СЛОВО 13.
Об унынии и лености.
1. Уныние часто
бывает одною из отраслей. Одним из первых исчадий многословия,
как мы уже и прежде сказали; потому мы сей порок и поставили здесь,
как на месте приличном ему, в лукавой цепи страстей.
2. Уныние есть
расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига,
ненависть к обету, ублажатель мирских, оболгатель Бога, будто
он немилосерд и нечеловеколюбив; в псалмопении оно слабо, в молитве
немощно, в телесном же служении крепко как железо, в рукоделии
безленостно, в послушании лицемерно.
3. Муж послушливый
не знает уныния, чрез чувственные дела исправляя мысленные и духовные
(делания).
4. Общежитие
противно унынию, а мужу пребывающему в безмолвии оно всегдашний
сожитель, прежде смерти оно от него не отступит, и до кончины
его на всякий день будет бороть его. Увидев келлию отшельника,
(уныние) улыбается, и приблизившись к нему, вселяется подле него.
5. Врач посещает
больных поутру, а уныние находит на подвижников около полудня.
6. Уныние подущает
к странноприимству; увещевает подавать милостыню от рукоделья;
усердно побуждает посещать больных; напоминает о Том, Который
сказал: болен бых, и придосте ко Мне (Матф. 25, 36); увещевает
посещать скорбящих и малодушествующих; и будучи само малодушно,
внушает утешать малодушных.
7. Ставшим
на молитву сей лукавый дух напоминает о нужных делах, и употребляет
всякое ухищрение, чтобы только отвлечь нас от собеседования с
Господом, как оборотью, каким-либо благовидным предлогом.
8. Бес уныния
производит трехчасовое
[1] дрожание, боль в голове, жар, боль в животе; когда
же настанет девятый час, дает немного возникнуть; а когда уже
и трапеза предложена, понуждает соскочить с одна; но потом, в
час молитвы, снова отягощает тело; стоящих на молитве он погружает
в сон, и в безвременных зеваниях похищает стихи из уст.
9. Каждая из
прочих страстей упраздняется одною, какою-нибудь противною ей
добродетелью; уныние же для инока есть всепоражающая смерть.
10. Мужественная душа воскрешает и умерший ум; уныние же и леность расточают
все богатство. Но как из всех восьми предводителей злобы дух уныния
есть тягчайший, то поступим и с ним по тому же порядку, как с
другими; однако прибавим еще следующее.
11. Когда нет псалмопения, тогда и уныние не является; и глаза, которые
закрывались от дремоты, во время правила открываются, как только
оно кончилось.
12. Во время уныния обнаруживаются подвижники [2] ; и ничто столько
венцов не доставляет иноку, как уныние
[3] .
13. Наблюдай и увидишь, что оно борет тех, которые стоят на ногах, склоняя
их к тому, чтобы сели; а сидящих увещевает приклониться к стене;
оно заставляет посмотреть в окно келлии, побуждает производить
стук и топот ногами. Плачущий о себе не знает уныния.
14. Свяжем теперь и сего мучителя памятию о наших согрешениях; станем
бить его рукоделием, повлечем его размышлением о будущих благах;
и когда оно предстанет нам, предложим ему подобающие вопросы.
15. Итак, скажи нам, о ты, нерадивый и расслабленный, кто есть зле родивший
тебя? и какие твои исчадия? Кто суть воюющие против тебя? и кто
убийца твой? Он отвечает: „в истинных послушниках я не имею где
главу подклонить; а имею для себя место в безмолвниках, и с ними
живу. Родительницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда
забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия
мои, со мною пребывающие: перемены местопребываний, пренебрежение
повелений отца духовного. Непамятование о последнем суде, а иногда
и оставление монашеского обета. А противники мои, которые связывают
меня ныне, суть псалмопение с рукоделием. Враг мой есть помышление
о смерти; умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться
вечных благ; а кто родил молитву, о том ее и спросите.
Кто подлинно одержал тринадцатую победу, тот и во всем будет
искусен.
