Борис Рамм

ПАПСТВО И РУСЬ В X-XV ВЕКАХ

К оглавлению

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв.

Глава I ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ПРОНИКНОВЕНИЯ РИМСКОЙ ЦЕРКВИ НА РУСЬ В X в.

Христианство на Руси известно значительно раньше того времени, к которому относится официальное введение его князем Владимиром. Если раннее упоминание о нем, которое можно найти в словах церковного историка Иеронима (IV в.) — «Холода Скифии пылают жаром новой веры», следует считать скорее риторическим приемом автора,1 отражающим разве только одиночные факты миссионерских путешествий в пределы языческой «Скифии», чем историческим свидетельством, то к середине IX в. относится первое, более достоверное показание и распространении в древней Руси христианства. Константинопольский патриарх Фотий в 867 г. пишет о христианстве на Руси в своем «Окружном послании». Называя соседний Византии народ «рос» большим, всем известным народом, достигшим «блистательной высоты и несметного богатства», отмечая, что народ этот решился «поднять руки и против римской державы» (Византии), Фотий рассказывает о походе руссов на Константинополь в 860 г., когда 18 июня под стенами византийской столицы появился их флот в числе 200 судов, блокировавший

1 Также с\едует расценивать и другие столь же неопределенные, глухи упоминания о христианстве в Восточной Европе, которые имеются у Тер-туллиана, церковного писателя III в (Adversus iudaeos, гл. VII: MPL, II, 611), у Афанасия Ачександрийскою— автора IV в. (MPGr, XXV, 187) или его младшего современника — Иоанна Златоуста (MPGr. XLVIII, 822 и 830; LV, 186; LXIII, 501) Каждый из этих авторов упоминает о распространении христианской веры у скифов.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

город и высадивший десант, который начал осаду, с рассказом об этих событиях Фотий писал в своем «Окружном послании», адресованном всем патриархам Востока, об успехах христианства, уже распространившегося «среди народа рос, который еще недавно угрожал империи и осаждал ее столицу», а ныне, как пишет Фотий, «живет с и.мперией в мире», «принял епископа и пастыря» (очевидно, направленного на Русь Фо-тием) и «усердно следует христианской обрядности».3

Нет оснований предполагать, что речь шла о широком распространении новой веры на Руси. Законны даже сомнения по поводу того, кого подразумевал Фотий под неопределенным термином «рос». Против наиболее распространенного мнения, что речь шла о южнорусских племенах Приазовья, веские возражения выдвинуты недавно в посмертном труде советского византиноведа М. В. Левченко, приписывающего совершение этого набега киевлянам.4 Но повторное свидетельство византийского патриарха служит несомненным подтверждением того, что новая религия в эту пору завоевывала себе последователей на Руси.

Существовали даже христианские религиозные книги, писанные «русскими буквами». Такое евангелие видел греко-славянский церковный деятель в Моравин-Чехии Константин-Кирилл, совершивший в 860—861 гг. миссионерскую поездку через Крым и Приазовскую Русь в землю хазар.5

Однако наряду с византийской церковью, стремившейся насадить новую веру на Руси, в том же направлении в это же время пытается действовать и церковь латинская. Обе церкви

- Pуccкие летописи сообщают о морском походе руссов на Босфор, относя его к 866 г. и называя его предводителями и организаторами киевских князей Аскольда и Дира. С опубликованием в 1894 г. обнаруженной бельгийским исследователем Кюмоном небольшой анонимной хроники, названной им «Сингоптической». весьма точно излагающей события этого похода, такая датировка отпадает. Интересно отметить, что некоторые авторы задолго до обнаружения это"й хроники на основании ряда убедительных соображений приходили к датированию этого военно-морского повода русских на Константинополь 859—861 гг.: так, у Ассемана — в середине XVIII в., у русского церковного историка Е. Голубинского — в 1880 г. См.: А. А. V a s i I i e v. History of the Byzantine Empire (324—1453). Univ. of Wisconsin Press. 1952.'стр. 287

3 MPGr, СП. 735—737.

4 M. В. Левченко. Очерки по истории русско-византийских отношений. М.. 1956. стр. 59—63. Ср.: С. В. Бахрушин. К вопросу о крещении Киевской Руси. Историк-марксист. 1937, № 2, стр. 40—76.

' F. D v о г n i k. Les Slaves, Byzance et Rome au IX-me siecle. Paris, 1926. стр. 137; F. D v о r n i k. Les legendes de Constantin et de Methode vues de Byzance. Prague. 1933. стр. 185 и ел.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв. 25

соперничали в 60-х годах IX в. за господство в западнославянских землях: Моравии, Чехии, Болгарии. Естественно было расширение арены этой борьбы и за счет Восточной Европы, населенной также славянскими племенами.

Заслуживает внимания в этой связи интерес к русским, проявленный папой Николаем I в его послании византийскому императору Михаилу III в сентябре 865 г.6 Когда же спустя два года, после убийства императора, папе удалось добиться низложения и изгнания патриарха Фотия и возведения на патриарший престол своего ставленника Игнатия, последний отправил архиепископа (митрополита) на Русь, о чем, по словам «Продолжателя Феофана», сообщает византийский император Константин Порфирородный в середине X в. в биографии своего деда Василия I Македонянина.7

Католические авторы, усердствующие в стремлении исторически «обосновать» претензии папства на церковную власть на Руси, изображают этот факт как «первое обращение русских в христианство», делая отсюда выводы об историческом приоритете римско-католической церкви в нашей стране.8 Между тем если верно сообщение о миссионере, направленном на Русь латинским патриархом, то тем более нет оснований сомневаться в посылке на Русь епископа патриархом Фотием. Отправка латинского архиепископа Игнатием датируется 874 г., а Фотий уже в 867 г. писал об успехах отправленного им на Русь епископа византийской церкви.9

В действительности вопрос о том, в какой мере распространение христианства на Руси в 60—70-х годах IX в. было связано с Фотием или с Игнатием, не имеет большого историче-

6 MPL, CXIX, 932 и ел.

7 Theophanes Contin. De Michaele Theophili filio et de Basilio Macedone. Bonn, 1838, стр. 196, 342 и ел.

s Специальной разработке с этих позиций подвергся весь круг этих вопросов в работе Таубе (М. de T a u b e. Rome et la Russie avant l'inva-sion des Tatars. IX—XIII sieclej), первый том которой («Le prince Askold, l'origine de I Etat de Kiev et la premiere conversion des russes. 856—882») издан в Париже, в 1947 г.

9 На 874-й год («са 874?») указывает дата договора между Византией и Русью, приведенного Дёльгером (F. D 6 1 g е г. Corpus der griechischen Urkunden des Mittelalters und der neueren Zeit. Abt. I: Regesten der Kaiser-urkunden des Ostromischen Reiches, I Th.: Regesten von 565—1025. Munchen, 1924, t. I, № 493, стр. 60). У Константина Порфирородного сказано, что, после того как его дед Василий I заключил договор о торговле и мирных отношениях с русскими, к ним был направлен патриархом Игнатием архиепископ. Отсюда занимавшийся этим вопросом Таубе (ук. соч., стр. 43, 93, 130 и др.) делает вывод, что «первое обращение в христианство русские произошло в 874 г.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XI! вв.

ского значения. Распространение новой веры в такой обширной стране, какой была уже в ту пору Русь,10 не могло быть единовременным актом и к тому же делом одного миссионера или епископа. Это был достаточно длительный процесс, в развитии которого главную роль играла не проповедь миссионеров, а то обстоятельство, что на основе складывавшихся новых феодальных общественных отношений возникала и новая идеология, и нужна была и новая религия, которая освящала бы эти отношения.

Важно то, что различные источники согласно свидетельствуют о развитии этого процесса в указанные годы. Вместе с тем очевидно, что с самого начала распространение христианства на Руси было связано с упорным стремлением папства взять эту новую базу христианской церкви в свои руки.

Вполне вероятно, что представители римской церкви не упустили случая оказать свое влияние на ход этого процесса на Руси и в 70-х годах IX в., когда для них создались особо благоприятные условия во время десятилетнего правления патриарха Игнатия (867—877 гг.).

Несомненно активное участие в христианизации древней Руси и болгарского духовенства.11 В тех же 60-х годах IX в. в Болгарии, как и в Моравии, также шло распространение христианства, насаждавшегося Константином-Кириллом и Ме-фодием. При достаточно тесных торговых связях между Киевом и Прагой, действовавших почти регулярно, несомненно и проникновение христианских миссионеров из этих западнославянских стран на Русь.12 Следует иметь в виду, что Русь лежала на

10 Следует отметить, что остается невыясненным, куда именно направ лялись епископы-миссионеры: в Киев ли, в Приазовскую ли Русь, где с 879 г., очевидно, уже существовала византийская епархия, значившаяся в официальных списках константинопольской патриархии (см.: Е. Гол у- 'б и н с к и й. История русской церкви, т. I, 1-й полутом. М., 1901. стр. 48; также: Т а и Ь е, ук. соч., стр. 40).

11 Приселков, ук. соч.; см.: Е. D v о г n i k. Les Slaves. . ., стр. 300. — Таубе (ук. соч., стр. 45—46) пытается доказать, что упомянутый в утерянной ныне «Иоакимовой летописи» Михаил, о котором, по словам исследовав шего эту летопись историка В. Н. Татищева, сказано, что он (Михаил) «возблагодарил бога и пошел к булгарам», являлся тем первым митрополитом болгарского происхождения, которого Игнатий отправил в 874 г. на Русь. Однако доводы Таубе нельзя считать убедительными, все его построения явно продиктованы тенденциозным стремлением подыскать латинского пре лата с этим именем. Догадка Татищева бо\се осторсжга: он предполагает лишь, что упомянутый в летописи Михаил — тот митрополит, который кре стил киевского князя Аскольда и с которым связана летописная легенда об этом крещении (В. Н. Татищев. История российская с самых древ нейших времен, кн. I. СПб., 1768, стр. 35).

12 Об этих торговых связях см.: В. Г. Васильевский. Древняя торговля Киева с Регенсбургом. ЖМНП. 1888, ч. CCLVIII, стр. 121 — 150;

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII »п 27

большом торговом пути, соединявшем в ту пору такие города Западной Европы, как Кельн и Майнц, через Прагу и Краков с торговыми городами хазар на Волге, а через них с мировыми центрами Востока — Самаркандом и Багдадом, или по знаменитой «шелковой дороге» — с городами Китая и Дальнего Востока. Все это способствовало распространению и новых религиозных верований на Руси.

Наряду с этим вероятна и активность латинских миссионеров, приходивших уже в эту пору на Русь с севера и северо-запада. В этой связи не лишены интереса данные источников о ранних попытках датских и шведских викингов обосноваться в Прибалтике. Об этом сообщает архиепископ Гамбургский Римберт (865—888 гг.) в своем «Житии Ансхария», бывшего его учителем.13 Попытки викингов захватить Курляндию имели место в середине IX в.; по словам Римберта, среди викингов были и христиане. Из этого можно сделать почти бесспорный вывод о попытках распространения новой веры и в северо-западных районах Восточной Европы.

Итак, в середине IX в. христианская вера, вытеснявшая мало-помалу древние религиозные представления, проникала на Русь с разных сторон. Объяснялось это прежде всего тем, что в процессе общеисторического развития славянских племен Восточной Европы создались социальные предпосылки, которые требовали формирования новой идеологии. Однако процесс этот развивался неравномерно. Еще не исчезли и те общественные силы, которые ему противодействовали. Еще не сложились достаточно благоприятные социально-экономические условия для упрочения христианства. Крещение, принятое после 860 г. киевлянами, возможно во главе с их князем Аскольдом.14 не получило широкого распространения. Когда же в 882 г. Киев был взят варяжским предводителем Олегом, восторжествовали старые верования.1' Возвращение киевской Руси к старым верованиям подтверждается косвенно и тем, что в договорах Олега

J. Brutzkus. Trade with eastern Europe (800—1200). Econ. hist, rev.,

1943, v. XIII, № 1 2, стр. 31 и ел.

13 Vita s. Anscharii, archiepiscopi Hamburgensis a s. Remberto conscripta. Scriptores rerum danicarum medii aevi, ed. Langebek, t. I. Hafniae, 1773, стр. 427 и сл.

14 Эту версию отстаивает Тау6е в указанной выше книге. С крайних норманистических позиций он пытается доказать нормандское происхожде ние Аскольда и, объявляя его первым русским князем и первым крести телем Руси, представить начало русской государственности как результат

ЧУЖ

чужеземного вмешательства.

F. D v о г n i k. The Kiev State and its relations with Western Europe. Transact. Roy. Hist. Soc, IV sen, v. XXIV, London, 1947, стр. 32.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В Х-ХП

с Византией 907 и 911 гг. никаких упоминаний о христианстве нет.16

Варяги, поселившиеся на Руси, не только не были проводниками христианства, как это настойчиво, хотя и бездоказательно повторяет ряд католических авторов,1' но, не будучи сами христианами, они способствовали в конце IX и первой половине X в. возвращению русских к старым верованиям.

Тем не менее христианство на Руси и в это время не исчезало. Церковь на Руси получила во второй половине IX в. или в начале X в. и организационное оформление: она считалась митрополией константинопольского патриарха и в церковном уставе Льва VI (890—912 гг.) числилась на 61-м месте; несколько же позднее, в списках времен Константина Порфирородного, Русь составляла 60-ю митрополию патриархата.18

К середине X в. относится ряд новых свидетельств о распространении христианства на Руси. Этот процесс охватывал прежде всего часть княжеско-дружинной верхушки, а возможно, и часть богатого купечества. Христианские влияния на Русь шли, очевидно, главным образом из Византии. Греческие миссионеры действовали в разных городах древней Руси, но преимущественно в Киеве. Здесь, по-видимому, приняла в конце 50-х годов X в. христианство и жена князя Игоря Рюриковича Ольга У же в 945 г., как это видно из русских летописных известий, в Киеве имелось немало христиан. В сообщении о посольстве, снаряженном Игорем в Константинополь для заключения договора, рассказывается, что христианские участники договора присягали в церкви св. Илии,0 в то время как сам Игорь и

10 Левченко, ук. соч., стр. 88.

17 См. одни из последних книг, в которой выражена эта точка зрения: G. Welter. Histoire de Russie depuis des engines jusqu'a 1945. Paris, 1946. — Здесь говорится, что «варяги да\и восточным с\авянам не только государство, не и религию» (стр. 39).

14 Левченко. ук. соч.. стр. 82; Очерки, I, стр. 106.

19 Версия. будто кн. СКьга приня\а христианство в Константинополе. не подтверждается византийскими источт иками. в ocобенности в писаниях Константина Порфирородного, сообщающего о пребывании Оль и в Кон-стантинополе в 957 г.. но не у помипающ о ни о каком крещении Ольги.

20 Двукратное упоминание в тексте договора «церкви св. И\ии» не во всем ясно, что подало повод к различным толкованиям этого места детописи. Очевидно. следует согласиться с том. что речь идет не об одной, а о двух церквах этого наименования: одной в Константинополе, местоположение которой точно не известно, и другой в Киеве, о которой летописец делает от себя небольшой топографический комментарий: «. . . яже есть надъ ручаемъ. конецъ Пасынчгъ беседы и Козаре». Убедительны соображения Е. Голубинского, доказывающего, что местопо\ожение этой церкви с\едуе!

другие послы приносили клятву верности на холме, где стоял Перун.21

Обо всем этом летопись рассказывает в тексте, очевидно, подтверждавшемся письменным первоисточником, впоследствии утраченном. Летописец воспроизводит в этой части своего рассказа о событиях 6453 г. (945 г.) текст договора, заключенного в результате переговоров киевского посольства в Константинополе. Этот текст был в руках летописца, о чем свидетельствует подробное перечисление множества имен участников посольства с указанием, в каком отношении стоял каждый из них к правившей в Киеве княжеской верхушке. Ясно, что в устной передаче, в рассказе, такое длинное и подробное перечисление не могло бы сохраниться.

Летописный рассказ 945 г. убедительно свидетельствует о том, что последователей христианства было на Руси тогда уже немало. Вместе с тем в этом же тексте имеется и указание, из которого необходимо сделать вывод, что в целом Русь придерживалась еще старых религиозных верований. В одной из статей, где предусматривается наказание за нарушение заключаемого договора о мирном сожительстве греков и русских, сказано: «Ежели христианин убьет русина или русин христианина, пусть схватят виновника убийства ближние убитого и убьют его».22 Здесь «христианину» прямо противопоставлен «русин». Ясно, что в обычном понимании «русин» был нехристианин, «язычник».

предполагать на краю юры, обращенной к некогда существовавшему Кре-щатицкому ручью, где ныне проходит главная магистраль города Киева. В этой церкви происходило принесение клятвы в исполнении заключенного договора всеми христианами — участниками Игорева посольства, а также другими христианами — дружинниками князя. В константинопольской же церкви св. Илии происходила аналогичная церемония в самое время составления договоров. На это указывает форма прошедшего времени «мы же. . . кляхомся» (мы же поклялись), употребленная относительно христиан — членов посольства, и форма будущего времени «да кленутся» (имеют поклясться, поклянутся)—по отношению к «некрещеной Руси», т. е. послам — нехристианам (Голубинский, ук. соч., стр. 67 и 72—73).

21 ПВЛ, I, стр. 39. — Интересно отметить, что первая известная нам христианская церковь в Киеве названа была именем христианского «пророка» Ильи, образ которого равнозначен образу Перуна — одного из главных представителей древнеславянского пантеона. Это является блестящей иллюстрацией мысли Энгельса о том, что древнеязыческие боги могли быть вытеснены христианством «только посредством культа святых» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 429).

22 «Аще убьеть хрестеянинъ русина или русинъ хрестеянина, да дер-жимъ будеть створивый убийство от ближних убьенаго да убьють и» (ПВЛ,

Это место летописного рассказа помогает уточнить и ответ на важный вопрос о той социальной среде, в которой в эту пору новая вера уже распространилась, помогает понять и социальную роль новой веры в условиях возникновения и развития Киевского государства.

