Михаил Ярошевский

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

от античности до середины ХХ в.

К оглавлению

3. ПСИХОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ*

Интерес к особенностям детской психики в связи с задачами обучения и воспитания был свойствен всей передовой научно-педагогической мысли Нового времени, начиная от X.Вивеса, Я.А.Коменского и Дж.Локка. Во второй половине XVIII века этот интерес, резко обострившийся в связи с подъемом экономической жизни и потребностью в новых формах образования, запечатлели труды Ж.-Ж. Руссо и И. Песталоцци. Последний прямо указывал, что хочет построить весь процесс обучения на психологической основе. Но такая основа еще не была подготовлена наукой.

* Параграф написан Т.Д. Марцинковской.

Первая проба подробного и последовательного описания психического развития ребенка связана с именем немецкого философа Тидемана, опубликовавшего в 1787 году "Наблюдения за развитием душевных способностей ребенка". Указывая, что искусство воспитания до сих пор не опиралось на изучение развития душевных свойств с точной датировкой его периодов, Тидеман представил результаты своих наблюдений за одним мальчиком от рождения до трех лет. Он фиксировал, как постепенно, неделя за неделей, месяц за месяцем происходят изменения в сенсорике и двигательной области, как на восьмой неделе возникают аффекты, на седьмом месяце – произвольная артикуляция звуков и т. д.

Значительно более детальную картину поведения ребенка-дошкольника нарисовал в середине XIX века А.Кусмауль. Напомним, что это было время, когда традиционное ассоциативное учение о психической жизни стало приобретать направленность на анализ ее фактического состава. В идее постепенного усложнения душевных явлений под действием закона ассоциации начинали видеть не столько философскую доктрину, сколько инструмент эмпирической работы.

К детской психике, как наиболее доступному объекту такой работы, обращались А.Вен, И.Тен и др. Тен описал процесс усвоения речи своей дочкой и сопоставил его с историческим развитием языка. Основой обоих процессов считался универсальный механизм ассоциации.

Предпосылки выделения возрастной психологии в самостоятельную область. В конце XIX века в развитии возрастной психологии соединились два направления, которые до этого времени развивались параллельно и независимо друг от друга – исследования детского развития, которые были связаны с естествознанием и медициной, и этнографические исследования детства и языка, главным образом, изучение детских игр и сказок.

В это же время детская психология начала наконец, осознаваться учеными в качестве самостоятельной области психологической науки. Объективными предпосылками ее формирования были: а) требования педагогической практики; б) разработка идеи развития в биологии; в) появление экспериментальной психологии и разработка объективных методов исследования.

Еще в начале XIX века о необходимости учета психологических данных при формировании методов обучения дошкольников писал Фребель. В России о важности связи между педагогикой и психологией говорил К.Д.Ушинский. В своей работе "Человек как предмет воспитания" (1867) он писал: "Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях". Для этого надо исследовать влияние на детей таких форм культуры, как язык, религия, право, искусство, которые Ушинский называл образующими психики человека. Изучая формирование нравственного поведения детей, Ушинский отмечал значение "полурефлексов" то есть выученных рефлексов, привычек, которые становятся основой нравственной жизни и поведения человека и формируются в детстве.

По-настоящему задача связи между педагогикой и психологией встала с середины XIX века, в связи с развитием всеобщего обучения. До тех пор пока образование было преимущественно домашним, нетрудно было осуществлять индивидуальный подход к каждому ребенку, понять его особенности и интересы, сделать обучение для него легким и занимательным, подобрать индивидуальный темп обучения. В то же время при большом количестве детей в классах массовой школы такой индивидуальный подбор адекватных методик был неосуществим. Поэтому было необходимо исследовать общие для всех детей механизмы и этапы психического развития с тем, чтобы дать объективные рекомендации: когда, в каком возрасте и в какой последовательности можно обучать любых детей, какие приемы наиболее адекватны для детей определенного возраста.

Этими требованиями объясняется и тот круг проблем, которые решали ученые того времени: это были главным образом исследования движущих сил и этапов познавательного развития.

Такая тесная связь детской психологии с практикой вызывала справедливую озабоченность некоторых ученых, опасавшихся, что утилитаризм не даст возможности сформироваться теоретическим основам этой науки. Именно от такого понимания детской психологии предостерегал американский психолог В.Джеймс в своей книге "Беседы с учителями о психологии" (1899). Он считал, что психология не должна объяснять учителям, как учить детей. Психологические знания должны обратить внимание педагогов на необходимость исследовать внутреннюю жизнь учеников. Об этом же говорил и психолог Г.Мюнстерберг, который подчеркивал, что в отличие от психотехники (основателем которой он являлся) педагогика должна ориентироваться на психологические знания преимущественно при отклонениях от нормы (например, при исследовании причин утомляемости учеников, дефектов чувств).

Эти идеи психологов прошлого века не потеряли своей актуальности и в настоящее время, особенно в связи с развитием практической психологической службы.

Отцом детской психологии по праву считается английский эмбриолог и психолог В.Прейер. Если до него исследовали отдельные проблемы и давали беглые эскизы развития психики ребенка, то Прейер взялся за целостный анализ проблемы и систематическое наблюдение. В его книге "Душа ребенка" (1882) давалось описание психического и биологического развития ребенка с рождения до трех лет.

В.Прейер испытал влияние эволюционного подхода и в своей книге сделал попытку проследить психогенезис, выявив и описав последовательность отдельных моментов развития. Он сделал вывод, что в области психического развития проявляется биологическая наследственность, которая и является, в частности, основой индивидуальных различий. Прейер стремился не только раскрыть содержание детской души, описать развитие познавательных процессов, речи, эмоций ребенка, но и научить взрослых понимать детей с помощью объективных методов. С этой целью в приложении к своей книге Прейер поместил образец дневника, который намечал канву изучения детей каждого возраста.

