Не уверен - не разгоняй
Не уверен - не разгоняй // Новое время. - 1997. - №24.
"Выгонишь Думу в дверь... "
История российского парламентаризма хоть и коротка, но поучительна. Этакая «работа над ошибками». Сначала — как водится, чаяния. Лучше всех это выразила постфактум Зинаида Гиппиус. Уже перед «Учредилкой», которая вполне скопировала все первые парламентские блины 1906—1907 годов. «Наших дедов жертва священная, наших отцов мечта вожделенная, наша молитва и воздыхание, Учредительное Собрание, что мы с тобой сделали?» Что и сегодня может повторить российский интеллигент, правдоискатель-демократ. С некоторой поправкой на то, что его дед, скорее всего, как раз и разгонял это самое Учредительное собрание, а отец был рад-радешенек хрущевской оттепели и тому. что сажать стали исключительно диссидентов, а скромные обыватели могли спокойно плодиться и размножаться под благостной сенью парткомов и первых отделов.
По-видимому, царь и его умные советники мыслили Думу некой альтернативой баррикадам. Им и во сне не могло присниться, что Дума станет их адекватной заменой и Генеральным Штабом. Совершенно безответственные и абсолютно непримиримые — такими были две первые Думы. Причем разгон I только усилил экстремизм II. Первые министры вызвали нервозность и у монарха. Коллективный невроз вылился в роспуск Думы. По принципу: с глаз долой, из сердца вон. И снова половником почерпнули из того же кипящего котла. В думском супчике с левым наваром и законопослушные кадеты доварились до того, что замахнулись на Выборгское воззвание: не давать рекрутов и не платить податей. Пока власть исполнительная не подчинится власти законодательной. Сознавали ли кадеты, что такое подчинение означает не эволюционирование России к западной модели согласно Столыпинской хрустальной мечте, а якобинскую диктатуру и окончательное превращение Думы в Конвент? Скорее всего, не сознавали. Иначе пришли бы хоронить Столыпина и оплакали бы его. А ведь о нем слова доброго нельзя было сказать в приличном интеллигентном обществе, даже после смерти. Ходили по рукам такие куплеты: «У нашего премьера ужасная манера на шею людям галстуки цеплять»…
Неумелое обращение с демократическим механизмом привело к тому, что царь, выгнавший Думу в дверь, с удивлением обнаружил, что она залезла к нему в окно. С помощью его же благого начинания — избирательного права. Правда, это еще не была вожделенная четыреххвостка, которая в конце 1917 года с уверенностью и гарантией отдала страну в руки эсеров, которые параллельно с избирательными кампаниями не гнушались делать заказы «Боевой Организации», то есть санкционировали теракты, весьма похожие по профилю на действия итальянских «Красных бригад» или немецкой «Фракции Красной Армии». Большевики получили кругленькое представительство в 25 процентов, и только кадеты оказались за скобками, набрав 5—6 процентов (Гайдар до этой нормы на целый процент с ДВР не дотянул). Эсеры, кстати, очень много наговорили о традиционных ценностях российской общины и о недопустимости капитализации страны (тот самый «Город Желтого Дьявола», горьковскими словами говоря, но и эсеры были против банковского капитала, наемного труда и социальной дифференциации). Так что с некоторой натяжкой (минус национализм, антисемитизм и плохие манеры) их можно счесть нынешними аграриями и национал-большевиками. С примесью чисто левых «анпиловцев» и «тюлькинцев» — большевиков ленинского разлива. Кстати, столыпинскую дачу взрывали не большевики, а эсеры-максималисты. Их можно даже произвести в баркашовцы (минус идеология). И мы имеем фактически сегодняшний расклад VI Госдумы.
