РОССИЯ И ЧЕЧНЯ:
НА ПЕПЛЕ СОЖЖЕННЫХ СВЯТЫНЬ
ХОРОШО РАСТЕТ КРАПИВА НЕОБОЛЬШЕВИЗМА
1. С надеждой на Бога и подвижников совести.
Известно, что все мы граждане бывшего Советского Союза, к какому бы народу
кто из нас не относился, вышли из "совков" и в той или ином мере при
любом своем отношении к СССР несем черты "совков" на себе и сегодня.
А "совок" последнего периода существования СССР, - это человек, адаптированный
именно к той стадиально-упадочной фазе теряющего внутреннюю целостность государства,
в которой страна находилась в тот период, это человек, который вне зависимости
от того места, на котором он находился в системе, в первую очередь исходил из
своих эгоцентрических интересов (интересов обеспечения семьи, карьеры, амбиций...),
лишь ограничиваемых рамками обязательных правил игры (в жизни, на работе), участниками
которых он являлся. Именно эти правила, а отнюдь не внутренние ограничения, увы,
в основном не совесть, мешали "маленькому" человеку еще больше тащить
в свое гнездышко с родного предприятия, не давали секретарю ЦК вкладывать свои
потаенные личные средства в акции зарубежных компаний...
Естественно, что в этих условиях тотального оттеснения на индивидуальных уровнях
государственных и общественных интересов на вторые и более дальние планы, обеспечение
этих интересов в развитии достигалось все более и более только обязательностью
правил игры и все менее и менее за счет отождествления личных интересов участников
этих игр с интересами государства и общества. Причем поскольку человек (за исключением
клинических случаев) - сущность достаточно целостная, то есть в норме вовсе не
двуличная, то эти подходы и приоритеты были не только во взаимоотношениях человека
с государством, с предприятием, но у верующего "совка" они определяли
и его отношение к Богу, который становился для него важным источником решения
его эгоцентрических интересов при условии выполнения установленных Им правил игры.
Отсюда выхолащивание веры в обрядоверие, в суеверие, отсюда, естественно, и сращиваемость
религиозной иерархии с партийно-государственной номенклатурой, с иными сильными
мира сего, что вызывало в пастве осуждение своих пастырей, ибо, увы, все мы лучше
видим соринки в чужих глазах, нежели бревна в собственных...
Разумеется, сказанное не носило абсолютно повсеместный характер. То есть, конечно
же, были и отдельные люди, личные интересы которых состояли в первую очередь в
их высоком религиозном, общественном, государственном, в конце концов, партийном
служении; были даже не только целые группы, но и целые народы, для членов которых
обеспечение интересов этих групп и народов было существенной частью их личных
интересов. Это, например, и те же старообрядцы, молокане, те же вайнахи, не мысливших
себя вне интересов своей церкви, общины, своего рода тейпа, вирда, интересов сохранения
норм своей культуры. Однако, наличие этого очень важного для общества в дальне-перспективном
отношении меньшинства, не могло изменить логику процессов, определяемых состоянием
большинства, его чисто потребительским отношением и обществу, и к государству,
и к любым идеологемам. Несокрушимый казалось бы панцирь обязательных правил игры,
на самом деле в значительной мере державшийся уже не на идейной убежденности в
необходимости данных правил, а на интересе их сохранения приспособившейся к ним
обывательской массы, легко взломался, как только эту массу ввели в соблазн различных
искусов значительно более быстрого и эффективного, чем при прежних правилах, отслеживания
их личных интересов... Конечно, то, что при этом, как провозглашалось соблазнителями,
должны были и гораздо лучше обеспечиться интересы общества, страны, народов, все
это приятно ласкало слух, но прежде всего и обыкновенные люди, а затем и номенклатура
изменили старой советском системе в надежде на получение более эффективных возможностей
для отслеживания своих меркантильных интересов...
Наш "рыночник" скажет, так это-то и прекрасно, - общественный интерес,
отвечающий интересам большинства, суть интеграл частных интересов индивидуумов,
образующих, это большинство. И это, конечно, так, но только при условии, что в
этих частных интересах наряду с потребительскими и иными сугубо эгоцентрическими
интересами присутствуют и определенные интересы данного общества. А вот тут-то
у нас с крушением советской системы оказалась полная пустота, ибо "демократия"
- это всего лишь новые предлагаемые правила игры, а отнюдь не смысл, не стержень
общества, ради сохранения которого эти правила устанавливаются.
Конечно же, и американец, и англичанин, и швейцарец лично заинтересованы в соблюдении
существующего в их странах варианта демократических правил. Однако заинтересованы
они в них не ради самих правил и не только как средств зашиты чисто эгоцентрической
части своих личных интересов, но прежде всего как средств защиты таких одновременно
и личных и общественных ценностей и интересов:
- как ценности личной инициативы и субъектности, интересы личной защищенности
от вмешательства в свою частную жизнь и одновременно ценности укрепления и увеличения
внешней мощи государства, обеспечивающего соблюдение интересов национального содружества
свободных людей, - что наиболее характерно для граждан США,
- как безусловные ценности сохранения своих традиций, своего специфического положения
островной державы в семье европейских государств, опять-таки интересы поддержания
необходимой мощи для обеспечения соответствующего "авторитета", а значит
и возможностей, - что характерно для англичан;
- как ценности развития того поликультурного и наддержавного сообщества, - что
возникло в Швейцарии, и т.д., и т.п.
Причем, что очень важно, эти стержневые для данных национальных сообществ ценности
и интересы не просто сознательно или подсознательно принимаются членами этих сообществ,
но принимаются именно как определяющие. То есть ни для американца, ни для англичанина,
ни для швейцарца не существует вопроса, что важнее - обеспечение интересов этих
национальных ценностей или соблюдение принятых демократических правил игры? Каждый
из них мог бы приписать к первой части известного высказывания "президенты
приходят и уходят..." дополнение: "…правила-законы устанавливаются,
изменяются и отменяются, а нация, ее фундаментальные ценности и интересы остаются..."
