Уильям Перл
ХОЛОКОСТ КАК ЗАГОВОР: МЕЖДУНАРОДНАЯ ПОЛИТИКА ГЕНОЦИДА
К оглавлению
Глава 3
Заговор в американской иерархии.
Когда мы говорим, что в американской иерархии имел место заговор по срыву усилий по спасению европейских евреев, мы имеем в виду не просто несколько отдельных эпизодов. Это была непрерывная, последовательная политика, проводимая Государственным департаментом и частично Военным ведомством. Когда мы приводим отдельные примеры этой политики, важно понимать, что это не исключения, а часть единого последовательного отношения властей к проблеме еврейских беженцев.
Нам хорошо известны имена людей в Госдепартаменте и Военном ведомстве, выступавших против политики приема беженцев. Главный юридический советник Министерства финансов США Рандолф Пол указывает на конкретную группу, которую возглавлял помощник госсекретаря Брекинридж Лонг. Его сотрудниками были: Р. Борден Римз, главный противник помощи беженцам; Джеймс Дан и Уоллес Мюррей, советники по политическим отношениям; Рэй Этертон, исполняющий обязанности главы Отдела Госдепартамента по делам Европы; Говард Трэверс, руководитель Визового отдела. Рандолф Пол называет эту группу «американским подпольем по убийству евреев». [25] [26]
В Военном ведомстве это в первую очередь военный министр Генри Стимсон – он несет львиную долю ответственности за то, что его ведомство де-?факто и де-?юре противодействовало Указу президента №9417, гласящему: «Политика государства состоит в том, чтобы принимать все возможные усилия для спасения жертв вражеских репрессий, находящихся на краю гибели, и любыми способами предоставлять таким жертвам любую возможную помощь и поддержку, не противоречащую успешному ведению войны». Непосредственно за политику нарушения указа отвечал заместитель военного министра Джон Л. Макклой, которому помогали помощники, в первую очередь полковник Томас Дэвис из Операционного отдела Военного ведомства. Более подробно о роли американского Военного ведомства мы поговорим в главе, посвященной Освенциму.
Объяснения, которые приводились для оправдания этой политики, доходили до прямо провокационных и абсурдных. Например, утверждалось, что спасение беженцев освободит немцев от необходимости поддерживать собственное население, что они обязаны делать по закону!
Новая возможность спасти еврейских беженцев появилась, когда немцы предложили обменять евреев на захваченных германских граждан, находящихся в заключении в США и особенно в Латинской Америки. В частности, такое соглашение было заключено между Германией и Великобританией, когда на евреев обменяли германских граждан, содержащихся в ЮАР, Египте и Палестине. Тогда немцы освободили 463 еврея, и еще 4000 готовилось к отправке, однако план внезапно сорвался, потому что у англичан больше не было немцев для обмена. Если бы к делу подключились Соединенные Штаты, удалось бы обменять гораздо больше, потому как в Латинской Америке содержались десятки тысяч немецких пленных. В программе участвовали также немецкие инвалиды войны. В дело вмешался Совет по военным беженцам, и тогда удалось обменять 800 немецких заключенных из США и Латинской Америки на граждан этих же стран, среди которых было 149 евреев из концлагеря Берген-?Бельзен[27].
Поскольку немцы хотели вызволить своих граждан, томящихся в застенках латиноамериканских тюрем, для немецкого еврея обладание паспортом латиноамериканской страны становилось ключом к спасению. Родственники все еще находящихся в Европе евреев начали предлагать консулам латиноамериканских стран в Швейцарии, Португалии и даже США крупные суммы денег за такие паспорта. Тысячам евреев удалось их приобрести, в основном за взятки, но в некоторых случаях из гуманитарных соображений. Хотя точное число паспортов неизвестно, различные источники называют цифры от 5 до 10 тысяч. Немцы уважали эти паспорта; в конце концов, они сами были заинтересованы в программах обмена, а евреев было так много, что материал для «истребления» найдется всегда.
Евреев с латиноамериканскими паспортами помещали в специальные «обменные» лагеря, условия в которых были несравнимо лучше, чем в лагерях для депортации. После этого свою часть соглашения должны были выполнить Союзники. Однако Госдепартамент, привыкший затягивать все начинания по спасению евреев, тайно высказался против плана обмена. Он счел, что таким образом еврейские граждане получают приоритет над нееврейскими, и поэтому операция должна быть отменена[28].
Шли дни, и обитатели обменных лагерей, один из которых был в Виттеле (Франция), недоумевали: где же обещанный обмен? В сентябре 1943 года Парагвай отозвал своего консула в Швейцарии, и в течение восьми недель немцы конфисковали у евреев не только парагвайские, но вообще все латиноамериканские паспорта. Под давлением деятельного Джона Пеле, председателя Комитета Госдепартамента по военным беженцам, а также Ватикана (который частично отказался от своей позиции невмешательства) тринадцать из четырнадцати латиноамериканских стран объявили, что до конца войны они будут считать эти «особые» паспорта действительными.
Пеле отправил телеграмму в американскую дипломатическую миссию в Швейцарии, требуя разобраться в ситуации с паспортами. Швейцария, представляющая в Германии интересы большинства латиноамериканских стран, не стала протестовать против конфискации паспортов. Пеле потребовал, чтобы американская миссия вынудила швейцарцев энергично опротестовать действия германской стороны.
