Александр Мень

Лекция была прочитана 19 февраля 1988 г. в Клубе «Красная Пресня»

Огромное, неисчерпаемое влияние христианства на всю историю русской и мировой культуры могло бы быть сейчас для нас предметом длительного обсуждения. Для того, чтобы рассказать вам об этом достаточно кратко, я должен был бы занять ваше время на много часов. Я должен был бы показать вам слайды произведений искусства. Я должен был бы вам дать возможность прослушать магнитозаписи с музыкальными произведениями. Потому что нет такой области культуры, куда бы духовность христианства не проникала. И сегодня наша Церковь, как и все мировое христианство, идет в удивительном всеоружии двухтысячелетнего богатейшего культурного наследия и его развития.

Но, как я уже говорил вам, это не основание, это не корни, это не сущность христианства. Потому что высокое культурное значение имеют и другие религии. Замечательные произведения искусства, литературы, музыки связаны и с традициями других вероучений. Мне очень было важно подчеркнуть для вас, чтобы вы понимали, что есть в христианстве ценное, прекрасное, но периферическое. И есть центральное, главное, основное.

Христос говорит в Новом Завете: «Я есть Альфа и Омега, начало и конец». Не культура, не музыка, не живопись, а только Он есть основание всего. Он есть тот краеугольный камень, на котором все строится. Без Него все культурное влияние христианства становится как бы лишенным своего ядра, своей сущности, лишенным своей специфики. Оно оказывается всего лишь одним из явлений наряду с другими религиями, учениями и философиями.

Как бы ни была прекрасна наша иконопись и наша церковная архитектура, мы должны помнить, что замечательные произведения искусства священного, религиозного, создавали и древний Египет, и Индия. Прекрасные произведения священной архитектуры создавал исламский мир. И трудно сказать, что что-то одно превосходит другое. В искусстве шедевры сравнивать трудно. Они все разные, и нельзя сказать, что рублевская «Троица» выше какого-то гениального произведения индийского художника. С точки зрения эстетики, это все прекрасно и многообразно.

Но мы знаем, мы, христиане, знаем, что Христос явился на земле не для того, чтобы создать новый стиль в живописи или архитектуре. Не для того, чтобы создать ту или иную форму культуры и цивилизации, а для того, чтобы человек понял, постиг, почувствовал, увидел свое богоподобие. Чтобы перед ним открылось окно в вечность, чтобы он понял, что Тот, Кто создал мироздание, Тот, Кто непостижим для человеческого ограниченного разума, открывается нам в уникальной, единственной, неповторимой личности Христа.

И я хотел бы еще раз поговорить об этой личности. Для того, чтобы потом посмотреть, как она воспринималась на протяжении веков. Я думаю, вы все видели в Третьяковской галерее картину Александра Иванова «Явление Христа народу». Это огромное, прекрасное полотно, где изображается один из важнейших моментов евангельской истории. В той же Третьяковской галерее вы найдете образ Спаса, написанный Андреем Рублевым. Мягкий, прекрасный, добрый, благостный. В той же галерее вы увидите грозного Христа со сдвинутыми бровями — новгородского письма.

И во всей живописи на протяжении двух тысяч лет истории христианского искусства мы всегда видим Христа, который поворачивается разными сторонами воспринимающему художнику, скульптору или писателю. Потому что это образ неисчерпаемый. И к нему продолжают возвращаться писатели, художники, мастера музыки. Недаром столь нашумевшая у нас «Плаха» Чингиза Айтматова притянула к этой теме. Недаром, когда Михаил Булгаков захотел сказать о вечных нравственных ценностях, он должен был отталкиваться от евангельского сюжета, хотя сознательно и намеренно, полностью его изменил. И образ дал другой. А все-таки пришлось ему отправляться от этой точки.

Среди властителей умов человечества, среди тех, кто на протяжении многих столетий являются вдохновителями целых народов и цивилизаций, есть великие имена. Есть имя Магомета-Мохаммеда, — последователи которого миллионами населяют значительную часть нашей страны, Аравию, Ближний Восток, Индокитай. Есть великий учитель Индии Будда, последователей которого тоже сотни .миллионов. Это Китай, это юго-восточная Азия, Шри-Ланка, много их и в нашей стране.

