Просвещение, наука, литература и
искусство
Время Македонской династии, отмеченное бурной деятельностью в области
внешних и внутренних дел, было также временем интенсивного развития
в сфере образования, литературы, воспитания и искусства. Это было
время, когда проявились самым четким образом основные черты византийской
учености, [*17]
что выразилось в развитии более тесной связи между светским и теологическим
элементом или примирении античной языческой мудрости с новыми идеями
христианства в развитии универсального и всеобщего знания и, в конечном
счете, в отсутствии оригинальности и творческого гения. [*18]
Во время всего этого периода высшая школа в Константинополе была
снова центром научных и литературных исследований, вокруг которого
группировались лучшие интеллектуальные силы империи.
Император Лев VI, ученик Фотия, не будучи одаренным очень большим
литературным талантом, написал много проповедей, церковных гимнов
и других сочинений. Его основная заслуга заключалась в поддержке
интеллектуальной атмосферы, созданной Фотием, так что, по словам
одного историка, "он обеспечил себе почетное место в истории византийского
образования в целом и образования церковного в частности ". [+163]
Лев защищал и поддерживал всех ученых и литераторов. В его время
"императорский дворец превращался иногда в новую Академию или
новый Лицей ". [+164]
Особо выдающейся фигурой в идейной жизни десятого века был император
Константин VII Багрянородный, сделавший много для интеллектуального
развития Византии не только защитой образования, но и сочинением
многочисленных оригинальных сочинений. Константин оставил все
правительственные дела Роману Лакапину и посвятил большую часть
своего времени тому, что его интересовало. Ему удалось создать
в обществе плодотворное литературное и научное движение, в котором
он сам принимал личное активное участие. Он много писал сам, побуждал
писать других и ему удалось поднять образование своего народа
на гораздо более высокий уровень. Его имя тесно связано с возведением
многих прекрасных зданий; он страстно интересовался искусством
и музыкой и тратил большие суммы денег на составление антологий
из древних авторов.
До наших дней сохранилось большое количество сочинений времени
Константина VII. [*19]
Некоторые из них написаны самим Константином, другие - с его личной
помощью, тогда как еще один тип - антологии древних текстов и
энциклопедий с отрывками по множеству вопросов, были составлены
по его просьбе. Среди его сочинений выдержанная в хвалебных тонах
биография его деда Василия I, "Об управлении государством" (De
administrando Imperio), посвященная своему сыну и наследнику.
Сочинение содержит много ценной информации по географии иностранных
государств, их связям с Византией и византийской дипломатии. Сочинение
открывается главами о северных народах - печенегах, русских, узах,
хазарах, мадьярах (турках), из которых особенно первые двое играли
ведущую роль в политической и экономической жизни Х века. В сочинении
речь идет также об арабах, армянах, болгарах, далматах, франках,
южных итальянцах, венецианцах и некоторых других народах. Сочинение
содержит также названия порогов Днепра, которые даны на двух языках
- "славянском" и "русском", то есть скандинавском. Это одно из
важнейших оснований, на которых основывается теория скандинавского
происхождения первых "русских" князей. Сочинение написано между
948 и 952 годами (или 951 год), и написано в порядке, отличном
от современного опубликованного текста. Бьюри, посвятивший специальное
исследование по поводу этого сочинения, называет его "лоскутной
работой" (patchwork). [+165]
Сочинение дает, тем не менее, впечатляющую картину политической,
дипломатической и экономической мощи империи в Х веке. [+166]
Много географического материала есть и в его третьем сочинении
- "О фемах", частично основанном на географических трактатах V-
VI веков. В это время было составлено большое сочинение "О церемониях
византийского двора". Это прежде всего детальное описание сложных
правил жизни византийского двора. Его можно рассматривать как
"книгу дворцовых правил". Сочинение было составлено на основе
данных официальных архивов двора различных периодов и содержащаяся
в трактате информация о крещении, свадьбе, коронации, похоронах
императоров, о разных церковных святынях, о приемах иностранных
послов, о снаряжении военных экспедиций, о должностях и титулах
и о многих других аспектах жизни, что является бесценным источником
для изучения не только жизни при дворе, но и для общественной
жизни всей империи. Византийский придворный церемониал, развившись
и сформировавшись на базе Поздней Римской империи времени Диоклетиана
и Константина Великого, позднее проник в придворную жизнь западной
Европы и славянских государств, включая Россию. Даже некоторые
придворные церемонии Турции двадцатого века [*20]
имеют следы византийского влияния. Константину мы обязаны подробным
рассказом о триумфальном возвращении чудотворной иконы Спасителя
из Эдессы в Константинополь. По народной традиции, это изображение
было когда-то послано Христом правителю Эдессы. [*21]
Из круга литераторов и ученых, собиравшихся вокруг Константина,
происходит историк Иосиф Генесий, автор истории от времени Льва
V до Льва VI (813-886 годы), и Феодор Дафнопат, написавший не
сохранившееся историческое сочинение, несколько дипломатических
посланий, проповеди для христианских праздников и известное число
биографий. По просьбе императора Константин Родосский сочинил
поэтическое описание церкви Апостолов, которое особенно ценно,
ибо дает нам картину этой знаменитой церкви, разрушенной позднее
турками.
