Законодательная деятельность Юстиниана.
Трибониан
Мировую известность получил Юстиниан благодаря своей законодательной
деятельности, которая поражает широтой размаха. Император, с его
точки зрения, "должен быть не только украшен оружием, но и вооружен
законами, чтобы быть в состоянии управлять как в военное, так и
мирное время; он должен быть как твердым защитником права, так и
триумфатором над побежденными врагами". [+41]
Сам Бог даровал императорам право творить и толковать законы. Таким
образом, император, в представлении Юстиниана, должен быть законодателем,
и право на это освящено свыше.
Но, конечно, помимо подобных теоретических оснований императором
руководили и практические побуждения. В его время в римском праве
царил полный беспорядок.
Во время еще языческой Римской империи, когда законодательная
власть находилась всецело в руках императора, единственной формой
законодательства были императорские конституции, получившие название
"законов" (leges). В противоположность последним, все право, созданное
прежним законодательством и разработанное юристами классического
периода, называлось "древним правом" (jus vetus или jus antiquum).
С половины III века юриспруденция стала быстро падать; юридическая
же литература ограничивалась чисто компилятивной работой, стараясь
на основании выдержек из императорских конституций и наиболее
известных сочинений старых юристов составлять сборники для облегчения
судьям, которые уже не были в состоянии справиться со всей юридической
литературой. Но это были лишь частные сборники, не имевшие никакой
официальной силы. Поэтому в действительности судья должен был
разбираться во всех императорских конституциях и во всей обширной
классической литературе, что одному человеку было не под силу.
Надо помнить, что какого-либо центрального органа для опубликования
императорских конституций не существовало; увеличиваясь ежегодно
в количестве и будучи разбросаны по разным архивам, императорские
конституции представляли громадные трудности для пользования,
тем более что новые указы очень часто отменяли или изменяли старые.
Поэтому чувствовалась настоятельная потребность собрать императорские
указы воедино и дать всем желающим возможность пользоваться таким
сборником. Мы знаем, что в этом отношении было сделано довольно
много еще до Юстиниана, который при своей законодательной работе
имел уже в руках Codex Gregorianus, Codex Hermogenianus и Codex
Theodosianus. Что же касается облегчения пользования классической
литературой, т. е. "древним правом", то при Феодосии II и его
западном современнике Валентиниане III был издан закон, придававший
юридически обязательную силу сочинениям лишь пяти наиболее известных
юристов. Прочие юридические писатели могли не приниматься в расчет.
Конечно, это было только формальным разрешением вопроса, тем более
что и у пяти узаконенных юристов вовсе не легко было найти подходящее
решение для данного случая; сами юристы иногда противоречили друг
другу; наконец, при изменившихся условиях жизни решения классических
юристов оказывались иногда устаревшими. Одним словом, чувствовалась
общая потребность в полном и официальном пересмотре всей правовой
системы в подведении итогов всего многовекового развития.
В предшествовавших кодексах были собраны за определенное время
лишь императорские конституции. Юридическая литература в них затронута
не была. Юстиниан предпринял громадную законодательную работу
составить не только свод императорских конституций до своего времени,
но и переработать юридическую литературу. Главным помощником императора
в этом трудном начинании и душой всего дела был Трибониан.
Работа шла поразительно быстро. В феврале 528 года императором
была созвана комиссия из десяти опытных и знающих человек, в числе
которых находился Трибониан, "правая рука императора в его большом
деле кодификации и, возможно, в чем-то вдохновитель работы комиссии",
и Феофил, профессор права в Константинополе. [+42]
Задача комиссии была пересмотреть прежние три кодекса, удалить
из них все устаревшее и привести в порядок конституции, вышедшие
после кодекса Феодосия; все это должно было составить один сборник.
В апреле 529 года кодекс Юстиниана (Codex Justinianus) уже был
опубликован; будучи разделен на двенадцать книг и заключая в себе
конституции со времени императора Адриана до Юстиниана, он сделался
единственным обязательным для всей империи сводом законов и отменял,
таким образом, прежние три кодекса.
Если работа Юстиниана над кодексом была облегчена предшествовавшими
законодательными сборниками, то подобная же работа над "древним
правом" являлась уже личным делом императора. В 530 году Трибониану
было поручено составить комиссию, которая должна была пересмотреть
сочинения всех классических юристов, сделать из них извлечения,
отбросить устаревшее, устранить разногласия и, наконец, весь собранный
материал расположить в известном порядке. Для этой цели комиссии
пришлось прочесть и разобрать около двух тысяч книг и более трех
миллионов строк. Эта громадная работа, на исполнение которой,
по словам Юстиниана, "никто из его предшественников не надеялся,
которая считалась невозможной для человеческого ума" [+43]
и "которая освободила все древнее право от излишнего многословия", [+44]
- эта работа через три года была закончена. Опубликованный в 533
году свод, разделенный на пятьдесят книг, получил название дигест
(Digesta), или пандект (Pandectae), и тотчас же вступил в действие. [+45]
Несмотря на всю важность дигест, поспешность работы не могла
не отразиться на достоинствах труда, в котором можно заметить
повторения, противоречия, устаревшие решения; затем, благодаря
полномочию, данному комиссии, сокращать тексты, пояснять их и,
наконец, сводить несколько текстов в один, в работе заметен некоторый
произвол, следствием которого были иногда искажения древних текстов.
Единства в этой работе не было. Последнее обстоятельство заставляло
иногда ученых юристов XIX века, придававших первостепенное значение
классическому римскому праву, сурово судить дигесты Юстиниана.
Однако, дигесты, несмотря на многие их несовершенства, сослужили
большую практическую службу, к тому же они сохранили потомству
богатый материал, извлеченный из произведений классических римских
юристов, которые далеко не все до нас дошли. Одновременно с работой
над дигестами Трибониану и двум его ученым помощникам, Феофилу,
профессору в Константинополе, и Дорофею, профессору в Бейруте
(Сирия), была поручена новая задача. По словам Юстиниана, не все
"были способны выносить тяжесть столь великой мудрости", т. е.
кодекса и дигест; например, молодым людям, "которые, стоя в преддверии
законов, стремятся войти в самое святилище", [+46]
было нужно хорошее практическое руководство. В том же 533 году
был составлен, преимущественно в учебных целях, официальный элементарный
курс гражданского права, состоявший из четырех книг и получивший
название институций (Institutiones); последние должны были, по
словам императора, свести "все мутные источники древнего права
в одно прозрачное озеро". [+47]
Императорский указ, которым санкционировались институций, был
адресован "к жаждущей законов молодежи" (cupidae legum juventuti). [+48]
Во время работ над дигестами и институциями текущее законодательство
не бездействовало; было издано немало указов; целый ряд вопросов
требовал пересмотра. Одним словом, кодекс в издании 529 года уже
оказался во многих своих частях устаревшим. Тогда было приступлено
к новой переработке кодекса, которая и была закончена в 534 году.
В ноябре этого года второе издание кодекса, исправленное и дополненное,
было опубликовано под названием Codex repetitae praelectionis.
Последнее издание уничтожало собой издание 529 года и заключало
в себе указы со времени Адриана до 534 года. Этим закончено было
составление Свода. Это первое издание Свода не сохранилось.
Указы, выходившие после 534 года, назывались новеллами (novellae
leges). В то время как кодекс, дигесты и институции были написаны
на латинском языке, громадное большинство новелл было издано уже
на языке греческом, что являлось серьезной уступкой со стороны
императора, пропитанного римскими традициями, требованиям действительной
жизни. В одной новелле Юстиниан писал: "Мы этот закон написали
не на отечественном языке, но на разговорном греческом, чтобы
закон всем был известен из-за легкости понимания ". [+49]
Сам Юстиниан, несмотря на свое намерение, не собрал в одно целое
выходившие при нем новеллы. Но некоторые частные сборники новелл
были составлены во время его правления. Новеллы рассматриваются
как последняя часть законодательства и являются одним из самых
важных источников для внутренней истории его эпохи.
