Второй период иконоборчества и Восстановление
Православия. Разделение церквей в IX веке
Первые государи периода 802-867 годов не являлись сторонниками иконоборчества
и поэтому казалось, что иконопочитание, восстановленное Ириной,
может постепенно укрепиться и не будет подвергнуто новым испытаниям.
Император Никифор придерживался политики религиозной терпимости,
сочетавшейся с идеей временного [*16]
господства над церковью. Признавая постановления Никейского собора
и победу иконопочитателей, он в то же время не был ярко выраженным
иконопочитателем. Подобная терпимая политика Никифора в глазах истинных
ревнителей почитания икон граничила с ересью. По всей вероятности,
религиозные вопросы интересовали императора весьма незначительно.
Они имели для него значение лишь с точки зрения государства. Монашество
при нем переживало иногда тяжелые моменты, особенно когда весьма
уважаемый и любимый народом патриарх Тарасий был заменен новым патриархом
Никифором, который был поставлен волей императора непосредственно
из мирян. Этому назначению сильно воспротивился знаменитый Феодор
Студит и его последователи студиты, [*17]
которые были позднее отправлены в ссылку.
Михаил I Рангаве правил только короткое время (811-813) и был
под постоянным влиянием патриарха и монахов. Он был послушным
сыном церкви и защитником ее интересов. Во время его правления
Феодор и студиты были возвращены из ссылки.
Четверть века прошло с тех пор, как при Ирине было восстановлено
иконопочитание. Однако иконоборческое направление продолжало жить
в восточных областях Малой Азии и в рядах войска. В 813 году Лев,
военачальник, по происхождению армянин, сделался императором.
Будучи вынужденным скрывать свои иконоборческие взгляды во времена
предшествовавших государей, при которых он пользовался большим
влиянием как энергичный и талантливый военачальник, как только
он низложил Михаила Рангаве и укрепил свое положение на престоле,
стал проводить открыто свою иконоборческую политику. Источник
вкладывает в уста императора такие слова: "Вы видите, что все
государи, которые признавали иконы и поклонялись им, умерли или
в изгнании, или на войне. Только не почитавшие иконы (государи)
умерли своей смертью на престоле и, будучи с почетом перенесены
в императорские усыпальницы, были погребены в храме Апостолов.
Я также хочу им подражать и уничтожить иконы, чтобы после долгой
жизни моей и моего сына царство наше удержалось до четвертого
и пятого поколения ". [+155]
Иконоборческим мероприятиям Льва V со всей решимостью воспротивился
патриарх Никифор, который позже был низложен императором. Ранг
первосвященника Константинополя был возложен на Феодота, который
был в полном согласии с религиозной политикой Льва. В 815 году
второй иконоборческий собор собрался в храме Св. Софии в Константинополе.
Акты этого собора были уничтожены после восстановления почитания
икон, но постановление собора сохранилось в одном из апологетических
сочинений патриарха Никифора и было опубликовано. [+156]
Собор, "укрепив и утвердив услышанное Богом учение святых отцов
и следуя шести Вселенским соборам", "осудил несогласное с преданием
или, еще вернее, бесполезное производство икон и поклонение им,
предпочитая этому служение в духе и истине". Указав далее на то,
что во время правления, перешедшего от мужчины к женщине, т. е.
Ирине, "благодаря женской простоте", было восстановлено почитание
"бездушного дерева", "бездушных икон", возжигание перед ними свечей
и курение благовоний, собор запретил "не имеющее за собой никакого
основания производство лжеименных икон католической [*18]
церкви", отменил поклонение иконам, установленное патриархом Тарасием,
и осудил возжигание свечей и светильников и приношение благовоний.
В конце своего определения собор 815 года, подтвердив иконоборческий
собор 754 года, и еще раз провозгласив запрещение поклоняться
иконам и бесполезность их производства, "воздержался от названия
их идолами: ибо одно зло отличается от другого". [+157]
Итак, собор 815 года, восстановив в общем решения предыдущего
иконоборческого собора, высказал, однако, сравнительно с последним,
некоторую умеренность. Недавно, однако, было выдвинуто мнение,
что второй период иконоборчества, особенно при Льве V и Феофиле,
не был ни более умеренным, ни более терпимым, чем при Льве III
и Константине V, но "только интеллектуально более бедным". [+158]
Императоры-иконоборцы второго периода. Лев V Армянин, Михаил
II Косноязычный и Феофил, должны были проводить свою политику
уже в иных условиях, по сравнению с теми, что преобладали в первом
периоде. Второй период длился только около тридцати лет (815-843). [*19]
Это объясняется отчасти тем, что иконоборцы первого периода настигли,
так сказать, иконопочитателей врасплох. Последние не были ни достаточно
организованы, ни объединены. Беспощадная борьба против икон заставила
их сплотиться, укрепиться в вере, выработать приемы борьбы, собрать
весь их догматический и полемический материал. Иконоборцы второго
периода встретили поэтому гораздо более сильное сопротивление,
чем их предшественники. Борьба для иконоборцев стала гораздо труднее.
Особенно упорное противодействие им оказывали игумен Студийского
монастыря Феодор и его последователи студиты, убежденные защитники
икон, имевшие большое влияние на народ. Мало того, Феодор открыто
говорил и писал против вмешательства императорской власти в дела
церкви, отстаивая начала церковной независимости и свободы веры.
Император, разгневанный взглядами Феодора и его деятельностью,
отправил его в дальнюю ссылку. Высланы были и многие из его последователей.
Согласно сохранившимся источникам, которые практически все без
исключения враждебны иконоборцам, преследование икон и их почитателей
было весьма жестким (severe) во времена Льва V. Эти источники
называют мучеников, которые пострадали в это время. С другой стороны,
даже самые непримиримые противники Льва V признают, что его деятельность
была очень эффективной и искусной по защите империи и мудрой в
его административной деятельности. Согласно одному историку, патриарх
Никифор, низложенный Львом, "сказал после смерти Льва, что государство
ромеев потеряло весьма великого, хотя и нечестивого правителя". [+159]
Однако другие современники называли Льва "пресмыкающейся змеей"
и сравнивали его время с "зимой и густым туманом". [+160]
Мнения очень различаются между собой, когда речь заходит о религиозных
взглядах преемника Льва, Михаила II. Тогда как одни историки считают
его нейтральным, индифферентным человеком, который "стал на дорогу
веротерпимости и провозгласившим свободы совести", [+161]
другие называют его "убежденным иконоборцем, хотя и не фанатичным",
"решившим поддерживать иконоборческую реформу Льва, гармонировавшую
с его личными убеждениями, но в то же время отказавшимся от дальнейшего
преследования иконопочитателей". [+162]
Современный исследователь полагал, что политическая программа
Михаила состояла в попытке усмирения религиозного спора, хотя
бы путем принудительного замалчивания спорного вопроса, и терпимости
к каждой из споривших сторон. [+163]
Во всяком случае, несмотря на свои иконоборческие склонности,
Михаил не открывал преследований иконопочитателей, хотя, когда
Мефодий, ставший впоследствии патриархом Константинопольским,
доставил императору послание от папы и взывал к восстановлению
иконопочитания, последний был подвергнут жестокому бичеванию и
заключению в гробнице. Сравнивая время Льва V и царствование Михаила
II, современники употребляли такие фразы: "огонь погас, но дым
остался", "с пресмыкающейся змеей еще не был умерщвлен хвост ереси
и корчился", "зима прошла, но не наступила совершенная весна"
и т. д. [+164]
При Михаиле скончался знаменитый защитник икон и свободы церкви
Феодор Студит.
