Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.
Эдуард Томпсон
К оглавлению
185
XI. ИСПАНИЯ И БРИТАНИЯ
Приложение 1. Заметки об использовании св. Исидором «Хроники» Гидация 194
Приложение 2. Некоторые новые исследования истории багаудов ..198
Приложение 3. Гидаций, 247, и падение Аспара...... 199
Приложение 4. Моммзеновское издание «Хроники» Гидация.......203
Вряд ли можно сказать, что мы хорошо знаем историю большей части Европы середины и конца V века. Исключение составляют лишь некоторые регионы — Южная Галлия, Италия и на короткое время — та часть Австрии, которая лежит между реками Мур и Дунай (благодаря тому, что Эвгиппий в «Житии св. Северина» дает нам удивительно яркую картину жизни в Норике в конце этого столетия). Иногда мы забываем о том, что есть и еще один исключительный регион: благодаря Гидацию мы располагаем непрерывной летописью событий, происходивших в Испании, или, по крайней мере, в ее северо-западной части, вплоть до 469 года. Странно, что та часть Европы, которую древние считали самой удаленной, имеет достаточно хорошо документированную историю, в то время как Северная Галлия, Рейнская область и даже романизированная Бетика остаются для нас почти неизвестными. Нельзя сказать, что мы много знаем об Асторге или Луго середины V века, однако это гораздо больше того, что нам известно о Лондоне или Париже того времени, и ненамного меньше той информации, которой мы располагаем об Афинах или Иерусалиме.
Надо признать, что у нас нет сведений ни об одном конкретном человеке, жившем в это время в Галисии. Ни об одном испано-римлянине мы не знаем столько, сколько о Сидонии Аполинарии, жившем в Южной Галлии, и ни об одном варваре мы не знаем столько, сколько о короле Теоде-рихе, жившем в Италии. Даже личность самого Гидация для нас почти призрачна, а многочисленных свевских королей мы можем представить себе с той же степенью достоверности, с какой представляем себе Вортигерна, Хенгиста и Хорсу (если они вообще существовали). Мы не только не способны уловить различия в политике разных свевских королей, но и вообще не знаем, проводили ли они какую-либо политику. Возможно, они просто из года в год наносили удары вслепую по тем городам и районам, где, как они считали, найдут пропитание, ценности и деньги.
При дворах везеготских королей Тулузы и остроготских королей Равенны можно было увидеть не только варваров, одетых в звериные шкуры, но и множество римлян — юристов, чиновников, советников, епископов и людей других занятий. Но нам ничего не известно о римских юристах при
186
дворе Рехилы или Рехиария. Причина здесь, конечно, в том, что эти монархи не пользовались их услугами. Они строили свои планы, не прибегая к помощи римлян. По свидетельству Гидация, они были разбойниками, и больше никем. Для их примитивной деятельности им не нужны были теоретические дискуссии или знание прецедента и протокола. Не будучи федератами, они не обязаны были согласовывать свои земельные взаимоотношения с римским законодательством. Не имея латинского кодекса законов, они не нуждались в римских юристах. Их дипломатия была, очевидно, слишком грубой и потому не требовала участия изощренных римских дипломатов. Как правило, они общались с соседями через свевских, а не римских послов, хотя, вероятно, в одном случае Гермерих вел переговоры с императорским двором через епископа Симпосия; а в конце периода, описанного Гидацием, в 469 году, Ремисмунд вместе с группой свевов послал для переговоров с императором римлянина Лусидия, уроженца Лиссабона1.
В результате ни один из римлян не оставил нам описания королевского двора в Браге, хотя некоторые из них смогли нарисовать яркие картины жизни тулузского двора. Никто из римлян не знал Брагу достаточно хорошо. Сведения о Теодорихе II Тулузском или Теодерихе Великом Равеннском были доступны цивилизованным галлам и италийцам, но о Рехиле никаких сведений не доходило. Остальной мир, возможно, что-то слышал о его набегах и жестокости, но ничего не знал о его повседневной жизни, планах, религии, о его взаимоотношениях с своими подручными, а также с угнетенными подданными. Впрочем, даже если бы кто-то из римлян и смог описать повседневную жизнь свевских королей, как это сделал Сидоний в своем повествовании о Теодерихе, вряд ли бы он захотел этим заниматься. Подобное сочинение никто не стал бы читать. Все интересовались жизнью и внешним обликом Теодориха II Тулузского, ведь он был могущественным монархом богатого и многонаселенного региона и при желании мог даже основать новую Римскую империю. Среди его советников и доверенных лиц было много римлян. Даже бургундский (или франкский) принц Сигисмер вызывал интерес, и около 470 года Сидоний ярко описал принца и его колоритного телохранителя в своем письме к одному из знатных граждан Лиона2. Но личность и деятельность разбойника-горца в Галисии, на краю света, не интересовали никого. Никому не было дела до того, что происходит в далеком дождливом холмистом крае, кроме самих его жителей. Можно даже предположить, что и Сидоний знал о дворах Малдраса или Фрамтана не больше, чем знаем мы. И наверняка ему это было не так интересно, как нам.
Однако, как ни странно, готские короли на самом деле очень интересовались деятельностью свевов. Гидаций сообщает о бесчисленных посольствах из Тулузы в Брагу и из Браги в Тулузу (характерно, что в его положении он ничего не может нам рассказать о том, какие цели преследовало хотя бы одно из этих посольств). В двух случаях везеготских женщин выдали замуж за свевских королей, хотя вряд ли эти женщины с большим
187
энтузиазмом отнеслись к такому повороту в своей судьбе. Не совсем понятно, чем был вызван такой интерес к Галисии со стороны везеготских королей. Возможно, даже в этот ранний период готы уже обдумывали возможность поселения к югу от Пиренеев. Почему вандалы послали своих представителей из Африки в Галисию в 468 году — полная загадка. И уж совсем непонятно, зачем им понадобилось в 445 году подплывать к атлантическому побережью и грабить один из галисийских городов3.
В своей «Хронике» Гидаций не дает описания варварской общины, силой поселившейся внутри Римской империи без договоренности с имперским правительством. Он ничего не говорит о том, как римское окружение повлияло на общественные институты, обычаи и идеи поселенцев (кроме нескольких слов об их обращении в арианство). Он ничего не говорит об отношении этих варваров к тем, среди кого они поселились. Его интересует лишь судьба римлян, которых варвары безжалостно грабили в Gallaecia infelix, как он печально ее именует (219). Он писал книгу не о варварах, а о римлянах. Он смотрит на варваров только со стороны. Вряд ли можно сомневаться в том, что он не знал их языка и даже не знал никого, кто был бы хорошо знаком с языком свевов. Ему нечего сказать об их мировоззрении, о том, над чем они смеялись и как молились. Об их языческой вере ему ничего не известно, и, очевидно, ему не разу не пришло в голову этим поинтересоваться. Об их обращении в арианство он знает только то, что это произошло, и больше ничего. Он, правда, до некоторой степени интересуется тем человеком, который их обратил в христианство, и пишет о нем более подробно, но о том, каковы были мотивы свевов и их реакция на это событие, он не говорит ни слова. Вероятно, он ничего об этом не знал, и к тому же ему это было совершенно безразлично. По сути дела, он описывает варваров исключительно с внешней точки зрения, и это совсем не похоже на описание Теодориха II Сидонием. Характерно, что, приводя бесчисленные сведения о том, как поступали свевы с римлянами, он только в двух случаях приводит их высказывания. (231, 247). Кто ему их передал, мы не знаем. Важно то, что за сорок два года своего епископского служения он получил только два подобных сообщения. (Он, правда, приводит отчет посольства 459 года (197), но в этом случае один из послов был римлянином.)