Дневниковые наблюдения на протяжении длительного времени оставались единственным методом исследования психического развития детей. Уже И.Песталоцци вел дневник наблюдений за своими детьми. Большой интерес представляют упоминавшиеся выше дневниковые наблюдения Ч. Дарвина за развитием его сына Френсиса, которые были опубликованы в 1877 году.

Однако с расширением предмета психологических исследований недостаточность только дневниковых наблюдений становилась все более очевидной. Кроме того, субъективность дневниковых записей ограничивала область использования полученных материалов. Поэтому такое значение имело появление новых методов, дававших возможность объективного и непосредственного исследования генезиса психики ребенка.

Кроме методов, разработанных в экспериментальной лаборатории Вундта, большое значение имели исследования памяти, проведенные Эббингаузом, а также работы Гальтона, прежде всего его методы исследования индивидуальных различий. Накапливая данные о развитии детей, детская психология нуждалась и в методах математической обработки. Этой цели служили разработанные Гальтоном основы математической статистики, как и работы его ученика Пирсона, занимавшегося проблемами корреляции. Эти работы дали возможность в дальнейшем сформировать целую систему объективных методов психологического исследования детей, в том числе тесты и естественный и формирующий эксперименты.

Стелла Холл: рождение педологии. Развитие детской психологии в конце XIX – начале XX века было тесно связано с педологией – наукой о детях, созданной американским психологом Стоили Холлом (1844-1924). Холл был учеником Вундта, пройдя стажировку в его лаборатории в Лейпциге. Вернувшись в Америку, он организовал при Балтиморском университете первую экспериментальную лабораторию по изучению ребенка, а также начал издавать журнал, посвященный проблемам детской психологии.

Исследуя психическое развитие ребенка. Холл пришел к выводу, что в его основе лежит биогенетический закон, сформулированный учеником Дарвина Э. Геккелем. Однако Геккель говорил о том, что зародыши в своем эмбриональном развитии проходят те же стадии, что и весь этот род за время своего существования. Холл же распространил действие биогенетического закона на человека, доказывая, что онтогенетическое развитие психики ребенка есть краткое повторение всех стадий филогенетического развития психики человека.

Созданная Холлом теория рекапитуляции утверждала, что последовательность и содержание этих эта пов заданы генетически и потому ни уклониться, ни миновать какую-то стадию своего развития ребенок не может.

Ученик Холла Гетчинсон на основании теории рекапитуляции создал периодизацию психического развития, критерием в которой являлся способ добывания пищи. Он выделил пять основных фаз в психическом развитии детей (стадия рытья и копания, охоты, пастушества, земледелия и т.д.), подчеркивая, что только с семи-восьми лет ребенок вступает в эру цивилизованного человека и только с этого возраста его можно систематически обучать. При этом он исходил из идеи Холла о том, что обучение должно надстраиваться над определенным этапом психического развития, так как созревание организма подготавливает для этого основу.

И Холл, и Гетчинсон были убеждены, что прохождение каждой стадии обязательно для нормального развития, а фиксация на какой-то из них ведет к отклонениям и аномалиям в психике. Исходя из необходимости для детей проживания всех стадий психического развития человечества. Холл разработал и представление о механизме, который помогает переходу с одной стадии на другую. Так как реально ребенок не может перенестись в те ситуации, которые пережило человечество, то переход от одной стадии к другой осуществляется в игре, которая и является таким специфическим механизмом. Так появляются детские игры в войну, в казаков-разбойников и т.д. Важно не стеснять ребенка в проявлении своих инстинктов, которые таким образом изживаются.

В своей лаборатории Холл исследовал подростков и юношей, разработав для них специальные опросники, целью которых было изучение различных сторон их психики. Анкеты и опросники для подростков, учителей и родителей давали возможность составления комплексной характеристики детей, анализа их проблем с точки зрения как взрослых, так и самих подростков.

Созданная Холлом педология – комплексная наука о ребенке, основывается на идее педоцентризма. Ребенок является центром исследовательских интересов многих профессионалов-психологов, педагогов, биологов, педиатров, антропологов, социологов. Из всех этих областей в педологию входит та часть, которая имеет отношение клетям. Таким образом, данная наука объединяет все отрасли знаний, связанные с исследованием детского развития.

Хотя многие положения педологической концепции Холла были довольно скоро пересмотрены, но сама педология, созданная им, очень быстро завоевала популярность во всем мире и просуществовала почти до середины XX века. Эта популярность педологии была связана главным образом с ее ориентированностью на практику, т.е. связью с непосредственными нуждами педагогики и практической психологии. Действительно, в реальной педагогической практике учителя и воспитатели сталкиваются с целым комплексом проблем, среди которых и здоровье детей, и их психические качества, и социальный статус и образование их родителей. Именно эти задачи и помогала решать педология, развивая комплексный подход к исследованию детей.

Таким образом, С.Холл реализовал носившуюся в воздухе идею создания экспериментальной детской психологии, соединив воедино требования педагогической практики с достижениями современной ему биологии и психологии.

Пионерами педологии были врачи и биологи, так как в то время именно они владели большим количеством объективных методов исследования детей, которые еще не были наработаны в психологии. Однако со временем на первый план выходит именно психологическая сторона исследований, и постепенно с 20-х годов child study (т.е. изучение ребенка другое название педологии) приобретает ярко выраженную психологическую направленность.

Массовое педологическое движение захватило как Америку, так и Европу, где его лидерами были Э. Мейман, Д. Селли, В. Штерн, Э. Клапаред.

Джеймс Семи: ассоцианизм в детской психологии. Развитие детской психологии в Англии связано с именем Д.Селли (1843-1923). В своих основных книгах "Очерки по психологии детства" (1895) и "Педагогическая психология" (1894-1915) он сформулировал основные положения ассоцианистического подхода к детскому развитию.

