Неизвестный памятник византийской литературы в грузинском переводе
Cм. библиография.
Богатая древнегрузинская литература имеет очень важное значение для изучения истории византийской литературы.
Ввиду того, что Грузия находилась в длительном взаимодействии с византийской культурой, в переводе на древнегрузинский
язык сохранились почти все выдающиеся произведения византийской литературы, в том числе такие произведения,
оригиналы которых в настоящее время утеряны. Выявление произведений последней категории с успехом идет в трудах
и публикациях научных работников Грузии. Само собою разумеется, что подобного рода переводами, восполняющими
значительные пробелы истории византийской письменности, в первую очередь должна быть заинтересована наша советская
византология, имеющая богатейшие дореволюционные традиция и находящаяся ныне на подъеме своего развития.
В данный момент нам хотелось бы обратить внимание заинтересованных научных кругов на одно произведение иконоборческой
эпохи. сохранившееся лишь в грузинском переводе.
Научное значение памятника
Предметом настоящей работы является составленная в жанре агиографических произведений биография одного деятеля
Византии, по имени Иоанна. Это произведение в литературе других христианских народов не встречается, во всяком
случае пока не известно. Оно имеется только в древнегрузинской письменности; сохранилось оно в агиографическом
сборнике продолжателя Симеона Метафраста — Иоанна Ксифилина,-писателя второй половины XI века, ставшего в науке
известным по памятникам древ негрузинской письменности [1]. Это обстоятельство тем более должно усиливать наш
интерес к данному памятнику и стимулировать его изучение.
И действительно, памятник достоин научного внимания: 1) он знакомит вас с неизвестным до сих пор, бесспорно
реальным, не вымышленным деятелем: византийского средневековья, 2) этим памятником в историю византийской литературы
вносится новое, доселе неизвестное произведение, 3) им обогащается литературное наследство одного известного
византийского писателя, который является представителем иного, тем этот памятник, жанра. 4) в нем мы имеем отражение
того церковно-политического движения в Византии, которое известно под именем иконоборчества, а равно и некоторых
бытовых реалий византийской жизни, 5) с точки зрения истории древнегрузинской литературы он дает любопытный
образчик переводного произведения, вышедший из недр знаменитой в свое время Петрицонской литературной школы.
Общий обзор содержания памятника
Родители Иоанна, Феофилакт и Василия, были простые сельские труженики. После смерти мужа Василия покинула село,
где они проживали, и нашла приют в близлежащих горах в храме архангела Михаила, где и кончила свою жизнь. С
двадцатилетнего возраста Иоанн пасет скотину в окрестных горах, где аскетические его склонности, проявившиеся
в раннем детстве, находят больший простор. Сосед вознамерился женить Иоанна на своей дочери, которая прибегла
к следующей хитрости: раз вечером, когда Иоанн пригнал с гор скотину и заснул, она подкралась к нему голая и
залезла к нему в постель. Когда Иоанн проснулся и узнал в чем дело, сказал ей: "лежи здесь и, если хочешь,
засни, я же с женщиной никогда не лежал и не буду лежать". Сказав это, он встал и удалился оттуда. Пристыженная
девушка поднялась и убралась восвояси. После этого Иоанн оставляет свой дом и удаляется для подвижнической жизни
в горы, где он раньше пас скотину и где в пещерах жили отшельники. Молва, о его жизни и "чудесах"
распространилась далеко, так что к нему приходили повидать его с отдаленных мест. Раз явился отшельник, по имени
Савва, который предсказал ему, что он попадет в Константинополь, где облечется в монашескую схиму. И действительно,
после этого ему приходилось чуть ли не каждый год бывать в столице, где он заслужил всеобщее уважение и почет.
Император Василий заставил его остаться навсегда в Константинополе и поставил его игуменом монастыря Сергия
и Вакха- Здесь он пробыл много лет, а потом тот же самый император перевел его игуменом в монастырь св. Диомида,
где он и скончался в глубокой старости. Память его верующими приурочена была к 26 Марта.
Место и время жизни Иоанна
Население, где жили родители Иоанна и где родился этот последний, называлось "Банею", оно было "данником"
фемы Букеллариев. Термином "фема" в Византии, как известно, обозначалась особая областная организация,
характеризующаяся объединением, во всяком случае к VIII-му веку, в руках одного человека, губернатора, военной
и административной власти. Начало этой системы ищут, если не раньше, во всяком случае, во времена императора
Ираклия (VII в.). Сперва "фема" обозначала военный отряд, расположенный в той или иной провинции,
впоследствии это название приурочено было и к той провинции, в которой этот отряд стоял. Так возникли как в
европейской частя Византии, так и в восточной, — в Малой Азии, — фемы разных наименований [2].
