Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Фатерланд, где правит власть: советская, соловецкая, сосковецкая...
Фатерланд, где правит власть: советская, соловецкая, сосковецкая... // "Очевидец" (Красноярск), 1995, С. 9.
Фатерланд — так называется роман-антиутопия Роберта Харриса о выигравшем войну Третьем Рейхе.
Еще жив престарелый Гитлер; Германия процветает; с ней общаются и США, и Швейцария, и Англия, и никто не пеняет на то, что Россия захвачена до Урала. Только одну тайну тщательно оберегает Рейх: тайну о ликвидации евреев. Никто не знает об Освенциме и Треблинке, потому что если узнают, все для Фатерланда будет кончено. Чтобы добыть улики — доказательства существования концлагерей, газовых камер, расовой селекции, герой романа Ксавьер Марш, один из немногих людей из карасса Сергея Ковалева, Михаила Молоствова, Сергея Юшенкова, идет на пытки и смерть. Нынешняя «партия войны» называет таких, как этот Ксавьер Марш, агентами Дудаева.
Улики добыты и переданы в США. Что дальше? Дальше все будет так, как говорит героиня романа, которая, рискуя жизнью, вывозит документы из Рейха: «Не будет встречи в верхах. Не будет разрядки. А через пять лет или пятьдесят это общество развалится. Нельзя созидать, если фундаментом служит массовая могила».
Этой зимой выяснилось, что Россию протяженностью в Российскую Федерацию с заходом в горящий Грозный мы считать Родиной не можем, в самом лучшем случае — это какой-нибудь Фатерланд. Благо земля наших отцов была тоже концлагерем для латышей, эстонцев, литовцев, грузин — концлагерем союзного масштаба. Земля дедов и прадедов запирала на ключ и приковывала к стене поляков и финнов. История нашего Фатерланда — это история мест заключения, исправительных учреждений, зон.
Нам, русским, некуда бежать, как тому песцу с аляскинской зверофермы из давнего стихотворения Евтушенко:
Кто в клетке зачат — тот по клетке плачет,
И с ужасом я понял, что люблю
Ту клетку, где меня за сетку прячут,
И звероферму — Родину мою.
Нам не отсоединиться, не выйти из состава РФ. Мы «тутейшие». Мы все-таки не в камере, а на поселении. Расконвоированы. Тюремщики знают, что могут на нас положиться. Наши корни в этой тюрьме. Не на Родине — в Фатерланде. На Родине нет ключей, засовов и помещений камерного типа.
Из нашего Фатерланда нельзя выйти. Всех впускать, никого не выпускать. На юг от нашего вольного поселения лежит зона особого режима. Чечня. Там целый народ стучит кулаками в несокрушимые стены, молит Аллаха, чтобы тот избавил его от нашей тюрьмы, ломает ногти о кирпичи. Там взбунтовались заключенные, пожизненно, без суда и следствия, брошенные в вечное узилище еще в прошлом веке, а вместо приговора — бумажка от ОСО, сталинской тройки, чьим участником является даже либерал Золотухин, «выборосс», правая рука Гайдара. Он недавно в «Общей газете» высказался о «территориальной целостности РФ». Мол, федерация у нас не договорная. Зачем же договариваться?
Чеченцев завоевали, присоединили силой, тащили на аркане бездыханных, разбивая о встречные пни, как на Соловках в 1924 году, обрядили в полосатую каторжную робу, выкололи на руках номера. Это достаточное основание, чтобы записать в Конституцию. И если так считает бывший спаситель диссидентов Золотухин, юрист и интеллигент, то что же взять с темных и косных вождей типа Владимира Жириновского и Бориса Ельцина?
Наша Конституция оказалась тюремным реестром. В нее записали чеченцев, прежде чем распределить их по камерам. А мы-то думали, что это так, для вида, когда голосовали за эту Конституцию. Для форса, для проформы. Записали и Чечню. Шутка. Оказывается, голосуя за эту Конституцию, мы голосовали за смертный приговор целому народу. Эта власть, советская, соловецкая, сосковецкая, шутить не умеет. Она хладнокровно осуществляет мероприятия по организации «полной гибели всерьез». Посмотрите на каменное лицо того, кого мы еще недавно звали «Борисом Николаевичем». Это лицо скифской бабы на кургане. Это лицо нашей монголо-татарской традиции, традиции набега, грабежа, насилия, пожара, угона. Традиции рабства.
Мы бросим народу грозу и пламя —
Несущие смерть Чингисхана сыны,
Пески сорока пустынь за нами
Кровью убитых обагрены.