В Галлии положение было иным. Сидонию приходилось делить кров с бургундами, и он познакомился с ними даже ближе, чем ему этого хотелось. Однако подобный опыт показался ему подходящей темой для забавного стихотворения. Воспоминание о том, как бургундские «гости» отрыгивали чеснок прямо ему в лицо, или о том, как пахло прогорклое масло, которым они смазывали волосы, вызывало у него кривую улыбку. Однако в галисийских домах никто не улыбался. Здесь царила атмосфера смертельной опасности, в которой не было места для смеха.
Не стоит, однако, представлять картину жизни в Галисии слишком мрачной или единообразной. Гидаций ни разу не жалуется на то, что свевы
188
преследовали римлян по религиозным мотивам. Они не стремились во что бы то ни стало разрушать или грабить церкви или препятствовать работе священников; в самой Галисии даже в самые мрачные времена священники могли свободно собираться на церковные синоды. В годы правления свевов католическое духовенство имело столько свободы, что могло преследовать своих оппонентов — манихеев. К сожалению, надо признать, что и летописец Гидаций в полной мере участвовал в этом недостойном деле.
Мы также видели, насколько неоднозначной была реакция римского населения на приход в Испанию варваров (с. 161 и далее). К концу периода, описанного Гидацием, некоторые из знатных римлян, очевидно, примирились с тем, что хозяевами Северо-Западной Испании отныне будут свевы, что в будущем положение дел не изменится и дни римского правления ушли в прошлое навсегда. Эти люди начали приспосабливаться к новым порядкам. Так, Оспинио и Асканий поставляли сведения готскому военачальнику Суниериху, а позже оказывали те же услуги свеву Фрумарию. Еще позже Лусидий, ставший политическим руководителем своего родного города Лиссабона, отдал город в руки свевов, и в одной из последних записей «Хроники» Гидаций сообщает, что король Ремисмунд послал его с дипломатической миссией к императору вместе с группой свевов4. Возможно, все эти люди были настроены так же, как Арванд и Серонат, жившие в те же годы в Галлии. Они смотрели в будущее, а не в прошлое, когда их страной правил Рим. Они были готовы связать свою судьбу с новым порядком. Показательно, что дипломатическая миссия Лусидия отправилась к императору как раз в тот год, когда Арванда судили в Риме за его пособничество Евриху.
Хотя мы не можем утверждать, что хорошо знаем кого-либо из людей, живших в Испании V века, все же мы достаточно знаем об одном из королей, чтобы считать его, будь наша информация о нем полнее, одной из наиболее интересных политических фигур своего столетия. Это Рехиарий, правивший с 448 по 456 год. То, что за сорок или пятьдесят лет до крещения Кловиса мы встречаем короля-варвара католического вероисповедания, удивительно и труднообъяснимо. Мы не можем гадать, почему он принял католическую веру, так как Гидаций, по своему обыкновению, не приводит никаких подробностей. Тот факт, что Рехиарий женился на везеготской принцессе, дочери Теодориха I, мало что объясняет в его действиях. Ведь принцесса, без сомнения, исповедовала арианство, и Гидаций не упоминает том, что она поменяла веру после замужества5. Король-католик, женатый на арианке, правящий языческим двором и языческим народом, — это в некотором роде историческая неожиданность.
Кроме того, Рехиарий намного опередил других королей-варваров в том, что первый стал чеканить монеты от своего имени (с. 148), и, как уже указывалось, он использовал на серебряных монетах слово iussu, обозначая тем самым свое личное право на чеканку. Он энергично взялся за
189
чеканку монет. Подобная легенда на монетах ранее не использовалась и «представляет собой революцию в Римской империи, подтверждая... независимость свевов по отношению к Империи»6. Внешняя политика Рехиария в двух аспектах отличалась от политики других галисийских королей V века. Он не только предпринял решительную атаку на Тарраконскую провинцию, которую другие короли никогда не трогали, но и что самое удивительное, он, как нам известно, сотрудничал с багаудами, чего в «темном веке» не делал ни один король ни в одной стране. Я не знаю, какой принцип или принципы могли заставить язычника стать католиком, начать новый этап в истории чеканки монет и проявлять невиданную склонность к кровожадной агрессии. Трудно отрицать, что Рехиарий был человеком необычным, но мы ничего не знаем о его личности и о том, почему он действовал именно так.
С первого взгляда кажется, что мы можем себе представить жизнь в захваченных саксами районах Британии на основании того, что мы знаем о Западной Испании. Может быть, Англия ничем не отличалась от той Галисии, которая предстает на страницах «Хроники» Гидация, — набеги практически каждый год, города, подвергнувшиеся неожиданному нападению и разграбленные, некоторые города, захваченные не один раз; римляне, постепенно пришедшие к сотрудничеству с захватчиками, инертность и беспомощность основной массы населения? Но на самом деле любые аналогии между Испанией и Англией были бы ошибочны.
Свевы всегда совершали свои набеги под командованием одного или максимум двух командиров. Одновременно происходило не более двух схваток. Правда, иногда столкновения между свевами и римлянами происходили в отсутствие короля или военачальника. Мы можем предполагать, что стычки между представителями этих двух национальностей или восстание одних против других были нередким явлением; в 458 году в подобном инциденте погибли некоторые римские аристократы (196). Но в саксонской Англии, насколько мы знаем, борьба не носила такого ограниченного характера и агрессия саксов не имела одного центрального направления. В каждом поколении каждая местность имела своего военного лидера, более или менее агрессивного в зависимости от обстоятельств. Если бы кто-то писал хронику в Британии V века, он был бы бессилен зарегистрировать каждое продвижение захватчиков в каждом из районов страны.
А свирепость, которую проявляли те, кто напал на Британию, далеко превосходила все ужасы Испании. У Гидация мы нигде не найдем свидетельств того, что цивилизованная жизнь в Испании прекратилась на достаточно обширной территории, в то время как, согласно Гильдасу, именно так произошло в Северной Британии. Гидаций сообщает, что испанские города были захвачены агрессором, а некоторые даже не один раз, однако он только в одном месте (241) говорит о городе, в котором не осталось жителей. Это единственное исключение — Коимбра. В 468 году, в мир
190
ное время этот город был застигнут врагом врасплох и разграблен. Некоторые дома и часть городских стен были разрушены. Горожане были захвачены в плен, другая часть их рассеялась, и город опустел. Но это не стало концом Коимбры. На Втором соборе в Браге в 572 году этот город был представлен своим епископом, то есть, очевидно, жители покинули город лишь на короткое время. Кроме этого случая, нам ничего не известно о том, чтобы в Испании жители городов бежали в горы, в леса или в пещеры, как это, по словам Гильдаса, происходило в Британии в 40-х годах V века. Нам не известно о том, чтобы испанцы вынуждены были бежать в другие районы своей страны, когда на их города нападали захватчики, и тем более, чтобы им пришлось бежать за море. Гильдас сообщает о том, что после безуспешного обращения за помощью к Аэцию в 448 году бриттоны так страдали от голода, что им пришлось убивать друг друга из-за еды. В Испании, насколько нам известно, таких бедствий не было. Тем не менее через несколько лет бриттоны начали оказывать сопротивление захватчикам в лесах и горах, видимо, устраивая засады и нападая на врага неожиданно7. Они к этому времени уже отразили саксонское нападение 408 года, а после того, как саксы-федераты начали войну в Северной Британии, Амвросий Аврелиан в третий раз за столетие повел бриттонов к победе. Способность нападать на захватчика и побеждать была, как представляется, чисто британским феноменом. Гидаций сообщает нам о локальных, мелких победах над свевами, но он не описывает ничего, что бы напоминало мощное и успешное возрождение военной мощи народа, сумевшего дать отпор врагу. В его «Хронике» мы не встретим испанского Амвросия Аврелиана или кого-то, подобного Герману Оксеррскому.
