Виктор Попков

Александр Горбенко

Голодовка молитвенной солидарности.

1. Что это была за акция?

Голодовка, в которую я полностью включился в день Октябрьской революции 7 ноября 1999 г., началась десятью днями ранее, 29 октября 1999 г. в 10 часов утра в скверике в одном из переулков центра Москвы. Организаторы голодовки члены Комитета общественного патронирования обязательств России и Чечни старообрядцы Виктор Попков и Михаил Рощин (последний одновременно еще и член Московского Собрания квакеров) c благословения старообрядческого митрополита Алимпия официально в документе, названном Информация объявили эту акцию как Эстафетная покаянная голодовка с целью выражения солидарности с чеченским народом, покаяния и почитания памяти всех погибших в противостояниях и преступлениях, рожденных нашим равнодушием и эгоизмом.” Она открыта для всех,- говорилось в Информации ,-чеченцев и русских, христиан и мусульман, для всех, кто хотел бы прийти, чтоб соборно помянуть своих родных и близких, помянуть всех неубереженных нами, кто воспринимает выпавшие страдания как укор прежде всего самим себе и кто хотел бы чтобы через горе мы объединились в своем взаимном сострадании и взаимном стремлении к правде.” Как отмечал инициатор этой голодовки протеста Виктор Попков: ’Наш грех как и грех Святой Руси-в молчаливом принятии несправедливости.‘

Изначально акция имела два нераздельных тесно спаянных воедино плана или аспекта, которые на первый взгляд представлялись мало совместимыми. Она носила одновременно духовно-нравственный и публичный характер.

Прежде всего - это было молитвенно - покаянное деяние в виде самого строгого религиозного поста на одной только воде. Подписав документы инициаторов миротворческого акта протеста против бесчеловечности войны как способа разрешения конфликтов и, в частности, Обращение организаторов голодовки солидарности с народом Чечни и всеми жертвами насилия , включая всех невинно пострадавших от терактов в Москве, Буйнакске, Волгодонске,я взял на себя обязательство голодать столько , сколько позволят мне силы ,которые ,несомненно, дает нам Господь на каждое благое дело.

С другой стороны , по замыслу организаторов , это должно было привлечь внимание общественности и средств массовой информации к проблемам покаяния за наше попустительство исходящему от нас злу равнодушия и эгоизма , покаяния за наш грех молчаливого приятия несправедливости , безразличия к чужому горю и страданиям ближнего.И главная мысль здесь та, что любое зло, насилие, убийство и война начинаются сначала в наших головах, зарождаются в нашем уме и нашем сердце, ожесточаясь и наливаясь там соками ненависти, созревая в зависти и недоверии ко всему, отличному от нашего стандарта или модели, давая плод замышляемого насилия и строя планы нападения и превентивного удара или наоборот - сведения счетов и мести.“ Из сердца человека исходят злые мысли, … , злоба, …обман, … , зависть, надменность и безрассудство. Только зло , которое исходит из человека, делает его ‘ нечистым’(Марк 7:21 – 22).” Этот родничок покаяния, как мыслилось участникам молитвенной голодовки, мог породить в стране потоки живой воды, очищяющей наше зеркало восприятия и понимания происходящих событий, изрядно замутненное массированной пропагандой, лепящей из чеченцев образ генетического врага России.

И хотя акция носила не политический, а религиозно-нравственный характер, она была публичной и проходила в скверике, что рядом со зданием правозащитного центра ‘Мемориал’ в Малом Каретном переулке, где были установлены два самодельных плаката. Один - с лозунгами солидарности с чеченским народом и всеми жертвами, невинно убиенными в ходе боевых действий, бомбежек и артобстрелов, а также погибшими в террористических актах. А другой – со словами выдающегося русского полководца 13 века великого князя Александра Невского, позднее канонизированного Русской православной церковью как высоко почитаемого в народе святого:‘ Не в силе Бог, а в правде!’

Вся эта наглядная агитация разместилась вблизи Малого Соловецкого камня, который также как и Большой камень, расположенный на Лубянке, на месте снесенного народом памятника Феликсу Э. Дзержинскому (первому руководителю ВЧК, позднее ОГПУ, затем КГБ),был привезен с острова Соловки (места массовой ссылки и каторги политических заключенных времен советского тоталитарного режима) и установлен в память о миллионах невинных жертв сталинского террора. Это было и знаменательно , и символично. ’Краеугольный камень’, легший в основание нашей покаянной акции. К нему, как к фундаменту , крепились веревками наши транспаранты с лозунгами, которые не могли оставить равнодушными прохожих. За камнем (он выше человеческого роста) можно было укрыться от порывов леденящего ветра, на котором , надуваясь парусами, трепетали наши плакаты.

