Константин Чебыкин

О СМЕРТЯХ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЕЙ

(или апофеоз гуманистической науки)

Вечной памяти Егора Васильевича Карнеева,

переводчика «О смерти гонителей» Лактанция

«О смертях преследователей» - книга с таким названием не может избежать внимания русского читателя. «Ого, - подумал читатель, - не иначе как предприимчивые владельцы издательства «Алетейя» принялись, вдобавок ко всему, ещё и за распространение поэтического авангарда». В самом деле, множественное число существительного «смерть» в русском языке представляется малоупотребительным. Нам, по крайней мере, неизвестно из русской литературы золотого и серебряного веков ни одного случая употребления этого слова в такой форме. Из советской припоминается `?παξ ει?ρημ?νον «жди меня, и я вернусь всем смертям назло» К. Симонова. Потом это было закреплено в художественной прозе заглавием повести В. Титова «Всем смертям назло». И вот, наконец, это стало достоянием науки, что само по себе является смелой новацией. Однако вдвойне ново употребление предложного падежа, до сих пор ведь употреблялся только дательный, да и то вслед за фольклорным «Двум смертям не бывать, одной не миновать». Следовало бы присудить этому дерзновенному достижению российской науки статус международного, ведь на новые европейские языки повсеместно, судя по библиографическому списку¹ De mortibus, повсеместно переводится единственным числом. Издательская аннотация утверждает, будто то бы это произведение «на русский язык переводится впервые»². Между тем, известен, хотя и не очень широко, перевод середины XIX века озаглавленный «О смерти гонителей».³Точно также переводили название книги Лактанция на русский язык и в начале XX века⁴, а в середине В.С.Соколов перевёл его «О гибели гонителей⁵», а несколькими страницами ниже даже «О гибели гонителей христиан»⁶. Наименование врагов церкви как «преследователей» ещё одна смелая новация прогрессивного переводчика; до сих пор их называли гонителями, а их действия гонениями. Слово это является термином как церковной истории так истории поздней античности. Придётся теперь историкам пересмотреть терминологию и рассуждать о 1-м, 2-м и т.д. «преследованиях».

Принято начинать критику с указания на достоинства разбираемого произведения. Начать ли со своеобразия языка перевода? Варварских насилий над родною речию, если прямо сказать. Или с незнания переводчиком латыни? С искажения исторических фактов?

О ГЛАВНОМ

Христианский долг велит начать с главного. De mortibus persecutorum считается основным источником истории диоклетианова гонения. «Слово «мученик», которым переводится у славян греческое слово μ?ρτυς – свидетель, передает лишь второстепенную сторону факта».⁷ О том, сколь важна правдивость в передаче исторических свидетельств о страданиях за веру, говорит то обстоятельство, что святые мученики даже являлись из загробного мира писателю их житий святителю Дмитрию Ростовскому, чтобы поправить его. Отнюдь не странно, что столь дивных посещений сподобился человек сам прославленный церковью в лике святых. Странным до нелепости получается перевод у человека, не понимающего сути христианского подвига и чуждого, по всей вероятности, церкви: «В то время как несчастные были привязаны к столбам, под ними весьма долго поддерживали слабый огонь до тех пор, пока кожа, окончательно сморщенная жаром, сама не отделялась от костей».⁸ То обстоятельство, что текст перевода оказался вдвое длиннее оригинала Qui cum deligati fuissent, subdebatur primo pedibus lenis flamma tamdiu, donec callum solorum contractum igni ab ossibus revelleretur⁹ есть результат не столько лаконичности латинского языка, сколько причудливой фантазии переводчика, особенно изощрённой в изобретении фантастических способов мучительной казни. Ни столбов, ни несчастных в тексте нет, а несчастных и быть не могло: Лактанций, как и всякий христианин, не мог приложить такого атрибута ко святым мученикам. Во Христе мученичество – велия милость Божия, сопричастность святым искупительным страстям Сына Божия, залог вечного блаженства, победа, триумф, торжество; достойный венец добродетельной жизни, либо искупление грехов. Напротив того, несчастными в агиографической литературе называют избежавших мучений через отречение от Христа. Агиографическая литература полна примеров того, как в святой ревности к подвигам мучеников весьма многие, подобно первым прославленным русским святым Борису и Глебу, молили Бога, чтобы Он и их сподобил бы пострадать за веру.

Возвращаясь к подробностям истязаний, позволим себе задаться риторическим вопросом: что ж это были за столбы такие под которыми «весьма долго поддерживали слабый огонь до тех пор, пока кожа, окончательно сморщенная жаром, сама не отделялась от костей»? Очевидно – огнеупорные! Читатель вообрази далее: «После этого (после того как «кожа, окончательно сморщенная жаром, сама» отделилась от костей Л.М.-К.) к отдельным частям тела подносили, предварительно сбив пламя, факелы так, чтобы ни одно место на теле не оставалось невредимым …»¹⁰. Спрашивается, что там оставалось от тела, кроме костей и чему ещё можно было повредить? Картина прояснится если перевести слово solorum¹¹, оставленное В. М. Тюленевым без перевода и тогда получится «кожа подошв», причем не просто кожа cutis, но грубая, мозолистая кожа на ступнях и ладонях callus, -i, n или callum, -m. Вначале, таким образом, жгли только ступни и это гораздо удобнее делать без посредства изобретённых переводчиком столбов. И если кожа отделилась от костей только на ступнях, а не по всему телу, становятся понятными смысл и возможность дальнейших истязаний.

«А лица страдающих между тем обливали водой и омывали их уста влагой, чтобы не пересыхало горло, отчего тут же к ним возвращалось сознание»¹². Et inter haec suffundebatur facies aqua frigida et os umore abluebatur, ne arescentibus siccitate faucibus cito spiritus redderetur¹³; - ne отрицает вовсе не причастный оборот, но сказуемое redderetur: «чтобы не испустил дух cito быстро», а независимый причастный оборот arescentibus siccitate faucibus выполняет функцию сокращенного придаточного предложения причины, в смысле целевого предложения ablativus absolutus вообще не употребляется. Т. е.: «И между тем (Et inter haec – фраза, переведённая г. Тюленевым с беспримерной лаконичностью – «А») обливали лицо («страдающих» в оригинале нет¹⁴, зато есть aqua frigida, незамеченная переводчиком) студёной водою и уста влагою орошали¹⁵ дабы от сухости в горле дух не отлетел бы скоро.» quod postremo accedebat¹⁶ - «Что, наконец, наступало», а вовсе не «Однако любой в конце концов лишался сил»¹⁷ - quod postremo accedebat, cum per multum diem decocta omni cute vis ignis ad intima viscera penetrasset¹⁸. «Однако любой в конце концов лишался сил, поскольку спустя несколько дней, когда вся кожа уже сваривалась, сила огня достигала нутра.»¹⁹ per multum diem – вовсе не «спустя несколько дней» и даже не в течение многих дней (было бы per multos dies). Многодневная, в течение нескольких дней казнь через сожжение билогически невозможна и для здравого рассудка - unfassbar невообразима! Выражения multo die в значении «поздно днём»²⁰; «Аd multam noctem, как раньше (глава 22) multo die, большая часть ночи уже прошла, остаётся часть ея»²¹, «до глубокой ночи»²² встречаются у Цезаря; у Цицерона: conviviumque vicinorum cotidie compleo, quod ad multam noctem quam maxime possumus vario sermone producimus²³ - «изо дня в день приглашаю я соседей к своему столу и мы проводим за обедом возможно больше времени в разнообразной беседе до поздней ночи»²⁴. Кожа по русски «сваривается» в жидкой среде, а на открытом огне, как всем известно, она сгорает; пламя заставляет кожу to waste away, consume, shrivel²⁵ в России как и в Британии.

«Первых граждан он лишал почестей. К нему обращались не только декурионы, но и знатнейшие жители городов, мужи высокочтимые и совершеннейшие, по вопросам ничтожным, к тому же касающимся города».²⁶ In primis honores ademit. Torquebantur ab eo non decuriones modo, sed primores etiam civitatum, egregii ac perfectissimi viri, et quidem in causis levibus atque civilibus²⁷. Если бы под In primis подразумевались «первые граждане» то стояли бы они при глаголе adimo в дательном падеже без предлога. На самом деле In primis – наречное выражение, весьма часто употреблявшееся Цицероном в значении «преимущественно, особенно». E.g.: in primis [quae] magna dissensio est²⁸. Под honores Лактанций подразумевал сословные привилегии, отличавшие honestiores oт humiliores, прежде всего, освобождение от пыток на суде, а при исполнении наказания от позорных видов казни, таких как распятие. Именно о нарушении этих привилегий повествует далее Лактанций, показывая, каких honores и каким образом лишал Галерий знатных мужей и жен. Наличие honor являлось наиболее общим условием принадлежности к привилегированному разряду²⁹. Примеры употребления honor в указанном смысле можно найти в кодексе Феодосия: так судьи, уличённые в уголовных преступлениях honore exuti inter pessimos quoque plebeios habeantur³⁰. Torquebantur – вовсе не «обращались», а «подвергались пыткам». ab eo – вовсе не «к нему», в таком случае было бы ad eum, а, буквально, «от него», хотя, конечно, так переводить на русский язык abl. auct. тоже нельзя, поэтому пассивный залог лучше перевести активным. Torquebantur ab eo non decuriones modo – «он пытал не только декурионов»; et quidem in causis levibus atque civilibus – «и притом в делах (уголовных Л. М.-К.) маловажных и даже гражданских», а вовсе не «по вопросам ничтожным, к тому же касающимся города». Causa civilis есть именно гражданское судебное дело в противоположность causa publica или capitalis – уголовному. Случаи употребления civilis в значении «касающийся города» науке пока неизвестны. Si quis esset verberandus³¹ нельзя переводить «если кого следовало высечь плетьми»³², весь пафос лактанциевых инвектив в том и состоит, что ни в коем случае не следовало так поступать с благородными людьми, что грамматически выражено употреблением imperfectum conjunctivi от esse - esset.

