ХАЗАРСКОЕ ГОСУДАРСТВО И ЕГО РОЛЬ В ИСТОРИИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ И КАВКАЗА
К оглавлению
При всей значимости Кавказа для истории
Хазарии это был ее внешний фон, тогда как
основная канва внутренней истории
разворачивалась в пределах юго-востока
Европы. Однако исторических фактов для
Восточной Европы VII-Х вв. гораздо меньше,
многие из них по тем или иным причинам
представляются сомнительными. Число их
возрастает на протяжении Х в. и
приблизительно ко времени крушения Хазарии
как государства становится достаточным для
воссоздания общей картины развития
политической и культурной истории этой
части Европы. Для раннего же периода
существования Хазарской державы
приходится довольствоваться относительно
небольшой исторической фактурой, дополняя
ее разного рода косвенными материалами,
гипотезами и логическими заключениями.
Хазария в Восточной Европе имела дело с
кочевниками степной полосы, народами
Поволжья и восточными славянами. Отношения
с ними и роль хазар в их исторических
судьбах были неодинаковы.
Начнем с Поволжья. Это был район, важный
для Хазарии в экономическом и военно-стратегическом
плане. Из страны буртасов, а также из более
северных областей поступала драгоценная
пушнина - одна из главных статей торгового
транзита на Восток через Хазарию. По Волге
же шел и торговый путь к Балтике, игравший
ведущую роль на протяжении всего периода
существования Хазарского каганата.
Контроль над Нижним и Средним Поволжьем был
жизненно необходим Хазарии, именно здесь
хазарские заставы на протяжении более 200
лет закрывали путь заволжским кочевникам в
Европу, прежде всего в хазарские владения.
Пока Хазария являлась способной это делать,
она была нужна европейским странам. Приход
в южнорусские степи мадьяр в 30-е годы IX в.
был совершен при хазарской санкции на это, а
вот вторжение печенегов в 80-х годах IX в.
произошло против воли Хазарии и означало,
что последняя утратила свои позиции в
Нижнем Поволжье.
По-видимому, низовья Волги вплоть до
современного Волгограда или даже выше
контролировались самими хазарами. Далее на
север начиналась земля буртасов, т. е. финно-угров,
предков мордвы и родственных ей племен [354]. В
хазарское время у буртасов еще
господствовали родоплеменные отношения,
возможно только начинавшие сменяться
территориально-общинными. Согласно
арабским источникам IX-Х вв., страна буртасов
была расположена между Хазарией и Булкар (т.
е. Волжской Булгарией) на расстоянии 15 дней
пути от Хазарии [355] (очевидно, ее столицы
Атиля). В равнинной части Нижнего Поволжья,
которая, очевидно, не считалась ни Хазарией,
ни Буртасией, по-видимому, не было
постоянных поселений [356].
Страна буртасов была покрыта лесами.
Буртасы были подвластны хазарам [357],
поставляя вспомогательные войска. Власть
была сосредоточена в руках шейхов [358], т. е.,
очевидно, старейшин. Имущественная
дифференциация у буртасов существовала,
что видно из описания их вооружения,
разного у богатых и бедных [359]. По Гардизи,
страна буртасов в длину простиралась на 17
дней пути [360]. Буртасы занимались лесными
промыслами и скотоводством, основное
богатство их состояло из ценной пушнины
("ад-далак [361], дэлэ" [362], буквально - "куница,
горностай"). Делились они на две
этнографические группы, различавшиеся
похоронными обрядами: одни мертвых сжигали,
другие хоронили [363]. Буртасы находились в
зависимости от Хазарии вплоть до крушения
каганата, а позже стали попадать под власть
Волжской Булгарии и Руси.
Единственным источником о булгарско-хазарских
отношениях является "Рисале" Ибн
Фадлана. Более ранний источник [364],
сохранившийся в вариантах Ибн Русте [365], "Худуд
ал-алам" [366], Гардизи [367] и Марвази [368], об
этом ничего конкретного не сообщает. Данные
его относятся ко времени до 80-х годов IX в. (в
пользу этого говорит указание на соседство
волжских булгар и мадьяр, чего не было после).
Этот источник информирует нас о делении
булгар на группы, дает описание природы
страны, занятий населения, религии и т. д.
Наша информация о политическом положении
Волжской Булгарии в первой четверти Х в.
сводится к следующему. Царем булгар в ту
пору был Алмуш, сын Шилки Балтавар [369],
носивший и мусульманское имя ал-Хасан [370]. Он
принял ислам, очевидно через посредство
мусульман хазарской столицы Атиля [371], но
был вассалом Хазарии, платил царю хазар
дань (мехами), сын Алмуша находился
заложником в Атиле [372]. По-видимому,
хазарский владыка довольно бесцеремонно
обращался со своими вассалами. Узнав о
красоте дочери булгарского царя. он захотел
взять ее в свой гарем и, когда Алмуш ему
отказал, взял ее силой. Когда же царевна
умерла, хазарский царь потребовал отдать
ему ее сестру [373]. Главное было, однако, не в
личных оскорблениях. По-видимому, Булгария
давно тяготилась зависимостью от слабеющей
Хазарии, где мусульмане "Атиля
тяготились царем, исповедовавшим иудаизм
[374]. Ислам Алмуш принял, по-видимому, до этого
[375], теперь же, обиженный царем хазар лично,
он по подстрекательству хазарских
мусульман решил направить официальное
посольство в Багдад с просьбой о реальной
помощи против Хазарии, Конкретно он просил
построить для него крепость [376], очевидно на
южных рубежах своего государства, скорее
всего на Волге. Булгария была в то время
своеобразной федерацией трех владений ("групп"),
каждая из которых имела своего царя.
Наиболее крупным "вассалом" Алмуша был
царь Аскала [377], одного из трех главных "синфов"
Булгарии [378]. Царь Аскала женился на той
самой дочери Алмуша, которую хотел взять
после смерти ее сестры хазарский царь.
Ислам еще не пустил сколько-нибудь глубоких
корней в Булгарии, даже царь Аскала не был
мусульманином [379]. Алмуш просил у халифа
прислать ему опытных проповедников и
богословов. В составе булгарского
посольства находились лица разных
национальностей, а посол Абдаллах ибн Башту
был из хазар-мусульман [380].
Посольство прибыло в Багдад через Среднюю
Азию весной 921 г. Любопытно, что вассал
Саманидов хорезм-шах был враждебно
настроен к булгарскому посольству и
пытался помешать ему [381]. Очевидно, у Хорезма
имелись в Хазарии свои интересы, не
совпадавшие с интересами Бухары [382], которая
была склонна поддержать булгарского царя и
помогла его посольству достигнуть Багдада
и получить доступ к халифу и его сановникам
[383]. В Багдаде нашлись и люди, ранее жившие в
Булгарии, - турок Текин [384] и славянин Борис
[385].
Описывать пребывание халифского
посольства в Булгаре здесь нет
необходимости [386]. Реальных же результатов
оно не дало. Далекий Багдад не мог оказать
влияния на обстановку в Поволжье. По-видимому,
булгарский царь контактировал с некоторыми
вождями кочевников-гузов [387], но не со всеми.
Вместе с тем позиция Хорезма должна была
сыграть решающую роль в неудаче обращения
царя Булгарии к мусульманским государствам.
