Печенежская проблема
В XI веке пачинакиты (из греческих источников), или печенеги (из
русских летописей), в течение довольно продолжительного времени
оказывали громадное влияние на судьбу Византии; и был даже момент,
незадолго до первого крестового похода, когда печенеги единственный
раз во время своей краткой и варварской исторической жизни сыграли
немаловажную роль во всемирной истории, о чем речь будет в своем
месте.
Византия уже давно знала печенегов, поселившихся с IX века на
территории современной Валахии, т. е. к северу от нижнего Дуная,
и на равнинах современной южной России, так что территория, занятая
ими, простиралась от нижнего Дуная до берегов Днепра, а иногда
заходила и дальше. Если на западе граница печенегов соприкасалась
с границей Болгарского государства, то на востоке постоянной границы
быть не могло, так как с этой стороны непрестанно теснили печенегов
другие варварские кочевые племена, особенно узы и куманы, или
половцы. Для лучшего понимания последующих исторических событий
надо всегда помнить, что печенеги, узы и куманы (половцы) были
народы тюркского (турецкого) происхождения, т. е. были, можно
сказать, такими же турками, как турки-сельджуки, угрожавшие Византии
со стороны Малой Азии в XI веке. Дошедший до нас куманский словарь
убедительно доказывает, что куманский или половецкий язык находится
в ближайшем родстве с другими турецкими языками, и что различие
между ними есть различие только диалектическое. Близкое родство
между печенегами и турками-сельджуками имеет для будущего большое
значение.
Византия рассматривала печенегов, как одного из своих самых важных
северных соседей, служивших основой для сохранения равновесия
на севере в отношениях империи к Руси, мадьярам и болгарам. В
Х веке Константин Багрянородный в своем труде "Об управлении империей",
посвященном сыну и наследнику престола
Роману, уделяет немало места печенегам. Прежде всего, царственный
писатель советует для пользы государства жить с печенегами в мире
и иметь с ними дружественные отношения; если империя живет в мире
с печенегами, то ни русские, ни мадьяры, ни болгары не могут открыть
враждебных действий против империи. Из того же сочинения видно,
что печенеги служили посредниками в торговых сношениях византийских
владений в Крыму, т. е. фемы Херсон, с Русью, Хазарией и другими
соседними странами. [+66]
Очевидно, для Византии печенеги в Х веке имели в высшей степени
важное значение как в политическом, так и в экономическом отношении.
Во второй половине Х века и в начале XI века обстоятельства изменились.
Как известно, восточная Болгария была завоевана Иоанном Цимисхием,
а вся Болгария - Василием II; после чего на Дунае печенеги, которых
раньше отделяла от Византии Болгарская держава, стали непосредственными
соседями империи, настолько сильными, многочисленными и упорными,
что последняя была не в состоянии дать надлежащий отпор их натиску.
С тыла печенегов теснили половцы. Церковный писатель XI века Феофилакт
Болгарский в таких словах говорит о набегах печенегов, которых
он называет скифами: "Их набег - удар молнии; их отступление тяжело
и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко
- от быстроты бегства... Самое худшее то, что они своим множеством
превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами
или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно". [+67]
Однако, до середины XI века серьезная опасность для Византии
со стороны печенегов, по-видимому, не угрожала. Около же середины
этого века они перешли Дунай.
По словам В. Г. Васильевского, впервые выяснившего роль печенегов
в истории, "это событие, оставляемое без внимания во всех новых
исторических сочинениях, имело громадное значение в истории человечества.
По своим последствиям оно почти так же важно, как переход за Дунай
западных готов, которым начинается так называемое переселение
народов". [+68]
Император Константин Мономах (1042-1054) отвел в придунайской
Болгарии печенегам земли для поселения и отдал в их руки три крепости
на Дунае. Обязанность печенежских поселенцев была защищать границы
империи от нападений своих соплеменников, оставшихся за Дунаем,
и от князей русских.
Но задунайские печенеги упорно стремились к югу. В первое время,
несмотря на то, что печенеги, в громадном количестве (источники
говорят даже о 800 000 человек), [+69]
перейдя Дунай, доходили до Адрианополя, а отдельные отряды и до
самых стен столицы, войскам Константина Мономаха удавалось с ними
справляться и наносить им чувствительные удары. Но предпринятая
им в конце правления экспедиция против печенегов за Балканы окончилась
разгромом византийского войска. "В страшном ночном побоище смятые
полки византийские почти без сопротивления были истреблены варварами;
только небольшая часть успела как-то добраться до Адрианополя.
Все плоды прежних побед были потеряны". [+70]
Полное поражение сделало невозможным для империи продолжение
новой борьбы с печенегами и император вынужден был купить мир
весьма дорогой ценой. Его щедрые дары побудили их пообещать мирно
жить в своих провинциях на севере от Балкан. Печенежские князья
были пожалованы византийскими придворными чинами.
Итак, к концу Македонской династии, особенно во время правления
Константина Мономаха, печенеги были уже самым опасным северным
врагом Византии, который в последующих событиях будет временами
играть в высшей степени важную роль.
Отношения Византии к Италии и Западной
Европе
Итальянские отношения имели для Византии важное значение, главным
образом, ввиду арабских успехов в Сицилии и южной Италии. Что касается
отношения Византии к Венеции, то республика св. Марка, совершенно
освободившись в середине IX века от византийской зависимости, стала
самостоятельной, так что, если между двумя государствами завязывались,
как то и было, например, при Василии I, сношения, то это были уже
сношения двух самостоятельных государств, интересы которых в Х веке
очень близко сходились в вопросе о западных арабах и адриатических
славянах.
