Реформы Диоклетиана и Константина
Реформы Константина и Диоклетиана характеризуются строгой централизацией
власти, внедрением многочисленного чиновничества и четким разделением
гражданской и военной власти. Эти реформы не были новыми и неожиданными.
Римская империя вступила на путь централизации еще со времени Августа.
Параллельно с поглощением Римом новых областей эллинистического
Востока, в котором в течение уже долгих столетий развивалась высокая
культура и традиционные формы управления, особенно в провинциях
Птолемеевского Египта, наблюдалось и в жизни постепенное заимствование
обычаев и эллинистических идеалов недавно обретенных земель. Отличительной
чертой государств, образовавшихся на руинах империи Александра Македонского,
- Пергам Атталидов, Сирия Селевкидов, Египет Птолемеев - была неограниченная
власть монархов, что выражалось в особенно четких и ясных формах
в Египте. Для египетского населения завоеватель Август и его преемники
продолжали быть такими же неограниченными и обожествленными монархами,
как и Птолемеи до них. Это была идея, почти что полностью противоположная
римской концепции власти первых принцепсов, являвшейся компромиссом
между римскими республиканскими учреждениями и новыми, недавно развившимися
формами государственной власти. Политические влияния эллинистического
Востока, конечно, постепенно меняли исходный характер власти римских
принцепсов, которые очень скоро стали показывать их предпочтение
Востоку и восточным концепциям имперской власти. Светоний сказал
об императоре I века н. э. Калигуле, что тот был готов принять императорскую
корону - диадему; [+54]
согласно источникам, император первой половины III века Элагабал,
уже носил диадему в частной обстановке. [+55]
И хорошо известно, что император второй половины III века Аврелиан
был первым, кто носил диадему публично. Надписи называют его "Богом"
и "Господином" (Deus Aurelianus, Imperator Deus et Dominus Aurelianus
Augustus). [+56]
Именно Аврелиан установил автократическую форму правления в Римской
империи.
Процесс развития императорской власти сначала на базе Птолемеевского
Египта и позднее под влиянием Сасанидского Ирана, был практически
завершен к IV веку. Диоклетиан и Константин хотели сделать явной
организацию абсолютной власти и для этой цели они просто заменили
римские политические традиции на обычаи и практику, которые господствовали
на эллинистическом Востоке и были уже известны в Риме, особенно
со времени Аврелиана.
Смутное время и военная анархия III века сильно расстроили внутреннюю
организацию империи и привели к дезинтеграции внутри государства.
На некоторое время Аврелиан восстановил единство империи и вследствие
этого современные ему документы и надписи характеризуют его как
"восстановителя империи" (Restitutor Orbis). Однако после его
смерти наступил беспокойный период. Потом Диоклетиан поставил
перед собой цель направить весь государственный организм на нормальный
и правильный путь. В сущности, однако, он совершил лишь большую
административную реформу. Но тем не менее, как Диоклетиан, так
и Константин внесли столь важные преобразования во внутренний
строй государства, что их можно считать основателями нового типа
монархии, создавшейся под сильным влиянием Востока.
Живя часто в Никомедии и имея вообще склонность к Востоку, Диоклетиан
усвоил многие черты восточных монархий. Он был настоящим самодержцем,
государем-богом, носившим царскую диадему. Восточная роскошь и
сложный церемониал были введены во дворце. Подданные, получившие
аудиенцию, должны были перед императором падать на колени, едва
смея поднять глаза на своего государя. Все, что касалось императора,
называлось священным: священная особа его, его священные слова,
священный дворец, священная казна и т. д. Императора окружал многочисленный
двор, который, будучи со времени Константина перенесен в Конcтантинополь,
поглощал громадные деньги и сделался центром многочисленных происков
и интриг, так сильно осложнявших позднее жизнь Византийской империи.
Таким образом, самодержавие в форме близкой к восточным деспотиям
было установлено Диоклетианом и сделалось одним из отличительных
признаков государственного строя Византии. Для упорядочения управления
обширной и разноплеменной монархией Диоклетиан ввел систему тетрархии,
т. е. четверовластия. Власть в империи была разделена между двумя
августами с одинаковыми полномочиями, из которых один должен был
жить в восточной, а другой в западной части государства; но оба
августа должны были работать для одного римского государства.
Империя продолжала оставаться единой; назначение же двух августов
показывало, что правительство признавало уже в те времена различие
между греческим Востоком и латинским Западом, управление которыми
для одного лица было уже не по силам. Каждый август должен был
взять себе в помощники по цезарю, которые после удаления от власти
или смерти августа делались бы августами, избирая себе нового
цезаря. Создавалась, таким образом, как бы искусственная династическая
система, которая должна была избавить государство от прежних смут
и происков различных честолюбцев и лишить легионы решающего значения
при выборе нового императора. Первыми августами были Диоклетиан
и Максимиан, а цезарями - Галерий и Констанций Хлор, отец Константина
Великого. Диоклетиан оставил себе азиатские провинции, Фракию
и Египет с центром в Никомедии, Максимиан - Италию, Африку и Испанию
с центром в Медиолане (Милане), Галерий - Балканский полуостров
(кроме Фракии) с прилегавшими к нему дунайскими провинциями с
центром в Сирмиуме на р. Саве (вблизи совр. Митровицы) и Констанций
Хлор - Галлию и Британию с центрами в Трире и Эбораке (Йорке).
Все четыре правителя считались правителями единого целого, и государственные
законы издавались от имени всех четырех. При теоретическом равенстве
обоих августов Диоклетиан, как император, имел неоспоримое преобладание.
Цезари находились в подчинении у августов. По истечении известного
времени августы должны были сложить свои полномочия и передать
их цезарям. Действительно, в 305 году
Диоклетиан и Максимиан, сложив свое звание, удалились в частную
жизнь; августами сделались Галерий и Констанций Хлор. Но последующие
смуты быстро положили конец искусственной системе тетрархии, которая
в начале IV века уже прекратила свое существование.
Большие изменения были введены Диоклетианом в управление провинциями.
При нем прежнее различие между сенатскими и императорскими провинциями
исчезло; все провинции зависели от императора. Прежние сравнительно
немногочисленные провинции империи отличались крупными территориальными
размерами и давали большую силу лицам, стоявшим во главе их управления.
