Ист.: 13 июня 2010 г., запись в kruglov-s-g.livejournal.com/679714.html
Мир, в котором мы живем, густо и неотделимо замешан на зле. Чего ни коснись – во все вплавлено зло. Ну какая есть в мире святыня, в которой бы зла не было? Материнская любовь?...да бросьте. От родовых мук до материнской тирании и детской неблагодарности… Родина? Россия, например? – как Москва осваивала и присоединяла, скажем, Пермь, Урал, Сибирь… да, государственность, просвещение и проч., - но сколько насилия, сколько крови, сколько всего…что говорить, известно (Вон, подымите головы – видите, посреди небесных лугов, у золотой березовой рощицы, на пригорке сидят два русских пацана, ясноглазых, светлых, Женя Родионов и Андрей Сухорада, один строгает прутик, другой посадил на тыльную сторону ладони божью коровку, - вот у них спросите про Россию, про идеалы, про мечты юности, про то, каковы наощупь зубы молоха, пережевывающего своих детей…) . Детства светлые глазенки?- сколько бывает неправды, сколько тьмы необъяснимой, сколько трагедий. сколько горя в этом детстве, которое взрослые стараются забыть, вытеснить, идеализировать, которым навострились ловко торговать …Святыня жизнь-ради-жизни? – болезни, труд до ломоты, страдания, усталость, скука, разочарования, неудача…что перевесит: всё это – или радость летнего утра? я – нет, уже отнюдь не готов ответить споро и сходу… Святыня человек? – без комментариев: просто в зеркало посмотреть…
(Да, конечно, вы верно перебили: всё это может стать и ступенью к жизни вечной. Но - только если сделать всё это Христовым. Иначе – никак. Всё оправдание «христианской цивилизации, культуры, искусства и пр.» и может быть только в этом вот освящающем жесте, - точнее, в подведении под Христово благословение человека, а самой - отступить в сторону; больше ни в чем).
«Любовь к миру» - сотворение из него кумира, объявление его таким, какой есть – единственной святыней, попытка устроить его так, чтоб он такой как есть жил вечно, попытка построить на земле рай в любом изводе, коммунистическом, либеральном, религиозном, частном, - есть вражда на Бога, того Бога, Которого этот мир неумолимо, неотменимо прибил ко кресту.
Симона Вейль права: кто в этом мире взял в руки меч – умрет от меча, кто не взял – умрет на кресте. Каждому из нас предстоит стать или палачом – или жертвой, третьего не бывает. Палач – однозначен. Как только возмутился и принял насилие как правду, взял меч – так и стал в чем-то, пусть в малейшем - им, стал на сторону мира и его зла, чем бы себя ни оправдать… Понимая, что этот мир без зла и насилия не может, что третьего пути в нем , таковом как есть, нет, Христос отвергся быть в какой-либо мере палачом (царем, вершителем, капо, вождем, кем там еще, эвфемизмов много) и выбрал – стать жертвой. И Своих – зовет к тому же…
(Отдельный вопрос – какой жертвой нам стать…без правды Царства Божия и без Христа? – участь такой жертвы, думается. вряд ли лучше участи палача…)
…Чтобы просто выжить и жить в этом мире, Христос собственно и не нужен. Хочешь жить? – напади на ближнего, отбери у него еду, воду, воздух, достояние, убей и съешь его самого (о жизни-после-смерти, воздаянии загробном и проч.: сытое брюхо к учению о посмертии достаточно глухо, если что)…Хочешь остаться человеком? – тогда тебе в другую сторону, на путь жертвы.
Но и убежать от мира, просто отвергнуть его и «не касаться», пытаться не быть ни жертвой, ни палачом - тоже третий путь, тоже не выйдет. И не просто потому, что деваться нам из мира, как с подводной лодки, некуда. Мир нуждается в преображении и спасении – прежде чем умереть, пройти через смерть, стать тем ничем, из которого Бог сотворит новое небо и новую землю: мир есть зерно. Новый мир каким-то таинственным, необъяснимым образом, вырастает/творится Богом – из этого падшего («достигло до вас Царствие Божие»…). Зерно должно умереть ,сгнить в земле, чтобы дать урожай… И эту сельскохозяйственную заботу, этот наказ Бога человеку – владейте землей – никто не отменял…Умирай вместе с миром, корчась и страдая, при том что и гарантий-то никаких, - как Христос корчился и страдал, но не отвергал…путем зерна, единственным путем смерти зерна.
«Любовь к миру»: пытаться сохранить зерно от смерти, лелеять его в целости, длить его существование в качестве нетленного зерна – вовек не дождаться плодов. «Вечная-жизнь-на-земле», целомудрие и нетленность зерна – неестественны и ужасны, как мумия Ленина…
