Фриц Лайст

 ПЛЕННИК ВАТИКАНА

К оглавлению

 

 

Часть II. Тотальное духовное государство

 

            I. Курия – модель тотального государства

 

1. Дискуссия о курии

 

Большинство католических христиан до последнего времени знало о существовании административного учреждения, называемого курией. Епископы, генеральные викарии и главы орденов ближе знакомы с её работой. Однако куриальная практика мало просачивалась в широкие слои общественности. Сама курия, какой она стала сегодня, – это еще не проблема. Курия отступила на задний план, она была перекрыта авторитетом римского первосвященника.

 

Каждый кандидат в епископы перед посвящением должен дать клятву. В этой клятве содержится формула, в которой выражается обязанность содержания в тайне куриальных указов и повелений: «Решения, которые они (правящий папа и его наследники) доверят мне, будь это от него самого (папы) или от его нунциев или через письма, я никому сознательно не сообщу им в убыток» . Тем самым система содержания в тайне распространилась на всю Церковь и стала обязательной нормой.

 

Собор развернул дискуссию о курии. В повестке дня стояла не просто ее практика, а в гораздо больше степени – понимание Церкви, выражающееся через структуру этой организации. Мнения и суждения были спорными. Они простираются от воодушевленного согласия и прославления до решительного отрицания. Мы познакомимся с некоторыми из этих противоречивых голосов.

 

Куриальные чиновники не раз высказывались о том, как мыслит о себе сама курия. Она оберегает и охраняет папские права; она может делать это лучше, чем любой иной институт Церкви, лучше, чем поместные епископы и патриархи. Курия призвана к тому, чтобы служить верховному пастырю, исполняя волю его. Задача ее гласит? Хранить чистоту учения и нравственности. Ради этой           задачи она претерпевает поношения, недоразумения и отвержение. Мы поймем позицию курии лучше, если вспомним, что сказал архиепископ Паренте, асессор тогдашней Священной канцелярии, во время первой сессии Собора, о своей организации: «Мы в Священной канцелярии – все мученики… Мы уже уступили по многим пунктам, и вот благодарность за это. Если Собору предстоит одобрить какие-нибудь перемены, то их надо предпринимать с максимальной осторожностью (максима кум пруденция)».10 ноября 1962 года (первая сессия; 16-я генеральная конгрегация) он заявил, что аплодисментов следует избегать, ко всем ораторам следует относиться с одинаковым вниманием, и прежде всего – к членам римской курии.

 

Римская курия считается прежде всего папским управлением. Но это понятие слишком недостаточно. Она управляет точно так же, как и все другие отделы, которые имеют определенные задачи в государстве Ватикан. Из структуры и состава курии ясно, что она нацелена на господство. Она представляет собой точно очерченную схему духовно-светского владычества. Второй Ватиканский собор в декрете о задаче пастырей-епископов высказал желание реформировать курию. «При осуществлении высшей, полной и непосредственной власти над вселенской Церковью папа использует отделы римской курии. Следовательно, они выполняют свое служение от его имени, с его полномочием, на благо церквей и службу посвященным пастырям. Однако отцы святого Собора желают, чтобы отделы, оказавшие папе и пастырям Церкви превосходную помощь, получили новое устройство, которое более подходило бы к требованиям времени, места и обрядов…»

 

Данный документ весьма показателен: он говорит о «власти» и о служении. Курия – это инструмент папы, посредством которого он осуществляет «высшую, полную и непосредственную власть (потестас)». Курия – это инструмент господства, владычества в руках епископа Римского. Через нее он может непосредственно проявлять свою волю повсюду в Церкви.

 

Курия осуществляет папское господство, его господство названо «служением» по отношению к церкви и «посвященным пастырям». Говорится же только о том, что курия выполняет свою задачу «на благо» этих церквей. То, что это господство может оказаться несчастьем или уже стало им, умалчивается. Дважды курия восхваляется: она оказала «превосходную помощь». Критика высказывается только косвенно: курия должна лучше приспособиться к предъявленным к ней требованиям.

 

Противники курии могли бы вычитать из этой осторожной критики требование изменения структур. Вероятно, при этом думали о признаниях и приспособлении, но не о радикальной перемене структур или даже об отказе от всей системы господства. Это толкование подтверждается речами Павла VI.

 

22 сентября 1963 года Павел VI произнес речь перед представителями курии, желая подготовить её к реформам. Однако содержание этой речи показывает, что Павел VI неверно поняла задачу необходимой реформы. Он выражает свою благодарность за то, что в течение десятилетий, будучи членом курии, многому научился от начальников и друзей. Но кто же сомневается, что в курии работает немало целеустремленных людей, жертвующих собою во имя того служения, которое они по-своему понимают как необходимое? Даже противники Оттавиани не откажут ему в этой честности и ответственности. А то, что в курии, как и в любом административном аппарате, есть неустройство, само собою разумеется. Их-то и мог иметь в виду Павел VI. То, чего он явно не видит, заключается в следующем: речь идет не о том, чтобы ликвидировать те или иные недостатки, а о том, чтобы изменить структуру.

 

«Мы сами имели честь в течение долгих лет нести служение в римской курии. В ее рядах Мы нашли в высшей степени уважаемых начальников и учителей, превосходных коллег и незабвенных друзей. Мы принимали участие в работе, ответственности, познаниях, опытах, радостях и заботах этой многослойной и уникальной корпорации. Более тридцати лет Мы наблюдали за ее функционированием, к тому же – с видного наблюдательного поста: статс-секретариата, той весьма заслуженной, близкой Нашему сердцу и преданной Нам организации, которая помогает Папе в его деле. Поэтому мы были в состоянии лучше понять мудрое устройство римской курии, опирающееся на непрерывную, не приспосабливающуюся традицию. Мы почувствовали признаки того, что эта корпорация стоит нынче перед трудностями. Мы выслушивали также критические замечания, относящиеся к ней, и часто делали их предметом нашего серьезного раздумья. Наконец, Мы пришли к осознанию того, сколь важные услуги курия может оказать Папе и Церкви и научились ценить это»,

 

Папа говорит «о мудром устройстве курии». Эта формулировка касается структуры. Если это устройство является «мудрым», то в структуре изменять нечего или же очень мало. В мыслях этого папы папское служение и курия настолько близки, что критику курии он вынужден понимать как критику папского служения, если даже не своей личности. Он ясно говорит, что выслушивал критику и размышлял над нею, Тем не менее, он пришел к убеждению, «сколь важные услуги курия может оказать папе и Церкви». Тот, кто так мыслит, не может лишиться нашего уважения к своему убеждению, которое нелегко ему далось. Однако, следует спросить: не скован ли этот папа, как бывший чиновник курии, ее «окружением» настолько, что уже и не может заглянуть дальше за ее пределы? Не боится ли он, что с падением курии падет само папство?

 

Подобное относится и к кардиналу Оттавиани. Будучи мелкобуржуазного происхождения, он возвысился до ступени кардинала, стал руководителем прежней Священной канцелярии, то есть нынешней вероучительной организации. Для него быть католиком означает ту связь с епископом Римским и Папой, к которой он привык за время своей деятельности в курии. Ну, что можно сказать о таких предложениях: «Многие не знают, какой великой наставницей христианской жизни и действия является римская курия – она преисполнена такой славы, как будто бы жила еще при апостолах, так жива, как будто только вчера увидела свет Божий, так благородна и смиренна как мать, а не понимают ее только те, кто ее не знает».

 

Согласно этому высказыванию, курия есть образец католической религиозной жизни. Она не нуждается ни в каких поправках, так как она ведь «апостольская». Курия, образец христианской жизни – как же она может нуждаться в реформе? Такая мысль просто не укладывается в голове у Оттавиани. По своим убеждениям он вынужден оказывать сопротивление всяким попыткам изменить курию или даже ликвидировать ее в нынешней форме.

 

Целые миры сталкиваются в лоне католической Церкви: Оттавиани и те, от имени которых он говорит, убеждены в том, что курия папы является гарантом католического единства и истинного учения. Напротив, те, которые в силу своих убеждений видят в курии наследницу Римской империи, усматривают в ней раковую опухоль на теле Церкви.

 

Если для Оттавиани курия является наследницей Апостолов, не нуждающейся ни в какой реформе, на лике которой следует лишь устранить некоторые разве что недочеты красоты, то в критике курии мы видим противоположное представление, начитывающее уже ряд десятилетий. Одним из представителей такой критики является писатель и историк католической догматики Йозеф Шнитцер (1459-1939). Последующая критика взята нами из статьи под названием «Энциклика пасцеции и католическое богословие» . В этой энциклике Пий Х обрушился на «современные заблуждения».

 

Шнитцер говорит о «Риме», разумея под ним отделы курии: «Пришедший к господству, Рим думает, будто может вынуждать результаты научных исследований и со всей серьезностью внушать ученым, чтобы те выдавали и высказывали только ему приятное, милое и любезное. Он воображает, будто может командовать наукой точно так же, как носителями кадил. Он абсолютно не имеет никакого представления о научной добросовестности. С точки зрения последней, римская Церковь вообще не имеет ничего общего с наукой. Согласно своему учению, ведомая и просвещаемая Святым Духом, она и без того уже давно обладает божественной истиной. Поэтому она наперед знает все лучше, возвышается над всяким заблуждением и так мало зависит от человеческого знания и учености, что только она одна служит пробным камнем и мерой всякой науки, определяя содержание истинности всякого, не только богословского, но даже светского научного исследования  по согласию со своими учениями. Пусть ученые годами и даже десятилетиями изучают какой-то вопрос; но решение выносит римский монсиньор, как бы мало он ни понимал в деле. Ну и правильно. Ибо ученый хочет и должен сообщать только то, что является истиной; а монсиньор констатирует то, что является церковным. Ученые, как и вообще священники и верующие, есть и остаются, сколько бы они ни жили, простыми овечками, несовершеннолетними чадами, которые никогда не смогут оторваться от римских помочей. Они вместе составляют Экклезия дисценс, которая обязана лишь внимать и слушаться. Святой дух составляет монополию прелатов» . Шнитцер называет то, что свойственно идеалистическому исповеданию Оттавиани. Действительность выглядит именно так, что римский монсиньор выносит решения о научной деятельности исследователя, который бился над проблемой всю свою жизнь. Шнитцер мог подумать прежде всего об исследованиях католической экзегезы, которую в основном писали для корзины. Они не получали разрешение на публикацию, запрещались или вносились в индекс.

 

За свою критику Шнитцер получил временную отставку, а в 1913 году был уволен на покой. До конца своей жизни он был почетным профессором философского факультета Мюнхенского университета.

 

Как защитники, так и критики курии действуют и говорят из частных убеждений. Те и другие живут в настолько разных мирах, что едва ли понимают друг друга. Защитники курии не могут постичь, каким образом можно критиковать такой возвышенный инструмент церковного руководителя. А противники курии с трудом понимают, как вообще кто-нибудь еще может защищать курию.

 

Раздор станет вполне ясным, если рядом с похвалой Оттавиани мы рассмотрим похвалу его коллеги – кардинала Суэненса: «Римская курия – это необходимый человеческий механизм, но он находится на службе сверхъестественных реалий, которые он передает далее. Тот, кто критикует курию как «систему», не критикует ни Церковь, ни Папство. Об этом надо сказать ясно. Эта разница засвидетельствована во все периоды истории» .

 

Суэненс усматривает в курии необходимый орган, с помощью которого епископ Римский  может выполнять свою задачу. Он подчеркивает, что критика курии – это не критика, направленная против папства и церкви. Для того, кто понимает Церковь всесторонне, это различие ясно. Но там, где Санкта Экклезиа Романа отождествляет себя с Церковью вообще, где курия идентифицируется с обозначением Седес Апостолика и Папой, там критика против курии должна ощущаться как критика, направленная против папства и церкви. Суэненс видит прежде всего трудность, вытекающую из администрирования курии. Она отбирает у поместного епископа ответственность за решение.

 

«Курия не может распоряжаться тысячами предписаний Кодекса. Невероятное число церковно-правовых вопросов у курии на один, два, пять лет, смотря о чем идет речь, было к счастью снижено под давлением Собора. Но еще остается долгий и длинный путь до того момента, когда епископы на местах смогут полностью принимать на себя ответственность» .

 

23 июня 1969 года Павел VI произнес перед куриальными кардиналами речь, в которой дал ответ на интервью кардинала Суэненса, откуда взяты только что процитированные слова. «Мы не можем оставаться нечувствительными к не всегда точной, не всегда справедливой, а также не всегда почтительной и целесообразной критике, которая с разных сторон направлена против Апостолического Престола под легко ранимым обозначением «римская курия». Для нас было бы легко, а может быть – это наш долг, поставить на свое место эти все более частные упреки… Но сейчас мы только скажем, что мы переосмысливаем эти упреки, направленные в адрес Апостолического Престола, без горечи и при этом следуем двойному чувству: чувству смиренной и искренней объективности с готовностью рассмотреть веские аргументы в этих противоречиях и изменить в свое время действительные, чисто юридические позиции, если это представляется разумным. Мы постоянно испытываем желание обновить дух церковного законодательства изнутри… Одновременно мы стремимся к тому, чтобы поднять и подхватить отдельные добрые побуждения определенного плюрализма и единства».

 

Если сравнить текст интервью Суэненса и ответ папы, то можно снова увидеть, что оба говорят из двух разных миров. Папа говорит о «чувстве смиренной и искреннее объективности». Это стремление является для него решающим. Но насколько ему удается такая объективность, когда он несколькими строчками ранее оценивает критику против курии как не всегда точную, не всегда справедливую, а также не всегда почтительную и целесообразную, представляется сомнительным, несмотря на его личную честность и старания.

