Охота на Снарка (Агония в восьми воплях)
Охота на Снарка (Агония в восьми воплях) // Иностранец. - 1998. - №41.
Российская худосочная исполнительная власть, которая, очевидно, зовется исполнительной оттого, что решительно ничего для своего же собственного спасения не может исполнить и этим отличается от законодательной, которая исполнила все, что обещала, и даже больше того (по части принятия разного рода беззаконий на сессиях, вроде отмены Всемирного потопа и Беловежских соглашений), вдруг ощутила, наконец, симптомы легкого отравления от миазмов коммунизма и фашизма, красиво выпадающих в осадок на российских площадях, улицах, правительственных зданиях и страницах СМИ. Можно было, конечно, ощутить эти симптомы и раньше, но у нашей власти ни одна сигнальная система не работает, и нет никаких рефлексов. Ни условных, ни безусловных. В том числе и инстинкта самосохранения. Хуже, чем у лягушки.
Не знаю, как такое состояние называется в медицине. Ступор? Кома? Столбняк? Зато в политике есть на этот счет самые недвусмысленные и нелестные определения, прямо касающиеся выхода из правительственного кризиса в необольшевизм пополам с пещерным социализмом, которыми так богато нынешнее правительство. Благо его средневековые качества вполне способны перейти в количество (астрономическое) процентов инфляции и нулей на банкнотах (после чего фраза: «Дай миллион» приобретет самый банальный и расхожий смысл). Называется эта штука (которая ступор) вероломством, потому что если исполнительной власти жить неохота, то мы, ее верные либеральные подданные, очень бы не прочь еще пожить.
Итак, власти слабо затрепыхались. Походив некоторое время вокруг губернатора Кондратенко и на него тщетно пооблизывавшись (поскольку Совет Федерации у нас — священная корова, хотя и не молочная, а бодливая), Кремль, обжегшись о Мавзолей и поводив хоровод вокруг кремлевских звезд на башнях, как вокруг новогодней елки, которую Дед Мороз не разрешил обобрать, нашел наконец выход из создавшегося положения.
Нет, конечно, с коммунистами ссориться власти не собираются. У нас же на повестке дня лозунг: «Мир в обмен на территорию». Российской Федерации. Почище, чем с несчастным Израилем. Ясир Арафат требует пол-Иерусалима, Иерихон, Вифлеем и еще этак 1/2 страны, но коммунисты потребовали у президента все. От Москвы до самых до окраин. И, кажется, получили, перевязанную розовым бантиком примаковского левого правительства…
Так что здесь по формуле: «Мы врага бы на рога бы. Только шкура дорога нам, и рога нынче тоже не дешевы».
С фашистами тоже связываться — себе дороже. И где кончаются патриоты и начинаются фашисты, тоже еще надо втолковывать силовым структурам, которые зачастую пользуются услугами баркашовцев и не видят в них ничего предосудительного. Я бы лично поставила указатель насчет угрозы фашизма там, где идет рукопашная схватка с балтийскими шпротами на почве защиты прав судетских немцев и рижских русских. Но общественность со мной не согласится, потому что морскими боями со злополучными рыбешками прославились, покрыв себя неувядаемой славой, наследники адмирала Нельсона губернатор Аяцков и мэр Лужков. Не может же мэр Москвы, победивший не только шпроты, бравшие Россию на абордаж, но и злодеев «кавказской национальности», атаковавших столицу с помощью ядер из гранатов и снарядов из дынь, да еще плюс к этому Гайдара, Чубайса и те темные силы западного империализма, которые научили их этой враждебной реформаторской деятельности, оказаться экстремистом!
Так что давайте без инсинуаций. Ведь если бы мэр Москвы оказался фашистом, или нацистом, или кем-то еще из той же оперы, то что же тогда прикажете мне думать о боготворящем его московском народонаселении? Оно-то кем окажется? Вы что, хотите, чтобы я в родном народе разуверилась?
Так что кремлевская власть, видимо, решила не фраппировать и не будировать массовый фашизм. А то как начнешь разматывать этот клубок, так неизвестно, где кончишь.
А власть охотнорядская сама слишком охоча до таких вещей, чтобы с ними бороться. Ей «русские партии», «русские порядки», «русские свастики» — свои. Социально близкие.
Но ведь надо для отчета немного половить экстремистов в мутной воде. А то от прохожих инвесторов неудобно. Конечно, крупных экстремистов такие рыбаки с такими снастями не наловят. У них же ни блесны, ни мормышки, и премудрые пескари все съедены щуками за близкое знакомство с карасями-идеалистами.
И на крючок решили подцепить нашего вечного Тарталью — генерала Макашова, который, будучи все более и более отставным — не только от должности, но и от века — вечно собирает вокруг себя на митингах таких же служивых, а то и просто отставной козы барабанщиков, которые громкими криками стараются заглушить полное отсутствие у них слов.
