ИДЕАЛЫ АНГЛИКАНСКОЙ ЦЕРКВИ

Невозможно понять жизнь англиканской церкви не учитывая и не изучая те три движения, которые дошли до полного развития в пятнадцатом и шестнадцатом столетии. Первое из этих движений воспитательное и в западной Европе его принято называть — Возрождением. Второе движение — религиозное; это — Реформация. Третье движение еще не получило подходящего названия. Это движение политическое; оно сказалось в образовании современной нации-государства. Отношение к англиканской церкви оно имеет только потому, что оно было основано на принципе подчинения духовенства светской власти. Его, пожалуй, можно назвать Гоббизмом, потому что в Англии Томас Гоббс и Малмзбэри были его пророками. Иногда оно также называется «Византизмом».

Нелегко уяснить себе, в чем состояла связь между этими тремя движениями; да и существовала ли она вообще, и почему совпал момент их наибольшего развития. Трудно разобраться, поскольку каждое из них вытекало из предшествующего или поскольку все три вытекали из одного и того же источника. Я не знаю, получили ли все эти вопросы когда-либо удовлетворительный ответ со стороны историков. Чаще всего принято считать, что все три движения имеют много общего, но оказывается, что многие факты противоречат такому мнению. Возрождение или пробуждение гуманизма было все пропитано духом индивидуализма, ни церковные реформаторы, ни приверженцы Византимизма не сочувствовали ему. И реформированные церкви и всесильные светские государства, с которыми работали эти церкви даже когда отказывались становиться их орудиями, относились строго и недружелюбно к идеалу личной свободы. Кроме того гуманизм Возрождения был весь проникнут духом

____________________

        *) Статья Керка, профессора нравственного богословия Оксфордского Университета, специально написанная для «Пути».

85

 

 

бунтарства против традиционных устоев, столь чуждых примитивной и строгой моральности реформаторов. А политическое движение, окрашенное духом Макиавелли, охотно становилось на сторону либералов в их протесте против действий и принципов церкви, хотя в других отношениях оно не сочувствовало либеральным идеям.

Поверхностно все три движения шли в разрез с существующим церковным порядком, хотя причины, вызывающие их враждебность, были различны. Чтобы понять эти причины, надо изучать историю. Причины эти сложны, не менее сложны, чем проявления, вызванные ими.

С самых первых дней вторжения варварских племен в Европу церковь являлась спасителем, а потом и учителем западного мира. Но годы шли, мир возмужал и определенно выразил желание сбросить с себя опеку церкви. Метод воспитания и централизация всей своей системы были главными орудиями церкви. Возрождение был протестом против этой устаревшей системы, не отвечающей новым запросам человеческого мышления. Византизм нападал на самый принцип централизации. Реформация отрицала ее только поскольку бюрократическая машина не сумела сохранить себя чистой от всяких злоупотреблений. И надо сознаться, что сама церковь сочувствовала по крайней мере двум из этих стремлений. Правда, что западное христианство никогда не признавало идеал национализма, но Возрождение берет свои корни в самом начале средневековья и первые пионеры этого движения были церковными деятелями. Поскольку реформаторы руководились исключительно соображениями нравственного порядка, они, конечно, вызывали сочувствие лучших христиан во всех поколениях. Поэтому ясно, что руководители западного христианства стояли лицом к лицу с очень трудной задачей. Многие запросы пробудили большое сочувствие в той среде, к которой они были обращены. Чувствовалось, что ответить на них простым «отказом» было невозможно, во всяком случае, даже если бы их многочисленность и важность не обрекало бы заранее такого рода отношение на неудачу. Но с другой стороны, скрытое чувство взаимного недоверия (мы позволяем себе так назвать сложившееся отношение) со стороны представителей всех трех движений, объединившихся в оппозиции к церкви, толкало на компромисс, уклонения и откладывание вопросов в долгий ящик, так как это казалось более легкой и приятной политикой.

Восторженная преданность англичан своей англиканской церкви (совершенно отличное чувство от предан-

86

 

 

ности к английской национальности) основано главным образом на том, что из всех западных групп христианских общин (до шестнадцатого века их всех несколько необоснованно считали подвластными Риму) англиканская церковь выделялась своею честностью и успехом в борьбе с кризисом, обнаружившимся к началу современной эпохи. Конечно, нельзя не признать, что и успех и честность эти были только относительными. И в настоящее время совершенная честность и полный успех недостижимы. — Это характерно и для того и другого. Но и до сих пор англиканская церковь более всякой другой признает серьезность и реальность вопросов и стремится найти самое правильное разрешение.

