Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь

Иоанн Златоуст

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

Том 4 кн. 2

БЕСЕДЫ НА КНИГУ БЫТИЯ


 

БЕСЕДA XLVI

И рече (Сарра): кто возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра, яко родих сына в старости моей? (Быт. XXI, 7).

     1. Будем и сегодня, возлюбленные, продолжать вчерашнюю беседу, и снова предложим вам духовную трапезу, чтобы еще раз увидеть, как вы и вчера слышали, неизреченное промышление и снисхождение благого Бога и, с другой стороны, великое послушание праотца и его душевное расположение. Вы видели, как рождение Исаака обрадовало Сарру. Рече же, говорит Писание, смех ми сотвори Господь: иже бо аще услышит, обрадуется со мною (ст. 6). Всякий, говорит, кто услышит об этом, примет участие в моей радости. Велик дар, ниспосланный мне от Бога; он превышает человеческую немощь. Кто, говорит она, не изумится, видя, как я питаю молоком от сосцев своих, уже находясь в крайней старости, и до настоящаго времени будучи безплодною? И как бы сама удивляясь и изумляясь этому событию, Сарра присовокупляет: кто возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра, яко родих сына в старости моей? Так как это событие было выше природы, потому Сарра и говорит: кто возвестит? То есть: кто подумает? Кто бы мог представить себе это? Какой ум в состоянии постигнуть, это? Какое разсуждение достаточно будет для того, чтобы вполне объяснить случившееся? Не столько удивительно, что из камня в пустыне потекли источники вод, когда Моисей ударил по нем жезлом, сколько то, что из утробы, уже омертвевшей, родилось чадо и явились потоки молока. Чтобы всем была очевидна действительность рождения, и чтобы всех, как современников, так и потомков, слышащих об этом, уверить в чуде, Сарра сама питает младенца, и принимает на себя труд вскормить его собственным молоком, и говорит: кто возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра? Не новое ли это, удивительное и сверх всякаго ожидания дарованное мне утешение, что я родила сына в старости моей? Что значит: родих сына в старости моей? Значит: кроме неплодства, самыя лета возраста были таковы, что надобно было отказаться от всякой надежды рождения. Но Господь, устранив все эти препятствия, даровал мне и рождение сына и источники молока. Разсмотрим теперь последующия события. Когда окончилось время питания молоком, видевши Сарра, говорит Писание, сына Агари Египтяныни, иже бысть Аврааму, играюща со Исааком сыном своим; и рече Аврааму: изжени рабу сию и сына ея: не наследит бо сын рабы сея с сыном моим Исааком. Жесток же явися глагол сей зело пред Авраамом о сыне его (ст. 9-11). Посмотри здесь, возлюбленный, как Сарра опять не терпит вольностей Измаила, и не может равнодушно переносить, чтобы сын рабыни обращался так с Исааком. И как прежде, желая смирить высокомерие Агари, в сильном негодовании она заставила ее обратиться в бегство, так и теперь, желая в самом начале обуздать притязания Измаила, и не будучи в состоянии равнодушно терпеть, чтобы сын, рожденный по благодати и дарованный самим Богом, обращался вместе с сыном рабыни-египтянки, она говорит Аврааму: изжени рабу сию и сына ея: не наследит бо сын рабы сея с сыном моим. Сарра видела, что и сама она находится в глубокой старости, и праотец уже достиг преклонных лет (так как оба уже прожили много лет), и опасалась, чтобы, в случае внезапной их смерти, Измаил, по праву рождения от семени праотца, не стал домогаться участия в наследии отца и равнять себя с Исааком, поэтому и стала говорит: изжени рабу сию и сына ея. Пусть, говорит, знает Агарь, что сын рабыни не будет иметь ничего общаго с сыном моим Исааком; да и не прилично, чтобы сын рабыни обращался так близко с сыном госпожи. Впрочем, Сарра поступила в этом случае не несправедливо, а очень справедливо, и так справедливо, что и Сам Бог одобрил ея слова. А праотец, будучи любвеобилен и привязан к Измаилу, с неудовольствием принял слова Сарры. Жесток же, говорит Писание, явися глагол сей зело пред Авраамом о сыне его. Он не об Агари заботился, но имел сострадание к отроку, уже бывшему на возрасте. Заметь же здесь чрезвычайное снисхождение человеколюбца Бога. Он видел, что негодование Сарры на равночестие детей есть чувство обыкновенное, свойственное человеческой природе, но что и Авраам не может равнодушно перенести изгнания Измаила и рабыни (хотя он и не противоречил Сарре по великой своей кротости, однако это казалось ему жестоко, т. е. тяжело. неприятно и невыносимо). Поэтому Господь, со свойственным Ему человеколюбием, желая укрепить союз их единодушия, говорит Аврааму: да не будет жестоко пред тобою о отроце и о рабыни: вся, елика аще речет тебе Сарра, слушай гласа ея (ст. 12). Не принимай, говорит, с скорбию слов ея; но во всем, что ни скажет тебе Сарра, слушай ея.