Селли исходил из того, что ребенок рождается только с предпосылками основных психических процессов, которые формируются уже при жизни. Такими предпосылками являются три элемента, составляющие основу главных образующих психики ума, чувства и воли. В течение жизни происходит ассоциация отдельных элементов (ощущений, движений), которые объединяются (интегрируются) в целостный образ предмета, в представление или понятие.

Хотя в теоретическом плане существенных открытий теория Селли не представляла, так как о структуре сознания и интеграции элементов на основе ассоциации говорили все представители этого направления, его труды имели большое значение для практической детской психологии и педологии. Селли исследовал, какие ассоциации и в каком порядке появляются в, процессе психического развития детей (например, сначала – по сходству, потом – по смежности, потом – по контрасту), и выделил основные этапы в познавательном, эмоциональном и волевом развитии детей, которые необходимо учитывать при их обучении.

На основе этих положений последовательница Селли Монтессори разработала систему упражнений, способствующих интеллектуальному развитию детей дошкольного возраста. Основой этой системы явилась тренировка ощущений, как основных элементов мышления, осознание и интеграция которых и ведет познавательное развитие детей.

Эрнст Мейман: педагогическая психология. Прикладному аспекту детской психологии и педологии уделил много внимания немецкий ученый Э.Мейман (1862-1915). Его трехтомник "Лекции по экспериментальной педагогике" (1907) представлял своего рода энциклопедию педагогической психологии, в которой не только было собрано все накопленное к тому времени этой наукой, но и предложены новые подходы к пониманию познавательного развития.

В своих теоретических подходах Мейман стремился соединить ассоцианистический подход Селли с теорией рекапитуляции Холла. Исходя из этого он предложил свою периодизацию, критерием которой являлись уже не абстрактные способы добывания пищи, а этапы интеллектуального развития.

Нейман считал, что детская психология должна изучать не только возрастные особенности психического развития, но и индивидуальные варианты развития, детскую одаренность и отсталость, врожденные склонности детей. При этом обучение и воспитание должны основываться как на знании общих закономерностей, так и на понимании индивидуальных различий психики конкретного ребенка.

При лаборатории Неймана была организована экспериментальная школа, которая просуществовала более двадцати лет и где разрабатывались различные программы обучения детей.

Эдуард Клапаред: идея саморазвития. Швейцарский психолог Э.Клапаред (1873-1940), поддерживая идею Холла о необходимости создания комплексной науки о ребенке – педологии, не принимал его интерпретации биогенетического закона. Клапаред считал, что известное сходство между фило- и онтогенетическим развитием психики существует не потому, что в психике ребенка заложены стадии развития вида и древние инстинкты, которые тот должен изживать (как это предполагает теория рекапитуляции), но потому, что существует общая логика развития психики в филогенезе и онтогенезе. Именно эта общая логика развития определяет сходство процессов (но не их тождество!). Поэтому не существует фатальной предопределеняести в развитии ребенка, и внешние факторы (в том числе обучение) могут ускорить его ход и даже частично изменить направление.

Клапаред предложил разделить детскую психологию на прикладную и теоретическую, считая, что у них разный круг проблем. Задачей теоретической детской психологии он считал исследование законов психической жизни и этапов психического развития детей. Прикладную детскую психологию он разделял на психогностику и психотехнику. Психогностика имела целью диагностику, измерение психического развития детей, а психотехника была направлена на разработку методов обучения и воспитания.

Считая, что психическое развитие не нуждается в дополнительных стимулах или факторах, которые бы его подталкивали, Клапаред развивал идею о саморазвитии, саморазвертывании тех задатков, которые существуют у ребенка уже при рождении. Механизмами этого саморазвития являются игра и подражание.

При всей широте круга проблем, интересовавших Клапареда, в центре его исследовательских интересов стояло мышление и этапы его развития у детей. Он (как позднее и его ученик Ж.Пиаже) фактически отождествлял развитие мышления с психическим развитием, а потому критерием деления детства на периоды для него служил переход от одного вида мышления к другому.

Исследуя формирование интеллектуальной сферы детей, Клапаред открыл одно из основных свойств детского мышления – синкретизм, то есть нерасчлененность, слитность детских представлений о мире. Он утверждал, что психическое развитие продвигается от схватывания внешнего вида к называнию предмета (словесная стадия), а затем к пониманию его назначения, что уже является следствием развития логического мышления. О таком же направлении в развитии мышления детей – от слитности к расчлененности – говорил позднее Л.С.Выготский, оспаривая утверждение В.Штерна о том, что ребенок сначала понимает часть (единичный предмет) и лишь затем начинает соединять отдельные части в целостный образ мира.

Арнольд Гезелл: нормальное детство. Развитие детской психологии и педологии требовало не только четкого определения предмета и задач этих наук (что было сделано Мейманом и Клапаредом), но и разработки новых объективных методов изучения психического развития детей, которые по своей достоверности и объективности не уступали бы естественнонаучным (антропометрии, тестам Гальтона), но в то же время являлись бы именно психологически ми методами. Одним из первых такие методы, позволяющие быстро и надежно определить уровень развития интеллекта детей, как помнит читатель, разработал французский психолог А. Бине. Однако интеллектуальные тесты Вине исследовали детей от трех лет и старше и оставляли в стороне ранние возрасты. Этот пробел был восполнен американским психологом Гезеллом (1880-1961). Он создал Иельскую клинику нормального детства, в которой изучалось психическое развитие именно детей раннего возраста – от рождения до трех лет. Периоды младенчества и раннего детства были в центре научных интересов Гезелла в связи с тем, что он считал: за первые три года жизни ребенок проходит большую часть своего психического развития, ибо темп развития в этот период самый высокий. На этой основе Гезелл создал и периодизацию психического развития, в которой выделялось три периода: от рождения до года, от года до трех и от трех до восемнадцати лет. Причем, по Гезеллу, первый период характеризуется максимально высоким темпом психического развития, второй – средним, а третий – низким темпом.

