|
Любезно прислано автором, 2007
Корреляция протестантизма и капитализма была в свое время успешно продемонстрирована Максом Вебером, но это на Западе, а как у нас в России? Существует ли у нас подобная корреляция между религией и экономическим развитием? C этой точки зрения больше всего напрашивается пример со старообрядчеством, вклад которого в российскую промышленную революцию конца XIX – начала XX вв. необычайно высок. В данной статье мне хотелось бы рассмотреть, насколько возможна и оправдана подобная аналогия.
В отличие от пртестантизма и католицизма на Западе, богословские доктрины которых имеют существенные различия, догматическая учительная основа православия и старообрядчества одинакова. Сами старообрядцы называют себя древлеправославными христианами.
Духовный кризис в России в XVII в., когда оформляется старообрядчество, вызвал огромный интерес к древнерусскому православному наследию. В старообрядческой среде он был необычайно силен, чего среди православных, оставшихся верными официальной церкви, то есть по старообрядческой терминологии “никониан”, не было. У старообрядцев Иоанн Златоуст вновь засверкал всем многоцветьем своего красноречия. И в этом смысле можно говорить, что в старообрядческой среде православное учение пережило второе рождение и стало вновь жизненным и значимым, как и в классическое святоотеческое время. Здесь же следует отметить, что интерес к православному наследию, к до-Никоновым церковным книгам привел и довольно быстро к почти поголовной грамотности среди старообрядцев.
Старообрядчество отнюдь не было однородным движением. На вызов официальной церкви различные направления старообрядчества отвечали по-разному. Наиболее умеренная часть старообрядцев, поповщина, признавая еретичность новой после-Никоновой иерархии, тем не менее не отказывалась брать от нее священников-перебежчиков и принимать их в сущем сане путем специального чина отречения от ересей. Такая ситуация была вызвана тем, что епископов, оставшихся верными старообрядчеству, к тому времени в России не осталось. Единственный епископ, сохранивший преданность старым обрядам, Павел Коломенский был замучен властями предержащими.
Другая часть старообрядцев, называемая беспоповщиной, считала, что после раскола в Русском Православии земная иерархия и священство прекратились, и они остались только на небесах. Беспоповцы сохранили всю полноту древлеправославного богослужения, но без той его части, которая может быть выполнена только священством, поэтому у них нет литургии, а в их моленных (молитвенных домах) нет алтаря (он как бы опечатан).
У беспоповцев богослужение, таинства крещения и исповеди стали совершать миряне. Таким образом, по словам известного исследователя старообрядчества С.А.Зеньковского, сложился «принцип учительского равенства всех членов беспоповской церкви, учительства мирян»1/. В психологическом плане это сближает беспоповцев с западными протестантами, отвергшими посредническую роль епископов и священников по другим догматическим основаниям.
Наконец, третья часть старообрядцев, Спасово (или Нетовское) согласие и примыкающие к нему, например странничество, полагала, что “нет в мире ни православного священства, ни таинств, ни благодати”, а спасение достигается только упованием на Исуса Христа (Спаса), поэтому среди спасовцев наблюдается отход от жесткого соблюдения древлеправославной обрядности.
Таким образом, старообрядчество с самого начала разделилось на умеренную поповщину, весьма близкую по взглядам к традиционалистам в новообрядческом православии, беспоповский центр и радикалов, отрицавших возможность совершения таинств и каких-либо контактов с царской властью, несущей на себе антихристову печать. Этими доктринальными различиями обусловлено и различное участие старообрядческих направлений в хозяйственном развитии России, наибольший вклад в которое внесли поповцы и умеренные беспоповцы. Зато старообрядцы-радикалы активно содействовали хозяйственному освоению окраинных российских земель и, прежде всего, Сибири.