«Для людей, не имевших достоинства, орудием пыток был огонь; его он использовал прежде всего против христиан, приняв законы, по которым они, признанные виновными, после различных истязаний подвергались еще пытками тлеющими углями.»³³. Dignitatem non habentibus – «для людей не имевших достоинства» переведено так, что можно подумать будто речь идёт о чувстве человеческого достоинства, тогда как в действительности dignitas здесь употреблено как синоним пресловутого honor как сословный признак³⁴. Выше³⁵ Лактанций сообщил, что благородных особ Галерий казнил через распятие, перейдя к худородным, Dignitatem non habentibus, указывает сожжение заживо как способ приведения в исполнение смертных приговоров. Poena³⁶ – есть именно наказание, в данном случае – казнь, применявшаяся к осужденным - damnati. Употребление poena в значении «орудие пытки», насколько нам известно, нигде не зарегистрировано и даже в значении «пытка», в этом значении употреблялось tormenta, в том числе и Лактанцием. О значении слова напоминает и его русский дериват – «(судебная) пеня» и футбольный термин «пенальти». На то, что poena – казнь, а не пытка указывает и следующее предложение, особенно если правильно его перевести: Id exitii primo adversus Christianos permiserat datis legibus, ut post tormenta damnati lentis ignibus urerentur.³⁷ Создаётся впечатление, что с Id exitii у г. Тюленева возникли некоторые затруднения и, ничтоже сумняшеся, он перевёл это выражение личным местоимением «его». Подобные выражения – Id+genitivus generis встречаются у Цезаря: qui sibi id muneris depoposcerat³⁸ - «которые сами выговорили себе это назначение»³⁹; у Саллюстия: postquam ad id loci venerunt⁴⁰ - «когда подошли к этому месту»⁴¹; Тацита: legatis id honoris datum⁴² – «такая честь даруется послам»⁴³; Цицерона: nun quoniam est id temporis, surgendum censeo⁴⁴ – «но теперь-то мне кажется, пора нам подняться»⁴⁵. Id exitii, конечно перифраз, но не ignis, а poena. Ut осталось без перевода и объективно-финальное предложение насильственным образом переведено временным не без серьезного искажения смысла. Datis legibus, ut post tormenta damnati lentis ignibus urerentur следовало перевести: «издав законы, чтобы после пыток осужденные сжигались на медленном огне.»

Comprehensi presbyteri damnati cum omnibus suis deducebantur.⁴⁶ Перевод этого предложения: «Схваченные пресвитеры и священники объявлялись без какого-либо доказательства или признания виновными, и их вели на казнь со всей их паствой»⁴⁷ состоящего из 7 слов оказался ровно втрое (21 слово) длиннее оригинала. И дело, опять таки, не в пресловутой лаконичности латинского языка, но в искусной изобретательности нецерковного переводчика, которому неизвестно, что слова «пресвитер» и «священник» в русском языке отличаются не смыслом, но только употребительностью и некоторыми особенностями узуса и происхождением: первое из греческого presbvtero~ употребляется преимущественно в переводах древних патериков, второе – широко употребительное славянское. Так что «и священники» совсем не у места, также как и «объявлялись без какого-либо доказательства или признания виновными», потому что всем этим словам нет никаких соответствий в оригинале.

Если между священником и пресвитером разницы нет, то между исповедью и исповеданием есть и весьма значительная: «Ведь девятикратно подвергаемый различным пыткам и истязаниям, девять раз ты одерживал славной исповедью верх над противником».⁴⁸ Исповедью называют церковное таинство, состоящее в отпущении грехов кающемуся при посредстве священника – confession de péchés – confession of sins⁴⁹. В настоящем же случае Лактанций обращается к исповеднику Донату. Исповедниками называют христиан стойко перенесших истязания и не отрекшихся от веры, но в отличие от мучеников, оставшихся в живых. Их подвиг называют исповедничеством. А отказ отречься от Христа – исповеданием. Дворецкий хоть и был Иосифом Ханаановичем, а всёж знал эту разницу, потому статья confessio имеет в его словаре параграф 2) «исповедание веры» и параграф 3) «исповедь».

«Нечестиво женщине такого имени и положения изведывать второго мужа …»⁵⁰ - nefas esse illius nominis ac loci feminam sine more, sine exemplo maritum alterum experiri.⁵¹ Есть в русском языке, даже шире, в славянском, фразеологизм, которому столько же лет, сколько культуре славянских народов. Мы имеем в виду 38–й стих 1-й гл. Евангелия от Луки, ответ Девы Марии на архангельское Благовестие: «как будет это, когда Я мужа не знаю?»

«После этого, как будто его вынудили к тому пытки, он признал, рыдая и моля Христа, что он раскаивается»⁵². Deinde quasi tormentis adactus fatebatur Christum subinde deprecans et implorans, ut suimet misereretur⁵³. В русской духовной традиции Христа не «признают», а «исповедуют». Subinde не нашло перевода. ut suimet misereretur – не «что он раскаивается», а «чтобы милостив был к нему», «чтобы помиловал его». На раскаяние г. Тюленева, очевидно, навело самое начало словарной статьи misereоr у Дворецкого: «иметь сожаление». Ну, а нам остаётся выразить сожаление в том, что мы дожили до тех времён, когда нам «переводят со словарём» люди не слышавшие органной мессы и miserere mei Dee.

ЯЗЫК НОВОГО ЗАВЕТА

«Предвечному милосердию Его мы должны воздавать благодарение за то, что, наконец, взглянул Он на землю, что стадо свое, отчасти обескровленное волками хищными ...»⁵⁴. Перевод последней фразы кажется г. Тюленеву столь удачным, что он повторяет его в подстрочной сноске, выделив курсивом: «обескровленное волками хищными». И сопровождает глубокомысленным замечанием: «В данном случае мы вновь сталкиваемся с влиянием на Лактанция новозаветного языка». - Ну и что удивительного в том, что Лактанций, обязанный, как и всякий христианин, ежедневно читать евангелие испытывает «влияние новозаветного языка», гораздо удивительнее то, что переводчик Лактанция этому влиянию противится. Почему бы не перевести vastatum как «расхищенное» в тон синодальному переводу, процитированному г. Тюленевым далее в той же сноске – «Ср.: «...и волк расхищает овец и разгоняет их» (Иоан. 10:12)». Аттрибут «предвечности» прилагается к Сыну Божию, «иже от отца рожденному прежде всех век»: aeternae pietati – просто «вечному (в смысле неиссякаемому) милосердию».

«После того как третьего дня воскрес, Он собрал учеников, которых обратил в бегство страх Его ареста; cорок дней Он открывая сердца пребывающим с Ним, истолковывал Писания, которые именно до того времени были непонятны, а вернее, покрыты мраком. И привел их в порядок и наставил к прославлению истины и учения Своего, установив священное правило Нового Завета»⁵⁵. Употребление архаизмов весьма уместно и даже желательно при переводе древних авторов, особенно когда те излагают Священное Писание, однако употреблять их нужно в их значении, не искажая смысла авторского текста - «Третьего дня» в русском языке употреблялось в значении «три дня назад», а die tertio означает «три дня спустя» «в третий день» по-славянски. Последнее выражение и следовало употребить при переводе на русский язык как родное для читателя: «После того как Господь воскрес в третий день, Он собрал учеников, которых обратил в бегство страх взятия Его под стражу», - слово «арест» в этом контексте режет ухо и глаз, знакомые с отечественной христианской традицией. Причастие соmmoratus стоит в именительном падеже единственного числа и согласовано вовсе не с discipulos, quos (винительный падеж, множественное число), а с подлежащим главного предложения, содержащимся в форме сказуемого, на русский язык лучше всего перевести деепричастием, - «и пребыв с ними сорок дней (порядок слов тоже нужно русифицировать) отверз (aperuit – перфект, без всякого основания переведенный г.Тюленевым деепричастием) сердца их и Писания, бывшие доселе темными и запутанными, изъяснил (что значит «привел их в порядок» ведомо, если ведомо, только г.Тюленеву) и поставил (ordinavit – в смысле «назначил») и наставил к проповеданию (praedicatio как прославление в этом контексте совсем не годится) Истины (veritas ac doctrina sua – явно гендиадис, для Лактанция как христианина понятия «Истина» и Христос и его учение синонимичны) изложив священное Учение Нового Завета».

Почемы бы переводчику не испытать хотя бы несколько «влияние языка» «Деяний святых апостолов», ведь переводимый автор явно находится под его влиянием. «Когда уже правил Нерон, Петр пришел в Рим и многими выдающимися чудесами, совершаемыми с искусством самого Бога, получив ту способность от власти Его, обратил многих людей к истине и воздвиг тем самым вечный и нерушимый храм Бога»⁵⁶. “Editis quibusdam miraculis” – действительно творительный падеж, только не инструментальный, а независимый – сотворив несколько (некоторые – буквально), ни «многих» ни «выдающихся» в оригинале нет и в помине. Чудеса творятся «не с искусством самого Бога», а «благодатью самим Богом ему данной».

Удачнее всего в стилистическом отношении оказываются те места, где переводчик, исполнившись творческого вдохновения, максимально удаляется от авторского текста, явно сковывающего творческий полет его фантазии: «…чтобы тот же, кто был первым преследователем, напоследок еще раз исполнился силой и предвосхитил приход Антихриста. 9. Вследствие чего не должно верить, что подобно тому, как два живых пророка были перенесены в позднейшие времена, а именно когда сошла святая и вечная первосущность Христа, точно так же считают и Сивиллы предсказывают такое будущее, что Нерон вернется, чтобы быть проводником и предшественником идущего сатаны для опустошения земли и уничтожения рода человеческого»⁵⁷. «…сошла … первосущность Христа»⁵⁸, - г.Тюленев повторяет ошибочный перевод в подстрочной сноске и подкрепляет его безграмотным комментарием, - «Лактанций, - якобы – имеет в виду чудесное Преображение Господа, описанное в Евангелиях … во время которого перед учениками Христа Петром, Иаковом и Иоанном Учитель преобразился, явились два пророка – Илия и Моисей…». Если бы учёный комментатор знал катехизис в объёме программ воскресной школы, то ему было бы известно, что из двух названных им пророков, только один, именно Илия не вкусил смерти, а Моисей – умер «в земле Моавитской, по слову Господню»⁵⁹. У Лактанция в приведённом фрагменте нет ни упоминания, ни намёка на Преображение Господне, при котором, действительно являлись на горе Фаворской Илия и Моисей. Лактанций, упоминая двух пророков, живыми восхищенных в последние времена перед (грядущим) царством Христа, duos prophetas vivos esse translatos in ultima tempora ante imperium Christi, в соответствии с текстами св.Писания и верованием первенствующей церкви, сохранившимся доселе имел в виду наряду с Илией, отнюдь не Моисея, но Еноха. В книге Бытия о последнем сказано, что Бог взял его⁶⁰, т.е. переселил его в жилище блаженства, так что он не видел смерти ⁶¹. Толкователи Священного Писания все вообще сходятся на том, что Бог взял его живого из среды людей, как после пророка Илию на огненной колеснице. Между христианами и иудеями существует мнение, что к концу мира эти два пророка явятся опять на землю и что к ним надобно относить следующие слова Апокалипсиса: «И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище»⁶².