Как известно, в X в., а вероятно и раньше, в киевских и новгородских землях складываются феодальные вассальные отношения на основе крупного землевладения, устанавливается феодальная эксплуатация крестьянства.23 Новые формы экономических отношений, вытеснявшие древний общинный уклад, стародавнюю общинную и военную демократию, были исторически пpoгрессивными. Вместе с тем они завоевывали себе место ценою тяжелых страданий народных масс.

Здесь-то и появилась у нарождающегося господствующего класса острая необходимость в действенных средствах внеэкономическою принуждения, в таких рычагах воздействия на массы, которые подавили бы протест, которые примирили бы людей с потерей ими своей свободы, которые укрепили бы новую систему угнетения и эксплуатации. В исторических условиях того времени ничто другое не могло выполнить эти задачи так успешно, как именно христианская религия, уже веками служившая этой цели и на Западе, и в Византии и своей исторической практикой доказавшая, насколько она для этого приспособлена-

Будучи сама крупным феодалом, христианская церковь выработала сложную систему предписаний и установлений в культе и в догме, соответствовавших интересам крупных земельных собственников. Они-то и становились первыми приверженцами и последователями новой религии, они и способствовали ее проникновению на Русь. Вот почему и в договоре 945 г. упоминания о христианах относятся прежде всего к членам именитого посольства из киевско-новгородской знати, к дружинникам князя и «гостям» — купечеству. Что же касается простого народа, то в его среде христианство нескоро и нелегко находило своих последователей.24

Интерес к распространению новой религии на Руси проявлялся, однако, не только внутри страны. В двух центрах мирового христианства того времени — в Византии и в Риме — с неослабным вниманием следили за сложными перипетиями социально-политического развития Руси, одновременно и манившей к себе огромными своими богатствами, и отпугивавшей своей

-23 Б. Д Греков. Крестьяне на Руси М, 1952. 24 См . М Н. Тихомиров. Крестьянские

на Руси (XI—XIII вв). М., 1955, стр 76—77

и городские восстания

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X-XII вв 31

грозной силой. Это двойственное отношение к Руси и ее народу ярко отразилось в писаниях византийского императора середины X в. Константина VII, в особенности в его трактате «О народах», где он говорит о Руси с нескрываемой враждебностью. Но Русь была слишком отдалена от Византии, между ними простирались бескрайние степи Северного Причерноморья, где хозяйничали печенеги, одолеть которых в ту пору Византия не была в силах. С другой стороны, Византия должна была вести непрестанную борьбу за свое существование с арабским халифатом. В этих условиях Русь не могла быть объектом захватнических вожделений Византии. Но глубоко заинтересованная в налаживании прочных торговых связей с Русью, Византия всячески стремилась к более широкому внедрению здесь новой веры, насаждаемой греческими монахами.

Однако христианство проникало на Русь не только со стороны Византии, но и из тех стран, которые сами восприняли новую религию из Византии, как-то: Болгария, Моравия, Чехия. Христианские влияния распространялись на Руси в связи с постоянными экономическими и культурными сношениями, сближавшими эти славянские народы между собой.25

Но наряду с этим естественным историческим процессом имели место и другие факты, свидетельствовавшие о том, что насаждение христианства на Руси агентами римской церкви и их попытки обосноваться на русских землях были непосредственно связаны с политическими целями западноевропейских феодальных правителей.

В середине X в. быстро укрепляются военно-политические позиции германского короля Оттона I, подчинившего себе Италию в результате похода 951 г., а в 955 г. обезопасившего юго-восточные границы своих владений от венгров победой при Лехфельде. После этого наступательная политика Оттона I явно поворачивается на восток. Здесь, за счет владений славянских племен, расселявшихся на Лабе, он стремится удовлетворить захватнические вожделения германских, прежде всего саксонских феодалов.

Начинается кровавая эпопея завоевания Восточной Саксонии, земель лужичан. Даже немецкий хронист Видукинд рисует картину беспощадной жестокости и коварства, с помощью которых германским феодалам только и удалось сломить вольный дух_свободолюбивых славян.

В. захваченных немецкими феодалами в эту пору землях славян Оттон I, ставший с 962 г. первым германским императо-

25 F. D v о г n i k. The Kiev State . ., стр. 35 и сл.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ

х-хп

ром, учредил пять новых епископских кафедр, а в Магдебурге — архиепископство. Новообразованные епископства и церковные провинции, возникшие на завоеванных землях, с населением, враждебным завоевателям, должны были опираться на военно-политическую организацию, создававшуюся одновременно с организацией церковной. Последняя дополняла и завершала первую, служила ей и идеологической завесой, знаменем, за которым легче было скрыть ее подлинную сущность. С другой стороны, императорская власть не могла обойтись без папства в создании и оформлении этой церковной организации. Создание новых церковных центров хотя и происходило по инициативе светской, императорской власти, не могло осуществляться без прямого участия папы. Ему принадлежал решающий голос в этих делах.

На базе общих захватнических интересов укреплялся союз между Империей и церковью. Церковь освящала военно-захватническую политику Оттона I и его преемников, сводившуюся к подчинению Империи и папству племен и народов, населявших обширные пространства Восточной Европы. Насколько значительной была при этом роль папской церкви, показывает, помимо прочего, тот факт, что, начиная с Оттона I, первое место при императоре неизменно занимали могущественные прелаты церкви: майнцский архиепископ Виллигис, мецский епископ Дитрих, а позднее вормсский епископ Хильдибальд, льежский — Нот-кер, а затем и Герберт реймсский, ставший в 999 г. папой Сильвестром II.

Политика щедрых дарений и широких привилегий, предоставляемых церкви, закладывала фундамент территориальной и политической независимости местных церковных магнатов. Под этим флагом они и выступали в дальнейшем против центра-лизаторских тенденций императорской власти в борьбе за свою самостоятельность.

Таким образом, укрепление позиций римской церкви в X в на восточных границах Западной Европы являлось прямым дополнением к захватническим действиям германских феодалов, стремившихся обосноваться на славянских землях. Эти захваты сопровождались насильственным обращением славянского населения в христианство. Церковная десятина, устанавливавшаяся везде и всюду в качестве первой меры, представляла собой основную форму, в которой выступала новая феодальная система эксплуатации; далее следовало и закрепощение на землях, подвластных церкви.

Но кроме того, церковь самым активным образом выполняла здесь и свою роль идеологической надстройки, укреплявшей и

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 33

защищавшей установившийся на этих территориях новый феодальный базис. Светская власть хорошо отдавала себе отчет в этой, столь важной для нее, роли церкви и способствовала со своей стороны укреплению последней.

В тесной связи с захватническими войнами против полабских славян, начавшимися с новой силой в 956 г., стоит и неприкрытый интерес, проявленный Оттоном I к Руси. Учредив архиепископство в Магдебурге, он задумал создать еще две новые епархии с расширенными правами, предоставлявшимися кафедрам в областях «язычников» (in partibus infidelium): одна такая епархия намечалась в Польше и другая на Руси.26 Эти епархии должны были находиться в подчинении майнцского епископа (впоследствии—магдебургского). Обращение в христианскую веру русских было для Оттона I важным постольку, поскольку оно, как он надеялся, могло облегчить окончательное покорение западных славян и распространение его политического влияния на Русь.

Такие цели и преследовала миссия, которую Оттон I около 960 г. решил отправить на Русь. Возглавлять миссию должен был сначала монах Либуций из монастыря св. Альберта в Майнце, который, однако, умер в период подготовки к отъезду, в марте 961 г. На его место был назначен монах монастыря св. Максимилиана в Лотарингии, Адальберт, который в 953— 958 гг., по-видимому, подвизался при дворе в качестве королевского нотария.27 В 961 г. он прибыл в Киев как представитель Ог-тона I, а вместе с тем, очевидно, и римского папы Иоанна XII. Папское благословение и формальное назначение было необходимо, несмотря на фактическое верховенство Оттона I над папой.

Адальберт явился в Киев с титулом «епископа русского». Это было, по-видимому, первое появление католического прелата на Руси. В Киеве быстро разгадали, что скрывается за так называемой «христианизацией», о которой разглагольствовали новоприбывшие. Очевидно, и поведение так называемых «миссионеров» было достаточно нескромным, и вскоре по приезде гостей в Киев поднялось по их адресу такое возмущение в народе, что Адальберт со своими спутниками счел за лучшее спешно оставить пределы киевской земли.

В целом ряде западноевропейских хроник сохранились известия об этих событиях. Наиболее подробно мы читаем об этом в «Хронике» так называемого «Продолжателя Регинона».

26 К. Uhlirz. Geschichte des Erzbistums Magdeburg. 1887 стр 13.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

Регинон Прюмский, аббат Вейссенбергского монастыря написал «Хронику», которую довел до 906 г. Продолжение этой «Хроники» считалось делом неизвестного автора. Именно в этой части имеется ряд записей, относящихся к интересующему нас эпизоду. Под 959 г. приведено сообщение о том, что послы Елены (так западные летописцы называли княгиню Ольгу) явились к королю (имеется в виду Оттон I) и просили его назначить для их народа епископа и пресвитеров.28 При этом говорится, будто просьба послов была фиктивной, что якобы впоследствии выяснилось («ficte, ut post claruit»). В другом источнике, значительно более позднем (XII в.), у «Продолжателя Космы Пражского», это замечание «ficte, ut post claruit» передается так: «Они (послы) всё лгали, как показал в дальнейшем исход дела».29

Так же излагает эти события и Гильдесгеймская хроника конца X в., где под 960 г. сообщается: «Пришли к королю Ог-тону послы русского народа и просили его, чтобы он послал кого-нибудь из своих епископов, который показал бы им путь истины, и уверяли, что они хотят отойти от язычества и принять христианскую веру. И он (король) внял их просьбе и отправил епископа Адальберта веры католической; они же всё солгали, как показал дальнейший исход дела».30

Такое же сообщение дает летописец Кведлинбургской хроники (вторая четверть XI в.) 31 и Ламберт Герсфельдский, писавший в последней четверти того же века. Он прибавляет по поводу бегства Адальберта из Киева: «. . . который, однако, едва избежал их (киевлян) рук»32 Титмар Мерзебургский, один из наиболее сведущих немецких летописцев XI в., тоже упоминает о том, что Адальберт, поставленный в 968 г. архиепископом Магдебургским, «ранее был посвящен в настоятели Руси» (Rusciae), но «был оттуда изгнан народом».30

Наконец, в указе императора Оттона (968 г.) о назначении Адальберта архиепископом Магдебургским также упоминается, что он был прежде назначен и послан проповедником «к ругам».34 Об исходе этой миссии у Регинона сказано, что

28 MGH, SS, I, 624.

29 «illi per omnini mentiti sunt, sicut postea eventus rei piobavit» (MGH, SS, II, 41, Nova series, 1955). 30 31 MGH, SS, III, 60. 32 33 Там же. 34 35 Там же, 61. 36 37 «et hinc a gentilibus expulsum (T hietmari Merseburgensis. Chronicon, lib. II, cap. 22. MGH, SS, IX, 64—65, Nova series, 1955). 38 39 Под словом «руги» понимались русские (MGH, SS, IV, 561: «Rugis olim praedicatorem destinatum et missum»). 40 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ Б Х-ХП вв 35

Адальберт очень скоро возвратился, «не успев ни в чем, за чем был послан, и увидел, что его старания напрасны. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты, а сам он с великим трудом едва спасся».30

Обилие известий обо всем этом скандальном происшествии, к тому же известий, совпадающих текстуально, однако кажущееся. В действительности все свидетельства упомянутых хроник и летописей восходят к одному основному источнику — к показанию «Продолжателя Регинона». Он единственный писал об этих событиях как их современник, и более того, как непосредственный участник, точнее — как злополучный «герой» всей авантюры, так как «Продолжателем Регинона» был не кто иной, как сам Адальберт, столь неудачно пытавшийся стяжать лавры «первого русского епископа».36 Спустя несколько лет, после своего возвращения из Киева, Адальберт получил в 966 г. назначение в Вейнссенбергское аббатство в Эльзасе, где и занялся продолжением хроники Регинона Прюмского.

Теперь становится ясным, какова цена показаниям «Продолжателя Регинона», а значит и всей исторической традиции об этом эпизоде. Совершенно очевидно, что враждебный тон, в котором идет весь рассказ о русских, вызван личной злобой и раздраженностью автора, в памяти которого не изгладились впечатления, связанные с его поездкой в Киев и неприятностями, перенесенными им там из-за его бестактности и самоуверенности. Не исключена и такая возможность, что запись о прибытии послов от княгини Ольги была сфабрикована Адальбертом специально, чтобы как-нибудь оправдать свою киевскую авантюру. Во всяком случае, в наших летописях, а также и в византийских источниках нет никаких упоминаний о посольстве Ольги к Оттону I. Что же касается миссии Адальберта, следует отметить, что ни одно из свидетельств, неоднократно повторяющих этот рассказ, не объясняет причин того недружелюбного приема, который встретило посольство От-тона I в Киеве.

Известно, что люди древней Руси отличались широким гостеприимством, неоднократно отмеченным в исторических источниках. До нас дошел целый ряд свидетельств о живом дипло-

35 MGH, SS, I, 624.

36 Еще немецкий историк Гизебре\т высказал такое предположение, отметив, что именно с 961 г. изложеьие «Продолжателя» приобретает более самостоятельный характер и становится более обстоятельным О многих событиях этого времени (961—967 гг.) автор хорошо осведомлен и пишет как очевидец.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

матическом общении Киева и Новгорода со странами Запада и Востока в ту пору, о приездах на Русь послов из Византии, от хозар и из других стран. Ни разу с этими послами не происходило никаких неприятностей, их всегда встречали и провожали, оказывая им почет и уважение. Полный провал, который постиг Адальберта, являлся, конечно, следствием тех намерений, которые он, вероятно, и не очень скрывал, — намерений, подобных тем, какие и впоследствии многократно, с удивительной настойчивостью, оставаясь глухими к урокам истории, пытались осуществлять представители римской церкви на Руси. Адальберт, возомнив себя «апостолом русским», стремился, очевидно, насильственно навязать латинское христианство, не считаясь ни с чем. Не исключено, что он имел известные основания рассчитывать на поддержку княгини Ольги и некоторых ее приближенных из княжеской дружины, которые были прямыми представителями нарождавшегося в эту пору на Руси класса феодалов, заинтересованного в укреплении новой религии.

Но несомненно, что действия латино-германских «миссионеров» вызвали лишь открытое возмущение. В Киеве, представлявшем собой уже в ту пору большой город с многочисленным населением, еще крепко держались древние верования. Даже много позже, при Владимире, киевляне совсем не сразу приняли христианскую веру. Тем более велико было противодействие «миссионерам» во времена Ольги и Святослава. Очевидно, в той социальной верхушке, на которую опиралась княжеская власть, были различные прослойки: наряду с феодали-зирующимися элементами, опиравшимися на крупное землевладение, немалую роль играли и княжеские дружинники «мужи» и «вой», которые уделяли главное внимание походам, военной добыче, дани, взимаемой с покоренных. Если феодальные элементы тянулись к христианству, то этим «мужам» и «воям» не было такой надобности порывать с древними верованиями своего народа.

В этих противоречиях можно видеть причину того, что политика княгини Ольги, в частности и ее склонность к христианству, встретила отпор в среде княжеского окружения и даже со стороны ее сына Святослава. Результатом всего этого явился политический переворот, передача власти Святославу, уход Ольги в частную жизнь.37 Одновременно потерпела поражение еще слишком слабая феодально-христианская группировка в Киеве, произошло новое укрепление старой религии.

37 ' О. Л. В а й и ш т е й н. Роль и значение нашеи родины в истории Западной Европы в средние века. Вестн. Ленингр. унив., 1950 № 5 стр. 61—79.

Первая, столь неудачная попытка латинского духовенства утвердиться на Руси была предпринята, как упомянуто, от имени Оттона I. Сам же папа если и принял в этой авантюре какое-то участие, то только лишь формальное. Римской курии в ту пору было не до русских земель. Слишком сложными были отношения папства с самим германским королем, основной политической задачей которого в эти годы было утверждение своей власти в Италии, притом, конечно, за счет умаления и подчинения себе власти папской.

Но к концу жизни Оттона I и при его преемнике Оттоне II обстоятельства изменились. Между Оттоном I, ставшим, как известно, с 962 г. германским императором, и папской властью установилось взаимопонимание в ряде вопросов, и прежде всего в общих захватнических планах относительно славянских земель за Лабой и продвижения немецких феодалов на восток.

На соборе в Равенне в 967 г. Оттон I говорил о крайней необходимости учреждения епископских кафедр по ту сторону Эльбы «для укрепления христианства». Как бы в ответ на это папа издал буллу о создании Магдебургского архиепископства с суффраганными епархиями (Бранденбург, Гавельберг, Мер-зебург, Цейсс и Мейссен), утвердив архиепископом Адальберта, столь неудачного «миссионера» на Руси.38

Созданные при Оттоне I новые епархии на востоке Германии, в особенности Магдебургское архиепископство, расширяли сферу своего влияния и вширь и вглубь: вширь—означало принудительное и насильственное введение христианства в новых районах и областях, постройку новых церквей и насаждение монастырей, вглубь — принудительное и насильственное введение церковных поборов, захват земель для церквей и монастырей. Население было обложено церковной десятиной в пользу духовенства. Кроме того, каждый земледелец облагался поборами «ординарными» и «чрезвычайными» в пользу феодала. Наконец, существовали и некоторые повинности, исстари установленные в пользу общины, которые не исчезли и при новых порядках.

Легко понять жгучую ненависть, с которой местное население отнеслось к своим поработителям, несшим с собой ярмо феодальной эксплуатации и учинявшим беспощадную расправу с непокорными. Легко понять и тот протест, который у людей, привыкших к свободе и независимости, должна была вызвать та религия, которую принесли с собой захватчики.

38 RPR, №№ 3728—3732.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

Общность целей, которые преследовали германские феодалы и папская церковь на востоке, легко объясняет то взаимопонимание, которое установилось между ними во второй половине X в., несмотря на столкновение их интересов в ряде других вопросов (борьба в Италии, во Франции и др.).