Говоря о хозяйственном потенциале старообрядчества, необходимо помнить, что это была та часть русского общества, которая сохранила органику и цельность жизненных устремлений Древней Руси. В то время как новообрядческая Россия была духовно надломлена церковной реформой Никона и петровскими преобразованиями, старообрядческая Русь продолжала опираться на исконные православные ценности и многовековые культурно-хозяйственные русские традиции, органичной частью которых был опыт северных народоправств Пскова и Новгорода.
Составной частью этих традиций был “русский обычай любви”, находивший свое отражение в толоках, помочах и строительстве обыденных и обыночных храмов. Видный старообрядческий публицист и экономист первой половины XX века И.А.Кириллов, отмечая это явление писал: “Труд, основываясь не на юридико-экономических началах, а на нравственном, любовно-братском стремлении помочь другому, ближнему, перестает быть уже бременем тяжким и неудобоносимым, он изменяется по существу, и человек тем самым переходит из плоскости материальной необходимости в иную плоскость бытия, где вместо классовой борьбы – братство, вместо закона борьбы за существование – закон любви к ближнему”.2/
Такой труд естественным образом превращается в Службу Божию и становится одной из форм христианского подвижничества. “В строении обыденных храмов выражается, что для Бога христианского нет ничего более угодного как совокупный, многоединый труд от всей души, от всего сердца, всею мыслию (знанием) совершаемый. В скорости (в однодневности), в отдаче всех сил своих для совершения дела и выражается усердие, то есть участие сердца, души, любви, ума и знания в деле общем. Жить вкупе есть и добро, и красно, этично и эстетично; а труд вкупе и в деле Божием еще выше, еще величавее, еще прекраснее”, - писал замечательный русский мыслитель Николай Федоров.3/
Основой не только духовной, но и социально-хозяйственной деятельности старообрядчества всегда служил свободный самоуправляющийся приход. В условиях гонений и почти полного отсутствия даже у поповцев священства (был период в эпоху Николая I, когда на всю Россию у поповцев оставалось лишь трое действующих священников) миряне играли в жизни прихода ключевую роль. На их сознательности и преданности заветам старообрядчества держалась вся религиозно-общинная жизнь. Однако и хозяйственная жизнь старообрядцев, основанная на твердых трудовых принципах, проникнутая взаимовыручкой и корпоративной общностью, также в значительной степени питалась приходом. При этом необходимо помнить, что среди старообрядцев не было столь сильного расслоения, как среди православных новообрядцев, так как из-за своих религиозных убеждений они были практически исключены из дворянского сословия.
В противоположность старообрядчеству в официальном православии приходская жизнь после Никоновых реформ приходит в упадок. Попытки ее возродить имели место в начале XX в. перед революцией и в первые послереволюционные годы, но похоже она начианет постепенно пробуждаться от долгого летаргического сна лишь сейчас.
Одна из наиболее ярких страниц хозяйственной деятельности беспоповского старообрядчества связана с Выговским монашеским общежительством в Северном Заонежье, ведущим свою историю с 1691 г. В самом начале XVIII в. царь Петр крайне нуждался в железе. В Олонецком краю один за другим возникают железные заводы. Были устроены они и вблизи Повенца. Однако в столь удаленных местах их было трудно обеспечить рабочими. “Тут-то и вспомнили вновь о выговских пустынниках, и на Выге был получен указ, чтобы “разных городов собравшимся в Выговской пустыни” “в работы к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое споможение по возможности своей”. A за такую услугу государству – по обычаю Петра – им обещалась свобода “жити в той Выговской пустыни и по старопечатным книгам службы свои к Богу отправляти”.” 4/
