Вопрос о славянах в Греции
На основании разбора источников о славянских нападениях во второй
половине VI века на Балканский полуостров возникла в первой половине
XIX века теория о полной славянизации Греции, возбудившая в науке
жаркие споры.
Когда в двадцатых годах прошлого столетия вся Европа была охвачена
чувством глубокой симпатии к грекам, поднявшим знамя восстания
против турецкого ига; когда после геройского сопротивления эти
борцы за свободу сумели отстоять свою самостоятельность и благодаря
помощи европейских держав создали независимое греческое королевство;
когда увлеченное европейское общество в этих героях видело сынов
древней Эллады и узнавало в них черты Леонида, Эпаминонда, Филопемена,
- в это время из одного небольшого немецкого города раздался голос,
который заявлял пораженной Европе, что в населении нового греческого
государства нет ни капли настоящей эллинской крови, что весь великодушный
порыв Европы помочь делу детей священной Эллады основан на недоразумении,
что древнегреческий элемент давно уже исчез и сменился новыми,
совершенно чуждыми этнографическими элементами, и преимущественно
- славянским и албанским. Человек, решившийся открыто выступить
в такой момент со своей новой, потрясающей до основания верования
тогдашней Европы теорией, был профессор всеобщей истории в одном
из немецких лицеев, Фалльмерайер.
В первом томе его вышедший в 1830 году "Истории полуострова Морей
в Средние века" мы читаем следующие строки: "Эллинское племя в
Европе совершенно истреблено. Красота тела, полет духа, простота
обычаев, искусство, ристалище, город, деревня, роскошь колонн
и храмов, даже имя его исчезли с поверхности греческого континента.
Двойной слой из обломков и типы двух новых, различных человеческих
рас покрывает могилы этого древнего народа. Бессмертные творения
его духа и некоторые развалины на родной почве являются теперь
единственными свидетелями того, что когда-то был народ эллины.
И если бы не эти развалины, не эти могильные холмы и мавзолеи,
если бы не земля и не злополучная участь ее обитателей, на которых
европейцы нашего времени в порыве человеческого умиления изливали
всю свою нежность, свое восхищение, свои слезы и красноречие,
- то (пришлось бы сказать, что) один пустой призрак, бездушный
образ, существо, находящееся вне природы вещей, взволновало глубину
их сердец. Ведь ни единой капли настоящей, чистой эллинской крови
не течет в жилах христианского населения современной Греции. Страшный
ураган разбросал на всем пространстве между Истром и самым отдаленным
закоулком Пелопоннеса новое, родственное с великим славянским
народом племя. Скифские славяне, иллирийские арнауты, дети полунощных
стран, кровные родственники сербов и болгар, далматинцев и московитов,
- вот те народы, которые мы называем теперь греками и генеалогию
которых, к их собственному удивлению, возводим к Периклу и Филопемену...
Население со славянскими чертами лица или с дугообразными бровями
и резкими чертами албанских горных пастухов, конечнй, не произошло
от крови Нарцисса, Алкивиада и Антиноя; и только романтическая,
пылкая фантазия в наши дни еще может грезить о возрождении древних
эллинов с их Софоклами и Платонами". [+130]
По мнению Фалльмерайера, благодаря славянским нашествиям в VI
веке Византия, не потеряв собственно ни одной провинции, могла
считать в это время своими подданными только население прибрежных
стран и укрепленных городов. Появление аваров в Европе образует
настоящую эпоху в истории Греции: они привели с собой славян;
они дали им толчок к покорению священной земли Эллады и Пелопоннеса.
Главное основание, на котором Фалльмерайер построил свою теорию,
находится у церковного историка конца VI века Евагрия, где мы
читаем следующее: "Авары, пройдя два раза до так называемой Длинной
стены, овладели Сингидоном, Анхиалом и всей Грецией с другими
городами и крепостями, все уничтожили и сожгли, в то время как
большая часть войск находилась на Востоке". [+131]
Упоминание у Евагрия о "всей Греции" дало Фалльмерайеру основание
говорить об истреблении греческой народности в Пелопоннесе. "Авары"
Евагрия его не смущали, так как в те времена авары нападали обычно
сообща со славянами. Данное нападение Фалльмерайер относил к 589
году. Но кое-какие остатки греков продолжали существовать. Окончательный
же удар нанесла грекам в Пелопоннесе занесенная туда из Италии
в 746 году чума. Сюда относится знаменитое место царственного
писателя Х века Константина Багрянородного, который в одном из
своих сочинений, говоря о Пелопоннесе, отметил, что после вышеупомянутой
ужасной чумы "вся страна ославянилась и сделалась варварской". [+132]
Год смерти императора Константина Копронима (775 г.) можно считать,
по словам Фалльмерайера, гранью, когда опустошенная страна снова,
и на этот раз уже совершенно, заполнилась славянами и, мало-помалу,
начала покрываться новыми городами, деревнями и поселками. [+133]
В следующем сочинении Фалльмерайер, без больших оснований, распространил
свои выводы и на Аттику. Во втором же томе своей "Истории полуострова
Морей" он выступает с новой, албанской теорией, по которой со
второй четверти XIV века населявшие Грецию греко-славяне были
оттеснены и подавлены албанскими поселенцами, так что, по мнению
Фалльмерайера, греческое восстание XIX века было делом рук албанцев.
Теория Фалльмерайера, вызвавшая горячую полемику и не выдерживавшая
серьезной научной критики, важна тем, что дала начало действительно
строго научной разработке вопроса о славянском влиянии в Греции.
Есть основания думать, что и сам автор теории, вообще любивший
эффекты, не был в ней искренно убежден.