Трудовики — это, конечно, «Яблоко». Даже нигилистический пафос Керенского сродни вечной абстрактной оппозиции Г.Явлинского, который не был, не привлекался и не участвовал (не забудьте, что кое-какие делегаты съезда «Яблока» в июне призывали отдать яблочные голоса не Ельцину и не графе «Против всех», а Зюганову). Как повторяется история! Керенский отрекся от Корнилова и дал руку большевикам, а Г.Явлинский собирает у коммунистов подписи за недоверие правительству и обижается, если не дают. Либеральное же представительство одинаково — что в I и II Думах, что в VI. То есть роковые вопросы не решены, а отложены. Мы доигрываем партию на той же доске, доске начала века.
Что же изменилось в старой России, почему две первые Думы были поспокойнее, а последняя дожила аж до самого марта 1917 года? Электорат по-прежнему жаждал воплотить в жизнь истину «Мир хижинам, война дворцам». Интеллигенцию терзали левые бесы. Нет, изменились не они. Изменилась власть. Бунт был подавлен жестоко и без сантиментов, абсолютно нелиберально. Работали военно-полевые суды, раздавались в изобилии столыпинские галстуки. Попытка повторить на ленских приисках народное восстание с баррикадами, боевиками, бомбами и прочими прибамбасами окончилась ленским расстрелом.
За красные флаги на митингах уже не били нагайками, а просто рубили шашками. Все депутаты, подписавшие Выборгское воззвание, отсидели по полгода, что их сильно отрезвило. И дальше Думы ходили по струночке. Как знать, если бы Столыпина не убрали, может быть, не было бы ничего — ни Марта, ни Октября?
Но самое ужасное — это история с Треповым. Если бы тогда Вера Засулич его застрелила насмерть, а не ранила, Россия прожила бы на 12 лет меньше. Ведь ликвидация баррикад вместе с инсургентами, ввод войск, пушки и прочее — это его работа. Правда, после Столыпина, под занавес, Дума успела выкинуть флаг с требованием ответственного министерства (это применительно к VI-й, нынешней Думе такой вариант: и А.Чубайс, и Б.Немцов и В.Черномырдин, и прочие подчиняются Думе, а не президенту). Я думаю, вам уже стало страшно. В 1993 году у нас не было Столыпина. Поэтому на выборы пошли Жириновский и Зюганов вместе с компартией. Власти как будто захотелось, чтобы вчерашние инсургенты устроили ей выволочку. Что и вышло, и немая сцена всеобщего изумления на встрече Политического Нового года могла быть вызвана только плохим знанием истории российского парламентаризма. В 1995 г. в Думе оказались и Невзоров, и Варенников, и Лукьянов. Власть употребляет парламентаризм как нож, чтобы им зарезаться. А сейчас у нас коммунисты и национал-патриоты злые, а избиратели, если им верить на слово, голодные. Хотя я лично ни одного голодного не видела. Впрочем, то же самое избиратели утверждали в сытой России 1905—1907 годов.
Новый призыв на думскую ниву приведет на Охотный ряд уже и Анпилова, и Баркашова, и Стерлигова. Ибо попустительство порождает агрессию. В 1917 году власть сдалась без боя. При почти нормальной Думе. Плеве убили, Столыпина — тоже. Готова ли нынешняя верховная власть заплатить цену за санацию Думы? Цена будет ниже, чем в 1906 году. Нет ни Баумана, ни Бабушкина, ни Савинкова, ни Виктора Чернова. Но запретить коммунистическую и фашистскую деятельность придется. А.Чубайс пошел бы на это. В нем есть столыпинская решимость. Он тверд и тоже без либеральных сантиментов. Готов ли президент вытерпеть вопли отечественной прессы (от «Правды» до «Московских новостей») и всех европейских структур и доброхотов? Это надо обдумать заранее. Иначе будет, как у Ширака, который променял шило на мыло. Не уверен — не разгоняй. Подавлять, разгонять, сажать и запрещать — самые непопулярные и неприятные меры для реформаторов. Но таково бремя власти и бремя декоммунизации. Тот, кто не хочет это бремя нести, потеряет и возможность проведения реформ, и власть, и голову.