Из времени Василия I интересна переписка его с западным императором
Людовиком II, из которой видно, что между обоими государями происходил
горячий спор о неправильности присвоения Людовиком императорского
титула. Таким образом, еще во второй половине IX века чувствовались
последствия коронации 800 года.
Хотя некоторые историки утверждали, что письмо Людовика II Василию
подложное, [+71]
современные исследователи не поддерживают этой точки зрения. [+72]
Попытка заключить союз между Василием и Людовиком II, как было
уже сказано выше, окончилась неудачей. Занятие византийскими войсками
Вари, Тарента и удачные действия в южной Италии против арабов
византийского начальника Никифиора Фоки подняли там византийское
влияние в конце правления Василия I, о чем также речь была выше.
Мелкие итальянские владения, как например, герцогства Неаполитанское,
Беневентское, Сполетское, княжество Салернское и другие, часто
меняли свое отношение к Византии в зависимости от успешности или
неуспешности ее действий против арабов. Папа Иоанн VIII, забыв
о недавнем разрыве с восточной церковью, осознавая грозную для
Рима арабскую опасность, вступил с Василием I в оживленные переговоры,
соглашался на всевозможные уступки и явно стремился к заключению
политического союза. Некоторые ученые даже стараются объяснить
отсутствие в течение трех с половиной лет на Западе императора,
после смерти Карла Лысого (877), тем, что Иоанн VIII будто бы
намеренно никого из западных государей не короновал, не желая
оскорбить столь нужного ему византийского государя. [+73]
При Льве VI византийские владения в Южной Италии делились на
две фемы: Калабрию и Лангобардию. Калабрия выделилась из фемы
Сицилии, после того как с падением Сиракуз и Таормины Сицилия
фактически перешла в руки арабов. Что касается Лангобардии, то
в силу успехов византийского оружия в Италии Лев VI, как кажется,
окончательно выделил ее в виде самостоятельной фемы со стратигом
во главе из фемы Кефаллении или Ионийских островов. При постоянных
военных действиях с переменным успехом границы Калабрии и Лангобардии
отличались большой неопределенностью.
С усилением византийского влияния в южной Италии там в Х веке
замечается увеличение греческих монастырей и церквей, которые
создали ряд культурных центров.
В том же Х веке у Византии в Италии появляется сильный соперник
и враг в лице германского государя Оттона I, который, будучи в
962 году коронован императорской короной в Риме папой Иоанном
XII, стал известен в истории, как основатель "Священной Римской
империи германской нации". Сделавшись императором, Оттон захотел
быть и хозяином положения в Италии, что уже прямо задевало византийские
интересы, особенно в феме Лангобардии. Переговоры между ним и
восточным императором Никифором Фокой, который, быть может, мечтал
о заключении наступательного союза с германским государем против
мусульман, затянулись. Тогда Оттон сделал неожиданное, но неудачное
вторжение в византийские южноитальянские области.
Для новых переговоров в Константинополь был отправлен в качестве
императорского посла епископ города Кремоны Лиутпранд, бывший
уже раньше послом в Византии при Константине Багрянородном. Будучи
встречен на берегах Босфора недостаточно почетно и пережив там
немало унижений и уколов самолюбию, Лиутпранд написал рассказ
о своем вторичном пребывании при византийском дворе в виде злостного
памфлета, который является полной противоположностью благоговейному
описанию его первого посещения Константинополя. Из его памфлета,
называемого обыкновенно "Донесением о константинопольском посольстве"
(Relatio de legatione constantinopolitana), видно, что в Византии
продолжались старые споры о титуле "василевса" для западного государя.
Лиутпранд обвинял византийцев в слабости и бездействии и оправдывал
своего государя. Вот что он пишет: "Кому служит Рим, о желании
дать свободу которому вы шумите? Кому он платит налоги? Разве
прежде не служил он куртизанкам? И вот, в то время когда все спали
и даже находились в состоянии бессилия, мой господин, августейший
император, освободил Рим от столь постыдного рабства". [+74]
Лиутпранд, видя, что греки, намеренно затягивая переговоры и не
позволяя послу сноситься с его государем, готовили войска для
отправки в Италию, употреблял все усилия, чтобы уехать из Константинополя,
что ему удалось лить после больших хлопот и проволочек.
Разрыв между двумя империями совершился, и Оттон I вторгнулся
в пределы Апулии. Однако новый византийский император Иоанн Цимисхий
совершенно изменил политику: он не только заключил мир с германским
государем, но и добился брака сына и наследника последнего, будущего
императора Оттона II, с византийской принцессой Феофано. Между
империями установился союз. Арабские нападения на южную Италию,
против которых преемник Иоанна Цимисхия, Василий II, занятый внутренними
восстаниями, ничего не мог сделать, заставили предпринять поход
на юг молодого императора Оттона II (973-983). Последний потерпел
сильное поражение от арабов и вскоре умер. С этих пор попытки
германского вторжения в византийские фемы на юге Италии надолго
прекратились.
С конца Х века произошла административная реформа в византийской
Италии, где прежний "стратиг Лангобардии" был заменен "катепаном
Италии", имевшим резиденцию в Бари. Распри между различными итальянскими
княжествами помогали византийскому катепану справляться с нелегкой
задачей защищать юг Италии против сарацин.