Первым серьезным противником Фалльмерайера, глубоко изучившим
вопрос о славянах в Греции, был немецкий историк Карл Гопф, выпустивший
в 1867 году свою "Историю Греции с начала средневековья до нашего
времени". Но Гопф впал в другую крайность, желая во что бы то
ни стало умалить значение славянского элемента в Греции. По его
суждению, славянские поселения в Греции существовали только с
750 по 807 год; до 750 года таких поселений не было. Что касается
славянизации Аттики, то Гопф показал, что суждения Фалльмерайера
по этому вопросу основывались на подложном документе. [+134]
Обширная литература по данному вопросу, часто разноречивая и
несогласная, позволяет сделать заключение о том, что славянские
поселения, и притом очень значительные, были в Греции с конца
VI века, но, конечно, не имели своим результатом ни панславизации,
ни полного уничтожения греков. Источники сохранили нам упоминания
о славянах в Греции, преимущественно в Пелопоннесе, на всем протяжении
Средних веков вплоть до XV века. [+135]
Самым важным источником по истории славянского проникновения на
Балканский полуостров являются Деяния св. Димитрия, упомянутые
выше. Этот источник не использовался должным образом ни Фалльмерайером,
ни Гопфом, на деле он не исследовался должным образом до наших
дней. [+136]
В науке не раз обсуждался вопрос об оригинальности теории Фалльмерайера.
Высказанное им мнение не было новостью; о славянском влиянии в
Греции говорили и до него; Фалльмерайер только высказал свое суждение
резко и прямо. В 1913 году русский исследователь высказал хорошо
обоснованное мнение о том, что истинным виновником возникновения
теории Фалльмерайера, не развившим, правда, ее подробно, но зато
и не доведшим ее - в погоне за эффектом - до степени антинаучного
парадокса, был венский славист начала XIX века Копитарь, который
проводил мысль о значительной роли славянской стихии в образовании
новогреческой народности. [+137]
"Крайности теории Фалльмерайера, - говорил Н. М. Петровский, -
разумеется, не могут быть защищаемы в настоящее время, после тщательного
обследования относящихся сюда вопросов; но сама теория, стройно
и живо изложенная Фалльмерайером, имеет все права на внимание
даже со стороны несогласных с ней ни в целом, ни в частностях
историков". [+138]
Без сомнения, теория Фалльмерайера, несмотря на совершенно очевидные
преувеличения, сыграла очень важную роль в исторической науке,
обратив внимание на один из очень интересных, но вместе с тем
и очень темных вопросов, а именно - на вопрос о славянах в Греции
в Средние века. Но труды Фалльмерайера получат еще более общеисторическое
значение, если на него взглянуть как на первого ученого, обратившего
внимание на этнографическое преобразование не только Греции, но
и Балканского полуострова в Средние века вообще. В настоящее время
в России этот тезис о раннем проникновении славян на Балканы усиленно
поддерживается. В современных русских научных изданиях, таких
как "Исторический журнал", "Вестник древней истории", на эту тему
появилось несколько статей. Фалльмерайер весьма популярен у русских
историков, которые объявили, что его сочинение недооценено. Современное
славянофильское движение в России кажется даже более сильным,
чем подобное движение примерно сто лет назад, упомянутое в первой
главе этой книги.
Литература, просвещение и искусство
Отражая многостороннюю деятельность Юстиниана, которая удивляла
даже его современников, эпоха между 518 и 610 годами дала обильное
наследство в различных отраслях образования (learning) и литературы.
Император сам пробовал заниматься литературным творчеством в области
догматики и гимнографии. Маврикий также проявлял вкус к письмам.
Он, однако, не только покровительствовал, но и поощрял литературу
и часто проводил значительную часть ночи в обсуждениях или размышлениях
по вопросам поэзии или истории. [+139]
Это время дало многих историков, которых мероприятия Юстиниана снабдили
богатым материалом.
Юстиниан имел специального историка своего времени в лице Прокопия
Кесарийского, нарисовавшего в своих сочинениях очень полную картину
его правления. Будучи юристом по образованию, Прокопий был назначен
секретарем к известному полководцу Велизарию, с которым участвовал
в походах против вандалов, готов и персов. Прокопий имеет значение
и как историк, и как писатель. Как историк он был поставлен в
наилучшие условия в смысле источников и осведомленности. Близость
к Велизарию давала ему доступ ко всем официальным документам канцелярий
и архивов, тогда как его личное участие в походах и прекрасное
знакомство со страной всегда давало ему драгоценный и живой материал
личного наблюдения и устных сообщений современников.
В композиции и стиле Прокопий часто следовал античным историкам,
особенно Геродоту и Фукидиду. Как писатель Прокопий, несмотря
на зависимость от древнегреческого языка прежних историков и некоторую
искусственность изложения, дал пример образного, ясного и сильного
языка. Прокопию принадлежат три сочинения. Самое крупное из них
- "История в восьми книгах", где описываются войны Юстиниана с
персами, вандалами и готами. Но, помимо этого, в этом труде автор
затрагивает многие другие стороны государственной жизни и, несмотря
на несколько хвалебный тон в отношении императора, не раз высказывает
горькую правду. Это сочинение может быть названо общей историей
времени Юстиниана. Другое сочинение Прокопия "О постройках", являясь
сплошным панегириком императору, может быть, было даже написано
по его поручению. Главная тема сочинения - перечисление и описание
многочисленных и разнообразных сооружений, возведенных Юстинианом
во всех частях его обширной империи. Но, несмотря на риторические
преувеличения и чрезмерные восхваления, сочинение "О постройках"
содержит богатый географический, топографический и финансовый
материал и служит поэтому важным источником для внутренней истории
государства. Наконец, третье сочинение Прокопия - "Anecdota" или
"Тайная история" (Historia arcana) - резко отличается от двух
предыдущих. Это есть род злостного памфлета на деспотическое правление
Юстиниана и его супруги Феодоры, где сам император, Феодора, Велизарий
и его супруга смешиваются с грязью и где Юстиниан выставляется
главным виновником всех несчастий, постигших в его время империю.
Противоречие между последним сочинением и первыми двумя было настолько
разительно, что в науке был поставлен вопрос о подлинности "Тайной
истории", ибо казалось невозможным, чтобы все три сочинения принадлежали
одному лицу. Только после того как "Тайная история" была подробно
изучена в связи с эпохой Юстиниана и всеми ее источниками, вопрос
о ней был решен в пользу ее подлинности. Но при умелом пользовании
это сочинение является очень ценным источником для внутренней
истории Византии в VI веке. Итак, сочинения Прокопия, несмотря
на их преувеличения в плохую или хорошую сторону при оценке деяний
Юстиниана, представляют собой в высшей степени важный современный
источник для знакомства с данной эпохой. Этого мало: славянская
история и славянская древность находят у Прокопия ценнейшие известия
о быте и верованиях славян, а тогдашние германские племена через
него же знакомятся со своей историей.