А что можно сказать о постоянной борьбе за власть в Британии, о которой пишет Гильдас? В Испании этого времени ничего подобного не происходило. Там все еще продолжало действовать имперское правительство, и большинство испано-римлян, по-видимому, еще признавало его власть. Однако будь у нас более полный источник информации, скажем, о Картахенской провинции середины или последней четверти века, то, возможно, мы бы узнали о местных наглецах, деспотах и «сильных людях», об их восхождении к вершинам власти и их падении. Даже те источники, которые у нас есть, упоминают о двух узурпаторах, утвердившихся в Тарраконской провинции в конце столетия8. А Лусидий? Как ему удалось стать фактическим правителем Лиссабона в конце периода, описанного Гидацием?9
Если мы отвлечемся от текстов Гильдаса и Гидация и шире посмотрим на события в Испании и Британии, то мы увидим фундаментальные различия между двумя этими регионами. Во-первых, мы увидим, что в Британии исчезли многие топонимы. Единственная группа топонимов, сохранившаяся в Восточной Англии (к востоку от условной линии, проведенной от Йоркширских пустошей до Нью-Фореста), — это названия некоторых рим-
191
ско-бриттонских городов, больших рек, как Трент или Темза, а также некоторых гор и лесов10. Во всех остальных случаях изолированные индивидуальные топонимы сохранились только там, где были изолированные анклавы бриттонов, избежавшие уничтожения. Но это скорее исключения. Обычно названия мест исчезали вместе с теми людьми, которые их использовали. Причем местные жители не попадали в рабство, кроме некоторых женщин и детей. В германских обществах этого времени редко использовался рабский труд, причем даже в относительно развитых общинах вблизи римской границы, у остроготов или везеготов IV века. Когда саксы жили на континенте, они были далеко от основных центров римской цивилизации, и во времена завоеваний они, скорее всего, находились на более низком уровне экономического и социального развития, чем другие германцы — завоеватели Империи. Это значит, что они реже, чем, скажем, готы, нуждались в рабском труде захваченных ими в плен взрослых мужчин. Следовательно, основная часть бриттонского мужского населения была или уничтожена, или вытеснена далеко на запад или же на континент. Видимо, поэтому Гильдас так редко упоминает о том, что саксы превращали бриттонов в рабов. Он, правда, пишет, что некоторые бриттоны сдавались врагам, ожидая, что попадут в рабство. Ожидания некоторых из них, действительно, сбылись, но другие были зверски убиты11. Бриттонские женщины и дети превращались в рабов, предназначенных для домашнего хозяйства, причем женщины при этом часто становились и наложницами. (Стыдливые бриттонские историки говорят о «межнациональных браках» и «совместном проживании» бриттонок и саксов в этот период: считается неприличным говорить об изнасилованиях.)
Таким образом, можно говорить о происходившем уничтожении бриттонов, особенно в восточной Англии, хотя были немногочисленные районы, ставшие исключением. Во всяком случае, завоевание проходило с такой чудовищной жестокостью, что породило у уцелевших бриттонов жгучую ненависть к германцам, причем эта ненависть не ослабевала с годами и передавалась из поколения в поколение. Даже во времена Беды12 бриттоны все еще отказывались проповедовать христианство потомкам тех, кто с такой кровожадной жестокостью обошелся с их предками. Беда отметил это явление и выразил свое огорчение по этому поводу. Даже почти через два столетия бриттоны все еще вспоминали о зверствах саксов в середине V века и не находили им прощения. Ненависть оставалась настолько сильной, что в то время, как ирландцы вели миссионерскую деятельность по всей Англии к северу от Темзы, ни один кембриец, валлиец, корнуэлец или бриттон, насколько мы знаем, не пытался спасти души саксов.
Ничего подобного в Испании не происходило. В Parochiale упоминаются 130 топонимов провинции Галисия, и эти топонимы не дают нам повода думать, что многие из них подвергались изменениям. Топонимы сохранились с такой точностью, как будто никакого свевского завоевания не было13. Даже прежние названия деревень все еще существовали в
192
569 году. Города Западной Испании захватывались вновь и вновь, однако они также сохранились. Епархии, существовавшие при свевах, сохранялись и в VII веке. Не случалось такого, чтобы городская жизнь стала невозможна на большой территории на длительное время, и очень немногие испанские города надолго пустели по вине свевов (хотя некоторые испанские города, как мы знаем, опустели до прихода свевов)14. У нас есть все основания считать, что семья Кантабров продолжала жить в Коимбре с V до VII века15. Если, как это редко случалось, римляне и свевы жили в одном городе, то, как показывает пример Луго 460 года, они держались порознь и ни те ни другие не стремились слиться в один народ. Но это не приводило к гибели самих городов. В то же время в Британии нам не известно ни одного случая (и это крайне маловероятно), чтобы римляне и саксы после 410 года жили в одном городе. Мы не знаем, кем был миссионер Аякс, обративший в 464 году язычников свевов в арианство: галлом или галатом. Однако он определенно был римлянином. Несмотря на это, он принес свевам христианство (такого толка, который был ему ближе). Правда, будь он галисийцем, его миссионерское служение, возможно, было бы не таким страстным. Надо признать, что, если верить «Хронике», Гидацию или кому-либо из его современников-католиков и в голову не приходило распространять христианство среди их диких правителей. С другой стороны, в «Хронике» мы не найдем и намека на ту яростную ненависть, с которой уцелевшие бриттоны на протяжении многих поколений относились к саксам.
При чтении «Хроники» нас может шокировать бесконечное перечисление набегов, войн, сражений, захватов городов. Однако то, о чем пишет Гидаций, лишь бледная тень тех ужасов, которые, вероятно, происходили в Британии. В Галисии свевы не искоренили латинский язык: в Британии саксы сделали это. Христианство и католическая церковь при свевах уцелели: в Восточной Британии при саксах это оказалось невозможным. Лиссабон, Асторга, Луго и другие города до сих пор остаются городами, но где теперь Силчестер, Веруламиум и Кастор-бай-Норвич? Одним словом, Галисия пережила своих германских завоевателей, а Британия — нет. Какой бы страшной ни была оккупация Галисии свевами — а «Хроника» Гидация говорит о том, что она действительно была таковой, оккупация Британии саксами далеко превосходила ее по жестокости.
По сути дела, говоря о «конце римской Испании», мы имеем в виду всего лишь прекращение политического и военного контроля над полуостровом со стороны имперского правительства. И мы имеем четкий terminus ante quiem этого контроля. В 461 году Теодорих II отозвал с должности ни много ни мало как самого магистра армии Непотиана и поставил на его место римлянина по имени Арбория (с. 158). Невероятно, чтобы король-варвар мог решиться на такой важный шаг, если Испанией все еще как-то управлял император. Я заключаю, в политическом и военном отношении римская Испания перестала существовать к 461 году.
193
Если это так, то трудно поверить в то, что римская власть над Испанией была свергнута варварами. Действительно, свевы правили на северо-западе, в отдаленных горных районах в течение полувека, а города на западе полуострова подвергались атакам небольших групп свевов в течение многих лет. Действительно, в 458 году, не встретив сопротивления, Теодорих расположил в Бетике свой гарнизон (с. 172). Но вряд ли он мог оставить большую часть своего войска на таком большом расстоянии от Тулузы: трудно поверить, чтобы его гарнизон насчитывал тысячи солдат, скорее, речь шла о нескольких сотнях. И рейды свевов, и везеготский гарнизон были булавочными уколами. Они не затронули Тарраконскую провинцию или просторы Картахенской провинции. Важно то, что везеготы вообще смогли утвердиться в Бетике, в сотнях миль от Тулузы. Это говорит о том, что никакого значительного сопротивления со стороны римских войск не было и, как мы видели, римский гарнизон в Испании, скорее всего, прекратил существование задолго до этого (с. 155). Только позднее, в 466-507 годах, при королях Еврихе и Аларихе II готы по-настоящему напали на Испанию и обосновались там. Таким образом, можно утверждать, что римский контроль над Испанией (кроме Галисии) прекратился до того, как варвары всерьез начали захватывать большую часть полуострова.