"Фема Букеллариев", "данником" которой было родное село Иоанна, находилась в Малой Азии.
Она обнимала древнюю Гадатию, лежала на юго-западе от Пафлагонии и на востоке от фемы Оптиматов, с севера же
примыкала к Черному морю. Эта фема, в которой известны были города Ираклия, Клавдиополь, Анкира и др., орошалась
рекой Сангарием.
В связи с географией фемы Букеллариев понятным становится то место нашего памятника, где описывается следующее
"чудо" Иоанна. У него были знакомые рыбаки, которые ловили рыбу в реке Сангарий. Раз, не видя никаких
успехов в своих занятиях, они отправились в горы, где подвизался Иоанн, отыскали его, спустили на реку и дали
прикоснуться к сетям, в надежде, что он как святой муж, может помочь их делу. И действительно, к рассвету, когда
вытащили сети, нашли в них десять больших осетров. Другой рыбак, которому тоже оказал Иоанн помощь, ловил рыбу
в море удочкой.
С горами фемы Букеллариев связана была сельскохозяйственная жизнь родителей Иоанна, сам Иоанн в этих горах
пас скотину. В пещерах этих гор подвизались во множестве отшельники" здесь же уединился для аскетических
подвигов и Иоанн. Во время пребывания в этих горах он, переходя с места на место, открывал мощи святых, в частности
мощи св. апостола Фортуната. Это—как будто один из 70 учеников христовых, список коих приписывается Ипполиту
Римскому и Дорофею Тирскому. Думают, что этот Фортунат тот самый Фортунат, которого упоминает ап. Павел в 1
Коринф. XVI, 17: "я рад прибытию Стефана, Фортуната и Ахаика". Но Евсевий Кесарийский, перечисляя
имена упоминаемых в новозаветных книгах учеников христовых (Historia Ecclesiastica, I, 12), Фортуната не называет.
Думают, что это имя в памятниках агиологии встречается лишь с XI века [3]. Между тем оно уже имеется в нашем
памятнике, появившемся, как будет указано, в IX веке. И что интересно, в этом памятнике мы находим не только
имя, но и сведение о тон, что мощи Фортуната покоились в феме Букеллариев и открыты в IX веке Иоанном.
В произведении имеются данные, позволяющие точно определить время жизни Иоанна. Здесь мы читаем: "смиренный
царь Василий" узнав о делах Иоанна, принудил его стать игуменом монастыря святых Сергия и Вакха".
Здесь прямо указано, что во время Иоанна в Византии царствует Василий, но который: первый ли, Македонянин (867
— 886), или второй — Порфирогенит (976—1025)? Сомнения нет — первый. Дело в том, что импер. Василий в этом произведении
выглядит как радетель о монастырях и заинтересованный их судьбой, он сам лично ищет и назначает их: игуменов.
Монастырь Диомида "упрочен" им. Все это указывает на Василия Македонянина. При нем начинается процветание
монастырей, которые становятся центрами культуры и просвещения в Византии. Василий I большое внимание уделял
восстановлению и материальному "упрочению" старых, развалившихся монастырей.
Достаточно назвать тот же самый монастырь Диомида. Благодарный император, которого когда-то, еще до воцарения,
приютил этот монастырь, заметно расширил его и обогатил пожертвованными угодями и драгоценными книгами. Василий
I известен не только реставрационной, но и строительной деятельностью; он воздвиг много новых храмов и монастырей
в империи, в частности в Константинополе [4].
Монастырские и монашеские интересы Василия I сказались, между прочим, в отношениях его к Илариону Грузину и
его ученикам, для которых он выстроил в Константинополе специальный грузинский монастырь, известный под именем
"Романа" [5].
Иоанн пробыл много лет игуменом монастыря "Сергия и Вакха", после импер. Василий поставил его игуменом
монастыря св. Диомида в Константинополе. Монастырь Сергия и Вакха построен импер. Юстинианом Великим почти одновременно
с храмом св. Софьи.
Это был первоклассный царский монастырь, в котором за два десятка лет до Иоанна игуменом был восстановитель
иконопочитания патриарх Мефодий (842 — 847). Русский паломник XII века Антоний говорит: "за подгорьем:
же есть церковь святых мученик Сергия и Вакха" и главы их ту лежат, и рука Сергиева и кровь его" [6].
Из нашего памятника узнаем, что указанные Антонием частицы мощей Сергия открыты Иоанном в бытность его игуменом
атого монастыря: "в Константинополе, в храме св. Сергия, он открыл мощи сего святого, зарытые в землю нечестивыми
людьми и в течение многих лет остававшиеся без почета и уважения".