Среди энциклопедий, которые появились при Константине, было знаменитое
собрание Житий святых, составленное Симеоном Ме-тафрастом. К началу
Х века относится также "Палатинская Антология" (Anthologia Palatina),
составленная Константином Кефа-ласом. Сборник получил название
от единственной рукописи - Codex Palatinus, находящейся сейчас
в Германии, в Гейдельберге. Заявление некоторых ученых о том,
что Константин Кефалас был ни кем иным, как Константином Родосским,
следует признать невозможным. "Палатинская Антология" является
большим собранием коротких стихотворений христианских и языческих
времен и является примером тонкого литературного вкуса Х века. [+167]
Ко времени Константина Багрянородного относится составление знаменитого
"Лексикона Суды" (Suidas). Нет никакой информации ни о жизни,
ни о личности автора этого лексикона, который является богатейшим
источником для объяснения слов, собственных имен и предметов общего
употребления (articles of general use). Литературные и исторические
статьи по поводу не дошедших до нас сочинений являются особенно
ценными. Несмотря на некоторые недостатки, "'Лексикон Суды' является
прекрасным памятником компиляторской деятельности византийских
ученых в то время, как во всей остальной Европе наука была в полном
упадке. Это еще одно доказательство, до какой степени Византийская
империя, несмотря на все внутренние и внешние трудности, которые
приходилось преодолевать, сохранила и развила остатки древней
культуры ". [+168] [*22]
Другой значительной фигурой периода Македонской династии был
Арефа, епископ Кесарийский, живший в начале Х века. Его всестороннее
образование и глубокий интерес к литературным произведениям, как
церковным, так и светским, отразился и на его собственных трудах.
Его греческий комментарий на Апокалипсис, первый, насколько известно,
его схолии к Платону, Лукиану и Евсевию, ценное собрание писем,
до сих пор не опубликованное, сохранившееся в одной из рукописей,
хранящихся в Москве - все эти материалы показывают, что Арефа
был выдающейся фигурой в культурном движении Х века. [+169]
Патриарх Николай Мистик, хорошо известный благодаря своему активному
участию в церковной жизни этого времени, оставил ценное собрание
из 150 писем. Оно содержит послания, адресованные арабскому эмиру
Крита, Симеону Болгарскому, папам, императору Роману Лакапину,
епископам, монахам и разным должностным лицам гражданской администрации.
В них есть материал о внутренней и политической истории Х века.
Лев Диакон, современник Василия II и очевидец событий болгарской
войны, оставил историю в десяти книгах, охватывающую период 959-975
годов и содержащую рассказ об арабской, болгарской и русской кампаниях
империи. Эта "История" во всем очень ценна, так как является единственным
греческим источником, современным описываемым событиям и рассказывающим
о блистательном периоде Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия. Сочинение
Льва Диакона бесценно также информацией о первых страницах русской
истории, ибо содержит большое количество информации о Святославе
и его войне с греками. [*23]
Сочинение Иоанна Камениата, священника из Фессалоники, об арабском
завоевании Фессалоники в 904 году, уже упоминалось.
Среди хронистов этого времени следует упомянуть анонимного продолжателя
Феофана (Theopahes Continuatus), описавшего события с 813 года
по 961 на основе сочинений Генесия, Константина Багрянородного
и продолжателя Георгия Амартола. Вопрос об идентификации автора
этой компиляции до сих пор не разрешен. [+170]
Группу хронистов X века обычно представляют четырьмя именами -
Львом Грамматиком, Феодосием Мелитенским, анонимным Продолжателем
Георгия Амартола, Симеоном Магистром и Логофетом, так называемым
Псевдо-Симеоном Магистром. Они, однако, не являются оригинальными
писателями. Все они были копиистами, сокращавшими или перерабатывавшими
Хронику Симеона Логофета, полный греческий текст которой до сих
пор не опубликован. [*24]
Есть, однако, ее древнерусский перевод, так что о неопубликованном
греческом тексте можно составить хорошее представление. [*25]
К Х веку относится также весьма интересная фигура в византийской
литературе - Иоанн Кириот, обычно известный под своим прозвищем
- Геометр. Максимум его литературной активности приходится на
время Никифора Фоки, Иоанна Цимисхия и Василия II. Первый из них
был его любимым героем. От него осталась коллекция эпиграмм и
приуроченных к определенному случаю (occasional) поэм, сочинение
в стихах об аскетизме ("Рай") и несколько гимнов в честь Богородицы.
Его эпиграммы и поэмы к случаю тесно связаны с важнейшими политическими
событиями того времени, такими как смерти Никифора Фоки и Иоанна
Цимисхия, восстания Барды Склира и Барды Фоки в поэме "Восстание",
болгарская война и т. д. Все они имеют немалое значение для исследователя
данного периода. Одна из поэм Геометра, по поводу его путешествия
из Константинополя в Селиврию, по районам, где прошла война, дает
удивительно сильную и патетическую картину страданий и разорения
местного крестьянства. [+171]
Крумбахер был совершенно прав, когда говорил, что Иоанн Геометр
относится к лучшим проявлениям (aspects) византийской литературы. [+172]
Многие из его поэм переведены на современные языки. Его прозаические
сочинения - риторического, экзегетического и ораторского (oratorical)
характера менее интересны, чем поэмы.
Во время царствования Никифора Фоки был также составлен Псевдо-Лукианов
Диалог "Филопатрис". Он, как было сказано, представляет собой
"византийскую форму гуманизма" и для Х века свидетельствует о
"возрождении греческого духа и классических вкусов". [+173]
Один из лучших византийских поэтов, Христофор Митиленский, который
лишь недавно стал хорошо известен, блистал в первой половине XI
века. Его короткие сочинения, написанные в основном ямбическим
триметром в форме эпиграмм или обращений к разным лицам, включая
современных ему императоров, отличаются изяществом вкуса и тонким
умом. [+174]
В Х веке, когда византийская цивилизация переживала время блестящего
подъема, представители варварского Запада приезжали на Босфор
за образованием. Однако, в конце Х и начале XI века, когда все
внимание империи было сосредоточено на кампаниях, которые подняли
империю на вершину ее военной славы, интеллектуальная и творческая
активность немного упали. Василий II относился к ученым с презрением.
