Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Россия в XXI в.
ТОРЖЕСТВО СОВЕТСКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Торжество советской справедливости // "Свободное слово" №16 (94), 14 мая 1991 г.
В то время, когда демократическая общественность торжествовала победу над хулиганом Осташвили, посаженным Советской властью по политической статье, Демократический Союз активно протестовал против нарушения прав человека. Валерия Новодворская не высказывала в печати свою точку зрения. Сегодня, когда Константина Осташвили нет в живых, публикация этих материалов может служить своеобразным некрологом.
Справедливость восторжествовала. Все ценители расового равноправия, все приверженцы идеи прав человека, все негодующие и протестующие против антисемитизма должны, наверное, плясать на крышах: в тверской тюрьме повесился Константин Осташвили, изнасилованный и замученный уголовниками. Довольны ли вы, праведники и демократы? Утолена ли ваша жажда справедливости? Побеждено ли мировое зло? Могут ли теперь читатели «Огонька» спать спокойно? Вы же этого хотели. Эта кровь на тех, кто требовал крови. Какое грозное предостережение для тех, кто еще раз задумает явиться на заседание «Апреля» с дурацкими лозунгами и неумными речами! Я лично не подам руки тем, кто сочтет подобный финал триумфом. Свобода – это не уничтожение инакомыслящих, даже если они тебе лично очень противны. Плюрализм предполагает терпимость не к тому, что тебе дорого и мило, а к тому, что тебе чуждо и омерзительно.
А мы у себя в СССР, на свалке человечества, на помойке мировой цивилизации, исправляем заблудших по брехтовской формуле:
Ты видишь: нехорош
Твой ближний. Ну так что ж?
Ударь его по роже,
И станет он хорош!
Последнее слово советской демократии – это закопать противника. Даже идейного. Но что делать, если у советских демократов, которые требовали уничтожения «Памяти», националистов, экстремистов, террористов, нет еще собственных застенков и собственных палачей? Зачем тратиться на своих, если чужих навалом? Можно взять напрокат у того тоталитаризма, который они собираются ниспровергать. У советской власти всего в изобилии: есть темницы, плахи и топоры. Есть уголовники. Есть судьи. Мы всегда так: друг с другом разбираемся под эгидой власти, пользуясь ее ГУЛАГом, ее НКВД, ее ВЧК, ее КГБ.
Когда-то так разбирались генетики. Лысенко закопал Вавилова. С легкой руки генетиков разбирались лингвисты, кибернетики с классическими физиками и т.д. Так уж у нас повелось. Каменев и Зиновьев с Троцким, Бухарин с ними со всеми, потом Сталин с ним. Застенки для всех одни, палачи общие. Власть за аренду ничего не берет, кроме совести.
Когда мы усвоим, наконец, что нельзя убивать даже скверных людей за их скверные мысли, что деилогизация предполагает свободу агитации и за фашизм, и за расизм, и за скотоложство, и за антисемитизм? Мне глубоко претили идеи Осташвили, но я не хочу этой справедливости по-советски, по-фашистски, ценой смерти от унижений и надругательств. Такая демократия сулит нам костры на все дальнейшее грядущее. Сегодня – ты, а завтра – я. Расистов – вне закона, экстремистов – вне закона, и вообще несогласных – вне закона. Я в вашем советском концлагере голосовать за смертную казнь не буду, господа из Демроссии.
«Апрель» навеки опорочен этой смертью. Как вы будете жить дальше, господин общественный обвинитель Юрий Черниченко? Вы требовали строгой кары. Вам хватит, или убить кого-нибудь еще?
Могу только обратиться к тем, кто добивался такого финала с фразой из Хемингуэя, который сказал устами своего персонажа акулам:
«Спите спокойно, galanos. И пусть вам снится, что вы убили человека».
К делу Осташвили
К взглядам Осташвили я отношусь, как всякий культурный человек, – это дикое попурри из черносотенства, ошметков славянофильства, национал-популизма, национал-социализма и самого дикого невежества.
Совершенно очевидно, что подобные вещи может высказывать только фанатик, и не только фанатик, но к тому же еще и профан. Но я просто не считаю, что с подобными явлениями следует бороться с помощью тюремных камер. И вообще, не надо держать человечество в вате, защищая его от любого сквозняка.
Если человечество и не выработает иммунитета против фашизма, коммунизма, национал-социализма, советизма, оно обречено. Не следует делать нравственность уголовной, зависящей от кары.
Поэтому мне глубоко отвратительны все эти выкрики либералов, начиная с Черниченко: «Распни его!». Вообще, либералы и демократы, которые выступают в роли Великих Инквизиторов – это чисто советское явление. И, защищая Осташвили, я, конечно, защищаю не его, а демократию. Если мы передоверим советской карательной системе роль нравственного цензора, то никуда нам от Советской власти не уйти. У советского карательного аппарата нет ни моральных, ни политических прав произносить приговоры не только по политическим, но и даже по уголовным процессам.
Это власть беспредела, разбойников и бандитов. Поэтому всякая апелляция к ней просто смешна. А «Память» я не считаю опасной организацией. Их идеи слишком экстравагантны для того, чтобы послужить основанием для массового психоза. В нацистской Германии ситуация была совершенно иная. Там было, кого экспроприировать. Евреи, на свое несчастье, обладали собственностью. Поэтому идея национализации, нацификации их имущества могла воодушевить люмпенов.
У нас ситуация совершенно не такова. И я хотела бы видеть того культурного еврея, который будет оскорблен проповедями Осташвили.