Таким образом, выясняется, что Иоанн был современником императора Василия Македонянина и приближенным к нему
лицом.
Автор произведения, время написания и анализ его
Автор произведения является современником Иоанна, знающим его и близким к нему лицом. Относительно Иоанна я
сообщу вам, говорит он, то, что "я сам видел, пребывая вместе с ним в течение многих лет". В другом
месте: "как нам об этом говорил" сам Иоанн. Отшельник Савва предсказал Иоанну пострижение в схиму,
"как это рассказал нам Иоанн, прибыв к нам". И действительно, продолжает автор, "с тех пор он,
привыкнув к нам, каждый год являлся к нам". При этом он передает целый рассказ о том, что какой-то человек
ему, автору, передал для раздачи нищим 10 драхм, которые он вручил Иоанну для употребления по своему усмотрению.
Кто этот автор? К счастию он назван в заглавии произведения: сочинение "Иосифа монаха сосудохранителя".
"Сосудохранитель" был одним из чинов церковной иерархии, в особенности он известен в штате св. Софии;
по-гречески он называется cumiliorum ecclesjae cultos [7]. В его обязанности входил присмотр за церковными сосудами
и хранение церковных сокровищ. Этот Иосиф, сомнения нет, известный гимнограф Иосиф, который жил как раз в то
время, когда и Иоанн. При императоре Феофиле он сослан был за иконопочитание в Херсон, откуда его вернула впоследствии
императрица Феодора; патриарх же Игнатий поставил его сосудохранителем или Скевофилаксом Великой Церкви св.
Софии (между 847—855 годами). Умер Иосиф в глубокой старости в 883 году [8].
За авторство этого Иосифа говорят и идеологические данные произведения. Иосиф был убежденный иконолатр (почитатель
икон, крестов, святых и их мощей), за что он потерпел притеснения и даже заточение. Этим, по-видимому, объясняется,
что в нашем памятнике подчеркивается следующее: "в дни св. четыредесятницы он открыл сокрытые в течение
многих лет мощи святого апостола Фортуната, которые источают прибегающим к ним исцеление от всяких болезней.
Далее в день Пасхи обрел он зарытый в землю преславный крест, издававший благоухание. Переходя с места на место
в горах, он открывал мощи и многих других святых, ибо угодники божьи считали его воистину святым человеком.
Также и в Константинополе, в храме св. Сергия, он открыл мощи сего святого, зарытые в землю нечестивыми людьми
ж в течение многих лет остававшиеся без почета и уважения". Кто не усмотрит в этих строках руку и тенденцию
убежденного, сознательного почитателя икон.
Нет сомнения, что Иосиф, как пдодовитый гимнограф, в свое время составил в честь Иоанна и песнопения, но если
среди гимнографических его произведении их не видно сегодня [9], это объясняется тем же, чем отсутствие "Жития"
Иоанна: они или потеряны, или пока еще не найдены. Как бы то ни было, наш памятник показывает, что Иосиф писал
не только в лирическом жанре (гимны), но и в повествовательном.
Таким образом, автором настоящего новооткрытого произведения является Иосиф Скевофилакс, знаменитый византийский
гимнограф. Paз это так, выясняется и время его появления: не позже 883 года. Как бы то ни было, его нельзя выносить,
за пределы IX века, так как Иоанн — деятель девятого века, автор же произведения его современник.
Памятник представляет собою сравнительно краткое произведение; автор сам говорит, что он хочет принести пользу
читателю "не протяженностью слова и не красотой речи, но красотой дела". Он беден фактическим, историко-биографическим
элементом, за то богат "чудесами". Говоря точно, автор свое произведение раскрывает на фоне "чудотворений".
Подчеркивая "чудесный" элемент в жизни Иоанна, он хочет внушить современному ему обществу, обуреваемому
иконоборческими тенденциями, что Иоанн обрел благодать пред богом, что он настоящий "святой", который
может "молитвами своими провести верующих через иногомятежные волны житейского моря". В таком намерении
автора явно просвечивает тенденция иконопочитателя.
Несмотря на обилие "чудес", автор внес в свое произведение немало бытовых картин. Так, например,
деловые занятия в горах, выгон скотины на пастбище, сыроделие и маслоделие, сбор винограда, лов рыбы в море
и реке, переживание девушки, стремящейся выйти замуж и т. д. Автор не лишен и дара "красноречия",
в его произведении мы имеем удачные сравнения и красивые образы — картины, например: "пребывая в горах
со стадами, он источал обильные источники слов, с ним вместе проливали слезы даже растения и скалы"; "скорее
можно было видеть убавление воды в источнике, чем убавление слез в его глазах". Произведение не лишено
и риторического элемента, он дает знать о себе в особенности в конце произведения, где автор, обращаясь к своему
персонажу, подытоживает его добродетели и преуспеяния в духовной жизни.