Анна Комнина, автор XII века, замечает, что "наука... начиная
с владычества Василия Порфирородного, и до самого царства императора
Мономаха, находилась в пренебрежении у большинства людей, хотя
и не исчезла вовсе". [+175]
Отдельные личности, тем не менее, продолжали усердно работать
и проводили долгие ночи над книгами при свете ламп. [+176]
Однако высшее образование с государственной поддержкой на широкой
основе возрождается только в середине XI века при Константине
Мономахе, когда группа ученых, возглавляемая Михаилом Пселлом, [*26]
вызвала у императора интерес к их проектам и стала играть значительную
роль при дворе. Начались горячие диспуты о сущности реформ высшей
школы. Тогда, когда одна группа хотела создать юридическую школу,
другие стремились к философской школе, то есть школе для образования
общего плана. Волнение постоянно возрастало и дело доходило даже
до уличных демонстраций. Император нашел хороший способ выйти
из этой ситуации, организовав философский факультет и школу права.
Основание университета произошло в 1045 году. Новелла по поводу
его открытия сохранилась. Философское отделение, возглавляемое
знаменитым ученым и писателем Пселлом, давало философское образование
и стремилось дать своим студентам широкое образование. Школа права
была своего рода юридическим лицеем или академией.
Византийское правительство чувствовало сильную нужду в образованных
и опытных чиновниках, особенно - в юристах. Ввиду отсутствия специальных
юридических школ, молодые люди черпали свои знания от практикующих
юристов, нотариусов и правоведов, которые редко обладали глубокими
и разносторонними знаниями в этой области. Юридический "лицей", [*27]
основанный при Константине Мономахе, как раз и служил для удовлетворения
этой срочной потребности. Лицей возглавлял Иоанн Ксифилин, знаменитый
современник и друг Пселла. Как и ранее, образование было бесплатным.
Профессора получали хорошее жалованье, шелковые одежды, питание
и пасхальные подарки (Easter gifts). Прием был свободным для всех
тех, кто хотел поступить, вне зависимости от социального или экономического
статуса, лишь бы у них был достаточный уровень подготовки. Новелла
по случаю основания юридической школы [*28]
дает взгляд изнутри на правительственные взгляды по вопросам образования
и юридического знания. Юридическая школа XI века имела четко выраженные
практические цели, так как от нее ждали подготовки искуссных чиновников,
знакомых с законами империи. [+177]
Глава философской школы, Константин Пселл, более известный под
своим монашеским именем Михаил, родился в первой половине XI века.
Благодаря своему прекрасному образованию, обширным знаниям и блестящим
способностям, он стоял весьма высоко в оценках современников и
стал одной из самых влиятельных личностей в империи. Он был приглашен
ко двору, где ему дали важные обязанности и высокие титулы. В
то же время он обучал философии и риторике большое количество
студентов. В одном из своих писем он писал: "Мы подчинили кельтов
[т. е. народы Западной Европы] и арабов. Они обратились к нашей
славе с двух континентов. Нил орошает земли египтян, и мой язык
[орошает] их дух. Один из этих народов называл меня факелом науки,
другой - светилом, третий оказывал мне почести (honored), употребляя
самые прекрасные слова". [+178]
Следуя примеру его друга Иоанна Ксифилина, главы юридической школы,
он принял постриг под именем Михаила и провел некоторое время
в монастыре. Но одинокая монашеская жизнь не соответствовала темпераменту
Пселла. Он покинул монастырь и вернулся в столицу, где он вновь
получил при дворе свое важное место. К концу жизни он достиг высокого
положения первого министра. Умер он в конце XI века, вероятно,
в 1078 году. [+179]
Живя в эпоху смут и начинавшегося упадка империи, при частых
сменах императоров, что нередко означало и смену направлений и
политики, Пселл умел хорошо приспосабливаться к менявшимся обстоятельствам
и, служа при девяти императорах, продолжал возвышаться в чинах
и приобретать все более влиятельное положение. Пселл не пренебрегал
ни лестью, ни заискиванием, ни взятками, чтобы создать свое благополучие.
Нельзя, таким образом, сказать, что Пселл отличался большими нравственными
достоинствами, хотя в этом отношении он ничем не отличался от
громадного большинства людей той смутной и тяжелой эпохи.
Он обладал, тем не менее, многими качествами, которые ставили
его значительно выше своих современников. Пселл был высокообразованным
человеком, он много знал, читал и работал. Обладая обширными и
разносторонними познаниями и большим трудолюбием, он оставил много
сочинений в различных областях знания и литературы: в богословии,
философии (где он следовал Платону), в естественных науках, филологии,
истории, праве, поэзии, в речах и письмах. История Михаила Пселла,
описывающая события от смерти Иоанна Цимисхия до последних лет
жизни автора (976- 1077), является весьма ценным источником для
истории XI века, несмотря на некоторую пристрастность в изложении. [*29]
Во всем литературном творчестве Пселл был представителем светского
знания, тесно связанного с эллинистической культурой. Очень заметно,
что он не отличался скромностью в оценках самого себя. Он писал
в своей хронографии: "Мне говорили, что речь у меня цветет всеми
цветами радуги даже в простых разговорах и источает природную
прелесть без всяких на то усилий. [*30]
Я бы о том и не подозревал, если бы мне много раз не напоминали
об этом собеседники и не таяли от удовольствия те, кто меня слушал".*30
В другом месте Пселл заявлял, что Константин IX "очень ценил мое
красноречие и его уши всегда были привязаны к моим губам", что
Михаил VI "искренне им восхищался и пил мед, который стекал с
его губ", что Константин Х "наполнял себя его словами как нектаром",
что Евдокия "смотрела на него как на Бога". [+180]
Историки до сих пор расходятся в своих оценках на личность и деятельность
Михаила Пселла. Кажется, тем не менее, очевидным, что он занимал
высокое место в культурной жизни Византии XI века, как Фотий в
жизни Х и Константин Багрянородный в жизни IX веков. [+181]
Период Македонской династии, особенно Х век, рассматривается
(is viewed) как период расцвета византийской эпической поэзии
и византийских народных песен, главным героем которых был Василий
Дигенис Акрит. [*31]
Интенсивная жизнь восточных окраин с ее почти беспрерывными военными
действиями создавала большое поле для смелых подвигов и опасных
приключений. Наиболее глубокое впечатление в памяти народа оставил
на долгие времена герой этой пограничной области Василий Дигенис
Акрит. Имя этого эпического героя, как видно, Василий. Дигенис
же и Акрит - его прозвания. Прозвание Дигениса, что можно передать
как "рожденный от двух народов", объясняется тем, что отец его
был араб-мусульманин, а мать - гречанка-христианка. "Дигенисами"
надо сказать, вообще называли детей от разноплеменных браков. [*32]
Акритами же назывались в византийское время защитники крайних
границ государства - от греческого слова акра - граница. Акриты,
пользовавшиеся иногда полунезависимым положением от центрального
правительства, сопоставляются не без основания с западноевропейскими
маркграфами, т. е. правителями пограничных областей-марок и, в
русской истории, с казаками украйны.