Маккартизм в США, конечно же, не самая светлая страница в истории этого государства,
но надо понимать, что эта страница, этот отход от демократических правил, - вполне
естественная реакция на угрозу своим исторически сложившимся национальным ценностям,
которая субъективно в умах не только политиков, но и многих представителей американского
общества возникла в связи с резким взлетом авторитета, а значит и влияния разгромившего
фашистскую Германию СССР, страны исповедовавшей, как известно, ценности, во многом
полярные ценностям общества в США (индивидуализм-коллективизм; благополучие человека
зиждется на его частной инициативе, богатство общества составляется из богатств
его членов - благополучие человека зиждется на мощи государства, а мощь государства
образуется подчинением его интересам интересов всех составляющих его граждан и
т.д.).
Маккартизм, а еще более неуклонный рост возможностей для удовлетворения потребительских
запросов граждан оберегли ценности общества США, а вот ценности, утверждавшиеся
идеологической и репрессивной мощью СССР, перегорали в сознании его граждан несмотря
на все репрессивные меры по мере все более расширяющейся практики личной, в том
числе и не всегда согласующейся с законом, активности этих граждан в решении своих
"шкурных" интересов. Однако, и в силу самого полуподпольного характера
этой практики, и в силу того, что она была не естественным порождением национально-исторического
процесса, а являлась не более как уродливым откликом на уродливые советские реалии,
эта практика никак не могла стать основой для формирования в обществе новых ценностей,
новых "священных коров". Вот и получалось, что стабильность позднесоветского
общества основывалась преимущественно на муляжах старых "священных коров"
с выгоревшими сердцевинами, шкурами которых являлись обязательные правила, по
которым существовало это общество.
Расшатывание этих правил моментально выявило трухлявость самих прежних святынь,
что спровоцировало экспансионистский всплеск как ничем уже не сдерживаемых эгоцентрических
устремлений отдельных людей (прежде всего тех, кто оказался наиболее готов к старту
в гонке за самым жирным куском и по своим деловым качествам, и по занимаемому
месту в жизни, и по отсутствию внутренних ограничений, барьеров - фарцовщиков,
перекупщиков, кооператоров... молодой циничной и жадной до этого куска поросли
комсомольской и партийной номенклатуры), так и целых групп и даже народов, стремящихся
освободиться от "балласта" обязательств перед другими, входившими в
советскую общность народами и людьми, надеющимися на получение каких-то односторонних
выгод... Все это, разумеется, никак не способствовало формированию единых ценностей
ни в той общности, что еще какое-то время существовала в рамках СССР, ни в российской
общности и в общностях иных постсоветских государств, ни в этнических и территориальных
общностях, существующих внутри России.
Конечно, в общностях, объединяемых СССР, а еще до того Российской империей, -формировались,
развивались и цементировали эти общности ценности пережитой совместно истории,
ценности взаимного духовного, культурного, языкового и ресурсного обогащения,
ценность сопричастия к судьбам такой великой и своим пространством, и своей культурой,
и многообразием объединяемых миров страны, какой всегда была Россия. Все эти ценности
для основной части членов российских общностей всегда были частью их неосознанного,
частью их подсознания. В дореволюционном прошлом этому способствовали низкий образовательный
уровень, слабость развития информационных систем и динамических связей между общностями,
в советское время - мощь идеологической обработки, навязывавшей официально санкционированные
"ценности"... Тем не менее, конечно же, если еще что-то нам и может
оставлять место для оптимизма, то это сам факт существования этих дорогой ценой
сформировавшихся наших совместных ценностей, в число которых обязательно входят
и объективно существующие идеи, определяющие провиденциальное значение тех или
других общностей в России и самой России; идеи, осознание которых и должно, в
конечном счете, стать тем направляющим стержнем, что наполнит смыслом нашу жизнь,
поможет как преодолению непонимания между поколениями, как сплочению России, так
и ее интеграции с соседними народами и мирами на основе развития взаимоответственных
отношений, служения Богу через служение друг другу. Даже в своем массово неосознанном
виде наши национальные ценности в немалой степени работают на сохранение России,
которая сегодня и экономически и идеологически так слабо взаимосвязана, что можно
было бы посчитать за чудо ее сохраняющееся единство, кабы не эти неосознаваемые
ценности.
Разумеется, из понимания существования этих ценностей, этих идей автоматически
вовсе не следует, что они будут осмыслены и станут властителями дум широких масс
в России, что они лягут в основу политики, проводимой властями России. Такое случится
только в случае, если в России, в ее общностях найдется достаточное количество
людей, поддерживающих друг друга сил, утверждающих эти принципы и идеи в жизни,
тс есть переводящих их своим конкретным подвижническим и духовным примером из
области неосознанного в область зримых фактов.
* * *
Убежден, - а за моей убежденностью в числе прочего жизненного полувекового
опыта и десятилетие миротворческой деятельности в регионах "горячих точек"
(Абхазия, Карабах, Молдова, Чечня), - люди в своем существенном большинстве готовы
к восприятию и посильному для них воспроизведению подвижнических примеров, беда
только что пока их очень мало видно. А вот заразительных примеров, уводящих в
сторону от осознания наших общих ценностей и подлинных интересов, увы, хватает,
причем эффект их отрицательного воздействия многократно усиливается СМИ, которые,
в свою очередь, кроме всего прочего стали одним из мощнейших средств по вымыванию
духовных ценностей из сознания и подсознания своих потребителей. Право на свободу
распространения информации, не дополненное правом на защиту человека, как духовной
и культурной (во многом именно информационной сущности), от разрушительной для
него информации, привело к резкому усилению процесса разрушения осмысленных в
течение тысячелетий духовных и культурных ориентиров и ценностей, вне которых
человек становится игрушкой и своих страстей, и манипуляторов.