Термина «первосущность» нет ни в философии, ни в богословии, ни в трактате Лактанция в первой есть сущность, во втором – ипостась; первосущность предполагает наличие второсущности, третьесущности и т.д. Сущность вообще не сходит, никакая. Она бывает присущей, имманентно, на то она и сущность! Г.Абышко⁶³ чему Вас учили на философском факультете, как Вы можете печатать такую ересь? Сходит иногда Благодать, но на Христа она не сходила – он сам источник Благодати. Может быть, под «первосущностью» Христа, которая якобы сошла у Лактанция в момент Преображения г.Тюленев имеет Божественное естество Бога Сына, так оно согласно Никейско-Цареградскому символу веры, всегда было присуще второму лицу Св.Троицы, а на горе Фаворской лишь воссияла нетварным светом. Этак кто-нибудь из богословов, пренебрегавших в годы учения древними языками, изучив «О смертях преследователей» сопричтёт прославленного раннехристианского писателя к арианам. Что же касается Лактанция, то у него в соответствующем месте (II. , 9.) стоит никакая ни сущность, ни «первосущность» а «царство Христово» imperium Christi. Coeperit – будущее второе изъявительного наклонения, а вовсе не perfectum conjunctivi.“точно так же считают и Сивиллы предсказывают такое будущее” – очередная поэтическая вольность, в оригинале именно в этом месте нет никакой Сивиллы, а «некоторые из наших» (т.е. христиан) quidam nostrorum. ultima tempora – устойчивое сочетание терминологического характера, знакомое всякому христианину – «последние времена», перевод его как «позднейшие времена» настолько не традиционен, что сбивает с толку. Напрасно будет искать дотошный исследователь у Лактанция соответствия «напоследок еще раз исполнился силой», - переводчик превзошел образностью языка прославленного ритора античности. Написание антихриста с заглавной буквы что-то должно означать. Что бы это значило? Quod – в начале девятого стиха есть не союз, а относительное местоимение.

Чисто теоретических и весьма приблизительных представлений о религии, которыми, судя по всему, располагает г. Тюленев, оказывается явно недостаточно для адекватного перевода Миланского эдикта. Предлагаем сравнить этот перевод (слева) с переводом профессора Киевской духовной академии Н. С. Гроссу (справа):

«Когда мы, Константин Август и Лициний Август, благополучно встретились при Медиолане и, совместно обратившись к вопросу о пользе и благополучии народа, обсуждали среди прочего то, что сочли полезным для большинства людей, решили, что прежде всего следует рассмотреть интересы тех, кто сохранял богопочитание согласно чему мы даровали христианам и всем возможность свободно следовать той религии, какую бы кто ни пожелал, так чтобы божественность спокойно и удовлетворенно могла существовать как в небесной обители, так и у нас и среди всех, кто под нашей властью находится»64

«Мы, императоръ Константинъ и императоръ Ликиній, собравшись въ Медіоланъ для разсужденія о д?лахъ, касающихся общественнаго блага и спокойствія, вм?нили себ? въ обязанность прежде всего заняться т?мъ, что относится къ служенію богамъ. Всл?дствіе сего дозволяемъ Христіанамъ и всякаго рода людямъ посл?довать той религіи, какую им?ть пожелаютъ, дабы предс?дящее на небесахъ Божество всегда благопріятствовало намъ и нашимъ подданнымъ: дозволяемъ каждому испов?дывать то Богослуженіе, къ какому кто им?етъ склонность, дабы это верховное божество, религіи котораго воздаемъ мы охотно наше почтеніе, продлило къ намъ милость свою и покровительство.»65

Universa – вовсе не наречие со значением «совместно», но субстантивированное прилагательное во множественном числе винительного падежа, употреблённое в собирательном значении, и на русский язык должно быть переведено как «всё», как предмет обсуждения императоров: «все, что относится к общей пользе и благу» quae ad commode et securitatem publicam pertineret. Quae – относительное местоимение, а не «обратившись». quibus divinitatis reverentia continebatur – не «интересы тех, кто сохранял богопочитание» но «коими поддерживался страх Божий», quibus – abl. instr. местоимения, относящегося к haec. nobis atque omnibus – вовсе не ablativus loci в значении «у нас и среди всех», но dativus commodi в значении «нам и всем»: «благосклонно и милостиво» placatum ac propitium. Божество блаженно и самодостаточно и «дышет идеже хощет» (Ин. 3, 8), независимо от воли людей и «может спокойно и удовлетворенно существовать» везде, где соблаговолит. Божественность – есть атрибут, отнюдь не субстанция без носителя не существует, пример неудачного пользования словарём Дворецкого. Оксфордский словарь наряду с толкованием divinitas как the quality or nature of a god, divinity также the divine being р. 564 «божество».

Осторожно историк! Остерегись доверяться переводу! Лучше тебе выучить латынь и читать источники в оригинале, как делали это бессчётные поколения твоих предшественников, а то удивишь мир открытиями, основанными на новом прочтении исторического памятника, такого как Миланский эдикт. Впрочем, весь трактат Лактанция является историческим памятником. Весьма многие свидетельства, содержащиеся там уникальны. Поэтому,

ИСТОРИК, ОСТЕРЕГИСЬ!

доверяться переводу г. Тюленева:

«Максимин, узнав, где именно противники его были заняты свадебными торжествами, зимой, свирепствовавшей необычайно, привел войско из Сирии и, совершив два привала, ослабевший от переходов, двинулся в Вифинию»⁶⁶. От Сирии до Вифинии, то есть до берегов Черного моря, всего за два перехода не добрался бы даже фельдмаршал Роммель с прославленным седьмым бронетанковым дивизионом! Mansionibus geminatis – вовсе не «совершив два привала», а «двойными переходами»; не abl. abs., a abl. modi. Ubi имеет не только локальную, но и темпоральную функцию: «как только Максимин узнал», а не «узнав, где именно …», тем более, что никаких соответствий «именно» в тексте нет. Сf.: Ubi iam se paratos arbitrati sunt⁶⁷ - «лишь только они предположили, что они уже готовы – придаточное предложение времени, обозначающее обстоятельство, предшествующее главному действию. В таких предложениях союзы … ubi или ubi primum, cum primum = как скоро, лишь только, как только … в рассказе об однократных действиях всегда соединяются с perf. (или praes.) hist. indicative. По – русски в этом случае ставится прошедшее совершенного или однократного вида»⁶⁸. agmine проигнорировано, debilitatо согласовано именно с agmine, а не с подлежащим Maximinus, так что не «ослабевший», но «изнурив войско⁶⁹» debilitatо agmine – abl.abs.

«Ближе он подойти не мог, поскольку уже второй час Лициний удерживал лагерь, отстоящий от города на том же расстоянии⁷⁰. secundam mansionem – вовсе не «второй час», mansio – von der aus manere „bleiben“ hergeleiteten urspr. Bedeutung „Aufenhalt“ hat sich m. Über den „Aufenhaltsraum, das Gebäude“ dahin entwickelt, den Halteplatz an den röm. Straßen zu bezeichnen, an dem man „bleiben“ konnte; ... . Schließlich bezeichnet m. auch die Strecke von einer Haltestelle zur anderen (Lact.mors.pers.45 mansionibus geminatis) und die Zeit, die man dafür braucht, d.h. die Tagereise. „M und mutatio im Sinne von Absteig- und Umspannquartier hängt so innig mit der Gesch. der ant. (bes. röm.) Straßen zusammen, das die ganze übereiche Lit. über den ant. und frühmittelterlichen Reiseverkehr hier heranzuziehen ist“.⁷¹

«Император [Максимин] назначил битву на день майских календ, когда исполнялось восемь лет назначению его цезарем, с тем чтобы в день его наречения была одержана величайшая победа, как если бы он получал Рим»⁷². Император, но не Максимин, а Лициний, eius выражает принадлежность не подлежащему imperator: в этом случае употреблено было бы возвратное местоимение sui⁷³; указательное местоимение eius указывает на упомянутого ранее Лициния⁷⁴. Potissimum – не «величайшая победа», но наречие со значением in the best way⁷⁵, «предпочтительнее всего»⁷⁶. Vinceretur – пассивный залог – чтобы он (Максимин) понёс поражение в день своей годовщины, подобно тому, как тот (Максенций) побеждён был в Риме (на пятой годовщине своего воцарения). victus est – то же vinceretur только в другой форме, никак не «как если бы он получал Рим», да и Рим, если бы его кто-нибудь получал, стоял бы в винительном падеже Romam, а он стоит в этой фразе в местном падеже – локативе, по форме совпадающем с генитивом Romae – в Риме.

