Виктор Попков

"Российские вести", 9.01.1993

Через правду - к согласию

О способах погасить межнациональные конфликты размышляет руководитель общества “Омега” Виктор ПОПКОВ

Наша газета уже не раз рассказывала об этом необычном обществе, одна из главных задач которого – добиться мира в зонах нынешних межнациональных конфликтов с помощью средств народной дипломатии. На днях из Абхазии вернулась группа активистов “Потока мира”, состоялось заседание совета его инициаторов. Работа, прошедшая в последние месяцы минувшего года, придала дополнительный политический вес авторитету движения, объединившего многих единомышленников Виктора Попкова.

-Виктор Алексеевич, вам доводилось работать в Молдове, Прибалтике, на Кавказе, вы видели, как эти конфликты развивались, как нарастала взаимная ненависть людей, которые еще недавно были друг другу добрыми соседями. Каким, на ваш взгляд, может быть первый шаг на пути к тому, чтобы восстановить такое добрососедство?

-Два фактора способствуют тому, что конфликты развиваются отнюдь не цивилизованно. Во-первых, нет или почти нет правовой базы. Во-вторых, в новых государствах органы власти пока весьма слабы. Отсюда – разгул жестокости, беспредел “власти силы”. Пресса подчас единичные факты выдаёт за правило, а при информационной разобщённости между конфликтующими сторонами такая практика разжигает взаимную ненависть. И конфликты, имевшие поначалу военно-политический характер, перерастают в военно-этнические.

Именно так было в Абхазии. Руководители двух республик не могли найти общий язык, а теперь, как мы сами убедились, территории, которые контролируются грузинскими и абхазскими отрядами, всё больше становятся моноэтническими, во всяком случае имеется явная тенденция в этом направлении по составу жителей, растёт число беженцев, ибо люди не чувствуют себя защищенными в связи со своей национальной принадлежностью. И мы считаем, что первоочередная задача сейчас – ввести конфликты в цивилизованные рамки и предотвратить возможность возникновения национал-шовинистических образований. Логика событий способна подтолкнуть именно к такому опаснейшему повороту…

Значит, нужны соглашения между сторонами, оговаривающие механизм контроля за принятыми взаимными обязательствами. Проект такого документа мы подготовили и передали руководству обеих республик. Кроме того, совет инициаторов нашего “Потока мира” выступил с обращением к участникам конфликтов, его подписали видные деятели российской политики и правозащитного движения Л.Богораз, С.Ковалёв, А.Шабад, В.Шейнис, Ф.Шелов-Коведяев. Они призывают соблюдать международные правовые нормы, в первую очередь – Женевскую конвенцию, содействовать решению проблем гуманитарного характера, связанных с помощью населению, эвакуации наиболее нуждающихся в ней, сохранностью объектов жизнеобеспечения в зоне боевых действий. Наша организация имеет общественный статус и признана обеими сторонами, значит, она могла бы включиться в систему контроля.

-Но как конкретно вы рассчитываете наладить свою работу? В чём её ключевые звенья? Силы ваших добровольцев не беспредельны…

-Уже есть определённый опыт. Как содержатся военнопленные и заложники, как их обменивают, как соблюдаются соглашения о прекращении огня, права людей на переписку – вот лишь часть вопросов, которыми могли бы заняться миссии “Потока мира”, создавая тем самым фундамент для строительства нормального общества. Иначе угроза национал-шовинизма еще более возрастёт. Сейчас мы видим, как нагнетается военный психоз, шпиономания. С такой болезненной подозрительностью нам пришлось столкнуться по обе стороны линии фронта.

Но, встречаясь с самыми разными людьми там, как и раньше в Карабахе, я слышал от них, что в былое время все они жили дружно. Значит, дело не в разнице национальностей, и не существует непреодолимого барьера между нациями. Это даёт надежду. И тут принципиально важно не грешить против истины даже в мелочах. Работая в зонах конфликтов, я не раз убеждался: чтобы не потерять доверие, мы должны быть безукоризненно правдивыми. Даже один неуклюже положенный камень способен навредить целой постройке, сооруженной с большими трудами.

-Да, мы подчас игнорируем именно мелочи, детали, полагая, что главное – не в них…

-А между тем участникам событий каждая случайная ошибка неприятна и, что более существенно, может повредить их дальнейшей работе в регионе. Не так давно в одной из публикаций о нашем “Потоке мира” в вашей газете под заголовком “Пламя войны на Кавказе может быть погашено” было допущено несколько неточностей. С генералом российских войск я встречался не в Агдаме, а в Степанакерте, в комитете по особому управлению НКАО, имел мандат не Международного Красного Креста, а Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца бывшего СССР, под ракетным обстрелом оказался не на границе Армении и Азербайджана, а в том же Степанакерте вместе с жителями города, в тексте есть цитаты из обращения сторонников идеи “Потока мира” без ссылки на сам документ. Статья была написана на основании беседы со мной, но появилась за моей подписью, хотя я её не визировал, так как надолго уехал в Абхазию. Наверное, для подавляющего большинства читателей эти огрехи малосущественны, и я понимаю, что вызваны они отнюдь не злым умыслом. Однако мы должны быть скрупулёзно точны, если хотим, чтобы нам полностью доверяли.

