Андрей Юрганов
Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М.: МИРОС, 1998. 468 с.
Из книги Категории русской средневековой культуры, 1997: Вера христианская и
правда. Холоп.
О методе истории, 2001.
Об опричнине, с Каравашкиным, 2003.
Юрганов А.Л. Ренессанс личности в судьбе русского модернизма. М.; СП.: Центр гуманитарных инициатив, 2018. 369 с.
У ИСТОКОВ ДЕСПОТИЗМА
А. Юрганов,
кандидат исторических наук
Оп.: Знание-сила, 1989, №9.
.
Поэт Давид Самойлов в одной драматической сцене заставил своего
героя, светлейшего князя А.Д. Меншикова открыть дочери тайну власти
в России. Генералиссимус ожидал ареста и остро переживал предстоящее
падение: Я знатен, я богат. Почти владею целым государством!
Но в этом-то "почти" загвоздка вся!.. Я - первый из вельмож, но
я второй. А в русском государстве нет вторых - Есть только первый,
а за ним последний... Эту черту российской действительности
страстно клеймили те, кто боролся с самодержавием. Достаточно вспомнить
Н. Г. Чернышевского, сказавшего горькие и полные ненависти слова:
рабы, рабы, сверху донизу, все рабы.
Что же помешало возникновению в России прочных демократических
традиций? В. И. Ленин писал о "бесконечных формах татарщины в
русской жизни". Азиатский способ властвования и рабскую покорность
народа связывали с монгольским нашествием еще с карамзинских времен.
В мировой истории роль завоеваний была различной. В незапамятные
времена Рим "огнем и мечом" покорил Галлию, но принес все-таки магистральные
дороги, мощенные камнем, города с триумфальными арками, римское
право и латынь. Синтез римского и "варварского" оказал мощное воздействие
на социальное и культурное развитие будущей Франции. Известно и
другое завоевание - нормандское - во второй половине XI века. Оно
внесло элементы нового в политическую жизнь Англии, хотя типичные
для страны формы социальных и политических отношений легко переварили
в себе новую знать и новую династию. Вильгельм Завоеватель объявил
даже, "чтобы все хранили и соблюдали законы" англосаксонского
короля Эдуарда.
Каким же образом монголы смогли изменить облик Руси? И только ли
они были виноваты в том, что неизмеримо большей, чем в Европе, оказались
в России роль и сила государства? Попробуем найти ответы на эти
вопросы, волновавшие умы не одного поколения историков.
В конце XV века из множества земель и княжеств возникло, к удивлению
Европы, новое мощное и единое Русское государство. О Киевской Руси,
некогда хорошо известной и Англии, и Франции, уже мало кто из европейцев
знал. Европа открывала далекую и загадочную "Московию". Что же больше
всего удивляло иностранцев в облике Русского государства?
Обратимся к одному из первых европейских свидетельств о России - запискам Сигизмунда
Герберштейна, посла империи Габсбургов, посетившего Россию в 1517 и 1526 годах,
а кроме того, побывавшего в Дании, Швейцарии, Нидерландах, Италии, Испании, Франции.
В письме "королю римскому" - Фердинанду Герберштейн написал о "северной" стране:
"...Среди земель, просвещенных таинством святого крещения, эта страна немало
отличается от нас своими обычаями, учреждениями, религиею и воинскими уставами".
Удивительным для него в России оказалось могущество Василия III: "Властью,
которую он имеет над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого
мира... Всех одинаково гнетет он жестоким рабством..." Вчитаемся и в такие
слова Герберштейна, быть может, не очень лестные, но чрезвычайно любопытные для
наших рассуждений: "Все они называют себя холопами (Chlopi,Chlopn), то есть
рабами государя... Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе".
Для последующих иностранцев, писавших о России по живым впечатлениям,
такого рода взгляд на отношения внутри русского общества стал общим
местом. В недавнем прошлом нашей науки эти оценки российского деспотизма
безоговорочно признавались шаблонами восприятия, не имевшими отношения
к исторической реальности. Но так ли это?
