Пьер Шоню
ВО ЧТО Я ВЕРУЮ
Перевод с французского и примечания Г.И.Семёнова
Москва: Русский путь, 1996.
СОДЕРЖАНИЕ
Игумен Игнатий (Крекшин). И в это он верует неуклонно
Глава I.
Веровать и знать
КНИГА ПЕРВАЯ.
Я — ЭТО НЕКАЯ СВОБОДА
Глава II.
Я — это некая свобода
Глава III.
Я — свобода, предающаяся воспоминаниям
Глава IV.
Свобода hic et nunc — прежде и в иной действительности
КНИГА ВТОРАЯ.
Я - СВОБОДА В МИРЕ ИСТИННОМ
Глава V.
Мир истинный
Глава VI.
Этот истинный мир, в котором я пребываю: семья как материнское лоно
Глава VII.
Этот истинный мир моей жизни — труд
Глава VIII.
Этот мой истинный мир — родина
Глава IX.
Этот мой истинный мир: правила политики
Глава X.
Этот мой истинный мир: время, в котором я пребываю
КНИГА ТРЕТЬЯ.
В МИРЕ, НАДЕЛЕННОМ СМЫСЛОМ
Глава XI.
Игры и правила
Глава XII.
Апология и свидетельство
Глава XIII.
Откровение
Глава XIV.
Сотворение мира
Глава XV.
Грехопадение
Глава XVI.
Искупление
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ.
ИСПЫТАНИЕ КРИЗИСОМ
Глава XVII.
Испытание кризисом
Глава XVIII.
Испытание делами
Заключение
От переводчика
Примечания
И В ЭТО ОН ВЕРУЕТ НЕУКЛОННО
Писать в наш безумный век о смысле бытия может показаться кому-то
великой дерзостью, кому-то — безрассудством, а кому-то — просто насмешкой. Рассуждать
так могут только те, у кого Бог, по слову апостола Павла, мудрость мира сего обратил
в безумие. Пьер Шоню вовсе и не пытается доказать осмысленность этой жизни, он
просто честно рассказывает о ней — и здесь читатель мог бы вспомнить древний исторический
метод, сформулированный некогда Квинтилианом: scribitur ad narrandum, non ad probandum
— пишут для того, чтобы рассказать, а не для того, чтобы доказать. Однако основную
цель своей книги автор видит не просто в спокойном объективном повествовании,
широта которого поражает, а в своем трезвом свидетельстве о смысле мира и о том,
что мир существует, потому что бытием его наделил Бог. И это — единственное, что
по-настоящему хотелось бы автору сказать читателю. Но если мир существует — а
в это Пьер Шоню верит неуклонно — то он «частично и практически, в духе praxis»,
доступен нашему осмыслению. Частично и практически, ибо Шоню не верит, что с помощью
по-человечески беспредельного, но перед Богом такого ничтожного объема знаний
можно положительно ответить на вопрос о смысле бытия. Не верит, подобно премудрому
автору Экклезиаста: «Когда я обратил сердце моё на то, чтобы постигнуть мудрость
и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых человек ни днём, ни
ночью не знает сна: тогда я увидел все дела Божий и нашел, что человек не может
постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в
исследовании, он всё-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что
он знает, он не может постигнуть этого» (Екк 8:16-17). Он только способен понять,
что у мира нет бытия в самом себе — категорически протестуя вместе с Анри Бергсоном
против теоретического доказательства не-бытия мира — и что бытие этому миру и
ему, Пьеру Шоню, как и каждому человеку, даёт Бог. Без ложного смирения и со всей
искренностью Шоню признаёт, что его книга — это всего лишь попытка выразить Невыразимое
и показать, что Непостижимое не бессмысленно. Непостижимое, Недосягаемое, Непознаваемое
Божественное Откровение не бессмысленно — и в это автор верит неуклонно. Именно
эта вера и приводит его к пониманию мира, к его осмыслению. Именно это ученое
незнание, это премудрое юродство дает право проповедовать безумное Божие, которое
мудрее людей, и немощное Божие, которое людей сильнее (1 Кор 1:25).