Все указанные четыре части - кодекс, дигесты, институции и новеллы
- должны были, по мысли императора, составить один свод, или Corpus,
права; но при нем они не были соединены в такой сборник. Только
позднее, в Средние века, начиная с XII века, когда в Европе возродилось
изучение римского права, весь законодательный свод Юстиниана стал
называться Corpus juris civilis, т. е. Свод гражданского права.
Так он называется и в настоящее время.
Громоздкость законодательного творения Юстиниана и уже малопонятный
для большинства населения его латинский язык привели к тому, что
еще при жизни императора появился ряд греческих толкований (парафраз,
indices, комментариев) отдельных частей Свода, более или менее
дословные переводы институции и дигест с примечаниями, различные
переработки кодекса на греческом языке, особенно при помощи изложения
или перевода его текста с примечаниями (так называемые indices).
Эти вызванные потребностями времени и практическими соображениями
небольшие юридические сборники на греческом языке, иногда заключавшие
в себе немало ошибок и искажений первоначального латинского текста,
оттеснили оригинал и почти заменили его. [+50]
Сообразно с новыми законодательными трудами было преобразовано
и юридическое преподавание. Были составлены новые программы. Курс
объявлялся пятилетний. Главным предметом изучения в первый год
были институции, во второй, третий и четвертый - дигесты и, наконец,
в пятый год - кодекс. "Ученики, - писал Юстиниан, - раскрыв себе
все тайны права, да не имеют ничего скрытого, но, прочтя все,
что для нас составлено Трибонианом и другими, да сделаются прекрасными
ораторами и хранителями справедливого суда, превосходными мастерами
в своем деле и счастливыми правителями во всяком месте и во всякое
время ". [+51]
Обращаясь к профессорам, Юстиниан писал: "Начинайте, с помощью
Божьей, обучать праву учеников и открывать им путь, который мы
обрели, чтобы они, следуя по этому пути, сделались превосходными
служителями справедливости и государства и чтобы вы заслужили
на веки вечные величайшую славу ". [+52]
Обращаясь к учащейся молодежи, император писал: "С величайшим
вниманием и бодрым усердием примите эти наши законы и покажите
себя настолько сведущими, чтобы вас ободряла прекраснейшая надежда,
по окончании полного курса права, быть в состоянии управлять государством
в тех частях его, которые вам будут вверены". [+53]
Само преподавание сводилось лишь к простому усвоению преподаваемого
материала и толкованию на основании последнего; прибегать же к
первоисточникам, т. е. к сочинениям классических юристов, для
проверки и лучшего понимания текста, не разрешалось. Допускались
лишь буквальные переводы и составление кратких пересказов и извлечений.
Несмотря на вполне понятные несовершенства в выполнении и многие
методологические недостатки, гигантское законодательное творение
VI века имеет всемирное непреходящее значение. Свод Юстиниана
сохранил нам римское право, вписавшее существенные принципы того
права, которое управляет современными нам обществами. "Воля Юстиниана,
- как пишет Диль, - совершила одно из самых плодотворных деяний
для прогресса человечества". [+54]
Когда в Западной Европе началось с XII века изучение римского
права, или, как обычно называют это явление, рецепция римского
права, то во многих местах Свод гражданского права делается настоящим
законом. "Римское право, - пишет проф. И. А. Покровский, - воскресло
для новой жизни и во второй раз объединило мир. Все правовое развитие
Западной Европы идет под знаком римского права, все самое ценное
из него перелито в параграфы и статьи современных кодексов и действует
под именем этих последних". [+55]
Уже одно законодательное дело Юстиниана дает ему полное право
именоваться в истории Великим.
В новейшее время в изучении законодательного творения Юстиниана
замечается интересное явление. До сих пор изучение Юстинианова
свода, не считая новелл, служило средством для лучшего знакомства
с римским правом и имело, таким образом, вспомогательное значение.
Сам по себе свод не изучался, не служил предметом "независимого"
исследования. При такой постановке вопроса главный упрек делу
Юстиниана заключался в том, что он или, скорее, Трибониан, извратил
классическое право, сокращая или дополняя тексты. В наши дни,
однако, упор делается на то, соответствовало ли творение Юстиниана
нуждам его времени, в какой мере оно успело их удовлетворить.
Изменения классических текстов надо, соответственно, рассматривать
не как результат произвола составителей, а как результат их желания
приспособить римское право к условиям жизни восточной империи
VI века.
Успех кодекса в выполнении этой задачи следует рассматривать
в связи с общими общественными условиями времени. И эллинизм,
и христианство должны были оказать влияние на работу составителей.
Живые обычаи Востока также должны были быть отражены в пересмотре
старинных римских законов. В соответствии с этим некоторые исследователи
говорят о восточном характере законодательной деятельности Юстиниана.
Задача современной историко-юридической науки - определить и оценить
византийские влияния на Юстиниановом Своде, а именно в кодексе,
дигестах и институциях. [+56]
Новеллы Юстиниана как текущее законодательство, конечно, отражали
на себе условия и нужды современной эпохи.
Острогорского не называет (у него оно только в примечании). В
основном же тексте А. А. Васильев по непонятным причинам пишет
о Г. А. Острогорском - "a German scholar". Ввиду того, что последняя
характеристика никак не соответствует истине, редактор рискнул
предложить замену.
Во время Юстиниана процветали три школы права. Одна - в Константинополе,
другая - в Риме и третья в Бейруте. Все остальные школы были закрыты,
ибо они служили базой для язычества. В 551 году Бейрут (Берит)
был разрушен страшным землетрясением, за которым последовала приливная
волна и пожар. Бейрутская школа была перенесена в Сидон, но в
дальнейшем значения не имела. В России, при царе Федоре Алексеевиче
(1676-1682), существовал проект перевода Юстинианова Свода на
русский. Г. А. Острогорский [*4]
опубликовал недавно статью по этому вопросу, где назвал этот проект
подвигом, достойным Геракла (hoc opus Hercule dignum). К сожалению,
этот проект реализован не был. [+57] [*5]
Церковная политика Юстиниана
Как наследник римских цезарей, Юстиниан считал своей обязанностью
воссоздать Римскую империю. Но вместе с этим он желал, чтобы в государстве
был один закон и одна вера. "Единое государство, единый закон и
единая церковь" - такова была краткая формула всей государственной
деятельности Юстиниана. Исходя из принципа абсолютной власти, он
полагал, что в хорошо устроенном государстве все должно было подлежать
императорскому вниманию. Понимая, какое прекрасное орудие для правительства
представляла собой церковь, он прилагал все усилия к тому, чтобы
она находилась в его руках. Исследователями обсуждался вопрос о
том, какие побуждения руководили Юстинианом в его церковной политике;
в то время как одни склонялись к тому, что в последней политические
мотивы стояли на первом плане, что религия была лишь прислужницей
государства для государственных целей, [+58]
другие писали, что этот "второй Константин Великий за делами церкви
готов был забывать свои прямые обязанности государственные". [+59]
Желая быть хозяином в церкви, Юстиниан не только стремился иметь
в своих руках внутреннее управление и судьбу духовенства, не исключая
самых высших его представителей, но и считал своим правом устанавливать
среди своих подданных определенную догму. Какого религиозного направления
придерживался император, такого же направления должны были придерживаться
и его подданные. На основании вышеизложенного византийский император
имел право регулировать быт духовенства, замещать по своему усмотрению
высшие иерархические должности, выступать в качестве посредника
и судьи в клире; он покровительствовал церкви в лице ее служителей,
способствовал постройке храмов, монастырей, умножению их привилегий;
наконец, император устанавливал вероисповедное единство среди всех
подданных империи, давал последним норму правоверного учения, участвовал
в догматических спорах и давал заключительное решение по спорным
догматическим вопросам. Подобная политика светского преобладания
в религиозных и церковных делах, вплоть до тайников религиозных
убеждений человека, особенно ярко проявленная Юстинианом, получила
в истории название цезарепапизма, и этот император считается одним
из наиболее типичных представителей цезарепапистического направления. [+60]
Глава государства был цезарем и папой, т. е. совмещал в своей особе
всю полноту власти светской и духовной. Для историков, выдвигающих
политическую сторону деятельности Юстиниана, главным мотивом его
цезарепапизма было стремление обеспечить свою политическую власть,
укрепить государство и найти для случайно доставшегося ему трона
религиозную опору.
