|
К оглавлению
Мировоззрение преп. Максима как система
К сожалению, крупным недостатком преп. Максима как богослова является то, что
воззрений своих он не предложил в систематическом виде, так что о системе его
можно говорить только в смысле внутренней стройности его воззрений. Органическая
цельность мировоззрения преп. Максима, несомненно, чувствуется на каждом шагу,
в каждом его слове, но все же воззрения его как-то случайно и причудливо, иногда
в совершенно отрывочной форме ("главы"), разбросаны по его многочисленным сочинениям.
Преп. Максим не любит рисовать полную картину; он дает только отрывки своих воззрений.
Эта отрывочность, недоговоренность немало затрудняет понимание преп. отца. Нужно
много потрудиться, чтобы войти в круг его воззрений не только в общем строении
их, но и в деталях, и представить их себе в систематическом виде. Зато после этой
работы вполне обеспечивается правильное понимание св. отца и при чтении его творений
ощущается все его глубокомыслие, вся высота парения его мысли, и преп. Максим
восстает пред читателем во всем своем величии.
В своих воззрениях преп. Максим является по преимуществу аскетом-мистиком.
Если он и упражняется в созерцаниях богословско-философского характера, то лишь
по побуждениям аскетического свойства. Догматика у него собственно вкраплена в
аскетику1. Выделять ее отсюда приходится лишь в целях
технического удобства. Разумеется, и догматическая система преп. Максима носит
мистический колорит. Такое преобладание аскетических интересов является отражением
мистического характера самого преп. Максима, впитавшего аскетический дух Византии.
В этом духе и произведено преп. Максимом и объединение воззрений своих предшественников
и обработка своей системы.
Мировоззрение преп. Максима нельзя назвать ни чисто богословским, ни чисто
философским2. Оно представляет собой гармоническое
объединение богословия и философии, веры и знания, причем в нем не столько вера
рационализируется, сколько философия поглощается верой. Это наглядно сказывается
в прямом преобладании мистических элементов в воззрениях св. отца. В своих созерцаниях
преп. Максим ищет точек опоры не в каких-либо неоспоримых данных рассудочного
сознания (вроде cogito, ergo sum), а в таинственных фактах внутреннего мистического
опыта, возвышающегося над рамками естественного (философского) познания и досязающего
до премысленного постижения высшей реальности3. Способность
и влечение к такому познанию вложена, по учению преп. Максима, в душу каждого
человека4, и осуществляется оно уже в таинственном
акте веры, исходящей из недоказуемых начал5, и, однако,
действующей с гораздо большей силой убедительности, чем восприятия внешних чувств6.
В высших своих проявлениях7 это таинственное познание
дано в опыте святых, из которых многие удостаивались высоких мистических состояний8.
В этих состояниях они и познавали подлинную истину. Этому мистическому познанию
преп. Максим и отдает исключительное предпочтение.
Такой взгляд на мистическое познание находит себе философское обоснование,
или вернее подготовку, в общей релятивистической точке зрения преп. Максима на
познание, в признании полной несостоятельности нашего разума в деле постижения
сущности вещей и объяснения мирового бытия9. По мысли
св. отца, всякий ум, искренно стремящийся к истине, должен скоро убедиться в недостаточности
для этой цели не только чувственного, но и мысленного познания. Если первое знакомит
нас с одной только внешней стороной мира10, то второе
- даже в тех случаях, когда под внешними формами бытия открывает его истинно-духовную
сущность, в общем непостижимую и необъяснимую11,
- в полном бессилии останавливается пред проблемой высшей реальности12,
которую ум познает лишь через посредство умозаключений13,
но которая по существу остается непостижимой и постоянно избегает всякой попытки
охватить ее человеческой мыслью14. Вывод отсюда ясен.
Тварный ум должен в принципе допустить нечто для себя недоступное и неприкосновенное15,
нечто иррациональное, вернее премысленное, чего нельзя понять и объяснить16,
но что необходимо принять верой17. Эта необходимость
еще осязательнее чувствуется тем, кто, возвысившись к премысленной области бытия,
достиг реального ощущения ее в непосредственном мистическом опыте18.
Такой человек нашел уже полное удовлетворение своим исканиям, приобрел полную
внутреннюю убежденность19. Для него оказываются уже
совершенно излишними всякие рациональные объяснения всего сверх-разумного. Он
с очевидностью сознает всю необходимость признания премысленных причин и действий20.
Таинственное познание их ставится им на первом месте и признается единственно
истинным. С признанием же значимости и даже высшего достоинства мистического познания,
естественно, вере и откровению отводится главное место, знанию и разуму - второстепенное.
Эта черта, ясно сказывающаяся в гносеологии преп. Максима, налагает мистический
отпечаток и на всю его систему.
Примечания
1. Внимание, которым пользуется у преп. Максима аскетика, отмечено
той характерной чертой, что только для этой области своих воззрений им начертан
определенный план системы, хотя нигде он не приводится им в исполнение. Отметим
следующие места: Prol. ad Tahl. I, PG.90, 249A-252B, p.4-6 [р.п.: Творения преп.