Несмотря на поддержку и ходатайства в различные властные инстанции со стороны многих видных правозащитниов как в России , так и за рубежом ,не было получено, однако, разрешения на проведение этой акции в многолюдном и публичном месте в Москве: ни на Пушкинской площади у памятника великому русскому поэту А.С.Пушкину (уже ставшей традиционным местом проведения акций протеста), ни в скверике у памятника всенародно известному барду и актеру Владимиру Высоцкому на Страстном бульваре, ни у Большого Соловецкого камня памяти жертв сталинских репрессий на Лубянской площади перед зданием бывшего КГБ.

Также несмотря на многочисленные протесты и запросы организаторов, указывавших на такие особенности мероприятия, как длительность акции, проводимой ежедневно с 10 утра до 22 часов вечера, холодного времени года и состояния ослабленности голодающих людей, тем не менее местными органами исполнительной власти так и не было дано разрешения на установку палатки ( даже летней !), в которой можно было бы отдохнуть и укрыться от пронизывающего ветра, снега или дождя.

Это впоследствии создавало для нас немалые проблемы и дополнительные трудности.

Голодовку пришлось проводить в достаточно экстремальных условиях. Поскольку вся акция протекала все время на улице по 12 часов ежедневно, мы соорудили из досок и полиэтилена некое подобие легкого шатра (а tabernacle).Рядом была стройка и имелось немало никому не нужного строительного мусора, например досок с гвоздями, а вот полиэтиленовую пленку пришлось купить. Купленная ранее палатка невостребованной пылилась в подвале здания Мемориала.

Милиция не позволяла опускать полиэтиленовый навес от непогоды ниже уровня колен. И следила за соблюдением этого условия неукоснительно, причем самым строжайшим образом.

Как только полог полиэтилена опускался ниже колен, милиционеры тотчас же подходили и очень вежливо ,но энергично и настойчиво требовали : ‘Ребята ,это напоминает палатку, особенно если смотреть издалека. А у нас предписание ,где четко сказано, что ничего напоминающего палатку быть не должно. Мы не хотим Вам неприятностей. Поэтому поднимите повыше.’ А это порою просто необходимо было делать,так как сильный ветер задувал поминальные свечи И потом без навеса проблематично было бы уберечь от повреждения старинные молитвенники и ценные древние иконы, на которые еще ревностно молились всегда исторически гонимые и притесняемые официальным религиозным большинством старообрядцы сто, а ,может быть,и двести лет тому назад.

Виктор Попков - главный организатор голодовки протеста - не мыслил себе этой акции без икон и богослужения. Он принес из дому книги богослужебные, причем некоторые из них старые очень на старославянском языке, едва ли не 17 века, достаточно ценные, по которым он , стоя по несколько часов кряду , вел богослужение. Поэтому для нас было важнее сохранить и уберечь от непогоды иконы и книги, чем укрываться самим от снега или дождя. На складном столике, символизирующем алтарь располагались крест, иконы, зажженные свечи, Библия. Все это было бережно укрыто полиэтиленовой пленкой, укрепленной на тенте. Потому что в своей основе пикет протеста наш был прежде всего духовным действом , молитвой за всех погибших, кто был прямо или косвенно вовлечен в этот вооруженный конфликт. Это была молитва о солдатах павших, причем с обеих сторон, о мирных жителях, погибших от ракетных или артобстрелов, о невинных людях , пострадавших от террористических взрывов. О всех убиенных независимо от национальности, вероисповедания, политических взглядов и убеждений на причины происходящего. Это была общая покаянная молитва.

Так , в центре Москвы возникла, сооруженная из досок и полиэтиленовой пленки, импровизированная старообрядческая часовенка, где совершалось регулярное богослужение, читались покаянные молитвы за всех неубереженных нами соотечественников – чеченцев и русских, христиан и мусульман, гражданских лиц и военных , горели свечи.

2. В чем заключались мои обязанности и каков был мой вклад как участника?

Что я делал эти шесть недель, кроме просто воздержания от пищи?