-С вами, конечно, нужно согласиться. Тем более что сами активисты “Потока мира”, и вы в том числе, предпочитают очень аккуратно высказываться о впечатлениях, хотя наверняка вам доводилось быть очевидцами кровавых событий. В чём причина такой сдержанности?

-Принцип нашей работы состоит в том, чтобы помогать, а не изобличать. При этом мы ориентируемся не на политические убеждения людей, с которыми имеем дело, а на их способность позитивно влиять на события. Нам и самим подчас приходится подвергаться своего рода экзаменам… В Грузии мы письменно отвечали на вопросы комитета, которым руководит Александр Кавсадзе: комитет выяснял наши позиции. Вот один из наших ответов: “Любой субъект международного права может использовать свои вооруженные силы, но обязан соблюдать международные нормы, касающиеся прав человека”. Есть Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, утверждённый Генеральной Ассамблеей ООН в 1979 году, есть Пакт о правах человека… Надеюсь, мы достойно выдержали весь “экзамен”, потому что, вероятно, в январе получим официальный статус для работы в регионе.

Ведь кричать о нарушениях, даже о преступлениях – ещё не значит остановить их. Более того, из опыта известно, что широкая огласка обычно только способствует взаимному ожесточению. А для нас важно, чтобы сказанное имело эффект – и не на площадях Москвы или Нью-Йорка, а в зоне конфликта, среди людей, с которыми мы работаем.

-Кстати, к вопросу об огласке. Массу разноречивых толков вызвали меры, ограничивающие свободу печати в Северной Осетии и Ингушетии – там, по существу, введена цензура. Как вы к этому относитесь, исходя из опыта работы в горячих точках?

-В том регионе мне бывать не довелось, и обстановку там я знаю плохо, но, полагаю, что вопрос, как везде, сводится к доверию или недоверию. Мне кажется, в принципе такого рода цензура полезна, но осуществлять её лучше бы не государственному органу, а общественному комитету с участием авторитетных представителей обеих сторон. Думаю, такие люди сумели бы договориться, о чём следует и о чём не следует говорить во всеуслышание. Конечно, подобный комитет должен обладать чётким статусом на уровне постоянно действующей согласительной комиссии.

Мы у себя в обществе “Омега” решили говорить в средствах массовой информации о подробностях абхазско-грузинского конфликта лишь в том случае, если получим визы наших гарантов с обеих сторон. Такую внутреннюю цензуру мы вводим добровольно, исходя из давней мудрой заповеди целителей: “Не навреди!”

-Насколько удалось группе “Потока мира”, вернувшейся на днях из Абхазии, выполнить свои задачи?

-Представитель антифашистского комитета доставил в Сухуми и Ткварчели гуманитарную помощь. Врач-реабилитолог работал по своей программе, которую мы считаем весьма важной для психологической поддержки пострадавших в войне. Двое наших сотрудников продолжили поиск людей, судьбы которых не известны родственникам. Один отправляется в Сухуми, чтобы стать посредником в обмене пленными.

Следующая группа добровольцев вылетает в середине января. Если к тому времени в Тбилиси и Гудауте подпишут документ о соблюдении Женевской конвенции, наши наблюдатели будут контролировать, как она соблюдается, если же соглашение подписать не удастся, они продолжат поиск без вести пропавших, займутся сближением точек зрения и прорывом информационных барьеров. Уже готовится следующий, февральский, “десант”, а в перспективе, если решится проблема финансов, создадим учебно-методический центр. Это необходимо, кроме прочего, потому, что наша работа нужна не только в “зонах огня”, но и там, где пожар войны может вспыхнуть со дня на день.

Беседу вёл Сергей КАРХАНИН.

*

ВИКТОР ПОПКОВ: ЧЕЛОВЕК И ЕГО ДЕЛО

Не стоит село без праведника

Пророков нет в Отечестве своём. Мы это накрепко усвоили и утешаем себя тем, «что и в других отечествах не густо». Хотя это в целом верно, но многие из других отечеств живут сравнительно благоустроенно и зажиточно. У нас материальное положение основной массы народа отчаянное. А что касается духовности, которой мы так привыкли утирать нос чужеземцам, то в этом отношении мы удивительно напоминаем гусей из басни Крылова. Всё ссылаемся на предков! А в сегодняшней России что духовности, что высокой культуры – хоть шаром покати.

Не пора ли научиться преодолевать укоренившиеся вредные обычаи и выслушивать слово правды хотя бы от тех пророков, которых уже убили? Ведь прошедшие после смерти таких людей годы подтверждают: в их словах – истина.

Одним из наших недавно убиенных пророков был Виктор Алексеевич Попков (1946 – 2001). В недобрую осень 1999 года мне довелось познакомиться с этим замечательным человеком.

В то время автор этих строк сотрудничал в малотиражной партийной газете «Яблоко России». В начале сентября по делам, связанным с основной работой, я оказался в районе метро «Текстильщики». И в стоявшем в пробке переполненном автобусе узнал из разговоров бабушек о первом взрыве жилого дома на улице Гурьянова. Через несколько дней взорвался и второй дом на Каширском шоссе. Должен сознаться, что всегда туго соображаю: ясного ответа, кто именно стоит за взрывами, у меня в голове не было.

Ответ дал тогдашний редактор «Яблока России», замечательный человек, вскоре утративший свою должность за непоколебимую независимость суждений и глубокий демократизм: Преступления совершила Контора Глубокого Бурения.

