Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Взрослые дети
Взрослые дети // Газета "Очевидец" (Красноярск), 1995
[общественно-политическая газета «Очевидец» (есть вариант – отдельная тетрадка "Комка") при «Комке»]
Наш незабвенный Кьеркегор сказал о своем лирическом герое: «Он не может состариться, так как он никогда не был молод; он не может быть молодым, так как он уже стар». И это в полной мере относится к молодежи как Совдепии, так и Российской Федерации, несмотря на «тяжелый металл», синтезаторы, браслеты из металлолома и гребни панков. Когда ко мне пристают молодежные журналы и просят как-то отозваться о молодежной культуре и молодежном бунте в СССР и РФ, мне хочется ответить: «Скажите своим читателям, чтобы они проваливали в свою богадельню и не потеряли по дороге свои вставные челюсти».
Эта фикция должна быть опровергнута, как десятки других общественных миражей. «На помощь спешат комсомольцы-орлята, и жизнь возвратится ко мне». Нет, не возвратится к России жизнь за счет этой корпорации. «Неуловимые мстители» никогда не бунтовали против отцов, по крайней мере, в Совдепии. Давайте проведем маленькую инспекцию. Сначала исследуем отечественных юниоров, студиозусов и неформалов, а там доберемся и до Маркузе, который на роль могильщика очередного общества вместо пролетариата прочил молодежь.
В истории России был один трогательный период, когда яйца и впрямь решили отречься от кур и пойти другим путем. Несмотря на явный идиотизм идеологии народников, которая вся – сплошной сон Веры Павловны, трудно не умилиться их юности, чистоте, самоотречению. Трудно не склонить голову перед этим порывом, тем паче, что убивали министров и губернаторов вовсе не юные безусые народники типа Софьи Бардиной, а повзрослевшие и озлобившиеся народовольцы типа Софьи Перовской. Недавно мне пришло в голову, что и те, и другие отличались друг от друга прямо-таки онтологически.
Народничество – это безответная и бескорыстная любовь к народу. Обожание. Эти паладины, начертавшие на своих щитах «Свобода. Равенство. Братство», походили на первых христиан, потому что каторга на Каре была не намного приятнее львов из Колизея. Очевидная глупость народничества не исключает его столь же очевидной возвышенной чистоты. А вот «Народная воля» – это уже не любовь к народу, а попытка действовать от его имени. Здесь уже недалеко и до «Народной расправы». «Народная воля» – это народная ненависть, которую образованное сословие в терактах 70-90-х годов сначала имитировало, а потом вызвало на свою голову, заклиная злого духа, который не заставил себя долго просить и материализовался в октябре 1917 года... Но так или иначе, это был исход. Исход молодежи из самодержавия и православия. В направлении «народность»...
Откуда им тогда было знать, что и там клубится тьма, что там осенняя распутица, грязь, бездорожье, мракобесие, рабство. Народники не успели разглядеть, куда они пришли, ослепленные праздником своего золотого Исхода. Народовольцы разглядели. Им пришлось выбирать между холопами и разбойниками. Другие народные типы явно не делали погоду в «русских селеньях», потому что былины, летописи и поэмы Некрасова о крестьянке Дарье не столько изображали реальную жизнь, сколько отражали голодную ностальгию автора по светлым горизонтам и святым идеалам.
Не найдя общего языка с холопами, народовольцы ушли в разбойники. Мир не знает второго такого Раскола между отцами и детьми. Что там Маркузе со своими балующимися травкой хиппами, весь вызов которых заключался в нечесаности и немытости! Да, революционные демократы носили пенсне, девицы стриглись, курили; да, были у народников и поддевки, и крылатки, но эта эпатажная форма не могла затмить содержания. Это было смертельно и серьезно. Они уходили вплоть до виселицы; не на скелет КПС, а в тюрьму. Они, по-моему, стреляли в царя не ради практической пользы, а чтобы бросить вызов официальному мифотворчеству, чтобы, как Иешуа Га-Ноцри, «разрушить храм старой веры» и воздвигнуть новый. Они не ходили в церковь, они отказывались от исповеди перед казнью. Родители ломали руки и рыдали. Они ничего не могли понять. Маркузе придумал своих бунтарей. Степняк-Кравчинский писал свое новое Евангелие с натуры. У этого возрастного раскола есть свое священное Писание: Пятикнижие Чернышевского и Добролюбова, псалмы томиков «Вольной русской поэзии», Апокалипсис «Вех», «Песня песней» Степняка-Кравчинского, книга Иова в исполнении Леонида Андреева, Талмуд Савинкова. Режим, от которого ушла практически вся мыслящая молодежь (кроме шкурников), обречен. Этот Исход повлек за собой большие беды, они ушли не туда, не в ту сторону, но на наш брошенный назад, через столетие, упрек они ответят словами Ирины Ратушинской:
Кто был слишком крылат,
Кто с рождения был неугоден,
Не берись удержать, заклиная, казня и грозя,
Нас уже не догнать. Мы уходим, уходим, уходим.
Говорят, будто выстрела в спину услышать нельзя.
