Слово на 1806 год
(произнесено в Троице-Сергиевой лавре)
Течет время непрестанно, яко приснотекущая вода, и после упадает в бездну вечности, и в ней скрывается. Но, по мнению почти общему, паки вода, из моря чрез разные проходы земные протекая, открывается на поверхности земли источниками, и паки составляет реки, и свое течение в море совершает. Так пишет славный испытатель природы Соломон: Вси потоцы идут в море, и море несть насыщаемо: на место, аможе потоки идут, тамо они возвращаются ити (Еккл 1, 7).
Любопытный, при сем, приметил, что хотя сладкая вода впадши в море, становится соленою, по вкусу неприятною и к питию неспособною; но она же, протекши чрез разные каменистыя и песчаныя места, паки от своей солености очищается и является на поверхности уже сладкою, к питию нам и животным способною и приятною.
Не усматриваем ли мы в сем образ жизни нашей? Истекает она из Божественных рук Создателя сладкою, ибо всяк дар совершен исходит свыше (Иак 1, 17); но как впадет в сие житейское море и смешается с мутною и соленою его водою, то становится нечистою, соленою и отвратительною.
Мы приемлем, что вера нам принимать повелевает, яко в беззакониях зачинаемся, и раждаемся в грехах (Пс 50, 7). Посему бы и должно заключить, что нечисть есть и самый источник жизни нашей. А от чего сие, - я теперь не объясняю: поелику всем христианам есть то не безъизвестно. Но тотчас премудрая благодать Божия изготовила нам действительный образ «возрождения» или крещения. Мы чрез оный очищаемся, выходим из купели чисты и непорочны, и втекаем уже в сие житейское море, от всякой греховной мутности и горести очищены, как точно то утверждает Божественный Павел: И вы сими убы нецыи бысте, то есть, и вы всеми, выше от него исчисленными, пороками были осквернены: но омыстеся, но освятитеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор 6, 11). Итак, став отрождены Духом Божиим, мы выходим в мир сей чисты и непорочны. Но тотчас сей чистый источник впадает в житейское море, исполненное солености и горести: трудно, чтобы, при сем, чистый оный источник не заразился разнаго рода соленостию и горестию житейского моря. Под соленостию и горестию я разумею различные пороки, со всех сторон готовые напасть на беднаго человека. Во-первых, сретит его воспитание. Оно, быв пренебреженно или худым примером родителей и домашних руководимо, или развратным, а паче иноплеменникам поручено, - не может быть так чисто, чтобы не впечатлели в него худые мысли, - чтобы не приклонили его склонностей на вредную сторону, не расположили бы его к удобному принятию всяких сретающихся мирских прелестей.
Что же потом? Вступает он в самое житейское море, то есть, во всегдашнее и близкое с людьми всякаго рода обращение. Известно, что по Писанию, весь мир во зле лежит (1 Ин 5, 19). Да и по общему мнению и опыту, больше худых людей, нежели добрых; много не только худых, кои сами собою развратны, но и таких, кои хотя и не развращены, однако, следуют правилам мирским, взирая на множество примеров других людей. Они взирают на них, последуют им не только, чтобы не почесться, как бы отличными и общаго поведения отвращающимися, но чтобы чрез то не потерять и своих мирских выгод. Трудно, весьма трудно, чтобы таковыми примерами и правилами не быть увлечену.
Прибавьте к сему, что свидетельствует слово Божие, яко всяк помышляет в сердце своем прилежно на злая во вся дни (Быт 8, 21), - что всяк, от природы поврежденный, более склонен ко злу, нежели к добру. Вот, уже все готово! хврастие изсушено, и к возжжению расположено: подложи только искру, - все тотчас возгорится и произведет пожар великий. Весьма удобно зараза мирская пристанет: весьма удобно всякому от нея развратиться. Житейское море все исполнит своею соленостию и горестию; чистый источник, освященный Богом, потеряет всю свою приятности и сладость, а наводнит все потоком беззаконий.
Сильны ли против сего стремления устоять добрая совесть, правила Божии, примеры честных и добродетельных людей? Весьма не сильны: добрая совесть страстями и пороками скоро будет заглушена; правила Божии или мало сведомы, или не так поражают, как то, что всегда - в глазах, и чувства более пленяют; а примеры добрые весьма редки и гораздо меньше, нежели худые. Добрые примеры подобны малым потокам, а худые – морю, которое скоро все поглощает. Пишут, что святый Антоний видел весь мир, испутанный сетями диавольскими, и, видев сие, в горести духа возопил: «О, Боже! кто же может угонзнуть сетей сих?»
Какое же при сем Божие благое намерение? То ли, говорю, чтобы Его воля была, дабы мы сей греховной заразе были подвержены, и чтобы навсегда оставались в ней? Положив Божие премудрое и отеческое о нас промышление, никак сего допустить не возможно. Хотя бы, по безумию своему, мы просили у Него, вместо хлеба, камня; но не даст Он, яко отец, нам камень, а не хлеб. Хотя бы просили мы у Него вместо рыбы, змию; но не даст Он нам змию, а рыбу.
Вспомните вы на сей час, что жизнь сия не для того от Него для нас устроена, чтобы только мы жили и, кроме земли, ни о чем бы более не думали, и в одном сем страдательном плавании по житейскому морю окончили бы живот свой. Сие было бы дать нам не хлеб, но камень; сие было бы дать нам не рыбу, но змию. Не такова к нам благость Божия, не таково Его о нас промышление. Его святая и благодетельная воля есть, чтобы мы жизнь сию почитали подвигом, на краткое время для нас назначенным, - и чтобы усильным упражнением в сем подвиге очищали себя от солености и мутности житейскаго моря, и потом сделались бы чистым и сладким источником; а чрез то удостоились бы соединиться с другим морем, то есть, с морем блаженной вечности, или паче с бездною безконечных совершенств Божиих.