Сын византийской принцессы Феофано, воспитанный в глубоком уважении
к Византии и к античной культуре, германский государь Оттон III
(983-1002), современник и родственник по матери Василия II, ученик
знаменитого ученого Герберта, будущего папы Сильвестра II, не
скрывая своего презрения к германской грубости, мечтал об установлении
прежней империи со столицей в древнем Риме. "Он один желал, -
по словам историка Брайса, - опять сделать семихолмный город столицей
империи, поставив Германию, Ломбардию и Грецию на их прежнее настоящее
место подчиненных провинций. Никто не забывал так настоящего для
того, чтобы жить в свете античного строя; ничья душа не была так
объята пламенным мистицизмом и тем благоговением к славе прошлого,
на котором основывалась идея средневековой империи". [+75]
Но, как бы ни был велик престиж древнего Рима, все-таки воображение
Оттона III неслось главным образом к Риму восточному, к тому сказочно-пышному
двору Византии, откуда происходила его мать Феофано. Только подражая
византийским монархам, Оттон III надеялся восстановить императорский
трон в Риме. Он называл себя imperator romanorum и будущую всемирную
монархию Orbis romanus.
Однако молодой мечтатель на троне, собиравшийся своими несбыточными
планами доставить немало осложнений и хлопот Византии, неожиданно
умер в самом начале XI века, двадцати двух лет от роду (1002).
Если в начале XI века византийская южная Италия, благодаря вмешательству
венецианского флота, была в безопасности от арабов, то вскоре
в Италии появился у Византии новый враг, который некоторое время
спустя будет уже страшной грозой для восточной империи. Этим врагом
были норманны.
Первый значительный отряд норманнов прибыл в Италию в начале
XI века по приглашению Мела, поднявшего восстание против византийского
господства. Однако Мел и его норманнские союзники потерпели сильное
поражение при Каннах, столь знаменитых победой Ганнибала во Вторую
Пуническую войну. Войскам Василия II в этой победе оказали существенную
помощь служившие в рядах византийского войска русские. Победа
при Каннах настолько укрепила положение Византии в южной Италии,
что император Михаил IV Пафлагонец в тридцатых годах XI века снарядил
экспедицию для обратного отвоевания у арабов Сицилии под начальством
знаменитого полководца Георгия Маниака, в войске которого участвовал
скандинавский герой Гаральд-Гардрад и варяго-русская дружина.
Несмотря на успех кампании, который выразился, между прочим, в
овладении Мессиной, византийское предприятие в конце концов не
удалось, особенно потому, что Георгий Маниак, заподозренный в
честолюбивых замыслах, был отозван. [+76]
Между тем норманны, пользуясь раздорами между Византией и римским
престолом, приведшими, как известно, к окончательному разделению
церквей в 1054 году, и держа сторону Рима, медленно, но успешно
продвигались в византийской Италии. В конце нашего периода, т.
е. в середине XI века, среди норманнов в Италии начал выделяться
энергичный Роберт Гуискар, или Гвискард, главная деятельность
которого разовьется уже после прекращения Македонской династии.
Социальное и политическое развитие.
Церковные дела
Главным событием церковной жизни Византии за время Македонской династии
является окончательное разделение церквей, восточной и западной,
на восточно-православную и западно-католическую, завершившееся после
почти двухвековых споров в середине XI века.
Первым делом основателя Македонской династии Василия I в церковной
жизни империи было низложение патриарха Фотия и восстановление
на патриаршем престоле низложенного при Михаиле III Игнатия. Этой
мерой Василий надеялся укрепиться на только что приобретенном
захватным путем троне, а именно: с одной стороны, он считал выгодным
для себя жить в мире с папой; с другой стороны, желал угодить
народу, среди которого, как он прекрасно знал, было очень много
игнатиан, т. е. сторонников низложенного Игнатия. Император Василий
и патриарх Игнатий в своих письмах к папе признавали силу и влияние
последнего на дела восточной церкви. Император писал папе: "Отец
духовный и божественно чтимый первосвященник! Ускори исправлением
церкви нашей и через борьбу с несправедливостью даруй нам обилие
благ, т. е. чистое единство, общение духовное, свободное от всякого
спора и всякой схизмы. Церковь, единую во Христе, и стадо, повинующееся
одному пастырю". Игнатий кончает свое полное уничижения перед
папой письмо просьбой прислать в Константинополь папских викариев,
чтобы "с ними добре и по надлежащему устроить церковь"; "мы примем
их, - пишет Игнатий, - как Провидение Божие, являемое при посредстве
верховного Петра и при посредстве вашего настояния ". [+77]
Для папства это был момент кажущегося торжества на Востоке. Папа
Николай I не дожил до этой победы. Отправленные из Византии на
его имя письма были получены уже его преемником Адрианом II.
На соборах в Риме и затем, в присутствии папских легатов, в Константинополе
(869) Фотий был низложен и вместе со своими сторонниками предан
проклятию. На западе Константинопольский собор 869 года был признан
Вселенским, каким и считается до настоящего времени.
Если в отношении византийской церковной жизни империя, можно
сказать, уступила папе по всем пунктам, то нельзя того же сказать
о церковных делах в Болгарии, где, как было уже сказано выше,
в конце правления Михаила III восторжествовало латинское духовенство.
Но Василий I, несмотря на противодействие папских легатов и недовольство
самого папы, добился того, что латинские священники были удалены
из Болгарии, и болгарский царь Борис снова примкнул к восточной
церкви. Последнее обстоятельство имело громадное влияние на дальнейшую
историческую судьбу болгарского народа.
Низложенный и преданный проклятию Фотий, живя в заточении и терпя
многочисленные лишения, продолжал пользоваться прежней популярностью
у своих сторонников, которые во время патриаршества Игнатия оставались
преданными Фотию. Сам Василий, сознавая свою ошибку в отношении
к Фотию, стал переходить на его сторону, начав с того, что возвратил
Фотия из заточения, поселил его во дворце и поручил ему воспитание
и образование своих детей. Поэтому, когда Игнатий в глубокой старости
скончался, Василий предложил Фотию занять патриарший престол.
Восстановление Фотия знаменовало собой начало новой политики по
отношению к папе.