И еще, конечно, нашу местную разновидность Сальвадора Дали — в армейских ботинках, черной коже, зачесом под Зорро и закосом под Дубровского,— пытающегося превзойти в «великолепных кощунствах» (с морковками и цилиндрами, «лимонкой» и поклонницами под окнами, фашизмом под коктейль и коммунизмом под пиццу) своего патрона Владимира Маяковского парижско-московского тусовщика Эдуарда Лимонова (да-да, его, Эдичку!). И коммуно-фашисты будут целы, и блюстители наших прав и свобод из Евросоюза — сыты.
Конечно, А.Макашов — неподходящий объект для правозащитника. Если этого Мальчиша-Плохиша посадят, как в 1993 г., в каменную башню и закуют в тяжелые цепи, у меня не поднимется рука защищать. Отсохнет.
Эдуард Лимонов — тоже пренеприятное создание. В духе Владим Владимыча. Ведь только нашим не сильно обремененным принципами и знаниями «смогистам» (Сила! Мысль!! Образ! Глубина!!) могло прийти в голову читать их «оттепельные» авангардистские стихи у памятника Маяковскому, которого они, видно, мало читали: «Я люблю смотреть, как умирают дети», «…когда санкюлоты поволокли на эшафот королевку», «…я себя под Лениным чищу», «Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой!»
Господин Лимонов подвизается в том же жанре, вызывая томление в гостиных и ажиотаж в студиях, обещая журналисту Диме Быкову выдать охранную грамоту, как некогда выдали Ивану Бунину в захваченном большевиками Крыму, на последнем берегу, и одновременно заявляя, что лично будет пытать демократов на Лубянке, о чем все заинтересованные лица могут почитать. Господин Проханов, например, очень красочно описывает расстрел Бориса Ельцина. Я на месте президента это издание почитывала бы. Почитывала и поглядывала за его авторами, издателями, спонсорами и читателями. Почитывала бы, поглядывала и что-нибудь поделывала бы. Чтобы творческие замыслы пана редактора не воплотились в действительность. Да и Михаил Сергеевич Горбачев не имеет особых оснований радоваться близкому концу «антинародного режима». У того же Проханова есть увлекательный роман, где Михаила Сергеевича и Раису Максимовну привязывают тросами к БТРу и тянут на полной скорости по городу…
Надо читать классику. По крайней мере, не будешь без крайней нужды спихивать с трона демократического президента и провоцировать красный шторм.
Так что Эдуард Лимонов — такой же российский феномен, как Эдуард Багрицкий, великий поэт, неистовый большевик, наш Дантон, счастливо избегший гильотины 30-х годов и мирно умерший от астмы, среди стихов, воспевающих «трехгранную откровенность штыка», «мать-революцию», Феликса Дзержинского, «Аврору», комиссаров, пионеров, продотряды, Красную Армию, Ленина, век («И если он скажет: «Солги!» — солги, и если он скажет: «Убей!» — убей») и прочие поэтические вещи. Описывает он, надо отдать ему должное, весь этот кошмар вкусно и предельно талантливо. Куда лучше, чем М. Горький — свою «Мать», Беломорканал и врагов, которых уничтожают, если они не сдаются. Представляю, сколько ценителей поэзии, начитавшись Эдуарда Багрицкого, записались в красногвардейцы или трудоустроились в ВЧК! Эдуард Лимонов, конечно, сильно уступает Эдуарду Багрицкому, но он, безусловно, имеет литературный дар. На его последний роман «316, пункт «В» мне даже захотелось написать рецензию.
Правда, писатель Лимонов относится к своим читателям без лишних сантиментов. В его газете «Лимонка», кроме рецепта молотов-коктейля, можно отыскать также творческую, глубоко плюралистическую дискуссию о том, что делать после победы революции лично со мной. Мнения разделились. Один предложил отрубить ноги и положить на муравейник то, что останется. Другой предпочел бы вырвать ногти. Третий — и вовсе футурист. Он хотел бы отрубить мне голову и засунуть ее в трехлитровую банку. Банку-то он едва ли видел, там горлышко узкое, но это уж их трудности.
Так что национал-большевиков и их художественного вождя (недаром предтечей итальянского фашизма послужил Г. д'Аннунцио) тоже не будет очень жалко. Хотя, по-моему, литератор, способный написать неплохой роман или хорошие стихи, должен быть табу для идеологических противников, что бы он ни вытворял. Иначе нам придется оправдать приговоры Салману Рушди, Гарсиа Лорке и Николаю Гумилеву.