Феофил, преемник Михаила II и последний иконоборческий император,
был человеком хорошо образованным в теологических вопросах, отличавшимся
ревностным почитанием Богородицы и угодников и автором нескольких
церковных песнопений. В исторической литературе мнения о Феофиле
очень противоречивы, начиная от самых отрицательных, до очень
хвалебных. С точки зрения иконоборчества царствование Феофила
было самым суровым временем во вторую эпоху этого движения. Главным
советником и руководителем иконоборческой политики императора
был будущий константинопольский патриарх Иоанн Грамматик, ученейший
человек своего времени, обвиненный, что часто случалось с просвещенными
людьми в Средние века, в чернокнижии и сношении с темными силами.
Монахи, среди которых было немало иконописцев, подверглись жестоким
преследованиям. Например, руки монаха-иконописца Лазаря были сожжены
раскаленным железом. За ревностную защиту икон два брата, Феофан
и Феодор, подверглись палочным ударам и выжиганию на их лбах определенных
оскорбительных греческих стихов, которые были специально для этой
цели сочинены самим Феофилом. С этих пор они получили прозвание
"начертанных".
Однако более критическое рассмотрение сохранившихся источников
по Феофилу может заставить историков отказаться от утверждения,
что преследования в его время были чрезвычайно суровы. Известий
о жестоком обращении с иконопочитателями мало. Дж. Б. Бьюри полагал,
что религиозные преследования Феофила не выходили за определенные
границы, так как император настаивал на уничтожении икон только
в столице и в ближайших окрестностях. Бьюри также полагал, что
в течение всего второго периода иконоборчество процветало в Греции,
на островах и на побережье Малой Азии. Этот факт не был полностью
оценен историками. Английский исследователь также полагал, что
только в исключительных случаях император прибегал к суровым наказаниям. [+165]
Для надлежащей исторической оценки второго периода, периода иконоборческого
движения, еще далеко не все сделано и выяснено.
Феодора, супруга Феофила, была ревностной сторонницей иконопочитания
и ее религиозные взгляды были хорошо известны ее мужу. Когда Феофил
умер в 842 году, Феодора сделалась официальной правительницей
государства за малолетством их сына Михаила. Первой задачей Феодоры
было восстановить иконопочитание. Очевидно, сила сопротивления
иконоборцев была гораздо менее значительной, чем в эпоху первой
восстановительницы иконопочитания, так как Феодоре понадобился
всего год с небольшим, чтобы созвать собор по данному вопросу
для подтверждения ее религиозных устремлений, в то время как Ирина
вынуждена затратить семь лет для той же задачи. Патриарх Иоанн
Грамматик был низложен с патриаршего престола и константинопольская
кафедра была предоставлена Мефодию, который очень пострадал во
времена Михаила. Акты собора, созванного Феодорой, не сохранились,
однако другие источники показывают, что они подтвердили каноны
Никейского собора и восстановили иконопочитание. Когда собор закончил
свою работу, в храме Св. Софии была Проведена торжественная служба
в первое воскресенье Великого Поста, II марта 843 года. Этот день
до сих пор отмечается как Праздник Православия в греческой православной
церкви. До недавнего времени истинной датой восстановления иконопочитания,
Как правило, рассматривался 842 год. [+166]
На Ближнем Востоке второй период иконоборчества был отмечен публикацией
совместного послания в защиту икон за подписями трех восточных
патриархов девятого века - Христофора Александрийского, Иова Антиохийского
и Василия Иерусалимского.
Подводя итоги всему иконоборческому движению, [*20]
можно прийти к таким заключениям: иконоборческая партия черпала
свои силы в придворной партии и армии, включая ее ведущих военачальников,
некоторые из которых сделались императорами, как Лев III, Лев
V и Михаил II. Иконоборческие настроения армии объясняются некоторыми
исследователями тем фактом, что большая часть солдат была набрана
среди восточных национальностей, по преимуществу армян, которые,
как известно, были переселены в большом количестве в западные
провинции, в основном во Фракию. Поэтому в своем большинстве войско
было настроено иконоборчески по убеждению. Согласно одному исследователю,
"на восточных солдат православный культ производил впечатление
чуждой религии, и им казались законными всякие насилия против
тех, кого они называли идолопоклонниками". [+167]
Что же касается придворной партии и высшего духовенства, то гражданские
власти и часть епископов меняли, по большей части, свои взгляды
не по убеждению, а из-за страха или честолюбия. Население Константинополя
и большая часть духовенства были на стороне иконопочитания. Императоры-иконоборцы,
талантливые вожди и администраторы, победители арабов и болгар,
про некоторых из них даже можно сказать, что они были спасителями
христианства [*21]
и зарождавшейся западной цивилизации, преследовали иконы не во
имя политических целей и амбиций. Они действовали так во имя искреннего
убеждения, что работают во благо церкви и христианства. Религиозные
реформы этих императоров были в то время губительными для исполнения
их мудрых политических решений. Борьба с иконопочитателями привела
к большим внутренним неурядицам и ослабила политические силы империи.
Борьба эта привела также к разрыву с западной церковью и к постепенному
отдалению Италии от Византийской империи. Только политическими
причинами можно объяснить политику императоров-иконоборцев по
отношению к монахам и монастырям. Очень трудно составить детальное
представление о теологической доктрине иконоборцев, так как практически
вся литература, касающаяся иконоборческого учения, была уничтожена
иконопочитателями. [*22]
Однако даже среди иконоборцев были как люди умеренные, так и крайне
радикальных позиций. Изображение икон рассматривалось как потенциальный
источник двух опасностей: возврата к язычеству или возврата к
какой-либо из ересей, осужденных Вселенскими соборами. В связи
со вторым периодом иконоборчества валено подчеркнуть, что если
в течение VIII века императоры Исаврийской династии всегда поддерживались
восточными провинциями Малой Азии, то в IX веке ситуация меняется.