Скоро знаменитые «учения» в Рязани подтвердили высокую вероятность такого предположения.

Власти, по понятной причине, выдвинули совсем другую версию: во всём якобы виноваты чеченцы. Началась вторая чеченская война. Во всех контролируемых партией власти СМИ велась дикая и злобная античеченская и антикавказская кампания. Разумеется, слова переходили в дело: военные самолёты на бреющем полёте расстреливали чеченских беженцев со столь малой высоты, что никак не могли спутать баб и ребятишек с боевиками. Ракетные установки «Град» уничтожали целые микрорайоны Грозного. А в крупных городах России менты хватали всех «лиц кавказской национальности», били и вымогали взятки.

Необходимо было что-то противопоставить этой злобной кампании насилия и лжи. По заданию «Яблока России» я связался с замечательным учёным-кавказоведом Михаилом Юрьевичем Рощиным. А он рассказал мне о миротворце и правозащитнике В.А. Попкове. Попкова и Рощина объединяли не только общие взгляды на чеченскую войну, но и принадлежность к Старообрядческой церкви.

Виктор Алексеевич в то время держал голодовку протеста против второй чеченской войны. Единственное место, где власти позволили ему проводить эту акцию, располагалось в Малом Каретном переулке возле здания общества «Мемориал». Расчёт чиновников был прост: этим переулком мало кто ходит, значит, голодовка не вызовет отклика в обществе.

Попков голодал 36 дней. Независимо от погоды – а погода в ноябре 1999-го стояла отвратительная, то холодный дождь, то мокрый снег – рядом со зданием общества «Мемориал» можно было увидеть худощавую фигуру седобородого человека в чёрной рясе монастырского послушника. Из-за рясы многие принимали Виктора Алексеевича за священника или монаха. В подобную ошибку впал и автор этих строк. Кроме Попкова, в голодовке принимали участие М.Ю. Рощин и московский квакер Александр Горбенко. На короткие промежутки (но не менее 3 суток) к ней подключались и другие противники войны, так что общее число участников акции достигло 25 человек. Однако голодовка носила характер эстафеты, так что в каждый отдельный отрезок времени у Малого Соловецкого камня вахту держал лишь один человек.

К камню верёвками прикрепили транспаранты. Своим лозунгом участники голодовки выбрали слова Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде!» На другом плакате написали слова солидарности с чеченским народом и со всеми жертвами боевых действий, бомбёжек и артобстрелов, включая и жертв взрывов домов в Москве в сентябре 1999 года. Участники акции подчёркивали её религиозно-нравственный (а не политический) характер.

Рощин позднее писал: «Наша голодовка была на самом деле строгим постом, так как мы регулярно пили горячую воду в здании правозащитной организации «Мемориал», расположенной по соседству» . Однако горячая вода никаких питательных веществ не содержит, поэтому голодовка всё-таки была настоящей и весьма тяжёлой для её участников. Всего эстафетная голодовка продлилась 2 с половиной месяца: с 29 октября по 19 декабря 1999 года.

Не выходя из голодовки, Виктор Алексеевич уехал в Ингушетию, а оттуда проник в Чечню. Со времён первой чеченской войны у него было множество друзей среди чеченцев. Лишь в Чечне Попков прекратил голодовку. В конце декабря он возвратился в Москву, причём ненадолго. Виктор Алексеевич снова собирался в Чечню, но не с пустыми руками, а с грузом муки и других продуктов для голодающего мирного населения.

4 января 2000 года Виктор Алексеевич пригласил меня к себе домой. Я настраивался на короткий разговор о чеченской войне, но получилась беседа продолжительностью около 4 часов. Никакого диктофона у меня, увы, не было, а искусством стенографии я не владел. Поэтому составленный мною текст не может считаться точной записью слов Виктора Алексеевича. Тем не менее, считаю необходимым предложить читателям изложение основных мыслей миротворца и правозащитника. Пусть в данном случае меня воспринимают как мемуариста. Этому разряду людей дозволено приводить чужие слова по памяти, а у меня под рукой ещё и тетрадка со сделанными по ходу беседы записями. К тому же по горячим следам я подготовил текст интервью для печати, и этот текст получил одобрение Попкова. К сожалению, по моей вине в текст интервью вошла лишь часть высказанных тогда Виктором Алексеевичем мыслей. Я погнался за злободневностью и не включил в интервью рассуждения Попкова о нашей истории, которые теперь считаю необходимым восстановить.

Вот восстановленный текст нашего тогдашнего разговора.

Вопрос (корр. «Яблока России»). Виктор Алексеевич, как давно вы занимаетесь миротворческой деятельностью?

Ответ (В.А. Попков). С 1989 года. Сперва я занимался миротворчеством в Абхазии. Я ещё в 1988 году побывал в этой республике как фотограф в составе научной экспедиции. И, когда там вспыхнул межэтнический конфликт, тогдашний заместитель главного редактора «Огонька» Валентин Юмашев поручил мне собирать материалы о происходящих событиях. Но честно предупредил, что ничего не напечатает. И сдержал своё слово! С тех пор я окончательно понял, что вся наша «гласность» очень тщательно дозирована и ограничена. К сожалению, эту мысль не сумели усвоить диссиденты. Они выполняли политический заказ, но сами этого не понимали.