Это вечный наш гимн — для отцов и детей, внуков и прадедов. Надо предложить вместо Глинки. Да и с гербами нам не везет. Молотом забивали непокорных в землю по грудь. Серпом сжинали целые поколения. Чеченский, уже трехлетней давности, выход из РФ расценен так, как единственно его и могла расценить тюремная администрация. Как лагерный бунт. Как кенгирское восстание. Ельцин, Совет Безопасности, Грачев, Степашин — это все тюремная администрация. Чеченцам хорошо — они умрут стоя. Нам-то как после этого будет жить на коленях?
Чечня — двойной реванш. Реванш злобного и дряхлого имперского дракона, реванш палача. Не хватило сил прикончить всех пленников, стали дрожать ноги, затупились когти, выпали зубы! Пришлось отпустить Восточную Европу, Балтию, Украину. Они ушли, живые и счастливые, и Запад не дал дохнуть на них огнем. Чудищу — нашему Фатерланду — хотелось хоть кого-то убить, насладиться хоть чьими-нибудь кровью и муками. Запад оставил несчастную Чечню России в утешение. И Чечня отвечает за всех. За Литву, за Эстонию, за Чехию, за Польшу. Все танки, все пули, все бомбы, вся нечеловеческая жестокость, которые правят Россией, достались крошечному народу, достаточно гордому, чтобы ответить за всех. «Не уважали черногорцы проживших больше тридцати...» Чеченские дети освоили гранатомет и бутылку с зажигательной смесью в 12-13 лет. Они не доживут до 30-ти...
Но Чечня — это также и реванш свободы. Реванш жертв. Впервые с 1956 года, со времени подавления венгерского восстания, чеченские повстанцы ответили на огонь — огнем!
После без боя задушенной Чехословакии, безоружного расстрелянного Новочеркасска, тихих грузинских девушек, зарубленных в Тбилиси саперными лопатками, после безоружных литовцев, ложившихся в Вильнюсе под танки, империя нарвалась. Нашла коса на камень. Джохар Дудаев стоит у своих перевалов, как Леонид в Фермопилах, и его триста спартанцев уже успели за несколько месяцев войны уложить из новоявленных персов, из воинства Ксеркса, половину того несчастного контингента, который пал в Афганистане за все 9 лет вторжения. «И, преградив теснины, три сотни храбрецов омыли кровью львиной дорогу в край отцов». Если бы Байрон дожил до наших дней, он отправился бы на Кавказ воевать на чеченской стороне. Чеченцы — греки, мы — турки. Все ясно. Жалея бедных подневольных солдат, не забудьте пожалеть чеченцев, которых сейчас расстреливают в масштабе всего народа, прислонив спиной к Кавказскому хребту, зачитав приговор из ельцинских указов и его же «Слова к народу», которое уже ничем не отличается от указов ГКЧП. Янаев, Крючков, Лукьянов, Руцкой и Макашов могут быть спокойны. Ельцин их задачу выполнит и перевыполнит.
Российских солдат убивали не чеченцы. Они только исполнители «Божьих кар». Зло наказуемо, холопство наказуемо, трусость наказуема. Их убивали военкомы, посылавшие повестки с требованием идти на убой. Их убивали родители и учителя, не объяснившие им, что они не обязаны выполнять преступные приказы. Их убивал собственный Президент, отправлявший их на татьбу и разбой.
И если матери России, которые уже потеряли или должны потерять своих сыновей, еще не вытащили Ельцина из Кремля, решив проблему импичмента самым материальным образом, то винить они должны себя, а не чеченцев. А сгоревшие в танках еще не самые несчастные. «Не бойтесь губящих тело, но душу не могущих погубить». Когда по НТВ показывают парнишку 20 лет в форме на фоне полуразрушенного грозненского дома, где месяц назад теплилась человеческая жизнь, а сейчас холодные трупы хозяев лежат под развалинами, и этот парнишка заявляет: «Все равно задавим силой», я думаю, что у него есть основания завидовать сгоревшим в танках. У него убили душу. В Чечне добивают главную истину, с которой демократы выходили на площади с 1968 по 1991 год: «За вашу и нашу свободу».
Чеченцев будут убивать в колыбелях и роддомах (как это уже делают подчиненные генерала Грачева) за то, что они посмели нарушить главную истину тоталитаризма: раб не должен иметь оружия, раб не может поднять руку на господина, даже если тот его убивает. Это уже случилось. Чеченцы будут петь: «Идет война народная, священная война». А нам останутся на выбор «Песнь о Хорсте Весселе» и то, что тоскливо пели бурлаки на Волге о своей холопской доле.
Тот Фатерланд уничтожили мертвые евреи. Этот уничтожат мертвые чеченцы. Россию пытаются строить на костях. Ей лучше распасться, исчезнуть с карт, чем стоять на таком фундаменте.