Современник Юстиниана и Прокопия, историк Петр Патрикий, блестящий
юрист и дипломат, постоянно посылался послом в Персию и к остготскому
двору, где он содержался пленником три года. Его записи составили
"Историю", или "Историю Римской империи", рассказывающую - как
можно судить по обильным сохранившимся фрагментам, в которых сочинение
только и сохранилось, - о событиях от второго триумвирата (от
Августа) до времени Юлиана Отступника. Ему также принадлежит трактат
"О государственном устройстве" (Катастасис, или Книга церемоний),
часть которого была включена в знаменитую книгу времени Константина
Багрянородного (X в.) "Книга дворцовых церемоний".
От Прокопия до начала VII века была непрерывная традиция исторических
сочинений и каждый историк основывался на трудах своих предшественников.
Прокопию непосредственно следовал хорошо образованный юрист Агафий
из Малой Азии, который оставил наряду с некоторым количеством
стихотворений и эпиграмм несколько искусственно написанную книгу
"О царствовании Юстиниана", которая охватывала период с 552 по
558 гг. Следуя за Агафием, Менандр Протектор писал во времена
Маврикия "Историю", которая была продолжением сочинения Агафия
и излагала события с 558 по 582 гг., то есть до года восшествия
на престол Маврикия. Только фрагменты этого сочинения существуют
сейчас. Они, тем не менее, дают достаточно материала для того,
чтобы оценить важность этого источника, особенно с географической
и этнографической точки зрения. Этот материал достаточно показывает,
что Менандр был лучшим историком, чем Агафий. Сочинение
Менандра было продолжено Феофилактом
Симокаттой, египтянином, который жил во времена Ираклия и
занимал должность секретаря императора. Исключая небольшое сочинение
по естественной истории и собрания писем, он описал время Маврикия
(582-602). Стиль Феофилакта перегружен аллегориями и искусственными
выражениями в гораздо большей степени, чем у кого-либо из его
предшественников. "В сравнении с Прокопием и Агафием, - говорит
Крумбахер, - он является пиком быстро поднимающейся кривой. Историк
Велизария, несмотря на напыщенность, все же прост и естественен;
щедрее в поэтических цветистых выражениях поэт Агафий, однако
оба эти писателя кажутся более непосредственными в сопоставлении
с Феофилактом, который удивляет читателя на каждом повороте новыми
неожиданными вспышками и искусственными картинами, аллегориями,
афоризмами, мифологическими и другими тонкостями". [+140]
Однако, несмотря на все это, Феофилакт является прекрасным, основным
источником о времени Маврикия. Он дает также очень ценную информацию
о Персии и славянах на Балканском полуострове в конце VI века.
Посол Юстиниана к сарацинам и эфиопам Нонн оставил описание своего
далекого путешествия. Время сохранило только один отрывок,[*15]
который находится в сочинениях патриарха Фотия. Однако даже этот
фрагмент дает прекрасную информацию о природе и этнографии стран,
которые он посетил. Фотий сохранил также отрывок Феофана Византийского,
который писал в конце VI века и, возможно, охватил в своем сочинении
период от Юстиниана до первых годов правления Маврикия. Этот фрагмент
важен, ибо он содержит информацию о начале шелководства в Византии
и содержит также одно из наиболее ранних упоминаний о турках.
Другим источником, особенно важным для церковной истории V-VI
веков, является сочинение сирийца Евагрия, скончавшегося в конце
VI века. Его "Церковная история" в шести книгах является продолжением
историй, написанных Сократом, Созоменом и Фeодоритом. Сочинение
содержит рассказ о событиях от Эфесского собора в 431 году до
593 года. Кроме информации о событиях церковной жизни, его "История"
содержит интересную информацию по общей истории всего периода.
Иоанн Лидиец отличался прекрасным образованием, и Юстиниан был
о нем столь высокого мнения, что поручил ему написать панегирик
императору. Среди прочих трудов Иоанн оставил трактат "Об управлении
римского государства", который еще недостаточно изучен и оценен.
Он содержит многочисленные факты о внутреннем устройстве империи
и может послужить ценным дополнением к "Тайной истории" Прокопия. [+141]
Разностороннее значение "Христианской топографии" Космы Индикоплова,
широкий географический масштаб которой так хорошо соответствует
размаху планов Юстиниана, уже обсуждалось. К области географии
относится также статистический обзор восточной Римской империи
времени Юстиниана, который вышел из-под пера грамматика Иерокла
и носит название "Спутник путешественника (SunekdhmoV,
Synecdemus). Автор концентрирует свое внимание не на церковной,
но скорее на политической географии империи, с ее 64 провинциями
и 912 городами. Невозможно определить, является ли этот обзор
результатом собственной инициативы Иерокла или результатом поручения
каких-либо руководящих органов. В любом случае в сухом обзоре
Иерокла заключен прекрасный источник для определения политической
ситуации в империи в начале царствования Юстиниана. [+142]
Иерокл был основным источником по географическим вопросам для
Константина Багрянородного.
Кроме этих историков и географов, VI век имел также своих хронистов.
Эпоха Юстиниана продолжала еще оставаться тесно связанной с классической
литературой, и сухие византийские хронисты, которых стало много
в более поздний период византийской истории, являлись только редкими
исключениями в это время.
Промежуточное положение между историками и хронистами занимал
Гесихий из Милета, который жил, вероятнее всего, во времена Юстиниана.
Его труды сохранились только в писаниях Фотия и лексикографа Х
века Свиды. На основании этих фрагментов видно, что Гесихий писал
всемирную историю в форме хроники, охватывая период от древней
Ассирии до смерти Анастасия (518 г.). Среди сохранившихся есть
большой отрывок, посвященный ранней истории Византии даже до времени
Константина Великого. Гесихий был также автором истории времен
Юстина I и начала царствования Юстиниана, которая по стилю и концепции
очень отличалась от первого сочинения и содержала детальное описание
событий, современных времени автора. Третьим сочинением Гесихия
был словарь знаменитых греческих писателей разных областей знаний.