Вспомним хотя бы Ивана Грозного, жесток был царь, как и многие
его европейские соратники по царскому ремеслу, - и Филипп II, и
Мария Тюдор (кстати, по прозванию "Кровавая"), и Карл IX. Опричнина
- всплеск необузданного терроризма, но 1572 год, на который пришелся
ее конец, ознаменовался во Франции страшной Варфоломеевской ночью.
В меньшей или большей степени злодей тот или иной правитель - это
еще не специфика истории государства. Иное дело - верховной власти.
Кому из европейских монархов было по плечу, казня высших сановников,
приговаривать: "А жаловати есьмя своих холопей вольны, а и казнити
вольны же"? Назвать вассала холопом и в голову бы не пришло.
А вот царь Иван сказал так, потому что реальные отношения в обществе
и в самом деле позволяли считать боярина государевым холопом. Отношения
всего класса русских феодалов с великим (царем) можно обозначить
оппозицией "государь - холоп", определяя их как княжеско-подданнические.
Именно княжеско-подданнические отношения и удивляли в России иностранцев
больше всего. Ведь сами они были воспитаны в иной феодальной системе,
допускавшей для различных слоев общества немалые права и привилегии,
которые в совокупности ограничивали произвол монарха. Европейскую
систему отношений условно можно назвать вассалитетом.
И в Московском государстве была система вассалитета, но ограниченная
рамками отношений княжеских династий. Удельные князья обращались
к сюзерену как к "брату старейшему". Чуть ниже их на иерархической
лестнице стояли так называемые служилые князья, для государя - "слуги".
Появились они в результате присоединения западнорусских земель в
конце XV века. От князей удельных "слуги" отличались тем, что владели
наследственными вотчинами (а не уделами) и не имели ни малейших
прав на великокняжеский престол. Но удивительная тут произошла метаморфоза.
К середине XVI века большинство служилых князей сознательно перешло
на положение бояр, понизив тем самым свой социальный статус. Оказалось,
что им выгоднее быть в государевой думе (куда служилые князья из-за
высокого статуса не входили), управлять страной и получать за это
пожалования. А вот относительная независимость удельных князей от
центральной власти вызывала постоянную подозрительность правительства.
Естественный же ход исторического развития России привел к полной
ликвидации удельной системы уже в конце XVI века и к торжеству отношений
государь - подданный.
Россия и Европа развивались разными путями. Но значит ли это, что
рабская психология русского господствующего класса была проявлением
национального характера? С. Герберштейн, того не осознавая, сам
себе противоречил. В Великом княжестве Литовском, по его же словам,
отношения класса феодалов со своим сюзереном были иные: "Между
ними (магнатами.- А.Ю.) наблюдается такое во всем
своеволие, что они, кажется, не столько пользуются неумеренной свободой,
сколько злоупотребляют ею". А ведь в Великое княжество Литовское
входили древние русские земли: Киев, Минск, Полоцк, Гомель - словом,
весь юго-запад Киевской Руси.
Речь поэтому должна идти о специфике исторического развития Северо-Восточной
Руси (Московии), то есть того самого района, который в большей степени,
чем какой-либо другой, подвергся "хирургии" монгольского ига.
Вассалитет создавал правовую систему, при которой господствующий
класс получал юридические гарантии своих прав и привилегий, распространившиеся,
впрочем, и на нарождавшееся "третье сословие". В Англии XIII века,
стране "классического" феодализма, где раньше, чем в любом другом
европейском государстве, выработались типичные для всех них социальные
и политические формы, правовая система покоилась на прочнейшем фундаменте
вассалитета. Несмотря на самодержавные выходки английского короля
Иоанна Безземельного, именно при нем, в 1215 году, была утверждена
знаменитая Великая хартия вольностей. И одна из ее статей гласила:
"Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в
тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона... и
мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе, как по законному
приговору равных его и по закону страны". Борьба баронов с Генрихом
III (1216-1272) за выполнение обязательств хартии кончилась поражением
знати, но король подтвердил все то, что требовали от него бароны
в петиции "бешеного" парламента 1258 года. Верховная власть уже
при короле Эдуарде I (1272- 1307) провозгласила принцип: "Что
касается всех, должно быть всеми одобрено". Такой тип отношений
не только не противоречил принципам нарождавшегося буржуазного общества,
но и благоприятно сказывался на его формировании.