Вернемся опять к Британии. Мы знаем совершенно точно, в каком году прекратилась власть императора над этим островом. Это случилось в 409 году в результате восстания бриттонов (или некоторых из них), которые изгнали имперских чиновников и перестали выполнять римские законы.
У нас нет сведений о том, что восставшим пришлось вначале подавить сопротивление римского гарнизона: на основании наших неполных источников можно сделать вывод, что римского гарнизона на острове уже не было. Похоже, что к этому времени римская военная власть уже не существовала. Но самое важное в истории этого восстания — то, что римляне, за свою многовековую историю подавившие бесчисленные восстания, в этом случае даже не смогли начать активные действия. В следующем году император это полностью признал: он обратился к бриттонам с письмом и недвусмысленно сообщил им о бессилии Рима. Опять же, как и в Испании, падение римской власти произошло раньше, чем основная атака варваров. Завоевание этих территорий в одном случае готами, а в другом — саксами не имело ничего или почти ничего общего с концом имперской власти. А причины падения римской власти невозможно выявить только на материале испанской и британской истории.
Как ясно демонстрирует история Испании и Британии, трудно согласиться с тем, что варвары «погубили» Римскую империю или что «внутренняя слабость Империи не могла быть основной причиной ее падения»16.
194
Приложение 1
Заметки об использовании св. Исидором «Хроники» Гидация
Мы не будем здесь рассматривать общую проблему использования св. Исидором источников на материале всего его исторического наследия. Следует заметить, однако, что, хотя этот вопрос в свое время активно обсуждал Хуго Хертцберг,17 новое и более полное исследование не было бы напрасной тратой сил. Сейчас же нас интересует более узкий вопрос: как Исидор использовал «Хронику» Гидация.
Насколько ценны добавления и изменения, внесенные Исидором в текст Гидация? Так как у нас нет альтернативных источников для проверки достоверности этих отрывков, то любой ответ на этот вопрос неизбежно будет субъективным.
В 428 году, согласно Гидацию (89), вандал Гунерих оккупировал Севилью и осквернил там церковь. Летописец не приводит названия церкви, видимо, он его просто не знал. Но Исидор смог сообщить нам, что это была за церковь: церковь св. Винцента Мученика18. Абсурдно было бы сомневаться в его точности. Память об ужасном преступлении вполне могла сохраняться в Севилье, родном городе Исидора, целых двести лет. Акт святотатства не был забыт, и я не сомневаюсь, что Исидор в данном случае опирался или на достоверную устную традицию или даже на надпись, которая увековечивала реконструкцию этой церкви после акта «вандализма» 428 года. Возможно, Исидор использовал оба этих источника. Преступление Гунериха не было забыто в том городе, где он его совершил.
В другом отрывке Исидор даже смог поправить Гидация. Летописец V века сообщает, что одна из дочерей императора Валентиниана III была замужем за сыном Гейзериха, которого он называет Генто. Однако Исидор, на первый взгляд опиравшийся только на «Хронику» Гидация, вносит исправление и совершенно правильно уточняет, что эта принцесса была замужем за Гунерихом19. Очевидно, Гидаций все же не был единственным источником информации для Исидора. Исидор сам располагал сведениями о членах королевской семьи и об их судьбе в V веке. В этом случае он оказался прав. Следовательно, не стоит заранее отбрасывать его версию в каждом из тех случаев, когда она противоречит версии Гидация. Обычно в подобных случаях он действительно ошибается, но не всегда. Он называет Андевота Romanae militiae ducem, в данном случае, вероятно, не опираясь ни на какие источники, ни на устные, ни на письменные. Если это его собственная догадка, то весьма удачная. Я не думаю, что Андевот мог занимать какую-либо иную должность, и склонен принять версию Исидора20.
С другой стороны, пользуясь своими источниками, митрополит проявляет неаккуратность в передаче имен собственных. Король Малдрас, опи
195
санный Гидацием, у Исидора превращается в Масдраса, хотя Моммзен «исправил» этот текст, отнес ошибку за счет рукописной традиции и таким образом спас репутацию севильского святого21. Отец Малдраса, Массилия, как называет его Гидаций (181), у Исидора дважды назван Массилой22, а король Ремисмунд в орфографии Исидора получает странные имена. Вождя свевов Фрамтана Исидор дважды называет frantan24, а готский генерал Суниерих в одном варианте «Истории» Исидора назван именно так, а в другом — Сумерихом, и т. д.25 Готский вождь Сирила, как называет его Гидаций (192), у Исидора становится Сеурилой26. Auregensium loca (Гидаций, 202) превращается в бессмысленный Auriensium loca у Исидора, хотя Моммзен в порыве текстологического великодушия снова пришел на помощь святому27.
Это мелочи, но они доказывают, что Исидор привык читать свой источник слишком быстро и без должного внимания.
Он способен и на чудовищные ошибки. Например, он датирует экспедицию Майориана в Испанию и его убийство Рикимером до захвата Рима Гейзерихом в 455 году, хотя Гидаций (200, 210) правильно датировал эти события 460 и 461 годами соответственно28. Трудно простить святому такое грубое непонимание. Кроме того, в одном из вариантов «Истории» Исидор сообщает, что миссионер Аякс, обративший свевов из язычества в арианство, на самом деле обратил их из католичества в арианство, и это также нельзя считать мелочью29. Он по невнимательности неправильно прочитал слова Гидация (232) о том, что Аякс был «врагом католической веры и Святой Троицы», hostis catholicae fidei et divanae trinitatis. Здесь он совершает серьезную ошибку. Его заблуждение было вызвано и тем, что хотя Рехиарий был католиком, его отец Рехила умер язычником; поэтому Исидор вставляет в текст Гидация слова «как говорят», ut ferunt, таким образом подвергая ненужному сомнению факт языческого вероисповедания Рехилы30. Наконец, святой был очевидно озадачен другим словом в том же отрывке из сочинения Гидация. Гидаций описывает Аякса как senior, не совсем понятный термин, который может означать или «епископ», или «священник». По какой-то причине, возможно, потому что он сам не мог его понять однозначно, Исидор пропускает это слово, ничем не заменяя.
Гидаций не дает нам повода думать, что свевский король Ремисмунд был сыном правившего ранее короля Малдраса, но Исидор дважды упоминает об их родстве, и Людвиг Шмидт склонен согласиться с тем, что речь в самом деле идет об отце и сыне31. Я скептически отношусь к этой точке зрения. Если сообщение Исидора верно, то мы должны считать, что эти сведения сохранялись в среде испано-римлян до VII века, так как вряд ли Исидор стал бы опрашивать свевов с целью выяснить степень родства одного одиозного свевского короля с другим (как, впрочем, и с любой другой целью). Также маловероятно, что сами испано-римляне настолько интересовались этими подробностями, чтобы в течение столетий помнить, кто из их мрачных угнетателей был сыном другого. Но даже если кто-то
196
из них и помнил об этом, неужели Исидор стал бы в массовом порядке опрашивать галисийцев для выяснения этой единственной конкретной детали? Если Гидаций не знал о родстве между этими двумя королями, то трудно представить себе, что Исидор мог как-то об этом узнать или что он счел эту деталь настолько важной, что не пожалел сил и времени для выяснения истины. Малдрас и Ремисмунд правили один за другим: следовательно, это были отец и сын. Так это представлялось Исидору. Поэтому я полностью отвергаю эту версию и вместе с ней ту точку зрения, что ошибочная догадка Исидора подтверждает существование наследственной монархии на этом этапе.