Эта телеграмма была задержана и не покидала стен Госдепартамента семь роковых недель.
Тем временем в Виттеле польских евреев уже готовили к депортации. Паспорта им так и не возвратили. Союз ортодоксальных раввинов в Нью-?Йорке обеспокоился ситуацией и отправил в Вашингтон делегацию, которая встретилась с секретарем Моргентау. В своем дневнике он пишет, что пожилые раввины были совершенно «разбиты… они все плакали, и плакали, и плакали». Моргентау позвонил госсекретарю Халлу и сообщил ему о телеграмме, которая вот уже семь недель не может быть отправлена в Швейцарию. Наконец, на следующий день Госдепартамент отправляет эту злосчастную телеграмму.
В Швейцарии ее принял первый секретарь Джордж Тэйт. Очевидно, он знал, что от него ожидается. Он пишет в ответ:
«Мне совершенно не нравится эта ситуация во всех ее аспектах. Эта группа лиц получила поддельные бумаги, на которые они не имеют права, и собираются получить особое обращение, которое они не смогли бы получить иными способами. Мы оказываемся в роли сиделок для людей, которые не имеют права требовать от нас защиты». [29] [30]
Бедный господин Тэйт еще не знал, в какой ситуации оказались его начальники. Он не знал, что эта телеграмма была отправлена после вмешательства лично Госсекретаря. Его возражения были проигнорированы.
Вмешательство швейцарского Министерства иностранных дел полностью изменило ситуацию. Паспорта вдруг объявляются законными, а нейтральное государство, важный партнер Германии, не только защищает их владельцев, но даже организует демарш от их имени. Теперь речь идет уже не просто об обмене беженцами: носители паспортов оказываются под защитой Швейцарии. Это произошло в апреле 1944 года, и уже в мае германское Министерство иностранных дел формально объявило, что никто из заключенных обменного лагеря не будет депортирован.
Однако 238 евреям, в большинстве своем ортодоксальным раввинам, повезло меньше: отмена решения о депортации опоздала на десять дней. До этого их уже держали в Освенциме, и латиноамериканские паспорта пришли в последний момент. Их удалось получить в результате колоссальных усилий еврейских групп. Эти 238 евреев предназначались для обмена на немецких военнослужащих-?инвалидов, содержащихся в лагере для военнопленных в Техасе. Евреи прибыли в Виттель через сборный лагерь. Казалось, что освобождение уже близко, но на самом деле их ожидал ужасный кошмар. Когда из-?за постоянных задержек немцы решили, что американцы передумали совершать обмен, они в первую очередь отправили в Освенцим тех, кто там уже был ранее. 238 евреев, проведя несколько месяцев в практически курортных условиях Виттеля, отправились обратно в Освенцим – на этот раз навсегда.
Джосия Дюбуа, бывший главный юридический советник Министерства финансов, характеризует произошедшее с 238 евреями как «убийство промедлением». Госдепартамент медлил несколько недель, тогда как для несчастных жертв палачей был дорог каждый день, каждый час. Конечно, главная вина в смерти 238 лежит на немцах, однако ее в полной мере разделяют и заговорщики из американского Госдепа.
Жертвами другого случая намеренного саботажа спасательных инициатив стали по меньшей мере две тысячи человек. Для них газовая камера могла обернуться субтропическим раем Карибских островов.
В апреле 1938 года президент США издал указ, по которому Американские Виргинские острова получали право в чрезвычайных ситуациях принимать иностранцев без визы. Следуя этому указу, в августе 1940 года законодательный орган Виргинских островов принял решение принять две тысячи беженцев, и 12 ноября его подписал губернатор островов Лоренс Крэймер. Как только об этом узнал Госдепартамент, его охватила паника[31]. Брекинридж Лонг сразу же начал лоббировать за отмену этого решения[32]. Он хотел встретиться с президентом Рузвельтом, но тот отправил его на встречу с министром внутренних дел Гарольдом Иксом, поскольку Виргинские острова входили в юрисдикцию именно этого ведомства. Икс отказался отменять решение островных властей. Тогда Лонг отправился в Министерство юстиции, где наконец нашел единомышленников. После этого он снова отправился к Рузвельту, и президент счел Лонга «чересчур возбужденным». Тем временем Икс обнародовал свое решение о поддержке островитян. Главным аргументом Лонга было то, что с островов беженцы смогут проникнуть и в материковые Соединенные Штаты. Он хотел полностью отменить все виргинское предприятие, не позволив иммигрировать на острова даже обладателям законной американской иммиграционной квоты. Среди таких людей были те, кто ждал своей очереди несколько лет.
Лонг попытался убедить всех и каждого, что с этими двумя тысячами беженцев в США проникнут немецкие шпионы. Он прибегал к этому аргументу постоянно, хотя за всю войну среди беженцев не было обнаружено ни одного шпиона. Вообще, для немцев было практически невозможно внедрить шпиона в общество беженцев. Если бы какой-?то еврей согласился на эту роль, была очень высокая вероятность, что он станет двойным агентом и причинит немцам больше вреда, чем пользы. Кроме того, в среде еврейских беженцев вычислить шпиона можно было очень быстро. Евреи хорошо знали, как выглядит настоящий беженец, и если бы кто-?то хорошо говорил по-?немецки и не походил на еврея, его бы сразу начали подозревать.