Правда, в Хазарии ободренные мусульмане
пытались выразить свою солидарность с
Булгарией, но в этих условиях хазарский
царь проявил необычную стойкость и волю:
ссылаясь на разрушение мусульманами
синагоги в каком-то Дар ал-Бабунадж [388], он
разрушил минарет в Атиле и казнил муэдзинов
[389]. Тем временем халифское посольство
двинулось в обратный путь и весной 923 г.
вернулось в Багдад. Там о нем если не забыли,
то мало беспокоились. Халиф и его окружение
гораздо больше интересовались огромной
рыбой, недавно пойманной в Омане: ее размеры
были столь велики, что челюсть не входила в
дверь [390].
Ал-Мас'уди сообщает, что сын булгарского
царя приезжал в Багдад к халифу ал-Муктадиру
(908-932 гг.) уже после посольства Ибн Фадлана.
Царевич, собственно, отправился в хаджж, но
по дороге завез халифу знамя савад [391] и
деньги [392].
Освободились ли волжские булгары от
хазарской зависимости в результате событий
20-х годов Х в.? Прямого ответа нет, но, по-видимому,
зависимость от Хазарии осталась, хотя,
возможно, и в более слабой форме. Дело в том,
что если хазары были заинтересованы в своей
власти над Булгарией, то и последняя не
могла пребывать долгое время в состоянии
вражды с Хазарией, господствовавшей в
низовьях Волги. Торговые интересы всегда
требовали определенного единства всех
обитателей берегов европейской реки. И
здесь главенствовал тот, кто владел устьем
Волги. Позже, в XII в., контроль над ним
перешел к булгарам [393], затем к Золотой Орде,
а в XVI в. - к России. Присоединение Казани
неотвратимо повлекло и овладение
Астраханью, хотя в то время русского
населения на Нижней Волге не было.
Есть основания считать, что Волжская
Булгария стала самостоятельной после
разгрома Хазарии Святославом в 60-х годах Х в.
В арабских источниках есть указания на
поход русов на булгар, однако, как доказано
[394], речь идет о Дунайской Болгарии, которую
арабские авторы нередко путали с Волжской
Булгарией. Учитывая предыдущую попытку
булгар сбросить хазарское иго, можно,
наоборот, предполагать, что волжские
булгары если и не были союзниками Руси, то,
во всяком случае, не помогали и хазарам.
Разгром русами Атиля не привел к
закреплению русов на Нижней Волге, и,
очевидно, после их ухода именно Волжская
Булгария постепенно распространила свой
контроль на весь Волжский путь.
В период могущества каганата кочевое (и
полукочевое) население степей между Доном и
нижним Дунаем контролировалось хазарами,
чему в немалой степени способствовали
позиции хазар в Крыму. По-видимому, в VIII в.
возникли хазарские укрепления на Дону и
Северском Донце, где хазары стояли
гарнизонами среди старого ираноязычного и
булгарского населения, а также, очевидно,
продвигавшихся сюда славян. Отношения с
последними явно играли большую роль,
которую из-за скудости источников
проследить можно лишь поверхностными
штрихами, преимущественно по ПВЛ.
Летописец в начале XII в. мог только указать,
какие из восточнославянских "племен"
подчинялись хазарам, в чем состояло это
подчинение и когда оно прекратилось.
Впрочем, последнее было ему известно не о
всех некогда подвластных хазарам "племенах".
О самом важном из них - полянах и таких
известий не было. Поэтому в летопись попало
два варианта хазаро-полянских отношений.
Один, явно представляющий позднюю
патриотическую легенду, рассказывает, как
хазары, обнаружив полян на (киевских) горах
и лесах, предложили платить им дань. Поляне
не возражали, но в качестве дани послали
мечи. Увидев их, "старцы казарьские"
заявили своему князю (скорее всего, царю):
"Не добра дань, княже! Мы ся доискохом
оружьем единою стороною рекоша саблями, а
сих оружье обоюду остро, рекше меч. Си имуть
имати дань на нас и на инех странах. Сеже
сбыся все не от своея воля рекоша, но от
божъя повеления. Яко и при Фаравоне, цари
еюпетьском, егда приведоша Моисея пред
Фаравона и реша старейшина Фараоня: Се
хощеть смирити область Еюпетьскую, якоже и
бысть: погибоша еюптяне от Моисея, а первое
быша работающе им. Тако и си: владеша, а
послеже самеми владеють; якоже и бысть:
володеють бо козары русьскими князи и до
днешнего дне" [395]. Но даже из этого сказано
ясно, что поляне какое-то время находились
под властью хазар, от которой их освободили
в 862 г. варяги Аскольд и Дир (второй вариант)
[396]. В этих известиях много неясного,
расходящегося с некоторыми другими фактами,
прежде всего с известием о посольстве
хакана росов 838-839 гг. и связанными с ним
событиями. Можно допустить, что поляне
дважды подчинялись хазарами, но оба раза
ненадолго.
Что касается северян, радимичей и вятичей;
то, согласно ПВЛ, они были подвластны
хазарам и избавились от хазарского
господства первые два "племени" при
Олеге в 884-885 гг. [397], а вятичи - при Святославе
в 60-х годах Х в. [398]
Мнения исследователей о дате утверждения
хазарской власти над частью восточных
славян, естественно, не однозначны и
основываются на предположениях. П. Шафарик
полагал, что господство хазар дошло до
Днепра и Оки около последней четверти VIII в.
[399] С. М. Соловьев просто констатирует, что
славяне платили дань хазарам во второй
половине IX в. [400] М. С. Грушевский, цитируя
известия ПВЛ о подчинении части славян
хазарам [401], считал, что поляне могли
подчиняться каганам во второй половине VII -
первой половине VIII в. [402] По его мнению, во
всяком случае, в начале IX в. Киев был
самостоятелен [403]. Грушевский считал. что
русская государственная организация
возникла на юге задолго до IX в. [404], и эта
точка зрения поддерживается во многих сов
ременных работах [405].
В русской историографии кануна
Октябрьской революции утвердилась точка
зрения о положительной роли хазар в истории
славян, которые смогли в условиях
хазарского преобладания в степях
расселиться на восток, в пределы Хазарского
государства [406].
Б. Д. Греков проблему славяно-хазарских
отношений практиче ски обходит, да и самой
Хазарии уделяет весьма мало внимания [407].
Еще дальше пошел по пути отрицания роли
Хазарии для истории Руси IX-Х вв. Б. А. Рыбаков,
который в своих последних работах
игнорирует летописные известия о
зависимости славян от хазар [408]. Выплата же
вятичами дани хазарам Рыбаковым
комментируется как "проездная пошлина"
[409].
В основном правильная оценка хазаро-славянских
связей у М. И. Артамонова [410], хотя спорные
моменты здесь есть. Артамонов исходит из
того, что в Среднем Поднепровье в VI-VII вв.
существовала своеобразная культура, в
основном сарматского происхождения,
генетически восходящая к догуннской эпохе
и родственная салтовской культуре
Северского Донца и Среднего Дона. Погибла
эта культура в результате экспансии хазар
на запад, а освобожденную от носителей этой
культуры область лесостепного
Поднепировья стали заселять славяне,
попавшие под власть хазар [411], Эти славяне (поляне)
освободились, по Артамонову, от хазарской
власти в конце VIII - начале IX в. [412]
С. А. Плетнева отмечает в соответствии с
показаниями русской летописи факт
обложения хазарской данью полян, северян,
вятичей [413], полагая, что для полян такое
положение продолжалось недолго, а когда
хазары "отступились от сильного и
далекого народа", то в качестве
компенсации обложили данью радимичей [414].