     2. Все то, говорит Бог, что ныне высказывает тебе Сарра касательно Измаила и Агари, прими и послушайся слов ея. Не желай оскорбить ту, которая во все время (сожительства с тобою) показывала столь великую любовь к тебе, которая не один раз, но дважды, чтобы избавить тебя от смерти, жертвовала собою для твоего спасения и стала для тебя виновницею такой славы: и во-первых, сделала то, что ты с таким богатством вышел из Египта; а потом была причиною, что ты удостоился такой чести от Авимелеха. Итак, не позволяй себе предпринимать что-либо вопреки словам ея. Да не иначе и будет впоследствии. Яко во Исааце, рожденном от нея, наречется тебе семя (ст. 12), и он будет твоим наследником. Сына же рабыни сея в язык велий сотворю его, яко семя твое есть (ст. 13). Поэтому сделай так, как она говорит тебе, и послушайся слов ея. Посмотри же теперь, какой вдруг мир, какое единодушие водворились в сожительстве их, как скоро благость Божия скрепила союз их. Воста же, говорит Писание, Авраам заутра, и взя хлебы и мех воды, и даде Агари: и возложи на плещи ея отроча, и отпусти ю (ст. 14). Заметь опять великое благомыслие праведника, и то, как он во всем обнаруживает благочестивое настроение. Когда он услышал слова Сарры: изжени рабу и сына ея, это показалось ему неприятно, потому что он питал любовь к Измаилу. Но когда и Господь тоже повелел, он тотчас исполнил поведенное и забыл естественную любовь свою; он разсуждал, что как скоро Бог повелевает, то всякая страсть должна упраздниться, потому что повелевающий есть Господь природы. Итак рабыня, говорит Писание, взяв хлебы и мех воды, отошла с отроком. Но смотри опять, как, по благоволению Божию к праведнику, и она удостоивается попечения свыше. Изгнанная (Авраамом) Агарь блуждала по пустыне, и, оставшись без воды, нигде не находила для себя никакого утешения. И поверже, говорит Писание, отроча под елию единою (ст. 15). Сердце ея сокрушалось от скорби и любви к сыну, и вот она седяще, сказано, прямо ему издалече, якоже дострелити из лука: рече бо; да не вижду смерти детища моего: и седе прямо ему издалече: воскричав же отроча, восплакася (ст. 16). Но милосердый и человеколюбивый Бог, котораго попечение о нас превосходит всякую любовь отца и матери, услыша глас отрочате от места, идеже бяше (ст. 17), сжалился над отроком и умилосердился над страданием Агари. Он допустил ей только почувствовать свое одиночество, и тотчас даровал ей Свою помощь. И воззва, говорит Писание, Ангел Божий Агарь с небесе и рече, ей: что есть Агарь; не бойся; услыша бо Бог глас отрочища от места, иде же есть (ст. 