Англиканская церковь, как и большинство протестантских вероисповеданий, слишком много уступила требованиям византизма. Инстинкт реформ увлек и протестантизм, и англиканскую церковь, так что она отступила от многого, что составляло славу ее католического наследства. Но англиканская церковь отличается от протестантских тем, что она не отказалась ни от одного из существенных принципов католичества, но она признает своим авторитетом лишь нераздельную церковь первых шести веков. В одном она не похожа на Рим. Она приняла новое учение честно и открыто, и без всякого рокового уклонения от вселенской истины, она впитала в себя дух национализма и признала законность прав временной власти, как орудия посланного Богом для разрешения человеческих дел. Историческая задача западного мира имеет вселенское значение. Она состоит не только в примирении всех противоречий ума, совести и общественной жизни, но и в примирении всех трех с требованиями откровения. Быть может, не существует окончательного разрешения этих проблем, но человечество обязано искать пути к их разрешению. И в этом отношении мы имеем право сказать, что путь, проложенный англиканской церковью, более правилен, чем те, которым следовали другие вероисповедания.

Быть может, это утверждение покажется слишком преувеличенным, но оно как будто бы оправдывается состоянием англиканской церкви в наши дни. Потребовалось не более пятидесяти лет, чтобы англиканская церковь познакомилась, ассимилировала и примирила христианские принципы с новыми открытиями современной науки и с исторической критикой. Конечно, этот процесс еще не вполне закончен, но в Англии уже не существует той розни между церковью и интеллигенцией, какую мы видим в других странах. Девятнадцатый век часто и убедительно доказы-

87

 

 

вал, что англиканская церковь никогда не оставалась глуха к вопросам совести. — Не всегда она пробуждала движение в пользу нравственных реформ, национальных или личных, но она всегда очень скоро становилась на их сторону. Отношения между англиканской церковью и государством часто бывали враждебными или неопределенными, но никогда общественное мнение не смотрело на нее как на опасность для национальной жизни. С другой стороны она никогда не подчинялась настолько всем сменяющимся правительствам, чтобы обратиться в безвольную пешку в их руках. Она всегда сохраняла свою ценность. Я сомневаюсь, чтобы Рим или протестантизм имели такое же влияние.

Конечно, эти условия способствовали тому, что мнение англиканской церкви не всегда было единогласно. Для людей, стоящих вне церкви, такое разногласие может звучать как смешение языков при построении вавилонской башни. Но мы знаем, что в истории христианства бывали не раз продолжительные эпохи, когда даже в вопросах первостепенной важности — учении о воплощении или о Св. Троице — единение казалось недосягаемой мечтой. Поэтому нам только остается признать, что история еще раз повторяется. Член англиканской церкви не смущается этим; он знает, что эти колебания в его церкви только указывают на усердие, с которым она пытается разрешить свои проблемы; а эти проблемы, как мы уже сказали, проблемы всего мира. И это та точка зрения, с которой он просил бы и не членов его церкви смотреть на эти разногласия. Но есть другие два вопроса, которые гораздо более смущают его и выводят его из состояния спокойного самоудовлетворения. Он знает, что существующие отношения между церковью и государством в Англии в настоящее время вредны, если не для национального благосостояния, то во всяком случае для свободы и достоинства церкви; общераспространенное равнодушие к столь очевидному факту пугает не только само по себе, но также потому, что является непреодолимым препятствием всякой реформе. Это первый факт. Второй факт следующий: все развивающееся знакомство не только с востоком, но и с римской церковью, ясно показывает ему, как много он потерял в сознании кафоличной духовности и преданности, сперва вследствие отделения востока и запада, а в более позднюю эпоху вследствие розни между Римом и Кэнтербери.

В течение ста лет Оксфордского движения было достигнуто гораздо больше, чем обычно думают. Но несомненно, что большая часть англиканской церкви лишь подсознательно кафолична; ее сознательные реакции к кафоличным призывам — враждебны.

88

 

 

В течение четырех столетий англиканская церковь всегда стояла в самом центре всех бурных умственных движений, имеющих отношение к религии, и не удивительно, что в этом процессе ей пришлось потерпеть урон и ранения. Никто не сможет составить себе правильного понятия о современном англиканизме, не считаясь с этим фактом; не сознавая, что в течение своего долгого испытания англиканская церковь противостояла с одной стороны искушению удалиться и замкнуться в каком-то торжественном уединении, и с другой стороны найти легкое разрешение всем своим затруднениям полной сдачей своих позиций и утратой своего наследства. Со многими колебаниями, с частой нерешительностью, в течение периодов изнеможения и слабости, часто тяжело израненная, англиканская церковь стойко стояла на своем посту для того, чтобы привести к единению разум, совесть, национальную лояльность и откровение, соединяя их воедино. Даже те, которые всего менее склонны приписывать ей удачу, должны признать мужество ее попытки. А попытка эта и по сие время не сказала своего последнего слова.

К. Керк.

89