В клинике Гезелла была разработана специальная аппаратура для объективной диагностики динамики психического развития маленьких детей, в том числе кино- и фотосъемка, "зеркало Гезелла" (полупроницаемое стекло, применяемое для объективного наблюдения за поведением детей). Он также использовал новые методы исследования: лонгитюдный (метод продольного изучения одних и тех же детей в течение определенного периода – чаще всего с рождения до подросткового возраста) и близнецовый (сравнительный анализ психического развития монозиготных – однояйцовых близнецов). На основе этих исследований была выработана : система тестов и норм для детей от трех месяцев до шести лет последующим показателям: материка, речь, адаптивное поведение, личностно-социальное поведение. Модификация этих тестов (как и тестов Вине) лежит в основе современной диагностики психического развития детей.

Джеймс Марк Болдуин: культурное развитие ребенка. Английский психолог Д.М.Болдуин (1861-1934) был одним из немногих ученых рубежа XIX-XX веков, кто считал необходимым исследовать не только познавательное, но и эмоциональное и нравственное развитие ребенка. Он также считал необходимым изучать личность не изолированно от общественного процесса, но внутри него. В своем произведении "Духовное развитие с социологической и этической точки зрения (исследование по социальной психологии)" (1913) Болдуин отмечал, что необходим диалектический подход к анализу духовного развития, то есть изучение того, что представляет собой личность с социальной точки зрения, и изучение общества с точки зрения личности. Говоря о том, что в духовном развитии переплетаются приобретенные и врожденные качества, Болдуин отмечал, что и социальная среда и наследственность определяют уровень социальных достижений человека в данном обществе, так как в процессе социализации дети обучаются одинаковым вещам, всем даются одинаковые знания, одинаковые нормы поведения, моральные законы. Индивидуальные различия заключаются не только в скорости усвоения, но и в возможности адаптации к тем нормам, которые приняты в обществе. Поэтому, отмечал ученый, индивидуальные различия должны лежать в пределах того, чему должны выучиться и что должны принять индивиды.

В своих работах Болдуин доказывал, что современное ему общество влияет на формирование не только эмоций, но и личностных качеств детей. Процесс социализации, по мнению Болдуина, влияет и на формирование самооценки, так как "хороший" человек – это, как правило, хороший с точки зрения людей его круга. В самооценке, как и в оценке окружающих, проявляется общая система ценностей, закрепленная в обычаях, условностях, социальных учреждениях. При этом существует два круга норм (или санкций) – более узкий, относящийся непосредственно к тому семейному кругу, в котором живет ребенок, и более широкий – того социума, народа, страны, к которой он принадлежит. Так как все дети данного круга и данной нации попадают примерно в одинаковые условия и учатся одному и тому же, то у среднего уровня не существует противоречий между личными и общественными нормами. Такие противоречия возникают только у выдающихся людей, которые считают возможным поставить себя выше общества и жить по собственным законам. Так опять возникает мысль о сверхчеловеке. Однако – в отличие от Ницше – Болдуин подчеркивал, что это не обязательно асоциальная личность, это может быть человек, просто обогнавший свое время.

С позиций общественных норм и ценностей Болдуин рассматривает и такие понятия, как одаренность и гениальность. Для него в исследовании одаренности самое главное не установить разницу в IQ, а проанализировать, насколько одаренность данного человека принимается обществом. Таким образом, гений и общество должны быть согласны относительно пригодности новых мыслей, их соответствия общественным ценностям. Из этого понятно, почему Болдуин настаивал на необходимости для всех детей общественного обучения, в том числе и обучения игре. Он одним из первых отметил социальную роль игры и рассматривал ее как инструмент подготовки человека к жизни, к сложным социальным отношениям.

Придавая большое значение распространению психологических знаний, Болдуин основал в 1895 году один из первых научных психологических журналов "Психологическое обозрение". Изданный в 1901-1905 гг. под его редакцией "Словарь философии и психологии" стал значительным-научным событием и впоследствии неоднократно переиздавался. Его концепция познавательного развития детей, изложенная в трехтомнике "Генетическая логика" (1903-1908), оказала влияние на взгляды Ж. Пиаже, который в тот период обучался в Женевском университете и был учеником одного из ближайших друзей Болдуина – Э.Клапареда.

Карл Бюлер: стадии психического развития. Интеллектуальное развитие ребенка изучал К.Бюлер (1879-1963), психолог Вюрцбургской школы. Главное внимание он уделял творческому мышлению, моменту инсайта, что привело его впоследствии к мысли, что интеллектуальный процесс – всегда в большей или меньшей степени процесс творчества.

В работе "Кризис психологии" (1927) Бюлер доказывал, что преодоление этого кризиса возможно путем интеграции трех основных психологических школ того времени – интроспективной психологии, бихевиоризма и культурологических исследований психического развития.

Развивая идею о роли творчества в психическом развитии, Бюлер создал эвристическую теорию речи. Речь не дается ребенку в готовом виде, но придумывается, изобретается им в процессе общения со взрослыми. Таким образом, Бюлер настаивал на том, что весь процесс формирования речи – это цепь открытий.

Интеллектуальное развитие детей Бюлер также считал творческим процессом. Изучая процесс решения задач, он пересматривает связь между ассоциацией и осознанием, заявляя, что ребенок связывает между собой только то, что уже осознал как целостность. То есть сначала происходит акт мышления, который заканчивается ассоциацией между осознанными параметрами. Это осознание есть творческий процесс и происходит мгновенно. Процесс мгновенного схватывания сути вещей Бюлер назвал "ага-переживание". Такое схватывание отношений есть процесс мышления, которое, по мнению Бюлера, не зависит от прошлого опыта и является творческим актом самого ребенка.