В 879 году в Константинополе был созван собор, который по числу
собравшихся иерархов и по общему великолепию обстановки превосходил
даже некоторые из Вселенских Соборов. Этот собор, по словам одного
историка, "представлял в целом поистине величественное явление,
какого не видали со времени Халкидонского собора". [+78]
Легаты папы Иоанна VIII присутствовали на соборе и не только должны
были согласиться на снятие с Фотия осуждения и на восстановление
с ним общения римской церкви, но и выслушали без возражения прочитанный
на соборе Никео-цареградский символ веры без прибавления уже распространенного
на Западе filioque. На последнем заседании собора папские легаты
воскликнули: "Кто не признает Фотия священным патриархом и не
будет иметь с ним общения, то жребий того да будет вместе с Иудой
и да не будет тот причислен к христианам!". "Прославлением Фотия,
- пишет его католический историк, - открылись заседания собора,
и тем же прославлением закончились". [+79]
Этот же собор доказывал, что папа является таким же патриархом,
как и все другие патриархи, и что у него нет прав на управление
всей церковью; поэтому и константинопольский патриарх в папском
утверждении не нуждается.
Папа, будучи страшно раздражен постановлениями собора 879 года,
отправил в Константинополь своего легата, который должен был настоять
на уничтожении неугодных папе постановлений собора, а также добиться
уступки относительно болгарской церкви. Однако ни император Василий,
ни Фотий ни в чем не уступили папе, а его легат подвергся даже
аресту. Раньше полагали, что когда весть об этом акте открытого
неповиновения дошла до Иоанна VIII, он анафематствовал Фотия в
торжественной церемонии, в храме ап. Петра, держа Евангелие в
руках, в присутствии большого количества народа. Это была так
называемая вторая схизма Фотия. Однако последние исследования
Аманна (Amann), Дворника (Dvornik) и Грюмеля (Grumel) показали,
что второй схизмы Фотия никогда не существовало и что ни Иоанн
VIII, ни кто-либо из его преемников никогда не анафематствовал
Фотия. [+80]
Взаимоотношения между империей и Римом полностью не прекратились,
хотя и стали случайными и неопределенными.
Фотий не до конца жизни оставался на патриаршей кафедре, которую
он должен был покинуть при вступлении в 886 году на престол своего
ученика и сына Василия I, Льва VI. Пять лет спустя Фотий умер,
сыграв в высшей степени важную роль как в церковной, так и вообще
в культурной жизни Византии.
Параллельно с только что изложенными отношениями к римской церкви
время Василия I было ознаменовано целым рядом попыток распространения
христианства среди язычников и иноверцев. При нем была сделана
до сих пор еще не достаточно разъясненная попытка насадить христианство
среди русов, которых Василий, по словам источника, будто бы "убедил
сделаться участниками спасительного крещения" [+81]
и принять рукоположенного патриархом Игнатием архиепископа. Трудно
пока точно сказать, о каких русах здесь идет речь. При Василии
же была обращена в христианство большая часть славянских племен,
поселившихся в Пелопоннессе; славяне-язычники остались в горах
Тайгета. При нем же настойчиво проводилось насильственное обращение
евреев в христианство.
Факт низложения Фотия императором Львом VI, преемником Василия,
объясняется боязнью нового государя перед все усиливавшимся политическим
влиянием Фотия и его партии, а также желанием Льва возвести на
патриарший престол своего брата Стефана, чтобы при помощи последнего
получить полную власть над церковным управлением империи, чему
препятствовала бы твердая воля Фотия. При преемниках последнего
можно заметить тенденцию к примирению с римской церковью на основании
обоюдных уступок.
Церковные дела в Византии особенно осложнились в начале Х века
во время патриаршества Николая Мистика, самого выдающегося иерарха
после Фотия, родственника и ученика последнего. Благороднейшие
стороны Фотия, по словам историка, "жили в его ученике Николае
Мистике, который более, чем другие, стремился следовать предначертанному
им идеалу патриарха". [+82]
Этот патриарх оставил весьма интересное собрание писем, неоценимых
с исторической и церковной точки зрения.
Между императором Львом и патриархом Николаем Мистиком возникли
крупные разногласия из-за четвертого брака императора, против
которого всеми силами восставал патриарх, доказывавший, что это
противоречит церковным правилам. [+83]
Несмотря на это, император заставил одного пресвитера обвенчать
его с Зоей, сделавшейся, таким образом, четвертой супругой императора,
три первых супруги которого умирали довольно быстро одна за другой.
После венчания, за отсутствием патриарха, сам Лев возложил на
Зою императорскую корону, что дало повод Николаю Мистику впоследствии
сказать, будто бы император был для Зои "и женихом, и архиереем". [+84]
Восточные патриархи, когда их спросили об этой проблеме, высказались
в пользу разрешения Льву жениться четвертый раз. [+85]
Это дело вызвало сильное смущение в народе. Непокорный Николай
Мистик был низложен и отправлен в изгнание. На соборе в Константинополе,
в присутствии папских легатов, было решено допустить подвергнутого
епитимий императора к церковному общению, не расторгая его четвертого
брака. На патриарший престол был возведен, после долгих колебаний,
Евфимий.