Северо-восток Руси предстает к XIII веку еще не вполне определившимся
в своем политическом развитии. Преобладали здесь дружинные связи,
подобные тем, что характерны были и для Южной Руси. Перспектива
их развития - превращение дружинников в класс феодалов-земледельцев.
Старшие дружинники (бояре) становились вассалами, а младшие (отроки,
"детьцкие") формировали княжеский двор. Дружинники-вассалы имели
право свободно выбирать себе сюзерена и переходить от одного князя
к другому. Без ведома старшей дружины князь обычно не принимал-
решений. Конкретные особенности взаимосвязи сюзерена и вассала в
каждой стране определялись историческими условиями. Неизменным оставалось
старое дружинное правило: князь или король - лишь первый среди равных.
Так, после убийства Андрея Боголюбского в 1174 году собрался съезд
дружинников, который и решал, кого именно теперь пригласить на княжение.
Когда же князья не захотели с этим решением согласиться и договорились
между собой по-другому, дружина категорически пресекла эту попытку
посягнуть на ее право выбора.
Но все большую роль играл - прежде всего на северо-востоке Руси
- другой социальный слой. Многое говорят нам о нем события, последовавшие
за убийством Андрея Боголюбского. Сразу во Владимире вспыхнуло народное
восстание: "Много зла сътворися въ волости его, посадниковъ его
и тивуновъ домы пограбиша, а самехъ избиша, и детьцкыя и мечникы
избиша". Кто эти посадники, тиуны, детьцкие, мечники? Посадники
северо-востока Руси отличались от знаменитых новгородских соименников
невысоким социальным статусом. Их назначал князь правителями областей
и городов, выбирая из числа младших дружинников. Мечники бывали
и оруженосцами, и стражниками. Тиуны же - попросту холопы, но выполнявшие
важнейшие поручения князя и при его дворе, и на местах. Все они
вместе составляли административный аппарат княжьего двора, были
слугами своего господина - такова формула отношений подданства,
широко развившихся здесь. И хотя они еще не были господствующими,
их влияние на поведение северовосточных князей все же ощущалось.
Не случайно именно на северо-востоке возник такой памятник публицистики
(конца XII - начала XIII веков), как "Моление" Даниила Заточника.
В науке немало споров о том, был ли Даниил дворянином или младшим
дружинником, холопом или вообще человеком без устойчивого общественного
положения. В одном-то споров быть не может: перед нами представитель
целиком зависимого от князя социального слоя. Для Даниила князь
- источник благополучия ("Князь щедръ отец есть слугамъ многиим").
Автор "Моления" боготворит княжескую власть: "Возри на птица
небесныа,яко тии ни орють (не пашут - А. Ю.), ни сеють,
но уповають на милость божию;тако и мы, господине, желаем милости
твоея". Обращаясь к князю, он сравнивает себя с чахлой травой,
растущей под стеною, на которую и солнце не сияет, и дождь не льет;
он обижаем всеми потому, что не огражден "страхом грозы твоея".
Как будто в разные эпохи писались "Моление" Даниила Заточника и
южные русские летописи того же XII века, столь различны они и по
духу, и по системе ценностей. Летописцы описывали князя, думающего
с дружиной, заботящегося о ней. Мало того. Спокойно и поучительно
повествует летопись, например, как один из южных князей задумал
военный поход, не посоветовавшись с дружиною, и получил отказ: "А
собе еси, княже, замыслил, а не едем по тобе, мы того не ведали".