Юстиниан был религиозно образованным человеком, знал хорошо Священное
Писание, любил лично участвовать в религиозных спорах и являлся
автором церковных песнопений. Для Юстиниана религиозные несогласия,
как вносившие смуту в государство, казались опасными и с политической
точки зрения: они угрожали единству империи.
Мы уже знаем, что два последних предшественника Юстина и Юстиниана,
Зенон и Анастасий, вступили на путь примирения с восточной монофизитской
церковью и тем самым порвали отношения с римской церковью. Юстин
и Юстиниан определенно встали на сторону последней и возобновили
с ней общение. Это обстоятельство должно было снова оттолкнуть
от Юстиниана восточные провинции, что совершенно не входило в
планы императора, желавшего установить единую веру в своем обширном
государстве. Осуществить же религиозное соединение Востока с Западом,
Александрии и Антиохии с Римом, было невозможно. "Правительство
Юстиниана, - по словам одного историка, - в церковной политике
представляло собой двуликого Януса, одно лицо которого было обращено
на Запад, спрашивало директив у Рима, а другое на Восток, искало
истины у сирийского и египетского монашества". [+61]
Поставив в начале своего правления в основу церковной политики
сближение с Римом, Юстиниан должен был выступать защитником Халкидонского
собора, против которого были непримиримо настроены восточные провинции.
Римский престол пользовался при нем наивысшим церковным авторитетом.
В своих письмах к римскому епископу Юстиниан называл его "папой",
"папой римским", "апостольским отцом", "папой и патриархом" и
т. д., причем титул "папа" прилагался исключительно к римскому
епископу. В одном послании император называет папу "главой всех
святых церквей" (caput omnium sanctarum ecclesiarum) [+62]
и в одной из своих новелл определенно говорит, что "блаженнейший
архиепископ Константинополя, Нового Рима, занимает второе место
после святейшего апостольского престола Старого Рима" [+63]
Юстиниану пришлось столкнуться с иудеями, язычниками и еретиками;
к числу последних он причислял манихеев, несториан, монофизитов,
ариан и других представителей менее значительных религиозных учений.
Арианство было распространено на западе среди германских народов.
Остатки язычества существовали в различных частях империи и имели
главным своим центром философскую школу в Афинах. Иудеи же и представители
других еретических учений находились, главным образом, в восточных
провинциях. Наибольшим влиянием, конечно, пользовались монофизиты.
Борьба с арианами выразилась в форме его военных предприятий на
западе, окончившихся уже известными нам подчинениями, полными
или частичными, германских государств.
При убеждении Юстиниана в необходимости иметь в государстве единую
веру, не могло быть и речи о терпимом отношении к представителям
других религий и еретических учений, которые подвергались при
нем суровым преследованиям при помощи военных и гражданских властей.
Закрытие афинской школы
Для окончательного искоренения остатков язычества Юстиниан закрыл
в 529 году знаменитую философскую школу в Афинах, этот последний
оплот отжившего язычества, которому, как было сказано выше, нанес
уже раньше сильный удар основанный в V веке при Феодосии II Константинопольский
университет. После закрытия школы при Юстиниане афинские профессора
подверглись изгнанию; имущество школы было конфисковано. Один историк
пишет: "В том же году, в котором св. Бенедикт разрушил последнее
языческое национальное святилище в Италии, а именно храм Аполлона
в священной роще на Монте Кассино, была также разрушена твердыня
античного язычества в Греции". [+64]
С этих пор Афины утратили окончательно свое былое значение культурного
центра и превратились в глухой провинциальный город. Полного искоренения
язычества Юстиниан не достиг; оно продолжало скрываться в некоторых
малодоступных местностях.
Иудеи и близкие им по вере самаритяне в Палестине, не вынесшие
правительственного преследования и поднявшие восстание, были усмирены
с большой жестокостью. Синагоги разрушались; в остававшихся синагогах
запрещалось читать книги Ветхого Завета по древнему еврейскому
тексту, который должен был быть заменен греческим переводом семидесяти
толковников; гражданские права отнимались. Несториане также преследовались.
Церковные проблемы и пятый Вселенский собор
Важнее всего, конечно, было отношение Юстиниана к монофизитам. Во-первых,
отношение к ним имело государственное значение и ставили вопрос
о в высшей степени важных для государства восточных провинциях:
Египте и Сирии с Палестиной; во-вторых, на стороне монофизитов была
супруга Юстиниана Феодора, имевшая на него сильное влияние. Один
современный ей монофизитский писатель называет ее "правоверной,
исполненной ревности", "христолюбивой царицей, поставленной Богом
в трудные времена для поддержки гонимых". [+65]
[+65]
/p>
По совету Феодоры Юстиниан в отношении к монофизитам уже в начале
своего правления вступил на путь примирения. Изгнанные при Юстине
и в первые годы Юстиниана монофизитские епископы получили право
вернуться из ссылки. Многие монофизиты были приглашены в столицу
на религиозное примирительное совещание, на котором император,
по словам очевидца, убеждал их "с кротостью Давида, терпением
Моисея и снисходительностью апостольской". [+66]
Пятьсот поселенных в одном из столичных дворцов монофизитских
монахов, по выражению современника, превратили дворец в "великую
и дивную пустыню отшельников". [+67]
В 535 г. Север, глава и "истинный законоучитель монофизитов",
прибыл в Константинополь и оставался там год. [+68]
Столица империи в начале 535 года приобрела в известном отношении
облик, как в царствование Анастасия. [+69]
На константинопольскую патриаршую кафедру был возведен епископ
Трапезундский Анфим, известный своей примирительной политикой
в отношении к монофизитам. По-видимому, монофизиты торжествовали.
Ситуация, однако, очень скоро изменилась. Приехавший в Константинополь
папа Агапит и партия акимитов (строго православных) подняли такой
шум против религиозной уступчивости Анфима, что Юстиниан, конечно,
с внутренним сожалением, вынужден был уступить: Анфим был смещен,
и на его место назначен убежденный православный пресвитер Мина.
Источник сообщает нам о такой беседе между императором и папой:
"„Я или заставлю тебя согласиться с нами, или отправлю в ссылку",
- сказал Юстиниан. На что Агапит ответил: „Я желал прийти к христианнейшему
императору Юстиниану, а нашел теперь Диоклетиана; однако, твоих
угроз я не боюсь" ". [+70]
Очень вероятно, что уступка императора папе была вызвана отчасти
тем, что в это время началась остготская война в Италии, и Юстиниану
было необходимо сочувствие Запада.