Эпический герой Дигенис Акрит проводит всю жизнь в борьбе с мусульманами
и апелатами. Апелатами, что первоначально означало "те, кто угоняет
скот", затем "разбойники", назывались в византийское время горные
разбойники, эти, по словам А. Н. Веселовского, "удальцы, крепкие
духом и мышцами, полуразбойники и полугерои", [+182]
которые, не считаясь ни с императором, ни с халифом, разоряли
страну того и другого. В мирные времена с этими разбойниками совместными
усилиями боролись христиане и мусульмане, тогда как во времена
военных действий каждая сторона стремилась завоевать поддержку
этих опасных людей. Рамбо говорил, что "в этих окраинных областях
человек чувствовал себя очень далеко от Византийской империи.
Можно было подумать, что находишься не в провинции просвещенной
монархии, но в центре феодальной анархии Запада". [+183]
На основании разных намеков, которые можно найти в эпосе о Дигенисе
Акрите, можно утверждать, что истинное событие, на котором основано
повествование, произошло в середине Х века в Каппадокии и в области
Евфрата. В эпосе Дигенис совершает великие подвиги и сражается
за христиан и за империю. В его системе взглядов православие и
Романия (Византийская империя) неразделимы. Описание дворца Дигениса
дает хорошее представление о великолепии и богатстве, находимых
во владениях крупных земельных собственников Малой Азии, по поводу
которых так негодовал Василий II Болгаробойца. Как говорят, прототипом
Дигениса Акрита был не христианин, а полулегендарный борец за
исламскую веру Сайид Баттал Гази, имя которого связывается с битвой
при Акроинионе. [*33]
Имя Дигениса оставалось популярным и в последующие периоды Византийской
истории. Феодор Продром, поэт XII века, тогда, когда пытался воздать
должную похвалу императору Мануилу Комнину, не смог найти ничего
лучшего, как назвать его "новым Акритом". [+184]
Согласно Дж. Б. Бьюри, "как Гомер отражает все стороны известного
уровня раннегреческой цивилизации, как 'Песнь о Нибелунгах' отображает
цивилизацию германцев периода великих переселений, так цикл о
Дигенисе представляет собой всеобъемлющую картину византийского
мира в Малой Азии, так же как и жизни пограничных областей". [+185]
Эпос пережил Византийскую империю. Даже сегодня народы Кипра и
Малой Азии воспевают знаменитого византийского героя. [+186]
[+186]
Около Трабзонда путешественникам до сих пор показывают его могилу,
которая, согласно народным представлениям, защищает новорожденных
против дурных заклинаний. По содержанию эпос весьма напоминает
хорошо известные западноевропейские эпические легенды, такие как
"Песнь о Роланде" времени Карла Великого, или эпос о Сиде, каждый
из которых вырос из борьбы христианства с исламом.
Эпос о Дигенисе Акрите сохранился во множестве рукописей, древнейшая
из которых относится к XIV веку. [+187]
Изучение эпоса недавно вошло в новую фазу в выдающихся исследованиях,
начатых А. Грегуаром и блистательно продолженных его коллегами
- М. Канаром и Р. Гузенсом (R. Goossens). Сейчас практически очевидно,
что историческим прототипом Дигениса был Диоген, турмарх фемы
Анатолики в Малой Азии, который погиб в 788 году, сражаясь против
арабов. [*34]
Многие части поэмы датируются Х веком, когда византийские войска
дошли до Евфрата и когда могила Дигениса близ Самосаты была идентифицирована
около 940 года. Весьма интересные связи были установлены между
византийским эпосом, а также арабскими и турецкими эпическими
сказаниями и даже со сказками "Тысяча и одна ночь". Этот эпос
с его интересной исторической основой и связями с восточными эпосами,
является одной из наиболее привлекательных проблем византийской
литературы. [+188]
Византийский эпос в форме народных былин (popular ballads) нашел
отражение и в русских эпических сочинениях; эпос о Дигенисе Акрите
имеет в ней свое место. В древней русской литературе встречается
известное еще Карамзину "Деяние и житие Девгениево Акрита", которое
он считал русской сказкой. Во всяком случае, "Девгениево деяние"
имеет немалое значение для истории древней русской литературы,
потому что древнерусская жизнь и литература, как известно, наиболее
испытали на себе силу византийского влияния, как церковного, так
и светского. Интересно отметить, что в русской версии поэмы о
Дигенисе встречаются иногда эпизоды, которые до сих пор еще не
найдены в греческих текстах. [+189]
Интеллектуальная и художественная жизнь империи в трудные и смутные
времена продолжала развиваться в Македонский период по всем направлениям.
Творческая деятельность (the activity), например, Михаила Пселла
не прерывалась. Это одно может служить показателем того, что культурная
жизнь страны также не прерывалась. Случайные правители этого времени
покровительствовали Пселлу, также как и представители Македонского
дома.
Среди значительных писателей этого времени был Михаил Атталиат.