Отношения подданства существовали всюду, это естественная альтернатива
вассалитету в любой феодальной стране. Роль княжеских слуг в Европе
выполняли министериалы, выходившие часто из числа рабов и скапливавшие
в своих руках большие земельные богатства. Но довольно широкое развитие
подданства на северо-востоке Руси перед монгольским нашествием сочеталось
с недостаточной зрелостью класса феодалов в целом. Еще не совершилось
полное оседание дружины на землю. В каком-то смысле состояние этого
района Руси начала XIII века можно сравнить с детством, перед которым
открыты разные перспективы взросления...
Какое же влияние оказало монгольское иго на выбор пути развития
северо-востока Руси?
Начнем с князей. Иго превратило их в вассалов монгольских ханов.
В 1243 году Батый почтил приехавшего в Орду великого князя Ярослава
Всеволодовича "честью" и отпустил со словами: "Ярославе, буди
ты старей всем князем в Русском языце".
Впервые права великого князя были дарованы ханом. Вскоре в Орду
поехали и другие князья, и их Батый "пожаловал"...
Отношения русских князей с ханами складывались по-разному, особенно
вначале. Михаил Черниговский, отказавшись выполнить вполне достойный
по понятиям монголов языческий обряд прохождения через огонь, поплатился
за это жизнью. А вызвавший какие-то подозрения великий князь Ярослав
Всеволодович был отравлен в Каракоруме. Непокорных унизительно наказывали.
Однако те князья, которые охотно подчинялись монголам, как правило,
находили с ними общий язык и даже более того - роднились, подолгу
в Орде гостили. Постепенно северовосточные князья превращались в
"служебников" монгольских ханов.
Создавалась генерация покорных князей, для которых закон - это
воля хана. Династические проблемы теперь легко решались при помощи
ордынских карательных отрядов: кто больше раболепствовал перед ханами
и подкупал их дорогими "поминками" (подарками), тот и становился
великим князем. Так, в 1281 году князь Андрей Александрович, сын
Александра Невского, "много дары даде царю и великим князем Ординским,
и всех наполни богатством, и уговори и уласка всех, и изспроси себе
княжение великое Владимерское у царя под братом своим старейшим,
великим князем Дмитрием Александровичем". Позже Дмитрий вернул
себе великое княжение. Но через двенадцать лет Андрей донес в Орде
на "измены" Дмитрия и при помощи печально знаменитой "Дюденевой
рати", разгромившей четырнадцать городов "и всю землю пусту сътвориша",
вернул титул владимирского князя. И так случалось еще не раз.
Могли ли свободно развиваться дружинные отношения, если князья
сами были "служебниками" монгольских ханов? В науке уже отмечено,
что степень демократичности всего феодального общества зависела
от характера отношений внутри господствующего класса. Например,
едва вышел манифест 1762 года о вольностях дворянства, как почти
сразу же возникли первые проекты ослабления крепостного права. Эта
закономерность помогает понять (от обратного), почему русские князья-вассалы,
обязанные в новых условиях беспрекословно исполнять волю хана, не
могли уже примириться с независимостью старшей дружины, ее былыми
правами. В какой-то степени этому способствовали и сами монголы.
Монгольское общество было пронизано отношениями жесткого - и жестокого
- подчинения. Власть верховного правителя была абсолютной, никем
и ничем не ограниченной.
Становясь "служебниками" ханов, русские князья впитывали этот дух
империи: беспрекословную покорность подданных и безграничную власть
правителей.
Впрочем, подданство на северо-востоке Руси еще до монгольского
нашествия пустило столь глубокие корни, что для утраты дружинниками
своих прав и привилегий достаточной была бы, вероятно, зависимость
русских князей от любого иноземного государя.
Повлияло монгольское нашествие и на состав дружинников. "Во
многих селах, запрятанных в непроходимых лесах, - пишет В. Б.
Кобрин в книге "Власть и собственность в средневековой России",
- вражеская конница могла и не побывать. Да и свои основные удары
Батый, естественно, обрушивал на города: там было что грабить. И
обороняли их горожане вместе с дружинниками... Они и гибли первыми.