С. А. Плетнева - археолог, и хотелось бы
именно от археологов получить
дополнительный материал по данной проблеме.
К сожалению, пока его немного. В новейшей
археологической литературе проблема
славяно-хазарских отношений ставится бегло
и не очень точно даже по отношению к
традиционно установленным фактам. В
обобщающем труде "Археология Украинской
ССР" указывается на подчинение хазарам
славян Днепровского левобережья - северян,
вятичей и радимичей, но совершенно
обходится вопрос о полянах. Полностью
априорен тезис об отставании этих славян в
своем развитии именно в силу их подчинения
Хазарии [415]. Авторы приписывают летописи
известия о походе Святослава на северян и
отпадении их в это время от Хазарского
каганата [416]. и т. д.
В зарубежной историографии хазаро-славянские
отношения до образования Древнерусского
государства затрагиваются, как правило,
бегло. П. Голден считает, что восточные
славяне в событиях IX в. играли скромную роль,
так как были данниками каганата [417]. В
работах же О. Прицака роль хазар в судьбах
славян преувеличивается: им приписывается
основание Киева [418], позже-утверждение
хазарской династии в Киеве (с Игоря) [419] и т. п.
Как видим, положение с изучением славяно-хазарских
отношений сложное - как из-за
фрагментарности и специфики источников,
так и отчасти по причине тенденциозного
подхода отдельных историков.
Необходимо сделать одну оговорку
принципиального характера: славяно-хазарские
отношения могут и должны изучаться не сами
по себе, а в тесной связи с событиями,
происходившими на северо-западных рубежах
Хазарской державы. Если удастся сколько-нибудь
верно восстановить исторические события,
имевшие здесь место в VII-IX вв., мы получим
адекватную картину славяно-хазарских
отношений и их этапов.
В период становления Хазарской державы в
VII в. на обширной территории к востоку от
Днепра и до Дона имели место важные, хотя и
плохо уловимые изменения. Уход булгарской
орды Аспаруха на Балканы был, очевидно,
связан не только с давлением на нее со
стороны хазар, но и с происходившим в это
время интенсивным движением в лесостепную
полосу левобережья Днепра славянского
населения, которое к VIII в. вышло, сливаясь с
частью ираноязычного населения этих
районов, к Дону [420]. По-видимому, это
продвижение шло через земли
формировавшихся в ту пору северян (бассейны
рек Десны, Сейм и Верхняя Суда) к Северскому
Донцу [421] и далее собственно к Дону. К югу
обитали носители так называемой салтово-маяцкой
культуры, среди которых этнически
преобладали те же иранцы и оставшиеся здесь
булгары [422]. Район их поселений вошел
составной частью в Хазарское государство,
по его порубежью хазары ставили свои
пограничные укрепления. Этнически близкие
населению основной части каганата, "салтовцы"
стали опорой хакана на северо-западе.
Что касается славян, то, очевидно, следует
в принципе согласиться с теми
исследователями, которые утверждали, что
образование Хазарского государства
создало благоприятные условия для их
расселения на восток [423]. Не исключено, что
славяне в VII-VIII вв. стали естественными
союзниками хазар в этом районе.
Думается, что с этим связаны уже
упомянутые события 737 г. когда Мерван ибн
Мухаммед преследовал хазарские войска
после взятия хазарской столицы Самандара.
Хакан должен был отступать на северо-запад,
в районы, где были материальные и людские
резервы. Возможно, это была практика
заманивания противника в глубь чужой
территории, столь известная в разные
периоды истории у многих народов.
Увод Мервана в плен несколько тысяч семей,
среди которых в числе "неверных"
вообще особо отмечены славяне, в плане
вышесказанного выглядит очень обоснованно:
эти славяне, обитавшие на Дону, были
хазарскими союзниками, а не просто
подданными и их экспортация в подвластное
арабам Закавказье явилась политическим и
военным актом. Славян на Дону было немного (поэтому
археологи и не могут найти их четких следов
для той поры), но, по-видимому, эти военные
поселенцы играли важную роль в данном
районе. Не смирились они и с насильственным
переселением в чужие земли - очень скоро они
бежали на родину, были настигнуты арабами и
истреблены.
О подчинении собственно
восточнославянских территорий до этого
времени вряд ли можно говорить по той хотя
бы причине, что до 30-х годов VIII в. основное
внимание хазарских владык, центр которых
находился на Северо-Восточном Кавказе, было
обращено на Закавказье, на борьбу с арабами.
Поражение в этой борьба должно было,
естественно, толкнуть хазарскую
аристократию на поиск других направлений
внешней экспансии, без которой такое
государство, как Хазария, существовать не
могло.
Между тем именно со второй половины VIII в.
начинает развиваться торговля
мусульманских стран с Восточной Европой, а
через нее и с Западной. Развитие
экономических связей само по себе вело к
смягчению политических противоречий и
сокращению числа военных конфликтов. Надо
иметь в виду и еще одно обстоятельство.
Именно в середине VIII в. единое Арабское
государство начало распадаться, точнее, от
него отделились испанские владения,
враждебный Аббасидам Кордовский эмират.
Торговля Востока с Западом в этих условиях
должна была идти иными путями. Кроме того, и
Средиземное море находилось под контролем
враждебной арабам Византии, известные
успехи мусульман на море в первой половине
VIII в. на время прекратились и возобновились
уже в IX ст. Наконец, в первой половине VIII в.
Византия и хазары были союзниками, во
второй же половине их отношения
испортились.
Все это толкало мусульманских купцов на
торговлю через хазарские владения, а
хазарские власти - на поиски путей для
усиления своего контроля над торговыми
артериями Восточной Европы. В ту пору
такими артериями были реки и сами купцы
превращались в тех условиях в мореходов.
Хазары не были заинтересованы в допуске
мусульманских купцов на просторы Восточной
Европы, но сами хазары мореходами не были.
Единственное, что они могли осуществить и
что сделали,- продвинуть свое господство (и
влияние) как можно дальше в глубь
восточноевропейских территорий
лесостепной и лесной полос, богатых той
самой пушниной, которая пользовалась все
большим спросом в мусульманских странах. И
успехи здесь были достигнуты: в состав
Хазарии были включены земли буртасов,
волжских булгар, а затем хазарскими
данниками стали окраинные славянские
племена: поляне, вятичи, северяне, радимичи.
Тем самым торговля по Волге почти до ее
верховьев и уж, во всяком случае, до устьев
ее главных притоков - Камы и Оки
контролировалась хазарами. Особенно важна
была земля радимичей, через которую можно
было выйти на Днепр, отрезав северных
славян от южных.
Присмотримся еще раз к летописным
известиям, зафиксированным киевским
летописцем, а потому уделявшим особое
внимание полянам. Всех прочих
восточнославянских "племен" этот
древний историк касался преимущественно в
связи с киевскими делами. Даже новгородские
события IX в. летописец излагает лишь тогда,
когда они важны для Киева, хотя Новгород -
место, откуда пришла княжеская династия. Не
случайно киевский летописец выделяет полян,
как высококультурное племя, с
цивилизованными брачными обычаями,
противопоставляя им ближайших восточных же
славян, особенно древлян, на описание
мерзостных нравов которых не скупится [424].
Такое отношение объясняется, очевидно,
воспоминаниями, так как поляне "быша
обидимы древлями и инеми околними" [425].
Данная фраза записана летописцем после
вторичного упоминания о смерти легендарных
Кия и его братьев. Более подробно эта
легенда излагается выше, где сказано, что
после смерти этих братьев у полян княжили
их потомки (род) [426].