 

Опасность увеличивается; она в точности описана следующим образом: «Если это монолагическое и монистическое воззрение на папство и связанная с ним юридическая оптика, под которыми рассматриваются как «коллегиальные» отношения между приматом и епископатом, так и благовестие веры и религиозный ответ… будут продолжать господствовать в Риме, то почти наверняка уже в ближайшем будущем дело дойдет до тотального кризиса объединяющей функции папского служения» .

 

Это замечание было критикой на ответ, который дал бывший генеральный секретарь Собора, куриальный кардинал П. Феличи на интервью кардинала Суэненса.

 

Феличи сделал вывод: «Даже если считается разумным, что папа в наиболее трудных вопросах консультирует своих собратьев по епископскому служению (например, на Вселенском соборе) и хочет иметь их консенсус, то ведь в своей основе для проведения в жизнь его вероучения нет необходимости ни в консультациях, ни в консенсусе…» И эта концепция тоже опирается на легию-обращение Иисуса к Петру (Мф 16,18). Просто непостижимо, чего только не оправдывает этим чересчур возвышенным словом! Конечно, тот, кто понимает папство как Феличе, считает всякую реформу и папства и курии излишней, а ее требование просто недопустимым.

 

2. Структура и состав курии

 

Структура курии – это дело трех пап: Сикста V (1585-1590), Пия Х (1903-1914) и Павла VI.

 

Зарождение римской курии относится к IV веку. По мере того как епископ Римский приобретал первенствующее положение, создавался собственный правительственный аппарат. Более поздняя курия родилась отчасти из управления римской епархии, отчасти же были созданы новые отделы и функции. Права курии основываются большей частью на праве привычки, которое было кодифицировано гораздо позднее.

 

Первыми куриальными чиновниками, которых мы знаем, были нотары. Они относятся ко времени Юлия I (337-352). С V века они называются нотарами апостолического престола. Еще до правления Григория I они были охвачены коллегией под названием Схола. Во главе коллегии стоял примицериус нотариум. Сам этот титул говорит о его задачах: он первым подписывал так называемые цере, восковые дощечки, т.е. утверждал документы. В более поздних источниках встречается секундериус, который по своему рангу следует за примицериусом. Примицериус выполнял важные задачи, когда папский престол оказывался вакантным, прежде всего – при избрании нового папы.

 

Учреждение нотаров и  их коллегии создавалось, очевидно, по образцу Римского государства. Нотары – это старейшие чиновники папской канцелярии. Их часто применяли также для иных задач, в качестве посланников к римским императорам, визитаторов и чиновников следствия в гражданских и уголовных судебных процессах.

 

Особые предписания для куриальной практики, образовавшиеся в ходе истории, были в V веке собраны в особую книгу «Либер диуриус». Новое издание этой книги вышло в свет при Иоанне XXII (1316-1334). Оно называлось «Регула дато ин канцелярии». Эта книга является главным источником по истории правил папской канцелярии. Из куриальной традиции возникли также «Консуэтудинес Куриа Романа». Это – правила формального и материального правопорядка в папской курии.

 

Согласно нынешнему каноническому праву, под курией понимается совокупность административных отделов и судов в Риме, действующих от имени и по поручению папы для всей Церкви. Римская курия не является юридическим лицом.

 

Курия состоит из конгрегаций, отделов и комиссий. Особый вес в общем аппарате имеют конгрегации. Предшественницей куриальных конгрегаций была кардинальская консистория. Последняя ведала определенными делами, находящимися в её ведении. Вскоре такой конгрегации не надо было передавать результаты своей работы в консисторию, и она сама стала решать свои собственные дела.

 

Павел III (1534-1549) создал в качестве первого института курии инквизицию. Посредством конституции «Лицет аб инитио» она сделалась трибуналом по вопросам веры. Состояла она из конгрегации шести кардиналов. Из прежней кардинальской комиссии создалась организация. Конгрегация инквизиции была самой старшей и наивысшей по рангу.

 

Пий IV (1559-1564) прибавил в 1564 году соборную конгрегацию, в обязанности которой входило наблюдение за претворением в жизнь решений Тридентского собора.

 

Пий V (1566-1572) создал в 1571 году индексную конгрегацию.

 

Сикст V (1585-1590) был подлинным организатором курии. Он создал 15 кардинальских конгрегаций, среди них – консисториальную конгрегацию, а также конгрегацию обрядов и исследований.

 

Павел V основал в 1622 году папскую миссионерскую организацию, конгрегацию да пропаганда фиде.

 

В середине прошлого века курия охватывала 30 конгрегаций. При вступлении на престол Пия Х их было 21; он уменьшил их число до 11, а Павел VI – до 9, добавив потом десятую.

 

Ни одна куриальная организация не смеет рассматривать важный вопрос, пока папа не продумает его и не даст своего согласия. Все административно-правовые решения и акты законодательства требуют папского утверждения. Исключение представляют собой менее важные действия, по которым уже получено особое разрешение для самостоятельного решения. В утверждении папы не нуждаются решения и приговоры сигнатуры и римской роты.

 

Утверждение может совершаться в общей форме или в особой. В последнем случае решение или закон рассматривается папой и путем его утверждения становится его собственным решением.

 

Куриальное решение, получившее одобрение «святейшего», не может более быть изменено. Конечно, действительность куриальных мер зависит от этого папского утверждения. Но как часто папа в состоянии обозреть масштабы воздействия таких решений? А что случится, если им будут «манипулировать» или он попадет в руки властной группы, которая для своих решений сможет всякий раз предъявлять плацет (разрешение) «святейшего»? Уже независимо от этого общие мероприятия курии считаются постановленными «Санкта Седес» или «Доминус Понтифекс». Этим титулом курия обозначает себя даже тогда, когда она получает лишь общее утверждение папы (однако, титул «Суммус Понтифекс» резервируется за папой).

 

О дискуссии вокруг курии можно составить себе представление только тогда, когда знаешь ее структуры. Уже давно настала пора, чтобы католические христиане ознакомились с этими структурами. Споры вокруг курии не должны больше быть предметом только внутренней дискуссии в «установленной церкви». «Миряне» затрагиваются курией не в меньшей степени, чем епископы и пресвитеры.

 

При любом рассмотрении курии важно усвоить следующее: курия и её отделы осуществляют не только власть папы; они являются одновременно выражением и интерпретацией того, как понимается эта папская организация и Церковь. Высказывания, заявления, энциклики епископов Римских нуждаются в дополнении, если их оценивать правильно. Это дополнение осуществляется тем фактом, что римское папство создало для себя такой аппарат как курия. Чем подробнее изучаешь её, тем больше она объясняет притязание на господство и стиль владычества епископа Римского, а также понимание им Церкви. Ниже мы приводим схему строения курии. Она прежде всего показывает устройство в связи со вселенской Церковью и поясняет, что Церковь понимается как духовное государство.

 

Эта схема позволяет установить соотношение между папой – курией – всей церковью. Папа стоит во главе; собственное положение имеют коллегии кардиналов и епископский синод.

 

Организация, непосредственно подчиненная папе, есть статс-секретариат. Кардинал-статс-секретарь является заместителем папы. Непосредственно вместе с папой он руководит новосозданным советом общественных дел.

 

 

 

Папа

 

 

 

Св. коллегия кардиналов

 

 

 

Епископский синод

 

 

 

Святейший престол

 

 

 

Статс-секретариат и

 

Совет общественных дел

 

 

 

Светская, административная

 

Власть

 

 

 

Духовная, юридическая

и законодательная власть

 

 

 

Префектура по хозяйственным делам

 

 

 

Конгрегации:

 

 

 

– администрация имущества Святейшего престола

 

 

 

– вероучения

 

 

 

– особая администрация

 

 

 

– Восточных Церквей

 

 

 

– Институт благочестивых дел

 

 

 

– дисциплины таинства

 

 

 

Губернатор города Ватикана

 

 

 

– обрядов

 

 

 

– техническая, финансовая и оздоровительная службы

 

 

 

– клира

 

 

 

– дворянская гвардия, швейцарская гвардия, палатинская гвардия, жандармерия

 

 

 

– монашествующих

 

 

 

– ватиканские музеи и библиотеки

 

 

 

– католического воспитания

 

 

 

– радиовещание Ватикана

 

 

 

– пропаганды веры

 

 

 

– обсерватория Ватикана

 

 

 

– епископов

 

 

 

– летняя резиденция в Кастель Гандольфо

 

 

 

Трибуналы

 

 

 

 

 

 

 

– Апостолический суд

 

 

 

 

 

 

 

– Сакра Рота (апелляционный суд)

 

 

 

 

 

 

 

– Апостолическая сигнатура (кассационная инстанция

 

 

 

Конгрегация строительного управления

Собора святого Петра

 

 

 

Постоянные комиссии

по различным делам

 

 

 

Папские нунции и делегаты

 

 

 

Епископы и ординарии епархий и других церковных провинций

 

 

 

Клир

 

 

 

Община верующих

 

 

 

 

 

Куриальные инстанции распределяются на два отдела: светский и духовный. Светские организации управляют государством Ватикан и имеют другие, связанные с этим задачи. Духовные организации распределяются на три отдела. На верхнем месте находятся конгрегации, затем идут трибуналы и, наконец, постоянные комиссии и комитеты.

 

Представителями курии являются нунции и делегаты4 они подчиняются статс-секретариату.

 

Совокупность конгрегаций, отделов и комиссий представляет собою как бы единую сеть. Каждый епископ, священник, монашествующий член ордена или «мирянин» подчинен одновременно различным конгрегациям и их указаниям. Мы можем проследить это многообразное руководство и последование указаниям на епископах: через нунциев они подчиняются статс-секретариату. Что касается веры и морали, то они ответственны перед конгрегацией веры. Через дарование таинств и совершение евхаристической литургии они ответственны перед конгрегацией обрядов. Но поскольку епископы имеют епископский престол и в миссиях, они подчиняются конгрегации де пропаганда фидеи (пропаганда веры).

 

В Новое время Рим создал наряду с существующими патриархатами восточных Церквей свои собственные патриархаты, подчиняющиеся Риму. Исконные Церкви Востока не признали примат римского епископа. Вновь основанные патриархаты были подчинены конгрегации пропаганда фиде.

 

Лишь позднее была создана особая конгрегация восточных церквей (Бенедиктом XV).

 

Этот обзор может ввести в заблуждении. Создается такое впечатление, будто папе непосредственно подчиняются две одинаково организованные корпорации – кардиналов и епископского синода. Обе коллегии – это не парламент; их власть либо полностью – коллегия кардиналов, либо большей частью – епископский синод – зависит от папы.

 

Булла по учреждению епископского синода в 1966 году различала три вида синода: всеобщий синод (1967 и 1971 годов), чрезвычайный (1969 год) и специальный. Последний еще не заседал, он, видимо, предусмотрен для отдельных континентов. Хотя булла называет синод «перманентным», его, однако, собирает папа, а подготавливает курия. «Чрезвычайный» синод обладает для курии той выгодой, что она может призывать еще больше куриальных чиновников и угодных себе епископов в подготовительную комиссию, а также среди синодалов. Синоды имеют совещательную функцию. Папа не обязан следовать их предложениям.

 

Коллегия кардиналов – это тоже не замкнутая корпорация, которая могла бы действовать рядом с папой как независимый парламент. Кардиналы обладают властью и влиянием постольку, поскольку они являются руководителями или членами куриальных отделов, конгрегаций или комиссий. От куриальных кардиналов следует отличать зарубежных или иностранных кардиналов. Для этих куриальный аппарат является в основном чуждым, и они приобретают влияние посредством «личных» отношений. И хотя они связаны с папой и курией не так, как епископы, у них все-таки нет в курии аппарата, находящегося в собственном распоряжении. У них могут быть хорошие и даже самые лучшие взаимоотношения с папой, но эти взаимоотношения не выливаются в форму института.

 

Коллегия кардиналов и епископский синод обладают лишь совещательным характером («ин консилио ференде»). Это снова подчеркнул Павел VI в своей речи от 30 мая 1969 года перед кардиналами. Он констатировал следующее: синод не должен затрагивать «права наместника Христова на его авторитет и власть, которая является личной, универсальной, прямой и всегда направлена на благо Церкви».

 

Бросается в глаза, сколь часто Павел VI подчеркивает папские права. Он связывает благо Церкви с осуществлением этих прерогатив. Но следует ли из этого, что кардиналы и епископский синод смеют осуществлять только совещательную функцию, следовало бы сначала обосновать. А тут это поначалу просто утверждается. Служит ли эта папская деятельность всегда «на благо Церкви», как говорится в речи, – это еще тоже вопрос открытый.

 

Давайте еще раз рассмотрим схему. Следует кое-что сказать о структуре этой системы господства, которое фактически далеко выходит за пределы положенного папской власти, если даже за ней и признать плена потестас.

 

Абсолютная власть папы подразделяется на светскую и духовную власть. Отделы светской власти, видимо, для курии не менее важны, чем области духовной власти. Речь идет не только о том, чтобы управлять землею в несколько гектаров, к которой относятся еще некоторые экстерриториальные здания и поместья. Сверх всего этого в данных отделах представлена модель светской власти, являющейся тотальной и без всякой контрольной инстанции. Можно спросить, почему рядом с тотальной духовной властью, пусть даже очень маленькое государство, является абсолютной монархией. На неограниченной папской власти выводилось гражданское общество, а это наводит на мысли.

 

Структура Ватиканского государства – это феодальная система абсолютной монархии. Каким образом эта система согласуется со свободой отдельной личности, о которой учат папские окружные письма, остается вопросом без ответа. Эту систему можно распространить и на гораздо большую территорию, если будет выгодным расположение планет на политическом горизонте.