ИГУМЕН ИГНАТИЙ (КРЕКШИН)
21 февраля 1996 года
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Определить свое отношение к «городу и миру» — давняя и плодотворная
традиция французской интеллигенции. Типичный пример — «Исповедание веры савойского
викария». Правда, Руссо — отнюдь не первопроходец в данной области. Этого рода
выступления неизменно находят благодарных читателей. Книжный рынок охотно идет
навстречу подобным запросам. Так, парижская фирма «Бернар Грассе» (но таких публикаций
не чуждаются и многие другие издательства) успела выпустить под серийным заголовком
«Во что я верую» (или «В чем моя вера» — «Се que je crois») не один десяток книг,
подписанных широко известными именами, среди которых — Робер Арон, Эрве Базен,
Жильбер Сесброн, Жак Дюкло, Эдгар Фор, Жан Фурастье, Франсуа Мориак, Рене Юиг,
Веркор и многие другие. Едва ли есть необходимость уточнять, что здесь представлены
все оттенки политической радуги, самые разнообразные области знания, мир искусства
и литературы и что тема этих книг — не только религия, но и мораль, и политика,
и научная истина, и психология творчества, и пр.
В 1982 году в данной серии напечатался и Пьер Шоню (р. в 1923 году)
— прославленный французский историк. Его перу принадлежат многочисленные капитальные
исследования по вопросам истории. Вот некоторые из них: «Севилья и Атлантика»,
«Цивилизация классической Европы», «Испания Карла V», «Время реформ», «Смерть
в Париже», «История количественная, история серийная», «История и вера», «Ради
истории», «Ретроистория», «Отражения и зеркало истории», «Апология через историю»
и множество других. Не забудем и о сотнях статей225. Помимо сугубо научных изданий, Шоню постоянно
сотрудничает в популярной парижской газете «Фигаро», на страницах которой появляются
его развернутые, полные оригинальных, ценных наблюдений отзывы на новые публикации
по исторической тематике; эти отзывы выходят далеко за рамки простых рецензий.
Не забудем и о бесчисленных интервью на злобу дня, не всегда учитываемых в печатных
изданиях. Вообще, к Шоню полностью применимо определение «homme médiatique»:
средства массовой информации уделяют ему очень большое внимание, интересуясь его
мнением по самой разнообразной проблематике. Объясняется это не только авторитетом
ученого, но и тем, что он занимает активную жизненную позицию, что, в частности,
находит отражение как в собственно исторических исследованиях, так и в многочисленных
книгах, посвященных богословию и многим другим вопросам.
В мире историографии Пьер Шоню — фигура ярко выраженной индивидуальности.
К его огромной эрудиции, поистине бескрайней широте горизонтов и научных интересов
следует прибавить своеобразие и новизну методологии, а также подчеркнуто-личностную,
так сказать, антиобъективистскую интонацию. Перед нами — историк-моралист, ничего
не оставляющий без оценки, выраженной без каких бы то ни было обиняков. «Перехлесты»
тут, конечно, неизбежны, но их он не страшится. Он, в полном соответствии с Откровением
Иоанна Богослова, не тёпел, но горяч. Кстати, Библию он не просто знает досконально.
Ее пламенный дух, осенявший деяния таких ее толкователей, как, скажем, Лютер и
Кальвин, в высшей степени присущ Шоню — ученому и человеку. Менее всего он похож
на монаха, плетущего свое повествование в уединенной келье, вдали от шума городского.
Напротив, этот шум постоянно слышен на страницах его трудов.