Святой, казалось бы, располагает также точной информацией о первом из свевских королей Испании, Гермерихе. По словам Исидора, он был королем в то время, когда свевы вместе с вандалами и аланами пришли в 409 году в Испанию, и продолжал царствовать еще тридцать два года. У Гидация (122) Исидор мог узнать о том, что Гермерих был болен в течение семи лет, но он не мог узнать от него о якобы тридцатидвухлетнем царствовании (409-441 гг.) этого короля. Гидаций сообщает об отречении Гермериха от престола в 438 году и о его смерти в 441 году, но ничего не говорит о его воцарении32. Точность Исидора поначалу впечатляет. Она, казалось бы, доказывает, что у него был надежный источник информации о сроках царствования Гермериха, хотя что это мог быть за источник, непонятно. Гидаций (71) впервые упоминает о Гермерихе в связи с событиями 419 года и ничего не сообщает о том, кто был королем свевов между 409 годом, когда они пришли в Испанию, и 419 годом, когда, как ему точно было известно, царствовал Гермерих. Наиболее правдоподобное объяснение такой хорошей осведомленности Исидора состоит, на мой взгляд, в том, что это не более чем догадка: раз ни о каком короле, правившем до Гермериха с 409 по 419 год, не упоминается, значит, этим королем был сам Гермерих. Если бы в те годы правил другой король, Гидаций бы о нем упомянул. Но Гидаций никакого другого имени не называет: следовательно, другого короля не было.
Мы не обязаны соглашаться с такой аргументацией. Бари осторожно обходит молчанием имя свевского короля, правившего в 417-418 годах, называя при этом имена всех остальных испанских королей-варваров. Я считаю, что в этом он совершенно прав33. Мы не знаем, когда именно Гермерих стал королем свевов. Он определенно был королем в 419 году, и это единственная дата, в которой мы можем быть уверены. Но это не единственная ошибка, допущенная Исидором в отношении Гермериха. Он далее утверждает, что сын и преемник Гермериха, Рехила, был послан отцом в Бетику, где он разгромил Андевота34. Действительно, Гермерих жил еще несколько лет после того, как трон занял его сын, но Исидор делает ложный вывод из этого факта. Он полагает, что Гермерих, хотя и отрекшись от престола, все же сохранил некоторую власть над своим сыном и мог послать его сражаться в Бетике. Однако Гидаций об этом ничего не говорит и мне это кажется маловероятным.
197
В случае с багаудами все обстоит по-другому. Трудно сомневаться в том, что Исидор в этот раз не ошибся, а, что гораздо хуже, сознательно избегал упоминать о них. Гидаций говорит о них несколько раз. Он сообщает (142), что в 449 году Рехиарий совершил набег на район Сарагосы вместе с вождем багаудов Василием. Но св. Исидор считает, что багаудам нет места в его интерпретации истории. Все упоминания о багаудах должны быть выброшены. Поэтому, согласно Исидору, Рехиарий грабил район Сарагосы «с помощью готов». Один из любопытных моментов изучения истории V века заключается в том, что даже такой ученый, как Моммзен, был склонен принять это самовольное изменение, внесенное Исидором35. Что особенно странно — это то, что Исидор затем опускает все ссылки на другие отрывки (с. 129, 135), где Гидаций говорит о багаудах. Со стороны святого из Севильи это проявление грубого социального предрассудка.
Итак, что можно сказать об «исправлениях» и дополнениях, внесенных Исидором в текст Гидация? Он определенно знает, какую именно церковь в его родной Севилье осквернил Гунерих: церковь Св. Винцента Мученика. Он определенно прав в том, что касается императорской семьи: дочь Валентинина была замужем за Гунерихом, а не за Генто; здесь Гидаций ошибался. Скорее случайно, чем по здравому размышлению, Исидор правильно назвал должность Андевота: Андевот действительно был Romanae militiae dux.
К сожалению, таких примеров значительно меньше, чем других, в которых мы видим ошибки, неправильное прочтение или проявление предрассудков Исидора. Даже тот длинный список этих ошибок, который составил Хертцберг, не полон. Еще больше мрачных сомнений вызывает ценность рассказа Исидора о событиях после 469 года, то есть того года, которым оканчивается «Хроника» Гидация. После этого на протяжении примерно восьми десятков лет не существовало письменных источников о свевах и о Галисии, которыми мог бы пользоваться митрополит. За весь свевский период своей истории Галисия имела только одного летописца. Второго Гидация не было. Поэтому трудно сомневаться в том, что Исидор практически ничего не знал о периоде непосредственно после 469 года, а если и знал несколько фактов, то решил не упоминать о них в своей анемичной хронике. Я не хочу сказать, что для автора, пишущего в 625 году, было невозможно узнать что-то об истории свевов в 469-560 годах, если бы он очень постарался. Но занятый своими делами митрополит, не имевший большого вкуса к истории, вряд ли тратил свое время на исторические исследования давних событий, произошедших в далекой Галисии, населенной этими ужасными еретиками, событий, которые в его время уже ничего не значили и которые никто даже не потрудился занести в летопись. Для Исидора было важнее прославлять везеготов, которые правили Испанией в его время, чем углубляться в неинтересную ему историю одного из мелких народов, который везеготы когда-то покорили. Одно дело — пересказать своими словами «Хронику» Гидация. Другое дело —
198
вести самостоятельное исследование и выяснять, что случилось за те восемьдесят лет, которые никакой Гидаций не описал. Здесь пересказывать было некого.
Однако не будем заходить слишком далеко. Было бы несправедливостью по отношению к Исидору забыть о том, что, рассказывая о IV веке, только он поведал нам о готских «исповедниках» и «бывших» готах, которые столкнулись друг с другом во времена Фритигерна36. Он единственный из наших авторитетов по позднему V веку, кто упоминает о Кодексе законов Евриха37. (Но при этом ничего не говорит о Breviarium Алариха II.) Что касается истории Испании конца VI века, описанной в замечательной хронике Иоанна Бикларского, то надо помнить, что не Иоанн сообщил нам о ревизии везеготского кодекса законов, предпринятой Леовигильдом, об обращении католического епископа Сарагосы в арианство или полуарианство и о жестких мерах, принятых Леовигильдом к своим политическим соперникам на родине. Всей этой важной информацией мы обязаны только Исидору. Только Моммзен мог позволить себе разрушить репутацию севильского мудреца словами homine поп erudito, attamen literato38.
Приложение 2
Некоторые новые исследования истории багаудов
Древние источники по истории багаудов собраны и проанализированы в полезной работе В. Czüth «Die Quellen der Geschichte der Bagauden» (Acta Antiqua et Archaeologica, tomus IX, Szeged, 1965). Для дальнейшего обсуждения см .E. A. Thompson «Peasant Revolts in late Roman Gaul and Spain» (Past and Present, II, 1952. P. 11-23), переиздана с исправлениями см. М. /. Finley (ed.) (Studies in Ancient Society. London and Boston, 1974. P. 304-20) и Samuel Szädeczky-Kardoss (P.-W., Supplbd., XI. P. 346-354). По вопросу сообщений св. Исидора о багаудах см. выше с. 197.