Оттуда угрожали не раз серьезные опасности для центрального правительства:
там часто разгорались революции, и правители провинций во главе
перешедших на их сторону провинциальных легионов нередко являлись
претендентами на императорский престол. Диоклетиан, желая уничтожить
политическую опасность крупных провинций, решил их раздробить
на более мелкие единицы. Из 57 провинций, существовавших в момент
вступления Диоклетиана на престол, он сделал 96 провинций, а может
быть, и больше. Более того, эти провинции оказались под властью
наместников с чисто гражданскими полномочиями. Точное количество
небольших провинций, созданных при Диоклетиане, точно неизвестно
из-за неудовлетворительного состояния информации, сообщаемой источниками.
Дело в том, что главным источником информации о провинциальном
устройстве империи в это время является так называемая Notitia
dignitatum, официальный перечень придворных, гражданских и военных
должностей с перечислением провинций. Но, по определению ученых,
этот недатированный памятник относится к началу V века, когда
в него уже вошли изменения, сделанные в провинциальном управлении
преемниками Диоклетиана. Notitia dignitatum насчитывает 120 провинций.
Другие списки, также сомнительной, но более ранней датировки,
дают меньшее число провинций. [+57]
При Диоклетиане же определенное число небольших новых соседствующих
провинций было сгруппировано в административную единицу, называемую
диоцез, под контролем должностного лица с чисто гражданскими полномочиями.
Диоцезов было тринадцать. По своим размерам диоцезы напоминали
старые провинции. В конце концов, в течение IV века диоцезы были
сгруппированы в четыре (в некоторые периоды - три) префектуры
под руководством префекта претория, наиболее крупного должностного
лица того времени. После того как Константин лишил их военных
функций, они стояли во главе всей гражданской администрации и
контролировали как администрацию диоцезов, так и администрацию
провинций. К концу IV века империя для целей гражданского правления
была разделена на четыре большие зоны (префектуры):
1. Галлия, включавшая в себя Британию, Галлию, Испанию и северо-западную
оконечность Африки;
2. Италия, включавшая в себя Африку, Италию, провинции между Альпами
и Дунаем и северо-западную часть Балканского полуострова. 3. Иллирик,
самая маленькая из префектур, включавшая в себя провинции Дакию,
Македонию и Грецию [+58]
и
4. Восток, включавший в себя азиатскую территорию, а также, на
севере, Фракию в Европе и, на юге, Египет.
Вообще надо иметь в виду, что многие детали реформы Диоклетиана,
из-за состояния источников, недостаточно выяснены. Нужно особо
подчеркнуть следующее. Чтобы еще более обезопасить свою власть
со стороны возможности провинциальных осложнений, Диоклетиан в
провинциях строго отделил военную власть от гражданской; с этих
пор провинциальные губернаторы имели в своих руках лишь судебные
и административные функции. Провинциальная реформа Диоклетиана
особенно отразилась на Италии: Италия из руководящей области превратилась
в провинцию. [*4]
Подобная реформа влекла за собой учреждение громадного числа чиновников.
Установилась сложная бюрократическая система с многочисленными
должностями и разнообразными титулами, со строгим подчинением
одних чиновников другим, низших высшим. Константин Великий в некоторых
отношениях развил и дополнил преобразовательное дело Диоклетиана.
Итак, главными отличительными признаками реформы Диоклетиана
и Константина было установление неограниченной (абсолютной) власти
императора и строгое разделение военных и гражданских властей,
что повлекло за собой учреждение громадного количества чиновников.
В византийское время сохранилась первая черта, т. е. неограниченная
власть монарха; вторая же черта подверглась сильному изменению,
пойдя по пути постепенного сосредоточения в одних руках военной
и гражданской власти. Многочисленный же штат чиновничества перешел
в Византию и с довольно, правда, большими изменениями как в самих
должностях и титулах, так и в названиях их, дожил до последних
времен империи. Большинство названий должностей и чинов из латинских
сделались греческими; многие должности превратились в простые
титулы или чины; но немало было создано и новых должностей и чинов.
Очень важным фактором в истории империи IV века является постепенная
иммиграция варваров, а именно - германцев (готов). Но об этом
вопросе речь будет ниже, когда можно будет охватить IV столетие
в целом.
В 337 году Константин Великий умер. Его деятельность нашла редкую
в истории оценку: римский сенат, по свидетельству историка IV
века Евтропия, счел Константина достойным возведения в боги, [+59]
история признала его Великим, а Церковь Святым и Равноапостольным.
Современные историки сравнивали его с Петром Великим в России [+60]
и Наполеоном. [+61]
Евсевий Кесарийский в своем "Панегирике Константину" писал, что
после триумфа христианства, положившего конец созданиям Сатаны,
т. е. ложным богам, языческие государства оказались уничтожены:
"Единый Бог провозглашен для всего рода людского. В то же время
единая мощь, Римская империя, поднялась и достигла расцвета. В
тот же период, по ясному знаку того же Господа, два источника
благословения - Римская империя и доктрина христианского благочестия
- слились вместе для блага человечества... Две могущественные
силы, начавшиеся в одной точке, Римская империя под скипетром
самодержца и христианская религия, подчинили все [эти] противоречивые
силы". [+62]
Императоры и общество от Константина
Великого до начала шестого века
После смерти Константина его три сына Константин, Констанций и Констант,
приняли каждый титул августа и разделили между собой власть в империи.
Вскоре между тремя правителями вспыхнула борьба, в которой двое
из братьев были убиты, Константин в 340 году, Констант десятью годами
позже. Констанций, тем самым, остался единственным властителем империи
и правил до 361 года. Будучи бездетным, после смерти братьев он
был очень озабочен вопросом престолонаследия. Его политика по уничтожению
всех членов своей семьи пощадила только двух двоюродных братьев
- Галла и Юлиана, которых он убрал (kept away) из столицы. Желая,
однако, обеспечить трон своей династии, он сделал Галла цезарем.
Последний же вызвал подозрения императора и был убит в 354 году.
Таково было положение дел, когда брат Галла Юлиан был вызван
ко двору Констанция, где он получил положение цезаря (355 г.)