Как бы то ни было, Лонг муссировал именно шпионский аргумент. Вдруг ему в голову пришла блестящая идея. Он встретился с адмиралом Аланом Керком, начальником военно-?морской разведки, и предложил ему объявить Виргинские острова закрытой зоной военно-?морских операций. Это «не позволит поднять политические вопросы о проблеме беженцев и нежелательном потоке (иммигрантов)», и «больше у нас не будет проблем»[33].
В конечном итоге Лонгу удалось осуществить задуманное даже несмотря на непреклонную позицию министра юстиции Икса. Рузвельту пришлось уступить давлению Госдепартамента, и последний его комментарий на эту тему звучал так: «Я не лишен сочувствия, однако я и не могу сделать то, что потенциально может омрачить будущее нынешних американских граждан»[34].
Мы можем лишь удивиться, какой вред островам могли нанести несколько тысяч трудолюбивых представителей среднего класса, большинство из которых были вполне успешны в своих прошлых занятиях. Вполне возможно, что Виргинские острова, сегодня особо не жалуемые туристами, могли бы стать западным Тайванем, промышленным, коммерческим и туристическим центром всего региона. Это один из примеров того, как политика мешает экономическому росту. Невозможно понять, каким образом еврейские иммигранты могли поставить под угрозу «будущее нынешних американских граждан», тем более что островитяне пригласили их сами.
Рассмотрев эти два примера, обратимся к обвинениям, выдвинутым юристами Минфина США в упомянутом в первой главе «Отчете секретарю Министерства финансов о согласии правительства с убийством евреев». Этот документ обвиняет правительство не просто в попустительстве убийству. Он обвиняет их в том же, в чем и мы, – в заговоре. Этот отчет обвиняет Госдепартамент США (если точнее, определенных его чиновников) в «использовании средств правительства для предотвращения[35] спасения»; в «утаивании фактов и представлении информации в неверном свете»; в «даче ложных и вводящих в заблуждение заявлений». Отчет описывает два этапа деятельности по намеренному срыву спасательных инициатив.
Из нескольких независимых друг от друга немецких источников доктор Герхард Ригнер, представитель Швейцарии в Американском еврейском конгрессе, узнал о роковом решении германских властей убить всех европейских евреев. Это решение было принято в январе 1942 года у озера Ванзее. Он также узнал, что процесс массового убийства организован с немецкой дотошностью и каждый день гибнут тысячи людей. Установив эти факты из различных источников, в начале 1943 года он отправил через американскую дипмиссию в Швейцарии телеграмму своему начальству в США. Информаторы добыли эти сведения и доставили их в Швейцарию с риском для жизни, и теперь они наконец отправлены в Америку. Но так ли это на самом деле?
На телеграмму, описывающую все ужасы нацистской бойни, пришла ответная телеграмма, на этот раз без задержек. Это печально известная телеграмма №354 от 10 февраля 1943 года. В ней швейцарскому представительству предписывается в будущем не отправлять информацию подобного рода. Ни Госдепартамент, ни тем более общественность не желали знать о начале реализации Окончательного решения, ведь это привело бы к усилению давления на правительство по организации спасательных мер. Для заговорщиков из Госдепартамента это было недопустимо.
Однако Ригнер не доверял Госдепартаменту. Он решил продублировать свое сообщение и отправил новости рабби Вайзу, председателю Американского еврейского конгресса. На этот раз телеграмма пришла с опозданием. Вайз встретился с заместителем госсекретаря Самнером Уэллсом, который, не зная о директиве не посылать подобную информацию, телеграфировал дипломатическому посланнику в Швейцарии, запросив свежую информацию от Ригнера. Посланник Лиланд Гаррисон выполнил поручение, при этом выразив пожелание, чтобы дальнейшие сведения об Окончательном решении «не подпадали под ограничения, наложенные вашей (телеграммой) 354, и чтобы мне было разрешено и дальше передавать сообщения от Р. (Ригнера), особенно ввиду того, что они часто содержат полезную информацию». Это упоминание «354» показывает, что отдельные лица в Госдепартаменте пытались скрыть информацию об Окончательном решении и от самого департамента, и от общественности.
Очень скоро интриганы в Госдепартаменте получили возможность посодействовать германским планам так, как никогда раньше. На этот раз речь шла уже не о 238 и даже не о 2000 жертв: на карту была поставлена жизнь более чем 100 тысяч человек.
К началу 1943 года, когда Германия потерпела поражение под Сталинградом, потеряв всю свою 6-ю армию, когда немцы отступали по всему Восточному фронту, а США готовили вторжение с Запада, поражение Третьего Рейха было лишь вопросом времени. В это время большинство евреев балканских стран находилось в крайне стесненном положении, но по крайней мере они были живы. Союзники Германии были готовы отмежеваться от действий нацистов, особенно в части Окончательного решения, поскольку боялись возможного возмездия. Это обстоятельство таило в себе возможность договориться с ними о спасении евреев на их территории, однако по невероятной причине эта возможность так и не была использована. Союзники просто не хотели спасать ни балканских евреев, ни вообще любую большую группу евреев. Если надавить на поставленных Гитлером диктаторов Румынии, Венгрии, Болгарии и Греции, можно было бы спасти около миллиона евреев. Это подтверждается тем фактом, что когда 400 тысяч евреев депортировали из Венгрии в Освенцим, венгерского правителя Миклоша Хорти попросили остановить дальнейшие депортации, и он удовлетворил эту просьбу. В течение всего периода правления Хорти депортаций евреев больше не было. Осуществить это в одиночку немцы не могли, им должны были помогать местные власти, знающие своих евреев.