 

Израиль снова обрел государственную самостоятельность почти через 2000 лет. Почему бы и епископу Римскому в отдаленном будущем не приобрести снова гораздо большую государственную территорию?

 

Как сочетается абсолютная монархия с петринским служением? Почему по крайней мере это государственное образование не превратили в демократию? Разве эта форма господства с необходимостью вытекает из папской власти? На этот вопрос можно ответить положительно, показав, что папа наряду со своей духовной должностью, все еще рассматривает себя как верховного светского суверена. И это действительно так, что вполне можно доказать. Двойственность светско-духовной власти, проявляющаяся прямо или косвенно во всех инстанциях куриальных организаций, зримо проявляется в структуре государственного секретариата и совета общественных дел. Статс-секретариат стоит выше двух сфер курии, как светских отделов,, так и конгрегаций. Статс-секретарь является префектом чего-то в высшей степени «светского», занимаясь задачами политики и дипломатии в межгосударственных отношениях. Эти отношения папа поддерживает как суверен государства. Это слово «государство» (стато) не случайно обретается внутри названия организации «статс»-секретариата. Выражает ли верховенство этой организации над духовными отделами то, что согласно структурам курии вся Церковь является централизованно руководимым духовным государством?

 

Павел VI – третий по счету папа, заложивший новые основы курии. Новое заключается в еще большей централизации отделов вокруг статс-секретариата. В общей структуре курии ничего не изменилось. Таким образом, «реформа» не устраняет структуры тотального господства и владычества, а пытается гарантировать еще более последовательное проявление власти.

 

Куриальная «реформа» вступила в силу после публикации нового общего регламента делопроизводства (регуламенто дженерале). По сравнению с апостолической конституцией от 18 августа 1967 года (Регимини экклезиэ Универсэ) он не приводит никаких существенных изменений. Согласно этой конституции, курия состоит из статс-секретариата, 9 конгрегаций, 3 секретариатов, 3 судебных инстанций, 6 отделов по разным комиссиям. Конгрегация обрядов была подразделена на два дикастерия, так что теперь существует 10 конгрегаций. Мы во второй раз просмотрим эту структуру так, как она изложена в двух папских декретах.

 

Конгрегация вероучения – это инстанция наблюдения над верой и нравственностью. Мы еще увидим, что её назначение то же самое, что и инквизиции, от которой она отпочковалась.\

 

В её ведении находятся также вопросы брака, но в разном отношении: по статуту конгрегации веры от 7 декабря 1965 года она де юре и де факто ведала еще всеми вопросами брака между крещеными и некрещеными, а также вопросами расторжения брака. В новой конституции говорится: «она ведает расследованием прав или дел, относящихся к области привилегии верующих (фидеи)». Но при таком определении это не только не ограничение а, напротив, расширение е сферы компетенции.

 

Конгрегация дисциплины таинств ведает неюридической стороной таинства брака и выносит решение только о факте недействительности брака как между католиком и крещеным некатоликом, так и между двумя крещеными некатолическими партнерами. Кроме того, она выносит решение о разрешениях на вступление в брак.

 

Конгрегация клира охватывает три отдела: первый отдел ведает умственным и духовным образованием священников и диаконов. Второй – апостолатом священников и благовествованием. Третий – содержанием и управлением церковного имущества.

 

Конгрегация монашествующих и секулярных институтов ведает монашествующими членами орденов и их институтами. Прежде всего, у старейших орденов, таких как бенедиктинцы, можно спросить, что у них осталось от было самостоятельности и собственной ответственности ордена или его аббатств. Так же и здесь, если не считать конгрегации вероучения, имеются два аппарата, ведающие орденами. Через нунциев они связаны со статс-секретариатом, а помимо этого подлежат наблюдению собственной конгрегации.

 

Конгрегации восточных Церквей подлежат сферы восточного обряда. За ними наблюдают визитаторы даже в том случае, если в определенных местах имеются лишь крохотные группки с восточным обрядом. Патриархи униатских церквей не имеют собственной юрисдикции, а подчиняются курии. Последняя отвечает за все, что касается людей, дисциплины или обрядов восточных церквей.

 

Конгрегация епископов наблюдает за епископами и избирает кандидатов в епископы. Через неё епископат прочно находится в руках римского престола. Можно спросить, не противоречит ли такая контрольная инстанция уже своим существованием коллегиальности епископов. Ведь инстанцией должен был бы быть епископский синод, а не аппарат, чуждый епископату. В самом деле, и отдельные епископы, и епископский синод из нее исключены. Дальнейшая передача возможных кандидатов еще больше, чем до сих пор зависит от прихоти нунциев. Тем самым получается дублирование компетенции двух организаций: нунции подчиняются статс-секретариату, которому направляются предложения. Но в то же время, Конгрегация епископов есть тот аппарат, который утверждает назначение епископов.

 

Конгрегация обрядов была подразделена на две самостоятельные дикастерии: «божественного культа» и «процессов объявления блаженными и святыми». Это подразделение было осуществлено конституцией «Сакра Ритуум Конгрегатио». Отдел культа имеет три бюро: 1) постоянного обновления и публикаций литургических книг; 2) отношения к епископским конференциями; 3) контактов с национальными и международными смешанными комиссиями.

 

Конгрегация объявления блаженными и святыми имеет также три бюро: 1) «судебное бюро» проводит расследования, испытывает деяния и чудеса; 2) бюро генерального адвоката; 3) историко-агиографическое бюро.

 

Задачей этой новой конгрегации является все та же, что прежней конгрегатио Сакрорум Ритуум. Папе надлежит подтвердить процесс объявления блаженным или святым. Необходимо провести особый процесс, и все присутствующие в Риме кардиналы, патриархи, архиепископы и епископы должны подать свой голос. Трижды кардинал-прокурор просит о возвышении кандидата «инстантер, инстантиус, инстантиссиме». После этого папа объявляет о таком возвышении «честь алтарей». После общего консенсуса, объявление святым считается решением экс катедра.

 

Конгрегация католического обучения состоит из трех секций: первая секция охватывает администрацию, дисциплину и руководство семинариями, а также поощрение воспитания епархиального клира. Вторая ведает католическими университетами, факультетами, высшими школами и всеми институтами высшего образования. Третья ведает созданием пастырских и епархиальных училищ, а также надсмотр за школами, находящимися ниже университетской ступени. Далее, секция занимается общими вопросами воспитания, а также вопросами преподавания в сотрудничестве с епископскими конференциями, гражданскими организациями и т.д.

 

Конгрегация обучения явно перегружена задачами, которые лучше можно было решать на уровне епархий. Совокупность ее наблюдательность функций указывает на наличие пастырского централизма.

 

Конгрегация де пропаганда фиде.

 

Префектом является куриальный кардинал («красный папа»). В конгрегацию входят 29 куриальных кардиналов, один архиепископ в качестве секретаря и 32 консультанта.

 

Сфера их ведения описана в чисто географическом плане. Это – «везде все миссии». Тем самым эта конгрегация, и в том числе ее префект, всевластны над огромными территориями, например, в Африке и Азии.

 

На практике все остальные конгрегации широко исключаются. Пропаганда сама назначает апостолических делегатов, визитаторов и поместных епископов. До заключения конкордата с Пруссией в 1929 году большие территории в Средней и Северной Германии подлежали ведению этой конгрегации.

 

Пропаганде подчиняются также те монашествующие ордена, которые заняты образованием миссионеров (например, «Общество Божественного Слова» – то есть штайлерские миссионеры).

 

Она координирует миссионерскую работу, определяет границы епархий на миссионерских территориях; ведает проведением местных епископских конференций и апробирует решения таких конференций.

 

Хотя Бенедикт XV отобрал у нее управление униатскими церквами и передал его особой конгрегации, концентрация полномочий им перегруженность задачами остались прежними.

 

Если подумать о том, что ни один папа не в состоянии обозреть все эти отдельные организации и удерживать в памяти их деятельность, то это в особенности относится, конечно, к данной организации. Фактически, она управляет церквами на миссионерских территориях.

 

Наряду с конгрегациями имеются секретариаты, отделы, трибуналы и комиссии.

 

Три секретариата:

 

1) секретариат поощрения единства христиан;

 

2) секретариат, ведающий нехристианами;

 

3) секретариат по неверующим.

 

Сюда же относится «э виде эксперимента» («ад экспериментум») совет мирян, а также папская научная комиссия «Справедливость и мир».

 

Три судебных инстанции:

 

Апостолическая сигнатура;

 

 

 

Римская Рота;

 

 

 

Апостолический суд.

 

 

 

 

 

Она ведает жалобами, направленными на расторжение браков. Ее компетенция распространяется также на все судебные дела между католиками и некатоликами, или между двумя некатолическими партнерами.

 

Рота рассматривает и ведет гражданские и уголовные процессы, относящиеся к курии. Жалобы мирян на духовных лиц и на корпорации духовенства также рассматриваются Ротой.

 

Заявления поступают в Роту (или в Апостолическую сигнатуру). Это – высший духовный суд, приговор которого окончателен и обжалованию не подлежит. Важные дела (кауза майорес) Роте не подлежат; они рассматриваются лично папой или разрешаются сигнатурой. Во главе этого суда стоит старший по рангу, председательствующий в коллегии из 10 удиторов. Все они – кардиналы.

 

III. Апостолический пенитенциарий

 

Руководителем его является кардинал – великий пенитенциар. Это – организация по делам совести, суд исповеди и покаяния. Великий пенитенциар может освобождать от «накопившихся» грехов, чем обычно распоряжается папа или местный епископ. К «накопившимся» грехам, от которых может освободить только папа, принадлежат клевета, донос священника, убийство, аборт и поджог. Пенитенциарий освобождает также от «вечных или временных» клятв и обетов. Однако, его первая обязанность – это отпущение грехов.

 

Шесть отделов

 

1) Апостолическая канцелярия.

 

2) Хозяйственная префектура.

 

3) Апостолическая камера.

 

4) Администрация имущества святейшего престола.

 

5) Префектура Апостолического дворца.

 

6) Статистический отдел.

 

Хозяйственная префектура, Статистический отдел и Отдел печати – это новые учреждения.

 

Хозяйственная префектура является своего рода бухгалтерией и министерством домашнего хозяйства.

 

Статистический отдел имеет три функции:

 

– собирание и упорядочение информации от вселенской Церкви;

 

– разработка норм религиозно-социологических и пасторально-социологических мероприятий, проводимых в приходах, епархиях и т.д.

 

– оценка результатов.

 

Важнейшими комиссиями являются:

 

1) Папская библейская комиссия;

 

2) Кардинальская комиссия по реформе кодекса;

 

3) Комиссия по исправлению восточного кодекса;

 

4) комиссия по социальным средствам коммуникаций;

 

5) Комиссия по Латинской Америке;

 

6) Послесоборный совет проведения литургической реформы;

 

7) комиссия внешних церковных сношений (преобразованная ныне в Совет по общественным делам Церкви).

 

Государственный секретариат (статс-секретариат)

 

Это – центральная организация, через которую проходит всё общение между папой и курией. Статс-секретариат созывает в определенные периоды кардинальских префектов, чтобы координировать работу, делать сообщения и принимать решения.

 

Статс-секретарь, находясь в персональном союзе с папой, является руководителем статс-секретариата и Совета по общественным делам. Поэтому статс-секретаря можно сравнивать не только с премьер-министром правительства, но и с министром иностранных дел. Статс-секретариату подчиняется также комиссия социальных средств коммуникации, Статистический отдел и Отдел печати.

 

Таким образом, новое устройство в курии следует понимать прежде всего как «административное». Общецерковный аспект учитывается только в подготовительных мероприятиях, «например, в стремлениях установить интенсивный контакт с епископскими конференциями, в назначении правящих епископов членами конгрегаций, которые только дважды в год приезжают в Рим на ассамблеи, в возможности ассамблеи просить самого папу представить определенные вопросы на рассмотрение епископского синода, в назначении мирян консультантами» .

 

Настоящий обзор показывает, что основная проблема куриальной реформы, установление взаимоотношения между верхушкой и базисом, отвечающего нынешним экклезиологическим познаниям, всё же не осуществлена. Современная богословская концепция института нашла еще недостаточное отражение в административных принципах курии. Принцип коллегиальности во взаимоотношениях между курией и всей церковью, т.е. поместными церквами, не смог проложить себе путь.

 

Нельзя отказать в восхищении перед инструментами власти «курии» и их структурами. Однако способна ли эта система помогать епископу Римскому соответственно в его задачах и справляться в управлении поместными церквами, – такой вопрос исполнен заботы и беспокойства. До тех пор, пока папство  будет понимать себя как солипсистское явление, оно останется хранителем и множителем папской власти. Но служит ли эта римская организация католичности вселенской Церкви и соединению отделенных церквей, очень сомнительно.

 

3. Право убивать еретиков

 

В 1542 году Павел III создал первую постоянную конгрегацию курии. Это была инквизиция. Название произошло от процессуального метода: способ инквизиции (дознания) вытеснил способ обвинения. Поначалу инквизиционные суды были передвижными, странствующими судами. Иннокентий III (около 1200 года) послал двух цистерианцев в качестве папских легатов в южную Францию для борьбы с альбигойцами. Большинство служащих были францисканцы и доминиканцы. Вскоре инквизиция получила название Санктум Оффициум. Методом инквизиции была пытка, наиболее частым наказанием – смерть на костре заживо. Позднее в городах были созданы постоянные резиденции этого суда. Суды инквизиции преследовали алхимиков, ведьм, колдунов и осуществляли цензуру книг. Особенно жестоко преследовались и угнетались определенные группы; в XIV веке в Нидерландах это были бегумны и бегарды; в XVI-XVII веках – вальдемсы и катары в Испании и Франции; в Испании же жестокому преследованию подвергались евангелические христиане и мусульмане (морискос). В Испании инквизиция сделалась государственным учреждением.