Ввиду того, что словарь не включал христианских авторов, некоторые
исследователи утверждают, что он, возможно, был язычником. Это
мнение, однако, принимается не всеми. [+143]
Истинным хронистом VI века был необразованный сириец из Антиохии
Иоанн Малала, автор греческой хроники - всемирной истории, которая,
судя по единственной сохранившейся рукописи, рассказывала о событиях
с легендарных времен египетской истории до конца царствования
Юстиниана. Возможно, однако, хроника содержала также сообщения
о более позднем периоде. [+144]
Хроника является христианской и апологетической по своим целям,
очень ясно выражая монархические тенденции автора. Нечеткая по
содержанию, смешивающая легенды и факты, важные события и второстепенные,
она совершенно очевидно предназначалась не для образованных читателей,
а для масс, церковных и светских, для которых автор включил много
разнообразных и развлекательных фактов. "Это сочинение представляет
собой историческую брошюру (booklet) в самом полном смысле слова". [+145]
Особого внимания заслуживает стиль, ибо это сочинение является
первым значительным, написанным на греческом разговорном языке,
популярном на Востоке, который смешивал элементы греческого с
латинским и восточными выражениями. Ввиду того, что эта хроника
соответствовала вкусу и умонастроению масс, она оказала огромное
влияние на византийскую, восточную и славянскую хронографию. Большое
количество славянских извлечений и переводов сочинения Малалы
имеют большое значение для восстановления исходного греческого
текста его хроники. [+146] [*16]
В добавление к большому количеству сочинений, написанных по-гречески,
к этой эпохе (518-610) относятся также сочинения на сирийском
языке Иоанна Эфесского, который умер в конце VI века (возможно,
в 586 году). [+147]
Родившийся в верхней Меcопотамии и убежденный монофизит по вере,
Иоанн провел много лет своей жизни в Константинополе и Малой Азии,
где он занимал положение епископа Эфеса и познакомился с Юстинианом
и Феодорой. Он был автором "Жизней восточных святых, или Историй,
касающихся путей жизни святых Востока" (Commentarii de Beatis
Orientalibus) и "Церковной истории" (на сирийском), которая исходно
охватывала время от Юлия Цезаря до 585 года. Это бесценный источник
для данного периода. Написанная с монофизитской точки зрения,
"История" Иоанна Эфесского отражает не столько догматические основы
монофизитских споров, сколько их национальную и культурную основу.
Согласно исследователю, посвятившему себя специальному изучению
сочинения Иоанна, "Церковная история" "проливает много света на
последние моменты борьбы между христианством и язычеством, отражая
истоки этой борьбы в области культуры". Это сочинение также "весьма
ценно для политической и культурной истории, особенно в том, что
касается определения предела восточных влияний. В своем повествовании
автор входит во все детали и тонкости жизни, давая обильный материал
для тесного знакомства с нравами и обычаями, а также древностями
описываемого периода". [+148]
Монофизитские споры, продолжавшиеся в течение всего VI века,
вызвали большую литературную активность в том, что касается догматики
и полемики. Даже Юстиниан не устранился от участия в этих литературных
диспутах. Сочинения монофизитской направленности в греческом оригинале
не сохранились. О них можно судить по цитатам, находимых в сочинениях
авторов противоположного лагеря или по переводам, сохранившимся
в сирийской и арабской литературе. Среди писателей православного
направления выделялся современник Юстина и Юстиниана Леонтий Византийский,
который оставил немало сочинений против несториан, монофизитов
и прочих. О жизни этого автора догматических сочинений (dogmatist)
и его полемике с идейными противниками есть очень немного информации. [+149]
Он является примером интересного явления времени Юстиниана, особенно
потому, что влияние Платона на отцов церкви начало уже уступать
место влиянию Аристотеля. [+150]
Развитие монашеской и отшельнической жизни на Востоке в VI веке
оставило свои следы в сочинениях аскетической, мистической и агиографической
литературы. Иоанн Лествичник (о thV klimakoV)
жил длительное время в пустыне горы Синай и написал то, что известно
под названием "Духовная лествица" (Scala Paradisi). [+151]
Сочинение состоит из тридцати глав, или степеней, в которых он
описывает духовное восхождение к моральному совершенству. Это
сочинение стало любимым чтением среди византийских монахов, служа
указателем в достижении аскетического и духовного идеала. Однако
удивительная популярность сочинения никоим образом не ограничивалась
Востоком. Есть множество переводов на сирийский, современный греческий,
латинский, итальянский, испанский, французский и славянский. Некоторые
из рукописей содержат много интересных иллюстраций (миниатюр)
религиозной и монашеской жизни. [+152]
Главой агиографов VI века следует назвать Кирилла Скифопольского,
уроженца Палестины, который провел последние годы своей жизни
в знаменитой палестинской лавре св. Саввы. Кирилл хотел составить
большой сборник монашеских "житий", однако ему не удалось достичь
в этом успеха, возможно, из-за своей ранней смерти. Некоторое
количество его сочинений сохранилось. Среди, них житие св. Евфимия
и св. Саввы, а также несколько житий менее значимых святых. Из-за
точности его рассказа, из-за правильности понимания им аскетической
жизни, а также из-за простоты его стиля, все сохранившиеся сочинения
Кирилла служат ценным источником для культурной истории ранневизантийского
времени. [+153]
Иоанн Мосх, тоже палестинец, жил в конце VI и в начале VII века.
Он является автором знаменитого сочинения "Луг духовный" (Pratum
Spirituale, Leimwn), написанного на
основании собственного опыта, приобретенного им во время многочисленных
путешествий по монастырям Палестины, Египта, горы Синай, Сирии,
Малой Азии и островов Средиземноморья и Эгейского моря. Сочинение
содержит впечатления автора о его путешествиях, а также разнообразную
информацию о монастырях и монахах. В некоторых отношениях "Луг
духовный" представляет большой интерес для истории культуры. Позже
это сочинение стало любимой книгой не только в Византийской империи,
но и в других странах, особенно в Древней Руси.