Но сделав вышеуказанную уступку, Юстиниан не отказался от дальнейших
примирительных попыток относительно монофизитов. На этот раз император
поднял известный вопрос о трех главах. Дело шло о трех церковных
писателях V века, Феодоре Мопсуестийском, Феодорите Киррском и
Иве Эдесском, относительно которых монофизиты ставили в упрек
Халкидонскому собору то, что вышеназванные писатели, несмотря
на свой несторианский образ мыслей, не были на нем осуждены. Юстиниан,
раздраженный противодействием папы и акимитов, признал, что в
данном случае монофизиты правы и что православные должны им сделать
уступку. Поэтому в начале сороковых годов он издал указ, в котором
подвергал анафеме сочинения этих трех писателей и грозил анафемой
всем тем лицам, которые станут защищать или одобрять данные сочинения. [+71]
Запад был смущен тем, что согласие подписать императорский указ
будет обозначать собой посягательство на авторитет Халкидонского
собора. Говорили, что, "если подвергаются укоризнам определения
Халкидонского собора, то как бы не подвергся подобной опасности
и собор Никейский". [+72]
Затем поднимался вопрос, можно ли осуждать умерших, ведь все три
писателя умерли еще в предыдущем столетии. Наконец, некоторые
представители Запада держались того мнения, что император своим
указом совершает насилие над совестью членов церкви. Последнее
сомнение почти не существовало в восточной церкви, где вмешательство
императорской власти в решение догматических споров закреплено
было долговременной практикой. Вопрос же об осуждении умерших
был обоснован ссылкой на ветхозаветного царя Иосию, не только
заклавшего живых жрецов идольских, но и раскопавшего гробы тех,
которые задолго до того времени умерли (IV Книга Царств, 23, 16).
Таким образом, в то время как восточная церковь соглашалась признать
указ и осудить три главы, западная церковь высказалась против
этого. Указ Юстиниана общецерковного значения не получил.
Для того чтобы привлечь западную церковь на свою сторону, надо
было прежде всего убедить одобрить указ римского папу. Тогдашний
папа Вигилий был вызван в Константинополь, где и прожил более
семи лет. Явившись туда, папа открыто восстал против указа Юстиниана
и отлучил от церкви константинопольского патриарха Мину. Но мало-помалу,
в силу различных влияний, Вигилий уступил Юстиниану и Феодоре
и в 548 году издал осуждение трех глав, так называемый ludicatum,
и таким образом присоединил свой голос к голосу четырех восточных
патриархов. Это было последним торжеством Феодоры, уверенной в
наступлении окончательной победы монофизитства. В том же году
она умерла. По распоряжению Вигилия священники в Западной Европе
должны были начать непрерывные молитвы за "наимилостивейших государей
Юстиниана и Феодору". [+73]
Однако западная церковь не одобрила уступки Вигилия. Африканские
епископы, собрав собор, даже отлучили его от церковного общения.
Под влиянием западной церкви папа начал колебаться в своем решении
и взял обратно ludicatum. В таких обстоятельствах Юстиниан решил
прибегнуть к созыву Вселенского собора, который и собрался в Константинополе
в 553 году.
Задача этого пятого Вселенского собора была гораздо уже задач
предшествовавших соборов. На нем не было дела с какой-либо новой
ересью; задачей его являлось урегулировать некоторые вопросы,
связанные с деятельностью третьего и четвертого соборов и касавшиеся
несторианства и главным образом монофизитства. Император хотел,
чтобы на соборе присутствовал папа, проживавший в то время в Константинополе.
Но папа под разными предлогами уклонялся от этого, так что все
заседания собора состоялись без него. Собор, разобрав сочинения
вышеназванных трех писателей и согласившись с мнением императора,
осудил и предал анафеме "нечестивого Феодора, который был епископом
Мопсуестийским, вместе с нечестивыми его сочинениями, и все, что
нечестиво написал Феодорит, и нечестивое послание, приписываемое
Иве, и тех, которые пишут или писали в защиту их (ad defensionern
eorum)". [+74]
Постановление собора получило обязательную силу, и Юстиниан стал
преследовать и подвергать ссылке епископов, не согласившихся на
осуждение трех глав. Папа Вигилий был сослан на один из островов
Мраморного моря. Согласившись, в конце концов, подписать осуждение,
он получил разрешение возвратиться в Рим, но, не доехав, умер
в Сиракузах. Запад до конца VI века не признавал решений собора
553 года, и только при папе Григории I Великом (590-604), объявившем,
что "на соборе, на котором дело шло о трех главах, ничего не было
нарушено в деле веры или каким-нибудь образом изменено", [+75]
собор 553 года был признан на всем Западе Вселенским собором,
наравне с первыми четырьмя соборами.
Напряженная религиозная борьба, которую вел Юстиниан и которая
должна была, как он ожидал, примирить монофизитов с православными,
не оправдала его надежд. Монофизиты спокойно относились к развертывавшимся
событиям и не казались удовлетворенными сделанными уступками.
В последние годы своей жизни Юстиниан все решительнее склонялся
на сторону монофизитов. Несогласные с ним епископы отправлялись
в ссылку. Монофизитство могло сделаться государственной религией,
обязательной для всех, что повлекло бы за собой новые крупные
осложнения. Но в это время престарелого императора не стало, и
с его смертью императорская религиозная политика изменилась.
Если, подводя итог всему сказанному в области церковно-религиозной
политики Юстиниана, предложить вопрос, достиг ли он установления
единой церкви в империи, то ответ, конечно, придется дать отрицательный.
Примирение православия с монофизитством не состоялось; несторианство,
манихейство, иудейство и, в отдельных случаях, язычество продолжали
существовать. Религиозного единства не было, и вся политика Юстиниана
установить таковое должна быть признана неудавшейся.
Но, говоря о религиозной политике Юстиниана, нельзя забывать
о миссионерской деятельности в его время. Он, как император христианский,
считал своим долгом насаждать христианскую веру и за пределами
государства. До нас дошли известия о принятии христианства герулами
на Дунае, некоторыми кавказскими народами, туземными племенами
Северной Африки и Среднего Нила. [+76]
Внутренняя политика Юстиниана. Восстание
"Ника"
В момент вступления Юстиниана на престол во внутренней жизни империи
царили везде беспорядок и смута. Бедность, особенно в провинциях,
давала себя сильно чувствовать; налоги поступали в казну плохо.
Партии цирка, лишенные трона родственники императора Анастасия и,
наконец, религиозные распри еще более увеличивали внутренние несогласия
и создавали очень тревожную обстановку.
Вступив на престол, Юстиниан ясно понимал, что внутренняя жизнь
империи нуждается в крупных реформах; к последним он смело и приступил.
Главным источником для административной деятельности императора
служат его новеллы, трактат Иоанна Лидийца "О магистратах римского
государства" и "Тайная история" его современника Прокопия. В недавние
времена ценный материал был обнаружен также в папирусах.
В начале правления Юстиниану пришлось пережить страшное восстание
в столице, едва не лишившее его престола.
Центральным пунктом в Константинополе был цирк, или ипподром,
который являлся любимым местом для сборищ столичного населения,
увлекавшегося в былое время пышными цирковыми зрелищами в виде
борьбы атлетов-гладиаторов между собой и бега колесниц. На том
же ипподроме новый император после коронации нередко появлялся
в царской ложе - кафизме - и получал первые приветствия собравшейся
там толпы. Возничие цирковых колесниц носили одеяния четырех цветов:
зеленого, голубого, белого и красного. Бег на колесницах оставался
единственным зрелищем в цирке с тех пор, как христианская церковь
запретила гладиаторские состязания. Около возниц определенного
цвета образовались партии, получившие прекрасную организацию,
имевшие свою кассу, дававшие средства на содержание кучеров, лошадей
и колесниц и всегда соперничавшие и враждовавшие с партиями других
цветов. Партии стали называться зелеными, голубыми и т. д. Как
самый цирк с его состязаниями, так и цирковые партии перешли в
Византию из римского государства, и позднейшая литературная традиция
относит их происхождение еще к мифическим временам Ромула и Рема.