Во время второго периода иконоборчества "интерес к иконоборческим
идеям начал повсеместно ослабевать. Движение было идейно исчерпанным
". [+168]
Партия иконопочитателей состояла из населения западных провинций,
Италии и Греции, всех монахов и большей части клира, большей части
жителей Константинополя, хотя иногда под влиянием обстоятельств
они вынуждены были делать вид, что поддерживают иконоборчество,
и, наконец, из населения различных других областей империи, таких
как острова Эгейского моря и прибрежных провинций Малой Азии.
Главной основой теологической доктрины иконопочитателей, развитой
такими ее лидерами как Иоанн Дамаскин и Феодор Студит, было Священное
Писание. Они рассматривали иконы не только как средство для просвещения
народа. Они полагали также, что, благодаря сохранению святости
и заслуг первообраза - Христа, Богородицы и святых - иконы обладают
чудесной силой.
Иконоборческая эпоха оставила глубокий след в художественной
жизни этого времени. Немало прекрасных памятников искусства, мозаик,
фресок, статуй, миниатюр было разрушено во время борьбы по поводу
икон. Богато украшенные стены храмов были либо покрыты штукатуркой,
или новыми орнаментами. "Словом, - пишет Н. П. Кондаков, - в церковной
жизни столицы наступило то протестантское запустение, которое
рано или поздно должно было вытеснить всю художественную жизнь
Византии. Масса образованных и богатых людей перебрались с семьями
в Италию, множество монахов основали на громадном пространстве
в Южной Италии, а также в Малой Азии и в Каппадокии пещерные обители
и скиты, расписанные греческими иконописными мастерскими. Таким
образом, греческое искусство и иконопись VIII-IX столетий приходится
искать вне Византии, в Малой Азии или же в Южной и Средней Италии". [+169]
Однако, одновременно с разрушением художественных памятников с
изображением Христа, Богородицы и святых, иконоборцы начали создавать
новый тип искусства, обратившись к новым сюжетам. Они ввели орнаментику,
стали изображать жанровые сцены, такие как изображение охоты,
ипподрома, деревьев, птиц и животных. Некоторое количество прекрасных
произведений искусства из слоновой кости, эмали и интересных миниатюр
дошли до нас от времени иконоборческого движения. В целом художественные
тенденции иконоборцев рассматриваются историками как возврат к
классическим традициям Александрии и как очень существенная тенденция
к реализму и изучению природы. [+170]
Одним из важных результатов иконоборческой эпохи является исчезновение
в восточной церкви скульптурных изображений святых или сцен Священной
Истории. Официально ни церковь, ни государство этого не запрещали,
так что подобное исчезновение произошло само собой. В этом некоторые
историки усматривают частичную победу иконоборцев над неумеренными
иконопочитателями. [+171]
Иконоборчество отразилось также на византийских монетах и печатях.
Один совершенно новый тип монет и печатей развился под влиянием
иконоборческих идей в VIII веке. Новые монеты и печати ограничивались
иногда только легендами, без каких-либо изображений Христа, Богородицы
или святых. Иногда использовался крест или монограмма в виде креста.
В целом же на монетах изображали только крест и императорскую
фамилию. Человеческие изображения едва ли лучше, чем изображения
святых в предшествующие времена. Они совершенно условны. [+172]
Позже, когда иконопочитание было восстановлено, изображения Христа,
Богородицы и святых опять появляются на монетах и печатях.
Иконоборчество отдалило от империи Италию и папство, что явилось
одной из основных причин разделения церквей в девятом веке. Коронование
Карла Великого папой в 800 году еще более отдалило папу от Византии.
Окончательный разрыв произошел во второй половине IX века при
Михаиле III, когда в Константинополе разыгралось известное дело
Фотия и Игнатия.
Патриарх Игнатий, хорошо известный в свое время рвением в защиту
иконопочитания, был низложен, после чего на патриарший престол
был возведен светский человек, ученейший муж своего времени Фотий.
В Византии тогда образовались две партии: одна за Фотия, другая
за Игнатия, который не соглашался добровольно отказаться от патриаршества.
Они постоянно анафематствовали друг друга, и их горячие споры
заставили Михаила III созвать собор. Папа Николай 1, который поддерживал
Игнатия, также был приглашен, но послал вместо себя своих легатов.
Последние, под влиянием подкупов и угроз, признали низложение
Игнатия и избрание Фотия патриархом константинопольским. В противовес
этому решению, папа Николай собрал собор в Риме, который предал
анафеме Фотия и восстановил Игнатия. Михаил не обратил внимания
на постановление римского собора и в резком письме к папе заявил,
что константинопольская церковь не признает его притязаний на
главенство во вселенской церкви. В это же время разыгралась история
обращения болгарского царя Бориса в христианство, когда константинопольские
и римские интересы также серьезно столкнулись. Созванный в год
смерти Михаила (867) собор в Константинополе осудил и предал анафеме
папу за его еретическое учение о прибавлении в символе веры filioque
и за незаконное вмешательство в дела константинопольской церкви.
Папа и патриарх в свою очередь предали друг друга анафеме. Таким
образом произошло разделение церквей. В 867 году умер Михаил III,
со смертью которого обстановка изменилась: новый император Василий
I начал с того, что низложил Фотия и восстановил Игнатия. [+173]
Литература, просвещение и искусство
Такое глубокое, сложное и интенсивное общественное движение, каким
было иконоборчество, неизбежно должно было вызвать большую литературную
активность. К сожалению, однако, литература иконоборцев была почти
полностью уничтожена триумфаторами-иконопочитателями. Она известна
в наши дни только по маленьким фрагментам, сохранившимся в трудах
оппонентов иконоборцев, которые их цитировали с целью опровержения.
Можно сказать, соответственно, что практически все сохранившиеся
литературные произведения иконоборческого периода представляют только
одну точку зрения.
Подобно предшествующему периоду династии Ираклидов, эпоха иконоборчества
не имела историков, хотя хронисты этого времени оставили многочисленные
сочинения, полезные для правильного понимания византийской хронографии
и ее источников и весьма ценные для изучения самого иконоборческого
периода. Георгий Синкелл, [+174]
умерший в начале IX века, оставил Хронографию от сотворения мира
до царствования Диоклетиана (284 г. н. э.), каковую он написал
во время своего пребывания в монастыре. Хотя это сочинение не
проливает свет на иконоборческую эпоху, ибо автор не занимался
современными ему событиями, хроника имеет очень большое значение
для прояснения некоторых проблем предшествующей греческой хронографии,
ибо Георгий использовал такие сочинения.