Есть другие мудрецы и учители. Достаточно назвать имена Платона, Аристотеля. Вы вспомните, любой учебник по любой науке начинается обычно словами: «Еще Аристотель», — и так далее. За триста лет до Рождества Христова многие моменты естествознания, социологии, поэтики он сумел предвосхитить, отразить и указать для них пути развития.

Так вот, мы ставим вопрос. Мы, христиане, спрашиваем: «Является ли основатель нашей религии, христианской религии в чем-то подобным вот этим мудрецам?» Если рассматривать внешне, да, конечно. Хотя бы просто потому, что, как и у них, и у Него сегодня, через столетия, миллионы последователей. Мы даже не будем говорить, что их больше всего, что сегодня каждый четвертый человек на земле христианин. Тем не менее это стоит в одном ряду. И многие люди так и считают: да, были различные мудрецы, учителя в разное время, и среди них — Иисус Христос.

Но если объективно подойти к тайне Его личности, то мы увидим, что Его необычайно трудно сравнивать с кем угодно, о ком бы ни шла речь: о Конфуции, о Лао-цзы, о Карле Марксе, о Магомете — о любом человеке, у которого сегодня, после смерти есть последователи. В чем это отличие? Чем Христос отличается от всех остальных?

Если мы обратимся к Евангелиям, достоверным и древним текстам, которые донесли до нас Его подлинные слова, подлинную картину Его жизни и живой образ Его личности, мы увидим одно замечательное отличие: истина для Него не была какой-то высокой горной вершиной, к которой Он стремился. Не была целью, которой бы Он достиг благодаря упорному труду, подобно Гаутаме-Будде, который в течение многих лет в лесу, в одиночестве искал тайну Божественную, искал Откровение. Или подобно Магомету, который в пещере горы, куда он удалился, ждал Божиего слова, и, когда это слово прогремело, он почувствовал себя, как мошка, как ничтожный комар, в сравнении с этим гремящим Божественным словом.

Для Иисуса Христа нет истины, которая бы стояла над Ним. Он как бы с ней отождествлен, слит. Есть великие пророки Ветхого Завета, которые говорили от лица Бога. Их речи начинаются словами: «Так говорит Господь». И дальше от первого лица. Пророки сознавали, что они проводники голоса вечности, Божиего слова. И они сознавали, что сами являются слабыми, греховными, немощными сосудами, что они воспринимают то, что бесконечно превосходит их собственное мышление, их нравственный уровень и духовную силу. Многие из них отказываются следовать указанию Господа. Вы знаете из Священного Писания, что и Моисей; и другие великие пророки не желали выполнить волю Божию. И только после длительной внутренней борьбы они пошли туда, куда их звал этот Голос.

Ничего подобного мы не находим в Евангелии. Замечательно чувствуется эта тайна в тот критический момент, когда Иисус стоит перед Понтием Пилатом. Пилат насмешливо говорит: «Что такое истина?» Для него это все относительно, для него это пустой звук. И Иисус не отвечает ему ничего. Не отвечает не потому, что Он не хочет с ним говорить, а потому, что в Нем живет уникальное самосознание Истины. Он должен был сказать: «Истина стоит перед тобой». Но Понтий Пилат этого бы не понял.

Над могилами великих людей сооружают величественные гробницы и памятники. Это дань уважения, дань преклонения. Но есть одна могила, среди могил великих людей, которая является пустой, которая является только символом. Это Гроб Господний. Он только символ. Потому что все произошло не так, как это было в жизни великих людей.

Были великие пророки и провидцы, и вот пришел этот человек, который говорил так, как говорит только Небо, и разделил с людьми участь страдающих, участь униженных, который нес в Себе огонь вечности, и Он прошел до конца, до смерти, до позора, до агонии, до Креста.