Ослабление гонений вызвало приток насельников в общежительство. “На Выг спешили люди, которых тяготил порядок дел и не давал хода развитию их сил и деятельности; там принимали вольных, гулящих людей, беглых матросов и боярских холопов. За последних община часто платила уговорную плату помещику, если он успевал разведать о притоке своих беглых людей, и если они были полезными работниками в общине. В выговском братстве все члены были равны; каждой личности предоставлены были одинаковые юридические права. Там мы видим лиц из рода княжеского, дьячков, игуменов, холопов, бояр, богачей-купцов, писарей и крестьян, - все соединялись в одну общину и стремились к одной цели, всем предоставлена была свобода вечевой жизни; личность каждого возвышалась правом вести дела общинные, правом участия в общем имуществе, правом голоса и выбора. Не обращая внимания на сословность, все члены общины выбирали себе настоятелей, руководствуясь собственным соображением, и выборным мог быть всякий, кто отличался умом, полезной деятельностью и искренней преданностью благу общему. Там и простой крестьянин возвышался до настоятеля общины…Ни одного важного дела, касающегося членов общины, не происходило тайно, помимо их самих, а была полная общинная гласность…” 5/
Далее тот же автор отмечает: “Все выговское общежительство делилось на разные рабочие и промышленные артели; для каждой артели назначалось особое помещение, и все дела вели старосты и нарядчики, которые определялись по выборам ежегодно. Должности эти проходили там постепенно: сначала человек исправлял общую рядовую работу…Если замечали в нем сметливость и оборотливость, трудолюбие и бескорыстие, делали старостой, потом нарядчиком, и наконец, казначеем”. 6/
По форме своей организации Выговское общежительство представляло собой братство, первоначально жившее собственным трудом. Однако по мере роста его богатств оно стало также использовать и наемную рабочую силу. У него появились свои представительства в Петербурге и Архангельске. В эпоху Николая I общежительство подверглось репрессиям и впоследствии от них не отправилось. Архив общежительства не сохранился, и о размахе его деятельности в лучшие годы можно судить лишь по отрывочным сведениям. Так, по данным министерства внутренних дел в 1828 г. на Выгу насчитывалось 2859 душ обоего пола.7/ Как пишет профессор П.Г.Любомиров, “в первой половине 1830-х годов доход общежительства определялся в 200 000 рублей, из них 30 000 давал дом в Петербурге и 5 000 – дом в Архангельске, до 50 000 получали от рыбных и звериных промыслов, до 10 000 выручали от продажи рукописей и до 5 000 приносили меднолитейной и иконописная мастерские, остальные 100 000 рублей получали от сельского хозяйства, мельницы и лесопильного завода и в форме подаяний от доброхотных жертвователей”. 8/
Хозяйственные успехи Выговского общежительства в освоении русского Севера выявили большие возможности старообрядчества. Вместе в конце XVIII – начале XIX вв. среди умеренных беспоповцев все возрастающую роль начинает играть купечество крупных городов. Постепенно оно оттесняет Выговскую общину, бывшую по своей сути церковной коммуной, на второй план.
Процесс возвышения купечества характерен для различных согласий старообрядчества того времени. “В течение XIX века, и в особенности около времени освобождения крестьян, главные русские капиталы скапливаются преимущественно в руках последователей раскола. Почему именно в их руках? Потому ли, что они были даровитее других или потому, что они соединены были в одну экономическую общину? И помощь общины имела действительно большое значение. Многие из главных московских капиталистов получили капиталы, положившие основание их богатству, из кассы раскольничьей общины”, - писал исследователь старообрядчества В.В.Андреев. 9/
Быт и нравы уральских предпринимателей-старообрядцев 19-го столетия прекрасно описаны Д.Н.Маминым-Сибиряком в его многочисленных романах и повестях, среди которых особенно выделяются «Приваловские миллионы». Один из главных героев романа старый промышленник-старообрядец Василий Назарович Бахарев говорит своему будущему зятю: «А денег тебе я … не дам: научу делу – и будет с тебя. Сам наживай». 10/ Здесь, на мой взгляд, писатель уловил важнейший принцип, заложенный в традиционной системе старообрядческого воспитания, благодаря которому в новых поколениях успешно вырабатывалась способность смолоду вести самостоятельное дело.