Он родился в Малой Азии, однако позже перебрался в Константинополь,
где выбрал юридическую карьеру. Его сохранившиеся сочинения относятся
к области истории и юриспруденции. Его история, охватывая период
1034-1079 годов, основанная на личном опыте, дает правдивую картину
времени последних македонских правителей и смутного периода. Стиль
Михаила Атталиата уже показывает следы искусственного возрождения
классицизма, который был столь распространен при Комнинах. Юридический
трактат Михаила Атталиата, полностью основанный на Василиках,
пользовался большой популярностью. Его задачей было издать весьма
краткий общедоступный учебник права. Весьма ценная информация
о культурной жизни Византийской империи в XI веке находится в
уставе, составленном Михаилом для богадельни (poorhouse) и монастыря,
которые он основал. Устав содержит инвентарь собственности богадельни
и монастыря, который включал среди прочего список книг, переданных
монастырской библиотеке.
Время Македонской династии имеет большое значение для истории
византийского искусства. Период с середины IX века вплоть до XII
века, то есть включая период династии Комнинов, характеризуется
учеными как второй Золотой Век византийского искусства, считая
первым время Юстиниана Великого. Иконоборческий кризис освободил
византийское искусство, задыхающееся от церковных и монашеских
влияний, и указало новые пути вне религиозных сюжетов. Эти пути
вели к возврату к традициям ранних александрийских образцов, к
развитию заимствованных от арабов украшений (ornaments), связанных
поэтому с исламской традицией украшений, и к замене религиозных
тем на исторические и светские мотивы, воплощенные с большим реализмом.
Однако искусство македонской эпохи не ограничивалось имитацией
или копией этих сюжетов. Оно создало кое-что новое и оригинальное.
"Вновь оживший греческий стиль македонского и комнинского периодов
дал нечто большее, чем физическая красота греческих образцов IV
века. Он вобрал в себя серьезность (gravity) и силу предшествующих
веков. Эти качества определили посредством своего влияния средневековый
византийский стиль. Их влияние исключило грубые формы VI века,
которые отныне можно было увидеть только в культовых центрах отдаленных
провинций, где уже не чувствовалось притяжение столицы. Отсюда
получилась смесь достоинства и изящества, сдержанности и порядка,
чистая утонченность, которые стали характерными чертами византийского
искусства эпохи его зрелости. Эти произведения соединили гармонию
с религиозным чувством. У них была серьезность, которая отсутствовала
у произведений искусства эллинистического времени. Было бы, наверное,
преувеличением говорить о том, что в последние столетия византийское
искусство все более систематически эллинизировалось. Однако очевидно,
что глубокая и полная ориентализация не была более возможна". [+190]
Знаменитый австрийский историк искусства И. Стржиговский попытался
обосновать теорию, которая тесно связана с эпохой македонской
династии. По его мнению, приход к власти первого правителя этой
династии, армянина по рождению, положило начало новому периоду
в истории византийского искусства, в частности, периоду прямого
влияния армянского искусства на Византию. Иными словами, вместо
старого постулата о том, что Армения испытала сильное влияние
византийского искусства, Стржиговский старается доказать обратное.
Это правда, что армянское влияние сильно чувствовалось при Македонской
династии. Правда и то, что многие армянские художники и архитекторы
работали в Византии. Новая Церковь, построенная при Василии I,
была, вероятно, сооружена по армянскому плану. Когда в Х веке
купол Св. Софии был поврежден землетрясением, армянскому архитектору,
строителю собора в Ани, были поручены реставрационные работы.
Однако, несмотря на то, что теории Стржиговского содержат, как
говорил Ш. Диль, "много гениального и привлекательного", полностью
их принимать нельзя. [+191]
Василий I был великим строителем. По его распоряжению возведена
Новая Церковь, строительство которой было важным моментом в строительной
политике Василия, как и возведение Св. Софии во времена Юстиниана.
При Василии был построен также новый дворец Кенургий, украшенный
блестящими мозаиками. При Василии I были восстановлены и украшены
Св. София и церковь Святых Апостолов. Св. София, поврежденная
землетрясением 989 года, была также объектом заботы императоров
Х и XI веков.
При Македонской династии впервые появились имперские школы живописцев
икон. Там было изготовлено не только значительное количество икон
и живописи на стенах церквей. В школах брались также и за иллюстрирование
рукописей. При Василии II появился знаменитый Ватиканский Менологий
с прекрасными миниатюрами, исполненными восемью иллюстраторами,
имена которых написаны на полях. [+192]
К этому времени относится также большое количество интересных,
оригинальных и тонко исполненных миниатюр.
Основным центром художественной жизни был город Константинополь,
однако в византийских провинциях этого времени также сохранились
важные памятники искусства - церковь Скрипу (874) в Беотии; группа
церквей на Афоне, датируемых от Х до начала XI века; церковь св.
Луки Стириса в Фокиде (начало XI века); церковь Неа Мони на Хиосе
(середина XI века); церковь монастыря Дафни в Аттике (конец XI
века). В Малой Азии многочисленные скальные церкви в Каппадокии
сохранили большое количество весьма интересных фресок, некоторые
из которых относятся к IX, Х и XI векам. Открытие и изучение этих
каппадокийских фресок, которые "показали удивительное богатство
настенной живописи",[+193]
тесно связано с именем св. отца Ж. Жерфаниона, который посвятил
большую часть своей жизни тщательному изучению Каппадокии, "новой
провинции византийского искусства". [+194]
Влияние византийского искусства македонского времени распространилось
за границы империи. Последние живописные изображения знаменитой
римской церкви Santa Maria Antica, относящейся к IX или Х веку,
могут быть отнесены к лучшим произведениям Македонского Возрождения. [+195]
Святая София в Киеве (1037), как многие другие русские церкви,
также относится к "византийской" традиции эпохи македонских императоров.