В феврале 1944 года спасти евреев предложила Румыния, на этот раз по собственной инициативе. Ее диктатор Ион Антонеску недавно депортировал 185 тысяч евреев в Транснистрию – пустынный район между реками Буг и Днестр. Евреи там жили – а точнее, умирали, – в нечеловеческих условиях. Не было ни жилья, ни еды, ни одежды, чтобы защититься от снежных бурь. Ежедневно десятки евреев гибли от голода и холода. 13 февраля 1943 года газета Нью-?Йорк Таймс опубликовала статью с заголовком «Румыния предлагает перемещение евреев». Автор статьи и совладелец газеты К. Л. Зальцбергер писал, что Румыния предложила переместить 70 тысяч евреев из Транснистрии «в любое место, выбранное Союзниками». Румыния запросила за свои услуги цену – 20 тысяч леев за человека (около 2,40 доллара США). План заключался в следующем. 70 тысяч евреев сначала будут доставлены в Бухарест, где их некоторое время будут содержать в специально выбранных зданиях, а затем посадят на румынские корабли под флагом либо Красного креста, либо Ватикана (на что дал согласие католический архиепископ Бухареста). Эти корабли отправятся в любую точку, указанную Союзниками. По мнению румын, самым удобным пунктом назначения была бы Палестина, но они были готовы рассмотреть и другие варианты.
Предполагалось, что эти 70 тысяч станут первой группой, и затем последуют и другие евреи, которым удалось выжить в Транснистрии.
К 13 февраля Госдепартамент США уже знал об этом предложении, но не принял его. 20 апреля Госдепартамент получил телеграмму Ригнера, в которой он просил дать ему полномочия выплатить Румынии сумму в румынской валюте, эквивалентной 175 тысячам долларов, – смехотворно малая сумма за спасение 70 тысяч человек. Он также предложил профинансировать из специального фонда помощь детям депортированных евреев Франции и доставку молодых евреев через Пиренейские горы в Испанию. Министерство финансов должно было наделить его официальными полномочиями для ведения переговоров, и ввиду неотложности мер Ригнер имел полное право позвонить в Минфин по телефону. Как позже сказали сотрудники министерства, по телефону эти вопросы можно было решить за пять минут, и уже в тот же день в американском представительстве в Швейцарии была бы телеграмма, подтверждающая все необходимые полномочия.
Госдепартамент ничего не предпринимал два месяца – с 20 апреля до конца июня. Более того, он скрывал от Минфина сам факт запроса Ригнера, так что Минфин узнал об этом лишь случайно. Хотя он немедленно предпринял необходимые шаги, пришлось ждать еще три недели, поскольку протокол в таких случаях требовал провести совещание с сотрудниками Госдепартамента. На этом совещании Р. Борден Римз отклонил прошение Ригнера, поскольку, по его словам, это не поможет делу. Конечно, это не объясняет, почему нельзя было дать Ригнеру полномочия на всякий случай, для использования при первом же появлении возможности. Кроме того, само наличие таких полномочий у Ригнера показало бы румынам, что с Соединенными Штатами можно вести дела. (Именно этого Госдеп и не хотел допускать.) Ригнер лишь попросил наделить его формальными полномочиями для ведения переговоров. Он не просил у правительства денег: все расходы покрыли бы еврейские организации. Не было и угрозы, что румыны получат иностранную валюту: все расчеты должны были производиться в румынских леях[36].
Рабби Вайз обсудил планы Ригнера с президентом Рузвельтом, и он их одобрил. Несмотря на одобрение президента Брекинридж Лонг задерживает выдачу полномочий для Ригнера еще на 45 дней, утверждая, что враги получат доллары, хотя платеж должен был состояться в иностранной валюте, а Минфин и Белый дом уже одобрили план. С 20 апреля, когда Ригнер отправил свой запрос, прошло пять месяцев: Госдепартамент прислал телеграмму в швейцарское представительство с подтверждением полномочий Ригнера от Минфина только 28 октября. Однако американский представитель в Берне уже успел понять, какие настроения движут его руководством. Он не стал выдавать Ригнеру лицензию, вместо чего телеграфировал, что против сделки выступают англичане: их беспокоят некие соображения «экономической войны»[37].
И снова задержка. В это время в Транснистрии евреи гибнут, как мухи, а единственной альтернативой по-?прежнему остается депортация в Освенцим. В Госдепартаменте с энтузиазмом восприняли ответ Гаррисона о несогласии англичан с планом, на который вовсе не требовалось их согласия. Это позволило им организовать новые интриги. Они не стали сообщать Минфину об этой проблеме, однако он все равно об этом узнал из источников, которые нам сегодня неизвестны. К сожалению, все сообщение с швейцарской дипмиссией осуществлялось через Госдепартамент, поэтому телеграмму для Гаррисона Минфин передал для отправки Госдепу. В телеграмме Гаррисону прямо приказывалось выдать Ригнеру необходимые полномочия, а его ответ характеризовался как провокационный и абсурдный. Он был против планов по спасению, потому что они, дескать, отдают предпочтение «особой группе вражеских чужаков»[38]. Однако Лонг понимал, что доводы Римза бессильны остановить план Ригнера, и наконец 26 октября предписал Гаррисону выдать Ригнеру лицензию[39]. Прошло уже более полугода с того момента, когда Министерство финансов впервые получило запрос Ригнера. Если бы он связался с министерством напрямую по телефону, решение вопроса заняло бы пять минут.