Гарь, остающаяся после авторитетов и святынь, выжигаемых жесткими реалиями действительности,
- расчетливостью обывателей-родителей, ханжеством религиозных служителей, теми
же СМИ - оказывается крайне благоприятной почвой для укоренения простых доступных
для восприятия идей, востребующих глубоко присущую человеку как духовной сущности
потребность к служению, потребность к жертвенности ради друг своих. Кроме того,
человек по своей природе не только духовное, но и социальное существо, причем
последнее, как и все телесное и душевное в этой своей земной жизни, человек ощущает
гораздо сильнее, чем духовное. Поэтому, в особенности в молодые годы, человек
гораздо чувствительнее к проблемам защиты эгоцентрических интересов тех групп,
с которыми он себя нотифицирует, нежели к проблемам непротиворечивости и своих
действий и действий этих групп духовным законам мира, то есть воле Бога. Отсюда
определенная облегченность для укоренения и развития примитивных эгоцентрических
идей (эксплуатирующих у одних людей их страсть к власти, а у других – стремление
к служению) – шовинистических, фашистских, большевистских, политизированно-псевдорелигиозных,
- противопоставляющих своих носителей (как носителей "истины", как "избранных",
как "верных", как "коренных", как "суперменов")
всем остальным.
Мы нередко себя успокаиваем тем, что будто в сегодняшней России нет почвы для
сколько-нибудь значимо широкого распространения таких социально опасных идей.
Мол, русские - народ, исторически сложившийся как связующий субстрат поликультурной
национальной общности России, и в своем подсознании является глубоко терпимым
и религиозным народом, что весьма ограничивает возможность развития в нем шовинистических
идей, а недавний опыт внедрения в его жизнь любой ценой утопических идей коммунистического
учения, ограждает этот народ и от каких-либо подобных соблазнов...
И это все так. Но вот перед нами опыт Чечни, опыт чеченского народа, с которым
я еще совсем недавно связывал надежду на создание важного духовного прецедента,
который бы помог возрождению и моего русского народа...
Свои надежды я связывал с тем, что в течение страшных военно-карательных действий,
развернутых против чеченского народа политическими и военными преступниками России,
этот народ в своей массе не только не опускался до уровня тех, кто уничтожал и
грабил его дома и села, не щадил женскую честь, убивал и издевался над всеми;
но, напротив, почти до самого окончания этих преступных действий России проявлял
невиданное мною в иных горячих точках и понимание в необходимости отнесения ответственности
за эти действия именно на российскую власть, а не на русский народ, и сострадательно
милосердное отношение к таким же жертвам этих властей, к тем мальчишкам-солдатам,
которых пригнали сюда их убивать...
Еще в апреле 1996 г. двух таких мальчишек мне удалось вывезти домой. Причем они
были переданы мне только благодаря доверию ко мне, сложившемуся по предыдущей
моей деятельности, и только в связи с моей убежденностью в том, что удастся защитить
этих ребят от какого-либо уголовного преследования. Никаких дивидендов, кроме
как перед своей совестью, чеченцы, передавшие мне этих ребят, не имели. А ведь
тогда уже расцвела практика торговли людьми и трупами. При этом, как известно,
по большей части чеченцам приходилось выкупать мирных людей, своих близких - живых
и мертвых - оказавшихся во власти "федералов" - в частях, на блокпостах,
в фильтрационных пунктах... Могли и этих ребят, и других, о которых я знал, использовать
как "обменный материал", в котором была огромная нужда, но не использовали,
так как у тех кто отвечал за судьбы этих ребят, у тех, в чьей власти они оказались,
сильнее естественной солидарности с другими чеченцами, в том числе со своими родственниками,
оказавшимися во власти федералов, была обязательность соблюдения норм адата и
шариата, налагающих особую ответственность за оказавшихся в твоей власти - будь
ли это твои немощные родители, твоя жена, твои дети, твой гость или твой пленник...
Кстати, выкуп пленных прямо запрещен Кораном: "...А если приходили к вам
пленные, вы выкупали их, а вам запрещено выводить. Разве вы станете веровать в
одну часть писания и не будете веровать в другую?..
Они - те, которые купили ближайшую жизнь за будущую, и не будет облегчено им наказание,
и не будет им оказана помощь" (II, 85-86).
И все-таки, скажут мне, заложничество, торговля людьми стали настоящим бичом в
послевоенной Чечне, стали явлением, оттолкнувшим от Чечни многих ее друзей в России
и в иных странах, нагнетающим ужас на население сопредельных с Чечней территорий,
обрывающим и без того немногочисленные связи Чечни с внешним миром...
Все верно, все так, и это является свидетельством того, что, увы, нет таких качеств,
ценностей и норм, как бы глубоко они в нас не были заложены, какие бы они исторические
испытания уже не выдержали, которые бы были застрахованы от деградации и отбрасывания
под давлением новых испытаний у какой-то части носителей этих качеств и ценностей.
Все мы помним, как еще несколько лет назад мы были твердо убеждены в том, что
как бы не пошли события в Чечне, уж чего там точно можно не опасаться, так это
того, что эти процессы приведут к экспансии насилия чеченцев в отношении друг
друга - мол, механизм кровной мести дает достаточную гарантию от роста такой экспансии.
Действительность опрокинула эти представления. Сегодня уже основную долю захватываемых
чеченцами в заложники с целью выкупа составляют чеченцы же, многие тейпы находятся
в состоянии роста взаимных обид, но это не останавливает бандитов, цинично опирающихся
при этом на запрет кровной мести шариатом... Как бы того же самого не получилось
и с нашими упованиями на традиционную для русских терпимость в отношении других
народов.