 

Сожжение заживо приговоренных еретиков совершалось с большой помпой, как ритуальное зрелище. Оно называлось аутодафе (актус фидеи – деяние веры). Казнь еретиков или предполагаемых врагов церкви становилось праздником, ритуальным жертвоприношением. Она считалась праздником веры, на котором присутствовали король, епископы, дворянство и народ. Конные посланцы созывали людей на зрелище. Чтобы помешать крикам, осуждаемым вставляли в рот кляп. Зрители ничего не слышали, кроме треска пламени и призывов литании, которую совершали священники и хор мальчиков, в то время как истязуемые медленно подвергались мучениям, кончающихся только с их смертью.

 

В эпоху Конрреформации инквизиция и ее новая центральная организация в Риме сделалась особенно важным оружием. В Испании инквизиция была отменена в 1808 году, а в Португалии – в 1820. Хорошенько заметьте: именно папа, Иннокентий IV, канонически узаконил пытку в качестве средства дознания, именно буллой «Ад экзостирианда» в 1252 году. Этот указ возобновляли Александр IV в 1289 году, а Климент IV – в 1265. Урбан IV в 1361 году дал полномочие духовным инквизиторам (священникам) отпускать друг другу грехи, если во время дознания «из-за спешки» или «человеческой слабости» подозреваемых пытали вплоть до «мемброрум диминутио эт морте перикулум» (до членовредительства и смерти). Правда, инквизитор подлежал отлучению, если доводил заключенного пытками до смерти. Но отлучение тотчас же снималось, если священник, работавший при инквизиции, произносил формулу отпущения грехов, которая уже тогда звучала так: «Эго те абсолво» («отпускаю тебе грехи»).

 

Эти исторические факты надо знать, если желаешь понять буллу о создании инквизиции Павлом III (1542). В ней говорится следующее:

 

«От начала Нашего понтификата (аб инитио ностро ад сумми апостолатус антицем фбсумитнэнис) Нам постоянно хотелось, чтобы католическая вера повсюду процветала и распространялась, и чтобы мудрость Наша удаляла всякую ересь от верующих христиан, дабы они не поддавались на обман диавола, а понимали путь к истине, приходя в лоно и к кединству Церкви, и чтобы они на случай, если закоснеют в убеждении тех, кто держится гибельных мыслей, наказывалось так, чтобы их наказание было примером для других. Но Мы надеемся, что они потом, если таким образом отпадут (салуктос), благодаря милосердию Божию, молитвам верующих и проповедям красноречивых людей, признают свои заблуждения и, отказавшись от них, возвратятся в католическую Церковь. А еслми он ибудут слишком долго упорствовать (аликвантум), то получат внушение со стороны авторитета вселенкого всеобщего собора, что, как Мы надеемся, произойдет быстро, примут истинную католическую веру и через него найдут путь правды» .

 

Конгрегация инквизиции – этот «Санктум Оффициум» – имеет задачу, исходящую из Рима, во всех доступных Риму странах выискивать «еретиков», пытками вынуждать у них признания и посылать их на костер. Тот, кто думает, что настоящее описание неверно рисует это учреждение, пусть почитает выводы Беллармина «О праве на убийство еретиков» . Они были написаны через несколько десятков лет после папской буллы.

 

Прежде всего папская булла обосновывает основание этой организации: «§ 1 (причина установления). Поскольку подлинный собор такого рода по разным причинам, а также из-за военных усобиц, которые до сих пор царили среди христианских князей, еще не мог начаться и поскольку сердца верующих поддаются теперь влиянию диавола больше посредством новых ересей, тогда как все наполняется схизматическими раздорами и единство христианского имени и бесшоаный хитон Христа разорвались (дополнение: мы учреждаем этот институт) .

 

В этом параграфе содержится богословие еретичества, которое по всей видимости не преодолено римскими властями в полной мере и сегодня. Существуют «ереси»; их причиняет диавол. Он пятнают сердца верующих. Папское сознание не омрачается сознанием того, что как раз в то время имелась настоящая потребность в реформе, и именно римские власти не сумели провести их. «Еретиков» и «схизматиков» клеймили как отступников; их следовало не убеждать, а принуждать – к тому же не пытками и казнями, насколько доставало власти инквизиции.

 

Второй параграф упоминает членов кардинальной конгрегации. Папа подчеркивает: «веру», ученость и «добродетель» многих кардиналов-священников, которых он назначает руководителями и членами конгрегации. Он называет их «Наши возлюбленные сыны». Он доверяет им «более всех в Господе». Он величает их «генеральными инквизиторами». В качестве делегатов апостолического престола им поручалось преследовать «еретиков». Им вменялось в обязанность повсюду, в городах и селах, выискивать еретиков и арестовывать их. Для этого в епископских резиденциях создавались трибуналы инквизиции, действовавшие под руководством римской конгрегации.

 

Согласно последующим параграфам, еретиками считают не только евангелические христиане, которые, будучи защищаемы своими князьями, избегают рук инквизиции. «Еретиками» являются и католические христиане, отклоняющиеся от «генеральной линии» и заподозренные в таком отклонении.

 

«§ 6 (Противники). Каких-либо строптивцев и недовольных следует подавлять поучением, порицанием и церковными наказаниями, а также путем применения конфискации всех и отдельных бенефиций, церковных должностей, которые у них есть или могут быть, далее – другими подходящими правовыми средствами, без возможности обжалования».

 

Возможности апелляции не было, и в основном почти не было защиты. «Без возможности обжалования» куриальные отделы работали даже тогда, когда уже больше не могли ни пытать, ни сжигать.

 

Те же убеждения, с помощью которых инквизиция без апелляции и пощады казнила людей «светской рукою», проявляются на деле и теперь на процессах, которые отделы индекса применяют в борьбе с людьми и книгами, заставляя их молчать, когда могут заставить.

 

Когда процесса заканчивался, на площади призывали светскую руку. Государственные власти были обязаны позаботиться о проведении казни.

 

«§ 7 (Помощь светской руки). Далее следует призвать на помощь светскую руку и всё, что вышеназванные кардиналы считают нужным для подавления и искоренения ересей и заблуждений в области веры, которые ныне процветают в христианском государстве, и затем все, что юридически простирается на долг искоренять еретическую пагубу, сделать, выполнить и упорядочить».

 

Средством, без которого инквизиция никогда не стала бы возможной, является донос. Всем католическим христианам вменялось в обязанность указывать на мужчин и женщин, заподозренных в «ереси». Имена доносчиков содержались в тайне, и указанных лиц с ними не сводили. Различными способами доносчики приобретали право на имущество «еретиков» и приговоренных «за ересь».

 

Так «Священная (сакра) конгрегация инквизиции» нагнетала атмосферу ужаса и страха.

 

Существуют различные попытки оправдать эту организацию. Некоторые хотят смягчить факт существования инквизиции и указывают на то, что эти эксцессы следует объяснять эпохой. Императоры, короли и князья были якобы не лучше. Однако мы должны обратить внимание на разницу: конгрегация инквизиции сделала из жестокости и бесчеловечности систему. Доносы, аресты, пытки, жестокая смерть были приведены в систему, чтобы искоренять «еретиков», охранять власть римской церкви или восстанавливать её. А что случилось бы, если бы римская церковь и ее епископ были «человечными» в то варварское время; если бы они действительно подражали своему Учителю, столь человечному, любящему Иисусу? История Запада была бы иной. Но римская церковь под властью своего верховного первосвященника не была человечной. Погруженная в смуту своей эпохи, она больше не видела пример своего Господа, на которого так часто ссылалась и ссылается еще сейчас, когда речь идет о том, чтобы укрепить свою власть.

 

Постоянно предпринималось идеологическое оправдание тому, что «еретиков» следовало убивать. Классическое обоснование этого находится у Беллармина (1542-1621). Он был призван Климентов VIII в 1597 году в Рим в качестве главного богослова, а в 1599 году был возведен в сан кардинала. Тезис Беллармина гласит: «Еретиков надо убивать» . Он не задается вопросом, как можно установить, кто «еретик», не рассуждает о том, каким образом может защититься тот, кому в доносе брошен упрек, что он «еретик». Кто «еретик» зависело от доноса и от признания, вынужденного под пыткой. Эти методы были для Беллармина, очевидно, настолько сами собою разумеющимися, что он их даже не рассматривает. В одном из силлогизмов Беллармин доказывает право на убийство еретиков:

 

«Еретиков следует убивать, ибо:

 

1. Еретиков с полным правом можно отлучать от церкви, как это утверждают все, а потому их можно и убивать. Это вытекает из того, что отлучение есть большее наказание, чем кромешная смерть.

 

2. Опыт учит, что нет других средств спасения… ибо еретики презирают отлучение, говоря, что это холодная молния, а если им грозят денежными штрафами… их выкупают другие; когда их бросают в тюрьму или посылают в изгнание, они портят своих близких речами и книгами, итак: остается единственное спасительное средство (ремедиум) – вовремя убивать их».

 

Самую страшную идеологизацию бесчеловечности папского придворного богослова Беллармина представляет третий пункт этого документа:

 

«3. По общему суждению, фальшивомонетчики заслуживают смерть; а еретики – это фальшивомонетчики слова Божия и т.д. Поэтому для закоренелых еретиков это – благодеяние (бенефициум), если они удаляются из этой жизни».

 

А это тоже благодеяние – доносить на них, пытать их, в жестоких мучениях сжигать их живьем на кострах?

 

В этих доказательствах побеждает абстрактная дедукция о любви к человеку. Убийство фальсифицируется до того, что превращается в благодеяние – и, конечно, ради бессмертной души. Отвлеченной является и система охраны через трибунал инквизиции: для последнего важно лишь сохранение римской власти. Гибель и несчастья людей абсолютно ничего не значат.

 

4. Конгрегация веры

 

Вплоть до Пия Х конгрегация инквизиции имела задачу охранять «веру и нравственность». Пий Х дал ей новое название: Супрема сакра конгрегатио Санкта Оффиции. До 1967 года она стояла в папском ежегоднике на первом месте при обозначении куриальных организаций.

 

В титуловании понятие «святой» встречается дважды: сацер (сакра) и санктус. Эта конгрегация в строгом смысле слова есть «сакросанкт» (святая святых). Робость и страх окружали и окружают ее аппарат, ее тайные решения и методы. Высшие чиновники называли до куриальной реформы «генеральными инквизиторами». Все чиновники привязаны к конгрегации клятвой, в которую не посвящался ни один посторонний. Нарушение служебной тайны каралось отлучением и особыми наказаниями. От них освобождался только папа. Было трудно с уверенностью установить, должны ли члены конгрегации еще и сегодня давать эту клятву и угрожают ли им те же самые наказания.

 

18 сентября 1965 года Павел VI провозгласил реформу курии и сказал, что «нет большой необходимости в структурных переменах; напротив, за исключением некоторых перемен в персонале, обновляется немногое, кое-что упрощается и совершенствуется». В силу моту проприо от 7 декабря 1965 года «Интегро Сервандэ» священная инквизиция получила новое название: Сакра Конгрегатио про Доктрина Фидеи – Священная конгрегация за вероучение.

 

«В ее задачу входит обеспечивать и защищать вероучение и нравственность во всем католическом мире» . Она считается органом дознания и обвинения по всем темам, «касающимся вероучения и нравственности или связанными с самой верой» . В CIC («Кодекс Иурис Каноници) ее задача описывается следующим образом: «Конгрегация Священной канцелярии… защищает вероучение и мораль» . Первостепенная задача конгрегации заключается в том, чтобы испытывать «новые учения и гипотеза». Она обязана, например, заслушивать епископов. Но у нее есть право отвергать взгляды, если установлено, что они противоречат основам веры. Решение выносится невзирая на епископов. Защита от доносов не предусмотрена. Главное, чтобы такие «гипотезы» были сообщены конгрегации. Можно было бы сделать ограничительное заявление, что эти определения – не закон, а только дело повестки дня. Однако об этом ничего не публиковалось.

 

Постановления старого церковного права о цензуре книг всё еще действуют. Согласно канону 1397 § 1, все верующие, в особенности же нунции, папские легаты, поместные епископы и ректоры католических университетов обязаны указывать на подозрительные книги. § 3 обещает хранить в тайне имена указавших. Правда, аналогичные доносы, как правило, не служат для возбуждения судебного процесса. Однако они могут быть достаточными для начала такого процесса, как об этом учит канон 1397.

 

Существует расплывчатое постановление, что «этой конгрегации подобает судить о заблуждениях в вопросах веры по нормам обычного судебного процесса» . Открытым остается вопрос о том, когда дело решается административным путем, а когда судебным процессом. Постановление об этом является общим и неточным: «Конгрегация поступает двумя способами: административным или судебным путем, в зависимости от сущности разных дел, подлежащих обсуждению» .

 

Да и заслушивание компетентных поместных епископов признаётся весьма неопределенно. Статья 32 говорит об этом «он аорундем интерсит». Тем самым конгрегации предоставляется решать, будут ли заслушаны епископы и компетентные богословы, будут ли их опрашивать и каким образом оценят их ответы и экспертизы.