Максима Исповедника, кн.II. М.:Мартис, 1994, с.24-26]; Cap. de charitate I,3;
ср.II, 26 [р.п.: Творения преп. Максима Исповедника, кн.I. M.:Мартис, 1993, с.97.
110]; Cap. theol. I,16 [р.п.I,217]; Mystagogia 23, PG.91, 697D-701B, р.515-517
[р.п.I, 175-176], Ambugua, PG.91, 1360C-D, f.243B. План аскетики, но только в
обратном порядке, может служить планом для догматики: начало последней - апофатика,
мистическое богословие - есть тот высший конец, к которому стремится аскетика.
2. Сам преп. Максим любит прилагать к своим воззрениям термин φιλοσοφία
(Сар. de charitate IV, 47 [р.п.I,139]; Ambigua, PG.91, 1129А,1369С,1401D, f.146а.
247B,259a; Quaest. ad Tahl. XXVII, PG.90, 353D, p.65; LII,493A-B, p.142 [р.п.II,96,175-176];
Cap. theol. I,36; II,96 [р.п.I, 221,255]; см. гл. "Три стороны подвижнической
жизни", прим. 12 и 14), но это вовсе не значит, что он считал воззрения свои философскими
по существу (в нашем смысле этого слова), как, например, думает Preuss, I, p.1-2.
В древности термин φιλοσοφία имел
более широкий смысл, чем теперь, и означал вообще всякий подвиг духа; любомудрием,
в частности, называлось монашеское житие (Евсе-вий Кесарийский, Церк. ист. II,17.5,
GCS: Eusebius Werke В. II,1, S.142.24; Созомен, Церк. ист. I, 12,13, PG.67, 896А-В;
Дионисий Ареопагит, De eccl. hier. VI.III, 2, PG.3, 533D).
3. Ambigua, PG.91, 1220B-C, f.186a-b; Mystagogia 23, PG.91, 701B,
p.517 [р.п.I, 176].
4. Ambigua, PG.91, 1361АВ, f.244a, (cap. quing. V, 100); Quaest.
ad Tahl. XL PG.90, 396AB, p.88 [р.п.II, 123] (cap.quing. II,27).
5. Cap.theol 1,9 [р.п.1,216].
6. EP.2, PG.91, 393C-D, p.220; Cap.de charitate IV, 47 [р.п.I,139].
7. Quaest. ad Tahl. LIX, PG.90, 609D, p.203.
8. Ambigua, PG.91, 1113B,1144A,1149B,1152C-D,1220C,1233C, f.139a.
152b-153a. 155B.157a. 186B.192a-B.Cap.theol. I,84-85; II,15 [р.п.I,230-231,236].
Cв. Григорий Богослов, Or.21, n.2,3, PG.35, 1084C-1085A; р.п.II2, 144-145.
9. Ambigua, PG.91, 1228A-C, f.189b.
10. Quaest. ad Tahl. XXVII,PG.90, 353C, p.65 [р.п.II,96]; LXV,
749C, p.282 (cap.quing. V, 35). Ambigua, PG.91, 1216B-C, f.184b.
11. Ambigua, PG.91, 1229B, f.190a-b.
12. Quaest. ad Tahl. LX, PG.90, 624A. 621C, p.210-211, 210 (cap.
quing. V, 31,29); Mystagogia, prooem., PG.91, 664B-C, p.492-493 [р.п.I, 156-157].
13. Cap.theol. I,8. 9 [р.п.I, 216].
14. Cap.quing. I,1; Cap.theol. I,1 [р.п.I, 215]. Ambigua, PG.91,
1168A-B, f.163b.
15. Cap.de charitate IV, 5 [р.п.I, 135].
16. Ambigua, PG.91, 1165С, f.163a.
17. Cap.theol. I,8 [р.п.I, 216].
18. Ambigua, PG.91, 1220BC, f.1186a; см. с.549.
19. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 252B, p.6 [р.п.II,25].
20. Quaest. ad Tahl. XXV, PG.90, 333C-D, p.54 [р.п.II,85-86]; Cap.theol.
I,83 [р.п.I,230]. Везде, где тварное соприкасается с Божественным, преп. Максим
вместо объяснений говорит, что Бог все совершает, "как знает Сам" (καθως
οιδεν αυτός): Quaest. ad Tahl.
II,PG.90, 272A, p.16; XIII,296A, p.30; XXII,317B, p.45 и др. [р.п.II,35,55,75];
Ambigua, PG.91, 1088C,1156В,1172С,1220C,1249D,1324C, f.27a. 158a,165B,186B,199B,229B.
Ad Thomam, PG.91, 1040D, f.107b; Ep.7, PG.91, 440A, p.247; Ep.12, 509A, p.291.
Cap.qumg. I,7. Orat. Dom. expos., PG.90, 897A, p.358 [р.п.I, 196].
|