Поэтому давайте снимем обувь свою. Потому что их могилы – святая земля. Впрочем, если бы одичавшие коммунисты с палками в руках, устраивая вокруг любого несогласного кошачий концерт, не бегали подле могил тех, кто погиб на баррикадах вокруг Белого Дома, я давно бы положила цветы и туда, ибо эти глубоко неприятные мне люди погибли за свои убеждения, чего никогда не сделают те, кто обещал деньги и квартиры танковым экипажам, вместо того чтобы дать оружие демократам, собравшимся у Моссовета. Теперь-то понятно, что нас, пришедших им на помощь, они так же ненавидели, как мятежников, собравшихся у Белого Дома. Потому что мы тоже собирались умереть за свои убеждения, а власть, не имеющая убеждений, этого не прощает. Но сегодняшний Раскол возрастным не является. Прозрачный и невесомы от старости Смоктуновский пришел ночью на наши баррикады у Моссовета. Молодые и спортивные студенты РГГУ не пришли. Я специально спрашивала потом на лекции. Поэтому 70-е годы прошлого века не повторятся.
А то, что было потом – пародия. Тот парень молодой, который за далекой нарвской заставой решил биться за народное счастье, был не оригинален. Он это делал по призыву сначала старших товарищей из РСДРП и лично товарищей Ленина и Троцкого, а потом по призыву старших коллег из ВКП(б) и лично товарища Сталина. Синие ночи взвевались кострами четко по программе КПСС. Так что неуловимые мстители работали от хозяина, от Совнаркома. Неформалами они не были, они были «в законе». Они были наиболее послушным (потому что неграмотным, некритичным и романтичным) отрядом партии большевиков, ее цепными – не псами еще, но щенками. Павлик Морозов был типичным членом гитлерюгенда, и все прочие пионеры и октябрята – тоже. Поэтому когда Виктор Анпилов принимает кого-то в пионеры, его следует карать, как за растление несовершеннолетних. Если демократы начнут создавать детские политические организации, то пусть их карают тоже.
Словом, наши хунвэйбины, так же, как и китайские, были хорошо натасканы и управляемы.
И не то чтоб эти детки
Были вовсе малолетки,
Изрубили эти детки
Очень многих на котлетки.
Дальше наша золотая молодежь устами талантливого Павла Когана выразила стремление дойти до Ганга, дабы Союз нерушимый вырос до размеров земного шара. Очень грустно, что дар Павла Когана не остановил его, и теперь Владимир Жириновский на пути к Индийскому океану может ссылаться на то, что идет по стопам поэта.
В 50-е годы молодежь употребляли в качестве жандармов. Отрезая брюки у стиляг, они, конечно, защищали интересы старших партийных товарищей.
Все шли в ногу: из октябрят – в пионеры, из пионеров – в комсомол, далее – в КПСС. Если брали. Мест не хватало на всех желающих приобщиться к привилегиям. Ну, а знаменитое освоение целины – это штрафные роты из молодежи. Погрузили в эшелоны и повезли по этапу. Только что без конвоя. Зато в теплушках. Молодежь была частью советского стада. Иногда ей доверяли честь это стадо погонять. И так мы въехали в 70-е годы уже этого века. У нас студенты не бунтовали у Казанского собора, как товарищи Плеханова с самим будущим ученым во главе. У нас бунтовали рабочие Новочеркасска, а студентов заперли в аудиториях, они там и просидели. У нас студенты сдавали Ленинский зачет и старались пристроиться за кордон или поближе к обкому. Еще в школе юные души зарабатывали себе хорошую комсомольскую характеристику. Неудивительно, что отдушину они нашли себе в безобидном пении под гитару в КСП. КСП делилось на «кусты», и это очень близко к истине. Молодежь умотала в кусты. За туманом и за запахом тайги. Впрочем, в тумане она слегка заблудилась и оказалась не в тайге, а в афганских горах. Что не помешало бардам афганского поколения создать целый цикл афганских баллад «о героях, которым в 20 лет могилы роют». Маршалов и генералов такой фольклор вполне устраивал, и на золотые звезды и надгробные речи они не скупились.
Затем последовал период карнавала, когда одни юнцы назвали себя анархистами, а другие – кадетами; некоторые даже посмели именоваться эсерами. Впрочем, далеко они не ушли. Одни проследовали в депутаты и замолчали, другие разбежались по углам, а большинство поколения, не знавшего ужасов коммунизма, добровольно проследовало в ужасы колониализма и империализма – на чеченскую войну. На площади пошли матери. На площади и в Грозный – маршем мира. Дети пошли в военкоматы и в теплушки. После этого одних похоронили, а другие стали «гансами». Это повыше «дедов». Фашисты, значит (это так объясняют солдаты-срочники).
Поколение заключенных... Сергей Кургинян предлагает восстановить разрушенную связь времен: не все ли равно, под каким флагом и в каком государстве резать, вешать, давить танками или копытами Медного всадника: в Польше ли в 1863-м, в Латвии ли в 1940-м, на Кавказе – в 1840-е, в 1940-е, в 1995-м... Так что нынешнее поколение удостоилось одобрения не только отцов, но и прадедов. Почему молодежь так любит оглушать себя тяжелым роком? Потому что этот лязг заглушает ее молчание? Почему они так обожают манежи и арены? Чтобы из тысячи нулей образовывалась видимость единицы? Бедный Маркузе! Единственный класс, который является движущей силой истории – это интеллигенция. А не глупые западные эпигоны самых реакционных красных теорий, с цитатниками Мао вместо Credo. Когда дают слишком много и даром – есть все шансы взбеситься. Как это старо! Panem et circenses! (Хлеба и зрелищ!) Эту молодежь можно помещать в музей. Наша молодежь – ящик винтиков для бесчеловечной государственной машины. Молоды Михаил Молоствов, Сергей Ковалев и Елена Боннэр. Столько лет на ногах, столько лет в строю. Противостояние государству и государю... Безнадега и бессмертие.