Однако на Западе отдавали себе отчет в том, что для расширения экспансии на востоке особенно большое значение имело бы распространение христианства на Руси. В этой связи и следует рассматривать вторую попытку латинского духовенства укрепиться на русских землях. Речь идет о появлении на Руси послов из Рима от папы Бенедикта VII, о чем сообщает Никоновская летопись. Текст этот очень краток: «В тот же год (979) приходили послы к Ярополку из Рима от папы».39

В западноевропейских источниках свидетельств, подтверждающих это сообщение нашей летописи, нет. Однако католическая и прокатолическая литература пытается на основании одного этого краткого упоминания Никоновской летописи сочинить версию о первоначальном распространении христианской веры на Руси папскими миссионерами. Привлекают для этого писания некоторых западных авторов XI и даже XII в., как-то: Петра Дамиани40 и интерполятора хроники Адемара Шабан-ского. Они действительно говорят о «крещении Руси». Однако оба рассказа легендарны, лишены исторической конкретности, в них отсутствуют даты, собственные имена и географические названия, что одно уже лишает эти памятники значения исторического источника.

В подтверждение якобы подчинения Руси Западу ссылаются иногда и на свидетельство о посольстве из Руси к императору Оттону I в 973 г., в его резиденцию в Кведлинбурге. В этом тексте «русские» (Rusci) упоминаются среди ряда других послов, явившихся «с большими дарами».41 Но здесь ничего не сказано о вопросах веры, и поэтому ясно, что делать заключение о распространении католической веры на Руси нет ни малейших оснований.

Возвращаясь к сообщению нашей летописи о послах папы в Киев, следует учесть, что явилось это посольство из Рима в знаменательный момент. Только-только закончилась длительная и ожесточенная междоусобная борьба трех братьев,

34 ПСРЛ, т. IX. стр. 39.

40 MPL, CXLIV, 977—979.

41 «Illucque veneiunt Iegati plurimarum gentium, id est Romanorum, Grae-corum, Beneventorum, Italorum, Ungariorum, Danorum, Slavorum, Bulgariorum atque Ruscorum cum magms munenbus» (MGH, SS, XX, 798 — Annales Altahenses majores).

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В Х-XII вв 39

сыновей Святослава — Ярополка, Олега и Владимира. Олег был убит Ярополком, Владимир бежал за море, боясь, как сообщает летопись, оказаться второй жертвой своего брата, не останавливавшегося перед выбором средств в стремлении укрепить свое единодержавие. Ярополк воссел на Киевском «столе», правя безраздельно, как могущественный князь. В годы борьбы с братьями он вступил в тесные отношения с польским князем Мешко (Мечиславом), который оказывал ему помощь и поддержку. Весьма вероятно, что Мешко, стараясь ускорить обращение в христианскую веру своего соседа и союзника — князя киевского, мог и посредничать в посылке папой миссии на Русь.

Не исключена возможность, что бегство Ярополка из Киева в город Родню, где он был осажден воевавшим против него Владимиром42 и откуда вынужден был спасаться, потеряв и войско свое, и власть, стоит в какой-то связи с этим первым папским посольством на Русь, находившимся, по-видимому, во время всех этих событий при Ярополке.

Как и при Ольге, когда к ней прибыл Адальберт от От-тона I, так и теперь латинские миссионеры своим неумением или нежеланием считаться с местными условиями, очевидно, вызвали в народе раздражение, которое при недостаточно твердых политических позициях Ярополка, его дружеских отношениях с польским князем и при его готовности использовать иностранную поддержку, было нетрудно обратить против него. Этим, очевидно, и воспользовался его противник — Владимир, сумевший правильнее определить соотношение сил и понимавший, в ком он может найти себе сторонников в Киеве.

С поражением Ярополка потерпела крушение и миссия папских посланцев, о дальнейшей судьбе которых в источниках никаких сведений нет. Однако, несмотря на неудачу своей первой миссии, Рим не прекращал попыток распространить свое влияние на Киевскую Русь.

Глава П. ПАПСТВО И УТВЕРЖДЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ НА РУСИ

Новое усиление активности папской курии в отношении Руси наблюдается в конце X в. и связано с именем папы Иоанна XV (985—996 гг.) и Сильвестра II (999—1002 гг.), неоднократно отправлявших своих легатов ко двору киевского князя Владимира. Об этом сообщает Никоновская летопись,

44 ИЛ. стб. 65; ПВЛ, I, стр. 55.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

которая отмечает прибытие этих посольств под годами: 6494, 6496, 6499 и 6508 (соответственно —986, 988, 991 и 1000 гг.).43

Войны, которые вел Владимир, расширили границы его владений, собрали под его руку множество племенных областей, образовавших единодержавное государство, которое Маркс, по аналогии с империей Карла Великого, назвал «империей Рюриковичей».44 Являясь временным военно-административным объединением пестрого конгломерата земель, какими были все дреыние и средневековые «империи», киевское государство Владимира—переживало Период становления феодальной системы отношении. В тесной связи с этим и развилась неотложная не-обходимость обновления идеологической надстройки, в которой остро нуждался новый господствующий класс, — создания влия-тельной церкви, спосоонои защищать и отстаивать его интересы. 'Различные группировки правящей верхушки объединились вокруг Владимира й поддержали, а вероятно, й подсказали в какой-то Mepe необходимость введения на Руси христианства. Хорошо известно, что его приняла, кроме князя и его семейства, лишь некоторая часть господствующего класса — княжеские приближенные, часть землевладельческой и военной знати, а также часть купечества.

Попытка приспособить религиозные верования к изменявшимся экономическим и политическим отношениям, с которыми эти древние верования оказывались во все растущем противоречии, была сделана князем Владимиром еще тогда, когда, вынеся древнего бога Перуна, являвшегося богом князя и его дружины, из своего княжеского терема, он создал «на холму вне теремного дворца» некий пантеон во главе с Перуном. Княжий бог должен был стать общим богом для всех народностей, которые объединял своей властью Владимир. В свой новый пантеон Владимир поместил изображения богов народов Средней Азии, почитавших Хорса и Симургла, народов финского происхождения, поклонявшихся богине Мокошь, и других.45 Во всех этих действиях великого князя следует видеть продуманную политику укрепления государства, а вместе с тем и авторитета государя.

Оставляя открытым далеко не ясный, из-за отсутствия источников, вопрос о том, какие конкретные обстоятельства побудили князя в дальнейшем признать недостаточной прове-

43 ПСРЛ, т. IX, стр. 42, 57, 64 и 68.

44 Karl M а г х. Secret diplomatic history of the XVIII-th century. Lon don, 1899. стр. 75—76.

45 См.: Б. Д. Греков. Киевская Р)сь. 1953, стр. 387; Левченко, ук. соч., стр. 345.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 41

денную им религиозную реформу, отметим, что культ старых богов, являвшийся пережитком первобытно-общинного строя, по-видимому, отвечал религиозным представлениям сравнительно широких слоев населения. Об этом свидетельствует тот факт, что когда Владимир перешел к следующему этапу своей религиозно-реформаторской деятельности, на местах упорно продолжал сохраняться культ Перуна и других богов, признанных Владимиром.46 Очевидно, именно такая приспособленность древних культов в своих основах к сознанию народных масс, неизбежно отстававшему в своем развитии от социально-экономических отношений, демократический дух этих верований, который не смогли вытравить и религиозные реформы Владимира, толкали князя на более радикальные меры, которые всем объективным ходом вещей могли свестись только к официальному введению на Руси христианства, что и произошло, как известно, в 988—989 гг.47

В большой научной литературе, посвященной этому вопросу, заслуживает внимания предположение, что подготовка к принятию христианства уже давно велась в Киеве, особенно среди княжеской дружины. В известном собрании скандинавских саг XIII в., получившем название «Хеймскрингла», приписываемом Снорре Стурлусону (1188—1241 гг.), имеется исландская сага, посвященная Олафу Тригвасону, ставшему впоследствии королем норвежским и введшим в своей стране христианство. Сага сообщает о различных событиях, в силу которых Олаф попал на службу к князю Владимиру, о том, как он впоследствии оказался в Константинополе, где и принял греческую веру. По возвращении в Киев, как рассказывает сага, он склонил якобы князя Владимира к принятию христианства.48 Если

46 Заслуживает внимания попытка дать новое объяснение низвержению Перуна в Киеве, сделанное с этнографических позиций и сводящееся к тому, что это был обычный ежегодно совершавшийся языческий обряд, а отнюдь не некое историческое событие, как о том сообщает летопись (см.: А. Н. Krappe. La chute du paganism a Kiev. RES, 1937 t. XVII, fasc. 3—4, стр. 217).

47 Основные моменты этой проблемы освещены в ряде трудов советских авторов (Левченко, ук. соч., стр. 340—386; И. У. Будовниц. К вопросу о крещении Руси. Вопросы истории религии и атеизма. Сборник статей, вып. III, М., 1956, стр. 402—434; С. В. Бахрушин. К вопросу о крещении Киевской Руси. Историк-марксист, 1937, № 2, стр. 40—-76).

48 Текст саги с русским переводом см.: Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей российских, под ред. проф. Погодина, т. IV, кн. 1, М., 1840, стр. 7—116. Хотя показание этого источника не получает подтверждения в других памятниках, свидетельствую щих о событиях этих лет, группа ватиканских историков (Баумгартен, Жюжи) создала в 1920—1930 гг. «теорию» крещения Руси через Олафа Тригвасона

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв,

содержание саги в какой-то степени отражает действительно имевшие место события (трудно предположить, что все было пустым вымыслом), то из этого лишь следует, что Олаф умело использовал благоприятную обстановку для того, чтобы добиться своей цели, может быть, подсказанной ему еще в Константинополе, где, конечно, были крайне заинтересованы в распространении сферы действия церкви на обширные и богатые русские земли.

Предпосылки же и подготовленная почва для распространения христианства создались в Киеве в результате общего хода исторического процесса. Распространение христианства на Руси «было прогрессом по сравнению с языческим варварством»,49 поскольку оно содействовало утверждению новых феодальных отношений, вытеснявших распадающийся патриархальный общинно-родовой строй, и теснее связывало Русь с христианскими странами Западной Европы и Византией.

Следует отметить, что исследования новейшего времени показали наличие убедительных данных о непосредственных и достаточно прочных связях между Киевской Русью и Чехией (Киевом и Прагой) уже в конце X в. и в начале следующего века: при самом Владимире, его сыновьях и внуках.50

по католическому обряду. Однако даже историки-норманисты отвергают эти домыс\ы как необоснованные; см.: Н. Paszkiewicz. The origin of Russia, London, 1951, стр. 44, примеч. 1; F. D v о r n i k. The Kiev State. . ., стр. 27— 44. В недавней работе этого же автора («Les benedictins et la christianisation de la Russie»), опубликованной в сборнике «L Eglise et les eglises» (t. I, стр. 323—350), он усиленно подчеркивает роль латинской пропаганды на Руси в XI в., явно преувеличивая ее значение, но вместе с тем не опровергает греко-византийского происхождения христианства на Руси. И такой крайний сторонник норманской теории происхождения русского государства, как Сэмюэль Кросс, все же оставляет в стороне ватиканскую версию о латинских корнях христианства на Руси. Известный датский историк Стендер-Петерсен, привлекая скандинавские источники, приходит к выводу, что «вся теория об участии короля Олафа Тригвасона в обращении Руси, вероятно, просто „ученая" конструкция, основанная на неправильно понятой традиции». Что же касается версии Баумгартена о западно-латинских корнях христианства, якобы принесенных на Русь Олафом, Стендер-Петерсен их решительно отвергает (A. Stender-Petersen. The Varangians and the Cave Monastery. Varangica, Aarhus, 1953, стр. 145—146). Современный английский историк Джоффри Бэррекло пишет: «. . . христианство, распространившееся на Руси, было православным христианством, но не (как у западных народов) арианским или католическим» (G. Barraclough. History in a changing World. Oxford, 1956, стр. 51).

44 Из постановления жюри Правительственной комиссии по конкурсу на лучший учебник для 3-х и 4-х классов средней школы по истории СССР (сб. «К изучению истории», М., 1946, стр. 36).

50 А. В. Ф л о р о в с к и й. Чехи и восточные славяне, т. I. Прага, 1935, стр. 128; Н. Н. Ильин. Летописная статья 6523 года и ее источник. М„ 1957, стр. 51.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв. 43

Распространение христианства укрепляло позиции нового господствующего класса. Народным массам оно несло феодальное закрепощение и эксплуатацию: церковь проповедовала покорность и смирение, под угрозой адских мук в загробной жизни за неповиновение, и сулила райское блаженство тем, кто смирится.

ТТодготовка к принятию христианства на Руси приобретала в то время большое значение и вне ее пределов. Если в Константинополе принимались энергичные меры, чтобы повлиять на ход этих событий, то и в Риме к ним присматривались с большим вниманием.

Интерес папства к Руси становился все большим и потому, что оно испытывало возрастающие трудности и в Западной Европе, где энергичная политика новой династии Капетингов, пришедшей к власти во Франции, отнимала у него часть его доходов, и в Византии, где оно встречало неизменное противодействие своим притязаниям.

С тем большей настойчивостью папство делает неоднократные попытки взять в свои руки распространение христианства на Руси. В этой связи и следует, по-видимому, рассматривать папские посольства конца X в., как те, которые предшествовали официальному введению новой веры, так и те, которые отправлялись на Русь уже после этого. Папы стремились привлечь русского князя на свою сторону и после принятия им христианства.

До нас, кроме глухого известия о прибытии в Киев папских послов в таком-то году, не дошло почти никаких сообщений. Ничего не говорится о том, каково было содержание переговоров и каковы были их результаты. Ясно одно, что папская курия неослабно следила за ходом событий в далеком Киеве.

Если первое из сообщений о папских послах к Владимиру, приведенное под годом 6494(986), признано современной наукой легендарным, составленным значительно позднее и имеющим мало общего с действительными событиями, так же как рассказ летописи об «испытании вер», якобы проведенном Владимиром,51 то другие сообщения не вызывают особых сомнений

Под годом 988 летопись сообщает, что к Владимиру пришли послы от папы с мощами Климента Римского.52 По-видимому, эти послы были у Владимира в Корсуни, так как известно, что

51 Под годом 6494: ПВЛ, I, 59 и сл.; НЛ (ПСРЛ, т. IX, стр. 42).—

Датировка летописи ошибочна, как это выяснено специальными исследованиями.

52 НЛ (ПСРЛ, т. IX, стр. 57).

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв.

Владимир именно оттуда забрал мощи Климента Римского в Киев, где поместил их в церкви, носившей имя этого «святого».53

Другие сообщения нашей летописи говорят о приходе папских послов на Русь в 991 г.54 и в 994 г.55 Есть и более поздние сообщения, относимые к 999 г.56 и 1000 г.,57 ко времени понтификата папы Сильвестра II. А под следующим, 1001 г., летопись сообщает об отправке и самим Владимиром послов к папе римскому.58 Возможно, что какое-либо из этих сообщений дублирует другое. Кроме самой краткой, ставшей трафаретной, формулы: «И приде посли из Рима» (или «от папежа римь-ского»), летопись, к сожалению, никаких других данных не приводит.

Нет упоминаний об этих посольствах или чего-либо относящегося к ним и в дошедших до нас западноевропейских летописях и хрониках. Тем не менее вряд ли можно считать все имеющиеся сообщения вымыслом. Поскольку ничего, кроме простого упоминания факта прихода послов, в этих сообщениях нет, — нет и какого-либо смысла в такого рода вымышленных известиях, так как никакой тенденции здесь не проводится. Можно предположить, что при позднейшей обработке наших летописных сводов их редакторы, принадлежавшие к православному духовенству, стремились, по возможности, устранить из летописи известия о связях Руси с латинским Западом, особенно с папской курией. Отсутствие более обстоятельных сведений об этих посольствах папской курии, естественно, затрудняет решение вопроса о характере взаимоотношений папства и Руси в этот исторический период.

Однако, учитывая общую политическую обстановку в конце X в., положение папства и интересы стоявших за ним в то время политических сил, а также растущую роль Киевской Руси, можно представить себе, в чем заключался интерес римских политиков к древнерусскому государству и к чему могли сводиться цели папских миссий на Руси.

53 ПВЛ. I. 80. — Об этом говорит и Титмар Мерзебургский в своей «Хронике» (MGН, SS, IX, 488, Nova series, 1955). Карамзин («История государства Российского», т I, примеч. 488) высказывает предположение, что так названа «Десятинная церковь», где и хранились привезенные Владимиром мощи, и что, может быть, в этой церкви был особый придел, посвященный этому «святому».

54 НЛ под годом 6499 (ПСРЛ. т. IX, стр. 64).

55 НЛ ПОД ГОДОМ 6502 (ПСРЛ, Т. IX. СТр. 65). 50 НЛ ПОД ГОДОМ 6507 (ПСРЛ, Т. IX, СТр. 67).

57 НЛ ПОД ГОДОМ 6508 (ПСРЛ. Т. IX. СТр. 68).

58 НЛ ПОД ГОДОМ 6509 (ПСРЛ, Т. IX, СТр. 68).

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв. 45

В конце X в., в правление германского императора От-тона II (973—983 гг.), а еще более при его преемнике — От-тоне III (983—1002 гг.), папство все более подчинялось политике империи. В 996 г. на папский трон вступил под именем Григория V первый германский папа — двоюродный брат императора Оттона III и его личный капеллан — Бруно. После его смерти Оттон III сделал папой своего учителя и наставника крупного ученого своего времени, Герберта, принявшего имя Сильвестра II. Этим именем Герберт как бы заявлял себя продолжателем той политики, которую проводил Сильвестр I (IV в.). Знаменитая фальшивка, состряпанная папами под именем «Константинова дара» еще в IX в., утверждала, что именно этому папе, Сильвестру I, римский император Константин якобы даровал знаки императорского достоинства, Лате-ранский дворец, город Рим, Италию и все западные страны, а также предоставил главенство над четырьмя кафедрами (александрийской, антиохийской, иерусалимской и константинопольской). В Риме эта легенда явилась «основанием» для признания высшей власти папы во всей христианской церкви, а также и над светскими государями.