и женился на Елене, сестре Констанция. За кратким царствованием
(361-363) Юлиана, смерть которого положила конец династии Константина
Великого, последовало столь же краткое правление его преемника,
бывшего командира придворной гвардии Иовиана (363-364), который
был избран августом армией. После его смерти новый выбор пал на
Валентиниана I (364-375), который, сразу же после избрания, был
вынужден из-за требований своих солдат утвердить своего брата
Валента августом и соправителем (364-376). Валентиниан правил
в западной части империи, доверив восточную Валенту. Валентиниану
на Западе наследовал его сын Грациан (375-383), тогда как в то
же самое время армия провозгласила августом Валентиниана II (375-392),
четырехлетнего сводного брата Грациана. После смерти Валента (378)
Грациан утвердил на высокое положение августа Феодосия и доверил
ему управление восточной частью империи и значительной частью
Ил-лирика. Феодосий, родом с дальнего Запада (Испания) был первым
императором династии, которая занимала трон до смерти Феодосия
Младшего в 450 г. После смерти Феодосия его сыновья, Аркадий и
Гонорий, получили в управление империю: Аркадий восточную часть,
Гонорий - западную. Как и раньше в IV веке, при совместном правлении
Валента с Валентинианом I или Феодосия с Грацианом и Валентинианом
II, когда подобное разделение управления империей не нарушало
ее единства, так и при Аркадии и Гонорий последнее нарушено не
было: было два правителя единого государства. Современники их
именно так смотрели на дело, и историк V века Орозий, автор "Истории
против язычников", писал: "Аркадий и Гонорий начали сообща владеть
империей, имея только различные резиденции". [+63]
Государями в восточной части империи за время с 395 по 518 гг.
были следующие лица: сначала сидела на престоле испанcкая линия
Феодосия Великого - сын его Аркадий (395-408), женатый на Евдоксии,
дочери германского (франкского) вождя; Затем сын Аркадия, Феодосии
II Младший (408-450), женатый на дочери афинского философа Афинаиде,
во святом крещении получившей имя Евдокии. После смерти Феодосия
II сестра его Пульхерия вышла замуж за Маркиана, родом из Фракии,
который и сделался императором (450-457). В 450 году, таким образом,
окончилась мужская линия испанской династии Феодосия. После смерти
Маркиана на престол был избран военачальник Лев I (457- 474),
родом из Фракии или из "Дакии в Иллирике", т. е. в префектуре
Иллирика. Дочь Льва I Ариадна, бывшая замужем за исавром Зеноном,
имела сына Льва, который в возрасте шести лет после смерти своего
деда сделался императором (474), но через несколько месяцев умер,
успев сделать соимператором своего отца Зенона, из дикого горного
племени исавров, живших внутри Малой Азии, в горах Тавра. Этот
Лев известен в истории как Лев II Младший. После смерти последнего
правил его отец Зенон (474- 491). В 491 году его не стало, и вдова
Зенона Ариадна отдала свою руку силенциарию, [+64]
престарелому Анастасию, родом из Диррахиума (Дураццо), в Иллирии
(в современной Албании), который и был провозглашен императором
(Анастасий 1, 491-518). Этот список императоров показывает, что
после смерти Константина Великого и до 518 г. трон в Константинополе
занимала сперва дарданская династия Константина, или, скорее,
династия его отца, который, вероятно, принадлежал к какому-то
романизованному племени на Балканах, затем - определенное количество
римлян - Иовиан и семья Валентиниана I; затем тремя членами Испанской
династии Феодосия, за которыми последовали случайные императоры,
принадлежавшие к разнообразным племенам: фракийцы, один исавр
и иллириец (вероятно, албанец). В течение всего периода ни один
грек не занимал престола.
Констанций (337-361)
Сыновья Константина, Константин, Констанций и Констант, приняв каждый
титул августа, стали править империей после смерти отца. Вражда
между братьями, поделившими между собой государство, осложнялась
еще тем, что империя должна была вести изнурительную борьбу с персами
и германцами. Братьев разъединяли не только политические интересы,
но и религиозные. В то время как Константин и Констант были на стороне
никейцев, Констанций, продолжая и развивая религиозное настроение
последних лет жизни своего отца, открыто стоял за ариан. В междоусобных
войнах погибли насильственной смертью сначала Константин, а через
несколько лет Констант. Констанций сделался в конце концов единым
государем империи.
Будучи убежденным сторонником арианства, Констанций упорно проводил
арианскую политику в ущерб язычеству, которое при нем подверглось
крупным ограничениям. Один из указов Констанция провозглашал:
"Да прекратится суеверие, да уничтожится безумие жертвоприношений". [+65]
Но языческие храмы вне городских стен оставались пока в неприкосновенности.
Через несколько лет вышел указ о закрытии языческих храмов, о
запрещении доступа в них и о запрещении жертвоприношений во всех
местностях и городах империи под угрозой смертной казни и конфискации
имущества. В другом указе читаем, что смертная казнь грозила всякому,
кто принес жертву или поклонялся идолам. [+66]
Когда Констанций, желая отпраздновать двадцатилетие своего правления,
прибыл впервые в Рим, то он, после осмотра многочисленных памятников
древности под руководством сенаторов, которые оставались язычниками,
повелел удалить из сената алтарь Победы, олицетворявший для язычества
все прошлое величие Рима. Этот факт произвел глубокое впечатление
на язычников, которые почувствовали, что для них наступают последние
времена. При Констанции расширились иммунитеты духовенства; епископы
освобождались от светского суда.
Одновременно с подобными суровыми мерами против язычества последнее,
тем не менее, продолжает существовать не только само по себе,
но и продолжает иногда находить некоторое покровительство в правительстве.
Весталки и жрецы были оставлены Констанцием в Риме. В одном указе
он приказывает избрать жреца (sacerdos) для Африки. До конца дней
своих Констанций носил титул Pontifex Maximus. В результате язычество
при Констанции пережило целый ряд ограничительных мер, в то время
как христианство, хотя и в форме арианства, сделало дальнейшие
шаги на пути своего развития и закрепления.