Каким же образом можем мы достигнуть сего великаго конца? Вспомните вы, что реки, втекающие в море, делаются солеными, но после паки истекают из моря внутренними земными проходами, и чрез то очищаются, - очищаются, проходя чрез тесныя, каменистыя и песчаныя места. Пример ясный и точно сходственный с правилом Евангельским. Оно точно предписывает нам приходить в пространное царство неба «узкими и тесными вратами». Вот – каменистыя и песчаныя безплодныя места!
Я не имею нужды толковать вам, что означают врата узкия и тесныя. Вам известно, что сим означается крест Христов, то есть, различные труды, скорби и гонения: сими-то вратами подобает шествовать христианам в небо. Нет иного пути, сим одним способом можно преплыть житейское море, и, очистившись от его заразительной солености, достигнуть, наконец, тихаго и спокойнаго пристанища.
Но, скажет при сем кто, что и без наставления Евангельскаго сей крест, сии труды, скорби и страдания в житейском сем море сретят и окружают человека, и до конца жизни преследовать его не престанут. – Сие есть сущая правда, но конец и намерение венчает все дело. Не в том – сила, чтобы только подвизаться и страдать, но в том, с каким намерением кто предприемлет и сносит все сие. И самые злые люди много трудятся, страдают и сносят, не для иного чего, как только относят к сей же жизни, единственно для своих выгод и для приобретения излишней корысти, или суетной славы; а есть и такие, которые сие предприемлют, чтобы нанести другим вред и разорение, дабы чрез то достать себе некоторыя мнимыя выгоды, или чтобы удовольствовать свою страстную злобу.
Таковые подвижники суть жалки, ибо всуе трудятся, да не только всуе, но и к большему несчастию своему. Плавают они по сему житейскому морю, но не только от горькой мирской солености не очищаются, но еще более ее умножают. Весьма изрядно в сем случае апостол Петр напоминает: Да не кто убо от вас пострадает яко убийца, или яко тать, или яко злодей, или яко чуждоноситель, аще ли же, яко христианин, да не стыдится, да прославляет же Бога в части сей (1 Пет 4, 15-16). Кая похвала, аще сограшающе мучими терпите? но аще добро творяще и страждуще терпите, сие угодно пред Богом, на сие бо и звани бысте (1 Пет 2, 20-21).
Се – истинное между страданием и страданием различение! оба страждут, но не равное их намерение. Одни – или за свои вины, или для правды Его, то есть, чтобы очистить себя от солености греховной. Страдание одних бесполезно и безчестно, а других спасительно и славно. Одни после страданий никакой отрады не получают, разве еще вящшему страданию подвергаются: ибо, по Апостольскому слову, аще кто и постраждет, не венчается, аще не законно мучен будет (2 Тим 2, 5). А другие увенчаваются и, прошедши огонь и воду, входят в покой свой. Итак, надлежит нести крест Христов для очищения в сем житейском море солености греховной, но для Бога, для правды, и единственно взирать на будущую вечную жизнь, не почитая сию жизнь жизнию, нам принадлежащею.
Страдание таковое есть и тягостно и легко. Тягостно, по мнению мирскому, и неутвержденным в вере; а легко по сущей истине, и в вере крепким. Почто его почитать тягостным? – для сего не требуется от тебя ни оружий, ни храбрости, ни крепких стен и валов, ни меча, ни огня, ни отличной силы телесной, ни коварства и хитрых выдумок, чтобы отразить удары и нападения врага; а требуется одно только терпение. Сим одним способом все стрелы лукаваго разженныя можем погасить.
Но одно-де таковое терпение есть зело тягостно. Признаю и я. Но кажется, что ежели изобретать все способы, как отразить и отомстить вражеския нападения, ежели к тому делать все приуготовления, ежели после сего вступать с сильным врагом в сражение, - кажется, что сие больше измучит, нежели одно только терпение.
Но положим, что таковое терпение и зело тягостно; однако, надобно взирать и на конец, что после сего последует. Последует честь и слава не от человека, но от Бога, и венец безсмертной награды; а, может быть, сим средством и самого врага твоего усмиришь, и чрез то облегчишь свое терпение.
Но как бы то ни было, непременно сим путем надлежит шествовать, ибо никак без него не можно очиститься от греховной солености житейскаго моря и стать чистым и сладким источником.
Но, о горе нам! сколько бы мы своими силами ни тщились очиститься от сей пагубной солености, но совершенно не можем. Ибо кто есть человек, иже поживет и не согрешит? И праведник семижды на день падает (Притч 24, 16); а мы пием беззаконие, яко воду. И сия зараза не отстает от нас до последняго нашего издыхания.
Что же нам делать? Отчаяваться ли? О! никак. Сию конечную работу приемлет уже на Себя Сам Господь; сей недостаток наш уже Он Сам дополняет, наше немощное ношение креста Он исправляет и совершает крестом Своим: ибо Он грехи наши носит и о нас болезнует. Он Сам есть за нас умилостивительная жертва, ибо Он есть Агнец, вземлющий грехи мира.
Очистив таковым образом от последней и конечной солености греховной, Господь учинит уже нас источником самым чистым и сладким, и таковых уже совокупит с морем вечности, с морем безмерной благости Своей. И самое сие море не есть соленое и горькое, но сладости несказанной исполненное, - чего да сподобимся мы, благодатию и человеколюбием Его. Аминь. |