Первоначальный смысл названий четырех партий также неясен. Источники
VI века, т. е. эпохи Юстиниана, говорят, что эти наименования
соответствуют четырем стихиям: земле (зеленые), воде (голубые),
воздуху (белые) и огню (красные). Цирковые празднества отличались
необыкновенной пышностью; зрителей иногда бывало до 50.000 человек.
Мало-помалу цирковые партии, называвшиеся в византийское время
димами, превратились в партии политические, которые сделались
выразительницами того или иного политического или общественного,
или религиозного настроения. Толпа в цирке стала как бы общественным
мнением и народным голосом. Ипподром, по словам Ф. И. Успенского,
"представлял единственную арену, за отсутствием печатного станка,
для громкого выражения общественного мнения, которое иногда имело
обязательную силу для правительства "ю [+77]
Император иногда являлся в цирк и давал толпе объяснения.
В VI веке особенным влиянием пользовались две партии: голубые
(венеты), стоявшие за православие, или халкидониты, как назывались
приверженцы Халкидонского собора, и зеленые (прасины), стоявшие
за монофизитов. Еще в конце правления Анастасия, приверженца монофизитов,
в столице вспыхнул мятеж, и православная партия, произведя большие
разорения и провозгласив нового императора, бросилась на ипподром,
куда вышел испуганный Анастасий, без диадемы, и повелел глашатаям
объявить народу, что он готов сложить с себя власть. Увидев своего
императора в столь жалком положении, народ успокоился, и мятеж
прекратился. Этот эпизод очень характерен, как показатель влияния
ипподрома и столичной толпы на правительство и самого императора.
Анастасий, как монофизит, сочувствовал, конечно, партии зеленых.
Со вступлением на престол Юстина и Юстиниана восторжествовала
православная точка зрения, а с ней вместе и партия голубых. Феодора
же была на стороне партии зеленых. На императорском престоле появились,
таким образом, защитники различных партий. Почти так же ясно,
что димы выражали не только политические и религиозные взгляды,
но и разные классовые интересы. Голубых можно рассматривать как
партию состоятельных классов, зеленых - как партию бедных. Если
это так, византийские факции приобретают новое и очень важное
значение в качестве социального элемента общества. [+78]
Интересное проявление этой модели можно найти в начале шестого
века в Риме, при Теодорихе Великом, когда две соперничающие партии,
зеленые и голубые, продолжали состязаться. При этом голубые представляли
состоятельные классы, а зеленые - бедных. [+79]
Важный новый подход к этому вопросу был недавно заявлен и выдвинут
на обсуждение. А. Дьяконов подчеркивал "методическую ошибку" Рамбо,
Манойловича и других, кто не проводил различия между димами и
партиями, которые на деле вовсе не идентичны и которых надо рассматривать
по отдельности. Задачей работы Дьяконова было не разрешение проблемы,
а новое к ней обращение, так что этот новый подход должен быть
рассмотрен в будущем, в более специальных исследованиях. [+80]
Причины, вызвавшие страшное восстание 532 года в столице, были
разнообразны. Оппозиция, направленная против Юстиниана, была троякого
рода: династическая, общественная и религиозная. Остававшиеся
еще в живых племянники покойного Анастасия считали себя обойденными
вступлением на престол Юстина, а потом Юстиниана и, опираясь на
монофизитски настроенную партию зеленых, стремились низложить
Юстиниана. Общественная оппозиция создалась из всеобщего раздражения
против высших чиновников, особенно против известного уже нам юриста
Трибо-ниана и префекта претория Иоанна Каппадокийского, которые
своим бессовестным нарушением законов, вымогательствами и жестокостью
вызвали глубокое возмущение в народе. Наконец, религиозная оппозиция
шла со стороны монофизитов, претерпевавших сильные стеснения в
начале правления Юстиниана. Все это вместе взятое вызвало народное
восстание в столице. Интересно отметить, что голубые и зеленые,
на время забыв о своих религиозных пререканиях, выступили вместе
против ненавистного правительства. Переговоры императора с народом
через глашатая на ипподроме ни к какому результату не привели. [+81]
Мятеж быстро распространился по городу. От крика мятежников "Ника!",
т. е. "Побеждай!", этот мятеж носит в истории название "восстания
Ника". Лучшие здания, памятники искусства подверглись разрушению
и пожарам. Была сожжена базилика св. Софии, на месте которой позднее
был выстроен знаменитый храм св. Софии. Обещание императора отставить
от должностей Трибониана и Иоанна Каппадокийского и личное обращение
его к толпе на ипподроме успеха не имели. Племянник Анастасия
был провозглашен императором. Укрывшись во дворце, Юстиниан и
его советники уже думали бегством спасаться из столицы. Но в этот
критический момент их ободрила Феодора. Прокопий сообщает даже
речь ее, в которой она высказывала, например, такие мысли: "Человеку,
появившемуся на свет, необходимо умереть, но быть беглецом для
того, кто был императором, невыносимо... Если ты, государь, хочешь
спастись, это нисколько не трудно: у нас много средств: вот море,
вот корабли. Однако подумай, как бы после бегства ты не предпочел
смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царское
достоинство есть прекрасный погребальный наряд ". [+82]
Тогда дело подавления мятежа, продолжавшегося уже шесть дней,
было поручено Велизарию, который, сумев загнать бунтующую толпу
внутрь ипподрома и заперев ее там, перебил от 30 до 40 тысяч мятежников.
Восстание было подавлено, и Юстиниан снова укрепился на троне.
Племянники Анастасия были казнены. Подавление мятежа 532 года
усилило еще больше императорскую власть в смысле ее неограниченности. [+83]
Налогообложение и финансовые проблемы
Одной из отличительных черт внутренней политики Юстиниана была его
упорная, до сих пор не полностью объясненная, борьба с крупными
землевладельцами. Эта борьба отражена в новеллах, папирусах, а также
в "Тайной истории" Прокопия, который, несмотря на защиту взглядов
аристократии и несмотря на изобилие в сочинении абсурдных обвинений
в адрес Юстиниана, выскочки, в его глазах, на троне, все же дает
весьма интересную картину социальной борьбы в VI веке. Правительство
чувствовало, что его самыми опасными соперниками и врагами были
крупные землевладельцы, которые вели дела своих больших владений,
совершенно не принимая в расчет центральную власть. Одна из новелл
Юстиниана, осуждая отчаянное положение государственного и частного
землевладения в провинциях из-за ничем не ограниченного поведения
местных магнатов и адресованная проконсулу Каппадокии, имеет следующие
весьма многозначительные строчки: "Новости дошли до нас о столь
значительных злоупотреблениях в провинциях, что их исправление едва
может быть осуществлено одним человеком с большими полномочиями.
И нам даже стыдно говорить, сколь неприлично ведут себя управляющие
крупных землевладельцев, прогуливаясь с телохранителями, как за
ними следует целая толпа людей, как они беззастенчиво крадут все
подряд... Государственная земельная собственность почти полностью
перешла в частные руки, ибо она была украдена и разграблена, включая
все табуны лошадей, и ни один человек не выступил против, ибо уста
всех были остановлены золотом". [+84]
Как кажется, каппадокийские магнаты имели полную власть в своей
провинции и даже имели свои собственные отряды вооруженных людей
и телохранителей. Магнаты захватывали частную и государственную
землю. Интересно отметить, что эта новелла появилась на следующий
год после восстания Ника. Подобная информация о Египте времени Юстиниана
встречается в папирусах. Член известной египетской семьи землевладельцев
Апионов владел в VI веке собственностью в разных местах Египта.