По настоянию Георгия Синкелла, его Хроника была продолжена в
начале того же века его другом, Феофаном Исповедником, влияние
которого как хрониста на литературу последующих периодов было
весьма большим. Он был непримиримым врагом иконоборцев во время
второго периода движения. По приказу Льва V Армянина он был арестован
и, после нахождения некоторое время в тюрьме, был сослан на один
из островов Эгейского моря, где и умер в 817 году. Хроника Феофана
посвящена периоду от царствования Диоклетиана, где Георгий Синкелл
прервал свое изложение событий, до падения императора Михаила
I Рангаве в 813 году. Несмотря на ярко выраженную восточно-православную
точку зрения, весьма очевидную в его анализе исторических событий
и личностей, несмотря на пристрастный характер изложения, сочинение
Феофана весьма ценно не только из-за обширного материала, взятого
из ранних источников, некоторые из которых не сохранились, но
и в качестве источника современного событиям иконоборческого движения.
Его хроника отводит иконоборчеству гораздо больше места, чем это
обычно делают византийские хронисты. Сочинение Феофана было излюбленным
источником последующих хронистов. Латинский перевод его хроники,
сделанный папским библиотекарем Анастасием во второй половине
IX века, имел такое же значение для средневековой хронографии
на Западе, как греческий оригинал на Востоке. [+175]
Другим значительным писателем этого времени был Никифор, патриарх
Константинопольский в начале IX века. За свою смелую оппозицию
иконоборчеству во времена Льва V Армянина он был низложен и сослан.
В своих теологических сочинениях, часть которых остается неопубликованной,
Никифор защищает с удивительной силой, основанной на глубоком
убеждении, истинность взглядов иконопочитателей. Он опровергает
аргументы иконоборцев главным образом в своих трех "Опровержениях
невежества и безбожной бессмыслицы нечестивой Маммоны [это имя
он применял к Константину V] против спасительного воплощения Слова
Господа". [+176]
С исторической точки зрения, его "Краткая история", которая излагает
события от смерти Маврикия в 602 году до 769 года, имеет значительную
ценность. Несмотря на тот факт, что, желая дать этому сочинению
характер популярного изложения, подходящего для широкого круга
читателей, Никифор придал ему несколько дидактический характер,
"Краткая история" остается важным источником, ибо она содержит
много интересных фактов по политической и церковной истории этого
периода. Поразительная схожесть этой "Истории" и сочинения Феофана
может быть объяснена тем, что оба использовали один общий источник. [+177]
Наконец, Георгий Монах (Monachus) Амартол, также убежденный противник
иконоборцев, оставил всемирную хронику от Адама до смерти императора
Феофила в 842 году, т. е. до окончательной победы иконопочитания.
Это сочинение имеет большую ценность для культурной истории периода,
ибо оно содержит много обсуждений проблем, занимавших византийское
монашество того времени, в частности: природа самого монашества,
распространение иконоборческой ереси и распространение сарацинской
веры. Сочинение дает также живую картину устремлений и вкусов
византийских монастырей в IX веке. Хроника Амартола послужила
основой для позднейших византийских обработок всемирной истории
и оказала огромное влияние на начальные шаги развития славянских
литератур, особенно русской. Достаточно сказать, что начало русских
летописей тесно связано с сочинением Амартола. Рукопись Древнерусского
перевода Амартола содержит 127 миниатюр, которые еще не полностью
изучены и оценены, но имеют очень большое значение для истории
русского и византийского искусства XIII века. Эта рукопись является
единственной иллюстрированной копией Хроники Амартола, дошедшей
до нас. [+178]
За исключением одного анонимного автора, писавшего об императоре
Льве V Армянине, [+179]
Амартол является единственным хронистом, современным периоду 813-842
годов. Он писал об этом периоде с узкой монашеской точки зрения,
используя в основном устные рассказы современников и личные наблюдения.
Рукописная традиция сочинения Амартола, которая изменялась и расширялась
многократно в последующие столетия, дошла до нас в столь сложной
и запутанной форме, что вопрос о подлинном тексте его сочинения
является одной из самых сложных проблем византийской филологии.
Только в самом начале двадцатого века был опубликован критический
текст Амартола. [+180]
Недавно было опубликовано критическое издание древнерусского перевода
Хроники Амартола, дополняющее греческий текст продолжения этой
хроники, который послужил основой для славянского перевода. [+181]
Иконоборческая литература была почти полностью уничтожена победителями-иконопочитателями,
однако часть актов иконоборческого собора 754 года сохранилась
в актах седьмого Вселенского собора. Фрагменты обширного сочинения
против почитания икон, написанного Константином V Копронимом,
сохранились в трех "Опровержениях" патриарха Никифора. Этот император
был автором еще нескольких литературных произведений. [+182]
Лев V приказал составить общий компилятивный свод, благоприятный
иконоборчеству и основывающийся на Библии и отцах церкви. Подобный
план был предложен и в ходе иконоборческого собора 754 года. Ни
одно из этих сочинений не сохранилось. Некоторое количество иконоборческих
поэм сохранилось в сочинениях Феодора Студита. Седьмой Вселенский
собор постановил, что вся иконоборческая литература должна быть
уничтожена и девятый канон собора звучит следующим образом: "Все
детские игры, яростные насмешки и ложные писания, направленные
против почитаемых икон, должны быть представлены в константинопольский
епископат и там положены с другими книгами еретиков. Кто бы то
ни было, уличенный в сокрытии этих книг, будет, если это епископ,
священник или дьякон, низложен; если монах или светский человек
- отлучен". [+183]
Огромное количество литературного материала, посвященного защите
иконопочитания, весьма важного в своем влиянии на писания последующих
периодов, оставлено человеком, проведшим всю свою жизнь в провинции,
которая уже не входила в состав империи. Это - Иоанн Дамаскин,
уроженец Сирии, которая была тогда под арабской властью. Он был
министром халифа в Дамаске и умер около 750 года в знаменитой
палестинской лавре св. Саввы. Иоанн оставил много сочинений в
области догматики, полемики, истории, философии, ораторского искусства
и поэзии. Его основное сочинение - "Источник Знания", третья часть
которого - "Точное изложение православной веры" - является попыткой
систематического изложения основных положений христианской веры
и догматики. Благодаря этому изложению, Иоанн дал в руки иконопочитателей
мощное оружие в борьбе со своими оппонентами, какового они не
имели в начальной стадии иконоборческого движения. Позднее, в
XIII веке, это сочинение было использовано знаменитым отцом западной
церкви Фомой Аквинским в качестве модели для своего труда "Summa
Theologiae". Среди полемических сочинений Иоанна Дамаскина мы
должны отметить три трактата "против тех, кто недооценивает святые
иконы", где автор твердо и решительно защищает почитание икон.