Собор не дал империи церковного мира. Среди византийского духовенства
образовались две партии. Одна, стоявшая на стороне Николая Мистика,
была против признания четвертого брака императора и поносила нового
патриарха Евфимия. Другая партия, представлявшая собой меньшинство,
соглашалась с соборным постановлением относительно брака Льва
и признавала в Евфимий избранника всей церкви. Партийное разъединение
перешло из столицы в провинции. Повсюду происходила упорная борьба
между николаитами и евфимитами. Некоторые видят в этой борьбе
продолжение утихнувшей на время прежней вражды фотиниан с игнатианами. [+86]
Наконец, сам император понял, что только энергичный и опытный
Николай Мистик мог поправить дело. Незадолго до своей смерти (912)
Лев VI вызвал его из заточения и, после низложения Евфимия, восстановил
на патриаршем престоле. [+87]
Заботясь о церковном мире в империи, Николай Мистик хотел восстановить
также отношения с Римом, прерванные из-за одобрения папой четвертого
брака Льва. Во время регентства Зои, четвертой жены покойного
императора, управлявшей государством за малолетством сына Константина
VII Багрянородного, Николай Мистик был лишен влияния. Но, когда
в 919 году управление государством перешло в руки тестя Константина,
начальника флота Романа I Лакапина, и правительница Зоя была пострижена
в монахини, тогда Николай Мистик снова получил прежнее влияние.
Главным фактом последних лет его патриаршества было созвание собора
в Константинополе из николаитов и евфимитов, которые с общего
согласия составили "том единения" (о tomoV
thV enwsewN). Этим соборным актом четвертый брак вообще
был "объявлен безусловно недозволительным и недействительным,
как запрещенный церковью и нетерпимый в христианской стране ". [+88]
О четвертом браке Льва Мудрого в "томе единения" упоминания нет.
Этот акт удовлетворил обе партии: николаиты и евфимиты заключили
между собой мир, может быть, отчасти под влиянием, как думает
профессор Дринов, "того ужаса, в который повергли византийцев
успехи болгарского оружия". [+89]
После некоторой переписки с папой последний согласился послать
в Константинополь двух епископов, которые, с его соизволения,
осудили смущение, внесенное четвертым браком императора Льва.
После этого общение между константинопольской и римской церквями
было восстановлено. Русский церковный историк А. П. Лебедев по
этому поводу пишет: "Патриарх Николай вышел из этого нового столкновения
церкви Константинопольской с Римской полным победителем. Церковь
Римская должна была уступить церкви Константинопольской и осудить
свое собственное деяние!" [+90]
После смерти Николая Мистика в 925 году Роман Лакапин добился
полного контроля над церковью и, как сказал С. Рансимен, "цезарепапизм
еще раз оказался победителем". [+91]
Очень интересной личностью с церковной точки зрения является
император Никифор Фока. Будучи одним из наиболее одаренных императоров-воинов,
имя которого связано с блестящими страницами византийской военной
истории, он, особенно до вступления своего на престол, увлекался
иноческими идеалами, носил власяницу и поддерживал тесные сношения
со знаменитым основателем Большого монастыря на Афоне, св. Афанасием
Афонским. Житие последнего сообщает, будто бы однажды в порыве
религиозного увлечения Никифор открыл Афанасию свою заветную мысль
уйти от мирской суеты и предаться служению Богу. [+92]
Византийский историк Лев Диакон пишет, что Никифор был суров и
неумолим в молитвах и всенощных бдениях во имя Бога, невозмутим
духом во время песнопений и нисколько не подвержен тщеславию. [+93]
Он был наполовину солдат, наполовину аскет. [+94]
Многие были смущены, когда при своем вступлении на престол аскетически
настроенный Никифор Фока вступил в брак с молодой и красивой вдовой
покойного императора Романа П, Феофано, которая пользовалась чрезвычайно
сомнительной славой. Впоследствии на гробнице Никифора было между
прочим написано, что Никифор "все победил, исключая женщины". [+95]
Наиболее известным мероприятием Никифора в церковной жизни империи
является его знаменитая "Новелла" 964 года о монастырях и связанных
с ними религиозно-благотворительных учреждениях.
В Византии в эпоху Македонской династии монастырское землевладение
приняло чрезмерные размеры и часто расширялось за счет свободных
крестьянских участков, защитниками которых, как будет сказано
ниже, выступили некоторые из государей этой династии. Еще перед
началом иконоборчества, т. е. в конце VII и начале VIII веков,
восточная церковь уже владела громадными земельными богатствами,
что давало некоторым ученым основание сравнивать земельные богатства
восточной церкви с такими же богатствами церкви западной эпохи
франкских королей, жаловавшихся на пустоту своей казны из-за перехода
их земельных богатств в руки духовенства. Императоры-иконоборцы
VIII века, как известно, открыли поход против монастырей; часть
монастырей была закрыта, и достояние их отобрано в казну. Последняя
мера совпала по времени с аналогичной секуляризацией церковных
имуществ на западе в том же франкском государстве, при знаменитом
майордоме Карле Мартелле. С окончанием иконоборчества и восшествием
на престол Македонской династии число монастырей и количество
земли, поступившей в их владение, стали быстро возрастать. Уже
новелла Романа I Лакапина высказывала намерение несколько ограничить
рост монастырского землевладения. Решительно по данному вопросу
высказывается новелла Никифора Фоки 964 года.
Эта новелла, отмечая "явную болезнь" в монастырях и "других священных
домах" в виде безмерного любостяжания, не считая апостольской
заповедью или отеческим преданием "приобретение многодесятинных
громадных поместий и множество забот о плодовых деревьях" и желая
"вырвать с корнем зло богоненавистного славолюбия", запрещает
строить новые монастыри и делать в пользу старых монастырей, богаделен
и странноприимных домов, или же митрополитов и епископов, наиболее
обычные пожертвования и вклады. [+96]
Этот суровый закон, который должен был вселить сильное раздражение
среди религиозно настроенного населения, не смог, даже при неполном
его применении, долго просуществовать. Василий II отменил закон
Никифора Фоки, "как направленный к оскорблению и обиде не только
церквей и богоугодных домов, но и самого Бога", [+97]
и восстановил силу прежних по данному вопросу законов Василия
I и Льва VI Мудрого, т. е. Василик, и новеллы Константина Багрянородного.
