«ПОСЛЕДНИЙ РИМЛЯНИН» БОЭЦИЙ
 Уколова, В.И. "Последний римлянин" Боэций. М.: Наука, 1987 г. 160 с.
Серия: Из истории мировой культуры
Фототипически - Опись А, №10826
К библиографии.
Содержание
От автора ................................................. 3
На рубеже времен: от античности к средневековью ............... 7
Остготы в Италии .......................................... 22
Колесо Фортуны ........................................... 32
«Четверные врата» познания ................................. 44
В союзе с Платоном и Аристотелем ............................ 58
Разум и вера ............................................... 75
Философское утешение ...................................... 88
«Найти знак истины» ........................................ 97
Мудрость и судьба .......................................... 105
«Прекрасный мир с прекрасными частями» ...................... 135
Не рвется связь времен ....................................... 150
Примечания ................................................ 157
От автора
Читатель, взявший в руки эту книгу, может спросить: кто такой этот «последний римлянин» Боэций и зачем мне знать о нем? Действительно, сегодня найдется немного людей, хорошо представляющих себе, кем был этот человек, хотя мировая научная общественность и отметила в 1980 г. его 1500-летний юбилей, прошедший скромно, академично, с достоинством. Это, наверное, пришлось бы по вкусу и самому юбиляру, ценившему поиски истины, а не блеск славы. Тем не менее слава у этого человека была — прочная, нешумная и глубокая, пережившая тысячелетие.
На вопрос о том, кто такой Боэций, в средние века ответили бы так: «латинский Аристотель», «Учитель», быть может, даже «светоч разума». Великий итальянский поэт Данте, почитавший Боэция, сказал о нем более проникновенно: «... безгрешный дух, который лживость мира являет внявшему его словам» 1. Строители великолепного Шартрского собора показали бы скульптуру, якобы изображающую Боэция (как он выглядел в действительности — неизвестно), который в силу своего «научного» авторитета в данном случае должен был «олицетворять» Арифметику в сонме наук. Адам Фульдский, видный теоретик музыки XV в., вероятно, упрекнул бы спрашивающих так же, как своих учеников: «Несчастные, они, кажется, не знают, что говорил Боэций...»2 Наставником мудрости и нравственности считали его первый поэт Ренессанса Петрарка, автор прославленной «Утопии» Томас Мор и даже французский писатель XX в., гуманист и насмешник Анатоль Франс.
Сегодня о Боэции можно прочитать преимущественно на страницах научных исследований 3. Ученые до сих пор {3} спорят, был ли он оригинальным мыслителем или эклектиком, христианином или тайным приверженцем древнего язычества, ученым или моралистом, «последним римлянином» или «отцом средневековья», разгадывают загадку его последних дней и посмертной легенды, тайну его питаемого мудростью оптимизма.
Фигура Боэция высится на «перекрестке времен» — античного и средневекового. С именем «последнего римлянина» связана одна из важнейших проблем истории культуры — преемственности и противостояния старого и нового типов культур, роли традиции и духовного наследия в развитии общества.
В зените средневековья поэт Пьер из Блуа произнес слова, популярные и в наше время: «Мы подобны карликам, взобравшимся на плечи гигантов; если мы видим дальше, чем они, то этим мы обязаны им...» Эти слова свидетельствуют о том, что уже в те далекие времена европейская цивилизация начала всерьез ощущать свою зависимость от культурного наследия прошлого, а следовательно, и собственную ответственность перед будущими поколениями. Хотя средневековье часто упрекают в отсутствии чувства исторической дистанции, однако нельзя не признать, что ощущение хода истории людьми той эпохи было достаточно острым. Правда, их интересовало в истории другое, чем, например, людей нового времени,— не специфика той или иной реальности, давно ушедшей, но то вечное, общезначимое для поколений, что делает их единым человечеством.
Таким сплачивающим началом в истории Европы было не только христианство, но и античное наследие, являвшееся общим корнем, из которого пошли мощные побеги культур европейских народов. Культура античности воспринималась средневековьем не как нечто монолитное и всеобщее, но прежде всего как то, что было создано выдающимися людьми, ее «авторитетами». Платон и Аристотель, Вергилий и Овидий, Птолемей и Гиппократ проникли в интеллектуальный и поэтический мир средневековья и обосновались там. И это стало возмож-{4}ным потому, что культурные сокровища древности нашли хороших хранителей и передатчиков, сумевших спасти их в сложнейшее и тяжелейшее время перехода от античности к средневековью, когда Европа переживала один из наиболее важных поворотных моментов своей истории, вступая на путь феодализма. Потомки назвали их «последними римлянами», навсегда сохранив к ним чувство глубокого уважения и благодарности.
Очень разными были эти «последние римляне» — государственными деятелями и ораторами, философами и поэтами, историками и эрудитами. Но всех их связывало одно: стараясь сохранить культурную традицию в условиях варваризации, они вольно или невольно открывали путь в завтрашний день Европы. Зарю средневековья Западная Европа встретила в развалинах. У истоков средневековой цивилизации — разобщенные варварские королевства, разноязыкие и довольно дикие народы, наводнившие континент, разрушение древней культуры. А к концу средневековья можно говорить уже о складывании определенной культурной общности, о значительном продвижении народов и государств Европы по пути исторического прогресса, что в немалой степени стимулировалось и античным наследием, в сохранение которого заметный вклад внесли «последние римляне». По многообразию и масштабам деятельности, по влиянию на духовную жизнь последующих поколений самым выдающимся из них был Боэций.
Прошедшие века облекли патиной времени образ Боэция, но и глубинах европейской культуры он продолжает жить, хотя и утрачивая постепенно устойчивые очертания, определенность облика, но сохраняясь как своеобразный символ противостояния культуры варварству, разума — насилию, как олицетворение духовной связи поколений, без которой невозможно движение человечества вперед.
Преемственность разума, духовности и добра всегда была показателем истинной культуры. Боэций доказал это и своей жизнью, и своей смертью. Возможно, не будь {5} Боэция, история европейской культуры и не отклонилась бы от магистрального направления развития, но она явно стала бы беднее, утратив глубоко индивидуальную, яркую искру человеческого познания, стремления к совершенствованию, достоинства и мужества. Эта книга преследует скромную цель — напомнить нашим современникам о Боэции — мыслителе, труженике культуры, человеке, «связующем времена». {6}
|