Но и это еще не конец этой трагической истории. Поскольку абсурдность аргумента об экономической войне была очевидна для всех, англичане наконец озвучили свои подлинные мотивы. Британский министр иностранных дел Иден, который за период Холокоста сделал несколько ярых антисемитских заявлений, в телеграмме объяснил, почему британская сторона не согласна с планом. На тот момент Гаррисон все еще не выдал Ригнеру лицензию, якобы из-?за внезапно изменившихся обстоятельств: если до этого англичане лишь выказывали недовольство, то сейчас они объявили официальный протест. Об этом Гаррисон сообщил своему вашингтонскому начальству только через 17 дней после получения одобренного президентом приказа.
Иден высказывается в беспрецедентной для дипломата манере: британская сторона не желает спасения этих евреев. Вот она, истинная подоплека британского протеста против получения Ригнером полномочий от американского Минфина. Теперь уже ясно, что аргумент об экономической войне был лишь предлогом. Вот о чем говорится в британском сообщении:
«Министерство иностранных дел беспокоят проблемы с размещением[40] любого значительного числа евреев, если они будут спасены с оккупированной врагом территории… проблемы транспортировки, особенно морем, а также размещения в странах Ближнего Востока любого числа еврейских беженцев, кроме очень незначительного. Они (Министерство иностранных дел) предвидят, что будет практически невозможно осуществить транспортировку 70 тысяч беженцев, спасение которых предусматривает план Ригнера. По этой причине они не могут согласиться с любым одобрением даже предварительных финансовых договоренностей»[41].
Говоря о трудностях с транспортировкой, британский МИД не обращает внимания на то, что румыны предлагают взять транспортировку на себя.
Как бы то ни было, аргумент Союзников о нехватке транспорта для спасения румынских или болгарских евреев – это не просто слабая отговорка. Это прямая ложь. США доставляли в Европу очень серьезную инфраструктуру. Через океан был проведен настоящий мост из судов: один за другим грузовые корабли из Америки разгружались в европейских портах, после чего возвращались обратно частично или полностью пустыми. Иногда приходилось специально нагружать корабли балластом, и не всегда его хватало. Союзникам ничто не помешало перевезти 100 тысяч нееврейских граждан Югославии, Польши и Греции во временные убежища Восточной Африки, Египта и даже Мексики. Когда немцы отступали из Греции, они оставили ее полностью разграбленной, без единого куска хлеба. Союзники доставляли в Грецию огромное количество продуктов питания и медикаментов. В это же самое время не нашлось ни одного корабля для евреев в Транснистрии – им оставалось умереть либо от голода, либо от руки палача в Освенциме.
Не нашлось кораблей и для 4000 югославских евреев, которых югославские партизаны тайком перевезли на остров Раб в Адриатическом море, недалеко от югославского побережья. Поскольку была опасность, что немцы снова захватят остров, партизаны искали возможности перевезти евреев в освобожденную часть Италии. Хотя югославских граждан в то время эвакуировали из Югославии в Италию с помощью Союзников, евреям приходилось ждать своей участи на небольшом островке у самого югославского берега. Югославские партизаны контролировали часть своей страны и смогли открыть небольшой морской коридор, по которому беженцев из Румынии и Болгарии можно было эвакуировать в Италию через узкое Адриатическое море. Кроме того, не составляло труда доставить их и в США. Между Лиссабоном и Америкой регулярно курсировали три португальских лайнера общей вместимостью в 2000 пассажиров. Эти корабли отправлялись два раза в неделю. Кроме того, у Португалии и Испании было большое число кораблей поменьше. Но нет, британские интриганы полностью поддержали начинания своих сообщников из американского Госдепартамента. Очень показателен термин «размещение»{5} из британской телеграммы. Немцы решили избавиться от евреев буквально – в печах. Британские и американские заговорщики сделали все, чтобы избавиться от них, отдав в руки Эйхмана.
При всех упомянутых задержках немцы всеми силами старались сделать Румынию юденрайн. Один крайний срок, установленный Эйхманом, – 1 мая 1943 года, – уже истек. Впрочем, еврейское население Транснистрии постоянно убывало само собой.
На совещании в Министерстве финансов США главный юридический советник Рандолф Пол сказал: «Я не понимаю, как мы можем обвинять немцев в их убийстве, когда мы делаем все это. Закон называет (это) пара деликто – равная вина». Моргентау сказал: «Когда ты осознаешь все это, то понимаешь, что это то же самое отношение к делу, что и у Гитлера». Сотрудник по имени Герберт Гэйсон ответил: «Вы несправедливы. Мы в них не стреляли. Мы дали другим людям их убить и уморить голодом» [42] [43].
Когда евреев депортировали из части Греции, оккупированной Болгарией, в самой Болгарии оставалось еще 30 тысяч евреев. Их постигла та же участь, что евреев Румынии, за тем лишь исключением, что их не стали отправлять в выжженную пустыню умирать «естественным путем».