Василий отменил новеллу Никифора Фоки, потому что считал ее также
причиной гнева Божьего, обрушившегося на империю в восьмидесятых
годах Х века, когда известные уже нам внешние и внутренние затруднения
ставили на край гибели судьбу государства.
Никифор Фока сделал важный шаг в деле укрепления византийской
церковной организации в южной Италии, т. е. в Апулии и Калабрии,
куда во второй половине Х века стало сильно проникать папское
и вообще западное влияние, особенно в связи с коронованием германского
государя Оттона I императорской римской короной и с усилением
на юге Италии лангобардских интересов. Никифор Фока через своего
патриарха запретил в Апулии и Калабрии латинский церковный обряд
и предписал придерживаться греческого. Это мероприятие послужило
новым основанием для дальнейшего отчуждения папства от Византии,
тем более что в последнее время царствования Никифора папа стал
называть его императором греков, а титул императора ромеев, т.
е. римского, как официально титуловался византийский государь,
он перенес на Оттона германского.
Не лишена также интереса попытка Никифора Фоки провозгласить
св. мучениками всех воинов, положивших жизнь свою на поле брани.
Но против этого решительно воспротивились патриарх и епископы.
Император должен был уступить.
С именами Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия связывается начало
новой эпохи в жизни знаменитого монастырями Афона. Отдельные подвижники
жили на Афоне со времени начала монашества в IV веке. Наряду с
подвижниками в VII веке появились там небольшие и небогатые монастыри.
В эпоху иконоборческих смут VIII века в малодоступных местностях
Афона искали спасения многие из преследуемых иконопочитателей,
привозивших с собой церковную утварь, мощи и рукописи. Но спокойной
жизни на Афоне не было из-за неоднократных опустошительных нападений
арабов с моря; монахов убивали или увозили в плен. Поэтому до
середины Х века Афон пережил несколько запустений. Лишь при Никифоре
Фоке афонское монашество укрепилось, когда уже известный нам св.
Афанасий Афонский построил первый большой монастырь, ввел в нем
общежительное устройство и дал своей киновии новый устав (по-гречески
типик, как в Византии назывались монастырские уставы), определявший
дальнейшую жизнь монастыря. Подвижники (анахореты), недовольные
введением на Афоне общежительного (киновитского) монашества, подали
жалобу преемнику Никифора Фоки, Иоанну Цимисхию, на Афанасия,
обвиняя последнего в том, что он нарушил древние обычаи Святой
Горы (так уже назывался Афон в типике Афанасия). Цимисхий, разобрав
дело, утвердил древний афонский устав, допускавший на Афоне как
анахоретство, так и киновитство. По примеру св. Афанасия стали
основываться другие монастыри, и притом не только греческие. При
Василии II был уже монастырь Иверский, или Грузинский; выходцы
из Италии основали монастыри Римский и Амальфитанский. Около 1000
года, когда умер в глубокой старости св. Афанасий, на Афоне было,
по словам епископа Порфирия Успенского, глубокого знатока христианского
Востока, 3000 "разнонародных монахов". [+98]
В XI веке есть известие уже и о русской обители. Впервые официально
Афон был назван Святой Горой во втором его уставе (типике), данном
примерно в середине XI века императором Константином IX Мономахом. [+99]
Управление монастырями поручалось совету игуменов во главе с первым
из них - протом (от греческого пропое, - первый); совет
же назывался протатом. Таким образом, в эпоху Македонской династии
на Афоне окончательно образовался в высшей степени важный культурный
центр не только для Византии, но и для других стран.
Вопрос о разделении церквей, резко поставленный в IX веке, нашел
свое окончательное разрешение в середине XI века. Помимо общих
причин догматического характера, надо иметь в виду в данном случае
условия южно-итальянской жизни в середине XI века, без сомнения,
ускорившие факт разделения. Несмотря на известную уже нам меру
Никифора Фоки относительно церковной организации в Апулии и Калабрии,
латинское церковное влияние продолжало туда проникать. В середине
XI века на папском престоле сидел Лев IX, который был не только
религиозным, но и политическим деятелем. Клюнийское движение,
охватившее тогда обширные круги западноевропейского духовенства
и поставившее себе задачей реформу церкви в смысле восстановления
ее павших нравов и расшатанной дисциплины и уничтожения укоренившихся
в церкви светских обычаев и привычек, симонии, брака духовенства
и инвеституры, развивалось под непосредственным покровительством
и руководительством папы. Клюнийцы, проникая в определенную область,
ставили последнюю в духовном отношении в тесную зависимость от
папы. Это движение стало делать большие успехи в Южной Италии,
что было в высшей степени неприятно восточной церкви. Кроме того.
Лев IX со своей точки зрения имел и политические основания для
вмешательства в южно-итальянские дела. Между папой и константинопольским
патриархом Михаилом Керуларием произошел обмен посланиями. Папа
в своем послании ссылался на известный "Дар Константина" (Donatio
Constantini), будто бы отдававший римскому епископу вместе с духовной
и светскую власть. Но, несмотря на подобные осложнения, трудно
было ожидать скорого разрыва, тем более что византийский император
Константин IX Мономах был склонен к мирному разрешению вопроса.