Грузины и абхазы принадлежат к одной цивилизации (или микроцивилизации) – грузинской. Грузинская культура – понятие соборное. И ожесточённый конфликт между этими народами не мог бы возникнуть сам по себе. Вражда инспирировалась.

Вопрос. Но кто инспирировал вражду?

Ответ. Тогда нам нужно обсудить общее положение в стране в те годы. Во время перестройки всюду стали возникать национальные движения. При этом они стремительно перерождались из культурно-национальных в шовинистические. Лозунг защиты и возрождения своей культуры подменялся лозунгом создания суверенного государства – Великой Армении, Великой Абхазии и т.д. А это совсем не одно и то же! Государство – это эгоцентричная система, для него главное – экспансия, самоутверждение. А для культуры цель – гармонизация социальных отношений. Поэтому шовинистические лозунги просто дурили людям головы. К сожалению, с успехом. В нестабильном мире при отсутствии ориентиров задурить головы нетрудно, особенно с использованием телевидения. «Ящик» - страшная вещь.

Вопрос. Насколько неизбежной, по вашему мнению, была вспышка национальной розни? И как вы боролись с ней?

Ответ. Человек существует в рамках тех или иных естественных общностей. У него есть качественное отличие от других животных: существование общности во времени. У стадных животных есть общность в пространстве, пусть и ограниченная. Но общность во времени у животных распространяется только на родителей и их детей.

Напротив, человек осознаёт свою общность во времени с длинным рядом предшествовавших поколений. Есть и духовная общность: общность людей, близких по духу. Вычленять отдельного человека из контекста этих общностей невозможно. Он просто не сможет полноценно существовать вне такого рода сообществ. Но отсюда следует, что у общностей должны быть как права, так и обязанности.

Возвращаюсь к вашему вопросу. Я был участником I съезда горских народов в Сухуми. Затем ездил в Тбилиси, где провёл дискуссию с представителями грузинской интеллигенции. По возвращении в Абхазию доказывал местным жителям, что никто из серьёзных грузинских учёных не участвовал в антиабхазской кампании. Могу сказать, что моей задачей было корректирование мозгов разделённых людей.

Вопрос. В чём вы видите предпосылки грузино-абхазского конфликта? И как сложилось такое положение, что абхазы стали меньшинством на своей земле?

Ответ. До середины XIX века Абхазия была моноэтничной территорией. Но после поражения горцев Кавказа в войне с Россией среди абхазов началось массовое мухаджирство – переселение в Турцию. Многие земли опустели. На эти земли стали переселяться представители разных народов, включая русских, украинцев, греков, армян и даже эстонцев. Но больше всего среди переселенцев оказалось мегрелов и грузин. Вероятно, это произошло просто потому, что они жили рядом.

Затем грузино-абхазские отношения основательно испортил политический национализм меньшевиков в краткий период независимости Грузии в 1918 – 21 гг. Но ещё большую роль сыграло массовое переселение в Абхазию грузин при Сталине и Берии. Причём это было принудительное переселение. В результате к началу перестройки абхазов в республике осталось всего 17 %.

Вопрос. После Абхазии в каких ещё горячих точках вы занимались миротворческой деятельностью?

Ответ. Затем в Молдавии. Я объехал почти всю республику: север, Кишинёв, Комрат и Тирасполь. Позднее побывал и в Карабахе. И везде убеждался в общей закономерности: начало межэтнических конфликтов – планомерное, управляемое.

Вопрос. Но кто его спланировал?

Ответ. Для ответа на такой вопрос нам надо разобраться, что собой представляла советская система, и в каком направлении она развивалась. В своё время проводился так называемый щёкинский эксперимент. Его можно рассматривать как внедрение элементов рыночных отношений в плановую экономику. Так вот, председатель Совмина Косыгин был энтузиастом этого эксперимента. Тем не менее, он провалился. Всё завязло на уровне мелких и средних начальников. Они с успехом саботировали распоряжения сверху. Отсюда нетрудно было сделать вывод: советская система стала нереформируемой.

Вопрос. Однако эта система возникла не на пустом месте, и её возникновение связано с нашей предшествующей историей…

Ответ. Конечно. Образец для наших пращуров – Византия. А там тоталитарные гены доминировали. Хотя в Византии были и другие вещи. Оттуда идёт понятие «милосердной правды». Но в целом то, что мы получили в 1917 году, в значительной мере предопределено византийской традицией. Семнадцатый год – это и следствие, и расплата за предыдущую историю России.

Вопрос. Как вы представляете себе развитие советской системы во времени? Она ведь не во все периоды была одинаково тоталитарной.

Ответ. Пик тоталитарности и идолизации государства – предвоенные годы. В то время были минимизированы не только интересы частного человека, но и интересы ведомств. Пример – военное ведомство, которое подвергли безжалостной чистке.

Всё общество тридцатых годов представляло собой одну тоталитарную пирамиду. Но такая система доказала свою неспособность обеспечить оборону государства. Человек-винтик по определению малоэффективен. Страшные поражения 1941 года убедили в этом даже Сталина и его окружение. И тогда тоталитарный режим был вынужден пойти на уступки.

Вопрос. Вы имеете в виду легализацию религии?

Ответ. Дело не только и не столько в легализации религии. Это – частность. Дело в том, что человеку разрешили инициативу. То есть разрешили стать человеком. Поэтому и наступил перелом в войне.