Поэтическая литература также имела ряд представителей в это время.
Вполне очевидно, что Роман Сладкопевец (гимнограф), знаменитый
благодаря своим церковным песнопениям, достиг апогея своей творческой
карьеры во время Юстиниана. В то же время Павел Силенциарий составил
два поэтических описания (в греческих стихах) Св. Софии и ее прекрасного
внутреннего убранства. Эти сочинения представляют большой интерес
для истории искусства [+154]
и весьма ценились современником Агафием, [+155]
упоминавшимся выше. Наконец, Корипп, родом из Северной Африки,
который позже поселился в Константинополе, - человек ограниченных
поэтических способностей - написал два произведения по-латински.
Первое из них, Johannis, написанное в честь византийского полководца
Иоанна Троглиты, который подавил восстание североафриканских местных
жителей против империи, содержит очень ценную информацию о географии
и этнографии Северной Африки, также как и об Африканской войне.
Факты, сообщаемые Кориппом, иногда более надежны, чем те, что
сообщает Прокопий. Второе произведение Кориппа - Панегирик Юстину
(In laudem Justini) - описывает в напыщенном стиле восшествие
Юстина II и первые годы его царствования. Это произведение уступает
первой поэме, однако содержит много интересных фактов о церемониале
византийского двора в VI веке.
Папирусы открыли некоего Диоскора, который жил в VI веке в небольшой
деревне Афродито в верхнем Египте. Копт по рождению, он, как кажется,
получил хорошее общее образование с основательной практикой в
законах. Он имел также и литературные амбиции. Хотя большая коллекция
его деловых документов и других папирусов дает много ценной информации
о социальной и административной истории этого времени, его поэмы
ничего не добавляют к славе греческой поэзии; они представляют
собой сочинения любителя, которые "полны грубых ошибок в грамматике
и в просодии ". [+156]
Ж. Масперо называет Диоскора последним греческим поэтом Египта,
также как и одним из последних представителей греческой культуры
в долине Нила. [+157]
Закрытие афинской языческой академии во времена правления Юстиниана
не могло нанести серьезного вреда литературе и образованию этого
времени, так как академия уже изжила себя. Она не имела уже большого
значения в христианской империи. Сокровища классической литературы
постепенно проникали, зачастую только внешне, и в христианские
сочинения. Университет Константинополя, организованный Феодосием
II, продолжал существовать во времена Юстиниана. Новые труды по
юриспруденции показывают важность изучения права в это время.
Оно ограничивалось, правда, формальным навыком буквального перевода
юридических текстов и писанием кратких парафраз и извлечений.
У нас нет точной информации о том, как развивалось юридическое
образование после смерти Юстиниана. В то время как Маврикий проявлял
много интереса к образованию, его преемник Фока, по-видимому,
приостановил деятельность университета. [+158]
В области искусства эпоха Юстиниана носит имя Первого Золотого
Века. Архитектура этого времени создала уникальный в своем роде
памятник - церковь Св. Софии. [+159]
Св. София, или Большая Церковь, как она называлась на Востоке,
была сооружена по приказу Юстиниана на месте небольшой базилики
Св. Софии ("Божественной Премудрости"), которая была сожжена во
время восстания Ника (532). Для того чтобы сделать этот храм сооружением
невиданного блеска, Юстиниан, согласно поздней традиции, приказал
наместникам провинции прислать в столицу лучшие части древних
памятников. Огромное количество мрамора разных цветов и оттенков
было привезено в столицу с богатейших мест добычи мрамора. Серебро,
золото, слоновая кость и драгоценные камни были привезены для
того, чтобы усилить великолепие нового храма.
Император выбрал для исполнения этого грандиозного проекта двух
талантливых архитекторов - Анфимия и Исидора. Оба были родом из
Малой Азии, Анфимий из Тралл, Исидор - из Милета. Оба они деятельно
принялись за работу, имея под своим наблюдением до 10 000 человек.
Император лично посещал стройку, наблюдая за ее ходом, давая советы
и возбуждая усердие строящих. На Рождество 537 года, в присутствии
императора, произошло торжественное освящение Св. Софии. Позднейшая
традиция сообщает, что будто бы восхищенный своим творением, Юстиниан
при входе в храм произнес следующие слова: "Слава Богу, удостоившему
меня совершить такое дело! Я победил тебя, Соломон! " [+160]
По случаю этого торжественного события народу были дарованы великие
милости и устроены празднества.
Внешний вид Св. Софии, со стенами из голого кирпича, очень прост
и лишен каких-либо украшений; даже знаменитый купол кажется несколько
тяжелым и вдавленным. Особенно теряется Св. София в настоящее
время, когда она в значительной степени "закрыта" современной
турецкой застройкой. Для того, чтобы понять и прочувствовать все
величие и великолепие храма, надо увидеть его внутри.
В былые времена перед храмом находился обширный двор-атриум,
окруженный портиками, посреди которого был прекрасный мраморный
фонтан. Четвертая сторона атриума, прилегавшая к храму, представляла
собой внешний притвор (нартекс), который пятью дверями сообщался
со вторым, внутренним притвором. Девять бронзовых дверей вели
оттуда в храм; средняя, более широкая и высокая, царская дверь
предназначалась для императора. Сам храм, приближаясь по своему
архитектурному типу к купольным базиликам, образует большой прямоугольник,
с великолепным центральным нефом, над которым высился громадный
купол в 31 метр окружностью, возведенный с необыкновенными трудностями
на высоте более пятидесяти метров от поверхности земли.
Из сорока больших окон, сделанных у основания купола, обильный
свет разливался по всему храму. По обеим сторонам центрального
нефа были построены двухэтажные арки с богато украшенными колоннами.
Пол и колонны были сделаны из многоцветного мрамора; им же была
выложена часть стены. Чудные мозаики, закрашенные в турецкое время,
восхищали взор. Особенно глубокое впечатление производил на молящихся
громадный крест у вершины купола, блиставший на мозаичном небе,
усеянном звездами. И теперь еще наверху ниже купола можно различить
под турецкой краской крупные фигуры крылатых ангелов.