В Константинополь прибыли папские легаты, среди которых находился
высокомерный кардинал Гумберт. Легаты и особенно Гумберт гордо
и заносчиво держали себя в отношении патриарха, который, уклонившись
от каких-либо переговоров с ними, не соглашался ни на какие уступки
Риму. Тогда, летом 1054 года, легаты положили на алтарь храма
Св. Софии отлучительную грамоту, в которой провозглашалась патриарху
"Михаилу и сообщникам его, пребывающим в вышеуказанных заблуждениях
и предерзостях, анафема... вместе со всеми еретиками, купно же
с дьяволом и ангелами его". [+100]
В ответ на это Михаил Керуларий созвал собор, на котором была
произнесена анафема на римских легатов и соприкосновенных к ним
лиц, пришедших "в богохранимый град, подобно грому, или буре,
или граду, или лучше, подобно диким кабанам, чтобы низвергнуть
истину". [+101]
Так произошел окончательный раскол западной и восточной церкви
в 1054 году. Отношение трех восточных патриархов было для Михаила
Керулария исключительно важным. Посредством патриарха Антиохийского,
он известил патриархов Иерусалимского и Александрийского о разделении
церквей, сопроводив новость соответствующими извещениями. Несмотря
на незначительное количество источников, можно с уверенностью
утверждать, что три восточных патриарха остались верными православию
и поддержали патриарха Константинопольского. [+102]
Для патриарха Константинопольского раскол 1054 года можно рассматривать
как большую победу, которая сделала его совершенно независимым
от папских претензий с запада. Его авторитет значительно возрос
в славянском мире и среди восточных патриархатов. Однако с политической
точки зрения раскол 1054 года был фатальным для империи, так как
сводил на нет в будущем любую попытку стабильного соглашения с
западом, находившимся под сильным влиянием папства. Это оказалось
фатальным, ибо иногда Византийская империя очень нуждалась в западной
помощи, особенно тогда, когда с востока стала усиливаться турецкая
опасность. Вот как Л. Брейе оценивает последствия этого разрыва:
"Именно этот раскол сделал бесполезными все усилия по примирению
империи Константинополя и Запада, именно этот раскол проложил
путь к упадку и падению империи". [+103]
Окончательный разрыв церквей в 1054 году непосредственно ощутили
только официальные круги церкви и правительства. Население оставалось
очень спокойным и некоторое время даже не знало о доктринальных
расхождениях Рима и Константинополя. Интересно отметить отношение
Руси к этому событию. Русские митрополиты XI века, назначаемые
или утверждаемые Константинополем, естественно, приняли византийскую
точку зрения. Однако русский народ не имел никаких претензий к
латинской церкви и не мог найти каких-либо неточностей в ее учении. [*4]
Например, русский князь XI века обращался к папе за помощью против
узурпатора. Этот призыв не вызвал ни удивления, ни протестов. [+104]
- Примечания
[+66] Constantini
Porphyrogeniti De administrando imperio, cap. 37-40. (Константин
Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий
под редакцией Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1989, с.
154-167. Ссылки самого А. А. Васильева на иные издания данного сочинения
исключены. - Науч. ред.)
[+67]
Oratio in Imperatorem Alexium Comnenum (PG, t. CXXVI, cols. 292-
293).
[+68]
В. Г. Васильевский. Византия и печенеги. - Труды, т. 1,
с. 7-8.
[+69]
Georgii Cedreni Historiarum compendium... Bonn. ed., p.
585.
[+70]
В. Г. Васильевский. Византия и печенеги. - Труды, т. 1,
с. 24.
[+71]
См.; М. Атаli. Storia dei Musulmani di Sicilia. Firenze,
1854, vol. I, p. 381, 522-523; A. Kleinclausz. L'Empire
carolinigien: ses origines et ses transformations. Paris, 1902,
p. 443 et suiv.
[+72]
J. Gay. Lltdilie meridionale et l'empire byzantin depuis
l'avenement de Basile Ie jusqu'a la prise de Bari par les
normands. 867-1071. Paris, 1904, pp. 84, 87, 88; М. Hartmann.
Geschichte Italiens im Mittelalter. Gotha, 1908, Bd. III, I, SS.
306-307; F. Dvornik. Les Slaves, Byzance et Rome au IXe
siecle. Paris, 1926, pp. 220-221.
[+73]
A. Gasquet. L'Empire byzantin et la monarchie franque.
Paris, 1888, pp. 459-460.
[+74]
Legatio, cap. XVII.
[+75]
J. Bryce. The Holy Roman Empire. New York, 1919, p. 148.
[+76]
О Гаральде в армии Георгия Маниака см.: В. Г. Васильевский.
Варяжско-русская и варяжско-английская дружина в Константинополе.
- В кн.: Труды, т. 1, с. 289-290; R. М. Dawkins. Greeks
and Northmen. - Custom is King: Essays presented to Dr. R. R.
Marett. Oxford, 1936, pp. 45-46.
[+77]
J. Mansi. Sacrorum conciliorum... collectio, vol. XVI,
pp. 47, 49. См. также: А. Лебедев. История разделения Церквей
в девятом, десятом и одиннадцатом столетиях. М., 1905, с. 117,
120; F. Dvornik. The Photian Schism, History and Legend.
Cambridge, 1948, pp. 136 ff.
[+78]
J. Hergenrother. Photius, Patriarch von Constantinopel:
Sein Leben, seine Schriften und das griechische Schisma. Regensburg,
1867, Bd. II, S. 462.
[+79]
J. Hergenrother. Photius... Bd. II, S. 524. См. также:
F. Dvornik. Op. cit, p. 187.
[+80]
См. весьма тонкий анализ этой проблемы А. Грегуаром: Н. Gregoire.
Du nouveau sur ie Patriarche Photius. - Bulletin de la classe
des lettres de l'Academie Royale de Belgique, vol. XX, 1934, pp.
36-53; F. Dvornik. The Photian Schism, pp. 202-236.
[+81]
Theophanes Continuatus. Bonn. ed., pp. 342-343.