После войны режим попробовал восстановить тоталитаризм 30-х годов. Но это удалось сделать только внешне. Раз получив свободу, люди уже не захотели снова стать винтиками. Они начали приспосабливаться к давлению, вести двойную жизнь.

Если режим тридцатых годов можно изобразить в виде одной тоталитарной пирамиды, то в пятидесятых годах сложилась сеть автономных пирамид. Каждое ведомство образовало свою собственную. Ну, а семидесятые и восьмидесятые годы – это время тотального растаскивания общенародного достояния. С этой целью придумывали самые невероятные и фантастические проекты. Достаточно вспомнить знаменитое в те годы министерство мелиорации и водного хозяйства с его планом переброски северных рек на юг.

Вопрос. Вы считаете, что эти проекты проталкивали только ради возможности расхитить государственные деньги?

Ответ. Безусловно. Вообще, в те годы накапливались огромные частные капиталы. Но их нельзя было легально пустить в дело. Частное предпринимательство оставалось под запретом. Однако в такой обстановке не могли не возникнуть планы смены формации. Другое дело, что любой партийный или советский чиновник, который выступил бы с подобным проектом, был обречён на поражение. На словах партия строго охраняла свою идеологию. И под предлогом защиты чистоты идеологии конкурирующие номенклатурные группы уничтожили бы такого реформатора.

Поэтому планы смены формации могли быть разработаны только в самой закрытой системе советского времени – КГБ. Вспомним, что перестройку начали андроповцы: Горбачёв, Алиев, Шеварднадзе. Их можно назвать южнорусско-кавказской группировкой. Эта группировка была далеко не единственной, в рамках номенклатурной системы ей противостояли другие, в том числе могущественная среднеазиатская группировка. И первые шаги инициаторов перестройки оказались направлены на укрепление своей власти и уничтожение своих номенклатурных соперников. К тому же для смены системы необходимо было повысить роль центрального аппарата. Этим целям служили такие кампании, как борьба с пьянством и борьба с коррупцией в Средней Азии.

Вопрос. Но всё-таки зачем понадобились межэтнические конфликты?

Ответ. Они выполняли двоякую задачу. Во-первых, межэтнические конфликты отвлекали внимание региональных элит от стремительных перемен, которые происходили в экономике. А, во-вторых, национализм был избран на роль орудия, способного в кратчайшие сроки разрушить в массовом сознании коммунистическую идеологию. Но здесь организаторы перестройки просчитались. Они выпустили джинна национализма из бутылки, но загнать его туда обратно им не удалось. В итоге Советский Союз распался. Это, конечно, в планы перестройщиков не входило.

Вопрос. Выходит, что Советский Союз разрушило КГБ?

Ответ. Да. Но ненамеренно. Это результат просчёта.

Вопрос. Давайте вернёмся к вашей миротворческой деятельности. Вторично вы побывали в Абхазии в 1993 году. Какую роль в грузино-абхазской войне сыграла Россия, и как проявили себя в Абхазии чеченцы во главе с Басаевым?

Ответ. В 1993 году я ездил в составе группы миротворцев в Ткварчельский район. Тогда нам удалось спасти несколько десятков человек. Но мы видели свою задачу не только в этом, но и в сообщении позитивной информации о другом – в данном случае, грузинском – народе. Поэтому меня выслали из Абхазии накануне штурма Сухуми абхазскими войсками.

Что касается роли России, то она была велика. Без помощи России абхазы воевали бы гораздо дольше. И всё же причину победы абхазов следует видеть в том, что они были настроены более патриотично, чем грузины и мегрелы. Можно сказать, что в тогдашней войне победила дружба абхазов с Россией.

А Шамиль Басаев ничем плохим в Абхазии не запомнился. Его отряд, состоявший из чеченцев, взял мегрельское село Кочары. А потом абхазы это село сожгли. Шамилю это не понравилось, и поэтому он со своим отрядом ушёл из Ткварчельского района в Гагры. Там тогда тоже шли бои.

Вопрос. Вы впервые побывали в Чечне в 1994 году. Чем вам запомнилось это время?

Ответ. Когда стало ясно, что Кремль готовит войну, был создан Комитет общественного патронирования России и Чечни (КОПОРЧ). А в декабре 1994-го я оказался в Грозном. Работал сперва с Коганом-Ясным и Суховым, затем с группой Ковалёва. С 30-31 декабря 1994 г. знаком с Масхадовым. Тогда Масхадов предлагал перемирие с целью захоронения погибших, а федералы отказывались.

Вопрос. Чем отличалась тогдашняя Чечня от других горячих точек?

Ответ. Меня поразило отношение чеченцев к раненым российским военнопленным. Им предоставляли лучшее помещение, старались держать в тепле, кормили так хорошо, как могли. А медицинскую помощь оказывали едва ли не в первую очередь по сравнению с ранеными чеченскими бойцами.

Иногда такое отношение к раненым русским военнопленным встречается у чеченцев и сегодня [т.е. зимой 1999/2000 гг. – И.С.], на второй чеченской войне. Но, увы, всё реже и реже. Чем дольше длится этот конфликт, тем больше разрушаются нравственные нормы. И всё же у чеченских бойцов и командиров они продержались гораздо дольше, чем у обеих воюющих сторон в Абхазии или Карабахе. Причём когда чеченцы заботились о раненых пленных, они думали не об имидже. Это было для них совершенно естественное поведение, оно соответствовало их внутренней культуре.