«Будучи не в состоянии вынести и тринадцати дней, консул покинув Рим, чрезвычайно быстро достиг Равенны.»⁷⁷ На самом деле Tredecim dies tolerare non potuit ut Romae potius quam Ravennae procederet consul;⁷⁸ означает: «Он не смог вытерпеть тринадцать дней, чтобы в Риме, а не в Равенне вступить в должность консула;» Consul – именительный падеж не субъекта, но предиката. «Достиг» было бы processit – perf.indicativi, или procedit – praesens historicum, а у Лактанция – procederet – impf.conjunctivi, в составе придаточного предложения с союзом ut finale. Procedo означает здесь to advance in … rank⁷⁹. Potius – не «чрезвычайно быстро», в таком значении это наречие не встечается, а употреблено оно тут так же, как у Теренция ut in otio esset potius quam in negotio⁸⁰. Если бы «консул покинув Рим», то Рим стоял бы в ablativ. sep. – Roma, тогда как он стоит в локативе – Romaе – в Риме, также как Ravennae – в Равенне и если бы «достиг Равенны», то Равенна была бы в accusativ – RavennaM!

«C наступлением лета … он прибыл в Никомедию»⁸¹. На самом деле Sic aestate transacta⁸² означает: «так проведя лето». Cf.: transactis voluptarie paucibus noctibus⁸³

«чтоб взглянуть на цирк, заложенный им, и нашёл его через год после своего двадцатилетнего юбилея великолепным.»⁸⁴ - ut circum quem fecerat dedicaret anno post vicennalia repleto⁸⁵. В действительности не «чтоб взглянуть», а чтобы освятить (даже английский дериват dedicate cохранил это значение) или открыть (имеется в виду церемония открытия) как у Светония dedicatis … thermos atque gymnasio⁸⁶. Fecerat – буквально «сделал», значит не только «заложил», но построил. anno post vicennalia repleto – не «и нашёл его через год после своего двадцатилетнего юбилея великолепным.», но просто «через год после празднования 20-летнего юбилея» буквально «в год, исполнившийся после двадцатилетия».

Нелепые мотивы приписывает порой переводчик действиям исторических лиц и происходит это от полу знания грамматики. Оказывается, будто Галерий приглашает в Карнунт Диоклетиана для того, чтобы использовать этого старого больного отставного императора в качестве надзирателя при беспокойном Геркулии: «Там же был Диоклес, приглашенный не так давно затем, чтобы бывший император чего не совершил, а также чтобы Галерий вручил власть Лицинию в его присутствии, назначив того на место Севера, в результате чего он оказался выбранным по обоюдному согласию».⁸⁷ aderat ibi Diocles a genero nuper accitus, ut quod ante non fecerat, praesente illo imperium Licinio daret substituto in Severi locum. Itaque fit utroque praesente⁸⁸. Финально-объективные предложения, указывающие на нежелательный факт, вводятся, как правило, союзом nе⁸⁹. ut non вводит обычно консекутивные предложения. В старые добрые времена школяров подолгу заставляли упражняться в обратном переводе тех и других предложений с использованием соответствующих союзов. Историческим свидетельством той дидактики является Latin prose composition⁹⁰. В самом начале сборника упражнений, сразу вслед за consecutio temporum следует тема Final sentences, которая сменяется Сonsecutive sentences, а затем идёт Final and Сonsecutive sentences, где на многочисленных примерах учащихся middle form of schools отрабатывали навык различать эти типы предложений и соответствующих союзов, в том числе nе и ut non. И вот к началу ХХI в. прогресс просвещения достиг зияющих вершин, на которых мужи с учёными степенями уже не владеют тем, чем владели ещё в начале ХХ в. учащиеся средних классов. Если бы г. Тюленев посвятил толику своих учёных досугов занятиям по указанному учебнику, благо он размещён в интернете вместе с ключами по адресу http://www.texkit.com, то, думается, он смог бы овладеть элементарными навыками перевода. Впрочем, разбираемое предложение всё-таки финальное, а не консекутивное, однако отрицание non входит в состав относительного предложениия quod ante non fecerat, а ut finale вводит ut ... imperium Licinio daret. Ut finale нельзя отнести, как это сделал г. Тюленев, к non fecerat, хотя бы потому, что fecerat – изъявительное наклонение, а сказуемое предложения цели должно быть в конюнктиве как daret. Далее, наречие ante вовсе не имеет никаких прав на возведение в сан императора, хотя бы и бывшего, а причастие substituto к перемене пассивного залога на активный. Диокл был приглашен для того, чтобы, чего не сделал ранее, вручить императорскую власть Лицинию, поставленному на место Севера. Itaque в начале следующего предложения скорее наречие = et ita: «так и происходит в присутствии обоих». О «взаимном согласии» у Лактанция нет ничего, хотя, разумеется, оно было, но стоило ли писать о нём? А вот присутствие обоих экс-августов, безусловно, достойно упоминания: ведь они возводили в императорское достоинство Севера, теперь их участие в посвящении его преемника сообщает церемонии легитимный характер.

«решив, что Константин уже принял смерть от варваров, одевает неожиданно порфиру...»⁹¹ - cum iam Constantinum aestimaret intrasse fines barabarorum, repente purpuram sumit…⁹². Хотя finis и употребляется иногда в значении смерть, но в случае с единственным Константином в функции грамматического субъекта и finis было бы в единственном числе, тогда как barabarorum в функции логического субъекта были бы в творительном падеже действующего лица – а barbaris; инфинитив, распространяющий аккузатив был бы в пассивном залоге, что впрочем, невозможно для непереходного глагола intrаre, да он и не употребляется в подобных фразах. Зато множественное число fines употребляется в значении «границы, пределы», а также «страна, территория, владения» находящиеся внутри границ, как в хрестоматийном qua de causa Helvetii quoque reliquos Gallos virtute praecedunt, quod fere cotidianis proeliis cum Germanis contendunt, cum aut suis finibus eos prohibent aut ipsi in eorum finibus bellum gerunt.⁹³ Максимин здесь также «неожиданно одевает порфиру», как ниже по тексту воины перед битвой неожиданно «одевают шлемы»⁹⁴. Хотелось бы знать зачем, как и во что? Одевают маленьких детей, кукол, царей-царевичей и королей-королевичей, а штаны, носки и прочую одежду, хотя бы и пурпурную надевают также как шлемы, шапки и прочие головные уборы – так учат до сих пор в русской начальной школе.

«Однако, испытав однажды ярость Максимиана Галерия, Геркулий…»⁹⁵ - Herculius vero cum Maximiani nosset insaniam⁹⁶. verо иногда может приобретать адверсативное значение, но употребляется только в качестве наречия или частицы, но не противительного союза, тем более, что в этом месте нет никакого противопоставления и вообще это начало главы и новой темы. Неискушённый историк, а сейчас переживает ακμ? третье поколение историков, изучавших латинский язык в течение двух семестров по два часа в неделю, сочтёт, что перед ним документальное свидетельство того, что когда то уже «однажды Максимиан испытал на себе ярость Галерия», тогда как никакого соответствия «однажды» перевода в оригинале нет. «Геркулий же, так как знал безумие Максимиана…» - следовало бы перевести.

«Геркулий отправился в Галлию, чтобы лично⁹⁷ соединить брачными узами Константина и свою младшую дочь»⁹⁸ У Лактанция profiscitur in Galliam, ut Constantinum partibus suis concilliaret suae minoris filiae nuptiis. «он отправляется в Галлию, чтобы привлечь Константина на свою сторону посредством брака со своей младшей дочерью». В словаре Дворецкого, действительно, самое первое значение concilio – «соединять». Г. Тюленев довольно часто подобно нерадивому гимназисту не дочитывает словарной статьи до конца и насильственно впихивает в перевод первое попавшееся значение. Так, если бы он добрался до третьего, по Дворецкому, значения concilio «3) сближать, сдружить», то нашёл бы там фразы из Цезаря и Цицерона conciliare aliquem alicui – «расположить кого-л. в чью-л. пользу; conciliare aliquem aliqua re – склонить кого-л. чем-л. на свою сторону»⁹⁹. Сf.: qui Maurorum animos Vitelio conciliaret¹⁰⁰. От pars даже в русском есть общеизвестный дериват «партия», имеющий как раз то самое значение, в котором здесь употреблено partibus suis: (meton., sg. or pl.) One of two opposing groups or individuals, a party, side a (a war, esp. civil war). b (in politics)¹⁰¹. Cf.: utrum sit partibus utilius Treboni mortem persequi an Caesaris¹⁰²; dissociates animis civium, cum alii Sullanis, alii Cinnanis faverent partibus¹⁰³

«Но тот достиг вершин дерзости, утверждая, что, вопреки велениям времени, первым должен быть тот, кто первый принял порфиру»¹⁰⁴ на самом деле At ille tollit audacious cornua et praescriptione temporis pugnat: sese priorem esse debere, qui prior sumрserit purpuram; ¹⁰⁵: «Но тот оказывает довольно дерзкое неповиновение и утверждает на основании времени (возведения на императорский престол Л. М.-К.), что именно он, Максимин, должен быть старше (по званию Л. М.-К.), поскольку он раньше облечён в порфиру». Придаточное предложение относительное qui prior sumрserit purpuram, со сказуемым в конъюнктиве sumрserit имеет специальное значение, в данном случае причины, и должно быть переведено придаточным предложением причинным. praescriptione – не объект, а инструмент, точнее причина; audacious и prior – сравнительная степень; sese – не указательное (тот), а возвратное местоимение, притом усиленное, что следует отразить в переводе.

«выведенный из себя упорством»¹⁰⁶ на самом деле victus contumatia¹⁰⁷ – «побеждённый упрямством».

«Вскоре Максимин написал, ставя всех в известность, что он наречен на Марсовом поле августом вслед за прославленным Галерием».¹⁰⁸ В действительности Maximinus postmodum scribit quasi nuntians in campo Martio proxime celebrato augustum se ab exercitu nuncupatum¹⁰⁹:«Максимин пишет задним числом, как бы извещая, что на последнем Марсовом поле¹¹⁰войско нарекло его августом». В приведённом фрагменте Лактанция нет и намека на Галерия. Прилагательное «прославленный» в латинском языке celeber, bris, а celebrato есть причастие глагола celebro, который также как его английский и французский дериваты употребляется в значении to perform (a solemn or religious ceremony) «торжественно отмечать; проводить». Согласовано celebrato с campo Martio, а не с Галерием, или каким-нибудь ещё императором: in campo Martio proxime celebrato, что в подстрочнике означает «на Марсовом поле, только что проведённом». Proxime – не предлог, но наречие; quasi не «всех», но«как бы»; postmodum – «впоследствии», а не «вскоре». И совершенно напрасно praesens historicum «scribit» переведено прошедшим временем «написал», по русски, так же как и на латыни в повествовании о прошедших событиях употребительно настоящее время для придания рассказу динамизма.