Последовательная и упорная арианская политика Констанция приводила
его к столкновениям с никейцами. Особенной настойчивостью отличалась
его долгая борьба с известным защитником никейства, Афанасием
Александрийским. Когда в 361 году Констанций умер, то ни никейцы,
ни язычники не могли искренно оплакивать почившего государя. Язычники
радовались тому, что на престол вступал Юлиан, открытый сторонник
язычества. Чувства же православной партии по поводу смерти Констанция
можно выразить словами блаженного Иеронима: "Господь пробуждается,
он повелевает буре, зверь умирает и спокойствие восстанавливается". [+67]
Торжественное погребение Констанция, умершего во время персидского
похода в Киликии и перевезенного в Константинополь, произошло
в присутствии нового императора Юлиана в построенном Константином
Великим храме св. Апостолов. [+68]
Сенат причислил покойного императора к сонму богов.
Юлиан Отступник (361-363)
С именем Юлиана тесно связана последняя попытка восстановить язычество
в империи.
Юлиан представляет собой в высшей степени интересную личность,
которая давно уже останавливала на себе внимание ученых и литераторов
и продолжает увлекать их до настоящего времени. Литература о Юлиане
очень обширна. Дошедшие до нас сочинения самого Юлиана дают богатый
материал для суждения о нем. Главная цель исследователей была
разгадать и понять этого увлеченного "эллина", который, с полным
убеждением в правоте и успехе своего дела, задумал во второй половине
IV века возродить и оживить язычество и поставить его в основу
религиозной жизни государства.
Юлиан потерял родителей в очень юном возрасте: его мать "умерла
через несколько месяцев после его рождения, его отец умер, когда
ему было шесть лет. Юлиан получил для своего времени хорошее образование.
Евнух Мардоний, по происхождению скиф, знаток греческой литературы
и философии, обучавший мать Юлиана поэмам Гомера и Гесиода, перешел
в качестве воспитателя и наставника к ее сыну. В то время как
Мардоний знакомил юного Юлиана с античной литературой, Евсевий,
епископ Никомедийский и потом Константинопольский, убежденный
арианин, или окружавшие его представители духовенства вводили
Юлиана в изучение Священного Писания. Таким образом, Юлиан, по
словам одного историка, [+69]
получил сразу два различных воспитания, которые поместились в
нем одно возле другого, но так, что не касались друг друга. Юлиан
был крещен. Впоследствии он вспоминал об этом времени, как о мраке,
который нужно забыть.
Юные годы Юлиана прошли в большой тревоге, так как Констанций,
видевший в нем своего возможного соперника и подозревавший его
в честолюбивых замыслах, держал его то в провинции, как бы в ссылке,
то призывал в столицу, чтобы иметь его на глазах. Зная о насильственной
смерти многих родственников, павших от руки Констанция, Юлиан
ежедневно должен был бояться за свою жизнь. После вынужденного
пребывания в течение нескольких лет в Каппадокии, где он продолжал
под руководством сопровождавшего его Мардония изучение древних
авторов и где, по всей вероятности, он хорошо познакомился с Библией
и Евангелием, Юлиан для окончания образования был переведен сначала
в Константинополь, затем в Никомедию, где у него и появилось первое
серьезное влечение к язычеству.
В это время в Никомедии преподавал лучший ритор той эпохи Либаний,
настоящий представитель эллинизма, не знавший и не желавший знать
латинского языка, к которому относился с пренебрежением, презиравший
христианство и видевший смысл всего лишь в эллинстве. Привязанность
Либания к язычеству не знала пределов. Лекции его пользовались
громадным успехом в Никомедии. Отправляя Юлиана туда и предчувствуя,
может быть, какое неизгладимое впечатление должны будут произвести
воодушевленные лекции Либания на молодого слушателя, Констанций
запретил Юлиану заниматься у знаменитого ритора. Юлиан формально
не нарушил императорского запрета; но он изучил сочинения Либания,
знакомился с его лекциями через слушателей и настолько усвоил
себе стиль Либания и его манеру писать, что позднее его считали
учеником последнего. Там же Юлиан с увлечением знакомился с тайным
(оккультным) учением неоплатоников, вылившимся в то время в формы
проникновения в будущее, вызывания при помощи известных заклинательных
формул не только умерших обыкновенных людей, но даже богов (теургия).
Ученый философ Максим Эфесский в этом отношении оказал на Юлиана
большое влияние.
Пережив опасное время смерти своего брата Галла, убитого по приказанию
Констанция, Юлиан был для оправданий вызван ко двору в Милан и
после этого отправлен в ссылку в Грецию, в Афины. Афины, славные
своим великим прошлым, во время Констанция представляли собой
довольно захолустный, провинциальный город, где, впрочем, о минувших
веках напоминала известная языческая школа. Для Юлиана пребывание
в Афинах было полно глубокого интереса. Позднее, в одном из своих
писем, он "с удовольствием вспоминал об аттических беседах...
о садах, об афинском предместье, о миртовых аллеях и о домике
Сократа". [+70]
Во время афинского пребывания, как думает большинство историков,
Юлиан был посвящен элевсинским иерофантом (жрецом) в элевсинские
мистерии. Это было, по словам Буасье, как бы крещением новообращенного. [+71]
Надо заметить, что в последнее время некоторые ученые сомневаются
в элевсинском обращении Юлиана. [+72]
В 355 году Констанций провозгласил Юлиана цезарем, женил на своей
сестре Елене и отправил начальником войск в Галлию, ..где шла
упорная и тяжелая борьба с наступавшими германцами, которые разоряли
страну, разрушали города и истребляли население. Юлиан удачно
справился с трудной задачей спасти Галлию и под Аргенторатом (ныне
Страсбургом) нанес германцам сильное поражение. Главной резиденцией
Юлиана в Галлии сделалась Лютеция (Lutetia Parisiorum; позднее
Париж). Это был в то время и небольшой город на острове Сены,
сохранившем до сих пор название la cite (лат. civitas), т. е.
город, который был соединен деревянными мостами с обоими берегами
реки. На левом берегу Сены, где уже было немало домов и садов,
находился построенный, вероятно, Констанцием Хлором дворец, остатки
которого, около музея Клюни, видны и теперь. Юлиан избрал дворец
своим местопребыванием. Он любил Лютецию и в одном из своих позднейших
сочинений вспоминает о зимовке в "дорогой Лютеции". [+73]
Дела Юлиана шли удачно, и германцы были отброшены за Рейн. "Я,
будучи еще цезарем, - писал Юлиан, - в третий раз перешел Рейн;
я потребовал от зарейнских варваров 20.000 пленных... я, по воле
богов, взял все города, немногим меньше сорока". [+74]
Среди войска Юлиан пользовался большой любовью.