Очевидно, если мы действительно заинтересованы в упреждении массового развития
аналогичных явлений в России, нам, вероятно, нужно, во-первых, тщательно анализировать
генезис всех их первых росточков и в особенности таких уже буйных, что имеют место
на С.Кавказе и, во- вторых, разумеется, как можно быстрее переходить с позиций
пассивных наблюдателей на позиции активного противостояния антисоциальным формам
развития этих росточков. При этом нам нужно обращать особое внимание на выявление
сути и публичное развенчание тех распространяющихся в обществе учений, которые
могут быть востребованы людьми, потерявшими истинные ориентиры, для самооправдания
своих действий, которые могут быть использованы силами, заинтересованными в нашем
противопоставлении друг другу.
Необходимо помнить, что человек не может "потерять" совесть - этот постоянно
звучащий в нас наказ Бога - "не рви яблоко, не сотвори греха". Но человек
может заглушить совесть придуманным или извне воспринятым оправданием своего греховного
действия - "съем яблоко и откроются мои глаза, узнаю добро и зло". В
этом и заключается существо всех тех идеологий, которые направляли и направляют
человека против Бога, - от идеологического искуса змия и до соблазна "грабь
награбленное" большевиков, - и вне которых человек не может становиться рабом
греха. Любой преступник имеет оправдание для себя. Развенчать эти оправдания,
выявить их несостоятельность, ложность - значит помочь человеку, человекам, народам
вырваться из-под власти греха. Конечно, это возможно только с помощью Бога, но
и только при нашем горячем желании, при нашей искренней любви и сострадании к
заблуждающимся, исключающим какое либо ожесточение, осуждение и превозношение
и только пои непротиворечивости нашей жизни к наших слов. "Никто не ищи своего,
но каждый пользы другого… ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись"
(I Кор. X, 24, 33).
Господи, да будет во мне воля Твоя!
Виктор Попков. 12 февраля 1999 г.
2. Угроза миру на Кавказе - не ваххабиты, а коррумпированные политики
и чиновники...
О "ваххабизме" мы слышим обычно в связке с сообщениями о публичных
казнях и порках в Чечне, о заложничестве, о выступлениях оппозиции против Масхадова...
Но что же в действительности из себя представляет "ваххабизм"? За ответом
на этот вопрос я первым делом обратился к своим друзьям из Института востоковедения
РАН.
Миша Рощин, дабы максимально соблюсти свою беспристрастность ознакомил меня с
определением ваххабизма, как оно дано в справочнике ислама. Из него я понял, что
"ваххабизм - официальная идеология Саудовской Аравии."
Дмитрий Макаров высказал уже свою точку зрения: "Ваххабизм" - это, я
думаю, скорее условное такое наименование. Действительно есть много параметров
сходства с теми ваххабитами, которые в Саудовской Аравии, но тем не менее это
скорее такой термин, который больше устраивает и придуман их противниками. Потому
что, во-первых, он указывает на внешнее происхождение этого движения. Показать,
что это не наши люди, то есть это не исконное дагестанское (Дима специалист по
Дагестану - Попк.), чеченское движение, а это привнесено из Саудовской Аравии.
И опять же это с тем, чтоб показать, что это нечто совершенно чуждое местным традициям...
Но в условиях современного Дагестана подобный (какой "подобный" смотри
ниже - Попк.) фундаменталистский подход имеет совершенно реальные корни. Ведь
что из себя представляет "традиционный" суфийский ислам в Дагестане?
На самом деле это весьма неоднозначное явление, во всяком случае, для человека,
который не просто слепо следует традиции, а пытается ее как-то осмыслить, понять
и вообще подумать над жизнью общества. В дагестанском суфизме накопилось немало
проявлений косности и суеверий. Кроме того для общества не остается незамеченным
стремление некоторых представителей "просуфийского" духовенства к личному
обогащению, их амбициозность в борьбе за власть в структурах Духовного управления,
их фактическое сращивание с политическими элитами.
Разумеется, среди сторонников суфизма есть немало честных и достойных людей,-
мне приходилось с ними встречаться. В данном случае речь идет просто об одном
из аспектов традиционного ислама в Дагестане. По крайне мере столь же неоднозначен
и "ваххабизм". Его представление официальной пропагандой исключительно
в черных красках способно в конечном итоге лишь подорвать доверие к этой пропаганде.
Конечно же, реальные ваххабиты Дагестана не имеют ничего общего с тем навязанным
пропагандой образом страшного человека с ножом в руках, готового тебя или похитить
или зарезать, в котором их большинство дагестанцев представляет себе. Как удивилась
одна женщина: "У меня тут у соседки квартиру сняла ваххабистская семья -
муж, жена, ребенок маленький. Жена ходит в платке, муж в бороде, но так нормальные
люди - спокойные, вежливые... И чего против них возводят такие слухи?" А
вот Алексей Кудрявцев ошарашил: - Никакого классического ваххабизма не существует!
- А в Саудовской Аравии? - А там ханбалитский мажзхаб, осуществленный на практике.
Какое это имеет отношение к тому, что имеет место быть в Чечне попробуйте выяснить
у Шамиля Бено...
Шамиль Бено - министр иностранных дел ЧРИ в период с ноября 1991 г. По август
1992 г. Его суждения действительно оказались не безынтересны, поскольку проливают
определенный свет на связь "ваххабизма" с политическими реалиями: -
Термин "ваххабизм" появился в конце 80-х годов, когда исламское возрождение,-
как и православное, как и национальные,- шло естественным путем. Ведь это естественно,
когда при уходе одной идеологии, возникающий вакуум заполняется другой идеологией,
когда люди востребуют ценности, бывшие у них до коммунистов.