Целые деревни входили в состав его владений. Его домашнее хозяйство
было почти что царским. Он имел секретарей и слуг, множество работников,
своих собственных экспертов (assessors) и сборщиков налогов, своего
собственного казначея, свою полицию и даже собственную почту. Такие
магнаты имели собственные тюрьмы и содержали свои войска. [+85]
Крупные владения концентрировались также в руках церкви и монастырей.
Юстиниан вел против крупных земельных собственников беспощадную
войну. Вторгаясь в дела наследования, насильственными и иногда
подложными подношениями императору, конфискациями на основе ложных
свидетельств или подстрекательством религиозных споров с целью
постараться лишить церковь земельных владений, Юстиниан сознательно
и упорно стремился к разрушению крупного землевладения. Особенно
многочисленные конфискации были проведены после попытки дворцового
переворота 532 года. Юстиниан, однако, не достиг успеха в сокрушении
крупного землевладения и оно оставалось одной из неизменных черт
жизни империи в более поздние периоды. [*6]
Юстиниан видел и понимал недостатки внутренней администрации
государства, выражавшиеся в продажности, воровстве, вымогательстве
и влекшие за собой бедность, разорение, а за ними неизбежную смуту;
он давал себе отчет в том, что подобное положение страны вредно
отзывалось на общественной безопасности, на городских финансах
и на состоянии земледелия, что финансовое расстройство вносило
в страну беспорядок. Император желал помочь в этом отношении государству.
В его представлении роль преобразователя являлась обязанностью
императорского служения и актом со стороны императора благодарности
Богу, который осыпал его своими благодеяниями. Но как убежденный
представитель идеи абсолютной императорской власти, Юстиниан видел
единственное средство для облегчения страны в централизованной
администрации с улучшенным и вполне покорным ему штатом чиновничества.
На первом плане стояло финансовое положение страны, внушавшее
самые серьезные опасения. Военные предприятия требовали громадных
средств; между тем налоги поступали в казну все с большими затруднениями.
Это беспокоило императора, и он в одной из новелл писал, что ввиду
больших военных расходов подданные "должны вносить государственные
налоги со всей готовностью сполна ". [+86]
Но, выступая, с одной стороны, как только что мы видели, защитником
ненарушимости прав казны, он, с другой стороны, объявлял себя
заступником плательщика против вымогательства чиновников.
Для характеристики преобразовательной деятельности Юстиниана
имеют крупное значение две его больших новеллы 535 года. В них
изложены главные основания административной реформы и точно определены
новые обязанности чиновников. Новелла повелевает правителям "отечески
относиться к благомыслящим, повсюду охранять подданных от притеснений,
не брать от них никаких приношений, быть справедливыми в приговорах
и в административных решениях, преследуя за преступления, охраняя
невинных и налагая законную кару на виновных, и вообще относиться
к подданным, как отец относился бы к детям". [+87]
Но в тоже время правители, "имея везде чистые руки", т. е. не
беря взяток, должны неусыпно заботиться о государственных доходах,
"увеличивая государственную казну и прилагая всяческое усердие
на ее пользу". [+88]
Ввиду покорения Африки и вандалов, и других предполагаемых обширных
предприятий, говорится в новелле, "необходимо вносить государственные
налоги сполна, охотно и в определенные сроки. Итак, если вы благоразумно
встретите правителей и они с легкостью немедленно соберут нам
государственные налоги, то мы похвалим правителей и подчиненных". [+89]
Чиновники должны были давать торжественную клятву в честном исполнении
своих обязанностей и вместе с тем становились ответственными за
полный взнос податей во вверенной им области. Епископы должны
были наблюдать за поведением правителей. Провинившимся чиновникам
грозило строгое наказание, честно же исполнявшим обязанности были
обещаны повышения. Итак, обязанность как правительственных чиновников,
так и плательщиков, по новеллам Юстиниана, чрезвычайно проста:
первые должны быть честными людьми, вторые должны охотно, сполна
и вовремя платить налоги. В последующих указах император неоднократно
ссылается на эти основные принципы его административной реформы.
Не все провинции империи управлялись одинаково. Были провинции,
особенно пограничные, с беспокойным туземным населением, которые
требовали более сильной власти. Известно, что реформы Диоклетиана
и Константина до чрезмерности увеличили провинциальные деления
и устроили громадный штат чиновников со строгим отделением гражданской
власти от военной. При Юстиниане можно заметить в отдельных случаях
разрыв с этой системой и возвращение к прежней, до-диоклетиановской
системе. Юстиниан соединил несколько мелких провинций, преимущественно
восточных, в более крупные единицы; в некоторых же провинциях
Малой Азии он, отметив ссоры и распри между представителями военной
и гражданской власти, вредившие делу, постановил соединить функции
обеих властей в руках одного лица, губернатора, называвшегося
претором. Особенное внимание Юстиниан обратил на Египет с Александрией,
откуда Константинополь снабжался хлебом. Организация хлебного
дела в Египте и его доставки в столицу пришла, как следует из
новеллы, в полное расстройство. [+90]
Чтобы снова привести в порядок столь важную отрасль государственной
жизни, Юстиниан передал в руки гражданского лица, августала (vir
spectabilis Augustalis), также и военные функции как в самой Александрии,
в этом многолюдном и беспокойном городе, так и в обеих египетских
провинциях. [+91]
Но подобные попытки централизации территорий и властей в провинциях
при Юстиниане не носили систематического характера.
Проводя в некоторых восточных провинциях идею соединения властей,
Юстиниан оставил на Западе, в недавно завоеванных префектурах
Северной Африки и Италии, прежнее отделение гражданской власти
от военной.
Император надеялся, что он рядом своих поспешных указов исправил
все внутренние недомогания страны и "дал, - по его словам, - своему
государству, благодаря блестящим мероприятиям, новый расцвет". [+92]
Действительность обманула его ожидания, и многочисленные указы
не могли переродить людей. Свидетельство последующих новелл доказывает,
что прежние смуты, вымогательства и разорение продолжались. Постоянно
приходилось возобновлять указы и напоминать о них. В некоторых
провинциях была введена усиленная охрана, а иногда прибегали чуть
ли не к осадному положению.
Нуждаясь в средствах, Юстиниан иногда обращался к тем мерам,
которые он строго запрещал в указах: он за большие деньги продавал
должности и вводил, вопреки своему обещанию, новые налоги, хотя,
на основании новелл, видно, что он знал о полной несостоятельности
населения нести новые налоговые обязательства. Под влиянием финансовых
затруднений он стал прибегать к девальвации денег и выпуску монет
пониженного качества. Однако отношение населения к этому быстро
стало настолько угрожающим, что он был вынужден практически сразу
отказаться от этой меры. [+93]
Ему нужно было во что бы то ни стало пополнять государственную
казну - фиск, занимающий, по словам Кориппа, поэта VI века, "место
желудка, посредством которого питаются все члены ". [+94]
Строгость во взимании налогов достигла крайних пределов и гибельно
отзывалась на обессиленном населении. По словам одного современника,
"иностранное вторжение казалось менее страшным налогоплательщикам,
чем прибытие должностных лиц фиска". [+95]
Деревни обнищали и опустели, так как жители их разбегались. Производительность
страны снизилась. В различных местностях происходили возмущения.
Видя разорение страны и сознавая необходимость экономии, Юстиниан
стал прибегать к ней в областях, наиболее опасных для империи.