Вопрос. Тогда вам удалось освободить из чеченского плена нескольких российских военнослужащих…

Ответ. Да, мы договорились с Масхадовым, что я сам отберу 8 человек из числа пленных, чтобы отвезти их в Москву и устроить пресс-конференцию. Необходимо было рассказать правду о той войне. А двоих из тех 8 человек – капитана Мычко и рядового Бакулева – следовало вывезти из Грозного во что бы то ни стало. Они получили тяжёлые ранения, и в осаждённом городе не удалось бы спасти им жизнь.

Вопрос. Тем не менее, мы все знаем, что очень скоро в Чечне стала процветать торговля заложниками. Откуда это взялось?

Ответ. Любые сравнения с XIX веком здесь только вводят в заблуждение. После окончания Кавказской войны работорговля у чеченцев исчезла, и до середины 1990-х годов она не возрождалась. А распространению захвата заложников в 1995 – 96 годах очень способствовали федеральные войска. В то время чеченцам приходилось выкупать своих родственников, оказавшихся в руках федералов, а также и тела погибших. Кроме того, федеральные войска вскоре стали умышленно захватывать состоятельных чеченцев, стремясь на их выкупе заработать побольше денег. Тогда в ответ чеченцы принялись брать в заложники офицеров, чтобы освободить своих родных бесплатно, а не за деньги.

А после окончания первой чеченской войны расцвету торговли заложниками содействовали такие личности, как Березовский, который платил за освобождаемых заложников баснословные по чеченским меркам деньги.

Вопрос. Чем отличается нынешняя чеченская война от первой?

Ответ. Одно из отличий я понял только в декабре 1999 года, когда снова побывал в Чечне. Меня поразило, насколько невысок был уровень доверия чеченцев к своему правительству накануне войны. Весь народ устал от бедственного экономического положения, от бессилия власти, от безнаказанности преступников. Многие чеченцы и сейчас говорят, что они одинаково не доверяют и федеральному, и чеченскому правительствам [правительству Масхадова – И.С.]. И называют эту войну коммерческой. Это не похоже на 1994 – 95 гг., когда чеченцы в условиях войны сплотились вокруг Дудаева, хотя до войны многие относились к нему отрицательно.

Казалось бы, в такой обстановке федеральному правительству следовало бы проводить щадящую политику в отношении мирного населения. Но на деле мы видим прямо противоположное.

Пример – осознанный расстрел самолётами 29 октября 1999 года колонны беженцев, двигавшейся из Урус-Мартана в Ингушетию. Самолёты вели огонь с очень малой высоты, и уцелевшие беженцы рассказывали, что даже могли разглядеть лица лётчиков. Те знали, кого они убивают. Кстати, при этом погиб и российский тележурналист, пытавшийся вести съёмку.

Другой пример – это организованное мародёрство федеральных войск. Награбленное имущество вывозится с помощью военной техники и сбывается при посредничестве криминальных структур.

Вопрос. То есть политика в отношении мирного населения столь же преступная, что и в прошлую войну. А с чисто военной точки зрения вы видите какие-нибудь отличия?

Ответ. Я вообще не люблю вдаваться в чисто военные вопросы. Но могу сказать, что во время первой войны было нетрудно пересечь и границу Чечни с Ингушетией, и линию фронта. А сейчас переход границы между Чечнёй и Ингушетией – трудная задача, а переход линии фронта – задача неразрешимая. По крайней мере, такой она оказалась для меня. И очень заметно, что в нынешнюю войну чеченцы просто боятся включать рацию – по точке, где работает рация, сразу же открывают огонь федеральные войска.

Вообще-то российская армия умеет воевать, когда ей прикажут воевать всерьёз. И Чечня ни по людским, ни по экономическим, ни по военно-техническим ресурсам – не тот противник, который может противостоять России. Но в случае военной победы над Чечнёй России, возможно, предстоит столкнуться с системным терроризмом.

Вопрос. А какой терроризм вы называете системным?

Ответ. Тот, которым занимались Организация освобождения Палестины и Ирландская республиканская армия. В нашей стране такого терроризма пока ещё не было. Взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске здесь не при чём. Я не верю, что чеченцы имеют хоть какое-то отношение к этим взрывам. Им это было совершенно невыгодно. Другое дело – наша нынешняя власть. Ей под угрозой полного провала на выборах было необходимо сформировать образ новой опасности и образ человека, способного этой опасности противостоять. Как известно, на эту роль выдвинули Путина.

По существу, федеральное правительство сейчас не борется с терроризмом, а создаёт предпосылки для его развития в будущем. Но есть надежда, что развития системного терроризма не допустят сами чеченцы. Со времён сталинской депортации этот народ очень сильно интегрирован с Россией. Больше половины чеченцев живёт в России за пределами своей республики. Но и из остающихся в Чечне многие зарабатывали себе на жизнь – конечно, до войны – где-нибудь в России. Поэтому, чтобы избежать погромов или поголовной высылки в свою республику (а Россия не Англия, у нас это возможно!), чеченцы могут сами предотвратить развитие системного терроризма.