От получения Госдепартаментом предложения Румынии о перемещении 70 тысяч евреев до выдачи даже предварительного одобрения прошло десять месяцев. Однако после получения этого одобрения сами переговоры тоже постоянно затягивались. Великобритания была непреклонна в нежелании позволить румынским и болгарским евреям поселиться в Палестине. Тогда встал вопрос о Турции. После недолгих переговоров Турция выразила готовность принять беженцев, однако при одном условии: они пройдут сушей через Турцию транзитом в Палестину. Это позволяло обойти аргумент англичан о нехватке кораблей, впрочем, и так абсурдный. Великобритания отвергла этот план.
Румынских и болгарских евреев можно было отвезти в Северную Африку, которую тогда контролировали Союзники. Однако против этого плана выступили Роберт Мэрфи, дипломатический представитель США в Северной Африке, и французский генерал Анри Жиро[44]. Спасенных можно было содержать в лагерях беженцев, устроенных по типу концлагерей, однако с нормальными условиями для жизни. Такие лагеря могли полностью контролироваться Союзниками. Франция участвовала в переговорах по той причине, что до нацистской оккупации ей принадлежали многие африканские страны.
Предлагались и другие варианты, в том числе доставка евреев в США как военнопленных с поселением в соответствующие лагеря. Но и этот вариант был отметен из за «нехватки транспорта».
Наконец, после длительных задержек, было открыто три лагеря. Впрочем, они не сыграли ни малейшей роли в спасении жизней. Первым был лагерь Федала в Северной Африке недалеко от Касабланки, в него поселили 630 беженцев из Испании. Это был 1944 год, и Испания была относительной спокойным местом. Германия проигрывала войну, так что вторжение со стороны ее союзника было не просто маловероятно, а в принципе невозможно. Депортация из Испании в немецкие лагеря также была крайне маловероятна. В противоположность ожиданиям, Испания отнеслась к еврейским беженцам довольно хорошо. Несмотря на пакт о ненападении с Германией, никаких депортаций не было и в помине. Чтобы не допустить убийство евреев, Франко выдал 300 сефардским евреям испанские паспорта, поскольку Испания признавала в них потомков тех евреев, которые были изгнаны из Испании в 1492 году. Эти беженцы прибыли в Испанию непосредственно из Берген-?Бельзена [45] [46]. Большинство испанских беженцев не хотели отправляться в неизвестность, когда в этом не было необходимости.
То же касается другого североафриканского лагеря – Филипсвиля в Алжире. Это был бывший военный лагерь Союзников.
Третий лагерь приготовили для 7000 беженцев, но желающих в нем поселиться нашлось немного. Союзники надеялись, что в этот лагерь захотят отправиться беженцы из освобожденных частей Италии, но этот расчет не оправдался.
Наконец, еще один лагерь был открыл в США, в городе Освего, штат Нью-?Йорк, недалеко от границы с Канадой. В нем разместили 1000 человек, и опять-?таки это были уже освобожденные беженцы, в основном из Италии. Там их держали в условиях, близких к лагерю для военнопленных.
Итак, ни один еврей из Транснистрии или Болгарии в эти лагеря так и не попал – они сыграли исключительно декоративную роль[47].
Как за много месяцев ничего не было сделано по румынской части плана Ригнера, точно так же саботировались и другие его части: помощь детям беженцев во Франции и молодым евреям при пересечении Пиренеев. Чтобы убедить французов прятать еврейских детей, им нужно было платить за жилье, а нередко и давать взятки. Из Америки же не пришло ни копейки.
Эта история спрятанных детей началась 16 июля 1942 года. В этот день Гестапо совместно с парижской полицией обыскало дома евреев, особенно в еврейском квартале Парижа, где жило большинство бедных евреев. Их согнали в автобусы, не разрешив взять с собой вещи, и привезли в сборный пункт, которым служил велодром «д'Ивер». Евреев забирали даже с больничных коек: среди них был один человек, который лишь за день до того перенес операцию на раковой опухоли. Было очевидно, что следующим шагом будет депортация, и некоторые родители отважились на отчаянный шаг – оставить детей одних в надежде, что кто-?нибудь о них позаботится. Многих детей подобрали французы, но некоторые погибли, особенно самые маленькие. Некоторые матери взяли детей с собой, но они умирали прямо на велодроме, где почти не было ни пищи, ни воды, не говоря уже о молоке. Никаких приспособлений для сна тоже не было, даже соломы.
Позже полиция собрала с улиц около 4000 детей в возрасте от двух до четырнадцати лет, которые бродили по окрестностям и плакали, посадила их в фургоны и депортировала в Освенцим. К счастью для них, многие не пережили поездку в грузовиках без окон, а также без еды, воды и туалета. Многие французы, взявшие «брошенных» еврейских детей, поняли, что недооценили сложность задачи. Продукты питания были в большом дефиците и по талонам, а на детей талоны не выдавались. Если бы Гестапо узнало, что француз прячет ребенка, его могли арестовать. Чтобы помочь французам справиться с дополнительным грузом обязанностей и придать им дополнительную мотивацию, нужны были деньги, а поскольку все иностранные переводы контролировались, требовалась специальная лицензия. Кроме того, рейд 16 июля был лишь первым из многих, последовавших затем. Сначала это происходило только на оккупированной части Франции, но скоро депортации распространились и на формально свободные районы Франции – так называемую вишистскую Францию.
Обе части плана Ригнера потерпели фиаско – и помощь парижским детям, и доставка еврейской молодежи в Испанию. Заметим, какой контраст между Указом президента США №9417 и реальными действиями чиновников.