Констанций с подозрением и завистью относился к успехам Юлиана.
Предпринимая персидский поход, он потребовал от него присылки
из Галлии вспомогательных отрядов. Галльские легионы возмутились
и, подняв Юлиана на щит, провозгласили августом. Новый август
потребовал от Констанция признания совершившегося факта. Последний
не соглашался. Грозила вспыхнуть междоусобная война. Но в это
время Констанций умер. В 361 году Юлиан был признан императором
на всем пространстве империи. Сторонники Констанция и люди, близко
к нему стоявшие, подверглись жестоким преследованиям и карам со
стороны нового императора.
Будучи в это время уже убежденным сторонником язычества и будучи
вынужден до смерти Констанция скрывать свои религиозные взгляды,
Юлиан, став полновластным государем, прежде всего решил приступить
к выполнению своей заветной мечты, а именно к восстановлению язычества.
В первые же недели после своего восшествия на престол Юлиан по
поводу этого издал эдикт. Историк Аммиан Марцеллин в таких словах
говорит об этом важном моменте: "Хотя Юлиан со времени раннего
детства уже чувствовал склонность к почитанию богов и по мере
того, как рос, пылал желанием восстановить его, однако из-за сильной
боязни он совершал языческие обряды в возможно глубокой тайне.
Как только же Юлиан увидел, что за исчезновением того, чего он
боялся, у него оказалась полная возможность делать то, что он
хотел, он открыл свои тайные мысли и ясным, формальным эдиктом
приказал открыть храмы и для почитания богов приносить на алтарях
жертвы ". [+75]
Эдикт этот не был неожиданностью, так как всем была известна склонность
Юлиана к язычеству. Радость язычников была безмерная; для них
восстановление их религии знаменовало собой не только свободу,
но и победу. Не во всех частях империи эдикт Юлиана мог найти
одинаковое применение: в западной части государства было больше
язычников, чем в восточной.
Ко времени Юлиана в самом Константинополе не было уже ни одного
языческого храма. Новых храмов в короткий срок воздвигнуть было
нельзя. Тогда Юлиан совершил торжественное жертвоприношение, по
всей вероятности, в главной базилике, предназначавшейся для прогулок
и деловых бесед и украшенной Константином статуей Фортуны. По
свидетельству церковного историка Созомена, здесь произошла такая
сцена: слепой старец, которого вел ребенок, приблизившись к императору,
назвал его безбожником, отступником, человеком без веры. На это
Юлиан ему отвечал: "Ты слеп, и не твой галилейский Бог возвратит
тебе зрение". "Я благодарю Бога, - сказал старик, - за то, что
он меня его лишил, чтобы я не мог видеть твоего безбожия". Юлиан
промолчал на эту дерзость и продолжал жертвоприношение. [+76]
Задумав восстановить язычество, Юлиан понимал, что восстановление
его в прошлых, чисто материальных формах невозможно; необходимо
было его несколько преобразовать, улучшить, чтобы создать силу,
которая могла бы вступить в борьбу с христианской церковью. Для
этого император решил заимствовать многие стороны христианской
организации, с которой он был хорошо знаком. Языческое духовенство
он организовал по образцу иерархии христианской церкви; внутренность
языческих храмов была устроена по образцу храмов христианских;
было предписано вести в храмах беседы и читать о тайнах эллинской
мудрости (ср. христианские проповеди); во время языческой службы
было введено пение; от жрецов требовалась безупречная жизнь, поощрялась
благотворительность; за несоблюдение религиозных требований грозили
отлучением и покаянием и т. д. Одним словом, чтобы несколько оживить
и приспособить к жизни восстановленное язычество, Юлиан обратился
к тому источнику, который он всеми силами своей души презирал.
Количество жертвенных животных, принесенных на алтари богов,
было настолько велико, что вызывало сомнения и некоторую долю
насмешки даже среди язычников. Сам император принимал деятельное
участие при жертвоприношениях и не гнушался самой низкой работой.
По словам Либания, [+77]
он бегал вокруг алтаря, зажигал огонь, держал в руках нож, убивал
птиц и гадал по их внутренностям. В связи с необычным количеством
убиваемых жертвенных животных была в ходу в то время эпиграмма,
некогда обращенная к другому императору - философу Марку Аврелию:
"Белые быки цезарю Марку (шлют) привет! Если ты возвратишься с
победой, мы погибнем". [+78]
Подобное видимое торжество язычества должно было сильно отразиться
на положении христиан в империи. Вначале казалось, что христианству
не грозит каких-либо серьезных опасностей. Пригласив из христиан
вождей различных религиозных направлений в их сторонниками во
дворец, Юлиан объявил, что теперь, по окончании гражданских усобиц,
каждый мог беспрепятственно, без всякого опасения следовать своей
вере. Итак, объявление веротерпимости было одним из первых актов
самостоятельного правления Юлиана. Иногда в его присутствии христиане
поднимали между собой споры, и тогда император, пользуясь словами
Марка Аврелия, не раз говорил: "Слушайте меня, как меня слушали
фламаны и франки!" [+79]
Вскоре же был издан указ, на основании которого все изгнанные
при Констанции епископы, каких бы религиозных воззрений они ни
придерживались, освобождались из ссылки, а их конфискованные имения
возвращались прежним владельцам.
Но возвратившиеся представители духовенства, принадлежа к различным
религиозным направлениям, совершенно, с их точки зрения, непримиримых
между собой, не могли ужиться в согласии в начали ожесточенные
споры, на что, по-видимому, и рассчитывал Юлиан. Даруя кажущуюся
веротерпимость и хорошо зная психологию христиан, он был уверен,
что в их церкви сейчас же начнутся раздоры, и такая разъединенная
церковь уже не будет представлять для него серьезной опасности.
Одновременно с этим Юлиан обещал большие выгоды тем из христиан,
которые согласились бы отречься от христианства. Примеров отречения
было немало. Св. Иероним называл подобный образ действия Юлиана
"преследованием ласковым, которое скорее манило, чем принуждало
к жертвоприношению". [+80]
Между тем христиане последовательно удалялись из чиновного и
военного мира; причем их места замещались язычниками. Знаменитый
лабарум Константина, служивший знаменем в войсках, был уничтожен,
и блиставшие на знаменах кресты были заменены языческими эмблемами.
