ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

Том 4 кн. 2

БЕСЕДЫ НА КНИГУ БЫТИЯ

БЕСЕДA LVII

Бысть же, яко роди Рахиль Иосифа, рече Иаков Лавану: отпусти мя, да иду на место мое и в землю мою (Быт. ХХХ, 25).

     1. Сегодня надобно передать любви вашей остатки вчерашней беседы, дабы, и из сообщаемаго ныне познав и попечение Божие об Иакове, и собственное благочестие праведника, мы поревновали его добродетели. Не без цели благодать Св. Духа сохранила для нас в письмени все эти повествования, - но для того, чтобы побудить нас к соревнованию и подражанию добродетельным мужам. И действительно, когда мы слышим о терпении одного, о смиренномудрии другого, о страннолюбии третьяго, и о великой добродетели каждаго из них, слышим то, как все они прославились и возвеличились, - то возбуждаемся к соревнованию в этом. Итак, изложим сегодня остальное повествование об этом праведнике и тем заключим нашу беседу. Бысть же, сказано, яко роди Рахиль Иосифа, рече Иаков Лавану, отпусти мя, да иду на место мое и в землю мою. Отдаждь ми жены и дети моя, их же ради работах тебе (ХХХ, 25, 26).

     Смотри, какое благомыслие в этом праведном муже: видя явное благоволение Божие к себе, он не возгордился пред Лаваном; но с великою кротостию говорит: отпусти мя, да иду. Поистине, ничего нет сильнее кротости, ничего нет ея могущественнее. Вот смотри: как Иаков сам сначала показал кротость, то и Лавана заставил отвечать себе с добрым расположением сердца. Рече же ему (ст. 27 и 28) Лаван: аще обретох благодать пред тобою: усмотрих бо, яко благослови мя Бог пришествием твоим, определи мзду свою у мене, и дам. Не могу не признать, говорит, что после твоего прибытия я пользовался великим благоволением Божиим; итак как я чувствую благодеяния, полученныя мною ради прибытия твоего, то предложи, какую хочешь, награду себе, и я дам с готовностию. Заметь же, что значит кротость, и не оставим без внимания этого сказания. Обрати внимание на то, что тогда как праведник не напоминал и не искал награды за труды, а сказал только: отдаждь ми жены и дети моя, их же ради работах у тебе, да иду, Лаван, уважая великую кротость праведника, сам говорит: скажи, какую хочешь получить от меня награду, и я дам ее охотно. Да разве жены и дети Иакова не были с ним? Для чего же он говорил: отдаждь ми жены и дети моя? (Иаков говорил так), воздавая ему надлежащую честь, во всем обнаруживая собственный свой нрав и желая мирно разстаться с Лаваном. И вот видишь, как этими словами он расположил к себе Лавана, так что он обещал дать ему награду и выбор ея предоставил ему самому. Что же праведник? Посмотри опять на великую его кротость, как он и при этом не хочет быть неприятным и неучтивым к Лавану. Что же он делает? Он снова призывает его самаго во свидетели своего к нему расположения и оказанной ему преданности во все время служения. Ты веси, говорит, яже работах тебе, и колика бе скота твоего у мене. Мало бо бе, елико твоего у мене, и возрасте во множество: и благослови тя Господь пришествием моим: ныне убо когда сотворю и аз себе, дом (ст. 29 и 30)? Тебя, говорит, призываю во свидетели моих трудов; ты сам знаешь, с каким усердием я делал все с своей стороны: приняв от тебя стадо немногочисленное, я своим старанием и неусыпною заботливостию увеличил его до множества. Потом, обнаруживая благочестие свое, продолжает: и благослови тя Господь пришествием моим: ныне бо когда сотворю и аз себе дом? Знаешь и сам, что, с пришествием моим к тебе, благодать свыше умножила достояние твое; и так как и я с своей стороны делал для тебя все с полным усердием, исполняя службу, и Божия помощь явно оказана тебе, то теперь по справедливости надобно мне и для себя устроить дом. Что значит: сотвори и аз себе дом? Значит - жить на свободе и заняться своими собственными делами. Выслушав это, Лаван сказал ему: что ти дам (ст. 31); или: скажи, что хочешь ты получить от меня? Я и сам сознаю это, и не отрицаю; знаю, как много мне дано от Бога и что с пришествием твоим благословил меня Бог. Рече же ему, сказано (ст. 31), Иаков: не даси ми ничтоже: аще же сотвориши ми глагол сей, паки пасти имам овцы твоя. Ничего, говорит, я не хочу получать от тебя в виде платы; но дай мне только то, что скажу, и я опять буду пасти овец твоих. Вот чего именно я хочу. Посмотри, какое предложение делает праведник Лавану, уверенный в Божией помощи: да мимо идут, говорит, овцы твоя ныне, и разлучи оттуду всякую овцу пелесую во овцах, и всяку беловатую и пеструю в козах, будет ми мзда: и послушает мене правда моя пред тобою во утрений день, яко есть мзда моя пред тобою: все, еже аще не будет пестро и беловатое в козах, и пелесо во овцах, за украденное будет мною (ст. 32 и 33).