Анализируя связь мышления с творчеством, Бюлер приходит к мысли о том, что рисование оказывает влияние на интеллектуальное развитие детей. Он считал, что рисунок – графический рассказ, построенный по принципу устной речи, т.е. рисунок ребенка – не копия действия, а рассказ о нем. Поэтому, отмечал Бюлер, дети так любят рассказы в картинках, любят и рассматривать их, и самостоятельно рисовать. Бюлер говорил, что если в речи ребенок пользуется понятием, то в рисунке – схемой, которая является обобщенным образом предмета, а не его копией. Таким образом, схема является как бы промежуточным понятием, облегчая детям усвоение абстрактных знаний.

Разделяя идею Клапареда о саморазвитии психики, Бюлер считал, что в основе психического развития лежат врожденные структуры, которые самораскрываются в процессе жизни. При этом он часто цитировал слова Гете: "Рожден для виденья, поставлен для смотренья", чтобы показать, что без упражнения, без обучения эти природные задатки никогда не раскроются или раскроются не в полной мере. Исходя из необходимости обучения для полноценного психического развития, Бюлер выделил три основных стадии психического развития: инстинкт; дрессура (образование условных рефлексов); интеллект (появление "ага-переживания", осознание проблемной ситуации).

При переходе от стадии к стадии помимо интеллекта развиваются и эмоции, причем удовольствие от деятельности смещается из конца в начало. Так, на стадии инстинкта сначала происходит действие, а затем наступает удовольствие от него (например, лягушка вначале прыгает за мухой, глотает ее, а затем получает удовольствие от еды). При дрессуре деятельность и удовольствие идут параллельно (собачка, прыгая через обруч, в награду получает кусочек сахара). И, наконец, при интеллекте человек может представить, какое удовольствие он получит, к примеру, от общения с другом, еще до начала этой деятельности. Именно интеллектуальная стадия является стадией культуры и дает возможность наиболее гибкого и адекватного приспособления к среде.

Говоря о значении детской игры для психического развития, Бюлер подчеркивал со-роль именно в формировании эмоций. Он вводит понятие функционального удовольствия, объясняя, что в игре нет продукта не потому, что она служит только для упражнения врожденных инстинктов, а потому, что игра и не нуждается в продукте, ее цель сам процесс игровой деятельности (игра, по его мнению, находится на стадии дрессуры). Таким образом, в теории игры появилось первое объяснение ее мотивации.

Маргарет Мид: этнопсихология детства. Большое влияние на развитие генетической психологии оказали работы этнопсихологов, исследовавших особенности психики детей, воспитывающихся в разных культурных и социальных условиях, – прежде всего труды американской исследовательницы М.Мид (1901-1978).

Основное внимание М. Мид уделяла проблемам социализации детей в разных культурах, причем объектом ее изучения были не современные, а традиционные общества, традиционная, замкнутая культура, сохранившаяся в отдельных районах Полинезии и Латинской Америки. В своих работах "Взросление на Самоа" (1928), "Как растут на Новой Гвинее" (1930), "Пол и темперамент в трех примитивных обществах" (1935) Мид исследовала особенности происхождения возрастных кризисов (прежде всего подросткового) в разных социальных условиях, развитие половой идентификации у детей, а также влияние дето-родительских отношений на интеллект и личностные качества ребенка. Доказывая ведущую роль социокультурных факторов в психическом развитии детей, Мид показала, что особенности полового созревания, формирования структуры самосознания, самооценки зависят в первую очередь от культурных традиций данного народа, особенностей воспитания и обучения детей, доминирующего стиля общения в семье. Она ввела в психологию новый термин "инкультурация".

М.Мид показала, что существует ограниченный набор типов темперамента, каждый из которых характеризуется определенным сочетанием врожденных качеств и способов поведения (в частности, выражения эмоций). При этом социально одобряемое поведение (в том числе и в первую очередь половое) стилизуется культурой в соответствии с контрастирующими моделями темперамента. Поэтому те люди, чей темперамент несовместим с типом социальных эмоций, требуемым данной культурой, оказываются в уязвимом положении и их отчуждение от общества является, с точки зрения Мид, вполне закономерным и прогнозируемым.

Стремление исследовать механизмы передачи культурных ценностей от поколения к поколению привело М.Мид к изучению динамики формирования национального характера, этических и половых стандартов поведения, взаимоотношений между различными поколениями. Она выделила три типа культур в истории человечества: постфигуративные (дети учатся у своих предков), конфигуративные (дети и взрослые учатся в основном у своих сверстников) и префигуративные (взрослые могут учиться и у своих детей).

4. ЗООПСИХОЛОГИЯ

Дарвин и подъем сравнительной психологии. Стремление к объективному методу получило существенную поддержку со стороны сравнительной психологии – отрасли знаний, имеющей своим объектом сопоставление различных ступеней психического развития в эволюционном ряду. Активный научный интерес пробудило к ней дарвиновское учение.

Наряду с классической работой "Выражение эмоций у животных и человека" (1872) Дарвин написал насыщенный фактами и идеями этюд "Инстинкт", а также "Биографический очерк одного ребенка" (1877), ставший важной вехой в изучении детского поведения.

Дарвиновские работы стали для психологии основополагающими в нескольких аспектах. Они реализовывали объективный метод применительно к биопсихическим феноменам, правда, в форме наблюдения, а не эксперимента. Но наблюдение естествоиспытателя может не уступать другим приемам исследования, о чем свидетельствовал триумф самого дарвиновского учения. Используя метод объективного наблюдения, Дарвин тщательно проанализировал, опираясь на обширный запас фактов, многообразие выразительных движений (главным образом при аффектах) у человека и животных и пришел к выводам об общем механизме их происхождения.