Мишель Фуко и близкие ему по духу исследователи немало потрудились
над «археологией знания». О Шоню в этой связи можно сказать, что немного найдется
историков, которые столь же увлеченно и страстно — и столь же доказательно — настаивали
бы на взаимосвязи всего сущего — как во времени, так и в пространстве. Прорастание
прошлого в настоящем, воздействие этого последнего на будущее — едва ли не главная
черта, которой определяется пафос изысканий Шоню. Это в полной мере применимо
и к тем его многочисленным трудам, в которых активно затрагиваются вопросы религии,
ее становления и бытования. Основное внимание уделяется христианству, и мало найдется
исследований, которые можно было бы уподобить написанному Шоню в том, что касается
глубины трактовки, богатства материала, четкости позиции. Пожалуй, о несомненном
превосходстве в этом отношении можно говорить только применительно к роману —
но не нужно бояться этого слова! — «Иосиф и его братья» Томаса Манна — этой никем,
пока, не превзойденной попытки трактовать библейский, философский и исторический
материал.
Уже говорилось об активной жизненной позиции П. Шоню. Читатель, верно,
уже успел это заметить и на примере данной книги. Ее автор — трибун, полемист,
которого ничто не оставляет равнодушным. Принадлежа к евангелической Церкви, он
теснейшим образом связан с боевыми традициями французского протестантизма: это
течение несколько веков кряду подвергалось гонениям, и недаром лучшие его представители,
начиная с Агриппы д'Обинье, — люди страстные, не приемлющие сделок с совестью,
идущие во всём до конца и неизменно считающие своим долгом выразить свои взгляды
без всяких околичностей. Предлагаемый труд дает много тому примеров. Еще ощутимее
такой образ темпераментного борца складывается при чтении интеллектуальной автобиографии,
выпущенной Шоню в 1991 году («Colere contre colere» — «Гнев за гнев»).
Религия, точнее вера в Бога, — для Шоню дело живое. «Во что я верую»
свидетельствует об этом самым непосредственным образом. Можно полагать, что этот
труд окажется близким и русскоязычному читателю, особенно — людям веры, как церковным,
так и внецерковным. Их не оставят равнодушными ни пафос автора, ни его «скромный»
вклад в апологетику. Огромные успехи науки.вообще и естествознания в частности
не пугают Шоню. Напротив, они только подкрепляют его веру.
Перевод этой небольшой книги стоил многих трудов. Вот поневоле ограниченный
список тех, благодаря чьей помощи он состоялся: ее научный редактор — игумен Игнатий
(Крекшин), Т.Л.Белкина и М.М.Уразова, давшие ценные советы в том, что касается
редактуры русского текста. Большую помощь оказала мне и французская сторона, и
прежде всего Пьер Тороманофф, побудивший меня приняться за эту работу. С благодарностью
должны быть упомянуты Н. А.Струве как инициатор издания этой книги на русском
языке, а также Ив Мабен, Ж.П.Бузиг, П.Маззони (МИД Франции), Бернар Руссель (Практическая
Школа Высших Исследований, Париж). Многое я вынес также из бесед с автором — Пьером
Шоню. Не могу не отметить постоянную поддержку, которую оказывали мне мои друзья
— А.В.Бабаханов, И.В.Ильющенко и И.В.Паншенский. Считаю своим приятным долгом
выразить им всем мою живейшую признательность.
Свой труд я посвящаю моему другу Олегу Серафимовичу Иванову (в монашестве
— отцу Серафиму).
Повторяю: в своей работе я столкнулся с большим количеством самых
разнообразных трудностей. Некоторые из них связаны с широтой научного кругозора
автора, а также с его своеобычной стилистикой. Вряд ли следует говорить о том,
что ряд предлагаемых решений носят экспериментальный характер. Вообще, вся моя
работа шла под знаком метода проб и ошибок. За указания на последние буду очень
благодарен.
Г.И.Семёнов
225 В альманахе «THESIS» (зима 1993 г., том I, «Начала-Пресс»)
в русском переводе вышла его работа «Экономическая история: эволюция и
перспективы». Переводчик — А.В.Белянин.
|