     2. Заметь благоразумие праведника! Зная, сколь велико к нему благоволение свыше, он просит у Лавана того, что, по естественному порядку вещей, казалось или трудным или и вовсе невозможным (потому что редко бывает, чтобы рождались животныя с разнообразным цветом шерсти); а Лаван по этой самой причине не замедлил согласиться на требование Иакова и сказал: буди по словеси твоему (ст. 34). И разлучи в той день козлы пестрыя и беловатыя, и вся козы пестрыя и беловатыя, и все, еже бяше белое в них, и все, еже бе пелесо во овцах [1] и даде в руце сыном своим [2]. И разстави путем трех дней между ими и между Иаковом (ст. 35 и 36). Разделив, то есть, свои стада по предложению Иакова, он (одну часть) поручил своим сыновьям. Иаков же пасяше овцы Лавановы оставшияся (ст. 36). Какия же это? Именно те, которыя не имели никакой пестроты в цвете шерсти... А все это делалось для того, чтобы и праведник на самом опыте узнал величие Божия попечения о себе, и Лаван увидел, какою помощию свыше пользуется Иаков. Взя же себе, Иаков, сказано, жезл стиракинов зеленый, и орехов и яворовый: и острога я Иаков пестрением белым, сострогая кору: являшеся же на жезлах белое, еже острога, пестро. И положи жезлы, яже острога, в поильных корытех воды: да егда приидут овцы пити, пред жезлы пришедшим им пити, зачнут овцы по жезлом. И зачинаху овцы по жезлом [3], и раждаху овцы беловатыя, и пестрыя, и пепеловидныя пестрыя (ст. 37-39). Так поступает праведник не по собственному своему побуждению, но так благодать свыше внушала разуму его, потому что совершавшееся происходило не по обыкновенному порядку природы, а было много дивнаго и превышающаго естественный порядок вещей. И агнцы разлучи [4] и постави [5] прямо овцам овна беловатаго, и всякое пестрое во агнцах, и разлучи себе стадо [6] по себе, и не смеси сих со овцами Лавановыми (ст. 40). Поелику рождавшияся животныя были все именно такия, какия он предназначил (для себя), то он и отделял их и таким образом составил для себя особое стадо. Бысть же во время, в неже зачинаху овцы во чреве приемлюще, положи Иаков жезлы пред овцами [7] еже зачинати им по жезлом. Егда же раждаху овцы, не полагаше: быша же неназнаменанныя Лавановы, а знаменанныя - Иаковли. И разбогате человек зело зело (ст. 41 - 43). Что значит повторение этого последняго слова? Оно выражает великое изобилие, - то, что Иаков не только значительно, но и весьма разбогател. Быша бо, сказано, ему скоти мнози, и волове, и раби и рабыни (ст. 43). Но посмотри, как это опять возродило зависть к праведнику. Слыша же словеса сынов Лавановых: взя Иаков вся, яже отца нашего и от сущих отца нашего сотвори всю славу сию (XXXI, 1). Заметь, как зависть доводит их до неблагодарности, да и не их только, но и самого Лавана: виде, сказано, Иаков лице Лаване, и се не бяше к нему, яко вчера и третияго дне (ст. 2). Слова сыновей встревожили дух Лавана, и заставили забыть то, что он прежде сказал Иакову, в беседе с ним: благослови мя Бог пришествием твоим (Быт. XXX, 30). Человек благодаривший Господа за то, что с приходом праведника Он благоволил умножить его богатство, теперь, переменив под влиянием детей свои мысли, воспламенился завистию и, видя праведника в великом изобилии, не хотел более обращаться с ним по прежнему. Виде же, сказано, Иаков лице Лаване, и се не бяше к нему, яко вчера и третияго дне. Видишь ли, как велика кротость праведника и сколько неблагодарности у тех; как они, не думая подавить в себе зависть, смутили и дух отца? Посмотри же далее, как неизреченно попечение Божие, какое снисхождение являет Он, когда видит, что мы с своей стороны делаем все возможное. Бог, видя ненависть их к праведнику, говорит Иакову: возвратися в землю отца твоего, и в род твой, и буду с тобою (ст. 3). Довольно, говорит, пожил ты на чужой стороне; Я хочу теперь исполнить то, что обещал тебе прежде, когда говорил: возвращу тя в землю твою. Итак, возвращайся без всякаго страха, потому что Я с тобою буду. Для того именно, чтобы праведник не медлил своим возвращением, но смело предпринимал обратный путь, для того Господь и говорит: Я с тобою буду. Я, доселе благоустроявший жизнь твою и умноживший семя твое, Я и впредь буду с тобою. Праведник, услышав это от Бога, уже не медлил, но стал приготовляться к путешествию. Послав же, сказано, призва Рахиль и Лию [8] на поле, идеже пасяше [9] стада: и рече им. Он хочет сообщить женам свое намерение касательно путешествия, объявить Божие повеление и (сказать) о ненависти к нему отца. И рече им: вижду аз лице отца вашего, яко несть ко мне, якоже вчера и третияго дне: Бог же отца моего бе со мною. Сами же [10] весте, яко всею силою моею работах отцу вашему: отец же ваш обиде мя, и измени мзду мою десяти агнцев: но не даде ему Бог зла сотворити мне. Аще бо сице речет: пестрыя будет твоя мзда: и родятся вся овцы пестрыя. Аще же речет: белыя будет твоя мзда: и родятся вся овцы белыя. И отъя Бог вся скоты отца вашего, и даде я мне (ст. 4-9).