В центре интересов Дарвина находилось не чувство, как испытываемое особью переживание, а двигательная активность, его выражающая, т.е. то, без чего эмоциональная реакция не может произвести полезный эффект в окружающей среде. Выразительные движения – лишь отдельные моменты поведения в общем процессе непрерывной и жестокой борьбы за существование. Оскаленные резцы, взъерошенная шерсть, раскрытый рот и т.д. – все это средства воздействия и приспособления. У человека они – рудименты, напоминающие о тех временах, когда за сжатыми кулаками следовала физическая схватка, а вставшие дыбом волосы производили на противника устрашающее впечатление. Благодаря ассоциативному сдвигу они перешли к современному человеку, у которого в угрожающих или опасных ситуациях замечаются фрагменты некогда реального действия.

Гипотеза Дарвина, при всей ее ограниченности и неспособности объяснить социально-историческую природу человеческих эмоций, вносила принцип объективного анализа в область тех актов, которые считались наиболее субъективными. Объяснял их Дарвин, обращаясь к реальному жизненному процессу, а не к заглядывающему внутрь себя сознанию.

Идея развития психики в различных вариантах существовала до Дарвина. Он доказал, что психическое у человека – лишь одно из ответвлений общего эволюционного древа. Это и стимулировало подъем сравнительной психологии.

Полные энтузиазма последователи Дарвина повсеместно искали то, что соединяет человека с органическим миром. Что касается области психологии, то здесь не обошлось без преувеличений, обусловленных неразработанностью объективного психологического знания об умственной деятельности.

Дарвин доказал преемственность и родство животных и человека в отношении внешнего выражения эмоций. Противники же его учения, отвергая преемственность, подчеркивали своеобразие человеческого интеллекта. Это вынуждало дарвинистов обосновывать трактовку интеллектуальных особенностей человека как явлений, характерных для высшей фазы единого, качественно однородного эволюционного ряда.

Психика животных и психика человека. Первым обратился к этой задаче друг и сподвижник Дарвина Джон Романес (1848-1894), чье сочинение "Интеллект животных" (1882) приобрело большую популярность. Идеалистическая критика стремилась использовать уязвимые места этой книги для обвинения автора в том, что он антропоморфизирует душевную жизнь животных и культивирует "метод анекдотов".

Слабость позиции Романеса в его подходе к психике животных была обусловлена ненадежностью представлений о психике человека, отразивших влияние интроспективной концепции. Если Дарвин ушел из-под этого влияния благодаря тому, что сосредоточился на объективном изучении телесных реакций при эмоциях, то Романесу этого избежать не удалось. Объективных критериев интеллектуальности не существовало. Оставалось ориентироваться на ее традиционную трактовку в психологии (в Англии – ассоциативной психологии).

Романес, отбиваясь от критиков, в своих последующих работах "Умственная эволюция у животных" (1883) и "Умственная эволюция у человека" (1887) обвинял их в недопустимом приеме: они исходят из сознания современного, цивилизованного человека и, сопоставляя его с психикой животных, немедленно находят множество отличительных признаков, создающих впечатление качественного несходства. Однако если спуститься "вниз", сравнив животных – предков человека (человекообразных обезьян) и детей, то обнаружится, что различие между детской психикой и более примитивными явлениями у животных существует "по степени, но не по роду".

В целом Романес выступал как натуралист, стремившийся утвердить преемственность и единство психики на протяжении всего эволюционного процесса и вовсе не игнорировавший различия между отдельными циклами и вариантами этого процесса. Он остро ощущал нужду в объяснении ступенчатости фило- и онтогенетического развития сознания. Однако его собственные гипотезы носили умозрительный характер. Они касались интеллекта как комбинирования идей – простых и сложных, конкретных и абстрактных. Лишь в сознании человека возникают абстрактные "понятийные" идеи, которых нет ни у одного другого живого существа. Историческая ограниченность взглядов Романеса состояла именно в том, что он применительно к психике защищал эволюцию без дарвинизма. Он представлял работу интеллекта по-локковски, а не по-дарвиновски, видя в ней усложнение элементов сознания, а не регуляцию поведения в проблемных жизненных ситуациях.

Волна работ по сравнительной психологии, поднятая дарвиновским учением, непрерывно возрастала. Особенный интерес начиная с 80-х годов вызывают "социальные" формы поведения беспозвоночных, в которых видели прототип человеческих отношений. Сюда относят труд Д.Леббона "Муравьи, осы и пчелы", энтомологические работы Ж.А.Фабра, исследования Августа Фореля, в особенности его "Опыты и критические замечания об ощущениях насекомых" и др.

"Закон экономии" Ллойд-Моргана. Зоопсихологи стали широко использовать психологические понятия, не прошедшие естественнонаучной проверки. Биологи незамедлительно отреагировали на это двумя направлениями. Оба направления существенно укрепили объективный метод изучения поведения в противовес субъективному. Одно возглавил Жак Леб, другое – Конвой Ллойд-Морган.

Ллойд-Морган (1852-1936), профессор зоологии и геологии в Бристоле, сыграл важную роль в укреплении престижа сравнительной психологии. Он выдвинул "закон экономии" (его принято называть каноном Ллойд-Моргана), согласно которому недопустимо объяснять поведение исходя из более высокой психической способности, если оно может быть объяснено способностью, стоящей ниже в эволюционно-психологической шкале. Этот здравый взгляд, направленный против антропоморфизма, был изложен во "Введении в сравнительную психологию" (1894). Он подкреплялся большим количеством фактических сведений о поведении животных в различных ситуациях (некоторые из них специально создавались автором).

Ллойд-Морган полагал, что в ряде случаев животные действуют по методу проб и ошибок. Они достигают цели не сразу, но лишь после того, как перепробуют наугад другие возможности. В его понимании этот способ вовсе не означал "слепого" реагирования. Животное ищет путь, будучи вооружено определенными психическими средствами, недостаточными, однако, для вполне осмысленного действия.

Дискуссия о вариативности поведения. История свидетельствует, что новую психологию "делали" первоначально физиологи. К концу века настал черед зоологов. Перейдя к изучению приспособительного поведения, они попытались разобраться в его механизмах. Вновь с еще большей силой разгорается дискуссия, начатая биологом Пфлюгером и философом Лотце. Но на этот раз в ней появляются новые оттенки, в которых отразились изменения, произведенные Дарвином в понятии об организме и характере его взаимоотношений со средой.

