МАССОВЫЕ МАРШРУТЫ ГРАЖДАНСКОГО ПУТИ

Оп.: Массовые маршруты гражданского пути // "Свободное Слово" №19 (49), 12 июня 1990.

По заказу шахтеров Донецка, Воркуты и Инты

Бывает время, когда политика касается всех, даже тех, кто не хочет ею заниматься. Я, например, тоже не хочу. Но наша история уже показала, что когда политикой отказываются заниматься честные люди, ею занимаются нелюди.

В 1917 году врачам хотелось лечить, учителям - учить, крестьянам - спокойно работать на земле, рабочим была интересна не политика, а условия и оплата их труда. О политическом устройстве общества думали немногие. Большая часть общества не имела четких политических убеждений и не понимала, какое отношение все эти партии, правительства, принципы, программы имеют к его повседневной жизни.

Поэтому большевики, которым нужна была власть, чтобы навязать обществу свои идеи-ориентиры, стали хозяевами положения. Сопротивление им было хаотическим, без четкой демократической программы, которая могла бы объединить и белых, и эсеров, и матросов Кронштадта, и бунтующих против Совдепии крестьян.

В результате массового нежелания заниматься политикой честные люди оказались этой политикой убиты - миллионами, десятками миллионов в лагерях ГУЛАГа, в застенках ВПК, ГПУ, НКВД, голодом в своих селах. А политикой в нашей стране более 70 лет занимаются убийцы и палачи народа: левые, правые, красные, розовые, ученики и учителя, Ленин, Сталин, Бухарин (сначала - соратник Сталина, а потом уже - жертва), Киров, Орджоникидзе, Хрущев, Брежнев, Горбачев - все одним миром мазанные, независимо от оттенков.

Давайте попробуем с вами определить, что же нужно нам от политики, и какое отношение к нашей повседневной жизни имеют споры, которые сейчас ведутся в ДС о двух путях: парламентском и гражданском; о двух оппозициях: системной и несистемной; об участии в выборах и о бойкоте их.

Никто из нас - шахтеров, журналистов, инженеров - не хочет ни славы, ни власти, ни мягкого кресла в их Совнаркомах, ни жирного куска, который можно перехватить, договорившись с властью и став ее придворной, лояльной оппозицией. Мы хотим достойно жить, а это не получится, если страна не обретет свободу и разумное экономическое устройство. Мы сейчас в абсолютно тупиковой ситуации: у нас просто нет такого бытия, которое могло бы определить наше сознание как демократическое.

Экономика агонизирует, жестокая и злобная власть ничего существенного не уступает, народ не сопротивляется, а если сопротивляется, то не так, как надо для решительных перемен, половина страны не готова жить при частной собственности и больше боится мнимой эксплуатации, нежели более чем реальной голодной смерти.

При этом большая часть либеральной интеллигенции предлагает нам поддерживать Горбачева и работать на советскую власть в Советах. Зто и есть так называемый парламентский путь. Члены ДС, конечно, Горбачева поддерживать не призывают, наша позиция по отношение к этому новому фюреру нашего народа достаточно однозначна. Но часть ДС считает допустимым участие в выборах, используя Советы как трибуну для пропаганды партийных программ (или даже для достижения тактических целей - скажем, издания независимых газет, получения помещения), тогда как радикально настроенные члены партии считают такого рода деятельность не только бесполезной, но и вредной, более того, нравственно неприемлемой.

В чем же несогласие? Во-первых, Советы всегда были частью власти насильников и палачей - с момента своего подчинения компартии, с 1917 года. Правда, реальной власти они не имели, но были всегда неким приводным ремнем в той мясорубке, через которую за 73 года пропустили наш народ. Когда это Советы не соглашались с РКП, КПСС, КГБ, НКВД, ГПУ? Память о них - недобрая память.