Герберт-Сильвестр стремился поднять роль папской власти, рассчитывая на поддержку своего ученика-императора, в котором он хотел видеть нового Константина. На деле все это означало еще более активное использование императором церкви в интересах экспансии германских феодалов.

Единство интересов папской курии и Империи было тем большим, что в конце X в. в ожесточенной борьбе германских феодалов за господство над народами Средней Европы и славянских стран, как на востоке, так и на юге, сложилась мало благоприятная и для курии, и для Империи обстановка. Церковь несла крупные потери, и самим ходом вещей позиции феодалов становились ее позициями, их цели — ее целями, их враги — ее врагами.

После всеобщего восстания славянских племен, начавшегося на Лабе летом 983 г. в Гавельберге, борьба против германской экспансии не прекращалась долгие годы. Так как главным орудием феодального закрепощения была именно церковь, то весь гнев восставших обратился на нее.59 Особую ненависть вызывала церковная десятина. Всюду восставшие разрушали церкви, уводили рабочий скот, грозили смертью церковным крепостным!

59 Thietmar, III, 17—18; Adam Bremensis. Gesta Hammabur-gensis ecclesiae pontificum, lib II, cap. 41. MGH, SS, VII, 320—321.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв

если те не соглашались добровольно покинуть церковные владения.60

В 994 г. произошло новое поголовное восстание, которое немецкие феодалы во главе со своим императором Оттоном III и в союзе с чешскими и польскими князьями одолеть не смогли. В 997 г. восставшие выгнали магдебургского архиепископа Гизлера,61 в следующем году бодричи сравняли с землей богатый монастырь Гилерслебен.62 Славяне не раз доходили до самых стен Магдебурга — главной цитадели немецко-христиан-ской агрессии. В общем к 1000 г. германским феодалам пришлось потерять все свои захваты на славянских землях за 200 лет, со времен Карла Великого.

Генрих И, избранный после смерти Оттона III, вынужден был взять «новый курс» в отношениях со славянскими племенами и их князьями. Король заключил с ними мир, «милостиво принял их послов, подарками и обещаниями он превратил тех, кто были до этого времени врагами, в наилучших друзей».63 В этих словах можно видеть свидетельство новой тактики, которую вынуждены были применить завоеватели, — «не кнутом, так пряником». Это была традиционная политика подкупа верхушки знати.

Позиции германских феодалов явно ослабели, сильный удар постиг и католическую церковь.

Однако папству удается создать себе новую базу на востоке. В конце X в. католическую веру принял польский князь Мешко и его окружение, а в 1000 г. учреждена была самая восточная в ту пору архиепископская кафедра в Гнезно, которой подчинялись четыре епархии: познанская, вроцлавская, краковская и колобрежская. Хотя на пышных празднествах, устроенных польским королем Болеславом Храбрым по этому случаю, присутствовал германский император Оттон III, создание нового церковного центра вовсе не укрепляло его позиций. Архиепископство вступало в непосредственные отношения с римской курией, превращалось в орудие папской политики на Востоке, что усиливало независимость церкви от императора.

В Риме сказывается стремление к ослаблению зависимости папства от императорской власти, действовавшей неизменна в интересах германских феодалов.64

60 G. L a b u d a. Powstania slowian polabskich u schylku X wieku. Sla-¦ua Occidentals, t. 18, 1947, стр 153—200

61 Thietmar, IV, 38. 62 63 Там же, IV, 52 64 63 Там же, V, 31.

64 Е Muller-Mertens. Das Zeitalter der Ottonen. Berlin, 1955, стр. 153.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 47

Одновременно с Польшей новой базой папской церкви становится и Венгрия. И здесь, в самые последние годы X в., в правление князя Стефана, католичество распространяется среди феодализирующейся знати. В 1001 г. создается архиепископская кафедра в Гране (Эстергом) и подчиненные ей епархии. Это было тем большим успехом папской политики, что в Венгрии до этого распространяла свое влияние византийская церковь. Сам князь Стефан принял христианство сначала по восточному обряду, и лишь позднее, под влиянием епископа Вой-цеха (Адальберта) пражского, прибывшего в Венгрию в качестве миссионера, он подчинился римской церкви. Папа прислал ему королевскую корону как «верному сыну римской церкви».

Если создание новой базы в Польше было для папства известным успехом в борьбе против германского императора, то превращение Венгрии в католическое государство было несомненным его успехом в борьбе с Византией. В том и в другом случае дело шло о дальнейшем усилении восточной экспансии папства.

В этих условиях в Киеве разыгрывается новый эпизод, свидетельствующий о неослабном стремлении католической иерархии обосноваться на Руси и укрепить здесь свое влияние.

Известие об этом имеется в «Хронике» Титмара Мерзебург-ского, сообщающего, без уточнения даты, что вместе с дочерью польского князя Болеслава Храброго, выданной в жены Свято-полку, сыну Владимира, в Киев прибыл, сопровождая княжну в качестве ее наперсника и духовника, епископ колобрежский Рейнберн.65

О дальнейшем источники сообщают кратко, оставляя широкое поле для догадок. Известно лишь, что Владимир узнал о заговоре, который готовил против него Святополк, подстрекаемый Рейнберном, и счел необходимым подвергнуть всех троих — Святополка, его жену и Рейнберна заточению.66 Чем были вызваны такие крайние действия Владимира, источники более подробно не сообщают. Очевидно, что ответ на этот вопрос требовал бы освещения деятельности польского епископа в Киеве и выяснения позиции Святополка. Об этой позиции нетрудно создать себе представление по дальнейшим действиям Святополка, вошедшего в русскую историю с прозваньем «Окаянного», которым народ отметил злодейское убийство им своих братьев: трехгодовалого Святослава, Бориса и Глеба. После смерти отца Святополк захватил Киев и повел долгую кровопролитную войну со своим старшим братом Ярославом.6

65 Thietmar, VII, 72

66 Там же.

67 ПВЛ, I, стр. 90—95

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв

В этой войне принял участие тесть Святополка — польский король Болеслав, и совместно они добивались господства над Русью, что означало, помимо прочего, новую попытку утвердить на Руси власть римской церкви. Уже брак Святополка с дочерью Болеслава таил за собой планы окатоличения Руси или, во всяком случае, княжеской семьи. Эти-то планы, по-видимому, и стремился осуществить епископ Рейнберн.

Зная методы, к которым и раньше прибегали католические «миссионеры», легко представить себе активное участие Рейн-берна в попытке государственного заговора, направленного против старого князя. Рейнберн выступал в этом случае в двойной роли: и в качестве проводника интересов польского князя и как агент папы римского. Болеслав пытался воздействовать на князя Владимира в угодном римской курии направлении и до миссии Рейнберна. Об этом говорит свидетельство летописи, сообщающее о прибытии в Киев еще в 1000 г. папских послов в сопровождении представителей от Болеслава Храброго и другого Болеслава — чешского князя.68 В Риме искали всякой возможности воздействовать на Владимира в желательном папству направлении, охотно используя с этой целью Болеслава Храброго, тем более, что интересы папства совпадали в данном елу-чае с интересами воинственного польского короля.

Болеслав Храбрый, ведя длительную и трудную войну с германским императором Генрихом II, был озабочен благожелательным отношением папской курии к его планам и политическим притязаниям. О связях между Болеславом и Римом в первые годы XI в. сообщают различные источники, хотя и без особых подробностей.69 Сумев к этому времени уже подчинить своей политике чешских князей во главе с Болеславом, польский Болеслав мечтал и о господстве над обширными и богатыми киевскими землями. В прямой связи с этими целями и стояла, очевидно, миссия епископа Рейнберна, через которого польский князь путем установления семейно-брачных связей пытался добиться влияния на политику древнерусского государства.

Действия Рейнберна, очевидно, выходили за рамки религиозных проблем: они несомненно приобретали политический характер. Соответствуя интересам польского князя, они должны были способствовать успеху его агрессивных планов. Замыслами

68 НЛ (ПСРЛ, т. IX, стр. 68).

69 _Petri Damiani. Vita s. Romualdi, cap. 28, a. 1001. MGH, SS, IV, 852; Cosmae Pragensis Chronica Boemorum, a. 1004. MGH SS, IX, 128; Thietmar, VI, 92.

же о приобщении Руси к кате \ичеству представитель папской церкви бросал вызов официальной политике киевскою князя, связанного с Константинополем, и фактически подрывал систему политических и религиозных мероприятий, проведенных Владимиром.'0

И на этот раз дело кончилось полной неудачей для представителя папы. Арест и заключение в тюрьму епископа, да еще возглавлявшего посольство, было событием, даже в ту пору беспрецедентным. Если изгнание из Киева Адальберта за 50 лет до этого можно было попытаться изобразить как «мученичество за веру» в «языческой стране», то злоключения Рейн-берна объяснить так было уже невозможно: в Киевском государстве было официально введено христианство. Даже епископ Титмар не нашел возможным искать оправданий для Рейнберна и ограничился лишь несколькими строками в напыщенно-риторическом стиле, в которых сообщает о смерти незадачливого епископа в тюрьме.71

Дипломатическое наступление папства на Русь, имевшее целью вбить клин в отношения Владимира с Византией, оказалось безуспешным. Однако попытки распространить католическое влияние на русских землях не прекращались.

Последствием раскрытия заговора Реинберна было обострение налаживавшихся уже отношений между польским князем Болеславом и Владимиром. Болеслав заключил мир с германским королем Генрихом II и повернул свое войско на восток. Летом 1013 г. он вторгся в пределы Киевского государства, поддерживаемый с юга печенегами, с которыми вступил в сговор. Произведя немалые опустошения, он тем не менее не смог добиться реальных результатов и оказался вынужденным заключить с Владимиром договор о мире и дружбе. Договор был скреплен еще одним брачным союзом двух княжеских домов: Болеслав взял в жены (в четвертом браке) одну из дочерей Владимира.

Но «мир и дружба» с Болеславом Храбрым оказались недолговечными. В 1015 г. умер киевский князь. Болеслав счел

70 Интересно малоизвестное сообщение о том, что имя первого ки в-ского епископа при В\адимире— Леонтия, направленного из Константинополя, обнаружено, помимо летописи (НЛ — ПСРЛ, т. IX, стр. 63), в Новгородском требнике (пергаменный список XIV в., оригина\ которого восходит к 1000 г.; этот список найден в 1923 г. в одном из сельских приходов на Волыни). Кроме имени Леонтия в качестве епископа киевского, упоминается и новгородский епископ то о же времени, Иоаким (Н. О г и-е н к о. Старая Украша, т. V. 1925, стр. 81—87; цит. по: Taube ук соч стр. 11).

71 Thietmar, VII, 72.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В Х-ХП

создавшиеся новые условия благоприятными для перехода от «мира и дружбы» к вражде и войне. Против Руси образовалась коалиция — Польша, Чехия и римский папа, замыслы которого, выношенные еще при Владимире и позорно провалившиеся при первой попытке их осуществления через Рейнберна. тотчас по смерти старого князя были снова намечены к осуществлению. Обстоятельства, казалось, благоприятствовали их реализации.

Между наследниками Владимира разгорелась жестокая междоусобица. По словам летописи, Святополк говорил: «Изобью всю братию свою и прииму власть русскую един». В борьбе с Ярославом, княжившим в Новгороде, Святополк обратился за помощью к своему тестю Болеславу Храброму охотно воспользовавшемуся удобным случаем, чтобы приступить к осуществлению давно лелеемых им планов о владычестве над русской землей. Но и Ярослав искал поддержки за границей. Он договаривался о помощи с германским императором Генрихом II, который лишь незадолго до этого закончил длительную войну с польским князем. Болеславу удалось заклю-чить мир с Генрихом, что позволило ему помочь Святополку. В 1018 г. они разбили Ярослава и заняли Киев. В захваченном городе войско Болеслава предавалось грабежу и насилиям. Как рассказывает немецкий хронист, вдова Владимира вместе _с девятью дочерьми старого князя была заточена в темницу.72

Но киевляне недолго терпели иноземных поработителей. Летопись сообщает о бурном недовольстве, охватившем весь город. Разноязычное войско (в нем были немцы, венгры и поляки) вызвало к себе сильную ненависть. Киевляне вооружились, чем могли, и стали убивать ненавистных иноземных захватчиков, как говорит летопись, «отай» (тайно). Болеслав понял, какую угрозу создает для него этот взрыв народной мести, и предпочел уйти, захватив, однако, немалую добычу.

В источниках нет прямых указаний на попытки захватчиков навязать католицизм русскому населению. Тем не менее вряд ли можно сомневаться в том, что такие попытки имели место и что состоявшие при войске и дворе Болеслава католические монахи и епископы бездействовали. Сохранилось известие о том, что спустя три года после бегства Болеслава Храброго из Киева он добивался у папы Бенедикта VIII назначения особого «епископа для Руси», в качестве которого был послан некий Алексей — болгарин.73

72 Thietmar, VIII, 32.

73 Т. D о b s z e w i с z. Wiadomosc о biskupstvvie Kijowskiem rzymsko-katolickem. Gniezno, 1883, стр. 111

Стремясь внушить представление, будто издревле существовали прочные связи римской церкви с русским народом, католическая пропаганда пустила в ход легенды, в которых настойчиво проводится идея об особых успехах католических миссионеров на Руси. К числу таких легенд относится рассказ о латинском архиепископе, монахе Бруно, якобы явившемся в самом начале XI в. в сопровождении 11 монахов в Литву и на Русь для миссионерской деятельности. Успехи его деятельности по насаждению католицизма изображаются в католической литературе столь значительными, что многие из этих авторов называют его «апостолом русским».74 О Бруно, являвшемся отпрыском знатного рода графов Кверфуртских и принявшем при пострижении в монахи имя Бонифация, католическая легенда рассказывает, что он, будучи учеником св. Ромуальда, получил папское благословение на миссионерскую деятельность, посвящение в сан «архиепископа язычников» (gentium) и отправился на Русь. Здесь он якобы пропо-ведова\ христианство с целью обратить «царя руссов» (?). «Чудесами», которые ему приписываются, он так воздействовал на своих слушателей, что те, во главе со своим царем, «бросились к его ногам и настоятельно просили о крещении, которое тут же и было произведено». К этому добавляется, что брат царя умертвил миссионера, и таким образом тот принял мученическую смерть, тем самым заслужив право быть причисленным к лику святых.'3

Рассказ этот полон противоречий и, очевидно, просто вымышлен: с одной стороны, легенда изображает энтузиазм всех слушавших проповедь миссионера, а с другой — здесь же говорится о таком возмущении против него, что дело кончилось его убийством. Уже очень давно этот рассказ во всей научной литературе лишен какого бы то ни было признания. И хотя подобное же сообщение о миссии Бруно на Руси и в Литве, где он якобы был умерщвлен, имеется и в Кведлинбургских анналах,76 тем не менее его следует считать опровергнутым.

Еще 100 лет тому назад русским исследователем Гильфер-дингом было обнаружено письмо Бруно к германскому королю Генриху II. в котором Бруно ни единым словом не упоминает о своей миссионерской деятельности на Руси, хотя обстоятельно

74 J. М а Ь i 1 1 о п. De s. Brunone archiepiscopo Russorum et martyio. Ada sanctorum s. Benedicti, saec. VI, I. стр. 79—81.

75 Petrus Damianus. Acta s. Romualdi abbati. AASS 19 Junn t. II, стр. 798; MGH, SS. IV. 850-851; Ademari Cabannensis Historiarum, lib. III. 31. MGH. SS. IV. 129—130

76 MGH, SS. Ill, 78.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В Х-ХП

рассказывает о своем пребывании в Киеве, по пути к печене-там, среди которых он действительно пытался распространять христианство77 Позднее он отправился с 18 спутниками в страну пруссов, где их убили 14 февраля 1009 г Возможно, что Петр Дамиани или Квед линбургский летописец просто перепутал Русь и Пруссию (Ruscia — Pruscia) и таким образом положил начало легенде о «русском апостоле первомученике», противоречащей исторической действительности

На Руси в первой по\овине XI в постепенно укреплялась православная (греко-византийская) церковь, все более сраставшаяся с феодально-княжеской верхушкой Но именно поэтому в народе христианская вера распространялась медленно, а народные выступления против феодального угнетения переплетались с открытой оппозицией церкви Если православная церковь встречала в народе временами открытую оппозицию, то тем более не могла добиться никакого признания на Руси церковь католическая, поскольку ее распространение на Руси связывалось с определенными политическими планами папства и некоторых западных государств.

Необходимо также учесть, что на протяжении первой половины XI в, после Сильвестра II папство пришло в совершенный упадок, в конце этого периода превратившись снова в орудие политики германских императоров Римский престол сделался предметом купли-продажи, особенно при Бенедикте IX (1033—1048 гг ) Политика римской курии потеряла всякое самостоятельное значение Льва IX даже называли «немецким папой». В этих условиях папство не могло всерьез думать об укреплении своих позиций на востоке, где попытки германской, а вместе с тем ч римско-католической экспансии натолкнулись на столь серьезное противодействие, что ее пришлось временно приостановить

В римской курии отчетливо сознавали, какую роль играла Киевская Русь среди славянских народов и в православной церкви По размерам своей территории, по многочисленности населения, по огромным материальным ресурсам, которыми владела русская земля, эта роль была неизмеримо велика Даже Византия, сохранявшая формальное церковное первенство, уступала Руси в реальном соотношении сил. и в этом отдавали себе отчет римские политики не расстававшиеся с идеей утверждения католической церкви на русских землях

77 «Русская беседа» М 1856 кн 1 стр 1 («Неизданное свидетельство современника о Владимире святом и Бо\ес\аве Храбром»)

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 53

Это сказалось и в событиях 1054 г , имевших большое значение в истории отношений восточной и западной христианских церквей Современная наука освободилась от ненаучной церковной точки зрения на эти события, приведшие к окончательному разделению церквей, как на события, вызванные лишь религиозными догматическими и обрядовыми спорами или объясняемые строптивым характером деятелей той или другой стороны 78 Такая наивная трактовка процессов и событий большого исторического значения в наши дни встречается лишь в популярных и поверхностных изложениях церковной истории

Современные буржуазные историки должны были признать, что основные причины «разделения церквей» следует искать в п\оскости политической и дипломатической истории, а не в церковно-культовых и догматических распрях.79 Однако именно в этих распрях и в особенностях характера действующих лиц — Гумберта и Керуллария — ищут объяснения событий 1054 г авторы статей, опубликованных в сборниках, изданных недавно по случаю 900 летия разделения церквей,80 а также авторы нескольких специальных статей и монографий81

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В \-Xll

В действительности главную роль в событиях 1053— 1054 гг. играли, конечно, соображения политические.