Когда Пинкни Так, поверенный в делах посольства США в вишистской Франции, выразил протест Лавалю – гитлеровской марионетке в оккупированной Франции – и назвал обращение с евреями «негуманным» и «возмутительным», сотрудник отдела Брекинриджа Лонга пожаловался заместителю госсекретаря Самнеру Уэллсу, что Так превысил свои полномочия[48]. Однако американское посольство во Франции при поддержке Элеоноры Рузвельт и «Комитета американских квакеров на службе общества» так настойчиво требовало впустить в США хотя бы некоторых детей, что клике Лонга пришлось уступить. Это начинание возымело успех, и визы получили сначала 1000 детей, а затем еще 4000[49].
По всей видимости, это был один из немногих важных поступков Госдепартамента, однако его нельзя назвать ни великодушным, ни жизнеспасительным.
Кстати о великодушии. Если посмотреть на статистику въезда в США и сравнить ее с квотами иммиграционных законов, обнаруживаются очень красноречивые подробности. В период между нападением на Перл-?Харбор и капитуляцией Германии (то есть между 7 декабря 1941 г. и 9 мая 1945 г.) квота для стран, оккупированных Германией, составляла 208 тысяч. В реальности же за этот период в США въехала только 21 тысяча беженцев. Иными словами, было использовано только одно место из десяти, причем сюда не включена дополнительная британо-?ирландская квота, не использованная по назначению[50]. Неиспользованная квота оккупированных Германией стран – это значит 190 тысяч убийств ежедневно. На этом фоне разрешение на въезд для 5000 детей беженцев не такой уж великодушный поступок.
Да и не своевременный. Чтобы выехать из Франции, требовалось получить выездную визу от вишистского правительства. Чтобы получить это разрешение, нужно было получить подтверждение от США. Многие дети прятались, и привлекать к ним внимание марионеточного правительства было опасно. Когда наступило время выдавать выездные визы, вишистский диктатор Пьер Лаваль начал колебаться. Он подумал, что если разрешить законно уехать детям, которые прятались от властей, это будет означать поощрение беззакония. Кроме того, было бы жестоко разлучать детей с родителями. В итоге правительство гарантировало визы для 500 детей. Пока оформлялись документы и прочие формальности, чтобы посадить этих 500 детей на поезд до Лиссабона, Союзники высадились во французской Северной Африке – это произошло 8 ноября. В этот день первая группа из 100 детей прибыла в Марсель, и теперь им требовалось всего лишь получить американскую визу. Однако именно 8 ноября американское консульство закрылось ввиду высадки войск на французской территории, и теперь американские интересы представляла Швейцария. Все попытки швейцарцев получить выездные визы не увенчались успехом. Старые же визы были признаны недействительными, поскольку теперь вишистская Франция и США находились в состоянии войны. Дети так и не смогли выехать.
Как мы уже упоминали в начале этой главы, каждый из приведенных примеров – это лишь часть единой цепи событий, общего плана, целью которого было пресечь иммиграцию и бросить несчастных жертв в жернова Окончательного решения. Принимались самые разнообразные меры, чтобы ограничить или полностью запретить иммиграцию. Одной из самых эффективных мер, придуманных американским Госдепартаментом, стала бумажная волокита при заполнении форм. Частное или юридическое лицо, приглашающее в США иммигранта, должно было заполнить бумагу длиной 122 (!) сантиметра, причем с обеих сторон и в шести копиях. Заполнение формы приравнивалось к присяге, дача ложных сведений каралась как лжесвидетельство. Неудивительно, что пойти на эту процедуру отважилось очень немного людей. Всякий, кто видел масштаб процедуры, сразу же понимал, что придумавшее ее государство, скорее всего, просто не хочет выдавать визу, так что не было никакого смысла заполнять метры бумаги и унижаться, под присягой сообщая информацию личного и финансового характера. Эту процедуру разработал отдел Брекинриджа Лонга, она стала эффективнейшим механизмом уменьшения числа желающих пригласить иностранных иммигрантов.
Это не единственный пример изобретательности лонговской клики. 5 июня 1941 года она отправила инструкции в различные консульства и практически запретила выдавать визы еврейским беженцам. Сотрудникам консульств предписывалось не выдавать визы никому, кто имел родственников в территориях, контролируемых Германией и Советским Союзом. Де-?факто это был красный свет почти для всех еврейских иммигрантов, так как почти у всех были родственники либо в Германии, либо, реже, в СССР. Это означало, например, что если один член семьи спасся, то он уже не мог помочь своей семье[51]. Спастись могла только семья целиком, и она же могла помочь кому-?то еще, кто не был ей родственником. Пункт о родственниках стал самой настоящей дьявольской ловушкой. Начать с того, что он держался в секрете: если вы не о нем не знали, вы сами сообщали консульству о своих родственниках. Утечка об этом пункте произошла 21 июня 1941 года, когда о нем сообщила газета Нью-?Йорк Таймс. В качестве объяснения этой меры Лонг привел свою любимую историю о беженцах на службе германской разведки. Аргумент звучал следующим образом: если у вас есть близкий родственник на оккупированной территории, немцы могут вас шантажировать, заставляя шпионить.
Несмотря на то что после войны не был обнаружен ни один беженец-?шпион, Лонг утверждал, что он знает о таких случаях и может их доказать. Это была настоящая катастрофа, потому что другие ведомства исходили из того, что Госдепартамент обладает закрытой информацией. Особенно в это верили консульства, которые занимались выдачей виз. Когда они узнавали, что беженцы могут быть шпионами, процедура получения визы превращалась в настоящую пытку.