Блистательный период Македонской династии (867-1025) был также
лучшим временем в истории византийского искусства с точки зрения
жизненности и оригинальности искусства. Последующий период смут
времени Комнинов, начиная с 1081 года, увидел рождение совершенно
иного искусства, более сухого и более холодного. "Византийские
знамена, принесенные (при Василии II) в Армению, постепенно отступили.
Знамена турок-сельджуков приблизились. Внутри царил дух неподвижности,
который нашел свое выражение в церемониях и парадах, духе Алексея
Комнина и его двора. Все это отразилось в духе искусства того
века, который предшествовал нашествию крестоносцев с Запада. Источники
прогресса иссякли. Не было больше единой творческой силы. Единственным
возможным изменением стало пассивное принятие внешних сил. Религиозный
пыл был поглощен формальным исполнением обрядов. Литургическая
система, контролируя живопись, имела результатом расцвет учебников,
или путеводителей, по живописи, в которых дорога, какой необходимо
было следовать, была точно указана. Композиция стала стереотипной,
даже краски были предписаны заранее". [+196]
- Примечания
[+163]
Н. Попов. Император Лев VI Мудрый и его царствование с церковно-исторической
точки зрения. М., 1892, с. 232.
[+164]
Н. Попов. Там же.
[+165]
J. B. Bury. The Treatise De administrando Imperio. - Byzantinische
Zeitschrift, Bd. XV, 1906, SS. 517-577. Г. Манойлович из Загреба
опубликовал на сербо-хорватском четыре интересные статьи по поводу
этого сочинения: Studije о spisu "De administrando imperio" сага
Konstantina VII Porfirogenita. - Publications of the Academy of
Zagreb, vol. CLXXXII, 1910-1911, pp. 1-65; vol. CLXXXVI, 1910-1911,
pp. 35-103; 104-184; vol. CLXXXVII, 1910-1911, pp. 1-132. Автор
кратко изложил содержание своих статей по-французски во время
международного византинисти-ческого конгресса в Белграде в 1927
г. См.: Compte-rendu du Congres... Belgrade, 1929, pp. 45-47.
[+166]
Теперь мы имеем новое критическое издание "De administrando imperio",
подготовленное Д. Моравчиком с английским переводом Р. Дженкинса
(Constantine Porphyrogenitus De administrando imperio.
Ed. G. Moravesic, engl. transi. by R. Jenkins. Budapest, 1949).
(Есть новый русский перевод: Константин Багрянородный.
Об управлении империей. Текст, перевод и комментарий под ред.
Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1989. - Науч. ред.)
[+167]
См.: К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur...
S. 727; G. Montelatlci. Storia della letteratura bizantina
(324-1453). Milano, 1916, pp. 120, 125.
[+168]
Krumbacher. Op cit., S. 568. О более новых исследованиях
см. библиографию.
[+169]
По поводу Арефы и его окружения см. определенные сведения в статье
М. А. Шангина: Византийские политические деятели первой половины
Х в. - Византийский сборник, М.; Л., 1945, с. 228-248 (А. А. Васильев,
судя по всему, не знал, что еще при его жизни материалы из этой
московской рукописи - речь идет о рукописи N 315 Исторического
музея - были частично опубликованы тем же М. А. Шангиным: Письма
Арефы - новый источник о политических событиях в Византии в 931-
934 гг. - ВВ, т. 1, 1947, с. 235-260. Это не меняет, правда, сути
дела, ибо большая часть произведений, входящих в состав этой рукописи,
все равно не опубликована. - Науч. ред.)
[+170]
С. П. Шестаков из Казани полагает, что автором "Продолжения Феофана"
был Феодор Дафнопат. См.: the Question of the Author of the Continuation
of Theophanes. - Compte-rendu du deuxieme congres international
des etudes byzantines (Belgrade, 1927). Belgrade, 1929, pp. 35-45;
H. G. Nickles. The Continuatio Theophanis. - Transactions
of the American Philological Association, vol. LXVIII, 1937, pp.
221-227. (Есть новый русский перевод: Продолжатель Феофана.
Жизнеописания византийских царей. Издание подготовил Я. H. Любарский.
СПб., 1992. Помимо перевода и комментариев к тексту, издание содержит
важную статью Я. H. Любарского о самом сочинении и о жанре византийских
хроник - "Сочинение продолжателя Феофана. Хроника, история, жизнеописания?"
(с. 201- 265). Что касается автора произведения, то проблема заключается
не только в не выявленной до наших дней личности составителя всего
сборника в целом. Сочинение написано четырьмя авторами, из которых
с большей или меньшей степенью вероятности устанавливаются двое
- Константин Багрянородный (пятая книга сборника) и Симеон Логофет
(первая половина шестой книги). См. статью Я. H. Любарского, с.
218. - Науч. ред.)
[+171]
PG, t. CVI, col. 956-959. На русском языке: В. Г. Васильевский.
Труды, т. 2, с. 121-122.
[+172]
К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur,
S. 734. Польский филолог И. Сайдак занимался сочинениями Иоанна
Геометра и особенно его гимнами в честь Богородицы (Que signifie
KuriwthV GewmetriaV - Byzantion, vol.
VI, 1931, pp. 343-353). См. также короткую заметку об Иоанне Геометре
в общей истории византийской литературы И. Сайдака: Literatura
Byzantinska. Warszawa, 1933, pp. 725-726.
[+173]
S. Reinach. Le christianisme a Byzance et la question de
Philopatris. В его же книге: Cultes, mythes et religions. Paris,
1922 vol. I pu 368 391.
[+174]
См.: К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur...
SS. 737-738; G. Montelatici. Storia della letteratura bizantina
(324-1453). Milano, 1916, pp. 128-130; E. Кигг. Die Gedichte
des Christophoros Mytilenaios. Leipzig, 1903. Русский перевод:
Д. Шестаков. Три поэта византийского возрождения. Казань,
1906.