Вопрос. К чему всё-таки стремится российская власть в ходе нынешней войны?

Ответ. Главная цель – победа на президентских выборах. Но для этого нужна безусловная военная победа, причём дней за 20 – 30 до даты выборов. Однако добиться этого будет очень трудно. Взятие Грозного – сложная задача. Ещё сложнее поставить под контроль российской армии горы. И я очень боюсь, что российское командование использует запрещённые международными конвенциями средства. Поэтому я считаю совершенно необходимым присутствие в Чечне наблюдателей ОБСЕ и правозащитников – как российских, так и иностранных. Если же ОБСЕ и международные правозащитные организации будут бездействовать, то позор от использования Россией неконвенционных средств ведения войны ляжет не только на нас, но и на всё мировое сообщество.

Вопрос. Вы верующий человек, старообрядец. Во время вашей 36-дневной голодовки протеста против нынешней войны встречали ли вы какую-то существенную поддержку со стороны религиозных объединений?

Ответ. Я уже давно убедился, что со многими мусульманами у меня больше духовной близости, чем с частью тех людей, которые называют себя христианами. Полагаю, что все верующие, все религиозные объединения обязаны выразить печаль и скорбь по поводу нынешней войны, в которой уже погибли тысячи людей. Если же кто-то ведёт себя по-другому, то это свидетельство совершенно определённой направленности работы данной религиозной организации.

Спасение в религиозном смысле слова не может быть делом чисто личным. Это – социальная задача.

Напечатать интервью в «Яблоке России» не удалось: в условиях предвыборной кампании эта небольшая по объёму газета оказалась загружена под завязку чисто агитационными материалами. Тогда автор настоящих строк попробовал обратиться в парижскую «Русскую мысль». Эта газета в начале 2000-го ещё выходила в России довольно массовым тиражом (50 тыс. экз.). Расчёт состоял в том, что парижская газета имела в составе своей редакции некоторых старых диссиденток (И. Кривова, Н. Горбаневская) и резко выступала против войны в Чечне. Кроме того, «Русская мысль» проявляла нетипичный для российской прессы интерес к религиозно-нравственным вопросам.

Увы, ответ оказался отрицательным. Парижская редакция отвергла интервью. Одновременно она продолжала помещать едва ли не в каждом номере по пространной статье Алексея Улюкаева. Содержание этих статей сводилось к безоговорочному прославлению Путина…

После ожидаемой победы Путина на выборах события развивались стремительно. Российское издание «Русской мысли» сразу же приказало долго жить – по официальной версии, из-за спора хозяйствующих субъектов.. Парижане из своего прекрасного далёка, кажется, восприняли это объяснение всерьёз. Жаль, что такая культурная газета закончила своё существование одами (пусть и в прозе) в адрес Путина.

А тем временем перестало выходить и «Яблоко России». Здесь причина была банальной: партия издержала почти все деньги на выборы. Хотя наверняка сыграло роль и то обстоятельство, что жёсткая, принципиальная и неуступчивая позиция редакции не нравилась тем яблочным депутатам Госдумы, которые мечтали о «конструктивном диалоге» с Кремлём.

Так неудачно закончились попытки своевременно напечатать интервью. В дальнейшем содержащиеся в нём сведения о Чечне утратили свою злободневность, и автор этих строк отложил материал в стол.

А Виктор Алексеевич неустанно продолжал свою миротворческую и правозащитную деятельность в охваченной войной Чечне. Более того, как раз в 2000 году он сам взялся за перо и стал сотрудничать в «Новой газете». Там напечатали серию его статей о второй чеченской войне: «Гехи-Чу: «Почему вы дали боевикам пройти сквозь вас?»», «Дети, не плачьте! – русские сегодня не придут!», «Сопротивление: «сила» есть, а политики нет», «Отсутствие мира в Чечне – это отсутствие воли к миру», а также очерк «Руслан». Такая работа не совсем соответствовала натуре Виктора Алексеевича. Подобно Сократу и Иисусу из Назарета он предпочитал излагать свои взгляды устно. Попков обладал изумительным даром убеждения в личной беседе, но в его газетных статьях этот дар воплотился лишь частично. Однако Виктор Алексеевич понимал необходимость газетной работы в век огромного влияния СМИ и в стране, где телеэфир монополизирован правящей кликой.

Вероятно, гораздо большее удовлетворение доставляла Попкову возможность непосредственно помогать попавшим в беду людям. Он раздавал беженцам денежную помощь от организации «Гражданское содействие». Раздобыв «уазик», завозил муку в горные чеченские сёла, где царил настоящий голод. Доставлял туда же медикаменты, а нуждавшихся в срочной помощи квалифицированных врачей больных отвозил из гор в города.

Но работа в «Новой газете» - опасное для жизни занятие. В 1999-м убили Игоря Домникова, в 2003-м – Юрия Щекочихина, в 2006-м – Анну Политковскую. К сожалению, в этом ряду стоит и фамилия Попкова.

Ещё в апреле 2000-го Виктора Алексеевича и его сподвижника Станислава Божко задержало ФСБ в Урус-Мартане. Тогда арестантам угрожали и советовали «больше здесь не появляться». Но задержание произошло во время раздачи помощи голодным детям и старикам и сразу же получило огласку, поэтому арестованных скоро отпустили. Однако год спустя всё кончилось гораздо печальнее.