Можно ли после этого участвовать в Советах? Ведь черного кобеля не отмоешь добела. Советы и сегодня ничего не решают и ничего не имеют. При диктатуре партократии, при ее монополии на собственность и на власть, никто другой ничего в нашей стране решать не будет - до падения этой власти.

А Советы у нас сейчас - это как бригадир в лагерном бараке. Социалистический концлагерь сохраняется: и проволока, и бараки, и рабский труд, и часовые на вышках. Просто вместо особого режима ввели общий, более либеральный: стреляют только по тем, кто лезет через проволоку, в карцер сажают, но плетками не секут.

Норма баланды не изменилась, пайка не увеличилась. А свобода - какая за колючей проволокой свобода? Ворота не на запоре, давно можно было разбежаться - и в 1918 году, и в 1921, и в 1930. и в 1945, и в 1956, и в 60-е, и в 80-е, и сейчас можно. Куда там! Сидели добровольно.

Захотели бы выйти - что бы нас остановило? Охраны мало, нас много. Всех не перестреляли бы. Страшно стрелять, когда все восстали. А мы не уходим за зону. Что здесь изменит либеральный бригадир? Сторонник демократии в Советах? Не будет воровать, даст каждому его пайку и баланду? А Вас устроит эта норма? Эта баланда навеки?

А что еще может бригадир? Призвать свой барак к борьбе за свободу? Чтобы призвать к выходу из лагерных бараков, не обязательно сначала баллотироваться в лагерные бригадиры.

Прежние Советы, Советы 1917 года, были не без греха: они делили мир по классовому признаку, на эксплуататоров и эксплуатируемых, они не понимали ценности опыта западной цивилизации, они были заражены социалистической утопией, но они были настоящим творчеством народа, они организовывались снизу, сами, без спроса, они представляли интересы тех, кто изверился в монархическом идеале.

Нынешние же Советы и участие в них - просто плавание по течению. Потому что так проще. Можно ли - и нужно ли - использовать для нового эту старую, прогнившую, прокаженную структуру? В Евангелии сказано: "He вливают новое вино в старые меха". Человеческая мудрость знает это, многие тысячелетия новая форма власти создавала новые институты.

Мы должны почувствовать - всей кожей, всем естеством своим, что этот мир, мир советской действительности, для нас чужой. Только тогда мы будем готовы к иной, более высокой форме жизни, которой давно живут цивилизованные страны Запада. Считайте, что этот двуликий социализм (то со звериным оскалом, то с лицемерно ухмыляющимся "человеческим" лицом) засеян солью, и ничего на этом поле смерти не произрастет.

Мы должны построить себе дом рядом, на свободной от советских стереотипов территории. Эта свободная земля и есть гражданское общество. И туда ведут не шоссейные дороги жалкого "оппонирования" всемогущей системе с ее же санкциями, а тернистый гражданский путь.

Когда мы пытаемся уклониться от него, в нас говорят остатки нашей несвободы. У узников социалистического концлагеря один способ борьбы - антифашистское Сопротивление, можно ли назвать борьбой жалкую попытку обсуждать с лагерной администрацией вопросы улучшения печей крематория, в котором нам все равно придется сгореть, если мы не освободимся, Горбачев - комендант нашего Освенцима.

Мы по разные стороны баррикад. Но для иной жизни, для жизни вне лагерных бараков, мы должны сначала встать с колен. Сегодня. Сейчас. Впервые за всю нашу историю, которая была извечно тотальным холопством абсолютного большинства, отмечена слепой верой в царя, большевиков, "светлое" коммунистическое будущее, и если бы не бунт немногих, если бы не гражданское неповиновение Михаила и Александра Тверских, митрополита Колычева, царевича Алексея, Дмитрия Голицына, декабристов, народников, нам пришлось бы устыдиться себя.

В нашем прошлом не только бездушное государство Российское, но и города-республики Новгород и Псков. Зто вселяет надежду.