Папа Лев IX отправил своих послов в Константинополь, еще находясь в норманском плену в Беневенте после своего поражения при Чивита 18 июня 1053 г. Очевидно, в Византии он искал союзника для продолжения и усиления той борьбы, которую вел с норманнами за южную Италию.8" Требование (скорее просьба) признать за римской церковью владения в южной Италии и «вернуть апостолическому престолу все, что некогда ему было поднесено в дар Константином», выдвинутое папской курией, имело характер чисто политический. Папе было важно выступить во всеоружии феодальных «прав», в качестве сюзерена спорных земель, и признание этих прав греческим императором имело для него огромное значение. С другой стороны, чрезвычайно соблазнительной представлялась римской курии перспектива привлечь к общей борьбе против норманнов греческого императора. Одновременно принимались меры и к тому, чтобы сделать союзником папы в борьбе против норманнов и германского императора Генриха III. По-видимому, осуществление именно этого плана трехстороннего союза против общего врага (поскольку норманны, захватившие южную Италию, Сицилию и ряд других островов, угрожали владениям не только папы, но и обеих империй) являлось главной задачей посольства кардинала Гумберта. отправленного папой в Константинополь.

Важно было также добиться признания папских прав на «dominium temporale» (светскую власть), так как лишь при таком признании папа мог на равном положении со своими партнерами принять участие в этом тройственном союзе. Большое политическое значение, какое приобрел вопрос о признании «dominium temporale» за римским престолом, и делало Гумберта столь непреклонным в своих требованиях, столь резким и просто грубым в последовавших переговорах в Константинополе. Сыграли свою роль и личные особенности кардинала. Достаточно прочесть письмо, которое он адресовал Никите Пекторату, монаху Студитского монастыря, выступившему с полемическим посланием о заблуждениях латинской церкви, чтобы в этом убедиться: «Ты забыл свои келейные обязанности и, водимый собственной волей и похотью, страшно залаял на святую римскую апостолическую церковь, на соборы всех святых отцов. Будучи глупее осла, ты искушался

82 Ф. Грегоровиле История города Рима в средние века, т IV. СПб.. 1907, стр. 66.

сокрушить чело Льва (папы Льва IX) ...Ты не пресвитер, а застаревший во зле, проклятый столетний ребенок. Тебя можно принять скорее за Эпикура, чем за монаха. Не в монастыре тебе находиться, а в амфитеатре или же в лупанарии 8 (римский публичный дом, — Б. Р.). . . Замолчи, пес, прикуси, нечестивец, свой собачий язык! . . Ты не понимаешь того, что говоришь, ни того, что утверждаешь. Ты глуп, а считаешь себя умнее семи мудрецов. . . Научись же, по крайней мере, когда-нибудь молчать, если ты никогда не научился говорить!»84

Другие дошедшие до нас послания представителей латинской церкви также изобилуют подобными «красотами» эпистолярного стиля. Не свободны от резких выпадов и писания константинопольского патриарха Михаила Керуллария, также крайне властного и высокомерного князя церкви. Ему приписывают даже угрозу, обращенную к византийскому императору-Исааку Комнену, лишить его престола: «Я тебя создал, я тебя и уничтожу», говорил он императору.80 Столкновение таких двух иерархов, как Гумберт и Керулларий, из которых ни один не обладал ни политической гибкостью или тактом, ни готовностью идти на уступки, неизбежно должно было привести к разрыву, тем более, что обоим свойственно было высокомерие и чванливость.

Однако такой разрыв сам по себе не имел ничего общего с тем историческим разделением церквей, которое за этим по-следовало. Немало было таких разрывов, ссор между дипломатическими представителями и даже между государями, не раз подобные инциденты происходили и в отношениях между Византией и Римом, но эти инциденты не вызывали серьезных исторических последствий. Очевидно. причины, приведшие в 1054 г. к разделению церквей, нельзя объяснять только таким случайным моментом, как характеры Гумберта и Михаила Керуллария. Их следует искать в закономерных особенностях исторического развития Византии и Восточной Европы с одной стороны, и Западной Европы — с другой.

Еще в 1884—1885 гг. в статьях проф. Н. А. Скабалановича вопрос о разделении церквей, в отличие от множества других работ на эту тему, принадлежащих как русским, так и иностранным авторам, был поставлен более широко.80 Автор исхо-

41 Н Canisius Thesaurus monumentorum ecclesiasticorum et historico-lum, AnUv. (Amsterd.) 1725. t. Ill, стр. 314.

"4 Canisius, ук соч. стр. 324.

41 Ioh S с v 1 11 z a e. Compendium historiarum. Bonn, 1839, стр 642

ь6 Н А С к а б а л а и о в и ч. Разде\ение церквей при Ми\аи\е Кер\ \-харии Христиан ское чтение. 1885. № 1—2. стр. 111.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

дил из того, что «разделение церквей может и должно быть рассматриваемо как неизбежное последствие целой совокупности обстоятельств, слагавшихся веками. Оно было подготовлено,— писал он, — на тройственной почве: народной, государственной и церковной».87 Далее автор указывает на «этнографические различия» между востоком и западом Европы, «различие народностей», их языка, нравов, культуры, приписывая этим обстоятельствам значение основной причины происходившего постепенно, на протяжении ряда столетий, и закончившегося в 1054 г. разделения христианской церкви.

Различия и споры догматические, обрядовые, организационные автор выводил как следствия из более глубоких оснований, справедливо приписывая им лишь производное значение, отказываясь от обычного выдвижения религиозных моменюв на первое место. Это исследование, написанное с хорошим знанием источников, на широком фоне исторической картины XI в., явилось первой попыткой научной разработки этой проблемы. Многие авторы, впоследствии возвращавшиеся к ней, ушли в сравнении со Скабалановичем не вперед, а назад.

Понимая роль общих закономерностей исторического развития, сказавшихся на разделении церквей XI в., хотя и обозначив их расплывчато и неточно, Скабаланович не смог, однако, дойти до разысканий в области экономического развития и различий в этом развитии, обнаружившихся к XI в. между Западной Европой с одной стороны, Византией и Русью — с другой.

Удачную, как нам представляется, попытку в этом направлении делает советский исследователь М. Я. Сюзюмов,88 вскрывая конкретные формы этих различий и того столкновения интересов, которое к середине XI в. характеризует отношения между Византией и Римом. Отсюда он вывел и исторические предпосылки разрыва, который привел в 1054 г. к разделению церквей.

Политическим содержанием споров и домогательств римской и византийской церквей в середине XI в. был растущий экспансионизм папства, открыто претендовавшего на признание своей высшей власти во всем христианском мире.

87 Там же. 1884 JVe 11 —12, стр 626 (страница ошибочно обозначена: «727»).

88 Вопросы истории. 1956, № 8. стр. 44—57 —К сожалению, автор не уделил достаточного внимания вопросу о месте Руси в этих событиям ограничившись лишь кратким замечанием о попытке папских послов, воз-вратившихся в Рим через Киев. прив\ечь на свою сторону русских.

Для современников в спорах между церквами действенную силу имели прежде всего культовые различия и догматические споры, которые и представлялись основными причинами расхождений. История сама показала всю неправильность такого понимания, когда впоследствии Византии и Риму неоднократно удавалось достичь примирения в своих культовых и даже догматических спорах, чем, однако, нисколько не преодолевалась образовавшаяся пропасть между ними. Непримиримость их позиций усугублялась и тем, что Запад выступал в качестве агрессивной силы, а Византия вынуждена была обороняться. Уже в середине XI в. в Византии научились видеть в западноевропейских феодалах прежде всего рыцарей, живущих войной и захватом добычи, а потому людей опасных и «гостей» нежеланных.

Особо острой стала борьба между Византией и Римом за страны юго-восточной Европы, Балканского полуострова. Еще с середины IX в., со времен папы Николая I и византийского патриарха Фотия, эта борьба приобрела напряженный характер.89 Римская курия упорно стремилась вытеснить греко-византийское духовенство из Болгарии. Политическая борьба прикрывалась догматическими и культовыми спорами.

Греко-византийская церковь особенно резко выступала против властолюбивых притязаний Рима, против требования признать верховенство папской власти над всей церковью. Прямым поводом к окончательному разделению церквей, как уже отмечалось, явились новые требования Рима признать верховенство папы над греко-византийскими церквами южной Италии. Папа Лев IX потребовал у императора «возвращения» всех земель. перечисленных в «Константиновом даре». Патриарх в ответ составил целый «список заблуждений» латинской церкви, вызвавший гневную реакцию папы, объявившего, что «высочайший престол никем судим не может быть» (summa sedes a nemine judicatur).

Переговоры папских легатов в Константинополе успеха не имели. 16 июня 1054 г. наступил разрыв. Папские легаты поло-

м Наиболее обстоительная работа, пересматризающая традиционную католическую точку зрения на патриарха Фотия, опубликована крупным ссвременым византиистом Двор) ик м (F. D v о г n i k. The Photian schism History and Legend. Cambridge Univ. Press, 1948). Автор испочьзовал М'-ого-числеиные, не известные до сих пор источники и пришел к выводам, опровергающим католическую традицию, идущую от Ива Шартрского и Деусде-дита, к выводам, кстати сказать, намеченным еще в прошлом веке рядом русских историков, как-то- академиками Ф. И. Успенским. В. Г. Васильевским

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII ш>

жили во время богослужения на престол собора св. Софии акт отлучения от церкви патриарха и поддерживавших его иерархов, полный грубых выпадов и бранных слов по их адресу. Сразу же после этого легаты покинули Константинополь. Патриарх Михаил Керулларий созвал церковный собор, который провозгласил анафему легатам и запретил какое-либо церковное общение с Римом. Акт отлучения, положенный папскими легатами в соборе, был сразу же уничтожен, так что даже император не успел его прочитать.

В этой связи в источниках упоминается и Русь. Один из папских легатов составил «краткую памятную записку» о происшедших событиях, в которой говорится, что император Константин Мономах, желая получить точный текст отлучительной грамоты папских легатов, отправил вслед за ними своих вестников, которые и получили «вернейший» текст (exemplar vera-cissimum) «из города русских».91 Неясно, о каком городе идет речь, но если нет ошибки в позднейших списках и автор действительно писал «из города русских» (a civitate Russorum), то несомненно, что речь шла о Руси.92 Круговой маршрут легатов из Константинополя в Рим через Русь (вероятно, Киев) нельзя считать прихотью или случайностью. Очевидно, легаты делали попытку привлечь Русь на свою сторону, спеша при этом опередить греков. В этом можно видеть новое свидетельство того, что в курии придавали серьезное значение Руси и постоянно возвращались к давней идее о приобщении ее к католическому миру. Но усилия папских легатов были обречены на неудачу.

Весь строй римско-католической церкви сложился под влиянием особенностей развития западноевропейского феодализма. Своей структурой, положением и ролью высшего духовенства, строгой иерархической подчиненностью младших чинов церкви старшим, верховной властью самого папы, претендовавшего быть государем над государями, подобно императору над королями,— всем етим римская церковь воспроизводила основные черты феодальных отношений, утвердившихся в странах Западной Европы.

Вся система римской церкви, ее культ и догма были приспособлены к тому, чтобы освящать основные лстои феодального строя: всеобщее закрепощение непосредственных производите-

10 Baronius, t. XVII. сгр. 90—91, § 20—21. " Там же. § 22.

92 О других предположениях см.: Го лубински й, ук. соч., стр. 595, примеч. 2.

лей — крестьян, принцип господства — подчинения, власть феодальных господ. Именно поэтому в Западной Европе, говоря словами Энгельса, «церковь являлась наивысшим обобщением

и санкцией существующего феодального строя».93

Социально-классовая направленность римской церкви сказывались, в частности, и в том, что она не признавала живого языка народа, относилась к нему с подчеркнутым пренебрежением, допускала богослужение только на непонятном массам латинском языке.'1 Духовенство, как правило, превращалось в неотъемлемую часть феодального класса. Католическая религия становилась религией «послушания» (oboedientia) верующей народной массы духовенству, стоявшему на страже классовых интересов феодалов.

Иной сложилась церковь в Византии. Как и римско-католическая, она, конечно, тоже освящала феодальные общественные отношения. Однако, своеобразие развития византийского феодализма с характерной для него сильной центральной светской властью сказывалось во всей структуре, догматике и культе греко-византийской церкви. Здесь не могла завоевать себе признания римская концепция автократической власти главы церкви, тем более, что, в отличие от Запада, в Византии не было единого главы церкви, а было несколько патриархов, равно пользовавшихся высшим церковным авторитетом. Важно и то, что византийским императорам в силу многих причин удалось превратить церковь в орудие государственной власти.

Еще менее благоприятной, чем в Византии, была почва для римской церкви на Руси. Развитие феодальных отношений отличалось здесь в X в. еще большим своеобразием. Характеризуя главную особенность древнерусского феодализма, Маркс писал, что здесь сложился "вассалитет без летюв». Действительно, нет данных, которые позволили бы обнаружить в Киевской Руси в развитой форме, «иерархическую структуру земельной собственности», характеризующую западноевропейский феодализм. Вместе с тем на Руси сложилась сильная великокняжеская власть, добивавшаяся подчинения церкви себе, власть, признанная не только в пределах русских земель, но и в других странах. Об этом убедительно свидетельствует наименование Владимира в византийских источниках «базилевсом» —

93 К. Маркс и Ф. Э игель с. Соч., т. VIII, стр. 128.

44 Значение язык вых различии в процессе разделения церквей отме-чею за последние годы рядом авторов (Steinacker u. Bischoff— BZ, 1950, 1951, 1955; Michel— BZ, 1956. R и n с i m an — «Eastern schism. . .»).

60 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII пи

титулов, в котором Константинополь отказывал Карлу Великому, не говоря уже о германских императорах X—XI вв.

Политическое могущество Киевского государства было достаточно значительным, чтобы отразить попытки насильственного вторжения западноевропейских феодалов, вместе с которыми папская агентура могла бы надеяться проникнуть на Русь. При этих условиях лелеемые папскими политиками планы распространения влияния римской церкви на восток не могли найти реальной почвы.

Этим и следует объяснить бесплодность тех переговоров, которые папская курия и папские легаты пытались вести в Киеве, после происшедшего в Константинополе разрыва.

Глава III РУСЬ В ПОЛИТИКЕ ПАПСКОГО МИРОДЕРЖАВИЯ

В КОНЦЕ XI в.

Многократные попытки папства укрепиться на русской почве, предпринимавшиеся прямым и окольным путем на протяжении всего XI в., имели разнообразные формы.

Хотя за этими попытками неизменно скрывалось стремление западноевропейских феодалов — германских, польских и других — обосноваться на русских землях, папство сначала не провозглашало захватнических целей в отношении Руси, а ограничивалось дипломатическими переговорами с русскими князьями, добивалось права католической проповеди, постройки церквей, обращения в католицизм самих князей и т. п. Никаких организационных связей между Римом и Русью не существовало. Показательно, что и посольства в Рим отправлялись русскими князьями как ответные на папские посольства в Киев В отдельных случаях католическое духовенство появлялось на Руси в обозе военного вторжения. Нет сомнения, что если бы интервентам удалось закрепиться на захваченных русских землях, римская курия не упустила бы возможности насадить там католичество.

Новое отношение папства к Руси возникает в последней четверти XI в. Внешним стимулом явились бурные события на Руси.

Еще в 1068 г., как сообщает летопись, после первого серьезного набега половцев на Русь, три брата, сыновья Ярослава Мудрого — Изяслав. Всеволод и Святослав попытались дать отпор степнякам, но, потерпев поражение, возвратились в свои владения: Изяслав и Всеволод в Киев, Святослав в Чернигов.

Народное вече в Киеве, впервые упомянутое в источниках в этой связи, потребовало от Изяслава продолжать борьбу

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 61

с половцами, но князь от этого отказался. Вспыхнуло восстание, был освобожден из заточения и провозглашен великим князем Всеслав Брячиславич, Изяслав же вынужден был спасаться бегством. Покинув Киев, он отправился к своему племяннику и кузену — польскому королю Болеславу Смелому.90 Несколько месяцев спустя, в 1069 г., Изяслав с Болеславом во главе большого польского войска вступили в русские пределы. После бегства Всеслава они вошли в Киев, отправив часть поляков обратно. Дальше события как бы повторяют все происшедшее ровно за 50 лет до того. То же размещение поляков «на прокорм» по домам киевлян и то же вскоре начавшееся избиение ненавистных населению чужеземных захватчиков «отай» (тайно) и, наконец, такое же бегство Болеслава из Киева — «возвратился в Аяхи Болеслав, в землю свою».96

Изяслав поддался влиянию чужеземных сил, подчинил свою политику интересам польского князя, в свою очередь находившегося под сильным воздействием католического духовенства и политики папской курии.

О том же говорит и другой источник: дошедшее до нас «Слово о вере крестьянской и о латынской», приписываемое игумену Киево-Печерского монастыря Феодосию и посвященное князю Изяславу Ярославичу 97 В этом «Слове» автор ополчается против латинской церкви, выдвигает против нее длинный ряд обвинений. Эта полемика стоит в прямой связи с незадолго до этого происшедшим церковным расколом, опирается на послание константинопольского патриарха Михаила Керуллария и носит прежде всего церковно-культовый характер (хотя в «Слове» имеются и статьи, касающиеся догматических разногласий).

