Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Начинается земля, как известно, от Кремля
Начинается земля, как известно, от Кремля // koMok №10, 15 марта 1995 г.
Все уже знают, что великий писатель Александр Солженицын привез и Россию Книгу Жизни в ответах па все мыслимые и немыслимые вопросы, начиная с приватизации и иностранных заимствований в великом, могучем, лживом и закабаленном двоемыслием русском языке и кончая охраной материнства и детства. Очередную главу из этой устной книги ему представился случай зачитать на конференции по самоуправлению.
Странно только, что нашего знаменитого соотечественника не насторожило то, что на конференцию собрались не бородатые землепашцы и даже не бритые фермеры, не провинциальная интеллигенция, не мелкие ремесленники и купцы из Нижнего Новгорода, которые в столь любимые писателем времена работали в земствах, а столичные депутаты, спикеры, министр иностранных дел, Президент, губернаторы и главы местных администраций. Этот состав, несмотря на бесчисленные свои заслуги перед Отечеством, если и привык управлять, то исключительно из Кремля («Сивка-бурка, уральская каурка, встань передо мной, как лист перед травой»), или, на худой конец, если и на местах, то по звонку со Старой площади («Ужо тебе!»). Впрочем, для обсуждения главной темы конференции подходил именно такой «контингент». Ведь речь шла не столько о местном самоуправлении, сколько о том, чтоб на местах знали свое место. Так что корректное название конференции могло бы быть: «О центральном самоуправлении». Недаром в заветные для писателя времена на Руси существовал такой орган, как «управа», и такой функционер, как «исправник». Все механизмы управления сводились к небезызвестному кнуту, и говорить о самоуправлении общества можно было только применительно к унтер-офицерской, вдове, которая сама себе высекла.
И вот здесь Александр Солженицын сошелся во мнениях с приглашенным «новым классом» — по Джиласу — и «номенклатурой» — по Восленскому. Выступая с трибуны и даже подскакивая от азарта, писатель настаивал на том, чтобы автономии поприжали, а регионы укоротили, а то они сами выбирают, сколько налогов платить, и дерзают вместо плохих федеральных законов (например, о призыве всех федеральных юношей на поле смерти в Чечню) исполнять хорошие свои, как, например, в Чувашии, где мудрый президент решил, что чувашские юноши этим путем па кладбище не пойдут.
Прискорбно, что, столько лет прожив в США, Солженицын не обратил внимание на то, что в равных штатах даже различное уголовное законодательство. Впрочем, великий писатель вообще очень сурово отнесся к американской демократии и к американской цивилизации. Осудив американцев за легкомыслие, разврат, скандальную раскованность наглой прессы (мэтр даже поинтересовался, по какому праву пресса всюду лезет, кто ее выбирал?), материальное благополучие, вещизм, эпикурейство, цинизм, гедонизм, а также за свободу и стремление к счастью, он сурово отверг демократию и общество потребления во имя аскезы, страдания и крепостного права, чем вызвал у американцев шок. Они и не предполагали, что статью 64 («Измена Родине») в СССР дают за вещи, весьма близкие к мракобесию. Поэтому Александр Исаевич имел там не больше успеха, чем имел бы праотец Авраам, вздумай он на Скалистых горах принести в жертву своего сына Исаака.
Жаль, что на этот форум не заглянул Жириновский, он был бы доволен свирепой проповедью унитаризма и едва ли не губернского деления страны, которая прозвучала из уст бывшего диссидента. Именно бывшего, потому что выступал писатель на фоне Президента и спикера Рыбкина, которые благостно улыбались за его спиной. Вся группа демонстрировала некую пародию па троицу, где Президент явно претендовал на роль Бога-отца. Тут бы и вспомнить Солженицыну любимую Библию: «Блажен муж, который не сидит в собрании развратителей»...