То, что багауды нападали на галльские города, подтверждает Аврелий Виктор (Caes. XXXIX. 17), «pleraeque urbium tentare», и это сомнению не подлежит. Но, к сожалению, Р. А. Б. Минор в своем издании «Panegyrici Latini» принял Bagaudicae вместо Batavicae в Pan. Lat. IX (IV).4.1: видимо, он не читал P. le Gentilhomme «Le desastre d'Autun en 289» (Revue des Etudes Anciennes, XLV, 1943. P. 233-240).
Несколько ученых, например Рейнхарт (45), Де Абадал (41) и др., почему-то превращают Василия из «Хроники» Гидация (141) в римского генерала, который убивал багаудов, в то время как они благочестиво укрывались в церкви в Тарраконе! Де Абадал добавляет такую душераздирающую деталь: добрый епископ Лев умер, защищая бедных угнетенных крестьян от подлых римлян! По поводу этой нелепой ошибки см. S. Szädeczky-Kardoss «Zur Interpretation zweier Hydatius-Stellen» (Helikon,
199
I. 1961. S. 148-152, 149). Это работа, на которую не следовало отвечать J1. Варади «Zur Klarstellung der zwei Hydatius-Stellen» (ibid., II. 1962. S. 259-263). Л. Варади превращает Василия в «Gotischer Seigneur», а федераты становятся «гуннами». Из инцидента в Тарраконе я не делаю вывода о крайне враждебном отношении багаудов к католической церкви: contra S. Mazzarino «Si puo pariare di rivoluzione sociale alla fine del mondo antico?» (Settimane, IX Spoleto, 1962. P. 410-425, 422). Я также не могу принять донкихотской точки зрения С. Санчеза-Алборноза (ibid., р. 437), который считает, что движение багаудов было национальным движением басков: неясно, должны ли мы на основе этой теории рассматривать армориканцев так же, как баскских националистов! Мало интересного в работе E. Englemann «Zur Bewegung der Bagauden in römischen Gallien», а также Я. Kretschmer (ed.) (Vom Mittelalter zur Neuzeit: Festschrift H. Sproemberg, I. Berlin, 1956. S. 371-385). Из недавних работ по багаудам в целом см. Sirago (р. 376) и далее, но его замечания об испанском движении (р. 382 и далее) совершенно безосновательны.
Продуманный рассказ о багаудах в Галлии можно найти в работе Frank М. Clover «Flavius Merobaudes: A Translation and Historical Commentary» (Transactions of the American Philosophical Society, LXI, I, Philadelphia, 1971. P. 46 и далее) с хорошим библиографическим материалом. Но ничего нового об этимологии слова «багауды» нельзя узнать из Cliffird Е. Minor «Bagaudae or Bacaudae?» (Traditio, XXXI (1975). P. 318-322). Подлинные монеты Элиана не были обнаружены, но о предполагаемых монетах Аманда см. Р. Я. Webb apud Я. Mattingly и Е. A. Sydenham «The Roman Imperial Coinage» (V. II. London, 1962. P. 579, 595).
В работе R. G. Collingwood и J. N. L. Myres «Roman Britain and the English Settlements» (Oxford, 1937. P. 303 и далее), Collingwood предположил, что багауды активно действовали не только в Галлии, но и в Британии. Я постарался в Antiquity, XXX (1956). Р. 163-167, а затем в Britannia, VIII (1977), р. 303-318 показать, что все косвенные подтверждения этому можно найти у Зосима (VI. 5. 2f.), который сообщает, что в 409 году именно в подражание бриггонам арморики изгнали римскую администрацию и провозгласили себя независимыми от имперского правительства. Сомневающегося я могу спросить: кто еще на западе Римской империи мог решиться покинуть Империю добровольно, кроме тех людей, кого называли багаудами?
Приложение 3
Гидаций, 247, и падение Аспара
По поводу крайней трудности этого отрывка из «Хроники» Гидация см. Curtois «Byzantion», с. 26. Согласно имеющемуся у нас тексту «Хроники», свевские послы, направленные в Италию в 467 году, вернулись в 469 году и привезли с собой новости о приготовлениях восточного импе
200
ратора Льва к большому морскому походу в Африку для борьбы с вандалами. Этот поход действительно состоялся в 468 году. Послы сообщили, что ( 1 ) Рикимер стал зятем нового западного императора Антемия и патрицием, (2) на Востоке Аспар был низведен до ранга простого гражданина (то есть что он был уволен из армии), а его сын казнен: их обвинили в заговоре против Римской империи в интересах вандалов.
Что касается первого из этих сообщений, то Рикимер действительно стал патрицием 28 февраля 457 года39, так что послам, казалось бы, не было нужды сообщать об этом. Это не было свежей новостью. Однако в отрывке говорится: «тот Рикимер, зять Антемия, также стал патрицием», хотя, с нашей точки зрения, должно было быть так: «тот Рикимер, патриций, стал также зятем Антемия». Рикимер женился на дочери Антемия Алипии в Риме в 467 году40. Я не думаю, что мы можем сомневаться в верности этого отрывка или исправлять текст по причине этого недоразумения. Скорее, мы должны предположить, что Гидаций, живший очень далеко от центра событий, не был информирован о выдвижении Рикимера и просто не знал о его статусе патриция. К тому времени сведения об этом до Галисии еще не дошли. Летописец предположил (как мы знаем, ошибочно), что Рикимеру был дарован этот титул только в 467 году. Кроме того, свевские послы могли неправильно понять то, о чем им сообщили в Италии: ведь эти вопросы вряд ли представляли для них первостепенную важность.
Вторая часть отчета послов гораздо важнее. Аспар был не только понижен в ранге, как об этом говорится в нашем тексте: он был предательски убит вместе со своими сыновьями. В этом отношении нельзя считать, что автор отчета просто недооценивает важность событий. Но что еще более обескураживает — это то, что смерть Аспара твердо датирована 471 годом, то есть двумя годами позже окончания того периода, которому посвящена «Хроника», и, что вполне вероятно, двумя годами позже смерти самого Гидация. Курт считает, что в тексте 247 была позднейшая интерполяция.
Мы должны отвергнуть это предположение, так как оно отодвигает проблему на шаг назад. Когда могло прийти в голову западному (испанскому или даже, возможно, галльскому) переписчику, знавшему, пусть и не все, об этом давнем событии, вставить эту информацию в сочинение Гидация и считать это уместным и важным? И почему он вставил его в конец отрывка, состоящего из косвенной речи? Почему бы ему не добавить свое сообщение в самый конец «Хроники», как это делали все авторы продолжений, туда, где оно было хронологически уместно?
Ясно, что теория позднейшей вставки поднимает больше вопросов, чем решает. Факт, в котором мы не можем сомневаться, — это то, что Аспар и его сыновья лишились своего положения и были убиты в 471 году. Поэтому большая часть наших авторов сообщает об их убийстве после сообщения о великом африканском походе 468 года. Так поступают Про
201
копий, Иордан, Феофан и другие византийские авторы, а также латинские летописцы: Кассиодор, Марцеллин Комит и Виктор Тонноненский41. Но интересно, что историк V века Кандид относит падение и смерть Аспара к более раннему времени, до африканского похода 468 года. Работа этого писателя сохранилась только в пересказе Фотия, который, однако, ясно дает понять, что Кандид сначала рассказал о смерти Аспара, а только затем о походе против вандалов. Но это еще не все. Со стороны Фотия это не невнимательность и не описка, так как не только послы, упомянутые Гидацием, но и Иоанн Малала, без сомнения, повествует об этих событиях в том же порядке, a Chronicon Paschale точно датирует смерть Аспара 467 годом. Таким образом, мы имеем две разные датировки падения Аспара — 467 и 471 год, причем обе даты хорошо задокументированы. Впрочем, поздняя дата встречается у большего количества авторов, чем ранняя.