«Между императорами раздор, почти война».¹¹¹ - Discordia inter ambos imperatores ac paene bellum¹¹². В переводе выпало ambos, так что неискушённый историк может подумать, что в конфликт были вовлечены не «оба», а все четыре императора.

Fit in urbe seditio¹¹³ переводит как «В городе назревает бунт»¹¹⁴, но он не «назревает», он Fit – уже «происходит».

«В лагере сообщается о планах Максимина»¹¹⁵. Nuntiatur in castra movisse Maximinum¹¹⁶.

Movisse – inf. perfect. act. от глагола moveo, среди значений которого не зафиксировано «о планах», но который использовался иногда как непереходный, например, у Тита Ливия: certior iam factus Romanum ab Thebis Pheras mouisse, что С. А. Иванов перевёл «он уже знал, что римляне от Фив двинулись к Ферам»¹¹⁷

Munimentis ibidem ac turribus fabricatis iter obstruere conatus est et inde detrusus perrumpentibus omnia victoribus Tarsum postremo confugit¹¹⁸. «воздвигнув там укрепления и башни, он пытался загородить дорогу; и оттуда, когда победители прорвались с правой стороны, бежал в Тарс.»¹¹⁹ С правой стороны от чего? - хочется спросить. Не спеши читатель вспоминать тактику, просто переводчик спутал detrusus - причастие от глагола detrudo, trusi, trusum, ere, в значении «выбитый с позиций», с прилагательным dexter – «правый». Справа было бы – а dextera.

L. 2. пример обратного перевода - точности до наоборот: «Лициний … Валерию, - которую еще неистовый Максимин до бегства, когда чувствовал, что погибнет, вздумал убить, - а также Кандидиана, рожденного от наложницы и усыновленного Валерией, приказал казнить». 2 Licinius summa rerum potitus in primis Valeriam, quam Maximinus iratus ne post fugam quidem, cum sibi videret esse pereundum, fuerat ausus occidere, item Candidianum, quem Valeria ex concubina genitum ob sterilitatem adoptaverat, necari iussit. Не только гимназист, но даже человек, не изучавший латынь специально, знает из post scriptum, постмодернизм, постимпрессионизм и т.п., что post означает не «до», а как раз таки совсем наоборот, а именно: «после»! Если г. Тюленев это знает тоже, то остаётся предположить, что он решил, будто post приобрело вопреки узусу противоположное значение благодаря предшествующему ne. Но так не бывает. ne вместе с последующим quidem имеет значение «даже не»: Максимин «даже после бегства не посмел fuerat ausus убить» Валерию. Чувствуется что г.Тюленев не замучен обратными переводами подобно гимназистам былых времён. ob sterilitatem – «по причине неплодия» выпало из перевода.

«Валерия, которая ни в чем не собиралась уступать Лицинию, подобно тому как, будучи полноправной наследницей Максимиана, и Максимину прежде отказала»¹²⁰. quae voluit Licinio omnes Maximiani hereditatis iure se cedere, idem Maximino negaverat¹²¹. Ещё один обратный перевод: Валерия, как раз, так и хотела отказать se cedere в пользу Лициния Licinio оставшееся без перевода idem – «то в чём» «прежде отказала Максимину». Никакого отрицания волеизъявления Валерии у Лактанция нет.

«...который, когда измучил всех несправедливым господством своих приближенных, был все-таки повержен; причем довольно долго правил, не подвергаясь опасности, пока не устремил нечестивых рук своих против Господа»¹²²Qui cum exerceret invisam dominationem, subiectorum tamen cervicibus incubavit quam diutissime tutusque regnavit, donec impias manus adversus dominum tenderet.¹²³ qui здесь следует переводить личным местоимением. Далее по тексту вплоть до donec перевод выходит из зоны всяческой критики, полностью теряя какое-либо отношение к оригиналу. Впрочем, фразу exerceret invisam dominationem действительно трудно перевести. Можно, конечно, ничтоже сумняшеся буквально передать это как «осуществлял невиданное господство», «пользовался невиданною властью» (но никак не «когда измучил всех несправедливым господством»), но в этом случае мы не передадим того смысла, который вкладывал Лактанций в понятие invisa dominatio. Он вовсе не хотел сказать, будто власть Домициана была крепче, чем власть Тита или Веспасиана, вполне очевидно, что Домициан был несравненно более слабым правителем, чем непосредственно предшествовавшие ему отец и старший брат. Однако Домициан был первым из принцепсов, если не считать обезумевшего Калигулу, кто отказался от республиканской бутафории и объявил себя Господом и Богом.

«Но недостаточно было для мщения того, что он убит: на родине была стерта и память об имени его»¹²⁴ – В оригинале: «Nec satis ad ultionem fuit quod interfectus domi; etiam memoria nominis eius erasa est”¹²⁵. Таким образом, обстоятельство места перенесено из первого предложения во второе и при этом значительно искажен смысл высказывания. Между тем известно, что Домициан был убит в собственной спальне, т.е. дома (domi).

«Ведь поскольку он воздвиг в Капитолии и других местах известные монументы, созданные с огромным, достойным уважения трудом, то сенат так уничтожал память об имени его, что ни от изображений, ни от надписей его не оставил никаких следов, и уже мертвого заклеймил навечно суровыми постановлениями, лишив честного имени.»¹²⁶ Из перевода следует, будто истребление памяти Домициана было следствием обширной реставрационно-строительной деятельности означенного императора. Разумеется, это не так, просто неопытный переводчик спутал cum concessivum c cum causale и перевел придаточное предложение уступки причинным предложением. “Bоздвиг в Капитолии и других местах известные монументы” – следовало бы перевести «отстроил Капитолий и другие знаменитые памятники», ведь Лактанций имел в виду восстановительные работы после опустошительных пожаров 69 и 80 гг., что и передано аккузативами прямого дополнения Capitolium aliaque nobilia monumenta. «В Капитолии и других местах» было бы in Capitolio aliisque locis. Словам «созданные с огромным, достойным уважения трудом» в оригинале по всей вероятности соответствует cum multa mirabilia opera fabricasset, здесь переводчик опять перепутал злосчастный союз cum с омонимичным предлогом сum, чего бы он не сделал, если бы усвоил где-нибудь классе в шестом гимназии, что предлог сum управляет творительным падежом. В то время как multa mirabilia opera представляет собой вовсе не творительный падеж (в этом случае все три слова имели бы окончание is), а винительный в функции прямого дополнения при fabricasset, который в свою очередь не есть причастие «созданные», но глагол в плюсквамперфекте конъюнктива, как и положено в придаточном предложении уступки. Мirabilia переводить как достойные уважения тоже не совсем корректно, следует – «удивительные». И весь пассаж следовало бы перевести: «И недовольно было для воздаяния, что его убили дома; но самая память имени его была изглажена. 3. Ибо хоть он и воздвиг многие дивные строения, несмотря на то, что отстроил Капитолий и другие знаменитые памятники, сенат до такой степени …».

Переводя описание мытарств императора Валериана в плену, г. Тюленев подменяет косвенную речь персидского царя Сапора принадлежащей якобы Лактанцию субъективной оценкой унижений римского императора: «пленивший его царь персов Сапор, когда ему угодно было подняться на повозку, либо на коня, приказывал римлянину наклоняться и подставлять свою спину, и, опираясь о спину того посохом,что было справедливо, говорил, со смехом повторяя тому, что подобного еще не запечатлели картины и стены римские»¹²⁷. Тогда как в действительности: «…пленивший его Сапор, царь персидский, если когда изволял сесть на колесницу или на коня, повелевал дабы римлянин подставил спину пав ниц пред ним и, попирая хребет ногою, говаривал, смеясь с укоризною вот, мол, правда, а не то, что римляне на картинах и стенах изображают». Вполне очевидно, что illud esse verum инфинивный оборот, зависящий от dicebat. В представлении г. Тюленева персидский царь должен был быть не просто умелым наездником, но ловким акробатом, если, садясь на коня Сапор не только посоха из рук не выпускал, но при этом еще умудрялся тем посохом попирать спину согбенного Валента. У Лактанция же в приведенном месте нет никаких упоминаний о посохе: imposito pede supra dorsum означает «поставив ногу ему на спину. exprobrans ei cum risu означает вовсе не «повторяя со смехом», а «укоряя со смехом». Romani вовсе не определение к parietibus (в этом случае оно было бы согласовано с parietibus и имело бы окончание is), а субстантивированное прилагательное в именительном падеже в функции подлежащего и перевести это следовало не «римские», а «Римляне».

Выше мы видели, как «осведомлённость» в вопросах религии «помогла» г. Тюленеву при переводе мест относящихся к христианству. Тоже относится к язычеству: «Он выдумал к тому же, чтобы все животные, которых он употреблял в пищу, убивались бы не поварами, а жрецами на жертвеннике, и чтобы вообще не подавались на стол никакие кушанья, если они не были кем-либо уже испробованы, либо очищены жертвоприношением, либо залиты вином; таким образом, кто бы ни был приглашен к столу, выходил из-за него нечистый и даже оскверненный»¹²⁸. perfusum mero – якобы «залиты вином». Тут, наверное, переводчик находился под свежим впечатлением известного романса¹²⁹; в практике освящения брашен до сих пор употребляется окропление, но не «заливание». Хотя delibatum и может принимать значение «испробованное», но всё-же в данном контексте это скорее «идоложертвенное», причастие от delibare - nachklass. “opfere, weihe”¹³⁰;To offer to the gods a small part of¹³¹ . sacrificatum – не «очищены жертвоприношением», но «посвящено (идолам­)». immolarentur – «животные убивались (лучше, бы конечно перевести действительным залогом) жрецами». Жрецы не убивают, они совершают заклание жертвенных животных. В длинном списке глаголов со значение убивать, составленном А. В. Подосиновым¹³² нет immolare. Immolare от mola salsa, жертвенной муки (ячменная мука крупного помола с солью употреблявшаяся при жертвоприношениях). Primus – не «к тому же», а «первый», как изобретатель трапезных нововведений, в противоположность «in ceteruis» в начале XXXVII. 3. inquinatus atque impurus – плеоназм, а не «градация».

