Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Россия в XXI в.
ВЕРУЮ, ИБО НЕЛЕПО!
Оп.: Век ХХ и мир, 1991, #9.
Не зная равных в национальной смеси, Россия всех превосходит и в самоуничижении (которое называют трезвой самооценкой). Оба подхода бесплодны, ибо уводят от реальности и мучительной саморегуляции. В первом случае нас не надо спасать, ибо мы лучше всех; во втором случае мы тоже свободны от забот о собственном спасении, ибо мы такие скверные, что и спасти себя сами не сможем по некоей теореме.
Давайте все же исследуем эту ситуацию. Действительно, мы потерпели поражение. Но не на бытовом поле боя. Наша беда не в том, что мы разучились богатеть и самоорганизовываться, то есть жить. Беда в другом: погибая миллионами за чужое дело, на бойне, легкой добычей большевиков, мы не сумели за все наши пройденные столетия найти свое дело и научиться за него умирать. Наш крах - крах всей истории России, которая не смогла пробраться к гордой свободе индивидуализма - основе демократии - и не выкарабкалась до сих пор из конформистского идеала муравейника - этатистского комплекса своих православных и социалистических утопий, от Соловьева до Чернышевского.
Уменье богатеть и делать дело - было. Умения бороться за свободу, жизнь и свое достояние - не было.
Не будем обманывать себя: поставить мельницу, свечной заводик, открыть мастерскую мы умели. Это доказал НЭП и "теневая" экономика. Не хватило другого: достоинства, горячей, бунтующей против унижения крови, гордости, чести. Честь страны - в политическом и гражданском достоинстве народа. Вот наше поражение, вот наша катастрофа. Все остальное - приложилось.
Конечно, очень скверно, что нам есть нечего, но это не большая катастрофа, чем когда нечем дышать от деспотизма. В 1956, в 1968, в 1979 при носках, сигаретах, шоколаде и колбасе наше положение было не менее отчаянным. Но страна доведена до советского состояния, и хоровые крики о катастрофе раздались, когда стадо перестали одевать и кормить. С моей точки зрения, гибель не более катастрофична, чем позор.
И какой, простите, шанс дает перестройка? Что показали эти пять лет? Итоги предыдущего семидесятилетия. Шанс никто не давал. Напротив: попытались отнять последнюю надежду на прозрение. Вместо Брежнева - бодрый спаситель нации - фюрер Горбачев. А на десерт - Ельцины, Собчаки, Поповы, свои родные советы, где можно наговориться всласть и еще жалованье получить от коммунистического государства за борьбу с коммунизмом. Вот сколько демократии сразу привалило! Получить из грязных рук палачей журналы с Солженициным, Войновичем, Буковским... Не из этих рук страна должна была взять эти книги. "Либерализация", не вырванная у власти массовым движением протеста, 1905 годом, стачками, гражданским возрождением - всегда постыдна, всегда приводит к понижению уровня мужества и нон-конформизма. Единственная задача, которую предстоит стране решить для ее спасения, - это выбор иного пути развития, западного, отказ от паллиативов Соловьева и Бердяева (для демократии несть ни эллина, ни иудея - она на всех одна) и революционная конфронтация с властью. Возненавидеть свою слабость, свою низость, свое недостойное прозябание, превозмочь себя и действительно пройти через покаяние, но не в монастырском уединении, а через искус гражданского неповиновения. А потом, открыв свои души Добру и Достоинству, открыть страну и призвать не варягов, а менеджеров, которые научат нас тем старым приемам организации жизни, которые мы позабыли, и тем новым навыкам, которые человечество приобрело без нас.
Да, мы уничтожили свою страну. Мы останемся на руинах, на необитаемом острове. Но Робинзон обладал знаниями цивилизации и был свободен и уверен в том, что ему не на кого рассчитывать. Нам будет легче, чем ему: вокруг обитаемый мир, и обустроить пепелище нам помогут. Но прежде мы должны пройти через катастрофу, чтобы рассчитывать было больше не на кого: ни на КГБ, ни на МВД, ни на Госплан, ни на Горбачева, ни на Моссовет. Единственный выход для нас: стать первопоселенцами, пионерами собственной страны. Когда-то изнеженные европейцы, добровольно пошедшие воссоздавать земли отцов, превратили дикую Палестину в сильный, процветающий и цивилизованный Израиль. В любой пустыне можно создать оазис. Были бы сильные духом для этого поприща. Мне все чаще и чаще кажется, что демократия - это консенсус сильных, возникший в результате эволюционирования социума. Сильному претит угнетать слабого, он хочет равной схватки, равных шансов, честной игры. Пионеры Нового Света были сильными людьми. Они пересекали океан ради свободы и отвоевали эту свободу у старой метрополии. Гражданином и Человеком становятся, сделав выбор: бороться с неправедной властью и избрав свободу как модель будущего.
Царство Его - не от мира сего. А в этом мире вокруг нас те, кого устраивает Россия-свалка, Россия-концлагерь, Россия - источник вторсырья. Эти потенциальные "варяги" слепы и глухи как для доводов разума, так и для доводов благородства. Это они помогли карабкаться к зияющим высотам Гитлерам, Сталиным и Горбачевым. Искать спасение у тех, что 73 года нас предают? У тех, кто подарил Совдепии Восточную Европу? У этой горбачевской свиты? Последнее достижение западной советологии - это высказывание Стивена Коэна о том, что отставка Шеварднадзе должна заставить всех демократов сплотиться вокруг Горабчева и одолеть темные силы реакции, ему угрожающие. Это уже граничит со слабоумием. Запад - цветущий, бессильный и беззащитный аксеновский остров Крым, на который уже пала зловещая тень Совдепии. Нам придется спасать и себя, и его. Поражение потерпели не только мы, но и вся мировая цивилизация. Мы должны уйти от утопии Орвела - но не для того, чтобы прийти к утопии Хаксли. Только революционный либерализм новорожденных Соединенных Штатов может быть опорой разума и совести. Человечество растеряло это в своем легкомысленном эгоизме. Придется найти и больше не терять. Нам не хватает только сознательного выбора западного пути развития, негодования против власти - и Революции. Это сразу бросит нас с нашего полузатонувшего "Летучего Голландца" в холодную воду Свободы. Захотим жить - выплывем.
Исторически мы привыкли отделять себя от понятия "народ". Но в этом нет ничего постыдного. Интеллигенция России привыкла с колыбели узнавать, что ей есть кого спасать: так сложилась наша странная история. Это не лунатизм, а народничество. Я горжусь тем, что рождена от прадеда-народника, смоленского эсдека, что мой дед родился в Илимском Остроге и что я умру народником. Народ - то те, кому еще хуже, чем тебе, кому хочется все отдать (хотя бы правду и свою жизнь). Народники, кстати, главное достояние народа.
Все, что мы скопили за тысячелетие, - это наша культура, и наши беды, и наши народники - от Радищева до Марченко. Когда я вижу своих иных товарищей, которые в 19 лет не боятся ничего: ни смерти, ни Революции, ни гражданской войны; которые под судом и под следствием снова выходят с антигорбачевскими лозунгами; я убеждаюсь в том, что если после 73 лет мясорубки и бетономешалки народ породил такое, то ему по силам все: он неистребим и неистощим в свей гордости и не смирится вовеки. А остальное все приложится.
Вера - понятие трансцендентное. Ее логически объяснить нельзя. Сказано же: "если будете иметь веры хоть с горчичное зерно, то сдвинете гору". Итак, открывается новый счет, и я вношу в него все, что могу.
Верую, ибо это абсурдно!
