О ЦЕРКОВНОМ ПРЕДАНИИ
Из сохраненных в Церкви догматов и проповеданий, некоторые мы имеем
от письменного наставления, а некоторые прияли от Апостольского
Предания, по преемству в тайне, и те и другие имеют едину и ту же
силу для благочестия.
И сему не воспрекословит никто, хотя бы мало сведущий в установлениях
церковных.
Ибо аще предпримем отвергати неписанные обычаи, аки не великую
имеющие силу: то неприметно повредим Евангелие в главных предметах,
и сократим проповедь до одного лишь имени, без всякия вещи.
Например, прежде всего упомяну о первом и самом общем, чтобы уповающие
на имя Господа нашего Иисуса Христа знаменались знаком креста -
кто учил сему писанием? К востоку обращатися в молитве какое писание
нас научило? Слова призывания при преложении хлеба евхаристии и
чаши благословения кто из святых оставил нам письменно? Ибо мы не
довольствуемся теми словами, о коих упомянул Апостол или Евангелие,
но и прежде, и после оных произносим и другие, как имеющие великую
силу в таинстве, приняв их от неписанного учения. Благословляем
такожде и воду крещения, и елей помазания, еще же и самого крещаемого,
по какому писанию; не по преданию ли, умалчиваемому и тайному? И
что еще; самому помазыванию елеем какое писанное слово научило?
откуда и троекратное погружение человека, и прочее, бывающее при
крещении: отрицатися сатаны и ангелов его из какого взято писания?
Не из сего ли необнародываемого и неизрекаемого учения, которое
Отцы наши сохранили внеприступном любопытству и выведыванию молчании,
быв здраво научены молчанием охраняти святые таинства? Ибо какое
было бы приличе писанием оглашати учение о том, на непосвященным
в таинство и воззрение недозволительно?
И далее. Сия есть вина предания без писаний, дабы к многократно
изучаемому познанию догматов не утратили многие благоговения, по
привычке.
Ибо иное догмат, а иное проповедание. Догматы умалчиваются, проповедания
же обнародываются. Род же умолчания есть и неясность, которую употребляет
Писание, неудобосозерцаемым творя разум догматов ради пользы читающих.
Посему-то все зрим к востоку во время молитв, но немногие знаем,
яко чрез сие ищем древнего отечества Рая, который насадил Бог в
Едеме на востоке. Такожде, стоя молитвы творим во едину от суббот,
но причину сего не все знаем. Ибо не токмо яко совоскресшие Христу
и долженствующие искати горнего, стоянием во время молитв в день
воскресения напоминаем себе о благодати, нам дарованной, но и потому
сие творим, яко сей день мнится быти неким образом чаемого века.
Почему, яко начало дней, у Моисея наречен он не первым, но единым.
И бысть, глаголет, вечер, и бысть утро, день един; аки бы един и
тот е день многократно круговращался. Итак, единый, который есть
купно и осьмый, означает оный существенно единый и и истинный осьмый
день, о котором и Псалмопевец упоминает в некоторых надписаниях
псалмов, назнаменует собою по сем веке грядущее состояние, день
непрестающий невечерний, беспреемственный, нескончаемый оный и нестареющий
век.
Итак, основательно Церковь научает питомцев своих бывающие в оный
день молитвы в стоянии совершати: дабы, при частом напоминании о
нескончаемой жизни мы не оставляли в небрежении напутствия к оному
преставлению. Но и вся пятидесятница есть напоминание воскресения,
ожидаемого в будущем веке. Ибо единый оный и первый день, будучи
седмикратно уседмеричен, составляет седмь недель святыя пятидесятницы.
Пятидесятница, начинаясь первым днем седмицы, им же и оканчивается.
Пятьдесят крат обращаясь чрез подобные промежуточные дни, сим подобием
подражает веку, как бы в круговом движении, начинаясь от тех же
знаков, на тех же и оканчиваясь. Церковные уставы научают нас предпочитати
в сии дни прямое положение тела во время молитвы, ясным напоминанием
как бы преселяя мысль нашу от настоящего в будущее. При всяком же
коленопреклонении и восстании мы действием показуем и то, яко грехом
ниспали на землю, и то, яко человеколбюием Создавшего нас паки воззваны
на небо.
Но не достанет мне времени повествовати о неписанных таинствах
церковных. Оставляю прочее. Самое исповедание веры, дабы веровати
во Отца, и Сына, и Святого Духа, из каких писаний имеем мы?
Аще по благочестивому умозаключению, имея долг тако веровати, како
крестимся, из предания о крещении производим исповедание веры, подобное
тайнодейственному изречению в крещении; то да позволят нам по такому
же заключению и славословие воссылати подобное исповеданию веры.
Но аще образ славословия отвергают, яко неписанный, то да представят
нам писанные доказательства как исповедания веры, так и прочего,
нами исчисленного.
Итак, поелику столь много есть неписанного, и оно имеет толикую
силу в таинстве благочестия, то единого ли не попустят нам речения,
которое дошло до нас от Отцов, которое мы обрели оставшееся от невымышленного
обыкновения в неповрежденных Церквах, и которое имеет немалую важность
и немалую приносит пользу силе таинства?
|