Очевидно, в ходе нашествия была физически истреблена основная масса
феодалов-землевладельцев".
В этой связи обращает на себя внимание эссе Л.Н. Гумилева, опубликованное
в журнале "Нева", в номерах 3 и 4 за 1988 год. Гумилев выступает
здесь как Автор и беседует с условными Историком России, Научным
сотрудником, Палеотопонимистом. Завязывается многослойный диалог,
из которого между прочим выясняется, что главную опасность для Руси
представляли не монголы, а Запад и потому союз Александра Невского
с Ордой был жизненно необходим. В доказательство того, что русские
люди не страдали от ордынского ига, Гумилев приводит летописный
текст, в котором хан Джанибек назван "добрым" царем. Но более всего
удивляет утверждение Гумилева, что "немногочисленные (!)
воины-монголы Батыя только прошли (!) через Русь и вернулись
в степь". И представьте, ни слова - как "прошли". Приводимые
автором слова летописи - "сей царь Чянибек Азбякович добр зело
к Христианьству" - нужно оценивать в контексте эпохи. Летописец
похвалил царя за умеренность: не слишком жесток был. Так, в начале
сороковых годов XIV века он отпустил на Русь митрополита Феогноста,
которого держал "в тесноте" (то есть заключении) за то, что
тот не давал в Орду "полетныа (ежегодной.- А. Ю.)
дани". Отпустил Феогноста за 600 рублей. Добрый царь: мог
ведь за такое и убить митрополита!
Наконец, о том, как "прошли" монголы по Руси. По подсчетам
археологов, из семидесяти четырех русских городов XII-XIII веков,
известных по раскопкам, сорок девять были разорены Батыем. Причем
четырнадцать городов вовсе не поднялись из пепла и еще пятнадцать
постепенно превратились в села.
В выборе политического пути развития Руси колоссальную роль сыграла
гибель именно господствующего класса. Конечно, невозможно точно
определить количество дружинников, убитых в 1237-1238 годах. Тут
приходится опираться на косвенные данные. Процент потерь дружинников
едва ли был меньше доли погибших среди князей. По моим подсчетам,
в Рязанской земле погибло девять князей из двенадцати. Из трех ростовских
князей - двое. Из тех девяти суздальских князей, что были к этому
времени взрослыми и находились в своих землях, были убиты пятеро.
Об уничтожении основного состава господствующего класса северо-востока
свидетельствует и наступивший в результате нашествия социальный
регресс. Интересно наблюдение В. Б. Кобрина по родословным книгам
XVI века, в которых зафиксирован состав московского боярства: "Все
те роды, у которых указаны предки, жившие до нашествия Батыя, либо
княжеские, либо пришлые. Боярство Московской земли и даже (за редкими
исключениями) Северо-Восточной Руси до второй половины XIII века
из этих книг неизвестно". Значит, после ордынского нашествия
на северо-востоке было расчищено место для расцвета новой знати,
формировавшейся уже на почве побеждавших отношений подданства.
Новая знать возникала в княжеском дворе. Дворяне становятся феодальными
собственниками, получая от князя земельные пожалования. Эти дворяне
XIII века - мелкие слуги князя. По наблюдению А. А. Зимина, термин
"дворяне" перестает употребляться с конца XV века и вновь появляется
в тридцатых годах XVI столетия. Но теперь "дворяне" - уже не рядовые
феодалы, а верхушка служилых людей - аристократов, из их числа выходили
видные военачальники и администраторы. Между дворянами XIII и XVI
веков есть, однако, и общее: те и другие - люди двора, они не свободны
уже по названию. Стоит обратить внимание на этимологию. Бароны,
сеньоры, джентри, паны - во всех этих названиях не видно признаков
службы или подчинения кому бы то ни было. Барон - "воинственный
человек", сеньор - старший, джентри - благородные, пан - господин...