Чрезвычайно заметна во второй половине XIX в. хозяйственная деятельность старообрядцев на Волге, где они создали небольшие города, такие, например, как г.Семенов, торговые села и слободы: Мечетную, Криволучье, Кормяжку, Пузановку, Сухой Острог, Большой и Малый Кушумы, Болоково и другие, сыгравшие важную роль в подъеме хлебной торговли в России. 11/
Крестьянская реформа дала мощный толчок становлению крепких старообрядческих крестьянских хозяйств. Крестьяне-старообрядцы охотно докупали на личные средства землю. По данным Совета всероссийских съездов, рассчитанным по статистической сводке по 50 губерниям Европейской части России в 1905 г. на старообрядческий двор приходилось 5,4 десятины купленной земли, а на каждый крестьянский двор лишь 1,1 десятины.12/ Один из депутатов Государственной Думы граф Уваров в то время говорил так: “Я должен засвидетельствовать пред высокой палатой, что когда вы проезжаете где-нибудь в деревне, далекой, глухой, и вы видите хорошие дома, богатые постройки, людей непьяных, занятых работой, людей нравственных и трезвых, вы всегда можете сказать вперед (спросите, и вам всегда скажут) это – старообрядцы”. 13/
Наконец, необходимо сказать об исторической роли старообрядчества в освоении Сибири и других окраинных российских земель. В отличие от подавляющего большинства российских подданных старообрядцы переселялись в Сибирь начиная со второй половины XVII в. совершенно добровольно. Спасаясь от гонений, они уходили глубоко в тайгу, устраивали там свои дома, заводили хозяйство. Особенно часто так поступали представители радикальных и толков старообрядчества. Они все время двигались вперед вглубь Сибири, стараясь избежать контактов с антихристовой царской властью. 14/ Известно, что отдельные старообрядческие семьи доходили даже до Тибета. Об устойчивой традиции старообрядческих робинзонад свидетельствует история семьи Лыковых, обнаруженных геологами в начале 1980-х гг. в саянской тайге. К сожалению контакт семьи с современной цивилизацией оказался трагическим: четверо из пяти членов семьи погибли от болезней принесенных из внешнего мира, в живых осталась лишь младшая дочь Агафья.15/ Другая одиссея современности сама по себе уникальна: речь идет о странствиях целой общины, которая в XIX в. с Волги переселилась на Дальний Восток, после 1917 г. ушла в китайскую часть уссурийской тайги в Манчжурию, в 1949 г. переехала в Бразилию, затем в американский штат Орегон, а в 1968 г. перебралась на Аляску, где живет сейчас в поселении Николаевск. Николаевские старообрядцы создали Российское Морское Товарищество и занялись рыбным промыслом, успешно конкурируя с местными рыбаками.16/
В марте 2001 г. мне самому удалось побывать в Орегоне, где до сих пор живет часть переселившихся старообрядцев. По климату Орегон напоминает наш Дальний Восток . Вероятно , именно это обстоятельство привлекло сюда старообрядцев . Не все старообрядцы – выходцы из Манчжурии, часть их приехала из Турции , другая - из Синьцзяна . Все они были беспоповцами , в основном наиболее умеренного часовенного согласия . Часть из них стала поповцами и присоединилась в 1983 г. к старообрядческой Белокриницкой митрополии , кафедральный центр которой находится сегодня в городе Браилов (Румыния).
С поповцами Орегона мне удалось обстоятельно пообщаться . Как рассказал мне настоятель общины отец Порфирий Торан , манчжурские старообрядцы прибыли из Китая несколькими волнами в 1960-е гг. Многие из них жили в манчжурской части уссурийской тайги , куда они переселились с российского Дальнего Востока после победы большевиков . Их уклад в Манчжурии оставался прежним : они жили тайгой и мало общались с китайцами . После войны в Китае тоже пришли к власти коммунисты , первое время старообрядцев они не трогали , но постепенно давление на них усиливалось , и старообрядцы с помощью Великобритании сначала перебрались в Гонконг , а затем пустились странствовать по свету : большинство переехало в Бразилию , а одна община обосновалась в Боливии. Условия в Бразилии оказались неблагориятными для ведения сельского хозяйства , и многие из осевших там решили попробовать начать новую жизнь в Орегоне , напоминающем по своим природным условиям Дальний Восток. Здесь в окрестностях Вудбурна старообрядцы основали свой поселок Вифлеем , где сейчас проживает около 10 тыс. человек . Вначале старообрядцы создавали свои бригады и занимались санитарной рубкой леса , в основном на севере Калифорнии . Сейчас многие занялись фермерством . Сам батюшка , например , выращивает ягоды и цветы . В экономическом отношении орегонские старообрядцы вполне самодостаточны.