Вопрос о Кие и легендах, связанных с ним,
много раз разбирался в литературе.
Признание его историческим лицом,
современником императоров Анастасия или
Юстиниана [427], и привлечение к вопросу об
основании Киева армянских источников [428]
еще более запутали этот и без того нелегкий
вопрос, которого здесь специально касаться
нет возможности. Отмечу лишь следующее.
Стоит подумать, не содержит ли название
Киева, расположенного на Днепре в районе
древнего славяно-иранского пограничья,
иранский титул "кий", "кая" (варианты
разные), что значит "правитель, князь"
[429].
Возвращаясь же к русской летописи (киевской),
еще раз обращаю внимание на ее указание, что
у полян были свои князья (как у древлян,
дреговичей, славян новгородских, полочан)
[430] и что полян "обижали" древляне и
иные соседи. В 945 г. древляно-полянский спор
в пользу полян решила Ольга. А вот прочие
соседи, "обижавшие" полян, кто они? Вряд
ли это северяне или радимичи, которых самих
"обижали" хазары. Значит, речь должна
идти, скорее всего, о последних, а также,
возможно, для IX в. о венграх, которые, однако,
могли действовать, как увидим ниже, по
приказу или наущению хазар.
Посмотрим теперь внимательно на
Полянское княжество. Судя по летописи, это
восточнославянское "племя" занимало
небольшую территорию. Б. А. Рыбаков
расширяет последнюю прежде всего за счет
части северянских земель с их историческим
центром Черниговом [431]. В. В. Седов здесь
более осторожен: он ограничивает область
полян на северо-западе р. Тетерев, на юге р.
Рось, на севере доводит до Любеча, на
востоке - до Чернигова, располагая
последний на поляно-северянском пограничье
[432]. Вопрос пока остается открытым и из-за
очень неясной характеристики летописи
должен решаться преимущественно по данным
археологии. Но, во всяком случае, Чернигов
относить к полянской земле оснований нет.
Главный аргумент Б. А. Рыбакова -
незначительные размеры полянской земли (если
согласиться с летописью), а это, дескать, не
соответствует ее роли в истории восточных
славян. Однако при характеристике
полянской земли главное не ее размеры, а
географическое положение.
Полянская земля была пограничным
аванпостом славян у самых пределов степей,
где господствовали сменявшее друг друга
кочевники. И именно это делало сравнительно
небольшую полянскую территорию особо
значимой в глазах всего славянского мира.
Борьба со степью, за формы освоения и
использования последней велась издревле и
лишь в новое время смогла закончиться ее
заселением и освоением земледельческим
населением [433]. В тот период, когда славяне
успешно расселялись и на Балканы, и на север,
в леса будущей Великороссии, их попытки
выйти на юго-восток за пределы лесостепи
наталкивались на встречные волны
кочевников с востока и, как правило, не
увенчивались успехом.
Была и другая причина, делавшая землю
полян важнейшим восточнославянским
центром,- географическое расположение в
очень выгодном месте, куда сходились с
севера (по Днепру) и северо-востока (с Оки на
Десну) важные торговые пути. В
рассматриваемую эпоху восточное
славянство пребывало на стадии разложения
первобытнообщинного строя и формирования
классового общества и государства. В
соответствии с Ф. Энгельсом эту стадию
общественного развития можно назвать
военной демократией. Термин очень емкий,
показывающий, с одной стороны, сохранение
социального (первобытного) равенства, а с
другой - наличие выделяющихся групп людей,
основным занятием которых стала война с
целью добычи. У самих славян господствовало
натуральное хозяйство, но относительно
рядом существовали общества иной структуры,
где имелось развитое ремесло, продукцию.
которого надо было сбывать. Кроме того, и
такие общества, как тогдашнее славянское, в
силу естественного географического
разделения труда, присущего той эпохе,
становились для более развитых обществ
поставщиком ряда товаров - для Восточной
Европы это были прежде всего пушнина и рабы.
Это создавало основу для транзитной
торговли восточных стран и Византии,
транзитной потому, что она охватывала не
только Восточную Европу, но привязывала к
ней и большую часть остального
Европейского континента, включая
Скандинавию, где формы военной демократии
из-за крайней скудости природных ресурсов
были еще более ярко выраженными. В этих
условиях Киев, Чернигов, Смоленск, Новгород,
Белоозеро, Ростов приобретали особое
значение. Но и среди них роль Киева была
заметна и возрастала в IX-Х вв. в процессе
освоения Днепровского пути, или, по
терминологии летописи, "пути из варяг в
греки".
Одной из ошибок современной
историографии является элемент
модернизации исторического процесса, когда
к I тыс. н. э. пытаются применить критерии,
неприменимые к тогдашней Европе, прежде
всего подменить сложность и причудливую
переплетенность специфических условий той
эпохи прямолинейной (хотя в теории
абсолютно правильной) схемой, согласно
которой четко отделяются сначала
земледелие от скотоводства, затем ремесло
от земледелия и развитие последнего
доминантно определяет эволюцию общества.
На самом деле условия для земледелия в
большинстве восточнославянских земель
были сложными и малоудобными, так как
значительная часть даже лестостепи если не
находилась под властью кочевников, то
пребывала под стабильной от них угрозой, а
это вовсе не способствовало ее
культивированию, условия для которого
создались много позже - в XVII-XVIII в.
Вернемся к событиям IX в. Зависимость полян
от хазар из летописи вырисовывается вполне
определенно, но только в общих чертах.
Летописец не приводит никаких реальных
фактов хазаро-полянских отношений, и для
выяснения более точной исторической
ситуации необходимо привлекать
иностранные источники, современные
событиям или отстоящие от них на
сравнительно небольшое время и, в свою
очередь, восходящие к современной событиям
информации.
К первым относятся известия Бертинских
анналов, арабские источники варианта Ибн
Русте - Гардизи. Из вторых главный -
Константин Багрянородный. Наиболее раннее
время, к которому они нас переносят,- это 30-е
годы IX в. Константин Багрянородный,
составляя (или, вернее, редактируя)
своеобразное политическое руководство для
своего наследника, делал экскурсы в прошлое
лишь тогда, когда считал нужным. Поэтому у
него есть данные о происхождении венгров (турок)
и печенегов, но нет таковых о хазарах и
русах. Из материалов хазаро-византийских
отношений император особо отметил факт
постройки крепости Саркел на Дону [434] Вопрос
о причинах постройки Саркела давно
дискутируется в науке [435]. В целом
признается, что это событие было так или
иначе связано с приходом в наши южные степи
из-за Волги мадьярских племен. Основным
источником о них для IX в. является тот же
Константин Багрянородный, но кое-что
добавляют арабские известия упомянутого
цикла, а также поздние венгерские предания
так называемого Анонима. Последний в начале
нашего века получил репутацию памятника, не
заслуживающего доверия [436], но теперь
отношение к нему иное [437]. В связи с этим
нельзя не отметить (на первый взгляд
странное) полное молчание ПВЛ о роли
венгров в событиях IX в. Летопись только под
898 г. упоминает о происхождении угров мимо
Киева у Угорской горы [438], хотя это на самом
деле случилось несколько раньше. По сути
дела, это лишнее подтверждение слабой
информированности летописцев XI-XII вв. о
событиях IX в.