В церковной литературе Иоанн особенно известен своими церковными
гимнами, которые в известном отношении более сложны по форме,
чем церковные песнопения Романа Сладкопевца, хотя по поэтической
силе и глубине веры они относятся к лучшим гимнам христианской
церкви. Иоанн был также автором многих прекрасных канонов для
церковных праздников о Деве Марии или же в честь пророков, апостолов
и мучеников. Особенно торжественна его пасхальная служба, песни
которой выражают глубокую радость верующих вследствие победы Христа
над смертью и адом. Под пером Иоанна церковные гимны достигли
высочайшей точки своего развития и красоты. После него не было
заметных писателей в области византийской церковной поэзии. [+184]
Имя Иоанна Дамаскина тесно связано также с романом "Варлаам и
Иоасаф", который пользовался огромной популярностью на всех языках
в течение средних веков. Не представляет сомнения, что основа
истории произошла от хорошо известной легенды о Будде. Весьма
вероятно, что история является просто версией жизни Будды, воспринятой
христианами Востока для собственного использования: автор сам
говорит, что история была принесена ему из Индии. В течение Средних
веков, вплоть до последнего времени, роман практически единодушно
приписывался Иоанну Дамаскину, однако в 1886 году французский
востоковед X. Зотенберг выдвинул некоторые доказательства того,
что Иоанн не мог быть автором этого сочинения, и многие согласились
с его выводами. [+185]
Однако в последние годы исследователи, занимавшиеся этим сюжетом,
менее уверены и склоняются более к предшествующей точке зрения.
Так, если автор статьи об Иоанне Дамаскине, помещенной в "Catholic
Encyclopedia" в 1910 году, говорит, что роман "Варлаам и Иоасаф"
приписывается ему ошибочно, [+186]
то издатели и переводчики последних лет полагают, что имя св.
Иоанна Дамаскина до сих пор имеет право появляться на титульной
странице их изданий [+187] [*23]
Второй период иконоборчества отмечен активной деятельностью хорошо
известного защитника иконопочитания Феодора Студита, аббата известного
монастыря в Константинополе, который пришел в упадок при Константине
V, но стал оживать при администрации Феодоры. При его руководстве
был выработан новый устав для монастырей на основе общей жизни.
Интеллектуальные запросы монахов должны были удовлетворяться школой,
организованной в монастыре. Монахи должны были упражняться в чтении,
в письме, в копировании рукописей, в изучении Писания и сочинений
отцов церкви, а также в искусстве сочинения гимнов, которые они
пели во время служб.
Будучи одним из крупных религиозных и общественных деятелей в
грозный период иконоборчества, Феодор показал свои способности
значительного писателя в разных литературных жанрах. Его догматические
и полемические сочинения ставили целью разработать фундаментальные
положения об иконах и иконопочитании. Его многочисленные проповеди,
которые образуют так называемый Малый и Большой Катехизис, оказались
наиболее популярными из его произведений. Он оставил также некоторое
количество эпиграмм, акростихов и гимнов. Последние нельзя изучать
и анализировать подробно из-за того, что некоторые из них до сих
пор не опубликованы, тогда как другие появились в ненаучных изданиях,
таких как русские богослужебные книги. Его большое количество
писем религиозно-канонического и общественного характера весьма
ценно для культурной истории своего времени.
Два последних царства этого периода были отмечены творческой
деятельностью такой интересной фигуры, как Касия, единственной
талантливой поэтессы византийского времени. Когда Феофил решил
выбрать жену, в столице был устроен смотр невест, для которого
самые красивые девушки были собраны со всех провинций в Константинополь.
Касия была одной из них. Император должен был ходить между рядов
девушек с золотым яблоком и протянуть его той, на которой он собирался
жениться. Он собирался протянуть его Касии, которая нравилась
ему больше других, однако ее несколько смелый ответ на вопрос
императора заставил последнего изменить свои намерения, и он выбрал
Феодору, будущую восстановительницу православия. Касия впоследствии
основала монастырь, где и провела оставшуюся часть жизнь. Сохранившиеся
поэмы и эпиграммы Касии отличаются оригинальностью мысли и живостью
стиля. Согласно Крумбахеру, который специально занимался ее поэмами,
"она была мудрой, но обычной женщиной, в которой сочеталась тонкая
чувственность с глубокой религиозностью и полной искренностью,
с легкой тенденцией к женскому злословию". [+188]
Преследование иконопочитателей, прославленное впоследствии победившей
стороной, дало богатый материал для многочисленных житий святых
и обеспечило расцвет блистательного периода византийской агиографии.
Во время Аморийской династии был достигнут известный прогресс
в области высшего образования в Византии и известное продвижение
в разных областях знаний. При Михаиле III его дядя Кесарь Барда
организовал высшую школу в Константинополе.[+189]
Эта школа была расположена во дворце. Там обучали семи основным
искусствам по системе, созданной еще во времена язычества и воспринятой
позже византийскими школами и Западной Европой. Их обозначают
обычно как "семь свободных искусств" (septem artes liberales),
разделенных на две группы - тривиум (trivium), включавший в себя
грамматику, риторику и диалектику; и квадривиум (quadrivium),
включавший в себя арифметику, геометрию, астрономию и музыку.
В школе изучали также философию и древних классических писателей.
Стремясь сделать образование доступным для всех, Варда объявил,
что образование будет бесплатным. Профессоров университета хорошо
оплачивала государственная казна. Знаменитый ученый этого времени
Фотий был одним из профессоров университета Барды.
Эта школа стала центром, вокруг которого собирались лучшие умы
империи во время следующей эпохи - эпохи Македонской династии.
Фотий, первое патриаршество которого приходится на время Михаила
III, стал центром литературного и интеллектуального движения второй
половины IX века. Исключительно одаренный, со страстной любовью
к знанию, он получил прекрасное образование и посвятил затем все
свое внимание и энергию обучению других. Его образование было
разносторонним, и знания его были обширными не только в области
теологии, но также в грамматике, философии, естественных науках,
праве и медицине. Он объединил вокруг себя группу людей, которые
хотели обогатить свои знания. Фотий, как большинство широко образованных
людей в средние века, был обвинен в том, что тратил время на изучение
запрещенных наук - астрологии и магии. Легендарная традиция .говорит
о том, что в молодости он продал душу магу-еврею, [+190]
и так, согласно, Бьюри "патриарх становится тем самым одним из
предшественников Фауста". [+191]
Как самый ученый человек своего времени, он не ограничивался только
преподаванием, но посвящал также значительную часть своего времени
литературной деятельности. Он оставил богатое и разнообразное
литературное наследство.
Среди сочинений Фотия его "Библиотека", или как ее часто Называют
"Мириобиблион" ("Тысяча книг"), имеет особое значение. Обстоятельства,
которые привели к составлению этого сочинения, весьма интересны.
Как кажется, в доме Фотия существовало что-то вроде клуба чтения,
где круг избранных друзей собирался для того, чтобы читать литературные
сочинения самого разного Характера - светские и религиозные, языческие
и христианские. Богатая библиотека Фотия была в распоряжении его
друзей. Уступая их просьбам, он начал записывать обзоры прочитанных
ими книг. [+192]
В "Библиотеке" Фотий приводит отрывки, иногда краткие, иногда
очень пространные, из множества книг, также как свои выводы и
критические замечания. Здесь масса информации о грамматиках, ораторах,
историках, специалистах в естественных науках, докторах, соборах,
житиях святых и т. д. Очень большое значение "Библиотеки" Фотия
в том, что здесь можно найти фрагменты несохранившихся сочинений.
