Оптимизм опиум для народа
Оптимизм опиум для народа // Демократический выбор. №6, 1997 год
Беспечность и жизнерадостность российских прогрессистов и демократов не поддаются исчислению и не имеют аналогов. С 60-х годов XIX века, с момента появления на свет своих концепций и организаций, и по сей день они то подкидывают шапки вверх, то грозятся закидать этими шапками всяческие темные силы (черные, коричневые, красные). В результате этих физических упражнений из их «нежных, пушистых шкурок» темные силы как раз шапки и выделывают. И пока мы в очередной раз празднуем окончательную победу над коммунизмом, скорняки из РКП И КПРФ, усиленные спецбригадами из профессиональных патриотов широкого профиля, от Лебедя до Лужкова, готовят инструменты для снятия демократических «шкурок» и деловито прикидывают фасоны будущих кепок, пыльных шлемов, папах и ушанок.
Когда на последнем съезде ДВР Анатолий Борисович Чубайс вдохновенно рассказывал об окончательном поражении коммунизма, две делегатки из отдаленных северо-восточных краев, может быть, даже Якутии, блаженно прикрыли глаза. Потом они признались мне, что им было очень приятно слышать такие волшебные звуки, потому что эти сказки Венского леса к их угрюмому региону не имеют никакого отношения: у них коммунистов больше, чем оленей (популяция оленей зависит от количества ягеля, а популяция коммунистов не зависит ни от корма, ни от физических, ни от исторических законов, ни даже от здравого смысла), а демократов так мало, что тамошнему белому медведю не хватит на приличный комплексный обед. Я думаю, что другие регионы, кроме Санкт-Петербурга, могли бы сказать то же самое минус медведи и олени.
Когда же мы, месье и медам, наконец, усвоим, что мы не в Париже, что «кругом тайга, одна тайга, а мы — посередине». В тайге пригодятся карабин, спички для костра, спальник, бдительность, а вот иллюзии в тайге ни к чему.
Нет слов, наш план хорош: народ отрекается от старого мира и дружно строит капитализм; новый Александров снимает новые феерии на деньги Юрия Лужкова; какая-нибудь топ-модель поет: «Мэри верит в чудеса, Мэри едет в небеса»; Церетели ставит новый памятник «Мэр Москвы раздирает пасть призраку коммунизма»; Зюганов читает Плеханова; Лукьянов изучает Мартова; КПРФ срочно переименовывается в партию российских социал-демократов; на следующих выборах в парламент ДВР получает 30% мест; коммунисты из РКП не проходят пятипроцентный барьер; социал-демократы Зюганова вступают в Социнтерн; президентом становится Анатолий Чубайс и делает премьер-министром Егора Гайдара… Мне лично очень импонирует такая картина, но боюсь, что если дело и дальше так пойдет, как и теперь, то мы увидим эту картину только в предсмертном бреду — когда будем в агонии. Ведь плановая экономика тем и была хороша, что выглядела очень утешительно. «Я наших планов люблю громадье…» Я бы лично очень удивилась каким-то трансформациям со стороны коммунистов — с чего бы это вдруг? «Чуме» создают все условия, с «чумой» то пытаются подписывать договор об общественном согласии, то встречают с ней политический Новый год, то приглашают в Давос или на кремлевские приемы, а недавно вот что еще учинили: день, когда началась самая страшная в истории «эпидемия Чумы», оставили праздничным и назвали его днем Примирения и Согласия! Вместо того, чтобы создавать вакцину и держать носителей «чумы» в специальных резервациях для зачумленных (или попросту — чумовых), мы позволяем им баллотироваться в губернаторы, в Думу, в Президенты — и издавать газеты.
«Красная Чума», ухмыляясь, шагает по стране, где нет никакого иммунитета к ее вирусу, и если 3 июля загнало ее во второй эшелон, то ведь уже на следующий день перед ней стали ходить на задних лапках, призывая города и поселения уважать чаяния 30 млн. «чумных», проголосовавших за собственные поминки. У нас «Чума» считается оппозицией и входит в Консультативный Совет. Глупо думать, что при всем при том она у нас переродится во что-нибудь более безобидное — в отит, скажем, или в грипп…
Так что все разговоры о безвредности коммунизма в России аналогичны тому, что происходило, по пушкинской версии, в средневековом городе, охваченном чумой:
Как от проказницы зимы,
Запремся так же от Чумы,
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы,
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы!