К сожалению, из всех известий,
интересующих нас в этой связи, точную дату
имеет лишь одно - сообщение Бертинских
анналов о прибытии русского посольства из
Византии ко двору Людовика Благочестивого
в 839 г. [439] Ехало это посольство на родину
кружным путем потому, что дорога, по которой
оно прибыло в Византию, оказалась
перерезанной каким-то вновь появившимся
там недругом. Можно полагать, что из своей
страны в Константинополь послы хакана
русов выехали в 838 или даже в 837 г.
Точной даты другого важного для нас
события - поездки Петроны на Дон и постройки
Саркела - в источниках нет. Старейший
источник - Константин Багрянородный
относит ее к правлению императора Феофила
(829-842 гг.) [440]. Другие византийские авторы (Продолжатель
Феофана, Кедрин) помещают это событие между
834 и 837 гг. [441] Ныне его датируют
приблизительно 833 г. [442] хотя, думается,
правильнее именно 834-837 гг. Археологически
установлено, что Саркел был построен против
противника с запада [443]. Но кто он? И здесь
прежде всего надо разобрать известия о
венгерских племенах той поры по основному
источнику - "Об управлении империей"
Константина Багрянородного.
Эрудированный император в качестве
первоначального (или ему известного?)
местопребывания венгров называет
местность страну Леведия [444]. Название это -
эллизированная форма местного слова от
старовенгерского "леведи" [445], в свою
очередь, согласно Константину, связанного с
первым венгерским воеводой [446] Леведием. В
греческом тексте к Леведии применен термин,
переводимый как "древнее, старое
местообитание" [447], в свою очередь
переводимый английским "old" [448]. Однако
расположение Леведии у Константина в
районе между Доном и Днепром [449] позволяет
заключить, что речь идет о старом, в смысле
прежнем. месте обитания венгров, так как
достоверно известно, что пришли они сюда из-за
Волги. Да и дальнейший текст Константина,
мне кажется, это подтверждает. Император
указывает, что жили венгры в этой местности
в течение трех лет, являясь союзниками
хазар, хакан которых женил Леведия на
знатной хазарке [450]. Согласно Константину,
именно Леведий увел венгров в область
Ателькюзу ("междуречье" по-древневенгерски)
[451], расположенную между Днепром и Днестром
[452]. Здесь в нашем источнике появляются
противоречия.
С одной стороны, переселение в Ателькюзу
должно было состояться именно по истечении
упомянутых трех лет, с другой - Константин в
качестве его причины выдвигает поражение
печенегов в войне с хазарами (!) [453], после
чего печенеги и вытеснили союзников хазар -
венгров на запад. Вероятно, здесь
перепутаны ранние события с более поздними,
конца 80-х годов IX в., когда печенеги
действительно оттеснили венгров на запад
[454].
Итак, согласно Константину
Багрянородному, венгры были союзниками
хазар в Леведии, где жили три года. Это,
вероятнее всего, относится к 30-м годам IX в.,
когда хазарам было необходимо, чтобы в
степях между Доном и Днепром кочевали их
верные союзники - венгры, которые к тому же
были родственны хазарам. В это же время на
Среднем Дону с помощью византийцев
ставится крепость Саркел, направленная
против угрозы с запада. Можно предположить,
что построение Саркела оказалось
недостаточным и хазары продвинули союзное
им объединение Леведия в днепровско-донское
междуречье. В это самое время хакан русов
направляет посольство в Византию, а пока
оно туда добиралось, венгры заняли
Ателькюзу и преградили посольству обратный
путь.
Возникает ряд вопросов, на которые
необходимо дать ответ. Прежде всего, зачем
русам нужно было искать контакты с
византийцами, которые только что помогали
хазарам строить крепость против тех же
русов [455]? Ответить просто, если вспомнить,
что политика Византии в Восточной Европе
традиционно сводилась к разжиганию вражды
между тамошними племенами и народами и
постоянных союзников империя не искала.
Трактат Константина Багрянородного это
прекрасно подтверждает.
Второй вопрос гораздо сложнее, хотя,
думается, на деле он в основном запутан "патриотической
школой" советской (а еще раньше в
дореволюционной русской и украинской)
историографии. Речь идет о том, кто такой
хакан русов Бертинских анналов и сами эти
русы IX в. Вопрос этот, конечно, требует
специального рассмотрения, и в данном
случае я могу высказать лишь некоторые
общие соображения. Литературы здесь море,
но чаще всего ссылаются на известную работу
А. Н. Насонова [456]. Труд этот действительно
классический в части, относящейся к XI-XII вв.
Для более же раннего времени летописный
материал без его соответствующей обработки
никаких оснований для утверждения о том,
что первоначально Русь, Русская земля -
область Среднего Поднепровья с Киевом, не
дает. Наоборот, сохранившиеся древнейшие
летописные тексты, если их не трактовать в
определенном вкусе, ясно говорят, что
первоначально русь-скандинавы [457].
Термины "Русь" и "Россия", как
это ни парадоксально на первый взгляд,
имеют разное происхождение [458], и корень "рос",
бытовавший на юге нашей страны с древнейших
времен, с термином "Русь" не связан.
Ранние (IX-Х вв.) западные и византийские
источники так или иначе говорят в пользу
северного происхождения слова "Русь",
подтверждаемого и лингвистикой [459]. Это,
например, свидетельство Бертинских анналов,
где послы хакана русов оказались шведами, и
все иные объяснения ведут только к
искажению прямого смысла источника. В
пользу скандинавского происхождения слова
"Русь" ясно говорят русские названия
порогов Днепра у Константина
Багрянородного [460], так что и здесь "критики"
этого ясного факта могут лишь путаться в
филологических дебрях [461].
Наконец, и ранние восточные известия о
хакане русов свидетельствуют о том же [462] [462]
Вернемся к событиям 30-х годов IX в. В то
время, когда послы хакана русов добирались
до Константинополя, венгры, вероятно по
указанию хазар, продвинулись на запад,
заняли Ателькюзу и отрезали русскому
посольству обратный путь. В свое время я,
анализируя восточные источники,
предположил, что Русский каганат
первоначально возник в северной части
восточнославянского мира [463]. Но затем его
влияние могло распространиться и на
Среднее Поднепровье. Возможно, с этим
связано довольно неясное упоминание русов
(ruzzi) у Баварского географа [464].
Иначе говоря, в IX в. шла борьба за
гегемонию. У некоторых восточнославянских
"племен", по ПВЛ, были свои князья,
другие (северяне, радимичи, вятичи) платили
дань хазарам, для которых и контроль над
Киевом был важен. На севере уже в конце VIII в.
появились скандинавы, закрепившиеся в
Старой Ладоге [465]. Оттуда предводители
скандинавских дружин внедрялись в земли
славян ильменских, кривичей, местных
финских племен. ПВЛ как будто датирует
появление варягов 859 г. [466] Однако эта
летописная статья может толковаться и как
признак более раннего появления
скандинавов в землях чуди, ильменских
славян, мери и кривичей [467]. К тому же под 852 г.
летописец говорит о начале Русской земли,
связывая это с походом Руси на Царьград.
Примечательно, что до 852 г. никаких дат в
летописи нет. Но история у славян была, хотя
летописец сведений о ней почти не имел и
вынужден для начала русской истории
ссылаться на "летописание греческое".
Бертинские же анналы и ранние арабские
источники ясно говорят о существовании в IX
в. Русского каганата, независимого от хазар
и соперничавшего с последними.