Главный труд для строивших Св. Софию, еще никем до сих пор не
превзойденный, заключался в возведении громадного и вместе с тем
легкого купола. Этот удивительный купол, однако, обрушился еще
при Юстиниане и к концу его правления был отстроен вновь уже в
менее смелых формах. Современники Юстиниана с таким же восторгом
говорили о Св. Софии, с каким и последующие поколения до нашего
времени. Русский паломник XIV века Стефан Новгородский писал в
своем путешествии в Царьград: "О святой Софии, Премудрости Божией,
ум человечь не может ни сказати, ни вычести". [+161]
Несмотря на многочисленные и сильные землетрясения. Св. София
стоит до наших дней. Храм был преобразован в мечеть в 1543 году.
Стржиговский писал: "По своей концепции храм Св. Софии чисто армянский". [+162]
Когда время прошло, истинная история строительства храма трансформировалась
в источниках в своего рода легенду с массой чудесных деталей.
Из Византийской империи эти легенды нашли свой путь в южно-славянскую
и русскую, также как и в исламские - арабскую и турецкую - литературы.
Славянские и исламские версии дают весьма интересный материал
для истории международных литературных влияний. [+163]
Второй знаменитой церковью столицы, построенной Юстинианом, была
Церковь Святых Апостолов. Она была первоначально построена при
Константине Великом или при Констанции, однако к VI веку она была
в состоянии полного упадка. Юстиниан снес ее и построил заново
в более крупном и великолепном масштабе. Церковь имела форму креста
с четырьмя равными сторонами (arms) и центральным куполом между
четырьмя другими куполами. Среди архитекторов церкви были Анфимий
из Тралл и Исидор Младший. Когда Константинополь был взят турками
в 1453 году, церковь была разрушена для того, чтобы освободить
место для мечети Мехмеда II Завоевателя. Достаточно ясное представление
о том, какой была эта церковь, можно составить по Собору Св. Марка
в Венеции, построенному по ее образцу. Церковь Святых Апостолов
была также повторена в церкви Св. Иоанна в Эфесе, а на французской
земле ее копией является St. Front в городе Периге (Perigueux).
Прекрасные мозаики церкви Апостолов были описаны Николаем Месаритом,
епископом Эфесским, в начале XIII века, и подробно проанализированы
А. Гейзенбергом (Heisenberg). [+164]
Церковь Апостолов известна также тем, что она была местом захоронения
византийских императоров от Константина Великого до XI века.
Влияние архитектурных памятников Константинополя чувствовалось
на Востоке, например, в Сирии, и на Западе, в Паренцо, в Истрии
и особенно в Равенне.
Св. София может произвести впечатление, очаровать своим куполом,
скульптурными украшениями колонн, многоцветным мрамором стен и
пола, и еще более изобретательностью воплощения всего ансамбля;
однако чудесные мозаики этого замечательного храма были до последнего
времени недоступны из-за того, что они были закрашены в турецкое
время. Новая эра в истории Св. Софии все же началась недавно,
благодаря просвещенной политике турецкого правительства под руководством
Мустафы Кемаля Ататюрка. Здание было прежде всего полностью открыто
иностранным археологам и ученым. В 1931 году вышло распоряжение
турецкого правительства, дающее американскому Византийскому Институту
(Byzantine Institute) разрешение раскрыть и законсервировать мозаики
Св. Софии. Профессор Томас Уитмор (Whittemore) обеспечил (secured)
разрешение раскрыть и законсервировать мозаики, и в 1933 году
работа началась во внешнем притворе (нартексе). В декабре 1934
года Мустафа Кемаль объявил, что здание закрыто как мечеть и будет
отныне сохраняться как музей и памятник византийского искусства.
Благодаря неутомимой и систематической работе Т. Уитмора чудесные
мозаики Св. Софии постепенно появляются во всем своем блеске и
красоте. После смерти Уитмора в 1950 году работа была продолжена
профессором П. А. Андервудом (P. A. Underwood).
Прекрасное представление о византийских мозаиках дает североитальянский
город Равенна. Полторы тысячи лет тому назад Равенна была цветущим
приморским городом на Адриатическом море. В V веке находили в
Равенне убежище последние западные римские императоры; в VI веке
Равенна была столицей остготского королевства; наконец, с середины
VI века и до половины VIII века Равенна была центром управления
византийской Италии, отвоеванной Юстинианом у остготов, где жил
византийский наместник-экзарх. Это было лучшее время для Равенны,
в которой била могучим ключом политическая, торговая, умственная
и артистическая жизнь.
Памятники искусства в Равенне соединяются с воспоминаниями о
трех лицах: о Галле Плацидии, дочери Феодосия Великого и матери
западного императора Валентиниана III, затем о Теодорихе Великом
и, наконец, о Юстиниане. Оставляя в стороне более ранние памятники
времени Галлы Плацидии и Теодориха, мы скажем несколько слов о
равеннских памятниках времени Юстиниана.
Император, будучи сам усердным строителем памятников светской
и духовной архитектуры по всей обширной территории своего государства,
после завоевания Равенны докончил те церкви, которые начаты были
еще при остготском владычестве. Из таких церквей, с точки зрения
искусства, имеют большое значение церковь св. Аполлинария в Классисе
(S. Apollinare in Classe), т. е. в равеннской гавани Classis,
и особенно церковь св. Виталия (S. Vitale). Главное значение в
этих церквах имеют мозаики.
Примерно в пяти километрах от Равенны, в пустынной лихорадочной
местности, где в Средние века был богатый торговый порт города,
возвышается совершенно простая по внешности церковь Св. Аполлинария
in Classe, представляющая собой по форме настоящую древнюю христианскую
базилику. Сбоку стоит круглая колокольня более позднего происхождения.
Внутри церковь имеет три нефа. В древних, украшенных скульптурными
изображениями саркофагах, вдоль церковных стен, были погребены
наиболее известные архиепископы Равенны. Мозаика VI века находится
в глубине апсиды и изображает св. Аполлинария, покровителя Равенны,
стоящего с поднятыми руками на фоне мирного пейзажа и окруженного
ягнятами; над святым, на голубом, усеянном золотыми звездами фоне
большого медальона, красуется крест, осыпанный драгоценными камнями.