Следует полагать, что появление «Слова» было вызвано беспокойством ее автора, да, очевидно, не его одного, тон западной ориентацией, которая обнаруживалась в политических действиях Изяслава. «Слово», писанное в разгар событий, за которыми многие русские люди, как и его автор, видели прямую опасность распространения католической веры на Руси, было своеобразной декларацией, провозглашением политической платформы противников политики Изяслава. То, что такая платформа получила характер церковно-политический — есте-

95 ЛЛ, стр. 163—167. — Болеслав был сыном Казимира II, женатого ца Марии, сестре Ярсслава — отца Изяслава. Изяслав же бы\ женат на католичке. сестре Казимира II.

96 Там же, стр. 169

97 А Попов Историко-литературный обзор древнерусский полемнчс-ских сочинений против \атинян (XI—XV вв.). М., 1875, стр. 69—81.

62 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В Х-ХП пп

ственно, так как в средние века вообще, а в эту раннюю пору в особенности политические идеи становились достоянием масс лишь в церковной, религиозной оболочке.

«Слово» Феодосия было не единственным документом — свидетельством этой борьбы. Рядом с ним стоит и известное «Стязанье с латиною» киевского митрополита Георгия (1062— 1079 гг.).98 Здесь во «Вступлении» резко подчеркнута связь римской церкви с немцами, и, таким образом, еще определеннее, чем в «Слове» Феодосия, подчеркиваются соображения не только церковно-культовые, но и политические.

Известно еще и третье, чрезвычайно интересное полемическое сочинение, принадлежавшее перу митрополита Иоанна II. о котором подробнее будет сказано далее. Самый факт появления на протяжении десятка лет ряда полемических сочинений против латинской, папской, церкви говорит о том, что натиск с ее стороны усилился и воспринимался на Руси как политическая акция. Это и вызывало обострение интереса у русских людей к латинской церкви, что никак нельзя объяснить как результат разделения церквей, поскольку подобных сочинений не появлялось в течение предшествовавших 15—20 лет, протекших после 1054 г.

Это усиление антилатинской полемики можно объяснить лишь обстоятельствами сугубо политического, а не церковного характера, такими обстоятельствами, за которыми русские люди не без основания видели призрак опасности вторжения чужеземных захватчиков, угрозы не только церковного, но и политического подчинения Руси. События 60—70-х годов XI в. подтверждали эти опасения.

После того как Изяслав в 1069 г. вернулся в Киев, заручившись помощью польского короля, его положение оказалось не очень прочным. В 1073 г., когда возникли новые распри между братьями, Святослав со Всеволодом снова поднялись на Изяслава и заставили его вторично покинуть Киев. Он опять отправился за помощью к Болеславу Смелому. Эти обстоятельства, сообщаемые и нашей летописью, и польскими летописцами, заставляют полагать, что Изяслав не имел в Киеве достаточной поддержки.49 На этот раз цена той помощи, которую хотел получить изгнанный князь, оказалась значительно большей, чем он рассчитывал. Летописец рассказывает, что из. Киева Изяслав ушел «со именьем многим», т. е. с богатой казной, и надеялся вернуться с большим наемным войском. Но.

98 Там же. стр 81—91. 99 ЛЛ. стр. 178.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв. 63

польским королем Изяслав был принят холодно, во всяком случае, военной помощи Болеслав ему не оказал.

Получив в Польше отказ, Изяслав, круто меняя свою политическую ориентацию, отправился в Майнц, где обратился за помощью к императору Генриху IV, с которым Болеслав находился во враждебных отношениях. Немецкий летописец Ламберт Герсфельдский помещает об этом следующее известие, датируемое им январем 1075 г.: «...прибыл в Майнц н явился к нему (императору) король русских по имени Дмитрий,100 принося ему неоценимые богатства в золотых и серебряных сосудах и чрезвычайно дорогих одеждах, и просил его, чтобы он оказал ему помощь против его брата, который

силой лишил его власти и удерживает ее лютой тиранией».101 Очевидно, что Изяслав здесь и пустил в ход столь действенное средство, как богатая казна, которую он захватил из Киева.

Просьба Изяслава к императору не осталась без последствий. В Киев было отправлено посольство во главе с Бурхар-дом, протопопом трирским. Он должен был повлиять на Святослава, чтобы тот прекратил «несправедливости», которые творил в отношении своего брата Изяслава, и оставил бы престол, «незаконно им захваченный». В противном случае ему угрожало, по словам императора, «в самом недалеком будущем испытать силу оружия и могущество германского государства». Святослав не побоялся угроз, видимо, неплохо осведомленный о том, в каком затруднительном положении находился в это время сам император, и прекрасно понимая, что переданные ему угрозы Генриха IV реальной почвы под собой не имеют. Да и угрозы, видимо, звучали в Киеве не так устрашающе, как на это рассчитывал Изяслав, хотя бы потому, что глава этого посольства Бухард был родным братом Оды, жены Святослава.102 На это указывает и немецкий летописец, говоря, что посол был благожелателен, так как тот, к кому он бы\ отправлен, имел женой его сестру и поэтому он мог найти с ним общий язык.

Каковы были результаты этого посольства в Киев, можно только догадываться. Русские летописи ничего не сообщают о прибытии такого посольства, западные же хроники, хотя и упоминают о нем, но о существе дела тоже умалчивают. Ламберт сообщает, что Бурхард вскоре «возвратился от короля русских с такими богатыми дарами в золоте и серебре и дорогих одеждах, что никто и не запомнит такого другого случая,

100 Имя Изяслава в крещении.

101 MGH, SS, V, 219.

102 MGH, SS, XVI. 320 (Annales Stadenses, a. 1112).

64 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

чтобы одновременно в германское государство-было ввезено такое множество».103 Летописец добавляет, что это было платой киевского князя за отказ в помощи изгнанному им брату.

Между тем Изяслав в ожидании возвращения посольства не бездействовал. То ли он сумел за это время лучше разобраться в ситуации и понять, что шансы на успешность для него киевских переговоров, которые вел Бурхард, невелики, тем более, что Генриху IV было в это время совсем не до далеких киевских земель, то ли он не хотел терять времени впустую и искал новых возможностей, во всяком случае, уже ранней весной того же 1075 г. сын Изяслава—Ярополк оказывается в Риме и ищет от имени своего отца помощи у папы.

Изяслав вторично переметнулся в противоположный лагерь. Ведь между императором Генрихом IV и папой, которым под именем Григория VII с 1073 г. стал один из деятельнейших представителей церковной партии, «первый министр» пяти предшествовавших ему пап — монах Гильдебранд, разгоралась ожесточенная борьба. В руках церкви в феодальной Европе скопились огромные, притом богатейшие земли, ставшие базой и средством для осуществления далеко идущих теократических устремлений папства.

Григорий VII имел в виду сделать церковь не только совершенно независимой от всякой нецерковной власти, в том числе императорской, но и добиться огромного расширения власти самой церкви путем фактического подчинения всей светской власти, всюду и везде, власти римского папы. Прикрываясь пресловутым «Константиновым даром», не в первый раз уже используемым с такими целями, Григорий VII провозглашал идею папской универсальной теократии, идею второго всемирного господства Рима. Все владения феодальных государств должны были стать ленными владениями римской церкви, а сами государи — вассалами «св. Петра», т. е. римского папы. Это не было только пропагандистской идеей или политической декларацией, это было программой действий папской власти, проводившейся Григорием чуть ли не с первых дней его понтификата.

Григорий VII систематически осуществлял грандиозную программу подчинения римскому престолу всей Европы. Пренебрегая всякими соображениями и традициями, связанными с понятиями политической независимости, прикрываясь авторитетом церкви, он заставлял владетельных государей различных стран, одного за другим, приносить себе ленную присягу и от-

103 MGH, SS, V, 230.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв. 65

давать свои владения «в лен св. Петра». Начиная с первых лет своего понтификата, Григорий добился власти над Сардинией и Корсикой, которые рассматривались как собственность римско-католической церкви; над Сицилией, которая была объявлена под особым покровительством папы; над Чехией, где папа, воспользовавшись внутренними междоусобиями, принудил князя Яромира признать себя его вассалом; над Венгрией, где непослушный король Соломон, в наказание за то, что он оказал поддержку главному врагу папы — германскому императору Генриху IV, был подвергнут конфискации его владений в пользу «св. Петра». Алчные взоры бросал Григорий и на Францию, по адресу короля которой, Филиппа I, направлялись проклятия и угрозы, требования признания папской власти. Даже на далекую от Рима Англию распространялись папские домогательства. Папа требовал от Вильгельма Завоевателя, которому в момент насильственного утверждения новой династии папство оказало поддержку, признания верховенства папской власти.

Притязания Григория VII распространились на Германию и Данию, Ирландию и Испанию, Апулию и Калабрию, Капую и Прованс. В круг его захватов попадает Польша и Далмация. Кроация и Арагон. В этой же связи стоят и его призывы к «крестовому походу» на Восток, под предлогом помощи Византии против нашествия сельджуков.

Это был экспансионизм широчайшего, универсального охвата, и Григорий ничуть не скрывал своих планов, этой обуревавшей его идеи. Он пытался «обосновать» эту идею, утверждая, что «светская власть — от дьявола, духовная же — от бога», а потому, чтобы изгнать дьявола и внести божественное начало в управление людьми, необходимо всю светскую власть подчинить духовной, иными словами, всех государей — папе. Наиболее широко Григорий VII защищает свою идею в пространном послании «Quod ad perferendos» от 15 марта 1081 г., адресованном епископу мецскому Герману.104 Его концепцию разделяла и поддерживала целая группировка духовных феодалов, упорно отстаивавших и защищавших ее в большой серии памфлетов того времени. Известные сборники под названием «Книжки о споре», в которых эти памфлеты и трактаты сохранились, являются наглядным свидетельством острой борьбы, разгоревшейся вокруг этих вопросов в те годы.105

104 Bibliotheca rerum germanicarum, ed. Jaffa, II, стр. 453; RPR, № 5201.

105 MGH, Libelli de lite inter imperium et sacerdotium, tt. I—IV. Hanno- verae, 1890 и ел.

66 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв.

Свое обобщение эта идея Григория VII получает в знаменитом «Диктате папы», приписываемом одному из деятельных представителей григорианской партии кардиналу Деусдедиту, активно продолжавшему политику Григория и после его смерти. В «Диктате папы» устанавливаются как незыблемые положения, почти догматического значения, 27 требований.106 Все они обусловливают непререкаемый высший авторитет и верховное значение папской власти. В сущности, все учение католической церкви о папской власти получило в этом документе свое выражение.

В 9-й статье «Диктата» имеется требование, чтобы «все государи» (omnes principes) лобызали папе ноги. В 18-й утверждается, что «решения его (папы) никем не могут быть отменены, он же сам может отменить чьи угодно решения». В 27-й за папой провозглашается право «освобождать подданных от присяги негодным владыкам». Конечно, никаких рамок у границ применению этих положений не ставилось. Прикрываясь именами апостолов Петра и Павла, Григорий VII претендовал на неограниченное право «давать и отнимать империи, королевства, княжества, герцогства. маркизаты, графства и (другие) владения всех людей».107

Этот ярко выраженный экспансионизм, который становится с конца XI в. официально декларированной и конкретно осуществляемой программой римской курии, явился закономерным результатом роста папских притязаний на светскую власть, стремления римских пап вознести свою власть как высшую над всем феодальным миром.

Открытым врагом папской политики выступил с 1074 г. германский император Генрих IV. Григорий VII задался целью подчинить и его своей власти и стал готовить силы для решительной борьбы с ним. В разгар этой подготовки в Рим прибыл посланец беглого киевского князя Изяслава — Ярополк. Хотя источники, относящиеся к этому эпизоду, немногочисленны и явно тенденциозны, все же не остается сомнений в том, что курия уделила ему большое внимание. Документы, хранящиеся в Ватиканском секретном архиве, ставшие достоянием науки в середине XIX в., когда их извлек из этого архива и опубликовал А. И. Тургенев, подтверждают сообщения летописцев XI в. (Ламберта Герсфельдского, Сигиберта из Жамблу и др.). что. однако, не делает ни документы, ни летописные известия менее тенденциозными.

106 С. Mirbt. Quellen.... стр. 127. .№ 255.

107 MGH, Legum sectio, IV, Constitutiones et acta, t. I, стр. 556.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 67

Летописные известия сообщают, что Ярополк, явившись к папскому двору, просил от имени отца помощи в возвращении Киева и якобы дал присягу папе в том, что в случае благоприятного исхода этого дела он признает папскую власть и сделает Русь «леном св. Петра». Об этом же свидетельствует папское послание от 17 апреля 1075 г. на имя Изяслава и его жены (в послании этом, как и во всех других западноевропейских источниках, Изяслав именуется «Димитрием, королем русским»), в котором говорится: «Сын ваш, посетив город апостольский, пришел к нам и, желая из рук наших получить королевство в дар от святого Петра, выразил должную верность тому же блаженному Петру, князю апостолов. . . Мы согласились на просьбу и обещание сына вашего, которые казались нам справедливыми, как потому, что даны с вашего согласия, так и по искренности просителя, и передали ему кормило правления над вашим королевством от имени блаженного Петра, с тем намерением и пожеланием, чтобы святой Петр своим ходатайством перед богом хранил вас и ваше царство и все ваши блага и содействовал вам до конца жизни вашей удержать царство ваше во всяком мире, чести и славе».108

Далее папа, выражая готовность и в дальнейшем оказывать такую же или подобную помощь «русскому королю», упоминал о том, что отправляет к нему своих послов, которые должны передать послание и, кроме него, «многое ненаписанное» (на словах). Всему тому, что они скажут, папа просил доверять.100

Через три дня, 20 апреля того же 1075 г., папа отправляет еще одно послание, адресованное польскому королю Болеславу. В этом послании («Quoniam honor») он благодарит польского короля за богатые подношения, присланные «св. Петру», рекомендует послов, которых направляет к нему, упоминая при этом, что они умножат число польских епископов. А в заключение папа «просит и убеждает» короля возвратить «Димитрию, королю русскому», то, что было у него отнято им, королем польским, «или же его людьми».110 Речь шла о деньгах, которые Изяслав захватил из Киева и вынужден был оставить в Польше.

Таким образом, воспользовавшись «помощью» папы, Изяслав должен был бы потерять всякие права на власть в Киеве, которую папа «передал» его сыну Ярополку. При этой сделке оговаривалось, как первое условие, принятие католицизма,

108 HRM, I, 1; RPR, I, 614, № 4955; PRU, I 1 109 110 Там же. 111 110 HRM, I, 2—3.

68 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

притом, по-видимому, не только самим князем, но при его содействии и всей Русью. Неизвестно, как реагировал Изяслав на результаты поездки его сына к папе. Вернее всего, что таких результатов он не ожидал, во всяком случае, вряд ли они соответствовали его желаниям.

Пока были живы его братья Всеволод и Святослав, он никак не мог передать своих прав своему сыну, так как такое грубое нарушение уже установившегося в ту пору на Руси порядка наследования феодальных владений не могло не вызвать еще более сильных осложнений в той борьбе за власть, которую вел изгнанный князь.

Положение неожиданно изменилось, когда вскоре, в 1076 г., умер сидевший в Киеве Святослав, и Изяслав беспрепятственно получил возможность снова воссесть на великокняжеский «стол».

Таким образом, все поползновения папской курии кончились и на этот раз ничем.

Тем не менее весь этот эпизод заслуживает внимания историка: впервые папские притязания получили документальное выражение, впервые папская экспансия против Руси была открыто провозглашена. С этого времени в Риме удерживалось представление, что не столь безнадежной является давняя мечта папства о проникновении на Русь и утверждении там католицизма.

Этим, очевидно, следует объяснить то, что «русское» направление папской экспансии не оставляет без внимания и противник Григория VII — антипапа Климент III. Когда в своей многолетней борьбе с Генрихом IV папа Григорий VII вторично отлучил его от церкви, объявил его низложенным и передал права на корону Рудольфу Швабскому (7 марта 1080 г.), Генрих IV, опираясь на право императорской власти утверждать римского первосвященника, объявил папой своего сторонника — архиепископа Равеннского Виберта, избранного на Брешианском соборе 1080 г. Под именем Климента III этот антипапа возглавлял определенную группу духовных феодалов (преимущественно итальянских, имевших основание бояться тяжелой руки Григория VII), поддерживавших императора, и признавался папой на протяжении целых 20 лет (1080— 1100 гг.).

Положение Климента III отнюдь не было прочным; его внимание было всецело поглощено делами, непосредственно касавшимися Италии и той борьбы, которая разгорелась между двумя феодальными лагерями в эти годы. Тем более привлекает внимание тот факт, что в 1088—1089 гг. Климентом III

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 69

был прислан на Русь кардинал Григорий из церкви св. Вита-лиса для переговоров о «воссоединении русской церкви с римской». За принятие католицизма кардинал от имени Климента III обещал щедрые дарения и выгоды.

Датировку этого посольства можно, по-видимому, уточнить. Принимая за позднейший возможный срок 1089 г., так как в этом году умер митрополит киевский Иоанн II, который, очевидно, был автором послания к Клименту III о различиях русской, т. е. греко-православной, и латинской веры (очевидно, это послание и было развернутым ответом на папские предложения, переданные кардиналом Григорием), самым ранним сроком его приезда следует предположить 1088 г., когда император Генрих IV посватался за Евпраксию, дочь князя Всеволода Ярославича, оставшейся к этому моменту двадцатилетней вдовой после смерти своего первого мужа маркграфа саксонского Генриха Штаде. Свадьба императора с русской княжной состоялась в Кельне в 1089 г. Не исключено, что-кардинал Григорий выполнял двойные дипломатические функции — и конфессионального и матримониального характера. Это тем более вероятно, что брак на Евпраксии имел для императора значение политическое и материальное: Генрих IV, очевидно, рассчитывал на помощь и финансовую поддержку своего тестя в развернувшейся после смерти Григория VII новой борьбе Империи с папством. В том же 1088 г., после недолгого понтификата Виктора III, наследовавшего Григорию VII, папой стал Урбан II, который с новой силой повел борьбу против императора и его антипапы Климента III.