Но что нанесло христианству наиболее чувствительный удар, это
школьная реформа Юлиана. Первый указ касается назначения профессоров
в главные города империи. Кандидаты должны быть избираемы городами,
но для утверждения представляемы на усмотрение императора, поэтому
последний мог не утвердить всякого неугодного ему профессора.
В прежнее время назначение профессоров находилось в ведении города.
Гораздо важнее был второй указ, сохранившийся в письмах Юлиана.
"Все, - говорит указ, - кто собирается чему-либо учить, должны
быть доброго поведения и не иметь в душе направления, несогласного
с государственным". [+81]
Под государственным направлением надо, конечно, разуметь языческое
направление самого императора. Указ считает нелепым, чтобы лица,
объясняющие Гомера, Гесиода, Демосфена, Геродота и других античных
писателей, сами отвергали чтимых этими писателями богов. "Я предоставляю
на выбор, - говорит в указе Юлиан, - или не учить тому, что они
не считают серьезным, или, если они желают учить, должны прежде
всего на деле убедить учеников, что ни Гомер, ни Гесиод, никто
другой из писателей, которых они объясняют и вместе с тем обвиняют
в нечестии, безумии и заблуждении по отношению к богам, не таковы.
Если же они, получая за труды свои плату, кормятся тем, что древние
написали, то этим самым они показывают себя настолько корыстолюбивыми,
что готовы на все из-за нескольких драхм. До сих пор было много
причин не посещать храмов богов, и висящий отовсюду страх оправдывал
скрытность по отношению к истинным мыслям о богах; теперь же,
так как боги даровали нам свободу, мне кажется нелепым учить людей
тому, что они сами не считают здравым. Но, если они считают мудрыми
тех писателей, которых они объясняют и толкуют, то пусть прежде
всего они подражают их благочестивым чувствам по отношению к богам;
если же они полагают, что почитаемые боги ложны, то пусть идут
в церкви галилеян объяснять Матфея и Луку... Таков общий закон
для начальников и учителей... Хотя было бы справедливо лечить
(упорствующих) против их воли, как поступают с сумасшедшими; однако
да будет прощение всем, подверженным этой болезни. Ибо, по моему
мнению, безумцев надо учить, а не наказывать". [+82]
Аммиан Марцеллин, друг Юлиана и сотоварищ по его походам, вкратце
так говорит об этом эдикте: "(Юлиан) запретил христианам обучать
риторике и грамматике, если они не перейдут к почитанию богов
", [+83]
т. е., другими словами, не сделаются язычниками. Некоторые полагают,
на основании указаний христианских писателей, что Юлиан издал
второй указ, запрещавший христианам не только учить, но и учиться
в школах. Св. Августин, например, писал: "Разве Юлиан, который
запретил христианам учить и учиться наукам (liberales litteras),
не преследовал церковь?" [+84]
Но текста этого второго указа до нас не дошло, поэтому его могло
и не быть; тем более, что и первый указ о запрещении христианам
преподавания косвенно влек за собой и запрещение христианам учиться.
После его опубликования христиане должны были посылать своих детей
в грамматические и риторические школы с языческим преподаванием,
от чего большинство христиан воздерживалось, так как опасалось,
что через одно или два поколения языческого преподавания христианская
молодежь может возвратиться к язычеству. С другой стороны, если
христиане не будут получать общего образования, они будут уступать
в умственном развитии язычникам. Поэтому указ, даже если он был
только один, имел для христиан громадное значение и грозил им
в будущем серьезной опасностью. Еще Гиббон правильно заметил:
"Христианам прямо было запрещено учить; им же косвенно было запрещено
учиться, раз они не могли (морально) посещать языческие школы
". [+85]
Надо сказать, что громадное большинство риторов и грамматиков
из христиан предпочло покинуть свои кафедры, чем в угоду императору
перейти в язычество. Даже среди язычников отношение к эдикту Юлиана
было различно. Языческий писатель Аммиан Марцеллин по этому поводу
писал: "Должно подлежать вечному умолчанию то, что Юлиан запрещал
учить тем преподавателям риторики и грамматики, которые были почитателями
христианской веры" [+86]
Интересно, как христиане реагировали на указ Юлиана. Некоторые
из них наивно радовались тому, что император затруднил верующим
изучение языческих писателей. Чтобы возместить запретную языческую
литературу, христианские писатели того времени, особенно Аполлинарий-старший
и Аполлинарий-младший, отец и сын, задумали для школьного преподавания
создать свою литературу; для этого они, например, переложили псалмы
наподобие од Пиндара, Пятикнижие Моисея изложили гексаметром,
Евангелие в виде диалогов наподобие Платона и т.д. Из этой неожиданной
литературы до нас ничего не дошло. Конечно, подобная литература
действительной ценности иметь не могла и исчезла тотчас же после
смерти Юлиана, когда его указ потерял силу.
Летом 362 года Юлиан предпринял путешествие в восточные провинции
и прибыл в Антиохию, где население, по словам самого императора,
"предпочитало атеизм", [+87]
т. е. было христианским. Поэтому в городе среди торжества официального
приема чувствовалась и временами прорывалась некоторая холодность
и затаенная враждебность. Антиохийское пребывание Юлиана важно
в том отношении, что оно заставило его убедиться в трудности,
даже невыполнимости предпринятого им восстановления язычества.