Надо ли было сажать в тюрьму д'Аннунцио за пропаганду войны, а Достоевского и Гоголя — за разжигание межнациональной розни по отношению к полякам и евреям? Хотя если Эдуард Лимонов начнет штурмовать Кремль и погибнут люди, у юстиции выхода не останется. Однако его скины и фаны явно не смогут это сделать одни, разве что устроят хэппенинг на «Авроре», как они это недавно проделывали. Лимонов и Макашов — резьба, вышивка по канве, химеры на Нотр-Даме. Химер можно обломать, но собор останется стоять. Серый, древний, огромный, ужасный, неумолимый. Троянский конь из средневековья, хранящий в своем каменном холодном нутре среди солнечного уютного Парижа ужасные призраки дикого, жестокого, нечеловеческого и яростного прошлого, залитого кровью, оглушенного набатом Варфоломеевских ночей, озаренного кострами тамплиеров.
Так что ни власть кремлевская, ни юстиция московская, ни отдельно взятые либералы, указующие перстом на генеральское пугало с лампасами, не умеют охотиться на ведьм. Что там ведьмы! Надо начинать с Отца Зла, организатора всей тусовки, то есть шабаша. С того, кто любит являться в обличье Черного козла. В нашем случае он может быть в черной форме, но непременно под красным флагом.
Ну, за Эдуарда Лимонова депутаты не заступятся, он не принадлежит к одной с ними семье, и думские доны едва ли станут ради него ломать копья и стулья. И даже если они пожертвуют Макашовым, сняв с него иммунитет за то, что он выдает слишком рано их бизнес-план, оснований для торжества не будет. Генерал — только щупальце спрута. А сам спрут во всей своей красе — это думское большинство (клюв — КПРФ, присоски — ЛДПР, хвост — «Народовластие»). Просить у спрута отдать одно щупальце — это в лучшем случае нелогично. Он, может, и отдаст. У него есть еще. Или не отдаст и посмеется. Клювом пощелкает. Историю надо знать. У нас, увы, не кончилась проклятая эпоха великих потрясений и великих мерзостей.
Боюсь, что это все величие, которое осталось от «великой страны». И еще надо вспомнить, когда мы были великими после падения в 1453 г. Великого Новгорода. При Александре II? При Витте? При Столыпине? Скромность украшает россиянина. Так вот, в истории уже такое было. Гитлер сам уничтожил своих боевиков, Рэма и Штрассера. Штурмовые отряды были опасны для него. Альтернативный центр власти. Надо ли было антифашистам радоваться? Ведь сам фюрер остался при них. И фюрер, и прекрасно организованные СД и СА, и вермахт, и обезумевший немецкий народ, кричавший «Хайль!». И именно немецкий народ был главным источником угрозы и ужаса, ибо Гитлер их не поработил, но превратил в фашистов. Когда заражен почти весь народ — можете читать отходную. Что-то подобное было и у нас. «Братишек»-анархистов твердые ленинцы повязали еще в 1919 году. Левых эсеров прибрали аж в 1918-м. И, наконец, пошли большие дела. Сначала повязали Каменева и Зиновьева. Потом стали охотиться на троцкистов. В глазах Зюганова и Подберезкина, Исаева и Шмакова. Макашов, может быть,— что-то вроде Зиновьева, а Лимонов — Троцкий. Они могут их сейчас — сдать, а после — уничтожить.
Но самоедство большевиков не стало началом демократизации общества. И у нас не станет. Мы неправильно охотимся на Снарка. «И в навязчивом сне Снарк является мне сумасшедшими, злыми ночами, и его я крошу, и за горло душу, и к столу подаю с овощами. Но я знаю, что если я вдруг набреду вместо Снарка на Буджума — худо! Я без слуху и духу тогда пропаду и в природе встречаться не буду». Вот с Буджумом мы и имеем дело. С олигархами, чьим заложником стал президент, с теми, чье имя выкрикивает краснознаменная толпа (от Зюганова до Лужкова). Наконец, с народом, чья готовность идти на площадь под красными знаменами за зарплатой свидетельствует о его фашизации.
Нет, Лимоновым и Макашовым нам не отделаться. Сталкиваются мировоззренческие глыбы, и снова алеет Восток, и уходит за горизонт недосягаемый Запад…
Кому-то кажется безопасным Геннадий Зюганов? Так вот, читайте, чтобы жизнь медом не казалась: «На мировоззрение, культуру и идеологию западного мира все более ощутимое воздействие начинает оказывать иудейское рассеяние… Еврейская диаспора, традиционно контролировавшая финансовую жизнь континента… становится своего рода держателем «контрольного пакета» акций всей хозяйственно-экономической системы Западной цивилизации» («За горизонтом», с.18).
«Сталину не хватило каких-нибудь пяти-семи лет жизни, чтобы сделать свою «идеологическую перестройку» необратимой и обеспечить восстановление необоснованно прерванной российской духовно-государственной традиции» («За горизонтом», с. 51).
Нет, тут на медные деньги Лимонова и Макашова ничего не сделаешь. Нужен весь капитал: коммунизм, социализм, национализм — вне закона. Запрет. Навсегда. Это нельзя держать даже в зоопарке, оно слишком жизнеспособно в нашей среде. Поймите же наконец, на что мы охотимся, потому что мы сами — давно уже дичь, и дичь загнанная.