Но московские власти, которые рассматривали православие как свое, а ислам как
чужое, отнеслись с опаской к возрождению ислама. Их опасения были настолько серьезны,
что они назвали это "ваххабизмом". Почему не другое слово? Потому что
в Афганистане, когда советские войска туда вошли, американцы, не имея возможности
прямой поддержки афганских моджахедов, оказывали им содействие через подконтрольное
им правительство Саудовской Аравии. Из Саудовской Аравии шли и добровольцы, и
деньги, и поставки оружия, и специалисты... А официальной идеологией Саудовской
Аравии является учение ханбалитского мажзхаба (толка) в исламе, утвержденное здесь
на практике трудами одного из основателей Саудовской Аравии проповедника XVII
в. Мухаммеда ибн Абд-аль Вахаба. Учение это, ратуя, как правильно говорится в
Кратком справочнике ислама (М., 1983 г., с. 45), за "возвращение к чистоте
раннего ислама времен Мухаммеда, строжайшее соблюдение принципа единобожия, отказ
от поклонения святым и святым местам, отказ от заимствованных новшеств..."
представляет из себя одно из направлений фундаментализма или, если угодно, по
аналогии с христианством - протестантизма в исламе и само по себе оно имеет такое
же отношение к экстремизму, как и его христианские аналоги.
А, как вы понимаете, протестантство может иметь таки определенное отношение к
экстремизму ибо жесткое неприятие на уровне борьбы одними людьми, того что составляет
истину и святыню для других людей, по другому как экстремизмом не назовешь...
И при практическом утверждении подобных учений в жизни, особенно на начальных
отаппах их утверждения в том или другом обществе, характерно именно жесткое отношение
к людям, не принимающим эти учения, к исповедуемым этими людьми ценностям. Что
и нашло свое подтверждение в том же Афганистане, куда вместе с оружием были экспортированы
и зерна господствующей в Саудовской Аравии идеологии, названной советскими КГБэшниками
"ВАХХАБИЗМОМ".
В Афганистане из этих зерен выросла сплачивающая фундаменталистская идеология,
ставшая идейным основанием надплеменного движения ТАЛИБАН. Этому способствовала
как общая усталость от клановых и межплеменных противостояний, так и глобальная
тенденция к ренессансу ислама, питаемому стремлением мусульманских народов защитить
себя, свою самозначимость от растворения в западной культуре, от поглощения идеологией
христиано-протестантского общества потребления.
Но те же или близкие к ним общие предпосылки для развития различных форм фундаментализма,
неправомерно объединяемых под одним термином "ваххабизма", довольно
быстро сформировались и у мусульманских народов постсоветского пространства...
В Афганистане появление движения талибов, естественно, было объективным. Если
б оно не было объективным, никакие спецслужбы не смогли бы создать такое движение.
Почему? Потому что после выхода советских войск разные интересы Ирана, России
уже, Запада и Пакистана столкнулись там и, афганцы между собою воевали бы защищая
чужие интересы. И тут появилось на основе исламских ценностей объединительное
движение Талибан.
Когда в Чечне война закончилась, ОБСЕ очень было обеспокоено появлением исламистских
настроений в обществе, и мне часто приходилось объясняться с его представителями.
Они меня считали объективным человеком, почему - не знаю... Я объяснял, что речь
идет, друзья, не о том, чтоб на кого-то нападать или кого-то преследовать; речь
идет о том, что общество, развивавшееся последние 70 лет на антибожественных основах,
на не принадлежащих нашему народу, нашим традициям ценностях, ищет пути возврата
к своим ценностям. В какой форме это, будет происходить во многом зависит от мирового
сообщества, от Россиии, от оказания содействия в выходе из кризисной ситуации
для общества, сложившейся не только в результате войны, но и в результате поиска
самоидентификации и ценностей, которые бы были положены в основу общественного
договора. Поэтому не надо этого бояться. Другое дело если вы не будете оказывать
консультативную помощь, возрожденческую помощь, то эти тенденции могут приобрести
радикальные формы...
И что же? Современная политика России приводит именно к радикализации ислама в
форме "ваххабизма" - приходится использовать этот прижившийся термин
- в Чечне. Практика "ваххабитов" в Чечне основывается прежде всего на
арабских национальных традициях в исламе. Речь идет о замене сущности духовных
и политических ценностей ислама внешними проявлениями мусульманства. Наблюдается
это в пропаганде, которую oни ведут по поводу внешнего вида, в разрушении тех
чеченских традиций, которые служили нам опорой и не противоречили исламу...
Казалось бы, ясно, у "ваххабизма" на Северном Кавказе и, особенно в
Чечне нет особых перспектив:
и потому, что радикализм вообще не в духе ислама, прямо указующего на предпочтительность
среднего пути, утверждающего милосердие, терпение и мягкосердечие;
и в силу живости наших традиций, нашего менталитета, в силу того, что мы не арабы,
и не афганцы, которых можно прикладами заставлять идти в каком-то направлении.
Тем не менее, если и далее единственной силой в регионе, располагающей деньгами,
помогающей выживать своим приверженцам будут ваххабиты (сегодня в Чечне в основном
деньги есть только у людей, как-то связанных с ваххабитами - они являются основными
клиентами менял на рынках), то они ступень за ступенью завоюют общество... Существуют
различные гипотезы об источниках финансирования ваххабитов. Но ясно одно - постоянное
перемещение через границы России крупных валютных масс было бы невозможно без
попустительства властей России.
Недальновидные российские политики, возможно, надеются, что победа ваххабитов
поможет размыть национальные особенности чеченцев и тем решить проблему их окончательного
покорения. Реальность же заключается в том, что "ваххабизм" в своем
стремлении к идеалу создания исламского государства, воссоединения с исламской
умой, неминуемо ввергнет регион Чечни и Дагестана в затяжной конфликт всех против
всех, единственным возможным выходом из которого и будет формирование такого переориентированного
от России политического образования... Это тем более вероятно, что с логикой развития
"ваххабизма" при сохранении нынешней политики России вынужденно смыкаются
объективные интересы чеченских руководителей. Не решаемость экономических и социальных
проблем Чечни, их блокирование Россией провоцирует рост напряженностей в республике,
что не может не усиливать позиции тех, кто не устает напоминать о том, что Чечня
должна повернуться лицом от России к Востоку, должна прорываться через Дагестан
к Каспию. Сегодня лидером тех, кто так считает, является Шамиль Басаев, к которому
можно по разному относиться, но которого никто не сможет назвать безответственным
болтуном. При этом по своим внутренним устремлениям он, может быть, и идеалист,
но никак не экстремист. Шамиль Басаев один из немногих наших командиров, который
воевал, чтоб больше войны на территории Чечни не было, и ясно, что идея прорыва
к Каспийскому морю через Дагестан, для него вынужденная идея, провоцируемая политикой,
проводимой Россией...