     3. Смотри, как он объявляет им и неблагодарность к нему отца, и свое усердие, какое сам оказывал в служении ему: вы знаете, говорит, что я всеми силами служил вашему отцу. Вместе с тем он изображает им попечение о нем Божие, показывая, что все делала вышняя помощь, и богатство Лаваново передала ему. Отъя Бог, говорит он, вся скоты отца вашего, и даде я мне. Бысть же [11], егда зачинаху овцы, и видех очима моима во сне: и се козлы и овны восходяще бяху [12] а овцы и козы, беловатые, и пестрые, и пепеловидные пестрые [13]. И рече ми Ангел Божий во сне: Иакове. Аз же рех: что есть; И рече: воззри очима твоима, и виждь козлы и овны восходящия на овцы, и козы, белые, и пестрые, и пепеловидные пестрые: видех бо, елика тебе Лаван творит (ст. 10-12).

     Видишь ли, что сила вышняя творила все это, вознаграждая праведника за труды? Поелику тот был неблагодарен к нему, то щедролюбивый Господь обильно награждает праведника: видех бо, говорит, елика тебе Лаван творит. Научимся отсюда, что, если мы кротко и терпеливо будем переносить обиды от кого бы то ни было, то тем более великой и щедрой помощи удостоимся свыше. Поэтому не будем противоборствовать старающимся вредить нам; а будем великодушно переносить, зная, что Господь всяческих не презрит нас, если только мы с своей стороны окажем благомыслие: Мне, говорит Он, отмщение: аз воздам, глаголет Господь (Рим. XII, 19). По этой причине и Иаков сказал: не даде ему Бог зла сотворити мне. Тогда как Лаван хотел лишить меня, говорит, награды за труды, Господь в таком обилии явил нам Свою милость, что все достояние его передал нам. Видя, что я исполнял работу добросовестно, а тот поступал со мною ненадлежащим образом, Господь и показал такое промышление о нас. А что я говорю это не без причины, и не напрасно хочу обвинить Лавана, имею Бога свидетелем всех поступков отца вашего со мною. Видех бо, говорит Он, елика тебе Лаван творит, потому что не только лишил тебя воздаяния, но и не так расположен теперь к тебе, как прежде, и изменился в своих намерениях. Аз есмь Бог твой, явивыйся тебе на месте Божии, идеже помазал ми еси тамо столп (ст. 13). Господь хочет таким образом привести на память Иакову то, что обещал Ему тогда, сказав: весьма размножу тебя и буду хранить тебя до земли твоей [14] (Быт. XXVIII, 14, 15). Я, говорит, тот, который явился тебе и дал тебе свои обетования; Я и ныне, поелику настало время, привожу в исполнение обещанное тебе тогда и повелеваю тебе возвратиться без опасения, потому что Я буду с тобою. Аз есмь Бог явивыйся тебе, на месте, идеже помазал ми еси столп, и обетовал ми еси обет [15] (ст. 13). Господь напоминает Иакову его молитву и сделанное им обещание. В чем же состояла молитва? В том, что яже ми даси, одесятствую та тебе (Быт. XXVIII, 22). Так как Иаков дал этот обет в то время, когда ничего не имел с собою и странствовал, как беглец, то Господь и говорит ему теперь: когда Я явился тебе, ты дал Мне обет, сказав: от тех, яже ми даси, десятину одесятствую тебе, этою молитвою и обетом исповедуя Мое всемогущество и очами веры прозревая будущее свое благосостояние; ныне, когда должны совершиться изреченныя Мною обетования, настало время и тебе исполнить обет свой. Итак возвратись ныне [16], возстани и изыди, сказано, от земли сея, и иди в землю рождения твоего, и буду с тобою (ст. 13). Я везде буду соприсутствовать тебе, благоустроять для тебя путь твой, и ты ни от кого не потерпишь никакого вреда, так как десница Моя будет для тебя повсюду покровом. Услышав это, Рахиль и Лия [17] сказали ему: еда есть нам часть или наследие в дому отца нашего [18]? Не яко ли чужия вменихомся ему; продаде бо нас, и снеде снедию сребро наше. И все [19] богатство и славу, юже отъя Бог от отца нашего, тебе даде [20]. Ныне [21] елика тебе рече Бог твой, твори (ст. 14-16). Вот и оне повинуются воле Божией и еще представляют неоспоримое разсуждение. Что у нас есть еще общаго, говорят оне, с отцем нашим? Однажды навсегда он отдал нас тебе. А богатство и славу, юже отъя Бог от отца нашего и дал тебе, мы будем иметь и чада наши. Не медли же. Не откладывай, а делай, что повелел тебе Бог. Ныне убо, елика рече Бог твой, твори. Выслушав это, Иаков, востав, взя жены своя и дети, и посади их [22] на велблюды: и забра вся имения своя, и [23] стяжание, еже притяжа в Месопотамии, и вся своя, еже отъити ко Исааку отцу своему (ст. 17 - 18).