Погибая от голодовки в Чистопольскои тюрьме в 1986 году, писатель-политзаключенный Анатолий Марченко спасал честь нашей страны, но никогда порыв немногих, самый героический порыв, не обеспечит нам освобождение от гнета тоталитаризма, который мы же сами и возвели своим недомыслием и малодушием. Если свобода не станет выбором и уделом каждого, мы обречены.

Гражданин не имеет кумира ни в Ельцине, ни в Гдляне, ни в перестройке. Он не имеет Хозяина вообще. Он надеется только на себя. Ни одно государство не может ограничить его свободу. Программа гражданина заповедана нам Радищевым:

Иду туда, где мне приятно,

Тому внимаю, что понятно,

Вещаю то, что мыслю я.

Могу любить и быть любимым,

Творю добро, могу быть чтимым,

Закон мой - воля есть моя.

Раб соблюдает безумные законы Советской империи: ходит на митинги с разрешения деспотизма, ждет облегчения своей участи от правительства.

Гражданин берет свою судьбу в свои руки, бросает вызов такому государству и открыто не повинуется тем его законам, которые расходятся с общечеловеческими, зафиксированными в декларации прав человека.

Только страх может внушить нам надежду на то, что вопросы освобождения от фашистской диктатуры можно решить опусканием бюллетеня в урну, поставленную и опоражниваемую той же диктатурой.

Гражданин сознательно избирает гражданское неповиновение и демократическую мирную революцию. Рыночная экономика и достойный человека жизненный уровень - это следствие -свободного человеческого духа и свободного устройства общества.

Свобода здесь первична, ибо раб всегда будет получать только кость, брошенную ему хозяином. Но мы должны сознавать, что будем бороться прежде всего за свободу (а остальное все приложится), а не за колбасу. За колбасой не ходят на баррикады, за колбасой ходят в гастроном и не находят ее там, ибо в стране, где полный дефицит свободы, дело всегда кончается голодом).

Гражданина нельзя купить никакими приманками: ни фальшивой рекламной многопартийностью (хороша многопартийность в квадрате лагерных бараков: ах, у нас многопартийныи лагерь, просто загляденье!), ни обещаниями, реализации которых ждать еще 773 года, ни выборами демократических капо (бригадиры в немецких лагерях) бараков на альтернативных выборах в Советы.

Эта власть свирепа и безжалостна; там, где бессилен обман, она вместо посулов применяет танки (Тбилиси, Баку, Новочеркасск). Она оставит нас, когда мы перестанем ее поддерживать своими поднятыми вверх в голосовании за ее сохранение руками. Увы, она держится не только на штыках. Нет всеобщей кампании гражданского неповиновения, значит, мы согласны так жить. Иначе давно началась бы всеобщая политическая стачка - не против обкома, а против государственного строя.

ДС никому ничего не обещает. Мы не коробейники. Нет у нас ни ситца, ни парчи, ни молочных рек, ни кисельных берегов. Тот, кто уже ходил по нехоженым тропкам гражданского пути, не променяет ни на что наивысшее благо, доступное человеку, свободу. Радикалы ДС никогда ничего другого и не имели ввиду. Начиная с Учредительного Съезда в 1988 г.

Гражданский путь имеет много маршрутов, и не только одиночных: путь Американской революции, когда колонии восстали не из-за пошлины на чай (это их не разоряло), а во имя гражданских свобод: путь Чехословакии, когда на наших глазах из-за разгона демонстраций, из-за удушения свободы восстал пока еще сытый народ и добился этой свободы.

Только этот путь ведет в парламентский плюрализм и Учредительное Собрание народа, отвергнувшего строй и власть не на словах, а на деле. Иначе это очередной мираж и очередной телевизионный спектакль.

Сезон давно открыт, и если мы еще не выбрали себе маршрут, то это только потому, что у нас скверная гражданская подготовка. Сначала наша личная свобода, потом - общественная. А ключ к ней - завет Солженицына: не верь, не бойся, не проси.