АНАХРОНИЗМЫ и КОНТАМИНАЦИИ:

«Но, разумеется, это было несчастьем и страданием всенародным; поскольку и в провинциях, и в городах проводился ценз, всюду рыскали цензоры»¹³³ …! Историк не торопись сравнивать Галерия с Калигулой, дескать, как последний унизил римскую магистратуру, назначив, или собираясь назначить своего коня консулом, так последний заставил « всюду рыскать цензоров». Нет, это сделал не император Максимиан Галерий, а учёный переводчик В.М. Тюленев. Это он заставил высших магистратов, звание которых венчало весь римский cursus honorum - цензоров «всюду рыскать». «Цензор» - таково новое прочтение г.Тюленевым слова сensitor в соответствующем фрагменте древнего и казалось бы досконально изученного автора: At vero illud publicae calamitatis et communis luctus omnium fuit, census in provincias et civitatem semel missus. Censitoribus ubique diffusis¹³⁴ … однако сensor и в провинции Африка – цензор, а сensitor – податной оценщик, налоговый таксатор. Цензоры повсюду рыскать не могли хотя бы потому, что их было всего двое на всю римскую гражданскую общину civitas и по стольку же в каждой провинции, не под силу двум старцам обежать всю Италию или Сицилию хотя бы единожды. В императорскую эпоху сам глава государства нередко включал титул цензора в прочие свои регалии. illud, в данном фрагменте, не «это», а «то» «следующее», Лактанций меняет предмет, противопоставляя ценз злоупотреблениям судебной властью, на это указывает и противительный союз аt. vero – скорее «прямо-таки», чем «разумеется»: «Однако что воистину было национальной катастрофой и общей причиной скорби всех», а не «Но, разумеется, это было несчастьем и страданием всенародным». calamitas – одного корня с clades, incolumis, cado, cadaver¹³⁵, - бедствие, можно сказать и несчастие, а вот luctus – это уже выражение скорби, причинённой этим несчастием, причём скорби шумной: вопль, стенание; в противоположность безмолвному maeror. Сivitatem неправильно переведено «в городах»: имеется в виду римская гражданская община, которая в эпоху империи включала в себя всю Италию, вместе с городами, естественно. Но, ведь и в провинциях были города! Лактанций был грамотным человеком и знал логику, нельзя приписывать ему ошибку под названием подмена основания деления: «Разделение понятий играет важную роль в логическом мышлении. Особенно велика его роль в науке и научном мышлении. Первое условие правильного деления состоит в том, чтобы каждое деление производилось по одному и тому же основанию. Нельзя также делить людей на худых, толстых и глупых …»¹³⁶. Соответствий «поскольку и» в оригинале нет.

«И даже натиск народа не вырвал женщин из рук изуверов, их сопровождали шествовавшие подле отряды велитов и стрелков»¹³⁷. Ac ne impetu populi de carnificum manibus raperentur, promoti militari modo instructi clibanarii sagittarii prosequuntur¹³⁸. Клибанариев г. Тюленев переводит велитами, а в сноске растолковывает нам, что велиты - это «легковооруженные солдаты, одетые в холщовые рубахи, не носившие металлических доспехов; составляли самую бедную часть римской армии»¹³⁹. Велитов к эпохе Диоклетиана и Константина Великого уже триста лет как не было в помине, последний раз они упоминаются Саллюстием. Впервые велиты, как известно, появились в годы второй Пунической войны, придя на смену рорариям. Впоследствии они были вытеснены разного рода auxilia, такими как балеарские пращники. Наверное, клибанариям, броненосным всадникам, было бы обидно отождествление с легковооруженными, по бедности пехотинцами-велитами. Впрочем, к моменту появления клибанариев в римском войске в начале IV A.D. о велитах Ш a. Ch. N. помнили, наверное, только ученые педанты. Соотнесение категорий бедности и богатства с родом войск также явный анахронизм, относящийся к республиканской, домарианской эпохе, когда римская армия комплектовалась на основе всеобщей войнской повинности и воины приобретали оружие на свои личные средства. Сarnificum вернее было бы перевести «палачами», а не «изуверами»; саrnifici и палачи – профессионалы, а изуверы – любители, как правило. Конъюнктив переводит изъявительным наклонением, придаточное предложение цели, вводимое ne finale превращает в главное, существенно извратив смысл фразы: «И чтобы нападение народа не вырвало женщин из рук палачей, их конвоировали в полной боевой готовности клибанарии и лучники».

«В курии отсечение головы и убийство мечём были весьма редки и предоставлялись в виде любезности, и эту благородную смерть получали за старые заслуги». В курии! убийство! Случилось, кажется, только единожды: в мартовские иды 44 ante Christum natum. Какая нужда переводить одно латинское слово causa другим латинским словом «курия»? Не лучше ли было бы перевести: «в суде казни посредством усекновения мечём, как бы (некоего) благодеяния удостаивались весьма немногие, те, кто на основании старых заслуг вымолил (себе эту) хорошую смерть». In causa [poena] capitis [et] animadversio gladii admodum paucis quasi beneficium deferebatur, qui ob merita vetera impetraverant bonam mortem¹⁴⁰. Paucis вовсе не именная часть сказуемого, но косвенное дополнение; [poena] capitis [et] animadversio gladii – гендиадис и плеоназм.

«В первую очередь своим предписанием он уничтожает прощение, данное общине христиан; он подослал городских легатов, которые просили, чтобы он не разрешал внутри их городов собрания христиан».¹⁴¹ Imprimis indulgentiam Christianis communi titulo datam tollit, subornatis legationibus civitatum quae peterent, ne intra civitates suas Christianis conventicula extruere liceret¹⁴². «прощение» - не самое подходящее слово для перевода indulgentiam в этом контексте, лучше «милость», а еще лучше «терпимость», хотя последнее значение не учтено Х. И. Дворецким, но в оксфордском словаре указывается leniency в качестве одного из толкований indulgentia¹⁴³. Communi – не существительное «общине», но прилагательное, согласованное с titulo и titulo – не «своим предписанием», , но «за общей подписью»: имеется в виду толерантный эдикт Галерия изданный от имени трех императоров: самого Галерия, Лициния и Константина. Christianis – не «христиан», но косвенное дополнение при datam. conventicula – может означать не только сами собрания, но и места собраний, т. е. церкви, а extruere, оставленное без перевода означает «строить». Конъюнктив в определительном придаточном предложении quae peterent указывает на то, что это предложение имеет некое специальное значение, в данном случае – цели и такие определительные придаточные предложения принято переводить на русский язык целевыми, т.е. quae peterent = «с тем чтобы те попросили», а не «которые просили». legationibus civitatum следовало бы перевести как «депутации от городов», а не «городскими легатами». Что еще за «городские легаты»? что за должность такая? Легат – «1. назначаемый сенатом посол в международно-правовом понимании этого слова ... . 2. назначаемый сенатом заместитель командующего армией или чиновник канцелярии наместника (в его функции входило ведение судебных дел). 3. в эпоху империи назначаемый императором командующий легионом, наместник императорской провинции и чрезвычайный уполномоченный. 4. В наши дни личный представитель папы римского»¹⁴⁴. Г. Тюленев не остановился на введении в научный оборот «городских легатов». В его переводе отставной император Диоклетиан и на заслуженном отдыхе продолжает распоряжаться легатами: «Тот отправляет легатов и просит, чтобы Максимин отпустил к нему дочь» ¹⁴⁵.

Augusta vero in desertas quasdam solitudines Syriae relegata patrem suum Diocletianum per occultos nuntios gnarum calamitatis suae fecit¹⁴⁶. «Августа же, удалившаяся в безлюдные пустыни Сирии, сообщила каким-то образом отцу своему Диоклетиану о личном несчастье.» ¹⁴⁷Что за «личное несчастье»? В «личной жизни»? «О своей беде» извещает отца августа! Какая нужда притяжательное местоимение переводить прилагательным? Relegatа – вовсе не удалившаяся, а «сосланная». В латыни притяжательное местоимение обычно следует за определяемым словом, в русском наоборот. Каким образом Августа известила своего отца Диоклетиана, указывается совершенно определенно - per occultos nuntios – «через тайных вестников», а не «каким-то образом», хотя можно было ожидать, от г.Тюленева перевода per occultos nuntios «через тайных нунциев», подобно тому как legatos он регулярно переводит транслитерацией.

«Легаты возвращаются радостные - дружественный союз заключен; в то же время всюду развешиваются их изображения»¹⁴⁸. Чьи? Легатов? Recipiuntur legati benigne; fit amicitia, utriusque imagines simul locantur. Recipiuntur не «возвращаются и benigne не «радостные», но: «послов принимают благосклонно», или «послам оказывают радушный приём». Simul не «всюду» и utriusque не «их», но «портреты того и другого (обоих императоров Л. М. – К.) помещались вместе».