Другие мозаики относятся к более позднему времени. [+165]
Самым важным монументом в Равенне для суждения об искусстве эпохи
Юстиниана является церковь св. Виталия. Здесь мозаики VI века
сохранились практически без повреждений. Купольная церковь св.
Виталия внутри почти вся, сверху донизу, покрыта чудными скульптурными
и мозаичными украшениями. Особенной известностью пользуется апсида,
на боковых стенах которой находятся две знаменитых мозаики. На
одной из них изображен Юстиниан, окруженный епископом, священниками
и светскими людьми; на другой изображена Феодора, его супруга,
окруженная своим штатом. Одеяние изображенных на картинах людей
поражают своим блеском и роскошью. Равенну иногда называют "итало-византийскими
Помпеями" или "западной Византией". [+166]
Ее памятники дают самый ценный материал для характеристики развития
ранневизантийского искусства V и VI веков.
Строительная деятельность Юстиниана не ограничивалась только
возведением крепостей и церквей. Он построил также много монастырей,
дворцов, мостов, цистерн, водопроводов, бань и больниц. В отдаленных
провинциях империи имя Юстиниана связано со строительством монастыря
св. Екатерины на Синае. В апсиде церкви монастыря находится знаменитая
мозаика Преображения, относимая к VI веку. [+167]
Сохранилось некоторое количество миниатюр и тканных изделий,
относящихся к этой эпохе. [+168]
И хотя, под влиянием церкви, скульптура была в целом в состоянии
упадка, имеется немалое количество изящных и красивых изделий
из слоновой кости, резьбы по дереву, особенно на пластинах диптихов,
и особенно в группе консульских диптихов. Их производство начиналось
в V веке и закончилось вместе с отменой консулата в 541 году.
Почти все писатели этого времени и строители Св. Софии и церкви
Апостолов были родом из Азии и Северной Африки. Эллинистический
Восток продолжал оплодотворять интеллектуальную и артистическую
жизнь Византийской империи.
Если бросить общий взгляд на долговременное, многообразное и
сложное правление Юстиниана, то придется прийти к заключению,
что в большей части своих начинаний он не достиг желаемых результатов.
Внешне блестящие военные предприятия на Западе, определенно вытекавшие
из его представления о себе, как наследнике римских цезарей, который
обязан возвратить отнятые земли, оказались в конце концов неудачными.
Не соответствуя насущным интересам империи, центр которых находился
на Востоке, войны Юстиниана разорили страну; недостаток средств,
повлекший за собой уменьшение численности войска, не позволил
ему как следует укрепиться в покоренных областях, результаты чего
сказались при его преемниках. Церковная политика, руководимая
императором, также не дала религиозного единства и внесла лишнюю
смуту в восточные провинции. Полной неудачей окончилась его административная
реформа, начатая с чистыми, хорошими побуждениями и приведшая,
особенно из-за непосильных налогов и вымогательств местных властей,
к обнищанию и обезлюживанию деревни.
Однако два творения Юстиниана оставили глубокий след в истории
человеческой цивилизации и вполне оправдали данное ему в истории
прозвище "Великого": это - его Свод гражданского права и Св. София.
- Примечания
[+130]
J. P. Fallmerayer. Geschichte der Halbinsel Morea wahrend
des Mittelalters. Stuttgart, 1830, Bd. I, SS. III-XIV.
[+131]
Evagr. Hist. eccl., VI, 10.
[+132]
De thematibus, II, 33. Иногда мы находим иной перевод. "Вся страна
была обращена в рабство и стала варварской". Дело в том, что Константин
Багрянородный употребляет здесь необычный глагол - esqlabqh,
который интерпретируют либо как "ославянилась", либо как "была
обращена в рабство". Я предпочитаю первое.
[+133]
Geschichte der Halbinsel Morea, Bd. I, SS. 208-210.
[+134]
К. Hopf. Geschichte Griechenlands vom Beginn des Mittelalters
bis auf die neuere Zeit, Bd. I, SS. 103-119.
[+135]
А. А. Васильев. Славяне в Греции. - Византийский временник,
т. 5, (1898), с. 416-438. С 1898 г. по этому обсуждаемому (debatable)
вопросу была опубликована обширная литература. Подробный список
этих публикаций можно найти в недавней книге: А. Воп. Le
Peloponnese Byzantin. Paris, 1951, pp. 30-31.
[+136]
См. интересную главу об актах св. Димитрия: Н. Gelzer.
Die Genesis derbyzantinischen Themenverfassung. Leipzig, 1899,
SS. 42-64. См. также: O. Tafrali. Thessalonique... p. 101.
[+137]
Н. М. Петровский. О проблеме происхождения теории Фалльмерайера.
- ЖМНП, 1913, с. 143, 149.
[+138]
Там же, с. 104.
[+139]
Menander. Excerpta, Bonn. ed. 439; Fragmenta Historicorum
Graecorum, vol. IV, p. 202; Theophylact. Simocatta. Historia,
VIII, 13, 16; J. В. Bury. A History of the Later Roman
Empire... vol. II, p. 182.
[+140]
К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischer Litteratur...
Munchen, 1897, S. 249.
[+141]
Много информации об Иоанне Лидийце и значении его сочинений можно
найти в сочинении Э. Штайна: Untersuchungen uber das Officium
der Pratorianenprafektur seit Diokletian. Wien, 1922.
[+142]
Сочинение Иерокла было написано до 536 года. См.: К. Krumbacher.
Geschichte der byzantinischen Litteratur... S. 417; G.
Montelatici. Storia della litteratura bizantina, 354-1463.
Milano, 1916, p. 76.
[+143]
G. Montelatici. Storia della litteratura bizantina, 354-1453,
pp. 63-64
[+144]
Возможно, хроника Иоанна Малалы доходила до первых лет правления
Юстиниана, и в новом издании последовало добавление, написанное
либо автором, либо кем-то другим. cm.: J. В. Bury. A History
of the Later Roman Empire... vol. II, p. 435.