Он уменьшил численность войска и стал задерживать ему жалованье;
а так как войска главным образом состояли из наемников, то последние,
не получая условленного содержания, поднимали восстания и мстили
беззащитному населению. Вследствие этих мер граница недостаточно
зорко охранялась, и варвары безнаказанно проникали на византийскую
территорию, подвергая ее грабежу и разорению. Сооруженные Юстинианом
крепости не поддерживались. Не имея возможности противостоять
силой вторгавшимся варварам, он должен был от них откупаться,
на что нужны были новые средства. Образовался, по словам французского
ученого Диля, заколдованный круг: из-за недостатка денег уменьшили
войско; из-за недостатка солдат нужно было теперь найти еще больше
денег для уплаты нападавшим врагам. [+96]
Если ко всему этому добавить частые голодные года, эпидемии и
землетрясения, которые разоряли население и увеличивали просьбы
о правительственной помощи, то становится ясным, что к концу правления
Юстиниана положение империи было по-настоящему прискорбным. Среди
этих бедствий особого упоминания заслуживает опустошительная чума
542 года. Она началась около Пелузия, на берегах Египта. Ее, предположительно
эфиопское, происхождение неясно. Существовало традиционное древнее
подозрение, что эта болезнь обычно шла из Эфиопии. Как Фукидид
изучал чуму в Афинах в начале Пелопонесской войны, так историк
Прокопий, который был свидетелем ее действия в Константинополе,
определил природу и течение бубонной чумы. Из Египта инфекция
пошла на север в Палестину и Сирию; на следующий год она достигла
Константинополя, затем, распространившись по Малой Азии и Месопотамии,
направилась в Персию. Из заморских территорий [*7]
она захватила Италию и Сицилию. В Константинополе эпидемия длилась
четыре месяца. Смертность была огромной. Деревни и города были
заброшены, сельское хозяйство замерло и голод, паника и бегство
большого количества людей прочь из зараженных мест были бесконечными.
Все это ввергло империю в хаос. Прервались все придворные мероприятия.
Сам император заболел чумой, однако заражение не оказалось смертельным. [+97]
Это был только один из факторов, вызвавших ту безотрадную картину,
которая нашла свое отражение в первой новелле Юстина II, в которой
он говорит о "государственной казне, отягощенной многими долгами
и доведенной до крайней нищеты", и о "войске, настолько уже пропитанном
недостатком во всем необходимом, что государство страдало от бесчисленных
нападений и набегов варваров". [+98]
Попытка административной реформы Юстиниана окончилась полной
неудачей. В финансовом отношении империя стояла на краю гибели.
С этой стороны, конечно, нельзя упускать из виду тесной связи,
которая существовала между внутренней и внешней политикой императора.
Его обширные военные предприятия на Западе, требовавшие громадных
средств, разорили Восток и оставили преемникам тяжелое, запутанное
наследство. Добрые, искренние намерения Юстиниана упорядочить
жизнь империи и поднять нравственный уровень правительственных
органов, о чем торжественно объявляли его новеллы более раннего
времени, столкнулись с его военными планами, как наследника римских
цезарей, и не могли быть проведены в жизнь.
- Примечания
[+41] Institutiones.
Introductio.
[+42]
J. В. Bury. A History of the Later Roman Empire... vol.
II, p. 396.
[+43]
Constitutio Tanta, praefatio, ed. P. Kruger, 13.
[+44]
Codex Justiniani, de emendatione Codicis, ed. P. Kruger, 4.
[+45]
См.: A. A. Vasiliev. Justinian's Digest. In commemoration
of the 1400th anniversary of the publication of the Digest (A.
D. 533-1933). - Studi bizantini e neoellenici, vol. V, 1939, pp.
711-734.
[+46]
Constitutio Tanta, II, ed. Kruger, 18.
[+47]
Constitutio Omnern, 2, ed. Kruger, 10.
[+48]
Institutions, ed. Kruger, XIX.
[+49]
Novella 7 (15) a.
[+50]
См.: K. Е. Zacharia van Lingenthal. Geschichte des griechisch-romischen
Rechts. Berlin, 1892, SS. 5-7. См. также: P. Collinet.
Byzantine Legislation from Justinian (565) to 1453. - Cambridge
Medieval History, vol. IV, p. 707; P. Collinet. Histoire
de l'ecole de droit de Beyrouth. Paris, 1925, pp. 186-188, 303.
[+51]
Constitutio Отпет, 6, ed. Kruger, II.
[+52]
Ibid., П, ed. Kruger, 12.
[+53]
Constitution Imperatoriam maiestatem, 7, ed. Kruger, XIX.
[+54]
Ch. Diehl. Justinien et la civilisation byzantine, p. 248.
[+55]
И. А. Покровский. История римского права. Пг., 1915, с.
4.
[+56]
P. Collinet. Etudes historiques sur le droit de Justinien.
Paris, 1912, vol. I, p. 7-44.
[+57]
См.: G. Ostrogorshi. Das Project einer Rangtabelle aus
der Zeit des Zaren Fedor AlekseeviC. - Jahrbuch fur Kultur und
Geschichte der Slaven, Bd. IX, 1933, S. 133, Anm. 131.
[+58]
См.: A. Knecht. Die Religions-Politik Kaiser Justinians.
Wiirzburg, 1896, SS. 53, 147; J. Lebon. Le Monophysisme
severien. Paris, 1909, pp. 73- 83; Ю.А. Куликовский. История
Византии. СПб.: "Алетейя", 1996, том II, с. 193-215.
[+59]
А. Лебедев. Вселенские соборы шестого, седьмого и восьмого
века. СПб., 1904, с. 16.
[+60]
О цезарепапизме в Византии см.: G. Ostrogorski. Relation
between the Church and the State in Byzantium. - Annales de I'lnstitut
Kondakov vol. IV, 1931, pp. 121-123. См. также: В. Biondi.
Giustiniano Primo Principe e Legislatore Cattolico. Milano, 1936,
pp. 11-13.
[+61]
А. Дьяконов. Иоанн Эфесский и его церковно-исторические
труды СПб., 1908, с. 52-53.
[+62]
A. Knecht. Die Religions-Politik Kaizer Justinians, SS.
62-65.
[+63]
Novella 131 b.
[+64]
A. Knecht. Die Religions-Politik Kaiser Justinians, S.
36. +65 John of Efeslts. Lives of Eastern Saints. (Commentarii
de Beatis Orientalibus). Syriac text and English trans. E. W.
Brooks. - Patrologia Orientalis, t. XVIII, 1924, p. 634 (432),
679 (477), 677 (475). Latin transi. W. J. Douwen and J. P. N.
Land. Amsterdam, 1889, pp. 114, 247. См. также: А. Дьяконов.
Иоанн Эфесский... с. 63.
[+66]
J. D. Mansi. Sacrorum Conciliorum nova et amplissima collectio,
vol. VIII, Firenze; Venezia, 1762, p. 817. Caesari Baronii
Annales ecclesiastici, ed. Theiner. Paris, 1868, vol. ГХ, p. 32
(s. a. 532), p. 419.
[+67]
John of Ephesus. Commentarii... p. 155, ed. Brooks, 11,
677 (475). См. также: А. Дьяконов. Иоанн Эфесский... с.
58.
[+68]
J. Maspero. Histoire des patriarches d'Alexandrie. Paris,
1923, pp. 3, 100, 110; Lebon. Le Monophysisme severien,
p. 74-77.
[+69]
Maspero. Patriarches d'Alexandrie, p. 110.
[+70]
Vita Agapeti papae, ed. L. Duchesne. In: L. Duchesne. Liber
Pontificalis. Paris, 1886, vol. I, p. 287; Mansi. Sacrorum
conciliorum... collectio, vol. VIII, p. 843.
[+71]
Указ о трех главах получил свое название от того, что в нем было
три главы или параграфа, посвященные вышеназванным трем писателям;
но вскоре первоначальный смысл этого названия затерялся, а под
тремя главами стали разуметь Феодора, Феодорита и Иву.
Своему указу Юстиниан хотел придать общецерковное значение и
требовал, чтобы его подписали все патриархи и епископы. Но этого
нелегко было достигнуть.