 

Эти постановления могут вызвать к жизни еще одну опасную ситуацию. Она предполагает рассмотрение только книг как средства распространения «подозрительных учений». А как обстоят дела с радиовещанием и телевидением? Здесь вообще не предусмотрена возможность защиты. А из-за краткости передач опасность недоразумений может оказаться еще больше. Автор может быть под подозрением из-за систематических доносов, направленных против его передач и статей.  Он ничего об этом не узнает. И если дело будет возбуждено административным путем, он не способен даже защищаться. Закон оставляет этот вопрос открытым, судебный процесс не предписывается.

 

Определено прежде всего то, что судебный процесс, ведущий к решению,  выносит не декретум, а сентентиа. Приговоренный не может обжаловать это решение в соответствующей инстанции Сигнатура Апостолика или Санкта Романа Рота. Апелляция также не предусмотрена. Вероисповедная организация, или конгрегация инквизиции, является всё еще высшим «судом», высшей инстанцией. Изменить приговор может только милосердие папы, но не настоящая апелляция.

 

Охранная задача становится особенно ясной, если рассмотреть одну речь Пия XII. Мы имеем в виду речь «Си дигилис». Пий XII произнес ее 31 мая 1954 года при канонизации Пия Х.

 

Пий XII заявляет, что вероучительный орган Церкви никогда не причиняет зла, желая узнать, чему учат на лекциях те, кому доверено обучение, что сообщается в брошюрах и комментариях слушателям. Никто не хочет расширять книжную цензуру. Есть другие средства информации. Не следует утверждать, будто святейший престол не доверяет преподавателям богословия. Просто это – задача и желание святейшего престола: знать, чему учат в церковных учебных заведениях (еннемрит эт скриро пуэт).

 

Слежка за каждым сказанным и написанным словом вменяется в обязанность всё снова и снова. Конгрегация веры в силу своей структуры, по-видимому, ведает этой задачей. Выполняться же она может только через аппарат, которым распоряжаются нунциатуры. Система слежки с грозой наказания и удаления с должности стремится к тому, чтобы сохранить и обеспечить «чистоту» учения. Согласно определению задачи, «Священная конгрегация» обязана следить за вероучением. Пий XII дал идеологическое оправдание этой системе слежки. Вследствие этого преподаватели церковных учреждений могут обучать только с помощью давления и страха. Даже «глупейший» ученик, неверно понявший своего учителя или желающий отомстить ему, может обратиться к нунцию или к властям в Рим. Каноническое право вменяет в обязанность всем верующим заниматься слежкой. Разве это не требование доносить на «подозрительных» учителей или учения?

 

Симптоматичным для методов работы «новой» конгрегации, которая осталась старой, является случай с Илликом. Иллика вызвали в конгрегацию веры. Префект ее, кардинал Шепер, хорват, как и сам Иллик. Иллика приыели в трибунал, и он должен был поклясться молчать обо всем, что услышит. Какой-то незнакомый монсиньор повел его вниз «по многим этажам» и ввел в какую-то комнату. Там стоял массивный деревянный стол, на нём – белое распятие, а за столом – второй монсиньор. Разговор протекал следующим образом: «Я Иллик» – «Знаю» – «Монсиньор, а вы кто?» – «Ваш судья» – «Я думал, что узнаю ваше имя» – «Это неважно, меня зовут Казория».

 

Иллик отказался давать клятву и устное показание; кардинал Шепер с этим согласился .

 

Очевидно, куриальные отделы так же, как и конгрегация веры, не принимали участия в процессе развития права Нового времени. Эта конгрегация управляет, администрирует и наказывает точно так же абсолютистски,  как и ее владыка, епископ Римский. Эта практика прикрывается притязанием на примат (первенство). Со времени конгрегации инквизиции система слежки и утаивания осталась неизменной. В качестве средства информации сохранился донос, в том числе – анонимный. Как и во времена инквизиции, обвинение и суд нераздельны.

 

Не мешало бы подумать над Церковью с богословской точки зрения и учесть то, чему учит по тому поводу Новый Завет. При этом нельзя не видеть реальных фактов: вся римско-католическая Церковь пронизана системой слежки, которая пытается, по возможности бесперебойно, установить наличие всех «подозрительных» людей и движений и устранить их.

 

Слежка – названная защитой – такова задача. Бесправие отдельного человека лишь слегка смягчено по сравнению с прежними веками. Насколько это возможно, охвату подлежит каждое общественное слово, каждая книга, каждое выступление по радио или в печати. Насколько широко удается осуществить этот охват, установить трудно. Пожалуй, он простирается гораздо дальше, чем можно предположить поначалу. Как и во времена инквизиции, у верующих требуют показаний. Там, где можно, курия пользуется «светской рукой». Пытка отменена. А может быть, её методы просто стали более утонченными? Подумайте только о душевных муках таких людей как Шелль, Виттиг, Луази и многие другие.

 

Осталось только требования подчиниться приговору вероисповедной организации.

 

Римская Церковь, отождествляющая себя с папством, существует между величайшими полями напряжения. С одной стороны, имеется кроткий «святейший отец», любящий всех подряд, а с другой – абсолютный властелин, осуществляющий через этот аппарат свое владычество. Этот аппарат создал от своего имени систему слежки, доносов, принуждения и бесправия. Как только это сочетается?

 

5. Кардинал Святой Римской Церкви

 

Таким же спорным как и курия является кардиналат. В одной статье, которая обсуждает интервью с кардиналом Суэненсом, можно прочесть следующее: «Если в Церкви есть институт, не принадлежащий к ее сущности, так это – кардиналат» .

 

Кардиналы назначаются только папой. Они – важнейшие чиновники курии.

 

Руководителем курии является кардинал-статс-секретарь. «Сакра конгрегатио» состоит из кардиналов, её префектом является кардинал или же, когда префект сам папа, то кардинал состоит её секретарем. Кардиналы – руководящие чиновники курии. Курия главным образом есть выражение кардиналата. Упрощенно мы различаем две группы кардиналов: куриальные кардиналы, то есть те, которые имеют должность в курии, и иноземные кардиналы, являющиеся поместными епископами и не обладающие постоянной должностью в курии. В вышеупомянутой статье, написанной Аубертом, констатируется перемена церковных структур, происшедшая благодаря введению кардиналата. «размышляя над юридическим пониманием этой корпорации, канонисты XIII века пришли к выводу, что в Римской Церкви папа является главой, а кардиналы – членами; все же они вместе составляют Святейший престол» .

 

Полный титул кардинала гласит: Санкто Романо Эмилезиэ Кардиналис – кардинал святой Римской Церкви. В этом титуле нет слова «католической». Кардинал есть должностное лицо Римской Церкви . Возможно, в этом титуле сохранилось воспоминание о том, что первоначально кардиналы были должностными лицами римских городских храмов, а позднее – субурбикарных епархий? Хотя для кардиналата епископское посвящение не требовалось, кардиналат является наивысшим по рангу достоинством после папы. Обе должности, как папы, так и кардиналов, получают свой ранг от позиции юрисдикции, а не от епископата или от особого посвящения в эту степень.

 

Кардиналы образуют собственную корпорацию, Сакрум Коллегиум. Вплоть до правления Иоанна XXIII она разделялась на три ступени ранга: на кардиналов-епископов (они были одновременно епископами субурбикарных епархий); кардиналов-священников (они были посвящены в епископы) и кардиналов-диаконов (имевших только священническое посвящение). 15 марта 1962 года посредством Моту проприо «Кум грависсима». Иоанн XXIII повелел, чтобы кардиналы-диаконы в будущем посвящались в епископы, становясь титулярными архиепископами. Канон 232 установил, что кардиналы обязаны получать по меньшей мере священническую хиротонию, что до сих пор не было правилом. В чистый четверг, 19 апреля 1962 года, Иоанн XXIII посвятил в Латеранском соборе 12 кардиналов в епископы; среди них – Альфредо Оттавиани и Августина Беа. Деканом коллегии является епископ Ости, однако только как первый среди равных (примус интер парос). Камергер меняется ежегодно.

 

Канон 230 CIC (Юридического канонического кодекса) определяет: «Кардиналы святой Римской Церкви составляют сенат римского первосвященника и помогают ему в качестве советников в делах управления Церкви».

 

Название «сенат» происходит из эпохи Римской империи. В императорский период он был всего лишь совещательным органом, каким является также и теперь «сенат» кардиналов. Постоянно бросается в глаза, что названия, употребляемые епископом Римским, курией или другими институтами, непосредственно перенимаются из традиции Римской империи. Это также относится и к названию «Священной коллегии», как называются кардиналы все вместе. Точно так же именовалась совещательная корпорация императора Диоклетиана, страстного гонителя тогдашнего христианства. Названия не даются случайно. Сейчас ими пользуются так, словно бы они сами собой разумеются. Но имена обладают силой: они выражают то, что воплощают. Епископ Римский, называющий себя Суммус Понтифекс, собирающий вокруг себя сакрум коллегиум, как раз и понимает себя, исходя из этих титулов и учреждений. Чтобы понять их, мы обязаны обратиться к императорскому культу древнего Рима. Так тесно и необъяснимо примыкают друг к другу притязания, выведенные из Ветхого Завета, а также из обозначений императорского культа в Римской империи, которая в те времена была благостным образом, как и Рим еще сегодня.

 

Возникновение кардиналата во многих отношениях еще не объяснено. Уже истолкование смысла титула «кардиналис» представляет трудности. Наиболее вероятной этимологией представляется выведение его от слова «кардэ» = дверной крючок.

 

Впервые этот титул появляется в Понтификальной книге (Либер понтификалис) при Стефане III (768-772). Там приводятся пресвитерии кардиналис и епископи кардиналис. Но этими словами еще не обозначаются должности.

 

Уже в период Геласия (492-496) проводилось различие между «эпископус визитатор» и «эпископус кардиналис».

 

При Стефане III имелось семь кардиналов-епископов, которые являлись представителями епархий Римского округа. 25, а позднее 28 священников титулярных церквей Рима были кардиналами-священниками.

 

Из столетия в столетие значение кардиналов росло, особенно с тех пор как они заняли высокие административные посты в папской курии. Они издавна стали обладать правом влияния на избрание папы. Со времени Пасхалия II (1099-1118) литургические функции кардиналов отошли на задний план, зато выросло их значение в аппарате курии.

 

Вытеснив собою бывшие римские синоды, коллегия кардиналов приобретала все большее влияние в управлении совместно с папой. Кардинал-епископ Остии кроме права коронования папы имел прерогативу посвящать в епископы того папу, который еще не был епископом. Кроме того, у него было преимущественное право помазывать императора на царство. Во время соборов он занимал первое место после папы. Взаимоотношения между и кардиналами было в подробностях не установлено. Это служило широким поводом для борьбы за власть. С XII по XVI век имелись продолжительные периоды совместного регентства кардиналов. Наконец, только кардиналы имели исключительное право на избрание папы (с 1059 и 1179 годов). Теперь они называются вместе с папой унум корпус: папа есть капут (глава), а они – мембра (члены);  их часто называют также инвисцерати папэ.

 

Обратите внимание на перемещение понятий: папа уже не «глава» всей Церкви, более того, образовалось собственное «тело», главой которого является папа. Обращение к капрдиналам-священникам звучит фратрес ностри (братья наши), а к кардиналам-диаконам – филии (сыны). Только папа может назначит и сместить кардинала. Со времени Иннокентия XV (1345) в качестве особого знака стала дароваться красная шапка; не получали её только кардиналы, принадлежащие к монашескому ордену. Бонифаций VIII (1294-1303) ввел кардинальский пурпур. По тогдашнему праву, они имели одинаковое положение с курфюрстами и почти с королями; два старших кардинала занимали почетные места справа и слева от императора. Из этого видно, что папская власть, представленная в их лице, в которой они участвовали как фратрес и филии, стояла выше королей и почти уравнивалась с властью императора. Со времени Евгения IV они получили преимущество перед всеми епископами и даже перед патриархами. Сикст V даровал им в 1585 и 1587 годах то правовое положение, которое вошло в канонический Юридически кодекс (CIC). В 1630 году вышел указ, по которому от имени конгрегации церемоний за ними признавались титулования эминенция, эминентиссимус. Поныне считается, что кардиналы имеют высший ранг в Церкви после папы. Несмотря на увеличение их числа, которое всегда колебалось, кардиналы являются в самом широком смысле наместниками папы и его власти. Их назначение называется «креатво» (сотворение); кардиналы есть креатуры папы. То же понятие, которое употребляется богословием для описания тайны творения Божия, переносится на акт папы. Здесь снова проявляется нечто от самосознания папской власти. Епископ нуждается в посвящении, и он – епископ в силу этого посвящения. А кардинал становится кардиналом только силою папской власти. Нигде всемогущество супрема потестас не очевиднее, чем именно здесь. Существуют проявления папской власти, захватывающие более глубокие пласты действительности, но в назначении кардинала эта власть является особенно очевидной. Папа «творит» кардинала. Назначение последнего, дарование ему этого достоинства является только «креатио» папы. Только ему одному и должны быть послушны кардиналы.

 

Сотворение кардиналов возникает не в диалоге с епископами, а «ин петто» папы. Это становится ясно, когда он еще воздерживается от того, чтобы назвать имя. Назначение кардиналов и их производство резервировано за папой, это – особое проявление его власти. Епископы суть наследники Апостолов, а кардиналы – «креатуры» папы.

 

Над установленным саном епископов папство создало особый сан, при котором речь уже не идет о том, является ли данное лицо епископом. Оно должно вместе с папой проявлять власть в папском правительстве, будучи связано с ним как «фратрис» и опекаемо как сын. Сверх того, кардиналы обязаны присягнуть своему владыке-папе клятвой верности.

 

В качестве «креатуры» папы кардиналат обязан только ему одному. Эти его «принцы»-наместники стоят выше и патриархов и коллегиальности епископов. Таким образом, благодаря учреждению кардиналата произошла перестройка церковной структуры в пользу односторонней папской власти.