Не хотелось бы очнуться на очередной, через энное количество лет, встрече политического Нового года и получить в Президенты нечто очень народно-патриотическое, в коричневом мундире, в черной шинели, с красной звездой и с красными лампасами.
Наши коммунисты приобретают фашистские черты? Верно, но когда же они без них обходились? Разве что во времена I—II Интернационалов, да в отдаленную эпоху Троцкого, Свердлова, Карла Либкнехта и Розы Люксембург. В 40-е годы из красного коммунистического раствора выкристаллизовался коричневый фашистский кристалл. Началось с преследования «космополитов», с дела врачей, с едва не состоявшейся высылки евреев, с ксенофобии, с создания Варшавского договора. Мы еще не успели забыть все черты убогого и драного, но весьма агрессивного советского фашизма: «пятый пункт» при приеме на работу, в институт, оголтелый антиамериканизм, отсутствие нормальных отношений с Израилем, завоевание Афганистана, культ генсека (псевдофюрера), припадочный милитаризм, «железный занавес»… И это не исчезает, не стирается. Напротив, намечается некоторое усугубление. Не коммунисты линяют в социал-демократов: краснеет и коричневеет власть или все те, кто домогаются власти. Примаков и его курс на Китай с Ли Пеном и Тяньаньмэнем, ксенофобия, выражающаяся в прямой аллергии на НАТО, немыслимая прежде, во времена Козырева. Тяга к союзу с Лукашенко, полное отсутствие аграрной реформы, культивирование колхозов за счет казны, чеченская война в угоду Жириновскому и Бабурину — все эти новые черты власти, от которых не спас Е.Гайдар и не спасает А.Чубайс, свидетельствуют о мимикрии. Власть пытается угодить Зюганову и В.В.Ж., выполнив некоторые пункты их программы. Она сама не свернула вовремя красно-коричневым их змеиные шейки, а теперь плачется, что у нее много врагов, и идет у этих врагов на поводу. Суд и прокуратура, МВД и ФСБ, МИД и Дума, половина губерний и армия в руках у коммунистов той или иной степени коричневости. Совет Федерации решает, что и Севастополь, и Аляска, и Нарва — «все это наше, это нам»; мэр Москвы держит дикие речи о «наших российских вотчинах» в Крыму; генерал Лебедь обнимается с Лукашенко, в Совете Европы Жириновский устраивает сцены; а Россия в ОБСЕ — одна из всех — поддерживает Милошевича и того же А.Лукашенко. Коммунисты «перезаразили» весь истэблишмент и определяют внешнюю политику.
Коммунизм не вымирает сам, даже в Штатах. И там были Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности и электрический стул для парочки физиков, подаривших союзу атомные секреты. На коммунистическую бациллу не влияют ни сытость, ни прогресс. Россия до 1917 года — она что, голодная была? Жилось посытнее, чем сейчас. Франция — что, она голодная? Эта страшная зараза присуща человеку, ей способствуют и помогают леность, тупость, любовь к халяве, зависть, бездарность. Здесь нет места никакому оптимизму. Сила энтропии, сила распада, тяга к превращению в «инфузорию-туфельку», равную и братскую с другими «инфузориями» — вот формула коммунизма (и фашизма, кстати, тоже). От этого нельзя радикально вылечить человечество, это будет вечно, и вечной должна быть борьба: дезинфекция, карантин, марлевые маски, вакцины, уколы, пилюли. И никаких договоров о согласии с «Чумой»! Это зараза.
Мы должны вечно стоять наготове, как в США во время Маккарти, как у нас в октябре 1993 г., как в Южной Корее до сих пор. Потому что угроза велика и никогда не отступит:
«…Бацилла чумы никогда не умирает и не исчезает до конца, она может пролежать десятки лет в мебели и в белье, она терпеливо ждет в спальнях, погребах, сундуках, носовых платках и деловых документах, и, может быть, настанет день, когда на горе и в назидание людям чума разбудит своих крыс и пошлет их умирать в счастливый город» (Альбер Камю).