Должен сразу оговориться, что это вовсе не было отдыхом. Я не брал отпуск на своей работе, я продолжал исполнять свои обязанности социального работника, помогая одиноким престарелым и инвалидам на дому, продолжая заботиться о них, покупая продукты и предметы первой неоходимости, доставляя лекарства и медикаменты,оплачивая коммунальные платежи и оказывая другие услуги несколько раз в неделю.Также никто не освобождал меня от обязанностей перед моей семьей.

Все это удавалось совмещать с полным вовлечением в нашу акцию протеста. Потому что это и было самым главным на тот момент в моей жизни. А поскольку я не тратил время на еду, то и времени на все у меня было больше.

Но это не было и лечебным голоданием, идеи которого в нашей стране стали особенно популярными после публикаций книги Поля Брэгга ‘Чудо голодания‘.

Голодовка протеста отличается от дозированного лечебного голодания под наблюдением врача-специалиста, как скальпель хирурга ,например, отличается, от кухонного ножа. Разные ц е л и , м е т о д и к и и р е з у л ь т а т ы. Общеизвестно, что голодающему человеку для сохранения энергии следует больше находиться в тепле. А как можно выражать свой протест ,находясь в теплой постели с грелкой в ногах? Наоборот, большую часть времени необходимо было проводить на ногах, на улице, вне помещения, причем, в зимнее время.

Правозащитный центр ‘Мемориала’, в двадцати метрах от которого проходила наша акция, любезно предоставлял нам возможность, поочередно сменяясь, как часовые на посту, периодически заходить в здание, чтобы обогреться и попить горячей воды, как-то передохнуть , да и отдышаться. Да , именно отдышаться , так как в центре Москвы всегда очень напряженно было с парковкой автомобилей. Так, вокруг места ,где мы находились ежедневно по 12 часов в сутки с самого утра и до темна парковалось большое количество машин. А чистый свежий воздух для голодающего это - все, это важнее даже, чем вода.

Разрешение на проведение голодовки протеста властями выдавалось только на пять дней. Поэтому с целью непрерывности проведения акции я регулярно каждые 5 дней являлся в муниципалитет и подавал в орган исполнительной власти г. Москвы официальное уведомление с подписями участников о продолжении пикета-голодовки.

Копия этого предписания в тот же день поступала сотрудникам милиции , которые ‘опекали’ нас ,держа под своим неусыпным взором с 10 утра до 22 вечера. Так что всегда можно было с уверенностью утверждать, что в нашей акции на улице ежедневно участвовали не менее четырех человек – двое голодающих и двое постоянно присутствующих сотрудников милиции. Милиция присутствовала всегда.

Позднее в феврале 2000 г. уже после окончания пикета-голодовки, когда у меня брал интервью православный священник Сергий Гаккель для религиозной программы Би-Би-Си, он спросил о роли милиции , их отношении и позиции : ‘Милиция присутствовала. И как она действовала?Содействовала или противодействовала?’

На что я ответил примерно следующее.

Отношение к милиции у меня в ходе акции сложилось двойственное. С одной стороны они неукоснительно следовали букве предписания, создавая нам постоянные неудобства, заставляя нас все время поднимать вверх полиэтиленовый полог. И однажды дождь со снегом изрядно подпортил одну очень ценную для нас книгу, которую порывом ветра сбросило в лужу с водой и она сильно подмокла.

Но в целом моя оценка скорее позитивная и вот почему.

Мой личный тяжелый опыт этой голодовки связан с резко негативной реакцией прохожих на наши мирные в общем-то действия. Людей раздражала сама позиция. Не такая , как у всех. Слишком вызывающая на их взгляд. Милиция особенно в самом начале нашей публичной акции, в ее первые несколько недель сыграла такую сдерживающую роль от некоторых весьма агрессивно настроенных граждан.

Интересные диалоги возникали с людьми, которые подходили, привлеченные шокирующими , если взглянуть со стороны , лозунгами. ‘Мы не понимаем, в чем нам – то каяться ,- в недоуменном раздражении спрашивали одни, - Мы люди маленькие. Нас толкнули – мы упали, нас подняли – мы пошли. Мы сами не бомбим, живем тихо-мирно, никого не трогая. А они на нас первыми напали. Может быть, внутренне мы и не поддерживаем такие крутые меры, как ковровые массированные бомбардировки целых населенных пунктов или ультиматумы вроде того, предъявленного жителям Грозного покинуть город в 24 часа, а кто по истечении этого срока останется, будет объявлен террористом.’ Другие же просто готовы были разорвать нас в клочки , называя пособниками бандитов, купленными на деньги врагов нашей Родины. ‘Сколько вам заплатил Бен Ладен? А чем вам платят долларами или марками , или кровью наших солдат?’ После подобных высказываний недалеко было и до суда Линча. Милиция в таких случаях вела себя оперативно и профессионально.