[+82]
J. Hergenrother. Photius... Regensburg, 1868, Bd. III,
S. 655.
[+83]
О четырех браках Льва Мудрого см. интересную статью Ш. Диля: Ch.
Diehl. Figures byzantines. Paris, 1909, vol. I, pp. 181-215.
(У А. А. Васильева это примечание завершается ссылкой на английский
перевод книги Ш. Диля. - Науч. ред.)
[+84]
Epistola XXXII (PG, t. CXI, col. 197).
[+85]
EutychU Alexandrini patriarchae Annales, ed. L. Cheikho,
B. Carra de Vaux, H. Zayyat. Beyrouth; Paris, 1909, t. II, p.
74 (text. ar.); PG, t. Ш, col. 1145 (transi. lat.).
[+86]
H. Попов. Император Лев VI Мудрый и его царствование с
церковной точки зрения. М., 1892, с. 160.
[+87]
Весьма ценным источником по четвертому браку Льва и общей истории
периода является следующее сочинение: С. de Boor. Vita
Euthyrnii: ein Anecdoton zur Geschichte Leo's der Weisen, A. D.
886-912. Berlin, 1888. Издание, помимо греческого текста, содержит
весьма ценное исследование "Жития" с исторической точки зрения.
[+88]
H. Попов. Император Лев VI Мудрый и его царствование с
церковной точки зрения. М., 1892, с. 184. Ср. также; Mansi.
Sacrorum conciliorum... collectio, t. XVIU, pp. 337-338.
[+89]
М. С. Дринов. Южные славяне и Византия в десятом веке.
М., 1875, с. 21. Перепечатано в сочинениях М. С. Дринова, изданных
В. H. Златарским (т. 1, София, 1909, с. 365-520).
[+90]
А. П. Лебедев. История разделения Церквей в девятом, десятом
и одиннадцатом веках. М., 1905, с. 325.
[+91]
S. Runciman. The Emperor Romanus Lecapenus and His Reign.
A Study of Tenth Century Byzantium. Cambridge, 1929, pp. 70, 243.
[+92]
Vie de Saint Athanase l'Athonite, ed. L. Petit. - Analecta Bollandiana,
t. XXV, 1906, p. 21.
[+93]
История, V, 8. (Цитата дана по уже упоминавшемуся выше русскому
изданию - М., 1988, с. 49. - Науч. ред.)
[+94]
G. Schlumberger. Un Empereur Byzantin au dixieme siecle.
Nicephore Phocas. Paris, 1890. Репринтное воспроизведение: Paris,
1923, p. 366.
[+95]
Автор эпитафии - Иоанн, епископ Мелитинский. Она опубликована
в боннском издании "Истории" Льва Диакона (Historiae, р. 453),
а также в изд.: Georgius Cedrenus. Historiarum compendium,
vol. П, p. 378. См. также: К. Krumbacher. Geschichte des
byzantinischen Litteratur. Munchen, 1897, S. 368.
[+96]
К. Е. Zacharia von Lingenthal. Jus graeco-romanum, vol.
III, pp. 292- 296; В. Г. Васильевский. Материалы для внутренней
истории Византии: меры в защиту крестьянской земельной собственности.
- ЖМНП, т. ССП, 1879, с. 224 и ел.; J. et P. Zepos. Jus
graeco-romanum, vol. I, p. 249-252.
[+97]
К. Е. Zacharia. von Lingenthal. Jus... vol. III, p. 303;
В. Г. Васильевский. Материалы по внутренней истории...
с. 220; J. et P. Zepos. Jus graeco-romanum, vol. I, p.
259.
[+98]
Порфирии. (Успенский), еп. Восток Христианский. Афон. Т.
3 (1). Киев, 1877, с. 154.
[+99]
Порфирии (Успенский), еп. Восток Христианский... с. 93,
170-171; P. Meyer. Die Haupturkunden fur die Geschichte
der Athoskloster. Leipzig, 1894, S. 153.
[+100]
PG, t. CXLIII, col. 1004.
[+101]
А. П. Лебедев. История разделения Церквей... с. 347.
[+102]
См.: L. Brehier. Le schisme oriental du XP siecle. Paris,
1899, pp. 232- 241.
[+103]
L. Brehier. The Greek Church. - Cambridge Medieval History,
vol. IV, p. 273. См. также: J. Gay. Les Papes du XI"
siecle et la chretiennete. Paris, 1926, pp. 166-167; M. Jugie.
Le schisme de Michel Cerulaire. - Echos d'Orient, vol. XXXVI,
1937, pp. 440-473.
[+104]
На эту тему можно найти интересную информацию в книге: В. Leib.
Rome, Kiev et Byzance a la fin du XIe siecle. Paris, 1924,
pp. 18-29, 51, 70 и т.д.
- Примечания научного редактора
[*4] У А.
А. Васильева здесь произошла подмена понятий. Дело вовсе не в том,
что народ ничего не имел против латинской церкви и ее учения. В
древности и в средние века количество активных участников исторического
процесса, тех, кто реально мог повлиять на ход исторических событий,
всегда и повсеместно ограничивалось господствующим классом и его
непосредственным окружением. Влияние же широких народных масс на
исторические события проявлялось, по сравнению с нашим временем,
гораздо меньше. Вот почему в данном случае представляется более
правильным говорить об отсутствии у народа знания и интереса к проблемам
взаимоотношений Рима и Константинополя, тем более, что на повседневной
жизни русского крестьянина, ремесленника или торговца все это никак
не сказывалось. Что же касается русского князя, обратившегося за
помощью к папе, то здесь, вероятнее всего, был жест отчаяния в борьбе
за власть в сочетании с незнанием и непониманием, насколько Италия,
Рим и папа во всех смыслах слова далеки от Руси.