17). Востани и поими отроча, и ими рукою твоею его: в язык бо велий сотворю его (ст. 18). О, как человеколюбив Господь! Он не презрел ея, хотя она и рабыня была; но по Своему обетованию праотцу, от семени котораго был Измаил, Он удостоивает и Агарь Своего, столь великаго попечения, и говорит: что есть Агарь; не бойся: услыша бо Бог глас отрочища. Востани и поими отроча, и ими рукою твоею его: в язык бо велий сотворю его. Не скорби, говорит, о том, что ты изгнана из дому, потому что о сыне твоем Я буду иметь такое промышление, что и он получит многочисленное потомство. И отверзе Бог, сказано, очи ея (ст. 19), не потому, будто она дотоле не имела зрения, а потому, что и открытые глаза не приносили ей пользы без откровения; свыше. Поэтому, когда Бог хотел показать ей Свое попечение о ней, отверзе, сказано, очи ея, т. е. сообщил Свое откровение ей неведущей, воскресил ея Дух, указал ей путь, так что она увидела и место, где протекали потоки воды. И узре, говорит Писание, кладязь воды живы, и иде и налия мех воды, и напои отроча (ст. 19). В непроходимых местах Господь указал ей путь; и когда она заходилась в таком безпомощном состоянии, не имея никакой надежды на спасение, Он явил ей Свое милосердие, вместе и ее самое утешив и об отроке показав Свое промышление. Так, хотя бы мы находились в пустыне, хотя бы в самых крайних бедствиях, хотя бы не имели никакой надежды на спасение, но как скоро Богу угодно будет (помочь нам), мы не будем иметь нужды ни в чьей помощи, а одна помощь Божия доставит нам все. Если мы приобретем Его благоволение, то никто не преодолеет нас, и мы будем выше всего. И бяше, говорит Писание, Бог со отрочатем, и возрасте и вселися в пустыни (ст. 20). Так, когда мы снискали благоволение Божие, то, хотя бы находились в пустыне, мы будем жить безопаснее живущих в городах, потому что помощь Божия есть величайшая защита и стена неопреодолимая. А чтобы понять, как находящийся в пустыне может быть безопаснее и могущественнее того, кто живет в городах и пользуется большою помощию от людей, вспомним, как Давид, скитаясь из места в место, и проводя жизнь, как странник, был ограждаем вышнею десницею. А напротив Саул, который находился среди городов, водил с собою столько войска, и имел копьеносцев и телохранителей, Саул каждый день трепетал и страшился нападения неприятелей. Тот - одинокий, не имея при себе никого другого, не нуждался в человеческом содействии; а этот, будучи облечен в диадему и нося багряницу, имел нужду в его помощи: царь нуждался в пастухе, облеченный в диадему - в незнатном человеке (1 Царст. гл. XVII).