 

Были значительно ограничены и ущемлены в своих правах не только патриархи, но также митрополиты и поместные епископы путем создания и укрепления кардиналата. Вопреки епископам, у папы есть теперь «коллегия» иерархов, созданных по его воле и нередко являющихся и раньше, и теперь действенным противовесом по отношению к самостоятельной законности епископского сана. Кроме того, куриальные кардиналы, будучи руководителями конгрегаций и других отделов, уже и без того являются для епископов «начальниками».

 

К тому же до совсем недавнего времени большинство кардиналов были итальянцами. Скажем прямо: перед нами такая система господства, при которой одна властная группировка и одна-единственная народность владычествуют над вселенской Церковью и курией.

 

Но даже интернационализация и численное расширение коллегии кардиналов еще ничего не меняют в самой структуре. Ликвидация кардиналата, как и отказ от властвующего аппарата курии – вот необходимый шаг на пути папской власти к библейскому петринскому служению.

 

Кардиналы суть носители папской власти. Согласно юрисдикции, кардинал выше любого епископа, в епархию которого он вступает. В идеологизацию кардиналата входит также ревальвация этой должности. Еще и теперь считается великой честью, когда епископ возводится в кардиналы, для той нации, среди которой он живет. И почти ущемлением представляется такое положение, когда у небольшой нации нет кардинала.

 

В одном интервью кардинал Суэненс коснулся сомнительной сущности кардиналата и производства в кардиналы. Даже для него, который ведь сам является кардиналом Римской Церкви, этот институт представляется реликтом той эпохи, когда папство ощущало себя абсолютной монархией. Он сказал:

 

«Всякий раз, когда возвещается очередная «промоция» в кардиналы, ощущаешь неловкость. Сразу же начинаются гадания и предположения: кто теперь фаворит, а кто нет? Почему не это имя, а какое-то другое, неожиданное? Таков тип единовластного решения по деловым критериям, которые неизвестны; к тому же – без какого бы то ни было диалога. Никто не оспаривает права подходить к этому делу именно таким способом. Вопрос заключается лишь в том, является ли этот вековой обычай совместимым с той линией коллегиальности, которая отвечает духу Второго ватиканского собора, или нет. Мы все наследники прошлого, и не следует сразу же предполагать антиколлегиальные намерения там, где действует лишь сила традиции, которая некогда сама собой разумелась. Следует пожелать, чтобы этот вопрос был когда-нибудь рассмотрен в соответствии с мнением народа Божия.

 

В апрельском номере «Энформасьон католик энтернасьональ» я прочитал следующие строки одного из ваших корреспондентов относительно епископских назначений: «Как проходят эти назначения, какая комиссия подготовила их, по каким признакам, и кто поставляет эти данные?» Точно такой же вопрос возникает в связи с назначением кардиналов, и всякий желает, чтобы в актах находилась экспертиза епископской конференции данной страны. Все, что возбуждает подозрение в фаворитизме, в «капризах монарха», сразу же напоминает времена абсолютных монархий и возбуждает неудовольствие. Наше время крайне чувствительно к тому, что касается объективности критериев» .

 

Последние папы увеличили число неитальянских и неевропейских епископов в кардиналы. Это расширение было понято как «интернационализация» Церкви. Однако в аппарате курии ничего не переменилось; он, как и прежде, находится в руках итальянских куриальных кардиналов и римских чиновников. Через 50 лет опять кардиналом-статс-секретарем стал француз, несколько неитальянцев стали чиновниками курии. Эти назначения говорят о немногом, если их сравнить с механизмом курии, в который они вошли.

 

«Интернационализацию» следует скорее понять как расширение папского двора на всю латинскую церковь. Иноземные кардиналы – это «принцы», они принадлежат к папскому дворянству и к понтификальной семье (фамилья Понтефича). В качестве кардиналов иноземные кардиналы являются преимущественными членами Римской церкви; они получают храм в Риме в качестве титульного храма. Как члены «Священной коллегии» они принадлежат к придворному штату, который также всегда стремится к тому, чтобы охватить всю Церковь, которая для него так или иначе является латинской.

 

Консистории – это собрание папы с кардиналами. Мы знаем тайную, открытую и полуоткрытую консистории. При назначении кардиналов созывается тайная консистория. Церемониймейстер провозглашает: «Экстра омнес». Все, не являющиеся кардиналами, покидают помещение. Папа со своими кардиналами остаются наедине. Он сидит на приподнятом троне под балдахином; вдоль стен сидят кардиналы. Папа держит речь. После этого решаются текущие дела: назначение камергера коллегии кардиналов, назначение канцлера и камерленго Римской церкви, дается указание о том, какие следует носить накидки, утверждение списка новопоставленных архиепископов и епископов. Затем происходит назначение новых кардиналов. Папа называет имена тех, кого он желает почтить этим саном. «Как вам кажется?» – гласит его вопрос. Кардиналы поднимаются и молча склоняют головы в знак согласия. После этого раздается формула назначения. Папа говорит: «Властью Бога Всемогущего, святых Апостолов Петра и Павла и Нашей собственной Мы возводим в кардиналы…»

 

Иногда папа еще добавляет к этому, что у него еще намечен кардинал ин петто, т.е. он назначит кого-то кардиналом в будущем.

 

Внешнее торжество назначения в кардиналы происходит в открытой консистории.

 

Собрание кардиналов в консистории происходит в особо предписанных одеяниях. К ним принадлежат длинный шлейф и цвет пурпура. Посередине на троне восседает суммус понтифекс, глава этой корпорации (капут корпус). Консистория является зрелищем папской власти: это «сенат», который не выбирается, а возникает только по воле папы и собирается по его приказанию. Не подлежит сомнению, что такое заседание  источает волшебную силу. Но вот вопрос: будит ли и стимулирует ли оно христианскую веру?

 

До появления Мету проприо Пия XII от 30 ноября 1952 года одежда кардиналов состояла из пурпура и шапки. Они носили длинный шлейф. Одежда была шелковой. Для внелитургического ношения предписывались фиолетовые одеяния, ряса, плащ и моццета. Пий XII не отменил этой княжеской одежды, однако указал уменьшить шлейф наполовину, сделав его не 12 метров длины, а 6; вместо шелка предписывалось шить одежду из шерсти. Но тот, у кого имелась одежда из шелка, имел право носить ее и впредь.

 

Существенным ограничением епископских полномочий является то, что выбор папы сведен до функции только коллегии кардиналов. Если уж епископ Римский притязает на то, что он – «вселенский епископ», то, как следствие этого, пусть бы его выбирали все епископы, а может быть даже с привлечением соответственным образом и мирян.

 

Удивление и замешательство вызывает то обстоятельство, что недавно появилась теория, будто бы кардиналы являются делегатами всего епископата на выборах папы. О таком делегировании до сих пор не было и речи ни юридически, ни фактически. Папы основали и создали коллегию кардиналов, исходя только из своего собственного права; точно так же, только собственной волей они даровали право папских выборов одним кардиналам и установили их способ.

 

Собрание конклава для выборов папы – это единственный магический акт культа, при котором избирается сакральная спасительная фигура. До сих пор в лучшем случае критиковались только правовые предписания, – урезывание епископских прав. Однако следует пристально рассмотреть архаические процедуры конклава и самих выборов. Магия избрания папы в Сикстинской капелле, строгая изоляция от всего «несвященного» – возвышают этот сан более, чем что бы то ни было.

 

Сан кардинала у многих католических христиан окружен особенным блеском из-за права избирать папу и может быть даже из-за возможности быть избранным самому. Какая борьбы за власть происходит до и во время конклава, остается сокрытым,  Кардиналы обязываются хранить тайну. Во всяком случае, право участия в табуизированном конклаве составляет большую часть того почета, каким пользуется кардинал. Согласно магическому сознанию, он имеет часть в посредничестве епископа Римского. Именно для такого воздействия он носит предписанное одеяние определенного цвета. Этот цвет – якро-красный, багряный. Он табуизирует и внушает робость. Носитель этих одеяний является даже вне богослужений выделенной фигурой. В то же время этот цвет внушает соблюдение дистанции. Ведь каждый багряноносный может возвыситься до сияющей белизны папства.

 

6. Папский нунций

 

Таким же спорным, как и кардиналат, является институт нунциатур. Если рассматривать его без какой-либо идеологической надстройки, то введение его является более чем сомнительным. Бенедиктинский епископ Иоахим Амман выступил на Втором Ватиканском соборе против этого института, потребовав его переустройства или отмена: «Разве институт нунциев, интернунциев и апостолических делегатов, поскольку они 'дипломатические представители Святейшего Престола', принадлежит к тем 'прекрасным, уважаемым' традициям, которые ни в коем случае нельзя переступить?

 

Есть немало людей, которые считают, что, поскольку этот институт создан по мерке дипломатических институтов светской власти, он сегодня скорее всего принадлежит к той тени, которая скрывает для людей нашего века действительно лицо Церкви.

 

Этот институт 'дипломатических представителей' делает Церковь Христову в глазах многих похожей    на светскую власть и заставляет думать – несмотря на противоположные разъяснения – столь же многих (также и христиан), что католическая Церковь – это партия, склоняющаяся к тому или иному лагерю политических и социальных решений.

 

Встает вопрос, не настало ли время передать церковно-религиозные задачи этих 'дипломатических представителей' патриархам, примасам и епископам или людям, которые избирались бы для этой цели на отдельных епископских конференциях?

 

Подобные люди гораздо больше знакомы с традициями, культурой, языком, духом отдельных стран, и они могли бы лучше докладывать в Риме, центре и сердце Церкви, о положении в собственной стране».

 

Католическим христианам в Германии эта трудность может показаться непонятной, потому что у них перед глазами все еще витает образ Эудженио Пачелли. На католикентагах и на молодежных манифестациях он был желанным вождем германских католиков. Но именно в этом и заключается одновременно та сомнительность, которую нам предстоит изловить.

 

Согласно канону  267 Канонического юридического кодекса (CIC), у нунция две задачи: I. Политико-дипломатическая задача, миссия и положение. Нунций является представителем папы как суверена Церковного государства. II. Контроль за церковью соответствующей страны и отчеты в Рим. Вмешательство в юрисдикцию епископа запрещено.

 

Нунций выступает как представитель светского властелина, который одновреенно является духовным главой Церкви. В то же время нунция контролирует Церковь того государства, при правительстве которого он аккредитован. Он есть чиновник курии; тем самым курия господствует не только через издаваемые указы, но и непосредственно через присутствия нунция, подчиняющегося статс-секретариату.

 

Далее следует обратить внимание на то, что нунции – итальянцы. Мы снова сталкиваемся с системой господства, осуществляемого одним народом.

 

И кардиналат, и нунциатура – это промежуточные образования духовно-светской власти папства. Они представляют собою куриальное «сверх»-правительство над патриархами, митрополитами и поместными епископами. Таким образом, курия имеет возможность распространять свою власть на любой участок Церкви. Епархии становятся административными округами центрального управления, находящегося в Риме.

 

Хотя из-за идеологической надстройки многие католические христиане не в состоянии трезво оценить это тотальное господство курии, в смысле Евангелия надо задать вопрос, не пришло ли время удалить и ликвидировать эту двойственность из светско-духовных структур власти. Такие сомнения можно отвергнуть как библицизм, указав на то, что церковные структуры сложились именно так с новозаветных времен. Это, без сомнения, верно, однако такие институты как курия и ее отделы, кардиналат и нунциатуры нельзя выставлять действительными и правомерными на все времена. То, что было в этом процессе исторически обусловленным, не может считаться принадлежащим к сущности Церкви. Поэтому критика этих учреждений не затрагивает ни Церковь, ни петринское служение, как его понимает Новый Завет.

 

Библейская критика настаивает на констатации: из служения получилось господство. Структура господства в том виде, как она выражается в папском дворе, в куриальных конгрегациях, кардиналате, нунциатурах, папских орденах – это не служение, с господство, тотальное владычество, не позволяющее никакой критики, а знающее только подчинение.

 

Должность нунция обладает той же двойственной структурой, что и курия: он дипломатические представитель, а по рангу – архиепископ и тем самым является одновременно духовной инстанцией. Насколько важным является его светский ранг, показывает то обстоятельство, что с 1815 года он – дуайен дипломатического корпуса. Значит, папа в лице своего нунция имеет преимущество перед другими все еще и теперь. По светской и по духовной функции нунций является чиновником курии. В обеих функциях он – представитель папы, а потому в любой стране он – епископ над епископами.

 

Кардинал Суэненс подчеркнул в своем интервью трудности этой двойственной позиции: «Чтобы разрешить эту проблему, следует различать две задачи нунция. Одна из них – дипломатического рода: он есть посланник государства Ватикан, а потому в силу действующего права он в любой стране является деканом дипломатического корпуса. Другая задача у него – религиозного характера. Говоря конкретнее, он – децентрализованный член курии, и ему поручено контролировать на местах выполнение церковных законов и наблюдение за епископами» .

 

Нунций имеет часть в величии того, кого он представляет, в величии римского первосвященника (Понтифекс Максимус), тем более же если это такая импозантная фигура, каким был Эудженио Пачелли. Но за этим скрывается повседневность его трудов.