[+72]
Fulgentii Ferrandi Epistola VI, 7 (PL, LXVII, col. 926).
[+73]
Monumenta Germaniae Historica. Epistolarum, III, 62 (n. 41).
[+74]
Mansi. Sacrorum Conciliorum... collectio, vol. IX, p. 376.
[+75]
Epistolae Graegorii Magni, II, 36; Mansi. Sacrorum Conciliorum...
collectio, vol. IX, p. 1105; Gregorii I Papae Registrum epiatolarum,
ed. L. M. Hartmann, II, 49. - Monumenta Germaniae Historica. Epistolarum,
1, 151.
[+76]
Maspero. Patriarches d'Alexandrie, р. 135. Масперо дает
очень хорошую историю монофизитской проблемы при Юстиниане (с.
102-165). См. также: А. Дьяконов. Иоанн Эфесский... с.
51-87.
[+77]
Ф. И. Успенский. История Византийской империи. СПб., 1914,
т. I, с. 506.
[+78]
См. крайне важную монографию Манойловича. Она была написана в
1904 г. на сербо-хорватском и на нее никто не ссылался. А. Грегуар
перевел ее на французский под заголовком "Le peuple de Constantinople".
(Byzantion, t. XI, 1936, pp. 617-716). Утверждения Манойловича
приняты не всеми. Ф. Дельгер их принимает (Byzantinische Zeitschrift,
Bd. XXXVII, 1937, S. 542). Г. А. Острогорский отвергает (Geschichte
des byzantinischen Staates, S. 41, Anm. 1). Э. Штайн отклонял
их в 1920 г. (сам он сербо-хорватский оригинал не читал), но признал
в 1930 г. (Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXX, 1930, S. 378).
Я сам считаю, что Манойлович свои положения аргументировал убедительно.
[+79]
См.: Е. Condurachi. Factions et jeux de cirque a Rome au
debut du VIe siecle. - Revue historique du sud-est europeen, vol.
XVIII, 1941, pp. 95- 102, в особенности pp. 96-98. Источником
для этого важного вывода является сочинение современника - Кассиодора
- Variae. См. также фразу Манойловича, не подкрепленную, однако,
ссылкой: "кристаллизация (классов), возникших в цирке древнего
Рима" (Byzantion, vol. XI, 1936, р. 642, 711-712).
[+80]
А. П. Дьяконов. Византийские димы и факции (ta
merh) в V- VII вв. - Византийский сборник. М.; Л., 1945,
с. 144-227. Введение - с. 144-149. Прекрасное исследование, которое
должно служить основанием для последующего изучения этого вопроса.
По истории димов и партий в более позднее время, особенно когда
их политическое влияние стало падать, см.: G. Bratlanu.
La Fin du regime des parties a Byzance et la crise antisemite
du VIIe siecle. - Revue historique du sed-est europeen, vol. XVIII,
1941, pp. 49-57. А. Дьяконов. Византийские димы... с. 226-
227. А. Грегуар не вполне прав в своем заявлении: "На деле после
641 года политическая роль цветов Цирка больше не обнаруживается"
(Notules epigraphiqes. - Byzantion, t. ХШ, 1938, p. 175). См.
также: F. Dvornik. The Circus Parties in Byzantium. - Byzantina-Metabyzantina,
vol. 1, 1946, pp. 119-133.
[+81]
См. любопытный диалог между императором и зелеными через глашатая
у Феофана: Theophanes Chronographia, ed. С. de Boor, pp.
181-184. См. также: Chronicon Paschale, p. 620-621. Ср. также:
P. Maas. Metrische Akklamationen der Byzantiner. - Byzantinische
Zeitschrift, Bd. XXI, 1912, SS, 31-33, 46-51, Бьюри полагает,
что все это может относиться к другому периоду царствования Юстиниана.
См.: J. В. Bury. A History of the Later Roman Empire...
vol. II, p. 40, n. 3, p. 72. У Бьюри есть английский перевод беседы:
с. 72-74 указанного издания.
[+82]
De bello pers., I, 24, 35-37.
[+83]
О восстании "Ника" см. замечания А. Дьяконова в "Византийских
димах" (Византийский сборник. М. Л., 1945, с. 209-212).
[+84]
Novella 30, (44), 5.
[+85]
См.: Н. 1. Bell. The Byzantine Servile State in Egypt.
-Journal of Egyptian Archaeology, vol. IV, 1917, p. 101-102; Н.
1. Bell. An Epoch in the Agrarian History of Egypt. - Etudes
egyptiennes dediees a Jean-Francois Champollion. Paris, 1922,
p. 263; М. Gelzer. Studien zur byzantinischen Verwaltung
Aegyptens. Leipzig, 1909, SS. 32, 83-90; A. E. R. Boak. Byzantine
Imperialism in Egypt. - American Historical Review, vol. XXXIV,
1928, p. 6.
[+86]
Novella 8 (16), 10.
[+87]
Novella 8 (16), 8.
[+88]
Novella 28 (31), 5.
[+89]
Novella 8 (16), 10.
[+90]
Edictum 13 (96), introd.
[+91]
At. Gelzer. Studien zur byzantinischen Verwaltung Aegyptens,
SS. 21- 36; J. В. Bury. A History Later Roman Empire...
vol. II, pp. 342-343; G. RouIIIard. L'administration civile
de l'Egypte byzantine. Paris, 1928, d. 30.
[+92]
Novella 33 (54), introd.
[+93]
Malalas, p. 486. Если я не ошибаюсь, Бьюри не упоминает
этот текст
[+94]
Corippus. De laudibus lustini, II, vv. 249-250.
[+95]
Ioanni Laurentii Lydi De magistratibus. III, 70.
[+96]
Ch. Diehl. Justinien et la civilisation byzantine... p.
311.
[+97]
Лучшим и основным источником является Прокопий, который жил в
Константинополе во время эпидемии. De bello pers., II, 22-23.
См. также: J. В. Bury. A History of the Later Roman Empire...
vol. II, pp. 62- 66. См. также: H. Zinner. Rats, Lice and
History. Boston, 1936, pp. 144- 149.
[+98]
К. E. Zacharia van Lingenthal. Jus graeco-romanum, III,
3.
- Примечания научного редактора
[*4] А. А.
Васильев непосредственно в тексте английской версии (р. 147) имени
Г. А.
[*5] В
этом примечании А. А. Васильев пишет далее, что Г. А. Остро-горский
ссылается на статью Левенсона (L. Loewenson) по тому же вопросу.
Однако название статьи не указано. Не указан также год выхода
тома журнала, где статья была опубликована. Речь же идет - по
данным А. А. Васильева - о "Zeitschrift zur Osteuropaische Geschichte"
(N. F., Bd. II, Teil 2, S. 234 ff.). В сводной библиографии, завершающей
книгу, этой статьи также нет.
[*6] Хотелось
бы отметить, что в своих рассуждениях о войне Юстиниана с крупными
землевладельцами А. А. Васильев прав лишь частично. Действительно,
борьба с ними отвечала, в конечном счете, государственным интересам,
как-то защищая мелкого землевладельца: основного воина и плательщика
налогов. Однако Юстиниан, как глава государства, поступал по отношению
к крупным землевладельцам как еще более крупный земельный магнат,
озабоченный увеличением своих собственных владений, в какой-то
мере, правда, и благополучием своих "работников". Объективно говоря,
все конфискации, не решая проблемы, вели лишь к увеличению домена
императора. Судя по всему, следует говорить о том, что Юстиниана
заботили не крупные землевладельцы как таковые. Вероятно, он опасался
ситуации, что такие люди начнут ему, самодержцу, диктовать свою
волю.
[*7] Видимо,
по отношению к Египту. В тексте - "over the sea it invaded ".