В этих условиях признание Климента III духовным главой на Руси и тесное сближение ее князя с императором могло бы в огромной степени усилить позиции антипапы.111 Очевидно, поэтому Климент III составил свое послание на Русь в гораздо более скромных тонах, чем его предшественники; он не ставил вопроса о подчинении Риму, а поднимал лишь вопрос о воссоединении церквей. Церковные историки недоумевают, почему с такими предложениями Климент обратился к Руси, а не к Византии, хотя именно там находился патриарх — глава православной церкви.112 Между тем это вполне объяснимо.

Вопросы конфессиональные имели служебное значение по отношению к проблемам политическим, которые были выдвинуты на первый план. Важно было заручиться поддержкой

111 A Carte I lieri. Der Aufstieg des Papsttums im Rahmen der Welt- geschichte (1047—1095). Munchen—Berlin, 1937, стр. 203. 112 113 Г о л у б и н с к и й, ук соч стр 595. 114

70 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII

киевского князя, а условия, на которых она могла бы быть предоставлена, были вопросом второстепенным. Кроме того, вряд ли можно сомневаться, что за ближайшей задачей включения Руси в католическую сферу влияния перед алчным взором папских экспансионистов вставала и дальнейшая перспектива — подчинения Риму всей восточной церкви, т. е. утверждения его власти на землях всей юго-восточной Европы и Византии. К тому же политическое положение Византии в эти годы было достаточно плачевным, и в случае успехов Рима на Руси Византия вряд ли способна была бы противиться папской экспансии. Вот почему, следует полагать, переговоры велись в Киеве, а не в Константинополе.

Невзирая на сравнительно умеренный дух, которым проникнуто было папское послание, привезенное кардиналом Григорием, и оно не принесло его авторам в Риме ожидаемых результатов.113 Вероятнее всего, кардиналу было сказано, что ответ на римские предложения будет дан позднее, так как он должен быть серьезно продуман и подготовлен. Есть предположение, что с этим ответом, которым, очевидно, и явилось упомянутое уже «Послание митрополита Иоанна к папе римскому Клименту»,114 был отправлен в Рим некий Федор, видимо образованный грек, состоявший при митрополите. В летописи под 1091 г. сохранилось краткое упоминание о нем, как пришедшем «от папы из Рима».115

Само послание митрополита выдержано в духе греко-русской богословской полемики, сходно со «Стязаньем с латиною» и другими произведениями этой полемической литературы XI в.. связанной с разделением церквей 1054 г. Оно опирается целиком на официально принятые греко-православной церковью положения об «ошибках» латинской церкви, главным образом из «Окружного послания» Фотия и послания Михаила Керул-лария к антиохийскому патриарху Петру. По главному же вопросу, интересовавшему Климента III, — о воссоединении церквей — митрополит Иоанн отослал папу в Константинополь, к патриарху и собору митрополитов при нем.

111 П а в л о в, ук. соч.. стр. 61; Приселков. ук соч.. стр. 142—147.

114 «К архиепископу Римьскому отъ Иоанна митрополита Русского о опресноцехъ» (Учен. зап. II отд. имп. Акад. наук, кн. I, СПб . 1854, стр. 1—20).

115 НЛ (ПСРЛ. т. IX. стр. 116). См. «The catholic encyclopaedia» (t. XIII. стр. 254). где упомянуто о том. что Урбан II посылал к ве\икочу князю Всеволоду Ярос\авичу (1078—1093 гг.) < епископа Федора с мощами Николая Мирликийского в связи с установлением русской церковью празд ника в честь этого святого».

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII .в 71

Таким образом, новая попытка папства включить в орбиту своего влияния Русь была в корректной форме, но твердо и решительно отклонена.

Сохранился в источниках след еще об одном эпизоде конца XI в. Хотя этот эпизод и нельзя отнести непосредственно к цепи папских попыток утвердить свое влияние на русских землях, но он довольно ярко характеризует отношение папства к Руси в это время. Речь идет о той роли, которая была навязана уже упомянутой выше княжне Евпраксии, дочери киевского великого князя Всеволода Ярославича, ставшей летом 1089 г. императрицей Германии под новым именем Адельгейды или Пракседис.116 Источники сообщают, что очень скоро после брака между супругами наступил разлад, и уже в 1090 г.. т. е. спустя год после брака, молодая жена императора оказалась в заточении в Вероне. Отсюда она не побоялась связаться с политическими врагами своего супруга, хотя, может быть, уже тогда инициатива исходила от них. Во всяком случае, один из главных предводителей папской партии маркграфиня Матильда Тосканская помогла молодой женщине бежать из заточения и приняла ее в своем знаменитом замке Каноссе.

Источники отмечают огромное внимание, которым окружили русскую княжну ее новоявленные «друзья» — не только маркграфиня, по возрасту годившаяся Евпраксии в матери, но и ее молодой муж, чье благоволение к княжне вряд ли носило отеческий характер. Ее решили использовать в качестве обвинительницы против Генриха IV по таким статьям, по которым самые лютые политические враги императора не могли бы ничего сказать. Сенсационность, рассчитанная на низменные чувства, обещала успех папской партии. Чтобы предоставить Евпраксии большую свободу действий, папа Урбан II расторг ее брак с императором.

Евпраксия была подучена своими наставниками и представила в 1094 г. на организованный папским легатом Гебгардом большой церковный собор в Констанце жалобу на императора. от которого ей пришлось, по ее словам, «вытерпеть в браке безобразные издевательства».11' Это же она повторила в начале

116 MGH, SS, VI, 209 (Ekkehardi Chronicon, а. 1089); MGH, SS. Ill 133 (Annales Augustani, a 1089); NIGH, SS, VI. 721 (Annalista Saxo. a. 741 —1139);—G. Meyei von К n о n a u. Jahrbiicher des deuischen Rei-ches unter Heinnch IV und Heinrich V, Bd. 4, стр. 217, 251. 423—425; Bd. 5, стр. 329.'—Специальное исследование, посвященное Евпраксии. см: С. П. Розанов. Евпраксня— Адельгейда Всеволодовна (1071 —1109). Изв. АН СССР. сер. 7. Отд. гучанитарн. наук, 1929, № 8, стр. 617—646

117 MGH, SS, V, 418 (Bernoldi Chronicon).— Еще подробнее сообщают о выст}п\ении Евпраксии Annales s. Disibodi (MGH SS XVII. 14).

марта 1095 г. на другом соборе, созванном в Пьяченце, в котором, по уверениям хрониста, принимало участие 4 тысячи духовных и 30 тысяч светских лиц.118 В порядок дня собора был поставлен вопрос «О жалобах Евпраксии, жены императора Генриха, от брака освобожденной, на своего мужа».119 В личном выступлении перед огромной аудиторией молодая княжна и бывшая императрица обстоятельно излагала множество этих «жалоб», касавшихся интимных сторон ее супружеской жизни. Императора она обвиняла в том, что он «причинял ей неслыханные мучения в браке». Источники пространно излагают ее «жалобы», из которых неоспоримо явствует одно: несчастную женщину сделали предметом циничной, грязной сенсации в масштабе, так сказать, мировом и использовали бесцеремонно в качестве орудия политических интриг.

После этого Евпраксия никому уже больше не была нужна. Ее «покровители» во главе с папой Урбаном II и его приспешниками — маркграфиней и прочими, от нее отвернулись. Евпраксия, измученная и морально истерзанная, уехала сначала в Венгрию, а затем возвратилась в отчий дом, в Киев и в 1106 г. удалилась в монастырь, прожив после этого еще не-

полных три года.120

История молодой русской княжны, которую папские клевреты использовали для своих интриг и политической борьбы, еще раз показывает, что в Риме отчетливо представляли себе могущество и богатство древней Руси, авторитетом которой папские политики пытались в иных случаях прикрывать свои корыстные планы и расчеты, не останав\иваясь перед средствами в достижении своих целей.

Г ч а в а IV. ЭКСПАНСИЯ РИМСКОЙ ЦЕРКВИ НА РУСИ

В XII в.

Со времен Григория VII в планах экспансии римской церкви прочно заняло свое место «русское» направление. Стремление пап подчинить своей власти народы русской земли

118 MGH. SS, XII. 394 (Donizoms monachi Canusini Vita Mahtildis commitissae); Meyer von Knonau, ук соч , Bd. 4, стр. 442, 444; MGH, SS, V, 462 (Bernoldi Chronicon). — Следует полагать, что цифры участников собора, приведенные источником, значительно преувеличены, тем не менее состав его был очень велик. По уверениям хрониста, собор происходил на открытом поле.

119 RPR, I, стр. 677.

120 ПВЛ, I. стр. 186 и 187 MGH, SS, XVII, 14 (Annales s. Disibodi). Mever v. Knonau, ук соч., стр. 444—445; Baronius, XVII, стр 606.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 73

еще более усиливалось в связи с тем, что торговые сношения с Русью открывали перед глазами иностранцев мир огромных богатств и неисчерпаемых возможностей. Здесь скрещивались важнейшие торговые магистрали, связывавшие запад и восток, север и юг. «Эта богатая страна была подлинным перекрестком тогдашнего мира, где сталкивались торговые пути, народы и цивилизации всяческого характера», пишет современный историк.121 Недаром слово «Русь» в западноевропейских источниках постоянно сопровождается эпитетами «богатая», «великая», «могучая». Название это встречается во множестве эпических произведений: и в немецких сказаниях XI—XII вв., и в знаменитом эпосе французского народа — «Песне о Роланде».122

Богатства великой страны на востоке все больше привлекали внимание папства. Следует отметить, что рост политической самостоятельности римских пап и их освобождение от зависимости в отношении германского императора не случайно совпадали с усилением развития в феодальной Европе товарно-денежного хозяйства. В этой связи, очевидно, столь энергичными делаются попытки папства в конце XI в. расширить сферу своего влияния и включить в нее новые страны. Известно, что в XII в. уже существовали римско-католические церкви в Новгороде, названные именем св. Николая и св. Петра.123 Следы появления в начале XII в. католического духовенства и основания церквей встречаются и в источниках юго-западной Руси. Как ни велико было стремление римской курии обосноваться на обширных и богатых русских землях, предпринять самостоятельные шаги в этом направлении папство не могло. Политическая обстановка в Западной Европе отвлекала все внимание папства к борьбе с императорской властью — сначала при Генрихе IV, затем при его сыне Генрихе V. Вследствие этого папство практически оказалось не в силах помешать росту самостоятельности высшей церковной иерархии на северо-востоке Европы. Епископы и архиепископы уже с конца XI в., а особенно в первой половине XII в. ведут себя там как вполне независимые феодальные магнаты. Помимо общеэкономических предпосылок, способствовавших в северо-восточных областях Западной Европы такому росту политического значения духов-

121 I. В а г n e a. Byzance, Kiev et I'Orient sur le Bas-Danube du X au XII siecle. Nouv. Et d'hist. presentees au X Congres des Sc. histor. (Rome 1955), Bucarest, 1955, стр. 180.

122 G. L о z i n s k i j. La Russie dans la litterature francaise du Moyen Age. RES, t. IX, 1929, стр. 71—89 и 253—271.

123 G. S a r t о r i u s. Geschichte des hanseatischen Bundes, Th. I Got- tingen, 1802, стр. 395—396.

74 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв.

нои власти на местах, в укреплении власти епископов имело значение и то, что их епархии к этому времени превращаются в своего рода политические и идейные аванпосты в борьбе германских императоров со скандинавскими государствами — Данией, Швецией и Норвегией.

Маневры германских императоров Генриха V (1106—-1125 гг.) и Лотаря III Саксонского (1125—1137 гг.) свидетельствуют о том, что в первую очередь они старались поддержать интересы северо-восточных феодалов, стремившихся обеспечить свой контроль на Балтийском море, оказывая давление на политику скандинавских государств. Так, всякое стремление папской курии, направленное на укрепление ее позиций на северо-востоке Европы, наталкивалось на сопротивление обосновавшихся в этих районах светских и духовных магнатов, поддерживаемых и императорской властью.

Вместе с тем те же германские феодальные магнаты, да и сам император, не переставали искать путей и средств к дальнейшим захватам славянских земель. Для осуществления этих целей особое значение приобретало проникновение и утверждение на этих землях церкви и католического духовенства.

Таким образом, наряду со столкновением интересов духовенства и светской власти, обнаруживалось и относительное единство этих интересов и действий, коль скоро дело доходило до захвата восточных славянских и прибалтийских земель. В этих случаях император находил общий язык с папой, а папская курия — с местными магнатами, что в других случаях имело место далеко не всегда.

Все же на протяжении первых 100 лет с того момента, как в планах папской экспансии появилось «русское» направление, со времен Григория VII до 80-х годов XII в., интерес папства к Руси проявляется по-прежнему эпизодически.

Одновременно с тем, что германские феодалы неудержимо тянулись к славянским землям и с папского благословения готовились к агрессивным действиям, папы выступали вдохновителями и идейными вождями крестовых походов на восток, история которых проходит через весь XII в.

Отношения с Византией, которые в этой связи приобрели для папства особую остроту, также выдвигали перед римской курией вопрос о Руси. Как ни туманны были представления римских политиков о Руси, как ни скудны были их сведения в XII в. о ее народе, о государственном строе и о ее церковной жизни, они знали и понимали, что Русь — крупнейшая база восточной (православной, греко-византийской) церкви. А так как всякое сближение с Византией, необходимое с точки зрения

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв. 75

Рима для более успешного осуществления его экспансионистских целей на востоке, предполагало прежде всего сближение церквей — их воссоединение, то вполне естествен возросший интерес римской курии к Руси.

С другой стороны, для понимания характера взаимоотношений Рима и Руси в XII в. следует учесть те общеисторические условия, которые определяли развитие древнерусской государственности в этот период. Эти условия, как известно, характеризовались усилением феодальной раздробленности и связанной с нею феодальной анархией — междоусобицами князей в их непрестанной борьбе за земли, за власть. Неизбежным следствием такой политической неурядицы было ослабление экономических связей и падение торговли, в частности с Западом. Если еще последняя четверть XI в. свидетельствует о регулярных торговых караванах, отправлявшихся из Руси на Запад,124 то в первой половине XII в. эти связи явно захирели.125

Используя политическое ослабление Руси, в ее пределы вторгались степные кочевники, особенно половцы, неоднократно подвергавшие опустошению цветущие города и села, уводившие «в полон» тысячи людей. Постоянная опасность этих набегов заставляла русских князей создавать некое подобие военно-политического объединения, чтобы противостоять общему врагу. Эти условия формировали у русских людей основы национального самосознания и усиливали непримиримость ко всякому внешнему врагу.

Поползновения римской курии укрепить свои позиции на Востоке путем подчинения восточной церкви папству выступают отчетливо на всем протяжении XII в. В ноябре 1122 г. папа Пасхалий II отправляет к византийскому императору Алексею Комнену легатов во главе с Мавром, епископом Амальфийским, вручившим императору пространное папское послание, в котором папа предлагал соединение церквей на основании подчинения византийского патриарха папской власти, признания им «первенства» апостолического престола и своей подчиненности ему.126

124 М. Э. Шайтан. Германия и Киев в XI в. Летопись занятий Постоянной исгорико-археографической комиссии за 1926 г., вып. I (XXXIV), Л., 1927, стр. 3 и сл. — Интересную карту торговых путей из Киева на Запад через Владимир-Волынский к Кракову и дальше в Прагу и Регенсбург разработал современный польский историк Стефан Кучинский (Slavia Antiqua, t. V, 1956. стр. 276).

125 В. Пархоменко. Кризис варяжской державы в Киеве. Slavia, Praha, 1930, стр." 769.

126 RPR I № 6334 —В более ранних изданиях, в том чис\е и в издании Яффе, этот документ неправильно датировался 1115 г.

76 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА Р>СП Ь X— XII ив

По-видимому, в Риме полагали, что стесненные условия, создавшиеся для Византии в результате первого крестового похода, должны заставить ее пойти на уступки. Эти расчеты были необоснованными, и попытка Пасхалия II ни к чему реальному не привела. Тем более любопытно другое обстоятельство, очевидно, связанное с папским посланием византийскому императору и нас непосредственно интересующее. Именно в эти же годы киевский митрополит Никифор (1104— 1121 гг.) составил «Послание к великому князю Володимеру, сыну Всеволода, сына Ярославля» (Владимиру Мономаху), в котором он в 20 пунктах излагает причины разделения церквей.

Очевидно, что не из отвлеченно-теоретического интереса Владимир Мономах обратился к отношениям с римской церковью. По-видимому, киевский князь считал нужным подготовиться к ответу на предложения, которые могли поступить из Рима по поводу соединения церквей, аналогичные тем, какие были в это же время направлены в Константинополь. От митрополита великий князь хотел лишь получить необходимую аргументацию церковно-богословского характера, которая должна была придать его ответу, в случае если бы таковой потребовался, полагающуюся, по обычаям времени, полноту и завершенность.

Новая вспышка интереса к Руси среди руководящих деятелей римско-католической церкви имела место в конце первой половины XII в. В 1130 г. епископ Краковский Матвей направил письмо известному в те времена фанатическому ревнителю интересов папской церкви аббату Клервосского монастыря Бернарду, впоследствии канонизированному, в котором предлагал ему заняться «обращением русских» и искоренением у них «нечестивых религиозных обычаев». «Народ же русский, — писал автор послания, — неисчислим по множеству своему, подобно звездам, веры они православной и установлений истинной религии (католической, — Б. Р.) не соблюдают».128 Очевидно, реальных последствий это приглашение не имело: никаких данных о миссионерстве на Руси сурового ратоборца католицизма не сохранилось.129

127 Послание опубликовано в сборнике «Ру сские достопамятности, изда ваемые Обществом истории и древностей российских, учрежд. при Моск. унив.» (ч. I, М., 1815, стр. 59—75).