Столица Сирии осталась совершенно холодна к симпатиям гостившего
в ней императора. Юлиан рассказал историю своего визита в своем
сатирическом сочинении "Мисопогон, или Ненавистник бороды". [+88]
В большой языческий праздник в храме Аполлона, в антиохийском
предместье Дафне, он думал увидеть громадную толпу народа, жертвенных
животных, возлияния, благовония и прочие атрибуты большого языческого
торжества; по прибытии же к храму Юлиан, к своему удивлению, нашел
лишь одного жреца с одним гусем в руках для жертвы. В изложении
Юлиана: "В десятый месяц, согласно вашему летоисчислению - Лоос,
думаю, так вы его называете - происходит праздник, основанный
вашими предками, в честь этого бога. И это ваш долг быть усердными
в посещении Дафне. Поэтому я и поспешил туда, в храм Зевса Кассия,
думая, что в Дафне, если и где еще, я смогу порадоваться зрелищем
вящего благосостояния и общественного духа. И я представлял в
своем воображении вид процессии, как она должна была бы быть,
подобно человеку, видящему видения во сне, животных для жертвоприношения,
возлияния, хоры в честь бога, благовония и молодежь вашего города,
окружающая святыню, их души, украшенные всей святостью, и они
сами, одетые в белые и прекрасные одежды. Однако, когда я вошел
в святыню, я не нашел ни благовоний, никого вообще, ни одного
жертвенного животного. На мгновение я был удивлен и подумал, что
я все еще нахожусь вне святыни и что вы ждете сигнала от меня,
оказывая мне почет из-за того, что я - верховный понтифик. Однако,
когда я начал спрашивать, какую жертву город намеревается принести
для отмечания ежегодного праздника в честь бога, жрец ответил:
'Я принес с собой из моего дома гуся как жертвоприношение богу,
но город в это время никаких приготовлений не предпринимал' ". [+89]
Антиохия ничем не отозвалась на этот праздник. Подобные факты
раздражали Юлиана против христиан. Еще более обострил отношения
между ними вспыхнувший пожар упомянутого храма в Дафне, в чем
заподозрены были христиане. Рассерженный Юлиан : приказал в наказание
закрыть главную антиохийскую церковь, которая к тому же была разграблена
и подверглась осквернению. Подобные же факты произошли в других
городах. Напряжение дошло до крайних пределов. Христиане в свою
очередь разбивали изображения богов. Некоторые представители церкви
потерпели мученическую кончину. Стране грозила полная анархия.
Весной 363 года Юлиан покинул Антиохию, направляясь в поход против
персов, во время которого, как известно, император был смертельно
ранен копьем и, будучи перенесен в палатку, вскоре умер. Точно
не знали, кто поразил императора. Поэтому позднее возникло немало
рассказов. Среди них была, конечно, версия, что он пал от руки
христиан. Христианские же историки сообщают известную легенду,
будто он, схватившись за рану, наполнил руку кровью и бросил ее
в воздух со словами: "Ты победил, Галилеянин!" [+90]
Около умиравшего в палатке Юлиана собрались его друзья и главные
военачальники, к которым он обратился с прощальным словом. Предсмертная
речь императора дошла до нас в изложении Аммиана Марцеллина (XXV,
3, 15-20). В ней он дает апологию своей жизни и деятельности,
с философским спокойствием ожидает неизбежной смерти и в конце
речи, когда уже слабели его силы, не указав на возможного наследника,
высказал пожелание, чтобы после него нашелся хороший правитель.
Заметив, что окружавшие его люди плачут, умирающий сказал с упреком,
что недостойно оплакивать государя, примирившегося с небом и звездами.
Умер Юлиан в полночь 26 июня 363 года, тридцати двух лет от роду.
Знаменитый ритор Либаний сравнивал смерть Юлиана со смертью Сократа. [+91]
Армия избрала императором начальника дворцовой гвардии Иовиана,
христианина, приверженца никейского исповедания. Стесненный персидским
царем, Иовиан должен был заключить с ним мир на условии уступки
Персии нескольких провинций на восточном берегу Тигра. Смерть
Юлиана была с радостью встречена христианами. Христианские писатели
называли покойного императора драконом, Навуходоносором, Иродом,
чудовищем. Однако он был похоронен в церкви Святых Апостолов в
пурпурном саркофаге.
Юлиан оставил после себя ряд сочинений, которые позволяют ближе
познакомиться с этой интересной личностью. Центром религиозного
мировоззрения Юлиана является культ Солнца, создавшийся под непосредственным
влиянием культа персидского светлого бога Митры и идей выродившегося
к тому времени платонизма. Уже с самых юных лет Юлиан любил природу,
особенно же небо. В своем рассуждении "О Царе-Солнце", [+92]
главном источнике религии Юлиана, он писал, что с юных лет был
охвачен страстной любовью к лучам божественного светила; он не
только днем желал устремлять на него свои взоры, но и в ясные
ночи он оставлял все, чтобы идти восхищаться небесными красотами;
погруженный в это созерцание, он не слышал тех, кто с ним говорил,
и даже терял сознание. Довольно темно изложенная Юлианом его религиозная
теория сводится к существованию трех миров в виде трех солнц.
Первое солнце есть высшее Солнце, идея всего существующего, духовное,
мыслимое (nohtoV) целое; это - мир
абсолютной истины, царство первичных принципов и первопричин.
Видимый нами мир и видимое солнце, мир чувственный, является лишь
отражением первого мира, но отражением не непосредственным. Между
этими двумя мирами, мыслимым и чувственным, лежит мир мыслящий
(noeroV) со своим солнцем. Получается,
таким образом, троица (триада) солнц, мыслимого, или духовного,
мыслящего и чувственного, или материального. Мыслящий мир является
отражением мыслимого, или духовного мира, но сам, в свою очередь,
служит образцом для мира чувственного, который является, таким
образцом, отражением отражения, воспроизведением во второй ступени
абсолютного образца. Высшее Солнце слишком недоступно для человека;
солнце чувственного мира слишком материально для обоготворения.
Поэтому Юлиан сосредоточивает все свое внимание на центральном
мыслящем Солнце, его называет "Царем-Солнцем" и ему поклоняется.
Несмотря на все свое увлечение, Юлиан понимал, что восстановление
язычества представляет громадные трудности. В одном письме он
писал: "Мне нужно много помощников, чтобы восстановить то, что
так жалко упало ". [+93]
Но Юлиан не понимал, что упавшее язычество уже не могло подняться,
потому что оно умерло. Поэтому попытка Юлиана заранее была обречена
на неудачу. "Его дело, - по словам Буасье, - могло потерпеть крушение:
мир от этого ничего не должен был потерять". [+94]
"Этот филэллин-энтузиаст, - писал Гефкен [+95]
- наполовину восточный человек, наполовину - ранневизантийский
(Fruhbyzantiner)". Другой биограф сказал: "Император Юлиан представляется
исчезающим и светлым явлением в нижней части горизонта, на котором
уже исчезла звезда той Греции, которая была для него святой землей
цивилизации, матерью всего прекрасного и красивого в мире, той
Греции, которую он с сыновней и искренней признательностью называл
своей истинной родиной". [+96]
- Примечания
[+54] Sveton.