Можно думать, что в XI веке Иоанн Ксифилин внес в сборник своих метафразов настоящее произведение Иосифа Скевофилакса
без изменения, ибо, как свидетельствует великолепно осведомленный в вопросах византийской метафрастики зарубежный
грузинский ученый и писатель XI века Ефрем Мцире, ни один писатель Византии, будь он даже метафраст, не осмелился
бы, если он не был "безрасуден. в особенности же еретик и отщепенец от церкви, изменять и переделывать
произведения святых мужей и написанное православными отцами" [10]. Иосиф гимнограф причисленный к лику
святых и к сонму православных отцов, обладал непоколебимым авторитетом, чтобы безнаказанно и без осуждения можно
было изменять его произведения.
Грузинский перевод произведения
Сборник метафразов Иоанна Ксифилина, в котором помещен и настоящий памятник, переведен на грузинский язык в
XII веке, во второй его половине [11]; значит, тогда же переведено и "Житие" Иоанна.
Перевод известен в единственной рукописи; это — кодекс Гелатского монастыря № 2, ныне находящийся в Кутаисском
государственной историческом музее. Он содержит агиографические тексты за Март месяц (наш памятник занимает
в нем 327—356 листы). Переписан он в XVI веке при католикосе Западной Грузии Евдемоне I Чхетидзе (1543 — — 1573).
В памятнике мы имеем перевод, вышедший из грузинской Петрицонской (в Болгарии) литературной школы, еллинофильские
тенденции которой находят свое отражение и в данном памятнике. Эти тенденций ручаются за то, что произведение
переведено точно, без всяких отступлений от оригинала, который может быть восстановлен при помощи этого перевода
[12].
[1] К. Кекелидзе, Иоанн Ксифилин, продолжатель Симеона Метафраста (Христианский Восток, т. 1, вып. 3, стр.
825— 347, 1912); В. Латышев, Четьи-Минеи Иоанна Ксифилина (Изв. Акад. Наук. 1913, стр. 231— 2-Ю); А. Е. (hrhard),
Byzantinische Zeitschrift, В. 22 (1913), S. 583—585.
[2] Geize г, Die Genesis d. byzant. T'hemenverfassimg (Leipzig, 1899). Die] Ch. L'origine du regime des fhemas
dans l'empire byzantin (Etudes byzantine", Paris, 1905). Успенский Ф., Военное устройство Византийской
империи (Изв. Русев. Археологич. Института в Конст-поле, VI, 1O00). Подробнее у Константина Порфирородного в
De thematibus (Migne, PG. t. CX1I1).
[3] Сергий, Полный месяцеслов Востока, II, 1, стр 4.
[4] Н. Кондаков, Византийские церкви и памятники Константинополя (Труды XI археолог. съезда в Одессе, т. III,
54—53, 1887).
[5] Житие Илариона Грузина, издание (на грузин, языке в "Афонском сборнике") 1901 г., стр. 100—102.
К. Кекелидзе, Отрывок из истории грузинской агиографии (на груз, языке) в "Вестнике Тбилис. Государств.
Университета" I, 39—67. Ошибается М. Заборов, который говорит: "Грузинское" житие Илариона правильнее
называть греческим, оно только сохранилось в грузинском переводе (Византийский Временник, т, IV, стр. 200, 1951)
[6] Н. Кондаков, Византийские церкви и памятники Константинополя, cтр. 41, 133.
[7] Du Сange, Glossarium, t. II , col. 1386—1387.
[8] Krumbacher K., Geschichte der byzantin. Literatur, 1897, S. 676-677.
[9] Филарет Черниговский. Исторический обзор песнопевцев и песнопения? греческой церкви, стр. 295—302, изд.
3.
[10] Ф. Жордания, Хроники I, стр. 217 (на груз. языке). От Ефрема сохранились самые точные сведения об агиографической
деятельности Симеона Метафраста, (К. Кекелидзе, Симеон Метафраст по грузинским источникам, Труды Киевской Дух.
Академии, 1910 г., Февраль).
[11]К. Кекелидзе, Иоанн Ксифилин, продолжатель Симеона Метафраста, Христианский Восток, т. I, вып. 3, стр.
325—347, 1912 г.
[12] Грузинский текст „Жития" издан нами в 1955 году (Этюды по истории древнегрузинской литературы, т.
III, стр. 251—270).
|