Что должно было произойти вслед за этим? Кучка людей, горсточка слабых, напуганных рыбаков и ремесленников — и против них светская и духовная власть в лице Пилата и Кайафы-первосвященника. Они убежали и спрятались. Христианство кончилось в тот момент, когда прозвучали удары молотков на Голгофе, когда руки, благословляющие и-исцеляющие, были пронзены огромными гвоздями, когда Его тело было поднято на позорном столбе.

Конец всему — потому что люди ждали и верили, что наступит победа, мощь, сила, и вот, оказывается, их учитель не имеет мощи и не имеет силы.

Часто говорят, что понятие о карающем и милующем Боге есть проекция нашего страха, нашего желания иметь заступника, иметь какого-то сильного начальника, иметь власть над собой. Конечно, что-то в этом есть справедливое. Но тогда, когда нам является самая высокая тайна, она приходит без силы и без славы земной.

Иисус приходит без войска, как приходил Магомет. Он приходит, не опираясь на власть имущих, как пытался сделать Конфуций, Он не был ни покорителем, ни завоевателем. Наполеон, завидуя Ему, говорил, что всю жизнь стремился завоевать сердца людей, а Он это сделал без войска.

Иисус приходит, неся только Самого Себя.

Христос не написал ни одной строчки, ничего не создал. Но Он оставил нам нечто уникальное, то, чего не оставил никто. Он сказал: «Я с вами во все дни до скончания века». В этом сущность христианства. Не в том, что христиане лучше других людей. Они часто бывают и хуже. А в том, что Он остался, остался с нами. И в этом тайна Пасхи. Тайна Воскресения.

Многие из вас, относясь к Церкви, как к чему-то просто старинному, иногда на пасхальные дни приходят на ночную службу с радостью, с удовольствием. Вы слышите звон колоколов, видите процессии, и невольно какая-то радость и красота касаются вашего сердца. Почему? Что волнует нас в Пасху?

Пасха — это победа Того, Кто победил духом. Кто победил силой своего сердца и Божественной власти. Но не насилием. Христос не знает насилия. Не знает насилия, и Он, тем не менее, властитель мира сегодня. Он остается с людьми. Вот почему бесчисленные галереи полны Его образами, вот почему миллионы храмов звонят сегодня в колокола во всех концах земли, от северных морей до тропиков. Вот почему Его пытаются изобразить и черным, и желтым, и белым, и все народы хотят Его увидеть.

Да, христианство должно было погибнуть в момент Распятия. Но оно не погибло. Оно воскресло, потому что Он им явился живой. Не бледный призрак, не галлюцинация безумных женщин. Мало ли было безумных женщин? Мировые религии не рождаются из таких пустяков.

То, что произошло, перевернуло историю древнего мира, ^изменило ход и течение истории в Европе и в Азии, и еще сейчас продолжает жить полноценно и действовать. И это не случайно. Здесь удивительно то, что Воскресение Христа как бы создало некую модель для всей истории христианства в мире, в цивилизации. Оно много раз погибало, его много раз хоронили и считали, что оно уже кончилось. Но вот оно снова оживает.

Так происходило и в нашей стране, и в нашей русской православной Церкви. Были разные испытания. И татаро-монгольское иго, и междоусобицы князей, и тирания Ивана Грозного, и бурные социальные события XX века, и тяжкие испытания, которые пережил наш народ, о которых вы все хорошо знаете. Церковь также делила все эти испытания и выстояла. Была война, был террор — Церковь осталась. Не потому, повторяю, что она состояла из каких-то необычайных, удивительных людей. Были, конечно, удивительные люди, но в такие моменты, к сожалению, к их голосу не прислушивались.

Церковь выстояла потому, что, мы, христиане, верим: Он остался на земле и действует в мире. Он, никто другой. И на самом деле, Его слово о любви, о том, чего так не хватает человечеству сегодня — это ведь не просто теоретический голословный призыв к чему-то, а это некая гарантия. И христиане хорошо знают, что внутренне, в духовном опыте общения с Христом они и сегодня черпают силу для этой любви.