Эту происшедшую с Басаевым метаморфозу отметила в разговоре со мною и Зейнап Гашаева,
известная мне с 1995 г. своей активной миротворческой деятельностью: "Интересы
Басаева тоже в том, чтобы "вахха бизм" развивался. Тем более, что у
него сейчас желание идти на Дагестан... А ведь сразу после войны он был человек
очень миротворческий..."
Вспоминается декабрь 96 года. Поездка в Чечню вместе с депутатом Государственной
Думы Виктором Курочкиным и страстный взволнованный монолог Ахмеда Закаева - министра
культуры ЧРИ и полевого командира - на нашей встрече с ним. Ахмед говорил о том,
что с окончанием войны в Чечне резко активизировались силы, работающие на переориентацию
Чечни от России с помощью развития идей исламского радикализма, говорил о тех
больших деньгах, что используются этими силами, о том, что если Россия не начнет
выполнять своих ,обязательств ситуация будет pазвиваться в направлении равно нежелательном
как для России, так и для Чечни...
Игнорировало правительство России этот крик о помощи! Может, посчитало его приемом
выбивания денег (как, например, профессор Алексей Малашенко, полагающий, что "чеченским
лидерам нужна новая бука, чтобы уговорить Москву раскошелиться" - журнал
"Россия", май 1998, с. 11); может, решило, что Чечне и так от России
никуда не деться; а может не вслух, но про себя подумало, что корпоративным интересам
правящих в России сил более отвечает именно нестабильная Чечня, из которой в случае
чего и страшилку для россиян соорудить можно, да и как черная дыра в правовом
пространстве России для прятания концов криминальных дел сильных мира сего она
в таком своем виде еще послужить может...
Как бы там ни было, но несмотря на общую для всех очевидность необходимости срочного
создания рабочих мест в Чечне, и не столько ради своей совести, сколько ради своей
безопасности, - все понимали, что человек, сроднившийся с автоматом, отложит его
в сторону, только если занять его руки чем-то другим, - не только ничего не делалось
для создания этих мест, но единственное чем активно занимались российские политики
в связи с Чечней, это решением вопросов освобождения все новых и новых групп заложников.
И как-то так получилось в результате этих усилий, что сложился сверхприбыльный
бизнес торговли людьми, в котором и нашли себе место многие из сроднившихся с
автоматами в Чечне, сложился очень мощный механизм по финансовому подпитыванию
развития криминализированно-социализированных структур в Чечне (наверное, и в
России, но здесь он один из очень многих, а в Чечне один из основных).
Наблюдая с тревогой из своего московского далека за развитием событий в Чечне,
в которой я не был с момента выборов ее президента, удивляясь и огорчаясь про
себя той позиции попустительства, с которой обыкновенные жители Чечни относились
к этому разраставшемуся валу заложничества (тем более удивительному, что его жертвами
наряду с русскими солдатами и журналистами, дагестанскими милиционерами, сотрудниками
иностранных фирм и представительств очень быстро стали и чеченцы - вначале это
коснулось семей тех, кто сотрудничал с федералами. а затем и многих просто мало-мальски
состоятельных людей...), я никак не мог для себя иначе объяснить эту позицию попустительства
как только общим очень тяжелым экономическим состоянием и толкавшим людей такую
криминальную деятельность ради прокорма своих семей, заставляющим их смотреть
сквозь пальцы на подобную деятельность своих родных и соседей из сострадания к
их голодным детям...
С другой стороны, я не мог не понимать и недостаточность этого объяснения. Ведь
разгулом заложничества нарушаются те нормы адата и ислама, которые обеспечивали
внутренние стабильность и незыблемость структур чеченского общества, которые позволили
чеченцам сохранить себя даже в тяжелейших условиях депортации, которые давали
им силы своей массе не опускаться до того уровня нечеловеческого скотского состояния,
до которого оказались опущены в большинстве российские военнослужащие в Чечне...
Действительно, трудно было понять как одни те же люди
еще недавно - во время войны - стоически воспринимавшие выпавшие на их долю испытания
и лишения, жалевшие как своих детей тех российских мальчишек, которых пригнали
сюда усмирять их, - да, завшивленных, голодных, замерзших, оборванных, но которые
тем не менее, самое главное. с оружием противостояли их сыновьям! - откармливавшие
и бравшие под свою защиту этих мальчишек, когда они оказывались в их руках;
сегодня спокойно взирают на то как их родные сыновья берут совершенно не причинивших
им никакого зла людей в заложники, унижают их, торгуют ими, убивают их...
Подсказку, где искать ответ на это противоречие дало мне письмо жительницы Грозного
Малики Исламовой:
- …"Ваххабизм" - новое явление среди нашего народа, о ваххабистах мы
узнали с появлением Хаттаба в Чечне.
Сегодняшняя ситуация на Северном Кавказе, накаленная во всех регионах: кража людей,
похищение журналистов, убийство людей и прочее... Ввозятся в неограниченном количестве
грязные деньги, провоцируются сильнейшие ссоры между тейпами, при этом активно
подшибается на это молодежь... Молодежь поддается и из-за безработицы, и из-за
искусов деньгами и наркотиками, а, поддавшись, очень быстро сбивается с истинного
пути аддата-шариата наших предков. Для этого оказывается достаточным буквально
несколько дней пребывания у "ваххабистов". Блокада, которая стоит в
Чечне - экономическая, воздушная, транспортная,- одна из основных причин этого
явления...