     4. Заметь, какое мужество духа имел праведник и как, отбросив всякий страх и опасение, повиновался повелению Господа. Видя уже нечистоту совести в Лаване, он не стал теперь, как прежде, разсуждать с ним, а только исполнял повеление Господне, и, взяв жен и детей, отправился в путь. Лаван же, сказано, отъиде острищи овцы своя: украде же Рахиль идолы отца своего (ст. 19). Не без цели и это замечено, а с целию - показать, что (дочери) еще держались отеческаго обычая и имели большое уважение к идолам. Разсуди, в самом деле, с какою заботливостию она это сделала, - не унесла у отца другое что-либо, а одних только идолов, при том сделала это тайно и от мужа, потому что он, конечно, не позволил бы этого сделать. И утаи, сказано, Иаков от Лавана Сирина не поведати ему, яко уходит. И отбеже сам, и вся, яже его, и прейде реку, и взыде на гору Галаад (ст. 20 и 21). Прошу заметить и здесь великий промысел Божий - именно в том, что Бог не попустил Лавану узнать об удалении Иакова до тех пор, когда праведник был уже далеко. По прошествии трех дней, сказано, сделалось это известным Лавану [24]. И поим всю братию свою [25] с собою, гна в след его путем семь дней: и достиже его на горе Галаад (ст. 22 и 23). Вот и опять видно неизреченное попечение Божие. Тот, кто сказал: возратися в землю твою, и буду с тобою, - Сам и теперь являет Свое промышление. Видя, что Лаван с сильным негодованием преследует праведника и хочет взыскать с него, так сказать, пеню за побег, Бог является Лавану ночью во сне. прииде же, сказано, Бог к Лавану Сирину нощию [26], и рече ему (ст. 24). Посмотри, как Бог в попечении Своем о праведнике, снисходит до того, что беседует даже с Лаваном, дабы потрясши его душу удержать его от нападения (на Иакова). Блюди себе, да не когда возглаголеши с Иаковом [27] зла (ст. 24). Велика благость Господа! Он видел, что Лаван спешит на битву, хочет напасть на праведника: поэтому Бог словом Своим останавливает его намерение и говорит: блюди себе, да не когда возглаголеши с Иаковом зла. Не покушайся, говорит, опечалить Иакова даже словами; берегись; удержись от своего злого намерения, укроти гнев, обуздай свой раздраженный дух, и не позволяй себе даже словом опечалить Иакова. И заметь человеколюбие Господа: Он не повелел Лавану возвратиться в свой дом, а только повелел ему не говорит праведнику ничего тяжелаго, ничего оскорбительнаго. Почему же это и для чего? Для того, чтобы праведник на самом деле, из опыта видел, сколь великаго попечения удостоивает его Бог. Если бы Лаван возвратился, то откуда узнал бы это Иаков, или его жены? И для того Бог дозволяет Лавану идти и своими устами пересказать Иакову то, что было сказано ему от Бога, дабы и сам праведник с большею поспешностию и смелостию продолжал путешествие, и его жены, узнав, какого попечения удостаивается Иаков от Бога всяческих, отвергли отеческое заблуждение, подражали праведнику и получили отсюда достаточное назидание к богопознанию. Для них не столь, конечно, достоверны были слова Иакова, сколько слова Лавана, еще преданнаго идолопоклонству, потому что свидетельства (о вере) неверующих и врагов благочестия всегда имеют особенную важность; - и это есть дело благоискусной премудрости Божией, когда она и врагов истины делает свидетелями истины и заставляет их собственными устами подтверждать ее. И постиже Лаван Иакова. Иаков же постави кущу свою на горе: Лаван же разстави братию свою на горе Галаад. И рече [28] Лаван Иакову: что сие [29] сотворил еси (ст. 25 и 26)? Смотри, как повеление Божие укротило его пыл, обуздало ярость! Поэтому он с кротостию обращает речь свою, как бы оправдываясь и выказывая отеческую любовь к нему. Так, когда мы пользуемся попечением свыше, то не только можем избегать наветов злых людей, но если и лютые звери нападут на нас, мы не подвергнемся никакой беде. Владыка всяческих, по преизбыточеству силы Своей, изменяет и естество зверей и влагает в них кротость овчую, не отнимая у них природной лютости, но, оставляя при той же природе, заставляет проявлять свойства овец. И это можно видеть не на одних только зверях, но даже и на стихиях. Когда Он хочет, то и самыя стихии забывают свойственную им силу и огонь не обнаруживает свойств огня. Всякий может убедиться в этом из примера трех отроков и Даниила. Даниил, окруженный львами, не потерпел никакого вреда, находясь как бы среди овец, потому что вышняя сила удерживала свирепость первых. А что они действительно остались зверями, не проявляя только своих зверских свойств, это на самом деле узнали те, которые были свирепее безсловесных зверей.