Конечно, и варяги были пришельцами для
славян, которые, по летописи, их то
призывали, то изгоняли. Но в отличие от
хазар, просто захватывавших славянские
земли, варяги появлялись не как завоеватели,
а скорее как союзники местной знати в
борьбе "племен" друг с другом и теми же
хазарами. В этом коренное отличие роли
скандинавов-варягов от хазар. В борьбе с
последними (а хазары из земель радимичей и
вятичей угрожали и северным землям славян и
финнов) скандинавские дружины и их
предводители утверждались в славянских
землях. Можно предположить, что их успехи в
этом отношении в 30-е годы IX в. привели к тому,
что хазары направили на Полянскую землю
венгров, занявших Ателькюзу. ПВЛ об этом
молчит. Но арабские источники для середины -
второй половины IX в. пишут о постоянных
набегах венгров на славян [468].
Здесь полезно обратиться к венгерскому
Анониму. Источник этот поздний и в
древнейших частях основан на преданиях,
которыми долго пренебрегали. Между тем в
них можно найти рациональное зерно. Начнем
с того, что Аноним знает по имени не только
родоначальника венгерской королевской
династии Арпада, но и его отца Алмуша,
известного и из трактата Константина
Багрянородного [469]. Этот Алмуш жил, по данным
Константина, во второй половине IX в.
Согласно же Анониму, Алмуш воевал с русами и
осаждал Киев [470]. Разумеется, деталям
предания доверять не приходится, но,
учитывая вышесказанное, сам факт войны
венгров с русами вполне вероятен. Любопытно,
что у Анонима союзниками русов выступают
куманы, т. е. половцы, - этноним, заменивший (как
это часто бывает) [471] предшественников
половцев - печенегов. По данным Анонима,
венгры победили русов и куманов, но затем
ушли в Паннонию. В реальной истории венгры
оставили Ателькюзу в числе прочих причин
под давлением печенегов [472]. Вполне возможно,
что печенеги в 80-е годы IX в. выступали
союзниками русов против венгров и их
сюзерена - Хазарии [473]. Кстати, ПВЛ ничего не
говорит о конфликтах Руси с печенегами в IX в.
и лишь под 915 г., т. е. после смерти Олега,
пишет о первом нашествии этих кочевников на
Русь [474].
В то же время ПВЛ совершенно четко
определяет два главных момента
восточнославянской истории IX в.: во-первых,
борьбу за освобождение от власти хазар и, во-вторых,
активную роль в этой борьбе соперничавших
друг с другом предводителей варяжских
дружин, которые использовали ее в своих
интересах.
Наша "патриотическая" историография
не допускает и мысли о том, что это было так,
и потому всячески стремится "поправить"
древнего летописца. Между тем в истории
многих стран Европы мы знаем именно такую
или сходную ситуацию (Аспарух в Болгарии,
Вильгельм Завоеватель в Англии, норманны в
Сицилии и т. д.). Такая же ситуация могла
сложиться на Руси, где пришлые предводители
дружин сумели использовать выгодную
ситуацию (вражду знати отдельных "племен",
хазарскую угрозу и т. д.) для захвата власти
в конечном счете не только в своих
интересах, но и для пользы самих восточных
славян и их знати.
Все это очень добросовестно показал автор
ПВЛ. Под 859 г. он отмечает, что варяги "из
заморья" брали дань с чуди, славян (ильменских),
мери и "со всех кривичей", а хазары - с
полян, северян и вятичей. Обращает на себя
внимание, что не указаны формы варяжской
дани. Зато о хазарской пишется конкретно -
по "беле и веверице от дыма" [475], т. е. по
шелягу (серебряному дирхему) и белке со
двора. Через три года северные славяне и
финские племена изгнали варягов, перестав
платить им дань, но затем между ними
началась усобица, и тогда они призвали
варявов, русь. На сей раз пришли три
варяжских предводителя и обосновались:
Рюрик в Новгороде (т. е. у ильменских славян),
Синеус на Белоозере (т. е. в землях веси, мери
и части кривичей), Трувор в Изборске (т. е. у
западных кривичей). После смерти Синеуса и
Трувора их владения подчинились Рюрику, но
два боярина последнего - Аскольд и Дир [476], со
своим родом "испросистися ко Царюгороду",
спустились по Днепру к Киеву, который
платил дань хазарам, освободили его от этой
дани и обосновались там. Основной текст ПВЛ
отмечает затем поход Аскольда и Дира на
Византию, описанный и византийским
патриархом Фотием. Интересно указание
летописи на то, что у Аскольда и Дира
собралось много варягов, очевидно ушедших
от Рюрика по разным причинам.
В Новгородской же летописи упомянуты
войны Аскольда и Дира с древлянами и
уличами [477]. Если вспомнить, что древляне
прежде "обижали" полян, а уличи в эту
пору должны были находиться в зависимости
от венгров, т. е. и от хазар [478], то события эти
легко объясняются теми же притязаниями
каганата на Полянскую землю. Еще более
любопытны сведения поздних летописей об
избиении Аскольдом и Диром печенегов после
их похода на Византию и гибели сына
Аскольда в войне с болгарами [479]. Печенегов в
ту пору в Поднепровье не было, и, скорее
всего, под ними подразумеваются хазары и
венгры. Болгары же - это явно те самые черные
булгары, что обитали и в низовьях Днепра, и к
востоку от него по Дону и его притокам. А они
в то время зависели от хазар.
Эти факты дают ключ к выяснению сложного
процесса объединения восточных славян,
прежде всего вдоль пути "из варяг в греки",
в раннее Древнерусское государство, для
которого на первом этапе его существования
главным был не византийский, а хазарский
вопрос. Пока север (Внешняя Русь первой
половины Х в.) и юг (земли полян, северян,
древлян) не были объединены, борьба с
хазарами большого успеха не приносила. И
лишь когда северный князь Олег, по ПВЛ в 882 г.,
объединил Киев и Новгород, положение
изменилось.
И здесь надо опять-таки обратить внимание
на ситуацию в самой Восточной Европе. В 884 и
885 гг. Олег, согласно ПВЛ, освободил от
хазарской дани северян и радимичей [480],
однако о войне его с хазарами летопись не
упоминает [481]. Как же случилось, что хазары
позволили отнять у них две важные
восточнославянские области? Ответ можно
найти в хазарско-печенежско-венгерских
отношениях 80-х годов IX в.
Согласно источникам, печенеги в IX в. были
врагами хазар, венгров и союзников Хазарии -
узов (огузов), нападавших на печенегов с
востока. Константин Багрянородный
связывает и перекочевку венгров в Леведию с
поражением их в войне с печенегами [482]. В 80-х
годах началось новое движение печенегов на
запад, в результате чего в 889 г. [483] венгры
оставили и Ателькюзу, откочевав в Паннонию.
Враги хазар - печенеги в этих условиях
должны были стать естественными союзниками
Олега. И действительно, ПВЛ хотя и не
упоминает о такой их роли, но ничего не
пишет и о враждебных отношениях с первым
правителем Древнерусского государства [484],
который, согласно летописи, уже в 882-885 гг.
объединил вокруг Киева земли полян, древлян,
северян, радимичей, восточных кривичей,
славян новгородских и некоторых угро-финских
племен. Ранее можно говорить только об
отдельных восточнославянских княжествах (Новгородском,
Киевском, Полоцком и др.).
Уход венгров за Карпаты [485] и занятие
печенегами степей между Доном и Дунаем
означали второй после поражения в войне с
Мерваном удар по Хазарскому государству. В
ходе событий IX в. возникла и новая
доминирующая в Восточной Европе сила -
Древнерусское государство.