Caligula: nec multum afuit quin statim diadema sumeret.
[+55]
SHA. Lampridius. Antonini Heliogabali vita, 23, 5: quo
(diademate demmato) et usus est domi.
[+56]
L. Homo. Essai sur ie regne de l'empereur Aurelien. Paris,
1904 pp. 191-193.
[+57]
Между 426 и 437 годами. См.: J. В. Bury. The Notitia dignitatum.
- JRS, vol. X, 1920, p. 153; J. В. Bury. The Provincial
List of Verona. - JRS, vol. XIII, 1923, pp. 127-151.
[+58]
О сложной истории Иллирика в конце IV века, когда Иллирик иногда
объединялся с Praefectura praetoris Italiae et Africae; см.: E.
Stein. Untersuchungen zur spatromischen Verwaltungsgeschichte.
- Rheinisches Museum fur Philologie, N. F. См. также карту у Э.
Штайна: Geschichte des spatromischen Reiches, Bd. I, "Imperium
Romanum anno 390 P. Ch. N." (три префектуры). См.: J.-R. Palanque.
Essai sur la prefecture du pretoire du Bas-Empire. Paris, 1933;
критика Э. Штайна - Byzantion, t. IX, 1934, pp. 327-353. Ответ
Ж.-P. Паланка - "Sur la liste des prefets du pretoire du IVe siecle.
Reponse a M. Ernest Stein". - Byzantion, t. IX, 1934, pp. 703-713.
[+59]
Eutrop. Breviarium Historiae Romanae, X, 8.
[+60]
A Dictionnary of Christian Biography, t. 1, 1877, "Constantine
I", p. 644. См. также: V. Duruy. Histoire des Remains...
vol. VII, p. 88.
[+61]
H. Gregoire. La "conversion" de Constantin... p. 270.
[+62]
Euseb. De laudibus Constantini, XVI, 3-5.
[+63]
Oros. Historiae adversum paganos, VII, 36, 1.
[+64]
Силенциарии были "швейцарами" при дверях императорского дворца.
[+65]
Cod. Theod., XVI, 10, 2.
[+66]
Cod. Theod., XVI, 10, 3-6.
[+67]
Hieronyrni Altercatio Luciferiani et Orthodoxi, 19 (PL,
t. XXIII, col.
[+68]
Эта церковь приписывается некоторыми источниками времени Константина
Великого, другими - времени Констанция. G. Downey. The
Builder of the Original Church of the Apostles at Constantinople.
- Dumbarton Oaks Papers, vol. VI, 1951, pp. 51-80.
[+69]
P. Allard. Julien l'Apostat. Paris, 1906, vol. I, p. 269.
[+70]
Julian. Quae supersunt omnia. Ed. F. C. Hertlein, vol.
I, p. 328, 335; The Works of Emperor Julian, ed. W. Wright, vol.
II, 217.
[+71]
G. Boissier. La fin du paganisme, vol. I, p. 98. См. также:
Geffcken. Kaiser Julian. Leipzig, 1914, SS. 21-22. Автор
не сомневается в приобщении Юлиана. См. также: Negri. Julian
the Apostate. New York 1905 vol I, p. 47.
[+72]
P. Allard. Julien, vol. I, p. 330. О ранних годах Юлиана
см.: N. Н. Baynes. The Early Life of Julian the
Apostate. - Journal of Hellenic Studies, vol. XLIV, 1925, pp.
251-254.
[+73]
Julian. Opera, II, 438; ed. Wright, II, p. 429.
[+74]
Ibid., 1, 361; ed. Wright, II, p. 273.
[+75]
Атт. Marc. Res Gestae, XXI, 5, 1-2.
[+76]
Sог. Hist. eccl., V, 4; Socrat. Hist. eccl. III,
2.
[+77]
Oratio EiV 'Ioulianon autokratora upaton,
XII, 82; ed. R. Forster vol. II, 38.
[+78]
Атт. Marc. Res Gestae, XXV, 4, 17.
[+79]
Ibid., XXII, 5, 3-4.
[+80]
Hieronyrni Chronicon ad olympiad., 285 (PL, t. XXVII, col.
691-692).
[+81]
Julian. Opera, II, 544 ff.; Epistola 42, ed. Wright, III,
117-123.
[+82]
Ibidem.
[+83]
Res Gestae, XXV, 4, 20.
[+84]
De civitate Dei, XVIII, 52.
[+85]
History of the Decline and Fall of the Roman Empire. Ed. J. B.
Bury. London, 1897, vol. I, chap. 23. См. также: Negri.
Julian... vol. II, pp. 411- 414.
[+86]
Res gestae, XXII, 10, 7.
[+87]
Julian. Opera, П, 461; ed. Wright, II, 476.
[+88]
Юлиан имел длинную бороду, что было весьма нетипично для императора,
и народ часто смеялся над ним. По поводу "Мисопогона" см.: Negri.
Julian... vol. II, pp. 430-470, где переведена его большая часть.
[+89]
Julian. Opera, II, 467; ed. Wright, II, 487-489.
[+90]
Theodoret. Hist. eccl.. III, 7.
[+91]
Oratio EpitajioV epi 'Ioulianj,
XVIII, 272, ed. Forster. См. также: N. H. Baynes. The Death
of Julian the Apostate in a Christian Legend. - Journal of Roman
Studies, vol. XXVII, 1937, pp. 22-29.
[+92]
Julian. Opera, 1, 168-169; Oratio, IV, ed. Wright, I, 353-355.
[+93]
Julian. Opera, II, 520; Epistola, 21, ed. Wright, III,
17.
[+94]
G. Boissier. La fin du paganisme... vol. I, s. 142.
[+95]
J. Geffchen. Kaiser Julian... p. 126.
[+96]
Negri. Julian... vol. II, p. 632. По поводу финансовой
политики Юлиана см. интересную статью: Е. Condurachi. La
politique financiere de l'Empereur Julien. - Bulletin de la section
historique de l'Academie roumaine, vol. XXII, 2, 1941, pp. 1-59.
- Примечания научного редактора
[*4] В соответствующем
месте русской версии (с. 64) здесь стоит фраза, не включенная А.
А. Васильевым в последующие издания. Между тем она представляется
важной. "Рим, древняя столица мировой державы, сделался обыкновенным
провинциальным городом".