     5. И это было для большаго обличения последних, потому что они, будучи почтены разумом, превзошли однако жестокостию и неразумных зверей. И они узнали на деле, что по действию промысла Божия и лютые звери убоялись праведника и не дерзнули коснуться тела его; а сами они хотели поступить с ним хуже, чем звери. А чтобы они не сочли такого явления только каким-либо призраком, пример в след затем брошенных в ров уверил их, что только в отношении к праведнику они обнаружили кротость овец и забыли свою природу; а над брошенными после того показали свойства лютости. Подобное же произошло и в пещи огненной. Стихия эта устрашилась тех, которые были в печи, среди огня, и не оказала над ними обыкновенных действий огня: сила ея, будучи как бы связана, невредимыми сохранила тела этих отроков, не коснулась даже волос их, как будто чье-либо повеление воспрепятствовало стихии обнаружить свойственное действие, а между тем находившихся вне пещи она истребила, в том и другом проявляя величие силы Божией: как в том, что бывшие внутри пещи остались невредимыми, так и в том, что находившиеся вне ея погибли. Так, когда мы пользуемся благоволением свыше, то не только избавляемся от наветов людей, враждующим против нас, но если подвергнемся нападению и самых зверей, и тогда не потерпим никакого вреда, потому что рука Божия могущественнее всего, она отовсюду ограждает нашу безопасность и делает нас необоримыми. Так случилось и с Иаковом. Тот, кто с таким раздражением хотел настигнуть праведника и наказать его за побег, не только не говорит ему ничего грубаго и неприятнаго, но, как отец в беседе с сыном, кротко обращает речь к нему и говорит: что сие сотворил еси: вскую тайно ушел еси (ст. 26)? Смотри, какая перемена! Смотри, как тот, который неистовствовал подобно зверю, подражает теперь кротости овец! Вскую тайно ушел еси, и окрал еси мя, и отвел дщери моя, яко пленницы оружием? Зачем, говорит, ты это сделал? Что тебе это вздумалось? Для чего так скрытно устроил свой уход? Аще бы ми поведал еси, отпустил бых тя со многою честью [30] и с веселием (ст. 27). Если бы я знал об этом, говорит, я проводил бы тебя с мусикиею, и тимпаны, и гусльми. И не сподобихся целовати [31] дщерей моих: ныне же несмысленно сотворил еси (ст. 28). Посмотри, как он сам себя обличает и собственными устами сознается, что он приготовлялся худо поступить с праведником; но промысл Божий воспрепятствовал его намерению: [32] рука моя, говорит, может озлобити тя: но Бог отца твоего вчера рече ко мне, глаголя: блюди себе, да не когда возглаголеши ко Иакову [33] зла (ст. 29). Представь себе, каким утешением слова эти были для праведника, и посмотри, как Лаван открыл ему и свои намерения, и цель, с какою хотел его настигнуть, и то, что страх Божий удержал его от исполнения своих злых намерений: Бог отца твоего, говорит. Видишь, что и сам Лаван приобрел отсюда не малую пользу, получив из того, что сказано было ему (Богом), величайшее свидетельство о Божием всемогуществе. Но так как и ты, продолжает он, этого захотел, и Бог являет столь великое о тебе попечение: ныне, убо отшел еси: желанием бо возжелал еси отъити в дом отца твоего: то вскую украл еси боги моя (ст. 30)? Пусть так, говорит; тебе это вздумалось, ты решился возвратиться в дом отца твоего: но зачем же украл богов моих? О, крайнее несмыслие! Таковы-то твои боги, что их и украсть можно? Не стыдно тебе говорит: вскую украл еси боги моя! Посмотри, какое крайнее было заблуждение, что люди, украшенные разумом, покланялись деревам и камням. Так боги твои, Лаван, не в силах были защитить себя и тогда, как их захотели украсть! Да и как могли это, когда были сделаны из камня? А Бог праведника удержал твою ярость, даже без его ведома. И ты не думаешь о том, как велико твое ослепление а еще обвиняешь праведника в похищении! Да для чего праведник решился бы похитить твоих богов, которых он гнушался, даже более, у которых он знал, что они - камни безчувственные? Но Иаков, выслушав слова Лавана с великою кротостию, сперва оправдывается в высказанных против него обвинениях, а потом предлагает сделать розыск о богах. Рех [34] бо, говорит он, да не како отъимеши дщери твоя и вся моя (ст. 31). Поелику я видел, что ты ко мне не хорошо расположен, то я стал безпокоиться, чтобы ты не вздумал отнять у меня своих дочерей и все, что у меня есть, - лишить меня моей собственности, как ты уже делал. Эта причина и страх побудили меня тайно уйти от тебя. Но у него же аще обрящеши [35] бози твоя, да не будет жив пред братиею нашею (ст. 32). Видишь, что Иаков не знал о похищении, сделанном Рахилью, смотри, какое строгое наказание определяет он сделавшему кражу: у него же аще обрящутся, говорит он, да не будет жив пред братиею нашею. Не за то только, говорит, что украл, но и зато, что таким похищением он дает явное доказательство собственнаго заблуждения [36]. Узнавай, что есть твоего у мене, и возми (ст. 32). Обыщи, то есть, действительно ли похитил я что-нибудь непринадлежащее мне. Ты не можешь обвинить меня ни в чем, кроме того, что я скрытно ушел от тебя, и на это я решился не по своей воле, а предвидя обиду, и боясь, чтобы ты, узнав об этом, не вздумал отнять у меня своих дочерей и все другое, что я имею. И не позна, сказано, у него ничтоже: не ведяше же Иаков, яко Рахиль жена его украде я. Вшед же Лаван, объиска кущу [37] Лиину, и не обрете [38], вниде же и в кущу Рахилину. Рахиль же взя идолы и положи оныя под седло велдлюже, и седе на них. И рече отцу своему: не имей себе тяжко, господине мой [39], не могу [40] востати пред тобою, яко обычная женская ми суть. Иска же Лаван [41] по всей кущи ея [42], и не обрете [43] (ст. 32 - 35).