В любом случае, совершенно очевидно, что власть Аспара резко уменьшилась к 467 году. Приск (фрагмент 35) сообщает, что Лев отверг совет Аспара сохранять в это время нейтралитет в войне между готами и скирами. Но это мелочь по сравнению с тем, что случилось в 468 году: престижу Аспара был нанесен сокрушительный и публичный удар, когда император отдал верховное командование африканской экспедицией не ему, а Василиску. По сути дела, удар был такой силы, что в 468 году Аспар должен был почти полностью потерять свою власть, то есть, по словам свевских послов, был низведен в ранг гражданского лица. Очевидно, положение Аспара отчего-то резко изменилось непосредственно перед 468 годом.
Давайте вернемся к сообщению свевских послов. Я считаю, что они говорили не об окончательном падении Аспара, который был определенно убит в 471 году. Они сообщали об опале Аспара и о казни одного из его сыновей. Я считаю, что наши источники дают две разные даты потому, что говорят о двух разных событиях. Те, кто называет 467 год, имеют в виду, что Аспар был лишен своей военной должности. Те, кто называет 471 год, говорят о его окончательном падении и о его казни. Нужно помнить о том, что сочинения всех этих историков очень кратки. Даже Прокопий, говоря о V веке, дает нам только краткий очерк событий, а сочинение Кандида (которое, сохранись оно в первоначальном виде, имело бы для нас огромную ценность) существует только в четырехстраничном переложении Фотия. Я считаю, что все наши историки спрессовывали события. Предположим, что Аспар был уволен в 467 году и тогда же был казнен один из его сыновей. Предположим также, что Аспар и два других его сына были убиты в 471 году. Вполне возможно, что в этом случае историки ради краткости излагали историю его падения так, как будто она произошла в один этап, а не в два. Если это так, то естественно, что одни из авторов датировали падение 467 годом, когда Аспар впервые попал в опалу, а другие 471 годом, когда он был убит. И, как мы видели, это именно то, что мы обнаруживаем в наших источниках.
202
Скептики могут спросить: если все обстоит именно так, разве не странно, что ни один из наших авторов, а их очень много, хотя бы мимоходом не упомянул о том, что эти события растянулись на несколько лет? К счастью, есть один автор, который действительно проводит различие между двумя этапами падения Аспара. Это автор «Жития св. Даниила Стилита», Vita S. Danielis Stylitae,43 ценность которого для историков впервые отметил покойный профессор Норман X. Байн44. Из Vita (гл. 55) мы узнаем о некоторых фактах, не упомянутых ни одним из других авторов. Оказывается, Льву сообщили о том, что сын Аспара Ардавур, magister militium per Orientem, состоял в изменнической переписке с персами. Поэтому император уволил его со службы и низвел до статуса рядового гражданина (holopaganos). В следующей главе (56, с. 175) автор Vita дает свое, довольно пристрастное описание африканской кампании 468 года. И только через десять глав (66, с. 184 и далее) он упоминает о смерти Аспара и его сыновей. Несомненно, это можно считать подтверждением нашей теории о том, что падение Аспара происходило двумя этапами, один из которых был до, а второй — после африканского похода. Первый этап имел место после великого пожара Константинополя 2 сентября 465 года и может быть датирован 466 или, скорее, 467 годом45. Второй этап определенно произошел в 471 году. Однако некоторые разночтения остаются.
1. В Vita Аспар назван членом сената. Это не вызывает сомнений и это подтверждают Иоанн Малала и Chronicon Paschale. В обоих источниках Аспар назван princeps senatus и патриций46. Его называют патрицием и некоторые другие авторы, например Марцеллин Комит, Кассиодор и Иордан. С чем трудно согласиться, так это с утверждением, что Аспар сохранял ранг magister до своей смерти. Правда, единственный источник, из которого можно сделать подобный вывод, — это сочинение Захария Метиленского (Hist. Eccles., III. 12). «В третий год правления его [Льва] генерал [,stratelates, более правильный вариант, чем magister] и его сыновья были убиты». У других авторов эта версия не находит подтверждения. Но Захарий здесь просто идентифицирует Аспара (и случайно пишет «третий» вместо «тринадцатый» год правления Льва). В Chronicon Paschale Аспар назван magister в 454 году, после чего ни один из наших многочисленных авторов, кроме Захария, не наделяет его никакой военной должностью. Следовательно, мы вправе предположить, что когда свевские послы, о которых пишет Гидаций, сообщили, что Аспар «был разжалован до частной жизни», они имели в виду, что он был уволен с военной должности, которую до той поры занимал. Они не сказали и не имели в виду, что он потерял членство в сенате и статус патриция. Правда, автор Vita не говорит, что Аспар был теперь уволен с военной должности, но он и не противоречит свевским послам, которые об этом сообщили.
2. Согласно автору Vita, все беды начались из-за того, что Ардавур тайно сотрудничал с Персией. Согласно послам, и отец, и сын сотрудничали не с Персией, а с вандалами. Вполне возможно, что, в то время как
203
сын намеревался изменить Восточному Риму в пользу Персии, его отец занимался какими-то интригами в пользу Карфагена, как об этом сообщили послы. В этом случае оба наших автора правы. Но все это происходило в 466-467 годах. В 471 году причины, по которым император предал обоих казни, были уже другими. Теперь он выяснил, что они вели заговор против его правления. Это сомнению не подлежит. Об этом говорят Кассиодор, Прокопий, Иоанн Малала, Феофан и другие, включая и автора Vita. Что касается мотивов императора в 466—467 годах, тот факт, что Аспар не был назначен командующим в походе против Гейзериха, говорит о том, что свевские послы, вероятно, были правы: он действительно вел переговоры с вандалами, это было раскрыто, и Аспар был разжалован.
3. По сути дела, есть только один пункт, по которому версии Vita и послов полностью противоречат друг другу. Согласно Vita, Ардавур в 466-467 годах был уволен со службы за свои предательские переговоры с Персией и понижен в ранге до простого гражданина. Согласно послам, Ардавур (хотя имя его не названо) был казнен из-за его предательских связей с вандалами. Так как все наши остальные источники в этом вопросе единодушны, мы вправе предположить, что послы или их информаторы преувеличили серьезность событий: на самом деле Ардавур был опозорен, но не казнен. Действительно, мы знаем, что в 469-470 годах он занимался организацией восстания во Фракии и, скорее всего, дожил до 471 года47.
Я заключаю, что этот отрывок их «Хроники» был, скорее всего, написан самим Гидацием, а не автором продолжения, и что сведения, содержащиеся в нем, полностью достоверны, кроме утверждения о том, что один из сыновей Аспара был казнен в 467 году.
Приложение 4
Моммзеновское издание «Хроники» Гидация
Фотографический отдел Немецкой государственной библиотеки в Восточном Берлине любезно предоставил мне микрофильм Берлинского Кодекса Филлиппса, 1829, фол. 153-172, содержащего самый лучший из текстов «Хроники». Я увеличил этот микрофильм, так что теперь он может служить почти полной заменой самой рукописи. Как и следовало ожидать, микрофильм доказывает, что в своем издании Моммзен превосходно проанализировал все возможные прочтения и оригинальной рукописи, и внесенных исправлений, а также идеально расположил этот сложный текст. Издание выше всяких похвал, но было бы ошибкой считать его непогрешимым.