[+175]
А. А. Васильев дает ссылки на английские издания и исследования
по поводу Анны Комниной. Сейчас у нас есть возможность дать ссылку
на новое русское издание: Анна Комнина. Алексиада, V, 8
(перевод с греческого Я. Н, Любарского). СПб.: "Алетейя", 1996,
с. 171. В соответствующем примечании (560) на с. 510 Я. Н. Любарский
приводит цитату из Михаила Пселла, о которой указано в соответствующем
примечании у А. А. Васильева. Пселл говорит об отношении Василия
11 к науке практически в таких же выражениях, что и Анна Комнина.
А. А. Васильев в своем примечании ссылается также на одно английское
исследование об Анне: G. Buckler. Anna Comnina. A Study.
Oxford, 1929, p. 262.
[+176]
См.: F. Fuchs. Die hoheren Schulen von Konstantinopel im
Mittelalter. Leipzig, Berlin, 1926, SS. 24-25.
[+177]
F. Fuchs. Die hoheren Schulen... SS. 24-25. Работа содержит
детальную информацию о философском факультете и юридической школе.
[+178]
С. Sathas. Bibliotheca graeca medii aevi. Paris, 1876,
t. V, p. 508.
[+179]
Е. Renaud. Michel Psellos: Chronographie ou Histoire d'un
siecle de Byzance, 976-1077. Paris, 1926, t. I, p. IX.
[+180]
Е. Renaud. Etude de la langue et de style de Michel Psellos.
Paris, 1920, pp. 432-433; Е. Renaud. Michel Psellos: Chronographie
ou Histoire d'un siecle de Byzance, 976-1077. Paris, 1926, vol.
I, pp. XIV-XV.
[+181]
J. Hussey. Michel Psellus. - Speculum, vol. X, 1935, pp.
81-90; J. Hussey. Church and Learning in the Byzantine
Empire, 867-1185. London, 1937, pp. 73-88; M. Jugie. Michel
Psellos. - Dictionnaire de theologie catholique, vol. XIII, 1936,
col. 1149-1158; В. Вальденберг. Философские идеи Михаила
Пселла. - Византийский сборник. M., 1945, с. 249-255.
[+182]
А. Н. Веселовский. Поэма о Дигенисе. - Вестник Европы,
1875, с. 753.
[+183]
A. Rambaud. Etudes sur l'histoire byzantine. Paris, 1912,
p. 73.
[+184]
Bibliotheque grecque vulgaire, ed. Е. Legrand. Paris, 1880, vol.
1, 83 (v. 180), 96 (v. 546). См. также: Poemes Prodromiques en
grec vulgaire. Amsterdam, 1910, p. 55 (v. 164); Е. Jeanseline,
L. Oeconomos. La Satire centre les Higoumenes. - Byzantion,
vol. 1, 1924, p. 328.
[+185]
J. В. Bury. Romances of Chivalry on Greek Soil. Oxford,
1911, pp. 18-19. +186 Некоторое количество "акритских" песен опубликовано:
S. KuriakidhV. O DigemhV AkritaV. Afhnai,
1926, 119-150.
[+187]
D. Heseling. La plus ancienne redaction du роете epique
sur Digenis Akritas. Amsterdam, 1927, SS. 1-22. (Mededeelingen
der Koninklijke Akademie van Wetenschappen. Afdeeling Letterkune,
Bd. LXIII, ser. A, n. 1).
[+188]
В 1942 г. А. Грегуар опубликовал прекрасную итоговую работу по
этому эпосу на современном греческом: Дигенис Акрит. Византийский
эпос в истории и поэзии. Нью-Йорк, 1942 (А. А. Васильев нигде
не приводит выходных данных этой работы на греческом. Поэтому,
за неимением лучшего, привожу название этой книги по-русски. -
Науч. ред.) Ввиду того, что эта необходимая книга написана
на современном греческом и поэтому доступна ограниченному количеству
читателей, английский или французский перевод работы был бы очень
желателен. Среди многочисленных статей А. Грегуара по этому вопросу,
я хотел бы указать две, которые могут быть особо полезными в качестве
введения: Le tombeau et la date de Digenis Akritas; Autour de
Digenis Akritas. Обе статьи опубликованы: Byzantion, vol. VI,
1931, pp. 481-508; vol. VII, 1932, pp. 287- 320.
[+189]
См. весьма важную работу по этому вопросу: М. Сперанский.
Деяния Дигениса. - Сборник отделения русского языка и литературы,
т. ХС1Х, 7, 1922. По-французски - P. Pascal. Le Digenis
slave ou la Geste de Devgenij. - Byzantion, vol. X, 1935, pp.
301-334.
[+190]
О. М. Dalton. East Christian Art. Oxford, 1925, pp. 17-18.
[+191]
J. Strzygoivksi. Die Baukunst der Armenier und Europa.
Wien, 1918; Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin. Paris, 1926,
vol. I, pp: 476-478; О. М. Dalton. East Christian Art.
Oxford, 1925, pp. 34-35.
[+192]
Sirarpie Der Nersessian. Remarks on the Date of the Menologium
and the Psalter Written for Basil II. - Byzantion, vol. XV, 1940-1941,
pp. 104-125.
[+193]
О. М. Dalton. East Christian Art. Oxford, 1925, p. 250.
[+194]
Ch. Dlehl. Manuel d'art byzantin. Paris, 1926, vol. II,
pp. 567-579. См.: G. de Jerphanlon. Une nouvelle province
de l'art byzantin. Les eglises ruperstres de Cappadoce, vol. I,
part 1 с альбомом прекрасных иллюстраций (plates). Ш. Диль не
имел возможности использовать эту работу (Manuel d'art byzantin.
Paris, 1926, vol. 2, pp. 908-909).
[+195]
Ch. Dlehl. Manuel d'art byzantin. Paris, 1926, vol. 2,
p. 585.
[+196]
О. М. Dalton. East Christian Art. Oxford, 1925, pp. 18-19.