Итак, власть и поэт сошлись на том, что начинается земля, как известно, от Кремля. Самодержавие. Православие. Соборность. Вернее, заборность. И, думая о сей уваровской триаде, унаследованной Российской Федерацией от Российской империи вместе с черносотенцами, антисемитами, урядниками и жандармами, трансформировавшимися в омоновцев и гэбульников, вместе с придворными интригами, жалкой рыбкинской Думой, у которой прав не намного больше, чем у горемыкинской, да еще вместе с проигранной (к счастью!) Кавказской войной, невольно начинаешь думать, что столь неудачный эксперимент по объединению русских и нерусских земель вокруг Москвы не стоит продолжать. Ведь похоже, что объединяющим звеном является не что иное, как Кольцо Всевластья, Кольцо Саурона из толкиеновских романов. А слушая взрывы бомб и скрежет танков, перемежаемые криками умирающих в развалинах своих домов женщин и детей, трудно измыслить другую цель существования подобной «Федерации», чем та, что была начертана на кольце: «Чтобы всех собрать, воедино связать, и единою черною волей сковать в Мордоре, где вечная тьма». Российская империя убивала горцев и завоевывала Кавказ. СССР убивал горцев, сжигал их в 1944 заживо и депортировал кавказцев. Российская Федерация, не успев обжить новенькую Конституцию, занялась тем же. И на том же, кстати, Кавказе. Русский этнос, по словам национал-патриотов, составляет 85% от населения РФ. Значит, 85% ответственности за эти маниакальные действия лежит на нас, на русских. Так имела ли право великая Русь сплачивать в очередной союз нерушимых субъектов Федерации, да еще пожизненно, без права выхода, как в Крытке — российской демократической каторжной тюрьме, которая своей бесчеловечностью намного превосходит царскую дооктябрьскую, но зато ни в чем не уступает сталинской, советской, образца тридцатых годов? Если честно, то из Центра Руси, начиная с XVI века, всегда исходили одни только безумные импульсы: набегали опричники, требовали рекрутов и даней, направляли солдат на постой, шли по тракту па Восток каратели и усмирители, везли в телячьих вагонах «врагов народа», требовали встретить достойно очередную октябрьскую годовщину, соблюдать «массовидность» (В.И. Ленин) террора, разрушить Ипатьевский дом, искать крамолу. Из центра не исходят ни хорошие законы, ни специалисты, ни инвестиции. Только пустые указы Президента, комиссары, эмиссары, чиновники Ельцина по особым поручениям и продразверстка по налогам в вечно пустой и голодный Федеральный бюджет, где они, эти самые местные денежки, пойдут на содержание московского боярства из правительства и президентской администрации, а остаток переварится в установки "Град" и огнеметы и покатит на Кавказскую войну. Если бы Сибирь обложили данью марсиане или Чингис-хан, ей не было бы хуже, чем при родном ельцинско-черномырдинском правительстве. Еще, конечно, московские живодеры требуют мальчиков. Как царь Ирод, который некогда повелел убить всех младенцев не старше одного года. Наши ироды в Чечне убивают всех подряд, не отличая мальчиков от девочек, а грудных детей от тинэйджеров; что же до «сплоченных» на свое несчастье Москвой русских регионов и национальных республик, то от них Молоху требуются мальчики от 18 лет и старше. Каждая российская семья может больше не ломать себе голову над будущим своих сыновей, а у сыновей не ожидается и не просматривается ситуация по Маяковскому: «Я бы в плотники пошел — пусть меня научат». Будущее великим Князем Московским предопределено, и выбор специальности, не предусмотренной Владимиром Владимировичем, каждый юноша, по мнению Минобороны, может сформулировать так: «Я б в покойники пошел — пусть меня научат». Именно этому искусству в российской армии и обучают, как в мирное, так и в военное время. Каждая бедная российская мать, уже получившая похоронку или уведомление, что ее сын пропал без вести (потому что в Тбилиси работает мусоросжигательный завод, а на нем есть особая печь со сверхвысокой температурой, и по ночам из Чечни, до которой всего 150 км, гонят военные машины к этому заводу, а машины загружены трупами, и одному Богу известно, сколько юношей лишились даже могилы, попав в эту адову печь), имеет право обратиться к Президенту России со стихотворением из «Реквиема» Анны Ахматовой. С этим стихотворением Анна Андреевна мысленно обращалась к Сталину после ареста сына — Льва Гумилева. Для Бориса Ельцина оно тоже как раз подойдет.
Я приснюсь тебе черной овцою
На нетвердых, сухих ногах.
Подойду, заблею, завою:
«Сладко ль ужинал, падишах?
Ты Вселенную держишь, как бусу,
Вышней волей Аллаха храним.
И пришелся ль сынок мой по вкусу
И тебе, и деткам твоим?»
То, что Ермак некогда завоевал Сибирь, дает ей основания рассматривать федеративные ржавые кандальные узы как колониальную зависимость. Независимое Сибирское государство неплохо бы смотрелось. В Конституцию надо внести поправку: вернуть субъектам Федерации право Юрьева дня, право свободного отделения от РФ, право выхода или «входа» в любое другое государственное образование, которое окажется более добрым и попечительным, чем Россия: в США, в Японию, в Южную Корею. Что же до национальных меньшинств, до татар, башкир, калмыков, якутов, мордвы, то пока их интеллектуалы ведут па круглых столах теоретические споры на тему: что первично — нация или территория? — нации уничтожат так же, как сейчас уничтожают чеченцев. Останется территория, а от нее одно удовольствие. В таких подневольных Федерациях: Третьем Рейхе, СССР, РФ — первично насилие. А все вытекающее из него вместе с кровью — вторично. Есть смысл разбегаться всем сразу и дружно, по сигналу Джохара Дудаева, причем как национальным республикам, так и чисто русским областям. Москва не сможет помешать. Ведь недаром говорят: «За двумя республиками погонишься — ни одной не поймаешь».
