Николай Алексеев

Православный священник Николай Алексеев:

«Трудности диалога не в догматике, а во взаимных предубеждениях»

Оп.: Истина и жизнь. - №1. - 1995. Номер страницы перед текстом на ней.

Настоятель православного прихода в Вязьме был заметной фигурой на сентябрьской конференции памяти о. Александра Меня. Он говорил просто и убедительно, его обаяние и открытость привлекали многих участников. Мне показалось, что беседа с о. Николаем будет небезынтересна и для читателей нашего журнала. Поэтому я подошел к нему во время перерыва и стал задавать свои вопросы...

— Отец Николай, на конференции разговор шел о различных аспектах межконфессионального диалога. Каким, на ваш взгляд, получился этот разговор?

— Прежде всего хотелось бы сказать по поводу диалога с католиками. Его трудности заключаются не столько в догматике, сколько в тех горах мусора духовной вражды между Восточной и Западной Церквами, которые накопились за тысячелетие разделения.

Причем здесь наблюдается странная последовательность и странная судьба. Возьмем, например, Западную Украину и Западную Белоруссию. Сначала там было православие, потом утвердилась Уния — далеко не всегда добровольно, была борьба. Затем опять пришло православие — тоже не всегда корректно (вспомним, к примеру, закрытие в Белоруссии всех католических монастырей).

Сейчас политика хоть и вмешивается в жизнь Церкви, но не так, не прямо.

Завалы взаимных претензий и духовного мусора разобрать очень трудно. Но их помаленьку надо разбирать. Разбирать несмотря на то, что сейчас, когда изменились по-

литические условия, вражда и разделение усилились и на Западной Украине, и во многих других местах. Но диалог этот ни в коей мере приостанавливать нельзя.

— Помог ли сегодняшний разговор на конференции преодолению взаимной настороженности?

— Атмосфера здесь очень доброжелательная. Представители Католической Церкви относятся к нам с большим пониманием, уважением, со знанием наших проблем.

— Отец Николай, а как вы, священник из провинции, попали на эту конференцию ?

— У меня побывал Александр Иванович Зорин, московский писатель, один из духовных чад отца Александра Меня. Он распространял на Смоленщине гуманитарную помощь, мы с ним познакомились, побеседовали, и он меня пригласил на эту конференцию.

— Расскажите, пожалуйста, о себе, о своем приходе...

— Сам я из Тверской области, служил там до смерти митрополита Алексия, царство ему небесное. Затем перешел в Смоленскую епархию, и владыка Кирилл направил меня в поселок Озерный Духовщинского района. Там я построил новую церковь. А потом меня назначили настоятелем Вяземского собора, где и служу до сих пор.

Пока приходится заниматься не столько пастырской работой, сколько строительством и реставрацией собора, который находится в аварийном состоянии. И совсем недавно владыка поручил мне реставрацию колокольни в ближайшем селе. Конечно, стараюсь по возможности заниматься просвещением, катехизацией — и в школах, и в церкви.

— Мне приходилось слышать от православного духовенства весьма разные мнения как о деятельности отца Александра Меня, так и о его книгах. Какие мнения преобладают среди ваших знакомых?

— Мнения самые противоречивые. Кто-то относится негативно, кто-то с пониманием.

Сам я, прочитав книги отца Александра, в частности, семитом-ник, никаких догматических откло-

нений, тем более ереси, в этих работах не нахожу.

Недавно у нас в Вяземском соборе был такой случай. Вошли

четыре женщины-паломницы и увидели, что у нас за свечным ящиком продают труды отца Александра Меня. Они пришли в ужас и стали его всячески хулить. В связи с этим я бы сказал так: отец Александр — протоиерей, православный священник. В отношении его не было ни посланий Патриарха, ни определения

Синода, ни тем более определения Церковного Собора.

Конечно, можно относиться к любому богослову по-разному. Одни предпочитают святого Василия Великого, а другие — святого Иоанна Златоуста, что и прежде было, и тогда установили праздник трех святителей. И, тем не менее, без определения Церкви хулить кого-то или даже обвинять в ереси — безосновательно, и я бы даже сказал — диковато.

— Если бы кто-то из ваших прихожан пришел к вам и сказал, что он хочет перейти в католичество, что Католическая Церковь его привлекает тем-то и тем-то, как бы вы к этому отнеслись? Были ли у вас такие случаи?

— Такого в моей практике не было, хотя обратные случаи — обращения инославных в православие — были. Правда, не у меня, но в нашей епархии.

В прежнем приходе у меня была одна прихожанка-католичка, которая регулярно, даже чаще, чем некоторые православные, посещала церковь, участвовала в богослужениях. Тем не менее, она не исповедовалась и не причащалась. Но она и в католическом храме этого не делала, потому что жила в браке без благословения Церкви.

Сам я попыток к обращению кого-то не делал. А если бы ко мне обратились за советом, переходить ли в латинский обряд, в Римско-Католическую Церковь, то я бы прежде всего постарался такого человека убедить остаться в обряде отцов своих, если он действительно по происхождению, по семье православный и русский. Очень важно для человека оставаться в традициях страны, в которой он живет.

То же самое я сказал бы и в обратном случае, если бы ко мне пришли католики по происхождению из традиционно католических народов — поляки, чехи или кто-нибудь еще. Я бы рекомендовал им обратиться к традициям своих предков.

— Активность Православной Церкви в миру, вне стен храмов и монастырей, очень мало заметна. В то время как католики особое внимание обращают именно на свою социальную деятельность. Не кажется ли вам, что в России, будь православные поактивнее, меньше людей уходило бы в различные секты — от «Белого братства» до «Аум Синрикё»?

— Да, надо признать, что социальные службы и социальная помощь у католиков развиты лучше, чем у нас, и в более широких масштабах.

Но здесь надо отметить один немаловажный аспект. Православная Церковь сейчас находится в ситуации выхода из плена, она полностью ограблена. У нас нет денег даже на восстановление старинных храмов, которые вопиют к небу, к Богу, к людям, чтобы их восстановили.

У нас много замечательных священников, архиереев, которых можно назвать подвижниками. Они не знают буквально ни минуты покоя, трудясь на благо Церкви. Но Церковь наша сейчас в нищете, и поэтому широкую социальную службу — организацию домов престарелых и инвалидов, детских больниц, приютов и прочего — осуществлять не в состоянии.

Пользуясь возможностью, мне бы хотелось обратить внимание и католиков, и верующих других конфессий на нынешнее состояние Православной Церкви и призвать их относиться к этому положению не с осуждением, а с пониманием и снисхождением.

Беседовал Виктор Хруль