128 HRM, I, стр. XIII.

129 У А. И. Тургенева, давшего в HRM выдержки из оригинала письма Матвея Краковского, хранящегося в Ватиканском секретном архиве, сказано, что послание озаглавлено: «1130 год. Пос\ание Матвея, епископа Краков ского, к св. Бернарду, аббату Клервосскочу, о предположенном обращении

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв 77

В послании епископа Краковского явственно слышатся воинственные призывы к открытой агрессии против русского народа и употребляются такие энергичные выражения, как «искоренить нечестивые обычаи» (exstirpare impios ritus) и т. п. Краковский папист выражал взгляды не только свои, но и определенной части католических политиков того времени. В этом не оставляют сомнения события, разыгравшиеся несколько позднее, когда с благословения папы Евгения III в 1147 г. германские феодалы под предводительством саксонского герцога Генриха Льва, с участием всех епископов северовосточной Европы, затеяли кровавый «крестовый поход» против славянских племен, расселившихся за Эльбой.

Возможно, что в трагических событиях этого года известную роль сыграло даже упомянутое послание краковского епископа клервосскому аббату. Во всяком случае, сохранилось известие, что на церковном соборе во Франкфурте, происходившем в том же 1147 г., именно Бернард Клервосский выступил с исступленным призывом «уничтожить или народ славянский, или их веру».130 Эти призывы «святого» фанатика были услышаны крестоносцами, и они стерли с земли целый славянский народ— вендов (венетов), расселявшихся по балтийскому побережью между древними славянскими реками Лабой и Одрой. Кровавая расправа немецких рыцарей под знаменем воинствующего католицизма над вендами в 1147 г. была лишь подготовительной операцией к дальнейшим захватам.

«Успехи» крестоносцев на славянских землях способствовали росту феодального самовластия, но явно ущемляли интересы папства, обманувшегося в надежде усилить свои позиции в результате этих походов.

Вместе с тем в Риме искали и обходных путей, чтобы укрепить позиции папства. Следует напомнить, что на протяжении всего XII в. папская власть переживала серьезный кризис. В Риме выросло глубокое недовольство папской администрацией. Усилился протест против тяжелых церковных налогов, против самоуправства и вымогательств папских чиновников. В 30-х годах волнения в городе принимали бурные формы.

русских» (de suscipienda Ruthenoium conversione). Отсюда возникла версия, будто Бернард и получил назначение миссионером на Русь. В действительности приведенное заглавие не может служить основанием ни для этого. ни для каких бы то ни было других заключений, касающихся существа вопроса, так как оно. конечно, гораздо более позднего происхождения, поскольку Бернард в нем именуется «святым», а его канонизация имела место только в 1174 г.

130 Н. Oldekop. Die Anfange der katholischen Kirche bei den Ost-seefinnen. . Reval. 1912. стр 48; H a u с k, VK СОЧ., Bd. IV, стр. 628.

78 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв

Положение осложнялось и тем, что шла непрерывная борьба между претендентами на папский престол.

Политическая обстановка была в ту пору чрезвычайно сложной и достаточно напряженной не только на Востоке, но и в Европе. Начиная с середины XII в. разгорелась длительная борьба германского императора Фридриха I Барбароссы против североитальянских городов и стоявшего за их спиной папы Александра III. Император торжествовал победу: он нанес сокрушительный удар ломбардским городам, смел с лица земли их главную цитадель Милан, заставил своих противников склониться перед собой и признать верховенство своей власти. Но это вовсе не означало конца борьбы. Североитальянские города организовали в 1167 г. «Ломбардскую лигу», сплотили силы, привлекли в качестве союзника папу и сицилийского короля и стали готовиться к возобновлению военных действий против императора.

В конце июля 1167 г. войска Фридриха под предводительством двух епископов в рыцарских доспехах после жестокой восьмидневной осады ворвались в Рим и подвергли его разбою и грабежу. Тела убитых тысячами валялись по городу. Погибли замечательные памятники искусства. Не осталось почти ни одного неповрежденного здания. Император чувствовал себя на вершине своего могущества: он повелевал всем и все ему подчинялись. Папа Александр III скрылся из Рима — бежал на территорию своего союзника, сицилийского короля, в Бене-вент. Казалось, не было больше никаких препятствий к утверждению безраздельной и полной власти германского императора над всей Италией, над Римом, над папством.

Но императора постиг удар с совершенно неожиданной стороны. Внезапно в захваченном немцами городе • разразилась страшная эпидемия. В течение 2—3 дней смерть косила ряды немцев и подорвала всю военную силу императора. Канцлер Империи, кельнский архиепископ Райнальд, ряд полководцев Барбароссы и многие тысячи его воинов погибли в только что завоеванном ими в великих усилиях Риме бесславной смертью . Фридриху не оставалось ничего другого, как спешно покинуть столицу. 6 августа он двинулся к северу и вскоре оставил пределы Италии.

Несмотря на полное поражение, которым кончился римский поход императора, германская партия продолжала активно действовать в самом Риме и в Северной Италии, имея на своей стороне многих противников папы Александра III. В Риме находился антипапа, который обосновался в Ватикане, Александр же, опираясь на поддержку английского и французского

королей, готовился в Беневенте к новой борьбе за Рим. Для этого ему необходимо было подыскать и новых союзников. Возможности во Франции и в Англии были исчерпаны. В Германии у Александра поддержки не было. Его взор обратился на восток. Уже не как могущественный повелитель «христианского мира», а как осторожный политик, стремящийся найти общий язык с возможными союзниками, папа шлет в 1169 г. своих послов на Русь. Летопись сообщает об этом эпизоде с досадной лаконичностью: «... того же лета придоша послы от римского папы».131 Неизвестно, к кому именно и куда явились послы — то ли в Киев к митрополиту, то ли во Владимир к великому князю Андрею Боголюбскому; неизвестно, каковы были официальные задачи посольства. Очевидно, папа рассчитывал на возможность привлечения русских князей к общей борьбе в Европе, а может быть, через Русь искал дипломатической поддержки в Византии.132

Дало ли какой-либо реальный результат это папское посольство? Этого мы не знаем, но вероятен положительный ответ на этот вопрос. Во всяком случае, вскоре в Италию к Александру III, который с весны 1170 г. перебрался в город Верули, явились послы от византийского императора Мануила Комнена. Сообщение об этом сохранилось у Макария Анкир-

131 НЛ (ПСРЛ, т. IX, стр. 237).

132 Нельзя согласиться с теми авторами, которые делают попытку связать это посольство с собственно русскими событиями. Так. Голубинский (ук. соч., стр. 597) предполагает, что послы были присланы папой Алексан- дром III в связи с тем, что до него могли дойти слухи о несогласиях между великим князем Андреем Боголюбским и константинопольскнм пат риархом из-за учреждения во Владимире митрополичьей кафедры, чего доби вался князь. Здесь все неубедительно. Помимо того, что предположение автора построено на домыслах, так как никакой источник не дает для этого оснований, самые домыслы оторваны от действительности, от исторической почвы. В условиях 1168—1169 гг.. кратко охарактеризованных выше, о ко торых можно сказать в отношении папы словами русской поговорки — «не до жиру, быть бы живу», сомнительно, чтобы Александр III мог интере соваться русско-византийскими противоречиями, тем более. что об этом в римской курии могли знать только по слухам. Папе Александру III в сло жившейся обстановке нужен был чир с Византией и сотрудничество с ней, а не углубление раскола и обострение политических отношений. Точка зрения Голубинского характерна для церковной историографии, трактующей отно шения чежду папой. Византией и Русью только в свете чисто церковных проблем, без учета общеисторической обстановки.

Советский историк В. Т. Пашу то полагает (Героическая борьба.. . стр. 79), что задачей папских послов, которые были отправлены, по его словам, в Суздальскую Русь к Всеволоду Бо\ьшое Гнездо, являлось привлечение русских к борьбе против Барбароссы, что, однако, не удалось, так как Всеволод поддерживал с императором дип\оматические отношения и не склонен был их нарушать.

80 КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв

ского, автора XIV—XV вв. К сожалению, и он не сообщает подробностей об этом посольстве, ограничиваясь общей фразой, что посольство явилось по поводу «соединения церквей».

Поставив в связь эти два события и учитывая, что они произошли на протяжении 1—1,5г лет (первое в 1169 г., а второе в 1170 г.), имея в виду всю политическую обстановку этих лет, кажется весьма вероятным, что папское посольство на Руси имело успех: было оказано давление в Константинополе и византийский император отправил своих послов в Италию. Маловероятно, чтобы в Верули переговоры касались лишь вероисповедных проблем. Скорее речь шла относительно политических мероприятий, для проведения которых и папа и Мануил могли найти общую платформу в борьбе против германского императора. Очевидно, позиция папы поддерживалась, кроме того, и сицилийским королем. Однако византийский император шел на переговоры «с камнем за пазухой». Он рассчитывал получить за поддержку против Барбароссы твердые позиции в Италии. Он мечтал восстановить Восточную империю в ее былом блеске. Но и Александр III не собирался поступиться своими позициями и вряд ли согласился бороться против деспотической власти одного императора, чтобы подчиниться всевластию другого. Эта мысль убедительно высказана византи-новедом А. А. Васильевым,134 хотя явным преувеличением возможностей папы является утверждение, что папа якобы сам «стремился к верховенству над Византийской империей».135 Трудно себе представить, чтобы в условиях 1170 г. у сколько-нибудь реального политика (а в этом Александру III едва ли можно отказать) могла бы явиться идея о политической супрематии над Византией. Вернее предположить, что папа готов был бы на некоторые, частичные уступки политического характера в пользу византийского императора за достижение соглашения по церковным вопросам.136

Об этом говорит и следующий эпизод в истории отношений между Римом и' Византией в XII в. В ответ на византийское

133 Г р е г о р о в и у с ук соч , стр. 499; W. Norden Das Papsttum und Byzanz. Berlin, 1903, стр. 96, примеч. 1.

134 A. A. Vasihev History of the Byzantine Empire (324—1453). Univ. of Wisconsin Press, 1952, стр. 425.

135 Это же мнение еще до Васильева высказал Норден (ук. соч., стр 101).

136 Следует иметь в виду, что \ишь очень условно можно разделять эти две стороны взаимных отношений между Римом и Византией в тл пору. В действительности по\итические и вероисповедные проблемы были тесно переплетены между собой, поскольку и те и другие имели общее осно вание— материальные интересы в области зеч\евладения

посольство в Верули, как сообщает тот же Макарий Анкир-ский, Александр III отправил в Константинополь двух легатов — Варлаама и Акиндина. Папские легаты привезли императору Мануилу требование о подчинении восточной церкви Риму, признании за папой аппеляционных прав по всем вопросам восточной церкви и обязательного поминания папы во время богослужения.137 Патриарх Михаил Анхиалий решительно отверг притязания папы; Мануил же, рассчитывавший, по-видимому, в дальнейшем расширить свое влияние на папу, склонен был добиваться соглашения с ним.138 Собранный патриархом собор и слушать не хотел о каких бы то ни было уступках римской церкви и выступил так единодушно, что и император не решился воспрепятствовать собору принять решение «отлучить папу и его последователей от церкви». Отлучение было провозглашено не как полная анафема, которой предавались обычно «еретики», а с ограничением, «потому что, — как говорится в источнике, — римляне — народ великий и знамени-тыи».

Таким образом, папство еще раз проявило свое нежелание отступиться от мечтаний о мировом господстве.

На Аатеранском соборе 1179 г., выступая перед 320 епископами римской церкви, папа Александр III еще раз поднял пресловутый вопрос о «единении церквей» на основе подчинения папе. Присутствовавший на соборе греческий монах Нектарий решительно отверг эту идею, выступив с резкой обличительной речью против папства.

С середины XII в. наблюдается более энергичное проникновение католического духовенства на русские земли, как на северо-западе, так и на юге. В рассказе о половецком набеге на Переяславль уже в 1154 г. летопись упоминает о том, что была сожжена «лядская божница» (католический костел).140 Сохранилось известие, что в 1173 г. великий князь Ярослав Изяславич частью изгнал, частью заключил в темницу находившихся в Киеве католических «аббатов, священников, монахов и всех латинян вообще».141 Очевидно, речь идет о репрессиях, которые могли быть вызваны только тем. что поведение поселившихся в Киеве католиков приобрело вызывающий,

137 Leo Allatius De Ecclesiae occidental et orientals peipetua con-sensione. Haag, 1660, crp. 664—665.

138 V a s l 1 i e v, ук. соч., стр. 376.

139 N о r d e n, ук. соч., стр. 96, примеч. 1; Грегоровиус ук. соч , стр. 499 (здесь дана неточная датировка событий).

140 ИЛ, стр. 328.

141 I. DIugosz Historiae Polonicae t I, стр. 539.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв.

а может быть, и политически опасный характер. Сообщение, возможно, преувеличивает масштабы репрессий, тем более, что и его автор известен как историк, враждебный Руси, в интересах католической церкви искажавший факты. К тому же писал он много позднее — лишь в XV в.

В других источниках об этих событиях нет упоминаний. Достоверно лишь одно: что в эти годы в Киеве жили католики. Летопись наша упоминает о них под 6683 г. (1175),142 называя их «латынью».

С середины XII в. активизируется католическое наступление на Финляндию, осуществляемое в связи со шведской агрессией. Здесь разыгрывался еще один исторический вариант использования креста феодальными захватчиками. Под флагом «крестового похода» происходило истребление шведскими рыцарями племен суми, на захваченных у них землях воздвигались замки, вводилась церковная десятина, полным ходом шла «христианизация».143 Население Финляндии мужественно боролось с обрушившимися на нее врагами. Но превосходящие силы захватчиков, их военная техника, разбойничьи методы, которые они применяли, неограниченные резервы, за счет которых пополнялись их ряды, постоянный приток материальных средств, собиравшихся в Швеции и в других странах, — все это делало неизбежным завоевание почти беззащитного маленького народа. Все же его поистине героическая борьба за свободу затянула шведско-католическое завоевание на 200 лет и доставила немало забот агрессорам.

Даже кардинал римской церкви Гергенретер не может скрыть этого обстоятельства, подчеркивая, что «обращение» финнов очень затруднялось «приверженностью народа к свободе (Freiheitstrieb des Volkes) и совершенной чуждостью «миссионеров» (так он называет крестоносных агрессоров), даже не знавших их языка.144

Насколько велика была ненависть порабощенного шведами народа к завоевателям, говорит и тот факт, что финны убили в 1158 г. епископа Генриха, возглавившего «крестовый поход». а в дальнейшем еще двух епископов, сменивших его.145

Шведы в своей феодально-католической экспансии не ограничились Финляндией. В 1164 г. на 55 шнеках они появи-

142 НЛ (ПСРЛ т IX. стр. 248).

143 И. А н дерс с он. История Швеции. М., 1951. стр. 59; В. Т. Па шу т о. Героическая борьба.... стр. 101 —102.

144 J. Hergenroether. Handbuch der Geschichte der katholischen Kirche, Bd. II. Freiburg i B. 1885. стр. 711.

141 В. Т. П а ш у т о. Героическая борьба..., стр. 102.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В Х-ХП вв 83

лись перед Ладогой. Подвергнув разорению посад вокруг крепости, они многократно, но безуспешно пытались взять ее штурмом, пока подоспевшая новгородская рать не нанесла им сокрушительный удар, уничтожив 43 шнеки. Уцелевшие бежали из пределов русской земли.148 Этот поход совпал по времени с крупной агрессией против поморских славян и вендов, предпринятой коалицией, возглавляемой герцогами и королями: Генрихом Львом (Саксония), Адольфом Голыптинским, Альбрехтом Медведем Мекленбургским, Вальдемаром I Датским. Несмотря на значительные силы, феодалы были наголову разбиты в сражении при Деммине.147 Таким образом, шведское нападение на Русь было как бы одним из ударов, по-видимому, согласованно намеченных организаторами очередного «крестового похода».

Следует напомнить, что папа Александр III именно по этому случаю писал, что «миссионеров» необходимо поддержать войском.148

В то же время развернулась «миссионерская» деятельность католического духовенства на западных границах Руси. Ее вели на территории Эстонии монахи-цистерцианцы под наблюдением и руководством, с одной стороны, архиепископа Лундского (Дания), с другой — шведского короля. И тот и другой принимали живейшее участие в этой деятельности: они назначили специального епископа эстонского в лице некоего монаха Фулько, которому оказала свое внимание и папская курия.149

Стремясь со своей стороны содействовать скорейшему захвату эстонской земли католическими агрессорами, папа объявил «отпущение грехов» на год всем сражающимся «против эстов и других язычников в тех местах» 150 и в специальной булле от 17 сентября 1171 г. призывал всех верующих в Дании, Норвегии и Швеции «протянуть руку помощи епископу Фулько, всеми силами способствующего обращению неверных». Такое понимание «обращения» в христианскую веру сделалось традиционным для папской курии. Еще в 1141 г. в булле Иннокентия II на имя епископа Генриха Ольмюцского предлагалось вести проповедь христианства среди пруссов во-оруженной силой, дабы ускорить «дело обращения».152 Так уже

146 ЛНП, 31 и 218; Андерссон. ук. соч.. стр. 58; В. Т. Паш у то Героическая борьба..., стр 102

150 Там же, I, № 5. 151 Там же, № 6 152 PUB, I, 1, № 3.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ НА РУСИ В X—XII вв

с середины XII в. начинает вырабатываться та форма католической экспансии, которая станет господствующей в последующее время — вооруженное наступление под знаменем креста.

Прошло 100 лет с тех пор, как папа Григорий VII впервые в истории католической церкви открыто выступил с претензиями на власть над Русью. Эти 100 лет заполнены длинной цепью попыток папства вовлечь Русь в орбиту своего влияния, главным образом путем «соединения церквей». За вероисповедными спорами, которые паписты, по\ьзуясь любым поводом, назойливо возобновляли, скрывались политические интересы, и «соединение церквей» было лишь ширмой для присоединения земель.

Потеряв надежду на возможность мирного проникновения на русские земли, папство стало с конца 80-х годов XII в. подготовлять позиции для развернутого наступления на Русь с помощью открытого насилия и террора Католическая экспансия на Руси вступала в новый этап.