     3. Впрочем, если хотите, начнем слово наше несколько выше, чтобы, вполне представив все это событие, убедиться, что нет ничего сильнее (человека) огражденнаго высшею помощию, и нет ничего слабее лишеннаго этой помощи, хотя бы он был окружен безчисленным множеством войска. Давид был еще очень молод и, по причине несовершеннолетия, жил в доме отца; но как уже наступало время открыться его добродетели, то, получив приказание отца посетить своих братьев, его, послушался и отправился к ним. Пришедши таким образом для свидания с ними, он узнал, что предстоит битва с иноплеменником Голиафом, что весь народ еврейский вместе с Саулом поражен страхом, и сам царь находится в опасности потерять все. Тогда Давид сначала хотел только видеть это новое и странное зрелище, как один человек решился противустать целым тысячам. Но братья, не терпя мужества его духа, стали завидовать ему и говорили: или ты за тем только пришел, чтобы смотреть на сражение (1 Цар. XVII, 28)? Итак не для свидания с нами пришел ты? Посмотри на его благоразумие и великую кротость. Он не говорит им ничего дерзкаго и грубаго, а утишая их пламень и укрощая зависть, отвечает: несть ли речь (ст. 29)? Разве вы не видите, что я не взял и оружия и не становлюсь в ряды войска? Я просто хотел только посмотреть и узнать, откуда у этого человека такая безмерная гордость: яко кто есть инопленник необрезанный сей, иже поносит полку Бога Живаго (ст. 26)? Потом, слыша крайне горделивыя речи его и видя, как все бывшие с Саулом поражены невыразимым страхом, говорит: что сотворите мужу, иже убиет иноплеменника онаго (ст. 26)? И обнаружив такими словами великое мужество души своей, приводит всех в изумление. Саул, узнав об этом, призывает к себе юношу, незнавшаго ничего, кроме должности пастушеской и, видя (малый) возраст его, показывает к нему пренебрежение. Но услышав от него, как он справлялся с медведями, когда они нападали на стада его (не тщеславие побудило этого славнаго мужа разсказать об этом, но необходимость, чтобы и в Саула вдохнуть мужество, и обратить его внимание не на слабость наружную, а на веру, сокровенную внутри, и на помощь свыше, с которою он - юноша был сильнее мужей, безоружный - вооруженных, пастух - воинов), - узнав, говорю, отсюда мужество духа его, царь хотел облечь его в собственное (царское) оружие; но он, возложив на себя это оружие, не мог даже и снести его. А так случилось для того, чтобы тем яснее открылась сила Божия, которая чрез него действовала, и чтобы последствия не были приписаны силе оружия. И так как, облеченный в оружие, он чувствовал тягость, то и сложил его, а взял только пастушескую суму и несколько камней, и с этим вышел против той воплощенной башни [1]. Иноплеменник, с своей стороны, смотря на слабость его возраста, уничижает праведника, и сперва словами нападает на него, как на безсильнаго отрока. Именно, когда он увидел, что Давид выступает против него с пастушескою сумою и несет с собою одни камни, то начал говорит ему почти так: ты думаешь, видно, что ты опять приставлен к овцам и гоняешь каких-нибудь собак? И ты, как будто на гоньбу за какою-нибудь собакою, решаешься на битву со мною с таким оружием? А вот опыт сейчас докажет тебе, что тебе надобно биться не с обыкновенным человеком. Произнося столь надменный слова, он поспешно наступал, потрясал своими военными доспехами и поднимал оружие. Итак, один выступал на борьбу, уверенный в силе оружия, а другой ограждал себя верою и вышнею помощию. И Давид, с своей стороны, прежде всего словами смиряет высокомерие иноплеменника и говорит ему: ты идешь против меня с мечем и копьем, и думаешь победить собственною силою; а я (иду) во имя Господа Бога. Сказав это и взяв из пастушеской сумы один камень, как бы действительно хотел прогнать какую-нибудь собаку, нападающую на стадо, бросил камень пращою; поразив Голиафа в лице, он сразу поверг его (на землю), и немедленно, схватив меч его, отсек ему голову, принес ее к царю, и таким образом положил конец войне. Итак, чрез него и царь нашел себе спасение и все войско его вздохнуло свободно. Стоило посмотреть на это дивное и необычайное дело, как вооруженный был поражен безоружным, опытный в воинском деле пал от (руки) человека, незнавшаго ничего кроме жизни пастушеской. Почему же так сделалось? Потому, что Давид был подкрепляем вышнею помощию, а Голиаф был лишен ея, и потому впал в руки Давида. Но посмотри затем, какия безразсудныя действия производит страсть зависти. Когда царь увидел, что праведник наслаждается великою славою, и что ликующия девы восклицают: победи Саул с тысящами своими, а Давид со тмами своими (1 Цар. XVIII, 7), то не потерпел благодушно таких слов (хотя в самом-то деле ему приписывали более, нежели Давиду), - но был побежден завистию и стал воздавать злом человеку, оказавшему ему добро, и того, кого следовало почитать спасителем и благодетелем, покушался даже умертвить. О, крайнее безумие! О, верх безразсудства! Того, кто сохранил ему жизнь и все войско его освободил от ярости иноплеменника, он стал после того подозревать, как врага, и, нисколько не помня благодеяния, так недавно ему оказаннаго, подпав страсти, помрачив разсудок свой завистию, как каким-нибудь опьянением, стал смотреть на благодетеля, как на неприятеля.