В "Библиотеке" Фотия имеется информация только о прозаиках. Многочисленные
другие сочинения Фотия относятся к теологии и грамматике. Он оставил
также много проповедей и писем. В двух своих проповедях он упоминает
о первом русском нападении на Константинополь в 860 году, свидетелем
которого он был.
По универсальности характера своих знаний и по своей привязанности
к изучению древних авторов, Фотий является представителем того
интеллектуального направления в Византийской империи, которое
проявилось, особенно в столице, с середины IX века. Это движение
нашло свое выражение, в частности, в таком событии, как открытие
университета Варды, преподаванию в котором Фотий уделял много
времени. Со времени жизни Фотия, как результат его влияния, наблюдается
тенденция установить более тесные и дружеские связи между светской
наукой и теологией. Широта ума Фотия в отношении с другими людьми
была такова, что даже исламский правитель (эмир) Крита мог быть
его другом. Один из его учеников, Николай Мистик, патриарх Константинополя
в Х веке, писал в своем письме сыну эмира и преемнику, что Фотий
"хорошо знал, что, несмотря на разницу в вере, являющуюся препятствием,
мудрость, доброта и другие качества, которые украшают и придают
достоинство человеческой природе, привлекают чувства тех, кто
любит прекрасное, и вот почему, несмотря на разницу верований,
он любил вашего отца, который обладал этими качествами". [+193]
Патриарх Иоанн Грамматик, иконоборец, производил впечатление
на своих современников глубиной и разнообразием своих знаний.
Его поэтому даже обвиняли в колдовстве. Другим значительным человеком
этого времени был Лев, известный математик, живший во времена
Феофила. Он стал столь знаменит за границей благодаря своим ученикам,
что халиф Мамун, весьма заинтересованный в развитии образования,
отправил Феофилу личное письмо с просьбой прислать Льва в Багдад
на короткое время, говоря, что он воспримет это как дружеский
жест и предлагая за это, как говорит традиция, вечный мир и 2000
фунтов золота. Император отказался выполнить эту просьбу. Когда
Феофил услышал об этом приглашении, он дал Льву жалованье и определил
его государственным преподавателем в одной из константинопольских
церквей. В этом случае Феофил обращался с наукой "как если бы
это был секрет, необходимый хранить, подобно производству греческого
огня. Он полагал, что это плохая политика - просвещать варваров". [+194]
В последующие годы Лев был избран епископом Фессалоники. Когда
во времена Феодоры он был низложен за свои иконоборческие взгляды,
Лев продолжал преподавать в Константинополе и стал главой высшей
школы, организованной Вардой. Можно, наконец, вспомнить, что апостол
славян Константин (Кирилл) учился под руководством Фотия и Льва
и до своей миссии к хазарам занимал кафедру философии в высшей
школе столицы.
Этот краткий обзор достаточен для того, чтобы показать, что литературная
и интеллектуальная жизнь процветала во времена иконоборческого
движения. Она, без сомнения, была бы для нас более насыщенной
и разнообразной, если бы до нашего времени сохранились сочинения
иконоборцев.
В связи с обменом письмами между Феофилом и Мамуном по поводу
математика Льва интересно рассмотреть вопрос о взаимных культурных
контактах между халифатом и империей в первой половине IX века.
Халифат, управлявшийся в это время Харун ар-Рашидом и затем Мамуном,
переживал блистательный период, характеризующийся развитием образования
и наук. В своем желании соперничать со славой Багдада Феофил построил
дворец по образцу арабских моделей. Некоторые свидетельства показывают,
что влияние Багдада на Византийскую империю было очень плодотворным
(stimulating), [+195]
однако разрешение этой сложной проблемы выходит за рамки этой
книги.
Довольно часто утверждалось, что в области искусства эпоха иконоборчества
дала только отрицательные результаты. Верно, что иконоборцы разрушили
многие ценные произведения искусства. "Приходится сожалеть об
их ярости. Их вандализм обеднил не только те века, в которые он
имел место, но также и те, в которые живем мы". Однако, с другой
стороны, иконоборческая эпоха внесла новую струю жизни в византийское
искусство, обратившись вновь к эллинистическим образцам, особенно
александрийским, и введя восточные украшения, заимствованные от
арабов, которые те, в свою очередь, заимствовали в Персии. И хотя
иконоборцы радикальным образом изгоняли из религиозного искусства
изображения Христа, Богородицы и святых, они были терпимы к изображению
человеческой фигуры в целом, которое стало в эту эпоху более реалистичным
под влиянием эллинистических моделей. Жанровые сцены повседневной
жизни стали любимым сюжетом артистов и в целом это было время
господства чисто светского искусства. В качестве примера этой
тенденции можно привести следующий факт. На месте фрески, изображавшей
шестой Вселенский собор, Константин V Копроним приказал поместить
портрет своего любимого наездника.[+196]
Художественные памятники эпохи, как религиозные, так и светские,
почти полностью погибли. Некоторое количество мозаик церквей в
Фессалонике (Салонике) могут относиться к этому времени. Целая
серия обработанных изделий из слоновой кости, особенно шкатулок
из слоновой кости, также может быть отнесена к IX веку. Иллюстрированные
рукописи иконоборческой эпохи, иллюстрации которых были сделаны
византийскими монахами, свидетельствуют о новом духе, который
проник в искусство. С точки зрения постраничных иллюстраций наиболее
интересна Хлудовская Псалтырь. Эта древнейшая из иллюстрированных
Псалтырей хранится в Москве. [+197]
Остается только пожалеть, что существует так мало материала для
изучения искусства иконоборческого периода. Многое из сохранившегося
материала относится к иконоборческому времени только на основе
косвенных данных, без полной в том уверенности.
Вот как оценивает Ш. Диль [*24]
значение иконоборческой эпохи по отношению к следующей, второму
"золотому веку" византийского искусства - эпохе Македонской династии:
"Именно иконоборческой эпохе второй 'золотой век' византийского
искусства обязан в конечном счете своими основными чертами. И
речь не идет только об обновлении величия и материальном процветании,
каковые императоры-иконоборцы дали монархии и которые позволили
их последователям, продолжателям их дела, обеспечить Византии
два века силы и блеска. С точки зрения и искусства, к эпохе иконоборчества
восходят две взаимоисключающие тенденции, которые характеризуют
Македонскую эпоху. Если в эту эпоху существовало имперское искусство,
работающее на самодержцев, увлеченное классической традицией,
интересующееся портретом, живой моделью и заставляющее ощутить
вплоть до религиозного искусства влияние своих основных идей;
если, в противоположность этому светскому искусству, существует
искусство монашеское, более строгое, более традиционное, более
теологическое и если, наконец, комбинация обоих приводит к появлению
целой серии прекрасных шедевров, именно в иконоборческой эпохе
следует искать плодоносящие зародыши этого чудесного цветения.