В центре дискуссии стоял вопрос о вариативности поведения. Пфлюгер и Лотце относили ее за счет психических факторов, с тем, однако, существенным различием, что Пфлюгер понимал под этими факторами "сенсорную механику" как свойство серого вещества головного и спинного мозга, а Лотце – бессубстратную душу. В то же время оба одинаково оценивали рефлекторную дугу. Они видели в ней автоматически срабатывающий и сам по себе (без вмешательства психики) не подверженный изменениям механизм.

Теория эволюции заставила по-новому оценить возможности всех систем организма, в том числе и нервно-мышечной. Ее лабильность, изменчивость, подверженность общим законам эволюции становились все более очевидными. Школа Сеченова, а затем и школа Шеррингтона преобразуют механистическое воззрение на рефлекс в биологическое. В 80-х годах появляются работы американских физиологов, в которых доказывалось, что даже коленный рефлекс нельзя рассматривать как неизменный и изолированный феномен.

Мнение о том, что вариативность мышечных реакций детерминируется психикой как таковой, теряло своих сторонников. Теперь уже телесное устройство само по себе считалось способным к адаптивным и интегрированным актам без содействия со стороны психического начала, традиционная трактовка которого вносила нетерпимый для натуралиста налет субъективизма.

Жак Леб: теория тропизмов. Под давлением этих стремлений к трактовке адаптивного (вариативного) поведения, как противоположного психическому, сложилась теория Жака Леба (1859-1924).

Леб представлял механистическое направление. Нужно, однако, иметь в виду, что само это направление не оставалось со времен Декарта неизменным. Формула "организм – это машина" наполнялась одним содержанием у Леонардо да Винчи, Галилея, Декарта, Гартли, Ламетри и совсем иным – в биологии, где утверждались идеи дарвинизма, и опять-таки другим – в век кибернетики.

Каждая эпоха имеет свои задачи. Задача, которую решал Леб, состояла в том, чтобы объяснить исходя из принципа машинообразности приспособительную деятельность живых существ, их способность изменять поведение и научаться. К решению этой задачи Леб приступал с позиций, которые были неведомы его предшественникам. За исходное он брал не заранее данную конструкцию организма, приводимую в действие толчками, идущими из среды, а самое физико-химическую среду, силовые воздействия которой определяют, направляют и преобразуют эту конструкцию. Идея единства всего органического мира привела к открытию такой фундаментальной формы жизни, по отношению к которой все остальные являются производными. Ее Леб обозначил термином "тропизм".

Теория тропизмов сложилась в обстановке, когда многие приверженцы дарвиновского учения стремились совместить его с физико-химическим пониманием жизни. В 80-х годах Леб проводит ряд биологических исследований, давших фактическое обоснование теории тропизмов, провозглашенной в книге "Гелиотропизм животных и его соответствие гелиотропизму растений" (1890). Тропизм по своей структуре напоминает рефлекс, поскольку представляет закономерную и неотвратимую реакцию живого на внешнее воздействие. Однако он несравненно универсальнее рефлекса, так как определяет характер поведения не только живых существ, еще не обладающих нервной системой, но и растений. Рефлекс как самостоятельный тип реакции, производимой специализированным устройством, растворялся в общих физико-химических закономерностях протоплазмы.

В описание организма как "химической машины" вносились два существенных корректива. В качестве эквивалента того, что традиционно считалось ощущением, выступала действительно фундаментальная для сенсорной сферы функция различения; к ней присоединялась не менее фундаментальная мнемическая функция, представление о которой как о всеобщем свойстве живого было выдвинуто еще в 1870 году физиологом Герингом в речи "Память как общая функция организованной материи". Геринг имел в виду способность запечатления и воспроизведения. Леб также говорил об этом своеобразном свойстве, которое, по его словам, может быть имитировано машиной, подобной фонографу. Но этого, с точки зрения Леба, недостаточно для приобретения организмом опыта. Необходимо, чтобы два процесса, происходящие одновременно или в быстрой последовательности, оставляли следы, которые сливаются вместе, так что, если повторяется какой-либо процесс, необходимо должен повториться и другой.

Этот механизм, названный "ассоциативной памятью", объясняет, почему данный стимул способен не только вызвать эффект, соответствующий его природе и специфической структуре стимулированного органа, но и произвести дополнительный эффект, который прежде вызывали другие причины.

Можно ли приписать сознание инфузории? Наиболее решительно выступил против теории тропизмов американский зоолог Г.С.Дженнингс (1868-1947), сделавший на основании своих многочисленных экспериментов вывод о невозможности объяснить адаптивные, легко модифицируемые реакции простейших с помощью физико-химических категорий. Между стимулом и поведенческим эффектом нет однозначной связи, подчеркивал Дженнингс; в промежутке между ними действуют дополнительные факторы.

В целом ситуация, сложившаяся на рубеже XX века, напоминала то, что происходило в середине XIX века. Правда, биологический объект был другой: тогда – обезглавленная лягушка, теперь – инфузория. Но картина была сходная. Расхождения касались не фактов, в достоверности которых никто не сомневался, а их истолкования.

Кардинальный вопрос был сформулирован в заглавии статьи немецкого зоолога А.Бете "Должны ли мы приписывать муравьям и пчелам психические качества?" (1898). Сам Бете отвечал на этот вопрос отрицательно и в следующей статье совместно с Т. Бором и И.Икскюлем изложил проект "объективирующей номенклатуры в физиологии нервной системы" (1899). Проект предусматривал переделку всей традиционной психологической терминологии в строго физиологическую (ощущение заменялось термином "рецепция", память – "резонанс" и т.п.). Расчет был на переход к вполне объективному анализу. Предпосылкой же проекта служило мнение, что психические явления недоступны естественнонаучному, объективному изучению. Однако это не встретило сочувствия у ряда натуралистов.