[+145]
K. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur...
S. 326.
[+146]
М. Спинка в сотрудничестве с Г. Дауни перевел книги VIII-XVIII
славянской версии Малалы на английский. А. Т. Олмстед в рецензии
писал: "Иоанн Малала был, конечно, худшим хронистом мира. Историк
может проклинать его глупости, но должен его использовать, так
как Малала сохранил большое количество важной информации, которая
иначе была бы утрачена" (The Chicago Theological Seminary Register,
vol. XXXI, 4, 1942, p. 22).
[+147]
Е. W. Brooks. - Patrologia Orientalis, vol. XVII, 1923,
p. VI.
[+148]
А. П. Дьяконов. Иоанн Эфесский... с. 359.
[+149]
См.: F. Loofs. Leontius von Byzanz. Leipzig, 1887, S. 297-303;
P. W. Rugamer. Leontius von Byzanz. Wurzburg, 1894, S.
49-72.
[+150]
P. W. Rugamer. Leontius von Byzanz. Wurzburg, 1894, S.
72.
[+151]
Здесь подразумевается библейская "небесная лестница", увиденная
Иаковом во сне (Быт. 28, 12). Греческий родительный падеж о thV
klimakoV латинизировался в Climacus, так что наименование
Johannes Climacus является традиционным на Западе.
[+152]
Репродукция многих из миниатюр есть в следующем издании -С.
R. Morey. East Christian Paintings in the Freer Collection.
New York, 1914, p. 1-30. См. также: O. М. Dalton. East
Christian Art, p. 316.
[+153]
См.: Е. Scwartz. KyrIIIos von Skythopolis. Leipzig, 1939.
[+154]
См. недавнее издание обоих сочинений: P. Fridlander. Johannes
von Gaza und Paulus Silenziarius. Leipzig, Berlin, 1912, SS. 227-265.
Комментарий - с. 267-305.
[+155]
Agath. Historiae, V, 9.
[+156]
Н. I. Bell. Byzantine Servile State. - Journal of Egyptian
Archaeology, vol. IV, 1917, pp. 104-105; Н. 1. Bell. Greek
Papyri in the British Museum. - Journal of Egyptian Archaeology,
vol. V, 1917, pp. III-IV. См. также: W. Schubart. Einfuhrung
in die Papyruskunde. Berlin 1918 SS. 145-147, 495.
[+157]
J. Maspero. Un dernnier poete grec d'Egypte: Dioscore,
fils d'Apollos. - REG, vol. XXIV, 1911, pp. 426, 456, 469.
[+158]
См.: F. Fuchs. Die hoheren Schulen von Konstantinopel,
SS. 7-8.
[+159]
Последней работой о Св. Софии является: Е. Н. Swift. Hagia
Sofia. New York, 1940. См. также: Th. Whittemore. Preliminary
Reports on the Mosaics of St. Sofia at Istanbul, vols. I-IV. Oxford,
1933-1952.
[+160]
Scriptores originum Constantinopolitarum, ed. Т. Preger, I, 105.
[+161]
Т. Сахаров. Сказания русского народа. СПб., 1849, т. 2,
с. 52; М. Н. Сперанский. Из старинной новгородской литературы
XIV в. Л., 1934, с. 50-76. Цитированные слова - с. 53.
[+162]
Ursprung der christlichen Kirchenkunst. Leipzig, 1920, S. 46.
O. Dalton. East Christian Art. Oxford, 1925, p. 93.
[+163]
См.: М. Н. Сперанский.. Южно-славянские и русские тексты
легенды строительства церкви Св. Софии в Царьграде. - Сборник
в честь на Васил Н. Златарски. София, 1925, с. 41-422; В. Д.
Смирнов. Турецкие легенды о Святой Софии. СПб., 1898.
[+164]
A. Heisenberg. Die Apostelkirche in Konstantinopel. Leipzig,
1908.
[+165]
O. Dalton. East Christian Art, pp. 77-78.
[+166]
Ch. Diehl. Raverme. Paris, 1907, p. 8, 132.
[+167]
См. статью на эту тему В. Н. Бенешевича: Sur la date de la mosaique
de la Transfiguration au Mont Sinai. - Byzantion, vol. I, 1924,
pp. 145-172.
[+168]
См.: Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin, vol. I, pp. 230-277.
- Примечания научного редактора
[*15] В
английском тексте здесь стоит слово fragment, в отличие от русского
означающее и "фрагмент", и "отрывок". В связи с этим представляется
необходимым сделать одно уточнение, отсутствующее у А. А. Васильева.
Действительно, от Нонна сохранился в составе знаменитой "Библиотеки"
патриарха Фотия (Cod. 3) один отрывок, но этот отрывок, по традиции,
восходящей ко второй половине XIX века, делится на три (фрагмента
- frgm. I, frgm. 2a, frgm. 2b. Все то же самое относится к упоминаемому
чуть ниже Феофану Византийскому. От него в составе "Библиотеки"
патриарха Фотия также сохранился один, достаточно большой отрывок,
делящийся по давно установившейся традиции на два фрагмента.
[*16]
Здесь хотелось бы от себя добавить, что А. А. Васильев, специально
не занимавшийся ранним периодом истории Византии, приводит, скорее
всего, не столько свое мнение, сколько представления о Малале
нескольких исследователей рубежа веков, воспитанных на античной
классической литературе и смотрящих поэтому с эстетствующим высокомерием
на Иоанна Малалу и на тот жанр исторической литературы, который
по-настоящему начался с него. Между тем, он не может быть худшим
уже потому, что влияние его огромно. Бесспорно, его невозможно
(да и не нужно, ибо подобное сравнение неправомерно) сравнивать
с Геродотом или Фукидидом, однако для своего времени и своего
жанра Малала очень хороший образец исторического сочинения. Сетования
же о "глупости" Малалы неуместны потому, что к средневековой литературе
невозможно (просто крайне непродуктивно) подходить с мерками античной
литературы и у хронистов и других историков принципиально иного
мировоззрения искать что-то похожее или сопоставимое по содержательности,
идеям и глубине их разработки с классической греческой или римской
литературой.