Sedebat ipse atque innocentes igne torrebat, item iudices universi, omnes denique qui erant in palatio magistri data potestate torquebantur¹⁴⁹. – «Он лично присутствовал при этом и пытал огнём невинных людей. Все судьи, да и вообще все пребывавшие во дворце магистры, наделённые властью, также подвергались пыткам»¹⁵⁰. Sedebat ipse atque innocentes igne torrebat – не просто «Он лично присутствовал …», но «сидел сам и огнём пытал невинных»; ipse здесь употреблено также как употребляется русское «сам» в значении «глава», «хозяин», такой его узус подтверждает и оксофордский латинский лексикон: ipse, - the master, esp. the master of the hous, “himself”. Запятая проигнорирована, а item переведено «при этом», притом, что такого значения item не имеет, но означает «также». Если правильно перевести это слово, то совсем невозможно будет судей iudices превратить из субъекта в объект пыток, предикат к iudices вовсе не torquebantur, но torrebat, просто он согласован с ipse и не повторён в форме множественного числа, тоже бывает и в русском: «Сидел сам и жёг огнём невинных, также и судьи все …». Судьи – iudices - вовсе не магистры, даже не магистраты, но ассистенты магистрата, наделённого судебной властью, чаще всего претора или консула, в данном случае императора, суд которого являлся высшей инстанцией¹⁵¹. Если бы некие магистры были наделены властью, то причастие data с ними было бы согласовано, и имело бы окончание –i, а поскольку окончание у data всё же –а, то и выходит, что согласовано оно с potestate, а значит не «наделённые властью», но «властью данной». Magistri можно, конечно, истолковать в смысле множественного числа именительного падежа, но и в этом случае их следовало перевести на русский язык, а не просто транслитерировать. Что за магистры могли пребывать во дворце, права или философии? Вероятно слово magistri здесь всё-таки не именительный падеж множественного числа, но родительный единственного в функции принадлежности к potestate и синонимично с предшествующим ipse в своём исконном значении magister; т.е. всех, кто был во дворце, iudices пытали, пользуясь властными полномочиями императора им предоставленным. Такие специальные и чрезвычайные полномочия действительно были необходимы, чтобы подвергнуть пыткам honestiores, в чём и состоит смысл высказывания.

Особенно замечательные перлы попадаются в переводе описаний физиологических феноменов и технологических процессов: «После того как он закончил действительно презренную жизнь в этом позоре, с него содрали кожу и извлеченными внутренностями окрасили ее в красный цвет…»¹⁵² Известна технология окраски пасхального яичка луковой шелухой, но совершенно непонятно как можно внутренностями окрасить кожу? Необработанная infecta кожа сама по себе красного цвета rubro colore и у Лактанция в соответствующем месте Postea vero quam pudendam vitam in illo dedecore finivit, derepta est ei cutis et exuta visceribus pellis infecta rubro colore…”¹⁵³ нет никаких намёков на подобный технологический процесс. Еxuta в приведённом фрагменте согласовано с pellis, а не с visceribus, последнее, действительно аblativus, но не в инструментальной функции, а separationis и означает скорее не «внутренности», но плоть вообще: exuta visceribus pellis infecta rubro colore – «совлечённая с тела кожа, необработанная, красного цвета». Наречие vero относится не к pudendam, но к Postea quam: Postea vero quam pudendam vitam in illo dedecore finivit – «после же того как он окончил постыдную свою жизнь в таковом бесчестье».

«Но боль бередит уже затянувшуюся рану и, поскольку лопнула вена, началось кровотечение, приближая опасность смерти»¹⁵⁴. На самом деле: «Но зарубцевавшаяся рана (буквально: «покрывшаяся рубцом») Sed inducta iam cicatrice scinditur vulnus et rupta vena fluit sanguis usque ad periculum mortis¹⁵⁵. Мы долго думали: где же в латинском тексте эквивалент « бередящей боли» русского перевода? и пришли к выводу, что так истолковано cicatrice scinditur. Действительно, здесь перед нами ablativus instrumenti, только управляет им не глагол scinditur, а причастие inducta. Кроме того, насколько нам известно, нигде не зарегистрировано употребление cicatriх в значении « боль» и если г.Тюленеву удастся это доказать, а также верность предложенного им перевода, то тем самым латинская лексикология обогатится важным открытием. Кстати, обратите внимание – русский перевод вновь оказывается в полтора раза длиннее латинского эквивалента, и дело здесь опять не только в лаконичности латинского языка, но и в «мастерстве» переводчика.

Далее перевод вновь выходит из зоны критики, теряя всякое соприкосновение с оригиналом: «С трудом кровь все-таки останавливают»¹⁵⁶. Остаётся только предположить, что переводчик перепутал cura c cruor и предложить собственный перевод Nova ex integro cura: «Новое, с самого начала, лечение».

Не менее фантастичен перевод следующего предложения: «Его тело теперь, когда он потерял много крови, поражается не слишком тяжелой лихорадкой»¹⁵⁷. На самом деле: «Вновь, от легкого движения тела рана открывается; Rursus levi corporis motu vulneratur; plus sanguinis quam ante decurrit¹⁵⁸.

«Организм было оттолкнул недуг, но он вновь возвращается внутрь чрева и там пускает свои корни»¹⁵⁹ Percussis medullis malum recidit introrsus et interna comprehendit¹⁶⁰, ... Основное значение medullа – «костный мозг», здесь это слово употреблено как синоним interna в значении внутренности. Percussis medullis – независимый причастный оборот ablativus absolutus, логическим подлежащим которого является medullis, а Percussis, participium perfecti passivi глагола percutio, - логическим сказуемым: «После того как внутренности были поражены …» или «поразив чревеса, недуг вступает внутрь». Красочной метафорой «и там пускает свои корни» г. Тюленев обязан словарю Дворецкого, где приводится употребление сomprehendо в значении «пускать корни» в агрономических трактатах Колумеллы и Палладия, там где говорится о привитии дичков. Такой перевод можно было бы признать удачным если бы в оригинале тоже была метафора.

«Кверху от язвы все иссохло, из-за ужасной истощенности изжелта-белая кожа вплотную облегла кости. Внизу же тело, лишенное всякого движения, раздулось непомерно»¹⁶¹ 10. Superior usque ad vulnus aruerat et miserabile macie cutis lurida inter ossa consederat, inferior sine ulla pedum forma in utrium modum inflata discreverat¹⁶².. В действительности раздулось не тело, а кожа: подлежащим для discreverat является cutis. Причём, раздулась она «наподобие мехов» in utrium modum. sine ulla pedum forma – не «лишённое всякого движения» но «без какой либо формы ног». Т.е. кожа на ногах раздулась наподобие мехов, так что ноги утратили свою форму.

Некоторые современные «исследователи» построят, пожалуй, вывод о причастности Лактанция оккультизму и гностицизму, основываясь на следующем месте: «И ныне, после беспросветного периода неистовых бурь, воссияла спокойная аура и желанный свет».¹⁶³, … Этот перевод так понравился г. Тюленеву, что он повторил его в подстрочном комментарии, выделив курсивом: «воссияла спокойная аура…». Аурой г. Тюленев переводит Aer, но аура – это aura, а Aer – это «воздух», а Aer placidus – устойчивое словосочетание, которое Сенека употребляет в значение «безветрие». Подобным же образом tempestas atra Вергилием употребляется в значении «непогода», «буря», «гроза». «Теперь, после яростных порывов грозы – тишина, и вожделенный свет сияет», - так следовало бы перевести Nunc post atrae tempestatis violentos turbines placidus aer et optata lux refulsit. ¹⁶⁴ Рerfect «refulsit» здесь вполне уместно перевести настоящим временем.

Нам хотелось бы подробно разобрать особенности переводческих методов и приемов г. Тюленева, но за недостатком места придется ограничиться парой примеров перевода независимого причастного оборота ablativus absolutes: «восстановленная в круге спокойствия, сокрушенная прежде церковь вновь оправляется от потрясений, и великая слава Божьего храма, ниспровергнутого некогда нечестивцами, вызывает умиление Господа.»¹⁶⁵ А наше умиление вызывает дерзновение переводчика недоучившего латинский синтаксис. Умилению же переводчика в оригинале, очевидно, соответствует misericordia. Переводчик ошибочно принял творительный падеж за именительный, также как и restitutа и gloria. Совпадение форм именительного и творительного падежей в первом склонении могло бы послужить некоторым оправданием для гимназиста и позволило бы ему получить хотя бы троечку, но за перевод tranquillitate родительным падежом, а maiore именительным он не получил бы положительной оценки. Restituta coгласована вовсе не с ecclesia, а с tranquillitate и образует с ним ablativus absolutus. Что за «круг спокойствия» имеется в виду не сможет, наверное, объяснить и сам переводчик. Orbis можно перевести не только «кругом», «орбита» была бы еще адекватней, только по контексту здесь имеется в виду orbis terrarum в значении «вселенная», «земля», «империя», «страна». Вся фраза должна быть переведена примерно так: …«когда восстановлен был мир на земле, угнетенная прежде церковь вновь восстает, а божий храм разоренный нечестивцами воздвизается милостью Господней в еще большей славе.» Мы настоятельно рекомендуем г.Тюленеву повторить синтаксис падежей, особенно функции аблатива и ablativus absolutus, а также быть осторожнее в подборе лексических эквивалентов: misericordia в значении «умиление», насколько нам известно не употребляется.

«Церковь же, разрушенная деяниями тирана, была не только возвращена в прежнее состояние, но расцвела и засияла великим блеском, и в безмятежные времена, когда кормило государства удерживали великие и добродетельные принцепсы Римской империи, не допускавшие никаких вражеских происков против нее, руки свои простерла и на восток и на запад»¹⁶⁶ Порой создаётся впечатление, что к русскому языку г.Тюленев относится вражески, или враждебно? Впрочем, и с латынью не дружит, особенно, как уже замечено было с независимыми причастными оборотами: Rescissis согласовано с actis, а вовсе не с ecclesia(тогда было бы rescissa) и образует вместе с actis независимый причастный оборот выражающий обстоятельство времени или причины. Так что не церковь была разрушена, а «деяния тирана погибли», впрочем, actis tyranni rescissis можно понимать и более узко, в смысле «после того как законодательные акты тирана были отменены». Multo вовсе не прилагательное «великим», а наречие «намного»; clarius не существительное «блеском», но наречие «яснее»; и хотя floreo, florui, -,florere действительно означает цвести, floridius не есть глагол «расцвела» (было бы floruit), а, опять таки, наречие «ярче». Etiam осталось вовсе без перевода. Последующие (secutis) времена в переводе превратились в «безопасные» (securis) как сказали бы иные гимназисты: какая разница, подумаешь, одна буква, буквоедство какое-то. Впрочем, multi ac boni principes – принцепсы вовсе не «великие и добродетельные», но «многочисленные и справедливые», удерживают в русском фразеологизме «кормило власти» (imperii относится вовсе не к principes, но к clavum), а не государства (regimenque – плеоназм). «Итак, когда отменены были распоряжения тирана, церковь не только вернулась в прежнее состояние, но воссияла (или просияла – употребляется в оригинальных святоотеческих творениях и переводах, но «засияла» нам встречать не приходилось Л. М.-К.) даже много ясней и ярче, а в последующие времена, когда многие справедливые римские принцепсы удерживали кормило власти, свободная от приражений вражиих руце свои простерла к востоку и западу, так что …»

«И тогда кричал он, подобно тем, кто имеет обыкновение юлить, утверждая, что не он, а другие всё совершили»¹⁶⁷. Exclamabat ergo sicut ii qui torquentur solent, et non se, sed alios fecisse dicebat.¹⁶⁸ Пример школярского пользования словарём: Пытаясь перевести слово torquentur г. Тюленев увидел вначале словарной статьи значение «поворачивать», далее «заворачивать», наконец, «вращать» немного дальше еще и «крутить» и вот готов перевод «юлить». Это напоминает анекдот о том, как воспитанник епархиального училища перевёл spiritus quidem promptus est caro autem infirma¹⁶⁹ - «спирт хороший, а мясо протухло». Незадачливый бурсак за своё кощунство почтён был розгою и дурною славою, а г. Тюленев гонораром и ученой степенью. Вот оно знамение прогресса, торжество гуманизма, апофеоз науки, посрамление средневекового мракобесия, безжалостного клерикализма и схоластической учёности.