Поразительно было , сколько много внутреннего зла накопилось в человеке. Это были крайняя степень раздражения, еле сдерживаемый гнев. И я , конечно, понимал что указав на какого-нибудь внешнего врага , проще и удобнее таким человеком манипулировать. И ему самому тоже гораздо легче тогда выплескивать свое раздражение на жизнь, которая почему-то не заладилась , на неудачный ли брак , или на осточертевщую работу , которая только отнимает время, а платят там мало, одни гроши и мало ли на что еще. Так человек очень быстро перестает думать об источниках , о причинах такого положения дел. Уже нет необходимости задумываться : п о ч е м у мы так живем? Почему мы страдаем?

Заставить страдать других людей - от этого легче не станет.

Однако, раздражительная реакция прохожих была наиболее частой ,особенно у развязных подвыпивших мужичков. Что и сильно угнетало. Но это была и своего рода психотерапия. Люди подходили агрессивными, выплескивали свое раздражение, проговаривали его вслух, а уходили уже с некоторым облегчением, что ли. Милиция несколько раз просто уводила таких достаточно агрессивно настроенных людей. И мы в этом ей были очень благодарны. Она выполняла свой прямой долг поддержания правопорядка.

Эти спонтанные дискуссии во время публичного бдения со свечами и молениями со случайными прохожими, местными жителями из окрестных домов, агитаторами различных партий политических блоков и общественных движений ( заметно активизировавшихся в период предвыборной агитации накануне выборов в Государственную Думу ) только укрепили нас в осознании нашей правоты и свидетельствовали об отсутствии альтернатив официальной точке зрения.

Большинство россиян, веря всему, что навязывалось средствами массовой информации(СМИ) в освещении второй чеченской войны, одобряли в целом действия федерального правительства в Чечне , что и показали наглядно результаты выборов

19 декабря 1999г.

Кроме раздачи информационных материалов и текстов Обращения всем желающим и объяснения духовно-нравственного смысла предпринимаемой нами акции именно как молитвенного покаяния всем интересующимся. было немало и иных текущих дел и забот на каждый день. Всегда были плотницкие и слесарные работы, связанные с поддержанием нашей самодельной часовенки в рабочем состоянии. Все ведь делалось своими руками от начала и до конца. Непогода или недоброжелатели обрывали плакаты, рушили шаткое сооружение из дерева и пленки. Все терпеливо приходилось восстанавливать заново. И это была настоящая работа, полная энтузиазма и преданности.

В мои обязанности входили : регулярная рассылка информационных материалов и документов почтой и по факсу, а также курьерская доставка по адресам различных организаций в Москве, встречи и многочисленные интервью корреспондентам информационных агентств, газет, телекомпаний и радиостанций, главным образом зарубежных, перевод многочисленных текстов на английский язык, их компьютерный набор, отправка через интернет информации о ходе акции, используя базу данных Общества Мемориал, переписка со всеми откликнувшимися на наши действия по электронной почте, участие в круглых столах и конференциях по тематике ‘ Война на Кавказе‘ , контакты с представителями политических блоков и партий , которые стали заметно активны в период предвыборной избирательной кампании в Государственную Думу.

К сожалению, ни одна партия или иная политическая сила в обществе не взяла на себя смелость занять по отношению к войне в Чечне последовательно антивоенную, непримиримо пацифистскую позицию.

3. Почему я в этом стал участвовать?

Ни одно из огромного числа интервью, данных журналистам отечественных телеканалов, ни одной фразы или кадра из километров исписанных пленок так и не увидели эфира. Жесточайшая цензура и полная информационная блокада свели к минимуму наши попытки пробить стену молчания и высказаться открыто оппозиционно тенденции односторонней официальной трактовке происходящего в Чечне. Единственной российской газетой, давшей подробную информацию о покаянной голодовке в самом ее начале , была ‘ Новая газета.’ Несколько человек , прочтя эту маленькую заметку, пришли поддержать участников голодовки, некоторые ради этого приезжали из других городов. Но в целом , как горько шутили немногие сочувствующие : ‘Страна не узнала своих героев’.