     6. Много было ума у Рахили, что успела она перехитрить Лавана. Пусть слышат люди, доселе еще преданные заблуждению и дорожащие идолослужением: положи оныя, сказано, под седло велдлюже, и седе на них. Что смешнее этого? Люди, разумом украшенные, удостоенные столь великих преимуществ от человеколюбия Божия, хотят чтить безчувственные камни, и не скрываются, не подумают, как это нелепо, но, как животныя, руководятся только привычкою. Поэтому и Павел пишет так: весте, яко егда неверни бысте, ко идолом безгласным, аки ведомы, ведостеся (1 Кор. XII, 2). И хорошо сказал он: безгласным. А вы, говорит он, имеющие голос, наделенные слухом и словом, вы, как безсловесные, стремитесь к тому, что не имеет никакого чувства. И какое снисхождение может быть оказано таким людям! Но посмотрим, что говорит праведник, ободренный признанием Лавана, равно и тем, что Лаван не нашел никакой благовидной причины к порицанию его. Разгневася же, сказано, Иаков, и пряшеся с Лаваном, и [44] рече. Заметь, как и в самом споре обнаруживает добродетель своей души: кая, говорит он, неправда моя, и кий грех мой, яко погнал еси вслед мене (ст. 36)? Из-за чего, то есть, ты с такою стремительностью погнался за мною? В какой несправедливости можешь меня обвинить? В каком проступке? Мало того, ты нанес нам еще и ту обиду, что обыскал все имение мое! Что обрел еси от всех сосудов дому твоего; положи зде пред братиею твоею и братиею моею, и да разсудят между обема нама (ст. 37). То есть, сделав такой обыск, мог ли ты найти что-нибудь, непринадлежащее мне, или что-либо твое? Если нашел, вынеси на средину; и пусть все, находящиеся при мне и прибывшие с тобою, разсудят между нами. Так как он видел, что ни в чем не виновен, то с большим дерзновением он напоминает преданность, с какою служил ему во все время, и говорит: се двадесять лет [45] (ст. 38). После трудов стольких лет, заслуживаю ли я такую обиду? се двадесять лет. До настоящаго времени я полных двадцать лет жил в твоем доме. Овцы твоя, и козы твоя не быша без плода: овнов овец твоих не поядох. Звероловли [46] не принесох к тебе: аз воздаях от мене самого [47] татбины денныя, и татбины нощныя. Бых во дни жегом зноем, и студению в нощи, и отхождаше сон от очию моею (ст. 38 - 40). Или ты забыл труды мои, какие понес я во время пасения овец и коз твоих? Можешь ли обвинить меня даже в том, что когда-нибудь овцы или козы твои были неплодны? Смотри, как он указывает на благоволение Божие, бывшее к дому Лавана вследствие его пребывания в нем; это тоже, что он и прежде говорил: благослови тя Господь пришествием моим (XXX, 30), так как никто не может требовать этого от пастуха и не от присмотра пастушескаго это зависит, а есть дело природы. Поэтому Иаков прежде всего на это указывает Лавану, давая ему понять, что о его стадах было особенное промышление свыше. Овнов овец твоих не поядох. Можешь ли ты сказать, чтобы я когда-нибудь съел барана из твоих овец, как это обыкновенно делают многие пастухи? Звероловли не принесох тебе. Ни сам я, то есть, никогда не съел, ни зверь не мог у меня когда-либо похитить. Приносил ли я тебе когда-нибудь растерзанное зверем? А не каждый ли день ты видишь, как другие, пасущие стада, приносят хозяевам звероядину? Но меня ты ни в чем таком не можешь обвинить, или указать на подобный случай со мною в продолжение двадцати лет. Да и что говорить о растерзанном зверями? Если когда и была пропажа, какая всегда может случиться, я не доводил ея до сведения твоего, а от себя вознаграждал украденное, было ли то днем или ночью. И постоянно с терпением переносил я и знойный жар, и ночной холод, только бы сберечь в целости стада твои. Мало того: и сон даже бежал от меня вследствие большой заботы.