И поэтому данный период заслуживает особого внимания в истории
византийского искусства, как и вследствие того, что этот период
дал, так и благодаря тому, что он подготовил в будущем". [+198]
- Примечания
[+155]
Scriptor incertus de Leone Bardae filio. Bonn. ed., p. 349
[+156]
По поводу этого собора см.: G. Ostrogorsky. Geschichte
des byzantinischen Bilderstreites, SS. 46-60.
[+157]
М. D. Serrays. Les actes du Concile Iconoclaste de l'an
815. - Melanges d'archeologie et d'histoire, vol. XXIII, 1903,
pp. 348-349. Более позднее, но и лучшее издание - у Острогорского:
Geschichte des byzantinischen Bilderstreites, SS. 48-51.
[+158]
G. Ostrogorsky. Ibid., S. 56.
[+159]
Genesius. Regna. Bonn. ed., pp. 17-18. См. также: Theophanes
Continuatus. Bonn. ed., p. 30.
[+160]
А. Доброклонский. Блаженный Феодор Исповедник, аббат Студийский.
Одесса, 1913, т. 1, с. 850.
[+161]
Н. Gelzer. Abriss der byzantinischen Kaisergeschichte.
Munchen, 1897, S. 967; К. Schwarzlose. Der Bilderstreit,
ein Kampf der griechischen Kirche urn ihre Eigenart und um ihre
Freiheit. Gotha, 1890, S. 72; Ф. А. Терновский. Греко-восточная
церковь. Киев, 1897, с. 487.
[+162]
H. Гроссу. Блаженный Феодор Студийский. Его время, жизнь
и творения. Киев, 1907, с. 151.
[+163]
А. Доброклонский. Блаженный Феодор Исповедник, аббат Студийский.
Одесса, 1913, т. 1, с. 849.
[+164]
Там же, с. 850.
[+165]
J. В. Bury. A History of the Eastern Roman Empire, vol.
III, pp. 140- 141.
[+166]
См.: C. de Boor. Der Angriff der Rhos auf Byzanz. - Byzantinische
Zeitschrift, Bd. IV, SS. 449-453; А. А. Васильев. О годе
восстановления Православия. - В кн.: А. А. Васильев. Византия
и арабы. СПб., 1900, т. 1, приложение 3, с. 142-146. X. Лопарёв
утверждал, что восстановление Православия произошло не 11-го марта,
а 11-го февраля 843 г.: Хр. М. Лопарёв. Агиография VIII-IX
вв. как источник по Византийской истории. - Византийское обозрение,
т. 2, 1916, с. 172, прим. 1.
[+167]
L. Brehier. La querelle des images. Paris, 1904, p. 40.
[+168]
Ф. И. Успенский. История Византийской империи. Л., 1927,
т. 2, с. 358; G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen
Staates. Munchen, 1940, SS. 53, 59.
[+169]
Н. П. Кондаков. Иконография Богоматери. Пг., 1915, т. II,
с. 5.
[+170]
Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin. Paris, 1925, vol. I,
p. 366.
[+171]
См.: J. B. Bury. A History of the Eastern Roman Empire...
London, 1912, vol. III, p. 430.
[+172]
См.: W. Wroth. Catalogue of the Imperial Byzantine Coins
in the British Museum. London, 1908, t. I, p. XCIII; O. M.
Dalton. East Christian Art. Oxford, 1925, p. 224.
[+173]
О Фотии см. монументальный труд Ф. Дворника: F. Dvornik.
The Photian Schism. History and Legend. Cambridge, 1948.
[+174]
Синкелл - высокий церковный титул в Византийской империи.
[+175]
О Феофане см. статью Г. А. Острогорского "Theophanes", опубликованную
в "Real-Enzyklopadie der klassischen Alterturnswissenschaft" (s.
v).
[+176]
См.: PG, vol. C, col. 205 ff.
[+177]
R. Blake. Note sur l'activite litteraire de Nicephore Ier,
patriarche de Constantinople. - Byzantion, vol. XIV, 1939, pp.
I-15.
[+178]
См.: Д. В. Анналов. Хроника Георгия Амартола. - В кн.:
Compterendu du deuxieme Congres international des etudes Byzantines
(Belgrade, 1927). Belgrade, 1929, pp. 127-133.
[+179]
Про этот важный источник см.: Н. Gregoire. Un nouveau fragment
du Scriptor incertus de Leone Armenio. - Byzantion, vol. XI, 1936,
PP. 417-428; Н. Gregoire. Du nouveau sur la Chronologie
byzantine: ie Scriptor incertus de Leone Armenio, est ie dernier
continuateur de Malalas. - Bulletin de classe des lettres de l'Academie
Royale de Belgique, vol. XXII, 1936, pp. 420-436.
[+180]
Georgius Monachus. Chronikon. Ed. C. de Boor. Vol. I-2.
Lipsiae, 1904.
[+181]
В. M. Истрин. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском
переводе. Пг.; Л., 1920-1930, т. 1-3.
[+182]
См.: G. Ostrogorshi. Studien zur Geschichte des Byzantinischen
Bilderstreites. Breslau, 1929, SS. 7-14.
[+183]
Mansi. Sacrorum conciliorum... collectio, vol. XIII, p.
430.
[+184]
М. Jugie. La Vie de S. Jean Damascene. - Echos d'Orient,
vol. XXIII, 1924, pp. 137-161; O. Bardenhewer. Geschichte
der altchristlichen Literatur. Freiburg, 1932, Bd. V, SS. 51-65.
[+185]
См.: K. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur,
SS. 886-890.
[+186]
J. B. O'Conner. John Damascene. - Catholic Encyclopedia,
vol. VIII, 1910, pp. 459-461.
[+187]
St. John Damascene. Barlaam and Joasaph. With an English translation
C. R. Woodward and H. Mattingly. London, New York, 1914, p. XII.
[+188]
К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur,
S. 716. См. также: J. B. Bury. A History of the Eastern
Roman Empire... London, 1912, vol. III, pp. 81-83.
[+189]
См.: F. Fuchs. Die hoheren Schulen von Konstantinopel im
Mittelalter. Leipzig; Berlin, 1926, S. 26. Фукс полагал, что университет
Барды был новым учреждением. Рассказ о том, что Лев III сжег университет
Константинополя с библиотекой и профессорами является поздней
легендой. См.: L. Brehier. Notes sur l'histoire de l'enseignement
superieur a Constantinople. - Byzantion, vol. IV, 1929, pp. 13-28;
vol. III, 1927, pp. 74-75; F. Fuchs. Die hoheren Schulen...