Откуда ее взять, если мы все утомленные, издерганные, эгоистичные, когда у нас не хватает любви даже на самых дорогих нам людей, с которыми мы живем вместе, когда мы просто погибаем под бременем собственного эгоизма, несовершенства и неудовлетворенной жажды утверждения своего «я»?

Евангельские Заветы снимают с нас болезненное бремя недолюбленности, недоосуществленности. Человеку открывается не теоретически, подчеркиваю, а на практике открывается удивительная тайна: Вселенная, Космос, Творец, То, что неописуемо, имеет к тебе прямое отношение. Что ты несешь в себе Его образ и Его подобие.

Конечно, вы все знаете, что мы несем в себе образ и подобие природы. В нашей крови течет океан, наша кровь подобна составу моря. Во всех органах наших полностью живет вся таблица Менделеева. Мы — существа, связанные с землей. Мы образ и подобие природы. Но этого мало.

Мы образ и подобие той силы, которая сознает все, поэтому в нас работает разум, работает чувство, и воля свободно выбирает между добром и злом. Это не закон: вот делай так, а так не делай. Закон может только запрещать, удерживать, в конце концов, карать. Но этого мало.

Евангелие дает человеку внутреннюю силу преодолевать в себе слабости, трудности, то, что нас мучит. Известно из статистики, что страх перед уголовным наказанием всегда был слабым тормозом в деле предотвращения преступлений. И те, кто серьезно изучал вопрос преступности, обратил внимание, что внутренние побуждения, внутреннее нравственное состояние человека является более важным в данном случае. Потому что страх — это внешнее препятствие, и преступник всегда думает, что на этот раз пронесет. Напротив, когда человек имеет зачатки совести, способен к различению добра и зла, — действует внутреннее. И это исключительно важно.

Поэтому христианские начала являются не чем-то отвлеченным, далеким от жизни, а чем-то таким, что может стать для каждого из нас — христианина и даже неверующего человека — путеводной звездой и исключительно существенным элементом жизни.

Мы все знаем, насколько тяжко больно наше общество, потерявшее нравственную силу. Это потеря огромная. Она сказывается и на экономике, и на всевозможных социальных отношениях. Она сказывается, в первую очередь, конечно, и на семье, и на школе, и на нравственности подрастающего поколения. Безусловно, без этой опоры крайне трудно строить что-то, а опора должна быть прочной. И наша христианская роль здесь должна быть принята и учтена. Потому что мы, христиане, хотя и не являемся самыми лучшими, но все-таки знаем по опыту, что есть источник нравственной твердости и стойкости, нравственной чистоты и верности.

Да, у нас были периоды, когда все это разрушалось. И христиане в массе своей утратили понимание основ собственной веры. А откуда они могли эти основы взять? Где они могли почерпнуть сведения о вере? Все это исчезло. Все это было закрыто даже для большинства наших прихожан. Сейчас, когда ветер обновления проносится над нашей страной, все ценности, которые были похоронены, были забыты, должны быть вновь включены в общее русло жизни народа. И мы имеем понастоящему одну главную цель: ту, о которой мы говорим, — нашу веру, наше Евангелие, Христа, который учит и дает силу.

И уже вторично идет процесс влияния этого на искусство, на цивилизацию и на все прочее. Потому что жизнь должна иметь здоровое основание, тогда будет развиваться и здоровое искусство, и здоровая жизнь вообще.

Вот, в чем главное, вот, на что я хотел обратить ваше внимание, потому что всегда есть опасность, что когда люди обращают свои взоры на христианство, на православие, они могут не заметить за нашими прекрасными традициями, за нашим церковным искусством, пением, музыкой, иконописью, не заметить главного, существенного, основного. И это будет очень печально, потому что тогда самая главная сила, духовная сила христианства пройдет мимо вас.

И, наконец, я хотел бы остановиться на двух образах, которые, может быть, многим из вас знакомы. Образах христианской жизни. Наверно, многие из вас смотрели фильм «Мать Мария». Разумеется, в фильме далеко не полностью изображена судьба этой удивительной женщины, поэтессы, политического деятеля, писательницы, богослова, публициста. И вот она все бросила для того, чтобы в Париже, в эмиграции, кормить бедных людей, заботиться о несчастных.