     Видишь ли неусыпность пастыря? Видишь ли напряженное старание? Какое оправдание могут иметь те, которым вверены паствы словесныя и которые оказывают нерадение и каждодневно, по слову пророка (Иезек. XXXIV, 3, 4), одних овец закалают, а других оставляют без всякаго попечения, хотя и видят, что их то пожирают звери, то похищают чужие люди, хотя здесь труда меньше и забота легче, так как (здесь) руководствуется душа, а там много труда и для тела и для души.

     7. Послушай, что говорит: бых во дни жегом зноем, и студению в нощи и отхождаше сон от мене. А может ли кто ныне сказать, что для спасения своих пасомых он подверг себя опасностям и бедствиям? Из нынешних (пастырей) никто не может отважиться на то, чтобы сказать это. Один только Павел, учитель вселенной, мог с дерзновением говорить это, и даже больше этого. Но где же, скажет кто-нибудь, потерпел Павел такие труды? Послушай, что он говорит: кто изнемогает, и не изнемогаю; кто соблазняется, и аз не разжизаюся (2 Кор. XI, 29). Вот пастырская любовь! Падения других, говорит он, усиливают мои собственныя страдания; соблазны других усиливают мою скорбь. Ему должны поревновать все, которым вверено водительство словесных овец; и пусть они не будут хуже того, который показал такую неусыпную заботливость о безсловесных и притом в течение стольких лет! Там, если бы и была небрежность какая-либо, - не было бы беды; а здесь, если и одна словесная овца погибает, или будет похищена зверем, - большая потеря, величайший вред, неизобразимое наказание! Если Господь наш не отрекся пролить за нее собственную кровь, то будет ли заслуживать какого-нибудь снисхождения нерадеющий о том, который так почтен от самого Господа, и не исполняющий своего долга в попечении об овце? Но возвратимся к продолжению (библейскаго) повествования. Се мне двадесять лет, говорит Иаков, аз есмь в дому твоем. Работах тебе четыренадесять лет двух ради дщерей твоих: и шесть лет за овцы твоя, и преобидел еси мзду мою десять агнцев [48]. Аще не бы Бог отца моего Авраама, и Бог [49] Исаака был со мною [50] ныне тща отпустил бы мя еси: смирение мое и труд [51] руку моею увиде Бог и обличи тя вчера (ст. 41 и 42). Смотри, как ободрило праведника признание Лаваново, и с какою смелостью он продолжает свое обличение! Ты знаешь, говорит он, что я служил тебе в продолжение двадцати лет, - четырнадцать лет за дочерей твоих, а в остальныя пас твоих овец; однако, ты хотел лишить меня награды; и все таки я не жаловался на это. А из того, что ты сам сказал, я вижу, что если бы Бога Авраама и Исаака не был мне помощником, теперь ты отпустил бы меня совершенно ни с чем; ты отнял бы у меня все и привел бы в исполнение обиду, какую предположил сделать. Но Бог, видевший смирение мое и труд руку моею... Что это значит: с смирение мое и труд руку моею? Значит: так как Богу известно, с каким великим усердием исполнял у тебя службу и какие труды переносил я, пася овец твоих, в заботах проводя день и ночь, то, призирая на это, Он, как Господь человеколюбивый, вчера обличил тебя, отвратил от меня несправедливыя и неразумныя покушения с твоей стороны. Своим оправданием Иаков достаточно подействовал на Лавана, обличая несправедливость к нему и исчисляя свои благодеяния, ему оказанныя; поэтому тот, пристыженный его словами, уже впадает в страх и желает заключить союз с праведником. Вот что значит попечение Божие! Тот, кто сам так устроил и с такою горячностию преследовал праведника, впадает в такую боязнь, что ищет у него союза. Отвещав же Лаван, рече ко Иакову: дщери твоя - дщери моя; и сынове твои - сынове мои, и скоти твои [52] - скоти мои, и вся, елика ты видишь, моя суть и дочерей моих: что сотворю им днесь или чадом их рожденным [53] (ст. 43)? Я знаю, говорит, что и дочери это мои, и все, что у тебя есть, перешло к тебе от моего достояния: что же я могу сделать им или их детям? Ныне гряди, завещаем завет аз и ты: и будет во свидетельство между [54] мною и тобою (ст. 44). Заключим, говорит, договор, и он будет между мною и тобою во свидетельство, - то есть, будет служить уликою, доказательством. Рече же ему: если кто решится нарушить постановленное нами теперь, то се никтоже с нами [55], но Бог свидетель между мною и тобою.