SS. 9-10 (библиография).
[+190]
Symeon Magister. De Michaele et Theodora, cap. XXXI, p.
670.
[+191]
J. B. Bury. A History of the Eastern Roman Empire... vol.
III, p. 445.
[+192]
Ibid., p. 446.
[+193]
Epistola II (PG, t. CXI, col. 37). См. также: J. В. Bury.
A History of the Eastern Roman Empire... vol. III, p. 439.
[+194]
Theophanes Continuatus. Historia, Bonn. ed., p. 190. См.
также: J. B. Bury. A History of the Eastern Roman Empire...
pp. 436-438.
[+195]
J. В. Bury. A History of the Eastern Roman Empire... vol.
III, p. 438. Ср., однако: F. Fuchs. Die hoheren Schulen
von Konstantinopel im Mittelalter, S. 18.
[+196]
O. M. Dalton. Byzantine Art and Archaeology. Oxford, 1911,
p. 18.
[+197]
Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin. Paris, 1925, vol. I,
p. 379-381; O. M. Dalton. Early Christian Art. Oxford,
1925, p. 309.
[+198]
Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin. Paris, 1925, vol. I,
pp. 385-386; O. M. Dalton. Byzantine Art and Archaeology.
Oxford, 1911, p. 16. См. также: J. B. Bury. A History of
the Eastern Roman Empire... pp. 429-434.
- Примечания научного редактора
[*16] Здесь
интересно отметить изменение взглядов А. А. Васильева. В соответствующем
месте русской версии (с. 266) сказано: "и господства государства
над церковью".
[*17]
В соответствующем месте русской версии (с. 267) есть одно уточнение,
не включенное А. А. Васильевым в последующие издания. Оно, между
тем, важно: "Однако светская власть взяла верх".
[*18]
Важно отметить, что до разделения церквей на восточную (православную)
и западную (католическую) греческий термин кафолическая употреблялся
в ином значении, обозначая вселенскую христианскую Церковь
в целом.
[*19]
Перед этой фразой в соответствующем месте русской версии (с. 268)
есть одно уточнение, не включавшееся А. А. Васильевым в последующие
издания. Это уточнение представляется важным: "если первый период
<иконоборчества> продолжался более пятидесяти лет".
[*20]
В этом подведении итогов А. А. Васильев не формулирует итоги иконоборчества
для государства в целом. В связи с этим здесь хотелось бы привести
следующую формулировку: "К последней четверти VIII в. основные
цели иконоборчества были решены: материальное положение оппозиционного
духовенства было подорвано, его сокровища и часть земель конфискованы,
иконы и мощи, служившие объектом поклонения, сопровождавшегося
богатыми дарениями верующих, уничтожены, многие монастыри были
закрыты, а главное - подверглись разгрому крупные центры сепаратизма.
Решена была одновременно и вторая задача иконоборцев - фемная
знать была всецело подчинена престолу" (Г. Г. Литаврин.
Византийская империя во второй половине VII-XII в. - В кн.: Культура
Византии. Вторая половина VII-XII вв. М., 1989, с. 23). Среди
новых исследований, рассматривающих иконоборческую проблематику,
хотелось бы отметить работы американской исследовательницы Дж.
Херрин (J. Herrin). В её книге "The formation of Christendom"
(Princeton, 1987) рассмотрена история иконоборчества как одного
из эпизодов истории развития и становления христианского мира.
Анализ автора сводится, правда, к выявлению предпосылок иконоборчества.
Во всем остальном следует традиционное изложение фактов. Представляет
интерес следующая мысль автора. Поводом для начала иконоборческого
движения (и особенно в армии) послужило массовое разочарование
византийских солдат и жителей Малой Азии в традиционных святых
и их изображениях, не уберегших от поражений в борьбе с арабами
(р. 338, 343). См. также ее статью об одном из аспектов возникновения
иконопочитания: Женщины и иконопочитание в ранней церкви. - В
кн.: Восточно-христианский храм. Литургия и искусство. Редактор-составитель
А. М. Лидов. СПб., 1994, с. 81-106).
[*21]
Имеется в виду Лев III. - Науч. ред.
[*22]
Нельзя, однако, сказать, что это совершенно невозможно. См.: G.
В. Ladner. The Concept of the Image in the Greek Fathers and
the Byzantine Iconoclastic Controversy. - Dumbarton Oaks Papers,
vol. 7, 1953; М. V. Anastos. The Ethical Theory of Images
Formulated by the Iconoclasts in 754 and 815. - Dumbarton Oaks
Papers, vol. 8, 1954. Ср. также: М. Я. Сюзюмов. Первый
период иконоборчества. - В кн.: История Ви-зантии. М., 1967, т.
2, с. 55. О трактовке иконоборчества в отечественной историографии
советского периода см. также: 3. В. Удальцова. Советское
византиноведение за 50 лет. М., 1969, с. 87-88. Данная книга,
являясь весьма подробным обзором всех направлений советского византиноведения,
хорошо показывает, что иконоборчество оставалось почти полностью
за рамками внимания исследователей.
[*23]
Вопрос об авторстве Иоанна Дамаскина продолжал обсуждаться и в
последующие годы. Атрибуция авторства "Варлаама и Иоасафа" именно
Иоанну Дамаскину не бесспорна, В преамбуле текста упоминается
почтенный монах Иоанн монастыря св. Саввы, который принес эту
историю в Иерусалим. Здесь есть одно (но единственное) совпадение
с биографией Иоанна Дамаскина. Последний был монахом монастыря
св. Саввы. Однако в некоторых латинских рукописях сообщается о
том, что история эта была переведена с "индийского" на греческий
монахом Евфимием, уроженцем Грузии. Греческие рукописи романа
датируются временем не ранее XI века, а до этого времени о произведении
упоминаний нет, что же касается грузинских рукописей этого сочинения,
то они на несколько столетий древнее. Поэтому весьма вероятно,
что прототипом всех христианских версий романа была грузинская
версия "Варлаама и Иоасафа", восходящая, в свою очередь, к арабской
версии, и далее на восток. Греческий текст, по-видимому, является
переводом с грузинского и связь его с Иоанном Дамаскиным является
надуманной, даже если просто взять во внимание даты рукописных
версий сочинения. См.: [St. John Damascene]. Barlaam and
loasaph. With an English Translation by G. R. Woodward and H.
Mattingly. Introduction by D. М. Lang. Cambridge, Mass.; London,
1983, pp. XV-XXXII; см. также; И. С. Чичуров. Литература
VIII-Х вв. - Культура Византии. Вторая половина VII- XII вв. М.,
1989, с. 130-131.
[*24]
Во втором американском издании (с. 299) цитата из Ш. Диля сокращена.
Перевод текста Ш. Диля в данном случае сделан с французского издания
(т. 1, с. 394).