Во что бы то ни стало г. Тюленев стремится сказать новое слово в науке, увидеть нечто оставшееся незамеченным при предыдущих прочтениях исторического источника, и это ему часто удаётся, потому что предшественники знали латинский язык: «который, казалось, не отдыхал от войн». Этот совершенно фантастический перевод ne quid forte a militibus novaretur¹⁷⁰ г. Тюленев снабдил пространным учёным комментарием на четверть страницы петитом.¹⁷¹

Работа г. Тюленева, претендующая быть переводом известного трактата Лактанция, выпущена издательством «Алетейя» в серии «античное христианство». В ней есть места, где христианину Лактанцию приписываются весьма странные представления о христианстве. Основываясь на них, современные исследователи могут сделать глубокомысленные и далеко идущие выводы о неких особенностях античного христианства. Тогда как «Иисус Христос вчера и днесь и во веки веков тот же» - Iesus Christus heri et hodie ipse et in saecula¹⁷². Изменились только толковники: появились «наглые ругатели» не знающие ни языка ни предмета. Мы выбрали только некоторые фрагменты из творения г.Тюленева, но надеемся, что по этим избранным местам можно составить представление о качестве всего перевода. Переводчик, как представляется, должен отвечать трём основным требованиям: знать, во-первых, язык оригинала, во-вторых язык на который переводит, в третьих реалии и традиции. «Перевод претендующий на художественность должен быть (если можно так выразиться) стильным: е с л и п е р е в о д и ш ь р е ч ь, т о н у ж н о, ч т о б ы и в п е р е в о д е в ы х о д и л а р е ч ь, понятная и эффектная с первого же раза.»¹⁷³ «Всех же читателей прошу помнить, что х о р о ш и м переводом с древних языков признаётся тот, при составлении которого переводчику пришлось выкинуть за борт не более 30 % красот подлинника».¹⁷⁴г.Тюленев добавил, пожалуй, 70% «красот», за которыми подолгу приходится искать авторскую мысль, порой безуспешно; так что если судить по переводу, то становится непонятным, как это Лактанцию досталась слава христианского Цицерона: ведь стиль Цицерона отличался кристальной ясностью. Впрочем, откуда взяться ясности в переводе, когда переводчик едва ли понимает оригинал: «Когда пришло известие о случившемся, Галерий был не слишком взволнован переменой обстоятельств, хотя и не слишком напуган»¹⁷⁵??! «переменой обстоятельств» г.Тюленев перевел rei novitate. Создается впечатление, что переводчик в своем образовании не дошёл до чтения Цезаря: Dumnorix … novis rebus studebat¹⁷⁶и не знает, что Studere novis rebus означает затевать государственный переворот¹⁷⁷. Впечатление крепнет от регулярности буквального перевода res novae: Ille vero et rerum novarum cupidus переводит «Тот же, движимый жаждой новых дел». С той же регулярностью изобретаются фантастические переводы фразеологизмов с signa¹⁷⁸, чего не случилось бы, будь переводчик начитан хоть в том же хрестомитийном Цезаре, не говоря о Саллюстии или Тите Ливии. «Он как игрушкой владел Востоком»¹⁷⁹ - подстать компьютерному перевод фразеологизма Habere aliquem ludibrio, встречающегося у Плавта и Теренция, со значением «насмехаться, издеваться над к.л., ч.л.» ¹⁸⁰ «имя римское служило варварам игрушкой и предметом издевок»¹⁸¹ - буквальный перевод гендиадиса ludibrio ac derisui с тем же фразеологизмом. «Говоря о Лактанции, нельзя не упомянуть о блестящем его языке и стиле. Современники называли его христианским Цицероном. Его повествование читается чрезвычайно легко ...»¹⁸². Легко ли тебе, читатель, читать перевод г. Тюленева? Такие, к примеру, слова: «Евнухи обшаривали все, и где бы ни оказывалась девушка достойной красоты ее отрывали от отца и мужа»¹⁸³. Девушку! От мужа! Если ты читатель воспитан на Тургеневе, то тебе, наверное, нелегко привыкать к словесному узусу XXI века, тем более что в оригинале стоит не virgo и не puella, а facies, что означает «внешность». Eunuchi lenones scrutabantur omnia. Ubicumque liberalior facies erat, secendendum patribus ac maritis fuit¹⁸⁴. Lenones – cводники почему то осталось без перевода. «Достойной красоты» очевидно соответствует Liberalior, comparativus absolutus oт liberalis в значении «благородный».

Вопреки утверждениям издательства «Алетейя»¹⁸⁵ на русский язык De mortibus persecutorum переводится не впервые: двухтомник «Творения Лактанция»¹⁸⁶ в переводе Егора Васильевича Карнеева¹⁸⁷ выполнен при жизни Николая Васильевича Гоголя и Фёдора Михайловича Достоевского и, судя по доступным нам фрагментам¹⁸⁸, вполне принадлежит золотому веку русской словесности. Сравни читатель переводы XIX. 6.¹⁸⁹:

Тюленев	Карнеев
Что же касается Дайи, то он, возвышенный сначала в щитоносцы, затем в телохранители, вскоре в трибуны, а на другой день и в цезари, после зверей и лесных дебрей получил в попрание и изнурение Восток; и разумеется, он – уже не воловий, а солдатский пастух – не знал толк ни в военных, ни в государственных делах.190	Даза, недавно извлечённый из стад и лесов, быстро ставший щитоносцем, потом сразу телохранителем, а вскоре военным трибуном и в конце концов цезарем, получил Восток, чтобы топтать его и терзать, потому что он не был знаком ни с военным делом, ни с управлением государством, теперь уже сделавшись пастырем не скота, а воинов.191

Просим обратить особое внимание на перевод герундивной конструкции accepit Orientem calcandum et conterendum.

«О смертях преследователей» вышла из печати более 10-ти лет назад, вслед за тем на книжном рынке появились и появляются всё новые переводы г.Тюленева того же качества, что и «О смертях преследователей». Произведение претендующее быть переводом «Истории против язычников» Павла Орозия, изданное все тем же пресловутым издательством «Алетейя», теперь уже в серии «Византийская библиотека. Источники». Но остерегись черпать из этого источника, неискушенный историк! Смотри, какими словами он начинается: «Я последовал наставлениям твоим пресвятой отец Августин …»¹⁹² «Пресвятой отец» - карикатурно, когда бы не кощунственно. Для тех, кто незнаком с христианством, заметим, что эпитет пресвятой прилагается только к пресвятой Троице и пресвятой Богородице. Употребление прилагательного пресвятая в мужском роде до знакомства с «пресвятым отцом» г. Тюленева нам не встречалось. Мы навели справки в интернете, и нашли «Труська, Чулко и пресвятой Подвяз» - русский перевод японского богохульного мультфильма. Но, поскольку фильм вышел на экраны только в 2010, а произведение г.Тюленева выпущено в свет девятью годами раньше, то приоритет, без сомнения принадлежит г.Тюленеву. Причем абсолютный приоритет, так что «прясвятым отцом» он превзошел самого себя со «смертями преследователей». «Прясвятым отцом» г.Тюленев перевел beatissime pater Augustine, что следовало перевести преблаженне отче Августине, или всеблаженне отче Августине. Beatissime – форма звательного падежа превосходной степени прилагательного beatus – блаженный, при переводе на русский язык вполне уместно воспользоваться славянским звательным падежом, что часто делали в соответствующем контексте русские писатели золотого и серебряного века, и даже некоторые советские: «Если только можно, Aвва Oтче, чашу эту мимо пронеси. »

А что же учёная общественность? Tacet! Atque consumit и пускает в «научный» оборот подобные творения. О tempora, o doctrina, o scientia Russica! Это же национальный позор. Quo usque tandem abutere, Phoca, patientia nostra?

Говорят, Яков Михайлович Боровский пострадал от гневного возмущения коллег и даже вынужден был оставить преподавание в ленинградском университете из-за того что сравнил выпускника отделения классической филологии ЛГУ им. А. А. Жданова с гимназистом 3-го класса Поливановской гимназии, а гимназиста старших классов с аспирантом соответственно. И всё же мы, мужественно прикрывшись псевдонимом, не побоимся со всей серьёзностью утверждать, что нынешний учёный знает латынь хуже не только гимназиста либо семинариста, но даже ученика уездного духовного училища (когда-то на Руси Лактанция читали в епархиальных училищах), тоже относится к владению родным языком, национальным культурным наследием и даже европейским. Теперь добавим сюда нравственность и добродетели, едко осмеянные российской интеллигенцией и задумаемся о соотношении hinc научно-технического и социального прогресса illinc духовного и гуманитарного состояния общества.

Лев Морских-Касаткин. Свято-Алексеевская пустынь. Неделя крестопоклонная 2011