Правило о близких родственниках продержалось недолго, по крайней мере в своем первоначальном виде. Со временем начали проводиться специальные расследования по вопросу европейских родственников, и их результаты можно было обжаловать. Впрочем, расследования эти могли длиться месяцами, обычно около девяти месяцев, – и это в ситуации, когда каждый день мог стать роковым. Чаще всего, пока длилось расследование, податель заявления просто прекращал свое существование.
Но ни бумажная волокита, ни правило близких родственников, ни популяризация мифа о беженцах-?шпионах не казались Лонгу и его сообщникам достаточными мерами для остановки эмиграции из Европы. По-?прежнему оставалась опасность, что «эти люди» (именно так Лонг часто называет евреев в своем дневнике) смогут в больших количествах перебраться в другие страны. Карибские страны уже предупредили об опасности беженцев шпионов, и этот путь спасения был закрыт. Естественно, небольшие страны Центральной Америки, да и прочие американские страны верили, что американский Госдепартамент владеет важной информацией на этот счет. Прислушиваясь к Вашингтону, они тоже не хотели принимать у себя «нежелательных» лиц.
Степень эффективности американских мер по блокированию всех путей спасения становится предельно очевидной, если сравнить, сколько людей могло въехать в США по всем законам и правилам, и сколько въехало в действительности. Иммиграционное законодательство позволяло впускать в страну 152 700 иммигрантов ежегодно, что составляло 0,12% от населения[52]. В годы правления Гитлера, с января 1933-го до конца 1944-го, всего могло въехать 1 миллион 832 тысячи человек – по существующей квоте, без всяких поправок в законах. В реальности же за эти 12 лет в Америку иммигрировало всего около 240 тысяч человек.
Если взять самый сложный для большинства беженцев период – военные годы с 1941-й по 1944-й – и сопоставить его с квотой контролируемых нацистами стран, легко увидеть, что американцы злоупотребляли даже существующими законами, и так довольно жесткими.
В 1941 году из оккупированных стран в США иммигрировало 28 299 человек, что составляет половину от положенной этим странам квоты. В 1942 году дела обстояли еще хуже: в страну въехали 11 702 иммигранта, или 19,2% от квоты. Поскольку серьезных протестов не последовало, в следующем, 1943 году Госдепартамент закрутил гайки еще туже: 5 944 иммигранта составили всего 9,8% от квоты. В 1944 году их было уже 4 793 (7,9%). Одиннадцать из двенадцати человек могли начать новую жизнь, но вместо этого их бросили обратно в руки убийц.
Читая дневники и записи частных бесед Брекинриджа Лонга, начинаешь понимать, что заставляло его прибегать к бесконечному числу махинаций, чтобы отрезать беженцам американское и частично карибское направления для спасения. С точки зрения Лонга, евреи если и не прямо шпионили на немцев, то уж точно им сочувствовали (и это после всего, что сделали им немцы!), а из Европы сбежали исключительно из трусости, чтобы не попасть под пули. Он пишет:
«Одни из них непременно немецкие шпионы, другие сочувствуют немцам, а третьи едут в нашу страну, потому что она далеко от полей сражений и выглядит безопасно».
Для саботажа спасательных операций Лонг прибегал в том числе к таким мерам как сокрытие информации о Холокосте и о недостаточности американских усилий по спасению. В ноябре 1944 года Комитет Конгресса по международным делам провел специальные слушания. На них обсуждалось требование общественности получить подробную информацию о том, что делается для спасения беженцев. 26 ноября Лонг дал Комитету показания, которые позже были признаны ложными. Он показал, что с 1933 года в США въехали 580 тысяч человек. В реальности цифра была более чем вдвое меньше[53]. К счастью, пресса владела более точными данными, и когда Лонга уличили в даче неверных сведений, он признал, что «ошибочно» привел завышенную цифру. Именно эту, завышенную цифру он сообщил ранее в своем «отчете» президенту. При этом Лонг обрушился на газеты, которые разоблачили его «ошибку», называя их «радикальной и еврейской прессой», мешающей ему жить «комфортно».
Когда Джосия Дюбуа охарактеризовал методы Госдепартамента как «убийство промедлением», он не догадывался, как точно он угадал метод Лонга. Вот что Лонг пишет в частной переписке:
«Мы можем медлить и практически останавливать временно, на неопределенный срок, поток иммигрантов в Соединенные Штаты, просто рекомендуя нашим консулам чинить всяческие помехи, требовать дополнительные сведения и прибегать к различным административным уловкам, чтобы затягивать, затягивать, затягивать выдачу виз. Однако все это нужно делать только временно»[54].
Да, только временно, зато на «неопределенный срок».
Те, кто считает Лонга унылым бюрократом, удивятся, как бурно он радовался каждому успеху. Отправив консулам телеграммы с инструкциями по выдаче виз, он ликующе пишет в своем дневнике:
«Телеграммы практически остановили иммиграцию!»[55]
В этой главе мы привели только самые откровенные – и самые смертельные для их жертв – примеры заговора в американской иерархии. Самый трагический случай будет описан в главе 6, в которой мы расскажем, как Союзники поддерживали работу Освенцима. В этом случае штаб заговора перемещается в Военное ведомство, хотя и Госдепартамент продолжает следовать намеченной линии.