Да конечно, если вы сталкиваетесь с необъяснимо быстрым прекращением работы механизмов
и норм культуры, традиционных для какого-либо общества, то ищите ответа на эту
загадку в направлении действия той идеологии, что искушает на действия и оправдывает
действия, недопустимые (как бы субъективно эти действия не казались предопределенными
объективными обстоятельствами, тем же голодом…),с точки зрения традиционной культуры,
что оправдывает отказ от норм этой культуры и их разрушение.
В революционной и постреволюционной России такой идеологией стал "большевизм",
давший вначале идеологическое обоснование для ограбления и уничтожения состоятельных
людей, для разрушения храма как в к миру - церкви, так и в душе - веры и совести,
а затем оставивший человеку вообще только одну свободу, свободу доносительства...
В сегодняшней Чечне на такую роль оправдателя творимого беспредела и одновременно
определителя пути развития общества, на роль его "ума, совести и чести"
претендует то, что называется "ваххабизмом" - термином, придуманном
в КГБ СССР, и что имеет примерно такое же отношение к серьезному и искреннему
исламскому фундаментализму, какое имел тот же большевизм к учению Маркса и Энгельса,
к исканиям Плеханова и иных апологетов социалистических и коммунистических учений.
То есть по сути тот агрессивный к чеченской культуре, тот нетерпимый к внешним
признакам неблагочестия людей (неблагочестия в его понимании), но одновременно
очень терпимый к антисоциальным и криминальным действиям своих сторонников "ваххабизм"
таких людей как Бараев и подобные ему, это ничто иное как чеченский необольшевизм.
Генетическая общность "ваххабизма" и "большевизма" еще более
становится очевидной, если обратить внимание на удивительную открытость такого
"ваххабизма" (как в свое время и большевизма) для всякого рода приспособленцев,
перевертышей и манкуртов. Сегодня одним из значительных центров "ваххабизма"
в Чечне является Урус-Мартан, который в свое время был одним из центров оппозиции
Дудаеву. Причем, одними из самых активных сторонников "ваххабизма" в
Урус-Мартане. как мне поведал Шамиль Вено, являются люди из... тейпа Дока Завгаева.
Какая у них была позиция во время войны понятно. И тем не менее между ними и ваххабистами
введенского направления, подконтрольными полевому командиру знаменитому Хаттабу,
никаких проблем не существует...
* * *
Какова же перспектива развития ситуации в регионе Чечни и Дагестана? Вот две взаимодополняющие
точки зрения - российского ученого, специалиста по Дагестану, и чеченского политика:
Дмитрий Макаров:
- Мне представляется, что для Дагестана имеется только два варианта. Или это Дагестан,
какой он есть сейчас, то есть в составе России. Либо - это второй вариант - война
всех против всех. Кровавый конфликт, в котором всплывут на поверхность все старые
обиды между дагестанскими этническими группировками, где будут и ваххабиты воевать,
где будут все против всех. То есть единственная альтернатива тем взаимоотношениям
России и Дагестана, что есть сейчас,- это гражданская война.
- Итак, если я правильно вас понял, общие перспективы следующие. Либо конструктивная
политика России и стабилизация ситуации во всем регионе, в том числе в Дагестане
и Чечне. Либо, напротив, сохранение того отсутствия конструктивной политики России,
что мы имеем сегодня и что катализирует дестабилизацию как в Чечне, так и в Дагестане
с конечным ее итогом в виде войны всех против всех, эдакой кровавой каши. В Чечне
ведь уже довольно зримы тенденции сползания к гражданской войне.
Макаров: Вы правильно поняли, фрагментация общества в регионе уже началась...
И вот мне представляется, если смотреть какие угрозы стабильности и безопасности
Дагестана существуют, то на первом месте стоит не угроза какого-то "ваххабистского"
вторжения, во всяком случае не угроза "воинствующего" исламизма (хотя
эту угрозу и нельзя вообще сбрасывать со счета), а скорее это угроза, просто со
стороны коррумпированных политиков и правительственных чиновников - местных и
федеральных. Именно позиция и действия этих сил, порождая недовольство людей,
играет на руку тем политикам в Чечне, которые заинтересованы в разжигании религиозного
конфликта и дестабилизировании обстановки через ваххабитов с целью создания этого
геополитического коридора к Каспийскому морю; именно политика Федерального правительства,
катализирующая внутреннюю напряженность и конфликты в Чечне, заставляет чеченских
политиков думать о таком выходе из складывающейся ситуации, как создание очага
напряженности вне границ Чечни и переканализирования энергии противостояния в
этом направлении, то есть, например, в направлении Дагестана...
А вот что думает по поводу перспектив Шамиль Бено: Будет еще один конфликт на
Северном Кавказе - в Чечне, вокруг Чечни именно. Насколько мне известно, сейчас
идут попытки с российской стороны, чтобы этот конфликт был внутренним, а не внешним.
Видимо, конфликт неизбежен уже в этом году, в лучшем случае в следующем. Речь
идет о том, что здесь совпадают факторы. Первый, внутренний. Неурегулированность
ситуации, тяжелая социально-экономическая ситуация приводит к поиску неадекватных
решений. И второй фактор - внешняя заинтересованность. Многое будет определяться
тем, удастся ли на предстоящих выборах в Государственную Думу и на президентских
выборах в России раздуть фактор шовинизма... Если, не удастся в масштабах, охватывающих
все общество и гарантирующих нужные результаты на выборах, то боюсь, что будет
вновь использована кавказская проблематика. Тем более ситуация там такова, что
она готова к тому, чтоб быть использованной. То есть это тема, созревшая и в Дагестане,
и в Чечне, чему способствовала российская политика, точнее отсутствие российской
политики на Кавказе, если и имеющейся здесь, то только в своем силовом аспекте.