-
Примечания
[354] Предполагаю, что в I тыс. н. э. общий
ареал расселения этой этнической группы
был гораздо обширнее, чем позже, когда ее в
какой-то мере потеснили сначала половцы,
потом татаро-монголы.
[355] Ибн Русте. Указ. соч. С. 140; Бартольд В. В.
Указ. соч. М., 1963. Т. 8. С. 36(перс. текст Гарднзи).
[356] Единственное свидетельство об этом в
варианте Гардизи, который пишет: "Ва аз-вилайст-е
ишан та хазар хамэ сахра аст ва pax - (e?) абадан
ба чашмха ва дирехтан ва абха-йе реван" {Бартольд
В. В. Указ. соч. Т. 8. С. 37). В. В. Бартольд
перевел таким образом: "Вся местность
между их владениями и страной хазар
представляет равнину: на пути есть
населенные места, с источниками, деревьями
и текущими водами" (Там же, С. 58). Мне
кажется, более точен следующий перевод: "И
между их областью и хазарами все (пространство)
- степь, путь (туда) благоустроенный, с
источниками, деревьями и проточными водами".
[357] Ибн Русте. Указ. соч. С. 140; Sharaf al-Zaman Tahir
Marvazi on China, the Turks and India. L., 1940, P. 21.
[358] Sharaf al-Zaman Tahir
Marvazi... P. 21.
[359] Бартольд В. В. Указ. соч. Т. 8. С. 37.
[360] Там же.
[361] Ибн Русте. Указ. соч. С. 141.
[362] Бартольд В. В, Указ. соч. Т. 8. С. 37.
[363] Ибн Русте. Указ. соч. С. 141.
[364] Записан в самом конце IX в., очевидно, в
Средней Азии.
[365] Ибн Русте. Указ. соч. С. 141-142.
[366] Худуд ал-алам. Л., 1930. Л. 38а.
[367] Бартольд В. В. Указ. соч, Т. 8. С. 37.
[368] Sharaf al-Zaman Tahir
Marvazi... P. 21-22.
[369] А. П. Ковалевский рассматривает это как
искаженную форму тюркского титула "йылтывар"
(Ковалевский А. П. Посольство халифа к царю
волжских булгар в 921-922 гг. // Ист. зап. 1951. Т. 37,
С. 192). Любопытно здесь обратиться к "Истории
страны алван", где фигурирует Длп-Илутвер,
один аз южных вассалов Хазарии. Кроме того,
в этом источнике говорится, что упомянутый
Алп-Илутвер от хакана хазар получил "патив"
(почетный сан) илутвера ("илутверутюн")
{Мовсес Каланкатваци. Патмутюн.., С. 249),
Очевидно, балтавар - йылтывар - илутвер -- это
елтабар, титул правителя (военачальника),
связанный со словом "ел" ("племя,
народ"). В древнетюркских памятниках
отмечен "елтабар азов" (Древнетюркский
словарь. Л,, 1969. С. 171). Рассматриваемый титул,
очевидно, носили главы Волжской Вулгарии,
арабы его переводили как "малик" ("царь").
[370] Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. М.; Л.,
1939. С. 55.
[371] Ковалевский А. П. Указ. соч. С. 192-195.
[372] Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. С. 78.
[373] Там же.
[374] Ковалевский А. Л. Указ. соч. С. 194.
[375] Алмуш упомянут у Ибн Русте (Указ. соч. С.
141), т. е. был царем уже около 902 г, (Ковалевский
А. П. Указ. соч, С. 193). Булгарское имя этого
царя, очевидно, идентично имени венгерского
воеводы отца Арпада Алмутзиса {Consiantine
Prophyrogenitus. De adntinistrando imperio. Washington, 1967. Vol. 1. P. 172),
В венгерских источниках, однако, находим
форму Алмус (Ibid. L., 1962. Vol. 2. P. 148), идентичную
написанию у Ибн Фадлана.
[376] Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. С. 78.
[377] Там же, С. 76. 78.
[378] Ибн Русте. Указ. соч. С. 141. Эти "синфы"-"горухи"-булгар
аналогичны "синфам" и "горухам"
русов у арабских авторов.
[379] Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. С. 76.
[380] Ковалевский А. П. Указ. соч. С. 194.
[381] Там же, С. 193.
[382] Ковалевский А. П. Указ. соч. С. 193, 209. В
самой Булгарии была сильная оппозиция
исламу, особенно среди сувар (Там же. С. 212).
[383] Саманиды были верными вассалами халифа
и внешне всегда признавали его приоритет.
[384] Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. С. 56.
[385] А. П. Ковалевский (Указ. соч. С. 193)
оспаривает славянство Бориса, считая его
булгарином.
[386] См.: Там же. С. 189-214.
[387] Там же. С, 208,
[388] Местонахождение точно не известно. См.:
Там же. С. 211.
[389] Путешествие Ибн Фадлана на ВОЛГУ. С. 85.
[390] Ковалевский А. П. Указ. соч. С. 213. .
[391] Термин неясен. См.: Минорский 6. Ф. Указ.
соч. С. 197.
[392] В оригинале "мал", что означает "деньги,
имущество, богатство, товар" и т. д,
[393] Путешествие Абд Хамида ал-Гарнати в
Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). М.,
1971. С. 27.
[394] Бартольд В. В. Указ. соч. Т. 2, ч. I. С. 850-852;
Калинина Т. М. Сведения Ибн Xaукаля о походах
Руси времени Святослава//Древнейшие
государства на территории СССР, 1975. М., 1976. С.
96.
[395] ПСРЛ, М., 1962. Т. 1. С. 17. Подчиненные Руси
хазары-обитатели Саркела - и Тмутаракани.
[396] Там же. С. 21; СПб., 1908. Т. 2. С. 15.
[397] Там же. Т. 1, С. 24.
[398] Там же. С. 65.
[399] Шафарик П. И. Славянские древности. М.,
1848. Т. 2, кн. 1. С. 102.
[400] Соловьев С. М. История России. М., 1988. Кн.
1. С. 116.
[401] Грушевский М. С. Iсторiя Украiни - Руси. Киiв,
1913. Т. 1. С. 229.
[402] Там же. С. 395.
[403] Там же. С. 396.
[404] Там же. С. 185.
[405] Б. А. Рыбаков и др.
[406] Любавский М. К. Лекции по древней
русской истории. М., 1916. С. 43-44.
[407] Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949. С. 433-434.
[408] О хазарской проблеме в ранних работах Б.
А. Рыбакова см. выше.
[409] Рыбаков Б. А. Мир истории. М., 1984. С. 120.
[410] Артамонов М. И. Указ. соч. С. 10, 37.
[411] Там же. С. 293-294.
[412] Там же. С. 365.
[413] Плетнева С. А. Хазары. М., 1986. С. 57.
[414] Там же. С. 58.
[415] Археология Украинской ССР. Киев, 1986. Т. 3.
С. 211-212.
[416] Там же. С, 212.
[417] Golden P. Op.
cit. P. 77.
[418] Ooib N., Pritsak 0.
Op. cit. P. 20.
[419] Priisak 0. The Origin of
Rus. Cambridge (Mass.), 1981. Vol. 1. P. 31.
[420] Седов В. В. Указ. соч. С. 140-143.
[421] Донец - это собственно "Дон-ас" ("река
асов"). Возможно, именно Северский Донец
первоначально иногда рассматривался как
главная ветвь Дона (ср. такое же положение с
Камой для Волги в IX-XI вв.).