Пройдут два с лишним века после Батыева нашествия, и глубинные
изменения во внутренней структуре господствующего класса будут "обнародованы"
при Иване III в стандартных обращениях феодалов к своему сюзерену:
"яз холоп твой". С появлением этой официальной формулы определится
рубеж - победа отношений подданства на северо-востоке, которая отразится
не только в документах, но и в сознании людей. О различиях вассалитета
и подданства можно судить по поведению людей, волей судьбы оказавшихся
виной системе. Андрей Курбский, например, бежав в Великое княжество
Литовское, вел там себя обычно лишь по российским меркам...
В 1569 году местные жители жаловались подстаросте владимирскому
Павлу Григорьевичу Оранскому на урядника князя Курбского - Ивана
Калымета. Он, "не уважая вольностей наших, прав и привилегий",
писали жители, "без суда и без всякого права" велел арестовать
некоторых из них и посадить в "жестокое и неслыханное заключение,
в яму, наполненную водою..." Когда же спросили Калымета, по
какой причине он "безвинно, бесправно" обошелся с людьми,
тот ответил, как, вероятно, и учил его князь Курбский: "...но
разве пану не вольно наказывать подданных своих, не только тюрьмою
или другим каким-нибудь наказанием, но даже смертью? А я что ни
делаю, все то делаю по приказанию своего пана, его милости князя
Курбского; ибо пан мой, князь Курбский, владея имением Ковельским
и подданными, волен наказывать их, как хочет..." (текст дан
в переводе). Так поучал слугу человек, вошедший в историю отечественной
публицистики как сторонник феодальной законности и обличитель преступлений
царя Ивана IV.
Сдвиг к лучшему в русском обществе наступит, когда подписи типа
"честь имею быть, милостивый государь. Вашего превосходительства
всепокорнейший слуга" будут свидетельствовать лишь о вежливости
и не более...
* * *
Города и горожане... В науке немало споров об их роли и значении
в политическом развитии страны. Авторы недавно увидевшей свет монографии
о городах-государствах Древней Руси И. Я. Фроянов и А. Ю.Дворниченко
приходят к выводу, что города-волости этого времени, и на севере
и на юге, были не княжествами-монархиями, а республиками. Можно
здесь не соглашаться, но бесспорно, что домонгольские города обладали
своими правами, вольностями и в перспективе должны были завоевать
еще большую свободу. Но города эти существенно отличались от европейских.
Они были теснее связаны с волостями (округами) и всегда имели князя.
Русские города как центры политико-административной власти постепенно
подчиняли себе волости, эксплуатируя их. А волостное крестьянство
повиновалось корпорации феодалов во главе с князем. На Западе же
существовали свободные города, свободными были и экономические связи
бюргерства с деревней. Чтобы представить влияние монгольского ига
на развитие русских городов, обратимся сначала к истории Западной
Европы.
Пышному расцвету городов во .Франции в XII-XIII веках способствовало
много различных обстоятельств. Одно из них состояло в том, что на
смену бурному Х веку с набегами арабов, норманнов, венгров пришел
спокойный XI век, когда почти исчезла военная опасность. Сеньор
был обязан защищать город от врагов. Это придавало ему большую власть
и значение в военное время. В XI веке его общественно полезная роль
заметно снизилась. Именно тогда, свидетельствуют историки, на первый
план выступили противоречия между горожанами и сеньорами. В конце
XI - начале XII веков произошли кровавые "коммунальные революции".
Они завершились победой горожан. Завоеванные ими свободы были зафиксированы
в "хартиях вольностей", которые в дальнейшем расширялись. Постепенно
в городах уничтожались поземельные связи с сеньором и все виды личной
зависимости. Власть переходила в руки выборных городских советов.
Город делал свободным любого, кто прожил в нем год и один день,
занимаясь ремеслом. Нарождавшееся буржуазное общество вырастало
во многом благодаря этим правам, привилегиям и свободам.
На Руси же от XI до начала XIII века вече в городах - дело обычное.