 

Об этом Суэненс говорит так: «Повседневная работа нунция похожа на тайные службы правительств. Ему поручена миссия надзора с тем, чтобы соблюдался порядок, установленный римской курией для всех стран. Чем больше речь идет о частностях и подробностях этого порядка, тем больше должна умножаться его бдительность; чем больше этот порядок развивается, тем труднее его задача. По должности это тот человек, к которому поступают жалобы – есть ящик для доносов, – а таких жалоб с течением времени набирается достаточно, Бог тому свидетель. Если он будет доверять недовольным, то, проявив беспечность, подвергнется опасности того, что его станут обманывать люди, часто враждебные по отношению к епископам – по самым разнообразным причинам. И все это так и происходит везде – выражаясь в большей или меньшей степени, смотря по темпераменту человека. Было бы существенным, если бы  каждый нунций был проникнут соборным богословием. Но часто он судит о людях и ситуациях по куриальному богословию, которому он обучен вообще. Эти соображения побудили меня написать в своей книге предложения, которые только что вы процитировали. Богословская позиция нунция важнее, чем его национальность» .

 

Даже свой по национальности нунций может быть отличным чиновником курии и стараться господствовать согласно куриальному образу мыслей. И все же существуют опасения, что итальянская национальность нунциев даже при их лучшей воле вредит католицизму. Наверняка лучшим решением была бы реформа папства, которое больше не нуждалось бы в наблюдательном служении нунциатур.

 

Церковная книга законов рассматривает нунциатуры в пяти параграфах .

 

Наряду с легатус а латере (легатом, назначаемым при определенных поводах, например, на Евхаристические конгрессы), следует различать две группы папских посланников: это апостолические делегаты и нунции .

 

Нунции представляют апостолический престол при правительствах, имеющих постоянные сношения с Ватиканом. Они имеют ранг посла (в качестве нунция) или посланника (в качестве интернунция). Несколько лет тому назад была создана должность пронунция. Последний действует при правительствах, не признающих за папским нунцием ранга дуайена дипломатического корпуса. Делегаты устанавливаются в тех странах, где Ватикан не имеет дипломатических представительств.

 

Посредством Моту проприо «Соллицитудо омниум экклезиарум» Павел VI учредил новый порядок нунциатур. Если же мы сравним этот новый порядок с каноническим правом, то увидим, что изменилось немногое. Более того, этот институт стал, по-видимому, еще строже и официальнее.

 

Нунции подчиняются кардиналу-статс-секретарю и лично перед ним ответственны. Новый декрет упоминает лишь мимоходом их связи с куриальными отделами.

 

Здесь мы скорее имеем дело с укреплением куриального господства над странами-епископатами. «Гердеркорреспонденц» комментирует оценку нунциев следующим образом: «Рим убежден, что таким способом он лучше всего служит благу Церкви и распорядку душеспасения. Он крепко держится за два основных столпа, построенных им же самим, – за римский примат при церковном контакте с правительствами (из этого Моту проприо выводит «драгоценное служение» папского представителя, «при котором все епископы, священники, монашествующие и миряне находят поддержку и защиту, поскольку он представляет высший авторитет на благо всем»). Затем – за обозримость церковных потребностей со стороны Рима с помощью сети его дипломатических и церковных представительств (отсюда вытекают в основном детальные определения в отношении епископата). За этим с одной стороны скрывается непрерывная государственно-церковная традиция, верующая в церковно-политическую и пасторальную ценность народных правовых договоров (отсюда и неизменная в своей основе политика конкордатов); с другой – убежденность в высшей квалификации Рима (основанной на более широком обозрении вселенской Церкви), а также убежденность в своей способности судить более реалистично, «более по церемониалу», о религиозных проблемах и тем самым о нуждах поместных церквей» .

 

Путь к епископам протекает согласно этому распределению следующим образом: папа – кардинал-статс-секретарь – нунций или делегат – председатель епископской конференции – отдельный епископ. Нунций препровождает протоколы ассамблеи епископской конференции в Рим. Через него же проходят и предложения о новых границах или новом устройстве епархий.

 

Прямой путь от епископов и епископских конференций к папе или его заместителю, кардиналу-статс-секретарю, предоставляется согласно этому распорядку в Риме нежелательным. Епископские конференции удерживаются на определенной дистанции.

 

Три важных задачи усиливают значение нунциев:

 

1. Он принимает участие в ассамблеях епископских конференций. Он может принимать участие в отдельных заседаниях, если его приглашают епископы или этого желает Рим. Отчеты так или иначе проходят через его руки. Таким образом, на каждой ассамблее конференций присутствует представитель курии: только неясно – в качестве «соглядатая», более высокой инстанции или как епископ среди собратий-епископов.

 

2. То же самое относится и к конференциям орденов. Его следует своевременно информировать о повестке дня. Протоколы передаются далее в конгрегацию монашествующих. Благодаря этому курия может во всех странах непосредственно включаться в дебаты. Тем самым создается возможность с помощью прямых указаний обращаться непосредственно к конференциям через голову поместных епископов и глав орденов.

 

3. Третья задача касается списков возможных кандидатов в епископы. Он должен регулярно сообщать имена римским властям. Собор выразил желание быть более активным при назначениях епископов. Эта задача нунциев противоречит этому желанию. Об участии «мирян», как бы оно ни выглядело, и не подумали.

 

Как бы ни понимали новый указ: нунций в качестве заместителя папы является чиновником-распорядителем от имени статс-секретаря. Благодаря своей полноте власти, он становится владыкой над епископами. В частности, в присяге епископов определяется и их отношение к нунциям: «Легата Апостолического Престола я буду окружать почетом и поддерживать в его деяниях» . Папа, как доминус, присутствует в лице своего нунция; тем самым нунций, как представитель епископа Римского, как посланник суверена Церковного государства и как чиновник статс-секретариата господствует над епископами.

 

Иоганнес Нойманн в своем трактате «О новом устройстве папской посольской службы» приходит к похожему истолкованию. Он интерпретирует должность нунция еще острее, называя его «высшим комиссаром Святейшего Престола» и «штатгальтером». Он говорит следующее:

 

«При этом нередко происходило такое, что не только отдельные папы, но и чиновники курии, и папские легаты обращались с правящими епископами, которых епископ Римский называет своими братьями, действительно как настоящие сатрапы. Именно поведение посланников римского епископа, «раба рабов Божиих», по отношению к его братьям-епископам не только многих болезненно задевало и унижало, но и подавало поводы к жалобам на синодах, весьма обоснованным, и причинило немало вреда Церкви» .

 

Согласно определениям I Ватиканского собора, да и по каноническому праву, «папе принадлежит непосредственная власть в любой епархии или церковном округе». Правда, права нунция, в отличие от власти папы, обрисованы точнее. И все-таки приходится согласиться с Нойманном, когда он говорит: «Более того, если при сношениях поместных церквей с внешним миром папскому легату подобает, согласно статье X, первенство, то епископы практически низведены в своей деградации до положения «старших священников». Нормальное положение – когда первая и непосредственная ответственность лежит на епископах, а папский посланник вмешивается лишь тогда, когда исчерпаны силы и возможности собственной иерархии, – фактически теперь поставлено с ног  на голову».

 

Эта ситуация определилась еще яснее и обострилась отношением нунциев к епископским конференциям.

 

«Хотя они по праву не являются членами этих конференций, они обязаны не только участвовать – по меньшей мере – в первом заседании, но и следить за дискуссиями – согласно повестке дня и актам – и подробно докладывать обо всем Святейшему Престолу. Перед лицом такого правового положения действительно нельзя больше и говорить даже и об ограниченной собственной ответственности поместных церквей всерьез. И хотя у епископов остается ответственность, у них нет свободного права решения».

 

Уже не раз подчеркивалось, что папа не может отменить должность епископа. Формально эта должность и не отменялась, однако епископы сделались «викарными епископами». Благодаря посольской службе Римского престола, самостоятельность и собственная ответственность епископов по своему содержанию сведены до минимума.

 

«Теоретически, правда, уважается то, что сан поместного епископа обладает своим фундаментальным правом, и за ним признается божественное происхождение, однако совершенно ясно и определенно епископам указано свое место в отношении к высшей папской власти, которая понимается как непосредственно епископская, а место это в богословском смысле недопустимое и в своих практических и правовых последствиях скрывает в себе непредвиденные опасности. Хотя епископский сан как таковой формально признается самостоятельным, но в правовом отношении он настолько положительно ограничен, что в действительности ему не подобает ни самостоятельности, ни собственной ответственности: сословие епископов сохраняется, потому что оно не может быть отменено; но оно настолько связано верховным руководством, что воистину ответственный за церковь в определенной области уже больше не поместный епископ, а папский посланник, который выбирает поместных епископов, надзирает за их трудами и косвенно руководит ими. У епископов положение предписанных законом, но связанных свыше 'чиновников'».

 

В дискуссии о том, следует ли отменить нунциатуры, или еще больше и официальнее централизовать их, на кону стоит гораздо больше, чем отказ курии от инструмента проявления своей власти. На кону стоит понимание Церкви самой себя как именно Церкви; из-за такого «нивелирования» опасности подвергается вера в Церковь как в народ Божий.

 

Епископ Амман высказал на соборе предостережение: «Разве вынуждает нас какой-нибудь библейский или богословский авторитет (или опыт) к тому, чтобы мы больше доверяли образованию, полученному в дипломатической школе, а не епископам, которых Святой Дух установил для того, чтобы вести за собою Церковь Божию?»

 

Второе предостережение содержится в работе Иоганнеса Нойманна о нунциатурах: «Следует проверить, не сделан ли посредством Моту проприо «Соллицитудо омниум экклезиарум» дальнейший роковой шаг в целях функционализации заветнейшей сферы человека, сферы веры, которая оказалась под угрозой, потому что ее коллективизируют и нивелируют» .

 

7. Рим и патриархаты

 

Среди титулов и должностей епископа Римского Аннуарио Понтифиче приводит один титул, который многие католические христиане совершенно не понимают: «Патриарх Латинской церкви». В этом титуле все еще живет остаток древней патриаршей структуры вселенской Церкви Востока и Запада. Эта церковная структура и значение патриархатов предавались в западной Церкви  все больше и больше забвению. Историческое развитие в Латинской церкви проходило так, что епископ Римский стал не только претендовать на свои исключительно патриаршие права над латинской церковью, но захотел стать «сверх-патриархом» над восточными иерархами и заявил такое притязание. Фактически выполнение петринского служения постоянно перемежается с исполнением прав патриархата. Иначе говоря: никогда нельзя различать, когда епископ Римский говорит как папа, то есть как обладатель петринского сана во вселенской Церкви, а когда – как патриарх Латинской церкви.

 

Во имя патриаршего сана он притязает на права «сверх-патриарха» и над восточными Церквами. В титуле «Понтифекс Максимус» не проводится различия между саном папы и саном патриарха.

 

Говоря упрощенно, епископ Римский правит и как патриарх на Востоке, и как патриарх на Западе. Однако харизма петринского служения и притязание на то, что он является высшим патриархом всех Церквей, никак не тождественны; столь же мало представляется возможность вывести притязание на высшее патриаршество из петринского служения.

 

Курия в качестве наместницы епископа Римского осуществляет это притязание быть патриархом над патриархами. Права, на которые притязает епископ Римский для самого себя, – это права патриарха или универсального епископа, которые в силу необходимости ограничивают права остальных патриархов и епископов, если не должны вообще отменить их.

 

Невозможно понять, каким образом эта права обосновываются с библейской точки зрения. Их юридическое обоснование в каноническом праве становилось возможным по мере того, как разрушалась первоначальная структура Церкви, сан патриархов и епископов.

 

Точно так же совсем не разуется само собой, будто епископ Римский является единственным патриархом Латинской церкви. Прежние, по меньшей мере относительно самостоятельные патриархаты Латинской церкви были также лишены власти и сделались почетными титулатурами.

 

В первом веке патриарх не был владыкой над остальными епископами, а был первым среди равных (примус интер парес). Патриарх – это титул архиепископов церковных провинций, соответствовавших административному делению Римской империи. Древнейшие патриархаты суть Александрия, Рим, Антиохия, Иерусалим. С 381 года к ним присоединился еще и Константинополь в качестве «второго Рима». Патриархи – это предстоятели своих провинций, но тем не менее они – первые среди равных (примус интер парес) среди остальных епископов, как и среди других патриархов. Епископ Константинопольский называется «Вселенским патриархом» и обладает первенством чести. Из 15 автокефальных Церквей 9 имеют сегодня своими предстоятелями патриархов.

 

В Латинской церкви патриарх – это почетный титул без особых привилегий . Епископ Гоа носит титул «патриарх Ост-Индии», епископ Мадридский – «патриарх Вест-Индии».Кроме того, титул патриарха носят епископы Лиссабонский и Венецианский.

 

Этот титул оформился в VI веке. Однако уже Никейский собор определил: «Древние привычные права, имеющиеся в Египте, Ливии и Пентаполисе, должны оставаться  всиле таким образом, чтобы епископ Александрийский имел власть над всеми этими областями, тогда как она принадлежит также по праву обычая и епископу Римскому. Точно так же искомые права свои должны сохраняться за Антиохией и остальными епархиями. Вообще верующим остается то, что решил великий Синод: тот, кто стал епископом без согласия митрополита, не может впредь оставаться епископом» .

 

Из этого канона вытекает, что епископ Римский не имел никакого юрисдикционного примата над двумя другими митрополитами. И хотя более поздний Александрийский патриархат имел возраст всего лишь в несколько поколений, его епископ обладал титулом Паппас и Архиепископос. В те времена Антиохия и ее антиохийский престол были центром Восточной Церкви. Постепенно первоначальное место приобрел епископ Византийский, благодаря тому, что город Византий был резиденцией императора. Этот рост власти византийского епископа соответствовал тому росту, который приобрел епископ Римский из-за того, что он был епископом столицы Римской империи и к тому же мог еще сослаться на могилы Апостолов.