Мать Мария была счастлива, потому что она была необходима. И она пошла так далеко по этому пути, что оказалась за колючей решеткой концлагеря, только потому, что она помогала людям, спасавшимся от нацистского преследования. И она погибла незадолго до конца войны в лагере. О ней у нас существует богатая литература, есть и биографии, и повести.

И еще одна женщина. Это монахиня Тереза, которая недавно посетила Советский Союз. Сама она по происхождению албанка. Поступила в монастырь. С детства мечтала быть миссионером. Попала в Индию. Жила в монастыре, прекрасном монастыре, за стенами которого был чудесный сад. И вот, когда она увидела ужас жизни на улице, где люди умирали, где живых детей выбрасывали на помойку, она поняла, что за стенами она жить не сможет. И она возглавила движение, которое назвала революцией любви.

За ней пошли сотни девушек, потом юношей, которые полностью посвятили себя заботам о несчастных, о брошенных, о нуждающихся. Жизнь этих людей — настоящий подвиг. Это действительно революция любви. В наш-то век, когда бушует столько ненависти, когда столько эгоизма, бесчувствия, равнодушия, появляются люди, которые несут свет любви и заботы.

Может казаться, что они просто добрые люди. Добрая Тереза, у нее столько последователей. И мать Мария — Кузьмина-Караваева — тоже была добрая, потому и погибла. Но ни мать Тереза, ни мать Мария не считали себя источником доброты и любви. Потому что за их подвигом стоял глубокий духовный опыт. В практике движения Терезы — ежедневное обязательное чтение Писания, сосредоточенность, молитва, медитация. Точно так же и мать Мария всегда жила духовным. Они оттуда, из своей веры, черпали силу.

Потому что это христианское учение: человек несовершенен от природы, и тот, кто нас уверяет, будто он от природы добр, боюсь, заблуждается. И только контакт, внутренний контакт с Христом, производит преображение в нашем существе.

Как это доказать? Как это проверить? Только на практике. Это доступно любому человеку, кто захочет это испытать. Это опыт. Это есть внутреннее, и это нельзя показать на пальцах. Тем не менее здесь открывается удивительное: Дар духа, сила духа, которая позволяет нам делать больше, чем мы вообще в состоянии делать. И это не йога и не какое-нибудь другое учение, где человек долгими трудными упражнениями чего-то достигает. Все это благородно и прекрасно, но в христианстве иное.

Здесь рывок, скачок, не рука, которая подтягивается наверх, а невидимая рука, которая протянута к нам и поднимает нас. Эта рука — рука Христова. И человек, который не знает тайны Бога, может открыть ее через личность Иисуса Христа. А стремление к познанию живет в каждом человеке. Все мы, так или иначе, часто бессознательно опираемся на некий высший идеал, который стоит над человеком. Человек может быть прекрасен, но может быть и страшен. И есть нечто, что стоит над человеком. Задумайтесь над этим.

И, наконец, последнее. Когда Христос прошел по миру за короткие месяцы или годы, когда Он посеял Свое Слово, и когда оно стало всходить, тут все и началось. Конечно, были и измены Ему, и предательства Христова идеала. Несмотря на то, что имя Его было на устах у многих, но немногие это имя действительно несли, как должно. Во имя Христово совершалось немало зла. Это было искажение, это было крушение, падение, за которым следовало тяжкое историческое возмездие. И тем не менее. Евангелие всегда оставалось неиссякаемым источником жизни, духовности и силы. Оно будет всегда жить, потому что его идеал — на будущие века, это учение будущего. Мы, люди сегодняшнего дня, очень мало доросли до этого высокого идеала.

Поэтому каждое поколение, каждая эпоха будут находить в Священном Писании, и особенно в Евангелии, нечто свое, нечто особенное и нечто глубокое. Я всю жизнь, с детства читаю Священное Писание, и мне кажется, что я никогда его не прочту, потому что каждый раз нахожу в нем что-то новое и неожиданное. Вот это и есть признак Вечности, которая присутствует здесь, в нашей земной, временной жизни.