Местные старообрядцы сохранили многие традиции , в значительной степени утраченные на родине. Так , перед вечерней службой по-прежнему бьют в било , созывая прихожан на молитву . Практически все прихожане приходят на службу в особой одежде: мужчины- в кафтанах , а женщины - в длинных сарафанах . Классическую старообрядческую одежду шьют сами в специальной пошивочной мастерской. Старый обряд стараются хранить во всей полноте и чистоте . На это обратил внимание еще А.И. Солженицын , побывавший у орегонских старообрядцев в 70-е гг.
По Сибири и Дальнему Востоку до сих пор разбросано много старообрядческих деревень. По словам руководителей Поморской Старообрядческой Церкви (наиболее умеренного беспоповского согласия), имеющего много общин в этой части России, в некоторых старообрядческих деревнях Алтая и в наши дни практически нет неверующих.
По расчетным данным главного редактора старообрядческого журнала “Церковь” А.В.Антонова, перед революцией 1917 г. свыше половины торгово-промышленного класса России было представлено старообрядцами. Перспективы в тот момент казались радужными, но революция нанесла по ним сокрушительный удар. В годы нэпа старообрядцы еще попытались встать на ноги, но дальнейший ход истории перечеркнул все их надежды. Тоталитарное государство подорвало основу старообрядческой хозяйственной мощи – общину, и хотя сегодня наблюдается возрождение религиозно-духовной жизни старообрядчества, возродится ли его хозяйственно-культурное значение, пока сказать трудно. Сегодня можно говорить лишь о том, что какие-то фрагменты прежнего старообрядчества сохранились в отдаленных регионах России.
Корреляция религии и экономики в случае со старообрядчеством достаточно очевидна. Дополнительные исследования должны помочь нам глубже понять, в чем причины экономических успехов старообрядцев в прошлом. Однако в первом приближении вполне очевидно, что прочным залогом этих успехов служила здоровая общинная жизнь, основанная на сохранении старообрядцами целостности и органики древнерусской духовности и ее высоких ценностных ориентиров.
Примечания.
1/С.А.Зеньковский. «Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века».М., 1995, с.43.
2/ И.А.Кириллов. “Правда старой веры.” M., 1917, c.428.
3/ Н.Ф.Федоров. “Философия общего дела.” T.I, Верный, 1906, с.706.
4/П.Г.Любомиров. “Выговское общежительство.” Москва-Саратов, 1924, с.31.
5/ Н.Аристов. “Устройство раскольничьих общин.” – “Бибилиотека для чтения”, 1863, июнь.
6/ Там же.
7/ П.Г.Любомиров. Цит.соч., с.105.
8/ Там же, с.107-108.
9/ В.В.Андреев. “Раскол и его значение в народной русской истории.” СПб., 1870, с.163.
10/ Д.Н.Мамин-Сибиряк. «Приваловские миллионы».Минск, «Вышэйшая школа», 1983, с.323.
11/ Д.Мордовцев. “Об иргизских общинах.” – “Дело”, 1872, № 4, с.308.
12/ И.А.Кириллов. Цит.соч., с.400.
13/ Там же, с.401-402.
14/ Г.А.Мачтет. “Мы победили.” – Мачтет Г.А. Избранное.М., ГИХЛ, 1958.
15/ В.М.Песков. “Таежный тупик.”M., 1990.
16/ Jerzy Golos. “U starowiercow na Alasce.” – “Poznaj Swiat”, 1984, № 10.
|