[422] См. труды И. И. Ляпушкина, М. И.
Артамонова, С. А. Плетневой и других
археологов.
[423] Грушевский М. С. Указ. соч. Т, 1. С. 227;
Любавский М. К. Указ. соч. С. 43-44.
[424] ПСРЛ, Т. 1. С. 13; Т. 2. С. 10.
[425] Там же, Т. I. С. 16-17; Т. 2, С. 12; Новгородская
первая летопись старшего и младшего
изводов. М.; Л., 1950. С. 105 (в вошедшем сюда
тексте ПВЛ пространные описания пороков
древлян, радимичей, вятичей и северян
опущены).
[426] ПСРЛ. Т. 1. С. 21; Т. 2. С. 8.
[427] Очерки истории СССР,
III-IX вв. М., 1958. С. 829;
Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские
княжества XII-XIII вв. М., 1982. С. 94.
[428] Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские
княжества. С. 105-106.
[429] Авестийская форма этого слова "кави"
(Фрай Р. Наследие Ирана. М., 1972. С. 59-60). Одна из
эпических династий Ирана называлась
Каяниды или Кейаниды. Ей посвящен один из
циклов "Шахнаме" Фирдоуси. О ней см.:
Christensen A. Les Kayanides, Kobenhavn, 1932.
[430] Князья упомянуты лишь для этих "племен".
Нет князей у северян, радимичей, вятичей,
смоленских кривичей, волынян, белых
хорватов и т. д. Северяне, радимичи и вятичи
находились под властью хазар, юго-западные
"племена", очевидно, зависели от
Великой Моравии. а затем Чехии и Польши.
[431] Рыбаков Б. А. Поляне и северяне // Сов.
этнография. 1947. Т. 6/7. С. 95-105.
[432] Седов В. В. Указ. соч, С. 106 - 113,
[433] Другой вариант этой борьбы - переход к
земледелию кочевников - никогда не удавался
до конца из-за прихода новых степняков.
[434] Constantine Porphyrogenitus. Op. cit. Vol. 1. P. 182-185.
[435] Ibid. Vol. 2. P. 154-155.
[436] Грушевский М. С. Указ. соч. Т. 1. С. 233.
[437] Шушарин В. П. Русско-венгерские
отношения в IX в. // Международные связи
России до XVII в. М., 1961.
[438] ПСРЛ. Т. 1. С. 25. Возможно, это последнее
пребывание венгров у Киева перед их уходом
из Ателькюзы. Но Угорская гора существовала
и раньше, она упоминается в рассказе об
убиении Аскольда и Дира.
[439] Annales Bertiniani. Hannover, 1883. P. 19-20.
[440] Constantine Porphyrogenitus. Op. cit. Vol. 1. P. 182-185.
[441] Ibid. Vol. 2. P. 154.
[442] Ibid.
[443] Артамонов М. И. Указ. соч. С. 299-300.
[444] Constantine Porphyrogenitus. Op. at. Vol. 1. P. 170-171.
[445] Ibid. Vol. 2. P. 147.
[446] Любопытно использование Константином
Багрянородным этого славянского слова.
[447] Constantine Porphyrogenitus. Op. cit. Vol. 1. P. 170.
[448] Ibid. P. 171.
[449] Ibid. Vol. 2. P. 147.
[450] Ibid. Vol. t. P. 170-171.
[451] Ibid. Vol. 2. P. 148.
[452] Ibid.
[453] Ibid. Vol. 1. P. 172.
[454] По данным Регинона, в 889 г.
[455] Артамонов М. И. Указ. соч. С. 299-306.
[456] Насонов А. Н. "Русская земля" и
образование территорий Древнерусского
государства. М., 1951.
[457] Для этого лишь надо воспринимать
летописные тексты, как они есть, а не "реставрировать"
их.
[458] Сюзюмов М. К. вопросу о происхождении
слова "Рос", "Россия"//Вести.
древней истории. 1940. No 2. С. 121-123. .
[459] Фасмер М. Этимологический словарь
русского языка. М., 1988. Т. 3. С. 522-523.
[460] Constantine Porphyrogenitus. Op. cit. Vol. 1. P. 56-62.
[461] Брайчевский М. SO. Русские названия
порогов у Константина Багрянородного//Земли
Южной Руси в IX-XI вв. Киев, 1985, С. 19-30.
+462 Новосельцев А. П. и др. Указ. соч. С. 372-419;
Новосельцев А. П. "Худуд ал-алам" как
источник о странах и народах Восточной
Европы//История СССР. 1986. No 5.
[463] Новосельцев А. П. и др. Указ. соч. С. 402-407.
[464] Novy R. Anfange des Bomischen Staates. Praha, 1969. Teil 1. S. 151.
[465] Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 39-40;
Лебедев Г. С: Эпоха викингов в Северной
Европе. Л.. 1985. С. 203-214.
[466] ПСРЛ. Т. I. С. 19; Т. 2. С. 13.
[467] Здесь интересен вариант в Новгородской
летописи (Новгородская первая летопись... С.
106). где по смыслу статьи время появления
варягов отодвигается ко временам Кия с
братьями. Это доказывает легендарность
рассказов о Кие и ранних варягах. Летописец
знал эти сказания, но датировать не мог.
[468] Ибн Русте. Указ. соч. С, 142-143; Бартольд В.
В. Указ. соч. Т. 8. С. 59.
[469] Constantine Porphyrogenitus. Op. cit. Vol. 1. P. 172; Vol. 2. P. 148.
[470] Scriptores Rerum Hungaricorum. Budapest, 1937. Vol. 1. P. 44.
[471] Ср. замену половцев татарами в русских
былинах.
[472] Chronicum Reginomus. В., I960. S. 132.
[473] Подчиненное положение венгров в
отношении хазар обрисовано Константином
Багрянородным.
[474] ПСРЛ. Т. 1. С. 42; Т. 2. С. 32.
[475] Там же. Т. 1. С. 19; Т. 2. С. 14.
[476] Там же. Т. 1. С. 20-21; Т. 2. С. 15.
[477] Новгородская первая летопись... С. 106.
[478] Уличи обитали по Днестру.
[479] ПСРЛ. М., 1965. Т. 9/10. С. 9.
[480] ПСРЛ. Т. 1. С. 24; Т. 2. С. 17.
[481] По летописи, Олег победил северян, т. е.,
очевидно, встретил сопротивление части
местной знати, поскольку о столкновении с
хазарами, которым платили дань северяне,
летопись не упоминает.
[482] Constantine Porphyrogenitus. Op. cit. Vol. 1. P. 172,
[483] Эта дата и другие сведения у Регинона
("вышел из скифских болот, где течет
Танаис, народ венгров, изгнанный из своего
местожительства соседними народами,
называемыми pecinati").
[484] С этими событиями надо связать
указание Ибн Хаукаля (Указ. соч. Т. 1. С. 15),
когда он пишет: "И вот отделилось племя из
турок от страны своей, и поселились они
между Хазарией и Румом, называют же их
печенеги, и не было места нм на земле в
прежние времена, и из-за этого двинулись они
и завоевали эту землю, и они сила русов и их
союзники".
[485] Венгры, однако, сохранили связи с
хазарами (Коковцов П. К. Указ. соч. С. 65). О
вепгерско-хазарских отношениях см.: Golden P. Op.
cit. Vol. I. P. 18-19; Vernadsky G, Ancient Russia. New Haven, 1952; Bartha A.
Hungarian Society in the 9th and 10th Centuries. Budapest, 1975.
|