     4. Таково зло от этой страсти: она прежде всего вредит самому тому, в ком зарождается. Как червь, зарождающийся в дереве, прежде всего поедает самое дерево, так и зависть прежде всего сокрушает самую душу, породившую ее в себе. А тому, кому завидует, делает не то, чего желал бы ему, а совсем противное. В делах зависти, ты смотри не на начало, а на конец, и прими во внимание то, как самая злоба завидующих доставляет только большую славу тем, которые подвергаются их зависти, потому что страдающие от зависти преклоняют Бога к себе на помощь и пользуются содействием свыше, а завидующий, будучи лишен благодати Божией, легко впадает в руки всем. Порабощаемый прежде всяких внешних врагов собственною страстию, он как бы сокрушает сам себя, и как бы пожираемый невидимыми зубами и таким образом истощаясь сам в себе, так сказать, погружается в бездну. Зная это, будем, убеждаю вас, убегать этой пагубной страсти, и всеми силами исторгать, ее из души своей. Это гибельнейшая из всех страстей и вредит самому спасению нашему; это изобретение самого диавола. Потому и Премудрый говорит: завистию же диаволею смерть вниде в мир (Прем. Сол. II, 24). Что значит: завистию диаволею смерть вниде в мир? Это значит: когда тот злой зверь увидел первозданнаго человека безсмертным, то по злобе своей увлек его к преступлению заповеди и таким образом сделал то, что человек подвергся наказанию смерти. Итак, зависть произвела обольщение, обольщение - преступление, преступление - смерть. Потому сказано: завистию диволею смерть вниде в мир. Видишь ли, какое зло от этой страсти? Возвеличеннаго безсмертием она подвергла смерти. Но тогда как враг нашего спасения, побуждаемый собственною завистию, был причиною того, что первый человек, созданный безсмертным, подвергся осуждению смерти, - благопопечительный и человеколюбивый Господь собственною смертию опять даровал нам безсмертие, так что мы приобрели еще больше, нежели сколько потеряли. Диавол лишил нас рая, а Господь возвел на небо; тот был причиною осуждения нашего на смерть, а этот даровал нам безсмертие; тот лишил нас райскаго блаженства, а этот уготовал нам царствие небесное. Видишь ли премудрость твоего Господа, как он те самыя оружия, которыя завистию диавола направлены были против вашего спасения, обратил, на его же главу? Притом, Господь, не только удостоил нас больших благ (чем в Раю), но и самого диавола предал во власть нашу, сказав: се даю вам власть, наступати на змия и на скорпию (Лук. X, 19). Итак, размышляя обо всем этом, исторгнем зависть из нашей души и будем стараться о приобретении благоволения Божия. Оно - наше оружие непобедимое; оно - наше самое великое могущество; при его помощи и Измаил, хотя был еще юн и находился в пустыне и в крайне затруднительных обстоятельствах, возвеличился и имел в потомстве многочисленный народ, - потому что бяше Бог со отрочатем, говорит Писание (Быт. XXI, 20). Здесь и окончим настоящее наше слово. Итак будем, умоляю вас, презирать настоящее, а стремиться духом к будущему, благоволение Божие почитать выше всего и жизнию добродетельною приобретать себе твердость упования, чтобы и настоящую жизнь провести безпечально, и будущих благ достигнуть, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.


[1] Святитель выражает этим исполинский рост Голиафа.

Ко входу в Библиотеку Якова Кротова