18 апреля 2001 года вблизи чеченского посёлка Алхан-Кала, недалеко от выезда на трассу Ростов – Баку, машину Попкова обстреляли из проезжавшего мимо автомобиля. Ранения получили все трое людей, находившихся в машине: Виктор Алексеевич, врач и шофёр. Но только для Попкова раны оказались смертельными. Можно с полной уверенностью сказать, что целились именно в него. Из диагноза: «…тяжёлое огнестрельное ранение головы, шеи, груди, верхней и нижней правой конечностей. Огнестрельный… перелом нижней челюсти справа. Огнестрельное пулевое ранение задней поверхности грудной клетки. Пулевое ранение верхней трети правого плеча с огнестрельным переломом правой плечевой кости…»

Нападение террористов (а как ещё назвать тех, кто стреляет в миротворцев и врачей?) произошло в нескольких десятках метров от федерального блок-поста. Разумеется, автомобиль с бандитами проехал через блок-пост беспрепятственно. Также нетрудно догадаться, что машину с ранеными жертвами нападения задержали на блок-посту. Целых сорок минут федералы допрашивали раненых женщину-врача и шофёра, отказывая в медицинской помощи и им, и истекавшему кровью Попкову. Стало ли это причиной смерти Виктора Алексеевича? Вряд ли. Скорее всего, ранения не оставляли ему шансов выжить. Но случай на блок-посту доказывает, что это только с бандитами типа Басаева , Бараева и Гелаева федералы вели потешную войну, постоянно давая им возможность выйти из окружения. А вот война с правозащитниками и борцами за мир была настоящей – и беспощадной.

В дальнейшем все усилия врачей оказались бесполезными. 2 июня 2001 года, так и не придя в сознание, Виктор Попков скончался.

Друзья и сподвижники Виктора Алексеевича в том же 2001 году выпустили сборник его памяти, который неоднократно цитировался в данной статье. Считаю своим долгом назвать имена всех, кто поместил свои статьи в эту небольшую книжку: Елена Санникова, Станислав Божко, Лидия Графова, Зоя Светова, Юрий Васильев, Виктория Пупко, Надежда Банчик, Александр Горбенко, Михаил Рощин и Юрий Рублевский. Только многие ли  прочитали сборник? Боюсь, что он не вышел за рамки узкого круга активных борцов за мир и права человека, которые и взвалили на себя всю тяжесть борьбы против обеих чеченских войн.

А теперь – об исполнении пророчеств. Всё главное, что предсказывал Виктор Алексеевич, сбылось. В 1999 году чеченский терроризм являлся мифом кремлёвско-лубянской пропаганды. В 2002 – 04 годах он стал суровой реальностью: последовали страшные трагедии в московском театре на Дубровке и в бесланской школе № 1. Так что с задачей создания терроризма путинский режим справился. Другое дело, что пока (при этом мои руки опираются на деревянный стол) продолжения не последовало. Отчасти такое счастливое для России развитие событий объясняется именно тем фактором, о котором говорил Попков: чеченский народ тесно интегрирован с Россией в экономическом отношении. И чеченцы, проживающие за пределами Ичкерии, особенно в больших городах России, никоим образом не заинтересованы в новых терактах. Но вдобавок России ещё сказочно повезло с внешнеполитической конъюнктурой. Сейчас все усилия международного исламского радикализма направлены на борьбу с США. И реальной помощи от единоверцев чеченские сепаратисты так и не дождались. А успешный терроризм – как и успешная партизанская война – немыслим без помощи из-за границы.

Сбылось и ещё одно предсказание Попкова. Позор совершённых российскими силовиками в Чечне преступлений лёг не только на наш правящий режим. От этого позора не отмыться и охотно допускающему его представителей на свои совещания «мировому сообществу». Будущим поколениям американских и западноевропейских государственных деятелей предстоит так же отрекаться от «коалиции по борьбе с терроризмом», как их предшественники 1950-60-х годов отрекались от Ялты и Потсдама.

И всё более очевидной становится правильность того понимания «перестройки» 1980-х и «реформ» 1990-х, которое давал Виктор Алексеевич. Пора избавляться от старых заблуждений. И «реформаторский» миф о сходстве перемен в нашей стране с «бархатными революциями» в Восточной Европе, и компатриотический миф о сознательном развале Советского Союза агентами иностранных спецслужб одинаково заслуживают сдачи в утиль. Чем дальше, тем яснее: события конца 1980-х – начала 1990-х годов были обусловлены внутренней логикой саморазвития советской номенклатурной системы. Она прошла полный цикл и пришла к неизбежному самоотрицанию, которого потребовали как раз интересы правящего класса.

Авангардом класса номенклатуры – как уже не раз бывало на разных этапах советской истории – оказались органы. Они и получили «заслуженную» награду, задвинув партократию и превратившись в новую руководящую и направляющую силу. Теперь ФСБ – главная опора режима и основной источник кадров для назначений на любые должности.

Некогда цыгана спросили, как он относится к советской власти. «Хороша советская власть, но – долга», - отвечал цыган. Нынешняя российская власть вряд ли унаследует это свойство коммунистического режима. Исключительно высокие мировые цены на нефть вечно не продержатся. А когда цены на нефть рухнут, отсчёт для нынешнего режима пойдёт на месяцы…

Иван Смирнов