Дженнингса совершенно не соблазнила перспектива достигнуть объективных стандартов в изучении поведения живых существ ценой игнорирования психики. Он хорошо понимал, что препятствием является вопрос о природе факторов, которые действуют между стимулом и реакцией. По какому типу следует их мыслить? Леб утверждал, что подтипу физико-химических процессов, его противники – по типу психологических. Бете занял агностическую позицию: объективного описания достаточно для целей зоолога, так как субъективное непознаваемо.

Дженнингс не принял ни учение о тропизмах, ни позицию игнорирования внутренних факторов. Но можно ли инфузории приписать сознание? Дженнингс пытался пройти мимо Сциллы – механицизма и Харибды – антропоморфизма. И хотя он этого пути не нашел, сам поиск говорил о рождении новых тенденций. Два момента были выделены Дженнингсом в регуляции вариативного поведения. Прежде всего обмен веществ. Реакции на внешние силы в значительной своей части могут быть объяснены влиянием этих сил на обменные процессы внутри организма. Опыты показывали, что с изменением характера питания менялось и внешнее поведение. Но по какому принципу происходит это изменение? И тут Дженнингс высказал положение, совпавшее с уже известной нам точкой зрения Ллойд-Моргана: животное действует способом проб и ошибок. Он повторил на инфузориях ставший широко известным опыт Киннемана с макаками, которые должны были найти корм в одном из сосудов одинаковой величины, но различной формы. Инфузории и макаки решали задачу однотипно. Животное действовало хаотично, пока случайно не наталкивалось на нужное направление. Тогда число проб, ведущих к цели, и соответственно время, затрачиваемое на ее достижение, начинало сокращаться.

Ллойд-Морган и Дженнингс были зоологами, но логика исследования вынудила их решать психологические задачи. Они приступали к ним без предвзятой интроспекционистской установки. Они исходили из объективных проявлений жизнедеятельности и вместе с тем считали характер этих проявлений свидетельствующим о действии причин психологического, а не только физиологического порядка. Оба внесли существенный вклад в подготовку почвы для утверждения объективного метода в психологии.

Между Сциллой и Харибдой – механицизмом и антропоморфизмом. Наряду с формами поведения, приобретенными в индивидуальном опыте, объектом естественнонаучного анализа становятся инстинкты как системы действий, которые свойственны целому виду, отличаются постоянством и коренятся в общем механизме наследственности. Здесь также возникли коллизии, отразившие в общем виде столкновение механистического способа объяснения с субъективно-психологическим и неудовлетворенность передовой естественнонаучной мысли обоими этими подходами.

Постоянство, машинообразность инстинктов говорили как будто в пользу их безразличия к психическим моментам. Этот механистический взгляд укреплялся ввиду убеждения в его полном соответствии той картине мира, которую создало детерминистское естествознание. Положение, однако, осложнялось возникновением новой, детерминистской теории – дарвиновской биологии, с точки зрения которой невозможно было признать возникновение и развитие каких бы то ни было жизненных феноменов, не выполняющих полезной для организма работы. Поскольку психическое понималось как сознательное, дарвинисты, взявшиеся за изучение инстинктов, признали в качестве их непременного фактора деятельность сознания.

Как уже отмечалось, вскоре этих дарвинистов (Романеса и др.) стали обвинять в том, что они насаждают "метод анекдотов" – приписывают животным сугубо человеческие формы переживаний, мышления, воли и т.д. Но "метод анекдотов" вовсе не был порождением невежества или дилетантизма. Он возник из попытки преодолеть несовместимое с дарвинизмом декартовское представление о животных как чистых автоматах и утвердить реальную ценность психического в эволюции жизни.

Поскольку, однако, дарвинисты в сравнительной психологии не имели первоначально никакого иного воззрения на психику, кроме выработанного в лоне интроспекционизма, их утверждения о наличии сознания у животных неизбежно становились антропоморфическими, а тем самым и несовместимыми с критериями научности. Отсюда возникала дилемма – либо механицизм, либо интроспекционизм, – которая может быть здесь (как и во всех других разделах психологии) преодолена только путем преобразования самого понятия о психическом. Мы видели, как логика развития научного знания влекла к преодолению этой дилеммы тех зоологов, которые изучали индивидуально-вариативное поведение животных.

Познаваемость психических актов. В области изучения инстинктов на рубеже XX века над этой дилеммой бился зоолог В.А.Вагнер (1849-1934) – основоположник зоопсихологии в России. Отстаивая эволюционный подход, он провел цикл экспериментальных исследований деятельности животных, главным образом при возведении ими различных построек (строительный инстинкт у пауков, водяной жук-серебрянка, городская ласточка и ее постройки, жизнь шмелей). Все эти работы служили обоснованием выдвинутой автором программы построения зоопсихологического знания исходя из объективного метода.

Проблема познаваемости психических актов приобрела в связи с изучением поведения животных новый смысл, какого она не имела прежде, на уровне изучения человека. Сперва эта проблема решалась в традиционно интроспективном плане. Романес подчеркивал, что, кроме суждения по аналогии, нет иной возможности познать психику не только животных, но и других людей. Как полагал этот натуралист, мы соотносим свои умственные состояния с действиями нашего собственного организма, а затем, наблюдая сходные действия других существ, решаем, что у этих существ имеются аналогичные внутренние процессы.

С развитием зоопсихологии, ориентировавшейся на точное и объективное исследование поведения, метод аналогии скомпрометировал себя, выродился в "метод анекдотов". Но тем самым лишалось объяснительной ценности и породившее его общее представление о путях познания психической активности любого организма, рассматриваемого как объект наблюдения и экспериментирования со стороны другого. И очень скоро сдвиги, совершившиеся на почве естественнонаучного анализа психики животных, оказали необратимое воздействие на анализ психики человека.