 

Римский епископ Сириций (384-394) был, по-видимому, первым, предъявившим свои притязания прав над остальными патриархатами. Он заявил, что его решения являются определяющими для всей Церкви. Из патриаршей резиденции Рима выросло папство, которое доныне признается только в Латинской церкви и в ее ответвлениях – миссионерских церквах. Древние восточные патриархаты не признали притязания епископа Римского на юрисдикционный примат и непогрешимость. От этих древних патриархатов следует отличать более новые, заново созданные Римом в течение последних столетий; древние патриархаты считают их также «отступниками» от первоначального церковного устройства.

 

В 1522 году была основана конгрегация пропаганды. Ей были подчинены униатские восточные церкви.  Конгрегация содержала униатских епископов в строгой от себя зависимости и притязала на некую непогрешимость своих указов. Так, в 1716 году она порицала униатского мелнитского архиепископа Евфимия за то, что он на собственную ответственность изменил обряды, а «не вопросил оракул Святейшего Престола, дабы получить верное и несомненное правило в своих решениях и исключить всякую опасность заблуждения» .

 

Все сильнее становилась тенденция понимать избрание всего лишь как постулат. Избранны патриарх становился только с согласия Рима. Часто римский престол просто назначал патриархов. Зависимость униатских церквей осуществлялась апостолическими делегатами. В актах заседания пропаганды за 1736 год имеется такое предложение: «чтобы таким образом держать их в строгой зависимости».

 

В 1722 году Греко-православный патриарх Иерусалимский отвечает капуцину, который хотел доказать примат епископа Римского: «Я признаю, что Папа стоит над нами, что он – глава Церкви и наследник Святого Петра, как вы и доказываете это. Но он хочет господствовать над нами жестко и авторитарно, как царь над подданными и господин над своими рабами, а это – знак его гордыни и причина того, почему мы, как и англичане, отвергли его верховенство».

 

В 1785 году сирийский католический патриарх Михаил написал письмо в конгрегацию пропаганды В письме он ссылается на высказывание своего предшественника Георга II, который тогда еще принадлежал к яковитской общине. Уже ставший католиком архиепископ Михаил хотел склонить его к аншлюсу. Патриарх Георг II сказал: «О сын мой Михаил, я хорошо знаю, что католическая вера есть истина. Однако того, кто слушается Римскую Церковь, римляне попирают ногами и оставляют умирать либо на горных высотах, либо в изгнании».

 

Насколько далеко заходит притязание на подчинение себе, показывает письмо, которое пропаганда 7 августа 1741 года направила коптскому епископу  Афанасию. Незадолго перед этим Афанасий заключил унию с Римом и был назначен главой всех католиков-коптов в Египте. Конгрегация пропаганды поздравила его с тем, что «он убежал в лоно святой, католической, апостольской Римской Церкви, вне которой нельзя достичь вечного спасения» .

 

Что же имеется в виду, когда епископ Римский или курия говорят о Церкви? Под католической Церковью понимается вселенская Церковь; однако при этом не учитывается, что эта «вселенская» Церковь в действительности является парциальной Церковью, а именно – Латинской церковью. Восточные Церкви рассматриваются как такие, которые отделились от «Матери-Церкви» и живут в схизме.

 

С точки зрения восточных Церквей, католическая Церковь во главе с епископом Римским является отдельным патриархатом, который постоянно распространяется по всей земле; однако эта Римская церковь не является единой кафолической Церковью. Наряду с нею имеются равноправные остальные Церкви Востока.

 

Восточные патриархи и епископы, находящиеся в унии с Римом, совершенно ясно и понятно подчеркнули это на последнем соборе. Друг другу противостоят два разных понимания Церкви: понимание латинской Церкви и понимание восточных Церквей. Епископ Исаак Гаттас сказал об этом на соборе следующим образом: «Нам кажется, что для некоторых отцов, совершенно бессознательно, Вселенской Церковью Является Латинская церковь. И в особой схеме Латинская церковь признаёт за определенным меньшинством, а именно за ориентальными Церквями, известные привилегии. Я прошу вас во имя Господа нашего пересмотреть это понимание Церкви и по случаю настоящего собора изменить его, причем не только из любви, но исходя из заботы об истине».

 

Латинская Церковь, как бы она ни распространилась, является все-таки парциальной (частичной) церковью, и, согласно восточному пониманию церкви, – братской (сестринской) Церковью наряду с остальными. Но вот уже почти тысяча лет, как Латинская церковь считает себя единой, соборной, вселенской Церковью. Однако Латинская церковь, патриархом которой является епископ Римский, не тождественна со Вселенской Церковью. Хотя Римская церковь фактически считалась с существованием остальных Церквей, она все же выдвинулась притязание на то, будто она, Латинская церковь, является единственно католической (кафолической, соборной). Против этого и протестует упомянутый восточный епископ:

 

«Уже по экуменическим причинам наши братья в Латинской церкви должны избегать того, чтобы постоянно незаметно отождествлять Латинскую церковь со Вселенской Церковью. В этом – источник множества ненужных недоразумений, которые в корне пресекают всякий диалог с нашими православными братьями. Они никогда не согласятся, да и не могут согласиться на то, будто в Церкви Господней представляют собою какое-то «церковное исключение», некое экзотическое отклонение, которому Латинская церковь, от имени Вселенской Церкви, присуждает привилегии. Дорогие братья по епископату, мы настоятельно просим вас отказаться от этого исторически ограниченного представления о Церкви и теперь, в связи с дебатами о епископской коллегиальности, ввести в схему о Церкви существенные элементы института Патриархата».

 

Православные Церкви не произошли от Латинской; у них – свое собственное происхождение и своя собственная история. А это означает, что они с точно таким же правом являются католической (соборной) Церковью.

 

Генерал мелкитского ордена базилиан из Алеппо 23 ноября 1963 года сказал:

 

«Всегда признавая примет епископа Римского и ясно выражая это, восточная Церковь никогда не была частью латинской Церкви. Она не вышла из нее и не обязана ей своим существованием. Ее догматическое и дисциплинарное развитие проходило независимо от латинской Церкви. Таким образом, Церковь Востока является Церковью своего собственного корня, как и латинская Церковь Запада. Догма в сущности тождественна и в церковном устройстве отражается в различии обрядов. Рим всегда признавал эту разную литургию, и мы сами обращаем на это внимание. Необходимо осуществлять этот принцип до конца и признать закономерную разницу церковного устройства и богословия».

 

Архиепископ Элиас Цогби, патриарший викарий мелкитской униатской церкви Египта, 19 октября 1964 года заявил: «Однако эту 'вселенскую' Церковь нельзя смешивать с той 'вселенской', западной, то есть латинской Церковью, ибо эта западная Церковь возникла гораздо позже, а именно в эпоху Карла Великого, которая из-за церковно-правового разделения Востока и Запада была совершенно изолированной и потому утратила уважение к древней уважаемой патриаршей структуре Церкви, которую освятило признание первых Соборов и которую она возымела искушение подавить…

 

Ориенталы никогда не считали себя отделенными от Церкви, напротив, у них было сознание того, что вместе с Латинской церковью и по крайней мере с тем же правом, что и она, они сами являются Церковью. И в самом деле, они составляли более значительную часть христианского мира, которая на своих Соборах определила вероучительные истины и подарила Церкви своих лучших богословов и отцов, а Вселенским Соборам – почти всех участников.

 

Когда на Первом Ватиканском соборе речь зашла о том, чтобы признать первенство епископа Римского как вероучительное положение и таким образом определить структуру Церкви, почти все согласившиеся с этим отцы были латинцами. И всё же это определение было весьма значительным для ориенталов, ибо они были гораздо теснее связаны с церковной структурой Востока, чем с церковной структурой Запада».

 

Понимание Церкви как «всеобщей», осуществляющейся в отдельных Церквях, было утрачено. Латинская Церковь создала централистское построение: епископ Римский как папа и патриарх вместе с курией. На соборе столкнулись две разные концепции Церкви. Те, кто выступал за новое введение патриархатов, защищали исконную концепцию расчлененной Церкви, над которой не господствует одна-единственная церковная инстанция. Соответственно этому звучали жалобы ориентальных епископов. Одна из них, которая не раз повторялась, была упреком в том, что Латинская церковь, в частности – конгрегация пропаганды и конгрегация по восточным делам понимали под «унией» латинизацию.

 

Архиепископ Йозеф Тавил, патриарший викарий мелкитской епархии Дамаска, изобразил попытки латинизации на примере латинского патриархата Иерусалима. Он напшелв проекте конституции «Де экклезия» следующие недостатки:

 

«Разве это не новый фокус в данном проекте, который говорит о патриархатах Востока, но не называет их резиденцией, а именно Константинополь, Александрия, Антиохия, Иерусалим, как они и следуют друг за другом по рангу вслед за Римом, являющимся первым среди них? Что же касается добавления латинского Иерусалимского патриархата, который возник лишь позднее, в ходе завоевательных войн и несправедливого смещения законных владельцев, позже такими же войнами снова подвергался угнетению и всего лишь примерно столетие тому назад был воздвигнут снова, то он будит и долго питает горькие воспоминания как на католическом, так и на православном Востоке. Благодаря этому латинскому патриархату Иерусалима, латинизация Востока сделалась долговременным явлением. Покорнейше просим братьев наших, уважаемых отцов Запада, простить нас: мы любим нашу братскую латинскую Церковь и уважаем ее тем более, что многим ей обязаны. Но ради блага Вселенской Церкви, данный святой собор должен решиться подвести заключительную черту под этим скорбным эпизодом истории, который затянулся слишком долго. Нельзя более терпеть латинизацию христианского Востока как бы она ни проводилась».

 

Максимус Сангх IV не раз подчеркивал, что сан патриарха – это не просто почетный титул: ему подобает собственное достоинство и полномочие по руководству и самостоятельному управлению своей Церковью: «В конце концов, патриархат есть нечто большее, чем простой почетный сан. Его достоинство должно быть не чем иным как внешним выражением его действительного значения. Не должно быть так, что восточных патриархов сначала окружают почестями и преимуществами, чтобы потом, в остальное время, обращаться с ними, как с подчиненными чиновниками, власть которых ограничена до мельчайших подробностей бесчисленными обязательствами, а также предварительными и последующими запросами отделов римской курии. При всем уважении прерогатив наследника Петра, как правило, патриарх со своим священным синодом должен быть во всех делах своего патриархата последней инстанцией. Именно эта внутренняя каноническая автономия сохранила жизнь христианских общин Востока в ходе истории при всевозможных происходивших здесь переменах. Как поучительный рецепт, ее следует сохранить при обращении с другими церковными группами, у которых существуют особые предпосылки. Столь же хорошо на Востоке, как и на Западе, она может служить основой для унии между католической Церковью и другими Церквями».

 

Еще резче высказывается мелкитский патриарший викарий Египта: «Синоды или епископкие конференции в униатских католических Церквях восточного обряда лишены в пользу римских конгрегаций всякой действительной власти, и прежде всего – в пользу Священной конгрегации Восточной Церкви. Тот, кто захочет дать себе в этом отчет, пусть только раскроет новый кодекс ориентального канонического права. На деле эта конгрегация заявляет претензию на роль некоего псевдопатриархата для себя.

 

Шесть ориентальный патриархов назначены лишь подчиненными членам конгрегации Восточной Церкви, насчитывающей 30 членов, которые все – кардиналы. Но это решение не является ни деловым, ни почетным, ни экуменическим. Сделать патриархов, являющихся ведь де юре президентами своих синодов, второстепенными и численно ничтожными членами конгрегации, занятой делами их собственных патриархатов, означает поистине осудить синодальное устройство. Эта конгрегация должна быть заменена органом, члены которого являлись бы делегатами синодов или епископских конференций восточного обряда».

 

Уже не раз ориентальные епископы высказывали просьбу, чтобы латинские епископы пересмотрели свое понимание универсальности. Коптский униатский епископ Фиванский в Египте Исаак Гаттас 10 октября 1963 года подверг критике церковную схему «Де экклезия». Хотя эта схема задумана как универсальная, она является латинской по своему проведению в жизнь. Еще яснее этот епископ выражает просьбу пересмотреть значение католичности: «Конечно, Церковь универсальна, но эта универсальность никоим образом не устраняется множественностью отдельных церквей: в этом перспектива Павловых посланий и Откровения святого Иоанна. Патриархат представляет собою существенный элемент церковной структуры. Но в схеме «Де экклезия» нет места для самостоятельных церквей, как нет места для патриархов. Почему же? Потому, что хотя эта схема является универсальной по намерению, она очень латинская по своему исполнению, и в этом никто даже не отдает себе отчета».

 

Из выступлений ориентальных епископов явствует, что у них иное понимание католичности, чем у латинских епископов. Поэтому епископ Фиванский просит еще раз пересмотреть это толкование католичности: «Институт патриархатов представляет собою форму и инструмент того разнообразия, которое присуще настоящему единству, того плюрализма, который в сущности и аутентично является католичностью. Благодаря конкретным региональным корням патриархатов христианство и выжило у всех народов. Досточтимые братья, я прошу вас пересмотреть ваше представление о католичности Церкви: речь идет не только о разнообразии одежд и литургических обрядов, но и о глубокой дифференциации богословских принципов: мы с вами – братские Церкви!»

 

19 октября 1964 года Йоганнес Хёк, аббат Майерна, член соборной конгрегации восточных Церквей, произнес речь о патриаршей структуре Церкви, прежде всего – ориентальных Церквей. Хёк исходит из факта раскола между Восточной и латинской церковью. «Главный пункт всего вопроса о воссоединении с Восточными церквями есть патриаршая структура Церкви… Эта структура с древнейших времен была структурой всей Церкви…