- Примечания научного редактора
[*17] Интересно
отметить изменение взглядов А. А. Васильева. В соответствующем месте
французской версии (т. 1, р. 476) речь идет о культуре (culture).
[*18]
Последние слова этой общей оценки представляются совершенно неоправданными.
См. подробно: Г. Г. Литаврин. Особенности развития культуры
Византии во второй половине VII-XII вв. - В кн.: Культура Византии.
Вторая половина VII-XII вв. М., 1989, с. 617-635.
[*19]
В английском тексте здесь есть уточнение, специально не переводившееся,
ибо с точки зрения русской стилистики оно представляется излишним.
А. А. Васильев пишет (р. 362): "of the time of Constantine VII
in the tenth century".
[*20]
Так в тексте (of the twentieth century). Учитывая, однако, тот
факт, что в Турции монархический строй пал в начале XX века, правильнее,
наверное, было бы говорить о рубеже XIX и XX веков.
[*21]
Об этой истории см. подробно: Е. Н. Мещерская. Легенда
об Авгаре - раннесирийский литературный памятник. (Исторические
корни в эволюции апокрифической легенды). М., 1984.
[*22]
Здесь, к сожалению, А. А. Васильев забывает уточнить, о какой
именно библиографии идет речь. В общей библиографии, завершающей
работу (см. второй том данного издания), никакой специальной библиографии
о Суде нет. Хотелось бы отметить, что лишь в библиографии А. А.
Васильев приводит информацию о критическом издании словаря: Suidas.
Lexicon, edidit A. Adier, vol. I-V. Leipzig, 1928-1938).
[*23]
Есть новый русский перевод: Лев Диакон. История. Перевод
М. М. Копыленко. Статья М. Я. Сюзюмова, комментарий М. Я. Сюзю-мова,
С. А. Иванова. М., 1988.
[*24]
А. А. Васильев прав в том плане, что полного критического издания
греческого текста до сих пор нет. В то же время ученый, утверждая
так, не берет в расчет тот факт, что отдельные версии Хроники
Симеона Логофета опубликованы и по-гречески. См. пояснения к следующей
фразе.
[*25]
Сохраняя порядок примечаний А. А. Васильева, полностью меняю текст
сноски, ибо автор, говоря о Хронике Симеона Логофета, ссылается
на уже устаревшие работы, полностью перекрытые новейшими исследованиями.
О данной Хронике см. подробно: А. П. Каждан. Хроника Симеона
Логофета. - ВВ, т. 15, 1959, с. 125-143. В статье Каждана есть
ссылки на всю предшествующую литературу вопроса, в том числе на
работы В. Г. Васильевского и Г. А. Острогорского, отмеченные А.
А. Васильевым. О Хронике Симеона Логофета см. также: М. В.
Бибиков. Развитие исторической мысли. - В кн.: Культура Византии.
Вторая половина VII-XII вв. М., 1989, с. 94-95. Вся информация
об изданных рукописях Хроники есть в примечаниях к статье А. П.
Каждана. Одним из важнейших изданий такого рода являются "Приложения"
к боннскому изданию: Theophanes Continuatus ex recognitione I.
Bekkeri. Bonn 1838 pp. 603-760, 763-924.
[*26]
О Михаиле Пселле, его жизни, творчестве и роли в истории византийской
культуры см. детальное исследование Я. Н. Любарского: Михаил Пселл.
Личность и творчество. К истории византийского предгуманизма.
М., 1978.
[*27]
А. А. Васильев здесь кавычек не ставит, однако разница между современным
значением понятия "лицей" и средневековой школой в рамках Константинопольского
университета столь велика, что постановка кавычек представлялась
здесь необходимой.
[*28]
А. А. Васильев проявляет известную непоследовательность, называя
в данном абзаце это учреждение тремя разными словами - лицеем,
академией (в данной фразе) и школой (в следующей фразе). Столь
близко стоящие разные по своей сути термины, характеризующие одно
образовательное заведение, не могут не вызвать удивления. Именно
поэтому, отчасти из стилистических, отчасти из логических соображений,
в данной фразе "академия" заменена на "школу".
[*29]
Есть новый русский перевод: Михаил Пселл. Хронография.
Перевод, статья и примечания Я. Н. Любарского. М., 1978. Цитата
из Михаила Пселла во втором американском издании ограничивается
только этой фразой. Цитата из Михаила Пселла во французском издании
содержит также и следующую фразу.
[*30]
Цитата по русскому изданию Я. Н. Любарского, с. 82 (Зоя и Феодора.
Константин IX, гл. XLV). У А. А. Васильева в соответствующем месте
ссылка на с. 139 работы Рено (выходные данные в прим. 179), а
также на: С. Sathas. Bibliotheca graeca medii aevi, vol.
IV, p. 123-124.
[*31]
Есть новый русский перевод: Дигенис Акрит. Перевод, статьи
и комментарии А. Я. Сыркина. Репринтное воспроизведение текста
издания 1960 г. - M., 1994.
[*32]
Ср.: Дигенис Акрит. M., 1994, с. 139.
[*33]
Источники этой точки зрения А. А. Васильева остаются неизвестными.
В любом случае, однако, А. Я. Сыркин, автор весьма взвешенной
статьи о Дигенисе в уже упоминавшемся новом русском издании поэмы,
отказывается от каких-либо отождествлений (с. 136-150), а точку
зрения, высказанную А. А. Васильевым, не упоминает вовсе.
[*34]
Время показало поспешность и ошибочность этого утверждения. Оно
столь же бездоказательно, как и все другие отождествления, приводившиеся
в современной А. А. Васильеву научной литературе, ибо базируется
на произвольных интерпретациях и сопоставлениях. См. с. 136- 137
статьи А. Я. Сыркина в упоминавшемся новом русском издании Дигениса
Акрита. Хотелось бы также отметить, что поиск конкретного исторического
прототипа героев эпических поэм представляется достаточно проблематичным.