Оно приглашало князей на княжение, бывало, и изгоняло. Но вечевой
институт опирался не на букву закона, а на традицию общины. Для
его развития нужно было бороться с князьями, которым, конечно, не
нравилось такое ограничение их власти. Вспомним хотя бы эпизоды
политической борьбы 1068-1069 годов, когда киевская община, узнав
о поражении русских войск от половцев на Альте, потребовала у своего
князя Изяслава дать оружие для продолжения борьбы. Изяслав отказал.
Тогда началось восстание. Изяслав бежал, а новым князем киевляне
выбрали сидевшего в тюрьме Всеслава. Однако через семь месяцев Изяслав
с польскою помощью собрал войско и пошел против Киева. Киевское
вече обратилось к Святославу и Всеволоду с просьбой о помощи, грозя
в случае отказа сжечь город. Младшие братья просили Изяслава не
губить город. Он согласился, но, послав в Киев сына Мстислава, санкционировал
расправу: "...исече Кыяны...другыя слепиша, другыя же без вины
погуби не испытав". Террор не смог уничтожить вольный дух города.
В 1113 году киевская община сама решала, кому быть в Киеве князем,
добившись в конце концов, чтобы княжил у них Владимир Мономах.
И. Я. Фроянов и A. Ю. Дворниченко пишут: "Разумеется, древний
князь таил в потенции монархические качества и свойства. Но для
того чтобы они получили выход и возобладали, необходимы были иные
социальные и политические условия. Эти условия возникли за пределами
древнерусского периода отечественной истории". Каковы же они?
Ордынцы периодически разрушали русские города. Ни один город северо-востока
Руси не мог чувствовать себя спокойно даже в те периоды, когда наступало
относительное затишье. Первый после Батыя ордынский поход на северо-восток
состоялся в 1252 году. Это была "Неврюева рать", разгромившая Суздальскую
землю. Затем наступило затишье в двадцать лет. Однако последняя
четверть XIII века уже полна карательными экспедициями. По подсчетам
В. В. Каргалова, в эти двадцать пять лет Орда провела не менее пятнадцати
крупных походов. Многие города (это после Батыя) снова и снова разрушались:
Переяславль-Залесский - четырежды. Муром, Суздаль, Рязань - по три
раза, Владимир - дважды.
В этих условиях естественной оказывалась консолидация князей и
горожан, а не противоборство между ними. Роль и значение князя в
условиях постоянной, внешней опасности неизмеримо возрастали, что
влекло за собой подавление городских вольностей. Да и подавить теперь
было легче - горожане сами были заинтересованы в сильном князе,
способном их защищать.
Процесс централизации Русского государства был сложным, длительным
и означал создание государственного аппарата власти, слияние разных
социальных групп в общерусский класс феодалов. Едва ли правы историки,
радующиеся каждому успеху великокняжеской власти в "борьбе за централизацию".
Думаю, ошибочно видеть в этом процессе одно положительное. Централизация
в России консервировала сугубо феодальный тип отношений внутри общества,
не давая простора независимости и свободе. Подданство в холопской
форме тормозило качественное развитие общества, ибо буржуазные отношения
могли возникнуть (как это и произошло в Европе) только на базе уже
имеющихся в феодальном обществе свобод. К. Маркс писал: "Там,
где она (капиталистическая формация.- А.Ю.) наступает,
уже давно уничтожено крепостное право и уже значительно увял яркий
цветок средневековья - свободные города".
Итак, ко времени прихода Батыя пути русского феодализма не были
определены историей. Нельзя исключить, что и без ордынского ига
в противоборстве вассально-дружинных и княжеско-подданнических отношений
победили бы последние. Но в реальной истории иго склонило чашу весов
в их сторону. Было прервано, а затем стало замедленным даже чисто
феодальное развитие, сложилась обстановка "прифронтового государства",
лишились старых вольностей и не приобрели новых города, деспотизм
надолго стал нормой.
Закончу словами великого русского историка В. О. Ключевского: "...Обращаемся
к прошлому, чтобы забыться на воспоминаниях от тяжелых впечатлений,
убежать в прошлое от настоящего. Постыдное бегство! Наши идеалы
не в прошедшем, а в будущем".
|