В частности, трудно согласиться с тем, как Моммзен анализирует принятое Гидацием датирование событий по Олимпиадам. На с. 6 Моммзен утверждает, что каждая Олимпиада обычно предшествует тому году царствования, в котором она началась. Рассмотрим конкретный пример. Олим
204
пиада 297 помещена непосредственно перед XV годом Аркадия и Гонория. Мы знаем, что пятнадцатым годом этих императоров был 409 год. Чтобы выяснить дату Олимпиады по христианскому летоисчислению, мы можем применить формулу, предложенную Куртом в «Byzantion» с. 31: (x - 1) 4-(776- 1), где х — номер Олимпиады. Следовательно, Олимпиада 297 началась почти наверняка в 409 году. Но рукопись не вполне последовательна. Часто (продолжает Моммзен) упоминание об Олимпиаде смешивается с непосредственно предшествующими ему записями «Хроники», и как пример он приводит Олимпиады 290, 298, 299 и 308. Но и в этом случае никакого упоминания об Олимпиаде мы не находим под императорским годом, предшествующим тому, в который она действительно началась. Поэтому Моммзен всегда помещает дату Олимпиады сразу перед соответствующей датой царствования независимо от того, так ли это в «В». В критическом комментарии, напечатанном под самим текстом, Моммзен об этой проблеме больше ничего не говорит.
Таким образом, читателю нелегко догадаться, что в «В» Олимпиада 295 помещена напротив отрывка 31, точнее, перед словами observanda de ecclesia disciplina. Моммзен также не упоминает о том, что в тексте «В» год царствования VI написан не там, где он его помещает, а перед словами statuuntur quaedam в отрывке 31, а год царствования VII написан не перед пустой строчкой, как в его издании, а перед словами eodem consilio в том же отрывке 31.
Моммзен, возможно, был совершенно прав в том, что распутал этот клубок, но ему следовало хотя бы указать, что его собственное правило (описанное выше) здесь нарушено: в «В» начало Олимпиады указано перед тем годом царствования, в который она началась: Ол. 295 здесь помещена в год VI (= 400), шестой год Аркадия и Гонория, вместо года VII (= 401). Кроме того, сравнивая текст Моммзена с текстом «В», мы обнаруживаем, что издатель отодвинул некоторые датировки Олимпиад на значительное расстояние ради большей связности текста. Так, Олимпиада 308 отодвинута вперед на 27 строк печатного текста, а Олимпиада 309 отодвинута вперед не меньше чем на 50 печатных строк. У средневекового переписчика такой перенос считался бы беспорядком, и мы не должны соглашаться с этим, даже если в данном случае переписчик — это Моммзен. Нельзя забывать, что подход Гидация к своему труду не был таким по-немецки систематичным, как у Моммзена. Конечно, ему следовало проставить дату Олимпиады сразу перед его записью о первом императорском годе каждой Олимпиады. Но он был не настолько организованным и аккуратным человеком, как Моммзен, поэтому иногда допускал отступления от общего правила.
Казалось бы, этот и многие другие факты должны были бы предварять каждое издание текста Гидация, выпущенное после моммзеновского. К сожалению, М. Алайн Треной в «Hydace: Chronique» (Sources chrétiennes, vols. 218-219, Paris, 1974) решил последовать примеру Моммзена и не давать в критическом комментарии почти никаких пояснений. Скажем, в
205
S. 71, где, как мы видели, Моммзен внес существенные изменения, Tranoy не дает вообще никакого комментария!
Наиболее ценным комментарием Курта из его статьи «Byzantion» можно считать тот, где он демонстрирует лакуну в рассказе Гидация о правлении западного императора Севера. Север взошел на трон 19 ноября 461 года. Согласно системе датирования, принятой Гидацием, описанной в S. 26, год 461 будет считаться одновременно и последним годом Майориана, и первым годом Севера. Годы 462,463,464 и 465 будут соответственно вторым, третьим, четвертым и пятым годами Севера, умершего 14 марта 465 года. Но в 466 году на Западе было междуцарствие, и в тот год ни на троне Рима, ни на троне Равенны императоров не было. Согласно Курту, Гидацию в таком случае следовало обозначать 466 год как шестой год Севера, так как другого ясного способа обозначения не было. Но, обратившись к тексту Гидация, мы увидим, что в тексте упоминается только первый (212), второй (222) и третий (231) годы Севера, а о четвертом, пятом и предполагаемом шестом не говорится ничего.
Курт в «Byzantion» (34-38) заключает, что цифра II в гл. 222 и цифра III в гл. 231 — это ошибочно обозначенные V и VI годы соответственно и что именно рассказ о втором, третьем и четвертом годах потерян в тексте Гидация, а то, что сохранилось, представляет собой рассказ о пятом и шестом годах. В качестве доказательства своей точки зрения Курт приводит тот факт, что первый год Олимпиады CCCXI, который Моммзен напечатал после гл. 221, на самом деле — год 465, то есть пятый год Севера, согласно хронологии Гидация, и именно в этом месте в «В» назван год царствования И, который согласно этой теории должен был быть годом V, то есть перед нами обычная описка.
Вся эта блестящая аргументация выглядит убедительно и представляет собой большой вклад в изучение Гидация — но есть одна проблема. Курт не мог знать (так как Моммзен об этом не упоминает), что слова «OLYMPI CCCXI» в S. 221 — это плод воображения Моммзена. В рукописи «В» в этом месте вообще нет датировки по Олимпиадам. Дело в том, что переписчик «В» писал от слов «OLYMPI CCCX» в гл. 193 до слов «OLYMPI CCCXII» в начале отрывка 242 (не перед н. 245, где их напечатал Моммзен), не заметив сначала, что в его тексте вообще не было «OLYMPI CCCXI». Но когда он заметил свой пропуск, он решил вставить слова «OLYMPI CCCXI», но, очевидно, не мог решить, куда именно их поставить, так как в конце концов начал писать в гл. 217 «Агриппин Галл», etc., после чего засомневался и вставил только буквы «OLYMPI» без какого-либо числительного после них. Можно сделать вывод, что в тексте, который он переписывал, не было слбв «OLYMPI CCCXI», ибо в противном случае он бы, скорее всего, или вообще не стал пропускать дату, или, если бы по недосмотру все же ее пропустил, он бы затем вставил и слово «OLYMPI», и числительное в нужном месте, так как это было в его «Vorlage». Возможно, когда он заметил свой пропуск, он вернулся к гл. 217
206
просто наугад, а возможно, в этом месте той рукописи, которую он переписывал, была очевидная лакуна — этого мы не узнаем. Но если в его источнике действительно полностью отсутствовала дата по Олимпиаде, то это подтверждает существование лакуны в этом месте имеющегося у нас текста Гидация. К сожалению, лакуна включает в себя и по крайней мере самое начало 465 года н. э., V года Севера. Это значит, что аргументация Курта должна быть перепроверена48.
Я перечисляю эти примеры для того, чтобы показать, что у нас до сих пор нет авторитетного издания этой хроники, и я надеюсь, что кто-то более энергичный, чем я, скоро выполнит эту задачу. Есть одно произвольное прочтение, которое Моммзен уверенно вставил в свой текст и которое наш гипотетический новый редактор еще более уверенно должен будет отвергнуть. В S. 31 Моммзен изменил имеющееся в «В» слово sectatores на слово insectatores. Таким образом, Симпосий и Диктиний, последователи Присциллиана, превратились в преследователей Присциллиана. На самом деле они были его приверженцами, но затем вернулись к католической вере. Существуют документы, приложенные к постановлениям Первого Толедского собора, в которых говорится об их отречении от ереси. Гидаций в S. 31 ссылается на эти документы и сообщает, что Симпосий, Диктиний и другие галисийские епископы, до того бывшие сторонниками (sectatores) Присциллиана, теперь обратились против ереси и осудили ее. В варианте прочтения «insectatores» теряется указание на то, что раньше они сами были еретиками. Но это прочтение, пусть и произвольное, все же не заслуживает того полного молчания, которым обходит его Треной.