Основные представители России тут - это представители МВД России. Чем дольше будет
продолжаться такая "политика" России, тем больше будет выход из под
контроля федеральных органов власти. В этих условиях возникающий вакуум власти
будет заполняться местными политическими структурами с активным задействованием
ими в своей борьбе за власть религиозных ценностей, а точнее задействованием использующих
эти ценности идеологий..
К какому масштабному конфликту это приведет или приведет к блокадным небольшим
конфликтам по мере вызревания ситуации, я не знаю. Но, скорее всего, начнется
с маленьких конфликтов и потом вырастет один большой конфликт. Повторяю, конфликт
при сохранении нынешних тенденций неизбежен.
- Но нельзя ли что-то сделать, чтоб эти тенденции изменились? Шамиль Вено: Я не
знаю, можно или нельзя, но я знаю то, что нам всем нужно сделать, - другой разговор
сможем ли мы это сделать. Так вот, на мой взгляд, нам всем, прежде всего, нужно
перестать ожидать от людей, а значит и требовать от них, большего чем то, на что
они способны, что они в реальности могут сделать. Понимаете, когда шла война в
Чечне, мы постоянно ощущали солидарность с нами со стороны демократической общественности
России, со стороны тех, кто является совестью России. И мы прекрасно понимали,
что этой поддержке нам мы обязаны не только очевидной преступности действий в
отношении нас со стороны российского руководства и пришедших нас "вразумлять"
карателей, но и тому высокому нравственному духу, который в основной своей массе
демонстрировал весь чеченский народ - и его защитники-ополченцы, и обыкновенные
мирные жители, наши старики и женщины. Но вот окончилась война и наше солидарное
единство с лучшими российскими общественными силами, увы, распалось. Да, конечно,
тут есть существенная доля вины и нашего руководства, и нас всех самих, - и чеченцев,
и россиян. Но ведь на самом-то деле это не мы стали другими, а ситуация стала
иной, не военной, чреватой искусами борьбы за власть, за контроль над финансовыми
ресурсами...
Короче. Я бы предложил тем общественным силам в России, что болеют за стабилизацию
(не за чеченцев!) создать Российский комитет мониторинга ситуации с тем, чтоб
этот Комитет мог бы выполнять функции не только самого мониторинга, но и функции
оперативного вмешательства, в частности, в решение экономических проблем. Ведь
далее в Дагестане 70 с лишним процентов населения не имеют постоянных доходов...
Послесловие
С Шамилем Бено я встречался в конце января, а в начале февраля президент ЧРИ Аслан
Масхадов подписал проект указов о переходе к шариатским нормам управления в ЧРИ.
Звоню Шамилю с просьбой прокомментировать это событие. Его ответ - соединение
традиционного для политиков суверенной Чеченской республики взгляда на то, что
все проблемы Чечни и многие проблемы России созданы непризнанием политической
независимости Чечни, и... неожиданно точным наблюдением о том, что в "монографически
толстой конституции России" есть многое, но нет главного, нет той идеи, тех
принципов, вокруг которых и объединяются на основе Конституции граждане, народы
и территории России, а значит Конституция России не может иметь значения ни гражданского,
ни федеративного договора, и то, как не спросив Чечню, ее включили в Конституцию
России, - лишнее тому подтверждение. Что же касается Указов президента ЧРИ Аслана
Масхадова, то это прежде всего знаковое событие, вызванное российской политикой
по отношению к Чечне, это, по мнению Шамиля Бено, тот самый поворот Чечни на восток,
к которому ее давно подталкивали, это важный шаг к слиянию с исламской умой...
- Двойные стандарты российской политики и политики Запада в отношени конфликта
вокруг Чечни привели к девальвации либерально-демократических ценностей Запада...
Естественно, чеченцы нашли единственный выход в самообороне через обращение к
совершенно иному цивилизационному полю. Отсюда внедрение в полном объеме норм
шариата для организации своей общественной жизни. Поскольку Россия - страна исторически
не чуждая исламскому цивилизационному полю, а ислам, религия не только веротерпимая
к христианству, но четко определяющая его важнейшее провиденциалыюе значение как
утвердителя терпения, терпимости и милосердия - качеств, которые русские считают
своими национальными чертами,- то такой поворот к исламу Чечни может и не иметь
каких-либо отрицательных и тем более катастрофических следствий для чечено-российских
отношений. Но только при двух условиях:
Первое, если произойдет как можно более быстрое признание политической независимости
Чечни (что, замечу, только и может дать гарантии стабильности во всем регионе
и сохранение Дагестана и Ингушетии в составе России, - я не пугаю, а лишь призываю
к трезвому взгляду на имеющиеся реалии и тенденции).
И второе условие. Если Россия станет, наконец, государством народов и граждан,
составляющих его, а не тех, кто сумел захватить в России власть.
* * *
От редакции: Нам представляется, что и серьезность все более и более предгрозовой
ситуации, складывающейся на Северном Кавказе, особенно в контексте общей динамики
политических процессов в России, и конкретные предложения Шамиля Бено по созданию
механизма положительного воздействия на ситуацию требуют адекватной им реакции
со стороны тех самых общественных сил, что заинтересованы в стабилизации. Такой
реакцией, на наш взгляд, мог бы стать Круглый стол всех заинтересованных сил и
организаций, имеющий целью создание в самом процессе своего проведения реального
механизма положительного общественного воздействия на ситуацию на Северном Кавказе.
И редакция готова стать одним из организаторов и координаторов работы (очевидно,
не однодневной) такого Круглого стола. Ау, потенциальные стабилизаторы ситуации
на Кавказе - откликнитесь! Новая газета обеспечит свою информационную поддержку
вашим конструктивным разработкам, проектам, идеям... Пишите на наш адрес с пометкой:
"В портфель Кавказского Круглого стола стабилизаторов".
Виктор Попков
13 февраля 1999 г.
|