     8. Замечай, как мало-по-малу Лаван приводится и к богопознанию. Тот, кто недавно обвинял праведника в похищении своих богов и делал из-за них такой обыск, теперь говорит ему: так как нет с нами никого, кто мог бы, в случае нужды, засвидетельствовать настоящий наш договор, то Бог свидетель между мною и тобою: Он присутствует здесь, Он - всевидящий, от Котораго ничто не может скрыться, Он, ведущий намерение каждаго. Взем же, говорит, Иаков постави столп [56], и сотвори холм, и ядоша на холме. Затем рече ему Лаван: холм сей свидетельствует между мною и тобою (ст. 45 и 46). Что значит: холм сей? Значит: слова, сказанныя здесь, на этом холме, да будут для нас всегда памятны. И прозва имя места [57]: холм свидетельства (ст. 47); потом говорит: да видит Бог между мною и тобою (ст. 49). Смотри, как Лаван опять призывает суд Божий. Он говорит: да видит Бог между мною и тобою , яко отъидем друг от друга, - теперь, говорит, мы разойдемся; ты отправляйся в свою землю, а я возвращусь в дом свой. Аще смириши дщери моя, аще поймеши жены над дщери моя, виждь, никтоже с нами есть видяй [58] Бог свидетель [59] (ст. 50). Заметь, как и раз, и два, и много раз Лаван призывает Бога во свидетеля. Промышление Божие об Иакове вразумило Лавана относительно того, как велика сила Господа и как не возможно укрыться от недремлющаго Ока. Поэтому он и говорит: хотя мы и разойдемся, хотя и нет никакого другого свидетеля, но свидетелем будет Сам вездесущий; таким образом он каждым словом выражает то, что есть Господь вселенной. И рече (Лаван) [60] се столп сей свидетельствует (ст. 51). Потом опять говорит Лаван: аще бо аз не прейду к тебе, ниже ты да прейдеши ко мне холма сего и столпа сего со злобою, Бог Авраамль, и Бог Нахоров да судит [61] между нами (ст. 52 и 53). Заметь, как после отца он присоединил и имя деда, который был брат патриарха, а его дед [62]. Бог Авраамль, и Бог Нахоров да судит между нами. И кляся Иаков страхом отца своего Исаака, и пожре жертву на горе, и воззва братию свою и ядоша, и пиша, и спаша на горе (ст. 54). Пожре жертву на горе, - то есть, возблагодарил Бога за то, что совершилось. И ядоша и пиша, и спаша на горе. Востав же Лаван заутра, лобыза сыны своя [63] и дщери своя, и благослови их: и возвратився Лаван, отъиде в дом свой [64] (ст. 55). Видишь, возлюбленный, как велика премудрость Божия, как в одном и том же деле Господь показал и об Иакове промышление Свое, и Лавана удержал от несправедливости к праведнику, и тем самым, чрез что внушил ему не говорить Иакову худого, привел мало-по-малу на путь богопознания, и тот, кто набежал, как зверь, намереваясь схватить и растерзать, возвратился домой, принесши оправдание и облобызав дочерей своих и детей их. Может быть, мы продлили свое слово уже слишком долго; но нас поставил в эту необходимость порядок самаго повествования.

     Итак, оканчивая здесь слово, просим любовь вашу так делать и располагать все дела свои, чтобы удостоиться благоволения свыше. Если будет благоволить к нам Бог, - тогда все будет для нас удобно и легко, и ничто не сможет опечалить нас в настоящей жизни, хотя бы и казалось что-нибудь прискорбным. Таков преизбыток Его могущества, что Он, когда благоволит, обращает и самыя печали в радости. Так и Павел, среди скорбей, радовался и веселился, окрыляемый ожиданием уготованных ему наград. Потому и пророк сказал: в скорби распространил мя еси (Пс. IV, 2), вразумляя нас, что Бог, и в самых бедствиях даровал ему наслаждаться безопасностью и спокойствием. Такого имея Владыку, столь могущественнаго, столь благопромыслительнаго и премудраго, столь человеколюбиваго, приложим свое усердие и будем иметь великое попечение о добродетели, чтобы получить и настоящия и будущия блага, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, и Святому Духу, слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.