Но не ради личного геройства все это затевалось. Это был внутренний зов, потребность души - активно свидетельствовать о своей миротворческой позиции в стране, охваченной истерией войны и агрессии, когда подавляющее большинство населения, почти все, как один были едины в свое порыве : ‘Уничтожить врага! Смести с лица земли! Раздавить гадину!’ Не задумываясь о том : ‘А что потом?’ или ‘Какими средствами и какой ценой?’ Цена представлялась невысокой - каких-то несколько сот человек, ну, тысяча от силы военнослужащих. Что это для большой страны? Заметьте, что в число людей заведомо не включались неизбежные жертвы с противоборствующей стороны. И это при демагогических заявлениях о том, что речь идет о локальном конфликте местного значения, так называемой ‘антитеррористической операции’, ‘ борьбе с бандформированиями, не составляющими угрозу для жизни мирного населения.’ Другая сторона - это наши же люди , если следовать букве официальных заявлений!

Борьба своих со своими?

Целенаправленное замалчивание проводимой нами акции не позволило превратиться родничку покаяния в могучий поток широкого протестного движения.

На пятой неделе непрерывной голодовки Виктор Попков стал собираться в Чечню для встречи с чеченским президентом Асланом Масхадовым. Виктору казалось, что такая встреча имела бы важный миротворческий характер и помогла бы остановить военные действия. 3 декабря 1999г. Виктор Попков улетел в станицу Слепцовская в Ингушетии. Там после сорока двух дней воздержания он прекратил голодовку и на следующий день пешком пересек неподалеку от Слепцовской контрольно-пропускной пункт чечено-ингушской границы. Чеченцы отнеслись с уважением к благочестивому иноверцу. Виктору удалось побывать в селениях Урус-Мартан и Валерик, но он не смог перейти линию фронта и попасть на территорию, не контролируемую федеральными силами.

23 декабря 1999г. Виктор Попков вернулся в Москву и 28 декабря 1999г. на встрече в Московском ‘ Пен-Центре ‘ поделился своими впечатлениями о поездке. По его словам , в глазах чеченцев и ингушей Россия все больше превращается в антимусульманскую державу.

Что касалось меня, то труднее всего мне пришлось, начиная с 3 декабря 1999г. после отъезда Виктора на Кавказ, когда я остался ‘ один на хозяйстве ‘(у меня самого тогда шел 27 день голодовки).

Включаясь в эту акцию 7 ноября 1999г., я не предполагал, что это начинание выльется у меня в столь внушительный срок воздержания от еды. У меня не было прежде практики таких длительных сроков голодания, как у Виктора Попкова. Но я просто не мог допустить, чтобы на мне прервался принцип эстафетности и преемственности голодовки. А в ситуации полного замалчивания этой акции трудно было расчитывать на приток новых людей, новых участников. Желание, чтобы солидарная акция протеста , проводимая в форме голодовки , не прерывалась ни на мгновение до момента полного прекращения военных действий , направленных на истребление чеченского народа, постепенно в ходе акции трансформировалась в осознание необходимости начать поиск иных, чем голодовка форм выражения солидарности чеченскому народу. Очевидным это стало после второго отъезда В.Попкова на Кавказ 6 января 2000г.с грузом гуманитарной помощи(4 тонны муки,собранной для жителей Чечни).В это время там начинался рамадан-праздник разговенья по случаю окончания мусульманского поста.

Моя голодовка закончилась на 43-ем дне в день выборов в Государственную Думу 19 декабря 1999г.

Непрерывность акции уже в форме только пикета-демонстрации мною продолжала тем не менее поддерживаться и после личного выхода из шестинедельной голодовки вплоть до 11 января 2000 года. Это был последний день, разрешенный распоряжением главы Управы ‘ Тверская‘. Таким образом, митинг-пикет, включая период совместной эстафетной покаянной голодовки‘, проводился в течение двух с половиной месяцев, начиная с 29 октября 1999 г. За это время 25 человек поддержали акцию голодовки личным участием, воздерживаясь не менее трех суток каждый! В начале акции в течение трех дней к ней присоединился Юрий Самодуров, директор музея имени Андрея Сахарова, а ближе к концу моей голодовки меня поддержала моя мать 84 лет, проголодав также три дня. Михаил Рощин, державший голодную вахту первые девять дней, передал мне эту эстафету 7 ноября1999г.,которую я продолжал 42 дня и 20 часов вплоть до вечера 19 декабря 1999г. включительно.

Александр Горбенко,

член Московского Месячного Собрания Друзей,

Редактор “Spiritual Circle “ magazine

19 декабря 2000 года. Москва. Россия.