959 г. подразделил всех вождей на «признанных» и «низших», или «второстепенных». «Низшие» в отличие от «признанных» не могли быть назначены в палату вождей. По этому же закону региональное правительство наделило себя полномочиями одобрять назначение или низложение вождей даже после того, как были выполнены традиционные процедуры. Иными словами, оно присвоило себе функции, которые еще при Лугарде узурпировали английские колониальные власти.
Конституционные реформы 50-х годов, таким образом, во-первых, значительно урезали управленческие функции вождей в пользу представителей современных слоев общества (прежде всего образованных африканцев, так называемой нарождающейся «новой элиты»), во-вторых, втянули вождей в политическую борьбу. Это привело к ослаблению политической роли и падению престижа вождей в глазах народа, к подчинению их чиновной бюрократии. Но процесс этот был противоречивым, поскольку за вождями еще сохранялась база их традиционной власти и влияния. Политические деятели в зависимости от конкретной ситуации стремились либо заменить вождей в качестве местных органов власти, либо, если их влияние на массы было еще достаточно сильным, использовать их в соответствии со своими политическими целями.
В результате достижения Нигерией политической независимости в 1960 г. институт вождей не претерпел существенных изменений. Так же как и в других государствах Западной Африки, первое национальное правительство Нигерии сохранило его [170, с. 41, § 42]. Региональное правительство Западной Нигерии закрепило права традиционных правителей, создав палату вождей в составе высшего законодательного органа Западного района [171, § 4]. Конституция Западного района подтвердила также свое уважение и невмешательство в обычное право там, где это касалось вождей, зафиксировав в § 6 80-й статьи конституции, что «ни один вопрос, как-то: законность избрания, назначение, одобрение назначения, признание, возведение на престол, присвоение ранга, низложение или отречение любого вождя не будет обсуждаться никаким судом в районе» [171, с. 70 (6)]. Одновременно, однако, правительство позаботилось, чтобы вожди не столько законодательствовали, сколько представительствовали в парламенте [171, с. 27].
Подводя итоги эволюции важнейшего элемента доколониальных политических структур — института традиционных правителей — под воздействием колониального режима, можно сказать следующее: в условиях прямого управления (на территории Дагомеи) он был сломан с самого начала; на территории Нигерии, в условиях косвенного, или непрямого, управления этот институт подвергся жестокой функциональной и структурной ломке, он умирал как традиционный институт, функционировала его колониальная модификация — «вожди». Колониальная администрация объединила под этим названием носителей разнообразных титулов — от традиционных правителей обширных доколониальных территориальных объединений до глав больших семей — и, включив часть вождей в состав колониальной администрации, придала им новые функции. Она также подорвала иерархическую систему соподчинения носителей различных рангов и титулов.
Потребности колониального управления и колониальной эксплуатации привели к тому, что при помощи административных и финансовых (оклады «туземных» властей) мер из иерархии традиционных правителей и вождей низших рангов были вычленены отдельные звенья, которым оказывалась поддержка. Однако весь ход общественного развития Нигерии, подрывавший общинную замкнутость и саму общинную организацию, вел к постепенному уменьшению престижа и власти вождей.
Постепенное разложение общинных отношений и появление современных общественных классов и групп — пролетариата, буржуазии, интеллигенции и служащих, — распространение христианства и отчасти мусульманства, развитие образования — вот те основные объективные процессы, которые способствуют упадку их политического влияния.
Но институт вождей не был разрушен. Более того, сохраняется база для его частичного возрождения и интеграции в современное общество. Исследования социальной природы политических процессов в Нигерии периода независимости позволяют сделать вывод о том, что к 80-м годам XX в. там сформировался межформационный тип политической культуры, характеризующийся относительно устойчивым единством элементов традиционной и буржуазной культур, создающим «качественно особую систему политической культуры» [32, с. 22].
Так называемая традиционная культура сохраняет глубокие корни в Нигерии и Бенине. Она имеет общечеловеческую ценность как запечатленный исторический опыт африканских народов. Однако ее консервативные элементы, связанные с отсталыми социально-экономическими структурами, затрудняют развитие современных африканских культур.
В культурных программах Нигерии и Бенина содержатся в качестве неотъемлемой части социального и культурного прогресса и становления национальных культур задачи сохранения и возрождения так называемой традиционной культуры и культурного наследия прошлого. Эти задачи объявляются необходимым условием подлинного восстановления африканской государственности.
Общими объективными условиями для зарождения и воспроизводства «традиционалистских» программ культурного развития на современном этапе являются: 1) особенности социально-экономического базиса (многоукладность); 2) синкретизм и неполная расчлененность так называемых традиционных культур; 3) консервативность традиционной бытовой повседневной культуры, основными носителями которой выступает крестьянство, составляющее большинство населения Нигерии и Бенина; 4) особенности массового сознания; 5) традиции периода антиколониальной борьбы, во время которого лозунги возрождения традиционной культуры, уважения к традиционным культурным ценностям использовались для выражения антиколониального протеста и мобилизации антиколониальных сил; 6) негативная реакция на распространение так называемой, массовой культуры буржуазного Запада.
Реализация лозунга возрождения культурного наследия связана с вопросом о соотношении традиционной и современной культур в процессе формирования национальной культуры и с так называемой проблемой отбора в современных условиях интеграции народов стран побережья Бенинского залива в мировую цивилизацию. Огромное значение имеет такое явление, как политизация культуры, ее использование для воздействия на массовое сознание. Очевидно, что подлинно национальная культура, сохраняющая лучшие традиции прошлого, может развиваться лишь в ходе широких демократических социально-политических и культурных преобразований в обеих странах.
